Шепелёв Алексей
Это была война

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это отрывок из моего романа Два шага до пропасти. Фантастики в нем нет. Есть моё понимание войны, пришедшее из расказов и мемуаров тех, кто в отличие от меня видел её своими глазами.

Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу - во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

(Юлия Друнина)

22 июня 1941

Крепость Осовец. Белорусская Советская Социалистическая Республика

   С четырех утра крепость бомбили практически непрерывно. Сначала над укреплением прошлась эскадрилья горизонтальных бомбардировщиков, вывалив тяжелые тысячекилограммовые бомбы, враз изуродовавшие форт до такой степени, словно он пережил минимум трехдневную осаду. Следом за ней налетели пикировщики, высыпавшие на крепость и находившийся рядом с ней лагерь 200-го стрелкового полка тучи маленьких осколочных бомб, а после этого обильно поливших укрепление смертоносным свинцовым дождем из крыльевых пулемётов. После этого наступила короткая пауза, во время которой заместитель командира дивизии полковник Дюков, замещавший командира на время отпуска, сумел навести порядок и, выполняя полученный приказ, вывел дивизию из крепости на рубежи обороны.
   А вскоре снова в небе над крепостью появились пикировщики. Теперь они налетали парами, зато и кружились над укреплениями подолгу, тщательно выискивая цель, в которую укладывали бомбы с почти ювелирной точностью, а потом в дело опять шли крыльевые пулемёты. И только расстреляв все боеприпасы, самолёты с чёрными крестами на фюзеляжах улетали на запад, но их место занимала заблаговременно прилетевшая другая пара, и всё повторялось с начала. Снова с завыванием крылатые машины бросались в стремительные пике и, сбросив бомбы, круто устремлялись вверх. Снова бил по ушам грохот взрывов, пронзительный вой установленных на самолётах сирен-ревунов, визг пуль и осколков. С гулом и хрустом рушились стены и перекрытия, чёрным дым поднимался к небу от вспыхнувших тут и там пожаров, в ноздри забивался противный до тошноты запах гари, а на зубах скрипела висящая тонким облаком над крепостью бетонная и кирпичная крошка.
   94-й отдельный зенитный артдивизион встретил врага плотным огнем пулемётов, но он оказался неэффективным. Пикировщики продолжали бомбить и стрелять, выбивая одну за другой огневые точки защитников крепости. И, наконец, случилось то, что должно было случиться: уцелевшие зенитчики бросили позиции и попрятались в подвалах форта, куда давно уже забились бойцы и командиры оставленного в крепости 70-го отдельного противотанкового дивизиона.
   Здесь люди были в относительной безопасности: маленьким бомбам, которые сбрасывали пикировщики, было не под силу пробить толстые перекрытия, а прорытая ещё во времена царской России разветвленная система подземных галерей и множество выходов позволяли не опасаться, что завалившие дверь обломки превратят убежище в склеп.
   Но и сюда, в подвалы, проникали звуки взрывов, молотом колотившие по барабанным перепонкам. Медленно, но неумолимо заползал снаружи вязкий воздух, напитанный пылью и гарью. Рискнувшие выглянуть наружу смельчаки рассказывали, что немецкие самолёты разбомбили склады горюче-смазочных материалов и боеприпасов, что горят казармы и столовая...
   Нервы у запертых в подземелья людей натянулись, словно струны, и, не выдерживая такого напряжения, начинали рваться. Истерика случилась с одним бойцом, его удалось успокоить. Через несколько минут с безумными глазами и стоном "ыыыыыы" к выходу бросился второй, его едва успели схватить.
   Старший по званию, капитан Одиноков, чувствовал, что ещё немного и ситуация выйдет из под контроля, красноармейцы превратятся в беснующуюся толпу, которую он не сумеет сдержать. Вскочит какой-нибудь ошалелый от взрывов боец на ящик, рванет на груди гимнастерку, завопит истошно: "Братцы, погибнем мы здесь! Сгорим заживо!", и вся эта масса ломанется к дверям, давя и сбивая друг друга, чтобы вырваться во двор, где их поджидала верная смерть. А он, Одиноков, ничего уже не сможет сделать. Даже если встать на пути с пистолетом и стрелять в паникеров, всё равно, собьют, затопчут, но не одумаются.
   - Разрешите обратиться, товарищ капитан, - вдруг прозвучало над ухом.
   - Что? - Одиноков дернулся всем телом, словно его ударило электрическим током.
   - Младший воентехник Грайзель. Разрешите обратиться, - повторил подошедший.
   - Обращайтесь, что у вас?
   - Товарищ капитан. Разрешите провести вылазку во двор? Вроде, бомбить меньше стали. Разведаю, что и как. Ну и заодно... Столовая ведь рядом. Может, принесу чего поесть... и воды. Мы-то мужики здоровые, а они...
   Грайзель кивнул в сторону угла. Где на ящиках примостились семьи командного состава: перепуганные, но тщательно скрывающие свой страх женщины, механически гладили по головам жавшихся к ним детей.
   Сам младший воентехник, молодой скуластый парень с большими черными глазами на закопченном лице впечатления здорового мужика не производил, но Одиноков ухватился за его идею.
   - Действуйте, товарищ младший воентехник. Один пойдете, или возьмете кого-то с собой?
   - Один, товарищ капитан. Если что найду, то тогда для доставки можно будет группу организовать. А если... - Грайзель замялся. - Если что, так лучше одному...
   - Никаких "если что", товарищ младший воентехник! - повысил голос Одиноков. - Никаких "если что"! Всё выяснить, вернуться и доложить! Вам ясно?
   - Так точно, товарищ капитан! - бойко козырнул доброволец, небольшая накачка явно оказалась к месту, добавив ему бодрости. - Разрешите выполнять?
   - Сабитов! - словно не расслышав вопроса, капитан позвал давно уже забившегося в угол младшего командира. Тот не отреагировал. - Старший сержант Сабитов!
   Во второй раз Одиноков рявкнул чуть ли не на весь подвал, так что многие даже вздрогнули. Сабитов медленно выбрался из угла и подошел к командиру:
   - Товарищ капитан... старший сержант Сабитов... по вашему приказанию... явился...
   Он тоже был весь в копоти, запекшиеся губы едва шевелились.
   - Являются черти по ночам! - жестко поправил Одиноков. - А боец Красной Армии прибывает!
   - Прибыл, - механически повторил Сабитов.
   - Возьмите себя в руки, товарищ старший сержант! - капитан понизил голос, но взгляд его глаз, буквально впилися в лицо стоявшего перед ним человека. - Вы - младший командир! Вы пример подавать должны, а вы что делаете? Перед ними не стыдно?
   Одиноков мотнул головой на угол, где были женщины и дети.
   В до этого пустых глазах Сабитова промелькнул отблеск мысли.
   - Возьмите двух бойцов, откроете дверь каземата, выпустите младшего воентехника Грайзеля. И дежурить у двери до его возвращения из разведки! Понятен приказ?
   - Так точно, - теперь у Сабитова был другой голос. Голос человека, возвращающегося к жизни после тяжелой болезни.
   - Действуйте!
   Капитан Одиноков отвернулся, давая понять, что разговор окончен и отошел к стенке подвала. Он чувствовал, как по его спине шарят взгляды множества людей. Людей, которым он только что подарил надежду. И неожиданно осознал, что с того момента, когда к нему подошел младший воентехник, до подвала не донеслось звуков ни единого взрыва.
   - ...Удачи, товарищ младший воентехник! - негромко пожелал Сабитов, и Грайзель протиснулся в приоткрытую дверь подвала. Солнечный свет ударил по глазам, заставив сощурится. На несколько мгновений разведчик замер возле входа, потом осторожно поднялся по ведущей к подвальной двери неширокой бетонной лесенке.
   Глаза быстро адаптировались к дневному свету, тем более что небо застилал густой черный дым, поднимавшийся от многочисленных пожаров. Михаил внимательно огляделся. Повсюду лежали трупы в окровавленных гимнастерках. Ни единой живой души, ни единого раненого. И тишина. Мертвая тишина, нарушаемая лишь только гудением и потрескиванием огня.
   Столовая горела. За выбитыми окнами бушевало пламя. Было понятно, что ничего оттуда добыть невозможно, но Михаил все равно направился в её сторону: ему не хотелось возвращаться назад в подвал уже на второй минуте. А вот стоявшую рядом со столовой казарму огонь обошел стороной, и он решил на всякий случай заглянуть внутрь, вдруг обнаружится что-то важное или нужное.
   Он уже пошел до казармы, когда с неба послышался нарастающий вой: на крепость заходил немецкий пикировщик. Дальнейшие действия воентехника объяснялись не чувствами, а вбитыми во время занятий рефлексами. Он не упал на землю, не бросился внутрь казармы, а вскочил в кузов стоявшей здесь же, на углу, полуторки со спущенными шинами, на которой была смонтирована счетверенная зенитная установка, и развернул её навстречу приближающемуся самолёту.
   Это было его, можно сказать, "родное" оружие, возможности которого Михаил отлично знал и на учебных стрельбах почти всегда получал оценку "отлично". К тому готовое к бою: во все четыре пулемета были заправлены едва початые ленты емкостью на тысячу патронов каждая.
   ...Пройдут года, потом десятилетия. Придет новое столетие, а вместе с ним и тысячелетие в истории человечества. Ветерана войны Михаила Наумовича Грайзеля настигнет старость, с ней придет и неизбежное ослабление памяти. Но эти четыре пулемётных ленты он не забудет до конца своих дней. Время от времени он будет видеть их во сне, так же ясно, как видел наяву, вплоть до желтых маркировочных колец на гильзах, означавших, что ленты набиты патронами с тяжелой пулей.
   И летящий прямо на него вражеский самолёт...
   Он ясно видел приближающегося фашистского стервятника: чуть выгнутые вверх крылья, свисающие из-под брюха шасси с прикрытыми сверху обтекателями колесами, прозрачный круг пропеллера. Видел его в рамке прицела, хладнокровно ловя в самый центр кольцевого прицела: самолёт шел прямо на грузовик, поправки не требовалось. Михаил понимал, что в любую секунду может погибнуть, но страха не было. Не было вообще никаких чувств. Были только дымное небо, прицел и самолёт.
   И легкое сотрясение установки, когда он нажал на гашетку. Все четыре ствола выплюнули навстречу врагу смертоносные очереди, Михаилу казалось, что он видит, как по самолету хлестнули четыре свинцовых плети.
   И ничего. Немец не вспыхнул огнём, не задымился, даже не свернул с курса. Он словно просто не заметил, что по нему ведется обстрел. Это казалось невероятным, но было именно так.
   Грайзель не знал и не мог знать, что в атаку на его огневую позицию шла "Дора" - самая новейшая модификация D пикирующего бомбардировщика Ju-87. В отличие от предыдущих версий, в её конструкции большое внимание было уделено безопасности экипажа и защите наиболее важных узлов и систем самолёта. Нижнюю часть фюзеляжа покрывали четырехмиллиметровые бронеплиты. Против них тяжелая пуля была бессильна. Пробить такую защиту могли бы бронебойные пули, вот только их в крепости не было. Совсем не было.
   Зато он твердо знал, что спасения нет и уже не будет. Знал, но продолжал жать на гашетку, ни во что не веря, но не желая признавать своё поражение. Даже когда увидел, как на крыльях пикировщика расцвели маленькие огоньки, выплеснувшиеся из дул установленных в них пулемётов.
   Пули взрыли фонтаны земли рядом с машиной. Грайзеля спасло то, что для сидевшего за штурвалом "Штуки" лейтенанта Бернарда Штанге это был только второй боевой вылет, а первый состоялся несколько часов назад, на рассвете двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года. Будь на его месте кто-нибудь из ветеранов эскадрильи, старых бойцов, повоевавших в небе над Польшей или Норвегией, Францией или Бельгией, они бы уверенно подавили зенитную установку. Но если ты в первый раз в жизни оказался под обстрелом, не так-то легко справиться с волнением, пусть даже ты знаешь, что зенитный пулемет не должен представлять опасность. Не так то легко не обратить внимания на удары пуль по стеклу кабины, даже если ты знаешь, что между тобой и летящей навстречу смертью - пять сантиметров бронестекла. Бернард на несколько мгновений утратил концентрацию, и этого оказалось достаточным для того, чтобы промахнуться. А дальше уже цель ушла из зоны обстрела, самолёт с ревом пронесся над грузовиком и должен был теперь развернуться, чтобы зайти на цель для повторной атаки.
   Единственное, что смог сделать Бернард, это свернуть вправо, чтобы стрелку было удобнее стрелять по врагу из своей задней спарки. Но Михаил, опять же повинуясь инстинкту, вдруг прекратил огонь и в тот момент, когда самолет пролетал над ним, выпрыгнул из кузова и бросился в проулок между казармой и горящей столовой. Пулеметные очереди ударили туда, где он был какие-то секунды назад, но было уже поздно.
   Пробежав проулок, Михаил выскочил на задний двор, огляделся и почувствовал, как его затрясло от ужаса. На земле, сжимая в кулаке свой кнутик, лежал мертвый Василёк, девятилетний местный мальчишка-пастушок, любимец всего гарнизона. Осколок бомбы снес мальчику верхнюю часть черепа. Выбравшаяся из полуразрушенного хлева жирная хавронья, забравшись рылом внутрь раны, с чавканьем выедала из расколотой головы мозги. Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, Грайзель попятился назад, пока не уперся лопатками в стену казармы. Пальцы правой руки беспорядочно зашарили по поясу в попытке расстегнуть кобуру.
   Свинья, словно почувствовав недоброе, оставила мальчика и повернула перепачканное рыло в сторону Михаила. Красные от налитой крови маленькие глаза смотрели на человека с неприкрытой ненавистью. Грайзель чувствовал, что ещё немного, и он не вынесет этого ужаса, потеряет сознание или даже сойдет с ума. Но тут ему удалось, наконец, открыть кобуру и трясущейся рукой достать из неё пистолет.
   Свинья утробно хрюкнула. Михаил выстрелил. Раздался пронзительный визг. Он выстрелил ещё раз, потом ещё и ещё. Так и продолжал нажимать на спусковой крючок, пока пистолет три раза подряд вместо выстрела не откликнулся глухим щелчком. Только тогда Михаил понял, что расстрелял все патроны.
   Свинья неподвижно лежала рядом с Васильком, её кровь смешалась с кровью мальчика. Остекленевший красный глаз неподвижно уставился в небо. На рыле засыхала бурая пена. Раскрытая пасть оскалилась желтоватыми зубами.
   Это было страшно.
   Это была война.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"