Аннотация: Первая книга. Вторая пишется, написаны 4 главы, находится вот тут http://newfiction.ru/forum/index.php
Глава 1
- Беги, сынок! Беги!
Поудобнее перехватила тяжелый топор, и с размаху опустила его на щит смуглолицего воина, с ухмылкой наблюдавшего за отчаянной женщиной.
Она была сильна, и довольно красива - высокая, светловолосая, крепкая. Хорошая рабыня! Потому воин и не спешил ее убивать. Зачем? Это деньги! Хорошие деньги! Люди народа ростов ценились в Империи Занусс - выносливые, сильные, вот только строптивые. Но зануссы умели обламывать рабов. Женщины хороши - статные, высокие, белые - ценятся смуглыми зануссианами, любителями экзотики!
Мальчишка? Да пусть бежит. Куда он денется? Застыл, как мышь перед змеей...
- Сынок, беги! Беги! И не забудь, что ты рост! Помни свой народ! Помни нас с папой!
Женщина снова нанесла прямой удар, в последний момент, как опытный воин, переменила направление движения и с силой ударила в наголенник воина, смяв его и прорубив до самой кожи. Если бы воин не успел отдернуть ногу - она бы сейчас валялась на земле, и участь одноногого бойца была бы незавидна - и это в тридцать лет?!
Глаза воину застила ярость убийцы, вылетели, будто выметенные морским ветром все мысли о том, что эта ростийка ценна, как товар - осталось лишь желание убить!
Умелый и сильный боец бросился вперед - удар тонким, длинным мечом - древко топора перерублено пополам!
Еще удар!
И голова женщины скатилась с плеч, покатилась по земле, остановившись у ноги мальчишки, так и стоящего столбом, будто его парализовало. Длинные светлые волосы матери легли на стоптанный мягкий башмак, мальчишка опустил голову и недоумевающе посмотрел на голову той, кто еще сегодня утром нарезала хлеб, трепала его по голове и смеялась, вспоминая, как вчера он свалился с причала, торопясь запрыгнуть в лодку к отцу, который сейчас лежал возле порога дома, со стрелой в груди и старым мечом в руке.
Отец не успел никого убить. Впрочем - как и многие из односельчан, павших в неравной борьбе с захватчиками. Росты были сильными и смелыми людьми - тот, кто выходит в море не может быть трусом, море не любит трусливых - но что они могли сделать против людей, которые сделали разбой, убийство и войну своим главным в жизни делом? Закованные в металл, тренированные, умелые, зануссы легко справлялись с рыбаками и охотниками. Потери захватчиков были совсем малы, и они оправдывали себя. Каждый из тех, кто доживет до конца похода получит звонкую сумму драгоценного серебра, достаточную для того, чтобы безбедно прожить не один месяц, а если жить скромно - то и год. Риск? А что такое жизнь без риска?! Воин должен рисковать! И когда он погибнет, то упокоится в чертогах Бога Войны, и ему будут прислуживать все враги, которых воин убил за время своей короткой, но яркой жизни. Стыдно умирать в постели, седым стариком! Жить нужно ярко, и так, чтобы враги выли от ярости и боли, друзья кричали и славили!
Воин плюнул на труп женщины и прихрамывая подошел к мальчишке. Протянул руку, чтобы схватить за шиворот, но мальчишка внезапно ожил, будто с него сняли заклятие, и с яростным визгом вцепился в руку мужчины, прокусив ее выше запястья, между стальной перчаткой и налокотником, так, что брызнула кровь.
Воин от неожиданности завопил, замахнулся мечом, но тут же одумался и ударил щенка рукоятью меча, вырубив его так же верно, как если бы ударил булыжником из фундамента рыбацкой хижины. Но даже сейчас мальчишка, уже в беспамятстве, не отпускал руку врага и тот кривился от боли, пытаясь разжать челюсти подростку. Через пару секунд воин достал кинжал, замахнулся, чтобы рассечь зверенышу шею, но был остановлен резким окриком:
- Стоять! Бас, ты спятил?! Мальчишка крепкий, шустрый, нам такие нужны! Зажми ему за ушами, и все! Не знаешь, как справиться с рабом?! Что ты за воин? Будешь оштрафован на пять монет за глупость!
Высокий могучий воин со знаком сотника укоризненно покачал головой, пошел дальше, но вдруг остановился:
- Я прослежу, чтобы он был на корабле! Смотри, допрыгаешься! От тебя много смертей, но мало пленных. Похоже, что ты не очень-то заботишься о том, чтобы заработать, и чтобы заработали твои товарищи! Я подумаю над этим. Вот эту женщину можно было и не убивать - ты разучился драться? Не знаешь, как разоружить какую-то селянку? Она стоит денег, а ты отрубил ей башку! Дурак!
Сотник ушел, а воин все еще стоял над лежащим в беспамятстве мальчиком, и намазывая мазью рваную рану, с бессильной яростью думал о том, что когда-нибудь заработает денег достаточно, чтобы уйти из ловцов, и тогда ни один урод не будет отдавать ему приказы! А еще - купит себе парочку ростов и будет творить с ними все, что захочет! Они ответят за свою строптивость!
Бас воровливо посмотрел по сторонам и вдруг сильно пнул мальчишку в бок. В животе мальчугана что-то екнуло, хлюпнуло, и он застонал, внезапно очнувшись от беспамятства. Тогда ловец пнул еще и в голову, стараясь бить так, чтобы не осталось следа.
- Пошел!
Воин схватил мальчика за шиворот, грубо поднял, поставил на ноги и толкнул туда, где уже собирали оставшихся в живых жителей селения. Их было сотни полторы, или две, в основном дети - девочки, мальчики. Были и взрослые - большинство из них симпатичные женщины. Их деловито вязали цепочками, друг за другом и переправляли на корабль. Туда же отправлялось все ценное, что можно было найти у этого нищего народца, живущего рыболовством и охотой - мечи, топоры, одежда, шкуры - все мало-мальски пригодное для продажи. Рачительный хозяин не должен бросать на дороге и медяк - из медяков складывается серебро, из серебра - золото.
Взрослых мужчин в плену не было. Росты мало того, что отчаянно сопротивлялись, они были, ко всему прочему, малоуправляемы, упрямы, часто бунтовали. Так что всех мужчин старше четырнадцати лет обычно убивали на месте. Лучше взять десятилетнего мальчишку, воспитать его как следует, в духе империи, и тогда он вырастет настоящим воином - бесстрашным, жестоким, верным Империи до последней капли крови. Для этого есть особые методы - Империя умеет воспитать своих "псов".
По большому счету сотник был прав - этот мальчишка стоит хороших денег - Корпус Псов заплатит полновесной монетой за щенка, но...все равно обидно!
Решил: хватит уже этой работы. Деньги есть, после похода еще дадут, так что можно заняться тем, чем хочется - открыть свое дело, торговать, завести семью. Хватит рисковать жизнью - тридцать лет уже, а ни семьи, ни детей...только тесные каюты, вонючие, пропахшие грязным бельем и трактиры, бордели с пахнущими дешевым вином шлюхами. Все! Решено! Увольняться!
Бас довольно кивнул головой и поспешил туда, где распоряжался сотник - нужно было показаться, сделать вид, что трудится в поте лица, иначе опять оштрафует, скажет, что не работал. А Басу теперь каждая монета в дело.
Всего через два часа рабы были рассортированы и загружены в трюмы - женщины отдельно от мальчиков. Огромный трехмачтовый корабль мог вместить приличное количество воинов и несколько сотен рабов, размещаемых в нескольких отсеках.
Условия содержания, мягко сказать - нелегкие. Процент отсева был довольно высок - от двадцати до пятидесяти процентов, и зависел он от многих обстоятельств - погоды, например, а еще - от того, в чьи руки попали эти люди.
Мастеров-ловцов можно было бы условно разделить на две группы - в первую группу входили те, кто старался сохранить максимальное количество пойманных людей. Они предоставляли "овцам" более щадящие условия - вдоволь воды, еды достаточно, чтобы не отнимать ее у соседей по плену.
Во вторую группу входили те ловцы, которые считали, что тяжелые условия содержания "овец" позволяют отсеять слабых, оставляя тех, кто наиболее силен, а значит - ставит бОльшую цену при продаже. Ведь у него более качественный товар!
Оба метода имели свои плюсы и минусы. Первая группа меньше работала, быстро забивая трюмы и сразу уходя в море, домой. Однако их рабы стоили дешевле, ведь среди них был больший процент слабых.
Вторая группа затрачивала на свой груз намного больше времени и сил, однако их "овцы" больше стоили на рынке, покупатели знали, что если рабы выжили при перевозке, то выживут в любых условиях, ведь хуже тех, что в трюме корабля рабовладельцев, быть не может.
Конечно, и та, и другая группа сразу же отделяли особо ценных рабов, помещая их в элитный загон. Вернее - не рабов, а рабынь - красивые девушки, женщины, девочки. Совсем маленьких не брали - они гарантированно умрут. "Мелкоту" обычно убивали, чтобы своими воплями не портили настроение. Или же просто бросали умирать в разоренном селении. До них никому не было дела.
Та команда ловцов, что высадилась в прибрежном селении ростов принадлежала ко второй группе ловцов, но даже среди них мастер Джубокс отличался жесткостью, о которой ходили легенды. Удачливый, смелый, он всегда знал, куда нужно направить свой черный, пахнущий смертью и нечистотами корабль, наводивший ужас на побережья всего Северного материка. Будто бог войны подсказывал этому квадратному, обезьяноподобному коротышке то селение, в котором есть ценные рабы, и мало воинов, способных оказать достойное сопротивление.
Удача? Чутье? Может быть. Но в любом случае, одного-двух походов в год хватало, чтобы этот человек жил безбедно в великой Империи Занусс, любимой богами, протянувшейся почти на половину огромного Южного материка.
Работорговля приносила огромную прибыль. Хватало всем - и мастеру ловцов, и его воинам, охотно нанимающихся в экспедицию, зная, что в накладе не останутся. Империя процветала, и не в малой степени в результате того, что многое в ней производилось руками рабов - умных механизмов, которые всегда можно заменить на другие. Если понадобится, конечно. И эти механизмы еще и сами размножались, что немаловажно.
***
Он проснулся от боли. Кто-то укусил за ногу так, что боль простегнула до самого сердца. Мальчик застонал, потянулся к ноге, чтобы обнаружить кровоточащую ранку и зажать ее грязной ладонью - совершенно инстинктивно, рефлекторно, как моргает глаз, или вздрагивает тело, получив удар кожаным бичом.
Мальчик теперь знал - каково это, получить удар бичом. Это сродни тому, как если бы к коже приложили раскаленный клинок меча. Вспухает красная полоса, сочится кровь, на которую тут же слетаются мухи. А если уснуть, то на запах окровавленного мяса сбегаются голодные крысы, и тогда все еще хуже. Гораздо хуже. Вот как сейчас - крыса разорвала кожу, добираясь до сладкой плоти мальчугана, забывшего свое имя.
Ему было уже четырнадцать, но он выглядел младше своих лет, что частенько расстраивало мальчугана до слез. Он не был слабым, скорее наоборот - жилистый, сильный, парнишка был сильнее многих сверстников, но вот это лицо одиннадцати-двенадцатилетнего, малый рост, соответствующий лицу...на улице не очень таких любили. Маменькин сыночек - самое безобидное определение, которое мог услышать мальчишка. И слышал.
Они плыли уже месяц. Вначале корабль прошел вдоль побережья, покрыв кровью и пеплом суровые северные скалы на несколько дней пути, а потом, нагруженный до предела, ушел на юг, возвращаясь туда, откуда никто из рабов никогда не возвращался, растворяясь в земле чужого материка, обращаясь в прах, как и все существа на этом свете. Только с одним отличием - южане уходили в землю своей родины, рабы же - в чужую, вражескую, мерзкую землю, ненавидимую всеми клеточками их истерзанных тел.
Впрочем - часть рабов в конце концов становилась подданными Империи. Свободными. Но добиться этого было очень трудно. Как может выкупиться раб, если он не получает за свою работу совсем ничего? Как может выкупиться топор, или лопата, или метла - суть инструменты, делающие жизнь человека более комфортной? Ведь раб на самом деле тот же инструмент, только разумный. Никак не человек.
Мальчик сел, опершись на стену, посмотрел по сторонам, тяжело дыша и морщась от боли. В полумраке трюма лежали сидели, стояли десятки мальчишек разного возраста, примерно от десяти до пятнадцати лет - голодные, грязные, многие из них были больны, покрыты нарывами и воспалившимися ранами. Время от времени в трюм спускали едкую, вонючую мазь, которой нужно было мазать свои болячки - надсмотрщик строго следил, чтобы раны были смазаны. Не потому, что ему было жаль подростков, нет - товар не должен пропасть зря. Рабы.
Те, кто не хотел мазаться едучей, гадкой мазью, тут же понимали, что от их желаний уже ничего не зависит, и что их мнение никому не интересно. Не хочешь мазать - получи удар бичом, и так, что кровь брызнет из-под нежной, привыкшей к материнским ладоням кожи. И ничего не поможет - ни слезы, ни мольбы, ни угрозы - а тем более угрозы. В первый же день, смелого мальчика, который пообещал надсмотрщику при первой же возможности его зарезать как барана, запороли до смерти, оставив труп лежать прямо в трюме, среди живых.
Мертвец лежал трое суток, раздувшись от жары и почернев до неузнаваемости. Это был первый урок строптивым рабам.
Второй урок они получили тогда, когда им впервые выдали еду. Это были засохшие лепешки и вареные плоды патата - пищу спустили в трюм в больших корзинах, не разделенную на порции. Просто корзины, лепешки и пататы. Успеешь, сумеешь отнять у голодных соперников - будешь жить. Не сумеешь - без еды ослабеешь и пойдешь на корм рыбам, а прежде - трюмным крысам, толпами бегающим по желобам вдоль стены.
Первую раздачу мальчик пропустил, не успел - те, кто оказались ближе, расхватали еду, и он остался ни с чем. На второй день, решил: "Я должен жить! Я должен отомстить тому, кто убил моих родителей! Я должен есть, чтобы отомстить! Я должен выжить, во что бы то ни стало!"
И мальчик забыл свое имя. Он превратился в одного из зверьков, тварей, как их называли рабовладельцы. Мальчик был готов убивать - ради еды, ради воды, ради возможности выжить.
Он не задумывался, что с ним будет дальше - что будет, то и будет. Главное - кусок лепешки, разваренный патат, сухое место под люком, в который опускают еду и воду. И мальчик дрался. Жестоко, так, как дерутся звери - с визгом, с яростью, пуская пену, как безумный, как одержимый воин.
После первых же стычек остальные дети убедились, что с ним лучше не связываться - пусть возьмет то, что ему нужно, тем более, что Щенок много не брал, только то, что ему было необходимо. Если бы он зарвался, набирал себе полные руки еды и потом чавкал в одиночестве - его бы давно попытались убить. Но то ли мальчик был очень умен, то ли инстинкт самосохранения его не подводил, но он брал по минимуму - одну лепешку, пару пататов, не более того.
Удар бичом Щенок получил после того, как яростно рыкнул на надсмотрщика, оттолкнувшего в сторону, когда мальчик в очередной раз потянулся к корзине с едой - рык вышел неосознанно, как если бы кто-то попытался отнять еду у сторожевой собаки, углубившейся в процесс пожирания своей порции.
Бичом - это было очень больно, обидно, но...Щенок сдержал себя. Он должен выжить! Должен отомстить! Должен! Он рост! "Не забывай - ты - рост!", сказала мама. И мальчик не забывал.
Что губит людей, попавших в беду, когда весь мир ополчается против них? Болезни, голод, раны - это само собой. Но еще - отчаяние. Чувство того, что все потеряно, все пропало, и больше ничего не будет.
Что можно противопоставить отчаянию? Идею. Какую-то идею - уцепиться за нее, вбить себе в голову, заставить себя поверить.
Во что верил Щенок? В то, что когда-нибудь он найдет подонка, убившего его мать, убившего отца, и вырежет ему глаза. А потом отрежет уши. Пальцы. Будет медленно резать на части, не позволяя умереть до тех пор, пока не превратит в кусок мяса, пригодный лишь для жаркого.
Он видел эту картину, он жил ей, ложился спать и просыпался с картиной расправы над этим человеком.
Мальчик хорошо запомнил его лицо - темное, узкое, хищное. Воин двигался как танцор - высокий, плечистый, но быстрый, как молния. Конический шлем не закрывал лица - стальная полоска спускалась по носу, открывая темные глаза, которые смотрели весело, с вызовом, бесстрашно. Да и чего ему бояться, или вернее - кого? Женщину с плотницким топором в руках? Маму, защищающую своего сына, застывшего от страха на месте, будто его приковали стальными цепями?
Больше всего мальчик ненавидел самого себя. Если бы он тогда вовремя убежал, возможно, мама осталась бы жива. Но мальчик не мог бежать. Ноги отказались нести его худое трусливое тело. И какая разница, что бы потом случилось с мамой - главное, она была бы жива. И была бы надежда ее увидеть, освободить.
Теперь - лишь месть.
Он не рассуждал, - откуда взялся этот воин, кто его сюда привез и зачем. Мальчик видел лишь лицо матери, золотистые волосы и открытые голубые глаза, которые смотрели в небо, удивленно, будто не понимая, как это случилось.
Фактически - от страшного нервного потрясения, ударов по черепу, из-за которых постоянно болела голова - мальчик сошел с ума. Он забыл всю прошлую жизнь, не узнавал тех, кто жил с ним в одной деревне, забыл свое имя. Вся его жизнь, все его воспоминания ограничились боем у родительского дома, и этим трюмом, адом для невинных существ, никак не заслуживших такую судьбу.
Щенок на самом деле превратился в полузверя, направившего все свои инстинкты на одну задачу - выжить, во что бы то ни стало.
Защитная реакция организма? Да. Ни слез, ни стенаний, лишь готовность рвать, кусать, бить, грызть - любого, кто покусится на его жизнь.
Любого? Нет, не любого. Надсмотрщик, ловцы, вооруженные, опасные - их трогать нельзя. Урезанный до инстинктов мозг знал это великолепно!
Каждая раздача еды в загоне для мальчиков была развлечением, зрелищем, развеивающим скуку дальнего путешествия. Работорговцы заранее готовились, делали ставки, и когда рабы-уборщики спускали корзины, с жадностью смотрели на то, как доведенные до отчаяния маленькие человечки рвут друг друга, пытаясь отложить неизбежную смерть как можно дальше в будущее.
То, что смерть витает рядом, было ясно с самого начала - каждый день за борт отправлялись несколько трупов, туда, где в воде мелькали плавники зубастых существ, следующих за кораблем работорговцев так, будто это была огромная передвижная кормушка.
Щенка заметили сразу. После того, как он, впав в боевое безумие, разбросал нескольких своих товарищей по несчастью и вцепился одному из них зубами прямо в горло, его и прозвали Щенком. Можно сказать, это было повышение - из "овец", в "щенки". Ведь на самом деле "щенками" называли новобранцев Корпуса Имперских Псов, элитного подразделения имперской гвардии, подчиняющегося непосредственно Императору.
Все гвардейцы Корпуса были воспитаны из "щенков", маленьких рабов. Этим рабам вытравляли все воспоминания о том, что они принадлежали к другим народам, или народностям, вытравляли воспоминания о семье, обо всем, что составляло их жизнь до того, как дети попадали в Корпус. После нескольких лет обучения из Школы Псов выходили безжалостные, тренированные убийцы, преданные Императору до последней капли крови, готовые вспороть себе живот и развешать кишки по ветвям деревьев, если Император пожелает увидеть, как они это сделают.
Чем достигалась такая верность? Каким способами, методами? Это был секрет. Но то, что вернее Псов не было никого на свете - знал каждый человек в Империи, от самого низшего из низших нищего на Привратной площади, до Главного Казначея, финансового "императора" Занусса, через которого шли все денежные потоки огромной Империи.
Мальчишка, который способен отвоевать себе место у кормушки не мог не вызвать уважительного отношения, как вызывает уважение бойцовая собака, успешно грызущая своих соперников. Грубые, жестокие люди, живущие насилием и убийствами, ловцы ценили тех, кто выказывал такие же, как у них, способности. Это не означало, что они вдруг полюбили Щенка - совсем нет, он был и остался животным, предназначенным для продажи, однако животным, поднявшимся на другую ступеньку социальной лестницы, если такое понятие можно применить к рабам. Кроме того - цена на него возросла. Хороший боец стоит дорого.
***
- Мастер, парни просят устроить развлечение - сотник почтительно поклонился работорговцу, разглядывающему старый свиток, на котором виднелись следы - будто кто-то хватал его окровавленными руками. Кровь давно высохла, стала коричневой, но следы пальцев навечно впечатались в древний пергамент.
- Не много ли вам развлечений? Вы мне так весь товар поувечите! Девки денег стоят, а вам только дай, животные! Узнаю, что вы попортили девственниц, или изувечили ценных рабынь - не то что жалованья лишу - голову срублю!
- Мастер, ты не понял - они не просят девок, они хотя развлечься боями! Хотят делать ставки! Честно сказать, от безделья наши придурки уже с ума сходят. Того и гляди передерутся, перережут друг другу глотки. Может, позволим? Как обычно, голыми кулаками, не до смерти.
- Какое там не до смерти? Каждый раз мы недосчитываемся десятка "овец"!
- Мастер, они так и так подохнут, а мы зато будем знать, кто из "овец" стоит денег. Ребята просят...пусть развлекутся?
Работорговец отложил свиток, задумался - плыть до порта еще две недели, и это при попутном ветре. Корабль устойчив, крепок, не боится штормов, но вот насчет скорости - это не имперский крейсер, который прыгает по волнам, как запущенный рукой мальчишки голыш.
За две недели можно получить достаточное количество неприятностей от бесившихся с безделья бойцов. Человек такая скотина - если его не занять делом, обязательно найдет время для пакостей. Как от этого удержать? Загрузить работой до полного изнеможения, или же дать возможность развлечься.
Во все времена - дай черни лепешку, дай посмотреть на то, как два придурка режут друг друга на потеху толпе - и вот гарантия того, что эта самая чернь не бросится на представителя власти с ножом, ведь все, что они хотели - получили. Хлеб и зрелища - вот секрет долгого и спокойного правления.
Нынешний Император знал это лучше, чем кто либо, потому частенько устраивал праздники для городской черни, выставляя бесплатное угощение, устраивая резню на главной Арене столицы. Арена и ставки въелись в кровь имперцев, и как наркоманы, лишенные очередной дозы кровавых зрелищ, они начинали волноваться, бунтовать, до тех пор, пока очередная порция не поступит в их испорченный "наркотой" азарта мозг.
Мастер все это прекрасно знал, не первый год водил экспедиции за океан. Хитрый, беспринципный, но умный, он знал, когда нужно прижать подчиненных, а когда ослабить хватку.
Впрочем - он сам был плоть от плоти имперцем, и так же, как и все, обожал поединки на арене, все с этим связанное - азарт, кровь, рев толпы и радость от выигранной ставки. С одной стороны, губить пленников не хотелось, с другой - ну и погибнет какая-то часть, ну и что? Зато оставшиеся будут в два раза дороже, чем хилые, выбракованные особи. Кроме того - бой все равно без оружия, так что вероятность гибели невелика.
- Хорошо. Я согласен. Могут смотреть все, свободные от вахты. Бой без оружия, останавливаем по сигналу, чтобы не было излишнего отсева "овец".
- Хорошо, мастер! - удовлетворенно кивнул сотник - Я сообщу ребятам. Ты будешь смотреть на бои?
- Конечно, буду! - усмехнулся Джубокс, с видимым облегчением откладывая свиток подальше от края стола - Я что, не мужчина? Выдай ребятам по кружке пива, ради такого случая. Вычтешь из жалованья, скажи казначею. И вот еще что - пусть лекарь будет наготове.
Сотник отсалютовал, вышел, мастер откинулся на спинку кресла и улыбнулся - действительно, скука долгого путешествия достала. Море, море, и море - каждый день, каждый час, каждую секунду...ничего нового, ничего волнующего, развеивающего скуку. Даже шторма уже давно нет, хотя редко бывало так, чтобы во время перехода корабль хотя бы раз как следует не покачался на штормовой волне. Легкий ровный ветер весело и без проблем гнал корабль вперед, туда, где его ждал отдых у портового причала.
***
Щенок вздрогнул, открыл глаза, будто и не спал. За решетчатым люком, через который в трюм поступал воздух, возникло какое-то движение, затопотали множество ног, слышался смех и крики. Любое изменение обстановки вокруг беспокоило Щенка, оно всегда означало что-то плохое, могло привести к смерти. Смерть не значилась в планах мальчишки, если они, такие планы, вообще существовали.
Насторожившись, сел на корточки, осмотрелся по сторонам - все потенциально опасные существа находились на расстоянии, никто не подкрался, никто не попытался нарушить его "уединение". Как вчера, когда группа подростков решила свергнуть звереныша с его "пьедестала". Они скопом набросились на Щенка, и если бы не надсмотрщик, ударами бича разогнавший агрессоров, неизвестно чем закончилось бы это нападение. Впрочем - известно чем, скорее всего они задушили бы мальчишку, а труп бросили к стене, на решетку стока, под которой бегали голодные крысы. При всей своей ловкости, крепости и жестокости Щенок не смог эффективно сопротивляться озверевшей толпе. Он покусал троих, сломал нос одному и вывихнул руку другому, но в конце концов оказался прижат к настилу телами пыхтящих, разгоряченных, потерявших человеческий облик подростков. В тесноте трюма нельзя было бежать, здесь имела значение грубая сила и вес. А веса у десятка зверенышей было более, чем достаточно.
Щенок запомнил их лица. Что-то, а память на лица у него была великолепной, видимо как компенсация за потерю остальной части памяти, касающейся прошлой жизни.
Добираясь до шеи ненавидимого "безумца", подростки вопили что-то вроде "Убей его! Убей безумного!" - это и привлекло внимание хозяев, прекративших безобразие почти что в зародыше. Почти - потому что Щенок успел получить несколько ран, синяков и едва не получил перелом носовых хрящей, когда предводитель "мстителей" ударил его головой прямо в лицо.
Получив "горячих" от дежурного надсмотрщика, толпа разбежалась и теперь подростки лишь зыркали из темноты, с ненавистью взирая на ускользнувшую от расправы жертву.
Зачем они напали? С какой целью? Не трогали месяц, и вдруг решили напасть - почему? Щенок не задумывался над этой проблемой. Он вообще не хотел думать. Вернее - не он, а его мозг, избравший тактику защиты от мерзкой действительности путем ухода в подсознание.
Подростки, которые напали, скорее всего тоже не смогли бы ответить на этот вопрос четко и ясно, но в общем-то все было понятно. Как и всегда в стае зверей, выделились вожаки, которые управляли группами своих подчиненных. И как всегда, эти вожаки желали себе лучших условий - больше еды, больше свежего воздуха, а еще - хоть немного солнца, лучи которого иногда все-таки пробивались сквозь толстую деревянную решетку и освещали пространство под люком.
И вот на этом пространстве сидел Щенок, который занимал слишком много места, не позволяя другим приблизиться на расстояние вытянутой руки, набрасываясь на того, кто осмеливался нарушить его уединение. Как можно было это терпеть?
Вот и попытались. Но попытка не удалась. Увы для них.
Люк поднялся, по лестнице загромыхали ноги надсмотрщиков, одетых в кожаные жилеты и штаны, которые с трудом брал даже нож. В руках бичи, которыми оба мужчины владели в совершенстве - при желании, каждый из этих мускулистых, сильных и бессердечных тварей мог одним ударом убить или покалечить любого из рабов, что уж говорить об изможденных, измученных переходом подростках. Но даже учитывая это, надсмотрщики были настороже - они слишком хорошо знали, какие силы просыпаются в отчаявшихся, готовых на все людях и не собирались подвергать свою жизнь малейшей опасности. Не за то им платят деньги, чтобы надсмотрщики сложили голову где-то в вонючем трюме, пропахшем смертью и нечистотами.
- Ты! И ты! И ты! И еще - ты! И вы! Пошли наверх! Быстро, быстро, твари!
Надсмотрщик хлопнул бичом, звук был таким резким, громким, как если бы кто-то хлопнул палкой по борту рыбацкой лодки. Щенок в прошлой жизни любил так постучать, особенно, когда отец не видел агрессора и тихо-мирно занимался ремонтом сланей. Он возмущался, ругался, грозил Щенку кулаком, но тот видел, что глаза отца смеялись - это была игра, и оба получали от нее удовольствие.
Выбросив из головы внезапно всплывшую картинку воспоминаний, Щенок поднялся и пошел к лестнице, оскалившись, как зверь. Те, кого назвал надсмотрщик, были из числа вчерашних агрессоров, напавших на мальчишку, когда он спал. Рабовладельцы знали, что делают. Как заставить мальчишек драться между собой? Как устроить бой - настоящий бой, не имитацию, не возню детишек? Нужно стравить между собой тех, кто ненавидит друг друга. Тех, кто готов порвать за нанесенные обиды.
Работорговцы ошибались. Щенок своих обидчиков не ненавидел. Он вообще теперь не понимал этого слова. Оно слишком человеческое, слишком сложное для понимания зверя. Щенок запомнил лица, и его мозг знал - эти люди опасны, их надо остерегаться, и если подойдут близко, нужно постараться убить.
Наоборот - те, кто на него нападал, точно ненавидели проклятого "товарища" - мало того, что он не позволил себя убить и нанес им раны, так еще они пострадали от бича надсмотрщика, покрывшего их тела кровоточащими полосами.
В общем-то, на то и был расчет. Если тебе предоставляют возможность наказать соперника, да еще за это дают еды и воды - почему бы не попробовать растерзать соперника на потеху толпе?
Солнце слепило глаза, ощупывало истосковавшихся по воле подростков горячими лапами, тут же высушив выступивший пот. Мальчишки жались друг к другу, испуганно глядя на вопящих, разгоряченных выпивкой и азартом мужчин. Те были везде - на палубе, на снастях мачты, на сетке, закрывающей борта корабля на высоту полутора человеческих ростов - рабовладельцы знали, как сберечь груз и не допускали возможности того, что раб, отчаявшийся и обезумевший бросится к борту и спрыгнет в воду, в призрачной надежде уйти вплавь, спастись от страшной жизни. Шансов на это не было никаких - в воде поджидали чудовища-людоеды, но даже этот исход часто казался привлекательнее, чем медленное умирание в вонючем трюме.
Мастер почесал подбородок, посмотрел на грязных, подслеповато моргающих мальчуганов и произнес короткую речь, из который следовало, что жалкие трюмные крысы, предназначенные на корм морским тварям, имеют шанс продлить свою жалкую жизнь, получив лишний кусок лепешки, и не получив порции порки буйволиным бичом, в том случае, если будут хорошо драться.
Язык ростов и язык зануссиан почти не отличались друг от друга - за исключением специфических выражений, присущих той, или иной местности. Некоторые ученые мужи были уверены, что некогда Бог-Создатель сделал всю твердь единой, единым материком, и лишь потом, когда рассердился на поведение созданных им людей, разделил материки на два, ударив по тверди своим всесокрушающим кулаком. Земле раскололась, разбилась, вот так и образовались Южный и Северный материк, и множество, огромное множество островов разного размера, разбросанных по всему океану.
Эта гипотеза объясняла тот факт, что язык по всему миру был един, как некогда были едины все люди.
Зануссиане, в основной своей массе, считали такое утверждение ложным - не могут "овцы" быть равными "настоящим" людям. Настоящие, само собой разумеется, зануссиане. Остальные - разумные животные, потенциальные рабы.
Впрочем, зануссиане в этом не отличались от своих соседей, королевства Ангир, занимавшего больше четверти Южного материка. Как для зануссиан, так и для ангирцев, весь мир существовал лишь для того, чтобы поставлять этим двум рабовладельческим государствам бесконечное количество рабов, на которых основывалось все их благосостояние. Некогда Империя Занусс и королевство Ангир были единым целым, пока империю не расколола гражданская война, ввергнувшая материк в кровавый хаос. Это произошло около тысячи лет, и вошло в историю, как Темный Век.
Империя давно бы уже поглотила "соседа", если бы не одно обстоятельство - обе стороны обладали сильными армиями, способными эффективно противостоять любому агрессору. Вялотекущая война не прекращалась ни на день уже тысячу лет, с переменным успехом, но никто никогда не смог добиться ощутимого перевеса. Пограничные конфликты, вылазки отрядов мародеров - все это было, есть и будет, пока существуют два близнеца, два "брата", искренне и давно ненавидящие друг друга. Тысячелетняя вражда впиталась в кровь, и чтобы удалить этот яд, пропитавший мозги людей, требовалось время и смена поколений. Множества поколений. Но для этого нужно, чтобы война наконец-то закончилась...а ей не видно конца.
Щенок стоял чуть поодаль от остальных, на расстоянии вытянутой руки от своих "товарищей". Он не верил никому. Все враги! Все! И эти маленькие твари, которые едва не добрались до его шеи, и эти грохочущие, орущие, смеющиеся негодяи, радостно улюлюкающие, показывая пальцами на несчастных, трясущихся от страха детей.
Если бы Щенок мог убивать взглядом! Если бы мог... Трупы, трупы и трупы - вот во что превратился бы этот корабль! И тогда можно умереть. Цель достигнута, а раз она достигнута - зачем жить?
- Он что, ненормальный? - мастер показал на Щенка, и сотник улыбнулся уголками рта:
- Может быть. Ребята говорят - это настоящий звереныш. Они прозвали его Щенком. Его боятся все "овцы", опасаются даже надсмотрщики. Говорят - от него мороз по коже. Как посмотрит...кажется, сейчас вцепится, перекусит жилу...лекарь не успеет - истечешь кровью. Вчера овцы хотели его задушить, так он нескольких порвал, перекусал - еле оторвали. Если не сдохнет на обучении - у него большое будущее. Он стоит хороших денег. Это будет настоящий Пес, Корпус отсыплет нам звонких монет.
- Ты думаешь? - мастер с сомнением осмотрел заморыша, напряженно оглядывающегося по сторонам - По его лицу не видно, чтобы парень был особо разумным. По-моему он просто спятил. Я уже сталкивался с подобным сумасшествием - люди превращаются в диких зверей, теряют способность обучаться. Они неконтролируемы, а это не просто минус к цене, это ноль. Пустота. Смерть. Таких легче убить. Затраты на их обучение слишком велики, несравнимы со стоимостью этого жалкого тела. Я склоняюсь к тому, чтобы уничтожить этот бесполезный балласт. Не он первый, не он последний. Что ждать от овцы, которая не боится погонщика? Посмотри - он ведь не боится! Вернее - боится, но не так, понимаешь?
- Честно сказать, не понимаю, мастер. Объяснишь? - сотник почтительно склонился к низкорослому рабовладельцу и замер, в ожидании.
Он очень уважал и побаивался этого, с первого взгляда смешного, несуразного крепыша, заросшего черной шерстью по самые брови. Казалось - что кроме ума, может противопоставить силе этот коротышка? Но сотник знал, насколько силен, просто нечеловечески силен мастер Джубокс. А еще - мастер великолепно владел любыми видами оружия и мог победить практически любого из их экспедиционной команды, да не одного.
И мастер никогда не жалел побежденных. Тот, кто заступал его дорогу, должен был умереть.
И мало кто осмеливался это делать.
Джубокс, прищурившись посмотрел на Щенка, подумал, слегка покачал головой:
- Посмотри на него внимательно. То, что он спятил - это временно. Скорее всего - временно. Внешне это обычный подросток, он боится, оглядывается, ожидая подвоха. Но при всем этом смотрит, будто запоминает. Дай ему нож, и он попытается убить того, кто приблизится к нему, зайдет за черту, которую парень себе обозначил. Сравни с теми тварями, что стоят с ним рядом - они трясутся, они боятся, их бьет дрожь. Ни одной мысли о том, чтобы оказать сопротивление. Он - другой. Не нападает только потому, что считает - нападение не даст результата. Но стоит повернуться спиной, в ситуации, когда тварь решит, что сможет безнаказанно убить - и результат будет легко предсказуем. Это убийца с дурными мозгами.
- Ты, мастер, умеешь разглядеть в людях суть! - сотник уважительно поклонился хозяину - Мне никогда не пришло бы это в голову! Ты считаешь, что обломать его невозможно? Даже в Школе Псов?
- Думаю - невозможно. Я знаю этот взгляд. Я сам такой - Джубокс ухмыльнулся, и тут же посерьезнел - Впрочем, ты прав. Псы ищут таких головорезов. И если они не смогут его обломать - разве это наша вина? Главное - мы дали хороший материал, а уж что они из него сделали - нам-то что до этого? Ну ладно, начинай...парни уже в нетерпении. Пусть овцы разденутся до набедренных повязок - хотя бы посмотрим, что за товар мы нашли кроме того, если получат повреждения, сразу станет заметно. Лекарь наготове? Вижу... Начали!
***
Щенок понимал то, что ему говорят. Говорили немного странно, но вполне разборчиво. Надсмотрщик приказал снять рубаху и штаны, мальчик беспрекословно подчинился и остался стоять, одетый лишь в набедренную повязку - грязную, засаленную.
Надсмотрщик подтолкнул его вперед, на середину круга, где уже ждал один из тех, кто вчера пытался убить. Крепкий парнишка, крупнее Щенка, почти мужчина - таких обычно не брали, убивали на месте, но эта экспедиция складывалась не особенно удачно, удалось разграбить только три не очень больших селения. Остальные, предупрежденные, успели скрыться, оставив пустые дома с дымящимися очагами.
Они стояли друг против друга - маленький, жилистый, высохший, как старый кусок дерева, выброшенный на берег волнами бурного моря, и крепкий, мускулистый юноша, плечи уже которого знали тяжелую работу с сетями и рукоять топора, подрубающего деревья. Если бы драка происходила на воле, в селении, исход был бы однозначен - вес, рост - все было за противника Щенка. Но это не воля. И это не драка. Это бой, бой насмерть! Когда нет никаких правил, когда ты должен убить, или умереть! И другого ничего не остается.
Когда парень замахнулся на Щенка, чтобы нанести удар, тот не раздумывал ни секунды. Молча, без крика и рычания, Щенок прыгнул на противника и вцепился зубами в ему в грудь. Острые белые зубы прокусили кожу, сомкнулись, рывок!
Окровавленный кусок плоти летит на палубу!
Истошный визг! Прерывистый, страшный, режущий слух визг, пробирающий до самых печенок, до самого сердца!
И тут же рык, идущий изнутри, из животного естества, от зверя, который таится в каждом из людей и лишь ждет, чтобы его выпустили наружу.
Щенок передвинулся к шее и вцепился в ключицу, глодая ее так, будто хотел вырвать кость из тела. Он не слышал, как вопили матросы, как завывали, улбюлюкали воины команды захвата - все, кто видел происходящее, отпустил врага только после того, как на него с размаху вылили три ведра забортной воды и дважды ударили по спине бичом из буйволиной кожи.
Щенок почти потерял сознание от боли, и сквозь красный туман видел, как вокруг него ходят люди, как над поверженным, потерявшим сознание противником склонился лекарь, озабоченно качавший головой.
Щека мальчишки касалась палубы, глаза были открыты и бессмысленно моргали, глядя на то, как розовый ручеек воды, смешанной с кровью подкрадывается к его голове.
И вдруг, Щенок начал смеяться. Он не смеялся с тех пор, как убили его родителей, да что там не смеялся - он вообще забыл, как можно улыбаться, радоваться жизни. И тем страшнее казался его смех - заливистый, мальчишеский, веселый, будто Щенку только что рассказали веселую шутку, от которой нельзя было не засмеяться.
Щенка подняли на ноги, сунули в руки одежду и кусок лепешки и отвели на место, в трюм. Спускаясь по лестнице и усаживаясь на свое место под люком он все еще улыбался разбитыми губами .
Больше его из трюма не вытаскивали. Поединки шли без него - мальчишки месили друг друга кулаками, боролись, плакали, рыдали под ударами бичей, но Щенка никто не беспокоил. Нельзя выпускать против человека дикого зверя - если, конечно, ты не хочешь, чтобы зверь его растерзал.
Подросток, с которым дрался Щенок, не выжил. Он потерял много крови и скончался на месте. Не помогли ни мази, ни магия, которой владел лекарь.
Впрочем - это был не особенно сильный в магическом деле лекарь, его знаний хватало только на то, чтобы лечить не самые безнадежные раны. Те, кто умел лечить все подряд, не мотались по морю на кораблях, а сидели на берегу, в богатых домах, принимали родовитых людей, способных как следует заплатить за услуги мага-лекаря.
Две недели, которые корабль шел до порта, прошли без особых происшествий. Не было встреч с вражескими кораблями, не налетал ураган - все шло на удивление спокойно, так спокойно, что это даже удивляло.
Мастер Джубокс не любил нарочитого покоя, он всегда подозревал, что боги готовят испытания, усыпляя внимание человека покоем и размеренностью жизни. Лучше уж серия небольших проблем, потому как после длительного спокойного периода обычно на голову человека падала куча неприятностей, накопившихся, как мусор в помойном ведре. Но нет правил без исключений, и огромный неповоротливый корабль медленно вплыл в бухту столицы Занусса, великого города Аран.
Всегда приятно возвращаться домой, особенно, если трюмы полны хорошей добычей. То, что добыча была хорошей - это без сомнения. Удалось сохранить восемьдесят процентов пойманных "овец", оставшиеся были крепки и отлично подходили для продажи. Больше всего было девочек и женщин - около трехсот, и полторы сотни мальчиков, возрастом от десяти до пятнадцати лет. Впрочем, возможно, что среди них были дети помладше, и постарше - кто их различает по прожитым годам? Если мальчик симпатичный, крепкий, не попал под горячую руку воина, напав на него с оружием в руках - ему прямая дорога в трюм рабовладельца. В общем - набили, как могли. Самые слабые и никчемные умерли в зловонном трюме, остальные находились в более-менее удовлетворительном состоянии, особенно ценные рабы, в число которых входили, в основном, девочки и женщины, отличающиеся красивой внешностью.
Тут уже возраст значения не имел. Главное - красивая мордашка, здоровое тело, а если девчонке пять-семь лет, так на таких красоток всегда находилось много, очень много охотников. Товар вот только скоропортящийся, потому хлопот доставлял немало. Но и это было решаемо - не одну сотню лет работорговцы возили рабов, все давно известно - как поймать, как сохранить, и особенно - как продать. За не очень ценную рабыню можно взять пятьсот монет серебром, самые же дорогие доходили в цене до многих тысяч.
К полудню корабль пришвартовался у одного из причалов, специально выделенных под рабовладельцев - отсюда можно было сразу выйти на рабовладельческий рынок, работавший ежедневно, без выходных. На рынке продавались рабы на любой вкус - девочки, мальчики, мужчины и женщины - все, что нужно свободному гражданину для домашнего хозяйства. Стыдно не иметь хотя бы одного, хотя бы и завалященького раба - если не имеешь рабов, значит ты ничтожный, убогий, нищий человек не достойный уважения. По крайней мере так считали жители Великой Империи Занусс, не отставая в этом от своего извечного врага, Королевства Ангир.
Мастер Джубокс не медля ни минуты, сошел на берег, сопровождаемый телохранителями, и направился к рабским загонам, три из которых он заранее заказал на время своего возвращения. Скорее всего, ангары были пусты и готовы к приему товара, но нужно было убедиться, что это так и есть, и не будет пустого прогона рабов. Конечно, вряд ли кто-то бы посмел пойти против самого мастера Джубокса и поставил бы ему палки в колеса, но чего не бывает на белом свете? Каждый успешный человек имеет много врагов, и они только и ждут, чтобы подстроить какую-нибудь гадость, даже если она и не принесет особой выгоды.
Убедившись, что загоны подготовлены, что на месте имеется все, что нужно для содержания рабов в течении недели-двух, мастер зашел к рыночному глашатаю и заказал отправку извещений всем перекупщикам рабов, всем потенциальным клиентам, которые могли бы заинтересоваться доставленным товаром.
То, что интерес будет, Джубокс не сомневался - немногие ловцы рабов имели такие команды и такие корабли, как у мастера Джубокса, чтобы практически без опаски отправляться за океан, на Северный материк. Всех мастеров подобного уровня можно было пересчитать по пальцам рук, и каждый приход такого корабля означал прибыль для множества крупных и мелких жучков, подкармливающихся возле работорговли.
То, что уже утром, еще до начала торгов у загонов появится толпа покупателей, Джубокс знал наверняка - каждый хотел купить раба как можно быстрее, пока тот не отдохнул от переезда и не был подлечен хозяином. Иногда можно было довольно дешево купить отличного раба, в первые дни после переезда выглядевшего так, будто он вот-вот умрет.
Конечно, это был риск - бывало и так, что раб выглядевший, будто он тяжело болен, на самом деле оказывался тяжело больным и умирал в самое ближайшее время, несмотря на усилия новых хозяев поставить его на ноги. Но в том и заключалась работа настоящего перекупщика, чтобы в больном угадать здорового, сбить цену ниже низшего, а потом, когда раб поздоровеет, продать уже задорого, нажив на этом кругленькую сумму.
Джубокс прекрасно знал все эти ухищрения, обмануть его было трудно. Однако, нередко позволял себя "обмануть", продавая заведомо не такого уж и пропащего раба за низкую цену - надо же кинуть кость этим рыночным стервятникам, ведь чем больше покупателей, тем больше ажиотажа вокруг продаж, а значит, купят гораздо более ценный товар по хорошей цене, заразившись всеобщей покупательской лихорадкой. Если не привлечешь клиента скидкой - кто к тебе придет?
Выгрузка рабов проходила споро, умело, без задержек. Вначале выгрузили самый ценный груз - девочек и женщин. Их сковали по десять человек на одну цепь и отвели в отдельный загон, расковав на месте, освободив оковы для новой партии.
Оставшихся переводили в колодках, по два человека на колодку - этих приспособлений было несколько десятков, партия в пятьдесят рабов формировалась очень быстро, и так же быстро перемещалась на рынок, подстегиваемая ударами бичей.
Разгрузка прошла за считанные часы, к вечеру в трме корабля остались лишь крысы и трупы умерших в последние часы, уже в виду столицы. Выбрасывать в воду у причала не стали - городская власть запретила бросать трупы возле берега под страхом крупного штрафа - Император подписал этот указ несколько лет назад. Говорили, что дочери Императора, наследной принцессе Агалане не понравился вид плавающих в бухте и раздираемых морскими гадами раздутых трупов рабов. Согласно повелению, очистка от мусора должна осуществляться в открытом море, не ближе чем на три часа хода от акватории порта.
Эту процедуру мастер решил проделать на следующий день, поручив ее своему помощнику. В жарком климате Занусса медлить с очисткой было нельзя. Трупы вздувались, а нечистоты, которые горой лежали в трюме, издавали невыносимое зловоние, будучи источником заразы для будущих "овец", которые отправятся в свой страшный путь на этом корабле.
Само собой, испражнения за рабами все то время, пока те сидели в трюме, никто не убирал, никто не уносил - кому это нужно? И кто это будет делать? Убрать трупы - это да, а нечистоты...они никому не мешают. Кроме "овец", конечно.
Выгрузив пленников, мастер занялся подготовкой товарного вида рабов. В каждом загоне имелись мойки - на крыше загона огромные емкости с водой, наполняемой из желобов, в свою очередь наполняемых из ручьев и рек, стекающих с заснеженных гор, громадами торчащих у столицы. К побережью местность понижалась, так что вода самотеком шла в столицу, обеспечивая ее отличной питьевой водой.
Система водоводов была сделана очень давно, во времена правления Императора Хажара Мудрого, и до сих пор исправно служила городу, подновляемая каждый год специальной городской службой.
Каждый из рабов получил кусочек едкого, вонючего мыла, разгоняющего насекомых и смывающего застарелую грязь, а еще - инструкции по мытью, вместе с ударом бича, если раб недостаточно быстро принялся приводить себя в порядок.
Надсмотрщики внимательно следили за тем, чтобы каждый раб как следует отмыл свое тело - ведь оно принадлежит хозяину. После помывки каждый раб прополоскал свое тряпье, и к ночи чистка была закончена. Грязная вода ушла в систему канализации, пронизавшую землю под городом, как дырки принизывают сыр, и в загонах стало тихо - если не считать тяжелого дыхания усталых рабов, дрожащих в своей влажной одежде.
Вообще-то замерзнуть было трудно - даже ночью царила невыносимая жара и духота - только зимой, в сезон дождей, вместе с ветрами, с горных вершин спускалась прохлада. Но не теперь.
Люди дрожали скорее от возбуждения, от усталости, от страха, но не от холода. Если только не считать тех, кого колотила лихорадка, подцепленная в пропитанном заразой трюме.
Оставив охрану, мастер Джубокс отправился домой, в свой особняк, к жене, детям, наложницам и любимым собакам. Он соскучился по дому. Хотелось как следует поплавать в бассейне с горячей водой, а потом улечься в кровать, которая не качается на волнах.
Нужно было как следует отдохнуть, ведь завтра тяжелый день - первый день продаж. Будет много суеты, много хлопот. Привезти товар - это еще не все дело. Вот когда в мешках зазвенят звонкие монеты, когда зашуршат векселя уважаемых людей - только тогда экспедиция будет завершена.
Глава 2
- А вот кому девочки - губки сладкие, попки гладкие - налетай, не пролетай! Дешево-предешево, сладко - аж губы слипаются! Эх, сам бы купил, да жена против - забуду ее с такой девочкой!
Распорядитель торгов ловко ухватил за руку съежившейся девочки, поднял вверх, так, что рабыня волей-неволей вынуждена была распрямиться и показать свое тело. Девочка норовила опустить голову, и тогда торговец громко шепнул:
- Если ты, сучка, не перестанешь горбиться, я сдеру с тебя кожу, с живой! Стой, тварь, смотри в толпу, улыбайся! И выпяти грудь, мерзавка!
Девочка, испуганно моргая синими глазами, вымученно улыбнулась, откинула назад золотистые, чистые волосы и встала прямо, выпятив грудь. Ее небольшие, зреющие груди с розовыми нежными сосками выглядели так соблазнительно, так свежо, что торг мгновенно оживился. Начальная цена в пятьсот мелких серебряных монет, именуемых дагмами, была перебита и теперь торг шел между пятью покупателями - двое из них были поставщиками товара в бордели, трое хотели приобрести девочку для себя.
Красивая молоденькая наложница прибавляет жизненных сил, это знали все. Двенадцатилетняя девочка, да еще такая экзотичная - голубоглазая, золотоволосая - мечта любого состоятельного господина. Ведь только богатый человек мог себе позволить владеть такой красотой!
Через несколько минут в торге остались лишь двое самых состоятельных - один владел сетью лавок на побережье от столицы до самой границы Ангира, другой владел серебряным рудником и несколькими ювелирными мастерскими - оба уважаемые и очень, очень солидные люди.
Мастер Джубокс усмехнулся - хорошие торги! Много состоятельных людей, большое желание купить. Так бывает не так уж и часто. После войн или массовых набегов рынок переполняется рабами, и тогда цены на них катастрофически падают, как результат, экспедиция едва покрывает расходы на свое содержание.
Такое бывало в практике Джубокса дважды, и он помнил это злое время, когда рабыни, по ценности равные этой девочке, уходили практически за бесценок - за сотню-другую дагм, да еще и торговались, мерзавцы, сбивая цену.
Сегодня не тот день. Рабыни уходили влет, люди наперебой предлагали цену, звеня своими тугими кошельками. Вот и сейчас, цена дошла до тысячи дигм, а торг все продолжался!
Распорядитель продолжал сыпать шуточками, прибауточками - как и положено при торговле рабами. Считалось, что это непременный атрибут продаж - веселить толпу, разогревать ее, доводить до возбужденного состояния, когда люди не скупятся на траты, особенно если распорядитель знает почти что каждого из покупателей и называет их по именам. Возможность вывалить за понравившегося раба или рабыню кругленькую сумму - это показатель социального статуса, это почетно! Завтра будут говорить: "Вы слышали? Господин Барбокс купил вчера на рынке молоденькую рабыню из ростов! Богатый человек, влиятельный...говорят, его собираются выдвинуть в городской совет! С такими деньгами- конечно, кому же еще там быть, как не ему?"
Девчонка ушла за пять тысяч дигм!
Джубокс недоверчиво помотал головой - давно такого не было! Зажирели горожане, много денег скопилось в сундуках и в Императорском Банке! Давно не было крупных столкновений с Ангиром, давно не было войны. Мелкие пакости на границе - не в счет.
А еще, недосток рабов на рынке возник из-за того, что мало кто теперь решается отправиться на Северный материк. Ангирцы обнаглели, настроили десятки судов и стараются перехватить все занусские корабли, что пытаются пробраться к вожделенному материку. Сами теперь грабят разрозненные племена Севера.
Джубокс, в который уже раз, задумался: если бы северяне объединились в Империю, если бы построили систему защиты побережья, по типу той, что существует на Южном материке - поток рабов снизился бы в несколько раз! Хорошо, что эти росты такие дикари! И не только росты, но и все остальные племена Севера - разобщенные, дикие, совершенно не цивилизованные. Иначе Империи пришлось бы несладко. За сотни лет грабежей, разбоя, чинимого жителями Юга, накопилось такое количество Зла, что "южанин" и "враг" на северном материке значило одно и то же. И если бы Северный материк вдруг начал отправлять экспедиции на Юг... Империя захлебнулась бы в крови.
Придя к выводу, что на его век хватит и рабов, и походов, Джубокс сосредоточился на торгах. На помост сейчас вывели молодую женщину лет двадцати пяти. Опытным глазом Джубокс обозначил цену - не более пятисот дагм. Она была, конечно, миловидна - длинные ноги, полная грудь, но...живот уже слегка отвис, явно рожавшая, груди тоже подвисли под собственной тяжестью, наметились растяжки и...в общем все, что соответствует этому возрасту. Хотя, с другой стороны - на таких есть устойчивый спрос - всегда нужны работницы по дому, по хозяйству, не всем же рабыням непременно оказываться в постели? Впрочем - и для постели сгодится, есть немало любителей опытных, умелых рабынь, знающих толк в постельных утехах. Их не нужно обучать, как маленьких девочек, они знают, что почем. Обычно такие "учили" отпрысков обеспеченных семейств - ну не в бордель же отправлять юнца за постельными знаниями? Только заразу собирать!
"Старая" рабыня ушла за полторы тысячи монет, и не мелких дигм, а за полновесные дермы - если пересчитать на дигмы - четыре с половиной тысячи!
Джубокс довольно усмехнулся - все, в этом году в поход больше не пойдет. Отдохнуть, подготовить судно к работе - нужно очистить дно корабля от ракушек, вычистить, окурить трюм, чтобы задушить заразу, пропитавшую доски. Достроить новую усадьбу, дождаться рождения сына - конечно сына, хватит уже дочерей!
Денег хватит, даже если бы мастер наконец-то бросил хлопотные походы и до конца жизни сидел в своей новой усадьбе. Еще и внукам останется. Двадцать лет походов! Если бы эти болваны-соседи знали, сколько денег лежит у Джубокса в банке, и сколько закопано в бочонках по всему поместью... Но они не узнают.
- Хозяин, тебя спрашивает мастер Лаган! - в раздумья ворвался голос телохранителя, и Джубокс очнулся от своих грез. О будущем можно подумать и после, на досуге, лежа рядом с двумя молоденькими наложницами, а торги нужно продолжать. Жизнь продолжается, и в ней нет места нерешительности и слабостям человеческим.
Мастер Лаган ждал Джубокса возле мужского загона. Он внимательно вглядывался за решетку и что-то тихо говорил двум сопровождающим - парням лет сорока, одетым в такую же черную форму с серебряным черепом на левом плече. Несмотря на жару, все трое были наглухо затянуты в плотное сукно, на ногах высокие кожаные ботинки, аккуратно зашнурованные до самого верха. Как всегда - у каждого два меча, короткие, широкие, в обшитых кожей ножнах. Что еще из оружия спрятано на воинах - одному Создателю известно, но говорили, что Псы до предела нашпигованы приспособлениями для убийства. Даже если их раздеть догола, и в этом случае никто не мог дать гарантии, что Пес не достанет откуда-нибудь тонкий смертоносный кинжал и не перережет глотку врага так быстро, что жертва не успеет понять, что ее убивают, до тех пор, пока не упадет на землю.
Лаган был уже сед, как горная вершина, но Джубокс не поставил бы и медяка на того, кто вышел бы против этого "старика" с мечом в руке. Впрочем - и не с мечом тоже. Смертоноснее Псов не было никого. По крайней мере, так считала людская молва.
На взгляд Джубокса, видавшего виды, это было преувеличением - мастеров единоборств в мире было много, он, Джубокс сам не из последних в искусстве смертоубийства. Но Псы и вправду были хороши. Очень хороши. И мастер был искренне рад, что никогда не имел возможности проверить, сравнить свои умения с умениями любого их воспитанников Корпуса Имперских Псов. Псы и Джубакс существовали в разных мира - Джубакс в своем, простом, обыденном, Псы - наверху, возле Императора, его гвардия, его телохранители, его убийцы, опора трона, оплот Империи.
Лаган и его спутники оглянулись на шаги Джубакса, и все трое "черных" коротко кивнули головой, как бы подтверждая, что увидели хозяина содержимого рабского загона и позволяют тому приблизиться.
Джубакса всегда слегка подбешивала эта манера - какие-то безродные твари, и на вот тебе - вместо искреннего уважительного поклона, вместо того, чтобы смиренно склонить голову перед свободным - спесь, гонор, презрение!
Впрочем, они ведь тоже свободные люди - Псы освобождались при выпуске из Школы. Все знали - Псы - свободные подданные Империи. И еще, все знали - Псы - бывшие рабы. Потому отношение к ним было опасливо-презрительное. Понятно, почему.
- Приветствую, мастер Джубокс - Лаган говорил холодно и отстраненно, будто и не знал собеседника много лет - У меня для тебя хороший заказ. Мне нужны самое меньшее сто щенков. За каждого Империя готова заплатить тысячу дагм.
- Приветствую, мастер Лаган! - Джубокс постарался говорить так же, как и его собеседник, без эмоций, без выражения. Так, чтобы тот не понял, что Джубокс презирает этого роста, волей судьбы вылезшего из грязных низов на самую верхнюю ступень, которую только мог занять - Вожака Школы Псов. Человек, который воспитывал, тренировал, делал из жалких щенков профессиональных убийц без жалости и страха.
- Так что мне скажешь? Есть у тебя приличный материал?
- Видишь ли, в чем дело, мастер Лаган...материал есть, и неплохой - сам видишь, и ты знаешь, что у меня не бывает плохих "овец", но...
- Тебя не устраивает цена - догадался Лаган, слегка прищурив глаза - Я слышал, что твои дела идут очень неплохо. Рабы уходят по высокой цене. И тогда скажи мне, по какой цене ты хочешь продать весь этот сброд?
- Ты хочешь забрать всех? - удивился Джубокс, лихорадочно раздумывая, какую цену заломить - Здесь сто пятьдесят восемь "овец". Все почти полностью здоровы, крепки, сильны - хороший материал!
- Нет, не всех. Мелочь мне не нужна. Только средние и старшие - десять-пятнадцать лет. Сколько у тебя таких в наличии?
- Ну...сотня точно наберется. Что касается насчет цены...тысяча. Только не дагм, а дерм. И то, лишь из уважения к Империи, и к тебе лично.
- Уважаешь ты только звонкую монету! И себя! - усмехнулся Лаган - Ну ты и зажрался! В пять раз поднял цену! Чуешь, когда деньгами пахнет. Хорошо. Я согласен. Но это последнее слово. Если ты после скажешь, что передумал, что рабы стоят гораздо дороже, и не можешь отпустить по этой цене - берегись. Не сносить тебе головы. Это распоряжение Императора - он увеличивает состав Корпуса, и нам нужны новые щенки.
- Это не мое дело, конечно, но если бы вы не отправляли отслуживших Псов на границу, вам не пришлось бы так часто обновлять состав корпуса - хмыкнул Джубакс - Никогда не понимал - столько времени и сил потратить на обучение, и вдруг - выбрасывать на границу, служить, как простым пограничникам! Ну не глупость ли?
- Это не тебе решать. И не мне! - посуровел Лаган - Таков закон! И не нам обсуждать Венценосного! Готовь щенков. Я лично буду осматривать каждого.
- Оплата монетой, или векселем? - вкрадчиво спросил Джубокс, оглядываясь в поисках своего казначея. Тот был занят, оформляя очередную сделку.
На каждого раба требовалось составить купчую - простенькую, но с личной торговой печатью Джубокса. Это было нужно скорее для покупателя, чем для продавца. Продавец без оплаты все равно товар не отдаст, так что он ничем не рискует, а вот чтобы не было претензий на тему:" Ты мне никаких денег не давал, верни раба!" - и нужна была соответствующая бумажка.
- Зачем глупые вопросы? - после паузы, долженствующей показать глупость вопрошающего, ответил Лаган - Я что тебе, телегу серебра привезу? Вексель Имперского банка, само собой. Так ты чего стоишь? Время идет, а товар еще не подготовлен! Быстро, быстро давай!
Джубокс замер, окаменев лицом, потом сдвинулся с места и пошел туда, где стоял смотритель загонов и надсмотрщики. Внутри у него все кипело - как смеет этот безродный ТАК с ним разговаривать?! Тварь! Животное! Если бы не эта сделка...если бы не выгодные заказы... Тварь! Тварь! Тварь! Может нанять убийцу? Грохнуть этого наглеца?! А что - за тысячу-другую серебра любой убийца запросто всадит в затылок твари каленый болт! Ну не за тысячу...может и подороже - все-таки это Вожак - но всадят, да. Только вот что потом? Что будет делать Секретная служба? Само собой - начнет рыть землю, разыскивая убийцу. А когда найдет...
Нет, как ни хочется завалить гада - не получится. По крайней мере - пока не получится. Да и зачем? Деньги от него идут хорошие, выгодный клиент. А то, что он с гонором - можно и забыть. Деньги перекрывают все. Или...почти все.
***
Щенок съежился в углу, прижавшись спиной к стене. Он внимательно и настороженно следил за происходящим, и когда возле решетки появились трое людей в черном, замер и постарался сделаться незаметным. Он чуял исходящую от этих людей угрозу. Мужчины были спокойны, бесстрастны, но что-то в их облике говорило: "Меня нельзя тронуть безнаказанно! Я - смерть!"
Это чуяли и другие мальчишки, отпрянувшие от решетки. Они испуганно следили за чужаками, украшенными знаками-черепами, и тихо переговаривались, стараясь не смотреть страшным людям в глаза, как не смотрят в глаза сильному сопернику молодые звери - ведь это может быть воспринято как вызов, как призыв к атаке!
Мужчины переговаривались, разглядывали маленьких рабов, и когда у клетки появился коротышка, главный на корабле, отошли в сторону, не глядя на замерших в ожидании пленников.
Поговорив, коротышка ушел и скоро появился снова, ведя за собой четверых надсмотрщиков - двое из них были знакомы, они следили за порядком в трюме корабля, двое "чужие" - огромные, плечистые, будто выточенные из камня.
Один из надсмотрщиков подошел к загону, провел дубинкой по железным прутьям так, что получилось что-то вроде: "Тррррр" - видимо, так он привлекал внимание пленников - затем объявил, что все рабы должны раздеться догола, сняв с себя все, в том числе и набедренные повязки. Тот, кто не сделает это до десятого удара, получит пять плетей.
Бам! Бам! Бам!
Надсмотрщик отбивал ритм, и мальчишки лихорадочно сбрасывали с себя одежду. Когда прозвучал последний, десятый удар, вся толпа уже стояла, прикрыв руками пах. Маленькие рабы никак еще не могли привыкнуть, что стесняться им нельзя. Стесняются только люди. Они - не люди. Животные стыда не имеют.
- Руки вдоль тела! Не прикрываться! - рявкнул огромный надсмотрщик и сильно врезал дубинкой по прутьям клетки, так, что они загудели, будто экзотический музыкальный инструмент - Стоять прямо! Без команды не двигаться! Не разговаривать! Ты! Вышел сюда!
Надсмотрщик указал на мальчишку лет десяти пальцем, толстым, плод патата, и раб испуганно вздрогнул, будто его ударили плетью. Выскочил из клетки, встал возле надсмотрщика, замер, вытянувшись, и... вдруг глаза мальчишки закатились и он рухнул в пыль, потеряв сознание - то ли испуга, то ли ослабев от перенесенных мучений. А может, и скорее всего, имело место то и другое сразу.
Надсмотрщик сплюнул, поддел ногой обнаженное маленькое тело, и будто засохшее лошадиное дерьмо отбросил к решетке, где мальчик и замер, как изломанная кукла.
- А ты говорил, хороший материал! - усмехнулся Лаган, скосив глаза на Джубокса - Если остальные такие же дохлые, они не стоят тех денег, что ты запросил.
- Вожак, не нужно меня сердить - холодно ответил Джубокс - Прекрасно знаешь, что среди хороших "овец" попадаются и паршивые. Я разве навязываюсь? Отбирай тех, кого сочтешь необходимым взять, и не нужно лишних, бессмысленных слов. Ты что, сегодня не в духе? Хочется на ком-нибудь выместить плохое настроение? Вымещай его на ком-нибудь другом! Я знаю цену моему товару! Не нравится - поищи в другом месте!
- Ладно, чего ты так взвился? - неожиданно добродушно ответил Лаган, натягивая на руки тонкие кожаные перчатки - Выводите остальных, мы будем их осматривать. Все, трое будем осматривать. Парни, смотрите, чтобы не было уродов - на раны, ушибы и все такое прочее не обращайте внимания, вылечим. Главное - чтобы тело было сформировано правильно.
Мальчишки выводились один за одним - их вертели, крутили, влезали в рот, ощупывали - мышцы, кости, даже гениталии, ведь если мальчик не сформировался как мужчина, он не нормален и ничего хорошего из него не получится.
Щенок оставался в последних рядах, прячась за спинами товарищей по несчастью. Когда и до него дошла очередь, вышел из клетки, встал, держа руки вдоль бедер, как от него требовали и замер, глядя по сторонам. Он был неподвижен, как каменная статуя, двигались лишь глаза, отыскивая способ бегства - глядя на то, как на его товарищей надевают колодки, Щенок инстинктивно понимал - если сейчас он не сбежит, то больше случая может и не представится. И лучшей возможности он не найдет - рынок шумел, кричал, туда-сюда суетились люди и затеряться среди них такому мелкому существу как четырнадцатилетний мальчишка не представит никакого труда. Так казалось. И не было ни одной мысли о том, как выжить без каких-либо средств к существованию, без одежды - голому, как в момент рождения. Для этого нужно думать, а думать Щенок разучился. Все на инстинкте, и этот самый инстинкт говорил: "Беги! Спасайся! На свободу! Беги!"
Когда рука одного из помощников Лагана уцепила мальчишку за гениталии, Щенок внезапно извернулся и со всей силы врезал агрессора в глаз так, что тот на секунду потерял ориентацию - от неожиданности и боли.
Рывок!
И худое тело мелькнуло мимо остолбеневших рабовладельцев, чтобы исчезнуть в пестрой толпе возле помоста.
Не получилось. Века рабовладения научили хозяев справляться с любыми неожиданностями - их не было видно в толпе, но ловцы всегда наготове, и когда Щенок пробегал мимо, получил удар толстым, свитым из буйволиных жил бичом так, что полетел кубарем и почти потерял сознание. Кожа на спине, там, куда пришелся удар, лопнула и капли крови брызнули на пыльную землю, тут же запекшись серо-коричневыми бусинами.
Надсмотрщик поднял Щенка легко, будто тот ничего не весил, и подойдя к загону швырнул на землю под ноги Псу, сконфуженно потиравшему покрасневший, слезящийся глаз.
- Шустрый парень - хмыкнул Лаган, наблюдая за тем, как Щенок поднимается с земли, стоя спиной к решетке, зыркая, будто пойманный зверь - Сложен неплохо. Худоват, но это тоже неплохо.
- Я ему сейчас горло вырву! - мрачно пообещал помощник Вожака, делая шаг к оскалившемуся мальчищке - Негодная тварь!
- Стой! Не трогай! - остановил Лаган - Он мне интересен. Этот зверек единственный, кто попытался бунтовать, и это ведь после обработки подчиненными уважаемого Джубокса. Не сломался, воспользовался, как он думал, единственной возможностью сбежать. Джубокс, что можешь сказать об этом экземпляре?
- Ребята прозвали его Щенком - неохотно пояснил работорговец - Должен предупредить - этот парень спятил. Он не разговаривает, только рычит. Если дерется - то насмерть, не как все мальчишки. Его все боятся и не трогают. Пробовали - он их чуть не загрыз. Ни с кем не общается, зверь зверем. Бесполезный материал - для нас. Для вас - не знаю.
- Хмм...спасибо. Я ценю твою честность - удовлетворенно кивнул Лаган - Я давно его заметил, еще когда он прятался позади всех. Поведение парня отличалось от поведения остальных. Когда он сидел в углу, на вытянутую руку вокруг него было пустое пространство. Что касается сумасшествия - все мы в той, или иной степени сумасшедшие. Наши лекари лучшие в мире, и если они не смогут ничего сделать с его головой - значит никто не сможет. Но я видел, как они творили чудеса.
- Ну и слава богам! - облегченно вздохнул Джубокс - Я тебя предупредил, не обманул, так что...
- Нет, не обманул. Готовьте доставку, а мы с тобой идем оформлять сделку.
- Не забудь в сумму, указываемую на векселе включить аренду колодок - заметил Джубокс - Только не нужно говорить, что я мог бы оплатить ее из своего кармана - ты говоришь эту фразу десять лет! Уже в зубах навязло!
- И за десять раз ты ни разу не пошел на такую, даже маленькую скидку - усмехнулся Лаган, шагая следом за работорговцем - Жаден ты не в меру, мастер Джубокс.
- А ты как будто из своего кармана платишь! И не стыдно так торговаться из-за жалких медяков с несчастным человеком, зарабатывающим свой кусок лепешки в поте лица?
- Я за Империю болею - спокойно заметил Лаган, острым взглядом опытного телохранителя привычно обшаривая толпу - Казна не бездонна, хотя за годы покоя в ней накопилось немало средств. Я должен следить за верным использованием средств Императора и стараюсь уменьшить расходы.
Джубокс окинул Вожака внимательным взглядом, но ничего не сказал. Он мог бы напомнить верному Псу Империи о том, какие средства тратит Император на свои увеселения, о том, сколько средств уходит на городские праздники, на которых зарабатывают крупные торговцы, приближенные к императорскому трону. Зачем? Это знают все, и не знает никто. Доказательств нет. Как и всегда.
Кроме того, начнешь критиковать Императорский двор - нарвешься на неприятности. Кто знает, что делается в мозгах этих Псов - известно, как они реагируют на угрозу или оскорбление Императору - хорошо, если не убьют, а всего лишь потащат в Секретную службу. Рядом с Псами вести "изменнические" речи - сродни самоубийству.
Впрочем - лучше бы убили на месте, чем оказаться в Секретной службе. Вытянут все что ты знаешь, и что не знаешь, только после допроса уже не останешься прежним. Изувечат, скажут, что так и было. Если не считать армии - Секретная служба и Псы - опора трона. Если бы не они, знать давно бы устроила переворот и скинула нынешнего Императора, чтобы посадить на трон своего человека. А потом скинуть и этого. И так до бесконечности - чего-чего, но лучшим развлечением имперской знати было устройство заговоров. А что еще делать, когда ты уже устал от разврата, жратвы и безделья? Когда ничего не радует, и все у тебя есть? Скучно! Власть - нет ее слаще!
Власть и кровь - вот главное в мире, и эти два слова неразделимы.
***
Твердая земля, камешки, колючки - ноги в кровь. В горячей пыли следы, окропленные розовым. Руки впереди, стянуты веревкой, привязанной к телеге. Время от времени, когда Щенок падает, он волочится несколкьо шагов, пока не поднимается и снова идет за повозкой, пошатываясь, как саженец под порывами ветра.
Он наказан. Никто не может напасть на Пса без того, чтобы не понести наказание. Тем более - жалкое ничтожество, раб, даже еще не щенок. Нужно с первых шагов внедрять мысль о том, что нападать на старших Корпуса Псов нельзя. Они - суть божества, они - властители тел и умов щенков и недопесков. Когда-нибудь, те, кто сейчас едет в повозках, станут Псами - если доживут, конечно.
То, что доживут не все - без сомнения. Выживает процентов семьдесят, и это в самом лучшем случае. Болезни, травмы на тренировках - все против этих изможденных мальчишек, но таков путь Пса. Лучшее, что они могут получить в Империи.
Когда исполнится тридцать лет, Псы отправятся служить на границу, в сорок лет - свободны, и могу завести свою семью - те, кто захочет, или сможет это сделать. Таких было немного. Псы служили до самой смерти и обычно умирали не своей смертью. Воспитание, которое дали им во время обучения, накладывало отпечаток на всю жизнь.
Вожак не стал говорить рабовладельцу о том, о чем, о чем знал каждый из Псов - тридцать лет это был тот возрастной барьер, после которого реакция бойца начинала слабеть. По крайней мере так считали ученые мужи.
Император должен получать самое лучшее, самых лучших бойцов - молодых, умелых, невероятно быстрых и сильных. Телохранители должны быть лучшими в этом мире бойцами. И никак иначе. И только им мог доверять Император, который не верил даже своей дочери. Кроме того, было еще одно обстоятельство, о котором знали лишь высшие...но это не для всех.
Вожак не был согласен с утверждениями ученых, но что он мог поделать? Да, как и работорговец, он тоже считал отправку Псов на границу бессмысленной тратой драгоценных человеческих ресурсов, но...кто он такой, чтобы менять законы, установленные веками? Если Император считает, что должно быть именно так, а не иначе, значит так тому и быть.
Лаган посмотрел в спину Щенка, шагающего по дороге и усмехнулся уголком рта - пусть приучается к дисциплине. И пусть все видят, что бывает с тем, кто нарушает закон Корпуса! Командиры неприкосновенны! Это закон! Если бы он напал на Пса, будучи щенком - получил бы двадцать плетей. Если бы при этом убил - смерть его была бы страшной.
Глаза Вожака затуманились, и перед мысленным взором возникла картина - столб с перекладиной, на которой висит обнаженное тело. Руки примотаны веревкой. Глазницы пусты - птицы выклевали глаза, добираясь до сладкого мозга.
Труп когда-то звался Ригом, и когда он был человеком, напал на учителя с тренировочным мечом и убил его ударом в голову.
Учитель был строг. Но не слишком. А еще - глуп плох, как боец. Позволить себя убить какому-то щенку? Такие учителя не нужны. Как и такие щенки.
Вообще-то это был редчайший случай, такое преступление ученика было отмечено в хрониках корпуса всего пять раз на протяжении нескольких столетий. Методы Корпуса работали всегда. Верность вбивалась магией и снадобьями.
Корпус Псов располагался в получасе ходьбы от городской стены, у подножия Пика Императора, высокой горы, самой высокой из череды гор, вытянувшихся вдоль побережья. Основной состав Псов постоянно жил внутри дворцового комплекса, в отдельных казармах, но Школа и склады Корпуса находились именно тут, за высокой стеной, украшенной шестью сторожевыми башнями. Дежурили на них недопески, ученики, обучавшиеся больше года и получившие уроки верности. Только через три года рабы, вошедшие на территорию Корпуса, смогут получить возможность выйти за стену - когда станут настоящими Псами.