Уснуть - как умереть,
но только дольше.
Безцветный ветер 
ходит в тёмной роще
по черноте стволов, 
по нежности листвы,
по шёлковой спине
молчащей ночи...

Быть может, это сон?
Томятся рыбы слов
в аквариуме головы,
тоскуют по живой
и страшной силе
страдающего моря-мира.

Свободным я рождён,
и если смерть -
расплата за свободу,
тогда не страшно умирать.

Вдали разжёгся
солнечный костёр.
Удел земной материи - сгорать,
как жёлтая листва
горит в саду,
где пламя истребляет наготу -
и тянет пальцы дыма
к небосводу.

Вот мы садимся ужинать
вдвоём,
по очереди блюда подаём:
молчанье, горе, время,
хлеб и воду.

Вот мы сидим:
то молча, то поём...
Вот мы съедим свой ужин -
и уснём,
уснём, как дети, -
словно продаём
За краткое забвение
свободу.

Уснуть - как умереть,
и мы поймём:
всех сновидений,
всех забвений реки
впадают в море смерти,
чтоб навеки
с ним стать единым
целым существом...

А мы - как рыбы.
Мы плывём, как рыбы,
И, вслушиваясь в шорохи и скрипы
безликих волн,
пытаемся безмолвно
самим себе сказать,
что жизнь - условна,
как всё, что мы не в силах
объяснить...

По языку плывёт
за словом слово,
а приглядишься -
слов не различить.
Слова, как тени,
прыгают по крышам,
и нет у них занятия иного...

Земной язык -
лишь для земли велик,
у Истины
есть Истинный язык,
который мы до срока
не услышим...

К нам подступает мир.
Он - многолик.
Мы пьём его по капле,
мы им дышим,
пока слова томятся
в тюрьмах книг,
а в небе зреют
горсти звёздных вишен.

Уснуть - как умереть.
И я привык
к тому, что путь мой
острым Солнцем выжжен,
к тому, что наши дни -
подобны нишам,
к тому, что я закончусь
через миг -
и заново начнусь,
и вновь увижу,
как Свет прекрасен
и как Бог велик.