Нас было восемь человек: семь ребят-выпускников Одесского института инженеров морского флота, и я - жена одного из них. Мы уезжали из солнечной приморской Одессы в суровый Дальневосточный край. Билеты покупали заранее: на один поезд в один вагон. Два - до Хабаровска и шесть - до Николаевска-на-Амуре. Эти города выбрали молодые специалисты для начала своей трудовой деятельности.
При покупке билетов нам не повезло. Хотели уехать скорым фирменным поездом, который отправлялся раньше, в более удобное время, и меньше находился в пути. Но все плацкарты на него были уже проданы, и пришлось ехать составом, идущим следом. Восприняли это, как небольшое невезение в начале судьбоносного пути.
Но вот мы уже в поезде. Определились с местами, уложили вещи. Собрались все в нашем отсеке, сидим, смотрим друг на друга. Улыбаемся... Счастливы в своем новом статусе путешественников. Ждем, когда поезд тронется...
Раздался оглушительный свисток. Потом громкое пыхтение сдвинувшегося с места паровоза: "Пых-пых! Пых-пых!" Вагоны вздрогнули. Поезд тронулся.
Раскладываю на маленьком приоконном столике часть запасенной в дорогу провизии. Проворные мужские руки ставят посреди "скатерти самобранки" заветную бутылочку...
Перестук колес... Смех, шутки... Настроение отличное. Его не портят ни лязгающая вагонная качка, ни темный шлейф дыма из паровозной трубы, ни гарь, летящая в окно...
Мелькают города, сёла... леса, дороги, озёра, реки... Движемся навстречу солнцу. Поезд идет на Восток!
Ехали шумно, весело, долго - тринадцать дней. Состав шёл по графику... Запомнились милые привокзальные базарчики с яблоками, варёной картошечкой, огурчиками. На полустанках можно было скушать даже вкусный горячий домашний борщ.
Конечно, находиться в поезде почти две недели утомительно. И чем старше человек, тем труднее переносится дорога. Но тогда, в наши 24 года, мы просто не ощущали тяжести длительного дорожного путешествия в плацкартном вагоне. Для меня самое большое неудобство состояло в том, что я была одна среди семи парней. И они, порой забывали, что находятся не в чисто мужской студенческой компании.
" Стук-тук, стук-тук",- поют колёса, мелькают города, посёлки, станции. Звучат свистки паровоза: то отрывистые, то протяжные, но всегда громкие, пронзительные. Смотрю в окно и думаю: "Сколько же городов мы проехали? И сколько их я сама уже повидала? Сухиничи, Горький, Пятигорск, Ессентуки, Железноводск Кисловодск, Москва, Воронеж, Одесса... Это всё Европа. А вот, пункт нашего назначения, Николаевск на Амуре, - это уже Азия. А граница между ними Урал. Мы едем из Европы в Азию. На Дальний Восток, на край земли русской".
В память врезались туннели, которые мы проезжали. Состав нырял под землю и нас поглощала внезапная темнота. Она была и снаружи, и внутри. В самом вагоне тоже почему-то выключался свет. Обволакивающая, вязкая, давящая темнота и перестук колёс, отсчитывающий эти неприятные минуты: стук-тук... стук-тук... стук-тук...
Но вот поезд выныривает на поверхность и тревожное чувство мгновенно исчезает. Снова свет, солнце и радости дорожной суеты.
А однажды, выскочив из такого туннеля, мы увидели вдали огромный бюст И. В. Сталина, вырубленный прямо в скале. Сарафанное радио уже заранее предупредило всех в вагоне: с какой стороны появится скульптура и примерно через сколько минут. И тут же "знатоки" рассказали, что бюст этот высекли из камня в 30-е годы заключенные, работавшие в этих местах.
Грандиозный бюст оставил сильное впечатление и вызвал среди пассажиров вагона долго не смолкавшие разговоры неоднозначной эмоциональной окраски. Со дня смерти И. В. Сталина прошло всего два с половиной года.
Скульптуры этой больше нет. Недолго она покрасовалась после смерти вождя.Скала была взорван в сентябре 1956 года. Официальная версия взрыва - "угроза обрушения скального массива с бюстом на железную дорогу".
Напротив купе проводника висело расписание движения поезда. Туда мы время от времени наведывались узнавать о ближайших остановках.Где-то минут через двадцать должна была появиться станция Байкал.
"Славное море - священный Байкал, славный корабль - омулевая бочка", - вырвались из поездного радио слова народной песни. И вот уже в вагоне все заговорили о Байкале:
- Самое глубоко пресное озеро...
- Глубина его около 1700 метров. Это тебе не фунт изюму!*
- А еще есть такие?
- В мире только одно озеро может сравниться с ним по глубине. Это Танганьика.
- Где-же такое?
- В Восточной Африке.Его глубина около 1400 метров.
- Это же надо, в Африке...- слышалось с одной стороны вагона.
- А что это за корабль такой - омулевая бочка?
- Обыкновенная большая кедровая бочка. В одну такую посудину входило до 20 пудов омуля.
- Это самая главная рыба Байкала. В войну, да и сейчас еще омуль здесь, наравне с картошкой, - основной продукт питания.
- Вкус у омуля изумительный , тут не только ногти обгрызёшь, но и пальцы схрумкаешь.
- А хариус? Про него забыли? Хитрый шельмец. Его не так-то легко поймать... Осторожная, чуткая рыба... - звучало с другой стороны вагона.
Разговоры были прерваны резким свистком паровоза и внезапной, непредусмотренной графиком, остановкой поезда.
- Сколько будем стоять? - спросила я у проводника.
- Не знаю, - ответил он. - Как засвистит, так и поедем.
Ребята, воспользовавшись остановкой, побежали покупать местные байкальские деликатесы. Мы это собирались сделать на станции Байкал. Но, как бывает в молодости, кто-то, вдруг, подал идею, и именно на этой, непредвиденной расписанием остановке, всех, как ветром сдуло.
Проводник прохаживался вдоль вагона, а я, стоя на ступеньках лесенки и держась за поручень, ждала возвращения ребят и очень волновалась: "А вдруг, не успеют?" Ведь поезд мог тронуться в любую минуту. Но вот они, наконец, показались вдали, вынырнув из-за каких-то строений...
А семафор тем временем загорелся зелёным светом и тут же пронзительно засвистел паровоз. Ребята прибавили скорость. Проводник, потеснив меня, вскочил на ступеньки вагона. Состав вздрогнул и медленно пополз вперед, потихоньку набирая скорость.
Любители приключений добежали уже до поезда, и один за другим вскакивали в состав на ходу, цепляясь за поручни бегущих вагонов. К счастью, никто не отстал.
Снова все вместе. Шум. Смех. Всплески эмоций. Сидим, кушаем хариуса и омуля горячего копчения. Омуль нам так понравился, что мы за один присест вдвоем съели полукилограммовую рыбину.
А вскоре увидели и причину нашей неожиданной задержки и в полной мере осознали, как нам повезло. Именно, повезло! Тот скорый поезд, на который мы так стремились, но не смогли достать билеты, из-за оползней сошёл с рельс. Весь состав полетел под откос. Когда мы прибыли туда, пассажиры, паровоз и уцелевшие вагоны уже были удалены с места аварии. Несколько наиболее пострадавших частей поезда всё ещё валялись под откосом.
Прильнув к окнам, мы молча смотрели вниз, туда, где по воле случая могли оказаться сами среди этих искореженных металлических останков. То, что сначала считалось небольшим невезением, оказалось огромной удачей.
В 1956 была построена новая электрифицированная железная дорога, а Кругобайкальская превратилась в тупиковую ветку, потеряв свою стратегическую и экономическую важность. Транзитные поезда прекратили по ней движение. А с 1982 года этот отрезок КБЖД стал историко-архитектурным памятником. Начали открываться туристические базы, и дорога превратилась в музейно-туристический комплекс. В 1995г. участок КБЖД от станции Байкал до пункта Слюдянка был включен в "Перечень объектов исторического и культурного наследия федерального значения".
Поезд довёз нас до Комсомольска-на-Амуре. Дальше железнодорожного пути не было. Предстояло двигаться к месту назначения по водной глади.
Теперь нас было уже шестеро. Двое сошли с поезда в Хабаровске. До отплытия парохода оставался час. Мы решили посмотреть легендарный город Комсомольск, основанный на берегу Амура. Он был нашим ровесником. Как и мы, появился на свет в 30-х годах. Построили его на месте села Пермского комсомольцы - ровесники наших родителей. Они были такими же молодыми ребятами и девчатами, как мы в 1955г.
С этими мыслями прошли от пристани до главной улицы города и обратно. На большее не хватило времени. "Город, как город, - решили мы. - Нас таким не удивишь, ведь мы прибыли из Одессы!" Но, если бы увидели сначала Николаевск-на-Амуре, а потом уже Комсомольск, то он бы нам понравился гораздо больше. Возможно, назвали бы его даже красивым. Всё познаётся в сравнении.
И вот мы снова в пути. На небольшом пароходике плывем из Комсомольска в Николаевск-на-Амуре. Величаво, не торопясь, несет свои воды Амур. Когда-то, более 300 лет назад, в 1639 году, этим путём шёл на двух кочах русский первопроходец Иван Москвитин с казаками. "Кочами" назывались деревянные, одномачтовые, однопалубные парусно-гребные суда. Длина коча была около 20 метров, парус ставили при попутном ветре. Потом, спустя четыре года этой же дорогой к устью Амура спустился Василий Поярков. Цель этих походов - "прииск новых землиц" и новых, еще не обложенных данью, людей. С вооружёнными отрядами, шли к устью Амура за ясаком. Так называлась подать, платившаяся инородцами. Шли за мехами, рыбой, ценным зверем, золотишком.
А мы? Зачем мы плыли в эти края?
Работать, созидать. Отдать свой долг государству за пять лет бесплатного обучения. Но не только... Все мы были немного романтиками. Кто больше, кто меньше... Но романтиками... Это нас объединяло. Ведь можно было выбрать и другие города. Не все выпускники Института ринулись на Дальний Восток. Многие предпочли более теплое местечко.
Бегут, бегут, торопятся влиться в Тихий океан воды Амура-батюшки, а с ними и наш пароходик спешит к его устью. "Амур-батюшка", "Волга - матушка", - так поётся в народных песнях. На Волге, в Горьком, осталась моя малая Родина, страна детства и юности. Теперь предстояло знакомство с Амуром. Волга была своей, чисто русской рекой. А Амур омывал не только российские берега, было у него и монгольское имя Хара-Мурен (Черная вода), и китайское Хей-Лун-цзян (Чёрный дракон). Соединились реки Шилка и Аргунь и образовался Амур, который понёс свои воды к Тихому океану через Амурский лиман в Охотское море.
Все эти названия раньше были знакомы только по книгам и картам. А теперь мы плыли по этой знаменитой реке к её устью. И лаская наш слух, на пароходе символично звучала замечательная музыка с красивыми, запоминающимися словами:
Плавно Амур свои волны несет,
Ветер сибирский им песни поет.
Тихо шумит над Амуром тайга,
Ходит пенная волна
Пенная волна плещет,
Величава и вольна.
Я тогда, не знала ни автора, ни композитора этой песни. Теперь знаю. Макс Авелевич Кюсси написал данный изумительный вальс. Давно, еще в 1909 году. И в 1952 мелодия со словами С. Попова и К. Васильева впервые прозвучала на радио.
И, наконец, мы прибыли к месту назначения и увидели этот город: деревянные одноэтажные домики, редко встречающиеся двухэтажные строения. И это после Горького, Воронежа, Одессы... А тротуары? Они были из досок. Деревянные мостки. Я таких сроду не видела. А городу было уже около 100 лет. В 1850 году Г.И. Невельской, русский исследователь Дальнего Востока, основал в устье Амура Николаевский пост (военно-административный поселок), который в 1860 году превратился уже в город.
У нас в Николаевске-на-Амуре не было ни родных, ни знакомых, "ни кола, ни двора", только направление на работу - трудовой договор мужа с Судоверфью и обещание на словах, что мне тоже предоставят работу по специальности на Судоремонтном заводе.
"Что ожидает нас здесь?" - бродили в голове невесёлые мысли.
Когда сошли с парохода на берег, ребята пошли разыскивать Судоремонтный завод, где им предстояло работать, а мы Судоверфь. Им выделили места в общежитии, нам дали ключ от комнаты для приезжих, назвали адрес дома.
И вот с чемоданом и двумя сумками мы топаем по деревянным тротуарам в поисках своего первого приюта в Дальневосточном краю. Нашли быстро. Это был двухэтажный деревянный дом. Комната для приезжих находилась на втором этаже. Вход в неё был прямо с лестничной клетки. Не было ни кухни, ни коридора. Маленькая уютная комнатка с одним окном. Она имела вид вытянутого прямоугольника, с одной стороны которого была дверь, а с другой окно. Слева у входа стоял крохотный столик. На нём электроплитка, чайник, графин с водой и два стакана. Под столиком помойное ведро и тазик. Справа - платяной шкаф с зеркалом. А за ним полутора - спальная кровать и маленький коврик на полу. От входной двери до окна - ковровая дорожка. Кровать застелена свежим бельём.
- Ну что ж, совсем не плохо,- сказала я.
- Даже хорошо, - добавил Борис.
И мы начали обживать наш новый дом в незнакомом Дальневосточном краю, где на семь часов раньше, чем в Москве, вставало солнце, и на семь часов раньше начинался каждый день нашей жизни.
- С чего начнём? - спросила я.
- Не плохо бы было перекусить, - ответил муж.
Закрываем своё новое жильё на ключ, идём искать магазин. Заходим в первый попавшийся. Полки уставлены бутылями со спиртом, бутылками "Советского шампанского" и банками с консервированными ананасами. Между прочим, здесь была и неплохая "докторская" колбаса. А в соседнем магазине продавался очень вкусный хлеб.
Бутылка шампанского, банка ананасов, полкило колбасы, буханка белого хлеба - всё это в сумку, и мы идём отмечать наше новоселье. Пили шампанское, закусывали ананасами и шутили, смеясь: "Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй" * * .
Но у нас это был первый день. А пить шампанское, закусывая ананасами, в этом городе нам пришлось ещё не один раз, хотя мы и не были буржуями.
Нам предстояло прожить здесь два с половиной года.
финал 2017![[]](/img/s/sherbak_w_p/vostok/ramdisk-crop_165816101_pxx9in.jpg)
![[]](/img/s/sherbak_w_p/vostok/ramdisk-crop_165856464_glyuko.jpg)