А живём мы в селе. Давыдовка называется. Уж не знаю, почему так называется. Дед Давыд, наверное, там ходил да за хозяйством всё поглядывал. Здесь уточки побежали, а вон и корова замычала, со стада, либо, вернулась, накорми да напои всех, дождик закрапал, цеплят собери, поросята в хлевах уже кашу просят, в огород выйди, свеклу с морковкой для кроликов надёргай, а в доме уж сапог на самоваре подоспел.
А живём мы здесь хорошо. Люди у нас такие понимающие, трудолюбивые, как время придёт, так все на картошку, косынка, штаны старенькие, и работаем, пока спина не отвалится. А как обратно на трактор запрыгнем, сядем-то на мешки, потные все, пыльные, посмотрим друг на друга и песню нашу затянем:
Иивушка, ивушка, зелёная моя, что же ты ивушка невесело стоишь.
Или тебя ивушка солнышко печёт, солнышко печёт, частый дождичек сечёт.
Работать- работаем. А как гулять- так всю душу же выложим. И собираемся, и встречаемся- чего же по молодости не бывает?
Сплотились мы все, деревенские, хоть руби, хоть режь нас.
И вот, приехала к нам как-то одна мадама то ли к бабульке погостить, то ли к родственнику какому дальнему. И имя-то у неё такое диковинное: Баронесса Мюнхаузенесса. Куда же это нам с Маньками да Васятками в одни сани с ней лезть. Спину на огороде с нами не ломала, белые рученьки свои берегла, а на танцы-то всё чаще и чаще заглядывала. Подойдёт так к одному, глазами невинно хлопает, улыбается и шепчет всё что-то на ухо. К другому подойдёт- обнимет нежно, сладкими речами-то заливает. Вошла так тихо и ласково в наше простое, деревенское, и полюбили мы её как-то и отпускать от себя не хотели. Уши-то слушают, а она дело делает. Лила в глаза что Божия роса. Недаром говорят: открой ворота- и пешие , и конные пойдут. Вот и мы, люди глупые, открыли. Друг другу доверять уже перестали. Ругались целыми днями, как на базаре: да ты, да я. Разукрашенные, как петухи ходили. Чуть что плохого про нашу Мюнхаузенессу- то подумаешь, как тебя той самой лопатой, что землю чёрную копали, по голове и огреют. Мадама им твердит одно- брёвна вы неотёсанные; они ей со всей душой- да что бы мы без вас делали, голубушка?
Только вот малёк призадумались: а чё ж это так? Петя без Людки теперь, Ванька без Верки; на картошку-то ездим, так -то оно так, только глядит вот каждый в своё ведро, никого к себе не потпускает; закинут мешки на громыхающий трактор, и по домам своим разбредутся. А где-то доносится: