Самуила Викторовича пригласили на День Рождения. Именинник жил на окраине города, в том районе, где Самуил Викторович никогда прежде не был. Самуил Викторович опасался таких мероприятий, долго по телефону отнекивался, но, всё же, когда приглашающий сказал, что обидится, то С. В. (так дальше, для удобства будем Самуила Викторовича величать), через "не хочу", согласился.
После этого именинник ещё полчаса наставлял, как до него от метро добраться. С.В. всё это на бумажку записывал, зарисовывал, и смотрел на пустую банку его любимого кушанья - мёда.
Затем, он вздохнул и сказал, что будет.
...Но случилось то, чего С.В. опасался - он заблудился. Долго метался по этому незнакомому району, а, так как дело зимой было, то окончание этих метаний уже в потёмках происходило.
Он нырял в ауры фонарей, доставал из кармана бумажку и вычитывал вновь и вновь:
"Дом старый, кирпичный. А лестница не внутри дома, а снаружи - вдоль стены вздымается. По ней сто шестьдесят ступеней вверх отсчитаешь, и там заветная дверь".
Началась метель. Ветер был холодный, северный. С.В. кутался в шубку, но шубка была старая, и почти не грела. С.В. мёрз; вместе с клочковатым паром выдыхал из себя:
- Ну, если через пять минут не найду, так - плевал я на этого именинника. Домой поеду!
И, словно кто не видимый услышал его угрозу, и подвернул из мрака тот самый, кирпичный дом. Вдоль стены дыбилась, стенала в порывах ветра железная лестница.
С.В. начал взбираться. Ступени были обледенелыми. Ежели с таких упасть, так и костей не сосчитаешь. С.В. впивался в ненадёжную, проржавевшую оградку, но и она была обледенелой. Снежный ветер бил его в лицо.
- Как же тут потом пьяным-то спускаться? - спросил у кого-то С.В.
И тут в икру его правой ноги вцепились чьи-то сильные пальцы. С.В. обернулся, и увидел, что сзади - безногий старик на инвалидной коляске. Самым изумительным было то, что инвалид держится на этой скользкой лестнице. Старик вцепился одной рукой в ступень, другой он удерживал С.В.
У старика был огромный, башмачком выгибающийся вперёд подбородок; а также - цепь родинок, которые образовывал вокруг его правого глаза чёрное очко.
Старик начал кашлять. С.В. сделалось так жутко, что он вырвался, и, перескакивая через три ступеньки, устремился вверх. При этом он орал бессмысленно-лаконичное:
- А-а-а-а!!!
Ветер, однако ж, выл да свистел с такой силищей, что, окажись поблизости кто сторонний, так ничего бы, кроме ветра и не услышал.
- Стой!!! - послышался за спиной С.В. страшный, хриплый голос.
Несчастный, продолжая бежать, обернулся, и новый вопль вырвался из его нутра. Калека хватался за ступени, с чудовищной силой отталкивался от них, и, подобно кенгуру или кузнечику, прыгал, перелетал на своей коляске через пять-шесть ступеней, и настигал С.В.
- Пожалуйста, не надо! Не трогайте меня! - заплакал С.В.
Инвалид настиг его возле двери, из-за которой слышался хохот, звон посуды, и музыка. Ветер свистел немилосердно. С.В. трясся от холода и от страха, к тому же его тряс вцепившийся в его лодыжки старик.
Инвалид хрипел:
- Подай на пропитание!
С.В. дрожащими руками протянул старику несколько сторублёвых бумажек (всё, что у него было). Но бумажки вырвал и унёс ветер. Казалось, старик не заметил этого; он продолжал трясти С.В. и хрипеть:
- Если найдёшь моего сына, так скажи, чтобы возвращался ко мне!
- Обязательно! Клянусь вам! - трясся и плакал С.В.
Тогда старик, кажется, успокоился. Он развернулся и запрыгал вниз по ступеням.
С.В. вытер леденеющие слёзы и застучал в дверь. Скоро ему открыли. Именинник, уже изрядно пьяный, втолкнул С.В. внутрь...
* * *
Вообще-то, С.В. прежде никогда не напивался, и крепче пива ничего не пробовал. Но тут почувствовал, что после пережитого надо успокоиться. Но его любимого кушанья мёда не было. И взбрело ему в голову, что лучшего успокоительного, чем "Водка", ему не подыскать.
Рюмка за рюмкой - через час С.В. едва держался на ногах.
Среди превеликого множества гостей, приметил С.В. девушку, которая держалась особняком. У девушки были огненно-рыжие волосы, и медовые глаза. Несмотря на то, что напился, С.В. не решался к ней подойти, потому что от женского пола приходил в болезненное смущение.
И единственное, что смог, это спросить у именинника:
- Кто она?
Именинник пожал плечами:
- А чёрт её знает! Я её не приглашал. Может, кто с собой привёл... Ты сам подойди, познакомься. Давай-давай... Тебе скоро тридцатник - пора семью заводить...
Именинник подтолкнул С.В. к огненной особе, сам же нырнул в танцующее озерцо.
Но С.В. забился в угол, где ещё подлил себе водки, и сказал:
- Через полчастика всенепременно подойду к ней. Перво-наперво, спрошу, как её зовут. Но сначала надо приготовиться.
И он, прихватив с собой початую бутылку водки, направился в соседнюю комнату, где, регулярно глотая из горла, тупо рассматривал однообразные корешки нечитанного собрания какого-то из великих.
Потом он понял, что лежит на полу. Голова горела, раскалывалась. Хотелось любви. С.В. решился и бросился в основную комнату. Гостей заметно поубавилось. Рыжей среди оставшихся не было.
С.В. метнулся к хозяину, и, сотрясая его за плечи, крикнул:
- Где она?
- Кто? - посмотрел на него через мутные стекляшки глаз хозяин.
- Та!
- А, рыжая. Ушла, кажется.
- Тогда и я - за ней.
- Ты того, Самуил, подожди. Ты у меня заночевать можешь.
- Нет!
С.В. вырвался наружу, и помчался вниз по обледенелой лестнице. На полпути сшиб кого-то, но перепрыгнул через катящегося, кричащего, и побежал по улице.
Он долго кричал, и думал, что кричит её имя, но потом понял, что не знает её имени, а кричит просто: "А-А-А!!!"
Тогда С.В. остановился. Он уже понимал, что поступил глупо, и что хорошо бы найти в этом ледяном городе квартиру именинника, и заночевать у него. Но он даже не помнил, с какой стороны прибежал. А позёмка, прислуживая, наверное, смерти, уже замела следы.
С.В. отступил в сторону, прижался к стене. И вот тогда увидел, что в кабине сидит человек с загнутым, словно башмак подбородком, и с окольцованным родинками глазом. Тут С.В. вспомнил о безногом калеке, и понял, что водитель этой машины - сын калеки.
И вот С.В. почему-то решил, что он обязательно должен его догнать, и сообщить, что отец-инвалид его ищет, что он должен его найти, помочь; и С.В.., крича и размахивая руками, бросился за снегоуборочной машиной.
Но у С.В. заплетались ноги; ветер швырял его слабое тело из стороны в сторону, и, в конце концов, С.В. упал, а когда смог подняться, то понял, что машина уехала. Также он понял, что выбежал из города. Его окружало гладкое снежное поле. Над головой, клубясь, неслись переполненные снегом тучи.
Было очень холодно, зубы непроизвольно клацали.
Он сделал несколько шагов, но поскользнулся, и покатился вниз. Под снегом, оказывается, скрывался лёд, и не за что было ухватиться.
Неожиданно чёрные когти вцепились в тело С.В.
Он заорал от боли, и одновременно осознал, что провалился в прорубь. Одежда сразу отяжелела, неподъёмной гирей потянула его в бездну. Он попытался выбраться, но края проруби были гладкими и трясущиеся руки соскальзывали. А сил оставалось совсем мало...
Из мрака вытянулось коромысло, и девичий голос крикнул:
- Держись!
Он ухватился, и девица его вытащила. Это была та самая: рыжая, с медовыми глазами...
* * *
С.В. очнулся у девицы дома. Она жила в избушке, на берегу озера. Как добраться до города, она не знала, а когда С.В. напоминал о Дне Рожденье, она заверяла его, что он её с кем-то путает.
С.В. поинтересовался:
- Как тебя зовут?
- Мёд. - ответила девушка.
На стене висела медвежья шуба. С.В. спросил:
- Зачем это?
- Для тебя. - ответила девушка.
Затем она протянула ему кружку с сиреневым, резко пахнущим варевом. Обжигаясь, С.В. выпил, и почувствовал непреодолимое желание встать на колени. Он встал на колени, и тогда девица стала зашивать его в медвежью шкуру.
- Зачем? - простонал С.В.
- Мне нужен мёд. - ответила девица.
Скоро С.В. стал чрезвычайно походить на медведя. По наставлению девицы, он отправился в лес, и, оказалось, что уже лето. Он полез на дерево, добыл из улья мёд, вернулся, заслужил похвалу, и, счастливый, развалился в сенях. На следующий день он вновь отправился в лес, и вновь добыл мёд.
Но иногда в этом счастливом бытии приходили тревожные виденья: будто он в проруби, судорожно болтыхается в чёрной, ледяной воде, доживает последние мгновенья своей жизни...