Проводник вошел в небольшой домик, а я остался за порогом. Через некоторое время он вышел в сопровождении молодого круглолицего монаха.
- Этот человек, - на ломаном английском представил меня проводник. - Ищет мастера Чандита.
- У меня есть письмо.
Я протянул монаху конверт. Тот вопросительно глянул на меня, не решаясь открыть, но, получив одобрительный кивок, достал простой лист бумаги, на котором было всего несколько слов. Глаза юноши расширились, он почтительно поклонился мне.
- Мы рады принимать человека, стоящего на такой ступени просветления... Я сейчас узнаю, свободен ли мастер Чандита. Прошу, отдохните с дороги в доме или в саду.
- Благодарю, - я присел в тени и принялся осматриваться. Проводник терпеливо стоял рядом.
- Вы можете идти, спасибо.
- Вы не идти назад?
- Думаю, не скоро, - я улыбнулся и протянул ему кошелек. - И это мне уже не понадобится. Возьмите себе.
Тибетец сдержанно поблагодарил меня, засунул кошелек в сумку, даже не открывая, и пошел к воротам храма. Поразительное спокойствие. В Гималаях все жители немного монахи... Воздух так на них влияет, что ли.
Посетителей было немного, тем более здесь, неподалеку от обители мастера, поэтому я закрыл глаза и погрузился в размышления. Столько лет я шел по этому пути, пытаясь достичь духовного просветления - и вот, никакой груз уже не тянет к земле, я спокоен и не страдаю, потому что ничего не жажду... Но все же не хватает чего-то, какая-то пустота в душе - не то блаженное ничто, что достигаешь в медитации, а словно знак вопроса крюком зацепился и тянет, и раздражает, и гнетет. Быть может, мастер Чандита одним мудрым словом сумеет развеять мою тоску и поможет достигнуть настоящего блаженства?
Тем временем вернулся монах.
- У мастера сейчас нет посетителей. Вы отдохнули? Тогда следуйте за мной.
Мы обогнули домик и направились вверх по узкой, но хорошо утоптанной тропинке. Идти пришлось долго, но наши тела были натренированы, а посередине пути нам встретилась беседка с чистейшим родником. Там мы отдохнули и продолжили путь.
- Как вы узнали, что у мастера никого нет? Вы бы не успели подняться и вернуться за мной так быстро.
- К мастеру Чандите имею доступ только я и двое моих братьев. Если они внизу, значит, у мастера никого нет, - просто объяснил монах.- Ну, вот мы и пришли.
Небольшая круглая площадка украшена мозаикой из разноцветных плиток, выцветших от времени и погоды - несмотря на узкие колонны по краям площадки, крыша отсутствовала.
На площадке стояли пять статуй монахов, некогда, видимо, ярко раскрашенных. Впрочем, на последнем цвета были еще довольно яркие, и сделан он был так искусно, что...
Странное подозрение пришло мне на ум.
Молодой монах терпеливо дожидался у входа н площадку, пока я подошел к последней из статуй и внимательно обследовал её. На ощупь - камень... едва теплый, но ведь его просто нагрело солнце, ведь так? Задержав пальцы на шее, я ощутил слабую и редкую пульсацию, и тут же отдернул руку.
- Это ведь не может быть! - жалобно обратился к монаху.
- Может.
Он достал откуда-то мягкую тряпочку и, подойдя к мастеру Чандите, смахнул что-то с его лысины.
- Великие мастера, готовые достигнуть просветления и покинуть круг страданий, уходят сюда и медитируют в окружении старших, дожидаясь, пока земные заботы не оставят их окончательно... Их тела остаются здесь в назидание нам.
- Значит, мастер Чандита уже... покинул этот мир?
- Вот же он, - монах еще раз указал мне на статую. - Мастер достиг высочайшего блаженства, и ему не понадобилось для этого даже покидать свое тело.
Я стоял, обводя взглядом пять статуй и чувствовал себя как человек... ну, скажем, как человек, который никогда не узнает, что ему нужно для обретения счастья на земле.
- Единственное, что мы с братьями делаем для мастеров, - монашек перешел к соседнему просветленному, на носу у которого угнездилась большая белая капля, - это протираем их тела. Знаете, чтобы птички не гадили. Это единственный завет, который они нам оставили... ведь сами они не в состоянии это сделать, верно? Это все, что им нужно от нас, смиренных, чтобы не отвлекать их от постижения блаженства.
- Чтобы, значит... птички, не гадили? - переспросил я, чувствуя вдруг, что сквозь эти обыденные слова ко мне пришло понимание...
Над нами чирикнула, пролетая, какая-то пернатая обитательница Тибета, и, опустив глаза, я увидел на плече её "подарок". Монашек, по привычке, видимо, потянулся с тряпочкой, но остановил его. Жестом, исполненным внутреннего смысла, я снял грязь ладонью - мы оба зачарованно следили за этим, простым, казалось бы, действием! А потом улыбнулись друг другу, и в темных глазах юноши, словно сквозь стекла волшебного калейдоскопа, я увидел, как все становится на свои места, и моя жизнь обретает смысл.
Я двинулся в обратный путь, не дождавшись проводника. На душе моей царили мир и гармония, я с замиранием сердца наблюдал кружащихся в небесной выси птиц, ожидая, когда какая-нибудь из них скинет на меня балласт, и я сам смогу сделать то, чего недостает для достижения настоящего блаженства мастеру Чандите - и мне не понадобится для этого монах с тряпочкой!