Наконец, была готова виза, и через две недели можно будет отдаться интересной работе, требующей сосредоточенности и внутренней дисциплины, но перед отъездом требовалось нанести визит важному человеку. Перед выходом, когда уже одевалась - в сумочке запел телефон...
-Да, я слушаю.
-Надежда, привет! Извини, что долго молчал...
-О-о-о! Какие люди! Да, нет ничего, не извиняйся. Я всё понимаю. Ты же у нас крутой бизнесмен, да и наверняка личная жизнь закрутила вихрем страстей...
-Да, ты знаешь, я сказал бы не 'закрутила', а руки выкрутила... Всего наизнанку вывернула... Меня, Надежда, собственно нет... С тобой говорит тень, - дрожащим, срывающимся на писк голосом, пытался объяснить состояние мой старый друг.
-С бизнесом что-то не так пошло? У вас частенько ведь там друг друга 'кидают'. Так, это называется? - шутливо спросила я, одновременно понимая, что не в этом дело... Просто хотелось слегка снять напряжение атмосферы разговора. Но шутка не была подхвачена, как это бывало обычно при наших встречах.
-Нет! С бизнесом, будь он неладен, всё устойчиво, - перебив мои домыслы, рявкнул Александр. Я молчала, дав возможность собраться с мыслями разъярённому другу.
-Мне нужна помощь, или... не знаю, что способен натворить... Ты помнишь, как однажды вытащила меня из затяжной депрессии, но это состояние хуже того в двести раз... И не какая-то там дохленькая депрессия, а агрессия... Мы должны с тобой встретиться. Можно?
-Да, но... - вдруг подумав, решила предложить, амоком гонимому... - Слушай, сейчас мне необходимо заехать к одному человеку, и я... хочу просить сопровождать меня. Ненадолго. Никаких протоколов, общений; только зайдёшь со мной. Поверь, это важно.
-Да, не в том я состоянии, чтобы к кому-то заносить себя такого...
-Но это не тот случай. Сюда просто требуется зайти, если хочешь получить от меня помощь.
-Ну, хорошо, попробую послушать женщину, и поступить ни как принято, а, наоборот, как она просит. Сейчас заеду за тобой.
Увидев Александра, поняла, что оказалась права... Сто раз права, пригласив его. Вместо уверенного, брутального, холеного ловеласа, передо мной стоял: ссутулившийся, помятый господин с ничего не выражающими глазами. Такая в них зияла пустота... По дороге мы молчали. Не говоря ни слова, зашли в серый панельный дом, как все его собраться, или, в большинстве своём: унылый, с разваливающимися балконами без единого цветочка... Но зато в изобилии там: какие-то тряпки, ржавые перила трухлявые палки... Разруха во всей безобразной красе... 'Ну, это же не президент должен для нас делать, или мэр, - в очередной раз задумалась на ходу, взирая на человеческое равнодушие к собственной квартире, дому, городу, стране, мгновенно представив, маленькие, едва выраженные коваными решётками - балкончики Французов. Нога не помещается на таком балкончике, но зато он весь увит цветами. И от этого город цветёт любовью французов к стране. Невзирая ни на какие проблемы. Дома, со следами прошедших по ним ветрами веков, но украшенные сегодня зелёными вьющимися кустарниками. И это уже не развалюхи, но старина, поддерживаемая жителями страны. Поэтому бродить по этим старым улочкам: свидетелям исторических событий, любовных похождений героев Бальзака, Мопассана, Дрюона - истинное удовольствие. И неважно, что у тебя нет ни гроша в кармане, но какая любовь вокруг! Это всё отражается в доброжелательных улыбках людей. И, кажется, что и балкончики нас приветствуют. Да, да - они улыбаются нам цветами. Через неделю мне предстояло уезжать на три месяца в Японию. В маленькую сказку... людей, любящих самозабвенно страну, дом, улицы, стариков, детей... Холят её, чистят, моют, украшают, возят по театрам инвалидов на колясках... - от воспоминаний о Японии, защемило больно сердце за собственную страну, своих стариков, инвалидов'.
Мы поднялись по разбитым ступенькам на третий этаж, и подошли к оббитой коричневым дерматином двери. Нас приветствовала женщина пятидесяти лет с милой улыбкой. Пыталась, что-то говорить, одновременно с моим приветствием, но нас обеих опередил звонкий счастливый голос из глубины комнаты...
-Надежда Илларионовна! Бегом ко мне, я вас заждался. Как только вы позвонили, мы с мамой тут же затеяли ваш любимый пирог с черникой. Расцеловавшись с Марией Степановной, я представила ей Александра и прошла в комнату, подмахивая ему сзади рукой, приглашая следовать за мной. Посреди маленькой комнаты стояла самодельная деревянная кровать. Соорудил её дедушка нашего героя. На ней-то, между высоких подушек - лежал молодой человек двадцати семи лет: счастливый, улыбающийся во весь белозубый рот.
-Лёшенька, дорогой мой здравствуй! - и обняла, наклонившись к нему так низко, что едва удержалась на ногах.
-Надежда Илларионовна! Здорово, что вы пришли... мне так много надо показать и спросить. Но в начале пирог.
Перед ним, на покрывале полу стоял на маленьких ножках деревянный столик, а Лёшка укладывал ровными рядками чернику на приготовленную заготовку для пирога. Мария Степановна мастерица делать тесто. Я неоднократно имела возможность в этом убедиться. В суете все на время забыли об Александре, а он, предоставленный себе, стоял совершенно онемевший... Наблюдал с оторопелым выражением лица за всем, что происходило вокруг него... Было заметно, что видимое им не умещалось в воспалённом сознании, твердящем ему: 'Отчего?! Чему здесь все радуются?! Какие пироги... при том, когда другие не навидят весь мир...'.
-А что вы там стоите, проходите поближе, садитесь, - поняв по глазам смятение гостя, обратился Лёша. -Здесь тесновато, правда, но ничего.
-Вам придётся ниже наклониться... У меня нет половины тела... Тут, такое дело... не хочется, тратить драгоценное время на объяснение... Чечня - одним словом.
Саша наклонился, и, пожимая руку, сказал заикаясь:
-О-ч-ч-ень приятно! Александр! То есть... Я имел в виду, - продолжал он заикаясь...
Но Лёша его перебил.
-Да вы не волнуйтесь так. У нас не принято говорить на эту тему. Голова-то на месте и позвоночник, вот и, пользуемся всем этим богатством на полную катушку. Мама, давай загоняй в духовку наше совместное творение, а я покажу Надежде Илларионовне свои скромные достижения.
Мария Степановна, обласкала сына широкой материнской улыбкой и, пройдясь ей по нашим лицам, понесла в кухню пирог. Времени у нас с Александром было в обрез. Перед тем как привести его сюда, я позвонила Лёше, и спросила, не возражает ли он, если ненадолго заедем с моим знакомым. Объяснила, что мне так надо. Мы с ним хорошо понимали друг друга, и он согласился: "Раз вам надо, значит, для меня закон".
-Александр, ты как насчёт пирога? Может, найдёшь немного времени, - с надеждой глядя на друга, спрашивала, и одновременно рекомендовала глазами.
После многоговорящей паузы, не относящейся к вопросу, а скорее, к внутреннему диалогу... ответил:
-Да, я хочу пирога. И даже очень... - вдруг уверенно произнёс Александр.
-Вот и замечательно, - засуетился Алёша, хотя в его положении суета выглядит не совсем привычно.
Слева от кровати, на досках с прикреплёнными к ним верёвками висели всевозможные снаряды: эспандер, гантели в сеточке, всякие приспособления для подтяжек... Справа на подставке стоял синтезатор, старенький ноутбук, мольберт, а гитара висела на специальном крючке, прикрученном всё к тем же доскам. Кровать была настолько неуклюжая, что приходилось всё подтаскивать, подтягивать на всевозможных каната, резинках. Мать, и сын же... - неизменно улыбались. Казалось, что это только мы видим ужас, холодящий кровь, но для них он... незаметен.
Алёша подтянул к себе синтезатор и запел свою новую песню.
-Ну как? Только ещё пока не дописал коду, но мне важно ваше мнение, - обратился ко мне.
Мы разобрались с некоторыми местами в песне, и я дала небольшие рекомендации относительно звукоизвлечения. Лёшка толково выполнил задачи. Потом показал новую картину... с изображением шаржа на маму с чайником в руке. Это было восхитительно. Лучшего дружеского шаржа я не встречала. Александр продолжал напряжённо молчать, и исподлобья наблюдать за всем, что здесь происходит. Внезапно покашливая, с несвойственной ему робостью, спросил, указывая на картину, стоящую в углу комнаты:
-Пейзаж из телевизора?
-Да, это так, - улыбаясь, ответил Алексей. Захотелось мысленно погулять по лесу... вот... я и нарисовал... Только так теперь лишь гуляю... в воображении, - разоткровенничался доверительно, буквально выдохнув из себя накопившееся... - Знаете, мне просто не хватает времени успеть выразить... Внутри так много невысказанного, ненаписанного... Немного помолчав, продолжил, и как я поняла, уже только для Александра...
мы-то об этом знали, но он понял, что неспроста я пригласила к нему своего друга...
-Знаете, Саша! Можно я вас так буду называть?
-Да, да, конечно, - спешно заверил тот.
-Когда это случилось... сначала была паника... Страшная - это ничего не сказать... Но ещё больше после того, как услышал ночью стон и плачь матери... Как она билась лбом о пол и молилась богу о моём спасении... Вот тогда и понял, что не имею права на слабость. Она пригласила ко мне батюшку для беседы... Мы с ним проговорили почти четыре часа. Приведу только маленькую часть этого разговора, как мне кажется, важного и для здоровых физически людей. Но они этого не ценят и поэтому зачастую не в ладах с головой.
Мне батюшка сказал сразу, что не станет убеждать молиться. Я сам к этому должен прийти. Большинство религиозных людей - пассивны в жизненных обстоятельствах... Для них всегда, как оправдание звучит: 'Богу решать суждено... Надеюсь, на Господа и Его волю...', 'Бог усмотрит...' и прочее. Слова вроде бы правильные, а вот понимания их в поступках... нет. Поэтому и существует поговорка: 'На Бога надейся, а сам не плошай', а библия гласит: 'Не сотвори себе кумира'. Чаще всего библейские личности вели активнейший образ жизни, и молились, прося поддержку. Господь поддерживал их ДЕЙСТВИЕ, но не бездействие. Получался результат, превышающий человеческие возможности. Батюшка привёл один пример, как мне кажется, очень показательный: 'Давид шёл бороться с Голиафом, надеясь на поддержку Господа. Но он обладал и сам: смелостью, решительностью, имел навыки работы с пращей (метательным оружием, в виде ремня). И, хотя в то время воевали с мечом и в шлеме царя Саула, Давид же - отказался от общепринятых приспособлений, а взял камни плоские, что более всего подходили для пращи. И с этим скудным орудием, без защиты, он ринулся в бой. Ну а что бы случилось, жди он только помощи Господней? Не прилагая собственных усилий? Победы Давид, не одержал бы, а ведь именно такими примерами нас Господь подводит к верному пониманию Его помощи и воли. 'На Бога надейся, а сам не плошай'.
Природа живёт ритмично, а ритм-это движение: весна, лето, осень, зима. Так, бьётся наше сердце... Оно отдыхает после каждого удара'. С той поры и я... живу в ритме природы. Знаю, что тело в любой момент может отказать... Но пока... пока я буду жить! Работать! Работать и радоваться тому, что имею. Не сдамся. Сейчас вот... осваиваю гитару. После вас придёт учитель; мы с ним по бартеру обучаемся: я его компьютеру учу, а он меня игре на гитаре.
-Хочу у вас купить эту картину, можно? - внезапно спросил Александр.
Все удивлённо на него посмотрели.
-Купить?! - неуверенно переспроси Алексей.
-Да! Она источает свет... Необыкновенный какой-то, - добавил, размышляя вслух, Саша. Мне очень нужна она. Пожалуйста, почти умоляя, - добавил он.
-Да, ну, что вы! - засмущался Лёшка. - Нет, конечно! Не продам... Просто подарю.
Александр не стал спорить и поблагодарил его. Мария Степановна уложила картину в большой пакет и с неизменной доброжелательной улыбкой поставила рядом с Сашей.
-Ну, все друзья, пирог готов - будем чаёвничать.
Я помогла ей навести порядок на Алешиной кровати, разложив по местам аккуратно приспособления для активной жизни, чтобы ему легко было их доставать, не прося о помощи. Вместо синтезатора, теперь перед ним разложили столик и поставили чайные принадлежности. Пирог уже был разрезан, красуясь на тарелочках. Чаепитие проходило под восторженные причмокивания, выражающие чувства к вкуснющему пирогу. Составив ему программу на три месяца, пока меня не будет - мы распрощались. Выйдя из подъезда, Александр порывисто и, резковато, как могло показаться... - обратился с просьбой ко мне:
-Ничего сейчас не говори! Пожалуйста! Просто молчи!
Я выполнила. И только на прощание, он многозначительно крепко пожал мне руку... Быстрой походкой пошёл к машине.
Вернувшись из Японии, закружилась в вихре, оставленных без надзора-дел, но решила хотя бы позвонить Алёше. Прийти никак не получалось.
-Надежда Илларионовна! Мы так ждём вас! Вы просто обязаны приехать.
Не могла отказать, и согласилась. Уже собиралась положить трубку, но он мне торопливо ещё что-то продолжал говорить.
-Постойте, постойте! Но вы же не знаете нашего адреса...
-Как?! - хотела удивиться, но...
-Записывайте... Ни о чём не спрашивайте...
Я записала, и, совершенно сбитая с толку - поехала по странному адресу. Это оказался кирпичный девятиэтажный дом перед самым морем, если не учитывать небольшой рощицы из цветущего кустарника, без высоких деревьев - между ним и морем. Но дому ничто не перекрывало вид на великолепное зрелище. На пороге встретила необычайно светящаяся мать, а Лёша возлежал на огромной кровати с профессиональными наворотами... Вокруг неё на удобных подставочках: стояли, лежали, весели приспособления для полноценной жизни. С заговорщицкими лицами, хозяева поили меня чаем, попросив не торопиться, загадочно, поглядывая на часы. Я даже не решалась спросить, откуда неожиданное добро... (вполне заслуженное и достойное любого человека, а уж... инвалида, положившего жизнь за Родину...). Подумала, что это страна, как герою Чечни, но... Тут, раздался звонок, и в комнату не вошёл, а влетел Александр...
-Надюха-а-а-а, привет! С приездом, наша дорогая!
Схватил меня и закружил по огромной комнате, окно которой соединили с лоджией, и теперь Алешкина кровать стояла на таком уровне, что он свободно мог любоваться морем. Слушать чаек днём и ночью, не призывая на помощь ежеминутно мать. Мечтать, вглядываясь вдаль на мелькающий огонёк маяка, освещающий путь выходящим из бухты 'Золотой рог' кораблям. Ему достаточно было при помощи пульта раздвинуть жалюзи, в виде живописных штор с изображением весеннего леса либо закрыть.
Сашок вёл здесь себя, как дома... Дома, в котором тебя очень... очень ждут и любят. Мария Степановна помчалась на кухню кормить его, а Лёша тихо, заговорщицки так, сказал:
-Спасибо вам за друга!
Я расплакалась от счастья и пошла за ними следом, есть с Сашкой солянку... И, конечно же, по рюмашке...
-А что же... с Сашкиной депрессией?! - спросите вы.
-Да, какая там депрессия?! Ему сейчас не до неё. Дел полно.
1996г.
Лёшки не стало...
Но живёт память о лучезарном, жизнелюбивом человеке. Он оставил след - движения вперёд... Чего бы это ни стоило... Только вперёд, ибо большая часть жизни зависит от самого человека. Ты выжил, значит, так надо. Обязан, должен жить, и заниматься любимым делом. Дарить людям надежду на будущее. Он не сдался. И я... и мы... не сдадимся. А зачем?!
![[]](/img/s/sheremetewa_s/ksyu-25/pirog.jpg)