-Да ну её! Ямбись она хореем...
Поэзия и это... иже с ней! -
Поэт воскликнул как-то бреясь,
Решив, что быть пора мудрей.
  
Устал дарить слова нам гений. 
Душой умаялся он торговать.
Грехи, замаливать, пытая жребий
За нас, и к милосердию взывать.
  
Сердца реанимировал он наши,
Дух, спящий, в мыслях пробуждал,
Почувствовав усталость страшную:
-Я ж не свою дистанцию бежал!
  
-Взревел, влача, сей жалкий жребий. 
-Мне, кроме рифмы, чуждо всё:
На бытовой взбираться гребень,
А мусор выносить?! - был потрясен.
  
-Оплачивать счета... - он тихо зарычал.
-Не вынесу я бытовые нужды! -
Все это выпалил вулканом клокоча,
Под гнётом вечной, неподъемной службы, -
  
Признался мне однажды, видно, сгоряча,
А я ему ответила: - Ты, слушай... это,
Того... Дружище, лучше не серчай -
В тебе одном живут ответы.
  
Мой друг! Не надо... не руби сплеча
Себя, дружище, ты не слушай.
Поверь, горит ещё твоя свеча.
Чуток ты рифмы перекушал...
  
Попробуй к быту подходить иначе.
Почувствуешь в палитре свежей жизни
Нюанс новейший, вкус удачи,
Но только не сдавайся, не хандри, не кисни.
  
Он выведет из депрессивной пущи.
Переусердствовал, видать, чуток,
Увязнув в амфибрахиевой гуще,
А вовсе даже не устал, браток.
  
Увидишь - мир не так уж мрачен.
Не страшен... мил мусоропровод.
Повсюду ждёт в объятия удача,
Вливаясь в бытовой водоворот.
  
Глядишь и гвоздь сподобишься забить.
К народу ближе будь. Не отдаляйся.
Твори, чтоб радостнее было жить,
И никакой работы не чурайся.
  
Ты вылезешь из вязкой тины злющей,
Но осторожным будь лишь, голубок
С четырёхстопным ямбом вездесущим,
И воздуха вдохнёшь опять глоток.

Заляжешь под развесистой сосной,
Там в гамаке, доверившись Морфею.
Проснёшься, и-и-и-и в вечный бой
Рванёшь опять с дружком Хореем.
  
И вечерком в окне поэта, гляжу, вновь мается свеча,
Рождая новые куплеты, а жизнь свежа, и горяча!