Шерман Елена Михайловна : другие произведения.

Разбитое сердце не склеить опять

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    1902 г. Иван Путилин ищет молодого князя Белогорского. И находит. Но дело совсем не в князе...

РАЗБИТОЕ СЕРДЦЕ НЕ СКЛЕИТЬ ОПЯТЬ

28 мая 1902 года, Павловск

      Под цветущим деревом стояли двое: молодой человек в светло-серой паре и высокая девушка в нежно-сиреневом платье, с белым кружевным зонтиком и в белой шляпке. Не нужно было быть психологом, чтобы понять: влюбленные.
      - Милая Кира, я так благодарен вам, что вы пришли на свидание...
      - Олег Владимирович, я пришла проститься. Не скрою, мне тяжело далось это решение, но я не могу так долее. Вы сами сказали, что ваша семья никогда не согласится на наш брак. Женой мне вашей не быть, а стать любовницей я никогда не соглашусь. Стало быть, встречаться нам незачем...
      - Нет, Кира, нет, вы не можете меня оставить, это невозможно. Вы слишком много значите для меня... вы даже не можете представить, что вы принесли в мою жизнь!
      - Мне кажется, Олег Владимирович, ваша жизнь и до меня была весьма насыщенной.
      - О нет, это иллюзия. Взглянуть со стороны - да, я счастливчик, старший сын, наследник титула и состояния, один из "золотой молодежи", всеобщий любимец... но вы ведь знаете: того, кого любят все, на самом деле не любит никто. Вы первая сумели понять меня, с вами я почувствовал, что значит жить по-настоящему. И я никуда вас не отпущу.
      - Я уйду сама. Выносить более свое ложное положение я в не силах.
      Молодой человек схватил девушку за руку, обтянутую перчаткой.
      - А если все изменится?
      - Что изменится, Олег Владимирович?
      - Я еще раз переговорю с maman. Я найду нужные слова, и она поймет...
      - Что дочь коллежского асессора не пара наследнику княжеской короны? - перебила его девушка. - Она это и так понимает.
      - Нет. Что если она не примет вас в качестве моей жены, то потеряет сына.
      Порыв ветра налетел с высоты и тронул цветущие ветви. Розоватые лепестки закружились в воздухе, осыпая ими белые кружева зонтика Киры и русую голову Олега.
      - Если так, - шепнула девушка, - тогда - удачи, любимый.
     

29 мая 1902 года, Петербург

      В китайской гостиной было не так уж много китайского: две вазы династии Мин да коллекция будд из слоновой кости, некогда привезенная Артемием Николаевичем Белогорским, отцом нынешнего князя, из Пекина; но название закрепилось за ней и его не стали менять. Чего в самом деле было много в китайской гостиной, так это света: лучи яркого, совсем не петербургского солнца великолепно освещали княгиню Ольгу Андреевну, сидящую у столика с рукоделием - прямую, с густыми седыми волосами, убранными в пышную прическу; с девичьей талией, несмотря на пятьдесят лет и четверо детей; и ее старшего сына, стоящего перед ней с выражением полной почтительности на лице и в позе. Художнику было бы достаточно скопировать эти две фигуры и интерьер, чтобы получилась чудная картина, которую можно было бы назвать "Важный разговор".
      - Я несколько удивлена, что вы вновь возвращаетесь к этой теме, - совершенно спокойно говорила Ольга Андреевна, разматывая тонкими белыми пальцами моток небесно-голубого мулине. - Свое мнение относительно Киры Ивановны я уже высказала, и мне решительно нечего добавить. Эта девушка не лишена привлекательности, я не спорю; возможно, у нее есть свои достоинства, она способна составить счастье любящего ее человека, но она совершенно лишена тех качеств, которые необходимы для жизни в нашем кругу. Кажется, она даже не говорит по-французски?
      - Вы сказали о способности составить счастье, maman: не есть ли это самое главное качество?
      - Счастье влюбленного недолговечно, сын мой. Когда схлынет первый порыв страсти, вам придется вернуться в действительность из мира волшебных грез, и в этой действительности ваша жена окажется чуждой и вам, и свету. Свет не увидит в ней тех достоинств, которые привлекли вас; он оттолкнет ее, и вам останется либо появляться всюду без супруги, либо отказаться от родных, друзей и карьеры - а такая жертва невыносима для мужчины. Если вы запрете жену в четырех стенах, как боярыню былых времен в тереме, она возненавидит вас, и совершенно справедливо; если же пожертвуете светской жизнью и карьерой ради нее, то вы возненавидите свою жену.
      Олег не мог не признать правоты матери - и именно потому в нем стала подниматься темная волна ярости. О, maman всегда права, всегда, сколько он ее помнит, сколько он себя помнит - и столь же безукоризненна. В петербургском свете ни одна дама не сравнится с нею по умению себя держать в той особой манере, приветливой и в то же время исполненной достоинства, по которой сразу отличишь урожденную аристократку. Никогда maman не повышала голоса, никогда не прибегала к угрозам или слезам - а меж тем все слуги боятся ее, как огня, отец не предпринимает ничего, не посоветовавшись с ней, а дети... и он сам... Но довольно: в апреле ему исполнился двадцать один год, он отныне совершеннолетний, и будет сам решать, как ему жить. Сестра его бабушки по отцу и его крестная мать, баронесса Амалия фон Моргентау, оставила ему не слишком большое, но приличное состояние, которым он вправе распоряжаться единолично, и дом под Ревелем. Если maman не желает поверить в серьезность его намерений и полагает, что перед ней по-прежнему маленький мальчик, нуждающийся в опеке - что ж, тем хуже для maman.
      Но всей силы ярости молодого князя оказалось недостаточно для открытого бунта. Когда Ольга Андреевна, закончив свою кропотливую работу, подняла на сына свои большие, серо-голубые, по-прежнему прекрасные глаза, он молча покорно склонил голову - как всегда.
     

31 мая 1902 года, Петербург

     
      "Дражайшая маменька, когда вы прочитаете это письмо, я - и моя невеста - будем уже далеко от Петербурга. Видит Бог, я старался быть почтительным сыном, я всегда был покорен Вашей воле, но наступил момент, когда сила моих чувств оказалась сильнее сыновнего долга. Матушка, если Вам хоть немного дорог Ваш сын, если Вы желаете мне счастья, Вы рано или поздно поймете и простите мое ночное бегство. Я ушел из отчего дома тайком, как вор, но я не чувствую за собой вины, хотя бы свет и осудил меня. Причины, побудившие меня так поступить, известны вам более, нежели кому-либо другому. Я не мыслю своей жизни без Киры Ивановны; мы намерены обвенчаться в ближайшем будущем. Быть может, настанет день, и мы всем семейством припадем к Вашим стопам и стопам батюшки, умоляя о прощении. Пока же я намерен стать хозяином своей жизни, как подобает мужчине, дворянину и урожденному князю Белогорскому.

Ваш любящий сын Олег".

      Прочитав это письмо, Ольга Андреевна некоторое время сидела в задумчивости, после чего позвонила горничной Дуняше и велела ей позвать управляющего. Тот тотчас явился на зов.
      - Дормидонт Степанович, вы немедленно поедете в банк, в котором хранятся деньги покойной баронессы фон Моргентау, и от имени князя Владимира Артемьевича велите директору банка приостановить все платежи по этому капиталу - особенно же выплаты любых сумм наличными. Исполнив сие, вы отправите телеграмму Шульцу, управляющему имением под Ревелем, с тем, чтобы он ни под каким предлогом не пускал Олега Владимировича в дом. Ступайте.
      Управляющий, служивший ее светлости уже 21 год, молча поклонился и вышел.
      Ольга Андреевна бросила взгляд на письмо и пожала плечами. "Мыслимо ли, чтобы сын был до такой степени похож на отца, - мелькнула в ее сознании мысль, - такой же законченный глупец, и уже без надежды на исправление!" Но долго предаваться пустым сетованиям на то, что уже не поправишь и не изменишь, было не в ее характере. Княгине вновь позвонила и велела Дуняше подать костюм для визитов: следовало объяснить свету, куда внезапно испарился молодой Белогорский.
      "Отъезд на Сардинию для изучения тамошней флоры - не слишком ли будет эксцентрично? - размышляла Ольга Андреевна, пока горничная застегивала на спине блузу. - Нет, как раз в стиле Олега. Он ведь хотел поступить в университет на факультет естественных наук. Какой дурак, Господи, какой дурак..."
     

11 июля 1902 года, Петербург

      Знаменитый сыщик Иван Путилин, сидя в золотой гостиной в ожидании княгини, чувствовал себя немного неловко. Хоть и доводилось ему бывать в самых разных домах, но среди такой роскоши оказался он в первый раз. Не успел он налюбоваться на роскошную мебель работы Андре Буля да на севрские вазы, как в гостиную вышла сама княгиня - прямая, как пальма, строго и сдержанно одетая в простое темно-синее платье, с орлиным взором - настоящая гранд-дама! И разговор она начала без предисловий и лишних слов.
      - Господин Путилин, волею судьбы мне придется раскрыть вам некоторые печальные тайны нашей семьи. Мой старший сын, князь Олег Владимирович, на святках познакомился на катке с некоей Кирой Ивановной Перепелкиной, девицей весьма скромного происхождения и без определенных занятий. Прельщенный миловидной наружностью сей девицы, Олег пожелал вступить с нею в брак, на что, разумеется, не получил родительского согласия. Тогда он решил сбежать со своей пассией, рассчитывая воспользоваться капиталом, завещанным им его крестной, и, по всей вероятности, поселиться в унаследованном после нее же доме под Ревелем. Вот письмо, которое он оставил в конце мая перед своим бегством.
      Путилин внимательно прочел письмо.
      - Однако он не пишет, куда именно направляется.
      - О, после того, как я... то есть князь Владимир Артемьевич запретили директору банка выплачивать любые наличные с завещанного капитала, у Олега не оставалось выбора. Он мог поехать лишь туда, где надеялся обрести приют.
      - Он мог обратиться к ростовщикам.
      - Все петербургские ростовщики были уведомлены, что мы платить по его долгам не станем. Признаться, я ожидала, что Олег Владимирович, потратив все наличные и убедившись, что в ревельский дом его не пустят - а мы приняли меры - сдастся на милость родителей, но этого не произошло.
      - Где же теперь ваш сын?
      - Вот это я и хочу узнать, господин Путилин. В средствах можете считать себя не ограниченным, но я требую полной конфиденциальности.

13 июля 1902 года, Ревель

      Начальник ревельского сыскного отделения Ивар Берзиньш был родом латыш, но по-русски говорил чисто, без акцента. Рассказывал толково, не упуская ни одной подробности, так что слушать Путилину было одно удовольствие, тем более, что разговор велся не в участке, а в чистом и опрятном немецком трактире, куда оба сыщика зашли пообедать.
      - Должен признаться, господин Путилин, что я не так много внимания уделил этому делу, несмотря на просьбы высоких особ, потому что начало июня у нас было очень, очень жарким. Ревель город спокойный, хотя карманников и квартирных воров и у нас хватает, но убийства редки. А здесь сразу два, причем оба сенсационного характера: 4 июня в публичном доме Эммы Мюллер зарезан пожаловавший к нам из Царства Польского аферист Казимир Дмуховский, а 5 июня найдена мертвой в своей квартире шансонеточная этуаль мамзель Лили Флёр.
      - Нашли? - поинтересовался Иван Дмитриевич, цепляя вилкой кусок аппетитно пахнущей копченую сосиски.
      - Личность убийцы установлена: в обоих случаях это был некто Янис Курас, бежавший с каторги грабитель-рецидивист. Дмуховского он убил на почве личной неприязни, а Лили Флёр удушил с целью ограбления. Теперь осталось только найти самого Кураса - и дело в шляпе, как говорится. Но возвращаюсь к нашим баранам. Нам удалось установить следующее.
      1 июня 1902 года, в четыре часа пополудни, к особняку покойной баронессы фон Моргентау подкатил наемный экипаж, в котором сидели двое: молодой человек, по всем приметам совпадающий с молодым князем Белогорским, и высокая дама или девица в темно-синем дорожном костюме и шляпе с густой вуалеткой, прикрывавшей ее лицо. Вещей при них было немного - один саквояж из ковровой материи. Остановив экипаж у парадных ворот, молодой человек велел вознице ждать его возвращения и прошел в дом. Его спутница осталась в экипаже. Через минут 10-15 молодой человек вернулся, судя по движениям и голосу - сильно не в духе, и велел вознице отвезти его и даму в приличную гостиницу. Возница отвез их в гостиницу "Глория", принадлежащую германскому подданному господину Мейеру. Там молодой человек и его спутница записались под именем четы Павловых. Как сознался г-н Мейер, никаких документов при этом они ему не предъявили, но щедрая плата сверх положенного решила все. "Павловы" заняли на 1-м этаже номер 4-й, состоящий из 2-х комнат. В каждой комнате стоит своя кровать. Окна одной из комнат выходят в небольшой сад, за которым расположено небольшое озеро. Примерно в половине восьмого молодой человек потребовал принести в номер ужин. Принесшая ужин служанка Мелите Граудиня обратила внимание, что дама и в номере не сняла своей вуали. С того момента до половины одиннадцатого следующего дня в номер никто не входил. Утром 2 июня примерно в половине девятого та же Граудиня постучала в номер, желая узнать, будут ли постояльцы заказывать завтрак. Ей никто не ответил. То же повторилось и в девять утра, и в половине десятого, и в десять, после чего служанка сочла необходимым сообщить о данном обстоятельстве хозяину. Г-н Мейер около десяти минут стучал в дверь, прежде чем решился открыть их с помощью своего универсального ключа.
      В номере никого не было. Из номера ничего не исчезло. Все вещи стояли на своих местах. На столе находились остатки ужина. Кровати были разобраны и прикрыты наскоро покрывалами. Окно, выходящее в сад, было распахнуто, из чего был сделан вывод: пара зачем-то покинула номер через него. Опрос жителей прилегающих домов не дал никаких результатов. Однако через два дня в отделение полиции явился некто Виктор Киренс, старьевщик, и сообщил, что ранним утром 2 июня он видел молодого человека - одного, без дамы, с ковровым саквояжем в руке - который шел от озера к складу мыловаренной фабрики, в то время как сам Киренс направлялся с удочками на озеро. Лицо молодого человека было очень бледным, а взор блуждал. Итак, с вечера 1 июня господина Белогорского - он же "Павлов", равно как и его спутницу, никто не видел.
      Они больше не обращались в гостиницы, равно и в пансионаты. Их не видели на вокзале, их не вспомнил ни один извозчик - кроме того, что возил их в первый день. Можно сказать, что "Павлов" - он же князь Белогорский, и его спутница исчезли бесследно. Да, важное дополнение: во время вторичного допроса Граудиня призналась, что из любопытства подслушивала некоторое время разговоры молодых людей, приложив ухо к замочной скважине в двери комнаты N4. К сожалению, она плохо знает по-русски, и все оттенки разговора оказались ей недоступны. Однако она поняла, что речь шла о каких-то деньгах, которые кто-то не получит, и что разговор шел на повышенных тонах. Но последнее ей могло и показаться, потому что русские разговаривают более эмоционально. А могло и не показаться, потому что Граудиня работает в гостиницах уже 24 года, и за это время насмотрелась на самых разных людей.
      - Какова тогда ваша версия?
      - Только вам я могу признаться откровенно: у меня ее нет. Я не успел ее составить, потому что переключился на убийства Дмуховского и мамзель Лили. Одно время я пытался привязать к загадочному исчезновению Яниса Кураса, но вынужден был отставить эту версию. Курас - и это доказано неопровержимо - появился в Риге утром 4 июня. Конечно, этот человек не терял времени зря - в тот же день вечером он заявился в дом терпимости, наткнулся там на Дмуховского и зарезал его, но первый вопрос, где скрывались - и почему - молодые люди 2 и 3 июня, остается. Остается и второй вопрос: где тела? К тому же нет мотива. Граудиня четко расслышала слова "Нет денег", сказанные молодой дамой. Так что, господин Путилин, у меня нет версии, и я не буду ее составлять: вы и так раскроете это дело, без меня.
      Распростившись с Берзиньшем, Иван Дмитриевич отправился в "Глорию". Тот самый номер 4-й оказался свободен, и хозяин, важный и рыжий герр Мейер, самолично провел туда знаменитого сыщика. Правда, немецкая аккуратность не позволяла надеяться на то, что в двух комнатах номера остались какие-то следы пребывания молодого Белозерского и девицы Перепелкиной; впрочем, на это Путилин не сильно рассчитывал и посетил гостиницу больше для очистки совести. Очень хотелось ему потолковать с горничной, но Граудиня уехала на свадьбу на свой хутор. От хозяина же толку было мало: единственная новая подробность, которую удалось узнать от него - это то, что утром 2 июня трава под окнами 4-го номера была сильно примята. Правда, в тот же день (но не в связи с исчезновением парочки) ее скосили, и за прошедшее время косили еще дважды, и в траве Путилин не нашел ровным счетом ничего.
     

14 июля 1902 года, Ревель

      Красивый город Ревель, ничего не скажешь. Стремятся высокие шпили средневековых соборов в бледно-голубое небо, вьются мощеные булыжником улицы. Все по-немецки вылизано, ухожено, оконные стекла сверкают чистотой, на подоконниках - ящики с яркими цветами; публика по улицам гуляет чинно, извозчики пропускают пешеходов. А если спросишь у случайного прохожего - как пройти в такую-то православную церковь? он тебе вежливо ответит, если не по-русски, то по-немецки.
      Сдернешь картуз, лоб перекрестишь, войдешь в храм. Там огоньки в полумраке, там ладаном пахнет, там покой и вечная мудрость - "все суета сует и всяческая суета"; и померещится на миг, что ничего тебе здесь не надо, только прочесть молитву да две свечечки поставить - одну за здравствующих, другую за усопших. Но так жизнь складывается прихотливо, что ведет тебя в храм не потребность в духовном усовершенствовании, а сыщицкий опыт.
      За долгие годы работы Путилин убедился: нет двух одинаковых дел, но есть похожие. В иных делах первопричина всему - деньги; в других - некая тайна, сокрытая до поры до времени; а в деле Белогорского, все, несомненно, основывается на чувствах, и чтоб раскрыть это дело, надобно перво-наперво эти чувства понять, потому что их логика - чувств то есть - и определяет развитие событий.
      Что ощущает пылко влюбленный, находясь в одном номере с предметом страсти и не смея коснуться его рукой? Адские муки он ощущает, и от тех мук одно спасение - бежать поутру в церковь, договариваться с батюшкой. А ежели ощущаешь себя героем романа, то впору и в окошко выпрыгнуть, а потом через него же и воротиться: чтобы своей любимой сюрприз сделать. И потом с нею же бежать под венец, хотя никто вроде и не гонится. Это если с попом удастся договориться. А если нет, если заартачится, да еще пригрозит сообщить родне или властям? Снова побежишь, но уже в ужасе - вдруг маменька нагрянет с погоней и отнимет любимую Киру? Мир велик, пока деньги есть, можно побегать. По документам девица Перепелкина родом из Иркутска (и Путилин перед отъездом из Петербурга отправил туда запрос): можно к ней, в Сибирь, можно в Туркестан аль на Кавказ.
      Только два момента портили убедительную картину страстей человеческих. Во-первых, если Белогорский, когда его встретил Киренс, шел договариваться со священником, то зачем он взял с собой саквояж? Допустим, он там деньги хранил - но не пачками же! А во-вторых, не нравился Путилину разговор на повышенных тонах: уж не поссорились ли голубки в ночь с 1 на 2 июня? В любом случае надо все церкви обойти: если Белогорский ни в одну не обращался, значит, ничего Иван Путилин не понимает ни в розыске, ни в человеческом сердце, и надобно выстраивать новую версию.
      След сбежавшего наследника обнаружился в третьей по счету церкви. Священник ее, отец Андрей, как только понял, что надобно Путилину - переменился в лице и попытался уйти от разговора, мялся, куксился, но в конце концов рассказал все.
      Рассказ, впрочем, был недолог.
      Молодой князь Белогорский прибежал в церковь ранним утром с саквояжем в руках и попросил у отца Андрея исповеди. Священник, увидев, что молодой человек явно не в себе, заколебался, но потом согласился, а потом написал письмо игумену Спасо-Преображенского монастыря, что на Соловках (с которым учился в семинарии), с тем, чтобы он принял Белогорского под свою опеку. Белогорский решил уйти в монастырь - с тем, чтобы отмолить и искупить смертный грех.
      - Какой же? - задал вполне естественный вопрос Путилин.
      - Этого я вам не скажу. Я не могу раскрыть тайну исповеди!
      - Неужели убийство?
      Отец Андрей промолчал, но глаза его сказали то, о чем смолчали уста, и Иван Дмитриевич покинул храм слегка удивленный - слабоват ему казался юный Белогорский для убийства! - и в то же время приободрившийся, как охотничья собака, учуявшая след.

17 июля 1902 года, Соловки

      Не зря Иван Дмитриевич тщательно изучил 4 фотографических карточки молодого Белогорского, данные ему княгиней: в приемной зале он мигом опознал в высоком послушнике знатного беглеца, хотя тот и похудел лицом. Но и молодой князь, изредка читавший в газетах уголовную хронику, узнал знаменитого сыщика, так что разговор обошелся без предисловий.
      - Вяжите, - протянул белые исхудавшие руки Олег Владимирович. - Я убийца.
      Эх, не мечта ли любого следователя: подозреваемый , в первую же минуту делающий полное признание? А вот Путилин что-то радости не ощутил. Потому как убить князь мог только свою любимую - в приступе ревности, ярости или иных страстей.
      - Что ж, раз уж сознались - рассказывайте подробно, ваше сиятельство. Каким образом и по какой причине убили вы Киру Ивановну Перепелкину - и куда дели труп.
      - Я убил не ее, - бросил безумный взгляд на сыщика Белогорский. - Я убил его!
      - Э... Не расслышал-с.
      - О Боже. Это был он, не она! Кира оказалась не Кирой! Это был фантом, монстр, иллюзия! Я схожу с ума от этой мысли, я хочу проснуться и не могу. Вам не понять, ЧЕМ была для меня Кира - та Кира, которую я знал, которую я... О Господи. Как объяснить, что я не жил до встречи с ней, я был не собой - послушный сын, а по сути - марионетка моей обожаемой матушки. Я пытался сбежать от нее в разгул, в вино - бесполезно. И только Кира... Когда мы ночью уезжали из Петербурга, я впервые в жизни почувствовал себя сильным, смелым, настоящим мужчиной! И вдруг такой удар! Я до сих пор не знаю, как дальше жить.
      - Стоп. Еще раз и по порядку, Олег Владимирович. Когда и как вы обнаружили, что девица Перепелкина принадлежит к другому полу?
      - Ночью. Я не мог уснуть. Встал и смотрел в щелку двери на спящую в чепце и белой сорочке Киру. Ее было едва видно в призрачном свете луны. Вдруг она проснулась, зевнула, села на кровати. В "Глории" нет современных ватерклозетов в номерах - все же провинция, и под кроватями стояли горшки. Кира... то есть тот, кто выдавал себя за нее... зажег свечу, вытащил горшок, зажег поставил перед собой, поднял сорочку и... и мне показалось, что я сошел с ума. Я увидел...
      - Тот орган, что отличает мужчину от женщины?
      - Да. И меня охватила безумная мысль... проверить... есть ли у него грудь... у Киры была восхитительная... о Боже... Я распахнул дверь и он мгновенно все понял. Он задул свечу и набросился на меня, но я оказался сильней. Клянусь, я не хотел убивать! Я сделал это... инстинктивно..
      - Что "это"?
      - Придушил. Начинало светлеть за окнами... и в этом призрачном свете я разорвал на нем сорочку... и знаете, что я увидел вместо груди? Татуировку! Это был совсем, окончательно мужчина. Какой стыд, какой позор! Я ощутил себя чем-то вроде насекомого, всеобщего посмешища. Первый раз влюбился по-настоящему в переодетого проходимца! Только страх перед осмеянием удержал меня перед приходом в полицию. Но и оставлять труп было нельзя. Я напялил на него полосатое платье Киры - белое с сиреневым, я так его любил - вытащил через окно и отнес к озеру, видневшемуся вдали.
      Я был безумен. Я и теперь безумен. И я не боюсь каторги, но я не хочу быть посмешищем! Если бы религия не запрещала самоубийство...
      Иван Дмитриевич крепко призадумался.
      - Нет, - сказал он наконец, - не выйдет.
      - Что не выйдет?
      - Оправдательное решение присяжных. Эх, Олег Владимирович, если б вы оставили труп в номере - тогда был бы шанс представить случившееся как убийство в состоянии аффекта. А так кто ж поверит в него, если у вас хватило самообладания избавиться от тела. Кстати, а куда вы дели его вещи? Они с вами?
      - Их украли на станции. Саквояж. Там были и мои вещи, купленные в Ревеле - белье, щетки для одежды и так далее... я ведь не мог уйти из дома с чемоданом, ушел в чем был. И все украли... В обитель я вступил наг и нищ в прямом смысле слова. Так, как полагается.
      - Вы не осматривали вещи? Там не было ничего, что позволило бы установить подлинную личность убитого?
      - Нет. Я был как в чаду. Я не помню даже, как украли саквояж.
      - Вы пытались снять деньги в ревельском банке?
      - Да. Мне их не выдали. Маменька постаралась. Но я был намерен обратиться в суд, я так и сказал Кире... то есть ему. То есть я хотел пригрозить судом. Маменька не пошла бы на открытый скандал...
      - Так, так... Ваш последний разговор - вечером - был о деньгах?
      - Нет. Кира... то есть он сказал, что меня любит, что ей... ему все равно, князь я или нищий. Главное - чтобы вместе. Но я сам заговорил о том, что устрою нашу будущность, что Кире... ему не придется бедствовать. Кира сказала, что даже если я никогда не получу денег, ее чувства не изменятся... "Мне не страшно, что у тебя нет денег! Мне страшно, что ты можешь меня разлюбить!"
      У молодого человека задрожали побелевшие губы, и при виде этого зрелища Путилин ощутил жалость - хоть и стоял перед ним невольный убийца. И как теперь принести эту весть княгине?
      - Олег Владимирович, ну как же вы могли так обмишуриться? Неужели в этом субъекте ничего не выдавало мужчину?
      - Я много думаю об этом... теперь... вспоминаю... да, Кира была не такая, как другие девушки... спокойная, рассудительная, сильная... но клянусь жизнью, мне и в голову не могло придти, что она не женщина! Разве только руки... матушка, увидев ее... первый и последний раз... сказала, что руки выдают ее низкое происхождение.... Они были довольно большие...
      - А ноги?
      - Ног я не видел, если честно. Кира была не из тех смелых барышень, что укорачивают юбки. ...Знаете, мне иногда кажется, что я стал жертвой каких-то злых чар...
      - Или очень опытного авантюриста. Поскольку в чары я не верю, этот вариант - самый вероятный.
      - Но зачем это было нужно авантюристу?
      - Как зачем, Олег Владимирович? А ваш счет в банке? Боюсь, что день, когда вы сняли бы с него деньги, стал бы вашим последним днем. Разве что шантаж публичным обвинением в извращенных отношениях... хотя нет, убийство надежнее и быстрее. Вы просто опередили "Киру". Но убедит ли это присяжных?
      Белогорский молча стоял, повесив голову. С его фигуры можно было ваять статую "Раскаяние во грехе", так красноречиво было ее немое отчаяние.
      - Припомните все, что "Кира" рассказывала о себе, - нарушил молчание Путилин. - Конечно, он лгал, но иногда среди лжи даже у закоренелых прохвостов проскальзывает след, ведущий к правде.
      - "Кира" была родом из Иркутска, из семьи титулярного советника, бедной семьи... После смерти отца уехала в Петербург поступать на курсы. Но не поступила... готовилась на следующий год. Она... он много читал... любил Сенкевича, Жеромского... Лермонтова... Кира не очень любила о себе рассказывать... она больше слушала.
      - Хороший прием для завоевания симпатии. Вы говорили, она внимательно слушала, и вы ощущали себя умным и красноречивым.
      - О Господи... да я знаю, что я дурак. Матушка не раз... только не прямым текстом. Может, на каторге поумнею? Меня прямо отсюда...в тюрьму?
      Путилин покачал головой.
      - Сперва я должен найти тело.
      - Оно там... в озере.
      - Вот когда отыщем, тогда не взыщите - вынужден буду по долгу службы.
      Иван Дмитриевич маненько кривил душой: на основании признательных показаний он мог арестовать молодого Белогорского хоть сейчас, но ему не хотелось этого делать. Во-первых, ясно было, что убийца никуда не убежит. А во-вторых... Что во-вторых - Путилин и сам не мог понять. Что-то тревожило его во время разговора, не отпустило и после.
      Уже выйдя из монастырских стен, Иван Дмитриевич остановился, хлопнул себя по лбу и повернул назад.
      Белогорского ему позвали неохотно, и ждать пришлось долго.
      - Что? Нашли тело? - спросил тот, и Путилин убедился, что молодой князь после трагического происшествия и впрямь несколько повредился умом.
      - Да нет. Татуировочку опишите, ваша светлость. Что там было на груди у "Киры"?
      - Черная роза. И крест.
     

20 июля 1902 года, Ревель

      Берзиньш, любящий тщательность в любом деле, пригнал к небольшому озеру целую пожарную команду, а место оцепил дюжиной городовых. Путилин, заранее морщащийся от предстоящего зрелища, охотно уступил молодому коллеге руководство операцией. Понимал, что в глубине души Берзиньш корит себя за упущение: как он не догадался сразу обыскать озеро? Но ведь и он, Путилин, не догадался.
      Пожарники баграми прочесывали озеро с раннего утра, благо, оно оказалось неглубоким. Пока нашли сломанную косу, старый башмак, и полено.
      - Он ничего не привязывал к трупу, - пробормотал себе под нос Иван Дмитриевич. - Почему же труп не всплыл?
      - Труп мог зацепиться за что-то на дне, - предположил Берзиньш.
      День был теплый, солнечный, на небе - ни тучки, в густой листве пели птички - ни дать ни взять пикник, только приглашенных многовато, и лица у них невеселые.
      - В озере водятся мелкие рыбы, труп может быть в очень плохом состоянии. Могут возникнуть сложности с опознанием...
      - У убитого есть особая примета - татуировка на груди.
      Не успел Путилин сказать, какая именно, как к ним подошел один из городовых с телеграммой в руках.
      - Из жандармского управления принесли - велели передать господину Путилину в собственные руки, срочно.
      - Откуда телеграмма?
      - Из Иркутска.
      - Нашли! - донесся крик с озера, и Путилин вместе с Берзиньшем бросились туда, забыв обо всем на свете. Багор зацепился за что-то тяжелое и мягкое - за тело.
      - Сейчас вытаскивать будем!
      Иван Дмитриевич перекрестился, Берзиньш сжал кулаки.
      Медленно, медленно - чтоб не сорвалось - вытаскивали пожарные из помутневших, взбаламученных вод тяжелое тело. Вот уже оно потемнело под водой, вот высунулась темная рука, обвитая слипшимися водорослями... или это не водоросли? И не рука...
      Через три минуты на берегу лежал чудовищно разбухший, зловонный труп. Собаки. По размерам и характерной морде Путилин и Берзиньш опознали в ней сенбернара.
      - О, - пробормотал бесстрастный латыш, - это возмутительно. Я обязательно найду этого человека. Убить бессловесное животное!
      - Может, он сам сдох?
      - Тогда я наложу на хозяина большой штраф за нарушение норм гигиены. Какой позор для нашего города! Как член Общества защиты животных, я возмущен вдвойне.
      - Посмотрим, что вы скажете, когда "Киру" вытащат.
      Но Берзиньш не сказал ничего, потому как другого трупа, кроме собачьего, в озере обнаружено не было. Убедившись в бессмысленности дальнейших поисков, латыш велел их прекратить.
      - Ничего не понимаю, - сказал Путилин. - Белогорский не лгал, такое не подделаешь. Но где же тело?
      Берзиньш развел руками.
      - Другого озера поблизости нет.
      Уже в гостиничном номере, раздеваясь, Путилин вспомнил о телеграмме и вытащил ее из кармана. Телеграфировали из жандармского управления.
      "Девица Перепелкина померла 2 января сего года тчк Похоронена Амурском кладбище тчк Имели место особые обстоятельства тчк Примите уверения нашем почтении тчк".
      Последнее предложение и растрогало старого сыщика, и раздражило - уж лучше б про обстоятельства подробней написали. Так или иначе, придется ехать в Иркутск.
     

31 июля 1902 года, Иркутск

      - Лето у нас обычно теплое, жаркое даже, - оправдывался перед непрерывно сморкающимся Путилиным ротмистр Чихачев. - Аккурат перед вашим приездом жара стояла...
      Новомодный градусник показывал +4 градуса по Цельсию. Тяжелое от туч серое небо нависало над деревянным городом.
      - Про Перепелкиных плохого слова у нас никто не скажет - хорошая семья, приличная. Старшая дочь замужем за местным золотопромышленником Шумовым - без приданого взял, между прочим. Младший сын в гимназии учится. А вот Кира всегда слыла девицей с причудами. Хотела в Петербург на курсы ехать, но отец запретил. Может, лучше бы и поехала...
      - Что вам известно про ее соблазнителя? - спросил гнусавым голосом Путилин, уже нанесший визит семье Перепелкиных и убедившийся, что кроме бурных эмоций да фотографических портретов покойной Киры, с них взять нечего.
      - Пришлый он. Немец по фамилии Риттер. Карл Риттер. Кто его видел - говорят, смазливый, беленький такой, стройный. Одевался изящно. Задурманил дурочке голову да и сманил за собой во Владивосток. Там у него вроде бы были какие-то дела с североамериканцами. Пожил он с ней месяца полтора да и скрылся, оставив беременную, без денег и без пашпорта. Венчаться они, ясно, не венчались, жили так, самокруткой в каком-то домишке на окраине. Хозяйка этого притона, по имеющимся подозрениям, помогала девице Перепелкиной в тайном изгнании плода - но доказать не смогли. В общем, померла Кира Ивановна Перепелкина 2 января в больнице для бедных от обильного кровотечения. Она была в сознании до конца и перед смертью продиктовала докторам адрес родителей - чтобы те сообщили о ее кончине. Стояли лютые морозы, и тело привезли в Иркутск в товарном вагоне в полной сохранности. Ее хоронили в открытом гробу, так что никаких сомнений быть не может. Что до Риттера, то оказалось, что за полтора месяца пребывания во Владивостоке он сумел выманить у нескольких коммерсантов две тысячи рублей - в этом и заключались его дела. Один из обманутых подал заявление, так что Риттера сейчас разыскивают за мошенничество. А девица Перепелкина...увы! Порочные нравы столицы докатились и до нас.
      - Почему столичные?
      - Риттер говорил, что он из Петербурга.
      - У Перепелкиной были близкие подруги?
      - Только одна - учительница музыки Баранова Юлия Павловна.
      ...Девица Баранова оказалась не так уж молода - под тридцать, круглощека и весьма воинственна. В гибели подруги она обвиняла не столько Риттера, сколько общество.
      - Если бы перед девушками были открыты все дороги, в том числе наука, искусство, свободный труд, предпринимательство, если бы их воспитывали как трудящихся и равных членов общества, то все эти любовные фантазии не занимали бы в наших душах столько места и не приводили бы к таким результатам! А так посмотрите, чему учат наших девочек! Их приучают смотреть на себя как на вещь, значение которой определяется ее ценой! Вот я живу своим трудом...
      - Юлия Павловна, - с трудом вклинился в монолог Путилин, - Кира Ивановна писала вам письма. Ей больше некому было писать... Я очень прошу показать мне их.
      После недолгого молчания Баранова открыла ящик стола и протянула Путилину пухлую пачку.
      - Читайте здесь, забрать я их не позволю. Это все, что осталось мне от Киры...
      Чтение затянулось до позднего вечера, так как писала из Владивостока бедная Перепелкина почти ежедневно. Как и ожидал Путилин, образу Риттера в ее посланиях отводилось немало места, и его портрет постепенно вырисовался весьма отчетливо.
      Карл Риттер, 25 или 26 лет, по его словам - незаконный сын курляндского барона (!), в совершенстве владеет немецким, русским, французским и польским языками, в чем Перепелкина имела возможность убедиться лично. По-английски говорит сносно, во всяком случае, американец, с которым Риттер познакомился в ресторане, его понимал и охотно общался. Образование - незаконченная гимназия, но при этом - широкие познания в разных областях, и особенно - в области психологии общечеловеческой и женской. "Он понимает меня так, как я сам себя никогда не понимала". Блестящий краснобай, может заговорить любого. При этом силен и крепок, драки не боится - опять же был случай убедиться. И, главное: много странствовал, добирался до самых экзотических мест, в том числе и до Рио-де-Жанейро, где в матросском притоне ему сделали экзотическую татуировку на груди: розу и крест.
      Итак, в одном концы сошлись: убитая Белогорским фальшивая "Кира" оказалась - как он и подозревал - погубителем подлинной девицы Перепелкиной. "Риттер", вне сомнения, не настоящее имя; но татуировка - о которой иркутские, равно как владивостокские коллеги ничего не знали - должна помочь напасть на след. Не может быть, чтобы такой опытный проходимец прежде нигде не засветился.
      Возможно, когда он узнает его подлинное имя, раскроется и главная тайна: куда исчез из тихого озера труп?

10 августа 1902 года, Санкт-Петербург

      - К сожалению огромному, нет! - Петр Ильич Вяземский, служащий антропометрического бюро, сам, казалось, был огорчен. Старый служака, он обладал колоссальной зрительной памятью и почти не нуждался в обращении к каталогам. - Розы по отдельности есть, кресты также, а вместе - увы! Клиент, без сомнения, наш - но к нам он попал еще без рисунка, так что увы, увы и увы.
      "Придется искать татуировщика, - мелькнуло в голове Путилина. - А если он и впрямь набил рисунок за границей? Оборвалась ниточка!"
      - Как вы говорите, он назвался? Риттер? Помню одного Риттера. Умер два года назад от чахотки. Промышлял - не поверите - брачными аферами...
      - Что? - встрепенулся Иван Дмитриевич.
      - ... Но не сам, а в компании с неким Зоном, он же Ростовцев, он же Голубович, он же Жан Маке. Подлинное имя - Казимир Дмуховский, поляк, католик, родился в городе Вильно, учился в католической семинарии, откуда изгнан за противоестественные наклонности... Куда же вы, Иван Дмитриевич? Вот чудак. Хлопнул себя по лбу да и выбежал не прощаясь.

12 августа 1902 года, Ревель

      Неопытный глаз ни за что не признал бы в мадам Эмме содержательницу дома терпимости. Полная, важная, белокурая, в черном шелковом платье, она говорила по-русски с сильным немецким акцентом и держалась в высшей степени серьезно.
      - Мой дом - самый солидный в Ревеле, у нас собирается только приличная публика. И когда господин Дмуховский появился у нас, мы были... как это по-русски? Очень сильно удивлены. Он пришел с черного хода в дамском платье! Фуй! Это так неприлично!
      - Но вы все же его приняли?
      - Да... Он объяснил, что с ним случилось. На него напали грабители, схватили за горло и сильно сжали - они хотели его душить! Он потерял сознание, бандиты отобрали у него все деньги, сняли хороший костюм и выбросили в воду. Они думали, что он умер. Но он не умер, а наоборот, очнулся в воде и выплыл. Он вынужден был одолжить платье у одной барышни, потому что не мог идти по улице голый.
      - И вы ему поверили?
      - Да, - важно ответила мадам Эмма, - я видела на его шее черную полоску. Такая полоска бывает, когда человека душили.
      - Скажите, а какая-либо из ваших барышень с ним уединялась?
      - Зачем это вам?
      - Извольте отвечать на вопрос.
      Мадам Эмма помолчала, точно прикидывая, как безопаснее ответить: честно или солгать.
      - Я помогала ему переодеваться в мужское платье, - процедила она.
      - Ах, лично вы? И что же вы увидели на груди господина Дмуховского?
      - Я не рассматривать голых мужчин!
      - Какая у него была татуировка?
      - Роза. И крест.

16 августа 1902 года, Соловки

      - Так что уберег вас Господь от убийства, Олег Владимирович. Эксгумация тела убитого авантюриста, проведенная на следующий день после дачи показаний содержательницы публичного дома, полностью подтвердила ее слова. "Киру" - Казимира Дмуховского - убил рецидивист Янис Курас. Он был задержан еще 2 августа и дал признательные показания. Татуировку Дмуховский, видимо, сделал сравнительно недавно, иначе полиция знала бы об этой примете... Вы как будто не рады, Олег Владимирович?
      - Я рад... Я все еще не могу придти в себя. Боже мой... Как все странно в этом мире, не правда ли? Прохвост получил по заслугам, но мне его жаль... и ту девушку, которую он погубил, тоже... И себя жаль. Мое сердце отныне навеки разбито.
      - Ну, ну, какие ваши годы! Оживете еще, придете в себя.
      - Нет. Никогда. Спасибо вам, Иван Дмитриевич! Я до гроба ваш должник. Только пожалуйста, умоляю - не говорите маменьке! Я сам ей все скажу... когда вернусь.

19 августа 1902 года, Петербург

      - Я исполнил вашу волю, - сказал, закончив свой рассказ, Иван Дмитриевич, - и не взыщите, что я сообщаю вам об окончательном результате расследования, а не о его промежуточных этапах.
      - Этапы меня не интересуют. Довольно того, что мой несчастный сын, по вашим словам, выбросил из головы идею нелепой женитьбы.
      - За это я, ваше сиятельство, ручаюсь головой. На девице Перепелкиной он никогда не женится.
      - Но и не поумнеет, - сказала Ольга Андреевна своим ровным, спокойным голосом, как о чем-то банальном и малозначительном. - Разве что чудо... Что ж, господин Путилин, вы блестяще справились со своей задачей. Я выражаю вам благодарность от лица всего нашего семейства, Дормидонт Степанович присовокупит к ней нечто вещественное. А сейчас я вынуждена проститься с вами - меня призывают светские обязанности.
      Ольга Андреевна протянула руку, к которой Путилин припал со всевозможным почтением.
      ... Когда он вышел на улицу, начинался чудесный вечер - легкий, светлый, почти праздничный. Или так казалось Ивану Дмитриевичу, приятно удивленному масштабом вещественной благодарности княжеского семейства. Он влился в толпу гуляющих, размышляя, как скоротать время до поезда. Пообедать в хорошем ресторане? Но есть что-то не хочется. А не пойти ли ему в кинематограф? Судя по небольшой толпе зевак у афиши, идет новая фильма. Эти господа кинематографисты такие выдумщики, чего только не придумают, чтобы завлечь публику! Особенно потешали Путилина фильмы из жизни грабителей и прочих представителей преступного мира. Ну-ка, ну-ка, посмотрим... Путилин подошел к тумбе и прочитал:

"Разбитое сердце не склеить опять. Любовная драма в 3-х частях из великосветской жизни"

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"