Аннотация: Все, что мы ищем, рано или поздно найдет нас само.
ЖУРАВЛИ / ПЕСНЯ ИЗ ПРОШЛОГО
Все готово. Квартира прибрана в последний раз, все документы собраны в папку и лежат на кухонном столе - ее проклятая аккуратность не оставила ее даже теперь. Рядом лежит прощальное письмо, больше всего похожее на объяснительную, в которой проштрафившийся сотрудник подробно расписывает начальству свой косяк, надеясь на прощение. Только она уже ни на что не надеется, а начальство - если оно есть там, на небесах - знает все без всяких писем.
Кто прочтет ее последние слова? Соседи да те, кто обязан по долгу службы - люди в форме, люди в белых халатах. Пожмут они плечами или покрутят пальцем у виска - не суть важно.
Кто заплачет по ней? Никто.
Когда она поняла это, долго зревшее решение стало окончательным и бесповоротным. И вот настал роковой миг. Понедельник, полночь, таблетки вынуты из блистеров и лежат аккуратной кучкой на столе. Осталось налить в стакан кипяченой воды... а можно уже и сырой, уже все можно - и, запивая маленькими глоточками, проглотить их все. Все готово, но она медлит, сама не понимая почему.
Не так-то легко расстаться с жизнью, даже если у тебя нет ни семьи, ни детей, ни работы, ни друзей, и через несколько месяцев тебя выселят из квартиры за неуплату; даже если последние годы были сплошной чередой потерь, неудач и разочарований. Или она, привыкшая все делать безукоризненно, боится напортачить в таком важном деле?
Ее размышления прервал не совсем обычный шум, донесшийся из приоткрытого окна (как жаль, что она живет на втором этаже, все было б намного проще) - обрывки музыки. Мимо дома проехала машина, и водитель не дал себе труд уменьшить звук автомагнитолы, хотя кругом и стоит глухая ночь. Иногда такое случалось, но в этот раз что-то было не так, как всегда.
Через мгновение она поняла: дело в песне.
В дальние края улетают снова птицы,
В дальние края, чтоб от зимних вьюг забыться...
Неужели это та самая песня, не может быть.
Покидая кров, улетают вдаль,
Унося любовь и мою печаль.
В памяти мгновенно взорвалось, как фейерверк, одно из самых ярких воспоминаний; воскресла та, казалось, давно умершая летняя южная ночь.
Июль 1990-го года, Очаков, турбаза "Южная". Ее первое студенческое лето, свободное, счастливое - впервые она отдыхает одна, без родителей, впервые она ощущает себя взрослой, и мир так прекрасен, и будущее так заманчиво. Условия на турбазе, конечно, дрянь, начиная с одного туалета на 20 домиков, да и сами домики ужасны - металлические, разогревающиеся за день до невозможности, но зато море в двух шагах, зато каждый вечер дискотеки. На одной из них она услышала впервые эту песню.
...Южное небо усыпано звездами, сияние которых не может затмить старый прожектор - пародия на "цветомузыку"; с моря веет легкий ветер. Диджей - как же его звали? не то Гарик, не то Валик - объявляет не просто медленный, но медленный БЕЛЫЙ танец, и ее сердце начинает бешено биться. Стараясь не выдать волнения, она подходит к Игорю и улыбается - так, как должна улыбаться роковая женщина. Игорь принимает приглашение, они входят в освещенный круг и она смело кладет ему руки на плечи.
Как же она была счастлива в те три или четыре минуты, пока звучала эта песня!
Словно некто всесильный и мудрый поднес к ее устам волшебный кубок и дал познать вкус самого хмельного напитка во Вселенной - вкус полного бытия.
Кто был тот Игорь? Кажется, студент какого-то строительного вуза из Кривого Рога или Кировограда. Высокий, хорошо плавал, хорошо рассказывал анекдоты. Через неделю они разъехались, но, кажется, еще до окончания путевки она успела в нем "разочароваться". Обычная девичья влюбленность, даже не влюбленность - увлечение. Несколько поцелуев и тот медленный танец. Но как же она была счастлива тогда!
Как много обещала жизнь, какие щедрые дары сулила - и ничего не сбылось. И песню она никогда потом не слышала, но, как оказалось, не забыла.
Я сходил с ума по одной из птиц небесных,
Где теперь она, где теперь - мне неизвестно.
Край, край чужой! Что ты сделал с птицей белой?
Край, край чужой!
Машина давно проехала, растворилась в ночи - тоже летней, но сырой, дождливой; а она все стояла над столом, на котором лежала ее смерть, и вспоминала, переживала ныне не существующее, все, что уйдет вместе с ней.
И вдруг ей показалось невозможным уйти, не услышав еще раз эту песню. Не так, как сейчас - мельком, урывками, а нормально, от начала до конца. В конце концов, даже приговоренным к смертной казни позволяют последнее желание. Таблетки никуда не уйдут ни завтра, ни послезавтра.
То, что способно столкнуть человека в бездну, порой являет собою не меньшую малость, чем то, что способно над ней удержать.
На следующее утро она отправилась по музыкальным магазинам, не очень надеясь на успех. Дело даже не в том, что песня старая - она не знала ни ее названия, ни исполнителя. Пел мужчина, приятный молодой голос, но сколько таких голосов было на эстраде в поздние 80-е- ранние 90-е? Только и есть определенного, что временной промежуток. Конец 80-х.
- Пожалуйста, - оживлялись продавцы, по большей части молодые мальчики, годящиеся ей в сыновья, - у нас много ретро-альбомов. "Золотые хиты 80-х", "Золотые хиты 90-х", "Звезды дискотек 80-х" и так далее.
Но эта песня не была хитом, иначе она услышала б ее снова лет 20 назад. Тщетно она прищуривалась, изучая содержание альбомов, набранное, как всегда, самым мелким шрифтом. Женя Белоусов, группа "Электроклуб", Марина Журавлева - множество названий из прошлого, но все не то.
- Понимаете, я ищу конкретную песню, - объясняла она, но продавцы не понимали. Зато в четвертом по счету магазине продавец подсказал ей неплохую идею: если песня старая, и, похоже, этот исполнитель давно перестал выступать, есть смысл поискать ее на кассете. На местном рынке радиодеталей есть такая точка, торгующая всяческими раритетами.
Никакая должностная инструкция не обязывала продавца говорить это, но он подсказал, помог, и эта тонкая, паутинная ниточка добра, протянувшаяся от одного человека к другому, снова придала ей силы. Слишком давно она не встречалась с добром, и эта встреча показалась ей хорошим знаком.
Рынок радиодеталей, где продавали и другие товары - б/у технику, кассеты, пластинки - работал лишь по выходным. Пришлось ждать до субботы, но дни ожидания оказались менее тягостными, чем она ожидала, потому что впервые за последнее время в ее жизни появилась Цель. Не мелкие цели - найти работу, продать очередную вещь, выжить, но нечто большее, не продлевавшее ее муравьиное бытие, а приподнимавшее над возней, суетой и шелухой. И плевать, что об этой цели подумали б другие. Одно из горьких преимуществ одиночества - избавление от зависимости от чужого мнения.
На многих рынках ей довелось побывать за свою жизнь, но этот оказался необычным, прежде всего по причине преобладания мужчин. Редкие женщины терялись в их толпе, и она почувствовала себя неуютно. А впрочем, что ей терять теперь? Она принялась искать торговца старыми кассетами, и довольно быстро нашла. Кассет с самой разной музыкой - начиная с 70-х - у него была пропасть, но все опять уперлось в фатальное незнание ею названия композиции и исполнителя.
- Не знаю, не помню песни с такими словами, - ворчал продавец - морщинистый, лысый, бедно одетый и в то же время неуловимо смахивающий на шестидесятилетнего Мика Джаггера. - Если б вы мне напели, я б сразу узнал по мелодии.
Она никогда не умела петь, а в последние годы и не смогла бы - несчастные люди не поют.
- Не морочьте мне голову, дамочка, - уперся продавец. - Вспомните название - тогда и приходите.
Ее охватило отчаяние - отчаяние моряка, обнаружившего течь в корабле в тот момент, когда на горизонте показалась долгожданная земля. Она в шаге от своего последнего желания, так неужели ложный стыд ее остановит! И она запела - что помнила и как умела. Получилось совсем плохо, и продавец объявил, что такой песни нет в природе, она ее сама придумала.
- Как нет! - лепетала она. - Она есть! Я ее помню! Ну послушайте еще!
Край, край чужой, что ты сделал с птицей белой...
- Есть, - внезапно подтвердил густой, звучный баритон за ее спиной. - Группа "Купе", песня "Журавли", музыка Кулаковского, слова Романова.
Продавец выпучил глаза, она вздрогнула и оглянулась. К ним незаметно подошел высокий, седой, хорошо одетый мужчина лет сорока пяти.
- Вы уверены? - спросил продавец с пренебрежительной ухмылкой, видимо, задетый тем, что незнакомец сумел сыграть в игру "Отгадай мелодию" с большим успехом, чем он.
- Более чем. Это была любимая песня моего младшего брата, - сказал незнакомец. - А вот и кассета "Купе", наверху лежит. Что ж вы не знаете собственный товар, а?
Продавец что-то заворчал и назвал несуразную цену:
- Тридцать гривен.
Мужчина хотел что-то сказать, но она жестом остановила его: не стоит, и вынула требуемую сумму. Деньги уже не имели никакого значения.
- Наверно, и для вас эта песня много значит? - с любопытством спросил мужчина.
- Да, - коротко ответила она, желая отшить назойливого незнакомца, и вдруг передумала: а зачем отшивать, зачем прятаться в свою раковину, как это она делала всю жизнь. - Я пообещала себе не умирать, пока не услышу ее снова.
Она ожидала, что незнакомец уйдет, но он стоял и внимательно смотрел на нее. Она присмотрелась к нему - нет, лицо незнакомое. Не Игорь.
- А ваш брат..., - полуспросила она, чтобы прервать молчание.
- Он погиб на войне.
- На какой войне?
- Чеченской. После распада СССР я вернулся на Украину, он остался в России и принял присягу. Я узнал о его гибели не сразу.
Двое стояли посреди толпы, продающей и покупающей, под набирающим силу, поднимающимся все выше летним солнцем, и говорили о жизни и смерти так, словно вокруг не было ни души.
- ... Все, что мне осталось от брата - такая же кассета. Он очень любил жизнь.
- За что ее любить?! - вырвалось у нее. - Простите... Я вам сочувствую. Мои родители тоже умерли...
- Как за что? - удивился незнакомец. - Хотя бы за то, что в ней случаются чудеса.
- Чудеса? Вы серьезно? - она попыталась сдержаться, но слезы потекли по ее лицу. - Чудеса, да! Я два года не могу найти работу, перебиваясь на случайных подработках! Мой отец умер, потому что наши врачи неправильно поставили диагноз! Моя квартира через три месяца пойдет с молотка... У меня нет никого, ни родных, ни друзей! Да, я сама виновата! Я злобная истеричка и идиотка! Что ж вы не уходите, уходите, не надо меня слушать... Все равно я скоро сдохну! Что вы так на меня смотрите?
- Смотрю и вижу.
- Что?
- Как отчаянно, безумно, неистово вы хотите жить. И вы, по большому счету, правы. Идемте, тут есть кафе, посидим, поговорим. Не обещаю, что верну вам смысл жизни и веру в большую любовь, но насчет работы что-нибудь придумаем... Да не плачьте вы, как ребенок.
Все возможно и все поправимо, пока бьется сердце - уж я-то знаю это наверняка. А вы знаете другое.
- ?
- Все, что мы ищем, рано или поздно найдет нас само.