Опустив подбородки на столешницу, мы смотрели на просвет, как наши кровяные клетки вели в бокале свой, неведомый танец, а потом выпили каждый по половинке и, не отводя друг от друга глаз, начали чинно вальсировать по небольшой комнатке.
Баель снова задумался. Это явно опытные, подготовленные лазутчики. У каждого есть слабое место, его слабое место - Флёра. Именно туда они и метили. Метили, попали и сейчас проворачивают нож в ране. Перед глазами всё плыло. Опять тот итальянский городок, запах лимонов, жара, солнце... Юная обворожительная ведьма в лёгком греческого покроя платьице.
Книжка, содержащая знания, которые позволят создать мощнейшее магическое оружие. Уж не ради ли неё одной разливается сейчас соловьём Флёра? Старшая ведьма явно хочет уподобиться президенту Трумэну после успешного испытания атомной бомбы. Стоит ли давать в её руки такую силищу?
О книге до сих пор известно не так много. По легенде её написали баалы, но в это не верю даже я. Юстина - дока в истории магии, она относит создание Кодекса к временам походов Александра Македонского. Та же легенда гласит, что в книге изложены магические практики, которые помогли старым богам одолеть титанов. Это была великая война, отзвуки её имеются и в Библии, титаны там называются нефилимами. В это я тоже не верю. Заклинания Кодекса Персефоны - результат уникального синтеза эллинской, халдейской, египетской и индийской магии, произошедшего в бескрайней империи сына Зевса. Книга хранилась в александрийском Серапеуме, а много позже Аполлоний Тианский, предвидя скорый конец очередного цикла Феникса и понимая, что трактат может попасть не в те руки, передал Кодекс верным манам - так тогда называли ревенантов - и велел укрыть его в Нижнем мире. Магия переживала очередной упадок, приближались времена безумств Элагабала и той кровавой мясорубки, что учинили в итоге Диоклециан и прочие тетрархи. Тогда-то книгу и стали звать Кодексом Персефоны. Потом наступили Тёмные века, потом алхимический мир державы ромеев, и о ней надолго позабыли.
Никодимус ощущал себя шахматистом, перед которым стоит сразу дюжина досок. Он любил эту игру, её неспешность, ту гимнастику, которой она нагружала ум. Председатель капитула был мастером пошаговых стратегий, неторопливого удавьего удушения противника, в то время как Флёра, напротив, словно рыба в воде, чувствовала себя в обстановке суеты и кризиса.
Она проснулась резко, словно от толчка. Открыв глаза, Флёра отказалась поверить им, закрыла и резко тряхнула головой. "Нет, не может быть, это кошмар, ты совсем заработалась". Снова открыла, но пугающее видение никуда не девалось. В тусклом свете ночника отчётливо вырисовывался силуэт архидемона. Не выдержав напряжения, мудрейшая закричала, как закричала бы любая женщина, обнаружившая в своём доме чужого мужчину, тем более злейшего врага.
Забывшись, потрясённый Баель направил доппельгангера прямо к рыдающей возлюбленной. Бесплотная рука потянулась к её плечу. Никто не знает, что случилось потом - соединились разные виды магии, или вмешался Феникс - но каждый из этих двоих ощутил вдруг живое прикосновение.
Набирая номер Евгения, Флёра наконец призналась себе: прикосновение архидемона не вызвало у неё того отвращения, которого она ожидала. Дальше её мысль тонула в ужасе и сумятице.
То, что предлагает тебе Флёра, отличается от подобных занятий, как... как гоночная машина от трёхколёсного велика. Это офигительно страшно и офигительно интересно. Мне даже слов не хватает, я такая глупая! Мудрейшая как-то говорила про "шестерни мироздания", по-моему, это вот они и есть. Ты много читаешь, должен понять о чём это я. Это опасная и интересная игра со Вселенной, Ваня. Думаю, даже древние маги - волхвы там, халдеи или даосы - много раз подумали бы, прежде чем влезать в такое. Даже ангелическая магия, про которую пишет Енох... Я боюсь за тебя, Ваня, очень боюсь. Это танец на лезвии! И всё же я верю в тебя. А ещё мне безумно любопытно! Наверно, я авантюристка по натуре, ну, или очень хочу стать королевой.
Ситуация выскользала из рук Никодимуса, точно рыба вьюн. Параллельно отчаянию в нём стремительно росла ярость на архидемона. Баель всё напортил! Сколько он наставлял его через "Арахну" - всё впустую. Сразу сделав вид, что ему известно о реанимации проекта "Александрия", король с Востока сходу шлёпнул на стол перед Флёрой козырь, который надлежало держать в рукаве до самого последнего момента.
Мудрейшая Флёра вызвала меня с Ирой к себе и сказала, что произошла серьёзная утечка информации. Мятежники, видимо, что-то знают о наших планах. Ты, Иван, конечно, сможешь дать отпор какодемонам в случае налёта, защитив и Елену, и себя, но мудрейшая не хочет раньше времени раскрывать вас. Так что придётся посидеть на конспиративной квартире, пока ситуация не прояснимся. Ещё она просила передать тебе два слова - "готовься" и "скоро" - добавив, что ты всё поймёшь.
Сложить, наконец, власть и уехать из этой дыры. К морю. Как там у Ксенофонта? Таласса, таласса! Делать, что хочешь, говорить, что хочешь, общаться с теми, с кем хочешь... Мечты, мечты. Ты не хочешь, Никодимус?
В одном из таких живых ручейков незаметно для окружающих незаметно материализовалась мужская фигура. Пожилой незнакомец был высок, крепок, носил тёмный плащ, старомодные брюки из серой рябенькой ткани, на голове - чёрную кепку, фасоном наподобие армейской, в руках держал дорогущий портфель из кожи крокодила. Хорошо выбритое лицо его с ястребиным загнутым носом можно было бы назвать ничем не примечательным, если бы не колючий, неприятный взгляд неестественно жёлтых глаз хищной птицы, который свалившийся с луны субъект периодически бросал в окружающих, точно дротик. Лучше от этого никому не становилось, а одна женщина, не в силах справиться с навалившейся тревогой, даже подумала о маньяках и торопливо перешла на другую сторону улицы.
- Ваня, можно тебя на секунду? - вдруг сказала Лена. В коридоре она положила мне руки на плечи и очень серьёзно сказала: - Я верю тебе, Ваня. Я опешил и через пару секунд обнял её, притянул к себе. - Ну что ты, Ленчик... - Я верю тебе, - как-то упрямо повторила жена, зевнула и ушла в другую комнату. Я пожал плечами. Ох уж эти женщины!
Внезапно Свету охватило какое-то тяжёлое, давящее ощущение, как будто случилось что-то страшное и непоправимое. "Дура!" - обругала себя ведьмочка. Ещё не хватало окончательно раскиснуть. Задушено всхлипнув, она продолжила спускаться.
Счастье воистину в незнании. На улице меж тем начинался настоящий хаос. Дождь, а потом и мокрый снег били в стёкла, словно желая вышибить их, ветер трепал и гнул деревья, нещадно сдирая остатки листвы. Из окон потянуло ледяной сыростью, сквозь щели засочилась вода.
Мир Гайи окончательно вырвался из его рук. Примерно так же чувствовал бы себя незадачливый начинающий турист, поставивший палатку рядом с мирно журчащей горной речкой, которую перешёл бы вброд и воробей. Ночью началась гроза, и теперь сглупившего путешественника, крутя как щепку, уносит мутный стремительный водный поток. Коснувшись кончиками пальцев уже холодного лба ведьмы, Никодимус переговорил с Флёрой и кабали, потом спустился вниз к Руфусу. Нужно заняться хоть чем-то, работа ненадолго отвлечёт от дурных мыслей.
- Вот так вот живут монаршие особы, Ванька. Что ж, помогай своей королеве. Она знала, на что шла. - Варенн, 1791 год, - хмыкнул я. - Разница в том, что у нас всё получится.
Лена тоже не теряла времени зря. Когда её не отвлекали лингвистические уроки и своя доля хозяйственных хлопот, любимая читала с помощью техномагического планшета Данте, пытаясь понять, как проходил крайний в истории катабасис, сидела со скетчбуком, покрывая страничку за страничкой изящными набросками, или лечила сбегавшихся и слетавшихся с окрестностей зверушек и птиц. В последнем деле она явно нашла себя и часами просиживала под осинкой, скрестив ноги, хмурясь и шевеля губами, с очередным увечным зайцем или рябинником.
Ведьмы и ревенанты на секунду расступились, чтобы пропустить Никодимуса, который бережно нёс в руках что-то длинное. Это была Фульмината, перекованная в алхимической печи, восстановленная, но пока ещё лежавшая в ножнах. Круг замкнулся, дуумвиры встали прямо напротив Ивана и Елены. Воздух наэлектризовался и потяжелел, под ногами забегали неведомо откуда взявшиеся болотные огоньки.
Ветер меж тем всё усиливался, к шороху жухлой травы примешивалось гудение деревьев в лесу неподалёку. Облака разбежались, появившаяся надкушенная луна отливала кровью, земля под ногами вибрировала и вспучивалась, точно те самые макбетовские пузыри. Ведьмы читали уже хором, голоса их звенели и сверлили мозг, как в ту ночь, когда Лена милосердно покрыла мне глаза своим платком.
Чем дольше думал герцог Агарес, тем больше утверждался в мысли, что подобная информация имеет крайне ограниченный срок годности, а значит, нужно действовать, не медля. Он вообще не любил сложных многоходовок - их мастером был как раз Гасион - предпочитая им короткие жёсткие решения. Зампредседателя Комитета 72-х не верил своему шефу с того дня, как получил от Баеля орден за взятие цитадели Королей-Фениксов. Заглянув тогда в глаза архидемона, Агарес слишком явственно увидел в них колесо, плаху и виселицу. Великий Клиффот, храни эту смазливую белобрысую стервозную бабёнку, именующую себя Мудрейшей! Если б не её ненависть и презрение, архидемон давно бы уже слил революцию вместе со всем Пандемониумом впридачу. Но стоит увечной чароплётке поманить нашего вождя металлическим пальчиком - оооо... Как же прав он был, прикончив тогда коронованную парочку!
Агарес (Баель был уверен, что убийства - его рук дело) играет по-крупному. Это уже не перчатка, это плевок в лицо. Герцогу нужна война, чтобы подмять под себя Пандемониум, но сему не бывать. Война начнётся тогда, когда это будет нужно ему, королю с Востока. Сейчас её не будет, как не было и после ликвидации отца и матери погибшей чароплётки, и он приложит все усилия. Герцог же серьёзно просчитался и получит на сдуру инициированном им заседании Комитета по полной. Предвкушая показательную порку строптивого зама, Баель заметно повеселел. "Попал пальцем в... нет, не в небо, а куда похуже".
- Приветствую тебя, мудрейшая Флёра, а также вас, вещая Юстина и мастер Никодимус. Ещё один чудской клад? - насмешливым тоном начал Баель. - И тебе не болеть, зовущий себя королём с Востока. Я только раз проездом была в окрестностях Ольвии, где некогда маялся в ссылке Овидий, но всё же отвечу вопросом на вопрос, как это принято в тех местах. Кстати, с недавних пор это ваша территория. Итак, что ты забыл в наших землях? - Меня привлёк тот фейерверк, что вы тут учинили. Я решил узнать, не пострадала ли ты, - с ледяной галантностью отвечал архидемон. - Благодарствую. Флёра насмешливо чуть склонила голову. - Я здорова. Настолько здорова, насколько может быть здоров потерявший руку по твоей милости. Мы с Юстиной и мастером занимаемся с подчинёнными. Мудрейшая повела рукой в сторону ведьмочек. - О подробностях ты сможешь справиться в центре "Конкордия". Вовсе не обязательно устраивать такое пафосное шоу в наших краях. Ты сейчас напоминаешь мне того шута из профанов, что запулил машину в космос. Твой собрат у Достоевского топор туда швырял, а этот машину. Осталось ещё включить музыку из какого-нибудь спагетти-вестерна.
Маленькая ведьмочка буквально ворвалась в квартиру - промокшая, закопченная, грязная, усталая, растрёпанная. Её било мелкой дрожью, она задыхалась и буквально давилась словами. Иннокентий жадно стиснул любимую в объятьях. - Ира, Иринка, милая, хорошая! Что с тобою? - Кешунь, я тоже тебя обожаю, но у нас совсем нет времени. Одеваемся, как тогда, но теплее, и бежим!
Оговоримся сразу, что за гневом мудрейшей скрывалось ещё кое-что. Целовался король с Востока и вправду замечательно, в отличие от остальных какодемонов от него не пахло ни серой, ни козлом, ни мертвечиной, а сильные его руки сжимали Флёру так крепко, но и так нежно. Смятение от всего этого ошеломлённая старшая ведьма и топила в клокочущем потоке ярости.
Неторопливо шевеля иссиня-чёрными крыльями, архидемон парил над изрытой, замешенной множеством ног поляной. Утро вступало в свои права, горизонт розовел, наливался перламутром и пока ещё слабым светом. Впрочем, Баель почти не видел рассвета - всё внимание его, казалось, было занято желанной фигуркой в красном. Поднявшийся лёгкий ветерок аккуратно ласкал волосы Флёры. Ничего не изменилось, 600 лет пролетели, как один день. Да, это всё та же хрупкая, трепетная красавица из Милана, что свела его с ума, лишив покоя и недавно обретённой свободы, и никто не сможет доказать обратное! Что ж, вот, наверно, последний шанс.
Големы Мелиссы и Никифора встали рядом. В небе над ними соткался сверкающий золотистый пузырь, из которого действительно посыпалось что-то вроде легчайших, легче пуха, переливающихся разными цветами перьев сказочной жар-птицы. Воины стратега, спасаясь от сильнейшего жара, торопливо бросились врассыпную. Разделившись на две группки, смертоносные пушистые светляки двинулись - одна партия к лесу, где ранее засели гвардейцы архидемона, другая в сторону Баеля и Халфаса. Мелисса, похоже, решила проявить милосердие: путы, сдерживавшие великого графа, исчезли, и тот вместе с архидемоном сгинули, завывая, в хмуром утреннем небе. Накрытые "перьями" уцелевшие лемуры вспыхнули, как спички, и Ольгу, которая почуяла очередную волну тошнотворной вони, вырвало уже желчью. Лена бессильно опустилась на землю рядом с мудрейшей.
Тревожный, напоминающий падение в чёрную дыру сон без сновидений закончился около полуночи. Открыв с не меньшим, чем утром, трудом глаза, Василий оцепенел. Сон вылетел из его головы вместе с винными парами. В комнате были три фигуры - чёрные, абсолютно непроницаемые для лившегося через запылённое окно света уличного фонаря.
Они без происшествий добрались до домика Евгения. Лена еле сдержалась, чтобы не зареветь. Как счастлива была она здесь в тот день! А Иван - как нежен был он с ней, как не сводил глаз с невесты, как страстно обнимал её в танце. Ведьмочка вспомнила, как подбирала платье, как боялась, что Ваня не выдержит, и обряд сорвётся, как, увидев Светлану, на секунду испугалась, что свидетельница затмит её на празднике. Выходит, не так уж и зря боялась, хотя любимый прошёл все испытания. Где он сейчас? Как он? Что с ним?
Архидемон надменно повёл подбородком. - И ещё: все вы, верные мои соратники, делитесь на две категории. Первая - мозги без воли, вроде Гасиона, который, как баба, ложится под всякого, кто сильнее. Вторая - воля без мозгов, вроде тебя. Лишь у меня одного есть и то, и другое. Без меня вы все передохнете, запомни это! Агарес вскочил и осклабился. - Я буду очень внимательно следить за тобой, архидемон! - Я тоже, Агарес. Вечером заседание, готовься. Халфас, увести. "Пусть всё летит в тартарары. Жалеть не о чем".
Туман немного рассеялся, открывшийся пейзаж поражал своей будничностью, а вместе с этим какой-то заброшенностью, неустройством. Мы были на безлюдной недостроенной набережной, бетон перемежался гравием и кустами плакучей ивы, которой, похоже, обильно заросло всё стигийское побережье. У самой кромки реки виднелись песок и местами небольшие скопления мутной пены. Противоположный берег на первый взгляд был совершенно пустым и необжитым - лишь всё та же ива да выброшенные рекой топляки. Я машинально поднял глаза и оцепенел: пробивавшееся через облака солнце и вправду оказалось угольно-чёрным, точно негатив. Вот он, предмет туманных грёз профанов-мистиков и нацистов!
- Вот как? - без особой радости пробурчал я, держа на вису ложку. Перед глазами встало видение Елены, услышавшей за вечерним столом о моём намерении отправиться за Кодексом Персефоны. Параллелизмы, свидетельствующие о том, что в вашу судьбу вмешиваются высшие силы. - И какая же ещё? - спросил я Женю. - Остановить Хоронзона, который давно уже планирует геноцид вселенского масштаба.
Что ж, вино откупорено, его надо пить. Куча народу верит в тебя, Ванька. Да если б и не куча! Леночки вполне достаточно. Вспомни, с каким лицом читала она заклинания. Уж явно она делала это не для того, чтобы ты тут предавался рефлексии. Ну, и эта, как бишь её, сивилла - уж наверно знала бабулька, что говорит!
