Шерус Серст. Интермеццо. Так становятся тенью

Интермеццо. Так становятся тенью.

"...Но для чего пережила тебя любовь моя?" - пронзительные эти слова вещая Юстина впервые прочитала в книге. Двадцатое столетие катилось к закату, когда дуумвиры, закончив очередной этап сложных многоступенчатых расчётов и определив примерные координаты возможной реализации пророчества сивиллы, решили перебраться в ту огромную северную страну, что некогда гордо назвала себя Третьим Римом. Вслед за ними не то пышной свитой, не то кочевым табором потянулся и весь Регентский совет.

Юстина уже была в этой земле, но совсем недолго - и срочность задания, и кипевшая на обломках очередной павшей империи кровавая смута не способствовали задержке - так что в памяти её тогда не отложилось почти ничего, кроме общей разрухи и зверства. Сейчас же она явно надолго осела здесь.

Очередной претендент на наследие Ромула и Рема переживал который по счёту ледниковый период, вследствие чего явно не стремился понравиться кому бы то ни было и напоминал скорее владения скандинавского Фенрира, чем капитолийской волчицы. Юстина сидела в интеллигентной, но запущенной, почти не топленной квартирке, которую ковен арендовал у кружащихся в охватившей страну профанной круговерти хозяев, зябко куталась в тёплое платье и по-галочьи серый пуховый платок, пила горячий чай с поддельным туземским ромом откуда-то из Восточной Европы и ждала, покуда "Флогистон" не приведёт температуру съёмного жилья из гиперборейского режима в нормальный. Да уж, здешние места явно располагают к явлению короля-мертвеца!

Она рассеянно листала длинным наманикюренным пальцем выхваченную наугад с полки стеллажа книжку; когда же глаза вещей остановились на фразе, с которой начинается эта глава, их моментально затуманили слёзы. Быстро взяв себя в руки, ведьма проглотила рыдания, запила их половиной стакана уже чистого, без примеси чая, алкоголя и поставила книжку на место. Алхимическая печь Посторонних работала на совесть, стало теплей. Юстина сбросила платок с обрисованных чёрной шерстяной тканью плеч, подошла к окну и долго смотрела в него невидящим взглядом сухих глаз.

Городишко достался им ещё тот. Однажды на вещую даже напали. Она возвращалась поздно вечером, вычитав очередную лекцию молодым ведьмочкам, в свой новый временный дом. Сколько их сменилось, не упомнишь! Лязгнула, закрываясь, металлическая дверь подъезда, внутри царил обычный полумрак. Юстина хотела было зажечь блуждающий огонёк, но поленилась, рукой в перчатке она вдавила оплавленную безвестным вандалом пуговку лифта и подумала о неказистых жилищах лесных, горных и болотных варваров, населивших в своё время опустошённую Чёрной смертью обезлюдевшую Европу.

Когда створки раскрылись, за спиной раздался какой-то шум, и она буквально влетела в кабину - кто-то с силой толкнул её в спину. Вещая крепко ударилась коленом, даже не выдержали колготки. Незнакомец придавил застигнутую врасплох Юстину к исписанной каким-то рэперским граффити стенке, прорычал "раздевайся" и, не дожидаясь реакции, начал задирать на голову вещей её длинное пальто. Та громко вскрикнула, нападавший со злобой врезал ведьме по голове и через долю секунды захрипел, сдавленный скрытыми от глаз путами. "Иудино вервие", висельное заклинание; так, кстати, обычно казнили апостатов. Злоумышленника резко вздёрнуло кверху, потом швырнуло вниз, хрустнули переломанные невидимой верёвкой позвонки, мёртвое тело безвольно упало на пол. Укрыв труп заклинанием незримости, Юстина кое-как выволокла его из лифта и связалась с Мануилом.

"Покушение? Костю и Нику убили, теперь моя очередь?", - думала она, морщась и потирая ушибленное колено. Нет, не похоже, слишком всё топорно. А уж попытка насилия совсем ни к селу, ни к городу - за невыполнение заданий у мятежников спрашивают жёстко, а пока возишься с жертвой, ситуация может измениться не в твою пользу. Убийцы и диверсанты из-за Термина концентрируются на задаче, действуют быстро, жёстко и не отвлекаются по пустякам. Наёмники, расправившиеся с Вероникой и Константином, переключились было на их дочку и в итоге сами превратились в обугленные трупы.

Она самостоятельно просканировала остаточную ауру - обычный сын Уробороса, или свихнувшийся, или обнаглевший в атмосфере развала и беззакония. Вещая мрачно подумала, что простая профанка в подобной ситуации вряд ли отделалась бы лёгким испугом. Носком ботинка она слегка подвинула голову злосчастного громилы. Возможно, у него есть жена, сестра, дочка. Мама, наконец, мама есть у всех. Знает ли та, чем занимается её кровиночка? Вряд ли.

Одиночные жильцы, возвращавшиеся с работы, косились на интеллигентную хорошо одетую соседку, что, точно девочка-подросток, зачем-то торчала на лестничной площадке и нервно курила одну за одной благоухающие шоколадом дорогие сигариллы, но вопросов не задавали. То ли им было плевать, то ли работало заклинание отторжения.

Логофеты не нашли связи между убитым и Комитетом 72-х, полностью подтвердив все выводы Юстины.

***

Потом была командировка в также взбаламученную Колхиду , где ведьма смогла увидеть ту надпись вживую. Закрыв глаза, она стояла и молча гладила нагретый южным солнцем камень.

Тень Флёры, вечный номер два, синий чулок, наша Гипатия, училка, шесть футов высшего образования (Юстина была очень рослой), doctor angelicus - как только ни звали вещую; клички эти были наполнены беззлобным юмором или ядовитой насмешкой. Она знала: начинающие ведьмочки и маги за глаза называют её Мэри Поппинс и старательно берегут этот секрет Полишинеля, не ведая о том, что уже которое десятилетие Юстина безмолвно участвует в их игре. Она умела хранить свои тайны.

... Воспоминания постепенно оставили вещую, но лишь для того, чтобы переселиться во сны. Снова и снова она видела в них туманный сырой остров, ощущала на себе жёсткий корсет и нелепый дамский костюм из серого твида. Профанная техника покорила очередную ступень, одни дети Уробороса широко шагали вперёд и брали вершину за вершиной, другие же, отброшенные на обочину, ютились в жалких лачугах или копошились в грязных канавах. Пар, светильный газ, керосин, целлулоид... Впрочем, тогда вещая равнодушно скользила по всему этому взглядом и лишь потом, долгими одинокими вечерами медленно реставрировала тот мир в своей памяти.

Две вещи поглощали тогда Юстину - работа (ковен, наконец, добрался до секретов Мортлейка) и любовь. Сто лет назад она была совсем другой - он сравнивал её с прекрасной нимфой. Ведьма млела от комплиментов, но, всё же, смеясь, отвечала, что слишком уж часто любовь превращала нимф в ручьи, деревья и камни и она так не желает.

А потом был тот проклятый день. Бесконечно дорогое лицо соратника превратилось в неподвижную восковую маску, а сильные, столько раз обнимавшие её руки беспомощно вытянулись вдоль оцепенелого, стылого тела. Психе неслось сквозь вихри универсума в Нижний мир, теряя память, а с нею и всё то, что, казалось, связало их стальною нитью. Как же легко её перерезали! Пандемониум тоже берёг свои тайны.

Немного отойдя от шока, вещая вспомнила Виолетту - ведьмочку, с которой она однажды разговорилась в Лютеции. Та, не выдержав тоски по погибшему жениху, призвала его из-за Лимеса - лишь для того, чтобы убедиться, что действительно потеряла любимого навсегда. Теперь ревенант служил у Евгения. Задыхаясь в беззвучном рыдании, Юстина медленно опустилась на корточки и в этот же момент ощутила холодный металл на правом плече. Мудрейшая была закутана в лиловую накидку, живой рукой она сжимала сифонофор, а за спиной её стояли командир "Харона" и двое его воинов. Откуда-то издалека вещая слышала, что здесь нельзя оставаться, что на неё тоже идёт охота. Безвольно дала она посадить себя в карету, потом на поезд, потом на пароход.

Через полгода, гладко причёсанная и одетая в тяжёлое тёмно-синее платье, как отшельник во власяницу, бледная, но внешне спокойная, она встала за кафедру. Так становятся тенью.

Комментарии

Но для чего пережила тебя любовь моя? - эпитафия на надгробии А.С. Грибоедова, нанесённая по распоряжению его юной вдовы - грузинской княжны Н.А. Чавчавадзе. Полный текст надписи таков: "Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?".

Чёрная смерть - прокатившаяся по Европе в XIV в. эпидемия чумы.

Вервие - верёвка, шнур.

Гипатия - философ и учёный, жила в IV-V вв. в Александрии, убита религиозными фанатиками.

Doctor angelicus (лат.) - "ангельский доктор", так католическая церковь прозвала философа и богослова св. Фому Аквинского.

Мортлейк - см. главу "Замысел Хоронзона".

Август 2019 г.

Оставить комментарий © Copyright Шерус Серст (jan-stanislav@yandex.ru) Размещен: 25/07/2019, изменен: 06/10/2020. 10k. Статистика. Глава: Фэнтези Городская ведьма (часть 2 Пикирующие драконы) Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Задыхаясь в беззвучном рыдании, Юстина медленно опустилась на корточки и в этот же момент ощутила холодный металл на правом плече. Мудрейшая была закутана в лиловую накидку, живой рукой она сжимала сифонофор, а за спиной её стояли командир "Харона" и двое его воинов. Откуда-то издалека вещая слышала, что здесь нельзя оставаться, что на неё тоже идёт охота. Безвольно дала она посадить себя в карету, потом на поезд, потом на пароход. Через полгода, гладко причёсанная и одетая в тяжёлое тёмно-синее платье, как отшельник во власяницу, бледная, но внешне спокойная, она встала за кафедру. Так становятся тенью.

Шерус Серст : другие произведения.

Интермеццо. Так становятся тенью