Аннотация: Иногда мы способны увидеть нечто грандиозное, но, к сожалению, только однажды.
Феерия "ФИОЛЕТОВАЯ РОЗА"
"Есть вопросы, мимо которых мы не смогли
бы пройти равнодушно, если бы не были
освобождены от них от природы."
Ф.Кафка
***
Форма спал в своей маленькой квартире на втором этаже полуразрушенного двухэтажного дома без соседей и уже слышал сквозь цветную пелену сна крики и тревожный топот на площади за своими окнами. Он медленно открыл глаза и прислушался - звуки суматохи, и возгласы возбуждённых людей успокоили его. Обычный шум утреннего города на базарной площади скоро исчезнет и уступит место жаркому, как воздух из духовки, тугому мареву - желе, которое будут пересекать только жирные сонные мухи и бабочки с огромными фиолетовыми крыльями. Глаза этих удивительных бархатных красавиц сбивали с мысли, что перед тобой летает насекомое.
Однажды на ресницы Формы села огромная мохнатая бабочка с яркой жёлтой полосой по краю изогнутого крыла и медленно методично замахала своими парусами. Нежные прикосновения сладко щекотали глаза Формы, его ресницы замерли, но, к его удивлению, как обычно бывает в такой ситуации, слёзы не выступили. Он холодно поймал себя на мысли, что остроты жизни не было в таком очевидном, известном каждому взаимодействии. Очень странным показалось ему тогда такое частично неполноценное удовольствие.
Форма аккуратно подставил палец - фиолетовая королева взошла на его вершину, как на трон, и уставилась на него своими тёмными глазами - витринами. Форма не увидел своего отражения в огромных идеально блестящих линзах бабочки. Он автоматически от страха резко дёрнул рукой - фиолетовое одиночество безразлично вылетело через открытую на балкон дверь на освещённую солнечным светом городскую площадь, оставляя за собой в насыщенном испарениями воздухе еле заметный шлейф, как от фаты обманутой невесты - неудачницы. Незавершённость, нет, наоборот, исключительная законченность, вот, что резало глаз, отсутствие эмоций и не присущая обычной жизни изысканность и, как нехитрый вывод, ненужность.
"Красота бесполезна!" - Форма вспомнил известную фразу одного мрачного философа.
В этом городе теперь уже многое казалось ему странным и непонятым до конца. Какое ему собственно дело до безобидных причуд этих странных жителей, да и что может случиться в этом безмятежном царстве усталого времени?
Форма встал с постели, почесал ногу и медленно подошёл к открытому окну без занавесок, которое выходило на небольшую главную квадратную площадь города Х.. Он удивлённо мотнул головой, и ещё раз впился своими карими глазами в огромную фигуру спящего посреди площади Незнакомца. Его волосатая рука повисла на фонарном столбе, который согнулся под её огромной тяжестью, коснувшись асфальта. Золотой перстень с рубином на пальце Незнакомца сверкал миллионами искр на утреннем солнце. Незнакомец лежал на животе, его вытянутая нога упиралась в дверь подъезда под балконом Формы. Форма немедленно вышел на балкон и нервно иронично хихикнул, никого не обнаружив на площади. Ни единого звука, все жители города предательски странно исчезли.
Единственное, что не устраивало Форму в этой ситуации, даже больше, чем это нелепое появление странного великана - Форма не мог вспомнить, как он сам оказался в этом странном городке Х., и, самое печальное, что он вообще не помнил где и кем был раньше. Формой его назвали местные жители. Он тоже, как и этот Незнакомец, однажды лежал на площади в форме железнодорожника, которую никто никогда из местных жителей не видел. В то утро на пустой площади на него смотрела удивлённая толпа местных жителей и какой-то идиот, показав на него пальцем, сказал лишь одно слово - "форма". С тех пор его все зовут Форма. Странное прозвище, не правда ли?
Всё, что умел делать Форма - это писать. Он любил писать, писал много и бессмысленно, ему нравилось оставлять на белой бумаге свои надписи. Местные жители иногда приходили к нему с просьбами написать письма Богу. Форма пожимал плечами и выполнял их смешные просьбы. Они вместе долго сочиняли красивые слова, Форма старался блеснуть перед своими немногочисленными зрителями остроумием и многообразием словосочетаний, но у него получалось не очень славно, и часто смысл пустых красивых фраз не трогал души редких заказчиков. Форма не знал одной понятной всем истины - кто такой Бог, поэтому и не мог написать ему проникновенное письмо. Дело не в том, что Форма не слышал о Боге, нет, а в том, что он не мог его себе представить в каком-то конкретном зримом образе, отчего связь оставалась односторонней, монофонической, что ли. Форма как не пытался себе вообразить монументальную фигуру в облаках, но кроме больших безупречно белоснежных развевающихся на ветру простыней ничего дальше не приходило на ум. Однажды на очередной упрёк со стороны одной продвинутой в этом деликатном направлении дамы Форма рассказал ей про свои огромные простыни среди облаков, и сразу пожалел об этом. Дама встрепенулась, как испуганная птица, и по городу разошёлся слух о странных фантазиях Формы. У всех остальных с этим, так сказать, недоступным для Формы представлением Бога было всё в порядке. Все жители чётко видели конкретную картинку, живой образ и наотрез отказывались делиться с Формой своими глубоко интимными ассоциациями. По известной теперь уже причине все местные жители считали Форму формой несовершенной, мягко говоря, ущербной, убогой. Это обстоятельство ещё больше давало ему право писать письма Богу, так как именно он имеет, как они говорили ему, единственное и самое главное преимущество перед всеми ними - быть услышанным Творцом наверняка из-за своей врождённой природной ущербности духовного мира. Все облегчённо вздохнули, когда подобное решение было принято всеобщим голосованием. Подобную кандидатуру невозможно было выбрать давно ввиду разных моральных причин. Форма очень подходил на роль посредника - проводника, который излагает пожелания, просьбы и устремления местных праведников на бумаге. Случись что-то не так, тогда им можно, и пожертвовать, мол, не мы, он виноват, всё исказил. Страдать тут нечего, его простит Всемогущий, ведь он убогий, неполноценный. Плюс, его можно было мгновенно лишить всех городских привилегий, которыми он пользовался - квартиры, например, или заставить его работать в конторе, городском парке, где он мог ухаживать за дикими животными. Обстоятельство, что он ничего больше в этом городе не делал, пользы, так сказать, за исключением писем, от него не было никакой. Форма был безродный чужак - это тоже опускало его значимость в карьерном росте и имело немаловажное значение. Этакий чужак - писака, образованный босяк, который намеренно не помнил своего прошлого. Правда, один неглупый старик - парикмахер однажды высказал вслух мысль о том, что этот невежественный подкидыш может быть агентом какой-то службы или заброшен сюда для исправления психики, мировоззрения, так сказать, что налицо, и поэтому ему стёрли память. Такая смелая мысль не нашла поддержки в городском собрании. Старик - парикмахер был очень стар и поэтому забыл про случай с его правнучкой Розой.
Однажды к Форме домой отправили самую красивую девушку города на свидание, проверить, так сказать, его мужскую бдительность, но всё прошло неважно.
Из объяснений оскорблённой первой красавицы города стало ясно, что Форма точно избранный, он дефективный и в главном вопросе природы. Он - грубый невежда - выродок.
Когда Роза прильнула к нему скромно своей гибкой талией, Форма сказал лишь одну фразу, которая заставила бедную девушку страдать всю ночь и долгое утро. Эта незнакомая фраза зазвучала пугающе для всех - ведь выбирали первую красавицу все жители, а тут даже чужак замечает нечто, что их всех, молча, интуитивно и оскорбительно приводит к ошибочным выводам в отношении гармонии и красоты в частности. Непонятные выводы Формы через паузу восприняли как ещё одно доказательство их правильного вывода в отношении диагноза их писаря. Кто-то вырвал застывшую толпу из оцепенения, сказав, что мол, а чего вы собственно ждали? Все выдохнули и заулыбались, кроме Розы, которая ушла в уборную и долго на себя испуганно смотрела в зеркало. Что-то очень холодное заныло внутри её искусственного тела. Она хотела заплакать, даже топнула ногой, но не могла прогнать эту дерзкую фразу:
--
В вас нет самого главного, мадам Роза! Сострадания!
Форма вплотную подошёл к Розе и обнял её за талию, их взгляды встретились. Форма тщетно всматривался в тёмные огромные блестящие глаза ароматной красавицы и не увидел своего отражения. Его отшатнуло от идеальной гармонии, он устало сел на кровать и закрыл лицо руками. Роза от неожиданности такого отказа и грубого поворота дел превратилась в бетонную статую. Форма поднял свои полные печали глаза и засмеялся, смех брызнул звонким водопадом звуков, симфонией тысяч утренних птиц перед восходом солнца. Испуганная Роза испустила истошный вопль, и её пурпурное прозрачное платье всколыхнулось от невидимого прикосновения. Вопреки земному притяжению она приподнялась над полом и легко полетела по кругу. Платье под рукой невидимого мастера превратилось в бархатные огромные крылья, лицо Розы приняло облик милой и безобидной бабочки. Окна и двери балкона широко распахнулись и тысячи фиолетовых бабочек залетели в зал и заполнили всё пространство. Форма, как зачарованный, в неизвестном ранее блаженстве замер, глядя, как тысячи мотыльков подняли свою Королеву и плавно вынесли через балконную дверь на улицу. Роза улыбалась Форме, повернув свою получеловеческую голову, её огромные тёмные томные глаза смотрели на него похотливо и бесстыдно. Миллионы крыльев взмыли над площадью и унеслись вглубь городского парка. Форма вышел из оцепенения и выбежал на балкон - фиолетовый шлейф плавно исчез среди огромных зелёных деревьев.
Незнакомец зашевелился и поднял огромную голову выше крыш двухэтажных домов на площади. Затем он сел на асфальт и заметил пристальный взгляд Формы. Незнакомец махнул ему рукой и улыбнулся. Его загорелое красивое строгое лицо озарила улыбка, белые ровные зубы выдавали здоровую породу, скорее, нетронутую дегенеративностью генетику хищника. Незнакомец заметил фонтан и незамедлительно согнулся к нему лицом и одним глотком выпил всю воду в бутафорском блюдце. Довольный он достал из кармана пыльного плаща огромную сигару и чиркнул спичкой по крыше дома. Огромный шрам на покрашенной жести крыши закончился яркой вспышкой неистового пламени на конце спички - бревна. Незнакомец улыбался, глядя на Форму, и, подкурив сигару, выплюнул откушенный кусок в поле где-то за городом. Он втянул дым и закрыл от удовольствия глаза.
Форма встрепенулся, но заставил себя остаться на месте.
Ему не было страшно, он сам был удивлён необъяснимой уверенности, что этот великан не принесёт ему несчастья.
Незнакомец открыл глаза и выпустил в небо, в пролетавшую над ним стаю птиц, облако дыма - парализованные птицы мягко упали на его потрёпанные джинсы. Незнакомец звонко и по-детски засмеялся, рот брызнул белым мрамором зубов.
Проснувшиеся птицы встрепенулись и взлетели над крышами домов. Незнакомец присвистнул, птицы сбились в стаю и испуганно скрылись из вида. Он сделал ещё затяжку и, глядя на линию горизонта, мягко произнёс:
Незнакомец нахмурился и медленно встал. Одна его нога наступила на бассейн, вторая на крышу дома. Он уходил по городу, за его рыжие ковбойские сапоги цеплялись антенные провода, арматура и остатки телеграфных столбов. Он неторопливо брёл в сторону городского парка к озеру и недовольно кричал:
--
Стукачи - писатели! Вы думаете, что вы самые умные!
Из-за таких, как вы, всегда проблемы!
Неожиданно раздался ужасный шум и грохот падающих стен дома на краю площади, где была мясная лавка. Стена двухэтажного дома с фасадом и балконом упала плашмя на асфальт площади и замерла. За ней медленно, как карточные домики, сложилась вся сторона домов, которые смотрели на городскую площадь. Форма заметил, как из обломков и кучи мусора появилась огромная рука с роялем. Ещё один Великан забавлялся в руинах города, лёжа на спине и любуясь интересной находкой. Он резко встал и посмотрел куда-то вдаль, бездушно уронив рояль в кучу мусора. Брошенный рояль встрепенулся фальшивым аккордом и замер. Великан согнулся и начал собирать стены домов, как картон, и складывать в огромную кучу. Он схватил провод, который свисал с согнутого столба и резко дёрнул на себя. Столб, как ракета, пролетел мимо Формы и оторвался от проводов в воздухе, улетев куда-то вдаль. Великан скрутил кучу бывших стен домов проводами и забросил себе на плечо. Его кто-то окликнул нечеловеческим голосом. Он повернулся и безразлично сплюнул в растоптанный фонтан, в одинокую струю воды, которая била из него. Насвистывая плавную мелодию, Великан медленно пошёл в сторону городского парка.
Форма в оцепенении смотрел, как рушится всё, что у него было, и воспалённо мыслил. Впервые в этой своей новой жизни он не мог объяснить простых вещей, очевидцем которых являлся. Тупая и страшная мысль летала вокруг разрушенной площади, уже готовая материализоваться в нечто более ужасное и леденящее, чем здесь уже произошло. Эта мысль уже проявлялась нечётким текстом на радуге фонтана, который неожиданно стал мощным и высоким. Уже весь город сиял в искрах вечного движения цветной распыленной воды. Форму охватило блаженство - пусть будет, что будет, мне всё равно. Из пелены бриллиантовой радуги медленно выходили жители города и выстраивались перед балконом Формы. Они безмятежно показывали указательными пальцами на него и молчали. Последним появился маленький мальчик в синих шортах, белой рубашке и, как плащ, алом огромном пионерском галстуке. Он подошёл сквозь оцепление жителей ближе всех к Форме и смотрел на него долго и недоверчиво. У его ног появился ягуар из городского зоопарка. Дикий охотник покорно взглянул на мальчика и натренированно лёг у его ног, свернувшись кольцом. На его шее сверкал драгоценными камнями золотой браслет, толстая золотая цепь терялась между ног уже изменившихся до неузнаваемости городских жителей. Их лица сморщились и высохли, как поздние осенние листья, которые исполнили свой высочайший долг, как красный лосось, и превратились в бесформенные безликие предметы. Множество маленьких дверей раскрылось на их скрюченной поверхности, демонстрируя внутреннюю пустоту своих хозяев. Некоторые дверцы беспомощно висели на одном гвозде, жалобно поскрипывая. Толпа, ещё живая и трепетная минуту назад, сжималась и переворачивалась под воздействием невидимой силы. Мальчик что-то сказал ягуару, тот поднял свой хищный взгляд на Форму и сразу запрыгнул на балкон. Форма замер в гипнозе страха и почувствовал здоровое дыхание гармоничного хищника на своём затылке. Усы дикой кошки щекотали щеку Формы. Форма видел, как внизу вокруг мальчика бывшие жители осыпались к его ногам, как сгоревшая бумага. Лёгкий ветерок уносил пепел по площади по незатейливой траектории. Мальчик наступил на золотую цепь на асфальте и лёгким движением ноги втоптал её вглубь расступившейся земли. Асфальт сомкнулся вместе со щёлком браслета на шее Формы. Ягуар тотчас спрыгнул с балкона и сел возле ног мальчика. Форма почувствовал тяжесть цепи и взял её в руки. Затем его пальцы трусливо заскользили к шее и нащупали выпуклые грани бриллиантов, вмонтированных в золотой браслет. Мальчик иронично улыбался и смотрел на Форму:
- Ты намеренно предал наше дело?
Гордый Пионер и ягуар медленно пошли по пустой площади в переулок и скрылись из вида.
Форма сразу не поверил, но затем опять открыл глаза - через пустую площадь, подняв полы платья, к нему бежала Роза. На мгновение она остановилась и оторвала нижний край фиолетовой юбки. Теперь её целеустремлённое существо приближалось быстрее, что-то очень важное было в этом смертельном путешествии через этот полуразрушенный мир.
Брызги, бриллиантовая пыль, пролетающие птицы на мгновение замерли, как на фотографии, и Форма увидел отчётливые буквы. Они медленно поплыли над застывшей чужой гармонией мимо него бегущей строкой:
"Виновен, виновен..."
И только теперь он впервые понял, что здесь происходит.
Форма неестественно изогнул шею с браслетом и ужаснулся - он был мёртв. Он мёртв с момента пробуждения! Он умер во сне! Миллионная доля секунды отделяла его от настоящей смерти, даже ещё меньше, время замедлило его существование, как бы, вселило в него ещё один последний эпизод. Неведомая заслуженная прихоть! Кто-то дал ему ещё и такой шанс. Форма по-детски вдруг почему-то решил, что у всех людей так бывает. В мозг поступала забытая фраза, которая беспрепятственно контролировала все захваченное в плен сознание:
--
Только здесь страдать - это страдать. Не в том смысле, что те, кто страдает здесь, где-то в другом месте из-за этого страдания будут возвышены, а в том смысле, что то, что именуется в этом мире страданием, в другом мире не изменяется, а только освобождено от своей противоположности - блаженства.
Информация поступала целыми потоками в пульсирующий мозг
удивлённым знакомым голосом:
--
Как ты мог это забыть, как? Ведь это так очевидно!
Цвет, писака, цвет! Как ты мог пропустить такой намёк?
Цвет неспелой сливы, Дип Пёпл - твоя любимая группа! Цвет взрыва ядерной бомбы, болван! Последний цвет радуги! Оглянись вокруг, ты уже видел вспышку, а дальше, ты знаешь, что будет дальше...
Буквы медленно исчезали вдали городского парка, где работали Великаны. Они складывали деревья в мешки и грузили их на огромные тележки. Вереница нагруженных тележек уходила в сторону востока.
Форма стоял, оцепенев от ужаса, на балконе и смотрел на запад, на равномерно исчезающий горизонт. Солнце было в зените. Ещё было время, но уже слово "время" звучало нелепо, пожалуй, бессмысленно, абсурдно, потому что уже всё произошло. Некто, в тысячи раз больше, чем работающие в парке Великаны, медленно и искусно скручивал небо, как влажный ковёр, по направлению к городу. За скрученным небом царило чёрное безмолвие. На полупрозрачной шее этого немого ужасного и необъяснимо величественного Титана болталась на сверкающих цепях Эйфелева башня.
Фиолетовая Роза уже пересекла городскую площадь и махала руками исчезающему Форме под его балконом, глядя на него своими матовыми чёрными глазами. Золотой браслет скатился с балкона, и безмятежная Роза поймала его в воздухе, махнув огромными фиолетовыми крыльями. Она скрылась вдали в тот момент, когда что-то влажное и неизбежное проглотило пустой город Х..