Шевцов Андрей Владиславович :
другие произведения.
Подборка стихов
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Шевцов Андрей Владиславович
Размещен: 18/06/2013, изменен: 17/07/2015. 15k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Скачать
FB2
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Ты поседела, Русь
Над полем - Русь, в загашнике - тревога:
Зачем дожди в косые купола?
И кто-то пьяный, с мокрого порога
Дойдёт до поминального стола,
Утопит стопку в чёрном котловане,
Раскатит слёзы по кривой губе,
И кинется захлёбываться в ванне,
С хрипотой причитая по тебе:
Ты поседела, Русь! Ты поседела.
И не виски твои, глаза - как снег.
Пока старели юноши без дела,
Твои ладони грели этот век.
Узоры, ветки, завитки и смычки
Впечатались в сердитые сердца,
Сплелись в груди, как рельсы, перемычки
Ивана, Марьи, матери, отца?..
Без слёз моргает. И в мозолях веки,
Хоть лад налажен, и облюблен люд,
Мука с небес осыпалась в сусеки,
Гремит в геенне огненный салют.
Вошь вожделения... Спасётся ль паства
От тонкой тени за худой стеной?
Как белый червь на щётку лезет паста,
И дышит ночь обугленной спиной.
Ты поседела, Русь! Ты поседела.
Зачем дожди звонят в колокола?
Зачем душа без края, без предела,
Спит на углу дубового стола?
Никто не знает, отчего так грустно,
Ты отпусти, печаль, нам надо, пусть...
Как свежий снег, на сердце что-то хрустнет,
Зачем ты с нами поседела, Русь?
* * *
Мой черный херувим с лирическим лицом,
Без крыльев и без рук, без глаз и без сомнений,
Ты придавил меня таким тугим концом
Хо-хо-чущих сти-хо-творений.
Антракт
Собачки в городе голые, гордые,
без шерсти и без хвостов,
носятся, как монгольские орды,
в поисках святых костров...
Мост - стрелой, река - по свитку,
в небе мандаринчик алый.
Дверь, как детскую открытку,
режет нож мемориальный...
Изогнут бомж, он тихо спит
безногим манекеном сломанным,
очнётся, в душу тянет спирт,
ведь слоганы все солганы...
...Маршрут 13-й. Слышали? Слышали?
Сегодня пятница, как на грех.
Сиденья - красными крышами
подкидывают женский смех.
В банке автобуса злой, как горошина,
милая девушка с пухлым лицом
улыбкой меня ни за что огорошила,
и вышла, сверкнув обручальным кольцом.
Я - за нею, усталый и брошенный,
бью гробами-ботинками в такт
каблучкам, словно конь укокошенный.
Переход. Красный свет. Антракт.
Глаз зелёнкой намазали. Шасть -
побежали по солнечной улице:
я - электророгатому в пасть,
она - с красной пулей целуется...
* * *
Мне рифма рвёт плечо...
Глаголы, словно дети,
Бьют огненным мячом
В двадцатое столетье.
Вот полетел в зарю
С небес осколок синий.
О, Господи, я зрю
Иудину осину.
Над чёрною толпой
Тучнеют чьи-то лица -
Напялил образ Твой
Низверженный Денница.
Но рифма рвёт плечо...
И ангелы у храма
Целуют горячо
Надорванную рану...
* * *
Зимняя дрожь... Первоцвет вдалеке...
Март сонно дышит в сугробе.
Наш поцелуй на хрустальной реке
Теплится в воздухе, вроде.
Дурак
Поймаю сон, зажму в кулак
и через речку брошу -
Бубнил на паперти дурак,
сняв с головы калошу.
Глядел на мелочь, будто царь,
и радовался свету,
Струилась огненная варь
с небес по силуэту...
Ох, плавил воск родной народ,
лез с поцелуем в доску.
Дурак крестил открытый рот;
язык - как красный лоскут.
Сквозил засаленный армяк,
и сидя в талой каше,
Он кашлял - валенок размяк,
светило солнце краше.
Блеснул на колокольне крест,
и сердце отгорело ало...
Меж жёлтых луковиц, окрест
плыло сияние. Пылало.
* * *
Распластана душа,
дай, Бог, ей сил подняться,
да вороны кружат,
их чёрных крыл - тринадцать.
Вся эта кутерьма
летит по спелым венам.
Я бы сошёл с ума
и тенью полз по стенам.
Но где-то на бегу,
пред самою одышкой,
я выдохну: Угу
и голову - под мышку.
Пусть снегом заметёт
брусчатку сизый вечер.
Моя душа цветёт
там, где её не встречу.
И жёлтая трава
застынет в белой скорби...
Ты, милая, права,
во рту гоняя Orbit.
Ты думаешь: поэт
бессилен, безысходен.
Моя слеза в ответ:
мы с музыкой в разводе...
Поэт
Поэт под небом голубым -
Всего лишь отраженье в луже
Кровавых облаков, и дым
Окурка, что тебе не нужен.
Поэт, как с горкой туесок
Черники, падающей в ноги,
А жизнь - отчаянный бросок,
Как рыбы от остроги.
* * *
Темы нет. Есть только лампа.
И струится ржавый свет
в тапок, как в дырявый лапоть.
В светлый вечности момент
тело удержу на стуле -
пусть больнее и сильней
буквы жалят в мозг, а улей -
строки чёрно-белых дней.
Пышет лампа, пишет ручка,
я, нахохлившись, молчу.
В тёмном небе мышка-тучка
прошуршала к калачу,
надкусила; с рваным боком
месяц вышел на мороз.
Я застыл - суровым оком
к толстому стеклу прирос.
* * *
Осенний медленный закат,
в сухих ветвях трескучий ветер,
и туч могучий перекат
в потустороннем, алом свете...
Овраг в огне... Огни, огни,
гудят стволы, стреляют сучья,
Но вот одни угли, угли,
да ночь, да темнота, да туча...
А дни, как листья сожжены,
земля чуть дышит, камень в коме,
и нет ни друга, ни жены,
нет ничего, пожалуй, кроме...
Осенний меркнущий закат,
в сети ветвей трепещет ветер,
и туч могучий перекат
гуляет, плещет по планете.
Старый дом
Я - годовалый, солнце - медь,
раскрыта настежь рама.
Вцепился, чтобы не слететь.
К груди прижала мама...
Во дворике горбатый пёс
уснул у ног. Скамейка.
Пыль на свету струится в нос.
И ржавчиною - лейка.
Старинный дом, косая твердь,
глубокий подпол, кошка.
За столиком худая Смерть
облизывает ложку.