Митьке, похоже, не терпелось больше всех. Он нес пятилитровую канистру с водой, но все равно убегал вперед, подпрыгивал на месте, ожидая, когда остальные его догонят, и, не дождавшись, возвращался обратно, демонстрируя всем своим видом, что идти можно в два раза быстрей.
Сашка шагал уверенно и целеустремленно, широко размахивая руками, не разбирая дороги и срезая все возможные углы. Он напоминал слегка безумного капитана из романов Жюля Верна.
- Такую погоду нельзя упускать, - говорил он, не сбавляя шаг. - Ты же сам сейчас смотрел на барометр - давление падает. Значит, погода испортится к вечеру. И отец твой говорил, что возможно усиление ветра.
Фил поднял голову. Зеленая листва почти не шевелилась, только иногда чуть покачивались верхушки деревьев. Он увидел голубое небо без единого облачка и с тоской подумал, что погода сегодня действительно хорошая.
- Отец спрашивал, зачем нам прогноз, - сказал он.
- И что ты ответил?
- Что вы с Митькой в поход собрались.
- Правильно. А он что?
- Сказал, что меня не пустит. И что вам, соплякам, нельзя без взрослых.
- А ты?
- Сказал, что вы с пионервожатым собираетесь.
- Ну, и правильно.
"Вот каждый раз так, - думал Фил, глядя себе под ноги. - Сашка придумывает какую-нибудь авантюру, а я оказываюсь ее главным участником. Да еще и крайним потом выхожу. Все всегда почему-то уверены, что затея - моя, хотя большинство идей всегда придумывает Саня".
Сколько их уже было, этих придумок, из-за которых влетало от родителей, учителей и соседей, набивались синяки и ссадины, рвалась одежда, и вообще производился различный материальный ущерб. Затеи у Сашки всегда были интересными, и Фил принимал в них участие с большим удовольствием. Но некоторые из них (потом уже, спустя некоторое время - как говорится, по зрелому размышлению) можно было бы назвать безумными. А из всех безумных сегодняшняя - пожалуй, самая безумная.
- Почему я должен верить? - сказал он вслух. - Может, вы меня разыгрываете? Может, ты сам еще не летал, а вы меня, как собачку в качестве подопытного хотите использовать?
- Он летал! - запальчиво крикнул Митька и сплюнул на пыльную тропинку, что означало верх возмущения. - Я сам видел! Что мы тебе - врать будем? По-настоящему шар летит! Если сильнее нагреть, так на нем и через лес можно перемахнуть!
Они пересекли дорогу, у которой заканчивались жилые дома. Дальше простирался огромный пустырь, а за ним - лес. У дороги, на краю пустыря стояли два недостроенных трехэтажных здания, обнесенные белым забором. Бросили их строить года три назад, и для чего они предназначались, Филу было неизвестно - казармы там собирались возводить, или еще что. Раньше они играли здесь в войну, но с тех пор, как интерес к подобным занятиям прошел, он на стройке не был.
Ребята прошли через захламленный двор с брошенным ржавым бульдозером и вросшими в землю бетонными блоками. Под одним из окон дальнего здания удобными ступеньками были сложены кирпичи.
- Прошу в пенаты - сказал Сашка и сделал широкий жест. По его лицу блуждала улыбка.
Забравшись внутрь дома, они поднялись на третий этаж. Шаги сопровождало громкое эхо. В коридоре было прохладно, пахло пылью и карболкой. Одна из комнат оказалась закрыта металлической дверью с большим навесным замком.
Сашка достал ключи их кармана.
- У строителей здесь бытовка была, - сказал он, отпирая замок. - Дверь осталась железная. Я замок повесил, кое-что сюда приволок - получилась отличная мастерская.
Он толкнул дверь, вошел в темное помещение и зажег висевший на стене фонарь. Фил обомлел.
Какая "мастерская"?! Это была не просто мастерская! Это была комната, в которой можно было жить! Кроме пары полок с книгами, верстака с тисками, паяльником и еще каким-то инструментом Сашка откуда-то притащил диван, кресло и два стула. Рядом с верстаком красовалась старинная механическая швейная машинка с ножным приводом, похожая на фисгармонию. Также имелся сооруженный из ящиков столик, на котором стояли обгоревшие свечи в грязных блюдцах. Вообще была заметна попытка придать уют обстановке: картинки из журналов на стенах, засохший букетик полевых цветов в граненом стакане на полке. Букетик этот навел Фила на мысль, что Сашка с Митькой не единственные люди, которые бывали здесь.
- На батарейки много денег уходит, - пожаловался Сашка, - электричества здесь нет.
- И воды тоже, - прохрипел Митька, водружая канистру на верстак.
- Ну, вы даете! - восхищенно сказал Фил. - Да это же пещера Али-Бабы! Откуда ты мебель взял?
Сашка с хозяйским видом огляделся.
- Диван, кресло, верстак у рабочих на фабрике купил. Они же и привезли.
- А деньги где взял?
- Велосипед задвинул, часы и марки. Матери сказал, что остановили на улице и все отняли.
Фил свистнул:
- У тебя же большая была коллекция!
- Еще бы! Восемь лет собирал. Зато смотри, какая теперь мастерская! И главное, баллон получился, - кивнул Сашка в угол на груду сложенной ткани с веревками. - Ты давай, бери вот это, - он протянул Филу паяльную лампу и увесистый холщовый мешок, - а мы шар понесем.
Они с Митькой взяли ткань и вынесли ее в коридор. Фил вышел за ними. Сашка погремел замком, запирая дверь.
- Потом отпразднуем, - подмигнул он с довольным видом. - У меня две бутылки пива есть.
Фил задумчиво кивнул - восторг от Сашкиной мастерской утих, и он снова загрустил, вспомнив о цели своего присутствия здесь.
С третьего этажа Сашка поднялся по пожарной лестнице через открытый люк на крышу, принял от Фила паяльную лампу и мешок. Потом ребята снизу подавали ему концы сложенной материи, а Сашка втягивал ее наверх.
На крыше Фил огляделся: с одной стороны были видны ряды многоэтажных домов соседского квартала, дорога, а у дальнего конца ее - пруд, берега которого облепили тела загорающих. "Нормальные люди отдыхают, купаются. А мы собрались, чтобы шею мне сломать", - подумал он.
- Пусть просохнет немного, - сказал Сашка, раскладывая ткань на черном раскаленном рубероиде. - Вчера мы его не убрали вовремя, дождь пошел, пришлось влажный складывать.
- Как ты его сделал? - спросил Фил. - Из чего?
Сашка отряхнул ладони. Глаза его сияли от гордости.
- Долгая работа была. Пришлось несколько моделей построить, пока не получилась оптимальная конструкция. Парашютная ткань. Я много разных материалов перепробовал - оказалось, что это лучше всего. Баллон шил из списанного парашюта. Потом варил в специальном растворе.
- В чем?
- Порошок такой, продается в хозяйственных. Им туристы палатки пропитывают, чтобы ткань воду не пропускала. Я решил для шара попробовать - так-то парашютный шелк воздух немного пропускает. Ну, и получилось в результате. Сложно еще было швы герметизировать - я их целлофаном проварил. Ты не дрейфь, конструкция надежная получилась.
- Подожди, - осенило вдруг Фила, - а лететь-то на чем? Должна же быть кабина.
- Не кабина, а гондола. Или корзина.
- Ну, корзина.
- С корзиной я пока решил не связываться. Это долго делать. До корзины мы еще доберемся. Модель пока экспериментальная.
- Так на чем же лететь тогда? - спросил Фил и засмеялся. - Не верхом же на шаре?
- Корзину мы потом обязательно сделаем, - сказал Сашка, не обращая внимания на смех. - А для полета я сделал седло. Не очень удобно, но недолго лететь - нормально. Вот смотри, - показал он рукой. - Это - нижняя часть баллона. Я в нее вшил пластмассовый обруч, чтоб надувать удобнее было. К нему же крепятся с четырех сторон канаты - два коротких одним концом, а один длинный - за оба конца. За короткие канаты держишься руками, а на длинном сидишь.
Канатами Сашка называл толстые бельевые веревки, пришитые к ткани. Он приподнял одну из них и добавил:
- Вот тут седло посредине.
Седло представляло собой тряпку, обмотанную в несколько слоев вокруг веревки. Глядя на всю конструкцию Фил оттопырил нижнюю губу и сделал скептическое выражение лица.
- Что ты глаза выпучил?! - возмутился Сашка. - Все работает! Я полечу после тебя, если ветер не изменится. Просто два полета можем не успеть сделать. Видишь, облака ползут. Ветер поменяется или усилится - и все! Я же тут почти год розу ветров изучал. Ветер в основном северный. Значит, летать нельзя - понесет на дома. К тому же здесь при северном ветре восходящий поток - поднимет на уровень десятого этажа и стукнет об дом.
Фил непроизвольно поежился. Ему вовсе не хотелось выглядеть трусом. Но и треснуться "об дом" ему тоже не хотелось.
- Мы уже пробных полетов провели на самом деле - раз двадцать, - сказал Сашка.. Привязных. Привязывали веревкой, я поднимался, а потом или сам опускался, или Митька тянул.
- Мы все проверяли, - важно кивнул головой Митька. - Модели запускали. Когда северный ветер, они все к домам летели. А когда южный - всегда приземлялись там, где Саня вчера приземлился.
"Проверяли они! - подумал Фил: - Конспираторы! И главное, что я сам ни о чем не догадывался!".
В прошлом году, в декабре, Сашка сделал действующую модель воздушного шара. Произошло это так. Летом он нашел на даче старую толстую книгу о воздухоплавании. Там была история создания воздушных шаров и дирижаблей, чертежи различных моделей, множество иллюстраций. Имелся обширный теоретический раздел. Книга была на английском языке. Как выяснил Сашка, она принадлежала его деду, который во время войны работал на оборону.
Сашка полистал книгу, посмотрел картинки, обложился словарями и принялся читать. Несмотря на то, что у них уже два года был английский в школе, Сашка обнаружил, что ничего не понимает, и практически за каждым словом лазил в словарь. Особенно тяжело было читать теоретический раздел - его он отложил напоследок. Через месяц ежедневного сидения за книгой, Сашка заметил, что уже реже заглядывает в словарь, а отдельные предложения читает и без него. В общем, старанием и усидчивостью за четыре месяца он изучил теорию воздухоплавания, а заодно научился читать по-английски специальную литературу.
Он был страшно горд и желал употребить свои знания на практике. Сказал, что построит действующую модель, а если все получится, то и настоящий воздушный шар, на котором полетит.
Модель он действительно сделал. Скрепил из тонких реек каркас шара. Обклеил его папиросной бумагой. На бумаге черной краской написал: "U.S.Navy". Приклеил к нижней части нитки, которые держали кусок пенопласта - весь в дырочках.
Как-то вечером он позвал Фила к себе домой, с заговорщицким видом провел в свою комнату, показал на стол, на котором лежала модель и сказал:
- Это монгольфьер.
- Что такое "монгольфьер"? - спросил Фил.
Сашка посмотрел на него, как на малое дитя, и заговорил лекторским тоном:
- Братья Монгольфье в конце восемнадцатого века первыми сконструировали воздушный шар, способный поднять человека. В то время была теория, что существует особый "электрический" воздух, легче обычного, из которого состоят облака и тучи. Они подумали, что можно получить такой воздух, если сжигать мокрую солому и шерсть. Склеили оболочку для аэростата вроде такой же, из бумаги, зажгли под ней солому с шерстью, и шар полетел. Только полетел он не от "электрического" воздуха, а от того, что дым был горячий - теплый воздух ведь легче холодного. После этого люди поняли, что если постоянно нагревать воздух, то шар может лететь сколько хочешь. А силой пламени горелки можно регулировать высоту. Такие шары называют монгольфьерами. А еще один француз Жак Шарль придумал наполнять шары водородом, который тоже легче воздуха. Такие шары называют шарльерами. В них горелка не нужна, но там свои недостатки: водород, например, может взорваться от любой искры.
Фил с удивлением рассматривал модель.
- Почему "Ю-Эс-Нави"? - спросил он. - Написал бы лучше "Л. И. Брежнев" - скромно и со вкусом.
Сашка улыбнулся.
- А пусть думают, что это шпионское устройство. Представляешь, если эту надпись кто-нибудь в полете разглядит? Вот шухер будет!
- Ну-ну, - кивнул Фил. - Вычислят тебя - вот это действительно шухер будет... А дырки зачем? - спросил он, показывая на пенопласт.
- Во-первых, чтобы воздух проходил.
- А во-вторых?
- Сейчас увидишь. Пошли на улицу. Погода сейчас подходящая - ветра нет. Проведем испытания.
Во дворе было морозно и тихо. На небе мерцали яркие звезды. Сашка аккуратно положил шар на снег и достал из-за пазухи цветастую картонную коробку.
- Свечки для торта, - пояснил он. - Я сначала думал одну обычную свечу поставить, но они тяжелые, и одна свеча слабо нагревает.
Он сел на колени и принялся одну за другой втыкать свечки в подготовленные дырки в пенопласте, приговаривая: "Вот так, родимые. Будет вам день рождения, какого еще не было". Воткнув восемь штук, он аккуратно взял руками шар и приподнял его над свечами так, что нитки натянулись.
- Держи его, а я буду поджигать. Только осторожно - очень хрупкий.
Фил протянул было руки к шару, но Сашка зашипел на него страшным голосом:
- Варежки сними! Раздавишь ведь!
Фил скинул варежки на снег и осторожно обнял шар ладонями. Бумага затвердела на морозе. Казалось, что шар сделан из тончайшего стекла, покрытого инеем - чуть пошевели пальцами, и оно треснет
- Вот так! - все приговаривал Сашка. Он потер замерзшие руки, не спеша достал из кармана коробок, вынул спичку.
- Ну что, с богом?
- Давай быстрее, - сказал Фил. - Руки мерзнут.
- Ничего, сейчас согреются.
Сашка чиркнул спичкой. Пламя осветил его лицо с блестящими от возбуждения глазами. Свободной рукой он раздвинул нитки, осторожно просунул между ними горящую спичку и стал поджигать свечи.
- Гори-гори ясно, чтобы не погасло, - прерывающимся шепотом напевал Сашка.
Ветра не было совсем, и свечи горели ровным светом. Шар осветился таинственным неверным сиянием, которое становилось ярче по мере того, как загоралась новая свеча.
Фил почувствовал, что оболочка становится теплее. "Сейчас нагреется посильнее и загорится", - подумал он, но тут вдруг неожиданно шар стал понимать его руки.
- Отпускай! - скомандовал Сашка.
Фил чуть отодвинул ладони, и шар пошел вверх. Неторопливо, как настоящий он поднимался все выше и выше, напоминая праздничный торт, который вносят в темную комнату имениннику. Поднялся над черными кустами, над голыми ветками деревьев - и вот он уже на уровне крыши их пятиэтажного дома.
- Здорово! - прошептал Фил.
Ребята, как зачарованные стояли, задрав головы, а шар все также стремился ввысь. Он становился все меньше, но все равно был хорошо виден - светящийся шарик на фоне черного неба и звезд. А под шариком можно было разглядеть маленький яркий огонек.
- Этажей десять, наверное, уже прошел, - сказал Сашка.
Фил вдруг заметил, что шар, до этого поднимавшийся вертикально, начал двигаться в сторону.
- Похоже, его сносит.
- Точно, - дернул головой Сашка. С него свалилась шапка, но он не обращал на это никакого внимания. - Попал в полосу ветра. Смотри, все быстрее в сторону уходит, - он попятился, не опуская головы, и вдруг воскликнул: - Скоро за домом скроется! Побежали за ним!
Не говоря больше ни слова, Сашка рванул вперед. Фил подхватил шапку с варежками и пустился вдогонку.
Они бежали через заснеженные дворы с высокими сугробами вдоль тротуаров, задрав головы и стараясь не упускать из виду шар, который быстро улетал от них. И вдруг все кончилось. Даже с такого расстояния они заметили язык пламени, который охватил оболочку. А затем огонь погас. Напоследок что-то слабо вспыхнуло, и больше уже ничего не было видно.
- Это только модель, - говорил Сашка, когда они возвращались домой. - А я хочу настоящий шар сделать, чтобы на нем самому полететь можно было. Большой.
Он размахивал руками, пытаясь изобразить размеры будущего шара, и весь сиял от гордости.
- Ничего у тебя не выйдет, - сказал Фил. - Одно дело - кусок пенопласта со свечками поднять. Другое дело - человека! Еще сгорит так же, как твой "монгольфьер".
- Да ты пойми, - кипятился Сашка, - это же только эксперимент! Проба! При такой конструкции он в любом случае не может плавно приземлиться. А то, что сгорел - ерунда. Скорее всего, свеча, догорела и пенопласт зажгла. Или слишком сильно оболочка нагрелась. А в настоящем аппарате горелка будет - за ней ты сам следишь и регулируешь, как надо.
- Так вот твоя горелка точно так же оболочку нагреет, и она тоже загорится. Да и вообще ничего не выйдет. Сколько человек весит, и сколько твой кусок пенопласта?
- Значит, не веришь, что я шар построю? - запальчиво спросил Сашка.
- На котором полететь можно?
- Да.
- Нет, не верю, - покачал головой Фил.
- Тогда давай поспорим!
- Давай! На что?
Сашка задумался.
- Дело серьезное предстоит, - сказал он. - Марки мои пойдут?
- Все?
- "Все!", - фыркунул Сашка. - Все - жирно будет. Два альбома.
- Вместе с немецкими?
- Ладно, с немецкими. А ты что ставишь?
- Ну, не знаю, - развел руками Фил. - Хочешь, пластинку "Роллинг Стоунз" - или комикс какой-нибудь?
- Ха! Комикс против двух альбомов с такими марками?
- А что хочешь?
Сашка задумался.
- Давай так. Если у меня получится сделать шар, на котором я полечу и плавно сяду, то следующим полетишь ты. Идет?
- Идет, - весело сказал Фил. - Если ты первый, то я второй.
- Тогда пойдем к Митьке. Пусть он разобьет. Только, чур, чтобы больше никто не знал, кроме нас троих.
На том они и порешили. После этого разговора Сашка больше не говорил о воздушных шарах, и казалось, вообще потерял интерес к этой теме. Каждый раз, когда Фил заговаривал об этом или спрашивал, Сашка всегда уходил от разговора или отвечал уклончиво. Со временем они вообще стали мало общаться. На предложения Фила пойти погулять или поиграть в хоккей, тот почти всегда отвечал отказом. Фил, правда, и так был загружен - он ходил в музыкальную школу и в спортивную секцию, - так что сильно горевать по поводу редкого общения с другом не приходилось. Поразмыслив, Фил решил, что Сашка, охладев к постройке шара, и поняв, что придется расстаться с марками, расстроился и не хочет теперь его видеть. А крайний срок, который они определили во время спора - конец лета, - неумолимо приближался.
Летом Филу тоже скучать не пришлось. Он как всегда съездил в лагерь, где были походы, танцы, футбол и роман с одной девчонкой. А вот Сашка, как оказалось, все лето просидел в Москве и даже на дачу почему-то не поехал. Хотя теперь было ясно, почему он не поехал на дачу и чем все это время занимался. И настроение у Фила, с утра еще отличное, теперь было не самым лучшим. Он понимал, что проиграл спор, потому как поставить под сомнения слова друзей не имел права, и судьба его теперь была прыгнуть с крыши третьего этажа в неизвестность. Даже если Сашка пролетел на своем шаре и удачно приземлился один раз, не факт, что во второй раз все получится.
Сашка достал из рюкзака какую-то конструкцию, разложил и поставил на парапете. Конструкция оказалась флюгером.
- Такой ветер, как сейчас, бывает нечасто, - сказал он, - в основном весной или летом. Видишь, куда показывает? При таком ветре стартуешь отсюда, летишь в таком направлении, - он показал на дальний конец пустыря, - и приземляешься вон там, метров за тридцать перед елками. Главное, не бойся. Воздух в шаре остывает постепенно, ты все равно плавно опустишься.
- Если боишься, то я могу полететь, - встрял Митька.
- Мелкий еще, - сказал ему Сашка. - Шар на наш вес рассчитан, а тебя сейчас посади - неизвестно куда улетишь. Отвечай потом за тебя.
Митька насупился, сел на край крыши, свесив ноги, и принял независимый вид.
- Ну что, давай покурим перед стартом, - сказал Сашка, - и начнем надувать.
Он достал пачку "Явы".
- Перед смертью не накуришься, - пробурчал Фил, но сигарету взял.
Они молча покурили. Затем Сашка принялся накачивать паяльную лампу.
- Вот ведь делают! - сказал он, качая головой. - На ней знак качества был пластмассовый. Я когда первый раз ее зажег, так он расплавился и отвалился.
Филу было не до смеха. Он следил за тем, как Сашка разжигает лампу, регулирует шипящую струю пламени, ставит лампу рядом с шаром.
- Митяй, иди сюда, помогай! Хватит дуться... Давайте, мужики, вот так, беритесь за обруч, вертикально держите, ткань назад оттягивайте! Распрямляйте ее.
Они поставили обруч перед лампой.
- Оттягивайте ткань назад! - командовал Сашка, стоя на коленях перед лампой и направляя пламя в центр обруча. - Вот так! Пошла родимая!
Шар действительно стал принимать какую-то форму, и сначала стал похож на гигантский сморщенный кабачок. Сашка старательно подкачивал лампу и осторожно регулировал пламя. Ткань набухала, все больше походя на сферу.
- Держите канаты! Сейчас вверх подниматься начнет. И крепко держите, а то улетит на фиг.
Фил схватил рукой веревку, и вскоре огромный, в два человеческих роста серебристый пузырь, словно живой, стал переворачиваться, пытаясь подняться вверх. Обруч принял горизонтальное положение, а Сашка на корточках подполз ближе и оказался под ним. Он все так же стучал насосом лампы и потихоньку матерился.
Наконец поверхность ткани выровнялась. Шар действительно стал шаром - круглым и упругим. Он поднялся в воздухе, и нижняя его часть оказалась на уровне головы Фила, который крепко держал обмотанную вокруг запястья веревку. Сашка, стоявший теперь между ним и Митькой, убавил пламя и сказал:
- Садись. Только веревку не отпускай.
Фил осторожно повернулся и перенес ногу через канат, обмотанный тряпкой. Сашка, пшикнув паяльной лампой, еще немного поднял шар.
- Зажми между ног, - сказал он. - А этот канат просто рукой держи. Зачем ты его обмотал? Разматывай! И второй бери - Митька, дай ему.
Фил послушно снял свою веревку с руки и принял вторую. Сашка тем временем, держа горелку под шаром, периодически поддавал пламени
- Теперь объясняю технику приземления, - сказал он. - Ноги должны быть согнуты в коленях. Всегда! Особенно, во время приземления. Не забывай. Это техника парашютного прыжка. Когда будешь приближаешься к земле, начинаешь ногами перебирать, так, чтобы потом сразу побежать. Касаешься ногами земли, отпускаешь канаты, которые держал руками. Левой рукой берешься за канат перед собой, а правую кладешь на сиденье, под жопу, и давишь руками - прижимаешь шар к земле. Правую ногу перекидываешь налево, и соскакиваешь на землю, как с велосипеда. Ничего сложного. Главное, веревку не отпусти, а то улетит - потом искать придется.
У Фила вдруг стала кружиться голова и во рту появился железный привкус.
- Сейчас шар чуть поднимем, и ты потренируешься, - сказал Сашка и еще поддал пламени. - Митька держи свой канат выше, а я с этой стороны. Готов? Давай, Фил, соскакивай.
Фил сделал все, как было сказано: отпустил боковые веревки, схватил ту, что была у него между ног, надавил вниз, перекинул ногу и встал рядом с Сашкой.
- Ну, вот, молодец! - похвалил его тот. - Ноги не забывай сгибать и веревку не отпускай. Залезай обратно.
К этому моменту Фил уже был совершенно не способен к самостоятельным действиям, а мог только выполнять Сашкины команды. Словно в прострации он снова зажал между ног "седло" и взял в руки веревки. Сашка все так же суетился с горелкой вокруг него, и Филу даже в голову не приходило, что одним неверным движением тот может поджечь его волосы.
- Все готово! - объявил Сашка. - Подходим к краю потихоньку.
Они с Митькой подвели шар к парапету. Фил судорожно держался руками за веревки и перебирал ногами, едва касаясь крыши.
- Да не бойся ты! - ворчал Сашка. - Расслабься. На парапет вставай.
Теперь Фил был на самом краю. Он смотрел вниз на пыльный двор с разбросанными бетонными панелями и торчащими из земли кусками арматуры. Если упасть с такой высоты, подумал он, то можно с большой вероятностью разбиться насмерть.
- Теперь поднимаем чуток, - дал команду Сашка. - Трави канат.
Они слегка отпустили веревки, шар поднялся выше, а ноги Фила повисли в воздухе. Веревка, на которой он сидел, впилась ему в промежность, и он еще крепче сжал руки.
- Митька, держи, не отпускай, а то он вверх полетит, - сказал Сашка. - Ждем, пока остынет немного.
Все трое замерли. Митька сопел, будто тащил тяжелый груз. У Фила еще теплилась слабая надежда: может быть сейчас произойдет чудо, которое заставит все отменить? Но тут Сашка сказал: "Готово! Поехали!". Они с Митькой отпустили веревки, и Фил завис между небом и землей.
Он не поднимался вверх и не опускался вниз - он висел, почти касаясь ногами поверхности крыши. Сашка еще раз пшикнул лампой, шар поднялся чуть выше и медленно начал двигаться вперед. Через пару секунд Фил обнаружил, что крыши под его ногами уже нет.
- Полетел! - закричал Митька.
- Пошел! - подхватил Сашка. - Ноги согни! И помни, как приземляться! Сейчас он будет остывать - постепенно вниз пойдет!
Они еще что-то кричали, но Фил их уже не слушал. Голоса постепенно отдалялись, а он смотрел вперед и вниз, и вдруг почувствовал, что страх совсем пропал. Он летел - действительно летел! И это было так необычно и здорово! Казалось, будто время ненадолго остановилось, чтобы можно было насладиться ощущением полета!
Шар на удивление быстро набирал скорость. Земля под ногами, которая сначала еле двигалась, теперь уже мелькала. То ли Сашка что-то не рассчитал, то ли ветер стал сильнее, пока они готовились (потом Сашка выдвинул предположение, что день был жаркий и поэтому воздух в шаре остывал медленнее), но Филу стало ясно, что перед деревьями он никак не приземлится, а несет его прямо на них. Это были высокие ели с толстыми стволами, уходившие в лес стройными колоннадами. Самые нижние ветви на них росли на десятиметровой высоте. Еще выше они постепенно сплетались в темную крышу, которая не пропускала солнечные лучи.
Темные стволы недобро поблескивали в тени - именно на них и несло воздушный шар с болтающимся под ним Филом. Шар действительно опускался, и земля была уже совсем близко, но спрыгнуть на нее можно было только вниз головой.
Деревья неумолимо приближались. В лицо пахнуло свежестью и хвоей. Волосы у Фила поднялись - то ли от ветра, то ли от ужаса. Шар с хрустом и шумом вошел в ветви, посыпалась сухие иголки. Веревки натянулись, и Фил с той же скоростью, как на качелях, полетел по восходящей прямо в сучковатый ствол. "Седло" впилось между ног адской болью. В последний момент Фил попытался извернуться, чтобы удариться боком, но это у него плохо получилось. С поверхностью ствола он соприкоснулся всем телом одновременно - от коленок до лба. Звук удара своего тела о ствол он слышал будто со стороны.
Дальнейшее он помнил не очень отчетливо: как его довели домой, вызвали скорую, отвезли в больницу, куда примчалась с работы мама. Там обмазали зеленкой с ног до головы, сделали больной укол от столбняка и отправили домой, прописав постельный режим на три дня. Дома он почти сразу уснул.
Утром в комнату заглянул отец. Он собирался на работу и уже был в форме.
- Как же ты так умудрился? - спросил он
- Упал.
- Но как упал? - удивлялся отец. - Что, прямо так целиком и упал? Горизонтально? У тебя даже ноги отбиты. Такое ощущение, что тебя, как багаж, на землю скинули.
Фил ничего не ответил и закрыл глаза. Его подташнивало. Болела голова и грудь. Ни о чем не хотелось думать. Но странное дело - стоило закрыть глаза, как перед взором возникала картина несущегося под ногами пустыря, а все тело охватывало томительное и волшебное ощущение, которое он испытал во время полета.