БЕНЗИН. КЕРОСИН. ЛИГРОИН.
На горе, за Китайской слободой, стоит старая, позаброшенная
кумирня.
Ржавые, опутанные проволокой заборы, размытые дождями
развалины, зловонная мусорная свалка с грудами грязного
битого стекла - все это отталкивает и заставляет поспешать
прочь случайно попавшего сюда человека.
И все-таки подле этой обветшалой кумирни стоит остановиться.
Далеко влево виден Амур. На берегу - леса строящейся
электростанции, правее и выше - трубы Дальсельмаша и
узенькая полоска железнодорожной линии, по которой мимо
четырех одиноких сопок бегут своей дорогой далекие поезда.
Еще правее, в низине, виднеются приземистые бараки. На
покатых склонах - красноватые пятна взрытой земли и рядом,
похожие отсюда на обрубки толстых бревен, лежат толстые
паровые котлы.
Что здесь строится - не поймешь. Нет ни массивных зданий, не
видно громоздких заводских корпусов, не растут прямые стволы
тяжелых и стройных дымовых труб.
Но, если говорить словами официального постановления СТО,
перед нами не что иное, как "ударная новостройка, имеющая
значение", - Нефтестрой.
* * *
Бензин, керосин, лигроин.
Длинный и сложный путь проходит каждая капля горючего,
прежде чем рвануть пропеллер улетающего аэроплана, прежде
чем вспыхнуть на фитиле керосиновой лампы и прежде чем
загудеть под чайником, поставленным на керосиновый примус.
Проходит полгода, пока наполненная в Грозном цистерна
доберется наконец до Хабаровска и вернется назад за новой
порцией горючего.
Семьдесят суток только по Уссурийской дороге осторожно
пробирается десятки раз отцепляемая и прицепляемая к хвосту
товарных поездов десятитонная цистерна с огнеопасным
содержимым.
И, выплеснув каплю, по сравнению с тем, сколько нужно для
растущего Дальнего Востока, эта крохотная цистерна
порожняком бежит десятки тысяч километров назад, куда-то
далеко на Северный Кавказ, в Грозный.
133 тысячи тонн светлых нефтепродуктов нужно будет краю в
1933 году. И все это надо доставить по единственной, сильно
перегруженной линии Транссибирской железной дороги. Вот
почему перед началом посевной и уборочной, перед началом
лесозаготовок и сплава волнуются директор МТС, директор
леспромхоза, заведующие нефтескладами и гаражами.
Вот почему скупо светят лампы в избах колхозников, где
бутылка керосина расценивается дороже литра хорошего молока.
Вот почему, когда в очередной раз прекращается ток от старой
Хабаровской электростанции, в учреждениях вспыхивают тусклые
сальные свечи вместо керосиновых ламп.
А между тем нефть у нас рядом. И вместо того чтобы везти из
Грозного бензин, одна тонна которого в Грозном стоит 36
рублей, а после далеких перевозок - у нас 110 рублей.
Дальний Восток решил построить свой нефтеперерабатывающий
завод.
С восточного берега Сахалина на западный нефть потечет по
трубам в баржи. Баржи пойдут вверх по Амуру до Хабаровска.
Здесь мощные насосы погонят густую, тяжелую массу нефти в
резервуары, на одну из сопок за нефтезаводом.
Из резервуара нефть пойдет в переработку.
Керосиновая колонна вытянет из нее керосин. Печь высокого
давления разогреет нефть до 400 градусов. И горячие струи,
врываясь в огромную пустую башню эвапоратора, превратятся в
клокочущие пары, которые, то охлаждаясь и очищаясь, то вновь
разогреваясь, пройдут через сложнейшую, запутанную систему
труб, резервуаров и колонок, с тем чтобы разлиться наконец
бензином, лигроином, керосином или осесть густым парафином и
тяжелым, вязким асфальтом.
Все, что есть ценного, выжмет и высосет из сахалинской нефти
крекинговая установка. И только после этого выбросит
остатки, выбросит дешевый мазут для топок, горящих под
паровыми котлами фабрик, паровозов и пароходов.
* * *
Первый крекинг системы Винклер-Коха должен быть пущен к 1
марта 1933 года, второй - к 1 июня 1933 года.
Работы много!
Пока на площадке сделано только 15 процентов от общего
плана.
К 1 июля надо вынуть 18 тысяч кубометров земли; для этого
необходимо по крайней мере 300 рабочих, а их работает всего
немного больше сотни.
Можно было бы недостающую рабочую силу заменить несложной
механизацией. Но сколько ни бьется Нефтестрой, он не может
получить хотя бы какой-нибудь старый и маломощный двигатель.
Ковш для башенного экскаватора и роликовые тележки тоже
застряли где-то в необозримых джунглях товарных пакгаузов
железной дороги.
То же самое и с кислородом. У Нефтестроя в запасе всего 60
кубометров кислорода. Этого хватит только на 400 метров
трубопровода, а кислород нужен для сварки 1800 метров.
* * *
А помогают Нефтестрою совсем плохо. Тот же АУРТ, который,
больше чем кто-либо другой, должен быть заинтересован в том,
чтобы для речного транспорта отпускалось достаточное
количество светлого горючего, и тот ведет нескончаемые споры
о том, кто будет перекачивать нефть с пристаней в
резервуары. А также не очень-то готовится к перевозке 50
тысяч тонн сахалинской нефти, которую нужно перевезти уже в
течение этой навигации, потому что первый крекинг будет
пущен ранней весной, то есть тогда, когда реки будут еще
подо льдом.
* * *
А комсомол? Давно ли хабаровский горком комсомола сказал о
том, что им сделано многое, для того чтобы помочь
Нефтестрою?
Неумелая организация приема прибывших на стройку
комсомольцев, совсем недостаточная работа по разъяснению
исключительно важного значения этой новостройки - разве все
это не вызвало целый ряд серьезных неполадок? Разве все это
не мешало росту, не угрожало темпам и не срывало
установленные сроки?
Мешало, срывало, угрожало, угрожает в значительной мере и
сейчас и будет мешать в дальнейшем, если только хабаровская
организация комсомола не уделит |этой новостройке такого
внимания, которого она заслуживает по праву.
* * *
Сколько растрачено нервов? Сколько исписано бумаг? Сколько
испорчено телефонных аппаратов на одних только звонках:
- Давайте горючего для тракторов, давайте горючего для
машин.
Сколько потеряно вечеров из-за тусклого мерцания свечей?
Сколько поломано автомобилей из-за немыслимых ухабов и
выбоин на мостовых Хабаровска, Благовещенска и Владивостока?
И вот теперь говорят: дадим бензин, дадим керосин, лигроин,
первокачественный асфальт. Всё дадим! И дадим скоро, и дадим
каждому столько, сколько надо. Но не стойте сложа руки
тогда, когда растущий Нефтестрой задыхается от недостатка
200 кубометров кислорода и когда он вынужден лопатами
выковыривать землю из-за того, что никто не хочет дать ему
взаймы даже плохонький, старый двигатель.
Поищите Нефтестрой в телефонном справочнике. Его там нет.
Попросите у справочной номер телефона Нефтестроя. Сначала
вам дадут нефтесклад, потом, когда вы выругаетесь, вам дадут
Сахалиннефть, и тогда, отчаявшись, вы вступите в терпеливое
объяснение со справочной "барышней":
- Нефтесклад - это одно, Сахалиннефть - это другое. А это,
гражданка, во-он там!.. Под горкой. Знаете... ну, пониже
Дальсельмаша. Вот, вот... левее кладбища. Ну, домик эдакий!
Разные там ямы... железины - вот это и есть Нефтестрой.
И только тогда телефонная трубка, помолчав минутку-другую,
назовет вам наконец номер этой "ударной и имеющей всесоюзное
значение стройки".
Стыдно. Глупо. И странно...
* * *
И все-таки весной 1933 года Нефтестрой перестанет быть
Нефтестроем и станет нефтезаводом.
Всем этим нефтезаводом будет управлять только один дежурный
инженер-оператор с помощью нескольких рабочих.
Он будет стоять возле контрольного щита, и на этом щите, как
в зеркале, отразится все то, что делается в артериях
крекинговой установки.
* * *
Один поворот рычага - поднимется или опустится температура,
увеличится или уменьшится давление, откроются или закроются
краны, клапаны и трубы.
Так, на сигнальном щите по стрелкам, по цифрам кривыми
изломами контрольных записей невидимо пройдет тяжелая
сахалинская нефть весь свой путь - от сырьевых баз до
резервуаров готового светлого горючего, до складов асфальта
и до глубоких амбаров тяжелого мазута.
60 цистерн будет наливать нефтепровод через каждые 2 часа. И
тогда бензин, керосин, лигроин пойдут на станции, поплывут
по морям, рекам и глухим речонкам, пробивая себе путь в
самые дикие уголки нашего индустриализирующегося края.
* * *
Вот почему стоит остановиться возле старой, обветшалой
кумирни и внимательно посмотреть в лощину, на низенькие
бараки, на небогатые постройки, на разрытую землю у подножия
четырех пустых и одиноких сопок, мимо которых бегут своей
дорогой далекие поезда.
Газета "Тихоокеанская звезда" (Хабаровск), 18 июня 1932 года