Аннотация: О жизни, сексе и любви. Жанры все не ставятся, ну да ладно. Планируются: ЛР, эротика, юмор. Нормальную аннотацию придумаю позже =)
Здравствуй, город. Весь такой родной, промозглый и унылый. Давно не виделись. Конечно же, ты не мог не встретить меня мелким моросящим дождем. Таким, что лень доставать зонт из рюкзака - все равно вездесущая мокрая пыль дотянется везде. После побережья нос закладывает от какофонии запахов на вокзале: еда, табачный дым, смесь туалетной воды с потом, вонь из углов, где примостились бездомные. Очень хочется развернуться, влезть в аэроэкспресс, уехать в Шереметьево и улететь обратно - к свежему воздуху.
Чемодан подпрыгивает на кочке, я почти выворачиваю запястье, не дав ему перевернуться. Славное состояние - окунуться в толпу вечно спешащего народа и с легким злорадством думать о том, что мне-то никуда торопиться не надо.
Метро оглушает. Пройдя с чемоданом через турникет, пристраиваю фиолетового монстрика на ступеньке эскалатора и достаю наушники. Слишком шумно.
В уши бьет хриплый голос солиста "BUCK-TICK", отсекая лишний шум.
Вагон. Эскалатор. Тяжелые двери.
Лицо моментально покрывается влагой, но доставать зонт по-прежнему лень. Не сахарная, не растаю.
Во дворе столпотворение: на детской площадке чинно гуляют мамочки с детишками, поодаль на паре облупившихся лавочек заседает компания местных студентов. Взглядом выцепляю знакомую кислотно-оранжевую футболку. Парень оборачивается, пару мгновений соображает и кивает мне с мимолетной улыбкой. И тут же отворачивается, продолжая разговор.
Чемодан недовольно грохочет по ступенькам. Лифт недавно заменили, пока еще приятно в него заходить - чисто и не воняет. Громыхаю ключами у металлической двери, радуясь, что в наушниках. Как ни крути, а я устала. Хочется принять душ, перекусить и уснуть, наконец-то, в своей родной постели.
Хотелось. Ключ не проворачивается, как я не пытаюсь. С дороги соображается туго, но постепенно доходит - дверь заперта на задвижку, а не на замок.
А это что значит?
Дверь распахивается, являя мне накачанное тело, наспех замотанное в простыню. Мою, между прочим, любимую - черную с оскаленной мордой пантеры. На красивом лице парня растерянность, он начинает что-то говорить.
- .... разве сегодня должна была прилететь? - это я догадалась выдернуть наушники из ушей.
- Сегодня, зайчик. А что это ты тут в таком виде делаешь и почему на тебе моя простынь?
- Я это.... Ну.... Масенька, не сердись, ладно? - он кивает в сторону комнаты.
Ага. Вот оно что!
- А не впустишь ли ты меня, братец в мою же собственную квартиру, а? - намекаю я ему пока ласково, что все еще стою на пороге.
- Прости балбеса! - театрально вздымает он руки вверх, потом подхватывает чемодан и вносит его в коридор.
Из комнаты выплывает девушка. Ненавязчиво презрительным взглядом окидывает меня, мой чемодан, моего братца и здоровается.
- Я пойду, - сообщает она. И уплывает за дверь, обдав меня удушливым запахом какой-то туалетной воды.
Я молча перевариваю: высокая блондинка модельной внешности в короткой юбке и обтягивающем топике, интеллектом не блещет, хорошими манерами тоже.
- Эдик, а давно у тебя вкус испортился? - спрашиваю у братца.
- Да я так... - мнется Эдуард. - В ресторане с ней познакомился.
Все хорошо. Но мне жутко хочется в туалет, душ и спать.
- Ладно, дорогой мой. Освободи жилплощадь. Я что-то притомилась с дороги.
Братец выметается на удивление молниеносно: только метнулся в комнату и вот уже выходит одетый в джинсы и футболку.
- Ладно. Я пошел! - чмокнув меня в щеку, Эдуард сгребает с тумбочки ключи от машины, телефон, документы, очки и выскакивает за дверь.
Подозрительно. Иду в комнату и начинаю жалеть, что не охавячила его чемоданом: этот гад все же успел поиметь на моем любимом и новом постельном белье красотку: постель уделана следами бурной деятельности. В мусорке куча использованных презервативов, на столе чашки с чаем и открытая бутылка вина. Правда, бокал всего один и со следами губной помады - Эдик за рулем, хватило ума не пить.
- Попадись мне, поганка, отомщу! - зловеще обещаю я в пустоту квартиры, ликвидируя беспорядок.
На последнем издыхании запускаю стиральную машинку и тащусь под душ. А потом и вовсе падаю на чистенькую перестеленную кровать, отключаясь до поздней ночи. Ночью встаю буквально на полчаса - повесить белье, съесть бутерброд и выпить чашку чая. И вновь брякаюсь, чтобы утром проснуться от телефонного звонка.
- ..... Масенька, я тебя прошу! - умоляющие интонации в трубке раздражают.
- Нет.
- Масенька!
- Да я тридцать лет - Масенька! - взрываюсь я. - Ты не охренел часом? Как полку мне помочь повесить - это царь отдыхает! А как на моей кровати левых баб трахать - это царь в поте лица работает, да?
- Ну, Маси-ииик! - захныкал мой собеседник.
- Иди в пень, балбес! И не звони мне!
Отключаюсь, бросаю телефон. Нет, не в стену. Этот идиот не стоит того, чтобы разбивать мой пока еще любимый смартфон. Всего лишь на кровать.
"Масик"!
Идиотом по совместительству был Эдик. Двадцатитрехлетний оболтус выше меня на голову. Подкачанный мачо со всеми вытекающими: смазливая внешность, избалованный вниманием характер, желание повышать свой жизненный статус посредством перетрахивания всего, что движется. Хорошо еще, что женского пола - это существенно ограничивало его похождения. Потому как он и у мужиков спросом пользовался, но они обычно налетали или вежливый посыл, или на крепкий кулак, если вежливо они не понимали. Из плюсов в братце были только внимательное отношение ко мне и руки, из нужного места растущие. Золотые руки, которые прилагались к ленивой голове и не менее ленивой заднице.
Собственно. Что я так орала? Месяц просила его полку повесить. Книг уже на вторую накопилось, а воз и ныне там: у стены на полу. В разобранном состоянии.
Зато пока я две недели дышала свежим морским воздухом в славном городке на побережье Балтийского моря, этот мучачос-переросток водил ко мне девочек. Хорошо, что кровать не угваздал, чего не скажешь о четырех комплектах постельного белья. Черное с пантерой я ему прощать не собираюсь - на святое покусился. И вот теперь он не придумал ничего лучше, как позвонить мне с утра пораньше и попросить пристроить ко мне своего друга на пару дней. Тут моя нежная детская психика не выдержала и я вспомнила про полку. После упоминания о полке Эдик забыл про друга, что мне и требовалось.