Утром просыпаюсь от того, что идет какое-то шуршание, папино бормотание и голос Женьки маленького. Они без конца называют имя Маша и шарятся на печке. Я открываю глаза и вижу, что Маша, лежа на боку в безмятежной позе на верху печи, удивленно отслеживает их манипуляции-то тащат из-под нее носки, на которых так удобно лежать, то валенок из сапога, который так удачно собирает всю ее шерсть на себя, то мой платок, который приспособлен вместо подушки, даже рваную перчатку достали, на которой она точит когти...
Я тоже с интересом отследила, как Женька маленький, стоя на табурете, перебрал ворох вещей, сохнувших под Машей и рядом с ней.
Но то, что они искали, исчезло. Наконец, зять одел фонарик на лоб и исследовал печку внизу. Минуты через две раздался его удовлетворенный возглас и на стул около Жени большого шлепнулись две варежки, которые он вчера положил на верх печки сушиться, а утром они пропали...
Тут оба мужчины посмотрели вверх, на Машу, а Женька маленький потрепал кошку за шкирку:
-Ах ты, раззява! Зачем варежки скинула?
Маша помурлыкала под Женькиной дланью и потерлась головой о его рукав. Ну, мешались эти рукавицы, мешались, пришлось их выкинуть...В чем проблема то?