Внутри Забора, охватившего зону таинственных действий окривевшим кольцом, процесс плавно переходил в завершающую стадию. Время заборных аттракций, привлекавших массы народа, постепенно сокращалось, пока не сошло окончательно на нет.
В один прекрасный день по всему окривевшему кольцу, охватывающему Забор, заклубился густой серебристый туман. Казалось, его можно было не только видеть, но и пощупать. Тогда же из "Silonocool-News" и прочих СМИ заклубился мощный словесный туман, щедро источаемый репортажами Офелии, пестревшими затейливыми терминами (плодами неустанного творчества лучших умов терминологической группыСТАФИ). Любимица эранийских элитариев, и особенно молодёжи, вдруг совершенно перестала упоминать о Заборе. Зато она ни разу не забыла напомнить простым эранийцам про "агрессивный звуковой наркотик шофар, вредному звучанию которого необходимо в решительной и категорической форме положить конец"... Для закрепления в памяти эранийцев этой основополагающей идеи использовали прогрессивный способ подачи изображений. Из густого тумана внезапно выпрыгивали калейдоскопически вращающиеся, сумбурно мельтешащие карикатурные изображения главарей антистримеров: чаще всего это были Гилад и Ронен. Их изображали со злобно надутыми щеками, в момент неуклюжей попытки выдуть звуки из шофаров, словно бы растущих прямо из неправдоподобно толстогубых ртов. Зловещие паузы то и дело внезапно прерывались каркающими звуками, ничего общего со звучанием реального шофара не имеющими. Далее проносились карикатурные изображения Бенци Дорона и его сыновей-близнецов, за ними бледные извивающиеся тени, условно изображающие их друзей-студийцев "Тацлилим". И так бесконечное количество раз. Так публику отвлекали от происходящего внутри густого серебристого тумана, за одну ночь неизвестно откуда налетевшего и плотно окутавшего Забор и примыкающее пространство.
Лишь фанфарматорам Пительмана и отборным дубонам Кошеля Шибушича, стоявшим на круглосуточной вахте вокруг Забора, было доступно потрясающее ночное зрелище. Дежурный фанфарматор в присутствии Пительмана запустил известную программу Моти Блоха с помощью новой композиции силонофона на фоне рассыпчатого тремоло ботлофона. Забор откликнулся лёгкой дрожью. Фанфарматор повторил запуск несколько раз, пока данные замеров не показали, что амплитуда флуктуаций Забора начала ступенчато возрастать. В первую ночь это явление продолжалось до самого рассвета. Поэтому наутро зеваки, по привычке устремившиеся к Забору, его уже не увидели - из туманного пространства уже не выплывали карикатуры.
В следующую ночь (на пост заступил другой дежурный фанфарматор) окутанная густым туманом и дрожащая нервными синкопами поверхность Забора по всему периметру вдруг причудливо изогнулась, одновременно расщепляясь на множество поверхностей, которые тут же начали сворачиваться в жгуты. И эта ступень успешно завершилась на рассвете. Третья, последняя, ночь завершала первый этап Великой Реконструкции. На пост заступили оба фанфарматора, к ним с вечера присоединились шефы, Пительман и Арпадофель. К этому времени поверхность Забора благополучно расщепилась, и многочисленные образовавшиеся поверхности свернулись в тугие жгуты, которые медленно, в анти-ритме силонокулл-пассажа, скручивались спиралями с переменной крутизной в различных плоскостях, то пересекаясь и пронизывая друг друга, то следуя параллельно друг другу...
И вот на рассвете вместо Забора, имевшего форму окривевшего кольца, охватившего большую площадь территории Парка, сверкала всеми цветами радуги гигантская ракушка, устье которой одновременно являло собой гигантский экран компьютера, плавно переходящий из прямоугольника в чуть скособоченный эллипс (в первом приближении - то же окривевшее кольцо). Перед устьем, как бы ступенькой ниже, находилось гигантское нечто, отдалённо напоминающее свирепо-ухмыляющуюся жирную крысу с раскрытой пастью, усеянной бессчётным количеством сверкающих зубов - этакий гибрид пасти с клавиатурой компьютера (только зубов-клавиш гораздо больше, чем зубов в пасти и клавиш на обычном компьютере).
Получившаяся грандиозная конструкция органично сочеталась с Фонтаном Как-У-Всехного Согласия, струя которого обладала резким ароматом странного букета и била из Фонтана то с возрастающей, то с убывающей силой. Слегка увлажнив кромку экрана (он же - устье гигантской ракушки) жидкость начинала сочиться оттуда, как из губки, с аритмично-пульсирующим мерцанием. Было видно, как струя, бьющая из Фонтана, ваяет ракушку "Цедефошрии". В свою очередь ракушка питает бьющую из Фонтанаструю, которая широкой и бурной рекой вливается в экран и скрывается где-то в извилинах сверкающих витков. И так до условной бесконечности. Открытие этого зрелища для всеобщего созерцания ознаменовало зарю струи подобающей цветовой гаммы. Но эранийцы об этом не задумывались, они только зачарованно глазели...
* * *
Отдел фанфаризации Пительмана, он же творческое ядро СТАФИ, в первые же дни существования Забора переехал из "Лулиании" (доживающей последние денёчки) в Зону Экспериментального Колпакования (ЗЭК) и теперь вплотную приступил к следующему этапу. Собственно, подготовка к этому этапу началась с установки на улицах Меирии упоминаемых воронок, с помощью которых намеревались завлечь упёртых фиолетовых в новую "Цедефошрию". Привлечь эту публику к Забору не получилось, стало быть, пришло время завлечь их в устье "Цедефошрии". Оставалось только задействовать систему воронок на полную (не экспериментальную) мощность. Жители Меирии всегда считались более сговорчивыми и законопослушными, нежели злостные и упёртые фанатики, поселившиеся в посёлке Неве-Меирия (откуда, судя по всему, и начала своё вредоносное шествие фиолетовая зараза). Именно поэтому с Меирии и решено было начать экспериментальный охват её обитателей струёй... (и т. д.), он же - процесс, который скоро официально назовут колпакованием.
Вдруг неизвестно откуда выскочила непредвиденная проблема: в звуковое пространство Меирии проникли непонятные звуковые флуктуации, источник которых никак не удавалось засечь. Даже своими спорадическими всплесками они серьёзно мешали экспериментальной работе воронок, призванных создать в звуковом пространстве посёлка постоянное силонокулл-поле. Судя по всему, где-то в Меирии скрывался зловредный шофар, а может, и не один. Главная проблема заключалась в том, что шофар резко осуждался всеми ветвями агентства "OFEL-INFO", но до сих пор не был запрещён. Тиму очень хотелось найти на шофар, так сказать, фелио-эффектную управу; ведь пойти на прямой запрет вредного инструмента - значило расписаться в поражении самой идеи фелио!..
Кроме того, именно сейчас у фанфаризаторов не было ни времени, ни возможности искать по всей Меирии источник вредоносных флуктуаций - главные усилия направлялись на подготовку к Большому музыкальному Турниру, который должен был пройти без сучка, без задоринки!.. Поэтому оставили окончательное приручение фиолетовых, обитателей Меирии (а позже и Неве-Меирии) на послетурнирный период. Собственно, присоединение Меирии к Эрании могло считаться началом такого добровольно-принудительного охвата её обитателей струёй подобающей цветовой гаммы.
* * *
Подготавливаемый в постоянно нагнетаемом возбуждении Большой музыкальный Турнир надвинулся совершенно внезапно.
За несколько недель до этого лулианичам бросилась в глаза резко возросшая, несвойственная нормальному деловому ритму суета. Даже почти не покидавший рабочий кабинет Моти обратил внимание на чрезмерное возбуждение а-ритмов, сотрясающих "Лулианию".
Тимми большую часть рабочего дня снова проводил в главном корпусе старой "Лулиании". С прытью необычайной он сновал из кабинета Мезимотеса в кабинет Арпадофеля - и обратно. А то слонялся по коридору, сжимая фелиофон с напоминавшей флюгер антенной, поглядывал на пёстрый экранчик, чересчур возбуждённо поигрывал кнопочками, настороженно озираясь. Остатки ветеранского корпуса, немногочисленные рядовые лулианичи по привычке наивно полагали, что Пительман в рабочее время "гуляет" по всевозможным игровым и игривым сайтам Интернета. К этому они относились с пониманием. К нему то и дело подходили странные экстравагантные личности, прикид которых более подходил фанатеющим от силонокулл-пассажей подросткам перед поступлением в гимназию Галили, членам спортивных секций восточных единоборств из клуба "Далетарий", нежели людям солидного возраста и положения, или, как их пытался представить Тим, столичным или закордонным вершителям дум.
По коридору деловито сновали шомроши Арпадофеля, с грохотом толкая на тележках аппаратуру, вроде той, которой в своё время был оборудован в небольшом проходном холле его кабинет, а затем и Центральный фанфароторий. Рядовых лулианичей-ветеранов изрядно позабавило то, с какой помпой был вынесен из здания "Лулиании" символ унитазификации эстетики - золотое кресло Арпадофеля. Об этой громкой эпопее долго гуляли по Эрании рассказы, обрастая всё новыми и новыми анекдотическими подробностями. Глядя на эту свистопляску, Моти счёл за лучшее как можно реже покидать кабинет с новеньким компьютером на третьем этаже.
Однажды перед самым концом рабочего дня ему передали, что адон Арпадофель вызывает его к себе. Моти был неприятно поражён. Ведь Куби-блинок (появление которого в "Лулиании" знаменовало жутковатые перемены) словно бы не замечал вернувшегося из отпуска Моти Блоха, реагировал на него, как на тумбочку, из которой давным-давно вынули последние денежки... И вдруг этот странный и неожиданный вызов, причём переданный через одного из ветеранов среднего звена. Моти, не оглядываясь, поблагодарил заглянувшего к нему в комнату и передавшего приглашение обладателя смутно знакомого голоса, неспешно выключил компьютер, встал с места и, уже выходя за дверь, вдруг подумал: "А кто же это был тот, что мне сказал? И был - или не был, или мне почудилось?" Всю дорогу до кабинета Главного фанфаролога он мучительно размышлял: было приглашение - или ему приснилось? Но шёл туда, как в тумане, словно сквозь туман был протянут крепкий канат, который тянул его туда неотвратимо.
Стараясь держаться по мере возможности с вежливым достоинством, Моти вошёл в кабинет Арпадофеля. Его сразу же поразило полное отсутствие в кабинете привычной шикарной обстановки: только стол, старое, облезлое кожаное кресло да чёрный обшарпаный шкаф в углу - и более ничего. В уголке стола стопка бумаг, на ней авторучка, а между этой стопкой и сидящим за столом - обычный чёрный телефон старой модели, не с кнопочками, а с вращающимся диском (точно такой же аппарат Моти помнит у них дома, когда был мальчишкой). За столом сидел... Тим Пительман, бывший армейский приятель, а теперь - друг сыновей, а ему и Рути совсем не друг. Моти снова неприятно поразило выражение лица Пительмана: тот улыбался сладчайшей из своих улыбочек ему, Моти Блоху, которого он так ловко третировал, с помощью боссов выжал, как лимон. Боссы фактически отстранили его от работ над угишотрией - после того, как Моти выложил на стол свой важный козырь: работающую программу саморазвития и саморазрастания компьютера. Где он теперь, его старый друг компьютер, на котором он создал эту фантасмагорию?..
Пительман деловито заговорил голосом, напоминавшим интонации диктора телевидения - в них сухая официальность сочеталась с душевностью: "Итак, адон Мордехай, мы с вами прекрасно поработали вместе, достигнув небывалого успеха. Невозможно переоценить работу, которую вы проделали для "Лулиании"! За это руководство наградило вас большой премией и годичным внеочередным отпуском. А ныне принято решение наградить вас и вашу семью бесплатными билетами на первый Большой музыкальный Турнир. Это мероприятие, совмещённое с открытием новой "Цедефошрии", организовано ириёй Эрании и спонсируется Международным Силонокулл-Советом".
"Как ты, наверняка, знаешь, - неожиданно перешёл Тим на неофициальный тон, - президентом МСС является мистер Бизон Хэрпанс. На Турнир он посылает своего помощника и полномочного представителя мистера Кулло Здонерса. Ты, конечно же, в курсе, что Кулло - знаменитый учёный-археолог, изучающий культуру древних мирмеев, народа, жившего на этой земле с незапамятных времён. С ним вместе прибывает и известный музыковед мистер Клим Мазикин. Освещать наш Турнир будет концерн Mushkhat-info, не исключено, прибудет сам синьор Мушхатти. Ну, конечно, наша гордость, Офелия Тишкер! Ощущаешь уровень представительности? А какая это честь для Арцены, для Эрании! Надеюсь, ты понимаешь?.. Вот, держи билет на всю семью..." - с этими словами Тимми своей пухлой ручищей протянул Моти, потерявшему от изумления дар речи, пёструю, блестящую картонку размером с половинку стандартного листа.
Моти повертел картонку в руках, развернул её. Первое, что он увидел на развороте, - это затейливый рисунок чрезвычайно пёстрой ракушки, распахивающей откровенно манящее устье, из него выползали и вились по спирали строки, на которых были написаны имена и его, и Рути, и трёх его детей. Наконец, он рассеянно, как бы сам себе, пробормотал: "А что, в новую "Цедефошрию" пускают всех - и детей младше 14 лет?.." - "Мотеле, это семейный билет. К тому же... э-э-э... разве у тебя есть ребёнок младше 14?" - "Да нет, моей младшей скоро 16... Просто я по привычке считаю её маленькой. Она и вправду отнюдь не гигантского роста, но для девочки это не беда!" - чуть слышно пробормотал Моти. - "Мы выдаём лулианичам бесплатные семейные билеты и настоятельно просим (во избежание в дальнейшем неприятностей!) придти в "Цедефошрию" на Турнир всей семьёй, то есть, всем указанным в билете. Тебе, Моти, я, как родному, хочу сказать: руководству очень непросто обеспечить бесплатными билетами всех-всех-всех сотрудников и членов их семей".
Услышав "как родному", Моти изумлённо вскинул брови, но тут же спохватился и с трудом натянул на лицо серьёзное и заинтересованное выражение. Тим продолжал тем же ласковым тоном: "Стало быть, любой, гордящийся своей принадлежностью к престижной фирме, не может подвести её, нанести даже малейший ущерб её чести, проигнорировав Турнир, или позволив подобное кому-то из членов семьи. Дело чести, ты понимаешь, Моти?" Моти слушал Тимми и вдруг с оторопью осознал то, от чего долго не мог придти в себя: "голос, голос Мезимотеса, облик, облик - Пительмана"! Ну, и на том спасибо, что обошлось без зловеще сверкающих очередей левого глаза Арпадофеля, переливающегося от гнойно-жёлтого до зеленоватого, в сочетании с неподвижным стеклянным сверлом правого глаза.
Моти стоял и глядел то на билет, то на Пительмана и не мог произнести ни слова. Он полагал, что сыновья-дубоны будут стоять на вахте возле сцены, а Ширли, конечно же, захочет сидеть с Доронами, или с подругами из ульпены. И он понимал своих детей.
Как бы услышав его мысли, Тим с улыбочкой мягко проговорил: "Да, твои мальчики - на важном посту. Не волнуйся, они будут к вам с Рути подходить. А вот твоя дочь... Я надеюсь, ты меня понимаешь. Позаботься, чтобы нам не пришлось позаботиться об этом. Воспитанием детей надо было, конечно, заниматься раньше. Она же у тебя несовершеннолетняя, и ты за неё отвечаешь. Ты меня понял?" Тим продолжал что-то ласково журчать, но Моти уже не слушал, его охватил знобящий страх. От всего облика Пительмана, от его мягкого тенорка, от ласковой, сладчайшей улыбочки веяло пронизывающей жутью. Чтобы не смотреть на Тима, важно развалившегося в стареньком кресле, Моти сосредоточенно разглядывал билет.
Подняв голову, он... с изумлением увидел, что перед ним не Пительман, а босс и учитель Миней Мезимотес. Неужели он всё это время пребывал в каком-то полусонном состоянии?.. Сидящий перед ним человек, - Моти так и не понял, кто же это был на самом деле, - нежно журчал: "В день Большого музыкального Турнира СТАФИ всем своим сотрудникам предоставляет выходной - с тем, чтобы они, отдохнув и морально подготовив себя и членов своей семьи, все, как один, явились на Турнир и своим голосом всемерно поддержали славный имидж престижной фирмы, интеллектуально-элитарного лица нашей славной Эрании. Надеюсь, Моти, ты знаешь, какие кнопки надо нажимать на голосователе, который разработчики на фанфармационном сленге прозвали ктивтимон. Но для внешнего мира он называется войтеромат! Ты, конечно, понимаешь..." Моти изумлённо поднял брови, но промолчал, только слабо кивнул.
"Сленговое название, ктивтимон присвоили прибору фанфаризаторы, сподвижники Тимми. Но наш скромняга Тимми наотрез отказался, поэтому официально мы его назвали простенько и со вкусом - войтеромат. Но не в этом суть... Никто не должен знать, кроме нас, приобщённых: ктивтимон по глубинной сути своей - составная часть нашей угишотрии! Нам удалось доработать её и приспособить для определения результатов турнира. Вот какую хитрую программу ты создал! Молодец! Я в тебя всегда верил!" - "Как-как? Угишотрия? - очнулся Моти. - Это же название нашей темы. Но... какое это имеет отношение к..." - "Угишотрия - коллективный воспитатель масс в духе струи. Такова же цель и нашего Турнира. Больше я тебе ничего не скажу, сам грамотный! Вспомни беседы на наших традиционных кофейных посиделках..." - Миней легонько прихлопнул ладонью по столу, давая понять, что беседа окончена. "Всё-таки кто же это?" - мучительно думал Моти, пытаясь вглядеться в человека, сидящего против него, казавшегося несколько размытым из-за непонятно откуда заполнившей кабинет туманной дымки.
Моти, пошатываясь, вышел из кабинета непонятно, какого - скорей всего, виртуального босса. Не иначе, как его пригласили на беседу с интерактивными голографическими изображениями Тимми и Минея, которые менялись по ходу дела. Ему навстречу то ли попался, то ли не попался расплывчатый и дробящийся в туманных струйках Тим Пительман со своей хронической улыбкой, в которой почти не осталось ни капли обаяния, зато больше, чем обычно, было высокомерного торжества, когда он взглянул на Моти Блоха. И только ракушачья пестрота семейного билета на Большой музыкальный Турнир лежала в руке весомой и зримой реальностью, доказывающей, что беседа с боссами не была сном.
Тихая презентация ницафона
Раздался мелодичный звонок та-фона, который лежал перед Ширли на маленьком столике, за которым она обычно занималась. Она, вздрогнула, подняла голову от книги и, раскрыв аппарат, прижала его к уху.
Ренана, почти не изменив позы, подняла глаза и проницательно глянула на подругу. Лицо Ширли постепенно мрачнело и покрывалось темно-красными пятнами по мере того, как она в напряжённом молчании слушала голос, звучавший в крохотном наушнике. Она тихо и отрывисто бросала: "Нет, не хочу! Это меня не касается... Я взрослый человек, и буду решать сама! Я пойду туда отсюда, и сидеть буду со своими друзьями. В конце концов, я учусь в ульпене, имею полное право пойти туда с классом. Да, это я так решила, никто за меня не решал! Я уже сказала!" Голос её взлетел и раздражённо зазвенел; девушка резко закрыла аппарат. Ренана ушам своим не верила: что это с покладистой Ширли? "Что случилось?" - участливо спросила она подругу, которая слишком низко склонилась над книгой, пряча заблестевшие от сердитых слёз глаза. Лицо её пылало. Она слегка дёрнула плечом и ничего не ответила. Ренана решила оставить все вопросы на потом, когда Ширли немного успокоится.
Вдруг Ренана проговорила, глядя в пространство с мечтательной улыбкой: "Сегодня вечером в нашу старую квартиру папа придёт, и Ирми с Ноамом тоже приедут. Ребята обещали привезти нам всем новенькие та-фоны! И тебе... в смысле - в твой та-фон... скорее всего, просто что-то загрузят... Ноам говорил, что тебе лучше пока сохранить твой старый аппарат..." - "Ноам?.. Он сегодня приедет?" - Ширли тут же подняла голову; на покрывшееся после разговора красными пятнами лицо медленно возвращался румянец, и слабая, смущённая улыбка осветила лицо. - "Ага... Мы встретимся в нашей старой квартире. Я жду звонка!" - обронила Ренана. Как бы в подтверждение её слов, тут же мелодично запел та-фон. Она с улыбкой приложила аппарат к уху, и её лицо начал медленно заливать румянец. Ширли выпрямилась, наблюдая за подругой. Ренана закрыла аппарат и проговорила: "Давай, собирайся: через десять минут они будут у проходной общежития..."
Собирая сумку, Ренана оживлённо частила: "Ты знаешь, они в "Неэмании" хотят дать аппаратам какое-то фирменное название, я не знаю, какое, и не спрашивай!.. И дизайн будет фирменный... После того, как руллокаты запретили, им пришлось целиком переключиться на та-фоны. Ну, ты же знаешь историю с магазином Иммануэля..." - "Ещё бы... - чуть слышно прошелестела Ширли. - И, боюсь, без моих братьев тут не обошлось..." Ренана пропустила слова подруги мимо ушей и продолжала тараторить: "Зато на та-фоны все силы бросили! А-а-а! Ты же ещё не знаешь: это Рувик предложил дизайн! Ирми с Максом его идея очень понравилась. В Неве-Меирии теперь это - самый писк моды..." - "А почему мне не привезут новенький, как у вас? Я готова заплатить!" - обиженно спросила Ширли, подкрашивая глаза перед зеркалом. - "Потому что тебе лучше сейчас пользоваться аппаратом вашего элитарного дизайна. А то ещё братишки или приспешники-дубоны увидят!.. Тебе это надо? Наверно, можно было бы сделать тебе второй аппарат, но... это со временем... Поэтому пока что поживи с папиным подарком..." - "Пожалуй, ты права... Папин подарок... - грустно повторила девочка. - Мы ещё не знаем, что они искали у меня в комнате! Мама тщилась убедить меня, что, наверно, какие-то хулиганы в дом забрались. Она никак не может понять, что я не маленькая девочка, которая верит детским сказкам - и за это тоже я на неё немного обижена..." - "Хорошо, что твой руллокат мы оставили у нас в Неве-Меирии... - рассудительно заметила Ренана и тотчас же перескочила на другую тему: Ты, наверно, знаешь, что Меирию уже присоединяют к Эрании, и это будет Эрания-Юд-Гимель, или просто Юд-Гимель. Далетарии нас прозвали фиолетовыми, соответственно, и посёлок - фиолетовый. В "Silonocool-News" писали про какой-то опрос общественного мнения среди жителей Меирии: якобы, большинство опрошенных высказалось за присоединение. Не знаю уж, где они откопали эту представительную выборку - ведь такие дела решаются общим голосованием, на референдуме, а не каким-то частным опросом, который и подделать ничего не стоит! Ещё напечатали речь Рошкатанкера на ту же тему. Что за баблат! Ребята над каждой фразой ржали!.." - "Но ведь он, сколько я знаю, до последнего времени был против присоединения, всё время говорил, что хочет сохранить культурную ауру Эрании неприкосновенной - и вдруг... такой поворот темы! Что вдруг в его мнении изменилось?" - "Макси говорит, что Рошкатанкер следует ласковой, но строгой команде Мезимотеса. Сразу же берёт во фрунт и "чего изволите?"! Такой уж это человек!.. Любая "его тема" вертится указаниями Минея - как собачий хвостик... Ведь Мезимотес его откуда-то с Юга привёз..."
"Значит, без Тумбеля тоже не обошлось, тоже кадр с Юга... Я так понимаю, что кому-то очень понадобилось свести на нет культурную ауру Меирии... И это только начало..." - мрачно заметила Ширли. Ренана кивнула: "Ирми тоже так думает. Макси говорит, что власти Эрании давно готовили это решение, с этим же связаны и воронки на улицах. Наши главы посёлка ходили в ирию Эрании, просили убрать, но ничего не вышло. Ирми сказал, что они их уже пару раз испытывали... Интересно знать, когда, и в чём это выразилось. Напомни мне - непременно спрошу..."
Ренана закинула сумку через плечо и мечтательно проговорила: "Ирми мне всё-всё рассказал про новенькие та-фоны. Это не просто модная новинка с фирменным дизайном. Они там ввели... как бы защиту от силонокулла: это же многим необходимо - и тебе, и Гидону, и маме, и Шилат, и многим другим... Мне Ирми что-то объяснял, но... - Ренана покраснела и смущённо улыбнулась: - Я в этом не разбираюсь..."
Снова в та-фоне Ренаны прозвучал сигнал вызова. Ренана послушала считанные секунды, что-то односложно ответила и закрыла аппарат с озадаченным выражением лица: "Папа просит нас не торопиться, они уже на месте, но что-то им нужно решить с близнецами: оказывается, они со своей компашкой снова там... А у папы должна была состояться важная встреча... Ирми приедет прямо сюда и нас отвезёт, но чуть позже..." И девочки снова сели заниматься.
* * *
Некоторое время назад Амихай, узнав, чем занимаются ребята из компании близнецов Дорон, испугался. А тут ещё сильное давление прознавшей об этом Адины и её отца... И он тут же, в присутствии Адины, преувеличенно резко крикнул Нахуми: "Я запрещаю тебе иметь дело с этой компанией!.. Ясно?!" Мальчик ничего не осказал, только удивлённо глянул на покрасневшее лицо отца, отвернулся и ушёл в свою комнату, резко хлопнув дверью. Он не хотел слышать раздавшихся за его спиной визгливых воплей Адины.
Когда Амихай рассказал об этом брату, тот задумчиво промолвил: "Цвика уже бар-мицва, а стало быть, отцу не годится на сына давить. Пусть учится принимать решения самостоятельно!" Амихай знал, что брат, конечно, переживал за мальчика и мучился сомнениями, правильно ли сделал, что хотя бы не предостерёг сына от участия в рискованных затеях близнецов.
Кончилось тем, что под влиянием Цвики и его восторженных рассказов о каждой такой встрече и о планах близнецов Дорон, Нахуми попросту начал сбегать вместе с Цвикой на встречи с близнецами. Так Амихай оказался между двух огней. С одной стороны - истеричные требования Адины чуть ли не запереть старшего сына в доме. С другой стороны - горячее желание Нахуми вместе с друзьями заниматься интересным делом, и в глубине души Амихай его прекрасно понимал. Поэтому он внял советам Арье и Тили: махнув на свои не совсем искренние запреты рукой и рискуя семейным спокойствием, он прикинулся слепо-глухо-немым.
Он ещё не забыл своё детство и отрочество, крутой характер отца и постоянные запреты, отравлявшие ему жизнь. Отравить жизнь своих детей, опутав её цепью подобных же ограничений и запретов, он был не готов. Невозможно было до бесконечности повиноваться требованиям Адины, и без того хватало проблем в их отношениях.
Кончилось тем, что Нахуми перебрался жить к Арье и Тили, которые его понимали и очень тепло к нему относились. Дома он почти не появлялся, стараясь не сталкиваться с матерью. На какое-то время напряжение было снято.
* * *
В старой меирийской квартире Доронов в комнате мальчиков прямо на полу сидели в кружок близнецы и несколько их близких приятелей, среди которых Цвика и Нахуми Магидовичи. Конечно, мальчишек несколько озадачило, что бывшие комнаты родителей и сестёр заперты на замок с секретом, но ни времени, ни охоты разбираться с этой странностью у них сейчас не было.
Когда Бенци с Ноамом и Ирми вошли в пустой, как им казалось, дом, они с удивлением услышали, как из бывшей комнаты мальчишек, раздаются звуки музыки. Бенци приложил палец к губам, и трое замерли, прислушиваясь. Они услышали красивую мелодию, исполняемую по нескольку раз на каждом инструменте: сначала на флейте соло, потом под аккомпанемент гитары затем на чём-то, напоминающем шофар с расширенным диапазоном. "Угав", - тихо пробормотал Бенци. Мелодия отзвучала, затем повторилось то же самое с более сложно аранжированной и красивой мелодией. Настала тишина, после короткой паузы послышались тихие голоса близнецов, иногда становившиеся несколько возбуждёнными, им отвечали голоса их друзей, среди которых выделялись мальчишеские голоса Цвики и Нахуми. Потом снова зазвучали по нескольку раз отдельные пассажи - сначала отдельно на каждом инструменте, затем ансамблем. Немалое удивление вызвало красивое и не совсем обычное звучание песни, в которой явственно выделялись слова "Ты слышишь? Звенят колокольчики радости!" Ирми попытался тихо подпевать, но Бенци тут же сделал ему знак замолкнуть, и тот послушно прикусил язык.
Спустя час с лишним из комнаты потянулись близнецы и их друзья, усталые, но довольные. До отца донёсся голос одного из сыновей: "Хотя бы по нескольку минут каждые час-два надо играть какой-нибудь отрывок, особенно тот самый... ну, вы знаете! Мы-то не можем тут всё время сидеть - у нас йешива. И так столько запущено!.. На вас вся надежда... И подготовьте ещё несколько надёжных парней, потренируйтесь с ними..." Бенци уселся в глубокое кресло и пригнул голову, Ирми и Ноам на цыпочках прошли на кухню. Близнецы с друзьями прошли через салон, продолжая свою тихую беседу, вышли за дверь, проводили друзей по заросшей травою дорожке до калитки. Отца они не заметили. Когда же они вернулись в салон, их встретили стоящие у дивана отец, Ноам и Ирми. Близнецы ухмылялись одинаково загадочными улыбками, но увидели отца - и их улыбки сменились виноватым изумлением на лицах. Ирми тихо прошептал Бенци: "Я съезжу и привезу девчат, а вы уж тут без меня..." - "Давай... А то поздно... Можем ничего не успеть..."
* * *
Ирми сиял, выглядывая из окна машины, легко подмигнул Ренане, тепло приветствовал Ширли и весело возгласил: "Привет из Неве-Меирии от твоих мамы, братика, сестрёнки, бабушки, дедушки! Все в полном порядке, чего и тебе желают!" - "А где папа?" - спросила Ренана. - "Они с Ноамом на месте, вправляют мозги твоим братишкам - разболтались, понимаешь ли... Я не хотел мешать воспитательному процессу, да и вас надо на место доставить..."
* * *
Ирми сел на диван, привлёк к себе надутых близнецов, с лиц которых ещё не сошёл яркий румянец смущения, и заговорил: "Мы рассказывали, что Макс очень вовремя ввёл своих старых друзей в тему, показал объект, то есть Забор, в действии. Нам-то, после сами знаете чего, пришлось отойти, чтобы не светиться - ведь мы теперь не только у Тумбеля на крючке! Ребятишки сменили нас - между прочим, очень успешно: результаты наблюдений мы вместе обсуждали и обрабатывали. Они часами ходили за Тумбелем с Офелией, которую он просвещал. Это был настоящий прорыв: мы узнали про существование одного интересного приборчика, называемого... - он сделал эффектную паузу и внятно произнёс: - фелиофон". - "Как-как ты сказал? Фашлафон?" - переспросил Рувик, кидая украдкой взгляд на девочек, краснея и ухмыляясь. - "Ага, он самый. Это ты хорошо оговорился! Твой поэтический образ мне нравится!" - "Расскажи подробней", - попросил и Ноам. - "Из того, что он говорил Офелии, парни поняли: у прибора давняя история. Они воспользовались украденными идеями Гиди о виртуальных звуковых зеркалах и линзах с обертонами, правда, это уже их идея - использовать унтертона. Конструктивно это как бы обычный та-фон модного дизайна".
"Короче, один из элементов фанфаризации, - вступил Бенци. - Не слышали этого слова?" - "Кажется, что-то в "Silonocool-News" у Офелии было... Разве за их терминоманией уследишь!.." - обронил Ноам. - "И не говори, сынок, - заметил Бенци. - Главные идеологи и авторы этой идеи - Арпадофель и Мезимотес, известный генератор идей и их словесного выражения. Так они друг друга и нашли, Миней и Арпадофель. Кошмарный тандем, к ним позже присоединился Пительман, и получилась Тройка. Тим, сколько я его знаю, ничем не интересовался, кроме коммерции и спекуляций. А уж нужные ему идеи он всегда здорово умел выискивать, просто талант в этом деле!.. Утаскивал, ещё и приторговывал ими. Так Куби-блинок нашёл себе незаменимого помощника! Под их чутким руководством Тумбель превратился в типичного волкодава! С ним не шутите!"
Рувик тут же подобрался и из-под очков сверкнул глазами на Ирми: "Погоди! Ты нам не о Тумбеле и прочих волкодавах, а про фашлафон расскажи! Это он тогда хулиганил на концерте в "Цлилей Рина"?.. Только шофар нам и помог..." - "Точно, - буркнул Ирми, нахмурившись. - Это действительно игрушка ещё с тех дней..." - "Значит, надо будет на самом деле превратить фелиофон в фашлафон!" - решительно рубанул рукой воздух парнишка, а Шмулик энергично закивал головой, порываясь вскочить. - "Да, дорогой, и тут вам с братом отводится одна из главных ролей. Но об этом - после..." - ухмыльнулся Ирми и щёлкнул уже теперь Рувика по лбу. - "Но ради этого совсем необязательно забрасывать занятия в йешиве", - буркнул Ноам, сведя брови и безуспешно пытаясь придать своему лицу грозный вид. Близнецы потупились, но между собой переглянулись с хитрой усмешкой.
Ирми продолжал: "Фелиофон - терминал главного компьютера, способный работать и автономно. Ад-Малек придумывает новые пассажи, один кошмарнее другого, и каждый новый пассаж обладает более мощным силонокулл-полем... - серьёзно закончил Ирми, оглядев ребят уже без улыбки. - Значит, и нам надо защиту совершенствовать - с вашей помощью, мальчики!" - и он весело посмотрел на близнецов. Бенци переглянулся с Ноамом и потихоньку погрозил близнецам пальцем, оба снова потупились, на сей раз уже без ухмылок.
"Воронки, - продолжал Ирми, - те же терминалы угишотрии, но, так сказать, "пассивные", они не работают автономно... Макс и Хели говорили, что их уже несколько раз опытно запускали..." Ренана воскликнула: "Я как раз хотела спросить: не потому ли плитка так плохо нагревалась? И свет вдруг вполнакала!.." - "Ещё бы!.. Воронки потребляют массу энергии. А может, причина ещё серьёзней..." - серьёзно проговорил Ирми. - "То есть?" - спросила Ренана. - "Намеренное сокращение подающейся в Юд-Гимель энергии". - "Я думаю, не стоит сразу так плохо думать о властях Эрании", - нерешительно и медленно проговорил Ноам, угрюмо уставившись в пустой экран компьютера.
Ирми выпрямился на диване и продолжил, искоса наблюдая за Ноамом: "Мы с Гиди работаем, так сказать, над антиподом фелиофона. Мы сделали первую опытную модель на базе "неэмановского" та-фона, который назвали ницафон. Её надо испытать, чем и будем заниматься мы, сидящие тут Считайте нашу встречу первой тихой презентацией ницафона! - усмехнулся Ирми, подмигнув Ренане, потом близнецам, которые нетерпеливо ёрзали в ожидании, когда же им покажут сам прибор и скажут, в чём заключается их роль. - Он выглядит, как обычный фирменный та-фон от "Неэмании". У элитариев своя мода (вот, посмотрите на та-фоне Ширли!), у фелиофонов тот же модный дизайн. Они в фелиофон, а мы в ницафон дополнительно загрузили некие функции. Наш дизайн имени Рувика отлично подошёл! - Ирми ухмыльнулся и снова заговорил: - Идея Рувика людям нравится, мы лишь слегка доработали, в смысле - причесали. В Неве-Меирии и Шалеме наши та-фоны предпочитают элитарным. Скоро будем их за рубежом продавать. Имиджмейкеры уже запускают в Калифорнии анонсы!" - "Ирми, не увлекайся!" - усмехнувшись в бороду, оборвал его Бенци. - "Извините. В ницафоне, кроме обычных программ, загружена программа силонокулл-защиты. Для этого он снабжён специальной антенной, такринатором, и особым способом его включения. Поскольку программа постоянно совершенствуется, мы продумали доступную - для своих! - систему пере- и дозагрузки. Сегодня мы ещё не знаем, как сработает блок защиты в случае жёсткого силонокулл-поля - ведь до сих пор, слава Б-гу, мы не попадали в жёсткие силонокулл-поля... и от тех, что есть, вреда хватает! Фактически работы у нас в самом начале... Забора больше не существует..."
"Что значит - Забора больше не существует? Куда он делся?" - спросила Ренана, глядя на Ирми с изумлением. - "А из него выкрутили какое-то сооружение, по виду - гигантская ракушка. Она через дисплей сопряжена со старым, огигантевшим компьютером Блоха... - он глянул на Ширли, которая уже не сводила с него испуганных глаз, - и с Фонтаном Бар-Зеэвува. Это и есть новая "Цедефошрия". Короче, вот-вот нас всех пригласят на Турнир. Так политкорректно называется предписание всем присутствовать на Турнире!" - "А папа уже получил именной билет на всю семью. Ему на работе вручили, бесплатный. Он мне сегодня звонил и говорил, что мы всей семьёй должны пойти на Турнир и сесть все вместе. Вроде там будут оборудованы столики, на каждую семью, или ячейку, так они это обозвали. То есть сидеть мы должны всей ячейкой за своим столиком, - еле слышно произнесла Ширли, и в её голосе послышались слёзы. - Я им сказала, что если у нас в школе будут давать билеты, то я пойду с классом, а не с ними. Ведь братья будут в охране, а не с семьёй. Я учусь, и моё право идти со своим классом. Если ульпену не пригласят, то и мне незачем идти". - "Нам всем всё равно надо будет пойти: ведь там наши выступают! Надо поддержать! - мягко заговорил Бенци. Ширли удивлённо распахнула глаза: "Ой!.. Тогда я обязательно пойду! Но я хочу с вами... Или с Магидовичами - тоже моя родня..." - "Не надо раньше времени планировать. Я обещаю тебе: всё разузнаю, и вместе подумаем, как тебе лучше поступить. Может, ничего страшного не случится, если ты посидишь со своими... Папа с мамой тебе зла не желают", - ещё мягче проговорил Бенци, ласково улыбнувшись Ширли. - "Главное - знать, какую кнопку на голосователе нажимать". - заметил Ирми. - "А что, есть специальный голосователь?" - осведомился Ноам. - "Неужели не знаешь? По радио, ТВ и в "Silonocool-News" сообщали! Ребята слышали про его два названия. Одно на сленге фанфаризаторов - ктивтимон, как вы понимаете, в честь их шефа..." - "Что-о??! Неужели Тумбель разработал?" - "Его холуи, разумеется - не он же сам... - усмехнулся Ирми. - А официальное название, так сказать, для внешнего мира - войтеромат. С ктивтимоном стыдно выйти к прогрессивному человечеству: ещё расшифруют и обнажат истинное мурло нашей демократии..." - иронически усмехнулся Ирми. - "А я бы его назвал, - раздался голос Рувика, - комбиномат. Не сомневаюсь, что там запрограммированы какие-то манипуляции, так что..." - "Ну, Рувик, ты снова со своими шуточками! Ты бы послушал, как грубо это слово звучит, тогда бы не шутил так... - недовольно заметил Ноам. - Мы же ещё не знаем, что это такое. Так зачем сразу думать плохо и называть такими нехорошими словами! В принципе-то идея отличная - автоматизировать процесс голосования. Там глядишь, и вообще голосовать можно будет, не выходя из дома - на личном компьютере или на та-фоне..." Рувик пытался возразить, но тут Бенци сверкнул глазами и прикрикнул на него: "Реувен, прекрати! Я уж не говорю, что придуманное тобою слово звучит... э-э-э... не совсем прилично! Маму бы это очень огорчило..." Он искоса глянул на девочек, но тут же сердито уставился на Рувика.
Ренана отвернулась, еле сдерживая смех, и прошептала: "Ну, папа и выдал! Ну, и выдал!" Рувик густо покраснел и попытался вскочить с дивана, но Ирми силой удержал его на месте и зашептал ему в ухо: "Сиди и не рыпайся. Брат ничего плохого тебе не сказал и папа тоже..."
После этого маленького семейного инцидента Ирми подытожил: "Теперь вы видите, как преуспели фанфаризаторы..." - "Фанфароны?.." - еле слышно откликнулась Ренана. Ирми глянул на неё, усмехнулся, чуть заметно подмигнул, после чего продолжил: "Мы явно отстали. О войтероматах знаем не больше, чем о них сообщает "Silonocool-News". Турнир прояснит ситуацию! Гиди и его ребята собрали ницафоны, наше дело - проверить их на местности, а вам, друзья, ещё и внести свою лепту в их усовершенствование! Поэтому, Бенци, нам повезло, что твои мальчишки тут оказались! - он снова со значением посмотрел на близнецов, переведя глаза на Бенци, на Ноама, помолчал и веско заключил: - Все понимают, какой секрет я рассказал?"
Он встал, потянулся и спросил: "А что у нас с ужином, девочки? Папа кое-что принёс, только разогреть..." - "Сейчас..." - смущённо обронила Ренана и встала, Ширли поднялась следом.
Ирми с Ноамом и Бенци удалились на веранду, перекатили туда столик с компьютером. Шмулик достал завёрнутый в большой шарф угав, подарок Ирми и Максима, пробормотав: "Это будет вернее!" Бенци наглухо задраил занавески на окнах и опустил трисы на веранде. Рувик остался один в салоне, грустно перебирая струны гитары и поглядывая то в сторону кухни, то в сторону веранды: он чувствовал себя не у дел.
Зазвучали уже знакомые девочкам тревожные пассажи угава Шмулика. Вдруг Рувик заметил, что свет начал гореть ярче. Бенци выглянул и окликнул Ренану: "Дочка, проверь, как там микрогаль, плитка и холодильник?" Ренана крикнула с кухни с удивлённым восторгом: "Папуля! Всё отлично!"
За ужином Ирми обратился к Ренане: "А вы, девчата, пока подумайте над чехлами для инструментов. Поговорите с Рувиком и Шмулоном. Основная идея: чехол должен подходить и к гитаре, и к угаву и хорошо маскировать их. Нечто универсальное..." - "Мы подумаем..." - зардевшись, пообещала Ренана. Ширли исподлобья поглядывала на Ноама, задумчиво уставившегося в пространство. "Все вопросы - к музыкальной бригаде..." - ухмыльнулся Ирми, подмигнул близнецам и наклонился к Ноаму, что-то зашептал ему в ухо, тот то кивал, то качал головой. Потом поднял голову и застенчиво улыбнулся.
* * *
"Ширли, дай-ка мне твой та-фон, - в конце ужина попросил Ноам, взглянул на девушку и тут же отвёл глаза. - Я хочу загрузить в него элементы ницафона, но с виду он останется таким же, как был. Так... э-э-э... будет лучше... и тебе, и нам всем..." Ноам протянул руку, и девушка положила в неё свой аппарат, оба обменялись смущёнными улыбками. Ноам, как бы нечаянно, коснулся её запястья, и оба покраснели, мгновенно отведя друг от друга взоры. "Ты поняла, что сказал Ирми? - Ширли молча кивнула, нервно сглотнув, Ноам пояснил: - Такринатор - очень важный элемент ницафона, но у тебя... надо подумать, как его встроить..." Он тут же отошёл от Ширли, разглядывая аппарат, задумчиво вертя его в руках и что-то бормоча про себя.
Рувик, не глядя на старшего брата, украдкой поглядывал на девочку, его огромные глаза подозрительно заблестели. Шмулик, заметив его настроение, подсел к нему и начал что-то ему нашёптывать, тот сначала упрямо дёргал плечом, немного сник, потом заулыбался.
Бенци хитро улыбнулся, достал из сумки и, веером разложив на своих больших руках, показал Ренане и близнецам три та-фона. Они напоминали детские клавишные музыкальные инструменты. Корпуса двух аппаратов были густо-фиолетового оттенка, почти неотличимых друг от друга, корпус третьего напоминал шкуру фантастического фиолетового леопарда с тёмно-оранжевыми пятнами. Бенци улыбнулся и объявил: "Вот они, ваши ницафоны! Мы думали их вам дать сейчас же, но по ходу дела возникли новые идеи, и Шмулик нам поможет их реализовать. Поэтому вы их получите утром". Ренана кинула взгляд на Ирми, улыбнулась и зарделась. Ирми озорно подмигнул ей: "А сейчас мы вам покажем, как работать с такринатором - это несложно!" - Ирми снова ласково улыбнулся Ренане.
"Мы в Неве-Меирии уже начали загружать всем желающим в компьютеры специальные программы силонокулл-защиты. Конечно, тем, кто об этом просит, кого нам удалось убедить... Правда, пока таких немного, но... - объяснил Бенци. - Вчера туда завезли оборудование для установки воронок. Валяются по улицам прямо на тротуарах столбы и эти уродливые гроздья... Воронок в гроздьях явно больше, чем тут в Меирии, да и выглядят мощнее. Не понимаю, почему рав Давид, ваш дедушка, да и старики в посёлке ни за что не хотят верить ни в силонокулл, ни в то, что его пытаются у них насадить силой, а то и пиратски. Им сказали, что просто собираются установить новую аппаратуру оповещения - они и поверили: мол, это же власти сказали! Правда, рав Давид согласился каждый вечер проводить занятия хора мальчиков, но считает, что это к делу не относится!.. Он так и заявил, что это никак не связано с нашими, как он говорит, бредовыми идеями и паникой". - "А что с твоей секцией борьбы, Ирми? Ты её, наконец-то, зарегистрировал?" - вдруг спросил Ноам. - "Ага! Щас! - неожиданно зло выдохнул Ирми. - У кого, скажи на милость, я её мог зарегистрировать? Ты не знаешь, кто этой регистрацией ведает? Мы с Максом давно поняли: Тумбель нам никогда не позволит открыть такую секцию, тем более - в Неве-Меирии! Фанфаризаторы считают, что силовая борьба - только для элитариев, а фиолетовым агрессивным фанатикам не положено!" - "Может, он где-то и прав... Драки вообще ничего не решают, тем более - между своими! А уж учиться этому в полулегальной секции... - по меньшей мере, некрасиво!" - "Это что, эти самые... Ширли, прости, пожалуйста... которые тебя избили тогда, а теперь тебя же и клеймят бандитом, свои?! Бандитом, более злостным, чем твоя сестра, которая всё-таки врезала... ладно... не надо об этом..." - "Вот именно, мальчики! Мы же решили, что ту историю больше не вспоминаем..." - сверкнул Бенци глазами, и все замолкли.
После продолжительной паузы Ноам вскинул голову и упрямо закончил: "Я всё-таки верю, что "Цлилей Рина" ещё восстановят... Когда их дурацкий силонокулл себя исчерпает... Ведь мы никого не трогаем, никому не угрожаем и не навязываем... Должны же понимать!.." - "Негде её там уже восстанавливать - после Великой Реконструкции!.. Такой Парк загубили, разорили!.. Такие аллеи и Лужайки - во что превратили!.. - пробурчал Ирми, сердито глядя в сторону. - Там уже... э-э-э... Они нашу Лужайку с самого начала поместили вовнутрь Зоны, и что там теперь - ещё увидим... или уже не увидим... А насчёт исчерпания, то... черпать устанешь..."
"Хорошо... - не глядя на старшего сына, проговорил Бенци, и в его голосе послышалась лёгкая горечь. - Ребята, завтра получите новые аппараты, а сейчас, девочки, возвращайтесь в общежитие. Ирми вас подбросит..." - "А как мы получим?.." - растерянно прошептала Ширли. - "Утречком подвезём прямо в ульпену", - заверил их Бенци, делая Ирми знак. Тот встал и направился к выходу, девочки за ним. Ширли беспомощно оглянулась в сторону Ноама, он, очевидно, почувствовал её взгляд, поднял голову и ободряюще улыбнулся. Ирми и девочки вышли.
"А вы, мальчики, - Бенци пристально посмотрел на близнецов: - поможете нам. Шмулик, твоя помощь особенно понадобится!"
2. Хамсин-сюита в стиле брейк-данс
Длинная дорога на Турнир
Ширли, наконец-то, дала себя уговорить (не без влияния Доронов и Ирми), и накануне Турнира Моти привёз её домой. Приняв ванну, она вышла к родителям на кухню, где мама хлопотала с ужином. Ширли спросила: "Мам, чем тебе помочь?" - "Да нет, доченька, сиди, сиди: ты у нас дорогая гостья... Всё уже почти готово..." - "А где братья?" - "Придут, как обычно, под утро... Они ж у нас дубоны!"
Ширли потянулась и с блаженным видом произнесла: "Наконец-то, нормально ванну приняла!" - "А что? В Юд-Гимеле с этим проблемы?" - "Ага... С тех пор, как Меирия стала Юд-Гимелем, пошли перебои с водой, с электричеством. Никогда не знаешь, когда чего отключат". - "У них там, наверно, сети старые, вот и выходят из строя... Менять-то было недосуг. Деньги на другие вещи тратили..." - пробормотала Рути, старательно отводя глаза. - "Угу! - иронически обронила Ширли, - у них там, где ты родилась и выросла, между прочим...раньше, да и до недавнего времени, все сети работали, как часы. А как установили эти дурацкие воронки, как стали их подключать, так все сети сразу состарились и одряхлели. Вот так вот - мгновенно! И ведь не говорят, когда им придёт в голову их врубить! Ни порядка, ни системы..." - "Доченька, не надо, - сказал недовольно Моти, входя на кухню, - повторять чужие слова. Откуда вы знаете, что это связано с присоединением посёлка к Эрании и с подключением системы воронок?" - "Ребята знают..." - "Да откуда они-то знают! Предположения на пустом месте - и больше ничего! Адон Рошкатанкер заботится обо всём городе, и Юд-Гимелю, недавно ставшему частью Эрании, он обеспечивает то же обслуживание, что и всем остальным районам! Значит, руки не дошли! Видишь, сколько забот с этим Турниром! А какие гости на него к нам приедут!" - "Мы тоже догадываемся, что это связано с Турниром, вернее - с тем, что они замыслили после Турнира..." - тихо пробормотала Ширли. - "Только не надо повторять глупости о наших избранниках! Мало ли, что говорят иные... э-э-э... антистримеры!.." - не глядя на дочь, проговорил Моти, густо покраснев. - "Ладно, - мрачно промолвила девушка, опустила голову, пробормотала: - Я вообще лучше буду молчать в этом доме!.. Если уж не могу ничего сказать, даже в отсутствие наших семейных дубонов..." Рути с Моти переглянулись. Весь ужин дочка молчала, не глядя на родителей, а, поев, встала, буркнула спасибо и ушла к себе.
* * *
Моти с утра нервничал, но такое его состояние после возвращения из Австралии стало и для него, и для домашних привычным делом. Все уже успели позабыть о Моти спокойном, Моти бесшабашно-весёлом, Моти, безмятежно мурлычущем какую-нибудь песенку, даже о Моти рассеянном. На него к тому же подействовала размолвка с дочерью накануне за ужином. Рути старалась ни в чём ему не перечить, предупреждала каждое его желание. Только днём шёпотом предложила отдохнуть.
Заявившиеся под утро, как и сказала Рути, близнецы проспали до часу дня, а потом, как всегда, врубили на полную громкость свой любимый силонокулл. Рути только обмолвилась: "А нельзя ли дать нам отдых перед Турниром? Ещё успеем наслушаться!.. Папа, между прочим, отдыхает..." - "Ничего с ним не станет! Вам надо приучить свой слух к современным звучаниям и гармониям. Чтобы знали, чем вас порадуют передовые группы!" - заявили братья, но всё-таки убавили громкость.
Ширли заперлась в своей комнате и до выхода из дому так там и просидела, стараясь ничем не обнаруживать своего присутствия. Чтобы успокоиться перед Турниром и запастись нервной энергией, она долго лежала в пенистой ванне, с тоской вспоминая утраченные записи, которые она теперь могла слушать только через та-фон - спасибо Ноаму и Ирми с Рувиком. Но для лежания в ванне это не подходило: уж что-нибудь одно - или ванна, или наушник с музыкой. До Ренаны дозвониться не удалось, хотя она пыталась несколько раз. Рисовать ей сегодня почему-то совершенно не хотелось. Точно так же, охваченная неясным тревожным предчувствием, она не могла заставить себя раскрыть книгу, почитать что-нибудь лёгкое и развлекательное.
Девушка долго стояла перед раскрытым шкафом, задумчиво перебирая одёжки из тех, что ещё не перетащила в общежитие. Наконец, упрямо закусив губу и встряхнув головой, она решительно закрыла шкаф. Она наденет то, в чём приехала из Меирии: любимую вышитую Ренаной кофточку переливающихся сине-фиолетовых тонов, и новенькую юбку-брюки глубокого сине-фиолетового тона. На ушах позванивали серебряные серёжки в виде крохотных свирелек, подарок Яэль и Йоэля.
Около шести вечера она медленно спустилась в салон и присела рядом с Рути, которая нервно двигала спицами и делала вид, что с интересом смотрит в экран телевизора, где калейдоскопом крутились лица, лица, лица, скорее - какие-то странные физиономии, которые и лицами-то не назовёшь, оскаленные в торжествующих ухмылках морды. Рути взглянула на дочь и робко обронила: "Доченька, у тебя нет чего-нибудь... другого... ну, не такого вызывающе фиолетового?" - "А что?.. Тебе не нравится вышивка?.. Что в ней плохого? Немодно у элитариев?" - тут же вскинулась девушка. - "Ну, не знаю... Неприлично так выделяться. Все в жёлто-зелёной гамме, модных, красивых тонов, или в красно-бордово-розовом, а ты... Ведь сидеть будем в секторе Далет! Все элитарии Арцены будут на тебя смотреть и осуждать". Моти сидел напротив, прикрыв глаза. Перед ним на маленьком столике стоял стакан остывшего кофе, рядом валялись два надкусанных печенья. На то, как оделась дочь, идя на Турнир, он, казалось, не обращал никакого внимания.
Сверху с грохотом скатились близнецы. Их прикид ничем не отличался от того, в котором они выступали в ОФЕЛЬ-ШОУ. Разве что на свежих, из-под утюга, рубашках ещё не проявился рисунок, который так шокировал Рути во время передачи, в тот момент, когда Гай на всю Арцену заявил, что они оба считают Тимми Пительмана своим вторым отцом за всё хорошее, что он для них сделал. Моти вздрогнул и открыл глаза, глянул на сыновей и спросил: "Что, уже пора?" - "Иди, ополосни лицо, дорогой! И допей свой кофе, он и холодный тебя освежит", - ласково пробормотала Рути. Она уже была одета в длинную блузу свободного покроя и непонятного цвета и темнозелёные брюки. Седеющие, но всё ещё пышные волосы были собраны в низкий хвост, стелясь по покатым пухлым плечам. Моти медленно встал и поплёлся к себе переодеться. Близнецы завопили: "Скорее! Скорее! Опоздаем!! Не успеем!!!" Рути и Ширли молча направились к выходу, а за ними, толкаясь, рванули близнецы.
Вскоре вышел Моти, и семья стала усаживаться в машину. Моти пристально глянул на близнецов и знаком указал дочери, чтобы села с ним рядом. Его удивило, что на этот раз сыновья не возразили. Рути старалась занять меньше места, чтобы не стеснять капризных мальчишек. Заводя машину, Моти тихонько, чтобы не слышали сыновья, спросил: "Ширли, ты случайно, или намеренно надела фиолетовое? Ты что, не знаешь, что этот цвет в глазах наших элитариев символизирует... э-э-э... антистримерство?" - "Папочка, ты забыл, что я учусь в ульпене и живу в Меирии. Мне эта символика подходит. Но если уж тебя это так интересует, то я просто надела то, что мне идёт и нравится. Мне и Яэль сказала, что мне очень идут цвета этой гаммы. И вообще... неужели противостояние между разными музыкальными направлениями вышло на уровень цветовой гаммы?" - "Э-э-э... Ты же должна понимать: не зря говорят о струе подобающей цветовой гаммы!.. Подобающей! Понимаешь?" - "Папа, разве вам недостаточно, что я какое-то время посижу с вами? Вон, мальчики - те ни минуты с вами сидеть не будут!.. Кстати, почему они-то не в своей дубоньей форме?" - "У них спроси, если тебе так интересно... Ладно, закрыли тему. Не хочу тебя принуждать..." Тихое упрямство дочери в который раз поразило Моти. Он подумал: "Подростки... с ними никогда не бывало просто..."
* * *
На обширную, залитую светом площадь, которая когда-то была площадью перед Парком, а потом главным прогулочным променадом вдоль Забора, где установили уже упоминавшийся Фонтан Как-у-всехного Согласия Дова Бар-Зеэвува, задолго до начала Турнира начала стекаться масса возбуждённых эранийцев и многочисленных гостей города. Респектабельные посетители старой "Цедефошрии" с плохо скрываемой неприязнью взирали на шумный поток так не похожих на них чужаков, никогда ранее не приближавшихся к элитарной "Цедефошрии". Это были жители только что присоединённой к Эрании Меирии и их гости из ближних и дальних пригородов, в том числе из Неве-Меирии и Шалема.
Далетарии окружили Фонтан живописными кучками, сверкающими и переливающимися всеми оттенками таинственных зыбучих топей. Они не сводили глаз с заполняющих площадь перед Фонтаном необычных гостей и хихикали, как бы каким-то своим шуткам; ключевым словом в них было - фиолетовые. И верно: на многих молодых мужчинах и юношах были кипы всех оттенков фиолетово-лилового, либо бледно-серебристого или глубокого лазурного оттенка с неизменным фиолетовым орнаментом. Многие девушки накинули ажурные или полупрозрачные фиолетовые накидки ярких густо-фиолетовых оттенков.
Высоко наверху по всей территории площади были установлены огромные видеоэкраны, тупо темневшие в вышине. Спереди, за волнующимся морем голов, рук, плеч таинственно зияло тусклым мраком угольно-чёрное пространство. Пёстрая толпа постепенно разделялась на различно окрашенные потоки и ручейки, которые стремились куда-то в мерцающую слабыми точками глубину, каждый к своим секторам - согласно купленным билетам. Среди этих потоков естественным образом выделялись два шумных людских потока: один причудливо и изысканно переливался всеми оттенками классического болота, тогда как другой походил на закатное небо, окрашенное всеми оттенками фиолетового. Оба потока сошлись перед погружённым в полумрак пространством и начали разбегаться в стороны.
На хрупкую, черноглазую девушку, облачённую в бледно-синюю с густо-фиолетовой отличной вышивкой блузку, и словно случайно оказавшуюся в потоке, бурлящем всеми оттенками зыбучих топей, на счастье Рути, почти никто в возбуждённой толпе не обращал внимания.
* * *
Блохи осторожно лавировали в плотной возбуждённой толпе. Галь сказал: "Мы с братом должны хотя бы с самого начала подойти на пост. Но к вам мы обязательно будем наведываться. Вот и за сестрой проследить не мешало бы! А то... уже начались вольности... начиная с одежды..." - "Кстати, насчёт одежды... На посту вам полагается быть в форме? Или как?" - осторожно спросил Моти. - "Dad, не задавай лишних вопросов. Экипировка появится в нужный момент - и ни секундой ранее! А сейчас... постойте!.. Мы хотим разобраться, какая трасса ведёт к нашему сектору", - и, прищёлкнув каблуками почти по-военному, мальчики нырнули в толпу. Ширли мягко высвободила локоть из маминой ладони и вдруг заявила: "Я хотела бы подойти в фиолетовый сектор, где сидят мои друзья. Уж там-то цвет моей одежды ни вопросов, ни неприятных ассоциаций не вызовет. Я же чувствую, мама, что это тебя напрягает. Ты, конечно, прости меня, но я не могу принять этот модный цвет классического болота, да и бордово-красная гамма меня не вдохновляет. Короче, эта ваша струя подобающей цветовой гаммы..." То ли братья не успели отойти далеко, то ли почти сразу вернулись, но как бы в ответ на сказанное лично матери тихим голосом Ширли тут же услышала яростный фальцет одного из братьев: "Что-о?! Daddy! Ты слышишь, что она говорит?! Посмей только! - подошёл Галь вплотную к сестре: - Ты будешь сидеть с нами и голосовать так, как вся семья будет голосовать! Мы тебе укажем, какие кнопки на войтеромате полагается нажимать далетариям!" - "А я к далетариям никакого отношения не имею!" - дёрнула плечом Ширли. Рути быстро и удивлённо спросила, явно отводя огонь сыновнего гнева на себя: "А что, мы все должны как-то одинаково голосовать? Разве разным людям не естественно иметь разные вкусы, пристрастия и интересы?" - "А ты что думала, ма! Мы же одна семья! Daddy работает в фирме СТАФИ (бывшей "Лулиании"), и наша ячейка - в элитарном секторе Далет новой "Цедефошрии"! Элитарии все, как один, - за нашу струю подобающей цветовой гаммы! Да как это элитарий, тем более - далетарий посмеет не принять культуру самого прогрессивного, самого-самого-самого!.." - захлёбываясь от возбуждения, нестройно прокричали близнецы. Рути возразила: "А если я хочу отдать голос нашему с папой любимому камерному оркестру?.. Мы в молодости любили ходить на его концерты, помнишь, Мотеле?" Моти мечтательно улыбнулся жене - и тут же беспомощно оглянулся на сыновей, поймав их насмешливые улыбки. А Рути продолжала: "Или любимому джазу, или вокальному дуэту... Хуже они с тех пор не стали!" - "Ну, маманька, это же сентиментальщина... прошлый век!" - "Или... э-э-э... рок-мюзиклу! Скорей всего, именно мюзиклу! В нём есть всё, что я люблю и ценю в музыке, и в современности ему не откажешь. И исполнители там просто великолепные!" - "Насчёт современности... это ты, пожалуй, хватанула через край. Но речь не о том!.. Ты что, не собираешься отдать свой голос "Звёздным силоноидам"?" - "Конечно, нет! Я не понимаю их... э-э-э... музыки. Что поделать! Это я-то, профессиональный музыкант, не понимаю!" - "Ну, если ты не принимаешь, если тебе, великой profy, кажется слишком сложной над-мелодическая, над-ритмическая, космическая музыка, так есть ведь ещё группа "Шавшевет" - далетарный рэпп под стиральные доски ихних бабушек. Очень звучный инструмент! Или, на худой конец "Петек Лаван"!" - "Это что, указание на цвет их кнопки?" - рассеянно спросил Моти. Галь озадаченно взглянул на него, раздумывая, не издевается ли отец над этой группой, потом ответил: "Я ещё не разобрался, какого цвета кнопка у этого ансамбля... Гай, а ну-ка, сгоняй, принеси программку, там всё расписано", - послал он брата, который тут же нырнул в толпу.
Рути спросила: "А чего это ты им раскомандовался?" - "Мать, ты что! Он у меня всегда был как бы в денщиках. А теперь и наш командир Кошель Шибушич распорядился. Ты что, не знаешь субординации?" - "Ладно, вы с ним сами разберётесь. Ты лучше расскажи, какие ещё группы ты любишь. Просто интересно... Ведь не только же..." - смешалась мать. - "Ещё есть Виви Гуффи. Но он уж точно - только для продвинутой в культурном отношении молодёжи. Ему аккомпанируют всё те же... Не буду предварять, сами услышите!" - прервал сам себя Галь. Из толпы вынырнул немного встрёпанный Гай и развернул перед отцом программку: "Вот видишь? "Шавшевет" - кнопка желто-зелёная... "Шук Пишпишим" почему-то отсутствует... И "Шампаньев"... тоже почему-то нет в списке... Постой... Галь, это почему?" - "Ты что, не знаешь, что они уже объединились в одну группу?!.. Про "Шампаньев" давно уже вслух упоминать категорически не рекомендуется! - грозно сверкнул на брата глазами и понизил голос Галь. - Ты что, совсем забылся?! Недоработочка с твоей стороны! Вот только не знаю, кто у них теперь солист. И что интересно! - они решили это в процессе состязания по классическому боксу! Кто-то кого-то в нокаут отправил - и стал солистом в группе! Ясно, это солист "Шавшевет" - он и повыше, и помощнее будет. И прыгучесть у него - даже я завидую!" - "Что? - у Моти от изумления отвисла челюсть. - Какая прыгучесть?! Что значит - помощнее! Это же музыканты!.. Значит, и выбор солиста должен происходить на музыкальном конкурсе... с участием специалистов!.." - "Daddy, ты отстал! У нас в "Далетарии" давно уже все вопросы решаются на ковре или на ринге. Кто сильней и ловчей - тот и солист!" - снисходительно посмотрел Галь на отца. Тому только и осталось недоуменно плечами пожать и переглянуться с женой, которая от изумления, смешанного со слабым испугом, побледнела.
Галь, глядя в программку и энергично отводя плечом кого-то, продолжил: "Итак, победил солист "Шавшевет", поэтому это название и дали объединённой группе. Вам, учитывая ваш... э-э-э... уровень, я рекомендую группу "Шавшевет". Их кнопка, как я уже сказал, жёлто-зелёная, но цвет ярче и веселее, чем у "Звёздных силоноидов". А "Петек Лаван" - у них густо-розовая кнопка с отливом в молочный цвет. Ну, как бы стакан молока, в который попали капли крови. Это мы вас информируем - для точности и... э-э-э... образности. А всякие там джазы, камерники, мюзиклы... У них... а чёрт-их-знает, какие у них цвета. Посмотрите сами в программке... мне неохота... Какие-нибудь оранжевые, синие, персиковые, витаминные..." - "Да-да, мы с мамой сами почитаем... Идите, вас, наверно, там ждут", - пробормотал Моти, беря из рук сына программку и продолжая шагать по направлению к нужному сектору. - "Учтите, все элитарии - за силонокулл или Виви Гуффи, "Шавшевет" или "Петек Лаван". Иначе как-то некрасиво получится... Несовременно! Посмешищем себя сделаете, не впишетесь в статистический колокол, построенный аналитиками "OFEL-INFO" на основе представительной выборки!" - "А если у нас другие вкусы?" - "Пожалуйста! Только не знаю, как вам удастся проголосовать на войтеромате - и не вписаться в элитарную статистическую кривую..." - со странной, загадочной улыбкой, в которой туманно мерцала угроза, проговорил Галь, Гай привычно согласно закивал.
"А как будут голосовать ваши дубоны? Как командир прикажет, или дана команда вольно?" Галь пристально глянул на отца, но решил не обострять дискуссию и ответил: "Ну, у нас богатый выбор!" - и он поднял вверх два растопыренных пальца, а Гай поддакнул, но поднял и показал пятерню. Моти важно кивнул: "Да-а! Не просто богатый - богатейший! У далетариев, из которых, как нам известно, вышли знаменитые офелелюбивые "Шавшеветы" - выбор ещё богаче!" - "Послушай, dad! - угрожающе прошипел Галь, но, оглянувшись по сторонам, замолк и изобразил напряжённую улыбку. - Я понимаю, что мы с братом немножко недоработали с вами. Но это поправимо, для этого проводится наш Турнир. Он вам наглядно покажет культурные предпочтения масс!"
* * *
В образовавшееся в некотором отдалении от Фонтана скопище голов, покрытых кипами и шляпками всех оттенков от густо-фиолетового до чёрного, энергично проталкивалась Ширли, чтобы встретиться с друзьями.
Первыми увидели лавирующую в густой толпе Ширли близнецы и испустили призывный клич. Рувик вспыхнул. Ренана хотела было привычно одёрнуть близнецов, но тут и сама увидела подругу и протолкалась к ней. Девочки пылко расцеловались. Запыхавшаяся Ширли только и успела выдохнуть: "Я тебе пыталась дозвониться весь день..." - "Ничего, зато мы встретились!" Ширли обратила внимание на красивую кружевную шаль ярко-фиолетового оттенка, с изысканной небрежностью накинутую на плечи Ренаны. А Ренана обратила внимание на фиолетово переливающуюся блузку Ширли: "О, знакомая кофточка! В такой кофточке надо сидеть с нами!" - "И так еле смогла к вам прорваться! Пока братишки растолковывают родителям цвета кнопок на войтеромате, и на меня ноль внимания..." - вздохнула Ширли. - "А что! Пошли с нами, Ширли! Цвет у тебя, что надо! В самый раз для нашего сектора!" - предложил ей Рувик и тут же покраснел. Шмулик ей весело подмигнул: "Не унывай! Всё будет хорошо!" - "Фиолет - что за ласковый цвет! Самый ласковый, самый красивый! Фиолет, он любимый мой цвет!" - пропел Рувик, поглаживая свою темнофиолетовую кипу с ярколиловым орнаментом, которая зеркально отражала рисунок кипы Шмулика. У обоих близнецов за спиной ритмично покачивались большие и пухлые футляры. Только теперь Ширли увидела, что у Шмулика его футляр слегка изменил форму. Ренана поняла, о чём думает Ширли, и ласково прошептала: "Никто на это не обратит внимания! Я ему скажу, помогу поправить..." Рувик протянул Ширли маленькую книжечку: "На, вот, возьми. Когда ввинтится силуфокульт, открой, почитай... Поможет, ручаюсь!" Ширли благодарно улыбнулась мальчику, зажав в ладони книжечку псалмов, грустно улыбнулась Ренане, та ласково погладила её по руке: "Не грусти..."
* * *
К Доронам сквозь толпу пробились встревоженные Моти и Рути Блох, которые искали свою внезапно исчезнувшую в густой толпе дочь и очень обрадовались, увидев её. Ширли вспыхнула и тут же, сгорая от смущения, зачастила: "О-ой! Папа, мама, вот - познакомьтесь: мои друзья Дороны!" Моти улыбнулся шагавшему позади детей Бенци и оба одновременно произнесли: "А мы знакомы!" - "О-о, Рути! А тебя я давно не видел! Ты ничуть не изменилась! - улыбнулся Бенци и повёл рукой, указывая на своих детей: - Знакомься: моя команда! Старшая дочка Ренана, надеюсь, вы о ней слышали от Ширли?" - "О, да!.. Ещё бы... - натужно улыбаясь и глядя куда-то вбок, выговорила Рути, искоса глядя на девушку, которая, в свою очередь, прямо, но без вызова, посмотрела на скошенные куда-то вбок глаза матери своей подруги и школьной подруги своей матери. - И не только от Ширли", - еле слышно выдохнула Рути. Бенци, как бы ничего не замечая, продолжил: "А это мои близнецы Шмуэль и Реувен, учатся в музыкальном йешиват-тихоне в Неве-Меирии. Они у нас музыканты, а Рувик - и он приобнял сына за плечи, - ещё и поэт!" Моти и Рути с интересом посмотрели на близнецов и с вежливыми улыбками кивнули покрасневшим от смущения мальчикам. Моти обронил: "Очень приятно!" - "А вот - мой первенец Ноам", - и Бенци, просияв гордой улыбкой, кивнул на подошедшего старшего сына. Рути уставилась на парня странным, немного ревнивым взглядом, поджав губы и едва кивнув ему. Ноам смутился, он решил, что матери любимой девушки он не очень понравился.
Рути придирчиво оглядывала всех по очереди детей Нехамы и Бенци, попутно спрашивая: "А что Нехамеле?" - "Ну, мы же перебрались в Неве-Меирию. Она сейчас там с младшими детьми... Ей-то ни к чему этот Турнир, а малышам и тем более, особенно Бухи... - объяснил Бенци и тут же спросил, старательно скрывая иронию, но слегка поджав губы: - А ваши орлы где?" - "О, они у нас в охране Турнира! - с иронической гордостью заявил Моти. - А твой... э-э-э... Ноам? Он что, не служит?" - "Он в военной йешиве, у них на курсе только через год по программе начинается служба..." - "А-а-а!.." -протянул Моти, вслед за женой придирчиво глянув на окончательно смутившегося парня.
Рути, намётанным материнским глазом оценив взгляды, которые Рувик украдкой кидал на её дочь, подумала: "Я так понимаю, моя дочь нравится не только этому, прямо скажем, некрасивому мальчику... до чего же его этот нос уродует!.. Она нравится ещё и одному из близнецов... вот этому... Что-то в нём есть... милое и симпатичное... но - мальчишка, сопляк... А она у меня упрямая!.. - и тут же сама себя одёрнула: - Как будто я в молодости не была такой же... Сама же всё решила!" Потом, значительно позже, Рути часто видела перед мысленным взором смущённое лицо Ноама, но виделся ей уже не искривлённый нос, а огромные, как чёрные маслины, красивые глаза мальчика, которого полюбила её дочь.
В этот момент толпа начала их с Моти относить в сторону аллейки, которая вела от площади к их сектору. Они наскоро раскланялись с Бенци, не заметив любопытно-насмешливых взглядов, которыми их наградили шедшие рядом с Ноамом Ирми и Максим с Хели.
Моти ласково взял её за локоть и прошептал: "У Бенци хорошие дети, вот только в какие-то истории влипают последнее время..." - "А что ты хочешь!.. Мать болеет всё время... Кому их воспитывать, кому за ними следить?.." - "Как будто за нашими мы смогли уследить!.. У меня времени не хватило, у тебя характера... Если бы их хотя бы не растолкало в разные, полярные стороны!.." - в голосе Моти прозвучала такая горечь, что у Рути защемило сердце. Они снова одновременно оглянулись, пошарив глазами в поисках Ширли, но она уже затерялась в фиолетовой толпе, нырнув туда вместе с друзьями. И в этот момент перед ними, как и перед всей возбуждённой толпой открылось совершенно необычное и немного пугающее в своей необычности зрелище.
Прямо по фронту, словно бы на расстоянии протянутой руки, и в то же время где-то далеко впереди, заслоняя горизонт, нависал гигантский дисплей компьютера странной формы, напоминающей то ли слегка скукоженный эллипс, то ли сгорбленный четырёхугольник. Перед дисплеем - огромная клавиатура, похожая на распахнутую огромную свирепую крысью пасть. Сбоку слегка вибрировало нечто, напоминающее одновременно и крысиный хвост, и змеиное жало. "Ну и ну! Дизайнеры от Арпадофеля и Мезимотеса постарались на славу", - прошептал Моти на ухо Рути, гораздо больше него потрясённой этим жутковатым зрелищем. Увидев клави-крысыча, они в потрясении забыли, что снова куда-то пропала их девочка. Моти на миг показалось, что где-то глубоко в глотке этой оскаленной пасти бешено вращается огромное колесо, очень похожее на колесо банальной рулетки - и он зажмурился и замотал головой, как бы стряхивая с себя жутковатое наваждение. На память пришло совсем недавно услышанное от кого-то из боссов словечко компи-казино. В голове у него прозвенел собственный потрясённый вопль: "Неужели?!"... И только спустя несколько секунд они одновременно подняли глаза на дисплей. На весь экран сверкала радужными щёчками огромная ракушка, одновременно похожая на ухмыляющуюся и подмигивающую непропорционально широкую физиономию. Моти не удержался и неожиданно громко произнёс: "Узнаю старого друга! Это же мой компьютер! С тех пор, как мы расстались, он знатно распух! Я его покинул, когда он был примерно в 10 раз меньше... Впрочем, что-то они сделали с виртуальной перспективой, поэтому я не могу оценить на глаз ни расстояния до него, ни его размеров".
На них стали оглядываться, и Рути испуганно прикрыла своей маленькой пухленькой ладошкой рот Моти. Толпа несла их дальше, туда, где служащие новой "Цедефошрии" должны были принять от него персональный билет и зарегистрировать их, направив в сторону их сектора Далет.
Турнир объятья распахнул
Тесной (чтобы не потеряться) компанией - Бенци Дорон, рядышком с ним близнецы, следом Ширли, прильнувшая к Ренане, за ними Ирми с Ноамом, старшие Неэманы и Максим с Хели, - они свернули вправо вместе со всей гомонящей фиолетовой толпой. Туда, куда вело мерцающее изображение строго-указующего перста, на котором подпрыгивала и хмурилась надпись "Сектор Юд-Гимель". Удивлял и смущал диссонирующий с пышно разрекламированным, праздничным событием неказистый вид густо усеянной ухабами тропинки, которая вела к их сектору. Впрочем, удивляться нечему: эта тропинка не предназначалась для элитарной публики, а тем более - для членов Жюри.
Шмулик, оскальзываясь через каждые три-четыре шага, пробормотал: "Мда-а-а... Отличное упражнение для ног... Чем это они выстелили нашу тропу?.. Действительно - как внутренняя поверхность ракушки, но увеличенная в миллионы раз..." - "Фантазии же у тебя, братик!" - улыбнулась Ренана и... тут же слегка поскользнулась, уцепившись за плечо Ширли. - "А ты глянь под ноги! - проворчал уже Рувик. - Брат совершенно прав!" - "Советую всем внимательно смотреть под ноги!" - оглянувшись по сторонам, громко сказал Ирми, поравнявшись с девочками. На него недоуменно и с некоторой опаской поглядело множество глаз из толпы, и люди начали осторожно продвигаться за ними следом. "Да уж! Они, верно, решили с порога сопроводить Турнир острыми ощущениями..." - ворчал кто-то сзади. Бенци оглядел своих детей. Вдруг его взгляд остановился на Ширли, и он удивлённо спросил: "Ширли! И ты тут? Всё-таки решила сесть с нами? Не побоялась? Смотри, дорога тут очень неприятная..." - "Так уж получилось... не успела... Но это ваша дорога, значит - и моя..." - еле слышно промямлила девушка, ещё крепче прижавшись к Ренане и стараясь не глядеть на мальчиков Дорон. - "Смотри, как бы не было неприятностей..." - "Я не боюсь! Я уже своим сказала, что моё право сидеть с теми, с кем учусь!.. И вообще... Кто мне может запретить сесть на полу возле вас?" - "Ну, смотри сама..." - озабоченно покачал Бенци головой и тут же чуть не поскользнулся, старательно сбалансировал и уцепился за Ноама. Тот подхватил отца под руку и уже не отпускал. "Ты только псалмы не забывай читать... - между тем шепнул Рувик Ширли и слегка подмигнул ей. - Сама сориентируешься, когда..."
Скользя, спотыкаясь и чуть не падая, они подошли к контролю при входе в сектор. И застыли при виде впечатляющей картины, которая успела ошеломить Блохов. Молодёжь с любопытством, публика постарше потрясённо и с удивлением разглядывали открывшуюся перед ними словно бы вблизи и в то же время как бы на огромном расстоянии панораму огигантевшего компьютера. Эта картина до того захватила всеобщее внимание, что никто не заметил бешено вращающегося колеса рулетки, на мгновение мелькнувшего в недрах похожей на оскаленную зубастую пасть клавиатуры. "Наверняка, этот дисплей и есть сцена, на которой будет разыгрываться драма Турнира", - негромко пробормотал Ирми, обращаясь к Ноаму и Максиму. Хели молча фотографировала на ницафон то, что представлялось ей интересным.
* * *
Дороны подошли вплотную к контролю и увидели перед собой мускулистого парня в форме цвета мокрого асфальта с зеленоватым отливом. Его руки свободно и расслабленно лежали на непривычно широкой и обильной кнопками клавиатуре стоящего перед ним компьютера. Надутая от важности физиономия не вязалась с расслабленной позой и вяло брошенными на клавиатуру руками. Впрочем, в тот же день, но гораздо позже, кое-кому из друзей и близких семьи Дорон довелось изведать силу этих рук. Бенци взглянул на экран, изумлённо уставился в него - и не удержался от громкого возгласа: "Да это же моя финансовая программа!" - "Что-что? - подозрительно обернулся к нему дубон и уткнул взор поверх бровей Бенци. - Первым делом... э-э-э... билет!.. Ого!.. - полупрезрительно поджав губы, процедил дубон. - Это что - фиолетовым дают бесплатные билеты на Турнир? За какие такие заслуги?" - "Это мой билет на всю семью... - Бенци повёл рукой в сторону окружавшей его молодёжи, - он не бесплатный, а с небольшой скидкой. Я до недавнего времени работал в "Лулиании", уволился считанные дни назад. Но билет успел получить!" - "Не угодно ли назвать причину, по которой вы покинули такое престижное место?" - "Это вообще-то не имеет отношения к проверке билетов!" - "Это ваше мнение, а мы думаем иначе... Важно, что думаем мы, а не вы..." - "Но это всегда было личным делом работника..." - сверкнув глазами, пояснил Бенци. - "Ладно... у нас есть свои способы выяснить это... - туманно и с угрожающей ноткой процедил дубон. - Тогда скажите мне, пожалуйста... Э-э-э... Ага! За что вам дали семейный билет на столь льготных условиях?" - "Я... э-э-э... Всем сотрудникам фирмы давали билеты или бесплатные, или со скидкой. Кроме того, я..." - Бенци хотел пояснить, что это он разработал финансовую программу, заглавный лист которой красовался на экране компьютера, но вовремя прикусил язык.
Этот диалог, который контролёр в черно-зелёной форме вёл нарочито медленно, делая длинные многозначительные паузы, остановил напирающую толпу, которая спустя короткое время начала проявлять признаки нетерпеливого, тревожного волнения. Заволновались не только Дороны, но и Неэманы. Но дубон не обращал на это никакого внимания, он вперил в Бенци ледяной взгляд серо-голубых глаз, потом перевёл его на билет, повторив это ленивое и медленное движение несколько раз. Стоя за спиной Бенци и прислушиваясь к его разговору с дубоном, Ирми с Максимом неожиданно узнали в дубоне того самого Антона, приятеля Керен Ликуктус, который в тот злосчастный вечер в "Шоко-Мамтоко" фактически сдал Максима полиции. Оба друга обменялись тревожными взглядами.
Дубон-контролёр с показной скрупулёзностью изучал билет, который протянул ему Бенци, и, не глядя на него, цедил: "Не понимаю и понимать не хочу, о чём вы тут толкуете, - цедил дубон, прищурившись на глубокую темно-фиолетовую кипу Бенци. - Я доложу о вас командованию".
Бенци покраснел от гнева, но мистер Неэман слегка прикоснулся к его плечу, и Бенци промолчал, тем более народ сзади уже взволнованно гудел.
"Я занесу в компьютер ваши данные..." - дубон залихватским кликом мышки открыл на экране анкетную форму и провёл по желобку сбоку от клавиатуры магнитной карточкой. Бенци и его дети наблюдали, как стремительно заполнялась форма. Бенци снова пытался что-то сказать, но дубон демонстративно не обращал на него никакого внимания. Закончив и приняв выскочившую откуда-то снизу карточку, он пересчитал по головам всех, кто был с Бенци, протянул его Бенци и буркнул сквозь зубы, скривив тонкие губы: "Вот ваша карта регистрации в "Цедефошрии". Запомните её номер - и вы, и ваши многочисленные дети..." Тут его взгляд упал на Ширли: "А это кто? Тоже ваша? Почему не рыжая, как все?" - "А у нас в семье не только рыжие, но и чёрненькие", - запнулся Бенци. Дубон подозрительно и оценивающе поглядел на неё, потом снова уставился в компьютер, где всё ещё мерцала анкета Дорона, и сделал там какую-то пометку, снова обратившись к Бенци: "Так-так-так... Какое у вас место?" - он снова внимательно и оценивающе посмотрел на него. Бенци пробурчал номер столика и поспешил пройти вперёд, увлекая за собой свою компанию. Случайно оглянувшись напоследок на дубона и на экран компьютера, он на краткое мгновение увидел, как на экране мелькнула и тут же исчезла картинка бешено крутанувшего колеса рулетки. Только поздно ночью, почти под утро, обстоятельства заставили его вспомнить это унижение на контроле и задуматься о причинах такого пристального интереса незнакомого ему дубона к своей персоне.
Неэманы на удивление быстро и без проблем преодолели строгий контроль. Зато Максима, который шёл рука об руку с Хели, дубон-контролёр задержал, отделил от Хели и потребовал предъявить удостоверение личности. Он долго и нудно допрашивал его по каждому пункту анкеты, несколько раз с глумливой вежливостью и нарочито громко переспрашивал, действительно ли он, щуплый коротышка, жених этой высокой синеглазой девушки, да ещё и "американки"? Он явно хотел задержать Максима на контроле. Хели с мольбой оглядывалась по сторонам. Но тут в происходящее вмешался мистер Неэман: перейдя на английский язык, он внушительным тоном подтвердил всё сказанное Максимом и попросил прекратить тормозить прохождение контроля и унижать людей бессмысленными допросами.
За контролем Доронов и Неэманов нагнал Гидон с двумя старшими сыновьями-подростками, Цуриэлем и Ореном. Бенци тихим голосом сообщил Гидону поразившую его новость: в новой "Цедефошрии" задействовали его финансовую программу, разработанную, якобы, для заказчика-хуль. "Да, знаю, - кивнул Гиди, - но разработчиком её уже числится приспешник Пительмана, Зяма Ликуктус. О тебе же распустили слух, что ты запорол разработку, из-за чего её и передали другому, "грамотному специалисту"... Но не имеет смысла и не стоит ничего доказывать".
"Ведь я оставляю в каждой разработке, так сказать, свою метку, ты знаешь. Это такие маленькие бледные буковки, бет и далет, в уголке титульного листа, которым открывается программа. Они действительно бледнее, чем были при сдаче программы шефу и чуть-чуть другой оттенок - это значит, что есть изменения по сравнению с разработанным вариантом. Если бы они были значительными, эти буковки бы полностью исчезли". - "Я тебя понимаю: это обидно. Но плюнь ты на это, Бенци! Главное-то не в этом! Ты, наверно, знаешь: закрытая часть проекта названа компи-казино. Тебе, когда давали задание, конечно, сказали, что эта программа исключительно на экспорт - ведь в Арцене азартные игры запрещены!" - "Принцип этой программы таков: в память вводятся все данные клиента... - горячо заговорил Бенци, невольно повысив голос: - И в результате клиент попадает в финансовый капкан компании, продавшей ему абонемент. А уже без меня они и разовое посещение превратили в абонементный капкан. Вот это действительно "великое достижение" Тумбеля и его прихлебателей!" - "Не надо было спорить с дубоном, с мальчишкой". - "Да не спорил я с ним! - воскликнул Бенци. - Ну, пошли по местам? Ты только своих старших взял? Где вы тут сидите? А... отлично - мы рядом..."
* * *
Сектор, где сидели Дороны и их друзья, на Центропульте был обозначен кодом "Юд-Гимель". Как и во всей "Цедефошрии", тут имелся большой экран, только подвесили его выше, чем в других секторах, да ещё криво-косо. Время от времени он то подрагивал, то слегка поворачивался. Зрители сектора вскоре по достоинству оценили эту маленькую небрежность. А пока что никто на это внимания не обращал: висит и висит себе (лишь бы не упал от собственной тяжести!). Точно так же никого до поры до времени не волновал избыток прожекторов - словно половину их общего количества собрали в этом относительно небольшом секторе. До того, как зазвучал дробно-фанфарический пассаж силонофона, знаменующий открытие Турнира, прожектора проливали на зрителей ровный и мягкий свет. Естественно, никто не придал значения и гроздьям воронок из стекловидного материала, переливающегося всеми оттенками зыбучей трясины, развешанным по всей "Цедефошрии" на уровне верхушек самых высоких ветвей деревьев.
* * *
Близнецы Блох стояли в позе вольно посреди главного прохода, рассекающего "Цедефошрию" на две неравные части, и лениво отслеживали происходящее. Оба потягивали источающие сладковатый аромат сигареты и, как мячиками пинг-понга, перебрасывались короткими замечаниями по адресу шумно и возбуждённо гомонящей толпы, занимающей места. Понятно, что самые острые и ехидные реплики они отпускали в адрес тех, кто сейчас с весёлыми лицами занимал места в секторе Юд-Гимель, а главное - в адрес пересекающей его цепочки фиолетовых подростков, которые, держась за руки, пели одну из любимых мелодий на слова псалмов, совсем недавно ставшую у них популярной.
Галь ухмыльнулся, злобно и презрительно проследил за ними глазами: "Пойте, пойте, фиолетовые, пока позволяем... После Турнира мы все ваши песни запретим, как вредные и подстрекательские - с точки зрения, конечно же, текстов..." - "Но это же на слова псалмов!" - "Вот и запретим их, как не соответствующие новой культуре, за которую - вот увидишь! - проголосует подавляющее число сидящих здесь зрителей! Ты же знаком с анализом колокола статистических предпочтений!" Гай небрежно бросил: "Хочу верить, что орлы нашего Тимми уже настроили ктивтимоны соответствующим образом. Лично я просто бы отключил фиолетовую кнопку, и - нет проблемы! Мороки меньше, чем с ихними непонятными ста-тис-ти-ти-ти-скими колоколами..." Кто-то с удивлением посмотрел на него и, озадаченно нахмурившись, покачал головой: парень проболтался об одном из секретов фанфармационной кухни.
Сзади подошёл Тим и, обняв парня за плечи, прожурчал чуть ли не ему в ухо ласковым голосом, в котором, впрочем, отчётливо звучал металл: "Гай, детка, ну, что ты раньше времени народ будоражишь? Ты что, не понимаешь? - на каждом столе мы смонтировали стандартный... э-э-э... а стало быть - со всеми кнопками! Так мой... э-э-э... Только, пожалуйста, не называйте его ктивтимон, - понизил голос Тим до еле слышного шёпота, - у него есть вполне официальное и общепринятое, цивильное название - войтеромат! Он так устроен, что его не смонтируешь частично!" - "А почему?" - полюбопытствовал Галь. - "А потому что в конструкции и в дизайне главной панели прибора посредством новейших технических средств заложен принцип прав личности на свободу выбора, он же демократический принцип нашего Турнира. Понял?" - "А-а-а..." - неопределённо протянул Гай и покраснел, а Тим погладил его по плечу и улыбнулся: "Так что не беспокойся и народ не будоражь! Каждый - ты понял? - каждый! - волен выбирать то, что соответствует его вкусу, культурным пристрастиям и уровню!" - "Вот именно - уровню!" - подчеркнул Галь, многозначительно поглядывая по сторонам. - "Это ведь первый в нашей истории Большой музыкальный Турнир! Сегодня каждому станет ясно, что народ предпочитает! Пусть победит сильнейший! Видите?.. там наверху над прожекторами - Счётная комиссия Жюри. Её возглавляет триада - Миней Мезимотес, Дов Бар-Зеэвув и, конечно же, наша Офелия. На Центропульт поступят сигналы от войтероматов каждого столика. Когда поступят все сигналы - в течение промежутка времени, заданного Центропультом (он же - главный компьютер), - угишотрия начнёт обработку поступивших сигналов и результат выдаст на экран Высшего Жюри. Окончательные итоги подведёт Международный Силонокулл-Совет, или МСС".
"Вот, Тимми, как много ты знаешь!" - с восторгом воскликнул Галь, а Гай радостно закивал. После удачной операции в магазине Иммануэля и в период подготовки в Турниру Тим снова стал нежен и ласков со своими лапочками. Это грело и бодрило. Тим приобнял близнецов и повёл их вдоль прохода, поглядывая то на одного, то на другого, кидая беглый взор на кого-нибудь из зрителей и важно вещая: "Сегодня возглавляет Жюри вице-президент МСС, посланник мистера Бизона Хэрпанса и светило археологии мистер Кулло Здоннерс. С ним всемирно известный музыковед-силоновед мистер Клим Мазикин. Ощущаете уровень? Офелия меня уже познакомила с ним - матёрый человечище! Так, как он, никто не разбирается в силонокулле, ну, разве что... его создатели! С ним сначала немного робеешь, а потом так просто и естественно себя чувствуешь! Он лично, своим авторитетом, подтвердил мне, что так называемое отсутствие традиционного музыкального слуха свидетельствует об истинной восприимчивости к силонокуллу".
Тим подвёл парней к столику, который занимали Блохи, и продолжал вещать, делая вид, что не замечает растерянно-неприязненных взглядов Рути и Моти: "Ну, а наш Миней, - его все знают! - будет официально представлять Турнир!" - "А где Кулло Здоннерс? Покажи нам его!" - подпрыгивали приходящие во всё большее возбуждение близнецы. - "Он в глубине ложи, вон тот, видите?" - и он указал на возвышающуюся над всеми, сидящими в ложе, идеально-круглую, как чугунный шар, голову, покрытую чем-то, типа чёрного ёжика, из-под которого зловеще посверкивали глаза. Но более всего бросались в глаза толстые, чуть не в пол-лица, губы. Тим заметил: "Обратите особое внимание на его губы, они у него весьма красноречивы! Он не из тех, кто выставляет себя на передний план, весьма и весьма скромен - не по высокому своему рангу светила на археологическом небосклоне". Тим помолчал и веско заключил: "Вот оно, наше Жюри, в объективности которого никто не сомневается!.. А вот иностранные корреспонденты - от концерна "Mushkhat-info" и сам синьор Мушхатти пожаловали! Вот какое значение придают в мире нашему Турниру!"
Моти не выдержал и спросил сквозь зубы, глядя словно бы сквозь Тима: "А какое дело этому самому эм-ыс-ыс-у, или как-там-его, до нашего частного, очень местного и провинциального, по их просвещённому мнению, эранийского музыкального конкурса, или как-там-его?" - "Да ты что, Моти! Это очень важное, всемирного значения, мероприятие. От того, как, в общем и целом, настроены массы Арцены, какого культурного течения придерживаются, зависит очень многое в окружающем нас мире! И потом, заметь: мы уже далеко не глухая провинция, особенно наша Эрания. Шалем... ну, где-то как-то... если судить по доминанте его населения. Но если судить по месту, занимаемому им в мировых приоритетах и притязаниях... Но не будем сейчас об этом... Эх, если бы ты смог взрастить в себе большую открытость... и поговорить с Ад-Малеком... Ад-Малек - это тебе не просто так! Он гений! А как его ценят во всём цивилизованном мире! Ты бы знал, в какие сферы он вхож!" - и Тим вскинул подбородок и высоко поднял палец. Тут Моти неожиданно задал вопрос, который мог бы показаться очень странным и неуместным: "А кто у вас нынче будет работать Ад-Малеком? Неужели он сам вынырнул из виртуала и вернулся к артистической деятельности, или всё-таки свой знаменитый плащ и чёрные очки на пол-морды передаст кому-то другому из родного клана?.." - "Я бы на твоём месте, Моти, воздержался! Я ничего не говорю, но и тебе лишнего тоже говорить не стоило бы..." - тихим, слишком ласковым голосом предостерёг его Тим. Моти, переглянувшись с испуганной Рути, отвернулся от Тима. Они уселись с Рути за столик и, сдвинув плечи, принялись изучать программу Турнира.
"Но вернёмся к нашим баранам. Этот Турнир призван продемонстрировать всему миру, что элитарии Арцены идут в ногу с цивилизованным человечеством по части отношения к современной культуре и искусству, к её всеобъемлющей космической и гуманистической направленности! Вот уж не думал я, что ты, Моти Блох, признанный интеллектуал, гений и умница, таких простых вещей не способен воспринять! Не ожидал, право же, не ожидал..." - сокрушённо качал головой Тим. Но сквозь слишком явное огорчение мерцали в его глазах высокомерные и насмешливые искорки. "Нет... не могу поверить!.. Наверно, ты просто меня разыгрываешь!.. Как друг, тебе советую: не шути так больше. Я-то способен понять твои шутки, а кто другой услышит! А если ещё кое-что тут у вас увидит... Ой-ва-вой! Поверь мне - время таких шуток уходит навсегда!" - и Тим, посерьёзнев, снова многозначительно поднял палец. Рути подняла голову от программки, которую они с Моти читали, и осведомилась безразличным тоном, не глядя на Тима и обращаясь главным образом к мужу: "А что - нынче у нас Дов Бар-Зеэвув - великий художник? Тот самый, который изваял гениальныйФонтан, прыскающий на забитое навозом ослиное копыто?" - "Ты, Рути, всего лишь музыкант старой, до-струйной формации, тебе не стоило бы с таким апломбом судить об изобразительном искусстве вообще. Тем более - о прогрессивной, новейшей эстетике! Ваша дочь вообще, как мне доложили, непотребным дальтонизмом страдает. А кстати, где она?" - "Ширли?.. - не сразу нашёлся Моти, слегка побледнел, принялся нервно оглядываться, но быстро справился с собой и объяснил: - А... Она в туалет пошла, причесаться..." - "А-а-а... - неопределённо протянул Тим, тоже начав оглядываться по сторонам, - это мы проверим... Может, её не пустили в элитарный сектор из-за одежды? Далетарии нынче настроены по-боевому ко всему, что не вписывается в подобающую цветовую гамму..." - "Неужели? Новое достижение компенсирующей демократии - запрет на определённые оттенки?" - поднял брови Моти. - "Ну, дружище, ты уж скажешь!.. Никто никому ничего не запрещает! Поэтому не советую ехидничать..." - ласково проговорил Тим и наклонился к Рути, которая тут же отстранилась. Раздался голос Галя: "Предки, не заговаривайтесь! Мы говорим всем: малюйся любыми красками, какими хочешь! Хоть всего себя радугой распиши! Мы ж разве против?! Только к нам с чуждыми неподобающими цветами нечего соваться! Нечего нам навязывать унылый мракобесный фиолет!"
Тим обернулся к начавшему впадать в ярость парню и, приобняв его за плечи, проговорил мягчайшим голоском, в котором за нежностью отчётливо звучали жёсткие металлические нотки: "Не кипятись, детка... Идите лучше к своим, я думаю, вам пора... Я скоро тоже подойду... - и повернулся снова к Рути, продолжая начатый разговор: - ...А символы наши тебе не стоило бы задевать! Ты, как всегда, очень мила... И вот ведь - выбрала правильные тона своей одежды... Но даже моя симпатия к тебе лично не даёт тебе ни малейшего права на такой тон!" - веско и значительно произнёс он, всем своим тучным телом чуть не нависая над Рути и уставившись на неё многозначительно затуманенным взором. Рути ничего не ответила, упорно игнорируя пительмановский ласковый упрёк с намёком, тогда как Моти растерянно озирался по сторонам. Тим, постояв немного, счёл за лучшее ретироваться.
3.Брейк-контрапункт
Запрет на концертный шофар
В ночном полумраке, по одному ему известным тропкам чуть в стороне от весёлого буйства огней "Цедефошрии", Тим подобрался к Центропульту, расположенному за ложей Жюри. Он с трудом забрался вовнутрь маленького укрытого в густых зарослях шалаша, издали напоминавшего плотно и затейливо перевитый кокон, словно бы подвешенный изнутри четырёх толстых столбов, чем-то напоминающих слоновьи ноги. При его грузной фигуре это выглядело почти подвигом.
Посреди крохотного помещеньица стоял маленький журнальный столик. На нём лежало нечто, очень похожее на красивый декоративный поднос, разрисованный разбросанными по всей плоскости выпуклыми разноцветными пятнами разных форм и размеров. Мало кто был осведомлён, что этот декоративный поднос - главный нерв Центропульта управления режимами Турнира. После основательных раскопок в груде старых патентов Тимми предложил для угишотрии использовать одну из хитро навороченых систем беспроводной связи. За основу была взята, после соответствующей обработки, уже упоминаемая идея Гидона Левина - виртуальные зеркала и линзы. Всем, кто готов был слушать, Тим туманно и многословно рассказывал про систему акустической связи, основанной, естественно, на новейших достижениях силонокулла. Непонятно, зато очень умно, а главное - красиво!..
Когда Коба Арпадофель попросил его растолковать, в чём суть его оригинальной системы связи, Тим, придав голосу солидности, туманно и многозначительно произнёс коронную фразу: "Вся сила в обертонах! А в особо сложных случаях - в унтертонах!.. - поднял он палец и выкатил глаза. - Не волнуйтесь, шеф, вы уже можете считать себя вписанным на первое место в авторской заявке. Вы и Миней..." - "А его-то зачем? Разве мало ему числиться во всех изобретениях Блоха на первом месте? И ва-аще... он теперь всего лишь советник... ОК: нынче председатель счётной комиссии - и пусть будет доволен! А в патентах... Мы с тобой, и только мы! Понял-л-л?!" - "Тише-тише, адон Коба! Не фанфарируйте, ради Б-га! Не надо! В общем, я чего хотел сказать?.. Вы же знаете: мои фелио-эффекты, как и ваши фанфарисцирующие интонации, на обертонах держатся. У вас это природное, а в фелио я искусственно создал эффект вашего несравненного горлышка. Но есть одно важное отличие: ваше горлышко фанфарисцирует обертоны и унтертоны мощно и естественно, то есть имеет место естественный процесс многократного усиления, он же - квази-арифметическое сложение и возведение в степень. В фелио предусмотрена и обратная задача - гашение. Для этого я использую алгебраическое суммирование и логарифмирование, чтобы пригасить то, что нужно. И, конечно, закон окривевшего кольца. Принцип фелио, как я уже говорил, основан на хитрой системе виртуальных звуковых зеркал и линз - оригинальное творчество моего сектора!.. Но об этом - т-с-с!.." - "Вот сейчас и посмотрим... - прогудел Коба, он даже не пытался делать вид, что с интересом вслушивается в технические термины, которыми привычно сыпал Тим, и с трудом дождался конца его заумной речи. - Сегодня для тебя решающий день! Если, конечно, у твоего фелио всё выйдет, как задумано, наш Турнир это покажет. Давай, подключай своё фелио, куда следует... Но сначала я хочу посмотреть..."
Тим огляделся по сторонам. Внутри кокона кипела бурная деятельность. Фанфаризаторы переговаривались тихим свистящим шёпотом, и Арпадофель, глядя на них, приглушил свои фанфарические интонации.
* * *
Снаружи, между слоновьими копытами кокона, вальяжно прогуливались не допущенные в Центропульт, святая святыхугишотрии, близнецы Блох. Воспользовавшись тем, что родители не видят, они с наслаждением тянули необычные толстые и длинные сигары, источающие вьющийся тонкими спиральками вокруг их голов сладковатый, дурманящий дымок с причудливой гаммой запахов. Не то, чтобы они боялись гнева своего утратившего родительский авторитет отца, просто им сейчас не хотелось вступать в дискуссии ещё и на эту тему, не хотелось лишний раз качать права свободной личности делать всё, что они хотят, в любое время и в любом месте.
Прогуливаясь, братья подошли к месту, откуда открывался широкий обзор "Цедефошрии". Галь заметил, что она чем-то напоминала гигантские пчелиные соты, при этом каждая ячейка походила на ракушку то ли мидии, то ли ещё какого-то моллюска. Гай, удивлённо вглядывающийся в эту сложную конструкцию, спросил слабым голосом: "А что, ячейки, или... как-их-там... ракушки... это что - зрительские сектора?" - "Угу... - кивнул Галь. - Между собой они не должны сообщаться. Зрители одного сектора могут в принципе смутно видеть происходящее в соседнем секторе, но не более того... А уж слышать они и вовсе могут только то, что подаётся на громкоговорители их сектора!" - "А как это?.." - изумился Гай. - "Ну, посуди сам, братик! Люди пришли на Турнир, чтобы послушать и оценить представляемые различными коллективами концертные номера. Так зачем им отвлекаться на постороннее!.. Шумы, мнения... - чуть слышно прибавил он, так, чтобы брат не услышал. - И ва-аще... пусть они на этом празднике новой жизни побудут в родной среде: это на них подействует положительно, исключит ненужные трения, волнения. Поэтому переход из одного сектора в другой сделали... э-э-э... не то, чтобы совершенно невозможным, а просто затруднительным. Ты не знаешь, как долго приходится плутать в переплетениях извилистых аллей, и не всегда успешно, чтобы добраться до некоторых, определённых секторов..." - "Ох, не завидую я нашей сестрице! До своих дружбанов-антистримеров ей уже не добраться!" - "Ты так думаешь, брат? Она же заранее их нашла и с ними осталась... Предки этот момент прошляпили, да и мы с тобой тоже..." - "Так что же теперь?" - "А ничего! Дадим ей немного посидеть с ними, а потом... Я уже предвижу отличную потеху!.. То, что я тебе сейчас рассказал, ещё не предел изобретательности фанфаризаторов Тимми. Участникам Турнира (но не всем! - ха-ха-ха!) заранее сказали - не сидеть со своими друзьями и близкими, а сразу идти в артистическую и там ждать своего часа. Никаких репетиций, проигрышей, дышаний перед смертью! Труднее, чем из сектора в сектор, попасть из любого сектора на сцену!" - и Галь громко расхохотался.
"Но для фанфарматоров Центропульта таких проблем не существует, как и для дубонов! - важно прибавил Галь, смачно затянувшись и сплюнув. - И ещё!.. Если простые зрители не могут слышать ничего, кроме того, что происходит на сцене (вернее, того, что им даст услышать фанфарматор) мы, дубоны, снабжены специальными приборами... э-э-э... не помню, как называются... Вроде смесь фелиофона и цакцакона, настроено на голос владельца... В наблюдательной каморке Центропульта сидит фанфарматор, его функция называется... э-э-э... кешев - он контролирует происходящее в каждом секторе и нам даёт знать, если что. В экстренном случае он включает специальный маячок, и на прибор Кошеля поступает сигнал, а он уж нам даёт команду. И мы должны действовать согласно команде и инфе от кешева. Понял?" - "Понял... не маленький..." - "А в антракте мы с тобой сестрицу водворим в лоно семьи..."
* * *
Тим пригнулся поближе к Арпадофелю и вытащил свой карманный фелиофон: "Вот оно..." - "А-а-а... А я как раз и хотел тебе сказать, что его надо сделать в виде та-фона!" - "Мы с вами синхронно мыслим и действуем, шеф! - со сладкой улыбкой заявил Тим, склонившись ещё ниже к Куби-блинку. - Предыдущую модель я испытал в "Цлилей Рина"; тогда-то я и понял, что шофар - серьёзная угроза для фелио-эффекта. Но к сожалению, мне пока не удалось создать фелио-эффект, подавляющий звуки шофара". - "Постой, постой! - взвился Куби-блинок, лицо которого начало наливаться яркорозовым, переходящим в густо-багровый. - Значит, надо было заранее, до Турнира, объявить о запрете шофара!.." - "В принципе Фели подготовила общественность к тому, что шофар - это вредный для здоровья источник звуковой агрессии и проникновения в подсознание слушателей. Из всего, о чём она говорила во всех статьях и передачах, можно сделать правильный вывод: шофар необходимо запретить. Офелия запросто сошлётся на целые потоки писем от встревоженных граждан, требующих запретить шофар". - "А такие письма и в самом деле шли потоками?" - осведомился Коби бесцветным голосом, словно его это мало интересовало, но левый его глаз почему-то сверкнул зелёным, после чего тут же изобразил стремительное мигание огней светофора. - "Ну, Офелии нетрудно это доказать!.." - Тим многозначительно выпятил подбородок. - "Понимаю твою мысль!" - с удовлетворением тихонько прогудел Арпадофель.
Тимми снова заговорил: "Мы тоже не зевали: подготовили дубонов, - Кошель Шибушич у них командир, предан мне, как пёс! - для охраны порядка, так сказать... А Дани... вам ли не знать, какую железобетонную базу под любое моё действие умеет подвести Кастахич!" - "Зна-аю! Как не знать!" - "Ну! - горделиво задрал подбородок Пительман. - Дубоны! Всё свои, надёжные люди... Натасканы на создание нужной атмосферы и в нужном направлении. И лапочка Офелия всегда на посту! Но на прямой запрет шофара, - Тим тяжело вздохнул, - Мезимотес почему-то не согласился, говорит: всему своё время, иначе это может вызвать в народе ненужный резонанс и брожение, да ещё не ко времени. А у нас всё-таки Турнир на весь мир! Это потом, после победы мы сможем игру на звуковом наркотике шофаре приравнять к уголовному преступлению. Миней опасается, что кое-кто может перепутать и принять за наши фанфары ихний шофар... или ещё какие-то дудки. Я-то в этом не секу, мне без разницы: у меня ж незамутнённое восприятие!.. А Миней эти нюансы чётко сечёт. И Офелия с ним согласна: нам не нужно, чтобы в ушах и в головах людей вместо наших фанфар звучал ихний фиолетовый шофар. Поэтому (ради исключения возможной путаницы) шофар необходимо вывести за грань закона! А заодно и те духовые, которые кто-то по наивности может спутать с нашими фанфарами... И ещё... Войтеромат - это не просто так приборчик! Войтеромат и угишотрия - близнецы-братья! Короче, увидите, услышите..." - "А вдруг твой фелио не сработает на этих упёртых?" - "Я же говорю: кое-что ещё мы предусмотрели... Пока секрет..." - загадочно ухмыльнулся Пительман. - "Секрет? От меня?!" - лицо Арпадофеля снова начало подозрительно наливаться свекольным румянцем. Тим сделал успокоительный жест: "Пусть это будет для вас приятным сюрпризом!" - "ОК, Тимми, я в тебя верю!" - криво ухмыльнулся Арпадофель одними губами, недобро сверкнув левым глазом, налившимся гнойно-жёлтым сиянием. - "Мне пора на место: оно у меня между ложей Жюри и сценой. Пойдёмте. Я на всякий случай настроил фелиофон на режим дистанционного управления, ещё и светомаскировка!.. Не извольте волноваться..." - Тим сделал обеими руками успокоительный жест, и они осторожно выбрались во тьму. Арпадофелю удалось незаметно испариться, а Тим потрусил к ложе Жюри, где его ждала Офелия, а за нею величественным и ласковым абрисом маячил Миней Мезимотес.
* * *
Только в ложе Жюри Тим вздохнул с облегчением. Столы, составленные буквой П, ломились от всевозможных яств. Офелия, увидев Тимми, приветственно помахала рукой, показывая, что заняла ему место за столом. Тим представил себе, как он с его габаритами будет до неё добираться, демонстрируя членам высокого Жюри потешные кульбиты, развёл беспомощно руками и присел с краешка. Оказалось: напротив Офелии и рядом с Мезимотесом.
* * *
Миней Мезимотес с неподдельным вниманием выслушал вопрос репортёра от "Mushkhat-info": "Что означают все эти мудрёные названия: система угишотрия и голосователь войтеромат?" Увидев Пительмана, Мезимотес громко провозгласил: "А вот и главный изобретатель фирмы, мистер Тим Пительман! Ах, да: я ведь ещё не сказал, что мы в этом месяце переименовали нашу фирму: она более не "Лулиания", с этим игривым названием солидной фирмы покончено. Нынче мы Центр Фанфарологических исследований, а сокращённо... э-э-э... неважно... Правда, об этом мы ещё не успели оповестить не только эранийцев, но даже не все фирмачи в курсе. Считайте, что вы первые!" Все репортёры, как по команде, уставились на изобретателя, с трудом пытавшегося вылезти со своего места. Кое-у-кого гораздо больший интерес вызвала, появившись рядом с Тимом и сияя крупными изумрудами бесовских глаз, бесподобная Офелия. Тим, густо покраснев, принялся неуклюже раскланиваться во все стороны, не успевая пожимать протянутые к нему со всех концов заставленного бутылками и закусками стола руки неутомимых и энергичных тружеников "Mushkhat-info". Среди них покровительственно и ласково улыбался ему сам синьор Мушхатти, что особо грело душу Тимми.
Мезимотес вещал с важным видом: "Итак... ВОЙТЕРОМАТ!Сначала хотели этот прибор в честь нашего Тимми назвать. Но он у нас такой скромный и застенчивый. И вот... Прошу любить и жаловать: войтеромат и его создатель мистер Тим Пительман! С помощью этого хитроумного прибора мы ненавязчиво доводим... особенно до самых упорных и неподдающихся, - сквозь зубы и скороговоркой пробормотал Миней, после чего веско и громко произнёс: - основы свободного волеизъявления и самовыражения. Ну, вы сами увидите! Только наберитесь терпения..." - и он хитро подмигнул уставившимся на него с неподдельным интересом репортёрам. Послышались восторженные возгласы: "Мы всегда знали, что эранийские фанфаризаторы способны на многое! - Они хи-и-итрые! - А хорошо бы внедрить войтеромат во всём мире - и как можно шире! Скольких проблем можно было бы избежать!" - "Мистер Мезимотес, вы не собираетесь запатентовать эту систему?" - "За это не волнуйтесь! Мы своё дело знаем!" - хитро улыбнулся Миней.
* * *
В центре стола сидел чугунноликий Кулло Здоннерс, рядом горой плоти возвышался знаменитый музыковед-силоновед Клим Мазикин. Они с важным видом потягивали из высоких бокалов то один, то другой благородный напиток, изящными движениями накалывали на серебрянные вилочки то одну, то другую изысканную закуску. Время от времени Клим нырял под стол со своим бокалом, возился там, потом поднимал голову, вытаскивал бокал, опрокидывал в себя и... к удивлению сидящих за столом, зачем-то нюхал мохнатый рукав своего пиджака. Труженики "Mushkhat-info" пошушукались и передали в различные агентства согласованную точку зрения, что это своеобразный и очень красивый обычай в заоблачных кругах музыкальной богемы, к которой был причислен мистер Клим Мазикин.
Напротив Здоннерса и Мазикина аристократически прикладывался к своему бокалу Ори Мусаки. Сбоку от него возвышались всемирно-известные звёздные виртуозы Ад-Малек и Куку Букбукини. Они были снова, как в незабываемые дни стремительного взлёта их звёздной карьеры, зачехлены в бездонные плащи, лица надёжно прикрывали их знаменитые очки на пол-лица. Обладатель чёрных очков потягивал нечто из затейливо вьющейся из-под стола тоненькой трубочки, и из заросших ноздрей вились струйки дымка. Другой тянул через соломинку какое-то питьё из стоящей перед ним огромной бутыли, и его глаза цвета ледяной сосульки за очень сильными очками с каждым глотком, казалось, всё больше светлели. Ори Мусаки-сан, объяснив сидящим за столом, что он назначен ведущим нынешнее эпохальное событие, покинул стол Жюри и направился за кулисы сцены. "Надо в последний раз проверить, всё ли на должном уровне?" - озабоченно и мягко проговорил он, широко улыбаясь нежной японской улыбкой. Виртуозы силонокулла продолжали наслаждаться богатейшей гаммой вкуса, которую представили на суд высокого Жюри искусные кулинары Эрании, их не менее искусные собратья из Аувен-Мирмии, родного селения Ад-Малека, и анонимные специалисты-гастрономы, приглашённые Куку Бакбукини.
Вокруг стола пёстрыми бабочками носились официанты. Создавалось впечатление, что сидящие за столом высокие гости общаются с ними исключительно с помощью жестов. Получив заказ, выраженный красноречивым языком жестов, то один, то другой официант со скоростью ветра упархивал в неизвестном направлении, вскоре возвращался и изящным жестом ставил на стол заказ.
Кулло Здоннерс оглядывал ложу Жюри, важно улыбаясь уголками кривоватого рта с красноречиво толстыми губами; глаза его при этом сохраняли серьёзное, мрачноватое выражение. Тим, выпив бокал вина и проглотив какую-то закуску, раскланялся со всеми сидящими, сердечно улыбнулся Мезимотесу: "Я тут рядышком..." - и, поманив Офелию, растворился во мраке в направлении кокона. В кармане у Тимми нежно позванивал (наверно, от нетерпения) фелиофон, который он ласково поглаживал и бормотал: "Ты же не подведёшь меня, мой верный фелио, правда?"
* * *
По всей поверхности мерцающего экрана, где с лёгкой нервозной нежностью пульсировала гигантская пёстрая ракушка, а затем и по всей "Цедефошрии" заплясали озорно подмигивающие разноцветные блики. Скачущий ритм бешеной пляски ускорялся, синхронно увеличивалась яркость, и постепенно всю "Цедефошрию" от края до края захватила ярчайшая вакханалия света и цвета. Тут-то и оценили обитатели фиолетового сектора обилие прожекторов, бьющих в глаза синкопированным мерцанием. Неистовые пляски света и цвета неожиданно сопровождались почти полной тишиной. Все естественные звуки, которыми обыкновенно публика наполняет зрительское пространство, как будто бесследно падали в омут немоты. Посетившие в своё время ханукальный концерт в "Цлилей Рина", тут же вспомнили тогдашние жутковатые ощущения. Многие, и не только в Юд-Гимеле, от беззвучной бешеной пляски пёстрых огней ощутили усиливающееся скачками головокружение. И вдруг, словно бы рывком, всё прекратилось. Сцену равномерно залил яркий желтовато-зеленоватый свет прожекторов. По всем секторам ощутимо слышимым шелестом пронёсся облегчённый вздох.
На сцену важно выступил Ори Мусаки-сан. Он в приветственном жесте поднял обе руки и, улыбаясь традиционной японской улыбкой, воскликнул: "Приветствую и поздравляю наших гостей со всех концов нашей солнечной Арцены. Сию минуту в нашей любимой обновлённой "Цедефошрии" начнётся самый грандиозный концерт, какой когда-либо знала наша самая большая и знаменитая сцена-ракушка Арцены - Большой музыкальный Турнир! Перед вами выступят известные коллективы Арцены, от простеньких, но как бы со вкусом исполнителей клейзмерской и хасидской музыки до камерных инструментальных и симфонических оркестров, от рок-ансамблей и джазовых коллективов до горячо любимых вамивиртуозов силонокулла!!!" - последние слова Ори Мусаки-сан произнёс громовым голосом (это фанфарматоры Центропульта ввели до максимума регулятор громкости). Далее он продолжал нормальным голосом, чуть подбавив сладости: "Вам же, высокочтимая публика, простым нажатием своей заветной кнопочки войтеромата предстоит определить, какому из направлений, стилей, течений современной, классической, традиционной или модерной музыки вы отдаёте предпочтение. Ваши голоса, поданные посредством лёгкого, но глубоко выстраданного каждым, нажатия кнопочки заветного цвета, поступят на Центропульт - для обработки в системе угишотрия. Это сложный процесс, - он украдкой посмотрел в бумажку, которую сжимал в кулачке, - включающий алгоритмо-фанфаризационноесуммирование по закону окривевшего кольца. Уж вы простите мне, человеку возвышенных искусств, вопиющую техническую малограмотность!" По элитарным секторам "Цедефошрии" прокатился одобрительный смех. Тим напряжённо вслушивался в слова Ори Мусаки, в которых тот, судя по всему, ничего не понимал, и вопросительно поглядывал на Мезимотеса. Но тот давал понять, что ничего страшного в обнародовании фанфарической терминологии он не видит. Он знал, что высокочтимая публика почти не вникает в поток непонятных и мудрёных слов, ожидая начала Турнира, как такового.
"Результаты сложного... э-э-э... суммирования попадут на стол нашего Жюри, и его решение надолго определит генеральное музыкальное направление, струю подобающей цветовой гаммы, которой вы в массе своей отдадите предпочтение. Это значит, что направлению, которое вы назовёте приоритетным, будут выделяться из бюджета средства для дальнейшего развития и пропаганды в массах! Теперь вам должно быть ясно, насколько важен для нашей культуры голос каждого из вас! Голосуя, вы влияете!" - усиленным до громовых раскатов голосом завопил Ори Мусаки-сан.
* * *
В ложе Жюри поднялся со своего места адон Миней Мезимотес, бывший гендиректор фирмы "Лулиания", ныне первый советник Коби Арпадофеля, Главного Фанфаролога фирмы СТАФИ. Описав плавный полукруг, прожекторы отчётливо высветили внушительную при не очень высоком росте фигуру Мезимотеса, привлекая к нему всеобщее внимание. На экранах, установленных в каждом секторе, появилось чёткое изображение Мезимотеса, величественно нисходящего на сцену; лицо его излучало радостную и ласковую улыбку, которой он щедро одаривал всех присутствующих. Камера внимательно следила за Минеем, возникшим на краю сцены (которой, как мы помним, служил дисплей огигантевшего компьютера). Тем временем изображение огромной ракушки начало распухать, и все увидели, что Миней уже стоит в центре радужного и манящего устья ракушки, медленно вращающегося за его спиной. Постепенно вращение успокоилось, и Мезимотес снова широко улыбнулся. Лёгким и элегантным щелчком он сбил с рукава воображаемую пылинку и с царственным достоинством поклонился публике, заполнившей сектора "Цедефошрии", озаряемые светом прожекторов, ниспадающим каскадами бликов. И заговорил глубоким мягким, чуть вибрирующим баритоном, отчётливо слышимым в каждой точке: "У меня для уважаемой публики несколько важных сообщений. Во-первых, я хочу ещё раз напомнить уважаемой публике правила сегодняшнего голосования. Вам первым выпала честь голосовать с помощью автоматического индивидуального голосователя, называемого войтеромат. Этот прибор знаменует новый этап в автоматизации процесса голосования, одновременно демонстрируя более высокий уровень демократии и свободного волеизъявления. Войтеромат, детище специалистов фирмы, ныне называемой СТАФИ - наша гордость и слава! Он призван стать ярким символом свободы волеизъявления и самовыражения. Эранийцам, право же, есть, чем гордиться! Запомните этот великий день, символизирующий начало новой, более демократичной, более достойной эры в Арцене! О том, как правильно пользоваться войтероматом, вам расскажут наши специалисты".
По всей "Цедефошрии", из сектора в сектор, прокатилась волна возгласов то ли бурного восторга, то ли несмелого выражения иронии и скепсиса, которую умелый фанфарматор Центропульта донёс до членов Высокого Жюри. Мезимотес предпочёл представить эту поднявшуюся волну шумовых флуктуаций выражением восторга и гордости. Поэтому он изобразил ласковую и одобрительную улыбку, выдержал паузу, наклеил на лицо серьёзное выражение и продолжил: "Во-вторых, в целях заботы о физическом и моральном здоровье граждан Эрании и Арцены, я считаю долгом чести и совести общественного деятеля, председателя Высокого Жюри и просто честного гражданина Арцены, сделать ещё одно заявление. В наше Высокое Жюри входят представители эранийской общественности, а также посланцы Международного Силонокулл-Совета, стало быть, все наши решения - это решение эранийской общественности, как таковой. В своём решении, которое я собираюсь огласить, мы опираемся на многочисленные письма эранийских граждан, они же глас народа! Словом, Жюри приняло решение совершенно исключить на нашем Турнире композиции, исполняемые на шофаре, которые хотели бы представить в своих турнирных программах некоторые коллективы, заявленные на Турнир. Руководителям этих коллективов мы, от имени арценской общественности, заявляем: шофар на нашем Турнире звучать не будет ни под каким видом!"
Мезимотес сделал паузу, наслаждаясь повисшей в "Цедефошрии" недоуменной тишиной (фанфарматор Центропульта постарался донести эту тишину до каждого зрителя и участника Турнира). От Минея не ускользнуло ни выражение тихого ликования молодёжи из секторов Далет и Алеф, ни выражение тихого поначалу протеста из фиолетового сектора. Понемногу справа начал нарастать возмущённый гул, который грел душу Минея. Но ему нужно было закончить своё выступление, поэтому он жестом попросил тишины. Возмущённый гул, исходящий из Юд-Гимеля понемногу начал спадать: скорей всего, там решили выслушать до конца доводы председателя жюри, каковы бы они ни были. Мезимотес тем же важным и спокойным тоном зачитал присутствующим вчерашнюю, предтурнирную, статью Офелии Тишкер в "Silonocool-News": "Новейшие исследования известных деятелей современной медицины и психологии неоспоримо доказали: шофар, особенно его кустарно-модернизированный вариант группы "Хайханим", - это мощный звуковой наркотик и источник звуковой агрессии, влияющий на подсознание слушателей. Особо вредное влияние он оказывает на нервную систему духовно и психологически слабой молодёжи и подростков и даже на нервную систему взрослого человека. Это порождает психологические деформации личности, ведёт к потере человеком контроля над собой, немотивированной агрессии и тому подобное. На данном этапе у нас накопилось достаточно результатов серьёзных и глубоких исследований, проведённых научно-исследовательской группой мистера Клима Мазикина".
Миней важно откашлялся, сбил ещё одну воображаемую пылинку с рукава и продолжал, поводя рукой в сторону, где возвышался маститый силоновед: "Вы, конечно, знакомы с мистером Климом Мазикиным, известным учёным, серьёзным и эрудированным музыковедом! (на экранах - крупным планом гора сытой плоти, увенчанная широким, щекастым улыбчивым ликом) Сначала мы думали существенно ограничить уровень громкости звучания шофара. Но потом пришли к выводу, что надёжней этот опасный звуковой наркотик полностью исключить и запретить".
Окончание речи Мезимотеса вызвало бешеный всплеск восторга далетариев. Из элитарных секторов поднялась волна восторженного воя и крика, искусно усиленная фанфарматором Центропульта и подкреплённая торжествующей синкопической пляской разноцветных слепящих огней многочисленных прожекторов. Мезимотес стоял на сцене, торжествующе и ласково улыбался, поворачиваясь в сторону восторженно вопящих и стихийно рэппующих далетариев, а затем кидая быстрые, зловеще-пронзительные взгляды в сторону Юд-Гимеля, переливающегося всеми оттенками фиолетового.
* * *
Бессильно-возмущённая реакция фиолетовых вызвала торжествующе-мстительное удовлетворение не столько у Мезимотеса, сколько у Тима с Офелией. Ехидно ухмыляясь, Офелия настроила цакцакон на волну кешева, следящего за фиолетовым сектором. Это дало ей возможность увидеть воочию первую волну возмущения подростков и молодых людей постарше и по свежим следам фиксировать почти каждое слово, сказанное по этому поводу. Подростки и молодые люди со всех концов фиолетового сектора гневно кричали: "Что за кишкуш!!! Они что, нас за дураков держат? - Не шофар, а силонофон - источник звуковой агрессии, он влезает в подсознание! - Это силонокулл вызывает всякие жуткие явления!.. - Покажите нам этих учёных музыковедов и зоологов! - Покажите нам вашего КЛИМА!"
Ирми яростно прищурился в сторону экрана, где крупным планом сиял ухмыляющийся лик Мезимотеса: "Собственно, чего-то подобного мы опасались: не зря он в своей речи упомянул шофар. Заранее запрещать его они, конечно, не стали, зато перед самым началом Турнира, когда и протест не заявишь... Подлость!.." - "Ага, - угрюмо поддержал его Максим. - Хитро сработали, подонки! Мы этой возможности не учли, обрадовались, что наши группы утвердили на Турнир - и успокоились..." - и он махнул рукой. Хели наклонилась к нему, погладила его по руке и что-то прошептала. - "Но почему? Ведь любому нормальному человеку ясно, что писания Офелии - непроходимая глупость!" - недоумевал Ноам. - "Ты что, ещё не врубился, как они работают? Сколько они повторяли свой кишкуш? Да по тысяче раз изо дня в день! На толпу это действует сильнее доводов логики, чем нелепей, тем сильнее! Да что с тобой, Ноам?!" - вскипел Ирми. - "Да ладно тебе... Но чем им шофар мешает?" - "А ты вспомни ханукальный концерт!.." - "Ну..." - "Вот-вот! Им нужна победа силонокулла любой ценой. Фелиофон не справился с шофаром, значит, надо шофар нейтрализовать! Что они и сделали - и именно сейчас!.." - "Я не думаю, что они его совсем запретили... - сбивчиво залепетал сбитый с толку Ноам. - Наверно, он имел в виду, что просто ограничат..." Ирми вспыхнул и хотел сказать что-то резкое, но мистер Неэман положил ему руку на плечо и что-то прошептал, Ирми махнул рукой и отвернулся. Ренана и Ширли молча и в растерянности смотрели на обоих друзей. Близнецы загадочно улыбнулись, переглянулись и... ничего не сказали.
К возмущённой фиолетовой молодёжи присоединились группы подростков из нескольких других секторов. Они топали ногами и свистели: "ОК! Сегодня шофар, а что запретят завтра? Саксофон? Кларнет? Гитару? Банджо?"
Мезимотес спокойно стоял под светом прожекторов и с загадочной улыбкой оглядывался по сторонам; он знал, что его спокойная уверенная улыбка уже растиражирована по всем секторальным экранам и должна оказать своё действие. Он старался не выпускать из виду экранов (скрытых там, где в обычных театрах находится суфлёрская будка), демонстрирующих реакцию зрителей на его выступление, ожидая, пока публика успокоится.
Тим, проследив за экранами напротив ложи Жюри, связался с Кошелем Шибушичем. Он тихо посоветовал ему не реагировать на возмущение юных фиолетовых: "Котинька, дай им выпустить пары... Я дам команду, когда и на кого направить остриё закона..." - "Есть!" - коротко рявкнул Кошель и махнул рукой уже начавшим подниматься со своих мест и принимающим бойцовскую стойку дубонам. Галь и Гай снова принялись за свои фирменные коктейли, щедро угощая сподвижников.
* * *
В этот момент экраны "Цедефошрии" показали крупным планом артистов группы "Хайханим" Гилада и Ронена. Окинув весёлым взором своё окружение, Ронен спокойно и веско заявил: "Мы не будем нарушать правила. Жаль, что тема шофара всплыла так неожиданно. Есть тут, правда, некоторые проблемы с демократией, но это... не наши проблемы! Наша программа держится не на одном шофаре, не так ли? - и он улыбнулся. Близнецы поняли, что эти слова обращены и к ним тоже. - Существующий в музыке принцип свободы самовыражения никто ещё не отменял..." В ответ на слова Ронена из Далета раздался оглушительный свист и крики: "Фиолетовый шаман про демократию заговорил, про свободу самовыражения?! Да что этот фанатик понимает в этом! - Пусть сначала научится в современной музыке разбираться! - Играть не умеет, только шаманствует! - Торговец звуковыми наркотиками! - Почему их вообще не запретили?!" Экзотически одетые и причёсанные девицы-далетарочки истерически визжали: "Не хотим, чтобы нас гипнотизировали ихние шофары! Не хоти-и-и-им!!! Гони-и-и-ите их в шею!!! В ше-е-е-ю-ю-у-у!!!" Фанфарматор умело выводил на экраны то лицо Ронена крупным планом, стараясь особо выпятить его пейсы, заложенные за уши, и глубокую фиолетовую кипу, то гневные и испуганные юные лица девиц-далетарочек и развёрстые в благородном возмущении рты их приятелей-далетариев, взвившиеся сжатые кулаки, выделяя из реплик наиболее выразительные и выигрышные. С особым смаком фанфарматор ставил на многократный повтор выкрикнутые гневным юношеским тенорком слова: "Нет - звуковой агрессии!" - "Нет - звуковому наркотику!" Офелия торжествующе и насмешливо улыбалась, поглядывая на истерический протест далетариев, возбуждённый, казалось бы, невинными словами бородатого артиста в глубокой вязаной фиолетовой кипе. Она мысленно продумывала, какими словами обыграет в репортаже эту выигрышную сцену.
Когда шум начал стихать, снова зазвучал усиленный до громовых раскатов голос Мезимотеса, который продолжил свой спич важным и деловитым тоном: "Итак, с шофаром мы выяснили. Теперь о главном. Момент начала голосования мы провозгласим сразу же по окончании Турнира торжественными звуками фанфар. Не волнуйтесь: наши фанфары вы ни с чем не спутаете! На каждом столике, закреплённом за соответствующей ячейкой общества, установлены войтероматы, они же индивидуальные, для каждой ячейки, автоматизированные голосователи. Подробнее о том, как ими пользоваться, расскажет создатель этой системы и этого прибора адон Тим Пительман". - Миней Мезимотес сделал элегантный жест рукой, приглашая Тима к микрофону.
* * *
Моти и Рути не успели придти в себя от неожиданного и странного заявления Мезимотеса по поводу шофара. Моти понял, что странная и непонятная возня вокруг шофара затеяна неспроста. Он вспомнил опусы Офелии Тишкер на эту тему и подумал, что шофар (и хорошо ещё, если только шофар!) после Турнира объявят вне закона. А уж что за этим последует, он додумывать не хотел. Тем более в этот момент на сцене возникла знакомая медвежья фигура того, кто столько лет пасся у него в доме. И вот этот человек, скрывающий за фальшивой застенчивостью переполняющее его самодовольство, со сладкой улыбкой пояснял всей Арцене, как надо пользоваться странным прибором с затейливым названием.
Тим, стараясь не очень высовываться из области полутени на яркие блики, поднёс поближе к тонким губам микрофон и начал вещать, слегка заикаясь: "Войтеромат - это очень просто! Вы видите на панели прибора ряд разноцветных кнопочек. Каждая из них обозначает один из заявленных на Турнир коллективов или ансамблей, обозначенных своим цветом. Каждому желательно до начала Турнира выяснить, какого цвета кнопочка обозначает предпочитаемый вами ансамбль. Для тех, кто не знает, или забыл, эта информация даётся в программе Турнира. Надеюсь, вы все приобрели программки. Посредством нажатия на выбранную цветную кнопочку ваш индивидуальный выбор передаётся на Центропульт, где происходит обработка данных. При нажатии кнопочки вы слышите лёгкий щелчок, кнопочка ярко освещается изнутри мигающим светом. Три мигающих вспышки кнопочки означают: сигнал поступил в систему. После того, как система получит сигналы от всех зарегистрированных ячеек в строгом соответствии с числом членов ячейки, - согласно приобретённым билетам! - будут произведены сложные математические операции подсчёта. Поступившая информация будет проанализирована по закону окривевшего кольца. Очень прошу вас не жать на кнопочку с чрезмерной силой: наш деликатный войтеромат тщательно отработан, многократно проверен и сбоев давать не должен! - эти слова Тима были усилены фанфарматором. - Хочу особо отметить: каждый нажимает на свою кнопочку только один раз! - и снова регулятор на пульте выведен на максимум. - Поняли? - только один раз!!! На само голосование, которое начнётся строго по сигналу, вам даётся полчаса. Поняли? - полчаса! Кто опоздал, тот вне игры. Система автоматически настроена на этот временной интервал!" Тим важно поднял палец, взором описав плавную кривую, как бы оказывая внимание каждому по отдельности и всем вместе.
"И ещё один важный момент: в лаборатории статистической фанфармации с достаточно большой точностью спрогнозировали предпочтения на основе анализа опросов, проведённых агентством "OFEL-INFO". В результате был построен статистический колокол предпочтений. Поэтому при обработке полученных данных неспецифическое выпадение малого, как правило, числа сигналов из упомянутого колокола предпочтений, не будет учитываться в итоговом суммировании..." - Тим тяжело наклонил голову, затем оглянулся на босса. Тот взял у него из рук микрофон, и Тим скрылся.
Над "Цедефошрией" снова поплыл звучный голос Минея Мезимотеса: "Для предотвращения потери своего голоса по причине выпадения из статистического колокола фанфарологических предпочтений советую занять места согласно купленных билетов, в своём секторе, - многозначительно и веско подчеркнул он. - Хочу ещё раз напомнить: никакие претензии на работу кнопок, - якобы, кнопка, западает, не нажимается, не фиксируется, не мигает нужным образом и своим цветом... и так далее, - приниматься не будут. Это может означать, что вы испортили ваш индивидуальный войтеромат. Вам останется всего лишь довольствоваться нажатием какой-нибудь другой кнопки, если вы не хотите, чтобы ваш голос пропал. Хочу напомнить: каждый общественно-сознательный гражданин знает, что такое - порча общественного имущества, тем более такого сложного и уникального, как войтеромат. Надеюсь, с этим вопросом всё ясно?.."
Свою речь Мезимотес завершил ласковой просьбой: "Мы знаем, что иные слишком темпераментные слушатели привыкли подпевать своим кумирам и даже сопровождать это различными телодвижениями. Поэтому я прошу воздержаться от такого несовременного выражения симпатий. Для этого у вас войтеромат! Не надо создавать помехи чистоте исполнительского мастерства - это сегодня в приличном обществе считается дурным тоном!"
Тим не успел закончить свои разъяснения, а Рувик уже обернулся к старшему брату и сказал ему так, что это услышали все сидящие вокруг: "Ну, вот, Ноам, как я и говорил - комбиномат с фанфарическим колоколом! Не могу себе представить, чтобы твой оптимизм от этого не увял!" Шмулик ухмыльнулся и прошептал: "У них ко... ладно, папе не нравится, пусть будет... как-его-там, а у нас - "Типуль нимрац"! Ничего особенного: - ансамбль: две... э-э-э... скажем так - свирели в сопровождении гитар и немножко флейты!" - с улыбкой пояснил он Неэманам-старшим. Рувик слабо улыбнулся, встряхнул головой: "Братишка, ты прав! Не дадим этим... э-э-э... фанфаразматикам... - он с опаской оглянулся на отца, - выбить нас из колеи!" Ирми притянул к себе близнецов: "Дайте-ка ваши ницафоны... Мы с Максом и Гиди их проверим. На вашу четвёрку нужно как минимум два. Когда пойдёте туда, поплотнее скучкуйтесь. Макс вас проводит, усилит маячок на Гилада и Ронена. Да вы почувствуете!.."
На их счастье, кешев, внимательно следящий за фиолетовым сектором, эту сценку не заметил. Или решил, что издевательское название, которое дали войтеромату фанатичные и нахальные подростки в фиолетовых кипах и с вызывающими пружинками темно-рыжих пейсов, совершенно ни к чему тиражировать на всю "Цедефошрию" - ещё превратится у несознательной молодёжи в хит!..
Первые сюрпризы Турнира
Внезапно погасли все огни, "Цедефошрия" погрузилась во мрак. Те, кого впервые занесло в это элитарное место, не поняли, что происходит, и испугались. Раздались отчаянные женские вскрики. Но в ту же секунду всё пространство, заполненное начавшей возбуждаться публикой, затопили потоки слепящее яркого света.
Ирми, скрывая за торжественным тоном едкую иронию, громко произнёс, наклонившись к Максиму: "Вот и свет голосует - значит, влияет!.." Тут же его слова, произнесённые с лёгким характерным акцентом, раскатились по "Цедефошрии", отдаваясь гулким эхом по всем углам. Родители Ирми незаметно дёрнули его за рукав, он вздрогнул и оглянулся. Отец прижал палец к губам, а Хели неслышно прошептала: "Посмотрим, что дальше будет..." - настраивая ницафон на продолжительную видеозапись.
На ярко освещённой сцене появились длинные и худые Ад-Малек и Куку Бакбукини. На обоих одинаковые одеяния строгого покроя, без малейшего намёка на экзотическую таинственность - длинные пиджаки ритмически переливающейся гаммы всех болотных тонов, временами естественно переходящих в глубокий угольно-чёрный цвет. Куда только подевались бездонные плащи, в которые они кутались, сидя в ложе Жюри!.. На лицах - одинаковые большие круглые очки в толстой оправе, за которыми скрыты глаза: падающие на них по касательной (чтобы не ослепить) каскады яркого света отражали только блики, что усиливало впечатление торжественно сияющей улыбки. Позади нервной рябью колыхались и вибрировали каскады драпировок всех оттенков и интенсивности цвета таинственной трясины - от безжизненно-бледного до ядовито-густого. Безудержная игра света и цвета, блики и искры отвлекали внимание зрителей от происходящего на сцене, где почти невидимые за каскадом нервно-мигающих бликов рабочие сцены устанавливали меж драпировок неописуемо сложные сооружения, источник вдохновения виртуозов.
Наступил торжественный момент: звёздные виртуозы сели между вибрирующими драпировками за свои почти невидимые инструменты. Погас и тут же вспыхнул свет, и бешено заплясали слепящие огни. На сцену со всех сторон вползли клубы разноцветного дыма маняще-ядовитых оттенков, которые постепенно скрыли от глаз зрителей обоих виртуозов. Вкрадчивое нечто медленно обволакивало слушателя снаружи, как паутиной, и незаметно заползало вовнутрь. К концу первой композиции добрая половина зрителей ощутила духоту, чуть не нехватку воздуха. Время от времени во вкрадчивые, тихие винтовые пассажи вторгался громыхающий раскатистый звук ботлофона, словно на шумной улице опрокинулся огромный грузовик с прицепом, с верхом груженный пустой стеклянной тарой. И снова - шепотки вкрадчиво ввинчивающихся в мозг звуков, то взбирающихся высоко-высоко вверх, то ниспадающих клокочущим водопадом до самого глубокого дна пропасти. Силонокулл царил безраздельно, и уже казалось - так было, есть и будет всегда. Виртуозы увлечённо соревновались, кто из них обрушит на публику самый мощный поток искусно диссонирующих пассажей. Можно ли было себе представить, что тихие звуки последней модели силонофона способны оглушать похлеще громыхающих во всю мощь пассажей ботлофона?!
Первый номер программы закончился, и "Цедефошрию" залил спокойный, ровный свет. Многие облегчённо откинулись на своих стульях, спеша насладиться ласковым неброским светом и блаженной тишиной. Не тут-то было!.. Спустя считанные секунды грянул ботлофон, затем в его грохот вкрадчиво ввинтилась восходящая спираль силонофона. Синхронно с винтообразным завыванием зловеще завихрились багровые блики, а между ними в ускоряющемся темпе - тончайшие серо-зелёные дымные спиральки. Ширли едва успела раскрыть книжечку псалмов, которую ей давеча сунул в руки Рувик.
Постепенно винтящиеся пассажи силонофона сошли на нет, свет снова замигал, и на сцену выпрыгнул маэстро, воздел руки и провозгласил с нежнейшей улыбкой: "Кумир далетариев - Виви Гуффи!"
Над "Цедефошрией" ураганом пронёсся восторженный вой: так обыкновенно встречали своего кумира верные поклонники. Когда вой молодёжного восторга достиг пика, в самый центр устья ракушки упругим мячиком выпрыгнул Виви Гуффи. На нём была традиционная полупрозрачная распашонка и такие же пляжные шортики. На этом турнирные сюрпризы Виви Гуффи закончились.
Его выступление никаких интересных новинок, коих так ждали экзальтированные поклонники, не содержало. Даже трюк с ванной под полюбившийся далетариям хит "В ароматной пышной пене..." он немножко "смазал": выскочил из ванной весь с ног до головы облепленный густыми хлопьями пены, и струи воды направил куда-то вверх и назад, чем разочаровал своих юных поклонников. Ведь они с нетерпением ждали именно этого номера и надеялись на какой-то новый сногсшгибательный трюк!..
Зато умело срежиссированный фанфарматорами шквал аплодисментов, которыми его наградили далетарии, да ещё и сопровождаемый бешеным, аритмичным миганием прожекторов "Цедефошрии", можно смело назвать отдельным номером программы.
* * *
На сцене-ракушке перед драпировками установили стулья и пюпитры для камерного оркестра. Эти приготовления фанфарматор не счёл нужным вывести на секторальные экраны; и их созерцали только те, кому был доступен оригинал, но не его отражение, то есть, некоторые члены Жюри, бригада технического обеспечения Турнира, включая таинственных кешевов, и дубоны.
Грохот и завывание как бы несущегося издалека, но от этого не менее пронзительного на самых высоких тонах звука резко оборвались, утих и вихрь жутковатых световых пятен и тончайших дымных спиралек. Вышли музыканты, облачённые в традиционные, одинакового покроя сверкающе-чёрные фраки, и расселись по местам. "Цедефошрия" затихла в ожидании.
Но как только скрипачи приложили инструменты к подбородкам, свет во всех секторах постепенно начал тускнеть, что у части публики вызвало почти мистический страх. Почти одновременно что-то непонятное начало происходить и с самим звуком. Казалось, в воздухе, в такт драпировкам, колышется и растекается знакомая, разве что ставшая чуть прозрачнее, тишина, словно бы стремясь, подобно губке, впитать в себя пространство. Она, конечно, не могла совершенно поглотить исполняемые музыкантами прекрасные мелодии, творение композиторов Золотого века, но звуки весьма ощутимо тускнели. В большинстве секторов с большим трудом можно было разобрать, что и как играет известный на всю Арцену, любимый и почитаемый многими серьёзными любителями музыки оркестр.
Вдруг кто-то спроектировал искажённую звуковую картину в реальное пространство сцены-ракушки, где играл оркестр. На всех экранах тут же отразилось: музыканты, до этого момента игравшие с огоньком, явно занервничали и начали сбиваться с ритма и мелодии. Фон странной помехи постепенно сошёл на нет, и программу камерный оркестр доиграл в привычной звуковой атмосфере. Но это уже вряд ли могло спасти положение. Тим, из-за спины дежурного фанфарматора, удовлетворённо сунул в карман фелиофон, затем осторожно выбрался из кокона.
Доиграв, музыканты встали, сунули свои инструменты подмышки и, понурив головы, ушли со сцены. Судя по по реакции недоумевающих зрителей, мало кто захочет нажать ярко-бирюзовую кнопку, цветовой символ прославленного оркестра. Руководитель оркестра хотел подняться в ложу Жюри, чтобы выяснить, откуда взялась странная помеха. Но путь ему преградили два широкоплечих дубона, сказав, что не велено пускать никого из посторонних, что все претензии будут приниматься только после окончательного определения результатов. Оркестранты так и застыли позади своего руководителя с тупо открытыми ртами...
* * *
Во время выступления рок-мюзикла, который очень любила Рути Блох, звуковые помехи проявились несколько слабее, зато в течение всего концертного номера освещающие сцену прожектора непрерывно мигали в нервически-бешеном ритме. Эти непредвиденные световые эффекты произвели тягостное впечатление на зрителей, но более всего - на артистов. Они начали сбиваться и вскоре постарались незаметно и плавно свернуть представление, по одному скрывшись за складками ехидно колыхавшихся драпировок, неожиданно сложившихся в криво ухмыляющуюся рожу. Прожектора не прекращали своё нервическое миганье (вызвав у некоторых зрителей ассоциации с мимикой и жестами припадочного). Неожиданно на "Цедефошрию" обрушилось оглушительное громыхание ботлофона. Как вскоре выяснилось, это Куку Бакбукини одним взмахом тяжёлой дубины, с недавних пор заменившей ему его обычный стек, расколотил половину своего старательно смонтированного в честь Турнира инструмента. С минуту он сидел, не понимая, что произошло, потрясённым взором созерцая покрывшие пол плотным слоем осколки столь тщательно собранных и установленных на нужных местах бутылок от вин и коньяков дорогих сортов. Как всегда, по случаю сильного недоумения, вытащил из кармана только что початую бутылку крепкого ликёра и присосался к ней с важным видом.
Со стороны ложи Жюри раздались возбуждённые голоса. Оказалось, туда непонятно, как, прорвался руководитель популярной в Арцене рок-группы, подскочил почему-то к Кулло Здоннерсу и выкрикнул на отличном английском: "Что у вас творится? Что случилось во время выступлений рок-мюзикла и камерного оркестра? Может, аппаратуру настраивали непрофессионалы? - если вообще можно говорить о настройке! Такого от лучшей сцены Эрании, да ещё и на Турнире, мы не ожидали. Мы требуем немедленно остановить выступления для проверки технического обеспечения! В противном случае наша группа отказывается от участия в Турнире! Наши артисты - люди тонкой душевной организации, выступать в такой обстановке мы не согласны!"
Мистер Кулло Здоннерс тут же резко встал, и все экраны показали его искажённое плохо скрываемым презрением лицо. Хищно шевеля губами, он гневно прорычал: "Рок-группе, её исполнителям и руководителям, за беспрецедентно наглое поведение и демонстративно-пренебрежительное отношение к Большому музыкальному Турниру, за демонстративный отказ от участия в мероприятии я рекомендую засчитать поражение. Со своей стороны я приложу все силы, чтобы отныне эта группа навсегда была лишена права выступать на престижных мировых сценах". Его мощно усиленный голос фанфарически громыхал на всю "Цедефошрию". Мезимотес, появившись на экранах на фоне Кулло Здоннерса, пояснил недоумевающей публике: "Надо думать, и в Арцене этой группе больше не будут предоставляться сценические площадки! Мы не можем поощрять безобразно наглое и демонстративное игнорирование столь серьёзного и общественно-значимого мероприятия, каковым является Большой музыкальный Турнир!" С тыла сцены-ракушки, где на травке расположились дубоны, раздался многоголосый вопль, раскатившийся по "Цедефошрии": "Правильно! Так их!" Громче всех, казалось Моти и Рути, звучали голоса их сыновей. Рути сидела, сжав руки и опустив голову, её лицо покрывали красные пятна. После таких суровых мер по отношению к популярной и любимой меломанами Арцены рок-группе, которая никакого отношения не имела к клейзмерской и хасидской музыке, более никому не захотелось выражать свой протест и даже публичное удивление по поводу загадочных явлений на Турнире.
Концерт продолжался. По очереди выступали джаз, парочка менее популярных рок-ансамблей, вокальный дуэт. Странные неполадки продолжали возникать в самые непредсказуемые моменты, хотя и в более мягкой, не такой пугающей форме.
Большинство зрителей, в основном из тех, кто впервые пришёл в "Цедефошрию", не понимали, почему выступления традиционных ансамблей (и без того непонятным образом смазанные как бы неумелой звуко- и светорежиссурой) в обязательном порядке перемежались вкрадчивыми, заползающими в уши силонокулл-паузами, когда никаких сбоев не было. Но об этом предпочитали говорить шёпотом.
* * *
Маэстро Ори Мусаки-сан объявил: "Антракт!" Погасли экраны, прожектора умерили своё яростное свечение, и зрители набросились на предлагаемые в "Цедефошрии" закуски. К радости фиолетовой молодёжи, в меню их секторального буфета оказались лёгкие напитки и сладости. Молодые Дороны и Неэманы налегли на коктейли от эранийского "Шоко-Мамтоко".
Внезапно у Хели зазвонил та-фон. Она приложила к уху трубочку, и сразу же с её лица схлынуло безмятежное выражение, она посерьёзнела, отрывисто отвечая по-английски: "Yes, yes... Isee... Надо, чтобы как можно больше людей об этом узнало... Well... Нет... Что делать, вы знаете!.. Bye!" - и Хели закрыла та-фон. Ирми и Максим подняли головы и с напряжённым интересом наблюдали за меняющимся выражением её лица - от безмятежного, слегка ироничного интереса к хмурой озабоченности. Когда она закрыла та-фон, Максим тут же спросил, ласково положив ладонь на её руку: "Что случилось, Хели?" Хели нахмурилась, помолчала, потом, понизив голос, рассказала о том, что ей только что сообщили.
В ложе городских властей во время исполнения первого номера турнирной программы у кого-то из высокопоставленных чиновников случился приступ: резко подскочило давление и началась рвота. Чиновники ирии и охрана пытались по та-фону вызвать амбуланс. Но оказалось, что силонокулл надёжно глушит обычные та-фоны. Когда во время очередной паузы всё же удалось пробиться, в службе Скорой помощи даже не дослушав, категорически ответили, что поступил приказ от самого адона Рошкатанкера: во время Турнира в "Цедефошрию" машины не посылать; после окончания Турнира - пожалуйста. Кто-то из дежурных на станции Скорой помощи пробился к аппарату и тихой скороговоркой посоветовал "не торопиться в больницу по этому поводу..." Чиновники не отставали, пытаясь уверить диспетчера, что приступ случился у очень высокопоставленного лица. Их не слушали, ответив, что таков приказ рош-ирия Эрании, и отсоединились.
"А почему этому лицу плохо стало?" - настойчиво допытывался Бенци. - "Приступ случился во время исполнения предпоследней, самой новой, композиции силонокулла! Ведь силонокулл-синдромам подвержены не только фиолетовые фанатики, но и элитарии - и ничуть не меньше... Симптомы, разумеется, идентичны, - мрачно пояснила Хели. - Я уже вам говорила, что исследованию этой реакции на силонокулл медики-фанфаризаторы придают огромное значение, боюсь, гораздо более серьёзное, чем лечению обычных болезней. Соответственно, и финансирование... - с горечью прибавила она. - Словом, тот, на другом конце связи, дал понять, что у них есть негласный приказ класть таких в особое отделение и тщательно обследовать..." - "Да ты что? Шутишь?" - ошеломлённо спросил Гидон. - "Мне не до шуток", - угрюмо пробормотала девушка. - "Видишь, Гиди, наши хитрости хоть немножко, но помогают. Как я понял, несколько ницафонов сработали почти на весь сектор, - слабо и с горечью усмехнулся Ирми. - Хотя Хели и ругает меня, что занимаюсь, чёрт знает, каким знахарством. А дело-то серьёзное. Правда, сестрёнка?" - та, нахмурившись, нехотя кивнула. - "Вы серьёзно? Амбуланс на самом деле отказался приехать сюда из-за Турнира, или это чьи-то шуточки?" - поражённо твердил Ноам. "Шуточки... Если бы!.." - с горечью произнёс Ирми. Рассказ Хели тут же пошёл гулять по сектору.
Бенци с опаской оглянулся вокруг и обратился к стоящим вокруг него сыновьям и друзьям, его голос неожиданно раскатился по всему зрительскому пространству "Цедефошрии": "Давайте-ка прочтём Арвит!"
Все мужчины сектора Юд-Гимель встали, повернулись в сторону Шалема и начали молитву. Молящиеся произнесли первые фразы "ШМА", которые (стараниями фанфарматоров Центропульта) прогремели на всю "Цедефошрию". Древние, вечные слова, произносимые громким хором нескольких сотен религиозных мужчин, беспрепятственно неслись под ночным небом Эрании. Это вызвало реакцию, которой никто не мог предвидеть, а фанфарматоры, конечно же, не желали.
Погружённые в молитву, фиолетовые не замечали, как фанфарматоры их изобразили на экране. И, конечно же, не могли видеть, что в момент демонстрации молитвы на экранах "Цедефошрии", к ним попытались присоединиться несколько десятков мужчин из других секторов. Одёрнутые перепуганными жёнами и сконфуженными детьми-подростками, они послушно сели на место, но принялись украдкой шептать про себя. Но в какой-то момент и они встали и, не покидая своих мест, обернулись в сторону Шалема, только время от времени кидали робкие взгляды в сторону сектора Юд-Гимель, словно бы ища оттуда одобрения и поддержки.
* * *
В ложе Жюри гости из-за рубежа, увидев показанную на их экране молитву фиолетовых, понимающе переглянулись, с интересом поглядывая в сторону молящихся. Клим Мазикин что-то прошептал Кулло Здоннерсу. Тим по-своему понял улыбки важных гостей. Он густо покраснел и с некоторым трепетом взглянул на незаметно устроившегося сбоку Кобу Арпадофеля: лицо того наливалось жарким румянцем. Тим понял это, как сигнал к действию, и сделал рукой лёгкий знак Офелии. Та встала, сжав в руках свой репортёрский та-фон со встроенной системой цакцакон. Она уже готова была ринуться в бой против наглой демонстрации фиолетового безобразия. Да ещё и на глазах у зарубежных представителей прессы и МСС!.. Какой позор для интеллектуалитета Арцены! Как они смеют позорить прогрессивную общественность Эрании! Но Миней Мезимотес величественно оглядел всех сидящих в ложе Жюри и, подмигнув, сделал успокоительный жест обеими руками. После этого он подозвал к себе Тима с Офелией, за ними следом, мягко, по-кошачьи ступая, подошёл Арпадофель, лицо которого всё ещё продолжало переливаться всеми оттенками перепревшей свёклы.
Миней Мезимотес тихо и веско произнёс: "Не надо никаких демонстраций протеста. Дайте нам завершить наш Турнир, как задумано. Мы к нему отлично подготовились, сами видите: всё идёт по плану. Поэтому пусть себе молятся. Видите, сейчас у них молчаливая часть их молитвы. А ты, Тимми, - понизил он голос до едва слышного шёпота: - лучше ещё раз проверь фелио - и на Центропульте, и у себя в кармане. Сейчас это нам особенно пригодится. В первом отделении, надо сказать, ты малость перестарался с классиками и джазистами. Ну, тов! Лучше перебдеть, чем недобдеть..."
За молитвой фиолетовых внимательно наблюдали дубоны. Галь склонился к брату и прошептал: "Пора!"
* * *
Молитва подходила к концу.
Ширли читала псалмы, то и дело украдкой поглядывая на молящихся мужчин, столпившихся в относительно свободном уголке сектора. Все четверо Доронов расположились неподалёку от их столика, почти в поле её зрения. Она украдкой поглядывала на Ноама, опускала глаза, углубившись в псалмы, затем переводила взгляд на близнецов. Под конец уставилась на Ноама, на его отрешённое, углублённое в себя лицо. В какой-то момент ей показалось, что все три брата очень похожи друг на друга и чем-то неуловимым на деда, рава Давида. Она снова склонилась над книжечкой псалмов, прочла несколько страничек и подняла голову.
Именно в этот момент она увидела: у крайних столиков возникли её братья. Они окинули холодным взглядом стальных глаз сектор и, как бы случайно свернули в тот угол, где мужчины завершали молитву, бесцеремонно отталкивали молящихся, оказавшихся на их пути, со свирепым и решительным выражением лица рыскали глазами во все стороны. Она поняла, что братья ищут её, побледнела, беспомощно глянула на Ренану, перевела глаза на близнецов Дорон, на Ноама, на Неэманов. Ноам, окончив молитву, поднял голову - и сразу увидел пробирающихся напролом через заканчивающих молитву мужчин близнецов Блох. Это его обеспокоило. Он было бросился к Ширли, но Бенци его опередил, подошёл к ней и шепнул: "Ширли, не спорь... Если они хотят тебя отвести к родителям, иди с ними и не сопротивляйся. Ни тебе, ни нам не надо сейчас сцен. Так будет лучше, поверь мне. А завтра вернёшься в ульпену... Беседер?.." - "А как голосовать - ты знаешь. И читай псалмы, читай - и всё будет беседер!" - услышала она шёпот Рувика, оглянулась в сторону Ноама, он грустно улыбнулся ей, как бы говоря: "Послушай нашего папу... До завтра, девочка моя!" Ей казалось, что она слышит его голос, говорящий именно эти слова...
Братья увидели её и широкими шагами направились к ней, оттолкнув попавшегося на пути мистера Неэмана. В этот момент раздался оглушительный звук электронных фанфар, чтобы лишний раз напомнить всем, где они находятся, и какое эпохальное событие происходит. Те, кто ещё не окончил молиться, застыли, продолжая шептать молитву. Гнетущая растерянность охватила весь фиолетовый сектор, где люди ещё не закончили молитву. Когда к Ширли вплотную приблизился Гай и крепко взял её за плечо, ей показалось, что из неё насильно вытащили вскипающую капельку радости, оставив в душе зияющую пустоту. Она оглянулась на Доронов, кивнула и молча пошла через толпу, словно бы состоящую из множества любопытных глаз, влекомая крепкой рукой брата, сжавшей её плечо. Ей показалось, что среди этих глаз она видит две пары торжествующе-ехидных, принадлежащих сестрицам Ликуктус. Так она прошествовала до самого сектора Далет и была усажена между родителями, которым было настоятельно присоветовано "эту упрямую дуру от себя не отпускать".
* * *
Близнецы Дорон поглядели на отца и брата. Бенци поймал их взгляд и ласково кивнул, Ноам незаметно пожал обоим по очереди руки и прошептал: "Будьте осторожны, братишки... Успеха!" Шмулик и Рувик посмотрели по очереди на сестру, брата и их друзей, потом задержали взоры на лице отца, подошли к нему, смущённо коснулись его руки. "Ну, дорогие мои, всё будет хорошо..." - Бенци положил им обоим руки на плечи и внезапно, повинуясь резкому порыву, прижал мальчишек к себе.
У Рувика перед глазами всё ещё стояло лицо и молящий, беззащитный взгляд уходящей Ширли. Но он тут же слегка тряхнул головой: "Не об этом надо сейчас думать! Нельзя расслабляться!" - и снова уставился на отца: "Папа..." - только и смог выдохнуть он. - "Идите, удачи вам..." - ласково подтолкнул их Бенци. Мальчишки улыбнулись, помахали рукой и, попеременно оглядываясь на отца, брата и сестру, направились на выход из сектора. По пути к ним присоединились два мальчика поменьше в таких же бледно-фиолетовых жилетках в клеточку с цицит по краям. Это были Цвика и Нахуми Магидовичи. Всех четверо сжимали подмышками пухлые футляры затейливой формы, которые им по ночам шили Ренана и Ширли. Следом за четвёркой подростков направился Максим, нахлобучив по самые брови свой знаменитый темно-оранжевый картуз. Хели вдогонку прошептала: "Будь осторожен, милый... Успеха вам!" Мистер Неэман тем временем завёл с Бенци и Гидоном разговор на технические темы.
* * *
Ребята не помнили, как добрались до крохотной лужайки за сценой, где прямо на земле сидели уже выступившие в первом отделении артисты. "Звёздных виртуозов" и Виви Гуффи среди них не было. В памяти осталось бесконечное множество крутых поворотов и резких подъёмов-спусков на узеньких козьих тропках, густо усеянных камнями, ямами и кочками, в почти кромешной тьме, которую с трудом прорезал крохотный лучик от та-фона, который Максим предусмотрительно направлял им под ноги. Он шёл впереди и указывал им дорогу. Когда ребята почти пришли на место, Максим сунул близнецам в руки по прибору и прошептал: "Мы с Гиди их настроили. Если что, сориентируетесь! Только включите такринатор. Больше ничего не потребуется... я надеюсь... Вы понимаете? Ну, а вообще-то... я верю в вас и ваш угав..." Максим молча указал на стоящих снизу у крутой лесенки Гилада и Ронена, улыбнулся и... словно испарился.
* * *
Сразу же после антракта, когда зрители расселись по местам, на сцену, чеканя шаг, строем вышла четвёрка одинаковых высоких и плотных фигур в одинаковых же форменных курточках. Их пухлые шеи были охвачены, как забором, высокими стоячими воротничками. Ярким бордово-розовым пятном на груди сияли одинаковые галстуки, аккуратно завязанные широким узлом. Лица всей четвёрки были до такой степени невыразительны, что это придавало им некое своеобразие. Бросалось в глаза отчётливое сходство всех четырёх физиономий с покорными бараньими мордами. Но ещё интересней был их коллективный инструмент, который они несли под мышками: это была знаменитая гигантская гребёнка - одна на всех!
Маэстро громко объявил: "Квартет одной гребёнки "Петек Лаван"!" Прожекторы чуть-чуть пригасили свой ослепительный свет и искусно направили плавно расширяющиеся световые конусы по касательной к сцене. Рувик только успел прошептать Шмулику: "Смотри! - и вправду квартет одной гребёнки! А мы-то думали - кишкуш!"
* * *
Моти и Рути подались чуть вперёд, с любопытством уставившись на сцену. Моти пробормотал: "Название уж больно интересное: квартет одной гребёнки! Зачем ещё "Петек Лаван"? Какие забавные галстучки!" - "Ага, чем-то на ошейники смахивают!.. Или удавки... Бараньи морды, пожалуй, не менее эффектны, чем одна гребёнка!.." - с мрачной иронией пробормотала Ширли, сделав ударение на последних словах.
Эранийцы припомнили выступление загадочного квартета одной гребёнки в околозаборных видеоклипах, о чём и поведали тихой скороговоркой своим гостям. Это возбудило у гостей интерес к оригинальному коллективу, а главное - к такой блестящей творческой идее. Любопытно, как бараноликие справятся с исполнением композиций на таком своеобразном инструменте, куда интересней, чем - что они собой представляют в музыкальном отношении.
Конечно же, никаких странных эффектов во время выступлений этого своеобразного квартета не было - наверно, потому, что квартет одной гребёнкив них и не нуждался. Сцену освещали ровные, немного приглушенные, светло-серые с редкими розоватыми зарницами, конусы света. Все четверо чётко, по-военному, на одном дыхании, исправно и добротно, почти без фальшивых нот, дудели - каждый на своём месте, - в виртуальные просветы меж зубьями гигантской гребёнки, извлекая звуки, свойственные губной гармонике. Эти звуки складывались в мелодии, отдалённо напоминающие старые, хорошо известные детские песенки. Строжайший унисон, которому неукоснительно следовали участники квартета, не позволяя себе никаких, даже на четверть тона, отклонений, демонстрировал важную характерную особенность новейшей струи подобающей цветовой гаммы. Это требовало от исполнителей виртуозного владения техникой игры, а главное - исполнительской дисциплины. Ну, да квартет "Петек Лаван" издавна славился дисциплиной!
Может быть, такое добротное, бесцветное исполнение наскучило бы с самых первых нот, если бы загадочный инструмент не был сконструирован в форме одной гребёнки - вместо банальных четырёх. Эранийцы за время существования Забора успели привыкнуть, что в аранжировке квартета "Петек Лаван" самые весёлые и любимые детворой мелодии поначалу напоминают колыбельную, затем - редкостную помесь колыбельной с похоронным маршем, а под конец - исключительно похоронный марш. Люди надеялись, что квартет выдаст нечто оригинальное, более, по их мнению, достойное Большого Турнира. Мало кто полагал, что и на Турнире квартет выдаст свои старые фокусы.
Четвёрка "Типуль Нимрац" с интересом наблюдала за "Петеками". Шмулик прошептал близнецу: "А ведь на обычных гребёнках (не на этом монстре, разумеется!) и вправду можно было бы отлично сыграть! Дали бы нам с тобой, мы бы им показали!.. И всем этим далетариям!" - "Это никакая не гребёнка! Они обычные губные гармоники запрятали внутри этой конструкции, сработанной под якобы одну гребёнку. Помнишь, Макс как-то рассказывал, как они в детстве резвились? А тут явно не то!" - качнул головой Рувик. - "Ну, ещё бы! Я уверен, что все это поняли. Может, они и начинали с обычных гребёнок, но потом почему-то решили, что надёжнее губные гармоники. А уж они-то меня нисколько не вдохновляют... - вздохнул Шмулик. - У нас есть наши инструменты, нам достаточно!"
Угас последний звук, извлечённый в унисон на границе нижнего регистра сразу всеми четырьмя "Петеками". Все четверо, как по команде, с одинаковым отсутствием выражения на лицах, одинаково чёткими и синхронными движениями лихо перекинули руки через гребёнку, запихнув её под мышки. Затем дружно щёлкнули каблуками, набычились, снова щёлкнули каблуками и дружно повернулись, и, по-военному чеканя шаг, вышли со сцены. Из секторов элитариев раздались неожиданно громкие аплодисменты. И снова невозможно было отделаться от мысли, что эти громкие, по-военному чёткие и размеренные аплодисменты, которыми будто кто-то дирижирует, - отдельный номер программы Турнира. Сообщённое им с Центропульта усиление вызвало ассоциацию с вздымающейся высоко под небеса грозной белёсой пеной на гребне волны.
Ирми громко прошептал: "Интересно, кто у "Петеков" главный? Они все до такой степени одинаково баранолики, что не разберёшь, кто у них главный баран?" Ноам промолчал, зато ответил Бенци, иронически усмехнувшись: "Мне ясно, кто заказывает и оплачивает эту музыку. И кто их за ниточки дёргает, тоже достаточно прозрачно. Неужели так уж важно, кто у них Главный бараноликий? Ты прав, Ирми: то, что они называют одной гребёнкой, просто хитро смонтированные губные гармоники. Вот только зачем?" - "Это-то ясно - легче играть, тем более в унисон, на губной гармонике..." - заметил Ирми. - "А как вам оратория, исполненная на ладошках элитариев? Этих не гасили, вы заметили?.. Никаких аварийных эффектов в помине не было..."
* * *
Сцену снова затопил океан слепящего света. Колыхнулись многочисленные драпировки, и это, вкупе с ниспадающими откуда-то сверху странными звуками, вызывало ассоциации с бульканьем и хлюпаньем болотной водицы. Рути чуть слышно, одними губами, прошелестела, наклонившись к уху Моти: "Как трюк, эти "Петеки", наверно, могут представлять интерес... в цирке... или, скажем, в ОФЕЛЬ-ШОУ. Но как МУЗЫКА??!.. Не по-ни-ма-ю..." - "И я не понимаю... Мне уже ясно: к музыке всё это шоу, почему-то названное Большим музыкальным Турниром, никакого отношения не имеет. Но тогда... к чему?"
На них зашикали с соседних столиков, потому что в этот момент на сцену выбежали, весело толкаясь, лохматые и раскрашенные юнцы со стиральными досками ихних бабушек в руках. Задиристое мелькание прожекторов не давало возможности понять - то ли на них плотно облегающие разрисованные трико цвета смуглого тела, то ли они до пояса голые, зато тела густо покрыты татуировкой. Естественно, далетарии прекрасно знали и любили эту вышедшую из их недр группу, помнили, что это "Шук Пишпишим"... Или "Шавшевет"? А может, всё-таки таинственные "Шампаньи", о которых по какой-то невнятной причине не рекомендуется лишний раз упоминать? По рядам тут же заколыхалось, что лидеры этих групп провели между собой силовое многоборье, чтобы определить лидера объединённого коллектива. Неоспоримым победителем борцовского многоборья оказался лидер группы "Шавшевет", который и объединил группы в одну, называемую отныне, естественно, "Шавшевет". По "Цедефошрии" прокатились оглушительные возгласы восторга: "Вот кого надо слушать, вот кто наc выражает!"
Ори Мусаки-сан выпрыгнул на сцену упругим мячиком (как Виви Гуффи), выпрямился перед беспорядочно снующими по сцене юнцами и выкрикнул электронно-громовым голосом: "Наша новая, но уже снискавшая популярность и любовь группа, исполняющая в стиле далетарного рэппа песни протеста и защиты новейших культурных ценностей, "Шавшевет" в сопровождении стиральных досок ихних бабушек! Почти премьера!"
Один из "шавшеветов", судя по всему, лидер, длинный, худой, жилистый и мускулистый, юнец с лицом и причёской барашка, удивительно напоминал механическую конструкцию из набора туго надутых резиновых шлангов, соединённых шарнирами. Интересно, каким образом именно он, с такой комплекцией и физическими данными, оказался победителем лидеров двух других групп в силовой борьбе? Неужели те оказались слабее? Но элитарная молодёжь безоговорочно приняла его победу в спортивно-силовом состязании, ни о чём не задумываясь.
Лидер группы "Шавшевет" выскочил вперёд и, потрясая своей стиральной доской, возопил высоким блеющим тенором, почти дискантом: "Наше выступление на Большом музыкальном Турнире мы посвящаем нашей любимой, талантливой и популярной звезде эранийской прессы, дорогой Офелии Тишкер! Прошу обратить внимание, что тексты наших песен протеста, исполняемых в стиле далетарного рэппа, целиком составлены из самых острых фраз её зажигательных статей в "Silonocool-News"! От имени всей нашей группы "Шавшевет" считаю своим долгом оповестить общественность Арцены и уважаемых гостей "Цедефошрии", что именно нашей дорогой Офелии мы обязаны своим рождением! Именно Офелия своим искросыпительным публицистическим творчеством вдохновила нас на наши композиции. И именно Офелии надлежит разделить с нами нашу славу, которая нас, вне всякого сомнения, ждёт в ближайшем и светлом будущем!" Экраны показали ложу Счётной комиссии, а потом крупным планом румяную от смущения и гордости геверет Тишкер.
По сцене бегали туда-сюда и забавно прыгали в броуновском движении "шавшеветы". Это были бы очень симпатичные подростки, если бы они не выглядели такими прыщавыми, с нарочито взлохмаченными мелкими кудряшками, если бы их тела не вызывали причудливую ассоциацию с набором резиновых шлангов.
Как уже упоминалось, экраны, развешанные перед каждым сектором зрительского пространства, охотно и подробно показывали крупным планом участников самых престижных ансамблей, выступающих на Турнире. Разумеется, не были обойдены вниманием фанфарматоров Центропульта и "шавшеветы". Оставалось удивляться - когда их пытливо сверкающие глазёнки симпатичных мальчишек успели оловянно остекленеть до барано-ослиного выражения? Их броуновские перемещения постепенно становились всё быстрее и беспорядочней. Моти тихо прошептал прямо на ухо Рути: "А я бы назвал этот ансамбль по-другому..." - "Точнее всего было бы "Хамороны"..." - откликнулась чуть слышно Рути. В этот момент юнцы застыли в самых причудливых позах, как будто превратились в замороженные абстрактные фигуры, и... начали скандировать знаменитый шлягер "Мы не дадим Офелию в обиду...". После этого они, не выходя из замороженного состояния, чётко отрэпповали одну из не самых скандальных (как со временем оказалось) статей Офелии. По сцене потерянно и лениво, создавая затейливый разнобой с ритмом, блуждали разноцветные блики. Техника и в этот раз не подвела: не наблюдалось никаких странных явлений, каковыми сопровождались выступления коллективов традиционной музыки.
Шмулик тихо прошептал Рувику: "Если они наши ровесники, то ничего удивительного, что они поют в стиле рэпп: наверно, у них голоса всё ещё ломаются, вот они их и берегут!" - "А мне кажется, что голосов у них изначально не было... Ведь сейчас входит в моду отсутствие слуха и голоса, как символ музыкальной незамутнённости!" - прошептал, обняв обоих за плечи, Ронен; они вместе с Гиладом незаметно подошли к ребятам. - "А что такое - музыкальная незамутнённость?" - спросил Рувик, придав своему лицу невинное выражение. - "Не пытайтесь понять все эти слова, лучше подготовьтесь морально к вашему номеру, - отвечал Гилад. - И молодцы, что пришли пораньше. А нам пора на сцену..."
* * *
Доскандировав свой шлягер, юнцы разморозились и весело поматывая своими лихими кудряшками, подпрыгивая и подталкивая друг дружку, покинули сцену. Впрочем, их не раз, и не два вызывали, и они, толкаясь, резвыми мячиками выскакивали на сцену, запросто переплюнув в ловкости и прыгучести самого Виви Гуффи - сказывалось преимущество молодости. Так они откликнулись на зов своих друзей, которых, посредством суперсовременных технических средств, оказалось больше, чем мест во всей "Цедефошрии".
И снова "Цедефошрию" залил равномерный мертвенно-белый свет множества прожекторов. На экранах снова возникла ложа Счётной комиссии: красная, как свёкла, Офелия встала, она вращалась, как флюгер, во все стороны, с грацией ящерки кланяясь и принимая букеты цветов и поздравления. Над Офелией возвышался Тимми Пительман и со своей обаятельной улыбкой принимал из её рук цветы и запихивал их в большую корзину. Его лапища нежно и сладострастно поглаживала её спину и почти незаметно направляла её поклоны. И это тоже отразили бесстрастные телеэкраны, установленные перед каждым сектором.
...Ввинтилась силонокулл-пауза...
* * *
На сцену вышли улыбающиеся Гилад и Ронен с гитарами в руках. Ширли, сидя между папой и мамой, с затаённой радостью наблюдала, как просто, не ломаясь, держатся оба артиста. Если бы и ребята смогли так же! - как было бы замечательно!
Раздались радостные и приветственные возгласы с разных концов "Цедефошрии": оказалось, что дуэт "Хайханим" знают и любят не только фиолетовые, но многие в Арцене. В ответ раздался оглушительный свист и презрительные вопли со стороны далетариев. Разумеется, в насмешливых репликах далетарии не обошли своим вниманием и форму одежды обоих артистов. Тиму пришлось сделать знак устроившимся неподалёку от сцены дубонам, чтобы они снизили накал несвоевременного возмущения.
Гилад объявил: "Дуэт "Хайханим"!" - и улыбнулся. Улыбнулся и Ронен.
Вдруг погасли прожектора, фонари и даже маленькие лампочки на столиках. Только кнопочки войтероматов перемигивались на столиках тусклым разноцветьем. Шмулик и Рувик вытащили ницафоны из кармана и включили их, как фонарики, направив слабые лучики на сцену. Но по сцене уже заметались и завертелись пронзительные лучи прожекторов, норовя попасть в глаза артистам. Гилад и Ронен вскинули гитары и запели. Не успели они пропеть первые такты, как их голоса неожиданно зазвучали глухо и тускло, а под конец и вовсе - как из бочки. Аккорды гитар словно бы канули, как в мутную речку топором... Шмулик тихо и упрямо, так, что его слышали только друзья, собравшиеся неподалёку от сцены, проговорил: "Наши всё равно нажмут фиолетовую кнопку! Мы и так их знаем, нам ни к чему этот дурацкий Турнир..." Рувик кивнул, потом шёпотом спросил брата: "Ведь мы не знали, что шофар запретят, правда?" Шмулик блеснул глазами: "Что? Ты о чём? Где ты видел у нас шофар? - и подмигнул Цвике. - Ты же слышал, что сказал Ронен! Мы подчиняемся правилам, экстренно и непредвиденно объявленным жюри перед самым выступлением!"
Несмотря ни на что Гилад и Ронен всё-таки довели свою программу до конца, когда, к радости поклонников известного дуэта, их голоса и аккорды гитары вновь зазвучали красиво и мощно. Артисты улыбнулись зрителям, опустили свои гитары и поклонились, медленно направляясь за кулисы.
Шмулик и Рувик поманили Цвику с Нахуми за собой, и все четверо потянулись к лестнице.