Аннотация: Так фэнтезюшка на среднеазиатско-ближневосточную тему. Участвовал в конкурсе ХиЖ-2 и ничего не заработал. Только пинки поддых.
Солнце стояло в зените, беспощадно поливая раскаленными лучами и без того иссохшую землю. Дробно топоча босыми пятками по растрескавшейся будто глиняной почве и позвякивая доспехами, по пустынному по случаю полудня переулку бежала стража. Впереди, воинственно встопорщив усы и размахивая саблей трусил, задыхаясь вельможа в парчовом халате и бархатной чалме, которая то и дело съезжала ему на глаза. Ноги его не стучали по земле босыми пятками, а впечатывали в пыль земную подошвы дорогих сафьяновых, сапог, расшитых по голенищам ширазским бисером. Стражники кого-то искали и, судя по воинственному виду вельможи, этот кто-то им порядочно насолил. Вельможа бежал целеустремленно. Ведь в узкой улочке при отсутствии поворотов и дверей беглецу негде было скрыться.
Толпа стражников, с грохотом промчалась по узкой улочке, оставив после себя облако сухой, колючей пыли. Служители порядка не обратили внимания на нищего, сидевшего опершись о дувал в тени тутового дерева, свесившего ветви через глинобитную стену. Натянув на голову дерюжку, человек сидел, прячась от полуденного зноя в благословенной тени. Но разве стоит презренный дурно пахнущий нищий внимания солнцеподобного и его воинов? Потому живописная группа и пробежала мимо.
Зашуршали ветви, и из кроны тутовника на землю спрыгнул юноша, закутанный с ног до головы в черный плащ. Мягко, почти бесшумно приземлившись, он выпрямился и небрежным жестом откинул со лба прядь непокорных, черных как смоль волос. Спину юноши уродовал горб, но, несмотря на это жуткое украшение, молодой человек держался на удивление прямо. Он посмотрел в ту сторону, куда убежала стража, и его от природы тонкие губы сжались в совсем узенькую линию. Затем большие черные глаза юноши остановились на нищем.
- Ну что, Джафар, все сделал как надо?
- Все, хозяин, - нищий скинул дерюгу.
Он оказался нестарым еще мужчиной лет сорока-сорока пяти, облаченным в слегка поношенный полосатый халат из ферганского хлопка и шелковые шаровары, в каких ходят гончары и жестянщики. На его ногах красовались сапоги с загнутыми носами, не хуже тех, что были на вельможе. Широкое гладкое, несмотря на возраст, лицо, слегка приплюснутый нос, большой рот и узкие глазки выдавали в нем уроженца славного Ходжента. Брови и усы были редкие. Волосы на голове - жидкие.
- Хорошо. Сегодня вечером нанесем визит во дворец. Будем надеяться, почтенный Халибек еще долго будет кружить по переулкам в поисках человека в черном.
Одним движением плеча юноша скинул плащ, который скрывал однотонный светло-серый халат и темные шаровары, из-под которых был виден носок сапога с жесткой кожаной вставкой. Так укрепляют носок только в Хиве, славящейся своей кавалерией. Ногой, обутой в такой сапог, удобно бить человека. Голову юноши покрывала чалма, не из тех высоких тюрбанов цветной ткани, украшенных дорогим камнем, наподобие тех, что носят раджи в Индостане, а небольшой головной убор из тех, которые вяжут у себя на головах бедуины Аравии. На спине виднелась котомка, из-за которой в плаще юноша казался горбуном.
- Почтенный Халибек, - проронил Джафар, утвердительно кивнув, - долго будет бегать по Аграбе, вот только его заместитель Урултай все равно во дворце.
- Ничего, Джафар, Урултая как-нибудь обманем. А сейчас пошли в чайхану, отдохнуть надо да покушать чего.
Два хитроумных спутника вышли из переулка на улицу гончаров и, свернув к городскому арыку, прошли вдоль его русла к площади с фонтаном, где и осели в ближайшей чайхане.
Под крытым широкими баньяновыми листами навесом уже восседали на кошмах несколько немолодых мужчин из числа городских ремесленников. Кошмы были постелены прямо на дощатый помост. Ни один радушный хозяин не позволит своим посетителям сидеть на земле, пусть даже гости простые работники - кузнецы, гончары, жестянщики, кожевенники, ткачи. Навес поддерживали четыре толстые, отполированные спинами иных гуляк, любящих подпирать столбы, тополиные подпорки. Вся эта конструкция лепилась к низенькому строению из камня и глины, из которого то и дело выбегали расторопные служки, разнося гостям кому пиалу и чайник с круто заваренным чаем, кому лепешки с сыром и сушеные фрукты, кому блюдо плова. Посетители кто лежал, подремывая, кто сидел, скрестив ноги, но все пришли сюда с одной целью - утолить жажду, отчасти голод и отдохнуть пока не спадет полуденный зной от трудов праведных. Уже за два квартала от площади, где, собственно, располагались чайханы, дразнящий запах плова заставлял любого путника сглотнуть слюну и ускорить шаг. И юноша со стариком были далеко не единственными, кто спешил укрыться от жары под гостеприимными навесами этих заведений.
- Никак не возьму в толк, - ворчал Джафар, то и дело поднося пиалу к губам, - почему я, почтенный человек в возрасте, должен бегать по жаре, как мальчишка, лазить через дувалы, вместо того, чтобы лежать в чайхане и вкушать сладость отдыха, приличествующего моему положению?
- А ты и так лежишь, - насмешливо отозвался его молодой спутник, поглощавший плов с блюда. Хватая щепотью рис, юноша точным движением оправлял его в рот. Оторвав от лепешки с нежным бараньим сыром кусок, парень отправил его вслед за пловом и принялся смачно жевать.
- Почему я должен пить чай из этих глиняных пиал? Я хочу пить из пиал китайского фарфора.
Юноша не нашел, что ответить, и просто пожал плечами.
- Почему я должен лежать в этой чайхане, а не в прохладе собственного дворца? - продолжал ворчать Джафар. - Я хочу, чтобы мне прислуживал не этот пузатый простолюдин, - старик кивнул на чайханщика, - а стройные наложницы с крутыми бедрами. Я хочу лежать не на этой кишащей блохами кошме, а на мягком ташкентском ковре.
- Хватит жаловаться, Джафар! - прервал жалобы юноша, сев на кошме. - Я не принуждал тебя строить козни против халифа и его дочери? Сам полез - и из дворца тебя вышибли. А мог бы сейчас жить главным советником. И целыми днями делать то, что тебе хочется, то есть ничего.
Джафар замолчал, насупился и продолжал молча пить чай.
- Ничего, старик, не отчаивайся, - весело сказал юноша. - Сегодня вечером наше последнее дело, и мы будем есть и пить на золоте, спать на дорогих коврах в прохладе собственных дворцов, а ложе нам будут согревать горячие наложницы из наших гаремов! А пока надо сделать то, что надо. Все, недосуг мне.
И положив под голову котомку, юноша растянулся на кошме и, закрыв глаза, погрузился в дрему.
- Хоть бы руки сначала вытер, жирные ведь, - недовольно проворчал Джафар.
Но юноша не услышал старика - он уже спал. Через несколько минут и беспокойного Джафара сморило от жары и горячего зеленого чая, который должен был бодрить, но почему-то усыплял.
Ночная прохлада охватила город вместе с опустившейся, как покрывало тьмой. Ночь была безлунной, что было на руку всем городским ворам. Чадящие факелы, воткнутые в специальные душки на столбах освещали, только площадь перед дворцом. Остальной город был погружен во мрак, за исключением ярко освещенных богатых кварталов в западной его части да редких огоньков в трущобах, где ютилась беднота - сторожей с колотушками, освещающих себе дорогу масляными чадящими лампами, да патрулей с факелами.
Две фигуры, закутанные в темное, выскользнули из чайханы, что на краю площади у городского арыка. Чуть пригибаясь, они добежали до переулка и скрылись в темноте.
- Ты куда? - прошипел Джафар, задыхаясь - молодой спутник был быстрее и бегал, естественно, тоже значительно лучше своего пожилого компаньона. - Дворец же в противоположной стороне.
- Ага, именно, - приноравливая свой шаг к шагу спутника, отозвался юноша. - Но площадь перед дворцом освещена, к тому же там полно стражи. А нам встречаться с солдатами нашего солнцеподобного после утренних приключений вовсе не с руки.
После этого мужчины надолго замолчали. Они обошли дворец с запада, пробираясь темными кварталами, всякий раз вжимаясь в стены и ныряя в боковые проулки, когда мимо, грохоча доспехами и чадя факелами, пробегал очередной патруль.
Ко дворцу путники приблизились со стороны Черных ворот - куда подвозились все припасы, которые использовались жителями этого маленького города. Глухая стена с двумя узкими створками отделяла резиденцию местного правителя от остального города. Почти вплотную к ней подступала абрикосовая роща. Густые кроны деревьев скрывали от взоров редких, прогуливающихся на стенах, стражников, все, что происходило внизу. Толковый военачальник или начальник стражи немедля распорядился бы вырубить рощу, из-за которой неприятель мог вплотную без особого урона подступить к стенам крепости, но уже давно не было в этом городе толкового начальника стражи, ибо, например, почтенный Халимбек продвинулся в должности вовсе не из-за воинского умения или стратегических талантов, а лишь благодаря интригам, что во дворце гораздо уместнее. Потому и разрослась абрикосовая роща под стенами крепости, давая тень и пропитание многочисленным птицам, селившимся в кронах.
В этот спасительный мрак и нырнули компаньоны, мысленно возблагодарив Аллаха за беспечность солнцеподобного Халимбека. Подобравшись вплотную к стене, мужчины остановились. Смерив взглядом расстояние от земли до крайнего зубца, юноша сбросил котомку, и достал из нее небольшой арбалет, взвел металлическую тетиву, приладил на ложе стрелу, наконечником которой была "кошка". К другому концу стрелы была привязана веревка, смотанная в бухту.
Затем юноша взял в зубы веревку, и полез на дерево. Быстро вскарабкался по стволу, проскользнул между ветвями, уперся ногами, как можно тише сломал ветви, мешавшие обзору, и за веревку подтянул арбалет к себе. Потом он прицелился, запрокинув голову, и спустил скобу. Стрела, стремительно разматывая бухту, с тихим шуршанием устремилась к цели. Веревка резко натянулась, потом ослабла и повисла. Юноша понял, что стрела достигла цели. Подергав для надежности веревку, молодой человек натянул свисавший к левому плечу конец черной чалмы, на лицо, оставив открытыми лишь глаза, обхватил гибкое, словно змея, тело веревки руками и ногами и устремился вверх.
Вскарабкавшись до зубца, за который зацепилась "кошка", юноша легко перемахнул через него и вскочил на стену. Ему повезло - стражник в этот момент как раз закончил обход и скрылся в караулке. Легко и бесшумно ступая человек в черном добежал до лестницы, ведущей вниз, во внутренний двор. Остановился. Прислушался. И так же тихо, стараясь слиться со стеной, двинулся вниз. Юношу интересовала башня, возвышавшаяся над дворцом на добрых пятнадцать метров, но стоявшая почти на отшибе - у задней стены, среди подсобных помещений - кузен, конюшен, прачечных, бань. Сейчас башня была погружена в темноту, гигантской мрачной тенью нависая над веселым освещенным дворцом. Раньше в этой башне обитал Джафар.
Во внутреннем дворе, несмотря на ночь, царило оживление: бегали повара, шныряла прислуга, суетилась челядь, стучали топоры, из кухни доносились соблазнительные запахи. Из дворца раздавалась музыка.
Юноша неприятно улыбнулся. "Опять халиф затеял пир, - подумал он, презрительно кривя губы. - К чему эта бессмысленная трата денег? Лучше бы нанял толкового эмира и несколько сотен опытных воинов. Такой правитель совершенно не нужен этому городу. И зятя он выбрал себе из воров. Ну, да ладно. Пусть его!"
Занятый этими мыслями, юноша спустился во внутренний двор и незамеченным пробрался ко входу в башню. Дверь, как и предполагал молодой человек, была забита. Выудив из рукава заранее приготовленные клещи, юноша принялся сноровисто, но без особого шума выдирать гвозди. Справившись с ними, он открыл дверь и скользнул внутрь, притворив за собой створку. В полумраке никто не должен был заметить, что дверь не плотно прилегает к проему.
Юноша точно знал, что он ищет в башне и где оно может быть. Поднявшись по винтовой лестнице на верхнюю площадку, туда, где была библиотека, юноша запалил маленькую лампу, с хитрым плафоном - стекло, все покрытое изнутри черной краской, за исключением небольшой полоски, сквозь которую пробивался узкий луч. Осветив стеллажи со свитками, юноша отыскал нужный. Сдвинув толстые свитки на пятой снизу полке, он сунул руку в образовавшуюся прореху и, нащупав какой-то продолговатый предмет, быстро выудил его и внимательно рассмотрел при свете лампы. Это была небольшая с узким горлом глиняная бутыль, без всяких надписей, заткнутая простой деревянной пробкой. Юноша удовлетворенно хмыкнул и спрятал бутыль за пояс. После чего погасил лампу, постоял немного на месте, выжидая, пока глаза привыкнут к полной темноте, и двинулся к лестнице.
Скрип двери, донесшийся снизу, заставил юношу замереть на полушаге.
- Почтенный Урултай, - произнес незнакомый голос. - Вы тысячу раз правы - дверь открыта!
- Сходи, Бадабек, посмотри, что там. Да захвати с собой Садабая, чтобы, - невидимый сверху Урултай презрительно хохотнул, - одному не страшно было.
- Да, господин сотник, - с подобострастием ответил первый голос.
- А, шайтан, ничего не видно, - прошипел Бадабек. - Садабай, бездельник, зажги, что ли факел.
- Нельзя, господин десятник, - дрожащим голосом проблеял второй стражник. - Господин сотник не велели зажигать факелов.
- Тогда иди вперед, да тыкай перед собой пикой.
- В этой башне Джафар жил - бывший главный советник нашего халифа. А он, говорят, колдуном был. С шайтаном дела имел, - ответил Садабай.
- Не трусь, а то я тебе такое устрою, что беседа с шайтаном покажется отдыхом в райском саду - пригрозил Бадабек.
Судя по скрипу лестницы, Садабай внял угрозам начальства и начал подниматься вверх, останавливаясь, впрочем, на каждой ступеньке.
- Давай, давай, быстрей! - громким шепотом напутствовал его десятник.
Все это прекрасно слышал юноша, стоявший на верхней площадке у самой лестницы. Он скользнул к стене, чтобы не заслонять более светлое пятно дверного проема, ведущего на балкон, и застыл, вжавшись в с каменную кладку.
Вскоре стражники приблизилась к нему. Осторожно ступая, воины поднимались по лестнице. Идущий впереди маленький толстячок тыкал перед собой пикой. После очередного тычка, наконечник пики, не без помощи со стороны юноши, воткнулся в стену и застрял в щели между камнями. Так показалось Садабаю, который пытался выдернуть намертво застрявшую пику. Но внезапно темнота ожила и пнула незадачливого стража в живот. Садабай завизжал, выпустил пику и, раскинув руки, рухнул на стоящего на ступеньку ниже Бадабека. Стражники, гремя доспехами, кубарем покатились по ступенькам вниз. Юноша, не теряя времени и стараясь производить как можно меньше шума, ринулся вслед за ними.
Перескочив через бестолково барахтавшихся в из собственной амуниции стражников, молодой человек метнулся в открытую дверь и лицом к лицу столкнулся с невысоким широкоплечим крепышом. Отблески огней из дворца отражались от его гладко выбритого черепа. Приплюснутое лицо не выражало ничего хорошего. Словно змея метнулась к горлу юноши левая рука крепыша, сверкнув в свете звезд тремя железными орлиными когтями. Лишь чудом юноша успел отшатнуться, и когти лязгнули совсем рядом, зацепив повязку и открыв лицо.
- Салладин? - вскинул брови Урултай. - Не думал, что ты осмелишься.
- Да, Урултай, я осмелился, - с усмешкой ответил юноша, отступая на шаг. - А где же почтенный Халибек? Неужто еще в городе?
- К оружию! - вместо ответа закричал Урултай и бросился на Салладина. Его правая рука метнулась к поясу, на котором висел длинный граненый кинжал-кончар. Но Салладин не принял бой. Швырнув в лицо Урултаю свою хитрую лампу, юноша, уже не таясь, проворно бросился к лестнице, ведущей на стену. Урултай без труда увернулся от предмета и с ревом ринулся в погоню. Но куда ему, вскормленному на пастбищах Кыргызских степей, привыкшему к седлу витязю угнаться за легконогим жителем равнин! Салладин птицей взлетел на стену и бросился к заветному зубцу, где покоился крюк с веревкой. Но путь ему преградили стражники из тех, кто патрулировал стену.
- Стой! - один из воинов выставил перед собой копье. А другой, стоявший за копьеносцем, натянул до уха тетиву лука. Стальной наконечник стрелы смотрел Салладину в грудь.
Но юноша и не думал останавливаться. Крутанувшись на ходу вокруг своей оси, он схватился за пояс. Там что-то щелкнуло, и в следующую секунду все три лезвия гибкого меча-хлыста уруми пропели свою песнь, срубив наконечник копья и развалив пополам стрелу, выпущенную лучником. Взмахнув над головой злобно свистнувшими лезвиями, Салладин разогнал обезоруженных стражей и вскочил на бордюр. Наскоро проверив, крепко ли держится крюк, юноша взял в зубы рукоять меча, затем схватился за веревку и скользнул вниз, быстро перебирая ногами по стене. Он чувствовал, как с каждым метром перчатки на руках становятся все горячей и горячей. Но нужно было спешить. Урултай уже выглянул из-за зубца, пытаясь разглядеть Салладина, а оставалось еще полдороги. Сверху послышался удар и звон, как будто били металлом о камень. Салладин в два прыжка оказался на ветвях абрикосового дерева, с которого начал путь во дворец. И вовремя. Веревка, свиваясь в воздухе кольцами, дохлой змеей, упала следом.
"Тупые они все-таки, - подумал юноша, скинув перчатки и дуя на изрядно обожженные о веревку руки. - Могли бы взяться за веревку и вытянуть меня наверх. Тут бы я никуда не делся".
Салладин вновь обернул меч вокруг талии, натянул перчатки и полез по ветвям к стволу.
- Эй, Джафар! - окликнул он спутника, слезая по стволу дерева вниз. - Ты еще здесь?
- Здесь, хозяин, здесь, - отозвался скрипучий голос, и к дереву вышел одетый в черное компаньон Салладина. - Сосуд с вами?
- Со мной, Джафар, со мной, - ответил юноша. - Ну что, побежали?
Ответить Джафар не успел. Тишину ночи, нарушаемую лишь гомоном голосов на стене и отзвуками музыки из дворца, разорвал тягучий надсадный скрип, словно открывали дверь с заржавевшими петлями.
- Ворота, - ответил на немой вопрос Салладина Джафар. - На моей памяти их открывали дважды. Один раз, когда воцарился нынешний халиф, второй - в день свадьбы его дочери.
- Бежим! - коротко бросил Салладин, и они побежали. Но вовсе не в ту сторону, в какую должны побежать беглецы - не вглубь рощи, а вдоль заросшей от редкого использования травой и чертополохом дороги.
Между тем, рощу наполнил топот бегущих ног, бряцанье доспехов и крики стражников, неверный свет факелов. Стража рассыпалась по роще, обыскивая каждое дерево, каждый куст, а несколько человек прочесывали дорогу. Но компаньонам было уже все равно - они вошли в городские кварталы и растворились в них.
Светало. Два усталых путника в запыленных одеждах вышли из переулка и направились к арыку. С ближайшего минарета доносилась заунывная песнь муэдзина, призывая правоверных к молитве. Подстелив коврики, путники преклонили колени и совершили утренний намаз, обратясь лицом на восток. Окончив молитву, мужчины умылись, черпая, ладонями, сложенными горстями, воду из арыка. Затем более пожилой свистнул. С ветки ближайшего дерева к нему на плечо опустился крупный попугай с красно-зеленым оперением.
- На, старый друг Яго, бери. Этот последний.
С этими словами пожилой протянул попугаю узкогорлую бутылку, добытую ночью во дворце халифа. Попугай снялся с плеча, на лету подхватил глиняный сосуд из рук человека и вспорхнул в неизвестном направлении.
- Ну что, хозяин, теперь отдыхать?
- Да, Джафар, пожалуй. Все равно всех выезжающих из города будут теперь досматривать. Обыскивать и сверять с фирманом. А выбираться через дыры в городской стене, как крысы и контрабандисты, не стоит. К тому же торопиться нам некуда.
И они направились к ближайшей чайхане.
Сонный по такому раннему времени чайханщик радушно приветствовал первых гостей, делавших ему почин. Но путники спросили только чаю, после чего велели постелить им в тени чинары одеяла и улеглись спать.
На земляных стенах комнаты плясали тени. Низкий потолок давил на присутствующих. Джафар и Салладин сидели на низких скамьях у входа. Это была единственная мебель в комнате. Все остальное пространство пола, за исключением середины комнаты, занимали сосуды разных форм и размеров: бутыли, и лампы, и даже амфоры. На свободном пятачке пола мелом была нарисована сложная фигура, состоявшая из причудливо переплетенных кривых линий, не образующих ни одного угла. В центре нее стояло красное, словно вылитое из яшмы существо. Ноги существа терялся в дымчатой воронке, растущей, казалось, из самого пола.
- Мы выполнили свою часть сделки, Джинн. Мы собрали всех твоих плененных братьев. Теперь очередь за тобой.
- Да, - глухо пророкотало в комнате. - Чего вы хотите?
- Здесь все написано, - Салладин кинул существу в воронке свиток.
- Хм, - пророкотало через пару минут, когда Джинн ознакомился со списком. - Не сильно много вы хотите, даже по меркам этого жадного мира. Встречал я людей и по жаднее вас.
- А нам много не надо. Мы скромные - дерзко ответил Салладин, глядя прямо в лицо повелителя джиннов.
- Что ж, да будет так - ответил джинн, и щелкнул пальцами.
Тихо играла нежная музыка. Едва слышно журчала вода в искусственном ручье, протекавшем через весь зал. В такт музыке танцовщицы сладострастно раскачивали своими крутыми бедрами. Старый Джафар, глядя на это великолепие восхищенно причмокивал. Компаньоны лежали на мягких подушках, брошенных на пушистые ташкентские ковры, и вкушали плов из молодого барашка с черносливом и гранатом, запивая его бухарским вином. Легкий ветерок с балкона, поигрывая кистями, свисавшими с подушек и великолепных парчевых гардин, обвиваясь вокруг многочисленных колонн обдувал пирующих друзей, не хуже опахальщиков, торчащих рядом немыми колоннадами.
- Что ж, Джафар, твои желания исполнены. Да и мои тоже, - обратился Салладин к компаньону.
- Да, Салладин. Вовремя же ты меня вынес из-под удара этого сумасшедшего духа, которого натравил на меня твой братец, этот воришка Алладин. Глупец, если бы он освободил своего джинна, как и хотел, то мир погиб бы, не выдержав массового нашествия этих существ. Не зря великий волшебник, никто уж и не вспомнит, как его зовут, заточил всех джиннов, проникших в наш мир, в сосуды и связал их заклятием трех желаний. Увы, твой брат оказался слишком глуп, чтобы понять это. Да и наш халиф не лучше.
- Что ж, - усмехнулся Салладин, - моего брата всегда тянуло на легкие динары и красивых женщин. Не умел он подумать да потерпеть. Надо, видите ли, ему все и сразу.
- Недальновиден, - кивнул головой Джафар - угощая персиком большого красно-зеленого попугая. - Кушай, Яго, кушай, старый друг.
- Теперь нам, старина Джафар, остается только наслаждаться жизнью, да править этой тихой горной страной. Эй, кто-нибудь!
- Да хозяин, - словно из воздуха возник у пирующих громадный свирепого вида одноглазый детина с серьгой в левом ухе. За широкий пояс, поддерживающий шаровары мужчины торчал устрашающего вида ятаган. Голый мускулистый торс отнюдь не прикрывала короткая безрукавка. - Чего изволите.
- Что у нас на границах?
- Все спокойно, хозяин. Эмир Башар Гамни докладывает, что войско нубийцев отброшено за перевал. Дороги чисты и снова охраняются нашими воинами.
- Хорошо, Нурсулла. Что купцы из славного Каканда?
- Сегодня прибыли, хозяин. Говорят, с ними приехал сам принц Абхарс и привез от хана в дар алмазный венец, в знак признания вашего могущества. Ходят слухи, что хан могучего и славного Каканда хочет заручится поддержкой с великим царем наббатеев, правителем Петры.
- Оседлать моего любимого скакуна! Я хочу лично встретить принца - повелительно махнул рукой Салладин.
- Будет исполнено, ваше величество - детина, как по мановению волшебной палочки, исчез.
Не пристало царю, подобно мальчишке бросаться навстречу иноплеменному принцу - ворчливо заметил Джафар, не отрывая, впрочем, взгляда от прелестей танцовщиц.
Ничего, можно нарушить порядок, - беззаботно отмахнулся Салладин. - Я же царь. - И вышел на балкон.
Перед мужчиной расстилался прекрасный город. Его город по имени Петра. Он был вырезан прямо в скалах нубийского плоскогорья, посреди пустыни. Петра простиралась вдоль извилистой горной долины, образовавшейся среди скал, на месте, бывшем в седой древности руслом реки. С балкона взору представал прекрасный пейзаж - вытесанные в скалах некрополи и богатейшие дома нижнего города с фасадами небывалой красоты, пышные сады, храмы и скульптуры, стадион, бани и театр, даже водопровод и канализация были в этом чудном городе, который породила, казалось, сама природа. Многочисленные рынки способствовали тому, что торговля процветала, а жители богатели. Те, для кого строился этот шедевр - народ наббатеев - не прекращали славить своего царя - Салладина за то, что он дал им - кочевникам - столь благодатное место и такой чудный город. Жители этого благословенного места не знали бедности. Скрытая от врагов отвесными скалами, доступная только через тайные тропы с постоянным водоснабжением - своими многочисленными ключами и речушками, Петра была самым крупным оазисом пустыни и центром торговли между севером и югом Черных земель.
Салладин еще раз окинул взглядом, нижний город и двинулся с балкона внутрь зала.
- Не так уж мало я, как выясняется, попросил - сказал он, подходя к Джафару, - а, старина?
- Да уж, - проворчал в ответ старик. Он все так же возлежал на подушках, только теперь не трапезничал - курил кальян. Опахальщики, музыканты и танцовщицы куда-то исчезли, а на подушках рядом сидела одна из танцовщиц, и преданными глазами смотрела на старика. - Попросил ты сполна. - Джафар глубоко затянулся. - Отстроить такой город, населить его своими соплеменниками и потребовать, чтобы мы с тобой умерли вместе с городом - это не мало. Уже двести лет живем. Наббатеи богатеют, город процветает, враги в страхе. До тлена и забвения пока что далековато. Что еще нужно человеку?
- Скакун готов, ваше величество - в зал неслышно вошел Нурсулла, прервав беседу компаньонов.
- Отдыхай, Джафар, а мне пора взглянуть на алмазный венец из Каканда, - бросил Салладин и напутствуемый кряхтением Джафара, в сопровождении верного Нурсуллы быстрым шагом вышел вон. На душе было не слишком радостно. Вовсе не царем хотел стать Салладин в созданном джиннами для него городе. Но никто его и спрашивать не стал. Ты создал - тебе и править. И ведь никто не задумался - почему так долго.
"Ничего, - думал Салладин, бегом спускаясь по парадной мраморной лестнице к ожидавшему его скакуну и десятку телохранителей - вот поправлю еще десяток лет, воспитаю себе преемника и отправлюсь путешествовать по миру."