Спасибо Массари Улеша заключилось в том,что нам разрешили вернуться в родную роту Кирави.
Но мы, честно сказать, были более чем благодарны.
В родной компании и умирать веселее.
Мне даже дали немного поспать.
Надо отдать должное - при Массари Улеше как командире дела пошли не то чтобы шустрее. Но хотя бы пошли.
Где ж ты раньше был, генерал?
Ответ на этот вопрос я получил немногими днями позже.
Не скажу, чтоб он меня порадовал.
А пока - разобрали несколько обозных фургонов, собрали из них несколько передвижных щитов, закрытых со всех сторон, да с десяток лестниц.
Оставшиеся восемьсот человек переформировали. Пять наименее малочисленных из выживших рот расформировали и частично перевели в другие роты, частично слили в одну новую.
В итоге у нас оказалось двенадцать более-менее полноценных по числу рот.
Время тоже шло, и солдаты перестали шарахаться от трупов на стенах.
Мерзопакостные подарки Измала, слава Творителю, похоронили далеко и глубоко.
Ещё бы пара спокойных дней - и мы начали бы что-то из себя представлять.
Угу. Ещё бы и бордель подогнать. Для расслабления.
Когда повозки двинулись к стенам, их осыпали огненными горшками. Несмотря на защиту, кого-то внутри всё же поранило, но повозки-щиты продолжали двигаться дальше.
И подобрались, правда, довольно прилично занявшись, к воротам.
Шесть рот, как могли, пытались, стреляя навесом, свалить лучников на стенах.
Больше стрелы под стену складывали.
Одну из повозок, что горела особенно хорошо, приткнули прямо к воротам.
Из трёх оставшихся вывалили под неё кучу остатков от разваленных фургонов - просмоленные борта, пологи, пустые бочонки, ещё какой-то деревянный скарб - что было.
Приняли людей из брандерной повозки и чуть отодвинулись, потушив на себе наскоро огонь запасённой водой.
Высунули длинную оглоблю из одной повозки. Вместо кочерги.
Подпихивали ей горящую поближе к воротам, чтобы не откатывалась.
Лучники наверху развлекались как обычно.
Горшки кидать пока перестали - до солдат слишком было далеко.
А под ворота - это надо было через стену высунуться.
Сильно роскошно.
В общем, дали нам поиграть как понравится.
Ворота потихоньку занялись.
На стенах торчали лучники. И горшечные расчёты.
Компания была приятная, спору нет.
И дело знали.
Но вот никто из нас не озадачился - а где все остальные?
Измаланцы был элитарными войсками. Мощь Империи зиждилась на них.
И вооружение, и структура армии у них была такой же, как у нас - пехотная.
Никто как-то не удосужился над этим подумать.
По крайней мере, вслух.
Или его не послушали?
Не знаю.
Пока мы забавлялись с кострами под дверью, хозяева вышли через другой выход.
Их было ещё три. И никто, кажется, за ними даже не удосужился последить.
Хотя, сейчас, с высоты нескольких десятилетий, я всё сильнее понимаю - без толку было. Без толку.
Мы с самого начала вели себя неправильно.
В корне.
И последствия первых неверных действий оказались таковы, что правильность последующих уже ничего бы не поменяла.
Немаловажным явилось и то, что я убил владыку-сержанта охранения.
Будь эта тварь жива, у нас были бы шансы.
Хотя бы в принципе.
Они вышли из города ночью и отошли в пустыню.
Охранения не было, роты контролировали только свой периметр.
Теперь они вернулись и рекой смерти втекли в наше потрёпанное войско.
Тяжёлые стрелы навесом сыпались на лагерь сверху. Колчаны пустели - эстафету принимали следующие ряды.
Отстрелявшиеся убирали за спину луки и вынимали из ножен клинки.
Круглые кожаные щиты занимали своё место на защищающей руке.
Серая кожа плащей-доспехов сливалась с песком.
Первые ряды измаланцев врубились в нестройные ряды Даванского ополчения.
Лязг металла и наши крики звучали злобной погребальной песнью.
Пятьсот человек неторопливо косили нас, как траву.
Сержант скомандовал:
- Р-рота! Отходим к лагерю!
- Куда!? Стоять! - к нему подлетел один из уцелевших офицеров. - Приказ был взять ворота!
- Сам бери. - командир даже не остановился.
Штабной забежал перед ним, вытаскивая меч.
- Приказываю остановиться!!
Командир на ходу воткнул нож в его живот.
Удивлённое выражение на лице офицера. Ладонь, прижатая к животу.
Когда я проходил мимо, он валился лицом в пески.
Ещё один везунчик.
За нами двинулись и остальные, отправленные на штурм.
У горящих ворот остались повозки.
Как я узнал позднее, они быстро отказались от одинокой привилегии дожидаться, когда ворота прогорят.
Они отползали от ворот, и со стены даже не стреляли им вслед.
Тушили ворота и не отвлекались на ерунду.
- Р-рота! Стой! Наступающий строй!
Мы выстроились тупым клином.
- Клинки наголо!
Шорох и скрежет покидающих ножны мечей.
- Марш!
Вот теперь померяемся.
Погодите, дайте-ка я достану.
У меня в листья завёрнуто. Виноградные.
- Стой!
Перед нами беспорядочно бились остатки рот Крашеного и Гварии.
Я видел, как Гвария упал, и измаланец выдернул меч из его живота.
- Лучники! навесными - огонь!
Из середины клина вспорхнули стрелы.
- Колчаны - лучникам!
Я почувствовал, как с моего плеча снимают колчан, срезав ремень.
Наша рота стояла и ждала, когда измаланцы обратят на нас более пристальное внимание.
Мы понимали, что уже мертвы. Поля мертвечины отбили у нас и мысли о плене.
Моё сердце колотилось, и пот впитывался в налобную повязку.
В кармане осталось немного стежа. Я развернул один и сунул в рот.
Светлая тебе память, упырь.
Как бы там твои папаша с мамашей ни управились - мир им.
Прости меня, Аби.
Выучка нашей роты сказалась.
Лучники отработали собранные колчаны и оставили луки, по-уставному сняв тетивы.
Достали мечи.
В ряду наступающих измаланцев были пробиты прорехи.
Небольшие - несколько человек.
Им на смену из задних рядов выдвинулись другие, пострадавших втащили вглубь строя. Измал был знаменит тем, что крайне редко бросал своих, что живых, что мёртвых, на поле боя.
А потом они врубились в нас.
Огонь стежа кипел во мне, и я с пяток секунд почти на равных фехтовал с сухим и бесстрастным измаланцем. Но мои четыре месяца лагеря не могли сравниться с десятилетиями войны в его крови.
Слева, хватаясь за горло выронившей меч рукой, упал Крефха.
Справа осел на песок Даргел, и убийца вытащил из его лица клинок.
Когда упал командир, я дрогнул.
Пропущенный удар погрузил меня во тьму.
Руки у противника были длиннее.