На птичьем рынке дед торговал всякой живностью. Торговал давно, целый год.
Фраза простая получилась, но не совсем точная. "Птичьим рынком" торговую точку можно было назвать весьма условно. "Рынок" представлял из себя двадцатифутовый контейнер в ряду таких же старых, проржавевших, списанных на берег ещё в эпоху развитого социализма. Стоял "птичий" контейнер с самого краю. Дальше следовали железные ящики, где торговали сантехникой, автозапчастями, замками, бытовой химией, снова сантехникой и прочим и прочим.
О птицах. Они у деда были, правда, большей частью куры и петухи, коих и за птиц-то обычно не считают. Зато они оглашали весь световой день ближайшие окрестности хриплым, но задорным кукареканьем и квохтаньем. К птицам, несомненно, относились две пары волнистых попугайчиков, каждый раз в ужасе замиравших в тесных клетках от победных петушиных вскриков. В продаже имелись - говорящий скворец, который упорно отказывался разговаривать даже на скворечьем языке, одна безумная сойка, долбящая пол уже третьей клетки и флегматичные утята-переростки.
Остальная живность была представлена черепахами, ужами, белыми крысами, котятами-щенятами и аквариумом с дюжиной равнодушных к своей судьбе рыбок.
Дедом продавца так же можно было назвать весьма условно. Покупатели и соседи по торжищу так и обращались к нему исключительно вследствие наличия клочковатой пегой бородёнки. "Дед" не возражал, хотя по паспорту ему и сорока не набежало. Наиболее близко знакомые называли продавца "птичьего рынка" - Дед Филипп. А друзей у Филиппа совсем не было.
Хотя, мы не правы, друзья были. Домашний кот по кличке Вредитель, никогда не покидающий Филипповой квартиры. И грязно-породная лайка Светка, напротив, постоянно сопровождающая хозяина.
Весь день и в будни и в выходные проводил Дед Филипп подле своего зверинца. Ему приносили бесхозных котят и щенков, ящериц, кроликов-отказников. Он принимал всех, кто только мог поместиться в контейнере, либо просто так, либо за чисто символическую плату в один рубль. А потом продавал или отдавал понравившемуся клиенту без всякой оплаты.
Вряд ли подобную деятельность можно считать доходной торговлей. Но кое-какие доходы у Деда Филиппа всё-таки образовывались. Он исправно вносил арендную плату и не скупился на корм для своего разнообразного и прожорливого товара. Видимо что-то оставалось и самому Деду Филиппу, поскольку измождённым он никогда не выглядел и одет был, хоть и в потёртый, но всегда свежевыстиранный джинсовый костюм.
Конечно, в чьём-то понимании давность занятия птичьей торговлей длительностью в "целый год" выглядит не очень солидно, однако, для тех мест, где развернулись описываемые события, и год - это уже очень и очень много.
В семь утра, как обычно, раньше всех Дед Филипп открыл свой "птичий рынок". Обитатели контейнера, истосковавшиеся за ночь и натерпевшиеся разнообразных ужасов в запертом пространстве, радостно приветствовали кормильца. Дед Филипп щедрой рукой задавал корм. Куры, петухи, попугаи, канарейки клевали зерновую смесь. Кролики и черепахи грузли морковку и капустные листья, ужи лакомились сверчками. Даже террористка-сойка отключилась на время от своей важной работы по пробиванию дыры в полу клетки и смачно разделывалась с яблоком. Лайка Светка следила за порядком и извещала хозяина о том, что забыли выдать червячков утятам.
Соседи Деда Филиппа в целом благосклонно относились к его бизнесу. Во-первых, какое-никакое оживление и развлечение среди скучной продажи красок и радиаторов отопления. А во-вторых, зрители "птичьего рынка", воодушевлённые общением с животными, но не приобретшие по ряду причин утёнка или белочку, по ходу могли и какую-нибудь малярную кисть приобрести или фитинг.
Сегодня пятница, начало торгового уик-энда. Самые выгодные дни. Дед Филипп готовился. Почистил клетки, пересадил пару перепёлок в новую коробку, расчесал щенка пекинеса, досыпал сушёных дафний малоподвижным, но прожорливым рыбкам. Со своими питомцами, они же живой товар, Дед Филипп близко не сходился, но относился всегда тепло. Ласково именовал всех обитателей контейнера "юными ленинцами" по названию улицы, на которой располагался рынок. Исключение составляла неугомонная сойка, зажившаяся у Деда на лишние шесть месяцев, испортившая не одну клетку и за скверный характер носившая кличку Каплан. Да ещё петух Петька и куры в разных количествах всегда имевшие скопом имя Анка.
День обещал быть тёплым и солнечным. Дед Филипп расположился в дверях контейнера и принялся почитывать свежую прессу. Прокоммунистическую.
Газеты привычно клеймили правительство, а заодно и мировой империализм, сионизм и гомосексуализм. Смаковали подробности последнего политического скандала с американским перебежчиком. Дед Филипп живо представил себе, каково ему, беглецу живётся в транзитной зоне, не лучше, чем его питомцам в контейнере. У питомцев, правда, есть реальный шанс угодить в добрые руки и, тем самым существенно поправить своё положение. Может кто-то сердобольный после покупки возьмёт и на волю отпустит. Такое бывало. Хотя, какая может быть воля у домашней черепашки.
А американскому перебежчику и добрые руки вряд ли светят, не говоря о свободе. Черепашка, однако.
М-да. Люди, люди.
У контейнера остановился человек. По внешнему виду Дед Филипп безошибочно определил, что это не покупатель. Такие среди братьев наших меньших себе друзей не заводят.
-- Животных покупаете? - мрачно спросил незнакомец, и добавил, - экзотических.
-- Ну, если только экзотических, - с точки зрения незнакомца, это мог оказаться и обычный ушастый ёжик.
-- Тогда я приду вечером, когда стемнеет. А вы когда торговлю сворачиваете?
-- Если наверняка придёте и зверей принесёте, то я вас дождусь, - Бог знает, куда денет бедолаг незнакомец, если не выкупить у него живой товар. Дед Филипп погладил разволновавшуюся Светку, - не мучайте их, пожалуйста.
Больше не проронив ни слова, незнакомец удалился.
День потёк своим чередом. Открылись сантехники, торговцы бытовой химией, приковыляла необъятная продавщица кваса местного розлива.
Дед Филипп вынес на утреннее, ещё ласковое солнышко клетки с птицами, хомяками, розовыми голубями, террористкой сойкой. В глубине контейнера загадочно светился аквариум, поблёскивая неоновыми рыбками. Наиболее зрелищный для зрителей-покупателей женского пола террариум шуршал проснувшимися ужами и полозами. Стайка детишек с мамашками на прогулке уже повизгивала вокруг гадов и флегматичных ящериц.
Сегодня почему-то хорошо пошли разнообразные черепашки и котята от последнего персидского помёта. Скупили голубей и четырёх пауков-птицеедов. К концу дня выручка получилась почти астрономическая - больше пяти тысяч рублей. Пересчитывая мятые купюры, Дед Филипп вдруг начал строить планы насчёт обновления гардероба (джинсы) и роскошного ужина (котлеты по-киевски с пивом). Для того, чтобы остудить разгулявшееся воображение пришлось выпить ещё один стакан кваса пополам с лимонадом (так называемый, коктейль). Про незнакомца, обещавшего живую экзотику, Дед Филипп напрочь забыл. В лучах заходящего солнца, предвкушая праздничный киевско-котлетный ужин, он запирал замок, когда услышал за спиной недовольное сопение.
-- Обещал же дождаться. Никому верить нельзя.
Давешний утренний незнакомец с натугой тащил огромную коробку от моющего пылесоса "KДrcher".
Деду Филиппу стало стыдно, он действительно напрочь забыл обещание принять свежую порцию фаунной экзотики.
-- Извините, уважаемый, заработался, - владелец "птичьего рынка" принялся в обратном порядке снимать замки и освобождать запоры.
В полумраке вечернего контейнера незнакомец запросил по пятьсот рублей за шесть пушистых, полосатых, продающихся только оптом комочка, которые сбились в один угол и неслышно сопели.
-- Кормленные, потому спят хорошо, - прокомментировал незнакомец.
-- Кто это? - тормошить зверёнышей не хотелось, однако происхождение знать всё-таки было необходимо.
-- Зовут "Чупа", родом из Америки, едят всё, - незнакомец совершенно очевидно торопился получить свои деньги, а не обсуждать особенности малоизвестной породы.
-- Чем болеют? - Дед Филипп был верен себе и с дотошностью расспрашивал поставщика. В нём боролись два желания - объявить запрошенную цену слишком высокой и отказаться от сделки, тем самым сохранить возможность приобретения новых джинсов. Но возобладало второе, а именно - страсть к животным, особенно новым, можно сказать невиданным.
Незнакомец нервничал, нетерпеливо переминался у входа в контейнер "птичьего рынка" в ожидании пока Дед Филипп не спеша отсчитывал деньги, тщательно расправляя и выкладывая каждую купюру.
Сделка завершилась. Незнакомец растаял в ночи, возможно в надежде поживиться ещё чем-то в винном отделе. А новый владелец загадочных живых комочков, мирно посапывающих в коробке, тяжко вздохнул, прощаясь с джинсами, и побрёл в хинкальную, где для него и его питомцев всегда откладывали что-нибудь вкусненькое.
Бывают дни похожие друг на друга, как близнецы-подкидыши. Они мелькают, как однообразный пейзаж за окном скорого поезда, неотличимые настолько, что обернёшься на прошедшую неделю и не сможешь сказать, где был четверг, а где вторник.
Зато иногда стрясаются дни ни на что не похожие, насыщенные событиями и весьма запоминающиеся. Таких не много. Иначе жизнь превратилась бы сплошной калейдоскоп и перестала быть необычной уже с другой стороны. Так и со следующим днём Деда Филиппа. Как понеслось с раннего утра, так и не остановилось до самого позднего вечера.
В пять утра позвонил сторож рынка и напуганным голосом сообщил, что в контейнере с животными что-то происходит. Оттуда слышен непонятный шум и крики разных животных. Дед Филипп рассказам сторожа не очень доверял. Вечно тому мерещились какие-то ночные ужасы от международных грабителей, покушающихся на турецкую сантехнику, до подвыпивших инопланетян, заманивающих его, ответственного работника к распитию на рабочем месте алкогольных напитков. Тем не менее, Дед Филипп быстро собрался и, даже не испив утреннего чаю, по пустынным в этот час улицам, в сопровождении неразлучной Светки, устремился к месту работы.
Идти было не далеко, однако за время пути его застал звонок из местного отделения полиции. Дежурный в строгой форме потребовал от Деда Филиппа немедленно прекратить мучить животных, которые громко страдают на весь квартал и не дают гражданам спокойно отдыхать.
"Видать, действительно, там что-то происходит" - исполненный дурных предчувствий, Дед Филипп ускорил шаг.
У контейнера под названием "птичий рынок" уже собралась небольшая толпа, состоящая из наряда полиции, прибывшего на сияющем синими всполохами дежурном "мерседесе" и жителей ближайших домов, кутающихся в домашние халаты. Вокруг собравшихся крабьей походкой перемещался сторож рынка и, с вытаращенными для убедительности глазами, стращал всех неведомыми ужасами.
-- Вот он! - сторож одновременно указывал на Деда Филиппа выброшенной вперёд рукой и в экстазе подпрыгивал. Можно подумать перед собравшимися возник граф Дракула собственной персоной. Жильцы в халатах и тапочках на босу ногу подались назад, оставляя в первом ряду полицейских.
Запыхавшийся Дед Филипп, не обращая внимания на столпившихся очевидцев, освещаемых вспышками мертвенно-синего полицейского света, устремился к контейнеру. Из него не доносилось ни звука. Слабая надежда, что тревога оказалась ложной, рухнула, как только открылась дверь. Наружу сразу устремилось облако цветных птичьих перьев.
Де Филипп нашарил выключатель, уже догадываясь, что он увидит. Собравшаяся же толпа, включая полицейских, к зрелищу готова не была. Люди, потянувшиеся было полюбопытствовать содержимым контейнера, с воем ринулись назад. Светка тоже сунулась поначалу в контейнер, но тут же осеклась и, прижавшись к ноге хозяина испуганно завыла.
В контейнере царил кровавый погром. Переломанные клетки валялись на полу, измазанные кровью, тут и там с полок свисали розовые внутренности, теперь уже и не узнаешь чьи.
У Деда Филиппа волосы зашевелились на всех частях тела, а толпа ещё дальше отпрянула от контейнера, когда среди кровавых коробок на полу возникло какое-то движение. В мёртвой тишине ждали появления на свет чего-то ужасающего, ответственного за весь этот погром. Мужья заслоняли жён домашними халатами со своим телом внутри, полицейские незаметно расстёгивали кобуру, нащупывая табельное оружие, а кто-то просто готовился делать ноги.
Из-под коробок все в налипших перьях выползли две черепашки и решительно направились к выходу. Их никто не останавливал.
И оставшихся в живых обнаружилась ещё вредоносная сойка Каплан. Она забилась под потолок за металлическую балку, молчала и ни за что не хотела оттуда выбираться. Такая желанная ещё вчера свобода, её уже не прельщала.
Погиб даже аквариум вместе с гуппи и неоновыми рыбками. Дед Филипп не сразу осознал масштаб потери. И дело не только в том, что утрачен товар, предмет его не лёгкого бизнеса. Ему до слёз жаль было всех погибших животных. Он потерянно бродил среди кровавого погрома, не зная за что браться. Толпа у входа, начавшая зябнуть и не предвидящая больше новых событий, стала рассасываться, обсуждая по дороге возможные причины происшествия, строя версии, выдвигая предположения.
-- Гражданин, заявление писать будем? Протокол составляем? Тогда поехали в отделение, - наряду полиции, очевидно, не хотелось оставаться рядом с кровавым побоищем. Уж больно жутко всё выглядело. Но служба, есть служба. И на свет стал рождаться протокол, сухим казённым языком описывающий утренний кровавый ужас в контейнере. И не вязался этот воочию наблюдаемый кошмар с протокольным перечислением растерзанных утят, котят, петушков и ужей.
День разгорался равнодушный к судьбам даже целого контейнера живых существ. При солнечном свете кровавый контейнер выглядел ещё страшнее. На глаза Деду Филиппу попалась коробка от пылесоса, в которой не далее как вчера вечером он принял пополнение своего "птичьего рынка". Коробка была пуста, что не удивительно - сбежали "чупы". А вот, что показалось странным - в коробке следы растерзания отсутствовали, ни кровинки. Зато на дне обнаружилось шесть пятикилограммовых гантелей со стальными цепочками. Все цепочки, весьма прочные на вид, были то ли разорваны, то ли перекушены. Теперь становилось понятным, почему вчерашний незнакомец с таким трудом волочил коробку. А внутри сидели шесть пушистиков, прикованных к гантелям? Хотелось бы знать, что он ещё утаил, а он, новый владелец, не выяснил до конца. На Деда Филиппа накатила волна нехороших предчувствий.
Он внимательнее осмотрел контейнер, хотя это было и не легко. На задней стене, прикрытые толстым листом железа, имелись щели и пробоины. Таким щелястым контейнер и достался Деду Филиппу. Побегов из "птичьего рынка" отродясь не случалось, звери подкопов не рыли, стены не долбили, за исключением бешеной сойки. Сейчас толстый лист был отогнут, а мелкие щели разворочены так, что туда свободно проходила голова взрослого человека.
Кто-то, ответственный за погром, покинул контейнер именно здесь. И всё сходилось на том, что это были его новые питомцы. Экзотические. Зовут "Чупа". Едят всё.
Не успел Дед Филипп сообразить, в каких тонах преподнести полицейским свои предположения о случившемся, и какие отсюда проистекают последствия. Его опередили новые события.
-- Получено сообщение. На соседней улице неизвестные животные напали на владельца собаки. Он выгуливал пса. Владелец жив, но в шоке. Собака погибла. Вполне возможно, эти события как-то связаны, - молоденький лейтенант озадаченно вертел в руках почти законченный протокол.
-- Я еду с вами, - Дед Филипп как-то сразу согласился с лейтенантом.
Небрежно набросив замок, он попытался оставить за старшего Светку. Однако, лайка не согласилась в одиночку охранять кровавые ошмётки. Пришлось брать собаку с собой. Полиция не возражала.
Хозяйка павшей собаки сидела на тротуаре и выла. Перед ней лежало тело овчарки с перегрызенным горлом. На самой владелице повреждений заметно не было. То есть физически она была в полном порядке. Зато психика с утра у неё существенно сдвинулась. Завидев полицейских, женщина перестала выть и принялась всхлипывать. Через некоторое время вой возобновился, но ненадолго. Следом она стала причитать что-то не очень вразумительное о каких-то полосатых зайцах, которые напали и загрызли её любимицу. Вот так напали из-за кустов и тут же в горло. Хап, и нет собаки. Она даже испугаться не успела.
Пока разбирались с владелицей, погибшей от неведомых хищников овчарки, поступили ещё вызовы. Деду Филиппу даже не удалось толком осмотреть покусы на горле собаки. Одно было понятно - зубки у агрессора весьма острые.
Воюще-причитающей хозяйке вызвали "скорую". Для собаки - ветеринара, хотя, понятно, что собачке помочь уже никто не мог.
Тревожные звонки сыпались каждые десять минут. За неполные сутки городом овладела нешуточная паника. Количество только зарегистрированных нападений исчислялось десятками. Правда, страдали в основном животные, владельцы отделывались глубоким шоком и лёгкими ушибами. Гибли и совершенно диетические маломерные болонки, и свирепые доберманы и "кавказцы".
На следующий день на заседании городского штаба по чрезвычайным ситуациям представитель санэпиднадзора сообщил, что в городской черте практически исчезли бродячие собаки и бездомные кошки. Зафиксированы случаи растерзания и других животных - шакалов и белок. Погибла одна бродячая коза и две сбежавшие от хозяев свиньи. Среди прочего, СЭСовец отметил весьма на его взгляд положительный момент - из города ушли крысы. Ушли все организованно, колоннами, до последнего крысёныша. Исход наблюдался в нескольких точках города и подтверждён документально. Жертвы среди домашних животных представитель вообще оценивал, как случайность. Он, правда, выразился иначе, назвал гибель домашних котов и собак побочным эффектом.
У представителей городского комитета по ЧС сложилось впечатление, что главный городской борец с эпизоотиями и эпидемиями что-то не договаривает. Однако, допрос с пристрастием ничего не дал.
На комитете пытали и Деда Филиппа, как свидетеля номер "зеро", с которого, предположительно, началась звериная вакханалия в городе. По приметам нашли незнакомца, продавшего на "птичий рынок" зверей неведомых по имени "Чупа". Толку от этого получилось не много. Незнакомец, оказавшийся потомственным бомжом из Ярославской губернии, впал на вырученные от продажи деньги в очень белую горячку и рассказывал такие ужасы, что видавшие виды специалисты по спасениям ни слову не поверили и отнесли россказни к горячечному бреду.
В самый разгар компании, когда добрый хозяин не выпускал на улицу не то что собаку, а даже тёщу, пришло известие о поимке одного из "террористов". Существо осматривали в морге городской больницы номер три. Выдержали осмотр не все. Надо было иметь очень крепкие нервы, чтобы не только смотреть, а ещё и вскрывать труп. Слава Богу, создание было надёжно мертво.
И кому только пригрезилось, что убийца кошек и собак похож на мирного кролика. Видать сильно было воздействие одного только вида кошмарного монстра на неподготовленную человеческую психику.
Чуть позже зашибли ещё одного "кролика Чупу". За трое суток отловили и умертвили остальных четверых полосатых чудовищ. Последние почти не сопротивлялись, как будто у них завод кончился.
Город вздохнул с облегчением.
В тотальной свалке, где смешались ужас перед неведомым убийцей, переходящий в панику, и всеобщая охота, где бригадами по десять-пятнадцать человек местные жители, вооружившись, кто чем, выходили ловить бешенных полосатых "кроликов", совершенно незаметно проскочило в прессе одно любопытное сообщение.
Федеральная служба санэпиднадзора рапортовала Олимпийскому Комитету о полном санитарном благополучии накануне Олимпиады. Место проведения очищено от бродячих, бездомных и больных животных. Истреблены или удалены мыши, крысы, кроты и другие паразиты. Осталось только буквально накануне прибытия в город Олимпийского Огня произвести обработку от мух и комаров.