Однажды я бродил по полям. Шёл неровными просёлками среди травы. Шёл, поднимаясь на гривы, спускаясь в высохшие пойменные протоки. Шёл берегом древней реки и подбирал полупрозрачные камни с песка. Шёл, не размышляя о постороннем, думал лишь о следующем шаге, всматривался лишь в повороты троп и ставил целью лишь рощицу вдали. Позже, когда я вернулся домой, тот речной край присутствовал внутри меня, по-прежнему лишённый значений и не рождающий мысли, одним только обликом. Но после заката, когда я недвижно сидел за столом - я снова встал над бессловесной рекой, и жёлтым песком, и изумрудом дубрав на этом и том берегу. Сидя в полумраке комнаты... и всё же стоя подле великих картин природы... не различая больше помнимое и видимое... я говорил! Будто читал молитву, но это не было поклонением или просьбой. Это было спокойной мыслью, она исходила от зримого, как его итог, но и входила в зримое, как новое значение. Так говорилось следующее:

        Вот покоятся стены Дома моего. Вот покоятся устои рассудка и струны души.

        Каждая вещь нашла здесь назначение. И сродственная мне музыка нашла приют в биении сердца.

        Здесь есть вещи - память о прошлом, и вещи - ступени в будущее. Есть любовь, свободная и сильная, как равнинная река. Есть место звенящему хаосу - если кот или дитя в игре разобьют стакан.

        Я стою в дверях и смотрю в Простор. Дух мой восходит на престол небес и вод.

        Восторженно и бесстрашно смотрю я в лицо Простору. Он - велик, но часть его силы обретается и во мне. Блеск окоёмов бесчеловечен - но только я, человек, наблюдаю узоры хаоса и порядка, и мысль улетает далеко за пределы меня самого.

        Свежий ветер зовёт меня в Простор.

        Если я уйду за запахами воды и камня, травы и огня, Дом мой меня не покинет. Храня в себе его покой, его тепло, я буду стойким и упорным в пути.

        А если затворю дверь, вернувшись к укромному быту, - то и Простор останется теперь со мной. Чистыми зеницами окон буду следить за круговоротом дней, за осенними бурями и цветущими садами.

        Пусть приходят жестокие времена, когда свет и ветер станут лезвиями мечей, и Простор пожелает сравнять стены с землёй. Тогда я буду сражаться за Дом свой, сколько хватит сил, и буду побеждать всегда, пока ещё жив.

        И падая бездыханным, я упокоюсь в небытии - потому что Простор нашёл меня слабым. Прах, неспособный более смотреть и мыслить, смешается с его узором.

        Другой человек построит Дом на пустоши и населит его милыми звуками. И трудолюбивое племя выстроит город, и Мост, и проложит Дорогу вовне границ.

        Видится мне сейчас, что нет различия между моим внешним и внутренним, между мною и другим, между одним человеком и племенем, между племенами, между домом на пустоши и зелёной планетой в звёздных полях.

        Видится, что волен я строить и не строить, быть и не быть. Волен пребывать в Доме - или шагать в Простор. Править Дорогой - или слепо ей отдаваться. Дарить потомкам Мосты - или оставить за собой поле ровнее прежнего и несшитые берега рек. А если не выбрал, колеблясь, - Простор сам бросит жребий и скажет твёрдое.

        Танцует ветер, вьётся живая пыль на престоле небес и вод.