Дух распускается в плоти, как цветок на ветвях. Но плоды дерева - опадают с него. На всякий плод есть любитель, зверь или птица, иначе дерево не плодоносило бы. Бросает дерево семена на четыре стороны света, но не каждое даёт росток.
Что более почётно - быть ветвью или листом, цветком или плодом?
Быть опорой, проводником влаги, своим дыханием и зрением превращать воздух и свет в питающие соки? Служить или сиять праздно? Или даже праздность сияния и симметрия лепестков есть служение и опора? И что есть плод, если не служение на благо семени?
Но и в плодоношении есть отличия. Одни рассыпают зёрна щедро, но кормят плотью самого зерна, надеясь, что хоть одно достигнет почвы и укоренится. Другие манят сытной мякотью, семена же сохраняются в целости, когда съедена оболочка.
Так один творец следует зову небывалого из глубины своей и рождает, думая лишь о сытности семени для ростка. И тем кормится своя паства. Или же иной военачальник бросает в битву тысячи, зная, что сотней одержит верх. И тем побеждает в одних войнах.
Другой творец заботится о сочности плодов своего разума, понятной всем летящим птицам. Тем он кормит иную паству. И другой военачальник снаряжает воинов крепкой бронёй, усложняя выучку, чтобы в бою сохранить каждого, - тем побеждая в других войнах.
Одной матери проще родить семерых, зная, что двое выживут. Другая мать выкармливает и семижды наставляет двоих, чтобы жили оба. И последним двоим лучше бы сложить свой ум с крепостью жил двоих первых. Встать им упругой порослью среди упрямства многих ветвей.
Вот так каждая часть живого древа собственным ростом служит общему. Малая ветвь выбирает направление по-своему, оттого и разнятся формы крон. Но для своего места, своего сочетания теней и ветров ветвь выбирает лучшее. Так что дерево в целости - итог лучших положений своих частей.
И род человеческий частично подобен ветвящейся былине, которой стать - травой среди трав, кустом среди зарослей или же могучим дубом среди дубравы.
Тот, кто ищет личного процветания, подобен однолетней траве. Жадно возгоняя себя над прочими, он спешит расцвести - ведь если не даст семени, то память о нём сотрётся.
Тот, кто ищет блага своей семье, подобен многолетнему растению. Корень семьи надёжно укрыт, стволы же у одних полегают от холодов, у других воздымаются твёрдо, как у кустарника. И всё же поросль их невысока.
Тот, кто в своём и семейном росте видит рост содружества бо́льшего, подобен ветви дерева. Да, он малозаметен среди множества, но множество питает и его. Невеликие частные умения он включил в сумму и систему сил, которую не построить одному. Высота и долголетие дерева зависит от крепости и общности частей, от внутреннего устройства и способности питаться местом.
Так, поднимаясь мыслью от дома первопоселенца к семейному хутору и к содружеству семей, всё большему, от Дома личного к Дому для многих и к Дому Домов, увидим меру своему и чужому, цену своего блага перед общим.
Узнаем и меру войне: спору соседей, драке меж деревнями, битвам народов, а для всех Домов, от малого до великого - единому стоянию перед Простором, который не зол или ревнив, а беспечен и мощен.
* * *
Плоть моя выкормит сотню диких стеблей.
Но больше плоти - дело моё.
Руки мои возведут ограду среди пустоши, поставят стены и высадят вокруг тысячи стеблей плодонося́щих.
Взгляд мой отмерит до́лжное от многообразных пустошей, и разум извлечёт до́лжное из их запертых хранилищ. Так же и стебли извлекают сок.
Тогда руки мои выстроят новое, чему без меня не родиться. Оно встанет над препонами, поперёк потоков, прямое над изломанным.
И по мере силы свое́й, не моей теперь, оно не исчезнет.
Плоть мне не подарить никому, кроме диких трав. Но дело моё станет умноженным даром.
Им укрепится путь тысяч живущих, когда затеряюсь среди корней. В сытной мякоти этого плода таятся семена новых дел.
Ценен дар равным себе, кто меряет той же мерой. Дар высшим подобен службе древесного ствола, что сгорает в костре. Дар низшим же - подобен службе того ствола гниению и древоточцам.
И не дарить - не смогу. Ведь пока жив, дело моё рвётся из строя мыслей, как росток из каменистой почвы. А умирая, не спрячу все плоды в карман.
Иначе будто и не жил, чтобы дарить жизнь. И не ступал по пустошам, чтобы дойти. Не говорил, чтобы умножить разум. И не накормил никого, кроме птиц несмышлёных и бессловесной травы.
...Говорилось ранее, что и плоть - трава. Говорилось также, что во чреве духа - плоть становится словом, что более не прейдёт. Потому рождающие его - живут не впустую.
Но без посева плоти не вырастёт поле из трав, и не пробегут по нему дети духа-разума. Значит, должна сеяться плоть и плодоносить сам-три и более, а дух принесёт плод менее трети посева. Тогда и духу следует сеять непрестанно! - словом во плоть. Светом по утреннему сну, зрячим разумом по слепоте нача́л.