Вместо того чтоб просто запомнить последовательность изготовления лепной посуды из глины Дан старался вникнуть в саму суть процесса и выяснить все секреты этого мастерства. Целыми днями он месил глину и лепил горшки разного размера. Пока горшки подсыхали, Дан на береговых откосах и в береговых оврагах выискивал слои разных по виду и качеству глин, и выяснял какая глина более пригодна для лепки горшков, а какая непригодна и почему. Потом изучал ямы для обжига глиняной посуды и всевозможные способы украшения изделий из глины.
Дана интересовало всё, он узнавал рецепты всевозможных похлебок и заготовок пищи для длительного хранения. Местные жители умели из обрубков дуплистых деревьев изготовлять ступы и емкости для измельчения и хранения продуктов. Этому тоже надо было научиться. Женщины племени брали с собою Дана в тайгу для сбора дикоросов, показывая ему там съедобные и лекарственные растения. Заодно научили, как с помощью ядовитых растений в небольших ручьях ловить рыбу. Они брали, например, большие пучки листьев маньчжурского ореха, перетирали эти листья между камней, ядовитый сок листьев стекал в омуточек на крохотной речке где была рыба и одурманенная рыба выплывала из омута по течению на мелководье, где её ловили рыбачки. Дан научился плести циновки и вить веревки из растительных волокон, сучить нитки для шитья и вязания рыболовных сетей. Освоил новые способы выделки шкур, в том числе рыбьи и птичьи. Местные женщины из птичьих шкурок с перьями шили красивые, теплые и очень легкие накидки. А из рыбьих шкур шили летнюю обувь, непромокаемые халаты и рабочую одежду. Дан хотел сделать подарок женщинам своего племени, научить их ремеслу выделки и шитью изделий из птичьих и рыбьих шкурок.
Большая рыба.
Норда местные рыбаки научили плести сети и использовать циновки в качестве паруса на лодке. Они научили его ходить под парусом под разными углами к ветру. Норда уже не пугала ветреная погода на реке и он не хуже местных рыбаков умел определять места, куда и как поставить сеть для ловли рыбы. В местной реке обитали множество неизвестных для парней рыб, в том числе и больших по размеру. Рыбаки показывали Норду как, где, какой снастью и на какую приманку ловить разных рыб.
Рыбаки уже на следующий день после того как парни попали в это племя, позвали Норда помочь им в поимке большой рыбы. В одной из проточек Норду рыбаки показали эту рыбу. Норд знаками показал рыбакам, что уже видел таких рыб, но не ловил. Эти большие рыбы утаскивали его рыболовные ловушки.
Местные рыбаки показали, что эти рыбы частенько съедали всю попавшуюся рыбу и в их сетях или на переметах. После такой рыбы и от рыболовных снастей почти ничего не оставалось. Местные рыбаки на эту рыбу не обижались, ведь сети и переметы портили и проплывающие по течению реки упавшие в воду деревья. Не жечь же после этого весь лес вокруг и выше по реке.
Для поимки таких больших рыб рыбаки делали специальный перемет. Из бедренных костей крупных лосей и зубров или бизонов делали ловчие колышки наподобие иголок-распорок для ловли небольших рыб, только намного больше по размеру. Отбивали или отпиливали на концах костей утолщения и концы костей заостряли, обтачивая их на каменных плитах. Получался ловчий колышек-распорка, заостренный с двух концов и длиною от локтя до кончиков пальцев взрослого мужчины. К середине ловчего колышка привязывался плетеный кожаный ремень длиной в два размаха рук. Несколько таких ремней с ловчими колышками привязывали к толстому ремню, хребтине перемета и закрепляли этот перемет в небольших протоках с сильным течением. На ловчие колышки насаживали крупных рыб или куски мяса.
С удивлением Норд увидал, что попавшаяся на ловчий колышек большая рыба ведет себя спокойно. Рыба позволила рыбакам подтянуть себя за поводок к лодке и не очень энергично задергалась после удара каменным молотом по голове. Но рыбаки все равно отпустили поводок с рыбой, дожидаясь в стороне, когда рыба затихнет. Дальше Норд помогал рыбакам грести в лодке, буксируя рыбу к стойбищу племени. Всем племенем рыбу вытащили на берег.
С рыбы сняли шкуру и тушу разрезали на удобные для переноски куски. Постарались снять и срезать с рыбных кусков весь жир. Жир перетопили в больших горшках и оставили на зиму. Ребра с мясом и нарезанное ремнями мясо рыб развесили возле дымовых отверстий в жилищах вялиться и коптиться в дыму костра. Со шкуры рыбы обещали снять костяные бляшки, шкуру выделать и сделать непромокаемые накидки для парней.
Стрелы.
Кирс заметил, что в местном племени делали стрелы совсем не так, как их делал он сам. Кирс срезал для древков стрел прутики ивы, орешника, черемухи и прочих деревьев или кустарников, ошкуривал и сушил ветки поодиночке. Потом крупнозернистым камешком зачищал утолщения от основания почек или листочков и грея на костром древесину прутика выпрямлял кривизну. Потом процарапывал тонкой каменной пластинкой неглубокие пазы под полоски стержней опахал оперения. Иногда во время выстрела стрела все же зацепляла одной из полосок стержня оперения о лук и перо срезало или частично отрывало. Как следствие стрела летела куда угодно, только не в цель. Стрелы местных охотников были с небольшим усовершенствованием. Хвостовая часть древка стрелы, примерно на треть от всей длины была слегка сужена и перья стабилизатора уже не могли коснуться древка лука и не отрывались во время выстрела. Опять же ошкуренные прутики для древков стрел калибровали, то есть брали только те прутики, что имели одинаковые диаметры в самой толстой и в самой тонкой части при одинаковой длине. Для этого каждый охотник делал себе костяную пластинку с двумя отверстиями и по этим отверстиям подбирал толщину прутиков и длину древка. Сушили прутики, связывая их в пучки по семь штук. Вокруг одного прутика располагали еще шесть, но комлем (более толстой частью) в разные стороны. Две такие связки по количеству были равны одному комплекту стрел для колчана. Сухие прутики оказывались более прямыми, чем сушеные поодиночке. Этой же костяной пластинкой с отверстиями процарапывали пазы для оперения стрелы и пропиливали паз хвостовика под тетиву, по особым отметкам на пластинке контролировали длину и глубину пазов. Стрелы у каждого охотника получались почти одинаковыми, на охоте им не надо было вспоминать, как летает та или иная стрела во время выстрела и какую поправку делать.
Кирс тут же сделал подобные костяные пластинки для себя и своих парней. Но он немного схитрил, сделал пластинки совершенно одинаковыми, чтобы стрелы, изготовленные любым из парней, тоже были одинаковыми.
Еще у местных охотников были иные наконечники для стрел. В племени Кирса наконечники делали в виде узкого листика с двумя заостренными концами. После отламывания кончика у наконечника, наконечник отвязывали от стрелы, переворачивали и снова привязывали (или приклеивали) к стреле уже отломанным кончиком к древку. Стрела снова была готова к стрельбе. У местных охотников наконечники для стрел были с одним острием и специально сделанными пазами для крепления к древку. На наконечниках местных охотников были еще выступы и при попадании такой наконечник с выступами, не мог самопроизвольно выпасть.
Для стрельбы птиц на воде применяли трехгранные, костяные наконечники в виде лодочки. Такой наконечник в случае промаха отскакивал (рикошетировал) от воды несколько раз и мог зацепить следующую птицу.
Во время длительных охот, когда некогда было терять время на изготовление новых наконечников, местные охотники тоже крепили на стрелах подобие наконечников произвольной формы из слегка доработанных, пластинчатых осколков кремня.
Сверление отверстий.
С изготовлением костяных пластин у Кирса не было проблем. Бралась трубчатая кость и острым сколом крупнозернистого камня делалась кольцевые проточки, потом кость по проточкам обламывалась и удалялись концевое утолщение кости. Далее кость скоблилась тем же камнем вдоль с дух сторон и в итоге получались две пластинки. Если пластинки надо было выпрямить, то кость опускалась в содержимое оленьего желудка (или в любую другую кислотную среду) и через неделю-другую кость мягкой как дерево и её можно было выпрямить или согнуть в узел. Через несколько дней кость высыхала, приобретала прежнюю твердость и сохраняла новую форму.
А вот сверление отверстий для Кирса было сродни колдовской магии. Во время подготовки к сверлению и во время сверления Кирс будто переносился в другое время или в другое пространство, где были другие законы и обычаи, другие правила жизни и мироощущения. Кирс будто оказывался в непонятном мире механических устройств, что могли и самостоятельно думать, и делать, и даже могли обходиться без человека. Кирс никому не рассказывал о своих ощущениях. Они его пугали и притягивали. Кирс даже не мог предположить, что когда-то такое случится и механические устройства, и машины будут не только помогать человеку, но и заменять его. А сам человек станет рабом этих машин, отказываясь от собственных благ и здоровья своих детей в пользу бездушных механизмов. Кирс любил разбираться в устройстве всевозможных механических приспособлений или сложных изделиях. Он быстрее Дана разбирался, как устроен тот или иной станок для обработки различных материалов: ловушек, кожемялок, подъемных устройств с рычагами, сверлильных и обтачивающих (токарных) станков. Как устроено, собирается и разбирается крепление жердей в шалашах, несущих балок в жилищах, стоек в нартах и прочего. Кирс давно понял, что если любую большую техническую проблему правильно разделить на ряд мелких вопросов, то проблема сама по себе решится.
Для сверления крупных отверстий в твердых материалах вроде камня или кости обычно применяли в качестве режущего наконечника рабочего инструмента трубчатые кости. На один конец цилиндрической палки (сверла) крепили кость. Сверло крутят подобием лука в несложном стационарном приспособлении из палок. Под кость постоянно подсыпался сырой песок. Если все сверло крутилось строго по оси, то трубка кости (инструмента) и отверстие в изделии в итоге становились идеально круглыми. Отверстия в каменных топорах и молотах обычно сверлили с двух сторон, навстречу друг другу, так было проще и быстрее.
Для сверления мелких отверстий в кости и древесине в качестве режущего наконечника брали резцы жвачных животных. Например, при дележе добытых животных (оленей, бизонов, медведей...) головы обычно принадлежали тем, кто этих животных добыл. Головы считались неделимым трофеем и в голодные времена добытчики получали самые большие доли (головы) от добычи, в то время когда остальным из племени могли достаться лишь по крохотному кусочку мяса. Головы вываривали или целиком запекали в земляной яме под костром и выпавшие из черепа зубы использовали как режущий инструмент. Резцы жвачных животных прямые с одиночным, шилообразным корнем и их использовали либо как шило (корень), либо как перовое сверло (верхняя часть зуба покрытая эмалью). Резцы бобров и сурков использовали как самозатачивающиеся стамески. У древних людей ничего не пропадало, все годилось в дело.
Неглубокое отверстие в древесине и кости можно просто проковырять острым камешком. Кирс еще в молодости понял, что проковыривать отверстия наконечником стрелы, значит сломать и стрелу, и наконечник. Для сверления, например, нескольких одинаковых отверстий обычно применяют специально изготовленные приспособления наподобие тех, что используют для добычи огня "сверлением". Крутят сверло подобием лука, примерно также сверло придерживают сверху плоским камешком или деревянной дощечкой. А само сверло делают из цилиндрической или граненной палочки с костяным (по дереву) или каменным (по дереву и кости) наконечником.