Другой Сценарий Или Бес В Красной Свитке И Русский Апокалипсис
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
ЕВГРАФ ЩЕДРОДАРОВ
ДРУГОЙ СЦЕНАРИЙ ИЛИ
БЕС В КРАСНОЙ СВИТКЕ
И
РУССКИЙ АПОКАЛИПСИС
И многие из спящих в прахе земли пробудятся,
одни для жизни вечной,
другие на вечное поругание и посрамление.
Книга пророка Даниила
Прошло сто лет - и что ж...?
А.С. Пушкин
На закате с горы Голгофа далеко видно, как стелется по земле лилово-синий туман, и, утопая в нём, колышется хвойная риза лесов, шепчась с небом. Изумрудная гладь далёких озёр оплывает в седой пелене, съедающей горизонт, и мнится, будто вода уже не вода, и озеро не озеро, а безбрежная небесная заводь, в которую уходит Русь, уплывая за край окоёма...
Глядя на старую фотографию и вспоминая Анзер, Данила Романович невольно задумался о своей жизни... Как там пелось? Мы с тобою вдвоём перешли перевал и теперь нам спускаться пора. Да, он перешёл свой перевал, пережил двадцатый век, и будет спускаться теперь в двадцать первом. Ты притупи, о, время, когти льва...
Профессор Самарин был известен на литературно-сценарном факультете многим. Для одних его имя означало всё, другие произносили его впервые, третьи вовсе не хотели произносить, но миллионы слов и мыслей, вольно или невольно коснувшись этого имени, оставляли на нём свой чистый и нечистый след. И казалось, что оно было покрыто паутиной чужих мнений, сплетен и слухов. Сотни губ шевелились, повторяя его вслух и шёпотом, будто целовали святой камень или крест, желая то ли исцелиться, то ли осквернить его заразным прикосновением, то ли запечатлеть поцелуй Иуды.
Профессор был стар и мало ходил. Он часто оставался на кафедре один, сидя в кресле как старый король, забытый врагами и наследниками. Всю свою жизнь он посвятил книгам и, казалось, что в эти минуты, глядя перед собой, профессор тоже читал какую-то неведомую книгу, и ему, как древнему пророку, виделось что-то таинственное и роковое. А может быть, его собственная жизнь раскрывалась перед ним, как та великая Книга, и в ней были свои заветы, свои притчи, свои пророки и откровения, своё Евангелие и своя Голгофа.
Он сидел одни среди своих книг при зажжённых свечах- то ли слушал, как капуцин, их суровую исповедь, непонятную для иных ушей, то ли они внимали ему, будто собравшись на Тайную Вечерю? Глядя в их лица, иссеченные временем, но не искажённые ни старостью, ни уродством, ни скукой бытия, профессор читал в хитросплетениях шрифтов строку своей жизни и видел, сколь короток путь всякой плоти, измеренный бесконечностью неуловимого слова. Как солнце, оно озаряло весь этот путь, пока он длился, - на рассвете, в полдень, на закате. Как и солнце, оно не гасло, но пряталось за горизонт сознания. В такие минуты профессор думал о прошлом - его мысль обращалась к истокам, рождаясь вновь, как Феникс, из пепла воспоминаний, дитя, спелёнутое жёлтым пергаментом вековой мудрости, тянущееся к пухлым томам, будто к материнской груди. Словно лишь вчера его младенческий, девственный слух уловил те волшебные звуки, которые веками лились из уст в уста, опьяняя сердца и тревожа умы. Очарованная душа его не могла быть иной в семье учителя словесности, в семье русского человека, где чтили слово как святыню, русское слово... Се бо суть рекы, напояющие вселенную...
Словно лишь вчера профессор Белецкий раскрыл своему ученику великий смысл великой науки, заключённый в бессмертных созвучиях древнего языка - филологии. И ученик не забыл дивной музыки этого слова. В нём было всё: начало Бытия, когда ещё само оно было лишь первым звуком в устах Творца; глухая поступь древних племён, исходивших из осквернённого Египта в иную землю; прорицание Кумской сивиллы о чудном младенце - и глас вопиющего в пустыне, восхищённый шёпот волхвов, озарённых звездой в Вифлееме - и скрежет зубовный в круге первом ада. Он слышал, как течёт Лета и блуждают души в полях забвения, как шуршит песок времён в пустых глазницах черепа - бедный Йорик! Как звенит о шлем сарацина булатный Дюрандаль, как плывёт сквозь века корабль дураков.
Много видел он на том корабле вождей, властей и государственных флагов. Бесконечные речи и гимны, гимны и речи... А в итоге лишь Озимандия. Ему вспомнился огромный каменный сапог вождя, торчавший из травы где-то на берегу канала им. Москвы. Там он гулял с детьми, живя на даче. Где валялась голова - он уже не помнил.
Родился Данила Романович при Временном правительстве, уже дышавшем на ладан, жил под красным знаменем, а умрёт под трёхцветным.
"А если его тоже сдует, как жухлый лист осенью гнилой? - подумал он. - У нас часто в это время власть сдувает - осень патриарха как крах генсека и закат президента. Розанов, кажется, сказал, что старая Русь слиняла за два дня! Бог плюнул и задул свечку. Советская власть - тоже дня за три среди серой мещанской возни. Ели, пили, веселились, копали картошку, утром проснулись - нет Совдепии... и без всяких воплей о том, что социалистическое отечество в опасности!...Красную империю расчленили, как ту бесовскую свитку на сорочинской ярмарке. Отвалились прибалтийские рукава и Молдова, отпало ненасытное азиатское брюхо, бежали робкие грузины, накрывших звезднополосатым флагом. За днепровские пороги ушло наследие Богдана - они обнажились в иссякшем потоке казенного оптимизма. Кончилась советская ярмарка тщеславия - мол, у нас собственная гордость, на буржуев смотрим свысока!? С вершины нефтяного пузыря. Но пузырь лопнул, а империя сдохла. Как Хазарское ханство, сгинул партийно - кагебешный каганат. Бог вновь плюнул и задул свечку. Впрочем, говорят, бес все бродит по пост-советсткому пустырю, собирая куски своей свитки. И подрастают красные дьяволята, вышколенные Кремлем и Лубянкой - будьте готовы! Всегда готовы. И еще говорят в народе, что ровно через сто лет после октября семнадцатого - а ждать уж недолго - черт найдет все куски свитки. Она срастется и полыхнет адским пламенем над Россией и станет гореть, не сгорая, как Неопалимая Купина. Но то будет черное пламя - от него не свет, а лишь зримая тьма. И в той тьме многие соблазнятся, как и сто лет назад, и поклонятся бесу. И восстанут мертвые, чтобы хватать живых. И воздвигнутся каменные и литые идолы - забытые теперь по углам статуи вождей. И шинель железного Феликса крышкой гроба накроет Россию.
Да, здесь не Украина. Там из детской песенки пришел оранжевый верблюд, сжевал президента и выплюнул сюда в Москву.... Сплошная пошлость. И никакой марсельезы."
Ветер тихо шевелил листы рукописи на столе, будто невидимый актёр в последний раз перед выступлением перечитывал сценарий или пьесу... Что вы читаете, милорд? Слова, слова, слова...
"Как там сказал наш гений, - вспомнил профессор, - печатный станок - это самый разрушительный снаряд. Не одну власть разрушил, разрушит и эту. Слово дано человеку воздавать Богу Богово, а от него требуют кесарева - стоять с дежурной одой у календаря. Но Оно выше власти... Aere perennius, piramid' altius... Монархия умерла, совдепия выродилась - Страну Советов не спасли советы постороннего. Пирамида государства развалится от собственной лжи, всё развалится, останется лишь тысячелетняя пирамида русского логоса... доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит!"
Надвигалась столетняя годовщина Октябрьской революции, и где-то там, наверху, в сферах и коридорах, советах и кабинетах - то ли при президенте, то ли при министре - было высказано пожелание творческим союзам: выдвинуть на госпремию произведение об этом событии - роман, пьесу, сценарий будущего фильма, да и сам фильм. Ведь нельзя же просто проигнорировать такую дату и отдать на откуп коммунистам и радикалам всех мастей. Надо вписать тему революции в контекст современности, увидеть далёкие события глазами нынешнего российского общества.
"Все хотят заработать на прошлом свой капитал, - усмехнулся профессор, - используя колдовскую власть слова - политический, партийный, пропагандистский и даже финансовый. Аки пёс на блевотину? Чему же нас научила революция, кроме обожествления вождей? Царей так не обожествляли. За сто лет у нас трижды менялась власть и разваливалась государственная машина. А в промежутках - вожди и склепы, склепы и вожди. Одних вносят, других выносят. Меняется иконостас, а гимны прежние поются. И у каждого своя конституция - они тоже меняются как перчатки по руке вождя. Что там написано - никто не читает, неинтересно. Ибо основной закон - воля вождей. Власть - священная корова, на остальное - народ, личность, церковь, культуру, Конституцию - наплевать, как в 1993-м. Даже на гегемона наплевать - в 1961-м, не моргнув глазом, растре-ляли рабочих Новочеркасска. Идол требует жертв, он вечно живой чужой кровью, хоть на трибуне, хоть в мавзолее, хоть Генсек, хоть Президент. Плебей в красной свитке. Пародия на монарха. Тот казнил, но помнил, что кровь людская - не водица. А эти...от Робеспьера до советских - сплошная паранойя. Красная свитка - не багряница. Все покроет - и Вандею, и Кронштадт, и ГУЛАГ, и Новочеркасск.
Когда-то король-солнце построил Версаль, шедевр архитектуры и искусства. Пётр I - Петербург, "полночных стран красу и диво". А теперь? Кремлёвский горец, первый коммунист планеты, первый кагебист планеты среди лагерей, ракет и трубопроводов. Наше солнце в трубе? А где государство? Там же, всё в одном лице - это Я: президент - это Я, демократия - это Я, Лубянка - это Я, суд и прокуратура - это Я, Дума - это Я, Академия наук - это Я, Олимпиада - это Я, полёт журавлей- это Я и вся Россия - это Я. Осталось лишь примерить красную свитку!
А мы кто? "Мы, многонациональный народ Российской Федерации".
Что это такое? Многорукое безликое туловище - россияне - где хитрые националы выторговали себе ярлык на местное княжение - свою конституцию. А мягкотелый, как амёба, русский народ оказался в пустоте - вне конституционного поля вообще, нет ему там места, будто и самого его нет. Затерялась русь среди мордвы и чуди, утонула в болоте, евразийском Васюгане, сгинула среди чукотской мерзлоты, будто и Россию создала не она, а какая-нибудь ногайская орда или Чечня (у которой есть своя конституция).
Новая общность - советский народ - стала ещё новей? Вождь у нас - чекист, и все Мы в духе вождизма и коллективизма - тоже единый коллективный чекист, сознательный и бессознательный, всех полов и возрастов, все Мы- пешки фээсбешки:
Дитя-чекист - устами младенца глаголет истина;
Юный чекист или чекист-пионер - всем ребятам пример!
Молодой чекист - молодо, но не зелено;
Половозрелый чекист - преданный член!
Перезрелый чекист - наставник молодых!
Престарелый чекист - на старости я сызнова живу!
Чекист-аксакал - почетное звание;
Чекист-олигарх - люди гибнут за металл;
Чекист-епарх - у нас новый духовный регламент, по которому в каждой епархии - свой Большой брат в рясе, ведь все мы братья во ЧКе, братья и сиостры, как говорил Отэц народов;
Чекист-патри... - страшно вымолвить, робею, язык прильпе к гортани!
Чекист-мулла - Аллах акбар!
Чекист-аятолла - полный акбар!
Чекист-иудей - для счастья всех еврей!
Чекист-спортсмен - в здоровом теле лубянский нюх!
Чекист-омбудсмен - друг не дремлет!
Чекист-стоик - стойко переносит тяготы службы;
Чекист-параноик - узрит врага даже в очертании собственной тени.
Или мы народ-трубопровод? У нефтедолларовой кормушки? У гроба социализма баксы объединяют? Кого? Одураченного великоросса, не построившего коммунизм, с ваххабитской жабой без хиджаба - маски долой? Но нет таких крепостей, которые не взяли бы потомки большевиков! Нам насра- на Альнусра. Всех разбомбим и широкую, ясную грудью дорогу проложим...Кому?
У нас всё народное, и народ ничто не интересует. Безгосударственный народ в общенародном государстве. Русская безалаберность по отношению к государству, - так, кажется, писал наш великий сатирик, - одни смешивают его с отечеством, другие - с законом, третьи - с казной, четвёртые - с начальством, а пятые, как сегодня, - со своим карманом."
На столе лежал ворох сценариев, и Данила Романович как член жюри должен был всё это проглотить и переварить.
"Или изблевать? - подумал он. - Слова, слова, слова... От слов своих осудишься, от слов оправдаешься! У нас была великая литература, а нынче лишь пост... Постмодернизм как пост-сталинизм или пост-советизм! Зато как созвучно одесскому "поц"! Поц-литература! А!? Куда там сорокиным и пелевиным придумать такое - а ведь это они её и создают. На большее не способны. Зато достойны высшей литературной премии НАЦПОЦ!
Впрочем, нам теперь говорят, что они тоже противостояли бессловесному хаму масскульта в общем ряду культуры! А их пессимизм, мол, надо преодолевать, траур отрицать и вообще бороться с ощущением конца, трансформируя постмодернистский итог в образ цветущего продолжения... И вечный бой... с мечтой о цветении... Почти "no pasaran"! - пессимизм не пройдёт, и буддизм не пройдёт, и фашизм не пройдёт! И никто не пройдёт сквозь наш цветущий оптимизм! Не хватает лишь постановления Съезда писателей (по указке партии и правительства) "О преодолении пессимизма, пустоты и отрицании траура... во имя оптимистического реализма".
Да, - усмехнулся профессор, - покой нам только снится. Всё преодолеваем и боремся - всё горим в синем пламени революции... Как там у Мильтона? "Yet from these flames no light, but rather darkness visible..." Адское пламя не даёт света - в нём мы не узрим Свет, за семьдесят лет так и не узрели. Зримая тьма соцреализма... Зримая тьма постмодернизма... Затем они сливаются - взаимообогащение!... Тьма в квадрате, в чёрном квадрате!
Что же за революцию мы увидим в чёрном квадрате в её столетнюю годовщину? Мыльно-патриотическую оперу о великом потрясении как игре, когда все были по-своему правы? Мол, и нашим, и вашим - каждый на своём фронте сражался с пустотой (Пустотой?) но за Россию?
Или костюмно-историческую туфту с душком бытовизма и бесконечными разговорами о том, что народ всегда прав, даже когда он слеп? Ведь у нас же все народопоклонники, да ещё почвенники и государственники в одном флаконе! Все талдычат свои шаманские заклинания о светлом будущем великой страны. Все ждут царя, вождя и героя... И уж тогда!...
Или, в крайнем случае, похабную блевотину с налётом порно и патологии? Вождь и Инесса в блудуаре: промедление смерти подобно! Революционные матросы, нажравшись кокаина, со скрещёнными пулемётными лентами на груди насилуют бабий батальон, даже не снимая этих лент. Бряцание оружием в ритме полового акта!... Какая находка для сценариста и режиссёра! И ведь целая традиция родилась в огненных чреслах революции. У этих большевиков и коммунистов всё делалось в ритме полового акта. Енукидзе, кажется, обожал балерин - и сохранился Большой балет. Спасибо партии за это! Ягода затащил в постель невестку великого пролетарского писателя - вполне в духе соцреализма. И верхи могут, и низы хотят - народ и партия едины в стремлении к счастью. А уж этот, который потом потерял доверие, Лаврентий Берия. Настоящий московский сперматозавр - genitalius loci!
А пятизвёздочный бровеносец Ильич? Он вообще стал почётным Членом многхосисечного женского коллектива! Новая общность - советский народ. А вокруг - голубая, голубая тайга, БАМ и сплошные золотые костыли на всех километрах! Недалеко, однако, мы откостыляли с многхосисечным коллективом. Вавилонские блудники и блудницы - от Сашки Коллонтай до Гальки Брежневой - так и не построили Вавилонскую башню коммунизма.
Зато теперь все поют, считая звезды, про дела отцов. Каждый своё, чтобы заработать на прошлом. Для одних это - семьдесят лет великих побед и великий менеджер Берия в голубой тайге забивает золотой костыль светлого будущего. Для других - лишь голубое сало до горизонта. Голубое, голубое, не бывает голубей. Зато какое раздолье для беле-триста и сценариста! Всё стало товаром: патриотизм и ниги-лизм, звёзды и костыли, секс и тайга, ГУЛАГ и бардак. Лишь бы глотали, не жуя. А уж режиссёр, дай ему бюджет, такое наворотит - все Оскары и Кинотавры сольются в экстазе с Никами средь голубой тайги. Не бывает голубей!... Это ветер гудит - бам! На просторах страны - бам! По мозгам обыва-теля - бам! И оскалом ГУЛАГа тайга улыбается нам - бам! И Лилипутин такой молодой! И новый дефолт впереди! Бам-м-м!
Да, как сказал бы протопоп Аввакум, всё сие речение блядь! Язык перестал совпадать с сущностью вещей. Время мертворождённого слова, в нём так нуждается власть. Прошлая и нынешняя. Говорим - Ленин, подразумеваем - тупая масса, послушная воле вождя. Говорим - партия, подразумеваем - культ личности. Говорим великая держава, подразумеваем - тупой советский гигантизм на костях. Говорим - антифашизм, подразумеваем - параноидальный сионизм. Говорим - свет в конце тоннеля, подразумеваем - слепящая тьма!
Всяк человек ложь! Паче других тот, кто у власти и иже с ним. И всё изреченное им - ложь. И всякая власть от человека - ложь!"
Данила Романович с тоской посмотрел на стол с ворохом рукописей и подумал, что и на сей раз победит тот, кто впишется в конъюнктуру - удобная посредственность. По её сценарию на государственные деньги снимут фильм, "объединяющий общество". Кого с кем и во имя чего? Это не важно, был бы повод выпить и погулять в День народного единства. А вот вождь революции считал иначе - прежде чем объединиться, нам нужно размежеваться.
И ведь получилось - размежевались, да ещё как. И до сих пор никакая рыночная экономика, никакие ларьки и вонючие базары на каждом углу что-то не сплачивают богатых и бедных "вокруг партии и правительства". А их всё больше, этих бедных. Наука всё объяснила - общенародное государство "воспроизводит бедных". Отечество славлю, которое есть, но трижды...!
Вот мы и дожили до этого самого отечества, которое трижды... будь оно трижды? Или нет, теперь оно по степеням - За заслуги перед Отечеством IV степени! Что же мы имеем в отечестве IV степени за заслуги? Я достаю из широких штанин... Вот с тех пор только и имеем в своём трижды Отечестве IV степени, ЧТО он тогда достал... Хочешь жни, хочешь куй - всё равно получишь то самое - из широких штанин!
Прозорлив был певец революции, ох, прозорлив! Напророчил в своём Отечестве. И к штыку приравнял перо, да что толку. Лучше бы приравнял к нему, глядя в будущее, президентское кимоно. Убойная сила! Гарант произносит речь, затем выходит в кимоно на ковёр и борется... с бедностью и коррупцией! Веселится и ликует весь народ! Глупый веселится, а хитрый векселится, ибо, как сказал ещё Карл Маркс, вексель - вот истинный Бог еврея и иже с ним.
Эффектный бросок через бедро - кто кого? Неважно, главное участие, а не победа. Ведь победит Дружба! А мы давно дружим с бедностью и коррупцией - они нам близки и понятны. Мне миллионы даёт страна улыбок женских, тонн чугуна! Бедность закаляет, а наркоманию, СПИД и алкоголизм мы победим речами президента - они исцеляют, как тень апостола Петра.
Понимая, что надо всё же начать читать, Данила Романович отложил фотографии и взмолился: "Господи, за что мне этот крест?" И услышал как будто в глубине души тихий голос: "Ты не хочешь нести свой крест?" Он даже оглянулся, но никого не увидел. Тогда он взял какой-то сценарий и лениво стал читать. Осилив две страницы, профессор задремал и скоро заснул. И во сне увидел себя в какой-то большой пещере, все её стены были увешаны крестами. Тот же голос сказал: "Молитва твоя услышана, выбери себе любой крест, по силе твоей ". Данила Романович стал рассматривать окружавшие его кресты - были тут старинные каменные, поросшие мхом, были железные, кое-где покрытые ржавчиной, а в других местах натёртые до блеска телами тех, кто их носил. Были огромные золотые кресты и ажурные серебряные. Наконец он увидел маленький деревянный крестик и спросил: "Могу я взять его?" И голос ответил ему : "Но ведь это и есть твой крест, другие в стократ тяжелее".
В глубине пещеры Данила Романович увидел ещё одни крест - он был так велик, что не вмещался внутрь и, пробив свод, уходил куда-то ввысь, в небо. Задрав голову, профессор едва мог разглядеть его вершину. Это был восьмиконечный деревянный крест-голубец, какие он часто видел в северных монастырях и на крестьянских кладбищах.
- Ты видишь крест России, в которой ты жил, - услышал Данила Романович. - Твой крестик сделан из того же дерева. Ты родился в тот год, когда рухнуло царство, и восстали слепые вожди слепых. Крест дан во спасение, чтобы Россия несла его до последних времён. И если она будет нести его, то и крест понесёт её, и тем спасётся.
В основании креста покоились черепа, источавшие миро. Дивное благоухание изливалось по всей пещере, и душа профессора наполнилась неизреченной сладостью.
- Это новомученики, пострадавшие за веру, - сказал голос. - Они наследуют царство Божие, ибо несли свой крест до конца и сораспялись Христу. На их костях стоит большой крест.
Слева от креста возвышалась гора других черепов, покрытых грязно-серым пеплом. В нём копошились черви и выгрызали на черепах пятиконечные звёзды.
- Эти отвергли Христа и служили бесам революции, - произнёс тот же голос. - По клейму на лбу их узнают на Страшном Суде.
Данила Романович вдруг ощутил смрад гниющих черепов и невольно содрогнулся.
- Возведи от тли живот мой и исторгни мя от гнуса сего, - прошептал он и проснулся.
Уже вечерело. Лениво скользя взглядом по столу, профессор заметил старые соловецкие фото и ... обомлел. Это было невозможно - он не спал, нет, но будто грезил наяву. Он видел тот же самый крест-голубец, будто и не выходил из пещеры. Взяв лупу, Данила Романович с трудом прочёл на нём надпись: "При строителе Пармене поставлен иеромонахом Ефремом 1917 года октября 24".
"Так вот оно что, - подумал он, - тот самый год, сто лет назад. Шестого ноября по новому стилю. Началось. Каждому своё. Почему всё рухнуло? Царь был плох, а временные ещё хуже? "Ослаб великий фетиш", - сказал Розанов. Ничто не вечно в падшем мире. И солнце когда-то погаснет, и небо свернётся как свиток. Претерпевший до конца спасется. Россия шла к своему кресту тысячу лет, сама выбрала тогда в 1917 году, как он свой крестик в пещере, и воздвигла силами этих забытых иноков. И понесла - пусть руками немногих, малого стада, неважно, ибо не стоит село без праведника. И ничто не стоит без него в этом мире - ни классы, ни партии, ни империи, ни вожди-истуканы, всё вотще... Рассказ дурацкий в устах идиота! В нём много шума, мало смысла. Власти приходят и уходят, истлевают в гробах вожди, генсеки и президенты, и гниют на свалках истории кумачи и триколоры."
Ему вдруг вспомнился звенигородский Спас. На голых досках, жёлтых как пески Синая, только лик Христа. Только он. За шестьсот лет все краски вокруг исчезли, как облетела земная суета на ветру вечности - прошли цари и царства, вожди и партии, революции и контрреволюции. Остался лишь Он как древний сфинкс в пустыне мира... Для иудеев соблазн, для эллинов безумие. Приидите ко мне... Иго мое благо и бремя мое легко есть...
А иным - иное бремя. Иудеям - иудейское, варварам - варварское. Пролетарии всех стран - соединяйтесь! Вам нечего терять, кроме своих цепей. И что же? Что смогли эти несчастные морлоки, усвоившие психологию рабского труда? Одурманенные снами Веры Павловны и марксистским опиумом для народа? Разве соединились, сбросив кандалы? Или, сбившись в стадо под красным флагом, на старые цепи нацепили красные "вериги"? В коммунистическом государстве партийных и советских иезуитов. Во имя безграничной свободы безграничный шиголевский деспотизм. Сбылась мечта идиота!
Великий прогрессивный переворот - всё стало с ног на голову. Прямо бахтинский карнавал, но под красной звездой! Верх стал низом, а низ таковым и остался, ведь все теперь равны и всё теперь народное. И мы теперь - боги, мы всё творим - человеческое, только человеческое. Бога нет - и смерти нет, не должно быть. Саморегуляция природы, от которой никто не ждёт милости. Гротескное народное тело, народ-Бог! Всё в нём и из него, вечный карнавал: воскрешение отцов, беременная старуха, рождающая могила - бесконечные повивальные бабки истории! И Ленин такой молодой - вечно живой в вечном холоде мавзолея... среди жрецов некрофилии! Великое оледенение для разжигания пожара мировой революции! Лёд и пламень не столь различны меж собой. Как в аду - Коцит и Флегетон, Флегетон и Коцит! И если мировой пожар так и не разгорелся, из пламени борьбы свобода погружается в ледяные воды охраны завоеваний народа. От врагов и её самой!
Вождь спит - народ спит. Все спят. И видят сны о том, как могильные камни проклятого прошлого обратятся в хлебы светлого будущего. Тишина, на земли мир и в человецех... отупение. Как там пелось у советского или антисоветского барда? Держава опухла от сна!? Жизнь есть сон? Под мудрым руководством партии и правительства. Клянёмся охранять сон вождя! В нём залог светлого будущего!
Профессор вспомнил, как у стен гранитной кунсткамеры выстраивалась очередь к вождю. Он покоился в тишине склепа, сквозь которую, как тени, без следа проходили вереницы потомков, лишённых собственной сущности и ценных для истории лишь как массы и классы, могильщики прошлого и движущие силы будущего. Они ползли в благоговении перед ликом "вечно живого", овеянные холодом мировых процессов. А он, всё так же ворочая в черепе сотней губерний, производил незримый отбор человеческого материала. Мамонт революции, оледеневший в вечной мерзлоте своих идей.
И до сих пор по ночам в пустом склепе угрюмый жрец некрофилии зорко следит за тем, чтобы не ослабело холодное адское пламя, обтекающее снизу прозрачный ковчег, где в мечтах всё плывёт по волнам революционного потопа несостоявшийся Ной, так и не достигший своего Арарата. Наверное, размышляя в пути о Рабкрине, он уснул и не заметил, что потоп уж иссяк и высох, и корабль его давно уже на мели. А может, ему всё чудится тот стальной запломбированный ковчег, послушный руке германского кормчего, в котором он средь бурь мировой войны плыл в революцию и дальше? Но в одном он мог быть спокоен - вокруг расплодилось странное племя, историческую миссию которого он предсказал.
Это был новый отросток - а точнее, мутант или полип на стволе эволюции. По виду тот самый homo, когда-то провозгласивший себя sapiens. Однако, если в нём что-то и оставалось от первого, то ничего уже не было от второго. Превзойдя своего допотопного предка, он шагнул дальше и достиг вершины развития, став весьма habilis в том виде высшей деятельности, когда - по желанию или по команде - требовалось к штыку приравнять перо и использовать то и другое в борьбе. Он боролся за и против, вместе со всеми и сам по себе, с врагом далёким, незримым и внешним, но особенно с близким и похожим на себя самого.
Так, ощетинившись штыками и перьями, сей homo захватывал одну экологическую нишу за другой на пустынной после потопа земле, покорял пространство и время и подвергал рабоче-крестьянской инспекции всякую тварь земную.
Теперь уже трудно сказать, какая именно ветвь древа жизни дала столь странный побег. Были то древние иглокожие или круглоротые, пресмыкающиеся или двуутробные, а может и панцырные - наука молчит. Установлено лишь, что по своему строению эти неведомые существа были похожи на первых четвероногих палеозоя. В третичный же период, когда хищники отточили свои зубы, а холоднокровные рептилии усовершенствовали процесс теплообмена с внешней средой, они, не утратив преимуществ тех и других, как и приматы, целиком сохранили локтевую и малую берцовую кости, а также пять лучей руки, из которых позднее развились пальцы, столь удобно державшие перо.
Однако, в дальнейшем, эволюция этих особей протекала весьма неожиданным образом. В отличие от приматов, ставших на путь мозгового развития, они пошли путём другим, лишь отдалённо напоминавшим движение к мысли. В их организме образовались особые железы, вырабатывавшие чудодейственный гормон, заменивший серое вещество головного мозга. Учёные далеко не сразу определили его назначение, считая гормон лишь аналогом пантокрина в рогах молодых оленей. Но если идеальная форма рогов свидетельствовала только об узконаправленном инстинкте, то воздействие гормона на черепную коробку проявлялось в гораздо большем разнообразии её функций, чем просто умение бодаться с себе подобными, хотя и оно сыграло позже свою роль в идейной борьбе. Рабочая поверхность черепа этих существ по сравнению с ветвисторогими, винторогими и вилорогими значительно возросла, что и дало название удивительному гормону - рабкрин. Именно благодаря ему в их среде сформировались два важнейших подкласса - дубинноголовые и твердолобые, что в корне изменило весь ход эволюции, протекавшей отныне под знаком рабкрина. О его уникальных свойствах с восторгом отзывался позднее покойный вождь, мечтая внедрить его в мозг государственной машины и установить таким образом живую связь аппарата с трудящейся массой, а также полный учёт и контроль в природе и обществе.
Роль рабкрина в процессе превращения обезьяны в подобие человека была столь велика, что масштабы её наукой ещё не выявлены до конца. Но уже первые прямоходящие имели все признаки ярко выраженного воздействия этой субстанции. У них был довольно объёмистый череп, но состоял при этом из столь массивных костей, что они исключали как возможность восприятия ярких впечатлений извне, так и появление воображения внутри. В глухом пространстве черепной коробки не возникало ненужных возбуждений, характерных для существ на ступени рефлексии. Психика этих созданий не знала сомнений и колебаний, присущих творящему разуму первых людей, ибо они ничего не творили - их роль была более важной. Выдвинутая вперёд мощная нижняя челюсть, фрагменты которой, как говорят, были найдены при раскопках на острове Ява, убегающий назад лоб, выступающие глазные орбиты, где под покровом мохнатых бровей таился без промаха бьющий глаз, а также стояние на двух ногах - всё говорило о гегемонии этой породы не только в мире обезьян. Передние конечности их были свободны и не отвлекались на создание каких-либо ценностей - материальных или духовных. Они уже были готовы к своей исторической миссии, оставалось лишь вложить в них стальное революционное перо, чтобы оно наложило резолюцию на девственный лик вселенной и над мыслью времен комиссар с приказанием нависал. Вскоре так и случилось. И если после находок в слоях среднечетвертичного периода первых черепов этих особей учёные ещё спорили, кому они принадлежат - дегенератам или идиотам, то дальнейшие открытия упомянутой челюсти с острова Ява или палеолитической пещерной канцелярии в Сибири у села Шушенское - опровергли все сомнения. Тупиковым он не являлся, скорее наоборот, имел блестящие перспективы.
И вид, взяв эволюцию в свои руки, расселялся по земле, разделяясь на подвиды, отряды и подотряды, комитеты и подкомитеты, комиссии и подкомиссии, обл-, губ-, гор- и райотделы. Круглоротые произносили речи, воодушевляли и призывали, иглокожие карали и репрессировали, двуутробные жевали, пережёвывали, переваривали, потом отрыгивали, вновь заглатывали и опять переваривали бессмертное учение, а кувшиннорылые создавали инструкции по упорядочению функционирования внешних и внутренних органов в каждый момент бытия.
Иногда все они появлялись в Мавзолее, чтобы принести клятву верности вождю и заверить его, что дело прочно, когда под ним струится кровь. Крови было много, но в России, как известно, один умер, другой родится - всё в дело годится... в содружестве ворона с бойцом. Для будущего ничего не жалко... чтобы юность новая из костей взошла. "И рассыплю кости ваши вокруг жертвенников ваших..." И ведь рассыпал... От Москвы до самых до окраин... Чтобы юность новая на них плясала в ритме рока у остывающих советских алтарей... Вечная мерзлота казарменного социализма растаяла, и что же осталось? Поле костей?
"Оживут ли кости сии? - подумал Данила Романович. - Колыма и Магадан, Воркута с Нарымом... Как легко, наверное, командовать народом, который так много мечтает о будущем и так мало требует в настоящем, ибо сам обманываться рад. Рыдает на похоронах вождей, воспевает полёты в космос, поклоняется ракетному щиту, бредит Олимпиадой - дайте зрелищ, даже без хлеба - и всё ждёт, что на Марсе будут яблони цвести. Сегодня не личное главное, а сводки рабочего дня. - Главным оно станет завтра, когда расцветут марсианские яблони. И в яблоневом саду мы зажжём факел новой Олимпиады. А пока - надейся и жди, всю жизнь. В первом в мире социалистическом государстве Бальнибарби индивиды служат прогрессу кораллового рифа в океане бурь. Риф будет построен из такого прочного материала, что простоит вечно! Цунами ему не страшны. Не выходить из рядов!
Впрочем, у нас всё делается не выходя из рядов. Были у нас и несуны - хитрые пролетарии тащили с заводов и фабрик всё, от гвоздя до масла и муки. По чуть-чуть, но всем коллективом, стройными рядами. У нас ведь коллективистское сознание: всё вокруг народное, значит - и моё. Начальство надо умаслить, а мечту о будущем подмаслить.
Теперь оно нам снится на свалке истории, где оказался социализм. Как же так? Где же прогресс и почему советский коралловый риф не стал преградой на пути авианосца американского империализма? Как сказал поэт - а у нас истина глаголет устами поэтов - недостроил и устал, и уселся у моста. Мечтать о будущем надоело? Фетиш социализма угас так быстро... Не было того величия? А что великого в мумии вождя, который впал в слабоумие, да ещё и, как подозревают, умер не своей смертью, ибо мешал сатрапам уже при жизни? Он и не нужен был им ни в каком ином обличьи. Лишь объект поклонения масс...
Такова история советского города Глупова. Нам хлеба не надобно, мы друг друга едим. Нет, у нас не прервалась связь времён, ибо глупость бессмертна. Ведь наши предки, как известно, вышли из гоголевской Шинели, а мы - из города Глупова, где всё совершается по своему закону: щуку посадили на яйца, чтобы давала птичье молоко, блоху подковали, чтоб не прыгала - распрыгалась тут! Взорвали храм - вырыли бассейн, а камнем облицевали монументы вождям и станции метро. Потом бассейн засыпали, опять построили храм, и монументы вождей свезли в музей.
А город-герой Ленинград вообще исчез с карты России. То ли в финансовых потоках растворился, то ли в болотах потонул, то ли погиб под копытами Медного всадника! Ужо тебе! Теперь, глядишь, присвоят звание героя Петру I, посмертно. И всё сольётся по просьбе трудящихся - и будет Санкт-герой Петроленград какой-нибудь, или Лен-Петроград, или Ленинск-Петровский? А может, Петровск-Ленинский? Опять же, Йошкар-Ола-Царёвококшайская, Свердловск-Царёвоубийский или Царёвоубийск-Ельцин-ский, в скобках Екатеринбург. Каждому вождю - свой городок в табакерке.
Древнее глуповское самодурство определяет лицо нашей власти, и советской и нынешней. Один гарант, обещавший лечь на рельсы, вымостил благими намерениями дорогу в ад, другой размостил её, а из благих намерений построил вертикаль власти и наверху посадил кентавра - чеченский лик на шее лошадиной. Голова смотрит на Персидский залив, задница - на Москву, а брюхо набито кремлёвскими рублями. В коня корм - в кентавра бабло. Стабильность! Аллах акбар!
Да, - усмехнулся профессор. - Русская щука долго высиживала яйца Маркса-Ленина под мудрым руководством кремлёвских прожектёров и заснула в ожидании чуда - спят медведи и слоны, дяди спят и тёти! А яйца протухли, и по щучьему веленью чуда не вышло - птичьего молока под красным флагом не дождались. Теперь щуке подложили яйца дяди Сэма в обмен на нефть, газ и стабфонд. Авось что-нибудь высидит - пепсикольные реки в чипсовых берегах. То семьдесят с лишним лет учились социализму на костях народа, теперь так же учатся капитализму. Вечные ученики на народном кладбище. Тупик догоняющей страны...
А вождь всё спит, как инклюзия в янтаре. Говорят, сон разума рождает чудовищ. А сон народа - мавзолеи чудовищ, от имени которых им и управляют. Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить?! Как вечная мумия, без могилы и креста? Или мумия ждёт своего часа, чтобы восстать и повелевать живыми? Инклюзия в окаменевшем дерьме социализма - наглядный запор в кишках истории.
Артур Кёстлер, что ли, заметил: "Все реакционеры страдают запором, все революционеры - поносом". Такова физиология советской истории, два её полюса. И маятник то туда, то сюда. Началась она под знаком революционного поноса - промедление смерти подобно! Но затем её закрепило аж на семьдесят лет! Под мудрым руководством партии и правительства. Крепка советская власть. Как там Ильич любовно называл Молотова? Каменная жопа?
Да, вот в ней то, в этой коллективной партийной жопе, как смерть в кощеевом яйце, и таились ум, честь и совесть эпохи. Мудрые члены ленинского политбюро... Все они были крепки каменным умом ягодично-тазового ядра партии нового типа, жопы в красной свитке.
Каменные жопы нового типа правили Россией. На этих жопах, как на трёх китах она и плыла, и приплыла... Куда? Куда исчез с радаров истории крейсер "Иосиф Сталин"? Погряз в бермудском треугольнике русской глупости, апатии и пьянства? Так надо выпить треугольник, на троих его даёшь! Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальём...
Или он увяз в саргассовом море партийной лжи, тупой бюрократии и показухи? Наверное, он стал Летучим Голландцем и по ночам в тумане парит над Россией. И генералиссимус мертвенным взором скользит по стенам Кремля и могилам вождей, по снежным полям Сибири, где кости ГУЛАГа шевелятся и глухо стучат во льдах, когда он плывёт в вышине - ищет красную свитку.
Партия наш рулевой? Куда же ты зарулила, коллективная Жопа, заменившая голову? Звездоносная Жопа с бровями?
Недаром начался потом либеральный понос... И столько вони... Всё хлюпает. И трудящимся массам вновь захотелось привычного твердокаменного дерьма, пятизвёздочного брежневского. Оказывается, всем в нём было хорошо и тепло - звёзды грели, наверное. До сих пор помнят, как помнят запах марочного коньяка. Там - пятизвёздочные отели, залитые солнцем. Здесь - пятизвёздочный бровеносец в потёмках. Каждому своё. Но мы ведь должны их догнать и перегнать! Мы, как сосиски, делаем ракеты, и перекрыли Енисей. И по количеству партбилетов мы впереди планеты всей! Ими и вымощена наша дорога... В то самое будущее.
А какой диагноз у нас сегодня? Стабильный запор управляемой демократии с советским душком? Жопы вновь каменеют? Или продолжается либеральный понос в светлое будущее? Или всё сразу? Проказа 90-х- "палочка Коха", олигарха-русофоба, ещё живёт, но не побеждает. Её теснит иная зараза- "плесень Мандинского", казёный патриотизм, ставший товаром. Дурман русофобского либерализма наслаивается на смрад лубянско-полицейского неосоветизма. Они сливаются в экстазе. - Американский лейбл на куске красной свитки? Пусть все цветы цветут на куче навоза! Кто это сказал? Мао или ещё раньше, великий китайский мудрец?
Политический шаманизм Кремля созвучен камланию "Болотной" синагоги: идёт направо- песнь заводит, налево - сказку говорит. Какой кот- баюн скоее навеет золотой сон слепому народу, дремлющему на нефтяной игле в объятиях зелёного змия? Где лучше спится? В мире, заражённом "палочкой Коха", или в мире цвета "плесени Мандинского"? Нравится- не нравится-, спи, моя красавица. Чума на оба ваши дома!- сказал бы Шекспир.
Неосоветская мертвечина и либеральная гниль в одном флаконе, или в одном гранёном стакане. Трупный яд совдепии и "ежедневная Белая Лошадь"! Смешать, но не взбалтывать! Ваше здоровье!
Нет, умом Россию не понять. Заморские цветы чахнут на русском навозе. Климат иной, не та изотерма января, сказал бы Гумилёв - стал у нас кем-то вроде пророка, всё тянул птицу-тройку в свою евразийскую степь. Не в ту степь. До Урала мы Евразия, за Уралом Азиопа! Один хрен и одна жопа! Что нам эти убогие кочевники, которым главное было помочиться на труп врага! Что они могли нам дать? Почту, ям? Всего-то... Татаре не походили на мавров. Завоевав Россию, они не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля! Прав был великий поэт!
Что нам их жалкие потомки - рабы-гастарбайтеры? Они не спасут Россию. Что нам кисмет и нирвана? Дурман веков!
Нет, Запад есть запад и восток есть восток! Европа ещё изблюёт этих взбесившихся мусульман! А то они решили, будто она им что-то должна. Закят Европы? Не дождутся! У нас же свой сценарий... Какой? Через сто лет после тех десяти дней, которые потрясли мир, нас всё ещё трясёт? То ГУЛАГ, то бардак? То первый коммунист планеты, то первый кагебист планеты! Мечтали о социализме с человеческим лицом, получили псевдокапитализм с лубянским лицом. Ржавый осколок чекистской совдепии, покрытый лаком казённого оптимизма. И не поймёшь, чего больше - лака или ржавчины?
Россия - как слепая лошадь на водокачке, всё ходит по цепи кругом... кругом мавзолея с мумией. Сама себе песнь заводит о великом вожде, сама себе сказку говорит о светлом будущем на неведомых дорожках. То с Ильичём на Великом Субботнике бревно тащит незнамо куда, то с олимпийским факелом на полюсе холода пляшет среди костей ГУЛАГа. Не согреет ли огонь кости сии? Он только ярче разгорится под бормотание бурятских лам у спящей мумии в дацане. А мумии у нас любят - широка страна моя родная от мавзолея до дацана. От мумии до мумии - сакральное пространство, где окаменевшее прошлое становится окостеневшим будущим. На путях прогресса! Нас ра-, нас ра-, нас радует крымская весна и щедрые дары Сколково: наноунитаз со встроенным массажёром для пробуждения государственной мысли от зимней спячки! А в перспективе - и наногроб для кремлёвских вождей и камарильи! От ленинского мавзолея - к лилипутинскому наногробу!
Мавзолей у нас вечен - "Ленин всегда живой"! Это наше всё! Мумия вождя как метафора власти и государства - труп советской империи тихо тлеет под жужжание кремлёвского веретена, но внешне не разлагается, ибо нефтедоллары бальзамируют усопшего. И доступ к телу - к трубе, к земле, к ископаемым - продолжается. А агрессивно-послушное большинство чает воскресения мертваго и ждёт, когда сползутся куски красной свитки и могильные камни социализма обратятся в хлебы. А пока более двадцати миллионов русского народа живут за чертой бедности. Так победим. Кого?
Кремлёвская власть плюс мумификация всей страны, где так вольно дышит человек... трупным ядом. А вокруг лешие бродят, и манят болотные огни - то марксизм, то коммунизм, то капитализм, то неосоветизм, то неоимпериализм... Вечный переходный период из ниоткуда в никуда. Только плодящийся номенклатурный планктон на трупе империи. Прошло сто лет, и что ж осталось?
Да, что же осталось, кроме окаменевшего советского говна, в котором роются потомки по призыву поэта? - Даже восстановили мемориальную доску на доме Брежнева! Что ищут в окаменевшем брежневском дерьме - будущее? Оборотившись назад? Как жена Лота? Так она сама окаменела - превратилась в соляной столп.
У России никогда не было ничего общего с остальной Европой! Её история требует другой мысли, другой формулы! Ах, Александр Сергеевич, отец наш, тобой уже всё было сказано... Вотще! Мысли-то и не оказалось. Где наши мыслители? Их уплыли на том пароходе. Кто же остался? Колёсики и винтики чудовищной безликой системы. Ничтожные потомки русского гения ничего не поняли. Всё одобряли и поддерживали, лилипуты, поклонявшиеся идолу власти и государства. Страна просителей и попрошаек, ждущих подачек партии и правительства. Пред Родиной в вечном долгу! А Родина - это кто? Родина - это мама. А мама теперь родное нам грузинское слово (своих уже не осталось ни слов, ни мыслей). Значит ОТЭЦ. Отэц народов. Он нам все дал - и жизнь, и язык, и колоски, и победу, и юность в ГУЛАГЕ, и старость в бараке, и головокружение от успехов (на буржуев смотрим свысока), и соху, и атомную бомбу. С тех пор его и благодарим, будь он на трибуне или в гробу.
Русский размах кафкианского идиотизма. Что заглядывать далече, циркуляр сиди и жди. Нам с тобою думать неча, коли думают вожди!
Вожди с интеллектом бабуинов - тех самых, что у Хаксли командовали Пастером, Эйнштейном, Фарадеем. Правящие приматы на закате цивилизации. А у нас? Мы и тут самобытны. Свой закат, своя сущность и свои бабуины: партийные, советские, лубянские, думские, кремлёвские. Мохнатый легион! Бабуины в погонах под шерстью, мелкие лубянские бесы, роились вокруг креста, расстреливая иконы и превратив алтарь в лагерную парашу! На месте храма - выгребная яма. Не зря потом ЮНЕСКО исключило Москву из числа памятников культуры. Мерзость бабуинов и мерзость запустения.
Опекали церковь, как, впрочем, и сегодня... Говорят, у них были чистые руки? - Как у Понтия Пилата. Горячее сердце? - Как пещь вавилонская. Холодная голова? - Как труп Иуды.
Но этого мало. В нашем великом и могучем государстве ФСБ контролирует не только финансовые потоки, но и потоки мочи, предназначенной для допинг-контроля. Лубянке без мочи никак нельзя: надо знать куда она течёт, и направлять в нужное русло. Поэтому, как говорят в структуре спецслужб даже есть секретное управление по контролю мочи- НАССАУ- напрямую подчинённую президенту. Ведь не ровён час, моча эта потечёт не туда и подмочит престиж страны, а то и подмоет вертикаль власти! Та накренится и создаст угрозу национальной безопасности! Поэтому моча- дело государственное, и пускать её на самотёк нельзя. Не в ту банку нассал- международный скандал! Но мы и тут всех замочим в сортире, закопаем и Гада и ВАДА! Всё подменим и проконтролируем: мочу и кал, слюну и сперму, ДНК и ВПК! Ударим с-с-струёй по с-с-санкциям!
Ещё у нас есть бабуины в Вольтерах. Эти далеко превзошли Платона. За железным занавесом определили метод, установили и контроль, и над мыслью времен бабуин-комиссар с приказанием нависал! Мол, с кем вы, мастера культуры?
Мастера свое дело знали туго. Насаждали идолопоклонство - курили фимиам каменным, чугунным и бронзовым истуканам "вечно живого". Малевали на холсте и воспевали в стихах. Лишь в страшных снах нашему классику Щедрину виделось подобное "всенародное" воспевание вождей с чисто русским размахом, когда даже землю пашут, стараясь выводить сохами вензеля, изображающие начальные буквы имен исторических деятелей, наиболее прославившихся неуклонностью!
Потомки Угрюм-Бурчеева превзошли его...неуклонностью. К штыку приравняли перо...у них не забалуешь! Вензеля выводили уж не сохами - штыком и пером, с вождем в башке и с наганом в руке. А если кому не нравились вензеля вождя, то - ваше слово, товарищ Маузер!
А вдруг те вензеля нальются кровью? И все истуканы оживут, сдвинутся с места и сойдут с холста? Шароголовые идолы-Ильичи с глухим бормотанием наступают на жизнь... Хеллоуин ленинского призыва! Загробная лениниана! Это будет такой сумасшедший дом, такой полёт над гнездом кукушки... А гнездо - вся Россия, куда марксова кукушка подбросила свои тухлые яйца. Великий русский соблазн: ведь высидели - роковые яйца - породили беса в красной свитке на гноище бытия...бес еще вернется!
Помнится, усатый бабуин руководил инженерами человеческих душ и наезжал во МХАТ поглядеть "Дни Турбиных". А лысый бабуин орал на поэтов, грозил выслать из страны, как в "Государстве" Платона. И ведь высылали, если сам не уезжал, как принца Датского - чтоб не мешал мудрым безумием пищеварению приматов. Сюжет в манере Калло - русский Гамлет среди бабуинов: весь мир тюрьма, и совдепия худшая из них. - Мы так не думаем, принц, - пел хор обласканных партией и правительством Розенкранцев и Гильденстернов... Всё тонет в фарисействе!
Потом бес попутал партийных бабуинов, и они объявили красоту архитектурным "излишеством". И произошла катастрофа - наши города стали скопищем барачных хрущоб и хрущобных бараков. Советская Лапута раздавила русское зодчество. Вопль ВООПиКа остался гласом в пустыне. Казарменному социализму - казарменная архитектура. Все в строю, все одинаковы - кирпичи, панели, решетки, окна, люди. Не выходить из рядов! Под мудрым руководством партии и правительства.
Но не сказал ли апостол: мудрость мира сего - безумие. Ибо нельзя служить двум господам сразу - Богу и Лапуте. Бес махнул хвостом, и слепые вожди объявили: мир психушкам, война храмам, тем, что остались. Ибо какая же казарма без психушки, они не столь различны меж собой. Алкоголики трясутся, шизофреники метутся, параноики скребутся и пишут письма в ЧЕКа и ЦК. И нет им покоя: погоня, погоня, погоня в горячей крови! Сколько их, куда их гонят, что так жалобно поют? И обо всех заботятся родина, партия, правительство. Алкоголики плетут сети, чтобы поймать белую горячку. Шизофреников колют, чтобы успокоить. Параноики читают ответы (на свои письма) компетентных органов о том, что меры приняты. И вновь берутся за перо - ни дня без строчки!
Бабуины командовали великими умами - всей Академией наук. И сами лезли в академики, бабуиньим рылом в калашный ряд! Действительный член Бухарин! О нём даже Ленин сказал, что тот мало учился. А нынешним и Академия уже мешает, пора делить её недвижимость. Бабуины жаждут!
Все они тоже оказались пигмеями со своей партийной узколобостью, но и её в конце концов продали за жирный кусок со стола империалистических яств. Заложили за треть цены красную свитку породившего их беса мировому еврейству на сорочинской ярмарке глобализма. Вчера молились "Манифесту", теперь "Капиталу", а завтра? ... Бес лишь меняет пластинку! Порочный круг тупых идолопоклонников. Слепые вожди слепых! Лилипуты и пигмеи, пигмеи и лилипуты! А у лилипутов и президент Лилипутин - I, II, III... Лубянский недотыкомка, хвостом обвивший крест! И свиные чекистские рыла по углам - даешь свитку! Нацепившие кресты савлы корчат из себя павлов! Когда-то была страна великой литературы. А теперь - страна великой номенклатуры? Великой Лубянки или великой пьянки?
И кормящиеся под крылом гаранта "правильные" жидки - вексельберги и вротенберги! Дъявольский водевиль!
На смену кремлёвскому горцу пришли кремлёвские шаманы, камлающие о светлом будущем. Гроб отверстый гортань их! Один шаман сменить другого спешит... в Академии прожектёров... Русская Лапута- и - Бальнибарби! Осталось лишь воткнуть олимпийский огонь в задницу мамонту, торчащему из тающей мерзлоты. И обретём новый импульс - тухлый мамонт с олимпийским факелом под хвостом воспарит над Россией. Наш Феникс - ответ Чемберлену и Маккейну, и всему золотому миллиарду гниющего Запада. Так победим!.. И запечатлеем для потомков в бронзе или на холсте - "Сенаторша Матвейко, слезающая с нефтяной иглы" кисти очередного Иогансона. Виват! Мы- русские! Какой восторг! Как красиво и патриотично мы паразитируем на родной нефтяной трубе под мудрым руководством родного вождя!
Наш путь в прошлом и нынешнем веке - это аллея бараноголовых сфинксов в Карнаке. Аллея славы! "Пастыри" уходят - стадо остается. Паситесь, мирные народы! К чему стадам дары свободы! Их должно резать или стричь. Русский сфинкс все так же - с семнадцатого года - загадочно блеет в бараньем экстазе, одобряя и поддерживая то коммунизм, то капитализм, то ублюдочный полицейский неосоветизм, замешанный на нефтедолларах под пятиконечной кремлевской звездой. Говорят, у нее давно уже шестой растет конец в виде полумесяца и теперь стал такой длинный, что скоро затмит солнце и крест на колокольне Ивана Великого. Недолго осталось. Уже политиканы в чалмах и рясах дружно творят культ очередного пастыревождя, а бараноголовые массы на обломках сорока сороков, шелестя скудными баксами, загадочно клянчат чудо Святой Руси в соборной мечети Христа Спасителя. Аллах Кирие Элейсон! (под контролем еврейского капитала и синагоги!!!). И Богу свечка, и черту кочерга, и мулле намаз, и раввину обрезание. С одобрения Русского народного собора, как водится. Но под сенью чекистского копья, с тупым наконечником, увенчанным однако долларами вперемешку с юанями. Лубянский фаллос, оплодотворяющий евразийское лоно скудеющий газовой соплей во имя многополярного мира! Воинствующий провинциализм американизированного захолустья. Сбылась мечта идиота о конвергенции. Заморский мат - Fuck you all - в русском сортире. "Сталинград" в голливудской упаковке. Pussy Riot как русский драйв чужебесия в перформансе черного квадрата всемирного унитаза постмодерна. На обломках Вавилонской башни коммунизма вавилонская клоака глобализма. У стен советского Стоунхенджа с мумией в центре святилища!
Напрасно жду просвета я, чужая это колея! У нас другая мысль и другая формула, другой сценарий прошлого, из которого вытекает и другой будущего. Мы не построили марксовский коммунизм с душком иудейского хилиазма, не построим и капитализм с его протестантской закваской и священным правом собственности. Россия не вмещается в шляпу внука раввина, как и в цилиндр дяди Сэма! Протухший социализм... Смердящий капитализм... Что с мертвыми живаго помышляете?
У нас своё предназначение - не для пигмеев и лилипутов, их время пройдёт. У нас свой крест, великий и тяжёлый. И прекрасный. И нам не нужны советы постороннего. Хватит с нас посторонних! Хватит с нас бабуинов у власти и фельдфебелей всех мастей! Уж если Пушкин не удержался насчет Николая 1 - в нем много от прапорщика... - то после Романовых лишь бабуины и скалозубы в красных свитках на лагерном плацу. Имя им - легион".
Данила Романович устало откинулся в кресле.
"Впрочем, - уже засыпая, подумал он, - нечисть всегда роится вокруг креста. А у нас, говорят, непредсказуемое прошлое, и если вождь проснётся... Наверное, ему нет покоя Там, и его дух рвётся сюда, вселиться в тело и начать сначала. Шаг вперёд, два назад. И опять вперёд? Второе пришествие? Вольно ж ему - мумия ждёт: дом чист и выметен. Бес вернется за своей свиткой!
А почему нет? Если возможно второе пришествие Христа - он обещал Царство Божие на небе и вскоре всех покинул - то не возможно ли второе лже-Христа, кем бы он ни был? Того, кто уже обещал это царство на земле, где последние станут первыми? И разве посвящённому от народа поэту не чудился в зареве революционного пожара пламенеющий ленинский рай? Многие тогда соблазнились белым венчиком из роз. А вождь обещал и угас так рано. Чтобы вернуться? После советов постороннего услышим советы потустороннего?
Он пролил мало крови, о ней забыли. Его имя всё ещё свято для оскорблённых и униженных. В нём всё ещё тлеет адская искра жертвенного огня революции - всё на алтарь! Фанатики довершат - из искры возгорится пламя, ибо он всё ещё нужен аду, чтобы призвать последних стать первыми! И будете как боги! Русский берег Утопии всё манит, всё ждёт...
Вождь протянет руку свою - и могильные камни социализма обратятся в хлебы. Голодные насытятся и утолят все желания свои. И станут первыми. Вот чего ждут, особенно сейчас, когда у нас так много последних, и так ничтожны и омерзительны первые - из грязи в князи. Их на нары, нищих на Канары. Пива и зрелищ! Даешь красную свитку! И сникерсы в памперсах!
А ещё ждут знамений. По календарям и гороскопам всех мастей. Нам предвещают разные эры - от Водолея до какой-нибудь Серой Крысы. А почему не Ехидны? Эра Ехидны! Всеобщее счастье, а все гады наказаны. В соответствии с парадом планет и сочетанием небесных светил. Астрологи убедят, а астрономы подтвердят - мол, эхо солнечных бурь вызовет непредсказуемые сдвиги в земной коре и коре головного мозга. И со сдвинутой корой по трупам первых и последних мы пойдём по Млечному пути в светлое завтра! Когда знамений ждут, то они последуют.
Куда же несёшься ты, Русь? Или уж окаменела? Превратилась в соляной столп в нефтедолларовой коросте под кремлёвской звездой? Или бутафорским орлом? С подмалеванным полумесяцем? Вросла в быт, безглагольна и недвижима в кухонном покое как в вечном застое? Не ты ли и есть та стопудовая купчиха, в которую мечтал вселиться бес Достоевского? И ведь вселится, и приведёт ещё семь бесов. И тогда...срастутся все куски империи. Крым уже взяли. Донецко-луганский лоскут почти наш. А там за Днепром - последний рукав красной свитки... Он шел на Одессу, он вышел к Херсону...
Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые, его призвали всеблагие..."
Мысль его тихо растаяла где-то на горизонте сознания, и оттуда, из-за горизонта, стало выплывать нечто неведомое и роковое. И приснился профессору Другой Сценарий.
Когда вождь проснётся... или советы потустороннего
Обсерватория в горах. Астрономы следят за солнечной активностью. Они фиксируют появление гигантского протуберанца, который вызовет на Земле "эхо солнечных бурь". Оно совпадёт по времени с 2017 годом - столетней годовщиной Октябрьской революции в России. Учёные предсказывают высокую вероятность катастроф, наводнений, землетрясений, массового психоза и, возможно, революций. Телескоп даёт картину протуберанца - это кровавый язык, огненное дыхание которого скоро достигнет Земли.
Москва, вечер с 6 на 7 ноября 2017 года. Завершаются празднования в честь Дня народного единства. На Красной площади гуляки пьют пиво и обнимаются в пьяном единении. С песнями расходятся. Наступает ночь. Двое полицейских медленно проходят мимо мавзолея. На Спасской башне куранты бьют двенадцать. Звучат зловеще. С каждым новым ударом поднимается и нарастает странный ветер вдоль Кремлёвской стены. Глухо шумят и колышутся голубые ели. Сквозь вой ветра с последним ударом часов из-под мавзолея слышен глухой стон. Один из полицейских снимает фуражку и пугливо крестится. Другой с показной иронией смотрит на него, хотя и сам слегка дрожит:
- Ты что, ветра испугался?
- Это не ветер, это вой какой-то!
- Да, странно, будто там и впрямь кто-то завыл.
Смотрит на мавзолей.
Мавзолей крупным планом в мистическом сумраке ночи. Медленно появляется луна и озаряет его бледным светом. Внутри мумия Ленина. В ней неуловимо что-то меняется, будто оттаивает от векового холода. Веки слегка подрагивают, по щеке катился чёрная слеза. Открывает глаза, неподвижно смотри перед собой леденящим взглядом. Садится, потом встаёт, начинает двигаться - его движения представляют собой непостижимое сочетание жёсткости и гибкости, как будто робот и динозавр или питекантроп в одном лице.
Двери мавзолея распахиваются. Полицейские падают в обморок. Ленин выходит уже в пальто и кепке. Лицо умного фанатика, как на картине Соколова-Скали. Готов на всё.
- Наконец-то, - говорит он. - Я долго ждал.
Окинув взглядом пустую площадь, добавляет:
- А здесь всё по-прежнему - те же звёзды над Кремлём, те же стены...
Задумчиво шагает вдоль стены:
- Нынешние наследники Маркса не оправдали моих надежд, революцию продали, партию продали, родину продали за место в лакейской золотого миллиарда. Шаг вперёд, два шага назад... Ну что ж, в истории это бывает, её не делают в белых перчатках. И Россия по-прежнему остаётся слабым звеном, в ней меняется всё, и не меняется ничего. "Россия во мгле" - повторил бы сегодня Герберт Уэллс и был бы прав. Накоплены горы злобы и ненависти нищих и обманутых, бывших советских, и тут же глупая вера в президента как в доброго царя-батюшку, выклянчивание подачек у власти, плач и молебны, интеллигентская мягкотелость и маниловщина. Поистине:
Ты и убогая, ты и обильная
Ты и могучая, ты и бессильная
- Матушка Русь!
Но время работает на нас. Слабое звено разорвётся, и мы повернём колесо истории. Теперь или никогда. Промедление смерти подобно!
Эти слова звучат как заклинание, пробуждающее неведомые грозные силы. На могиле Сталина возникает его дух. Ленин обращается к нему глухо и повелительно:
- Товарищ Сталин, я буду руководить восстанием здесь, в столице, а вы начните с окраин, с Туруханска. Вы там были и всё знаете. Вместе мы поднимем Россию.
Зловещий замогильный голос с кавказским акцентом отвечает:
- Хорошо, Владимир Ильич.
Исчезает.
Из могил у кремлёвской стены встают борцы за революцию и Советскую власть. Из самой стены, где захоронен пепел, возникают духи революционеров. Толпа духов и мертвецов в лунном свете движется в ночи за своим вождём, уходящим во тьму.
По всей стране оживают памятники, статуи и бюсты вождям революции и деятелям советской власти. Идолы движутся на Москву к своему повелителю. Большие каменные и бронзовые истуканы шагают сами. Уродливые карлики на огромных постаментах - монументы Ленину в захолустных провинциальных городках - двигаются прямо с постаментами, мистически плывут над землёй. Народ охватывает коллективная шизофрения, у разных групп разная. За идолами под красным флагом идут полубезумные сомнамбулические нищие советские пенсионеры и коммунисты всех мастей и возрастов. Они поют: "Ленин всегда живой!" и несут перед собой как иконы синие тома последнего полного собрания сочинений Ленина. На груди - партбилеты как красные революционные банты. Всё это выглядит как пародия на крестный ход.
Старые партийные и советские работники во главе толп недовольных и озлобленных захватывают здания префектур и управ, где раньше находились райкомы, и провозглашают советскую власть. Национализируют частные магазины и коммерческие банки. Охрана, отстреливаясь, разбегается. Организована бесплатная раздача пайков ветеранам и пенсионерам. Выстраиваются огромные очереди, куда вклиниваются жулики. Возникают драки.
С церквей сами падают колокола, из синагог разбегаются раввины и хасиды, таща на плечах свитки Торы. С минарета орёт безумный мулла. Толпы кришнаитов механически талдычат свои мантры "Харе Кришна, Кришна харе!"
В народе ждут антихриста!
На Болотной площади сатанисты проводят торжественное открытие памятника Вельзевулу и всем силам ада работы скульптора Шумякина-Бесовского. Затем ночью они устраивают факельное шествие по Москве в виде цифры 666 - три огромные горящие шестёрки движутся к Кремлю и окружают его огненным кольцом под пылающим лозунгом "Первый круг ада".
Ленин уже на броневике, от стен Музея революции, въезжает на Театральную площадь. На станции метро (бывшая "Площадь революции") оживают статуи солдат, матросов и рабочих, выходят наружу и окружают броневик. Он останавливается у памятника Марксу, голова которого оживает и приветствует своего ученика. В это же время на Пречистенке оживает статуя Энгельса, и, оставляя глубокие следы на асфальте, движется мимо храма Христа Спасителя. На ступенях стоит патриарх и при виде идущей статуи крестится и истошно вопит: "Изыди, Сатана! Чур меня, чур!" Затем падает в обморок. Его уносят. Бешеный ветер срывает золото с куполов, и они остаются голые как скелет без плоти. Энгельс движется к Марксу, следом идёт толпа. На Театральной площади появляются журналисты, стихийно возникает пресс-конференция. Маркс, Энгельс и Ленин через прессу бросают клич: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"
Статуя Железного Феликса движется по Сретенке. Его чугунные шаги колеблют здание Лубянки. Из её дверей к ногам статуи вываливаются трясущиеся чекисты во главе с полковником Пупкиным. Сохраняя самообладание, полковник клянётся в верности делу Дзержинского и говорит, что у солдат революции чистые руки, горячее сердце, холодная голова. Хор чекистов поёт "С чего начинается Родина". Однако Железный Феликс обвиняет их всех в сговоре с новой властью, в продажности и в использовании для наживы золота партии. Полковник ему отвечает:
- Всё было по моему плану под кодовым названием "План Пупкина". Мы внедрились в аппарат новой власти, контролировали золото партии и ждали вас, товарищ Дзержинский. Теперь мы во всеоружии и с деньгами, всё под контролем. Готовы выполнить любое задание Родины!
Тем временем к Ленину приходит делегация КПРФ и её лидер Зюкин. Они клянутся в верности делу партии. Но Ленин произносит пламенную речь, обвиняя КПРФ в ренегатстве:
- Мы оставили вам великую державу, а вы, как меньшевики и старые бабы Второго Интернационала, её просрали... Декреты - говно! Указы - говно! Реформы - говно! Депутаты - говно! Пятилетка качества - говно! Перестройка - говно! КПРФ - говно!
Указывая на Зюкина, произносит приговор:
- Расстрелять!
Тот на коленях обещает сказать, где хранится золото партии. Его щадят.
Каменные рабочие, солдаты и матросы вместе со статуями-идолами и примкнувшими членами КПРФ захватывают Колонный зал Дома Союзов. Министр внутренних дел Нурбалдаев и высшие чины полиции из бывшей советской милиции присягают на верность Ленину, остальная полиция разбегается. В Колонном зале вождь революции открывает внеочередной съезд РСДРП(б)-ВКБ(б)-КПСС-КПРФ. В мистическом пространстве зала присутствуют делегаты всех съездов, в президиуме - члены Политбюро всех лет Советской власти, вставшие из гробов и ещё живые. Узнаваемы Урицкий, Красин, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Молотов, Свердлов, Каганович, Троцкий с ледорубом в черепе, Маленков, Полосков, Лигачёв и т.д. Все встают и поют Интернационал - чудовищное замогильное пение, хор живых трупов и мёртвых душ. С приветствием к съезду выступает вставший из гроба генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. Труп с признаками разложения блестит на груди пятью звёздами и скрипит челюстью:
- Дорогхие товарищи делегхаты! В этот знаменательный день столетней гходовщины Великой Октябрьской социалистической революции мне радостно приветствовать всех вас в этом зале и поздравить со славной датой!
Съезд выдвигает Ленина кандидатом в президенты России. Вождь призывает использовать хитрую тактику по принципу "шаг вперёд - два назад, чтобы снова рвануться вперёд":
- Надо использовать шанс захвата власти мирным путём через президентские выборы, хотя он и ничтожен. У нас нет иллюзий, мы реалисты: власть не отдают, власть берут, и мы это сделаем. Большевики должны взять власть, но при этом создать впечатление у трудящихся, что не мы начали Гражданскую войну - её начала прогнившая кремлёвская клика.
Если бы Салтыков-Щедрин дожил до этих дней, он прибавил бы, вероятно, новую главу к "Господам Головлёвым". Он изобразил бы Иудушку в поповской рясе или депутатом Государственной Думы, который утешает нищего пенсионера, бывшего советского рабочего, елейными речами о богопоставленной власти в богохранимом отечестве. Церковно-единороссовский елей застилает глаза народу и обволакивает умы не хуже липких словес щедринского Кровопивушки.
Надо открыть последний клапан, сдерживающий гнев народа. Именно сейчас, когда в стране разгул самой наглой и омерзительной поповщины, и власть заигрывает с боженькой, необходимо разоблачить великий обман, будто нет власти не от бога, сорвать фиговый листок клерикально-олигархической управляемой "демократии". Пора выкинуть на свалку истории продажный и прогнивший парламентаризм новых русских святош, увешанных крестами. (Бурные аплодисменты).
Мы не верим в сказки о вечной морали и нравственности, в побасенки о нищем Лазаре и о лепте вдовицы. Мы не верим, что счастье трудящихся есть один бесконечный молебен - оно свято, но скучновато, как говорили те, кто первыми восстали против божественного авторитета. Это наш путь! Так победим! (Нескончаемые овации съезда).
Ленин на броневике в окружении солдат и матросов едет в Центризбирком. Там Зюкин от имени съезда предлагает председателю Щурову зарегистрировать вождя кандидатом в президенты. Крючкотвор и начётчик Щуров требует у Ленина паспорт гражданина РФ, но тот может лишь предъявить партбилет члена РСДРП(б). Щуров смотрит на билет "как в афишу коза", и отказывает в регистрации на том основании, что Ленин не является гражданином России и такая партия не зарегистрирована. Тогда Ленин зло, с прищуром, смотрит на Щурова и Центризбирком и мрачно произносит:
- Есть такая партия! Мы пойдём другим путём.
Возвращается в Колонный зал, где все с негодованием узнают об отказе Центризбиркома. Тогда съезд принимает решение о захвате власти и штурме Кремля. Съезд призывает все силы революции к восстанию под лозунгом "Социалистическое отечество в опасности!" Из могил встают сотни тысяч солдат и матросов - скелеты в будённовках и шинелях, в бескозырках и со скрещёнными пулемётными лентами на груди колоннами движутся на Москву. ОМОН, спецназ и армия в ужасе разбегаются. Кажется, что ожила картина Питера Брейгеля-старшего "Торжество смерти", но в ином времени.
Съезд провозглашает воссоздание СССР в прежних границах и призывает национальные окраины поддержать этот великий почин. Однако в ответ начинается разгул национального эгоизма. На Северном Кавказе власть захватывает великая Шура и объявляет об отделении от России. Татарстан, Калмыкия и Башкортостан объединяются, провозглашая себя великим ханством Новая Золотая Орда. Для охраны границ они призывают войска НАТО.
В поддержку съезда на Новодевичьем кладбище начинает вещать голова Хрущёва на его могиле:
- Пидорасы! Все пидорасы! Мы выкинем капитализм на свалку истории! Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Без пидорасов.
Население окрестных домов поклоняется голове и приносит ей жертвы - сжигает перед ней иконы, а также штурмует Новодевичий монастырь, чтобы принести в жертву идолу последнего попа.
В поддержку съезда также начинают орать чугунными голосами все памятники, бюсты и надгробия деятелей революции, партии и правительства. Они орут: "Партия - наш рулевой!" Громче всех орёт статуя Ленина на Октябрьской площади - днём и ночью людям нет покоя, они начинают сходить с ума. Затем статуя движется к Колонному залу с примкнувшими пенсионерами и коммунистами.
Вставший из гроба матрос Железняк является в Петербурге и вместе с другими мертвецами матросами-анархистами захватывает крейсер "Аврора". Его носовое орудие производит исторический выстрел по китайскому небоскребу в петербургском чайна-тауне, тот рушится. Потом стреляют по Зимнему, Смольному, Генеральному штабу, Петропавловской крепости и Михайловскому дворцу. По всем символам государственной власти всех времён. Затем крейсер через Ладожское и Онежское озёра выходит в Беломорканал и движется на Москву. Над ним реет чёрный анархистско-пиратский флаг. Матросы-скелеты пляшут на палубе, наводя ужас на окрестных жителей, и грабят-экспроприируют проходящие круизные теплоходы с "новыми русскими". Войдя в канал имени Москвы, "Аврора" расстреливает из дальнобойных орудий небоскрёбы Москва-Сити. Они с грохотом рушатся, как тараканы разбегается в ужасе офисный планктон.
У метро "Краснопресненская" оживает каменный пролетарий и крушит палатки кавказских торгашей и пункты обмена валюты. Народ растаскивает рубли и доллары. Руша всё на своём пути, пролетарий идёт к Ленину.
В Третьяковке оживает скульптура Шадра "Булыжник - оружие пролетариата". Угрожая всем, с булыжником в руках безумный пролетарий движется по Москве к Охотному ряду. Рабочий и колхозница также сходят с постамента и с криком "Экспроприация экспроприаторов!" крушат серпом-молотом всё и вся.
Тем временем из Лондона к Ленину прилетает опальный олигарх, его сопровождает известная мелодия.
"День за днём идут года
Зори новых поколений,
Но никем и никогда
Не забыт Платон Еленин..."
В кулуарах съезда он беседует с вождём:
- Мы с вами оба долго были в эмиграции, оба ненавидим эту власть. Мы легко поймём друг друга.
- Что вы можете предложить?
- У меня есть доступ к золоту партии, а это немало.
- Что вы хотите?
- То, что вы когда-то дали Арманду Хаммеру - концессии. Хаммер был еврей, как и я, у нас деловая хватка. А вы умеете быстро находить общий язык с евреями, мы нужны друг другу. Ведь русские глупы, ленивы, мечтательны, отравлены патернализмом и ни на что не способны в современном мире. У них развалился социализм, они так и не построили капитализм и теперь опять сами ничего не смогут. "Указы - говно! Реформы - говно!" - разве это не ваши слова? Без нас вы не обойдётесь.
- После нашей победы мы обсудим ваше предложение на Политбюро. Оставайтесь с нами.
- Хорошо. Я мог бы оказать вам финансовую помощь, как когда-то Якоб Шифф.
Тем временем в зал съезда на коленях вползает делегация депутатов Государственной Думы и сенаторов, бывших советских коммунистов. С покаянными слезами на глазах они кладут к ногам вождя ключи от Государственной Думы и просят о пощаде. Это спикер Думы Наружкин, Грызунов, сенаторша Матвейко, Миронский, Никоновский, Муданский и прочие. В хвосте делегации у входа в Колонный зал депутаты, сенаторы и бизнесмены всех мастей лихорадочно срывают с себя кресты и достают старые партбилеты членов КПСС. Громоздится гора золотых, серебряных и прочих нательных крестов. Толпа бомжей и нищих пенсионеров устраивает делёж этого добра. Возникает драка.
Глядя на ползущих, Троцкий с презрением говорит:
- Осетрина второй свежести.
Пышногрудая сенаторша Матвейко, подаваясь к Ленину и расстёгивая блузку на груди, с жаром шепчет:
- Владимир Ильич, вы всегда были мужчиной моей мечты!
Стоящие рядом Коллонтай и Инесса Арманд, улыбаясь, переглядываются. Заметив Крупскую, Матвейко ещё тише шепчет вождю:
- Но мы ещё с вами об этом поговорим.
На съезде зачитываются приветственные телеграммы из восточных мавзолеев - от Мао Дзедуна, Хо Ши Мина и Ким Ир Сена, а также приветствия от Лукашенко, Фиделя Кастро и Уго Чавеса. Съезд приветствует губернатор Краснодарского края Ткачук. Он встаёт на колени и, целуя красное знамя из Музея революции, клянётся в верности делу Ленина.
Из гробов встают борцы за демократию Яковлевский, Рафинад-Сахарный, бард Булатджава, Дуйдар, Лепетковская, Младовойтова и вместе с живыми Ковалевским, Пономаревским, Назадворской, Буровым, Срулём Ванидзе и прочими с песней "Возьмёмся за руки, друзья" выходят на врага. На них мчится эскадрон мертвецов-комиссаров в пыльных шлемах и рубит шашками. Затем комиссары склоняются над Булатджавой, его разбитой гитарой и говорят:
- Ну что, допелся, бард хренов?
Президент высылает на подавление мятежа дивизию имени Дзержинского. Её атакует Первая конная. Впереди скачет вставший из гроба Будённый - усатый череп в полуистлевшей будённовке на гремящем костями лихом коне. Конь бежит - земля дрожит. Дивизия разбегается. Её остатки встают на колени перед Железным Феликсом и приносят присягу революционной власти.
По случаю победы на Красной площади проходит парад Красной армии. На трибуне мавзолея Ленин и делегаты съезда. Скелеты в шинелях проходят перед вождём стройными колоннами, печатая шаг в ритме марша "От тайги до Британских морей Красная армия всех сильней". Народ приветствует их в каком-то безумном восторге. Проскакивают тачанки под песню "Эх, тачанка-ростовчанка!"
Кабинет президента в Кремле. Он мрачно смотрит перед собой, вокруг сидят министры. Ему докладывают о разгроме дивизии МВД. Он говорит:
- Пошлите танки.
Советник по экономическим вопросам сообщает, что топливные компании вступили в сговор и два дня назад резко повысили цену на бензин. Министерство обороны отказалось от закупок, а топливный резерв в частях разворован и продан на сторону.
Президент грозно смотрит на министра обороны и произносит:
- Мы давно никого не сажали. Пора посадить и надолго.
Министр меняется в лице и нервно бормочет:
- У нас есть авиация.
Мэр Москвы Собакин вскрикивает:
- Бомбить Москву? Вы с ума сошли!
Все в растерянности молчат. Подходит секретарь президента и ему на ухо сообщает, что его самолёт подготовлен к вылету. Тот кивает. Генеральный прокурор Басракин докладывает президенту, что уже заведены уголовные дела на Ульянова-Ленина, Джугашвили-Сталина, Бронштейна-Троцкого и всех воскресших членов Политбюро и ЦК КПСС с 1917 по 1991 годы. В мавзолее бывшего вождя, а также в гробах и урнах обвиняемых проводятся обыски.