БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ

  

  

  

  

  

  I

  

  - Милый, ты опоздаешь!

  - Уже иду. Уже.

  Он допил последний глоток кофе и поставил чашечку поверх утренней газеты, которую просмотрел за завтраком.

  В прихожей жена привычным движением поправила ему галстук и подставила губы для поцелуя. Он едва коснулся алых, мягких подушечек, как она кокетливо отняла их со словами:

  - Все, тебе пора!

  - Будь умницей, - попросил он, отпуская ее талию, и дверь захлопнулась у него за спиной.

  В то утро он пребывал в отличном расположении духа, и, торопливо перебирая ногами ступени лестничных пролетов, думал о том, какая все-таки восхитительная у него жена!

  Впереди ждал трудный день: нескончаемые звонки, мотания в разные концы города на новеньком "мерсе", споры с компаньоном и обычные перепалки с оптовиками... Но ничто-то его не страшило, потому что с вечера он был с избытком заряжен положительными эмоциями благодаря нежным ласкам своей обворожительной супруги.

  С удовольствием вдохнув полной грудью пьянящую свежесть раннего апрельского утра - потому что на дворе как раз стояла весна, на деревьях распускались почки, пели птицы, - он сел за руль автомобиля и покатил в офис.

  

  

  

  II

  

  "Что бы ей такого подарить?" - этот вопрос начал мучить его приблизительно с одиннадцати часов дня. В перерывах между встречами и деловыми разговорами, за баранкой машины или где бы то ни было еще, но только он возвращался к нему снова и снова.

  Вообще, преподнести подарок своей женщине - не просто жене, а ЖЕНЩИНЕ, и частенько бывает даже не своей - естественное желание большинства мужчин. Женщины обожают подарки и охотно их принимают, если уверены, что все приличия соблюдены: им лестно любое проявление внимания со стороны представителей сильного пола.

  Помимо того, подарок всегда обладает значением: иногда это выражение благодарности за что-то, иногда - повод к примирению и признание вины, а порой - непристойное предложение или намек.

  Хорошо, когда у вас есть предлог, чтобы дарить - в некоторых случаях он просто необходим, чтобы не вызвать удивленных перешептываний окружающих; если же предлога нет, его обычно изобретают.

  Как бы то ни было, у Антона - а так звали нашего героя - предлог имелся: семь лет назад он впервые встретил свою будущую супругу на вечеринке у одного приятеля, у которого и увел ее месяца два спустя. Дату вечеринки - 24 апреля - он запомнил навсегда, поскольку жена тогда произвела на него фантастическое впечатление, и он весь вечер вращался вокруг нее как петушок вокруг курочки, не слишком, впрочем, наседая, чтобы не обидеть приятеля. Жена же, по ее словам, той вечеринки не запомнила вовсе, как не запомнила и самого Антона, что показывало, насколько обычными являлись для нее подобные знакомства. Замуж же за Антона она согласилась выйти позднее, уступив его настойчивым ухаживаниям.

  Тот факт, что супруга не заметила его на первой совместной вечеринке, задевал Антона за живое: неужто он такой невзрачный мужчина? Он достаточно высок и широкоплеч, подстрижен по последней моде, со вкусом одет. Да, в конце-то концов, щадя его самолюбие, жена могла бы и солгать, уверив, что выделила его сразу в толпе прочих мужчин, но только не подала виду!

  Как же часто женщины, сами того не подозревая, бывают с нами бессердечно жестоки!

  А может быть, она его намеренно дразнит? - размышлял Антон, наотрез отказываясь принять за очевидную истину простодушное признание жены.

  

  III

  

  Итак, день 24 апреля, который должен был наступить через два дня, являлся для Антона знаменательным днем. Но не для его жены, что было хорошо, учитывая планы Антона: потому что именно в этот день он задумал устроить жене неожиданный праздник.

  "Только вот, что бы ей такого подарить? - возвращался он к прежнему вопросу. - И главное, чтобы это не выглядело ординарно?"

  Сам испытывая слабость к приятным неожиданностям, Антон любил устраивать сюрпризы и для других. К трем часам дня решение уже созрело.

  - Слышь, Витек? Мне тут нужно разобраться с парочкой своих проблем, так что меня не будет часиков до пяти, ладно?.. Что?.. Нет,- с усмешкой, - помощь не требуется... Ага... Если грянет что срочное, ты это, звякни. Добро?.. Ну, пока, - переговорил он по мобильному со своим компаньоном.

  В 15.20 он заехал в ювелирный, где долго выбирал подходящую безделушку, пока не остановился на золотом, змейкой, браслетике с вкраплениями мелких, как росинки, бриллиантов.

  Около четырех в "Орфее" - лучшем, по его мнению, ресторане города - он заказал столик и ужин на вечер 24 апреля.

  Теперь дело оставалось за малым: пригласительная записка и цветы. Но именно тут Антон предвидел осложнения. Дело в том, что он никогда не считал себя сильным стилистом, а для составления записки требовалось известное умение. Так как, во-первых, жена не должна догадаться, кем она послана - пусть думает, что незнакомцем, для чего требовалось изменить почерк и избегать употребления обычных для Антона оборотов речи; во-вторых, записка должна быть выдержана в самом вежливом тоне, без малейшего намека на пошлость, иначе жена откажется от встречи; в-третьих, она должна интриговать таинственностью, которую женщины обожают не меньше подарков.

  Учитывая все вышесказанное, Антону показалось самым простым заказать записку какому-нибудь профессиональному графоману, благо один такой числился у него в приятелях; как-то Антон уже прибегал к его услугам. Только когда Антон подъехал к нему на Тверскую, 7I7-Б, и поднялся в квартиру на четвертом этаже - дверь оказалась незапертой - то обнаружил будущего горе-классика русской словесности, мертвецки пьяного, лежащим на одном матраце поперек железной кровати среди груд пустых бутылок и раздавленных окурков.

  Похоже, у будущего классика современности в полном соответствии с русскими традициями начался очередной запой.

  Делать было нечего: Антон вернулся в офис, повесил пиджак на спинку кресла и решительно сел за черновик записки.

  Он корпел над ним до пятнадцати минут шестого, то есть три четверти часа, что, как известно, составляет полный школьный урок; бывшая учительница по русскому подивилась бы его усидчивости. То, что вышло у него в результате, трудно было назвать шедевром, однако, исчеркав и скомкав кипу бумаги, а также растратив весь запас терпения, он, в конце концов, пришел к убеждению, что на большее не способен. Переписав записку начисто, Антон внимательно ее перечитал.

  Вот, что в ней значилось:

  "Госпожа Светлана!"

  Конечно, обращение "госпожа" подразумевало следующую за тем фамилию, но назвать жену по фамилии показалось Антону чересчур официозно; с другой стороны, само слово "госпожа" приятно ласкало слух. Антон не смог отказать себе в удовольствии употребить его, тем более в отношении жены.

  Итак,

  "Госпожа Светлана! Вы, вероятно, удивитесь, что к Вам обращается незнакомец, к тому же осмеливается называть Вас по имени, но мы представлены друг другу. Не скрою, Ваша красота, обаяние, ум произвели на меня настолько неизгладимое впечатление, что желая ближе познакомиться с Вами, я набрался смелости... или нет, даже дерзости просить Вас о встрече, уверяю, самой невинной. Пусть это будет дружеский ужин, скажем, в ресторане "Орфей", 24 апреля, в 20 часов, если, конечно, Вам это подходит. Умоляю, не откажите! Я буду надеяться, ждать, и обещаю приятный сюрприз.

  Н.Н."

  Инициалы Н.Н. означали "Неизвестный", и теперь жена Антона могла сколь угодно долго ломать над ними голову, перебирая в памяти всех знакомых ей мужчин; сбить ее с толку - в этом как раз и состояла хитрость Антона.

  Кончив читать, он дал критическую оценку своему творению: "Не Чейз, но сойдет", спрятал записку во внутренний карман пиджака и отправился домой, обдумывая по дороге, когда удобнее всего подослать ее жене.

  

  IV

  

  Следующий день в жизни нашего героя представляется малоинтересным и его можно смело пропустить, поскольку Антон не предпринимал никаких активных действий, за исключением разве того, что дал переписать записку одному приятелю - обладателю изящного почерка.

  - Ты это что, затеял какую-то интрижку? - полюбопытствовал приятель с ухмылкой, пробежав записку глазами.

  - Не-твое-...- начал Антон раздельно.

  - ...-собачье-дело, - закончил приятель самостоятельно. - Намек понял и уже умолк.

  - Так оформишь мне ее?

  - Без проблем. Все будет в лучшем виде, старик, - пообещал приятель.

  Вот и все. В остальном день оказался самым заурядным, главные события только гряли, и Антон втайне предвкушал их, укладываясь вечером в постель рядом с ничего не подозревающей супругой.

  Наконец, настало утро 24 апреля.

  Ни в чем не отступая от заведенного ритуала, Антон задержался за чашечкой кофе и утренней газетой до тех пор, пока не услышал привычное:

  - Милый, ты снова опаздываешь, скоро восемь!

  - М-м... Дорогая, уже иду, - откликнулся он, откладывая в сторону и газету и кофе.

  И только в прихожей, уже накинув на плечи плащ, как можно небрежнее бросил:

  - Да, забыл предупредить: сегодня к ужину меня не жди, я вернусь поздно - еду на склады оптовиков.

  Губы жены недовольно поджались. Антон привлек ее к себе, но она отвернула голову и потупила взгляд.

  - Ну-у, не сердись. Ты же не думаешь, в самом деле, что я тебе изменяю?

  - Не думаю. Только в последнее время ты задерживаешься слишком часто.

  - Перестань, ты же знаешь, как я тебя люблю. Зато сегодня жди меня к обеду. Договорились?

  Жена промолчала.

  - И ты не поцелуешь меня на прощанье?

  Он приподнял ее подбородок, она ответила холодным поцелуем.

  - Ну развлекись как-нибудь сама, сходи куда-нибудь. Ты же понимаешь, это работа, - уговаривал Антон.

  - Понимаю.

  Она поправила ему галстук, но больше не произнесла ни слова.

   "Все отлично, - рассуждал Антон, сбегая по лестнице вниз. - Теперь у нее подходящее настроение и мое разрешение использовать свободное время по своему усмотрению. Она придет!" - заключил он.

  У подъезда его уже ждал Веньяминыч с ключами от "тачки". Веньяминыч - сосед с первого этажа, бывший таксист, выпивоха и зубоскал, в остальном, однако, человек ответственный. Каждое утро, в дождь ли, в мороз, он брал у Антона ключи от гаража, совершал прогужу длиной в добрый километр - "Мы-мне что? Мы-мне не ты-трудно!" - и подгонял машину Антона к самому подъезду, получая за это скромное вознаграждение.

  - Пы-прибавка кы-к пенсии! - многозначительно приговаривал он, принимая деньги.

  Итак, машина стояла у подъезда. Антон сел за руль, но, отъехав от дома два квартала, припарковался у тротуара рядом с фирменным цветочным магазином, где заказал роскошный букет роз.

  - Вы возьмете его с собой? - спросила миловидная продавщица.

  - Нет. Пожалуйста, отправьте вот по этому адресу вместе с запиской. Да, и желательно, чтобы до обеда его получили.

  - Не беспокойтесь, у нас все заказы срочные и выполняются немедленно.

  Девушка лучезарно улыбнулась.

  Успокоенный на этот счет, Антон отправился в офис. Однако и там его еще долго преследовала мысль, как воспримет жена нежданный подарок? Заподозрит что-нибудь? Не послужит ли ей подсказкой дата 24 апреля? Затем работа целиком захватила его внимание на несколько часов, и он вспомнил о посланных цветах только в обеденный перерыв по дороге домой.

  Тогда-то впервые ему и пришло в голову, что, в сущности, он не знает своей жены, ее внутреннего мира. Не знает, чем в его отсутствие она заполняет свой досуг, что читает, о чем думает, что вообще ее волнует? Они существуют бок о бок, вместе едят, спят, ездят в круизы, но он и представить себе не может, как реально она отреагирует на неожиданное приглашение. Почему-то он всегда был уверен, что жена ему исключительно верна. Да только так ли это на самом деле?

  - Вот сейчас и проверим, - пробормотал он, выруливая на повороте.

  В нем вдруг зашевелилось какое-то смутное, незнакомое, а быть может, просто давно забытое чувство. Ревности? Да, пожалуй, что ревности, как ни глупо это звучит! Жена получила цветы и приглашение от неизвестного мужчины - так, по крайней мере, считает она. Антон представил, как она вот теперь стоит у окна, недоуменно перечитывает записку, а потом, мечтательно прикрыв глаза, с наслаждением вдыхает аромат роз - представил, и резко затормозил, чуть не сбив старушку: бабуся с палочкой резво метнулась назад на тротуар; Антон укоризненно покачал головой и тронул дальше.

  Так, как она поступит? Жена? Его Светлана? Примет приглашение или выбросит цветы и останется дома? А главное, расскажет ли Антону, спросит его совета, разрешения? Или предпочтет действовать скрытно, тем более, что он сам предоставил ей такую возможность?

  Антон подъехал к дому и торопливо поднялся в квартиру. Жена привычно суетилась на кухне, бряцая посудой. А что, собственно, он ожидал застать?

  - Это ты? - послышался ее голос.

  - Я. Кто ж еще?

  - Мой руки, у меня уже все готово.

  Антон прошел в ванную. Цветов там, разумеется, не оказалось, но им там и не место. Вымыв руки, из ванной он направился в гостиную, заглянул в спальню, в кабинет и в две другие комнаты - цветов не было нигде. Что же она с ними сделала?

  - Ты что-то ищешь? - раздалось у него за спиной.

  - Да. Ты случайно нигде не встречала такой зеленой папки? Никак не могу вспомнить, где ее оставил, - на ходу придумал он.

  - Нет. Поищи получше у себя.

  - Уже, но не нашел. Ладно, наверно она в офисе.

  - Пойдем обедать.

  За столом они ели молча, каждый думая о своем. Время от времени Антон испытывающе поглядывал на жену, она же наоборот, казалось, избегала встречаться с ним взглядом. Несмотря что она все еще напускала на себя суровый вид, что-то едва приметно выдавало в ней внутреннее волнение, дрожь души, старательно скрываемую под наружным спокойствием. Антон хорошо понимал, чем она вызвана. "Скажет или не скажет?" - спрашивал он себя. Наконец, желая подтолкнуть ее к откровению, он как бы невзначай спросил:

  - Никто не приходил?

  Жена замедлила движения ложкой и напряглась.

  - Н-нет.

  - И ничего не передавали?

  Она посмотрела на него испуганно, но солгала:

  - Ничего. Антоша, а почему ты спрашиваешь?

  Антон притворился, что не заметил ее беспокойства.

  - Аркадий обещал завезти кое-какие счета.

  - Нет, никого не было, - ответила жена уже твердо.

  - Ладно, сам к нему съезжу.

  Он продолжал хлебать суп, как ни в чем не бывало, но про себя отметил: "Значит, решила скрыть".

  Так Антону стали открываться новые черты в характере жены, черты, которые он в ней и не подозревал. Например, что она не всегда с ним откровенна.

  А что, если она его раскусила и умело подыгрывает? Антон метнул в нее быстрый взгляд и сразу отмел эту мысль: нет, вряд ли; слишком уж она занята своими переживаниями, боится их выдать. С другой стороны, возможно, она еще не выбрала как поступить, колеблется. А что она сделала с запиской и цветами? Почему их нигде не видно? Бросила в мусоропровод? Поискать их там, что ли?

  Да, начало плана удалось Антону настолько, что уже не радовало его самого. Он не мог разобраться, чего больше теперь хочет: чтобы жена пришла на свидание, или чтобы она отказалась от него? Но тогда пропадет даром так остроумно задуманная вечеринка. Ну и черт с ней, с вечеринкой - ее можно устроить и дома!

  Антон мысленно усмехнулся: вот так осел! Это надо ж поставить себя в такое идиотское положение, чтобы ревновать жену к самому себе! Хотя нет, не к себе, - поправился он, - скорее к возможному сопернику, поскольку жена с таким же успехом могла отправиться на встречу с любым другим мужчиной.

  И все равно - осел!

  Перед уходом Антон на всякий случай спросил у жены:

  - Так ты будешь дома?

  - Не знаю. Ты же сам хотел, чтобы я развеялась? - ответила она почти с вызовом.

  - И какие же планы у моей верной, обворожительной и горячо любимой супруги? Если не секрет?

  Он привлек ее к себе, прижал к груди; она отстранялась, недовольно морща нос.

  - Пусти, больно же!

  Антон отпустил.

  - Позвоню хоть Аллочке Ваниной, куда-нибудь выберемся вдвоем.

   "Опять лжет! Нет, искать цветы в мусоропроводе, похоже, не стоит. Наверно, отдала на сохранение соседке", - подумал Антон и добавил вслух:

  - Ладно, развлекайтесь. Только голову не теряйте обе. Я уехал.

  Она поцеловала его. Поцеловала как-то особенно нежно, с благодарностью что ли? За что? За то, что он исчезает из ее жизни на этот вечер? Антон старался не вникать.

  Он сел в машину, предоставив событиям развиваться своим чередом.

  

  V

  

  Время - каких-то семь часов - пролетело как одно мгновение, и вот без десяти восемь Антон сидел за столиком в ресторане "Орфей".

  Звучала неторопливая мелодия блюза. В интимном полумраке зала, где только на столиках, да и то не на всех, горели светильники, возникали и таяли бледные силуэты официантов, разносивших заказы, похожих на привидения в своих белых кителях.

  Чтобы скрасить себе ожидание, Антон заказал холодную закуску и бутылочку легкого красного вина, и теперь неторопливо поглощал еду, поглядывая то на часы, то на большие стеклянные двери в зал, в которых с минуты на минуту должна была появиться жена.

  Народу было немного, и почти никто не танцевал. По стенам, отражаясь от зеркального шара под потолком, весело скакали многоцветные зайчики.

  Антон - в который раз! - опустил руку в карман пиджака, нащупывая браслет, предназначенный жене в подарок.

  А она, между тем, запаздывала.

   "Или совсем не придет?" - гадал Антон. Неужели он так просчитался? А еще воображал, будто читает в ее душе как в открытой книге! Нет, совсем он ее не знает!

  В пятнадцать минут девятого он не утерпел и позвонил домой. В ответ послышались короткие гудки - занято. Тогда он набрал номер мобильного. На этот раз жена откликнулась на вызов мгновенно:

  - Слушаю.

  - Дорогая, это я.

  - Очень приятно.

  - Издеваешься?

  - Нисколько.

  - Как настроение?

  - Паршивое. А какого ты ждал?

  - Ты сейчас где?

  - Дома, где ж еще?

  - Дома? А как же желание проветриться?

  - Передумала.

  - ..?

  - В общем, у Аллочки заболел ребенок и она не смогла.

  - Понятно. Чем занимаешься?

  - Смотрю телевизор.

  - ...

  - Что-нибудь еще?

  - Да... Ты последние пять минут говорила по телефону?

  - Только с тобой уже наверно минут десять разговариваем.

  - Нет, прямо передо мной?

  - Соседка звонила, поболтали. А что?

  - Да так, ничего. У тебя линия была занята.

  - Долго?

  - Не знаю, я попробовал только раз.

  - Может, трубка плохо лежит. Потом проверю, сейчас лень подниматься.

  - Ты уже в постели?

  - Да, и можешь терзаться, что не разделяешь ее со мной.

  - Уже терзаюсь.

  - Так тебе и надо... Ты скоро приедешь?

  - Не знаю. Работы много.

  - Тогда к твоему приезду я буду уже спать. И пусть это послужит тебе уроком.

  Антон рассмеялся.

  - Хорошо. Ни на что другое я и не рассчитывал. Ладно, не унывай! Целую!

  - Пока!

  Она отключилась.

   "Ну, - подумал Антон, - и что теперь? В скучающем голосе жены он не обнаружил никакой фальши. Значит, она и в правду осталась дома? У Антона отлегло от сердца: как все-таки глупо ревновать!

  Но тогда - воистину, трудно угодить человеку! - тогда его сюрприз не удался, а заказанный в ресторане ужин пропал даром? Что за удовольствие ужинать в одиночестве! Впрочем, почему же пропал? Жена доказала ему свою верность, ее стоило за это вознаградить. И он решил, что на всякий случай подождет до половины девятого, а после позвонит ей снова: "Любимая, ты не могла бы сейчас подъехать к ресторану "Орфей"? Да, я здесь. Что делаю? Это сюрприз, приезжай и увидишь! Что с того, что уже в постели? Ты же у меня проворная кошечка, когда захочешь?" И дальше все пойдет, как было задумано. Вот только придется как-то объяснять эту затею с запиской? Или не придется?

  Антон посмотрел на часы: они показывали двадцать минут девятого.

  До срока, который он сам себе определил, ждать оставалось недолго.

  

  

  VI

  

  

  Но на самом деле, ждать ему оставалось еде меньше, чем он думал.

  Потому что, несмотря на скучающий голос, жена солгала ему в очередной раз: она звонила не из квартиры, а из кабины такси, которое уже через минуту доставило ее к парадному входу ресторана "Орфей".

  Она знала, что сильно опаздывает и торопилась, однако успокаивала себя мыслью, что если мужчина, пославший букет, достаточно воспитан и искренен в желании познакомиться с ней ближе, то он дождется ее во что бы то ни стало, и не станет упрекать, как это делает обычно ее муж. Иначе, к чему им встречаться вообще? Как видим, кокетство не было ей совсем чуждо.

   Миновав вестибюль, взбежав по мраморной лестнице на второй этаж, она вошла в просторные стеклянные двери, услужливо распахнутые перед ней портье, и остановилась - немного запыхавшаяся, взволнованная, даже смущенная. Ничего подобного давно уже с ней не происходило. Она ощущала себя школьницей, тайком от родителей улизнувшей из дому на первое в жизни свидание.

   Облегающее вечернее платье лежало на ней идеально, подчеркивая изящество тонкой талии, плавную линию бедра. Распушенные белокурые волосы свободно ниспадали на обнаженные плечи. К груди она прижимала букет бордовых, черно-бархатных роз, окраской так удачно гармонировавших с темно-вишневым цветом платья.

  Не зная, как быть дальше, она растерянно озиралась по сторонам, досадуя на автора записки, который не догадался встретить ее внизу, чем поставил в неловкое, даже унизительное положение - стоять на виду у публики в дверях в ожидании нерасторопного кавалера. Покусывая губы, она вглядывалась в неясные, незнакомые лица, стараясь отгадать, который из мужчин поднимется, направляясь к ней. Некоторых уже занимали разговором их дамы, другие равнодушно, или во всяком случае незаинтересованно, скользили по ней взглядом; были и раздевающие глазами, но и они не двигались с места.

   "Что, если он уже ушел? Конечно, ушел... Не дождался... А я, дура... Каких-нибудь пять минут... Иначе бы он уже..." - панически билась в висках мысль.

  Видя ее затруднение, портье предложил провести ее за столик; нехотя, она последовала за ним.

  И тут, в одном из мужчин она неожиданно узнала мужа.

  Антон?! Но, что он т у т делает? И именно в это время? Он же на складе оптовиков, за городом?

  Она стала в нерешительности. Портье вопросительно повел бровями, она коротко поблагодарила и отпустила его.

  Надо ли показываться мужу? Не лучше ли незаметно ускользнуть, пока занятый едой, он не поднял головы?

  Ее первоначальное удивление теперь сменилось досадой: неуместное присутствие мужа грозило расстроить встречу, если не расстроило уже. Ну конечно! Анонимный автор записки, должно быть, знает Антона в лицо, и это объясняет, почему он не вышел к ней сразу. Что ж, в таком случае его можно извинить: он пекся о ней, о ее репутации, не желал усложнять ее отношения с Антоном.

  Ей захотелось его отблагодарить, хотя бы кивком намекнуть, что она оценила такт своего незримого кавалера, только никто ни взглядом, ни жестом не указывал на себя. Неужто она так и останется в неведении?

  О, это неудовлетворенное женское любопытство! Светлану захлестнуло раздражение против мужа: как же он всегда некстати!

  Мысли Светланы неслись вскачь, а потому на все ее раздумья ушло не больше секунды. И все-таки она опоздала: когда она уже готова была повернуть назад, Антон оторвался от тарелки.

  Они встретились глазами.

  Отступать стало некуда и Светлана медленно двинулась к его с толику, обдумывая на ходу, что сказать.

  Сначала она вознамерилась осыпать мужа упреками: нападение, как известно, лучшая защита - но тут вспомнила, что сама только что бессовестно лгала ему по телефону. Бесполезным представлялось и выдумывать, будто она проследила его: как в таком случае объяснить этот букет? Ах, как же это скучно, как ей надоело - во всем отчет! Ни шагу без его ведома! Оставалось запираться и обвинять! Как-то он сам оказался в ресторане, когда только что уверял ее, будто находится на загородных складах? И уж наверно ждет здесь не делового партнера! Из-за деловых партнеров жену не обманывают!

  Она подошла. Молча остановилась перед столиком, напустив на себя вид оскорбленной невинности. Холодом обжигал взгляд из-под длинных, кукольных ресниц.

  Антон, казалось, совеем не был удивлен ее появлению. Наоборот:

   - Присаживайся, - сказал он просто. - Я думал, ты уже не придешь.

  В его голосе сквозили нотки горечи.

  И это вместо резкого: "Почему ты здесь?" Светлана даже опешила: приготовляясь к жесткой обороне, она никак не предвидела такого мирного начала. Если только, конечно, это не штиль перед бурей. С губ сами собой слетели слова оправдания - нет, не правда, лишь видимость правды:

  - Представляешь, уже после тебя позвони...

  И тут до нее дошло.

  "Я думал, ты уже не придешь!"

  Значит, он ее ждал? Он знал обо всем? Откуда он мог знать?

  Кусочки мозаики понемногу сложились в картинку: да ниоткуда! Хуже, это он все и подстроил: и записку, и букет. Все было - ложь, обман, притворство. Сплошная бутафория! Он посмеялся над ней, над ее желанием иметь немного личной свободы, свою интимную тайну!

  Она полдня прожила в лихорадочном ожидании. Строки из письма "Ваши красота, обаяние, ум..." жгли ее изнутри. А он наблюдал за ней, видел насквозь как стеклышко, читал каждую мысль, каждую затронутую, звучащую струнку души - и усмехался в усы.

  Замок рухнул, осталось пепелище.

  Никакого таинственного воздыхателя, никакого анонимного автора, никакого заботливого кавалера.

   - Так это ты? Ты?

  Она стояла бледная, до боли сжав кулаки, так что ногти впились в кожу. Антон догадывался, что сейчас творится в ее душе, что она уязвлена, оскорблена, но только он и сам был зол не на шутку, и потому хладнокровно продолжал есть; потом достал из кармана браслет и положил, раскрыв футлярчик, на стол перед женой.

  - Тебе. В седьмую годовщину знакомства.

  Она не взяла, не обрадовалась, гнев не улетучился - все слишком далеко зашло. Вместо этого она швырнула букет ему прямо в лицо; пролетая, он опрокинул бутылку, откуда хлынуло вино, и растеклось по скатерти большим красным пятном.

  - Я тебя ненавижу, - прошептала она. - Я тебя никогда не любила, а теперь просто презираю! Неужели ты ничего не видел все эти годы? Ничего не замечал? Ты мне всегда был отвратителен, слышишь? Своей нудностью, своими дурацкими шуточками. И как мужчина ты - ноль, ты понял? Если бы сейчас здесь сидел другой мужчина, я бы тебе с удовольствием изменила, только бы он об этом попросил! А если бы и не попросил, я бы предложила сама! Потому что я хочу, наконец, настоящего мужчину! А ты, ты - ты просто мерзкая тварь! Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!

  Она развернулась, и, со слезами на глазах, выбежала из зала.

  Публика ресторана, с немым любопытством наблюдавшая разыгравшуюся сцену, ожидала реакции Антона. А он, проводив взглядом жену до самых дверей - просторных, стеклянных - невозмутимо вернулся к холодной закуске. Доев последний кусочек с тарелки, вытер губы салфеткой и знаком подозвал официанта.

  - Сколько с меня? - Голос его прозвучал глухо, как из могилы.

  Официант назвал сумму, включив в счет стоимость испорченной скатерти. Антон, не споря, отсчитал бумажки, прибавив к ним чаевые, затем молча поднялся, и не спеша, чинно вышел из ресторана в ночь.

  Вот тебе и сюрприз в седьмую годовщину знакомства!

  Недаром говорят, что БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ ВЫМОЩЕНА ДОРОГА В АД.

  

   Конец.