Однажды Венера, будучи совсем еще юной девушкой, вздумала прогуляться в роще, раскинувшейся у самых подножий Олимпа - священной горы, где, как известно, обитали бессмертные боги Эллады.

  Тайком выбравшись из дворца отца своего, Юпитера, она торопливо спустилась по крутому склону в долину и, никем не замеченная, юркнула в сень ближайших деревьев. Там, довольная, что все у нее вышло так гладко, она скинула с себя одежду, которая и без того не особо ее обременяла, потому что одежду небожители носили скорее из прихоти, чем по необходимости, к тому же совсем в малых количествах и какую кому вздумается.

  Отец-Юпитер, тот еще рядился в широкую мантию, но оно и понятно: ему стыдно было являть чресла многочисленному потомству, тем самым как бы напоминая, чему они обязаны появлением на свет. Зато младшие боги, например Вулкан или Диана, обходились коротеньким, выше колен, хитоном с лямкой через одно плечо. Аполлон , где бы он ни появлялся, всюду хвастал красотой стройного тела, но при желании мог завернуться в плащ, свисавший за его плечами. Неотесанный Геркулес вечно таскал с собой львиную шкуру, да еще маленький фиговый листочек, под которым трудно было что-либо скрыть. Однако больше других Венеру смешил Меркурий, так что она прыскала от смеха при каждом его появлении, чем очень смущала беднягу. Дело в том, что вся одежда Меркурия состояла из медного шлема и сандалий с крылышками. И все. Ничего больше! И пусть он обижается на нее, сколько влезет, Венера даже не подумает сдерживаться в его присутствии, раз у него такой дурацкий вид.

  Зато сама Венера, которая и рождена-то была для того, чтобы явить миру истинную красоту, вынуждена была скрывать ее под складками длинной туники, пусть даже прозрачной как утренняя дымка. А все только потому, что она, видите ли, была еще недостаточно взрослой, чтобы иметь право на собственное мнение и даже, наоборот, во всем обязана была слушаться свою приемную мать, строгую Юнону, которая и сама ходила укутанная с головы до пят.

  Да будь на то воля Венеры, она нигде бы не показывалась иначе, как совсем обнаженная. Не потерпела бы и клочка ткани, скрывающей хотя бы частичку ее тела. Ведь красота ее существует, чтобы быть доступной глазам, чтобы удивлять и покорять!

  Вот отчего Венера так стремилась оказаться на свободе, подальше от мачехи. Вот почему она поспешила избавиться от одежды, подставляя прекрасное юное тело прикосновениям игривого ветерка Эола, бархатистой траве и теплым солнечным лучам.

  Но это было еще не все. Венере не раз доводилось слышать рассказы о смертных, которые случалось украдкой подглядывали, а порой и влюблялись в ее теток, старших сестер и прочих богинь, нередко жизнью расплачиваясь за свою нескромность. Взять хотя бы Диану, думала Венера, и за что она превратила в оленя того бедного смертного, который нечаянно наткнулся на богиню-охотницу, купающуюся в укромном лесном гроте? "Нет, я не стала бы его наказывать за одно любопытство, даже наоборот, одарила его чем-нибудь. И пусть любуется мной! Пусть восхищается!.. Только вот где их искать, этих смертных, которых я ни разу в жизни не ведала?"

  Так она рассуждала, гуляя по солнечной полянке, усыпанной яркими цветами, воображая себе, что за этим кустиком или за тем, возможно, прячется сейчас подглядывающий за нею смертный и была счастлива. Очнулась Венера от своих мечтаний только тогда, когда поняла, что совсем запуталась в сетях, кем-то коварно расставленных на звериной тропинке. Она, было, попробовала освободиться, но хитроумно завязанные веревки лишь только крепче затянулись вокруг ее рук и ног. Почувствовав себя пленницей, Венера вознегодовала: кто смел пленить ее, богиню, дочь Юпитера Громовержца?!

  Охотник не замедлил появиться. Им оказался смертный - статный юноша в хламиде эфеба, курчавый и безусый. Широко раскрытые глаза излучали удивление и восторг.

  - Ну и дичь попалась в мои сети, всемогущие боги! - воскликнул он, присвистнув, сам не понимая, кого призывает в свидетели.

  - Я вовсе не твоя дичь! - заявила разгневанная Венера. - Немедленно выпусти меня!

  - Конечно, обеда из тебя не сваришь, - ответил юноша, бесстыдно разглядывая девушку. - И все-таки, ты лакомый кусочек.

  - Да знаешь ли ты кто я? Я... - начала, было, Венера и осеклась.

  Она вдруг подумала, что если откроет себя, смертный чего доброго испугается и сбежит. А ведь она сама искала с ним встречи и ради этого улизнула из дворца. Он ли виноват в том, что все вышло так глупо? Скорее надо винить парок, этих несносных богинь судьбы, которые по собственной прихоти так сплетают нити будущего, что даже бессмертным богам частенько приходится краснеть за собственные поступки. Будь Венера на месте отца, ох и задала бы она трепку этим насмешницам!

  - Ну, и кто же ты? - спросил юноша, ожидавший окончания фразы.

  - Никто! Не твое дело! - огрызнулась Венера, решившая, однако сменять гнев на милость.

  - А ты хорошенькая, Никто, - польстил ей смертный, и Венера зарделась от удовольствия.

  - Как тебя зовут? - спросила она, кокетливо склонив голову набок и устремляя на юношу сияние обольстительных глазок.

  - Эмпедокл, - ответил тот. - А тебя?

  - Меня? М-м... Корнеада. Так ты распутаешь меня?

  - Посмотрим. Согласишься посидеть со мною во-он под теми кустиками?

  - Конечно, - просто ответила Венера, которая и сама хотела поближе познакомиться с этими удивительными смертными, о которых среди ее родственниц ходило столько всяких рассказов.

  "Я придумала, чем его одарю! - сказала себе Венера. - Я одарю его любовью и... может быть кое-чем еще, но то мы еще посмотрим".

  В это время Эмпедокл, распутывающий сети, как бы невзначай коснулся рукой ее нежной девичьей груди, и мысли Венеры устремились совсем в другое русло.

  

  

  В тот же день к вечеру, вернувшись во дворец, Венера прямиком направилась к своему отцу Юпитеру, который в это самое время метал громы и молнии, за что-то распекая Меркурия. Бог торговли стоял перед ним, как провинившийся школьник, низко склонив голову, заложив руки за спину, и что-то чертил носком сандалия на мраморном полу тронного зала.

  - Ступай! - гаркнул на него Юпитер, заметив появление Венеры. - И не попадайся мне на глаза ближайшие пятьдесят лет! Это ж надо такое выдумать: продать с аукциона мои любимые сандалии! Свои ты, небось, не продал?

  - Но папа, мои же с крылышками! Это реквизит. А твои были совсем старые, и мы заработали на них сто мер бронзы!

  - Зато они не жали и не натирали мозоли! - парировал Юпитер. - Все! Все! Прочь с глаз моих! Иди и торгуй среди людишек, сколько влезет. Да не смей показываться мне пока не позову! - рявкнул Юпитер напоследок.

  Совсем расстроенный, Меркурий удалился.

  Воспользовавшись этим, Венера мигом забралась на колени к отцу, который хоть и кипел еще негодованием, но, Венера знала, был отходчив. Кроме того, ему нравилось, когда она садилась вот так, обняв его одной рукой за шею, и о чем-нибудь подолгу с ним шепталась.

  Вот и теперь, стоило ей поцеловать Юпитера в щеку и проговорить:

  - Папочка, любимый, можно я тебя о чем-то попрошу? - как Юпитер почувствовал, что тает словно воск.

  Венера была самой любимой его дочерью. Он гордился ею до самозабвения, потому что породил ее один, силой божественной воли, из пены морской, и она оказалась самым прекрасным творением во вселенной.

  - Проси, малышка, - сказал Юпитер, умиленный ее словами. - Разве могу я тебе в чем-нибудь отказать!

  - Но я хочу попросить не для себя, - продолжала Венера, водя тонким пальчиком по широкой отцовской длани.

  - Только не для этого бездельника, продавца сандалий, - нахмурился Юпитер, вспомнив недавнюю обиду.

  - Нет, нет, нет! - поспешила заверить Венера. - Я прошу совсем для другого.

  - Для другого - иное дело, - сразу успокоился Юпитер. - Но чего ты для него просишь?

  - Я хочу, чтобы ты подарил бессмертие и вечную молодость одному смертному. Его зовут Эмпедокл и он...

  Она не успела договорить, потому что отец мигом ссадил ее с колен.

  - Да что ж это такое! - загрохотал его голос, эхом отзываясь под высокими сводами зала. - Сначала один, потом другая! В могилу вы, что ли сговорились меня вогнать!.. Тьфу, Тартар подери эти идиотские человеческие выражения - я ж бессмертен! Что называется, с кем поведешься... Ну, так кто он, этот твой Эмпедокл? - перекривил Юпитер Венеру.

  - Красивый юноша, охотник. Я видела его внизу, в роще у подножия Олимпа, - ответила Венера жалобно, чуть не плача. В глазах ее стояли слезы.

  Чего-чего, а женских слез Юпитер совсем не переносил; они разрывали ему сердце, особенно когда блестели на глазах его любимицы.

  - Ладно, ладно, только не плачь, прошу тебя! - сразу смягчился громовержец. - Лучше иди ко мне на руки!

  А сам тем временем подумал: "Бедняжка, никогда не знала материнской ласки!"

  Венера поспешила вернуться на прежнее место, потому что это было добрым знаком, и уткнулась заплаканным личиком в отцовское плечо.

  - Но пойми же, девочка, - пытался втолковать ей Юпитер, поглаживая рукой по белокурой головке. - Ты увидела первого смертного в своей жизни и пленилась его красотой, но это еще недостаточная причина, чтобы дарить ему бессмертие. Смертных ты увидишь тысячи, развелось их - хвала мне! - предостаточно. Но именно поэтому, посуди сама, что бы стало, если бы каждому встречному-поперечному я дарил бессмертие? Да земной круг так бы переполнился людьми, что нам, бессмертным богам, уже не было бы на нем места! Молодые бы рождались, старики не умирали. Нет-нет, это невозможно, даже не проси! Посмотри на своего брата Геркулеса: он хоть и мой сын, а бессмертие получил не прежде, чем свершил двенадцать великих подвигов. А что такого свершил этот смертный юноша, Эмпедокл?

  - Ничего, - тихо прошептала Венера.

  - Вот видишь! - торжествующе воскликнул Юпитер.

  - Зато возможно, что он отец твоего будущего внука, - неожиданно призналась Венера, краснея и отводя взгляд в сторону.

  Юпитер открыл рот, да так и позабыл его закрыть, только часто хлопал глазами: он пытался переварить в голове сказанное дочерью. Новость оказалась для него столь неожиданной, что он даже не вспылил, не разразился проклятиями по своему обыкновению, чего Венера опасалась больше всего. Нет, он молчал, зато в глубине его души шла яростная борьба, гремели громы и сверкали молнии.

  Сначала он решил, что сотрет в порошок этого Эмпедокла, этого подлого смертного, который воспользовался неопытностью его дочери. Казнит его всеми известными способами! Потом признав, что всеми известными способами одновременно сделать это, пожалуй, не удастся, потому что несчастный умрет сразу после первого, Юпитер поклялся себе, что ради этой цели он даже наделит его бессмертием. И тогда, каждые сто лет он станет назначать ему новую кару, а начнет с того, что превратит в омерзительную жабу, чтобы сидя в грязном болоте, он мог кричать на всю округу, чем прогневал Юпитера, и как за это наказан. Только поймут его очень немногие!

  Тут Юпитер вспомнил о своей дочери, что сидела у него на руках тише воды, ниже травы. Но в чем можно было винить бедную девочку, которая никогда не имела матери, - подумал он? Которой сами парки задолго до ее появления на свет предсказывали родиться столь прекрасной и любвеобильной, что даже заочно нарекли ее богиней Любви! От собственной судьбы, как известно, не уйдешь. Смущал Юпитера только юный возраст Венеры.

  - Значит, - спросил он, тяжело вздыхая, - ты потеряла невинность.

  Вместо ответа Венера на всякий случай всхлипнула и закрыла пылающее личико руками.

   - Ничего, - тяжко вздохнул Юпитер, - не грусти! Когда-нибудь это должно было случиться... Ты, стало быть, просишь бессмертие своему возлюбленному?

  - Угу... И вечную молодость тоже, - прибавила Венера.

  - И на что он тебе дался, этот Эмпедокл! - пожал плечами Юпитер.

  - Эмпедокл - красивый юноша! Он читал мне стихи и показывал, как ставить сети.

  - И это, конечно, все, чем вы с дам занимались? - съязвил Юпитер.

  - Нет! - ответила Венера.

  - Таких Эмпедоклов у тебя будет еще множество. Что ж мне, каждому дарить бессмертие?

  - А твой внук? - напомнила Венера злорадно.

  Юпитер поморщился с досады. Он совсем выпустил из виду эту возможность, но она-то как раз все меняла. Прежде всего, ему приходилось отказаться от своих грандиозных планов мести нахальному похитителю девственности Венеры, ибо что стали бы говорить о его дочери, если бы узнали, что отец ее ребенка - омерзительная жаба? По той же причине Эмпедокла надлежало наделить бессмертием и превратить в местного божка какой-нибудь незначительной речушки, холмика, лесочка или полянки, чтобы хоть внешне все выглядело как-то прилично. И то, и другое Юпитеру одинаково претило, но выбора у него не оставалось.

  Вот если бы он мог знать наверняка, что у Венеры ничего не будет... Парки, пожалуй, открыли бы ему будущее, да только он, как назло, на днях сильно с ними повздорил, а гордость не дозволяла ему мириться первым. И потом, мысль о пухлом, озорном внучке с крылышками за спиной как у ангелочка Юпитеру понравилась с самого начала. Он даже с умилением представил себе, как постреленок будет вертеться вокруг него, задавать нелепые вопросы "а что?..", "а почему?.." и тайком прятать дедины сандалии в шкафу и под комодом.

  "Впрочем, нет, только не сандалии, - решил Юпитер. - Одного продавца сандалий мне хватит с лихвой!"

  Покуда он раздумывал, Венера, сидела на его коленях, запрокинув кверху свое прекрасное заплаканное личико, и внимательно следила за выражением отцовских глаз. Наконец, когда момент показался ей подходящим, она опутала руками его шею и произнесла с притворной обидой в голосе:

  - Папочка, ну ты же подарил бессмертие Тифону, возлюбленному Авроры, и Акиду, возлюбленному Галатеи, и еще другим. Что тебе стоит сделать то же самое ради меня? Ты ведь меня любишь, правда?

  "Ага! - смекнул Юпитер, - так вот, значит, откуда ветер дует! Наслушалась всяких романтических историй от этих дурочек, своих теток. Нашла тоже с кого брать пример! Давно мне следовало хорошенько потрясти Олимп, да все как-то руки не доходят! Прямо какой-то рассадник сладострастия, а не жилище богов. Стыд один. Вот и дочку мне уже испортили... Однако, в одном малышка, пожалуй, права: уж если я сделал что-то для других, то негоже отказывать в этом и ей. Не педагогично... О времена, о нравы!"

  - Ладно, - проговорил Юпитер со вздохом, - Так и быть. Награжу я бессмертием твоего ненаглядного.

  - И вечной молодостью! - настоятельно потребовала Венера.

  - И вечной молодостью, - согласился Юпитер.

  - Ой, папочка, ты у меня самый милый, самый любимый! - взвизгнула от радости Венера, целуя в щеку растроганного отца, и одновременно, в душе, торжествуя над ним победу.

  Ох уж, эти наивные отцы! Они всегда забывают, что имеют дело не просто с дочерями, но с женщинами!

  

  

  

  Весть о том, что у молоденькой Венеры объявился любовник, быстро облетела Олимп, и каждый из небожителей отнесся к ней по-разному.

  Марс и Афина, например, только презрительно фыркнули: они почитались как боги войны и любовные интрижки Венеры их нисколько не занимали. Заметим, однако, что Марс в данном случае, скорее всего, покривил душой: всем ведь хорошо, известно, что у него вышло с Венерой впоследствии, когда та уже была замужем.

  "И куда только катится мир!" - вздыхали, неодобрительно качая головой, боги старшего поколения - Нептун, Плутон, Прозерпина, за давностью лет позабывшие любовные безумства своей далекой юности.

  Аврора, богиня зари, внезапно загрустила. История Венеры без сомнения напомнила ей ее собственную историю, только не счастливую, а печальную. Ибо Аврора тоже сумела выпросить у Юпитера бессмертие своему возлюбленному - Тифону, но позабыла попросить вечную молодость, и бедняга состарился и иссох, превратившись в кузнечика.

  Юнона надела черное платье в знак траура и неделю не разговаривала с Венерой. "Разве этому я ее учила! - говорила она с возмущением. - Девчонка слишком своенравна, а Юпитер во всем ей потакает. Что ж, он ее отец, вот пусть он все и расхлебывает!" С тех пор Юнона наотрез отказалась принимать участие в воспитании падчерицы, чем несказанно обрадовала Венеру, отныне всецело предоставленную самой себе.

  Ника довольно улыбалась, но иначе и быть не могло раз она богиня Победы, да еще Венерина подружка в придачу. Всюду сопутствуя Венере, она, разумеется, способствовала любому ее успеху.

  Аполлон развеселился: "Я подарю племяннику лук со стрелами!" - смеясь, пообещал он застыдившейся Венере, намекая на возможные последствия ее забав с Эмпедоклом. Дело в том, что Аполлон считался непревзойденным стрелком из лука.

  Музы перешептывались, стоя кружком. Вакх, вечно подвыпивший, сочинил непристойную песенку - что-то о порушенной целости, и о какой-то тропинке кем-то проложенной для других. Как обычно он не стеснялся в выражениях.

  Приап торжествовал, нимфы хихикали.

  Словом, разговорам и сплетням не было конца.

  Венера ходила по дворцу пунцовая от смущения, но счастливая. Ей казалось, что где бы она теперь не появилась, все смотрят только на нее и только о ней говорят.

  Открыть Эмпедоклу правду о том, кто она такая на самом деле и какой милости добилась для него у Юпитера, Венера решила сразу на другой день после разговора с отцом. Не знала она только как бы так сообщить новость, чтобы до смерти не напугать возлюбленного.

  Заметим, что Венере не было чуждо чувство юмора, поэтому она придумала забавный отвлекающий маневр, который, в то же время должен был послужить испытанием Эмпедоклу. Поутру, разыскав юношу в той самой рощице, где они расстались накануне, Венера начала издалека:

  - Привет! - сказала она ему.

  - Привет! - обрадовался Эмпедокл. - Я боялся, ты больше не придешь!

  - Почему? Ты мне понравился. С тобой интересно.

  - На тебе красивое платье, - сообщил юноша.

  "Он заметил!" - улыбнулась себе Венера, и сердечко ее радостно забилось: в этот день она впервые надела коротенькую тунику, едва достигавшую половины бедра: Юнона ведь больше не надзирала за ее нарядами!

  - Тебе правда нравится? - поинтересовалась Венера.

  - Конечно.

  - А так? Не лучше? - спросила она с озорством, задирая платье до груди.

  Само собой, под платьем у нее ничего не было, так что взору юноши открылся вид на округлый Венерин животик с кокетливым пупком посреди и с рыжим треугольником курчавых волосиков на лобке.

  От такого зрелища хоть кто мог сойти с ума.

  Эмпедокл с трудом проглотил комок, застрявший у него в горле.

  - Может быть, посидим где-нибудь в тенечке? - предложил он, поглядывая на ближайшие кусты.

  - Нет, не теперь, - решительно отрезала Венера, поправляя платье. - Мы еще успеем, потому что у нас будет для этого целая вечность.

  "О чем это она?" - подумал озадаченный Эмпедокл.

  - А сейчас я хочу, чтобы ты пошел вместе со мной, - продолжала Венера.

  - Пошел с тобой? И куда это? - осведомился юноша, почувствовав подвох.

  - Я хочу познакомить тебя с попой, - доверительно сообщила Венера.

  Эмпедокл состроил кислую мину.

  Это надо же было так влипнуть! Вот дурак! Девчонка, верно, решила, что он хочет на ней жениться и все выложила отцу. Счастье еще, что тот не устроил на него облаву всей деревней! Неужели она надеется, что Эмпедокл явится к нему добровольно? Для этого надо быть наивным простофилей. Девчонка, конечно, что надо, но Эмпедокл еще не совсем рехнулся, чтобы жениться на ней... А может быть, его преследователи где-то поблизости? Попрятались в кустах и за деревьями, и выжидают, наблюдая за ним? За тем, что он станет делать? - подумал Эмпедокл, с беспокойством озираясь вокруг. - Как же быть?

  По его виду Венера сразу догадалась, что ее испытания он не выдержал, но это ее нисколько не огорчило: она пока что не собиралась ни за кого выходить замуж. Зато теперь ее возлюбленный был готов к любым неприятностям, и с ним наверняка не случится удар, когда она поведает ему всю правду.

  - Как ты думаешь, кто я? - спросила она, с улыбкой наблюдая его замешательство.

  - Как это кто? Корнеада! Ты ведь сама так сказала.

  - Глупышка! Где же ты видел, чтобы женщины всегда говорили правду?!

  - Кто же тогда?

  - Догадайся!

  - Я-а... не знаю, - честно признался Эмпедокл после некоторого раздумья.

  - Разве в твоей деревне уже не чтят всемогущих богов? - подсказала Венера.

  - Так ты жрица? - удивился юноша.

  Венера отрицательно покачала головой.

  - Бери выше!

  - Но тогда, ты...- в ужасе промолвил юноша. Глаза его сделались, как блюдца. - Тогда ты дриада этого леса?

  - Уже теплее, но все-таки еще очень холодно.

  - Тогда наяда? Или нереида?

  - Разве у меня есть рыбий хвост или чешуя?

  - Но ведь вы умеете обращаться в людей, когда захотите! - пытался настаивать Эмпедокл.

  - Нет, - отрезала Венера, - ни то, ни другое.

  - Тогда нимфа? Муза? Грация?

  На все эти предположения Венера отвечала однозначно:

   - Нет!

  - Кто же тогда? - не утерпел Эмпедокл.

  - Я - Венера, дочь Юпитера Громовержца, богиня Любви и Красоты! - гордо произнесла она, задрав кверху очаровательный носик.

  Тут Эмпедокл внезапно рассмеялся, чем вызвал у Венеры приступ гнева.

  - Над кем ты смеешься, несчастный! - воскликнула она.

  - Признайся, - сказал юноша, - ты меня разыгрываешь! А я, лопух, и уши развесил. Ты все выдумала, выдумала только для того, чтобы заставить меня последовать за тобою к твоему отцу, кузнецу или башмачнику, ведь правда?

  - О, всемогущий Юпитер! О, отец мой! Помоги мне его убедить! - крикнула что было мочи Венера, сердито топнув ножкой и воздев руки к небу.

  В тот же миг среди ясного неба грянул гром, и сверкнувшая молния ударила в высоченный дуб, росший на краю поляны, расщепив его ствол на две половины, от макушки до самого корня.

  Эмпедокл в страхе упал на колени.

  - Ну что, - злорадно спросила Венера, в то время как глаза ее сверкали торжеством. - Башмачник мой отец? Или может быть кузнец? Теперь, я думаю, ты мне поверил?

  Однако юноша не был в состоянии отвечать. Пораженный случившимся, он только хлопал глазами, переводя взгляд то с растерзанного дуба на Венеру, то с Венеры на обугленный дуб.

  Венера заставила его подняться на ноги и, взяв за руку, повела за собой, сначала из леса, а после по склону горы на вершину Олимпа. Причем Эмпедокл всю дорогу упирался, словно норовистый ослик, хоть Венера и твердила ему без конца о какой-то милости, которая его ожидает.

  Наконец, оба предстали перед Юпитером.

  - Это он? - спросил Юпитер у дочери, бесцеремонно разглядывая потупившегося юношу с головы до пят. - Невзрачный какой-то. И тощий. Могла бы выбрать себе и получше.

  - Какого захотела, такого и полюбила! - обиделась Венера и надула губки.

  - Ладно уж, сказанного не воротишь: придется дать твоему Эмпедоклу бессмертие, - проворчал Юпитер.

  Затем, нахмурив брови, обратился к трепещущему юноше:

  - Так значит, это ты похитил невинность моей дочери? А после еще и обругал меня башмачником? Гляди мне! - пригрозил Юпитер напоследок, и широким жестом отпустил детей.

  Вечером, по воле Юпитера, нимфы натерли тело Эмпедокла волшебным бальзамом, дали вкусить божественной амброзии и выпить нектара. С этой минуты он был приобщен сонму богов.

  Как младшему божку, ему выделили в попечение ту самую рощицу, где он познакомился с Венерой, она же каждый день спускалась к нему с Олимпа, чтобы, сидя в тени миртового куста, поболтать о том о сем.

  

  

  Минули пару месяцев...

Все, казалось, наладилось в жизни Венеры. Теперь у нее был свой возлюбленный - сиречь, любимая игрушка - как она того хотела. Однако боги - капризные существа, в особенности богини, и очень скоро Эмпедокл наскучил Венере.

  Больше всего ее злило, что он начал ее ревновать без разбору к богам ли, к смертным, точно был ее мужем. Может быть она в чем и виновата перед ним, - думала Венера, - только не для того она, в конце концов, вымолила ему бессмертие, чтобы он шпионил за ней и слушал всякие сплетни. Но нет, ему мало бессмертия, мало любви Венеры! Он хотел еще и привязать к себе ее самую на веки вечные!

  Ну, что с того, что он застал ее с Аристидом, этим милым пастушком, когда они целовались, лежа на травке за огромным валуном, а невдалеке мирно паслись овечки? Всего-то невинный поцелуй! Эмпедоклу и знать не нужно, что главное уже случилось до этого.

  Да, откровенно говоря, Эмпедокл с самого начала не больно и нравился Венере. Он не выдерживал никакого сравнения с мужественным Геркулесом, а рядом с Аполлоном и вовсе казался уродцем. Даже Аристид много симпатичнее него, а целуется - просто сласть! Венера выбрала Эмпедокла своим любовником только потому, что он и в самом деле был первым смертным, которого она повстречала, в этом отец точно был прав. А еще потому, что она страстно хотела иметь собственного возлюбленного по примеру других богинь, и чтобы все об этом знали, и перестали обращаться с ней как с маленькой.

  Последнего она добилось на удивление быстро, ибо с некоторых пор Венера и впрямь стала замечать, что отношение к ней как-то переменилось. Она больше не была тем ребенком, которым все умилялись, которого гладили по головке и чьим смазливым личиком любовались, приподняв за подбородок. Теперь женщины-богини старательно избегали ее общества, опасаясь как бы кому не пришло в голову сравнивать их с Венерой, рядом с красотой которой все прочее казалось блеклым и невзрачным. Инстинктивно они почувствовали в ней опасную соперницу и втайне завидовали ей.

  Иное дело боги-мужчины: те поглядывали на Венеру с интересом. Случалось, тот или другой, осмеливался пригласить ее на скромную вечернюю трапезу в узком кругу. Венера поначалу отнекивалась, смущаясь оказанному ей вниманию, но после все же соглашалась. Из любопытства.

  Чем обычно заканчивались подобные трапезы, я умолчу. Достаточно сказать, что Юпитер, когда слухи, наконец, доползли и до него, нахмурился, и принялся вынашивать в голове какую-то идею. В чем она заключалась, догадаться не трудно. Юпитер спрашивал себя: "А не пришло ли время выдать Венеру замуж?"

  Нельзя сказать, что он не пытался бороться с любвеобилием дочери. Чего только он не испробовал, начиная с увещеваний и заканчивая ремнем. Но напрасно: все равно в тот же вечер девчонка оказывалась в чьей-нибудь постели, если не у одного, то у другого. Юпитер даже пригрозил запереть ее в башне на веки, на что Венера едко заметила, что такое уже случалось с Данаей. Кто ног рассказать ей эту историю? - дивился Юпитер.

  Его отношения с дочерью сильно испортились. Она больше не садилась, как бывало, ему на руки, не прижималась к его груди и не шептала на ухо свои детские тайны. Венера выросла, с горечью думал Юпитер.

  Терпение Юпитера лопнуло в тот день, когда Венера, как бы невзначай, намекнула в разговоре:

  - Знаешь, папа, мы все время ссоримся с Эмпедоклом.

  В голосе Венеры слышались нотки "неподдельной" печали.

  - В этом нет ничего удивительного, - ответил Юпитер. - Я очень ему сочувствую.

  - Да? Ты не знаешь, какой он зануда! Когда я к нему не прихожу всего несколько дней, он сердится целую неделю, а когда прихожу - осыпает упреками.

  - А мне почему-то казалось, что он симпатичный юноша, читает наизусть Гомера и умеет ставить петли на зайцев, - возразил Юпитер, припомнив Венере ее собственные слова.

  - Нет, папа, - настаивала Венера, пропустив колкость мимо ушей. - Ты все-таки был прав, как всегда...

  - Приятно слышать!

  - ... он худой и несимпатичный.

  - Неужели?

  - Может быть, ты отнимешь у него бессмертие, а? И одаришь им Феофила, виноградаря из соседней деревни? У него такие красивые глаза, и он поет веселые песенки!

  - Что-о?! - взревел Юпитер. - Еще один смертный? Ну, нет, довольно! Замуж!

  - Как замуж? Я не хочу замуж! - запротестовала Венера.

  - Пойдешь! - отрезал Юпитер.

  Венера - в слезы! Но и ее слезы не оказали на Юпитера обычного действия.

  - Нынче же найду тебе мужа! - пообещал он.

  Венера покинула отца вся заплаканная. Впервые ей ничего не удалось от него добиться. Впрочем, успокоилась она быстро - как только сообразила, что муж, пожалуй, не будет для нее серьезной помехой. Она всегда умела разговаривать с мужчинами, значит и для мужа найдет нужные слова. В конце концов, все когда-нибудь выходят замуж, и даже находят в этом известную приятность, - подумала Венера.

  Найти для нее мужа, однако, оказалось не простым делом. Шли дни, а у Юпитера все еще не было ни единой кандидатуры, и он в раздумье мерил шагами пространство тронного зала. Все те боги, что прежде толпой увивались за его дочерью, приглашали ее на веселые пикники куда-нибудь в лес или к озеру - все они наотрез отказались жениться на Венере, ссылаясь на какое-нибудь "непреодолимое" препятствие. Не помогали ни угрозы, ни посулы. Только тогда Юпитер понял, насколько пострадала репутация Венеры, и что на Олимпе жениха ей, по-видимому, не сыскать: никто не желал заранее обрекать себя на роскошные рога, которые, несомненно, наставит Венера будущему мужу.

  Решение подсказали парки, богини судьбы, которые воспользовались затруднением Юпитера, чтобы вовремя подать нужный совет, и таким образом с ним замириться.

  - Не там ты ищешь, Громовержец, - сказали они. - Почему бы тебе пристальнее не взглянуть на Этну? Или ты совсем забыл о Вулкане?

  - В самом деле! - воскликнул обрадованный Юпитер. - Эврика!

  Недалекий и простоватый, Вулкан являлся богом подземного огня. Увлеченный любимым ремеслом, он проживал отшельником на Этне, где в жерле горы устроил первоклассную кузницу, но именно поэтому слухи о сомнительной нравственности Венеры не могли достичь его ушей: на Олимпе Вулкан был нечастым гостем. Без колебаний Юпитер решил подложить ему свинью.

  - Действительно, - размышлял Юпитер, - лучшего мужа для Венеры трудно и представить. Покладистый, мягкий, глуповатый, он днюет и ночует в кузнице. Кроме того, совсем не интересуется женщинами, хотя уже в том возрасте, когда мужчине давно пора обзавестись семьей. Вот выдам за него Венеру, - мечтал Юпитер, - и гора с плеч долой! Пусть тогда он за ней и надзирает, а я умою руки. А то, как тут уследишь за девчонкой, когда на тебе держится вся Вселенная!

  Ничтоже сумняшеся, Юпитер тут же и отправился из Греции на Сицилию, где в недрах Этны нашел Вулкана за работой в кузнице: Вулкан выковывал новые золоченые доспехи для Марса.

  - Послушай-ка, сынок! - без проволочек начал Юпитер. - Не думаешь ли ты, что тебе пора жениться?

  Вулкан почесал в затылке:

  - Оно, пожалуй, можно, - нехотя согласился он.

  - Вот и прекрасно! - подхватил Юпитер. - У меня для тебя прекрасное предложение: ты женишься на моей Венере. В приданое за ней я дам стадо в тысячу быков.

  - Ух, ты! - изумился Вулкан и часто замигал глазами.

  - Но с условием, что свадьбу сыграем завтра, - настоятельно потребовал коварный Юпитер. - Недосуг мне тянуть с этим делом!

  В тот момент свинья, которую Юпитер так бессовестно подкладывал Вулкану, громко хрюкнула. На свое несчастье, бедняга ничего не расслышал и покорно произнес:

  - Будь по-твоему.

  Ему и в голову не пришло поинтересоваться, к чему такая спешка и такое огромное приданое.

  Итак, с замужеством Венеры было решено.

  

  

  Свадьбу и впрямь сыграли на другой день. На это торжество в Олимпийский дворец слетелись боги и богини со всей Ойкумены. Гремела музыка, рекою лилось вино, самые изысканные и диковинные блюда сменялись одно за другим.

  Что-что, а попировать небожители любили.

  Среди прочих женщин своей ослепительной красотой выделялась новобрачная в тожественной алой фате. Она казалась счастливой в окружении прекрасных молодых богов, которые сторонились ее лишь то время, пока кандидатура жениха оставалась вакантной, а теперь снова все к ней вернулись и облепили, словно рой назойливых мух.

  С ними она проплясала всю ночь до утра.

  На подиуме, за главным столом, рядом с тестем Юпитером возлежал жених. Слегка захмелевший от неразбавленного вина, он то и дело принимал поздравления с очаровательной женой, которая ему досталась, и с которой он, без сомнения, будет счастлив. В ответ Вулкан самодовольно улыбался, издали любуясь Венерой, танцующей с очередным кавалером.

  Эмпедокл также присутствовал на свадьбе в качестве гостя, но выглядел чернее тучи. Лесные прелестницы нимфы всеми силами старались его развеселить, подливая вина в его чашу и вызывая на танец. В конце концов, он опьянел и принялся обнимать их всех без разбору.

  Под утро Вулкан встал и, пошатываясь, взял Венеру под руку, чтобы отвести в опочивальню: настало время для первой брачной ночи. Однако в дверях пиршественного зала Венера на секунду задержалась. Обернувшись к гостям, она смущенно улыбнулась и послала всем воздушный поцелуй. Ее огромные глаза искрились лукавством и много обещали.

  Так закончилось девичество Венеры.