ОТВЕТСТВЕННАЯ РАБОТА

  

  

  

  

  Меня выдернули из постели как раз в то мгновение, когда я поворачивался с одного бока на другой. Знаете, как бывает: затечет рука, или вы почувствуете холод, оттого что сползло одеяло, и проснетесь на несколько секунд, чтобы, устранив неудобство, тут же провалиться обратно в сон и на утро уже ничего об этом не помнить.

   Но утро еще не настало, и я хорошо помнил, как только что ворочался в кровати, а потому решил, что все происходящее вокруг только снится мне в новом сне.

   Находился я в каком-то странном месте, где не было ни пола, ни стен, ни потолка, а только окружавший меня повсюду белесый светящийся туман, который, как мне показалось, слегка клубился, но трудно было определить, начинается он в метре от меня или в сотне шагов; под ногами, во всяком случае, ощущалась твердь.

   Я сидел в своей полосатой пижаме за обширным прямоугольным столом, на котором лежал чистой лист бумаги и ручка, слышал вокруг шарканье чьих-то ног и невнятное бормотание, однако никого не видел.

   - Фиксируйте! - вдруг донесся откуда-то сверху и спереди громкий, как из динамиков, голос.

   Полагая, что обращаются ко мне, я покорно взял ручку, готовясь записывать, но на всякий случай скапризничал:

   - Мне холодно босиком.

   Ненавижу, когда мной вот так помыкают. Даже во сне.

   - Тс-с! - дружно зашипели на меня со всех сторон из тумана, однако на моих ногах как по волшебству появились теплые меховые тапочки.

   Я удовлетворенно крякнул.

   - Раз, - продиктовал громовой голос.

   - Пиши, пиши! - зашептали вокруг.

   И я записал: "Раз".

   - Два,- продолжал голос после недолгого молчания.

   - Да, пиши же!

   - Уже, - обиделся я, наперед догадываясь, какое слово услышу следующим, но еще не решаясь проявить инициативу. На этот раз голос раздумывал около минуты.

   - Три! - наконец, выдохнул он.

   Я к тому времени уже наперед записал и четыре, и пять.

   - Ты пишешь? Ты пишешь? - подстегивали меня шепотки.

   - Можете проверить! - огрызнулся я, и они на время отстали.

   - Натуральный ряд, - глубокомысленно изрек голос, разговаривая как бы сам с собой, и добавил:

   - Все это так сложно!

   Я пожал плечами, поскольку ничего сложного в натуральном ряде не находил, но счел за благо промолчать.

   - Ладно, на сегодня с него довольно, - сказал голос. - Теперь геометрия: длина окружности равняется ее диаметру, помноженному на число "пи", а "пи" будет равно, скажем, м-м... 3,14 с хвостиком, да. Чтобы искривление пространства не было слишком уж велико. Дробь, пожалуй, следует сделать бесконечной, и пусть себе всякие мудрецы ломают головы над ее загадкой. Да и мне будет, чем баловаться на досуге.

   - Конечно, - проворчал я, занося на бумагу по настоянию шепотков эту прописную истину, известную всякому пятикласснику, но выдаваемую голосом за откровение, - а квадрат гипотенузы прямоугольного треугольника, разумеется, равен сумме квадратов катетов.

   - Гм-м, а что? Пожалуй, это идея, - неожиданно согласился голос, и повторил с назиданием слово в слово:

   - Квадрат гипотенузы прямоугольного треугольника равен сумме квадратов его катетов.

   Тут уж я совсем рассвирепел и говорю:

   - Постоянная Планка, характеризующая квантовые процессы, - шесть, запятая, шестьдесят три и так далее на десять в минус тридцать четвертой.

   - Но это уже физика! - резонно заметил голос, однако говорил он по-прежнему не со мной, а как будто сам с собой.

   - Что с того что физика?! - возмутился я.

   - И потом, опять бесконечная дробь, - засомневался голос.

   - Зато будет, чем баловаться на досуге,- передразнил я его, уже совершенно обнаглев.

   И голос со мной согласился!

   Теперь я уже был не столько возмущен, сколько поражен!

   - Через данную точку невозможно провести две параллельные прямые... Гравитационная постоянная равна... Энергия Е = mc в квадрате...

   - Где с - скорость света,- подхватывает голос, - 300 000 километров в секунду.

   - А почему не 299 792 с хвостиком? - съязвил я.

   - Действительно, - меняет по ходу решение голос, - 300 000 не подходит. Круглые цифры вообще не эстетичны. Пусть лучше будет 299 тысяч 792 с остатком.

   Я пробую смухлевать:

   - Постоянная тонкой структуры - одна семьсот тридцать первая в первом приближении.

   Знал бы я в ту минуту, на грань какой катастрофы мог необдуманно поставить целую Вселенную! Но голос молчал, очевидно, что-то прикидывая. Потом:

   - А-а, наоборот! - радостно воскликнул он, - 1/137. Надо же, как спутались мысли!

   Так продолжалось битый час, и эта странная игра мне порядком надоела. Все больше меня разбирало любопытство узнать, что это за место, в котором я оказался, и что такое тут происходит, в самом деле. Улучив минутку, когда голос надолго умолк, я шепотом обратился к неясным голосам за моей спиной:

   - Кто он такой?

   - Тсс! - опять зашипели на меня со всех сторон, но один голосок, на слух - женский, все же едва слышно проговорил мне в самое ухо:

   - Это наш Великий Оо.

   - Оо?

   - Да. Он собирается создать целый Мир и сейчас заранее придумывает для него законы.

   - Ерунда! - отмахнулся я. - Все эти законы давно существуют в моем мире.

   - Тише, тише! Не мешайте ему думать!

   Но мой знакомый голосок только рассмеялся.

   - Какой забавный! ТЫ И ТВОЙ МИР ПОКА ЧТО СУЩЕСТВУЕТЕ ТОЛЬКО В ПОДСОЗНАНИИ ОО И НИГДЕ БОЛЬШЕ! Вы - его фантазия, прообраз будущего мира, каким он его собирается создать. Сначала он его строит в голове, и смотрит, какие наперед необходимо внести поправки. Он называет это муди.. нет, ме-ди-ли-рованием. Или как-то так.

   - Модулированием, - поправил я сердито.

   - Вот именно!

   - Чушь! - рассердился я, и добавил уже тише, потому что на нас снова зацыкали. - Я уверен, что я человек, а не чья-то выдумка!

   - Можешь не верить,- хмыкнул голосок.- Но, как бы иначе ты здесь оказался?

   "И впрямь,- подумалось мне,- как я здесь оказался?" - и я задал этот самый вопрос своей невидимой собеседнице.

   - Мы,- ответила она,- спроецировали тебя из его подсознания и перенесли сюда, в центр сознательного мышления, чтобы ты нам помог составить письменный свод его вселенских законов. Старик Оо так забывчив!

   - Кто это - мы?

   - Мы - его свежие мысли. Вообще-то, это наша обязанность - воплощать в себе его идеи, только кому они, эти его идеи, нужны? Все они такие скучные! И потом, вечно приходится сидеть в этом его мыслительном центре, или в отделе памяти, дожидаясь, когда он тебя востребует. Нет, такое не по мне. Куда интереснее прогуляться по разным его мирам. Знаешь, сколько он их напридумывал? - Тьма! Вот мы и решили: создадим с твоей помощью побыстрее свод законов - у тебя, кстати, хорошо получается ему подсказывать, - а потом какая-нибудь дежурная мысль станет зачитывать нужную из списка, не отрывая остальных от личных дел. Видишь, как мы удачно все придумали?

   - Вижу, - сказал я, - что ты очень легкомысленная мысль: носишься невесть где, а когда потребуешься Оо, тебя никогда не бывает под рукой. Не мудрено, что с такими мыслями старик забывчив и рассеян.

   - Грубиян, - обиделась она.

   Я почувствовал укор совести: она была так добра ко мне, любезно все разъяснила, а я ее незаслуженно оскорбил.

   - Извини,- пробормотал я виновато, и чтобы совсем уж ее задобрить, попросил:

   - А ты не могла бы мне показаться? У тебя... такой приятный голос.

   Она долго молчала, и я, было, подумал, что она вообще уже куда-нибудь унеслась, когда вдруг услышал тихое и застенчивое "нет".

   - Я боюсь, что не понравлюсь тебе,- пояснила она, - в том виде, в каком я теперь существую.

   И тут неожиданно раскатистым громом грянули слова самого Оо: он, должно быть, давно прислушивался к нашей болтовне, недоумевая, что такое мешает ему думать и путает мысли.

   - Кто посмел доставить сюда этот сгусток фантазии? - взревел он.

   Всякий шепот вокруг меня стих, воцарилась гробовая тишина. Клубящийся туман слегка поредел, и мне почудилось даже, что я различаю в нем неясные прозрачные тени, обступавшие меня по сторонам. Спереди же на меня, пристально вглядываясь, взирал пылающим мысленным взором сам Великий Оо. Я видел два его огромных огненных глаза и желал только одного - как можно скорее провалиться сквозь землю. Что, к немалому моему изумлению, и произошло.

   Пол ушел из-под моих ног, и я влетел в черную бездну.

   Не знаю, как долго я летел: в том моем состоянии даже секунда могла показаться вечностью. Я был объят ужасом и не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. В окружавшем меня хаосе беспорядочно носились, пролетая мимо, каменные глыбы, деревья, вырванные с корнем, чемоданы, набитые вещами, и даже абстракции - зависть, мнимое число i, конгруэнтность - совсем уж не поддающиеся описанию. К счастью, я ни с чем не столкнулся. Но на всякий случай закрыл глаза, каждую секунду ожидая упасть и разбиться.

   И вдруг как-то сразу оказалось, что я лежу в постели под одеялом.

   Я мигом открыл глаза и подскочил на кровати. Первая моя мысль была, что мне приснился кошмар. В комнате темно и тихо, слышно, как тикают часы. Казалось бы, можно успокоиться. Но тут я с ужасом обнаруживаю, что нахожусь в кровати не один: рядом, сладко посапывая, спит совершенно незнакомая мне женщина. Когда глаза мои достаточно привыкли к темноте, я вижу, что и комната - не моя.

   - Но я не у себя дома! - закричал я, сам не знаю кому.

   От моего крика пробудилась женщина и, в свою очередь, истошно завопила.

   Комната сразу потеряла четкие очертания и растворилась на глазах. А я, наконец, оказался у себя в спальне, продолжая мелко дрожать вследствие всего пережитого.

   - Извини, - услышал я откуда-то от окна знакомый легкомысленный голосок. - Это вышло не нарочно.

   - Конечно, как же, - сварливо пробубнил я.

   - Ты сердишься? - грустно вздохнул голосок. - Ладно, я тебя понимаю... Прощай!

   - Погоди! - воскликнул я. - Разве я тебя больше никогда не увижу... то есть, не услышу?

   - А тебе бы этого хотелось?

   Мне показалось, что в темноте блеснула игривая улыбка.

   Я молчал, напряженно ожидая ответа.

   Послышался смешок.

   - Увидимся, если это твое настоящее желание. У тебя ведь теперь есть ответственная работа - или ты забыл? - составить свод законов. Старик Оо бывает суров, но вообще-то он отходчив и добродушен. А главное, всегда занят. Так что, успокойся и спи!

   Я понял, что остался в комнате один.

   "Сумасшедшая какая-то ночь, - подумалось мне. - Не удивлюсь, если, в конце концов, все это на самом деле окажется сном".

   И, поглубже зарывшись в одеяло, я закрыл глаза.

  

  

   Действительно, на утро все происшедшее со мной ночью показалось мне не более чем нелепым сном. Я даже помнил его смутно и - как положено рядовому сну - вспоминал его по каким-то частям и обрывкам. В дилемме: Оо ли фантазия в моей голове или я, а со мной и весь мой мир, фантазия в голове Оо - все мои симпатии были, разумеется, на стороне первого утверждения. Невозможно смириться с мыслью, что ты, или хотя бы вот это утро за окном только чья-то прихотливая выдумка!

   Тем более что это раннее весеннее утро было прекрасно, как никогда: небо было чистым, вставало солнце, воздух свеж и по-особенному прозрачен. В нем ощущался какой-то неизъяснимый, только этому времени года присущий, пьянящий аромат. Так приятно было вдыхать его полной грудью у открытого настежь окна! И потому после завтрака я решил выйти прогуляться по улице.

   Я шел по узкому тротуару, обсаженному молоденькими кленами, чьи робкие, пугливые зеленые листочки как бы вопрошали меня: "Можно нам распускаться? Холодов больше не будет? Верно, не будет?"

   Навстречу мне по той же стороне улицы шла удивительной красоты молодая женщина с пухленькими чувственными губками, большими задумчивыми глазами и белокурыми вьющимися волосами, обрамлявшими правильный овал лица. Сложена она была как богиня, и я невольно ею залюбовался, позабыв, должно быть, всякие приличия - трудно ли потерять голову в эту пору! - потому что скоро заметил ее устремленный на меня, снисходительно-насмешливый взгляд. Он словно говорил: "Что, очень я тебе нравлюсь? Гляди только, не споткнись!"

   Я смутился и опустил глаза долу.

   Когда мы поравнялись против какой-то подворотни, я поспешил уступить ей дорогу, но неожиданно она остановилась и взяла меня за руку.

   - Тебе привет от Великого Оо и его легкомысленной мысли, - проговорила она ангельским голоском.

   У меня закружилась голова: я узнал этот голос.

   Подняв на нее полные недоумения глаза, я только и нашелся сказать:

   - Ты?

   В ответ она лишь довольно улыбнулась.

   - Не может быть! - не поверил я.

   - Ты же хотел меня снова видеть? Или нет?

   - Конечно, конечно! Но я решил, что мне все приснилось.

   - Какой забавный!..

  

  

   - Когда старик немного остыл, - рассказывала она чуть позже, когда мы сидели за столиком в ресторане, - он пожелал выяснять обстоятельства твоего появления и исчезновения в мыслительном центре. И поскольку из всех призналась я одна, то он решил... ну, словом, что в том облике, в котором ты меня сейчас видишь, его мысль найдет наилучшее воплощение. Мы ведь, свободные мысли, можем воплощать в себе все что угодно.

   - А ты, как бы это сказать... - с удивлением я заметил, что начинаю заикаться, - как долго ты сможешь со мной оставаться?

   И я в упор посмотрел на нее, со страхом ожидая ответа: мы ведь оба знали, какая она легкомысленная и непостоянная. Теперь настал ее черед отводить взгляд.

   - Видишь ли, - сказала она смущенно, - в том виде, в каком я теперь существую, я до некоторой степени воплощение ТВОЕЙ мечты... Так решил Оо... Так что, останусь, пока не прогонишь...

   Как тут было не вспомнить о Еве, созданной от Адамова ребра - плоть от плоти его - и не подивиться лишний раз мудрости Великого Оо!

   "Да и какая разница,- мелькнула в голове мысль, - мы ли снимся ему или он нам - был бы только наш сон приятным!"

   - Официант, шампанского! - вне себя от радости закричал я.

   И добавил, обращаясь к своей очаровательной собеседнице:

   - Могу я сделать тебе одно предложение?

   - Даже и не спрашивай, - улыбнулась она, - я заранее его принимаю.

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"