Никола́й Васи́льевич Го́голь (фамилия при рождении Яно́вский, с 1821 года - Го́голь-Яно́вский; 20 марта [1 апреля] 1809 года, Сорочинцы, Миргородский уезд, Полтавская губерния - 21 февраля[4 марта] 1852 года, Москва) - русский прозаик, драматург, поэт, критик, публицист, признанный одним из классиков русской литературы.
Происходил из старинного дворянского рода Гоголь-Яновских.
***
Критика о творчестве Гоголя, отзывы современников
Николай Гоголь - выдающийся русский писатель, творивший в первой половине XIX века.
В этой статье представлена критика о творчестве Гоголя, отзывы современников о произведениях и т.д. Смотрите: Все материалы по произведениям Гоголя Критика о творчестве Гоголя, отзывы современников
В. Г. Белинский: "Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют - простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех этих качеств заключается в одном источнике: г. Гоголь - поэт, поэт жизни действительной. <...> Скажите, какое впечатление прежде всего производит на вас каждая повесть г. Гоголя? Не заставляет ли она вас говорить: "Как все это просто, обыкновенно, естественно и верно и, вместе, как оригинально и ново!" Не удивляетесь ли вы и тому, почему вам самим не пришла в голову та же самая идея, почему вы сами не могли выдумать этих же самых лиц, так обыкновенных, так знакомых вам, так часто виденных вами... ? Вот первый признак истинно художественного произведения. Потом не знакомитесь ли вы с каждым персонажем его повести так коротко, как будто вы его давно знали, долго жили с ним вместе? <...> Какая этому причина? Та, что эти создания ознаменованы печатию истинного таланта, что они созданы по непреложным законам творчества. Эта простота вымысла, эта нагота действия, эта скудость драматизма, самая эта мелочность и обыкновенность описываемых автором происшествий - суть верные, необманчивые признаки творчества; это поэзия реальная, поэзия жизни действительной, жизни, коротко знакомой нам. ...Гоголь мастер делать все из ничего, что он умеет заинтересовать читателя пустыми, ничтожными подробностями... И чем обыкновеннее, чем пошлее, так сказать, содержание повести, слишком заинтересовывающей внимание читателя, тем больший талант со стороны автора обнаруживает она. <...> Если г. Гоголь часто и с умыслом подшучивает над своими героями, то без злобы, без ненависти; он понимает их ничтожность, но не сердится на нее; он даже как будто любуется ею, как любуется взрослый человек на игры детей, которые для него смешны своею наивностию, но которых он не имеет желания разделить. ... вот настоящая нравственность такого рода сочинений. Здесь автор не позволяет себе никаких сентенций, никаких нравоучений; он только рисует вещи так, как они есть, и ему дела нет до того, каковы они, и он рисует их без всякой цели, из одного удовольствия рисовать." (В. Г. Белинский "О русской повести и повестях г. Гоголя ("Арабески" и "Миргород")", 1835 г.)
Д. Н. Овсянико-Куликовский: "Гоголь поражает нас разносторонностью своего художественнаго дарования и глубиною поэтическаго гения. Он был и великий мастер в области искусства образного, и вѳликий поэт-лирик, и великий художник-юморист. И то, что говорил он языком художественных образов, лирики и юмора, почти всегда было и ново, и интересно, и содержательно, и значительно. Но когда он от этого "языка" переходил к языку прозы, его мысль в болынинстве случаев оказывалась бледною, безпомощною. слабою. Он сам сознавалъ это. <...> Этот необыкновенный человек, одаренный изумительной поэтической гениальностыо, быль прежде всего человек необыкновеннаго исключительно сильного ума. <...> Великий юморист и тонкий наблюдатель пошлой стороны души и жизни человеческой, он вместе с тем был и великий лирик, в душе котораго слагались вдохновенные гимны в то время, когда еще не сошла с уст саркастическая улыбка, и глаза еще искрились веселым или лукавым юмором. В его смехе было много веселости и много грусти. По своей душевной организации он был меланхолик и ипохондрик, но только таящий в глубине души неисчерпаемый родник добродушнаго смеха и беззаботной шутки. Но всего значительнее были противоречия его ума: это был сильный, острый, проницательный, критический ум, и в то же время это был ум мистически-настроенный, обуреваемый суеверными страхами, неспособный освободиться от гнета традиционных понятий. При огромной силе, это был ум темный и в этой своей темноте - пугливый..." (Овсянико-Куликовский Д.Н. "Гоголь в его произведениях: к столетию рождения великого писателя. 1809-1909", 1909 г.)
Н. А. Котляревский: "Теперь для всех ясно, что вмесше с Пушкиным, Гоголь разделяет славу истинно-народного великого художника-реалиста. <...> Литературная деятельность Гоголя, как известно, приняла в последние годы его жизни совсем особое направление. Художник-бытописатель превратился в моралиста-проповедника. ...никакого резкого перелома, никакого кризиса его творчество не испытало, но общий характер его незаметно и постепенно изменился. <...> Это случилось приблизительно в середине сороковых годов... <...> Вся трагедия Гоголя, как человека и писателя... заключалась в том, что "романтические" порывы его души стали в противоречие с его собственным творчеством. Он быль романтик со всеми отличительными чертами этого типа. Он любил жить в мире воображаемом и ожидаемом... Он страшно тяготился разладом, который возникал между его мечтой и тем, что он вокруг себя видел... <...> Он был не только мечтающий романтик, но и борющийся. И при всей такой романтической организации духа Гоголь был одарен удивительным даром, который и составил всю красоту и все несчастье его жизни: художник обладал редкой способностью замечать всю прозаичность, мелочность, всю грязь жизни действительной. <...> Естественно, что при такой раздвоенности настроения и творчества художник был осужден на страдание, и не мог освободиться от тяжелого душевного разлада... Чемь больше в Гоголе разгоралось желание помочь своим ближним в деле нравственного и общественного воспитания, темь труднее становилось ему, как художнику. <...> И глубокой трагедгей стала жизнь этого человека." (Котляревский Н.А., "Н. В. Гоголь. 1829-1842 : Очерк из истории рус. повести и драмы", 1908 г.)
Это была критика о творчестве Гоголя, отзывы современников о произведениях писателя.
Дми́трий Льво́вич Бы́ков (род. 20 декабря 1967, Москва) - русскийписатель, поэт, публицист, журналист, литературный критик, преподаватель литературы, радио- и телеведущий.
Биограф Бориса Пастернака, Булата Окуджавы, Максима Горького и Владимира Маяковского. Совместно с Михаилом Ефремовым регулярно издавал литературные видеовыпуски в рамках проектов "Гражданин поэт" и "Господин хороший".
Родился в семье детского врача-оториноларинголога, кандидата медицинских наук Льва Иосифовича Зильбертруда (1927-1987) и Натальи Иосифовны Быковой (род. 1937). Родители вскоре развелись, и ребёнка воспитывала мать, выпускница МГПИ, учительница русского языка и литературы в школе Љ 1214 г. Москвы.
Школьником входил в совет передачи для старшеклассников Всесоюзного радио "Ровесники"
Окончил факультет журналистики МГУ.
Литературные премии
2004 - Международная литературная премия имени А. и Б. Стругацких за роман "Орфография"[46];
2005 - 50 самых ярких дебютов в прозе начала третьего тысячелетия по версии газеты "Литературная Россия" за роман "Оправдание";
2006 - Международная литературная премия имени А. и Б. Стругацких за роман "Эвакуатор";
2006 - премия "Бронзовая улитка" за роман "Эвакуатор";
2006 - премия "Национальный бестселлер" за книгу "Борис Пастернак";
2006 - премия "Большая книга" за книгу "Борис Пастернак";
2007 - Международная литературная премия имени А. и Б. Стругацких за роман "ЖД";
2009 - премия "Бронзовая улитка" за роман "Списанные";
2011 - премия "Портал" за роман "Остромов, или Ученик чародея";
2011 - премия "Национальный бестселлер" за роман "Остромов, или Ученик чародея";
2011 - 3-я премия "Большая книга" за роман "Остромов, или Ученик чародея";
2012 - финалист Бунинской премии (книги стихов: "На самом деле", "Отчёт: стихотворения, поэмы, баллады");
2013 - Международная литературная премия имени А. и Б. Стругацких за роман "Икс".
***
http://tutitam.com/
9:30, 15 сентября 2016
Психологический тип эмигранта Дмитрия Быкова подвергся резкой критике
Журналист и писатель Карина Кокрэлл, проживающая в Великобритании, на страницах делового издания The Business Courier высказала свою точку зрения по поводу
многочисленных выводов и трактовок на тему эмиграции, прозвучавших из уст российского критика и публициста во время лекции в Москве.
Чудесный августовский вечер 2016 года на московской крыше. Аудитория молода и прекрасна: в глазах и на челах - ум, востребованные квалификации, свободное владение иностранными языками и компьютерными технологиями, и та особая, тщательная небрежность в одежде, которая роднит креативный, образованный класс от Лондона до Сан-Паулу.
Во многих юных глазах также немой вопрос выбора жизненного пути: а это не больно - эмиграция?
Дмитрий Львович начинает издалека, с излюбленных учителями литературы "типичных представителей": кирпичнолицый британский полковник, про которого "нам все известно", французский любовник, немецкий философ-солдат, типа Гегеля, по которому "жители Кенигсберга сверяли часы" (кстати, тут Быков явно перепутал Гегеля с Иммануилом Кантом, жителем Кенисберга: Гегель в Кенисберге и не бывал!).
Ну и, конечно, главный предмет лекции - русский эмигрант, список психологических характеристик которого небогат: презрение к "туземцам", пристрастие к склокам в эмигрантской среде, рыдания от острой ностальгии, уронив голову в салат на клетчатом столике парижского бистро, и драки.
Вскоре понимаешь, что лекцию надо было назвать "Образ русского эмигранта в литературе", и, несмотря на все эти заявленные "пять категорий" и "девять типов" (или наоборот) со всех сторон рассматривается, если честно, только один "психологический тип" эмигранта, имеющий крайне мало общего с собравшимися, по молодым, внимательным лицам которых бродит камера.
Ознакомившись вкратце с биографией Дмитрия Львовича, выясняем: источников познаний на эту тему у него два. Первый и главный, конечно, литература. Второй - наблюдение за эмигрантами в их новом ареале обитания во время его более или менее длительных миклухо-маклайских полевых экспедиций и более или менее тесного общения с изучаемыми особями.
Карина Кокрэлл поделилась с читателями тем, что ее особенно впечатлило в монологе Быкова, в первую очередь, блестящей желудочно-кишечной аналогией.
"Я хочу подчеркнуть сразу же, что такое огромное количество эмиграции наводит на мысль о том, что как-то русская эмиграция - это важный процесс в русском общественном организме, это что-то вроде, простите, выведения известных физиологических жидкостей или масс из организма по ходу его развития.
Для того, чтобы Россия существовала в своем статуарном, неизбежном виде, проходя одни и те же четыре стадии в своем календарном веке, проходя через революцию, заморозок, оттепель, застой в одной и той же неизменной последовательности, для этого, естественно, Россия должна оставаться константой и в отношении своей социальной структуры".
Как же это здорово, какая сразу картина перед юным воображением: благополучно пройдя тонкий и толстый кишечник отчизны, эмигрант благополучно выводится через прямую кишку, тем самым обеспечивая "жизнедеятельность" великого организма!
Они же, на крыше, умненькие дети, они поймут, что эта аналогия регулярного, обильного выведения "продуктов жизнедеятельности" напрямую связана с сетованиями Дмитрия Львовича на то, что качество образованности российских правителей (от Николая I до наших дней) описывает плавную нисходящую кривую.
Слушаем Дмитрия Львовича дальше. И постепенно вырисовывается из его виртуозно сочетающихся слов "типичный представитель" русского эмигранта, он таков:
Это мужчина средних лет, выпускник советского вуза, родившийся (и полностью сформировавшийся как личность в СССР!), с каким-то знанием языков, не без успеха занимающийся своей профессией на русском языке, и потом плавно сделавший свою внутреннюю "виртуальную" эмиграцию реальной: вытесненный из страны либо правительством, либо неблагоприятными обстоятельствами.
Политические его взгляды могут быть самыми разными: советскими, антисоветскими, "крымнашевскими", "намкрышевскими" - не играет роли!
Но это всегда человек уязвленный, творческий, невротический, с обостренным самолюбием, склочный по отношению к своим, не вписывающийся никуда, относящийся к туземцам со смесью ненависти, зависти и презрения, одержимый целью достичь процветания и профессионального Олимпа в стране чужого языка, и намерен свой успех "оставантам" однажды доказать! Если он и уехал по своей воле, то вскоре свою ошибку осознал, но поздно.
"Вы не можете выйти из эмигрантского состояния, как вы не можете перестать быть млекопитающим. Есть вещи необратимые".
То есть это несомненно внутренний аутсайдер (не обязательно внешне) в состоянии тяжелейшей психотравмы.
"Когда он оглядывается на Родину, у него, к сожалению, доминирует ощущение "чем хуже, тем лучше (...), потому, что он искренне считает свою нынешнюю Родину средоточием зла, раз ему нет там места. И, соответственно, чем там хуже, тем лучше. Он не радуется победам своей олимпийской сборной, ему грустно, когда растут в цене сырьевые и прочие резервы, ему противно, когда вдруг вместо инфляции начинается дефляция".
А Родина для русского эмигранта - это никогда и никуда не исчезающий, вечный, огромный "слон в комнате", о котором постоянно думают и все свои движения с ним соизмеряют, и терпят страдания, но не упоминают и притворяются, что его нет.
Конечно, автор встречал нескольких таких эмигрантов. Скажем больше: автор наблюдал несколько случаев тяжелого диссонанса, когда иммигрант, страстно ненавидя весь уклад и обычаи новой страны обитания, и, плюнув на реформаторские попытки эту явно заблудшую страну совершенно изменить (о возвращении на Родину даже и вопрос никогда не стоял и не стоит!), утешился тем, что (в свете последних политических трендов) к своему комплексу неполноценности, добавил радостный комплекс "вставших с колен" и "всехнагнувших"! И тем почти утешился перед экраном родного телевидения.
Но сводить все сложное и многоцветное многообразие эмигрантской типологии к этому одному, мазохистически-травмированному - это очень сильно упростить и проигнорировать все остальные типы.
Но слушаем дальше. А чем дальше, тем страшнее.
"Эмигрант лишен профессии, в этом его главная драма. Он либо должен ее подтверждать с помощью бесконечных тестов, либо менять ее до неузнаваемости, как меняет ее, например, российский психолог на американскую школу психоанализа. Либо он должен просто с нуля обретать профессию гораздо более низкого статуса. Профессию земледельца в Кибуце в Израиле, профессию таксиста в Нью-Йорке, профессию какого-нибудь переводчика, как случилось, например, с Михаилом Шишкиным в Швейцарии".
И заявлению этому придается статус универсальной аксиомы. Тут мне вспоминается разговор с обаятельнейшим Михаилом Шишкиным (автор "Письмовника", "Урока каллиграфии", "Венерина волоса") недавно в Лондоне. Трудно встретить более жизнерадостного человека. Живет он в альпийской деревне, пишет на русском и немецком, лауреат многочисленных, в том числе и международных, литературных премий, критики сравнивают его уникальный, виртуозный стиль с набоковским; у него прекрасная, многочисленная семья - дети, внуки - мал мала меньше, которых он обожает.
Возможно, именно благодаря опыту эмиграции он и стал именно таким писателем. Эмиграция сродни олимпийскому испытанию: вдруг подключаются такие внутренние способности и ресурсы, о которых он в себе и не подозревал! Заметим, стать "каким-нибудь переводчиком" в Швейцарии у Михаил Шишкина "случилось" после того, как на Родине, в 90-х, он работал учителем немецкого в московской школе - почему этот статус должен считаться выше статуса цюрихского переводчика?
Или вот, например, замечательная пара из Эдинбурга, "родом из СССР". Она - прекрасный экскурсовод, влюбленный в свой Эдинбург; он - изобретатель, химик, много лет разрабатывавший революционную технологию переработки мусора в энергию. Терпевший неудачи, несколько раз все терявший и начинавший все с начала, наконец - успех! Его технологией заинтересовались серьезные компании в Эдинбурге. Сейчас у него лаборатория, любимая работа, у них замечательный, гостеприимный дом, сад, огромный белый пес, похожий на полярного медведя, и любовь к Шотландии!
Впрочем, стоп. Кто же в это поверит? Мы же знаем: эмигрант не может быть счастлив без Родины по определению. Возможно, все они просто научились прятать страшную тоску под маской притворного счастья?
В одном Быков прав: почивать на лаврах раз и навсегда полученной квалификации - такой роскоши эмиграция не позволяет. С моей русской филологией (приехала я в Британию в 27 лет) в английской глубинке мне пришлось работать переводчиком, финансовым консультантом, досконально осваивать компьютер, подтверждать диплом педагога. Зато в результате получила востребованную, хорошо оплачиваемую и интересную работу преподавателя информатики в старших классах.
Правда, хлестать свою тоску по Родине чайными стаканами было совершенно некогда: муж тоже доучивался, сдавал экзамены, воспитывали маленьких дочек. А когда досуг появился, обнаружила, что моей страной уже стала Англия. Есть родина (это одна эмоциональная связь) и есть моя страна - это совершенно иная, очень мощная эмоциональная связь: там, где новый дом, новый опыт, любимые, дети. Со временем одна эмоциональная связь ослабевает, вторая - крепнет. Я не понимаю, от чего тут убиваться. Совершенно необязательно, чтобы родина и моя страна совпадали. Обе они совмещаются, у каждой - свое место.
Но почему-то Дмитрий Львович ясно видит только одно: эмигранты находятся в состоянии травмы, или нет, лучше так: эмигрантской травмы. При этом он забывает упомянуть (или не в курсе), что все, связанное с адаптацией, новой профессией, языком в гигантской степени зависит от того, в каком возрасте человек уехал. Полная адаптация уехавших на Запад до 30 лет, с хорошим знанием языка, занимает в среднем 5-7 лет. И "психотравма" минимальна, особенно, если человек счастлив в новых отношениях, в новой семье.
Однако, мы замечтались. Не верьте: даже те, кто на вид совершенно благополучен или счастлив, просто этот лучше других умеет скрывать неизбывную боль, ибо эмигранту свойственна масочность поведения.
"Эмигрант никогда не бывает самим собой. У него отняли возможность быть собой, он уехал. Приехала маска, оболочка. Эта маска должна изображать для иностранцев русские традиционные добродетели, чтобы не разрушать их клише, она должна демонстрировать другим согражданам, что все окей. Она должна оставшимся показывать, что выбор сделан правильный, эмигрант ни секунды не может позволить себе быть собой. Если же случаются такие счастливые люди, он вдруг не испытывает тоски по Родине, то чтобы его не сочли бездушным, он должен эмитировать эту тоску, иначе он выпадает из образа".
Запомнили?
С детьми эмигрантов еще интереснее.
"Черта, тесно связанная с ностальгией, это катастрофическое отсутствие образа будущего, хотя у большинства сегодняшних эмигрантов есть дети, и дети эти прекрасно вписываются в Америку. Проблема в том, что они плохо говорят по-русски. С родителями все чаще переходят на английский, хотя родители настаивают на употреблении русского языка. Знаете, в чем здесь проблема? С одной стороны, эта ассимиляция прекрасна, и все мы должны радоваться, что наши дети так легко вписываются в новый мир.
Но проблема-то в том, что наши дети - кентавры, у которых русская кровь, русские гены, русская генетическая память, и в этом новом мире они не бывают так уж совсем счастливы. Я очень мало знаю эмигрантских детей, которые при абсолютной интегрированности в американскую культуру, при брекетах на зубах, постоянном чтении ужастиков и графических романов, при хорошей осведомленности в голливудском кино и т.д., которые бы все-таки стали американцами.
Они не американцы. Они именно гибриды, метисы, и этого не вытравишь. Очень немногие из них счастливы, более того, очень многие из них ненавидят родителей за то, что они без их воли навязали им вот это мучительное двойственное состояние. Поэтому образ будущего для большинства эмигрантов темен и туманен".
Я не говорю, что не бывает детей, увезенных с родины в относительно взрослом возрасте, тоскующих по оставленным друзьям, школе, бабушкам и дедушкам, но, по моим обширным наблюдениям в течение более двух декад это успешно преодолевается (да и всегда ведь можно поехать на каникулы, повидаться), и "кентавры в брекетах" годам к 18 становятся по менталитету абсолютными американцами, британцами, французами и т.д., но с русскими корнями (о которых вспоминают все реже) и с той или иной степенью владения русским языком - так что, Дмитрий Львович, мне кажется, меняет местами правило и исключение.
И тут самое время обратиться к образу будущего несчастного эмигранта. "Нет повести печальнее на свете". Будущего тоже нет. Как пива в ларьке на Патриарших.
"Поэтому образ будущего для большинства эмигрантов темен и туманен".
"Но все это не отметает его (наших - КК) главных черт - помеси зависти и ненависти в отношении туземцев, ненависти и ностальгии в отношении Родины и полного отсутствия будущего, хотя у многих о нем чрезвычайно четкие представления. Представления есть, а реального будущего нет. Хотя многие, конечно, хотят мне возразить и будут возражать тем сильнее, чем больше у них зарплата в Силиконовой долине".
"Родина может быть неправа. И озираться на нее с некоторым злорадством, еще раз говорю, это нормальная эмигрантская черта. Может ли такое общество построить счастливое будущее - нет, конечно, не может".
Прочитав последнюю цитату, я не поверила своим глазам и перечитала опять: пахнуло учебником истмата.
Я знаю: образ будущего моего темен, туманен и не виден мне, в отличие, полагаю, от тех, кто остался на родине. Но я скажу, как я вижу свое, эмигрантское счастье, оно очень простое, и его не надо строить скопом, непримиримо, с вытаращенными от идеологических догм глазами, я сама строю его всю жизнь вместе с теми, кого люблю, оно очень простое: это хороший, добротный дом с большими окнами, и сад, и терраса, и лето, может, это где-то у моря (а может и нет), и длинный стол на террасе, и солнечные пятна сквозь листву вишен и яблонь на белой скатерти.
Много еды, фруктов, вина, много оживленных голосов на разных языках, много детского смеха. География мало что значит, главное все мы здесь - все здоровы, все в безопасности, все спасены, все счастливы, все со мной. И за одним, общим столом: и прощенные и непрошеные, и видимые и те, кто уже невидим! И музыка: кто-то берет аккорд на пианино, двери растворены в сад.
И ты садишься посреди всего этого на дощатый пол террасы, пахнущий солнцем и недавним ливнем, и закрываешь глаза, и слушаешь, впитываешь каждый звук. Счастье не когда-то там, когда его построят какие- то общества и "массы масс", а сейчас, сию минуту.
Простите, я сбивчиво. Я понимаю Быкова, когда он говорит:
"Понимаете, можно везде стать чужим - это нормально, но стать где-нибудь своим эмигрант не может, он свой на Родине, но это, понимаете, как этот запах, как эти ветки уже жесткие, листья эти уже августовские, как этот московский закат с землей, с асфальтом, отдающим тепло..."
Я знаю: это неправда, то есть не моя правда, чужая. Я искала свой дом долго и, наконец, нашла. И мое странствие того стоило.
Дмитрий Быков - Писатель, Литературный Критик, Социальный Активист.
Ав. Корзун Игорь January 16, 2012
Дмитрий Быков вызывает активнейший интерес - он ярчайший участник литературного и политического процессов. Писатель небезуспешно стремится заполнить собой все медийное пространство (А.Троицкий) как персона яркая и многоформатная (писатель, литературный критик, социальный активист). Однако, в контексте серьезности происходящих событий, в ожидании изменений направления развития экономической и политической системы России, интересно понять, насколько соответствуют масштабу процесса личности, его олицетворяющие. Дмитрий Быков - мастер многословной графомании, эффектной и хлесткой фразы, в этом ремесле ему нет равных в литературной среде. Литературная общественность, возможно без пожелания самого автора, возвела последнего на трон Главного русского писателя современности. Бесспорно, цитировать его можно страницами. Однако, умение складывать слова в красивые словосочетания - необходимое, но недостаточное условие для писателя. Настоящий писатель - визионер, проводник идей, часто им самим неосознанных. Идеи Д.Б. часто смехотворны, банальны и пусты, хотя будучи высказаны со свойственным ему талантом графомана, на первый взгляд могут показаться интересными и нетривиальными, характеризующими автора как глубокого мыслителя, крупнейшего аналитика русской литературной и политической истории. Однако попытка критического осмысления неизбежно превращает любую его мысль в то, чем она в действительности и является - в набор красивых, но бессмысленных фраз, актуальность которых весьма недолговечна. Не удивлюсь, если многие свои оценки автору сейчас вспоминать неловко, в чем он конечно, никогда не признается, надеясь на недолговечность памяти своих читателей. Вот набор тезисов, с разной степенью активности продвигаемых Быковым: - цикличной русской истории. За оттепелью следуют заморозки и так век за веком; - либералы - как главные ненавистники России. В сознании писателя оплотом либеральных взглядов является известное государство, что удивительно при очевидной тяге автора к нешаблонным оценкам; - диктатура либерального дискурса в "лихие 90-е", невозможность продвижения альтернативных идей. Одновременно либеральные принципы, политкорректность и прочее, предлагаются к исполнению оппонентам свободы и демократии, сами вожди либерализма не считают себя обязанными следовать собственным идеалам, благородство внедряемых идей освобождает их от каких- либо моральных ограничений. Главная, программная книга Быкова - "ЖД", целиком и полностью призвана силой художественного слова освятить этот набор концепций. Уверен, автор предпочитает не вспоминать сейчас свое эпохальное творение. Переворота в общественном сознании оно не произвело, идейная беспомощность произведения очевидна настолько, что даже не стала предметом обсуждения. То, что Войнович выдает как шутку (чередование лысых и волосатых у власти), Быков предлагает в качестве основы для глобального обобщения русской истории. Сталинский террор, николаевский застой и царствование Анны Иоанновны представляются ему однородными событиями. Жестокость и беспринципность либеральных вождей, фанатиков и диктаторов, потенциальных маньяков и убийц, удивительным образом совпадала в произведении с активно продвигаемой властью мифологией "лихих 90-х" и глобального антироссийского заговора западных демократий. Неудивительна крайне жесткая оценка Быкова первого серьезного и популярного антипутинского текста, "Байки кремлевского диггера" он разгромил в пух и прах, автора обвинил в любви к "лихим 90-м", что, безусловно являлось на тот момент грехом непрощаемым, и много еще в чем. Палачи-либералы так и не материализовались из сознания автора, беспринципная Трегубова после не фантомного покушения получила политическое убежище, сам автор активно протестует против реставраторов. Какой цикл русской истории повторяют митинги в Москве? Считает ли Быков себя проводником омерзительной либеральной идеи, требуя честных выборов и сменяемости власти? Ответов нет, претензии на звание выдающегося мыслителя однако не исчезли. Удивительным образом отказ от публичного признания своих заблуждений совпадает с позицией быковского кумира Лимонова. Вдоволь оттоптавшись на прнципах устройства западных демократий и объявив Сталина прогрессивнейшим деятелем, Савенко удивительным образом возлюбил права человека, независимость судебной системы и прочие ненавистные прежде либеральные свободы после тюремного срока по непонятным основаниям. Прежде продвигаемые концепции забыты, но не осуждены. Продолжаем разбирать идейный ассортимент. Актуальность и неизбежность прихода к власти националистов типа Квачкова. Д.Б.с особенным интересом наблюдал на идейное и организационное брожение в этой среде, и, как обычно, все вхолостую. Интересно, будучи одним из организаторов протестной активности, помнит ли он о вдохновлявших его фигурах? Видит ли колонны с ликом Квачкова на знаменах? Устройство советского общества предствляется Д.Б. восхитительно многосложным в отличие от примитива существующего строя. Много лет являясь внимательным и вдумчивым потребителем текстов Д.Б., обоснования этой мысли я так и не увидел даже в тематических статьях. Кто-то считает такие мысли следствием врожденной беспринципности Д.Б., я склонен видеть в них не более чем дешевый эпатаж на фоне очевидной интеллектуальной беспомощности. Поиск внятной и актуальной идеи, создание ее литературного проводника - вот та задача, которую безуспешно решает автор в течение всей своей литературной карьеры. Карьеры успешной с точки зрения завоевания первых позиций в числе современных писателей, и категорически провальной с точки зрения исторической перспективы. Легко быть впереди Прилепина, Пелевина и Лимонова, но встать в ряд Толстого, Достоевского, Салтыкова-Щедрина очевидно не получится. Наши современники Войнович, Довлатов, Аксенов - тоже совершенно недостижимые для писателя Быкова величины. Может быть, некоторая нетактичность текста связана с усталостью от ожидания произведения, соответствующего претензиям Быкова на ведущее место в литературной иерархии. Все таки, не все еще потеряно, может быть творческие и идейные метания приведут к созданию чего-то не столько блеклого, как "Списанные", "Орфография" и "Оправдание", по непонятной причине возведенных критикой в авангард русской литературы.
Ваше мнение?
- Читайте подробнее на FB.ru: http://fb.ru/article/5400/dmitriy-byikov-pisatel-literaturnyiy-kritik-sotsialnyiy-aktivist