Аннотация: Глава 4 Глоссарий Падение Миттанийской империи глазами победителей и глазами побеждённых.
Видите, боги, конец страны Ханигальбат, великого царства!
Книжник вышел за пределы Храма. Впервые за несколько недель, показавшихся ему Вечностью. Что, отчасти, соответствовало истине.
Ржание коня, подошедшего совсем близко, прервало раздумья Ибн-Хазреда. В седле была женщина в красных шароварах и такой же, шёлковой рубахе. Синий платок, обмотанный вокруг головы, скрывал её лицо почти полностью. "Неужели мусульманка?" - только и успел подумать книжник, как услышал за спиной голос Йаху-Хотеп: "Рада приветить тебя, Анх-Нофрет, достойнейшая Стражница! Какие вести ты привезла из далёкого Багдада?"
--
Добрые, - Анх-Нофрет спешилась, покосившись на книжника. Для Йаху-Хотеп её взгляда было довольно:
--
Можешь говорить при нём, достойнейшая! Я, как Старшая Стражница Храма приютила этого почтенного человека. Рен его Ибн-Хазред, он почтенный мудрец и книжник, прибывший к нам только за знаниями, - Стражница простёрла книжнику руку, - раз вести добрые, - продолжила Йаху-Хотеп, - значит Багдадский Халифат не пойдёт войной против Каира и Константинополиса?
--
Сейчас многочисленные наследники делят его трон, а сам халиф, как я слышала, умер от желтухи, промучившись три дня.
--
У тебя были хорошие учителя, могла бы выбрать яд из более надёжных, действующих дольше, и не столь очевидных, - Йаху-Хотеп улыбнулась, - не нужно забывать, что у халифа много отменных врачевателей при дворе.
--
Слишком много. Халиф был ещё жив, когда кто-то из этих псов определил яд северного гриба, от которого нет спасения. Но я не теряла времени, равно, как не жалела золота на коней, - Анх-Нофрет вздохнула, вспоминая недавно пережитое, - и всё же, насколько ты уверена в нём? - она указала ладонью на Аль-Хазреда.
--
Как в тебе, достойнейшая. Или в Пер-Ен-Маате. Или в себе самой! - Йаху-Хотеп всё же повысила голос, тут же смягчившись, - иди, отдохни с дороги, к тому же, ты, наверно, голодна?
Книжник поклонился Стражницам и удалился в свои покои. Сколько ещё непознанного таят в себе свитки Храма! Ибн-Хазред схватил недочитанный свиток, но тот выскользнул у него из руки. Страх... Теперь он знает слишком многое не только о высших силах и тварях запредельности, но и деяниях смертных, близких к тронам этого мира. Он боялся Стражницы, прибывшей сегодня. Во-первых, она явно не доверяла чужаку, да ещё из покорных. Во-вторых... Пусть и свершила она сие во благо, но как сказала... Она сказала о том, что отравила халифа, будто только что прихлопнула муху.
--
Не стоит бояться меня, почтенный книжник, - Анх-Нофрет, как тень, возникла у него за спиной. Видимо, стрела и кинжал пользовались у достойной Стражницы не меньшим почётом, чем яды. Но в этот раз в руках её было не оружие, а что-то похожее на лютню, - к тому же, - гостья улыбнулась, - раз ты слывёшь мудрецом, то должен понимать, какие слова следует забывать, едва услышав. И какие вопросы не следует задавать.
--
Я всё понимаю, и надеюсь, что вскоре перестану бояться тебя, - Ибн-Хазред ответил учтиво, но всё же сказал правду.
--
Вскоре перестанешь, почтенный, - женщина улыбнулась, - а раз уста твои молвили Истину, то и я могу верить тебе.
--
И давно ли ты... - Стражница перебила книжника:
--
Я же говорила, не задавай вопросы. Двери, нужные тебе, откроются сами, если ты будешь мудр. В том числе, двери человеческих душ, - гостья глубоко вздохнула, - не хочешь услышать древнюю и прекрасную песнь, созданную величайшим из Правителей, которых знал этот мир?
--
Конечно же, достойнейшая! - книжник ответил кратко.
Жрица Хатор говорит, Мут-Ирт Анх-Нофрет, о красе твоей,
Славит и воин Храбрейший и Посвящённый Жрец,
Груди твои и уста отныне по всей
Славят Та-Кем, и зовут Повелительницей Сердец.
Славлю и я твоё Рен, Прекрасная-в-Вечности Око Мут
Ибо сияньем Священную Кровь затмишь!
Как отражения воды не унесут,
Так над дворцом выше стел золотых горишь,
Финиковыми устами, не поднимая лук,
Ты во мгновенье повергла весь Нахарин.
Сам Мен-Хепер-Ра среди твоих верных слуг
Стал навсегда, лишь коснувшись грудей твоих,
Тех, что прекрасны, подобные высям гор...
Манят врата твои, кожа твоя манит.
Раз Величайший назвал Золотой Хатор,
Среди Нетеру путь для тебя открыт. *
На несколько мгновений воцарилось молчание, которое Ибн-Хазред всё же решился прервать:
--
Я не стану спрашивать, кому посвящена эта прекрасная песнь, - Анх-Нофрет, которая только что казалась книжнику надменным убийцей, потупила взор, как невинная дева, услышав его слова, - я спрошу только, тот ли это Мен-Хепер-Ра, которого во всех свитках зовут величайшим из Величайших, великим воином и великим мудрецом.
--
Да, это он. Мен-Хепер-Ра Тути-Мосе, - Стражница внезапно осеклась.
--
Если он посвятил тебе столь славную песнь, значит он любил тебя? Ты была возлюбленной величайшего из Фараонов?
--
Была... Славные были времена... - Анх-Нофрет вновь вздохнула.
--
Тогда... - книжник задумался на мгновенье, - почему же ты стала...
--
Стала Стражницей? - Анх-Нофрет засмеялась, - я же говорила тебе: "нужные двери откроются сами"! Я так и знала, что тебе будет интересна моя история. Во всяком случае, все из нас, с кем ты уже знаком, поведали тебе о своём пути в сокровенный Храм Величайшей. Я взяла с собою свиток. Читай.
Стражница протянула вощёный, приклеенный к льняному полотну папирус. Книжник развернул его, вчитываясь в древние письмена, но почувствовал взгляд. Анх-Нофрет не покинула его, напротив, кивком головы указала, дабы прочёл при ней.
Она знала, что может не возвратиться назад. Знала, что может не успеть отравиться и тогда... Ещё с отцом, будучи в изгнании, Правитель Паршататарна пригласил их, как почётных гостей, присутствовать на казни какого-то сановника Нахарина, уличённого в казнокрадстве. Ему связали руки и втолкнули внутрь ограды, а потом... Зверь, не знакомый юной Анх-Нофрет, зверь с чёрно-коричнивой шерстью, длинной, как у собаки, мордой, встающий на задние лапы, подобно человеку - истинная тварь Дуата - пошёл на него. Он был ненамного мельче льва, но терзал долго, поглощая плоть ещё живого, когда лев всегда ломает жертве шею, а кошки помельче, разрывают кадык. Она боялась сдвинуться с места и не могла отвести глаза от ужасного зрелища. Анх-Нофрет не могла сказать точно, сколько мучался несчастный, но ей казалось, что его хрипы прекратились, а истерзанное тело содрогнулось в последний раз, лишь когда истекла вся кровь. Потом четверо воинов ловко накинули на шею твари петли и уволокли чудовище, а внутрь ограды пустили стаю в тридцать или более псов, громадных, но показавшихся Мут-Ирт подобными мыши, в сравнении с неведомой тварью.
Анх-Нофрет отогнала от себя это воспоминание, оглядев свою свиту. Восемь Хранителей Трона сопровождали её на четырёх боевых колесницах. Если что... Она тоже Хранительница, введённая в Совет, восседающая рядом с самими Ра-Нефером, Правительницей Мерит-Ра и Усер-Мином, управляющих Домом Нефер-Неферу, Владычицы Истин. И Ка опытного Хранителя не дрогнет всадить стрелу ей в голову, если Анх-Нофрет всё же схватят.
Она могла не вернуться. Но никто, лучше неё, знакомой с юности с Правителем Нахарина, не смог бы справится с таким поручением. Воинства Тути-Мосе Мен-Хепер-Ра уже захватили Каркемиш, укрепились в нём и готовятся к новому походу.
Вашшукани - столица Нахарина - встретила посланницу непривычной даже для городов Джахи суетой и стойким запахом навоза и помоев. Запах она запомнила ещё тогда, но суета... И столько воинов внутри стен. Не иначе, город готовился к отражению внезапной осады.
Четверо стражников преградили ей путь у входа в царский дворец, служивший ещё и внутренней крепостью. Анх-нофрет сделала знак Хранителям удалиться и произнесла на языке Нахарина: "Вы видите печать, отворившую мне врата города! Великий Паршататарна с нетерпением ждёт Анх-Нофрет, дочь Священной Та-Кем, желанную гостью стола его, ныне - посланницу мира!"
Анх-Нофрет Мут-Ирт сидела на почётном месте за столом Совета Старших ещё пока великого Нахарина, что царь и жители его звали Ханигальбат, а соседние царства - Миттани. Каждый из сидящих: и посланник Бабили Шуму-Абум, и посол Хатти, Кассени из Наследников трона Хатти, с которым четырнадцать разливов назад они ещё вели войну, как и прочие посланники, военачальники Нахарина, сам Паршататарна понимали: царство обречено. Воинства Тути-Мосе уже захватили Каркемиш и обосновались в нём, Ашшур отпал от власти могучего Паршататарны и от власти Бабили. Теперь, как только подавят мятежи в Джахи, они пойдут, штурмуя город за городом, к столице - Вашшукани. И спасения нет. Только в союзе с Хатти. Которого она, Анх-Нофрет не допустит!
Ипи Ра-Нефер, пройдя Синие воды и Море Обратных рек на громадах пятирядных ладей, вместе с воинами Ашшура, спустившимися вниз, на ладьях, построенных в Гебале по приказу Тути-Мосе, и перетащенных через перевалы пленниками Фенех на своих спинах, внезапно с вод и с суши напали на град Бабили. Разоружили, разграбили, обложили девятилетней данью и принудили к покорности, на них надежды нет. Кефтиу и так мало чем могли помочь им, разве внезапным нападением на Алаши, но после похода Ниб-Амена и Ра-Нефера, сами стали данниками Та-Кем. Хатти потеряли два важных города Киццувадны, и теперь, конечно же, желают отмстить Величайшему Тути-Мосе Мен-Хепер-Ра, в союзе со своим древним врагом, но... Мен-Хепер-Ра захватил все города и крепости Яхмади, кроме Кадеша и Халепа, ныне Яхмад враждебен Хатти. Долгие войны с Хатти, Та-Кем и Ашшуром обескровили царство Ханигальбат, и ныне все слушали с нетерпением каждое слово высокородной посланницы и Хранительницы, надеясь, что Анх-Нофрет, знакомая Паршататаре ещё со времён своего изгнанничества, посему, пользующаяся особым доверием, будет говорить о примирении.
Ксассени то и дело потирал простреленное плечо. Херу-Си-Атет мудр - надоумить опытного Хранителя Трона ввести противоядие посланнику Хатти стрелой стражника Нахарина. Его ранили уже в Вашшукани, и какой же грозой он разразился при самом Паршататарне, обвиняя в том, что наследника Хатти пригласили для переговоров, а захотели убить.
Воз с опечатанными кувшинами вина тщательно охранялся двумя десятками стражей Нахарина. Внезапно (так, что многие воины Паршататарны попомнили своих Бессмертных), пред ними возникла группа в шесть Хранителей Трона из свиты Мут-Ирт.
Воины Нахарина ожидали схватки, однако, всё вышло иначе. Похоже, изрядно набравшиеся в забегаловках Вашшукани, Хранители, решили сразить воинов Нахарина весёлыми историями. Те гоготали, как мерины, не замечая, что Хранители незаметно добавляют в речь ключевые слова. А, потом, и вовсе, сыны Та-Кем начали тайную приказную речь, после которой, кто из воинов Нахарина уснул, а кто, стоя, впал в беспамятство. Через час они не вспомнят встречи. Что главное, ибо на возок царской стражи Нахарина Хранители, снимая старые кувшины, перекладывали вина, которых коснулась нежная рука Священной Правительницы Мерит-Ра.
Наконец, длительные, и не приведшие ни к чему переговоры закончились (хотя, большая часть переговоров - за столом, это знали все), Совету и гостям подали вина и яства.
Анх-Нофрет, ничуть не смутясь, вывалила из поясного мешочка горсть углей на своё блюдо, заявив: "Сии угли из жертвенной лампады Маат Нефер-Неферу, Владычицы Истин, да свидетельствуют они об истине сказанного мною!" Посланница скрыла улыбку, заметив подмену вина.
Придворные и посланники так же стали сыпать в свои яства порошки и кристаллы, говоря, что они освящены Бессмертными, дабы говорить Истину. Противоядия... Тщетно, ракушка-лучница и скорпион Пунта, заправленный Священной Правительницей Мерит-Ра в вина не оставят им шанса. Уцелеет только Кассени - ему даже не станет плохо, тогда как Анх-Нофрет выживет, но претерпит жестокие мучения, как говорил Ипи. Посланник нечестивых Хатти, да разорвут твари Дуата и воинства Та-Кем их царство, вслед за Нахарином, уцелеет. Лишь за тем, чтобы изведать на себе всю жестокость палачей Нахарина. И стать поводом для войны с Хатти. Тути-Мосе, Амен-Ем-Геб и Ра-Нефер въедут в горящий Вашшукани на своих парадных хевити, запряжённых четвёрками белых, укрытых бронзовой чешуёй, коней.
Гости подняли чаши, предварительно вкусив из блюд, где, как они считали по своему суеверию, - чего только взять тёртый рог белой рыбы - содержалось противоядие.
Анх-Нофрет Мут-Ирт не отстала от них, счистив лепёшкой и съев уголь, данный ей Ипи Ра-Нефером. Ипи говорил, что этот уголь возьмёт на себя большую часть яда Мерит-Ра, ибо акациевые ветви прожигались в калёной медной трубке, из которой, к тому же, предварительно высосали воздух медным поршнем. Что до ракушки и скорпиона Пунта, сама Священная Правительница, Владычица Двух Земель, приучила Мут-Ирт Анх-Нофрет к этим ядам.
Анх-Нофрет не хватало воздуха. Она задыхалась, схватившись руками за горло. Высокородные сыны Нахарина и их гости, смотрели на сие с удивлением и испугом. Отравлена ли одна посланница Та-Кем, или же, хрупкая дочь Чёрной Земли почувствовала яд первой, и всех ждёт мученье и встреча с Бессмертными? И кто убийца?
Усилием воли, Анх-Нофрет сползла под стол, дабы принять противоядие. Она заметила, что раб-пробник только сейчас захлебнулся пеной - глупо было выбирать пробником столь жирного и разъевшегося, конечно, он почувствует яд не сразу.
Посланница хотела влить в себя содержимое маленького стеклянного сосуда, но не успела, внезапно почувствовав миндальный привкус и сухость...
Один за другим стали падать со скамей и кресел посланники, военачальники, сам Паршататарна... Уцелеет только никчёмный наследник Шаушатарна, повеса, затаскивавший на ложе и саму Анх-Нофрет, пьяница и просто глупец. Уцелеет, ибо царь Нахарина не допустил его на обед, рассорившись, не без её, Анх-Нофрет, участия. Посланник Хатти окаменел, смотря как высокородные сыны Ханигальбата и Бабили корчатся на полу, умирая в собственной рвоте и испражнениях. Он понимал, что подозрение падёт на него. Кассени вздрогнул, осознав, какой конец его ожидает, искренне позавидовав умиравшим подле него.
Анх-Нофрет ещё видела, как отправлялись к Апопу её жертвы, её глаза застила пелена, но она верила Дважды Посвящённому и его царственной сестре - нужно только перетерпеть, она переболеет тяжко, но будет вне подозрений. Подозрение падёт на посланника Хатти. И без того обречённый Нахарин был обескровлен её хитростью. Внезапная боль сковала тело, заставив возлюбленную непобедимого Мен-Хепер-Ра изогнуться змеёй. Она уже победила. Но что-то пошло не так...
Победила, и что до того Анх-Нофрет, в судорогах умиравшей среди мертвецов и ещё бьющихся в предсмертных корчах?
Она уже не видела, как стражники набросились на Кассени, правда, успевшего выхватить меч и сразить одного, и скрутили посланника Хатти. Как ворвавшийся Шаушатарна избивал Кассени - уже связанного и беспомощного, до того, как, насытившись его болью, не приказал увести в темницу.
--
Живи вечно, Анх-Нофрет Мут-Ирт! - к высокородной дочери Та-Кем внезапно вернулось зрение.
--
Кто ты? Рен! - едва выдавила умирающая Хранительница.
--
Йаху-Сутех или Исефет - Рен моё. Ты хочешь жить?
--
Я исполнила волю Ипи Ра-Нефера, Нахарин падёт, место мне в Те-Мери, зачем?
--
Они предали тебя. Священная Мерит солгала, вместо яда лучницы, она давала тебе иные, похожие по действию, дабы ты уверилась в своей неуязвимости. Ипи - вовсе пожёг уголь акации, напитав его синим растворителем золота, ты ведь чуяла миндаль? Они знали, что выживи ты, может статься, попадёшь искусным палачам Нахарина и скажешь всё. Поэтому, и Ипи, и царственная Мерит решили, что ты должна умереть, достойнейшей смертью воина и Хранителя. Не забудь, они помнят, как ты травила Ипи. Они помнят, как твой отец приказал пресечь Древнюю Кровь во дворце Хат-Шебсут. А у Тути-Мосе уже есть новая любовь, конечно, вернувшись, ты отобьёшь его, но ты не вернёшься... Тебя предали те, кому ты верила. Ипи решил пожертвовать одним из своих Хранителей во благо Та-Кем, поверь, ему не в первой. Тем более, Ка ветреного Величайшего Тути-Мосе зажгла Сети-Нофрет, юная дочь Военачальника Амен-Ем-Геба. Священная Правительница Мерит-Ра не смогла забыть, как её брат и возлюбленный умирал на руках Мерит от твоего яда, пусть она и спасла его. Ипи тоже не забыл сего, хотя и простил. Но он помнит, слишком хорошо помнит... Правда, для него главное - дело, ты, Анх-Нофрет, исполнила его поручение и теперь должна умереть, дабы тень не пала на Та-Кем. Дети Древней Крови, не сговариваясь, приговорили тебя. И приговор каждого из них исполнился ныне.
--
Ты лжёшь, тварь Дуата, повелительница лжи! Лжёшь, я не верю ни единому слову - судороги и боль отпустили Шепсера и Хранительницу, Анх-Нофрет вовсе осмелела.
--
Тогда смотри, смотри, и знай, что это последнее, что ты увидишь в своей жизни! Ты увидишь тех, кто предал тебя...
Ипи Ра-Нефер сидел в небольшом кресле, на террасе выстроенного Величайшим ему в подарок дворца, и писал что-то, смотря на закат. Он то и дело отпивал понемногу из чаши терпкого виноградного вина, доставленного с другого берега Зелёных вод, из далёкого Пер-Анпу, града основанного в Кицувадне, захваченной воинствами Тути-Мосе и ладьями самого Ипи у нечестивых Хатти.
Священная Правительница возлежала рядом, лишь массивные золотые браслеты на ногах и запястьях, да церемониальная пектораль составляли всё её одеяние. По лицу Правительницы было похоже, что Мерит-Ра либо уже утомилась любовью, либо ещё пребывала в ожиданье любви.
Внезапно, отпивая из чаши, Дважды Посвящённый вздрогнул, верно увидев что-то.
--
Видение, влозлюбленный мой, Верховный Хранитель Трона! - Мерит-Ра соскочила с ложа, будто ужаленная скорпионом, и обняла брата за плечи.
--
Паршататарна мёртв. Его лучшие военачальники - тоже. Кассени, посланник и князь Хатти, о котором я позаботился, вскоре узнает искусство палачей Нахарина. И, главное, Наследник Шаушатарна объявит Хатти войну. Мне пора снаряжать пятирядные ладьи и грузить на них Воинство Маат, дабы поспеть к штурму больших городов обречённого Нахарина. Но... - Ипи Ра-Нефер замолк на мгновенье, - Анх-Нофрет не вернётся. На мне есть вина, Мерит, сестра моя...
--
Нет на тебе вины, брат мой! Ибо я солгала Анх-Нофрет, давая яды, похожие по действию на укол ракушки-лучницы. Тем более, кроме тебя, мой Ипи, после этого яда все уходили на Западный Берег, а посему Хранительница не могла точно знать его действия. Так или иначе, она, уверенная в своей неуязвимости, была обречена умереть вместе со всеми своими жертвами. Прости, Ипи, так было должно.
--
За что мне прощать тебя, возлюбленная Мерит-Ра? - Верховный Хранитель печально улыбнулся и, не отводя глаз от света Атум-Ра, посмотрел на закат, - на мне тоже есть вина. Посланница Та-Кем должна была умереть среди иных посланников и высокородных сынов Нахарина, даже длительная и тяжкая болезнь, конечно, избавила бы её от пыток и казни, но не избавила бы от подозрений Дом Нефер-Неферу. Если Хранительница Трона выжила, значит, ей дали противоядие, а это значит... - Мерит перебила брата:
--
Что, знала ли посланница о том, или, скорее, не ведала, но яд добавляли тоже Хранители Трона. А Кассени просто в сговоре с ними!
--
Вот именно, Священная Правительница, - тон Ипи Ра-Нефера внезапно стал жёстким, - посему я приказал ювелирам пропитать акациевый уголь растворителем серебра, а сверху покрыл маслом, дабы Анх-Нофрет не почуяла запах этого яда. Даже, если бы ты приучила Хранительницу к яду лучницы, как я полагал, то от простого, но быстрого яда она не успела бы спастись. Да и средств к тому у неё не было. Я - Верховный Хранитель, я отправил Анх-Нофрет на смерть, во благо Та-Кем, а тебе не в чем винить себя, милая Мерит. И, всё же, мне жаль её.
--
Жаль! - Мерит-Ра вскипела, - когда её отец задумал убить нас ещё детьми, ты зарёкся Именами Нетеру извести весь род нечестивого Шепсера! Тебе жаль... Когда ты принимал Второе Посвящение, отравленный ею, тем самым ядом ракушки-лучницы, я зареклась исполнить твою клятву, едва ты отвернёшься! Туда и путь ей, к Апопу, вслед за её отцом, которого отравили мы с тобою!
--
Мерит-Ра, сестра моя, - тон Верховного Хранителя снова стал нежным, Ипи повернулся лицом к Правительнице, - ты кричишь на меня, взывая к чувству мести, лишь потому, что желаешь успокоить. Успокоить не только мой Ка, но и свой собственный, ибо...
--
Ты снова прав, мой Ипи... Пусть Анх-Нофрет была нашей должницей, но она сполна расплатилась ныне, - Священная Правительница перебила брата, - мне жаль, что я лгала ей.
--
Я всё думаю, если бы я упредил Анх-Нофрет, что это моё поручение - последние, и вместо противоядия она должна будет принять яд, который убьёт её быстро... Ведь она всё равно бы не отказалась. И не предала бы нас, исполнив всё в точности. А мне не хватило смелости сказать Анх-Нофрет в глаза, что Дважды Посвящённый Избранник посылает её на встречу с Прекраснейшей. Оттого-то так тяжко, и так жаль этой потери...
--
Надеюсь, милый брат мой, наши слова о том, что она испытает множество мук, помогли ей... Она должна была верить до последнего, что яд не причинит ей смерти, а потом - впала в беспамятство. А под нежными крылами Владычицы Истин Анх-Нофрет, да пребудет Ка её в Те-Мери, будет уже не до нас.
--
Надеюсь, - Херу-Си-Атет вздохнул и снова повернулся лицом к умирающему Атуму.
--
Поверь, я тоже в печали, Ипи... - Правительница встала напротив его стола, закрыв от лучей заката, - так давай же вместе развеем нашу печаль, как обычно...
--
Не время, Мерит-Ра, сестра моя! - Верховный Хранитель оборвал Священную Правительницу на полуслове, - Величайший Мен-Хепер-Ра, мой названный Брат, ныне стоит с воинством в Каркемише, если не в одной из крепостиц, охраняющих переправу через Реку, текущую вспять. Под стрелами воинов Нахарина!
--
Я надеюсь, - Мерит-Ра рассмеялась, - что стрелы нечестивцев не мешают ему творить любовь с высокородной Сети-Нофрет, дочерью его лучшего военачальника?
--
Не знаю, как стрелы, но весть о гибели Анх-Нофрет, в которой Тути-Мосе будет винить, прежде всего, себя, сильно охладит его страсть к дочери Амен-Ем-Геба.
Наваждение рассыпалось прахом. Дворец в Уасите, освещённый лучами Атума, в сотнях Итеру от Вашшукани, над которым уже наступили сумерки, внезапно исчез. Исчез, оставив Анх-Нофрет на грани между мирами, среди мертвецов и уже обречённых, замерших в предсмертных корчах. Наедине с Владычицей Тьмы, Тенью Апопа.
--
Зачем? - на глазах Анх-Нофрет выступили слёзы, - зачем ты показала мне это? Ты хотела, чтобы я увидела тех, кто предал меня, но я увидела только тех, кто меня любит. И сожалеет о том, что такова воля Шаи - не увидеть мне берегов Хапи.
--
Зачем? - Исефет тихо засмеялась, - пусть не жажда мести, а жажда жизни заставит тебя служить мне.
--
Убирайся во тьму Дуата, тварь! Я уже прошла путём Ладьи Месектет твои владенья, так отпусти же меня!
--
Ты прошла путём Ам-Дуат не до конца, достойная Анх-Нофрет, посему я имею право требовать возврата долга!
--
Какого долга? - Анх-Нофрет искренне удивилась, - ныне я выплатила все долги Священной Стране и потомкам Древней Крови, да столько же сверх того! Убирайся, тварь!
--
Ты пыталась проникнуть в запретное, Анх-Нофрет. Помнишь? Когда твоя жажда мести была горяча, как расплавленная бронза, ты призывала в помощь силы Дуата, взывая к тварям, коим поклоняются в землях Джахи и Нахарине, а так же к Ка-Ука, и, не забыла, ко мне? Ты призывала меня в свидетели своего поединка с Ра-Нефером, так плати! Твой Ка мне не нужен. Всё много проще, и не составит труда для опытной Хранительницы. Выкради кинжал Нефру-Маат и ударь Дважды Посвящённого в спину, он не восприимчив к ядам, но не к бронзе! Тебе ничего не грозит, достойная. Правительница будет вне себя от горя и гнева, и гнев немедля обрушится. Суда не будет - будет приказ Хранителям Трона, которые тотчас изрубят или утыкают стрелами Сестру Ра-Нефера. Ибо Мерит-Ра решит, что Нефру-Маат убила Брата пред Извечными, приревновав к ней. На этом всё закончится. Точнее, не всё - тебя ждёт награда. Над телом Верховного Хранителя ещё будут работать бальзамировщики, когда из покорённого Нахарина придут вести о том, что юная Сети-Нофрет не выдержала грязных городов страны нечестивцев, не способных не то, что отрыть и перекрыть плитами каналы для помоев, но даже убирать навоз со своих узких улиц. От этого дочь славного Амен-Ем-Геба предстала в Зале Двух Истин, - Владычица Тьмы говорила всё более вкрадчиво, - у тебя больше не будет соперницы. Со Священной Правительницей Величайшего связывает только его власть. Но, если Мерит падёт духом, а тебе достанет мудрости быть при ней, кто знает, может быть, тебя ждёт венец Священной Правительницы?
--
Убирайся и дай мне уйти! - Анх-Нофрет закричала что есть сил, хотя её крика не слышал никто из живых, - если тебе нужен долг, лучше я пройду путём Ам-Дуат до конца, лучше даже отвечу пред всеми Семьюдесятью Двумя Стражами Отрицания! Убирайся, ибо ответ мой тебе: "Я чиста!"
--
Я выкупаю долги достойной дочери Та-Кем! - мягкий сине-белый свет разлился по стенам царского дворца Вашшукани.
Анх-Нофрет обернулась на голос и замерла. "Мерит-Ра, откуда ты здесь?" Её лицо и глаза, редкие, цвета предзакатного неба... Но лицо слишком юное, для Правительницы, пережившей двадцать девять разливов и принесшей Двойной Короне двоих Наследников и Дочь Величайшего. Подняв глаза выше, Хранительница заметила простой головной обруч синего золота с укреплённым белым пером - пером Владычицы Истин.
--
Ты согласна на оплату долга за Утомлённую? - Нефер-Неферу спросила свою извечную противницу, и та ответила согласием.
--
А ты, достойная Анх-Нофрет, согласна, если Я уплачу за тебя долги?
--
Конечно же, Величайшая Маат Нефер-Неф... - Владычица Истин прервала славословие умирающей, взмахнув хопешем синего золота.
Анх-Нофрет ожидала, что Меч обрушится на голову твари Дуата, но Исефет так и стояла рядом, к тому же, разразившись смехом. Оглядев своё тело, Хранительница удивлённо заметила, что остриё священного Меча вонзилось ей под левую грудь ...
Посланница Величайшего осознала себя только на пятый день. Хотя, врачеватели Нахарина говорили, что впервые очнулась она со вторым рассветом. Просила пить, пыталась вставать, и, даже, требовала, чтобы ей помогли надеть церемониал и провели к наследнику Шаушатарне. Но, яды "нечестивого князя Хатти", как говорили лекари, вновь отправляли её в беспамятство. Очнувшись вновь, Анх-Нофрет уже ничего не помнила.
На шестой день ей, наконец-то, разрешили вставать с ложа, а на седьмой, она вполне оправилась и предстала перед Шаушатарной.
--
Да будет жизнь твоя вечной, достойнейшая посланница! - уже объявивший себя новым правителем, Шаушатарна нарушил церемонию, приветив посланницу первым, - рад видеть тебя во здравии после того, что...
--
Да славится великий царь страны Ханигальбат, грозным именем Шаушатарна! - Хранительница приветила нового царя на языке Нахарина, знакомом ей с детства, и по обычаям этой страны, доживающей последние годы, а может, месяцы, на Престоле Геба, - воздам я великие дары Нетеру, за то, что не был ты тогда среди нас, уцелел и остался в здравии.
--
Это мне стоит возблагодарить тебя! За то, что вольно или же нет, ты устроила так, чтобы отошедший к Великим, отец мой увидел, как я домогаюсь твоей ласки... И не допустил меня к вечернему пиру, который теперь прозвали "пиром мертвецов"! - новый правитель Нахарина на мгновение показался Анх-Нофрет умнее, чем она думала о нём, при том, что говорил он искренне, - и я вознагражу тебя щедро. А вот тебе, достойнейшая, как раз стоит возблагодарить своих богов, ибо спаслась ты, не иначе как их промыслом.
--
Я щедро одарю храмы Нетеру. Особенно, храм Анпу, - посланница, заметив проницательность Шаушатарны, не стала особо лгать ему, - ибо его жрецы и целители снабдили меня лекарствами против ядов, что обычно используют в твоём царстве, Хатти и Бабили. Если бы не они, я была бы уже в Каркемише, - Мут-Ирт на мгновенье заметила, что царь опешил, - в ящике, залитом асфальтом.
--
Не приуменьшай воли богов в своём спасенье, - Шаушатарна перешёл на полушёпот, как будто он был столь важен неведомым богам Нахарина, что те стали бы подслушивать его речи. Рано Анх-Нофрет подумала, что наследник умнее, чем ей казалось, - на то воля богов, чтобы невредимая посланница великого Мен-Хепер-Ра принесла ему весть о мире из моих уст, с табличкой, утверждённой моей печатью! Пусть оставляет Каркемиш, верховья реки, излучину и болота за собою! Пусть отныне навеки Ашшур склонится пред троном его! Я уже отозвал военачальников, стерегущих дороги, ведущие от Каркемиша, ибо с Мен-Хепер-Ра у нас отныне мир, если он согласится на мои условия!
--
Я полагаю, величайший Мен-Хепер-Ра будет согласен на твои условия, Шаушатарна, грозный именем, - Анх-Нофрет ответила, низко поклонившись, чтобы царь Нахарина не видел её ухмылки.
--
Тогда, не разрешит ли великий Мен-Хепер-Ра, дабы посланники мои, коих перехватят в северных землях Яхмади, прошли через юг Яхмади, или города Джахи, которыми он правит, либо - подчинённые его трону? Мне нужно отправить с посланниками дар нечестивому царю Хатти Цитантасу. То, что останется, после того, как одного из его сыновей разорвёт медведь (для себя Анх-Нофрет заметила, что это, наверно, тот самый коричневый зверь, которого в юности она сочла тварью Дуата), а затем обглодают собаки, оставшееся я пересыплю солью. Вместе с этим даром я предложу нечестивцу войну, если он не убоится, - Анх-Нофрет напряжённо вслушивалась в каждое слово - а если царь Нахарина не столь глуп и готовит ловушку? - как ты думаешь, достойная, согласится ли Мен-Хепер-Ра пропустить моих посланников?
--
Я не уверена, что Величайший согласится, Шаушатарна, грозный именем, - Анх-Нофрет ответила нарочито нетвёрдым голосом.
--
Почему же? - царь Нахарина искренне удивился.
--
Ибо не думаю я, царь страны Ханигальбат, грозный именем, что нечестивого Цитантаса обрадует твой дар и твоя весть, и может решить он, что Величайший заодно с тобою решил напасть на его земли. Ведь недавно воинства Та-Кем отбили у него Киццувадну, которую сами Хатти захватили едва как десять разливов назад! - посланница заметила, что новый царь не скрывает своего недовольства, и поспешила продолжить, - но я постараюсь убедить Величайшего Мен-Хепер-Ра.
--
Вот и прекрасно, да хранят тебя твои боги и твои стражи в пути! Но не торопись с отъездом! - Шаушатарна привстал с трона, - писцы должны подготовить послание великому Мен-Хепер-Ра, я сам отберу дары твоему Фараону из своей сокровищницы, а ты... Во-первых, тебе я придам своего сановника, с моей печатью, пройдись по лавкам и мастерским ювелиров Вашшукани, да выбери сама, достойная, то, что тебе по нраву. К тому же, как единственная выжившая на Пиру Мертвецов, думаю, ты захочешь посмотреть на казнь презренного Ксассени?
--
Благодарю за дары, грозный именем, но мне довольно смертей. Я хотела бы поскорее увидеть тех, кто дорог мне, да посвящённых врачевателей Братства Анпу, ибо ещё нездорова.
--
Что же, будь по твоему, достойная! - Анх-Нофрет показалось, что правитель Нахарина был разочарован её последними словами. Тем более, задерживаться не стоит, - ты можешь идти, посланница, мой слуга прибудет к тебе на рассвете.
Анх-Нофрет удалось покинуть Вашшукани только через два дня. Медленно направляясь к вратам города по узким улочкам, Хранительница заметила стоящую в оконном проёме главного зала царицу. Десять дней назад она была правительницей Нахарина, а теперь - стала грузной и никому не нужной старухой. Её сын, который, может быть, стал бы последним достойным правителем Нахарина, погиб в двадцать третьем году Величайшего Мен-Хепер-Ра. Пролить его кровь было суждено потомку Древней Крови, у стен Мегиддо. У Шаушатарны была своя мать, и царь терпел в своём дворце бывшую правительницу или из уважения к отцу, или на время траура. Старуха пела, завывая, какую-то унылую песнь, или же просто причитала. Но, так как колесницы шли очень медленно, Анх-Нофрет смогла различить слова чужого языка.
"Видите, боги, конец страны Ханигальбат, великого царства! Мудрый правитель погиб! Льва не боялся, держа его на расстоянье, змея укусила. Бык бьёт копытом и ломится рогом в ворота на бойню. Лев облизнулся, залёгший в траве, а шакал подбирается сзади. Плачьте же, древние боги слезами из огненной лавы. Бронзой возьмут чужеземцы богатое золото храмов страны Ханигальбат!"
Анх-Нофрет приказала вознице нагнать коней, чтобы не слышать этой печальной песни. Наверно, Шаушатарна терпит такие слова бывшей правительницы только в знак траура по отравленному царю. Ни один писец не решится занести такую песнь на воловью шкуру, глину или папирус, зная, что его ожидает за это. Да и вовсе - какое кому дело до песен побеждённых. Беженцам, занятым спасением собственных жизней и нехитрого скарба, или победителям, грабящим сокровищницы дворцов и храмов, устанавливающим знаки своих воинств и полотнища с Рен Величайшего Мен-Хепер-Ра в священном знаке, собирают высокородных пленников, дабы везти в Великий Уасит?
Это Ипи, если не сам Величайший Тути-Мосе, быть может, напишут песнь об отваге непобедимых воинов Та-Кем, штурмующих вражескую столицу, объятую пламенем. У побеждённых не бывает песен.
Когда кортеж Анх-Нофрет выехал через узкие ворота зловонного Вашшукани, печаль покинула Ка Хранительницы Трона. Как будто Маат Нефер-Неферу даровала ей свои крыла. Женщине хотелось взлететь от счастья. Она свершила, что должно, ей удалось выжить, а это главное. Слова опальной правительницы Нахарина были пророческими. Хотя - какое пророчество, просто старая женщина имела немалый опыт и немалую мудрость. Величайший Мен-Хепер-Ра восполняет потери своих воинств, Ниб-Амен должен привести к Гебалу флот, дабы высадить воинства, и, заодно показать силу Та-Кем царям Фенех и Яхмади. Ниневия и Калху впервые объединились под властью Ашшура, и хотя платят Величайшему много золота, но, скорее, как знак уважения от союзника, чем как дань. Ашшур собирает единое воинство, чтобы вместе с Величайшим, когда в здешних краях установится тёплый и сухой сезон, согласно ударить, сокрушая город за городом.
Мен-Хепер-Ра не мог скрыть своей радости, когда колесница Анх-Нофрет подъехала к Каркемишу, даже встретил её с небольшим отрядом колесниц Носителей Щита.
На удивление быстро - всего через месяц после Пира Мертвецов - прибыл Ра-Нефер, приведя пять сотен из Воинства Маат, объяснив это тем, что нельзя оставлять в Священной Та-Кем менее тысячи Хранителей Трона, ибо отсутствие трёх четвертей воинств и самого Величайшего, лучших военачальников и Верховного Хранителя - лучшее время для нападений кочевников или мятежа. Тем не менее, с ними прибыло полное воинство Ра в четыре тысячи копий со множеством колесниц. Прибыли ремесленники, медники, кузнецы, оружейники, строители - все те, кто был нужен Мен-Хепер-Ра для подготовки решающего удара.
Вашшукани пал в месяц Па-Уни сезона Засух, чуть больше чем через год, после того, как Анх-Нофрет покинула его. Стражники Нахарина держались стойко, но лучники Та-Кем сбили их со стен, подожгли город неугасимыми стрелами осадных луков, без труда выбили ворота и ворвались внутрь. Храбрейшие и Хранители Трона, вместе с воинами Ашшура поднялись на невысокие внешние стены по лестницам, и на улицах закипела резня. Между Хранителями или же Храбрейшими с одной стороны и воинами Ашшура с другой, дело доходило до схваток, когда сынов Рек, текущих вспять, не пускали к храмам и богатым домам, объясняя, что всё, что воин Та-Кем не унесёт с собою - золото меча Величайшего. Зато сыны Ашшура выместили на жителях Вашшукани всю ярость за века угнетения, и уже регулярным воинствам Мен-Хепер-Ра и Амен-Ем-Геба пришлось спасать жителей от полного истребления. Шаушатарна "грозный именем" сам выехал навстречу отряду колесниц Усер-Мина, дабы испросить дыхания у Величайшего.
Единственным строением, которое не удалось захватить даже Воинству Маат, Храбрейшим и Носителям Щита, был царский дворец, от которого остался пустой остов с выгоревшими перекрытиями. В его пламени погибла и бывшая правительница. Кто-то из Хранителей увидел старуху, что-то голосящую на своём языке, стоя в высоком оконном проёме. Потом её разноцветный халат охватило пламя, и несколько Хранителей, попав в грудь и голову, прервали её мучения.
Как Шаушатарна и обещал Величайшему, северные города Нахарина пали пред Двойною Короной без боя. И никто не вспоминал в эти часы огня и крови пророчеств безумной царицы, выкрикиваемых из окна зала мертвецов.