для моей тети Патриции Перри Карлсон – Лиам немного похож на Мела Гибсона только для нее
Еще раз благодарю моего отца, Дона Стабеноу, который всегда был моим первым и самым важным источником информации, и который, конечно, никогда не цитировался дословно ни в одной из моих книг "Боже мой, нет", и Пати за "Пьяного шамана", и Сифу Маршалла В. Клаймера за годы его мастерства и доброты, и Джона Эванса из полицейского управления Диллингема и Дайан Инглима Браун из полиции штата Аляска. Они могут оказаться копами на моем участке в любой день.
ОДИН
Лиам поднялся на борт первым и наблюдал, как остальные пассажиры толпятся по проходу. Это была полная загрузка, разрозненная группа, которую он уже набрал и сопоставил с их потенциалом для будущих преступлений.
Там был Старый Пердун с Аляски, невысокий, смуглый, с ухмылкой, состоящей наполовину из злобы, наполовину из чистого зла, у которого на лице было написано "браконьер". Там были высокий мужчина с копной седых волос и его зеленоглазая дочь, которые оба помогли бы Старому Пердуну освежевать все, что он брал, когда бы он это ни брал, но только столько, сколько они могли использовать зимой. Там был Человек в мокасинах, высокий, скачущий, одетый в камуфляжную форму и расшитые бисером мокасины из оленьей кожи с подходящей сумкой на поясе, в которой Лиам сразу же определил, что у него за спиной растут оптовые партии марихуаны спальня и Ангел ада, закадычный друг Человека в мокасинах, бочкообразный пивной живот, черные кожаные ботинки, начищенные до блеска, соответствующего блеску, отражающемуся на его выбритом черепе в форме пули, и лаборатория по производству метамфетамина в его комнате для гостей. С другой стороны, Кокетку следовало арестовать за подстрекательство к беспорядкам через секунду после того, как она появилась на публике тем утром: на ней была красная шелковая рубашка без лифчика под ней и длинная юбка, подчеркивающая нарочитое покачивание ее очень красивой попкой. Человек в Мокасинах продемонстрировал немедленное и очевидное восхищение этим покачиванием, и ему была предоставлена привилегия сопроводить Кокетку к ее месту.
Остальная часть манифеста была не столь интересной. Там была чета Бушей, невзрачные муж и жена, похожие на членов пролетариата с карточками в руках, которые заняли свои места и растворились в переборке. За ними последовала семья из пяти человек: белый отец, мать-юпик и трое маленьких детей, одного из которых все еще кормили грудью, высокий, худощавый седовласый мужчина, который долго и пристально смотрел на Лайама и который чуть было не заговорил с ним в терминале, но потом, похоже, передумал, полная женщина, которой едва хватало бабушкиности из-за двух полос ледяных голубых теней для век и полоски бордовой помады, и диспетчер станции авиакомпании King Salmon, которая свернулась калачиком на переднем сиденье и быстро уснула, храпел достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь шум двигателей.
Лиам глубоко ему завидовал. Сам он был занят тем, что удерживал четырнадцатиместный Fairchild Metroliner в воздухе за край своего сиденья, пока они плавно поднимались над Ник-Арм и брали курс на юг по заливу Кука. Было половина четвертого пополудни 1 мая. Распад был поздним, температура по ночам все еще опускалась до нуля или ниже, на дорогах не таяли ледяные колеи, снег упрямо цеплялся за горы Чугач. Это была не единственная причина, по которой Лиам был рад покинуть Анкоридж, но сойдет и так, и этого было почти достаточно, чтобы он забыл, что находится на высоте десяти тысяч футов в воздухе.
Почти.
Через несколько минут они вышли из низких облаков, сгустившихся над Анкориджской котловиной, и справа замаячили горы Денали и Форейкер. Форейкер выглядел как квадратная, флегматичная нормандская крепость, а Денали - как обитель богов. Сюзитна и Отрог были под ними, Безмятежно Спящая Леди под своим затянувшимся белым зимним одеялом, Отрог уменьшился до трех или четырех меньших вершин в среднем за одно извержение в десятилетие. "Редут", некогда идеальный конус, превращенный в зуб акулы, едва успел промелькнуть в иллюминаторе, прежде чем самолет накренился вправо и на юго-запад. Лиам с трудом сглотнул.
Теперь это был хребет Аляски, весь горизонт был усеян острыми, недружелюбными пиками, и он не мог разглядеть ни одного места, где можно было бы безопасно приземлиться. Но каким-то чудом случилась небольшая турбулентность, и плавная езда и гул двигателей в конце концов погрузили его в неожиданную, беспокойную дремоту, где его подсознание, этот хитрый, скользкий ублюдок, притаилось, слоняясь без дела с намерением, только и ожидая возможности поднять свою змеиную голову и зашипеть, напоминая, что Лиаму еще предстоит назвать свою душу своей. Перед ним быстро пронеслась череда перемешанных образов: смеющаяся, любящая Дженни со светло-каштановыми волосами, неумолимые глаза его отца, щербатая улыбка Чарли. Альфред и Роуз, их лица тусклы от горя и отчаяния. Старый черный седан Ford застрял на шоссе Денали, тела прижались друг к другу на заднем сиденье в поисках тепла, которое в конце концов их подвело. Разочарование и решимость на лице Джона Бартона. Дайсон, пресмыкающийся на коленях, умоляет сохранить ему жизнь.
Она, конечно, тоже была там, кареглазая светловолосая ведьма. Она снова повернулась и пошла прочь, вниз по улице, за угол, и ушла из его жизни, и снова горе расставания заставило его резко сесть, сердце бешено колотилось, ладони вспотели, потеря ощущалась так остро, как будто он перенес ее вчера. Они снижались, и облака снова сомкнулись, принеся с собой турбулентность. Лиам выглянул в иллюминатор, где на передней кромке крыла образовалась тонкая полоска инея, и обрадовался тому, что ужасное зрелище отвлекло его.
Он внимательно наблюдал за линией инея, пока они не вышли из облаков на высоте семи тысяч футов, после чего она исчезла, и стали видны река Нушагак и Бристольский залив. Для Лайама это было похоже на приближение к небесам, образ, усиленный золотым ободком солнечного света, пробивающегося сквозь разрыв между облаками, и бескрайним пространством серой воды, занимающим весь южный горизонт.
Десять минут спустя они были на земле, в конце асфальтированной взлетно-посадочной полосы длиной шесть тысяч футов; достаточно длинной для 737-го, загруженного сельдевой икрой и лососем, причиной существования города Ньюенхэм, смыслом существования Бристольского залива и, по крайней мере косвенно, причиной нового назначения Лайама.
Поздравляем, подумал он. Ты молодец. Снова. Перед отъездом из Гленаллена он снял с формы сержантские знаки отличия и дважды чистил их, чтобы стереть отметины там, где они были. Если повезет, никто не узнает. Его форма была упакована в сумку, хранившуюся в трюме. На всех снимках в новостях он был в форме; он хотел как можно дольше избегать опознания.
Метролайнер свернул на рулежную дорожку. Голосом, который донесся до глубины салона, пилот сказал: "Что за черт!" - и они с визгом остановились, двигатели протестующе взревели. Всех швырнуло вперед на ремни безопасности, а те, кто отстегнулся слишком рано, оказались прижатыми лицами прямо к спинкам сидений перед ними. К тому времени, как сердце Лайама заработало снова, пилот заглушил оба двигателя, а второй пилот открыл дверь и опустил трап. Лиам дрожащими руками расстегнул ремень и оказался на земле прямо у него за спиной.
Аэропорт Ньюенхэм находился в десяти милях к югу от самого Ньюенхэма, в сорока милях от военно-воздушной базы Чинук. Она была построена недавно, а не пять лет назад, и заменила предыдущую взлетно-посадочную полосу, которая, если бы она соответствовала старой конструкции Буша, проходила бы либо параллельно Мейн-стрит, либо прямо по ней, где люди могли выходить из парадных дверей и садиться в самолет. В наши дни они построили взлетно-посадочные полосы в Буше в десяти-пятидесяти милях от города, заставляя всех покупать машины, чтобы добираться туда и обратно.
Ряд сборных зданий из гофрированной стали различных размеров неравномерно тянулся по одной стороне взлетно-посадочной полосы, напротив широкой гравийной площадки, усеянной стяжками. Треть посадочных площадок была занята маленькими самолетами всех возрастов и марок, некоторые большие, некоторые маленькие, большинство с двумя крыльями и пропеллером, некоторые с четырьмя крыльями, некоторые с двумя пропеллерами, у некоторых крылья были из ткани, натянутой на алюминиевые трубки, некоторые были сделаны из алюминия изнутри. Большинство из них выглядели опрятными и готовыми к полету, а некоторые выглядели так, словно могли упасть прямо с неба, при условии, что они вообще поднимутся в воздух.
Для Лиама они все были похожи. Это были самолеты. Ему больше не нужно было ничего знать, спасибо.
Здания состояли из терминала и ангаров, офисов для воздушных такси и офиса "Стандард Ойл" с маячившим за ним нефтебазой, а также пары магазинов авиационных запчастей и крошечного бревенчатого домика, который выглядел бы как склад, если бы не сваи, на которых висела табличка "YE OLDE GIFTE SHOPPE".
Маленькие самолеты жужжали над головой при взлете и посадке. Перед "Стандард Ойл пампс" стоял еще один маленький самолет, красный, с парой крыльев, которые казались больше фюзеляжа, и белыми опознавательными буквами по бокам, заканчивающимися на 78 ZULU. Сердце Лиама непроизвольно екнуло, а затем его взгляд опустился на землю перед самолетом.
"О Боже мой!" - воскликнула почти пропавшая бабушка с верхней ступеньки трапа Метролайнера.
На земле лежало тело, ярко-красный круг быстро распространялся из-под его головы, или там, где раньше была голова. Пропеллер маленького самолета был окрашен в такой же ярко-красный цвет.
ДВОЕ
На мгновение никто не мог пошевелиться, за исключением молодого второго пилота с квадратной челюстью, который уплетал свой завтрак. Люди на земле, люди в самолете, люди, в ужасе выглядывающие из окон терминала, - все стояли в ледяном молчании.
Перед телом стояла на коленях женщина, спиной к взлетно-посадочной полосе. Одетая в поношенные джинсы и джинсовую куртку, единственным признаком ее женственности была толстая коса золотисто-каштановых волос, которая лежала вдоль позвоночника, пряди выбивались и безумно вились вокруг головы. Лиам обнаружил себя позади нее, не помня, что двигался. Ему потребовалось три попытки, чтобы что-то сказать, а когда он смог заговорить, его голос, казалось, доносился откуда-то издалека. "Уай." Она отказалась оглядываться, но заметная дрожь пробежала по ее телу, и он был достаточно близко, чтобы заметить внезапное покалывание кожи на задней части ее шеи. Она вскинула голову, как олень, почуявший опасность. "Кто он?"
Она не обернулась, но в этом и не было необходимости. Вайанет Шуинар была кареглазой блондинкой тридцати одного года, ростом пять футов пять дюймов, с полной грудью, тонкой талией и пышными бедрами, которые в джинсах смотрелись лучше, чем имела право любая фигура. Ее голос прозвучал низко и хрипло, но это могло быть следствием стресса и потрясения. От того, что лежало на земле перед ней, или от того, что маячило у нее за спиной? И то, и другое, Лиам надеялся, с внезапной свирепостью, неведомой ему до этого момента. Это удивило его, и вместе с удивлением пришел горячий прилив чистого удовольствия. Он надеялся, что угрожал ей. Он хотел задушить ее.
Он взял себя в руки. Во-первых, работа. "Это Лиам, Вай".
"Я знаю, кто это", - сказала она, не двигаясь.
"Кто он?" он повторил.
"Боб". Долгий, прерывистый вздох. Одна рука потянулась, как будто хотела коснуться ближайшего к ней неподвижного плеча, опустилась. "Боб дряхлый".
Погибший был мужчиной, выше среднего роста, с четко очерченными плечами и большими, покрытыми шрамами руками. В то утро он был одет в выцветшие джинсы Levi's и синюю клетчатую рубашку "Пендлтон" с потертыми локтями. К поясу у него были пристегнуты черные кожаные ножны с ножнами, клапан которых все еще был защелкнут, а на ногах были вездесущие аляскинские ботинки Sorels. Жесткие резиновые каблуки были почти стерты. Лиам заставил себя посмотреть, но разглядеть черты лица мертвеца или цвет его волос было невозможно. Пропеллер самолета поработал основательно.
Он взглянул на него. Оба лезвия были окрашены в темно-красный цвет. Рядом с самолетом раздался слабый крик, и Лиам, повернув голову, увидел, что Флирт заключен в утешительные и теперь уже явно собственнические объятия Человека в Мокасинах. Он оглянулся на толпу, которая начала оживать, бормоча и переминаясь с ноги на ногу. С реки поднялся ветерок, и люди начали мерзнуть, но не чувствовали себя в порядке, уходя. Либо так, либо им было слишком любопытно пойти. Лиам понимал обе причины.
Он легко переключился в режим расследования. "Кто-нибудь видел, что произошло?"
Никто ничего не сказал. Несколько человек посмотрели на другого мужчину, стоявшего в стороне, худощавого мужчину среднего роста лет тридцати пяти с растрепанными светлыми волосами и бледным лицом. Он что-то размеренно жевал, мышцы щек двигались без паузы, как у коровы, жующей жвачку. "Кто вы, сэр?"
Мужчина открыл рот и чуть не выплюнул большой комок розовой жвачки. Его лицо приобрело тот же цвет. Он снова втянул жвачку и сказал: "Э-э, Гэри Грубер. Я менеджер."
"От чего?"
"Оу. Э-э, из аэропорта?"
Не похоже, чтобы Грубер был так уж уверен в том, с чем он справлялся, но внезапная, насильственная, близкая смерть ставила под сомнение все в чьей-либо жизни. Лайам ждал с тем внешним вниманием и терпением, которые присущи полицейскому штата Аляска, в то же время полностью осознавая, что рядом с ним стоит женщина.
Через мгновение Грубер, встревоженный и взволнованный, продолжил. "Я слежу за тем, чтобы самолеты были припаркованы в нужных местах, консультирую по расписанию, слежу за кражами, сообщаю об УВД, погоде и заправщике, когда они уходят на перерыв". Его голос затих.
"Вы видели аварию?"
Грубер яростно замотал головой, усердно пережевывая жвачку, челюсти двигались как поршень. "Нет. Нет, нет, нет. Я был в терминале. Я вышел, только когда услышал крики людей. И тогда я увидел... - Голос снова подвел его.
Лиам повысил голос. "Кто-нибудь еще видел, что произошло?"
Никто не знал или не говорил, знали ли они. "Кто-нибудь знает, как это могло произойти?"
Уай сказал: "Должно быть, он загрунтовал опору вручную".
"Что?" Лиам все еще не мог смотреть ей прямо в глаза. Вместо этого он посмотрел на Грубера.
Грубер снова сглотнул, Адамово яблоко дернулось в расстегнутом вороте его рубашки. "Я думаю, она имеет в виду, что Боб, должно быть, вытащил опору вручную".
Лиам снова посмотрел на реквизит. При его росте он был почти на уровне глаз. Несмотря на лучи раннего вечернего солнца, пробивающиеся сквозь разрыв в облаках, шел небольшой дождь. Кровь на кончиках начала стекать, собираясь в жирные красные капли, которые со слышимым шлепком падали на искалеченную плоть человека под ними. "Ха?"
"Ты протягиваешь руку, хватаешь лезвие и пару раз поворачиваешь пропеллер", - сказал Уай.
"О, ты имеешь в виду, как..."
Грубер подавился жвачкой, и Вай сказал: "Не делай этого!"
Она схватила его наполовину поднятую руку. Ее прикосновение обожгло его кожу насквозь. Она отпустила ее, и на щеках у нее вспыхнул румянец. "Извини", - хрипло сказала она. "Я не проверял ее с тех пор, как вернулся и нашел Боба. Что бы с ней ни было не так, это все еще так".
"О". Лиаму внезапно стало тепло, он расстегнул куртку и поднял лицо, чтобы немного прохладной мороси коснулось его разгоряченной кожи. "Зачем ему это делать? Как ты это назвал, "вытащить опору вручную"? Я так понимаю, это не стандартная процедура." Он посмотрел на Грубера, потому что не был уверен, что отразится на его лице, если он посмотрит на Вай.
"Нет". Грубер посмотрела на пилота, молча стоявшего рядом с солдатом. Лиам ждал. "Он был старожилом", - сказала она наконец.
"Старожил? Какое это имеет отношение к делу?"
Она подняла глаза, и Лайам медленно повернулся, чтобы встретиться с ее глазами, которые были такими же мрачными, как и ее голос. "Многие пилоты старого поколения привыкли к старым двигателям круглого сечения, у которых была привычка к попаданию масла в цилиндры. Пилоты вытаскивали свои подпорки наружу, чтобы убедиться, что утечка масла не вызвала гидравлическую блокировку. Если они не вытаскивали ее, то могли взорвать кувшин. "
"Взорвать что?"
"Кувшин. Цилиндр".
"О", - сказал он.
Она слегка пожала плечами. "Я сама вытаскиваю опору зимой, просто чтобы посмотреть, свободно ли она движется".
"Это никогда не делало этого с тобой", - заметил Лиам и испытал мгновенный приступ ужаса. Проклятый полет в любом случае, он убил бы тебя в воздухе или на земле, без разницы.
Она покачала головой. "Я всегда проверяю магнето дважды. Всегда. Иногда трижды". Ее лоб наморщился. "Но Боб тоже так делает. Я этого не понимаю".
"Магнето?"
"Выключатель, подключенный к p-образному проводу. Управляет подачей питания на зажигание".
Лиам подумал об этом. "Значит, если он выключен, реквизит не должен этого делать".
"Нет".
"Покажи мне".
Она колебалась. Ее рука взметнулась в бесполезном жесте.
"Не надо", - сказал он, понимая.
Ее рука опустилась, плечи поникли.
"Мистер Грубер?" Лиаму пришлось дважды произнести имя менеджера аэропорта, прежде чем мужчина смог оторвать взгляд от тела. "Почему бы вам не принести брезент или что-нибудь еще, чтобы прикрыть его?"
Грубер переступил с ноги на ногу. "Э-э, слушай, без обид, но кто ты вообще такой?"
Лиам невольно опустил взгляд на свою одежду. Он был одет почти так же, как и Уай - джинсы, кроссовки, клетчатая фланелевая рубашка под ветровкой. "Извини. Я полицейский штата, только что переведен в Ньюенхем пост. Лиам Кэмпбелл. Моя форма упакована. " Он указал большим пальцем через плечо на метролайнер Fairchild Metroliner, одна опора которого уже отключилась, а другая все еще жужжала. Он выудил свой значок.
Челюсть Грубера отвисла на середине пережевывания, комок жвачки розово поблескивал у него между зубами, бледные глаза переводили взгляд со значка на Лайама и обратно.
"Этот брезент, мистер Грубер?" Спросил Лиам.
Грубер покраснел, кивнул один раз и ушел, перекладывая жвачку за одной щекой на другую, мышцы щек снова работали как поршни.
Две половинки левой боковой двери маленького красно-белого самолета были откинуты, верхняя часть прикреплена к крылу быстросъемной защелкой, нижняя половина оставлена висеть. Кабина пилота самолета была, мягко говоря, утилитарной. Сиденья были немногим больше пластика, натянутого на металлический каркас, салон был без обычного тканевого покрытия, а приборная панель местами скреплялась клейкой лентой. Она знавала лучшие дни.
Я заметил его взгляд. "Она летает", - сказала она.
Лиам пропустил это мимо ушей. "Где зажигание?"
Лиам провел свою жизнь в сосредоточенных усилиях узнать как можно меньше о полетах, что было ловким трюком, учитывая его профессию и то, где он ее практиковал. На Аляске были дороги: одна между Гомером и Анкориджем, две между Анкориджем и Фэрбенксом с ответвлением к Вальдесу и одна между Фэрбенксом и за его пределами. Тебе нужно было идти туда, где не было дороги, ты летел. Солдатам нужно было идти везде, поэтому солдаты летали, некоторые на своих самолетах, некоторые на контрактах. Контракт заключил Лиам.
Уай была его пилотом, а 78 Zulu - ее самолетом, в те дни, когда на ней было гораздо меньше клейкой ленты и гораздо больше слюны и лоска. Именно из-за 78 Zulu Лиам смог узнать Супер Волчонка Пайпер, когда увидел его. Это был единственный самолет, который он смог узнать, не считая 747-го, и то только из-за шишки на носу.
Они стояли плечом к плечу, разглядывая внутренности маленького самолета. Он взглянул на Вая краем глаза. Для любого другого, для любого, кто не знал ее так хорошо, как он, так близко, как он, она выглядела бы спокойной, контролируемой, возможно, немного бледной, понятной в данных обстоятельствах. Но он знал, на что обращать внимание, всегда знал, и наслаждался учащенным биением пульса у основания ее шеи, тем, как она избегала его взгляда.
Она указала под ряд датчиков, которые ничего не значили для Лиама, и он увидел ручку с четырьмя настройками: Вправо, влево, Обе, Выкл. Она была установлена в положение Выкл. Некоторое время он смотрел на него в озадаченном молчании. "Где включено?"
"Что?"
"Если есть Выключение, то должно быть и включение".
Лиаму это показалось достаточно простым, но Уай покачала головой. "Магнето - это маленькие генераторы, их собственный источник энергии. Их два, и они всегда включены. На самом деле это не выключатель, как... - она огляделась в поисках сравнения с чем-то, что он мог бы понять, - как выключатель света. Это выключатель для отключения света. Либо их мощность доступна двигателю, одному или другому, или им обоим, либо нет. "
"И, согласно этому выключателю, питания от этого не было, когда мистер..."
"Дряхлость".
"Когда мистер ДеКрафт вытащил реквизит".
"Нет. Но это должно было быть, или..." Она остановилась и добавила, почти против своей воли: "Я этого не понимаю".
"Получить что?"
"Тх". Она махнула рукой, включая покойного, Супер-Детеныша, дэша. "Боб был даже более осторожен, чем я. Он никогда бы не вытащил реквизит с включенным магазином. "
Лиам рассматривал ручку в хмуром молчании. "Сколько лет было Декрафту?"
"Шестьдесят пять".
"Шестьдесят пять?" Он поднял бровь и посмотрел на нее, что делать становилось все легче.
"Шестьдесят пять, скоро будет тридцать", - сказала она. "Он проходил летный медосмотр каждый год, включая этот".
Лиам и это пропустил мимо ушей. В Cub было два зеленых наушника с микрофонами с голосовой активацией, по одному висело на крючке над каждым сиденьем, и два дорогих на вид портативных радиоприемника, лежавших на заднем сиденье, как будто их небрежно бросили при выходе из самолета. Он снова посмотрел на приборную панель, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть переключатель. "Эй. Что это?"
"Что?" Она выглянула из-за него и, просунув руку между ним и дверным косяком, хлопнула его по руке, потянувшейся к приборной панели. "Ничего не трогай".
И снова его кожа горела в том месте, где она задела ее. Их тела были прижаты друг к другу в открытом дверном проеме маленького самолета. Он глубоко вздохнул и спросил, указывая с безопасного расстояния: "Что это за провод?"
"Какой провод?"
"Этот провод, идущий из нижней части приборной панели".
"Что?" Вся неловкость исчезла, она оттолкнула его локтем в сторону и наклонилась, прижавшись грудью к переднему сиденью, нос в нескольких дюймах от нижней части приборной панели. Ее коса скользнула вперед и упала между сиденьем и правой дверцей, и он подавил желание отдернуть ее. "Что за черт?" Она протянула руку, и настала его очередь перегнуться через нее и отбросить ее руку в сторону, прислонившись при этом к ее спине. Она подпрыгнула. Он сделал то же самое. Его голос был грубым. "Что это? Что не так?"
Последовало короткое молчание, достаточное для того, чтобы он смог представить все, о чем она умолчала. "П-поводок отключен".
"П-провод?" Он не очень ясно соображал, и ему потребовалось мгновение, чтобы понять. "О, да. Провод, подключенный к зажиганию, я имею в виду магнитный выключатель". Тогда он действительно посмотрел на нее глазами копа. "Ты хочешь сказать, что это не подключено к коммутатору?" резко спросил он.
Она молча кивнула.
"Итак, подмена была..."
"Он был включен", - сказала она. Она дернула подбородком в сторону передней части самолета. "Он был включен, когда Боб подумал, что он выключен. Когда он вытаскивал пропеллер".
Позади них послышалось шевеление, и грубоватый голос крикнул: "Что, черт возьми, здесь происходит? Убирайся с дороги, Грубер, дай мне посмотреть". Тяжелые ноги шлепали к остановке на тротуаре, за которым последует длительный, затянувшийся, "Jeeeesus Х. ключ-riiiiiist".
Лиам обернулся. Гэри Грубер вернулся с синим пластиковым брезентом. Он держал один конец для ознакомления с изображением полицейского штата Аляска в парадной форме сине-золотого цвета, квадратное красное лицо под значком, приколотым к центру черной меховой шапки, аккуратно стянутые на макушке ушанки, кустистые черные брови над глубоко посаженными темными глазами. Он носил сержантские нашивки.
Новоприбывший оглядел тело, молчаливую толпу, Лиама и пилота, стоящих рядом с Детенышем. Его глаза, выражение удивления в которых сменилось профессиональной оценкой практикующего полицейского, сузились на лице Лиама. "Так, так, так. Лиам Кэмпбелл, не так ли? Сержант Лиам Кэмпбелл? добавил он, сделав ударение на первом слове.
С лица Лайама исчезло всякое выражение, и он ответил нейтральным голосом: "Теперь рядовой Кэмпбелл, сержант. Роджер Коркоран, не так ли?" Он протянул руку. "Кажется, я тебя освобождаю".
"Ты не в форме, рядовой", - сказал Коркоран.
Вай перевела взгляд с солдата на Лайама и обратно, между ее бровями пролегла морщинка. Гэри Грубер опустил брезент и отошел за пределы досягаемости, чтобы присоединиться к толпе, которая следовала за ним с любопытством, которое они даже не пытались скрывать. Лиам кивнул на "Метролайнер", все еще стоявший там, где он остановился в пятидесяти футах от них. "Только что сел. У меня не было времени переодеться". Он протянул руку.
Подождав достаточно долго, чтобы его нерешительность стала очевидной, Коркоран быстро взял Лайама за руку и тут же отпустил. "Как поживает Гленаллен в эти дни? В последнее время там арестовывали кого-нибудь из пьяных водителей?"
Лиам услышал, как Уай резко втянул воздух рядом с собой. "Как всегда", - сказал он ровным голосом.
Последовала крошечная пауза. Затем Коркоран, очевидно, оставив попытки вывести Лайама из себя, кивнул на тело, лежащее перед самолетом, из-за дождя кровь приобрела насыщенный и яркий красный цвет. "Зайти в реквизит?"