"Да, в рамках моего исследования. Мой персонаж Пэт Фантом - бывший офицер полиции с очень метким прицелом. Я думаю, это помогает понять, каково это - стрелять из пистолета. Я отправляюсь на полигон Дритча на пятьдесят восьмой."
"Мы найдем это", - сказал Мак. "Еще один вопрос. У вас есть какие-нибудь идеи, как кровь Лутникова попала на ковер перед дверью вашего лифта?"
"Нет. Я действительно подозреваемый, не так ли?" Казалось, ее обрадовала такая возможность.
"Да", - сказал Мак. "Но и все твои соседи тоже".
Выражаю благодарность Брюсу Уайтхеду и отделу расследования на месте преступления Офиса шерифа округа Сарасота, Флорида; Ли Лофланду, Денен Лофланд и доктору Д. П. Лайлу за их знания в области криминалистики и готовность поделиться ими со мной; и Хьюго Паррилле, детективу 24-го отделения полиции Нью-Йорка в отставке, за то, что поделился своими знаниями о Нью-Йорке.
Пролог
ЭТО БЫЛА НОЧЬ ДЛЯ МЕЧТАНИЙ.
Было начало февраля, самое холодное время года в Нью-Йорке, всегда самое холодное. Не позволяйте им рассказывать вам о январских штормах или неожиданных ливнях и ледяных ветрах из Канады, которые иногда обрушиваются уже в начале ноября и в конце марта.
Нет, вы могли бы рассчитывать на то, что февраль будет самым неумолимым месяцем в году. И этот месяц был особенно злобным.
Температура показывала нулевую отметку на термометрах. Ветер свирепствовал, завывая на призрачно пустых улицах в пяти районах города. Через несколько часов, когда наступило субботнее утро, шел устойчивый, безжалостный снег, похожий на ил, непригодный для упаковки или лепки снежков.
Городские плуги пыхтели размеренно, колоннами и поодиночке, пытаясь расчистить пути на улицах. Мусор не был убран. Плуги набрасывали снежные кучи поверх темных пластиковых пакетов, закапывая их до тех пор, пока не наступало что-то похожее на оттепель, чтобы мусоровозы могли проехать сотни миль по скользким улицам.
Четыре часа утра.
Мак Тейлор повернулся в постели налево. У него был будильник, но он никогда его не включал. Он всегда просыпался без нескольких минут четыре темным утром. Еще час он закидывал руки за голову и смотрел в потолок, наблюдая, как свет проезжающих машин, звезды и луна вибрируют на потолке его спальни. Сегодня вечером не было ни движения, ни звезд, ни луны на заснеженном небе. Он посмотрел в темноту, довольно успешно ни о чем не думая, зная, что встанет через час, надеясь, что этот час скоро пройдет.
Стелле Бонасера приснился лихорадочный сон. Она только что снова заснула после того, как встала, чтобы принять две таблетки тайленола и выпить стакан чая, разогретого в микроволновке. В ее сне огромное раздутое тело женщины парило над кроватью, как поплавок в День благодарения. Стелла чувствовала, что от нее зависит не дать телу выплыть из открытого окна поблизости, но она не могла пошевелиться. Она надеялась, что тело было слишком большим, чтобы пролезть в окно. На теле женщины сидела кошка, серая кошка, серьезно смотревшая на Стеллу. Затем сон прошел, и Стелла мирно уснула.
Эйден Берн заснула около двух часов ночи, пытаясь вспомнить имя своей учительницы математики во втором классе средней школы. Миссис Фарли, или Фаррелл, или Ферлонг? Она могла видеть лицо этой женщины, помнить ее голос. В том, что было сном или, возможно, просто грезой, Эйден услышал голос того учителя, который в пятисотый раз напоминал классу, что именно маленькие ошибки приводят к неправильным ответам. "Вы можете видеть общую картину, но одна маленькая ошибка, один неосторожный момент, и все, что последует за этим, будет навсегда неправильным." Эйден помнил это больше, чем что-либо другое из любого школьного урока. Она пыталась жить с этим, но это все равно преследовало ее, особенно когда ветер щекотал окна и сильный холод пробирался сквозь шипящие батареи отопления.
Дэнни Мессер потянулся за очками и проверил красные светящиеся цифры на часах у кровати. Было несколько минут пятого. Он дотронулся до лица. Ему нужно будет побриться, когда он встанет. Он сделает это в душе. Он подумает об этом позже. Он перевернулся на левый бок в поисках удобного положения, мгновенно нашел его и погрузился в сон без сновидений.
Шелдон Хоукс лежал на раскладушке в своей лаборатории и читал книгу об археологической находке в Израиле. Там была фотография черепа, найденного на месте раскопок. В тексте, написанном кем-то, чье имя он не узнал, говорилось, что черепу около трех тысяч лет и он был поврежден в результате какого-то стихийного бедствия. Хоукс покачал головой. Дыра в черепе была результатом удара камнем с грубыми краями. Это было единственное повреждение образца. Ни царапин, ни ушибов. Череп сохранился почти идеально. Если бы дыра была образована природой, были бы и другие признаки меньшей травмы. Хоксу нужен был оригинальный череп или хороший набор фотографий. Не было никаких сомнений, что давно умерший человек был убит ударом камня, и, поскольку по артефактам, обнаруженным рядом с телом, предполагалось, что погибший принадлежал к королевской семье, Хоуксу было любопытно, кто мог его убить и почему. Когда он закончит книгу, он отправит электронное письмо археологу. Хоукс продолжал читать. У него уже было четыре часа сна, в которых он нуждался. Он был рядом с телами в ящиках. На улицах неистовствовал ветер . У него была хорошая книга. Он был доволен.
Дон Флэк, возможно, и видел сны, но он не помнил своих снов, что было к лучшему, потому что детектив видел многое, что могло вызвать у него кошмары. Будильник звонил в семь, и он мгновенно просыпался. Так было с тех пор, как он был мальчиком. Он надеялся, что так будет всю оставшуюся жизнь.
Братья Марко спали в половине города друг от друга. Энтони, находясь в заключении на острове Райкерс, плавал только на грани сна. Тюрьма не была местом для комфортного сна. Тюрьмы по ночам были отвратительной антисимфонией отрывистого кашля, храпа, людей, разговаривающих сами с собой во сне, ходящих охранников. Тюрьмы - это места, где ты должен был оставаться по эту сторону бодрствования, чтобы ничто и никто не смог к тебе подкрасться. Не то чтобы Энтони думал, что кто-то может прийти за ним, но никогда не знаешь, кем ты мог пренебречь или оскорбить, не осознавая этого. Снаружи имя Энтони Марко что-то значило. Внутри он был просто еще одним старым белым дураком. Утром он вернется в суд. Если все пойдет хорошо, ход судебного процесса изменится в его пользу. Он не совсем на это рассчитывал, но чувствовал, что это должно произойти.
Брат Энтони, Дарио, не спал. Бессонница. Храп его жены. У него больной желудок. Он встал и пошел в ванную, где сел и почитал Entertainment Weekly. Он нервничал. Сегодня вечером, почти прямо сейчас, это происходило. Он позвонил пять часов назад, чтобы изменить план. Его дочь убедила его, что это лучший выход, и, поскольку он все равно думал в этом направлении, он позвонил. Все могло пойти не так. Когда ты рассчитываешь на тупых людей, ты рискуешь, даже когда тупые люди лояльны. У Марко была теория. Только на тупых людей можно по-настоящему рассчитывать в плане лояльности. Умные люди слишком много думали, заботились о себе. Марко знал. Он был одним из умных людей. Черт с ним. Он вернулся в постель и толкнул локтем свою жену, надеясь, что она повернется на бок и перестанет храпеть. Она хмыкнула и повернулась, но храп стал громче. Он накрыл голову подушкой и сказал себе, что если не заснет в ближайшие четыре-пять минут, то встанет.
Стиви Гвисте снилась вода, просто вода, широкое водное пространство. Он знал, что было холодно, и он не хотел заходить внутрь, но это выглядело красиво, и все, чего он хотел, это продолжать наблюдать за этим. Затем у него возникло ощущение. Что-то приближалось к нему сзади. Он хотел повернуться и посмотреть на это. Он не хотел поворачиваться и смотреть на это. Он хотел нырнуть в воду. Он боялся нырнуть в воду. Он стоял, замерзший, на берегу озера или что бы это ни было, и жалел, что не может проснуться.
Джейкоб Лаудано, черт возьми, снова был на лошади. Он знал, что это сон, но не мог проснуться и не мог заставить лошадь остановиться или притормозить. Он пригнулся, цепляясь за коня, зная по положению других лошадей вокруг себя, что проиграет или, что еще хуже, упадет. Он был жокеем восемь лет и ненавидел каждый день любой диеты, каждое мгновение, проведенное на глупых животных, которых он едва мог терпеть. Они ему не нравились. Он им не нравился. Он был никудышным жокеем. Он был обычным вором. Если бы он мог проснуться , он мог бы выпить стакан чего-нибудь, воды, ржаного, еще чего-нибудь. Затем он мог бы снова заснуть. Он добрался до своей квартиры меньше часа назад. Он сделал то, что должен был сделать. Это было легко. Он получил свои деньги. Так какого черта ему снились плохие сны? В частности, этот сон, в котором его сажали на проклятую лошадь, зная, что он проиграет. Он сделал усилие, закричал во сне, боролся и провалился в темное бодрствование. Рев толпы был подобен завыванию ветра. Дуновение ветра в ногах было вызвано холодом, который просачивался через плохо изолированные окна. Пот на его лбу был не от напряжения во время гонки, а от чувства страха наяву. Джейкоб, жокей, боялся снова засыпать.
У нее было три имени: то, с которым она родилась, то, которое она взяла, когда вышла замуж за ежика, который улизнул однажды ночью, пока она спала, и имя, которое она использовала для своей работы, ее профессиональное имя, ее респектабельное имя.
Хелен Грандфилд родилась в возрасте тридцати лет, оставив позади свою личность стриптизерши и приватной танцовщицы, которая не смогла стать популярной и чья запятнанная репутация не смогла привести в ярость ее отца. Старик просто игнорировал ее. Пока она не называла фамилию, ему было все равно. У него были другие дети, которые не пытались свести его с ума, и у него было слишком много забот, таких как остаться в живых и скрыться от закона, чтобы беспокоиться об одной дочери. Потом она изменилась. Вот так просто. Совершенно неожиданно. После изучения бухгалтерского учета поступил на бизнес курсы в Фордхэме. Теперь она имела практическую ценность для своего отца, и ее не только ценили, но и к ней прислушивались. Она была довольна. Она хорошо спала. Сегодня вечером происходили события. Важные события. Вещи, которые могли бы очень много значить для ее отца, для нее самой. В глубине души она даже считала, что, если все пойдет так, как планировалось, она найдет своего мужа-ежа и перережет ему горло - если это возможно, на ее глазах. Хелен Грандфилд мирно спала.
Эд Таккс и Клифф Коллиер не спали. Они и не пытались уснуть. Они не должны были спать. Они сидели в гостиничном номере, Эд читал детективный роман Джонатана Келлермана, Клифф смотрел запись повторного хоккейного матча, сыгранного несколькими часами ранее. Он избегал смотреть новости или ESPN, чтобы не знать, как сложилась игра. На данный момент "Рейнджерс" вели 3: 1 в начале третьего периода. Клифф потягивал диетическую колу. У Эда был "Доктор Пеппер". Ни один из мужчин не был по-настоящему уставшим. Слишком много было у них на уме. Однако доза кофеина, кроме кофе или Маунтин Дью, не повредила бы. Такс посмотрел на свои наручные часы. До рассвета оставалось около двух часов. Ему было трудно сосредоточиться на книге. Клифф предложил посмотреть игру без звука, но Эд сказал, что не возражает. Ему не нравился хоккей, но он знал, что может не обращать на это внимания. Эд поправил наплечную кобуру и откинулся на спинку кресла, прижав книгу к груди.
Девочку звали Лилли. Ей было одиннадцать, немного коротковата для своего возраста, но не намного. Что-то ее разбудило. Она перевела взгляд со своей кровати на мать, которая дышала так же, как она сама, когда спала. Лилли была вполне уверена, что ее разбудил ветер.
Она встала с кровати и перешла в гостиную, где включила лампу на столике в углу. Она была там, собака. Это была неплохая собака, но и не красавица. Она подумала, не следовало ли ей покрасить ее в коричнево-золотой цвет вместо черно-белого. Было еще не слишком поздно. Но она знала, что не собирается этого делать. Она устала. Она могла совершить ошибку, сделать только хуже. Все должно было остаться черно-белым. Она надеялась, что ему понравилось, хотя оно и раскачивалось, когда стояло. Она сделала одну заднюю ногу слишком короткой. Лилли взяла стакан с кухонной полки и шоколадное молоко из холодильника. Она села со стаканом молока и шоколадным печеньем и продолжила разглядывать собаку. Она решила назвать его Искрой. Или, может быть, как-нибудь по-другому.
Лилли доела печенье с молоком, поставила пустой стакан на стол перед собой и откинулась назад. Она могла видеть, как снег бьется в окно, не желая залезать внутрь, а просто из лени. Лилли заснула.
1
МЕРТВЫЙ МУЖЧИНА СИДЕЛ, привалившись к задней стенке небольшого, обшитого деревянными панелями лифта. Его голова покоилась на левом плече, руки были сложены на груди. Чуть выше его правой руки было пятно крови. Его левая нога торчала из двери лифта.
Первым, что увидел детектив Мак Тейлор, когда быстро шел по выложенному мраморной плиткой вестибюлю многоквартирного дома на Йорк-авеню рядом с 72-й улицей, была нога в тапочке.
Мак прошла мимо двух полицейских в форме и встала перед открытой дверью рядом с Эйден Берн, которая щелкала фотоаппаратом на труп и лифт. Мертвый мужчина был одет в серый спортивный костюм с двумя дырами на уровне груди, ведущими в кровавую темноту.
"Все еще идет снег?" - спросил Берн, когда Мак взглянул на часы. Было несколько минут одиннадцатого. Он натянул пару белых латексных перчаток.
"Ожидается еще три дюйма", - сказал Тейлор, опускаясь на колени рядом с телом. В маленьком лифте было как раз достаточно места для двух следователей криминалистического отдела и трупа.
"Кто он?" Спросил Мак.
"Меня зовут Чарльз Лютников", - сказал Берн. "Квартира шесть, третий этаж".
Лутникову было около пятидесяти, у него были редеющие темные волосы и брюшко.
"В спортивном костюме нет карманов", - сказал Мак, осторожно перекатывая тело сначала вправо, а затем влево. "Кто его опознал?"
"Швейцар", - сказала Берн, оглядываясь на патрульного в форме, который явно любовался ее задом.
"Ты женат?" Берн спросил полицейского, держа камеру в руке в латексной перчатке.
"Я?" - с улыбкой переспросил полицейский, указывая на себя.
"Ты", - сказала она.
"Да".
"Здесь умер человек", - сказала она. "Вероятное убийство. Посмотри на него, думай о нем, а не о моей заднице. Ты можешь это сделать?"
"Да", - сказал полицейский, больше не улыбаясь.
"Хорошо. Аптечка там, рядом с дверью. Подвинь ее так, чтобы я мог до нее дотянуться".
"Плохая ночь?" Спросил Мак.
"Бывало и получше", - сказал Эйден, продолжая огрызаться, пока коп передвигал коробку с оборудованием Эйдена.
Взгляд Мака был прикован к груди мертвеца. "Похоже на два пулевых отверстия. Пороховых ожогов нет".
Мак осмотрел стены, пол, потолок небольшого лифта, обшитого деревянными панелями, а затем наклонился и осторожно подтащил труп вперед.
"Никаких признаков выходных отверстий", - сказал он, позволяя телу откинуться назад.
"Значит, пули все еще в нем", - сказал Берн.
"Нет", - ответил Мак, доставая из кожаного пакета в кармане тонкий стальной зонд, похожий на стоматологический инструмент.
Он осторожно приподнял рубашку мертвеца, чтобы получше рассмотреть раны.
"Один выстрел", - сказал он, прикасаясь зондом к каждому отверстию и разговаривая скорее сам с собой, чем с Эйденом. "Это входное отверстие. Небольшого калибра. Оно почти закрыто. Это выходное отверстие, более широкое, грубое, кожа вырвана наружу. "
"Тогда перед телом должны быть какие-то брызги крови", - сказала она.
"А вот и они", - сказал Мак, глядя на темные пятна в форме слез на полу.
Он встал, убрал зонд, снял латексные перчатки, положил их в пакетик в кармане и надел новую пару перчаток.
Когда была кровь, вы меняли перчатки каждый раз, когда к чему-то прикасались. Загрязнения не было. Криминалисты по всему миру знали это. Потребовались фальсификации в деле О.Дж. Симпсона, чтобы оно стало реальностью.
"Без оружия?" спросил он.
"Нет пистолета", - ответил Эйден. "Нет пули".
"Температура тела?"
"Он был мертв менее двух часов, возможно, меньше часа. Швейцар обнаружил тело и позвонил в 911".
Мак бросил последний взгляд на мертвеца и сказал: "Сфотографируйте его лодыжки. Вот на этой синяк". Мак указал на ногу, которая болталась за открытой дверью. "Тогда ..."
Полное обучение включало в себя исследование ALS (альтернативный источник света), которое должно было осветить жидкости организма, включая сперму, слюну, мочу, отпечатки пальцев и даже следы наркотиков. У Эйден был ее собственный компактный ALS, который помещался в футляр размером с подставку для очков. Он подключался к любой настенной розетке, и она использовала его, чтобы проверить чистоту в номерах отелей или мотелей, где она останавливалась, когда была в дороге.
Мак вышел из лифта мимо двух полицейских и подошел к мужчине в униформе швейцара с пурпурно-золотой отделкой, который заглядывал полицейским через плечо. Мужчина был невысоким, чернокожим и очень нервным. Он понятия не имел, что делать со своими руками, поэтому попытался заломить их, затем засунул в карманы, затем снова вынул, когда Мак встал перед ним.
"Он мертв", - сказал мужчина. "Я знаю. Я мог бы сказать".
"Во сколько вы пришли на дежурство, мистер...?"
"Макги, Аарон Макги. Все зовут меня мистер Аарон. Я имею в виду жильцов. Не знаю почему ".
"Во сколько вы заступили на дежурство, мистер Макги?"
"Пять утра". Он посмотрел на часы.
"Пять часов назад. Пять часов десять минут. Мне потребовалось два часа, чтобы добраться сюда по такому снегу".
Мак достал свой блокнот и старательно записывал.
"Кто был на дежурстве до вас?"
"Ernesto, Ernesto… Дай мне подумать. Я знаю это. Он здесь пять, шесть лет. Я знаю его фамилию. Я просто, понимаешь? "
Мак кивнул.
"У вас есть книга регистрации?" Спросил Мак.
Макги кивнул. "Пишите от имени каждого посетителя. Уточняйте у арендатора, прежде чем я кого-либо впущу. Арендаторам я просто пишу от себя и говорю "Доброе утро" или "Спокойной ночи" или что-то в этом роде. Праздники в прошлом месяце, я сказал "Счастливого Рождества" тем, кого я знаю, таким же христианам, как я, и "Счастливой Хануки" евреям. Я ничего не говорю Мелвоям. Они атеисты, но все равно дарят мне кое-что на Рождество ".
"К мистеру Лутникову сегодня утром приходили какие-нибудь посетители?"
"Ни одного", - сказал швейцар, выразительно качая головой. "Не для него. Ни для кого в здании. Сегодня утром компьютерщики должны прийти чинить компьютер Рабиновича."
"Кто-нибудь из жильцов уезжает сегодня утром?"
"Шелби на десятой", - сказал швейцар, жестом приглашая Мак следовать за ним к парадной двери "Бельведер Тауэрс". "Несколько минут выгуливали свою собаку, а затем вернулись. На улице было слишком холодно для малыша, но он сделал свое дело. Миссис Шелби несла одну из тех прозрачных сумочек, знаете ли. Они быстро вернулись. "
Мак кивнул.
"И мисс Кормье", - продолжил Макги. "Она выходит каждое утро, дождь, солнце, снег - без разницы. Она выходит на прогулку. Восемь утра. Всегда говорит "Привет, Аарон". Не выходит из дома, может быть, на полчаса, даже сегодня ".
"У нее есть что-нибудь с собой?" Спросил Мак.
"Как всегда", - сказал Макги. "Одна из тех больших сумок из книжного магазина, на которой нарисован какой-то парень с бородой. Как называется этот книжный магазин?"
"Барнс энд Ноубл"? - спросил Мак.
"Вот и все", - сказал Макги. "Каждый день одна и та же сумка".
Макги двигался легкой, покачивающейся походкой. Ему должно было быть не меньше семидесяти, возможно, больше.
"Иногда Глики выходят пораньше в субботу", - сказал он. "Они на втором курсе, но у него химиотерапия, поэтому в последнее время они в основном остаются дома по субботам".
Они остановились перед стойкой швейцара справа от входной двери. Часть раннего февральского мороза просочилась сквозь дверную раму. Снег, толщиной по меньшей мере в два фута, перестал выпадать несколько часов назад, но температура все еще падала, и ожидалось еще больше снега. Мак был уверен, что сейчас температура приближается к нулю.
Его машина была припаркована в квартале отсюда, в зоне погрузки перед гастрономом, с опущенным козырьком, чтобы был виден его значок криминалиста. Прогулка от машины до жилого дома заняла около пяти минут. Обычно это заняло бы не более минуты или двух. Это напомнило Маку о дикой снежной буре около шести лет назад в Чикаго. После той бури пришлось взбираться на небольшие, неровные снежные холмы, похожие на скользкие горы. Мак и его жена жили в округе, в котором олдермен не был частью аппарата Демократической партии, а это означало, что они были последними, кого перепахали. Возможно, пройдут дни, прежде чем они смогут вывести свою машину из гаража. Но они превратили едва не случившуюся катастрофу в ночное испытание: карабкались, поскальзывались, скользили, падали, чтобы добраться до главной улицы в четырех кварталах отсюда, которая была перепахана и где они обнаружили открытый супермаркет по соседству.
Когда Мак поскользнулся на холме и по дороге домой провалился задом в снег, Клэр рассмеялась. Вокруг него были разбросаны продукты, оставлявшие на снегу собственные вмятины, освещенные тусклым светом уличных фонарей.
Мак был не в состоянии смеяться. Он поднял глаза, преувеличенно нахмурившись, но хмурость превратилась в улыбку. Клэр стояла по щиколотку в снегу, уши у нее покраснели, синяя шапочка с часами надвинута на лоб, руки в красных вязаных перчатках сжимали пакеты с покупками. Она смеялась. Теперь он мог видеть все это: темную улицу, белый снег, свет уличных фонарей, ее смех.
"Посмотрим", - сказал Макги. "Сегодня суббота, так что люди, работающие в goto, трижды подумают, прежде чем выходить на улицу в такую погоду, и еще рано, так что ..."
Он посмотрел на книгу.
"Ничего", - сказал он. "Больше никого нет. Больше никого нет снаружи".
"Когда смена Эрнесто?" Спросил Мак, полностью возвращаясь к настоящему.
"С полуночи до того, как я приду в пять".
Макги снова посмотрел на книгу, прищурившись.
"В смену Эрнесто записей нет. Совсем нет. Никто не входил. Никто не выходил ".
Машина скорой помощи остановилась снаружи перед дверью, ее сирены смолкли. Вышли два фельдшера, одетые в белое под синими куртками, открыли заднюю дверь машины скорой помощи, вытащили носилки и мешок для трупов.
Швейцар остановился посмотреть, как они входят. "Я так и не узнал ни одного из ваших имен, полицейских", - сказал он. "Может быть, мне следует..."
"Все в порядке", - сказал Мак. "Расскажите мне о мистере Лутникове".
"Прости, что мы опоздали, Тейлор", - сказал первый парамедик, вошедший в дверь, культурист с детским лицом. "Погода".
Мак кивнул и сказал: "Доставьте его в лабораторию как можно быстрее, но будьте там осторожны".
"Вас понял", - сказал культурист, проходя со своим напарником мимо Мака и швейцара.
"На чем мы остановились?" - спросил Макги, наблюдая, как парамедики расчищают вестибюль от снега.
"Мистер Лутников", - напомнил ему Мак.
"В основном держался особняком", - сказал Макги. "Достаточно вежливый. Подарил мне пятидесятидолларовую банкноту, хрустящую, всегда хрустящую, на Рождество, каждое Рождество".