Барбур Д.Л. : другие произведения.

Свободное падение Роуз-Сити (Дент Миллер # 1)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  
  
  
  
  
  
  Свободное падение Роуз-Сити
  
  
  
  Автор Д. Л. Барбур
  
  
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Как только Джеймс Вендт закончит заниматься сексом со своей девушкой, я собирался либо арестовать его, либо убить. От него зависело, что произойдет. Я сидел там, слушая звуки скрипящих пружин кровати и шлепков плоти, доносящиеся из дешевых динамиков.
  
  Мэнди, мой партнер и я сидели в пыльном помещении магазина над корейским рынком на северо-востоке Портленда. Между нами на штативе был установлен лазерный микрофон. Пока я держал его направленным на окно дома через дорогу, мы могли слышать, что происходит внутри.
  
  Я отложил журнал, посмотрел на часы. Они занимались этим четыре минуты.
  
  "Скоро. Он долго не протянет". Мэнди кивнула, слегка порозовев под веснушками.
  
  Она была более чем на десять лет моложе меня. Иногда мне казалось, что я повсюду таскаю с собой старшеклассницу, но она была хорошей партнершей. Я быстро менял партнеров. Не то чтобы мы не ладили, просто я их изматывал. Они не могли угнаться за мной.
  
  Шум с противоположной стороны улицы достиг апогея. На мой слух, Бренда, пожилая леди Джеймса, говорила так, словно притворялась. У нее должно быть много практики. Джеймс приходил каждый месяц, как по маслу, заставлял ее обналичивать государственные чеки и отдавать ему половину денег.
  
  Я стоял, морщась от боли в коленях. Кто знал, что когда я выпрыгивал из самолета более пятнадцати лет назад, влажные зимы Орегона заставят меня заплатить за это сейчас? Мне потребовалось несколько секунд, чтобы размяться. Позже это может оказаться важным.
  
  Пока мы спускались по ступенькам, я убедился, что наушник моей рации на месте, и расстегнул дождевик, так что у меня был свободный доступ к "Глоку" на правом бедре. Я практически чувствовал, как энтузиазм покидает Мэнди. Она была еще достаточно молода, чтобы приходить в восторг от такого рода вещей.
  
  В задней комнате магазина миссис Пак сидела за столом, одной рукой что-то копаясь в компьютере, а другой укачивая своего маленького внука в его маленькой коляске.
  
  "Привет, детектив Миллер". Она помахала мне рукой, на самом деле не отрываясь от своих расчетов. "Привет, детектив Мэнди". По какой-то причине она отказалась называть Уильямс по фамилии.
  
  "Здравствуйте, миссис Пак. Возможно, вам захочется остаться здесь ненадолго. Через дорогу все может стать интереснее ".
  
  Она кивнула. "С нами все будет в порядке". Мистер Пак подобрал немного листовой стали и прикрепил ее болтами к стене между офисом и остальным магазином. В углу лежала винтовка SKS. Я познакомился с Парками однажды ночью, когда отреагировал на короткую, тщетную и смертельную попытку ограбления их магазина. Они были хорошими людьми, убежденными сторонниками второй поправки.
  
  Мистер Пак убирал и без того безупречно чистый прилавок. Магазин был пуст. Я взглянул на часы. Два сорок пять. Хорошо.
  
  Через полчаса магазин будет полон детей, возвращающихся домой из школы. Если я к тому времени не сделаю свой ход к Вендту, мне придется подождать, пока дети не уйдут.
  
  Вендт был плохим человеком, наркоманом и торговцем метамфетамином, ему было за двадцать, он был достаточно молод, чтобы заниматься насилием ради удовольствия, и достаточно стар, чтобы быть в этом хорош. У него был длинный послужной список, восходящий к временам, когда он был малолетним. Он избил другого ребенка битой, когда тому было четырнадцать.
  
  На его счету было два хороших убийства. Первое меня не сильно беспокоило. Он убил жирного ублюдка по имени Ленни Вон из-за сделки с наркотиками. Насколько я мог восстановить события, Ленни закоротил Вендта, в результате чего Вендт вытащил 9-миллиметровый пистолет и обрызгал квартиру Ленни изнутри полной обоймой, попав в Ленни почти случайно в процессе. Это меня не беспокоило. В полиции мы называли это "двоечником". Один мудак мертв, другой сядет в тюрьму надолго, возможно, навсегда.
  
  Проблема заключалась в том, что Ленни жил в двухуровневой квартире. Те пятнадцать 9-миллиметровых пуль прошли сквозь общую стену из листового камня, даже не сбавив скорости. Прибывшие патрульные парни и не подумали проверить соседнюю дверь, пока я не добрался туда. Я нашел миссис Розенбург в ее гостиной, лежащей в луже липкой крови. Очки упали с ее лица, а на груди сидел кот. Ей было за семьдесят, жила одна, любила заботиться о соседских детях.
  
  Мэнди осталась на заранее оговоренном месте возле магазина Паркса, болтаясь перед магазином, прямо через дорогу от входной двери многоквартирного дома. Бренда жила в гигантском старом викторианском доме, переоборудованном под апартаменты. Четыре квартиры наверху, четыре внизу, коридор и лестница посередине. Парадная дверь, черный ход, обе на втором этаже. Бренда жила на втором этаже. Там была пожарная лестница, но я не думал, что Вендт воспользуется ею.
  
  Я обошел дом и вышел на задний двор - узкую полоску грязи со странными пучками коричневой травы, разбросанными тут и там. Я встал спиной к стене, прямо рядом с задней дверью.
  
  Я искал Вендта два месяца. Его отпечатки пальцев были повсюду на гильзах в квартире Ленни. В эти дни все смотрели CSI и знали, что нужно протирать оружие с внешней стороны, но никто никогда не забывал надевать перчатки, когда заряжал магазины. На улицах ходили слухи, что Вендт хвастался, что потратил Ленни впустую. В работе детектива не было каких-либо поразительных скачков в дедукции. За несколько часов я определил его в качестве основного подозреваемого. Проблема заключалась в том, чтобы найти его.
  
  Ублюдок был хитер. Он не задерживался на одном месте слишком долго, не зависал со своими обычными приятелями по бегу. Но ему от кого-то нужны были деньги, и я, наконец, узнал, от кого он их получал.
  
  Я знал, когда на счет Бренды поступят электронные пособия за ноябрь. Я наблюдал, как он поднялся и зашел на место Бренды. Я наблюдал, как они зашли в магазин на углу и купили пару высоких джинсов Pabst Blue Ribbon, прежде чем вернуться к Бренде. Я мог бы схватить его тогда, но он заставил Бренду нести пиво, чтобы у него были свободны руки. Я не упустил случая, чтобы он приставил пистолет к ее уху, если увидит, что накаляется. Нет, я хотел его с толстой пачкой двадцаток в кармане, с пивом в животе и все еще теплым и пушистым после валяния на сене с Брендой. Он был бы отвлечен, что повышало вероятность того, что я смог бы справиться с ним без стрельбы.
  
  Мне было насрать на то, что я стрелял в Вендта, но я знал, что ему нравилось распылять пули по сторонам. Я беспокоился о том, в кого еще могут попасть, например, в Паркса и их внука.
  
  Задняя дверь криво висела на петлях. Чтобы добраться до нее, нужно было подняться по паре узких деревянных ступенек. Я стоял там, прислонившись спиной к стене, мои ботинки Danner хлюпали по грязи. Когда он выходил, я стоял справа от него.
  
  Джеймс был правшой.Я представил, как бы это выглядело, если бы Вендт выбежал из двери и увидел меня. Он тянулся всем телом за своим оружием, и ему приходилось по дуге возвращаться вправо, прежде чем он мог пустить его в ход. Если бы я стоял слева от него, он мог бы просто вытащить его и выстрелить в меня. Такие мелочи, как это, имеют значение.
  
  Если я правильно разыграю свои карты, он никогда не узнает, что его ударило. Я проверил петли сетчатой двери, она открывалась наружу и слева от Вендта, подальше от меня. Чудесно.
  
  Строго говоря, я должен был иметь всевозможную поддержку при подобном задержании. Пришлось бы задействовать моего руководителя, скорее всего, мы бы задействовали команду спецназа. Но на подготовку подобных вещей требовалось время. Я уже пробовал действовать по-их методике. Я выследил Вендта до заброшенного здания, и к тому времени, когда все утки выстроились в ряд, Вендта уже давно не было. Должно быть, он почуял нас или что-то в этом роде. На этот раз мы поступили по-моему.
  
  День был серым и головокружительным. Дождя пока не было, но в Портленде был ноябрь, так что я был уверен, что это изменится. Было достаточно холодно, чтобы мне захотелось надеть пальто, когда я сидел без дела, достаточно тепло, чтобы вспотеть, если придется напрягаться.
  
  "Дент? Ты там?" Голос Мэнди потрескивал в моем наушнике. Она назвала меня Дентоном всего один раз. Я ненавидел свое имя, постоянно угрожал сменить его. Нам не полагалось обращаться по радио по именам, но у меня тоже был свой способ общения. Наши радиостанции могли использовать почти сотню каналов.. Сегодня мы использовали тактический канал патрулирования наводнений на дренажной дамбе округа Малтнома. Поскольку река сегодня не выглядела особенно высокой, я решил, что мы будем в полном распоряжении. Если в офисе хотели связаться, они могли позвонить мне на мобильный.
  
  "Как дела, Мэнди?"
  
  "Я только что увидел кого-то в окне, двигавшегося по коридору второго этажа".
  
  "Круто. Оставайся хладнокровным".
  
  "Черт!" У нее перехватило дыхание. "Он просто вышел наружу, посмотрел на меня и вернулся. Я думаю, он заставил меня ".
  
  Мэнди выглядела как полицейский. Она была невысокой женщиной, похожей на пожарную, с волосами, заплетенными в практичную косу, которая никому не помешала бы протянуть руку в драке. Сегодня на ней были коричневые брюки Royal Robbins "tactical", рубашка поло и черный жилет с кучей карманов, чтобы скрыть все ее полицейское обличье. С таким же успехом она могла бы повесить себе на шею табличку с надписью "Plan Clothes Cop". Была причина, по которой я носил выцветшие джинсы, незастегнутую гавайскую рубашку и дождевик, знававший лучшие дни. Мы говорили об этом, но, как я уже сказал, научить кого-то можно только до тех пор, пока они не научатся сами.
  
  "Подожди", - сказал я. "Мне нужно, чтобы ты закрыл входную дверь для меня. Следи за окнами второго этажа".
  
  Теперь Вендту предстояло сделать одну из двух вещей. Возможно, он побежит наверх, забаррикадируется в квартире Бренды и возьмет ее в заложницы. В этом случае он, вероятно, закончил бы свой день с дырой 308 калибра в голове, сделанной полицейским снайпером.
  
  Вторая возможность заключалась в том, что Вендт выбежал бы через заднюю дверь. Поскольку бег ему удавался раньше, я предполагал, что он сделает это сейчас. Я полез в задний карман и вытащил свою расширяющуюся дубинку ASP. В свернутом виде это был металлический цилиндр длиной около восьми дюймов. Я знал, что Вендт будет крутым, поэтому технически я принес на перестрелку металлическую трубу. Не слишком умно при обычных обстоятельствах, но я планировал устроить засаду, поэтому обычные правила не действовали.
  
  Я слышал, как он приближался, слышал скрип его ног в кроссовках по скручивающемуся линолеуму в прихожей квартиры, слышал, как он тяжело дышал на бегу. Я думаю, метамфетамин плохо сказался на твоей кардиотренировке. Дверь с сеткой распахнулась, и я мельком увидел тощего белого чувака в синем атласном спортивном костюме на два размера больше, бейсболка задом наперед. Неряшливая попытка отрастить бороду. Наверняка Вендт.
  
  Не люблю хвастаться, но я идеально рассчитал время. Я вытянул запястье вперед и вверх, и длина ASP в мгновение ока увеличилась с восьми дюймов до двадцати одного. Телескопические металлические стержни встали на место, и круглый стальной наконечник приземлился точно на локоть Вендта со сладким шлепком, который у меня ассоциировался с бейсбольным мячом, летящим в забор. Я услышал, как хрустнули кости. Малышка из парка.
  
  Я вернул ASP для следующего выстрела, крича: "Полиция Портленда, ложитесь на землю!" Вендт издал нечленораздельный тихий стон и схватился левой рукой за свою внезапно переставшую функционировать правую руку. Идеальный. Он даже не думал о своем пистолете.
  
  "Прекрати сопротивляться!" - Прекрати! - крикнул я, нанося второй удар, на этот раз ниже. Его коленная чашечка треснула со звуком, похожим на треск бутылки из-под кока-колы. Он скатился по ступенькам и упал лицом вниз, прежде чем я успел вернуть аспида для третьего удара. Пришлось бы сделать два выстрела. Я бы устроил засаду на парня, но бить его, когда он лежал, было неправильно, если только он не выглядел так, будто думает о том, чтобы подняться.
  
  Вендт не проявлял никаких признаков того, что собирается куда-либо идти. Он лежал лицом в грязи, издавая мяукающие звуки котенка.
  
  Когда я схватил его правую руку и заломил ее ему за спину, мне показалось, что она была полна битого стекла и гравия.
  
  Он закричал. Я проигнорировал его и надел на него наручники, затем очень быстро похлопал по рукам, ногам и задней части пояса. Я ничего не нашел, но мог сказать, что локоть и колено уже распухли. Похоже, нам придется заехать в больницу, прежде чем отправиться в тюрьму.
  
  "О, чувак, ты сломал мне руку. Мое колено", - захныкал Вендт.
  
  "Прекрати ныть. Ты арестован". Я перевернул его на спину, теперь его вес приходился на сломанную руку, и он снова закричал.
  
  Вот оно, засунутое за пояс, - дешевый бразильский 9-миллиметровый, блестящий хром, рукоятки из искусственного перламутра, магазин на пятнадцать патронов.
  
  "Вмятина? Вмятина?" Это снова был голос Мэнди в моем ухе.
  
  "Я поймал его. Приходи в себя".
  
  Секунду спустя она выскочила из-за угла и выглядела немного раздраженной, когда увидела связанного Вендта на земле. Я надеялся, она не подумала, что я намеренно исключил ее из игры. Я поговорю с ней позже. Раздражение длилось всего секунду, затем она расплылась в улыбке.
  
  "Мы поймали его", - сказала она.
  
  "Отлично. Хорошая работа". Я осторожно протянул ей "Таурус". Я не убрал его. Она взяла его и положила на ступеньки.
  
  Я испытывал определенное презрение к черному жилету Мэнди, но я должен был отдать ей должное, она каким-то образом умудрилась запихнуть в эту чертову штуку содержимое багажника обычной полицейской машины. Она вытащила два пакета для улик из одного из сотни или около того карманов, пару нитриловых перчаток из другого. Она надела перчатки, затем аккуратными, точными движениями разрядила 9-миллиметровый пистолет. Пистолет отправился в одну сумку, магазин и лишние патроны из патронника - в другую.
  
  Я одобрительно кивнул. "Сделай одолжение, свистни нам медика и патрульную машину для нашего друга".
  
  Она кивнула и достала рацию, чтобы переключить канал. Я закончил обыскивать Вендта, пока он мочился и стонал. Я вывалил содержимое его карманов в грязь рядом с его головой. Пачка двадцаток, я сделал мысленную пометку вернуть их Бренде; скомканный автобусный билет; три ножа, по одному в каждом переднем кармане, один в левом носке, все дешевые; затем на дне его правого переднего кармана я нашел маленький пластиковый пакетик, наполненный чем-то, похожим на мокрый, грязный сахар. Метамфетамин.
  
  Мэнди наблюдала за моими поисками, разговаривая по радио. Она протянула руку в перчатке, и я вложил в нее пакет с метамфетамином. Он был отправлен в собственный пакет для улик. По сравнению с двумя обвинениями в убийстве это было похоже на просроченную библиотечную книгу, но мы должны были действовать досконально.
  
  Вендт прямо сейчас много умолял. "Чувак, ты должен вызвать мне врача", - заныл он. "У меня болит рука. У меня болит нога".
  
  Я закатил глаза. Я подошел и поднял его вертикально, так что он сидел в грязи на заднице, а не лежал на сломанной руке.
  
  "Сидите спокойно. Медики скоро будут здесь".
  
  Я был в сорняках, собирая свою дубинку, когда ко входу подъехала пожарная машина. Я услышал, как заглох мощный двигатель, и вышел из-за угла дома, чтобы помахать им рукой, не забыв, наконец, вытащить свой значок из-под рубашки и повесить его на цепочку на шею. Я сложил дубинку и положил ее обратно в карман джинсов.
  
  Патрульная машина, о которой просила Мэнди, подъехала, когда пожарные доставали из грузовика медицинское снаряжение. Я не узнал парня за рулем. Он был белым, высоким, со светлыми волосами, уложенными в высокую и тугую стрижку, симпатичным, сложением как борзая, в солнцезащитных очках, которые я так ненавидела. Я задавался вопросом, в какой момент Бюро перестало нанимать новых полицейских и просто начало клонировать их в исследовательском госпитале на холме.
  
  Мистер Пак стоял перед своим магазином, скрестив руки на груди. Я видел, как он разговаривал с офицером, видел, как офицер коротко кивнул в ответ и продолжил идти. Панк. Если там не шла стрельба, вам всегда следует останавливаться и разговаривать с жителями. Часть зарплаты, которую этот парень получал каждый год, поступала из кармана мистера Парка, так что меньшее, что он мог сделать, - это пустить пыль в глаза на несколько секунд. Кроме того, вы никогда не знали, когда вам может понадобиться установить наблюдение за круглосуточным магазином.
  
  Парамедик Пожарного бюро, которая работала с Вендтом, тоже была молода, высока, долговяза, в носу у нее была маленькая бриллиантовая серьга. Когда "шланговые драггеры" начали позволять подобные вещи на дежурстве? Она была немного раздражена, когда попросила меня надеть наручники на Вендта, продолжала смотреть на тощую маленькую задницу Вендта, потом снова на меня.
  
  Мой бег примерно 6 футов 4 дюйма, двести пятьдесят, если смотреть сырные бургеры и пиво. Я был примерно на восемь дюймов выше Вендта и, вероятно, на девяносто-сто фунтов легче. После того, как я снял наручники, я подошел и устроил большое шоу, держа пистолет Вендт в пластиковом пакете. Должно быть, это выглядело впечатляюще, такой большой и блестящий, потому что она сбросила его. Блин, ты изо всех сил стараешься не застрелить парня, и никто этого не ценит, они думают, что ты пристал к какому-то мелкому парню только потому, что тебе это нравится.
  
  Молодой патрульный подошел неторопливой походкой, его лицо было бесстрастным, глаза за стеклами очков непроницаемыми. Он осмотрел сцену: парамедики работают над Вендтом, Мэнди собирает улики, я стою там в своей потрепанной одежде. Я протянул руку.
  
  "Дент Миллер, тяжкие преступления". У нас в Портленде не было отдела по расследованию убийств как такового. Это означало бы, что в нашем прекрасном городе на самом деле было достаточно убийств, чтобы создать собственное подразделение. Что и произошло. Но помимо убийств, мы занимались изнасилованиями, грабежами, большинством других тяжких преступлений.
  
  "Офицер Блум", - сказал он, коротко пожимая мне руку. Офицер Блум. Господи. У меня были ботинки, которые провели на улице больше времени, чем этот самородок. Я представляюсь по имени, но он офицер Блум.
  
  "Как только его залатают, мы с тобой отвезем его в больницу". Мэнди и я не могли перевозить заключенных в нашей машине без опознавательных знаков. В ней не было решетки, отделяющей заднее сиденье от переднего. Это было одно из правил, которому я неукоснительно следовал. Блум просто кивнул.
  
  Парамедик покачала головой. "Ничего не поделаешь. Этот парень не амбулаторный. Его должна отвезти скорая".
  
  Я закатил глаза. Поскольку Вендт был под стражей, департаменту придется оплатить счет за скорую помощь, а также счет из больницы. В большинстве случаев парамедики латали их достаточно, чтобы мы могли доставить их в больницу на заднем сиденье патрульной машины. Таким образом, налогоплательщикам удалось сэкономить немного денег.
  
  Я сделал глубокий вдох, выдохнул. Я подсчитал в уме, составил отчет о применении силы, отчеты о поездке скорой помощи и посещении больницы, я мог бы сделать кое-что из этого в больнице, пока мы ждали выздоровления Вендта. "Ок. Вызови ему лимузин, и давайте отправим это шоу в путь. "
  
  Я повернулся к Блуму. "Думаю, ты нам больше не понадобишься". Он кивнул, повернулся, чтобы уйти, не сказав ни слова. Я несколько секунд смотрел ему в спину. Он шел так, словно у него что-то было в заднице.
  
  Я обернулся, Мэнди была у меня за спиной.
  
  "Привет, Дент. Возвращайся в офис, делай свою часть бумажной работы. Я останусь с Вендтом в больнице и уложу его в тюрьму. Если ты поторопишься, ты все еще можешь пригласить Одри куда-нибудь на ее день рождения."
  
  "Ты уверен?" Был вечер пятницы, и мне показалось несправедливым развлекаться, пока она торчит с Вендтом.
  
  Она пожала плечами. "Конечно. Я могу использовать "овертайм". Это был смех. Обычно мои партнеры кричали, чтобы меньше работали сверхурочно.
  
  "Ты крутая, Мэнди". Я направился к машине, не удостоив Вендта второго взгляда. Когда они были на свободе, подозреваемые были очаровательны. Как только я их поймал, они стали просто статистикой.
  
  Когда я уходил, она крикнула мне вслед. "Не забудь, что в эти выходные мы будем ловить!"
  
  Я повернулся, кивнул и пошел дальше. Это означало, что если в выходные произошло убийство или подозрительная смерть, то была наша очередь отвечать на звонок. На самом деле она имела в виду: "не появляйся с запахом пива изо рта, как в прошлый раз". В наши дни люди придирчивы к подобным вещам. Я присоединился к бюро в середине переходного периода. Все мои наставники были мужчинами со шрамами на костяшках пальцев, которые считали, что если у тебя нет проблем с алкоголем и нескольких разводов, ты не настоящий полицейский. Все нанятые после меня люди казались молодыми, образованными и увлекались такими вещами, как пилатес и йога.
  
  Я вывел нашу машину без опознавательных знаков из-за магазина в Парке, затем заехал спереди, чтобы забрать наверху свое оборудование для подслушивания. Они были заняты продажей палочек Пикси и мармеладных мишек пришедшим после уроков. Это было похоже на что-то из "задыхающегося Нормана Роквелла", в чем отчаянно нуждался этот район. Дети, которые не были внутри и не покупали конфеты, толпились у входа, разглядывая пожарную машину.
  
  Когда я укладывал лазерную штуковину в багажник, я услышал голос. "Простите, мистер?" Я на секунду огляделся, затем посмотрел вниз. Это был маленький светловолосый мальчик, лет десяти, возможно, младше, я плохо разбирался в возрасте ребенка.
  
  "Вы полицейский?" Он посмотрел на мои грязные джинсы, затем на значок, висящий у меня на шее.
  
  Я кивнул, догадываясь, что за этим последует. "Можно мне наклейку?"
  
  Каждое утро я надевал два пистолета, три ножа, наручники, перцовый баллончик, дубинку, рацию и свой значок, и все это без черного тактического жилета. Я также всегда заботился о том, чтобы у меня были наклейки для детей.
  
  Я вытащил из нагрудного кармана сверток. "Макграфф, криминальный авторитет, говорит, оставайся в школе". Мое любимое. Я пересчитал детей на улице, вытащил достаточно, чтобы он мог раздать немного и своим приятелям. Может, это принесло бы ему несколько крутых очков, а может, и нет.
  
  "Вот. Немного для тебя, немного для твоих друзей".
  
  Он улыбнулся. Это было довольно круто. Большинство детей в наши дни, казалось, ничто не впечатляло, если только что-то не светилось и не производило шума.
  
  "Спасибо".
  
  "Держись подальше от неприятностей". Я помахал рукой и запрыгнул в машину. В обычных условиях я бы остался и немного поговорил с парнем. В те дни, когда я был патрульным, я всегда разрешал детям забираться на переднее сиденье машины и играть с огнями, иногда с сиреной.
  
  Но сегодня я спешил. Оформление документов. Потом день рождения Одри. Ведя машину одной рукой, я набрал номер Од. На ее голосовой почте не было сообщения. Только звуковой сигнал.
  
  "Привет, это я". Я подождал минуту, надеясь, что она возьмет трубку. Ничего. Наверное, все еще отсутствует. "Я заканчиваю. Это займет у меня полтора, максимум два часа. Потом я закончу. Пока. "Я повесил трубку прежде, чем понял, что должен был сказать "Я люблю тебя". Я всегда забывал об этом. Никто никогда не говорил мне этого, когда я был ребенком, так что, думаю, я так и не научился.
  
  Я позвонил сержанту смены, старому динозавру по имени Дэн Уинтер, чтобы сообщить ему, что произошло. Это была стандартная процедура при аресте кого-либо. Я объяснил, как Вендт был вооружен пистолетом, и мне пришлось трахнуть его ASP, отправив в больницу. Он хмыкнул и напомнил мне оформить документы, прежде чем я пойду домой. Дэн собирался уйти на пенсию еще через год, у него уже было выкуплено место в Сан-Ривер.
  
  Я бомбил западную часть Бернсайда, включил радио как раз вовремя, чтобы послушать рок-блок Уоррена Зевона. Идеальный. Темнело. Солнце разыгрывало представление за западными холмами. Говорите что хотите о погоде в Портленде, у нас было несколько хороших закатов. Я лавировал в пробке и выезжал из нее, по дороге то и дело поглядывая на часы на приборной панели. Я пересек реку и направился прямо через центр города, вместо того чтобы свернуть в Центральный участок.
  
  У меня действительно не было на это времени, но я все равно это делал.
  
  Я ехал по Бернсайду, набирая высоту и оценивая недвижимость по ходу движения. Здесь был лес. Я срезал путь через Форест-парк, достаточно большой, чтобы там водились свои черные медведи. Трудно было поверить, что ты оказался в крупном городе, когда попал сюда.
  
  Кладбище находилось на вершине хребта. Когда я подъезжал, начался дождь, просто легкий туман. Здесь было тихо, и было видно на многие мили. Не зря его назвали Скайлайн Драйв. Это было огромное кладбище, но я быстро нашел могилу. Я довольно хорошо знал это место. Иногда я задавался вопросом, знал ли я больше мертвецов на кладбище здесь, наверху, чем живых людей в городе внизу. Я боялся подсчитывать.
  
  Я припарковал Crown Vic, поехал, хлюпая по грязи и собирая по пути камни. У миссис Розенбург было две дочери и два сына. По одному из них жили в Сиэтле, остальные - в южной Калифорнии. Один из них был врачом, я забыл кем. У всех остальных был блеск людей, которые хорошо выглядят и зарабатывают на жизнь посещением собраний. Похоже, они рассматривали приведение в порядок ее имущества как какую-то неприятную, но необходимую задачу, вроде домашнего задания.
  
  Они похоронили ее здесь, над городом, где она прожила всю свою жизнь. У меня возникло ощущение, что это было скорее потому, что это было проще, чем потому, что они хоть как-то думали о том, чего она хотела. Никто из них, казалось, не был особенно заинтересован в том, чтобы выяснить, кто убил их маму.
  
  Ее могила была рядом с могилой ее мужа. Он умер десять лет назад. Рак желудка. Я минуту молча стоял там, глядя на Звезду Давида на надгробии. Я оставил камни на вершине надгробия, чтобы показать, что кто-то приходил. Я прочитал в Интернете, что это была старая еврейская традиция. Я бы вернулся с большим количеством после суда или признания вины.
  
  Через некоторое время дождь усилился. Я поплелся обратно к машине, начал думать о своих делах, подозреваемые все еще витали в воздухе, пытаясь решить, с кем я займусь следующим. Я остановил себя и заставил себя подумать, куда бы я пригласил Одри сегодня на ужин.
  
  Служитель кладбища запирал ворота, когда я выезжал. Я помахал рукой и направил машину в центр города к своей бумажной работе.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Поскольку к тому времени, как я вернулся в офис, было почти четыре часа, да еще и день пятницы в придачу, я подумал, что у меня есть неплохие шансы войти и выйти, чтобы оформить документы, не имея дела с Чайкой.
  
  Чайкой был мой босс, Стив Лаббок. Мы назвали его так из-за его склонности налетать, наделать много шума, обосрать все вокруг, а затем улететь. Лаббок проработал в Бюро двадцать лет, четырнадцать из них в звании лейтенанта. Он никогда не собирался становиться капитаном. Мне было трудно думать о нем как о коллеге-полицейском. Однажды в моем присутствии кто-то произнес термин "Администратор правоохранительных органов", и это засело у меня в голове. Я был полицейским. Лаббок был "Администратором правоохранительных органов". Это отличие мало что значило для внешнего мира, но мне было легче иметь с ним дело.
  
  Как я и надеялся, все кабинки в нашем офисе были пусты. Я сел и начал печатать двумя пальцами свои отчеты.
  
  Я довольно деликатно обошел несколько вопросов в своем отчете о применении силы. Было не совсем кошерно глупо бить подозреваемого дубинкой ASP, когда он выбегал за дверь. По сути, я напал на Вендта из засады, и я был бы первым, кто признался бы в этом, по крайней мере, самому себе. Это не было одобренной процедурой. Черт возьми, это даже не было законно. Но я знал парней вроде Вендта. Он был достаточно туп и злобен, чтобы спровоцировать противостояние на людной улице или вызвать перестрелку с кучей невинных людей в центре. Мне понравилось так, снова и снова, когда никто не пострадал, кроме Вендта.
  
  Я включил FM-радио, как раз к часу блюза на одной из независимых станций. Пайнтоп Перкинс, выдающийся. В моей кабинке в офисе были письменный стол, компьютер, картотечный шкаф и дешевое FM-радио. Больше ничего. На стенах ничего. Стол обычно был пуст. Мой потрепанный кожаный саквояж, который был моим настоящим офисом.
  
  Мой офис был пуст по двум причинам. Во-первых, я никогда не проводил в нем времени, даже до того, как Лаббок стал моим боссом. Я предпочитал бывать на улице. Это тоже был защитный механизм. Я оставил за собой мысленное право уволиться в любое время, войти, положить свой пистолет и значок на стол шефа и уйти, чтобы заняться чем-нибудь другим. Я сказал себе, что, если в моем офисе не будет ничего, за чем можно вернуться, это упростит задачу.
  
  Это было действительно глупо. Я так и не придумал, что еще я могу сделать, но притворство, что у меня есть выход, помогало мне оставаться относительно вменяемым. Мысленно я был одной ногой за дверью с того самого дня, как понял, что Бюро наплевать на меня. В совокупности это заботило только Бюро. Итак, я решил, что буду заботиться только о себе, кем бы ни был мой партнер, и о таких людях, как миссис Розенбург.
  
  Бумажная работа была не такой уж плохой, какой я представлял ее себе. Так никогда и не было, особенно после того, как у тебя появился навык к этому. Я был хорош в бумажной работе. В начале моей карьеры я проиграл несколько дел в суде из-за неуместного слова здесь, неясного предложения там. Я терпеть не мог проигрывать, особенно какому-нибудь умному адвокату, поэтому я стал мастером бумажной работы, но все равно ненавидел это делать.
  
  Дрожь пробежала по моей спине, и я повернулся на стуле. Черт. Вот он: Стив Лаббок, Чайка, стоит у входа в мою кабинку. Обычно я чувствовал это, когда кто-то стоял у меня за спиной. Я оборачивался и смотрел на них, даже не задумываясь об этом. Я никогда по-настоящему не понимал этого, это было похоже на то, что они излучали вибрацию или что-то в этом роде. Но Лаббок был подобен какой-то вибрационной черной дыре. Единственный его талант, казалось, заключался в том, что он подкрадывался и подслушивал людей до того, как они узнавали о его присутствии.
  
  "Почему меня не уведомили об аресте Вендта?" Спросил Лаббок. Когда он это говорил, его взгляд метался по комнате, ни разу не остановившись на моих глазах или даже на лице. Лаббок редко смотрел кому-либо в глаза. Когда он это делал, это обычно было признаком того, что он лжет вам и пытается казаться серьезным.
  
  "Я позвонил Уинтерсу. Я хотел соблюдать субординацию". Лаббок был большим поклонником субординации. Я старался, чтобы мой голос звучал нейтрально.
  
  Лаббок сморщил нос, как будто почуял что-то, что ему не понравилось. Он был тощим маленьким чуваком, невысоким, с самолюбием невысокого мужчины. Он одевался на миллион долларов, надо отдать ему должное. Хорошие костюмы, белье, итальянский шелк, что-то в этом роде. Я никогда не мог сказать.
  
  Глаза Лаббока прыгали и перекатывались, как маленькие шарики, никогда надолго не задерживаясь на чем-то одном. Наблюдать за этим было увлекательно, хотя, если я не буду осторожен, у меня может начаться морская болезнь. Внезапно они остановились, я почти слышала, как напрягаются сухожилия, удерживая его взгляд неподвижным. Его маленькие глазки-бусинки сфокусировались, как лазерные лучи, на коленях моих синих джинсов. Он ненавидел, когда я носила синие джинсы. Хуже того, на этих синих джинсах были большие грязные пятна. Мои ботинки тоже были покрыты грязью.
  
  Возможно, я даже выследил кое-что на ковре. Одним из первых приоритетов Лаббока, когда он возглавил отдел по расследованию особо тяжких преступлений, был новый ковер для офиса. Он дрался за свой ковер как барсук. В любой момент стоэтапного процесса административной цепочки его запрос на новый ковер мог быть отклонен, но в конце концов он победил, вернул подписанный заказ на покупку ковра, как человек с призовым оленем, которого он только что застрелил.
  
  Лаббок сделал шаг вперед, немного согнувшись в талии, я думаю, чтобы лучше видеть мои брюки.
  
  "Миллер, ради бога, ты детектив полицейского бюро Портленда. Если ты не хочешь так одеваться, возможно, эта работа не для тебя".
  
  Это был не первый раз, когда Лаббок не совсем внятно упоминал, что, возможно, мне следует перевестись. У меня был самый высокий показатель раскрываемости среди всех детективов по особо важным преступлениям, но какое, черт возьми, это имело значение, когда на моих синих джинсах была грязь.
  
  Я почувствовал, что начинаю злиться. Это не могло закончиться хорошо. Я встал, наверное, довольно резко, потому что Лаббок сделал резкий шаг назад. Это был своего рода жесткий рефлекс, за который неуверенные в себе нервные человечки ненавидели самих себя. Он покраснел, и я подавила улыбку. Я не планировала это таким образом, но я бы приняла это.
  
  "Ты прав, Стив". Он ненавидел, когда я называл его Стивом. Ему нравилось, когда его ребята называли "Элти". Это заставляло его чувствовать себя крутым. "Я должен поехать домой и переодеться". Я нажал кнопку, которая завершит мой отчет. "Я только что отправил отчет Вендта сержанту. Уинтерс”.
  
  Я сняла пальто со спинки стула и надела его, взяла свой саквояж. Был небольшой неловкий момент, когда я сделала шаг вперед, ожидая, пока он уберется с моего пути.
  
  Наконец он пошевелился, и я ушел, оставив его стоять там, в моем кабинете.
  
  Залы Центрального участка были пустынны. Пятница. Хорошо работать на правительство. Я обычно задерживался по пятницам, делал несколько телефонных звонков, проверял несколько зацепок, иногда просматривал нераскрытые дела. По пятницам было тихо, я мог успеть сделать много работы. Но теперь Лаббок всегда был там, выполняя какую, я не знаю, уж точно не полезную работу. Быстрый опрос двадцати полицейских показал, что никто из них не мог вспомнить, чтобы Лаббок действительно кого-то арестовывал.
  
  Ван Хален включил радио в машине, когда я выруливал из пробки. "Little Dreamer", классика с первого альбома. Это вернуло меня в прошлое, в среднюю школу, к тому, как я сидел на холме за пределами городка в Теннесси, смотрел на огни, меня кусали комары и я впервые прикоснулся к груди девушки.
  
  Это было одно из немногих приятных воспоминаний моего детства. Я не возвращался в Теннесси с восемнадцати лет. В последний раз я видел свой родной город в зеркале заднего вида, когда армейский вербовщик подвозил меня в аэропорт.
  
  Пока я сидел в пробке, смотрел на задние огни и вдыхал выхлопные газы, я думал о том, чтобы уволиться. Я делал это слишком часто, особенно когда херня становилась слишком серьезной и у меня не было хорошего дела для работы. Отношение Лаббока не должно было меня задело, но это задело. Я уложил первоклассного убийцу вроде Вендта без перестрелки, и вместо "молодец" получил помехи из-за моих синих джинсов.
  
  Я точно знал, сколько денег мне нужно, чтобы выйти за дверь. Я был дешевым ублюдком, даже когда мальчишкой служил в армии. У меня в карманах скопилось достаточно наличных, чтобы купить машину и неплохо прожить в колледже.
  
  Я сохранил свои привычки к бережливости после того, как окончил университет и устроился в Бюро. Я полностью владел своим домом, и, пока я держался подальше от магазина гитар и оружейного магазина, я тратил только около половины того, что зарабатывал. Остальное ушло в отложенные выплаты, взаимные фонды, облигации, называйте как хотите. Я назвал это своими деньгами "пошел ты". Я знал, что однажды Бюро зайдет слишком далеко, и я скажу "пошел ты" и уйду. Надеюсь, это произойдет после того, как я получу право уйти на пенсию, но если это произойдет раньше, я не хотел, чтобы эти ублюдки натянули поводок на мою шею только из-за чертовой зарплаты.
  
  Итак, пока я вел машину, я проделал в уме небольшую штуку, которую назвал "подсчитывать цифры". Я знал, что у меня есть, за исключением ежедневных колебаний рынка, обычно до пары штук или около того. Я знал, что мне нужно, чтобы выйти за дверь и не питаться кошачьим кормом всю оставшуюся жизнь. Мне все еще было недостаточно, пока нет.
  
  Кроме того, что бы я вообще делал? Я бы сошел с ума, если бы не работал. У меня не было нужных друзей в Бюро, тех, кто мог бы обеспечить мне тепленькие должности в сфере корпоративной безопасности или найти работу консультанта. Я все равно не думал, что впишусь в эти круги.
  
  Черт. Мне нужно было перестать тратить на это время, нужно было просто принять тот факт, что я здесь ненадолго. Я постоянно чувствовал себя парнем из мультфильмов с маленьким ангелом на одном плече и дьяволом на другом. У меня всегда были проблемы с обязательствами. Мне нравилась армия. Что, черт возьми, может быть веселее для двадцатилетнего парня, чем получать деньги за стрельбу из пистолетов и прыжки из самолетов? Но после восемнадцати лет ощущения себя запертым в этом грязном городишке в Теннесси, влияние Армии на мою жизнь стало слишком удушающим.
  
  В Бюро у меня было меньше петли на шее, но это все равно раздражало. Иногда я задавался вопросом, что со мной не так, почему я не могу просто быть доволен тем, как обстоят дела. Я думаю, некоторые люди просто так устроены.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Несмотря на мои неоднократные предложения переехать ко мне, Одри жила в квартире на Хоторн. Это было обалденное старое переоборудованное викторианское здание, выкрашенное в желтый цвет. Я нашел свободное место за домом и припарковался.
  
  Я не увидел "Хонду" Одри на стоянке и вздохнул. Она не отвечала на звонки по мобильному, так что, вероятно, снова работала допоздна. Я вошел ключом, который она мне дала, и поднялся по лестнице в ее квартиру.
  
  У нас с Одри были схожие вкусы в оформлении интерьера: меньше значит больше. У нее это получалось лучше, чем у меня. В ее квартире царила атмосфера дзенской простоты: все из простого полированного дерева, низкая мебель, несколько со вкусом подобранных гравюр, единственная цветочная ваза. Когда я зашел к себе домой, все выглядело так, будто я слишком скуп, чтобы покупать много мебели. Что, я должен был признать, было правдой.
  
  Мой телефон загудел от входящего сообщения. “Задерживаюсь на частном уроке, вернусь в шесть”. Я пожала плечами и посмотрела на время. Это дало мне время, по крайней мере, принять душ и переодеться.
  
  Одри никогда не отказывалась переезжать ко мне, но и на самом деле никогда этого не делала. Хотя у каждого из нас был шкаф в квартире другого. Возможно, в наши дни это следует считать настоящим обязательством. В моем было несколько смен одежды и небольшая запирающаяся шкатулка.
  
  Я открыл коробку и начал складывать внутрь свое снаряжение. Сначала с правого бедра сняли Glock 9 мм, затем из правого переднего кармана достали мой маленький револьвер 38-го калибра. Затем последовали ножи, отличная папка для настольных игр и пара кинжалов Cold Steel Incorporated. Я закончил с ASP и своим перцовым баллончиком, затем быстро себя обыскал.
  
  Мы с Одри довольно хорошо ладили, учитывая, что пришли с противоположных сторон ко многим вещам. Единственная наша ссора произошла из-за моих инструментов. Она ненавидела их, не хотела, чтобы они были в ее квартире, не хотела, чтобы я носил их, когда мы гуляли вместе. Мы наконец пришли к компромиссу с замком сейфа. Я складывал туда свои вещи, когда приходил, и надевал их, когда мы уходили. Когда я был на улице и не на дежурстве, я обычно носил с собой только один пистолет и пару ножей. Нет причин для паранойи.
  
  Я разделся и пошел в душ. Я мельком увидел себя в зеркале. Несмотря на то, что он существовал там более двадцати лет, я все еще иногда вздрагивал, когда видел татуировку у себя на груди. Там было написано “Фронтом к врагу", слова были нанесены на лицевую сторону противопехотной мины M18 Claymore армейского образца. Я сделал татуировку однажды вечером в Форт-Брэгге, выпив слишком много пива. Это по-прежнему было моей жизненной философией, но, тем не менее, я пожалел о татуировке.
  
  Я долго стоял неподвижно, позволяя обжигающе горячей воде стекать по моей спине и плечам. Я позволил теплу проникнуть в мою кожу и попытался сосредоточиться на белом шуме душа, позволить ему заполнить мой разум. Я всегда принимала смехотворно долгий душ после работы. Сделка с Лаббоком беспокоила меня больше, чем я хотел себе признаться.
  
  Я ничего не мог с собой поделать, несколько раз я видел Лаббока, и прошлое хватало меня гигантской рукой за шиворот, дергало назад во времени, назад к тому, что это было? Десять лет назад? Да, десять лет.
  
  Джеймс Элрой Дэвид. Как и у многих серийных убийц, у него было три имени. Его уволили с работы охранника в торговом центре Pioneer Place в центре города. Вместо того, чтобы немного остудить свои самолеты и получить пособие по безработице, он вернулся на следующий день с АК-47 и спортивной сумкой с патронами.
  
  По какой-то жестокой иронии судьбы Лаббок оказался там первым. Остальные прибыли все одновременно, недоверчиво уставились друг на друга, стоя посреди улицы и наблюдая, как Лаббок выкрикивает приказы голосом на пару октав выше обычного. Мы едва могли слышать его из-за тяжелого стука АК по дереву, доносившегося из дверей торгового центра. Он хотел, чтобы один из нас нашел место для парковки средств массовой информации, другой выяснил, где мы собираемся разместить мобильный командный пункт, а остальные установили периметр. В таком порядке. Тем временем люди выбегали из торгового центра, все в крови.
  
  Некоторые парни на самом деле бросились делать то, что он сказал. В конце концов, он был лейтенантом. Четверо из нас просто стояли там, на секунду застыв в недоумении. Я не знал остальных троих. Я был новичком в дневной смене. Позже я узнал, что двое из них были ветеранами, побывавшими во Вьетнаме. Был я. Я проработал около пяти лет. Четвертый парень был даже моложе меня, но он знал, что происходит.
  
  Мы вчетвером никогда не разговаривали, никогда не совещались. Мы просто пошли на это, в то время как Лаббок стоял и кричал нам в спину.
  
  Я помню, как час спустя вышел из торгового центра на яркое июльское солнце. Мои ноги прилипли к тротуару из-за липкой крови, засыхающей на подошвах моих ботинок. Мои руки были красными до локтей после долгой и в конечном итоге бесполезной битвы за то, чтобы спасти 16-летнюю девочку от кровотечения из-за пули из АК, попавшей в горло. Было лето, и торговый центр был битком набит подростками, спасающимися от жары.
  
  Лаббок стоял на том же месте, что и час назад, все еще размахивая руками, выкрикивая приказы, но его игнорировали. Когда он увидел меня, он перестал махать руками, как будто пытался взлететь. Он сжал кулаки и направился ко мне. Он выпятил свою тощую грудь, и это напомнило мне наблюдение за петухом, настроенным на драку.
  
  "Какого черта, по-твоему, ты делал?" Он был в паре дюймов от моего лица, почти плюнув мне в глаз.
  
  Я подумывал застрелить его. Двое парней постарше схватили меня за руки, оттащили и запихнули на заднее сиденье машины скорой помощи, сказали, что у меня боли в груди и я чувствую обман, сказали, что мне не нужно ни с кем разговаривать, пока я не поговорю со своим адвокатом и представителем профсоюза.
  
  Иногда я не мог выбросить из головы тот день в торговом центре. Джеймс Элрой Дэвид в тот день выпустил 120 патронов, четыре полных магазина дешевых российских патронов в стальных гильзах. Он как раз заправлял пятый магазин в свою винтовку, когда я навел прицел на его правое ухо и нажал на спусковой крючок. Позже мы находили еще пятнадцать журналов в спортивной сумке, болтающейся у него на плече.
  
  В торговом центре было почти столько же видеокамер, сколько в казино Лас-Вегаса. Во время неизбежных взаимных обвинений после стрельбы и квотербекинга в понедельник утром кассеты пересматривались снова и снова. Была построена временная шкала. Было произведено сорок пять выстрелов, прежде чем Лаббок и остальные из нас прибыли. Стрелок прошелся по торговому центру, тщательно выбирая цели. Он попал почти столько же, сколько промахнулся, что необычно для подобных случаев.
  
  Он выпустил еще сорок патронов, пока мы стояли вокруг и с изумлением наблюдали за Лаббоком. С того момента, как мы вошли в торговый центр и обнаружили его в ресторанном дворике, стоящим над телом одного из ремонтников и хладнокровно заправляющим магазин в свою винтовку, прошло еще 35 патронов. Я вспомнил, что слышал каждую из них, когда мы бежали по торговому центру, уворачиваясь от тел и поскальзываясь в лужах крови, чуть не спотыкаясь о тускло-серые гильзы, которые катились под ногами. Время перестало измеряться секундами. Теперь на счету были патроны, каждый из которых был потенциальным трупом, или даже больше.
  
  Пули были со стальной сердцевиной и тонким медным налетом на них. Пара прошла через одного человека и попала в другого.
  
  К концу все свелось к цифрам. Произведен 121 выстрел, 120 Дэвидом, 1 мной. Восемнадцать убитых, сорок раненых. Точно такое же количество погибших покупателей, как количество солдат, которых мы потеряли в Могадишо, Сомали, где у меня была моя первая перестрелка.
  
  Шестеро погибших были убиты до того, как мы добрались туда, в той первой вспышке стрельбы по толпе. Я ничего не мог с этим поделать. Дерьмо случается. Люди умирают. Меня беспокоили остальные двенадцать. Кому они принадлежали больше? Лаббоку за то, что он не справился с работой? Или мне за то, что я потратил время, слушая его? Я знал, где находятся все их могилы. Я никогда не оставлял камней на их надгробиях, хотя, возможно, мне стоит начать.
  
  Вода становилась холодной, и я встряхнулся, чтобы прогнать из головы последнюю картинку того дня. Все закончилось в ресторанном дворике, и я никогда не забуду мороженое, которое ела девушка. Кровь, смешанная с шоколадным мороженым. С тех пор я не ел мороженого.
  
  Это было глупо. Я был здесь, ждал, когда моя девушка вернется домой, чтобы хорошо провести с ней время в день ее рождения, и все, что я мог сделать, это пережевывать прошлое.
  
  Я выключил краны и вышел в наполненную паром ванную, чтобы найти полотенце. Я услышал, как щелкнул замок входной двери, затем дверь распахнулась. Я ничего не мог с собой поделать, моей первой мыслью было подсчитать, сколько шагов потребуется, чтобы добраться от ванной до моего сейфа.
  
  "Эй, это ты?" Я спросил.
  
  "Конечно, это так. Кто же еще?" Мне понравился голос Одри, хриплый и сильный. Я почувствовал себя лучше, просто услышав его.
  
  Я услышал звяканье ее ключей, когда она положила их у двери, затем она оказалась в дверях ванной. Она остановилась и прислонилась к раме, скрестив руки на груди, распустила свои рыжие волосы длиной почти до пояса, собранные в хвост, и посмотрела на меня откровенным, оценивающим взглядом, который всегда заводил меня больше, чем практически все, что она могла бы сделать своими руками. Ни одна другая женщина раньше так на меня не смотрела. Раньше я никогда не чувствовал себя особенно привлекательным, но она заставила меня почувствовать это.
  
  Я отбросил полотенце и подошел, чтобы обнять ее. Она была высокой, что означало, что я был всего на голову выше ее. Она обняла меня в ответ, и я почувствовал ее сильные пальцы на своей спине и заднице.
  
  "Как дела?" Я спросил.
  
  "Устала", - сказала она, и это прозвучало именно так.
  
  "Новые таблетки не помогают?" - спросил я.
  
  Она пожала плечами в ответ на меня. "Не совсем. Я снова иду к врачу в понедельник. Я думаю, что мне действительно нужно немного солнечного света. Они не могут положить это в таблетку. Иногда меня так и подмывает просто сесть в самолет и улететь обратно в Нью-Мексико."
  
  "Я бы скучал по тебе, если бы ты это сделал".
  
  Одри всю жизнь боролась с депрессией. Она приехала в Портленд за новой работой и сменой обстановки, но не рассчитывала на зиму. Прошлая зима была тяжелой, я наблюдал, как яркая, забавная женщина, которую я любил, проводила дни, едва вставая с постели. Эта зима обещала быть в чем-то лучше, в чем-то хуже. Временами она все еще чувствовала себя несчастной. Лекарство дало ей достаточно энергии, чтобы подумать об отъезде.
  
  "Да, я знаю", - сказала она. Между нами всегда было много недосказанного. Временами мне казалось, что единственная причина, по которой она осталась в Портленде, была из-за меня, что, если мы расстанемся, она уйдет в мгновение ока. Я не был уверен, что иногда это заставляло меня чувствовать.
  
  "Ты намочил мне рубашку". Она просунула руку между нами, наклонилась и сжала меня. "Оставь это на потом. Я голоден".
  
  Она отступила от меня, и я увидел, что спереди на ее шелковой рубашке действительно был большой мокрый след. Это интересным образом придавало ей привлекательности. Она заметила, что я пялюсь, и улыбнулась, прежде чем повернуться, чтобы вернуться в спальню.
  
  Я закончил вытираться и последовал за ней в спальню, где был вознагражден прекрасным видом длинной мускулистой спины, когда она снимала рубашку. В эту игру могли играть двое. Я было хотел попытаться выяснить, может ли ужин немного подождать, но не стал. Все было немного забавно, когда она чувствовала себя подавленной. Иногда было трудно не принимать это на свой счет.
  
  Я быстро оделся: свежие джинсы, рубашка на пуговицах, официальная форма Дента Миллера. Может, я и не стильный, но я предсказуемый. Я оглядел себя в зеркале. Все было заправлено и застегнуто, так что, думаю, я выглядел нормально. Одри выглядела чертовски лучше в своей длинной струящейся юбке и свитере, который она натянула.
  
  "Я буду готова буквально через секунду, как только уложу волосы". Она стояла перед зеркалом, поправляя прическу и обнажая нежную кожу на задней части своей длинной шеи. Оно напрашивалось на поцелуй. Мне нравился тот факт, что она могла собраться куда-нибудь почти так же быстро, как и я.
  
  "Сначала мы должны кое-что сделать", - сказала я, засовывая голову в шкаф. Я отодвинула одежду в сторону и вытащила длинный плоский пакет. Хорошо. Оберточная бумага не порвалась. Я заплатил за упаковку. Я ужасно умел упаковывать подарки.
  
  "Что это?" Одри все еще возилась со своими волосами, не столько из тщеславия, сколько потому, что их было слишком много. Я подошел и поцеловал родинку у нее на шее.
  
  "С днем рождения". Я поднял посылку.
  
  Она, наконец, уложила все свои волосы, повернулась и ткнула меня в грудь. "Я же говорила тебе, никаких подарков, глупышка".
  
  Я пожал плечами. "Просто кое-что, на что я наткнулся на блошином рынке". В моем доме большая часть мебели, которой я владел, была куплена на одном блошином рынке, или в магазине секонд-хенда, или в другом. У меня была одна бывшая девушка, которая отказалась приходить ко мне домой из-за этого. Ауди просто подумал, что это необычно и мило.
  
  "Давай откроем это в гостиной”, - сказала она.
  
  Я прошел первым в гостиную и сел на диван, бросив взгляд на дверь по пути. Я с облегчением увидел, что ее виолончель была там. Иногда она оставляла его в своем кабинете, что делало подарок, который я собирался ей преподнести, невеселым. Если бы я намекнул ей, чтобы она принесла виолончель домой, это испортило бы сюрприз.
  
  "Я же говорила тебе, что подарка не будет", - повторила она с притворной злостью.
  
  Или, по крайней мере, я надеялся, что это был притворный гнев. Деньги были проблемой между нами. Я зарабатывал намного больше, чем она, и она была полна решимости, чтобы я ничего из этого на нее не тратил. Одри преподавала музыку неполный рабочий день в местных колледжах, давала частные уроки, играла в одном из местных оркестров, выступала с трио и тому подобное. У нее было, может быть, семь или восемь подработок с частичной занятостью и от случая к случаю, обычно только на трех или четырех из которых ей платили одновременно. Она всегда кое-как сводила концы с концами, но это было постоянное жонглирование. Это свело бы меня с ума. Мне нравилось, чтобы мои зарплаты были постоянными и как можно большими, это помогало мне не взрослеть и не знать, буду ли я что-нибудь есть на следующий день.
  
  Я протянул коробку, и через мгновение она взяла ее у меня из рук. Я был уверен, что гнев был по большей части фальшивым. Она провела пальцем по оберточной бумаге и вытащила длинную плоскую картонную коробку.
  
  Было интересно наблюдать за ней. Выражение ее лица подсказало мне, что мое упоминание о блошином рынке насторожило ее. Она, вероятно, ожидала увидеть что-то вроде свернутого бархатного Элвиса, но все равно заставила себя притвориться, что ей это нравится. Когда она открыла коробку, выражение лица на несколько секунд сменилось недоумением. Резкий вдох и расширенные глаза девушки были бесценны.
  
  "Боже мой, Дент. Где ты это нашел?" В руках она держала смычок для виолончели We Hill & Sons. Он датирован 1900 годом, с оправленной в серебро лягушкой из черного дерева и наконечником из серебра. Мне потребовалось три месяца, чтобы найти его. Пару раз Одри упоминала, что ей действительно нравится ее виолончель, но она не очень довольна двумя своими низкими смычками.
  
  "Как я уже сказал, я нашел это на блошином рынке". Я засунул руки в карманы и попытался принять невинный вид.
  
  "Блошиный рынок, черт возьми. Это, должно быть, стоило целое состояние".
  
  "Я заключил выгодную сделку".
  
  Ну, не совсем. Это стоило около шести тысяч, немного выше справедливой рыночной цены, но я был втянут в войну онлайн-торгов. До дня рождения Од оставалось всего две недели, и мне не терпелось заключить сделку по покупке хорошего лука. В результате этой небольшой покупки в моем оружейном сейфе появилось несколько новых пустых мест. Это не обязательно было плохо. Когда я чистил его в поисках чего-нибудь на продажу, я нашел бельгийский дробовик Browning Auto-5, о покупке которого даже не помнил.
  
  У Ауд было какое-то ошеломленное, почти растерянное выражение лица, как будто она не могла поверить в свою удачу и не хотела принимать подарок одновременно. Я восхищался ее независимой жилкой, но хотел, чтобы она просто приняла подарок и насладилась им.
  
  Я встал, протянул руку и положил свою поверх ее руки на носу. Я наклонился и поцеловал ее в макушку. "Просто возьми это, хорошо? Я счастлив подарить его вам. "
  
  Я понял, что это действительно сделало меня счастливым, и к этой новой идее пришлось привыкнуть. Я никогда в жизни не получал много подарков, так что, думаю, у меня никогда не было привычки дарить.
  
  Наконец ее лицо смягчилось, и она улыбнулась. "Я не знаю, что мне с тобой делать".
  
  У меня было несколько идей о том, что она могла бы сделать со мной, но сейчас было не время. Надеюсь, позже. "Что ты можешь сделать для меня сейчас, так это поиграть на виолончели со своим новым смычком".
  
  "Хорошо. Садись". Она осторожно, почти благоговейно положила смычок на низкий столик перед диваном, затем практически перепрыгнула к футляру для виолончели. Это становилось все лучше и лучше.
  
  Это было следующее, в некотором смысле более важное испытание. Я потихоньку связался с одним из приятелей Ауд по оркестру. Он проверил смычок для меня и сказал, что он определенно стоит того, что я за него заплатил, и, что более важно, он подумал, что он понравится Ауд, что он будет соответствовать ее стилю игры. Я надеялся, что он был прав.
  
  Ей потребовалось несколько секунд, чтобы настроиться, затем она провела смычком по струнам. У ее виолончели был звук, который почему-то всегда напоминал мне по-настоящему хороший виски, теплый и немного дымный, трудно передать словами. Я думал, что это звучало хорошо, но это был не я, кто имел значение.
  
  Сначала она была неуверенной, так как привыкала к новому луку. Я не мог отличить этот фильм от дешевого, который действительно купили на блошином рынке, но для кого-то с уровнем таланта Aud малейшая разница была важна. Она могла отличить звучание своего инструмента в зависимости от температуры в комнате и того, насколько влажным был хит накануне вечером. Иногда я завидовал ее таланту. Дома у меня было гораздо больше гитар, чем мне было нужно, но я едва мог отыграть "Stairway to Heaven". Иногда я жалел, что у меня нет таланта, кроме стрельбы из пистолетов и охоты на мешки с грязью.
  
  Она играла отрывки из того-то и того-то, ее разминка постоянно менялась. Затем она остановилась на Бахе. Сюита для виолончели № 1. Я был горд собой за то, что узнал ее. Я никогда особо не разбирался в классической музыке до знакомства с Ауд, но постепенно учился. После минуты или двух прослушивания этого произведения я понял, что у меня есть победитель. Она перетекла в длинную импровизацию, временами достаточно медленную и навязчивую, чтобы у меня по спине пробежал холодок, временами переходящую в
  
  что-то, что вызвало потустороннюю чувственность, что заставило меня захотеть остановить ее и заняться с ней любовью прямо здесь, на полу. Во время игры ее поза изменилась, она расслабилась, и было почти так же трудно сказать, где заканчивалась она и начиналась виолончель. Ее глаза закрылись. Ее голова откинулась назад, и на лице появилась мечтательная улыбка. Ее пальцы, казалось, плавали на шее.
  
  Я закрыл глаза и позволил себе расслабиться гораздо больше, чем обычно. С шестнадцати лет, когда я был достаточно взрослым, чтобы надрать отцу задницу, если он напьется и будет грубым, я жил в постоянной готовности к драке. Для меня это стало как дыхание. Если я позволял своему осознанию ускользать слишком долго, я начинал нервничать, почти паниковать.
  
  Чем больше времени я проводил с Одри, тем легче становилось расслабиться. Она была такой спокойной и сосредоточенной. Я чувствовал, что темп событий замедляется, когда я был рядом с ней, и мне это начинало нравиться. Мы как будто находились в нашем собственном маленьком пузыре. Иногда я чувствовал себя другим человеком, когда был с ней.
  
  Она сыграла серию долгих, низких, звучных нот, и я каким-то образом понял, что она подходит к концу. Я ехал вместе с ней, не желая, чтобы это заканчивалось, но в конце концов она допела отрывок и остановилась. Я открыл глаза и обнаружил, что она все еще держит виолончель и смычок. Она слегка покраснела, ее зрачки расширились, и она немного тяжело дышала. Я был поражен, как это иногда бывало, насколько выражение ее лица сразу после того, как игра прошла хорошо, было похоже на выражение сразу после того, как мы занялись любовью.
  
  "Ты знаешь Дента", - сказала она. "Иногда ты очень хорош для меня".
  
  Я просто улыбнулся. Если бы я знал, что дарить людям подарки так весело, я бы начал раньше.
  
  Она осторожно положила смычок и виолончель, подошла и села верхом на диван.
  
  “Я думал, ты хочешь поужинать?" - Спросил я.
  
  Она поцеловала меня в ответ, долго и сильно. Я откинулся на спинку стула и наслаждался этим, тем более что по мере того, как дни становились короче и темнее, время, когда она начинала что-то физическое, становилось все реже. Мои руки сами по себе скользнули к ее талии, нащупали полоску мягкой кожи там, где ее рубашка была выбита из юбки.
  
  Именно тогда зазвонил мой мобильный телефон.
  
  "Ммм", - сказала я, наши рты все еще были прижаты друг к другу. Ауд целовала меня все крепче в течение нескольких секунд, затем отстранилась только для того, чтобы укусить меня за нижнюю губу. "Ой!" Я сказал.
  
  "Черт возьми, Дент, меня так и подмывает выбросить эту штуку в окно". Мой телефон звонил только тогда, когда звонила Одри, или с работы. Я пытался поменяться с кем-нибудь обязанностями на выходных, но у всех либо были больные дети, либо планы. Иногда так и случалось.
  
  Ауд выглядела раздраженной. Я ее не винил. Я тоже. Она встала, заправила рубашку обратно в юбку и закрыла защелки на футляре для виолончели. Я достал телефон и посмотрел на номер: Центральная диспетчерская. Черт. Я надеялся, что это просто кто-нибудь звонит с вопросом, или, может быть, Лаббок. Я мог проигнорировать его. Но звонок из диспетчерской обычно означал, что кто-то напал на себя, был застрелен, зарезан, забит до смерти или погиб в результате какого-то другого неприятного происшествия.
  
  Я начал набирать Центральный номер, когда телефон зазвонил снова. На этот раз это была Мэнди.
  
  "Привет! Тебе позвонили?" Ее голос звучал взволнованно. Вероятно, так и было. Она проработала со мной два месяца, и до сих пор мы проводили все это время, работая над старыми делами. С тех пор случайность не позволила мне раскрыть новое убийство. У нас была странная работа. Мы воодушевились и нашли возможности для карьерного роста в отделах убийств.
  
  "Да. Я как раз собирался звонить в диспетчерскую".
  
  "Я только что говорил с ними по телефону". Господи, неужели она сидела там с телефоном в руке? Мне потребовалось всего минуту или две, чтобы найти свой телефон.
  
  "Что у нас есть?"
  
  Пожалуйста, пусть это будет легко, подумал я. Я очень хотел провести ночь с Одри, и если бы Тупица А застрелил Тупицу Б и все еще стоял там, когда приехали копы, я мог бы вернуться к ней домой к полуночи. Сегодня вечером мне было не до Шерлока Холмса.
  
  "Тело молодой женщины найдено брошенным в парке Келли Пойнт. Она была связана. Судебно-медицинский эксперт еще не прибыл туда, поэтому к ней никто не прикасался ".
  
  Черт. Игра шла полным ходом, и все, чего я хотел, это поужинать со своей девушкой.
  
  “Хорошо. Увидимся там". Я повесил трубку. Я надеялся, что не задел чувства Мэнди, но я действительно был не в настроении разговаривать прямо сейчас.
  
  Я вздохнул и начал пристегивать все свое снаряжение. Закончив, я вышел в гостиную и обнаружил, что Одри смотрит в окно на улицу внизу. Я стоял там, засунув руки в карманы пальто.
  
  "Мне нужно идти. Прости".
  
  "Я знаю. Мне подождать твоего возвращения к ужину?"
  
  Я снова вздохнул. "Нет. Вероятно, меня тоже не стоит ждать. Это, вероятно, будет долгим ".
  
  "Хорошо". Она попыталась улыбнуться. Это не совсем сработало.
  
  Я подошел и поцеловал ее в затылок. "Мне действительно жаль".
  
  Она повернулась и поцеловала меня, не так, как раньше, но все равно хорошим честным поцелуем. "Все в порядке. Будь осторожен".
  
  Я кивнул, повернулся и направился к двери.
  
  
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Я не терял времени даром, добираясь до места происшествия, но и особо не поджигал дорогу. Жертва все равно была бы мертва, когда я доберусь туда, и мне нужно было немного времени, чтобы мысленно переключить передачу. Поездка к месту убийства была похожа на долгий подъем в гору в начале катания на американских горках. Как только вы добирались до места происшествия, поездка начиналась всерьез, и вы никогда не знали, как долго продлится падение. Я работал над делом до тех пор, пока у меня не будет надежного подозреваемого под стражей, я не исчерпаю все мыслимые зацепки или не свалюсь с ног от истощения. Если подозреваемый не будет задержан в течение двадцати четырех часов, шансы когда-либо раскрыть убийство сильно упадут.
  
  Часть моего мозга гудела в предвкушении. Я был достаточно реалистичен в отношении себя, чтобы понять, что мне это нужно. Мне это было нужно так же, как орлу с Уолл-стрит нужна выгодная сделка, как игроку из Вегаса нужен стол для блэкджека. Если быть еще более честным, мне это было нужно так же, как наркоману нужна доза. Мои дела были охотой на крупную дичь. Они начались с трупа, а закончились очередным трофеем у меня на стене.
  
  Другая часть моего мозга все еще переживала из-за того, что меня так быстро оторвали от Одри. Я попытался отключить эту часть.
  
  В Портленде любили парки. У нас их было более двухсот пятидесяти, начиная от самых маленьких, причудливых парков площадью всего в несколько квадратных футов, и заканчивая Форест-парком площадью почти 5000 акров. Это была одна из вещей, которые сделали город классным местом для жизни. У большинства портлендцев был свой любимый парк и, вероятно, много приятных воспоминаний о нем. Я обычно делил их на две категории: парки, где я находил трупы, и парки, где я еще не находил трупов.
  
  Парк Келли Пойнт находился на слиянии рек Уилламетт и Колумбия, прямо посреди крупного промышленного района. Лесистые акры и столы для пикника казались неуместными среди окружавших его элеваторов, транспортных терминалов и предприятий легкой промышленности. У ворот стояла единственная патрульная машина, припаркованная напротив входа. Я был рад увидеть, что верхний свет был выключен. С годами я понял, что лучший способ обезопасить место преступления - это не привлекать внимания.
  
  Впереди меня белый фургон притормозил, увидел полицейскую машину и резко развернулся. Проезжая мимо, водитель набросился на меня, молодой парень с одной из тех дурацких лохматых стрижек, которые были в моде в эти дни. Я различил очертания другого мужчины, покрупнее, на пассажирском сиденье. Что-то в них было не так. Я посмотрел в зеркало заднего вида, когда они умчались, надеясь запомнить номерной знак, но они скрылись прежде, чем я успел это уловить.
  
  Я выключил фары и показал свой значок, чтобы меня пропустили внутрь. Оказавшись внутри, я поехал по длинной извилистой дороге к парковке в конце. Черный фургон заместителя судмедэксперта уже был припаркован там вместе с парой машин с маркировкой. Жертва Мэнди тоже была припаркована там, вместе с одиноким Volvo. На бампере Volvo была наклейка: "Я", сердечко и фотография одной из тех маленьких собачонок с низкой посадкой, не маленьких сосисок, а других. То, что нравится английской королеве.
  
  Мэнди стояла рядом с Volvo, разговаривая с парнем лет пятидесяти, в дорогом на вид дождевике, бороде, шляпе с плоскими полями и нерешительной попытке завязать конский хвост. Парень, вероятно, зарабатывал шестизначную сумму в год и все еще слушал Grateful Dead. Портленд был таким же. У него на поводке была толстая маленькая собачка, которая постоянно нюхала туфли Мэнди. Корги. Так они их называли.
  
  Мэнди, похоже, неплохо справлялась с этим. Я повернулся к небольшой группке людей, стоящих на другом конце стоянки. Сержант, я узнал в нем Дэна Миллана, и Рекс Фэрберн, заместитель судмедэксперта. Хорошо, народу немного. Я не очень хорошо знал Миллана, но у него была хорошая репутация, и, похоже, он хорошо справлялся с тем, чтобы место моего преступления не было затоптано до смерти.
  
  Пара фар осветила меня, отбросив мою тень на двадцать футов вперед. Другой фургон, на этот раз белый, со скрипом остановился рядом с моей Жертвой. Это, должно быть, криминалисты из отдела идентификации.
  
  Невысокая женщина с ярко-рыжими волосами выбралась с водительского сиденья. "Добрый вечер, Дент", - сказала она, натягивая пару латексных перчаток.
  
  "Привет, Джинни". Крупный неповоротливый мужчина с густым лбом и темными волосами, торчащими во все стороны, выбрался с пассажирского сиденья. "Привет, Роджер". Роджер что-то проворчал в ответ, нерешительно помахал рукой. Я знал, что лучше не принимать это на свой счет, это было все, чего от него когда-либо добивались. Роджер и Джинни составили маловероятную пару Матту и Джеффу. Но они оба были чертовски умны и дотошны. Если на этой сцене можно было что-то найти, они это найдут. Если бы я когда-нибудь стал жертвой убийства, я бы хотел, чтобы Роджер и Джинни работали на месте преступления.
  
  “Что у тебя за Дент?" Спросила Джинни.
  
  "Не знаю. Пойдем узнаем". Я на секунду повернулся к своей машине и достал свою сумку через плечо, или, как называл ее Аудз, "мужскую сумочку". Ему было почти двадцать лет, коричневая кожа потерлась до мягкости. Я носил с собой все самое необходимое.
  
  Мэнди подошла, держа в руке записную книжку.
  
  "Дай угадаю", - сказал я. "Он гулял здесь со своей собакой и обнаружил тело. Он позвонил по мобильному, но в парке больше никого не было".
  
  Губы Мэнди изогнулись в полуулыбке. "Да. Хочешь поговорить с ним, прежде чем мы выпустим его на свободу?"
  
  "Ты получил от него все, что тебе было нужно?"
  
  Она на секунду остановилась, обдумывая вопрос и тот факт, что я оставляю это на ее усмотрение. Она медленно кивнула.
  
  "Хорошо", - сказал я. "Отпусти его".
  
  Мэнди махнула парню рукой, чтобы он проезжал. Он не смог достаточно быстро сесть в свою машину и уехать оттуда. Я не мог винить парня. Большинство людей видели мертвые тела только в гробах в похоронных бюро. Я предсказал ему в будущем несколько бокалов хорошего красного или, может быть, даже пару бокалов лучшего орегонского.
  
  На краю парковки была полоса травы, затем крутая насыпь. Я заметил пару следов шин в траве. Выглядело так, будто кто-то съехал с парковки прямо к краю набережной. Все стояли на приличном расстоянии от следов шин.
  
  Я кивнул Фэрберну и Миллману; они оба знали меня в лицо.
  
  Я повернулся к Мэнди. "Веди". По дороге я решил сделать это шоу Мэнди.
  
  Мэнди шла впереди по тропе, через плечо у нее были фотоаппарат и сумка для осмотра места преступления. Прежде чем ступить, она осторожно посветила фонариком на землю перед собой. Никто в здравом уме не стал бы тащить тело по маршруту, по которому мы ехали, поэтому шанс уничтожить улики был почти нулевым. Но за тщательность нужно платить, и мы задокументируем нашу осторожность в наших отчетах, чтобы ни один адвокат защиты не смог выдумать какую-нибудь оправдательную улику и заявить, что мы уничтожили ее, топчась на месте преступления. Фэрберн последовал за нами.
  
  До "Ноу" жертва была абстракцией. Сверху она казалась просто еще одной фигурой во мраке. Я привык к мертвецам, видел, как их разрезало пополам поездами, видел, как им снесли головы дробовиками, видел их после того, как они неделю просидели в поле под палящим солнцем. К этому привыкаешь, но всегда испытываешь чувство страха, когда подходишь к новому. Не столько потому, что я собирался увидеть что-то неприятное, сколько потому, что я собирался проникнуть в жизнь этого человека, узнать о нем все, даже то, чего могли не знать его друзья и семья. Я бы посвятил себя выяснению, кто был убийцей, пока не закончу. Была старая поговорка: "детективам из отдела по расследованию убийств платят налогоплательщики, но они работают на Бога".
  
  Она была маленькой. Трудно было сказать точно, когда ее ноги были подтянуты к груди, голова наклонена вперед, а руки связаны за спиной, но по тонким костям запястий и узким плечам я мог сказать, что она не очень крупная. Она лежала на левом боку у подножия склона.
  
  "Хочешь сделать несколько снимков, прежде чем я прикоснусь к ней, чтобы убедиться?" Фэрберн спросил Мэнди.
  
  Мэнди кивнула и сняла крышку с объектива фотоаппарата. Ее руки слегка дрожали, но она сохраняла хладнокровие, когда ходила в теле по кругу, всегда ощущая землю перед собой, прежде чем опустить ноги. Она делала фото через каждые несколько шагов, чтобы рассмотреть тело со всех сторон.
  
  Во вспышке камеры я смог лучше рассмотреть жертву. Черные волосы, выкрашенные и обнажающие светлые корни, подстрижены почти по-мальчишески коротко. На ней была черная толстовка с капюшоном, на спине нашита надпись "Dropkick Murphys", а также всевозможные металлические заклепки и английские булавки. Ее черные джинсы были грязными и рваными, с большим количеством заплат, пришитых как попало. На ногах у нее были потертые ботинки Doc Martin. Она была вся в клочьях сухой травы, сорняках и листьях, что свидетельствовало о том, что ее скатили с холма. Ее руки были связаны за спиной парой наручников.
  
  Я постоянно видел десятки детей, одетых подобным образом в центре города, некоторые из них были бездомными или полудомашними; другие жили в милых маленьких пригородных домиках. Иногда было трудно сказать.
  
  Мэнди кивнула Фэрберну, и он наклонился и на несколько секунд коснулся пальцами бледной кожи шеи девушки. Ему нравилось рассказывать историю о том, как однажды он начал запихивать парня в мешок для трупов, только для того, чтобы тот сел и начал что-то бормотать. Теперь он всегда сначала удостоверялся.
  
  Мертвые тела занимали интересную юридическую территорию в штате Орегон. Тело на самом деле принадлежало судебно-медицинскому эксперту. Копам даже не разрешалось прикасаться к телу или обыскивать его, пока не прибудет судебно-медицинский эксперт или его или ее заместитель. У MX был долг выяснить, как умер человек. Если это было убийство, нашим долгом было выяснить, кто это сделал.
  
  Удовлетворенный тем, что пульса не было, Фэрберн начал рыться в карманах, сначала спортивной рубашки, затем джинсов. Он вернулся с пустыми руками.
  
  "Нет документов?" Я спросил.
  
  "Нет. В ее карманах ничего не было". Черт. Первой частью идентификации убийцы была идентификация жертвы.
  
  "Как ты думаешь, сколько она здесь уже?" Спросила Мэнди.
  
  "Я предполагаю, что со вчерашнего вечера”, - сказал Фэрберн. “Ее одежда промокла. Тело все еще довольно жесткое. Я собираюсь перевернуть ее на спину".
  
  Фэрберн был крупным парнем. Он осторожно перевернул ее на спину без особых усилий. Она была молода. Иногда было трудно определить возраст мертвеца, но у меня было предчувствие, что этой девушке, вероятно, не исполнилось бы и восемнадцати. Ее лицо выглядело забавно. Правая половина была бледно-белой, левая - покрыта пятнами, которых я никогда раньше не видел.
  
  "Что у нее с лицом?" Я спросил.
  
  Фэйрберн секунду разглядывал ее при свете фонарика. "Макияж. Густой макияж. Дождь смыл его часть. Судя по тому, как она лежала, все это стекало по ее лицу и по спортивной рубашке. Он указал на большое пятно вокруг воротника толстовки.
  
  "Я не вижу никаких ран", - сказала Мэнди.
  
  "Я тоже, по крайней мере пока", - сказал Фэрберн. Иногда даже огнестрельное ранение не сразу бросалось в глаза. Пулевое или ножевое ранение может вызвать удивительно небольшое кровотечение снаружи тела, но вызвать у кого-то внутреннее кровотечение.
  
  Фэйрберн нежно провел кончиками пальцев по ее голове, затем осветил фонариком ее лицо и наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее кожи. Он приоткрыл сначала одно веко, затем другое. После этого он откинул ее голову назад настолько, насколько мог, несмотря на окоченение. Он посветил фонариком ей на шею и осторожно пощупал горло.
  
  "Не для протокола", - сказал он. "Я предполагаю, что это будет удушение. У нее небольшие кровоподтеки в глазах и на щеках, несколько синяков на горле. Ее трахея не повреждена, так что я предполагаю, что ее убил перебой сонной артерии. "
  
  Петикия - это красные крапинки, оставшиеся от крошечных лопнувших кровеносных сосудов, прямо под поверхностью кожи лица и глаз. Они очень хорошо выделялись на ее бледной коже. Вместо ограничения потока воздуха через ее трахею, она умерла бы от удушья из-за ограничения притока крови к мозгу по сонным артериям. Я слишком хорошо знал, как быстро это кого-нибудь убьет.
  
  Фэрберн задрала низ объемной спортивной рубашки, затем футболку под ней, обнажив живот. Правая половина была бледно-белой. Левая часть выглядела как один гигантский синяк, в основном синий и красный, с примесью коричневого и желтого.
  
  "Да, она здесь уже давно. Много синяков".
  
  Когда кто-то умирал, сила тяжести брала верх, и кровь стекала вниз, вызывая посмертную синюшность. Фэрберн провел руками в перчатках по ее ногам, ища раны или явные переломы. Он не нашел ничего интересного и встал. Он посмотрел на набережную.
  
  Я повернулся к Мэнди. "Итак, что ты думаешь?"
  
  "Я думаю, у нас пока чертовски мало информации, кроме мертвой девушки".
  
  Она была права. При жертве нет документов. Скорее всего, ее убили где-то в другом месте и бросили здесь. Никаких зацепок относительно подозреваемого.
  
  Я вздохнул. Ночь обещала быть долгой.
  
  "Хорошо. Давай мы с тобой обыщем здесь, пока ждем Фэрберн. Может быть, что-то упало сюда вместе с ней. Может быть, он подбросил что-то ей вслед ".
  
  Я бессознательно называл нашего подозреваемого "он". Они почти всегда были таковыми.
  
  У нас обоих были компактные, мощные фонарики. Мы обследовали местность, расширяясь в виде сетки, окружающей тело. Идея заключалась в том, чтобы дважды обойти каждый участок земли, каждый раз с разных направлений. Вы можете пропустить что-то под одним углом, только чтобы увидеть это с другой.
  
  Сверху все заливал яркий свет, я прищурился и крикнул: "Спасибо, Джинни". Техники привезли в своем грузовике большие прожекторы.
  
  "Добро пожаловать, Дент", - донесся ее голос откуда-то сверху. "Хочешь, чтобы мы начали поиски здесь?"
  
  "Да, пожалуйста", - сказал я. Примерно на полпути вверх по склону мое внимание привлекла вспышка света. Что-то отражало свет. Я взял это на заметку, но продолжил поиски там, где отсутствовал. Если вы отправились за чем-то, это был верный способ упустить что-то прямо перед вами.
  
  Дно набережной было полно чахлых сорняков высотой примерно по голень. Тонкой линией росли какие-то кусты, затем лес, затем река. Мы с Мэнди обыскали все до самой границы леса. С фонариками или без, там было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть. Позже мы, возможно, решим привлечь еще немного помощи и обыщем лес, может быть, даже весь парк.
  
  Но я не думал, что улики приведут нас таким образом.
  
  Пока мы искали, Фэйрберн работал над жертвой. Он склонился над телом, и я увидел блеск ножниц в его руке. Ему нужно было измерить температуру тела, прежде чем мы положим ее в сумку. Это была ценная информация, но я бы предпочел, чтобы меня там не было, когда он ее получит.
  
  Мы с Мэнди закончили наши поиски. Мы обе вернулись с пустыми руками. Я поплелся обратно на холм к телу, немного разочарованный в себе из-за того, что начал тяжело дышать. Фэрберн повернулся, чтобы посмотреть на нас.
  
  "Могу я попросить помощи, чтобы затащить ее в сумку?"
  
  Я шагнул вперед, но Мэнди меня опередила. Вместе с Фэрберном они уложили девушку в сумку, которую он расстелил на земле. Я прошел мимо них, ища предмет, который, как я видел, блестел на свету. Я посветил фонариком вокруг.
  
  Это была серьга в форме маленькой золотой бабочки с бриллиантом в центре. "Эй, она носит серьгу?" Я спросил.
  
  Фэйрберн застегивал мешок для трупов. Он остановился и посветил внутрь фонариком. "Нет. Хотя оба уха проколоты". Я кивнула в знак благодарности, и он застегнул сумку. Я положила серьгу в пакет для улик. Может оказаться, что она ее, а может и нет. Это определенно не подходило к остальной части ее наряда.
  
  Мы с Мэнди присели на корточки, затем подняли сумку. Девушка была легкой, но термин "мертвый груз" был придуман не просто так. Я ненавидел таскать тела. Фэрберн последовал за мной, пока мы с Мэнди пыхтели вверх по холму, а затем через парковку к фургону Фэрберна. Он вытащил каталку из багажника, и мы опустили мешок так осторожно, как я только мог.
  
  Я стоял там, разминая мышцы спины и уставившись на сумку. Я ненавидел, когда у меня была жертва, но не было имени. Каким-то образом имя делало их для меня личностями, а не просто телом.
  
  "Я сниму отпечатки ее пальцев, как только доставлю ее в морг". Фэйрберн как будто читал мои мысли. Черт возьми, он мог быть таким, мы проработали вместе достаточно сцен.
  
  "Спасибо. Есть шанс, что кто-нибудь из врачей сможет прийти и провести вскрытие завтра утром?"
  
  Пока что у меня было тело без документов и серьга, которая могла иметь отношение, а могла и не иметь. Мне очень нужна была информация, и одним из источников было вскрытие. Обычно не имело бы значения, если бы вскрытие подождало до понедельника, но если девушку действительно бросили прошлой ночью, наше круглосуточное окно скоро закроется.
  
  Фэрберн посмотрел на часы. Я уже посмотрел на свои. Было почти девять часов. Вечер пятницы. "Я посмотрю, что можно сделать, посмотрю, кто подойдет к телефону".
  
  "Спасибо, чувак".
  
  Он закатил девушку на заднее сиденье неприметного фургона без опознавательных знаков и уехал. Джинни и Роджер как раз заканчивали зачистку верхней стоянки и прилегающей территории. Они подошли к нам.
  
  "Нашли что-нибудь?" Спросила Мэнди.
  
  Джинни покачала головой. "Ничего примечательного. Четыре кусочка жевательной резинки, они выглядят старыми. Две кофейные чашки и бутылка из-под содовой в мусорном ведре. Пять окурков".
  
  Джинни взяла бы эти вещи и внесла их в каталог. От нас зависело бы, тестировать их или нет. Если бы что-то из них принадлежало убийце, а затем было выброшено, возможно, остались бы следы ДНК или отпечатки пальцев. Но, скорее всего, это был мусор, а не улики. Я надеялся на удачу. Иногда убийцы нервничали. Они испражнялись или даже блевали на месте преступления. Они оставляли оружие с отпечатками пальцев или предметы одежды. Однажды я даже работал над кражей со взломом, когда грабитель уронил свой бумажник посреди гостиной. Не похоже, что сегодня нам повезет.
  
  "Мы получили несколько хороших снимков и замеров следов шин", - сказала Джини.
  
  Джинни жестом пригласила нас следовать за ней. Она указала на два следа в траве. "Как вы можете заметить, трава действительно густая, поэтому у нас есть два следа примятой растительности, но следов протектора нет. На тротуаре у нас есть небольшие следы резины, когда шины вышли за край, но опять же следов протектора нет. Я возьму соскобы с резины. Мы также измерим ширину трасс и расстояние между ними. По этому мы сможем определить некоторые возможные транспортные средства. "
  
  Я кивнул. Это было что-то. Я был готов рискнуть и предположить, что мы искали самое популярное средство для перевозки трупов: фургон. То, как машина съехала с бордюра, наводило на мысль, что ее припарковали к краю набережной, задние двери открылись, и девушку вытолкнули, как мусор. У меня на минуту отвисла челюсть. Никто этого не заслужил.
  
  Я подумал о белом фургоне, который увидел, когда подъезжал, и проклял себя за то, что не взял номерной знак.
  
  Именно здесь реальная жизнь отличалась от всех ставших такими популярными сериалов о криминалистике. По телевизору, когда бы ни происходило убийство, всегда можно было найти гору улик, обычно с помощью какого-нибудь крутого лазера или альтернативного источника освещения. В реальной жизни мне, казалось, никогда так не везло.
  
  Следующие пару часов мы потратили на вторичный поиск. Дождь усилился, поэтому мы все надели дождевики и продолжили искать что-нибудь, что могло оказаться важным.
  
  Несмотря на все мои частые мысли об увольнении, я любил эту работу из-за людей, с которыми я работал. На каждого Стива Лаббока или офицера Блума приходились тихие профессионалы, такие как Фэрберн, Джини и Роджерс.
  
  Я только решил, что пора заканчивать поиски, когда у меня в кармане завибрировал телефон.
  
  Я ответил на это. "Миллер".
  
  "Дент, привет. Это Алекс Пейс. Фэрберн сказал мне, что тебе нужна помощь". Я мог слышать звук двигателя, набирающего обороты вверх и вниз на заднем плане. Алексис Пейс. Блин, у нее был приятный голос. Мне стало немного теплее, когда я представил ее лицо и особенно тело, которое к нему подходило. Но что меня больше всего взволновало, так это то, что она была патологоанатомом, и мне нужно было сделать вскрытие.
  
  Это было немного не так, если вы подумали об этом, поэтому я не стал
  
  "У меня тут небольшие неприятности, Алекс. У меня есть тело молодой девушки, связанное и выброшенное в парке Келли Пойнт. Дело в том, что это практически все, что у меня есть. У меня нет ни документов, ни вещественных доказательств на месте преступления. Она мертва уже почти сутки. Она как будто упала с неба. Мне было интересно, что я мог бы сделать, чтобы уговорить кого-нибудь из вас, ребята, сняться с ней в эти выходные. Может быть, уже завтра? "
  
  "Черт возьми, Дент, я сделаю это сегодня вечером".
  
  Если бы я мог дотянуться до нее по телефону и обнять, я бы это сделал.
  
  "Я как раз заканчиваю занятия дзюдо в MAC club. Встретимся в офисе".
  
  "Ты лучший, Алекс. Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину?"
  
  “Великолепный влажный капучино, двойная порция, обезжиренное молоко. Увидимся".
  
  Она повесила трубку.
  
  Я улыбнулся. Это была бы самая дешевая чашка кофе, которую я когда-либо покупал.
  
  Мы дошли до главных ворот парка и ничего не нашли. Мы с Мэнди остановились там и подождали, пока Роджер и Джинни догонят нас.
  
  Мэнди была тихой, задумчивой. Обычно Мэнди хотела поговорить о разных вещах, на мой вкус, немного чересчур, если честно. Но сейчас она молчала. Было интересно наблюдать, как копы расследуют свое первое убийство. Для большинства это отличалось от всех других дел, с которыми они работали раньше, даже от серьезных нападений и сексуальных преступлений. В этом была окончательность, тяжесть, которую трудно описать.
  
  "Алекс Пейс из офиса судмедэксперта придет сегодня вечером и разделается с нашей жертвой".
  
  "Хорошо". Она кивнула. "Не думаю, что я когда-либо встречал его".
  
  "Не он, а она. Помните капитана Пейса? Несколько лет назад вышел в отставку, некоторое время руководил Северным участком, а затем специальными операциями?"
  
  Она кивнула. "Конечно. Он ушел на пенсию сразу после того, как у меня закончился испытательный срок".
  
  Господи. Способ заставить меня почувствовать себя старым.
  
  "Ну, в любом случае, эта Алекс Пейс - дочь ТОГО САМОГО Алекса Пейса".
  
  "Круто". Она все еще выглядела задумчивой и рассеянной. Подошли Джинни и Роджер, выглядевшие несчастными в своих пончо. Температура, наверное, упала градусов на десять с тех пор, как мы это начали.
  
  "Вы, ребята, тоже возвращаетесь пустыми?" Спросила Мэнди. Джинни кивнула, дрожа от холода.
  
  "Я думаю", - сказала Мэнди, бросив взгляд в мою сторону. "Мы почти закончили".
  
  "Хорошо", - сказала Джинни. "Мы будем в Центральном районе, вытирать окурки и прочее. Позвони нам, если мы тебе понадобимся". Джинни и Роджеру еще предстояло поработать пару часов: вернуться в участок, посидеть с уликами в сушилке, оформить все самые популярные документы.
  
  Я смотрел, как они уходят, позволил своим мыслям рассеяться. Я видел, как Мэнди смотрела на меня, как будто хотела что-то сказать, но понимал, что я думаю и не хочу прерывать.
  
  На реке прозвучал корабельный гудок, эхом отразившийся от воды.
  
  “Почему?” Я спросил вслух.
  
  "Что почему?"
  
  "Зачем сбрасывать ее с набережной?"
  
  "Это мертвое тело. Он должен избавиться от нее".
  
  "Да, но почему именно здесь? Почему парк Келли Пойнт? Это место не такое уж большое. Почему не Форест-парк? Почему не в горах? Почему он оставляет ее в таком месте, где ее увидит любой, кто посмотрит со стоянки?"
  
  Она стояла там и смотрела. Я почти слышал, как вращаются шестерни. Поднялся ветер. Здесь, у реки, было холодно и сыро, казалось, что мертвые пальцы ласкают твое лицо.
  
  "Вода", - сказала она. "Он собирался сбросить ее в воду".
  
  "Да. Я думаю, ты прав. Если провести прямую линию от того места, где мы стоим, это кратчайший путь к реке. Сбросить ее с набережной было просто способом доставить ее туда. Она не такая уж большая, но я бы не хотел тащить сто, сто десять фунтов мертвого веса вниз по этому склону. Может, он не такой уж большой парень, может, он просто ленивый."
  
  "Итак, он собирался сбросить ее в реку. У него, вероятно, были цепи или что-то в этом роде. Чтобы утяжелить ее ".
  
  "Возможно. В этом случае придется нести еще больший груз. Итак, что произошло".
  
  "Он ее выбросил. Она катится вниз по склону. Кто-то пришел".
  
  "Думаю, да. Он видит фары, возможно, человека. Возможно, это парень из Парковочного бюро, приехал проверить парковку на наличие машин, прежде чем запереть ворота. Но в любом случае его прерывают. И по какой-то причине он не возвращается."
  
  Она подошла к следам шин, посветила на них фонариком. "Его колеса не скользили, потому что трава была мокрой. Он был взволнован, напуган. Он завел фургон и нажал на газ. Вот почему там такое дерьмо. "
  
  "Все сходится. И что это нам дает?"
  
  "Возможно, свидетель. Тот, кто въехал и спугнул его".
  
  "Именно так”, - сказал я. “Но все же, почему здесь? Почему парк Келли Пойнт. Сюда никто не ходит. Это посреди промышленной пустоши. Только в Портленде могли разбить такой парк. Бьюсь об заклад, чувак, который выгуливает здесь свою собаку, единственный, кто пользуется им всю зиму. Летом некоторые люди приезжают сюда, чтобы спустить на воду свои каноэ. Черт возьми, здесь даже нет проституток, которых парни могли бы привести по-быстрому в обеденный перерыв."
  
  "Моя первая мысль - сказать, что он живет здесь", - сказала она, поворачиваясь по кругу и оглядывая стоянку. "Но здесь никто не живет . Это должна быть работа. Он должен работать здесь. "
  
  Я рассказал ей о фургоне, который видел по дороге.
  
  “Господи”, - сказала она. “Ты думаешь, это был он? У тебя была тарелка”.
  
  Я покачал головой, и она выглядела разочарованной.
  
  “Зачем ему возвращаться?”
  
  “Если бы это был он, он мог бы вернуться, чтобы перенести ее остаток пути к реке с помощью”.
  
  “Или это могли быть просто два чувака, пришедшие сюда покурить травки, которые испугались, увидев полицейскую машину”.
  
  Я кивнул. “Могло быть и так”.
  
  “Хорошо, мы будем иметь это в виду. Ты можешь придумать что-нибудь еще, что нам нужно здесь сделать?”
  
  Я в последний раз оглядел стоянку. "Я думаю, мы здесь закончили. Вы хорошо поработали над частью с вещественными доказательствами, обрабатывая сцену здесь. Все школы, в которые ты ходишь, все книги, которые ты читаешь, вбивают тебе в голову всю эту чепуху криминалистов. Это неплохо; таким образом мы раскрываем хорошие дела. Но не забудьте уделить несколько минут и просто проникнуть в его голову. Думайте, как он. Поставьте себя на его место. "
  
  "Ок".
  
  "Круто. Теперь перейдем к вскрытию".
  
  Она снова кивнула. Она по-прежнему молчала, но я ожидал этого.
  
  К весу пришлось немного привыкнуть.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ПЯТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  По радио крутили Led Zeppelin, когда я садился в машину. "In My Time of Dying". Неплохая мелодия, но во многих отношениях я предпочитал оригинальную негромкую акустическую версию Боба Дилана. Надеюсь, это не было предзнаменованием или что-то в этом роде.
  
  Пока я вел машину, я снова и снова прокручивал в голове этот случай. Думать по-прежнему было особо не о чем. Я надеялся, что если продолжу перемешивать информацию, то получу какую-нибудь ослепительную вспышку озарения, которая все прояснит.
  
  Мне действительно следовало знать лучше. В фильмах у детектива всегда было внезапное откровение, которое раскрывало все дело, но в реальной жизни дела раскрывались тяжелой работой.
  
  Новый офис судмедэксперта находился на востоке, сразу за городской чертой в Клакамасе. Стоянка была пустынной, а здание темным. Мы с Мэнди заехали на стоянку и припарковались рядом друг с другом.
  
  Очевидно, Алекс еще не приехал. Я скучал по старым временам, когда морг находился на Нотт-стрит в Северном Портленде. Округ разрешал нескольким студентам колледжа жить в квартирах над зданием. В обмен на бесплатную аренду они отвечали на звонки по ночам и впускали людей в здание. С некоторыми из них было весело общаться. Обычно я мог рассчитывать на рекомендацию в новую группу и, возможно, на бесплатный кусок пиццы. Теперь новое здание было закрыто на ночь, и телефоны передавались на автоответчик.
  
  Я услышал приближение Алекс еще до того, как увидел ее. В эти дни она водила "Мустанг", который подозрительно гудел, как будто у него были прямые трубы вместо глушителей. Двигателю почти удалось заглушить стереосистему. Каким-то образом рокот двигателя и песня Дженис Джоплин "Another Piece of my Heart", казалось, идеально сочетались. Крутая машина, крутая музыка, крутая девушка. Она припарковалась нос к носу со мной, и музыка и двигатель смолкли.
  
  Я вышел, когда Алекс выходила из машины. Она была высокой, ростом около шести футов. Длинная, долговязая, со светлыми волосами, которые ниспадали почти до пояса, она выглядела как архетип калифорнийской девушки-серфингистки, с ярко-голубыми глазами и вздернутым носиком. Я действительно не знаю, как это произошло. Ее отец был маленьким уродливым троллем.
  
  "Эй, Дент! Давай зайдем внутрь". Она побежала к двери. Не обращая внимания на дождь, на ней были шорты и толстовка с капюшоном. Я побежал за ней трусцой, изо всех сил стараясь не пялиться на ее задницу, когда она бежала впереди меня. Работа с Алекс представляла для меня несколько уникальных испытаний.
  
  Она впустила нас в офис, стерильный современный вестибюль, заметно отличающийся от здания, похожего на подземелье, которое раньше занимал морг, и я угостил ее кофе.
  
  "Ммм… Ты вспомнил". Она выпустила пар из чашки и сделала глоток. "Рада видеть тебя, Дент". Она посмотрела на меня поверх своей кофейной чашки.
  
  "Я тоже рад тебя видеть, Алекс".
  
  Я никогда не мог сказать, было ли сексуальное напряжение, которое я чувствовал между мной и Алексом, взаимным или все это у меня в голове. Я был довольно хорош в том, чтобы проникать в головы убийц, наркоманов и тому подобных людей. Но женщины были для меня загадкой.
  
  "Познакомьтесь с Мэнди Уильямс, моей новой напарницей. Мэнди, Алекс. Алекс, Мэнди".
  
  Они пожали друг другу руки и обменялись любезностями. У женщин был свой способ оценивать друг друга, отличный от мужского, но наблюдать за этим все равно было интересно.
  
  "Позвольте мне переодеться, и я вернусь через минуту". Она исчезла в глубине офиса. Я повесил свой дождевик на стул, чтобы он просох, и стряхнул со спины несколько шрамов.
  
  "Итак, насколько хорошо ты ее знаешь?" Спросила Мэнди. На ее лице была легкая улыбка, к которой я не привык.
  
  "Что? Почему?"
  
  "Возможно, ты захочешь убедиться, что она и Одри никогда не встретятся, это все, что я хочу сказать".
  
  "Что заставляет тебя так говорить?" Я почувствовал, что начинаю краснеть.
  
  "Я могу просто сказать. Вот и все".
  
  Личная жизнь между мной и Мэнди редко затрагивалась. Она была довольно неразговорчивой. По департаменту ходили слухи, что она лесбиянка, но обычно эти слухи распространялись о любой женщине-офицере, которая не выглядела как кукла Барби или не спала с кем-либо из офицеров-мужчин. Иногда было страшно, насколько полицейское управление напоминало мне среднюю школу.
  
  Вернулась Алекс в синей медицинской форме. Я заметил, что она подходит к ее глазам. Прекрати, сказал я себе. Ее волосы были собраны в узел и заправлены сзади под рубашку.
  
  Она провела нас через двери с надписью "Только для персонала" и дальше по длинному коридору. В конце была пара тяжелых двойных дверей.
  
  Она быстро свернула направо, в небольшой кабинет. Мы последовали за ней, и она жестом пригласила нас занять пару кресел по другую сторону стола.
  
  Она включила компьютер и вызвала отчет, который Фэйрберн уже закончил.
  
  "Ладно, позволь мне ввести тебя в курс дела", - сказала Алекс. Она несколько минут читала и потягивала кофе. Я оглядел офис. В этом было очень мало личного. Дипломы, профессиональные книги, досье, несколько типовых художественных гравюр. Я смог увидеть только два личных штриха: один был боккен, деревянный японский тренировочный меч; другой - картинка на рабочем столе компьютера. На нем она была изображена на горной вершине, вероятно, Маунт-Худ, судя по фону, в альпинистском снаряжении. Интересно, кто сделал фотографию. Может быть, парень? Прекрати.
  
  Алекс допила свой кофе одним глотком. Она встала и закрыла папку. "Давайте, ребята, купим вам платья и начнем".
  
  Мы последовали за ней в другую комнату, прямо за двойными дверями. Одним из улучшений по сравнению со старым моргом было то, что здесь не воняло. В старом морге запах гнили пропитал стены. Он был построен на рубеже прошлого века, и никакие обновления или новое оборудование не могли изгнать духоту из стен. В любой момент времени у значительной части персонала была какая-либо разновидность насморка или острая гайморовая инфекция. Никто никогда не подхватывал ничего смертельного, но здоровье персонала было основным мотиватором для поиска денег на новое здание.
  
  Алекс раздала нам халаты, шапочки и маски. Она порылась в шкафу и достала пинетки, которые надевались поверх нашей обуви. Я переоделась, помогла Мэнди завязать маску. Она помогла мне с моим. Мэнди выглядела немного мрачной.
  
  Алекс провел нас через двойные двери.Все было ярко освещено и отделано полированной нержавеющей сталью. Вентиляторы над головой постоянно всасывали воздух вверх и из комнаты.
  
  Алекс надела пару перчаток, затем подкатила каталку к шкафчику в стене. Она вытащила сумку, положила на каталку и подтолкнула ее к столу. Я помог ей перенести мешок для трупов на стол. Мы расстегнули его и вытащили девушку. Она выглядела очень маленькой на столе.
  
  Алекс подошел к ряду переключателей на стене и указал на круг, нарисованный скотчем на полу. "Все, что находится внутри круга, будет зафиксировано микрофоном, хорошо?" Мы с Мэнди кивнули. Алекс щелкнул выключателем, и рядом со словами "запись" загорелась красная лампочка. Патологоанатомы использовали диктофоны во время своей работы. Было трудно вести записи окровавленными руками в перчатках. Запись станет частью судебного протокола и может быть воспроизведена в суде, поэтому вы хотели быть осторожнее со своими словами.
  
  Алекс назвала время и дату, затем вкратце описала рост, вес и другие физические данные девушки. Она жестом попросила меня помочь, и мы перевернули ее на живот. Левая сторона тела девушки была покрыта пятнами и синяками, судя по посмертной синюшности. Правая сторона была бледно-белой.
  
  "Руки связаны за спиной наручниками марки "Смит и Вессон", оба наручника заперты на два замка. В это время наручники снимаются ключом, предоставленным присутствующими сотрудниками правоохранительных органов". Я стянула перчатку, неловко порылась под платьем, пока не достала ключ и не бросила его в руку Алекса. Я поспешила надеть новую перчатку и выставила указательный палец. Алекс застегнул манжеты на пальцах. Полированная металлическая поверхность манжет была главным кандидатом на отпечатки, поэтому я не хотел прикасаться к внешним краям. У Мэнди был наготове пакетик для улик. Я опустил наручники внутрь с желанием, чтобы они показали что-нибудь стоящее.
  
  Работая быстро, но осторожно, Алекс снял с тела верхнюю одежду.
  
  Я осмотрел каждую деталь, когда мы ее брали. Ботинки были в грубой форме, кожа потрескалась и выбита, каблуки стоптаны. Брюки и рубашка были грязными и рваными. Грязь была вмята. Эту одежду долгое время не стирали. Все это навело меня на мысль, что девушка какое-то время была на улице.
  
  Следующими были носки и черная футболка. И то, и другое было дырявым и грязным. Я бы выбросил носки, если бы они были моими. Они не могли принести никакой пользы ее ногам.
  
  Я повернулся туда, где Алекс работала над телом. Девушка была почти полностью раздета, за исключением нижнего белья. Они были сюрпризом. Они были подобраны в тон, темно-синего цвета, все кружевное и причудливое.
  
  "Нижнее белье несовместимо с верхней одеждой", - говорила Алекс. Она сняла его и протянула мне. Ткань была жесткой и новой, как будто ее даже не стирали. Надписи на этикетках внутри были четкими и легко читались. Интересно.
  
  Там камера была установлена на поворотном рычаге над столом. Органы управления и тросиковый отсоединитель были закрыты одноразовыми пластиковыми крышками. Алекс сделал два длинных снимка всего тела.
  
  Алекс начал с осмотра девушки сверху вниз. Я внимательно следил за тем, как Алекс описывала девушку с головы до ног. Было несколько царапин и отметин, на которые она обратила особое внимание, но больших ран не было.
  
  Далее последовала одна из моих наименее любимых частей вскрытия. Я дошел до того, что обычно могу отделить человека от тела. Но когда Алекс расставила ноги девушки и достала зеркальце, я немного отвернулся, притворившись, что еще немного изучаю одежду, пока она рассказывала эту часть экзамена.
  
  Алекс отложила инструменты, потратила минуту, чтобы размять мышцы спины. Она взяла твердый резиновый брусок, подложила его под шею девушки, чтобы он поддерживал ее голову.
  
  "Я собираюсь вскрыть ей голову, прежде чем смотреть на шею".
  
  Ее взгляд переместился с моего на Мэнди. Мэнди молчала, стояла, скрестив руки на груди. Алекс на мгновение задумалась, указала на один из двух мусорных баков в углу. Один был красным, и на нем повсюду были символы биологической опасности. Я знал, что лучше не брать его. Другой был простым, с чистой подкладкой. Я поднял его и поставил сразу за линией, приклеенной скотчем к полу. Мэнди подняла бровь. Я просто улыбнулся в ответ.
  
  Алекс сделал три быстрых, уверенных надреза скальпелем, затем отложил его. Я узнал, что это называется "отражением" кожи, поскольку "скальпирование" звучало так неклинически. Кожа на затылке девушки отделилась с влажным треском. Алекс потянул клапаны вперед, прикрывая лицо мертвой девушки. Я посмотрел на Мэнди. Она была белой, и на ее лбу выступили большие капли пота, но пока у нее все было в порядке.
  
  "Хм..." Сказал Алекс. "Выраженный кровоподтек на затылке. Переломов нижележащих структур черепа нет". Алекс сделал несколько снимков внутренней части кожи головы девушки. Затем взял пилу Stryker.
  
  Я ненавидел пронзительный вой этой пилы, и какой бы хорошей ни была вентиляция в новом помещении, мне всегда казалось, что я чувствую сквозь маску запах горячих микроскопических осколков кости. Алекс отложил пилу, пару раз покрутил макушку девушки взад-вперед. Она оторвалась с хлопком. Я всегда удивлялся, какой ослепительно белой была внутренняя часть черепа. Бело-розовый мозг под ним всегда выглядел нереальным, как будто это был какой-то анатомический дисплей или что-то в этом роде. У меня часто была такая реакция на ужасные образы, когда мой мозг говорил: "Должно быть, это притворство, чувак, мы не можем этого видеть на самом деле". У меня это срабатывало, пока я бодрствовал. Только когда я лег спать, я перестал в это верить.
  
  Мэнди хватило присутствия духа добраться до мусорного бака до того, как ее стошнило, где она была вне досягаемости микрофона. Она получила бонусные баллы за то, что вела себя тихо. Я раздумывал, не подойти ли к ней, чтобы похлопать по плечу, или, может быть, снять перчатки и принести ей стакан воды или что-нибудь в этом роде. Я решил этого не делать. Она была немного обидчивой, если чувствовала, что к ней относятся покровительственно, и, если подумать, я никогда не делала этого ни для одного из моих партнеров-мужчин, которого тошнило.
  
  Алекс говорила что-то об "отсутствии мозговых аномалий", и я вовремя оглянулся назад, чтобы увидеть, как она копается в головах девочек. Я отвернулся и посмотрел на другие доказательства, которые мы собрали.
  
  Мэнди подошла и встала рядом со мной, пока я разглядывал одежду девушки на прилавке.
  
  "Что вы обо всем этом думаете?" Я спросил, понизив голос, чтобы не было шанса, что это услышат в микрофон. Я старался говорить естественно, как будто не заметил, как Мэнди вырвало, и как будто женщина, к которой я испытываю сильнейшее физическое влечение, не препарировала труп в шести футах позади меня.
  
  Мэнди на мгновение замолчала. Она действительно позеленела. Это было интересно, я слышал это выражение раньше, но никогда не видел, чтобы кто-то действительно позеленел, по крайней мере, тот, кто был еще жив.
  
  "Ее одежда и нижнее белье не сочетаются?" Голос Мэнди звучал немного неуверенно.
  
  Я нахмурился. Она была права, но вся эта история с блевотиной, похоже, немного подорвала уверенность в себе. Ей нужно было понять, что чугунный желудок и пытливый ум не обязательно должны сочетаться.
  
  "Хорошо. Что еще?" Я спросил.
  
  "Ее одежда грязная, носки изношенные, как будто она жила на улице, но она находит время побрить ноги и ... ммм ... лобок?" Мэнди слегка покраснела. Мы собирались поработать над подобными вещами, прежде чем ей придется выступать в суде и давать показания о чьих-то интимных местах. Господи, как ты мог быть полицейским шесть, семь лет и все еще испытывать смущение из-за этого?
  
  "Это не имеет смысла", - продолжила Мэнди. "И грим тоже".
  
  Я согласился. Грязные джинсы и толстовка поверх нижнего белья, выглядевшие так, словно их сошли с обложки мужского журнала, свежевыбритый, но с грязными ногтями. Это не совпадало, если только она не была убита во время приведения себя в порядок, а затем переоделась в свою старую одежду. Случались и более странные вещи.
  
  Я оглянулся на Алекс, она сделала классический разрез в форме буквы "y" на груди девушки, оставив открытыми три лоскута кожи. Пока я смотрел, она взяла что-то похожее на секатор, раскрыла их и принялась за ребро девушки. Я вздрогнул и обернулся как раз в тот момент, когда раздались щелкающие звуки.
  
  Я взял сумку с наручниками "Смит и Вессон". Профессионального качества, наручники правоохранительного уровня, а не дешевое дерьмо из металла и меха, которое продают в магазинах секс-игрушек. Это была такая вещь, которую мог носить полицейский или сотрудник службы безопасности более высокого класса.
  
  Я снова оглянулся на Алекс. Одной рукой она держала отделенный живот девушки над большой мензуркой с горлышком. Она взяла скальпель и сделала длинный разрез сбоку, так что все содержимое вылилось в мензурку. Она что-то напевала себе под нос. Я сглотнул и снова отвел взгляд.
  
  Мне нужно было разобраться в себе насчет Алекса. Прежде всего, я действительно был безумно влюблен в Одри. Во-вторых, если бы между мной и Алекс что-то действительно произошло и закончилось плохо, я знал, что ее отец убил бы меня. В-третьих, после того, как я неоднократно видел ее с человеческими внутренними органами в руках, я все равно не думал, что смогу быть особенно влюбчивым.
  
  Когда я вышел за пределы своей жизни, иногда она казалась довольно хреновой.
  
  "Хорошо", - сказал я Мэнди. "Что еще у нас есть для продолжения?"
  
  "Сначала у нас есть манжеты для проверки отпечатков. Одежду нужно сдать в лабораторию, чтобы найти все, что сможем, волокна волос, что у вас есть ".
  
  Я снова кивнул. "Надеюсь, AFIS вернется с чем-нибудь из отпечатков этой девушки".
  
  AFIS расшифровывалась как автоматизированная система идентификации отпечатков пальцев. С помощью этой системы все записи об отпечатках пальцев были объединены через ФБР. Если бы наша жертва когда-либо была арестована или у нее сняли отпечатки пальцев каким-либо правительственным агентством раньше, она была бы в системе. Я не слишком волновался. Девушка была молода, возможно, даже еще несовершеннолетняя, но если она жила на улице, была довольно большая вероятность, что у нее были какие-то незначительные контакты с правоохранительными органами. Возможно, будет арест за магазинную кражу или арест из-за небольшого количества травки.
  
  "Нам также нужно проверить сообщения о пропавших без вести”, - сказала Мэнди. “Если эта девушка и была на улицах, не похоже, чтобы это продолжалось долго. Она была худенькой, но не в том смысле, в каком недоедают эти дети. Мы узнаем наверняка, когда придут результаты токсикологии, но я также не думаю, что она заядлая наркоманка или наркоманка с метамфетамином. У нее все еще были зубы, и на ней не было следов от уколов. ”
  
  Это звучало так, словно Мэнди оправлялась от своей неудачи. Ее мозг снова заработал.
  
  Я проверил Алекс. Она складывала все органы обратно, более или менее в те же места, где она их нашла. На столе рядом с ней лежал длинный ряд образцов: флаконы с мочой, кровью, внутриглазной жидкостью; поперечные срезы внутренних органов; мазки и предметные стекла. Это было человеческое тело, превращенное в кучу образцов, взятых для анализа. Пока я наблюдал, Алекс быстро проверила все свои инструменты, чтобы убедиться, что она ничего не оставила внутри. Затем она подняла нагрудную пластину и установила ее на место, прежде чем разгладить лоскуты кожи обратно. Она все еще напевала мелодию Джеймса Тейлора, если я не ошибаюсь.
  
  "Знаешь, - сказал я Мэнди. "Я никогда к этому не привыкну".
  
  Она выглядела немного успокоенной.
  
  Я вернулся к столу для вскрытия. Алекс накладывал длинные широкие швы на разрез. Я сделал мысленную заметку обратиться к другому врачу, если мне понадобится зашить порез. Она на секунду остановилась, указывая на стену. Красная лампочка рядом с надписью "запись" была выключена.
  
  "Мы свободны, если ты хочешь прошептать мне на ухо нежности". Она придержала кусочек кожи, который так и норовил свернуться калачиком, и наложила на него шов.
  
  Черт возьми. Милые пустяки? Откуда это взялось?
  
  "Не знаю, Одри может расстроиться".
  
  Она театрально вздохнула, завязывая последние стежки.
  
  Я моргнул, пытаясь переключить передачу. Я не часто подыскивал, что сказать, но когда я это делал, то обычно крепко держал себя в руках. Пока я стоял там с идиотским видом, Алекс подняла верхнюю часть черепа жертвы, попробовала подогнать. Ей это не понравилось, поэтому она повернула его на один-два градуса, попробовала снова. Она кивнула и на этот раз вернула отраженный скальп на место.
  
  Я видел, как ее губы скривились под маской. Она накладывала более тонкие швы на голову на случай, если семья заявит права на тело и захочет похоронить в открытом гробу.
  
  Я сменил тему. "Итак, что вы думаете о моей жертве?"
  
  Он нахмурил брови. Из-за того, что я меняла тему, или из-за моего вопроса, я не была уверена. "Я все еще собираю все воедино в своей голове. Дай мне несколько минут подумать. Я хочу убедиться, что я ничего не пропустил. "
  
  Я кивнул, и мы с Мэнди упаковали всю одежду в отдельные коричневые бумажные пакеты. Перед уходом мы осмотрели комнату, чтобы убедиться, что ничего не оставили.
  
  Мэнди была солдатом. Она подошла к банке, в которую ее вырвало, вытащила пакет и завязала на нем узел. "Куда это девается?"
  
  Алекс указал на банку с биологической опасностью.
  
  "Бросьте это туда. Все это сгорит. Но никогда не блевайте в банку с биологической опасностью. Вы можете получить неприятный осадок, если им уже пользовались ".
  
  На самом деле, она отнеслась к этому спокойно. Я оценил это. Некоторые люди выстрелили бы в Мэнди.
  
  Мэнди собрала одежду жертвы, наручники и направилась к своей машине.
  
  Я направился в кабинет Алекса, пытаясь собрать все улики воедино в своей голове. Я также пытался игнорировать тот факт, что мне не терпелось побыть наедине с Алекс в ее офисе, хотя бы на несколько минут.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Пока Мэнди укладывала одежду жертвы в багажник своей машины, я зашел в офис Алекс. Мне пришлось побороть желание покопаться в ее вещах. Я сказал себе, что это просто профессиональное любопытство. Мне нравилось оттачивать свои навыки, и заглядывать в чей-то офис было хорошим способом узнать о них побольше. С того места, где я сидел, я не мог видеть переднюю часть монитора компьютера Алекс, но он отражался в окне. Оно было открыто в ее почтовой программе. Вопреки себе, я пытался прочитать слова, написанные задом наперед, в отражении.
  
  "Хорошо". сказала Алекс позади меня, когда вошла в комнату. Я подпрыгнул и отвернулся от окна. Она бросила на меня озадаченный взгляд. "Ты в порядке, Дент?"
  
  "Э-э, да. Просто смотрел в окно. Ты меня напугал".
  
  Алекс оставила волосы распущенными. Они рассыпались по ее спине. От нее приятно пахло.
  
  "Хочешь, я отправлю фотографии лица жертвы по электронной почте на твой телефон, пока мы ждем твоего напарника?"
  
  Я кивнул, и она принялась за работу. Через несколько секунд мой телефон загудел от поступающих снимков.
  
  "Итак", - спросил я. "Как поживает твой отец".
  
  "Он хорош. Консультирует генерального прокурора штата Орегон и федералов". Ее пальцы быстро забарабанили по клавиатуре. "Он как раз говорил о тебе на днях. Сказал, что тебе стыдно с кем-то встречаться, иначе я должен пригласить тебя на свидание. Он сказал, что ты всегда казался порядочным парнем. "
  
  Мой рот упал мне на грудь. Пейс сказала это? Она, должно быть, разыгрывала меня. Он приложил немало усилий, чтобы отобрать свою молодую, привлекательную дочь у любого, у кого есть значок PPB. Алекс одарил меня холодным взглядом и улыбнулся. Второй раз за ночь я потеряла дар речи.
  
  Мэнди вошла и спасла меня. Она села рядом со мной, странно посмотрев на меня. Я покачал головой.
  
  "Хорошо", - сказала Алекс, внезапно став деловой, и подалась вперед на своем сиденье. "Имейте в виду, что все анализы на токсины еще не сданы, у меня нет никаких лабораторных работ".
  
  Мы оба кивнули.
  
  "Я думаю, что вашу жертву задушили вручную, и несколько необычным способом. Обычно, когда кого-то душат, повреждаются трахея и гортань. Шансы на то, что жертва умрет от нехватки воздуха в легких из-за поврежденной трахеи, или от недостатка крови в мозге из-за сдавливания сонных артерий, равны на пятьдесят пятьдесят."
  
  Алекс не смотрела на меня, когда говорила это. Однажды я подрался с подозреваемым, который чуть не убил меня голыми руками. Вместо этого я задушил его до смерти, и мне повезло, что я сохранил свою работу.
  
  Алекс перетасовала какие-то бумаги, откашлялась. "В любом случае. Вашу жертву задушил кто-то, кто знал, что делал, на горле только небольшой синяк. Трахея и гортань целы. Он знал, как сжать сонные артерии и удерживать их там достаточно долго, чтобы лишить ее мозг кислорода. Такой молодой, здоровой женщине, как она, вероятно, потребовалось пять-шесть минут постоянного давления, чтобы убедиться в этом."
  
  Это был особый тип убийцы. Парень, который мог так долго удерживать удушающий прием, чтобы убедиться.
  
  "Была небольшая борьба", - продолжил Алекс, по-прежнему не встречаясь со мной взглядом. “На затылке у нее синяки, характерные для удара головой обо что-то с тупым краем, возможно, об угол стола или еще что-то. Ссадины на спине и локте характерны для борьбы. Я предполагаю, что она извивалась на полу с грубым ковром. Она была одета, по крайней мере, выше пояса, пока это происходило. Бретельки бюстгальтера остались на ее спине, а в ранах остались волокна от толстовки. "
  
  "Наконец, судя по ссадинам на влагалище, ее изнасиловали. Я взял мазки и проверю их на наличие эякулята, обычных спермицидов и смазочных материалов ".
  
  "Так ты думаешь, смерть наступила прошлой ночью?" Спросила Мэнди. Алекс кивнул, посмотрел на часы на стене. Десять часов.
  
  "Да. Примерно сутки назад. Некоторые лабораторные тесты помогут это исправить, но я бы не думал, что они изменят это в течение четырех часов в любом случае ".
  
  Это было странно. Мертвая девушка в наручниках, которую задушили удушением сонной артерии. Я такого раньше не видел.
  
  "Что еще ты думаешь о ней, Алекс?" Это был открытый вопрос. Я хотел, чтобы Алекс рассказала мне все, что у нее на уме. Она была проницательна как в медицинской, так и в психологической части.
  
  Алекс поколебалась, затем, наконец, ответила. "Я думаю, как только вы узнаете, кто руководил ее съемками в порно, вы поймаете своего убийцу".
  
  Это на секунду застало меня врасплох. Я был довольно близок к тому, чтобы назвать копа ее убийцей, или, может быть, охранника или полицейского wanna bee. Наручники, шейный фиксатор, как мне казалось, были двумя большими частями головоломки. Но откуда взялся этот порнобизнес? Вот почему мне нравилось узнавать мнение других людей, особенно женщин, если речь шла о женщине-жертве. Они видели то, чего не видел я. Я понял, что Мэнди кивает головой.
  
  "Хорошо", - сказал я, наклоняясь вперед. "Ты оставил меня там".
  
  "Эта девушка жила на улице", - сказал Алекс. "Ее одежда была в грязи, поэтому ее долгое время не стирали. Ее обувь была прострелена. Ее ноги превратились в гамбургеры от ходьбы в этих потрепанных носках. Ногти были неровными . Но ее тело было чистым, волосы недавно вымыли шампунем. "
  
  Я кивнул. Это я понял.
  
  "Ее кишечник был пуст. Никакой еды. Ничего. Но ее желудок был полон. Прямо перед смертью кто-то покормил ее креветками, похоже, стейком, печеной картошкой и, полагаю, немного красного вина. Для этого нужны деньги. Денег у нее не было. Если бы она обобрала кого-нибудь, скажем, на тридцать-пятьдесят баксов, которые стоил бы хороший ужин, она пошла бы в McDonald's, чтобы денег хватило на какое-то время. Она все равно не смогла бы попасть в приличное место в такой одежде. Нет, кто-то купил это для нее. В обмен на что? "
  
  "Почему порно? Почему не просто секс?" Я спросил. "Может быть, он думает, что у них есть взаимопонимание. Он кормит ее таким обильным ужином, у нее никогда не было такого понимания, или она отступает. Он решает, что это происходит так или иначе."
  
  Алекс и Мэнди оба покачали головами.
  
  "Неа”, - сказал Алекс. “Это, должно быть, порносъемка. Она молодая, симпатичная. Я мог бы поверить, что парень позволяет ей принять душ, хочет, чтобы она побрилась, даже покупает ей новое нижнее белье, чтобы она принарядилась. Для него было бы дешевле просто нанять профессиональный эскорт, у них уже есть все это. Но это должно быть порно. Это грим, который рассказывает историю ".
  
  Я моргнул. Я все еще не понимал.
  
  "Грим. На ней ожоги от бритвы", - сказала Мэнди. "Грим был бы очевиден при личной встрече. Но оттенок довольно хорошо сочетался с ее кожей, так что, вероятно, это было бы не так заметно на камере. "
  
  "Неужели они больше не могут просто убрать все это с помощью компьютера?" Я спросил.
  
  Алекс кивнул. "Да, но, возможно, твой парень не знает как. Возможно, она скрыла их сама, без подсказки, но в любом случае я предполагал, что там были фотографии. Возможно, для публикации, возможно, для личного использования вашим парнем. Но определенно несколько фотографий. "
  
  "Хорошо", - сказал я, пробуя идею в уме. "Он кормит ее, позволяет ей где-то принять душ, она бреется, он дарит ей новое нижнее белье ..."
  
  Алекс прервал меня. "Вероятно, совершенно новый комплект одежды. Я предполагаю, что фотографии начинаются с того, что она одета, а заканчиваются обнаженной. Он может сдавать одежду на переработку, но он достаточно классный, чтобы не использовать повторно нижнее белье."
  
  Как, черт возьми, маленькая девочка Алекса Пейса узнала так много о том, как делаются порносъемки, и о дорогих сопровождающих, если уж на то пошло? Я выбросил это из головы. Это был вопрос для другого раза. Как никогда.
  
  "Итак, он фотографирует. Как мы перейдем к тому, что она мертва и брошена в парке?"
  
  "Может быть, все так, как ты думал", - сказала Мэнди. "Может быть, у них было два разных понимания. Может быть, она думала, что это просто картинки, а он ожидал счастливого конца".
  
  "Ок". В этом был определенный смысл. "Но при чем здесь наручники?"
  
  Алекс повернула монитор. На экране были фотографии, сделанные ею во время вскрытия. "Наручники были надеты слишком туго. Видишь, насколько глубоко они вошли в плоть?" Она перевернула кадр вперед, теперь наручники были сняты, и на запястье девушки была вмятина по всему периметру. "Кожа вмята, но синяков нет. Наручники были надеты после того, как на нее остановилось сердце."
  
  "Черт". Сказал я. "Да. Я предполагаю следующее: они борются; он слишком долго давит на сонную артерию; он думает, что она без сознания, поэтому надевает на нее наручники. В какой-то момент он понимает, что она мертва. Он паникует, забирает ее и бросает. "
  
  "Дерьмо". Я сказал еще раз. Так оно и было. Конец жизни.
  
  Мэнди подхватила это оттуда. "Он забирает ее, сажает в то, что мы считаем фургоном. Выкатывает ее через черный ход в парке, и его прерывают ".
  
  "Что объясняет, почему он не вернул свои наручники", - закончил я. Они оба кивнули.
  
  Я минуту сидел молча, прокручивая это в голове.
  
  "Это довольно хорошо сочетается". Я посмотрел на Алекса. "У тебя есть идеи о том, что нам делать дальше, я рад их услышать".
  
  "Ну, с ее одежды остались волосы и волокна, но ты это знаешь". Я кивнул, это было очевидно.
  
  "Я поцарапал ее ногти, но под ними было столько дерьма, что я не знаю, получится ли у нас что-нибудь путное. Если вам удастся найти его жилище, это станет золотой жилой улик. Ее волосы в душе, как на голове, так и на теле. Где бы ни произошло изнасилование, скорее всего, останется немного крови. Я не уверен, насколько точно мы сможем подобрать грим, но я взял мазки на случай, если вы найдете их на месте убийства. Я почти уверен, что он предоставил грим. Большинство этих маленьких уличных крыс не занимаются косметикой. И тебе нужно найти ее сумку. "
  
  Я кивнул. Я уже думал об этом. У этих ребят всегда была сумка. Возможно, это будет походный рюкзак, возможно, просто спортивная сумка, возможно, просто действительно большая сумочка, но у них всегда была сумка. Они должны были. У них не было постоянного жилья, поэтому все, что у них было, должно было остаться при них.
  
  "Что-нибудь еще ты можешь вспомнить?" Спросил я.
  
  "Нет. Я позвоню тебе, если что-нибудь выяснится. К концу недели у меня будут анализы на токсины и полное обследование, так что вы должны помнить, что до тех пор мое предположение об удушении - всего лишь предположение. Но я думаю, оно довольно убедительное. "
  
  "Я тоже", - сказал я, вставая. "Спасибо, Алекс, ты очень помогла". Она встала, и я пожал ей руку. Я заставил себя быть кратким.
  
  Я прокручивал это в уме, выискивая дырки. Парень путешествует в поисках девушек, которых он мог бы использовать для небольшого количества порно и, возможно, для небольшого секса. Наша жертва соответствует всем требованиям, ей приходится достаточно тяжело, чтобы впасть в отчаяние, но не настолько долго, чтобы потерять привлекательность. Дела идут наперекосяк, ее находят мертвой и бросают в парке. Печальный конец жизни, но все сработало.
  
  Когда мы вышли на улицу, я посмотрел на часы и вздохнул. Вскрытие мне не понравилось, но предстояла худшая часть вечера: мне нужно было позвонить боссу.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Меня так и подмывало попросить Мэнди позвонить Лаббоку. В конце концов, она якобы была ведущим детективом в этом деле. Но Мэнди отбывала шестимесячный испытательный срок в качестве детектива. На это время ее могли отправить обратно в патруль, в значительной степени по прихоти Лаббока. Нет, было бы лучше, если бы я разобрался с Лаббоком и позволил Мэнди летать незаметно. Мэнди была достаточно компетентна, чтобы Лаббок мог сильно невзлюбить ее, если бы заметил.
  
  Я набрал номер по дороге. Лаббок ответил после первого гудка.
  
  "Когда ты собирался сообщить мне, что у тебя произошло новое убийство?" Сразу же началась головная боль. Я потерла висок свободной рукой.
  
  "Прямо сейчас", - сказал я, стараясь сохранять нейтральный тон. "С этого момента я хочу знать, в какую секунду ты явишься на место преступления".
  
  "Хорошо", - сказал я, прикидывая, остался ли у меня в саквояже пузырек аспирина. И снова я прикусил язык, чтобы не указать на то, что, очевидно, кто-то уже сообщил ему о том, что у нас новое убийство. Интересно, кто был его осведомителем?
  
  Я открыл рот, намереваясь изложить ему факты, рассказать, к чему я клоню в этом деле. Прежде чем я успел вымолвить хоть слово, он начал говорить.
  
  "Что мы говорим СМИ?"
  
  "Сми?" Мне потребовалась секунда, чтобы переключиться.
  
  "Вы ничего не выяснили для СМИ? Чем вы занимались?"
  
  Моя хватка на телефоне усилилась, и пластиковый корпус зловеще заскрипел. "Ну, Стив, в основном я занимался детективной работой, ты знаешь, пытался выяснить, кто жертва, кто ее убил. Дерьмо в том же духе."
  
  "Послушай, Миллер", Лаббок почти кричал. "Я устал от твоего ковбойского отношения. Вам нужно начать думать о том, что хорошо для полицейского управления Портленда, а не о том, что приносит наибольшую славу Дентону Миллеру. Каждое дело об убийстве привлекает огромное внимание к Бюро. Всегда найдется кто-нибудь, кто захочет пересмотреть ход расследования, сказать, что мы делаем недостаточно. Если вы этого не принимаете во внимание, вы выполняете небрежную полицейскую работу. "
  
  Небрежная полицейская работа? За моим плечом было тридцать четыре расследования убийств с почти идеальной раскрываемостью. Я проверил наши записи. Лаббок никого не арестовывал в течение пяти лет.
  
  "На этот раз я позабочусь о том, чтобы поговорить с людьми из отдела общественной информации", - говорил Лаббок. "Но в следующий раз мне нужны от вас идеи для СМИ, когда вы будете звонить с места преступления. Теперь расскажи мне подробнее о том, что у нас есть."
  
  Я механически перечислял детали. Было трудно слышать себя из-за гулкого гнева в ушах, трудно что-либо видеть из-за красной пелены, застилавшей мне зрение. Я хотел во что-нибудь врезаться.
  
  "Итак, мы даже не знаем, была ли она убита в нашей юрисдикции", - сказал Лаббок, когда я закончил. "Мы просто знаем, что ее бросили в черте города, так что убийство, возможно, произошло где-то в другом месте". В его голосе звучала надежда. Если бы мы обнаружили, что настоящее убийство произошло где-то в другом месте, другие власти взяли бы на себя роль первичных следователей.
  
  "Возможно", - сказал я.
  
  "Что ж, я хочу, чтобы вы непредвзято относились к такой возможности. Если мы сможем положить это в чей-то карман, чем скорее, тем лучше. Понятно?"
  
  "Да". Сказал я. Края телефона врезались в мою ладонь. Я подумал, действительно ли он сломается, если я сжму его достаточно сильно.
  
  "Хорошо, Миллер, я займусь этим медиа-аспектом. Дай мне знать, если что-нибудь появится".
  
  "Ок".
  
  Он повесил трубку. Ни секундой раньше. Я положил телефон на приборную панель, изо всех сил стараясь вдыхать и выдыхать, медленно и ритмично.
  
  После стрельбы в торговом центре Лаббока перебрасывали с одного безобидного задания на другое, то по связям с общественностью, то координатором того, в основном в программе недели "Обидчивые фели", где ему просто приходилось ходить на собрания и "управлять восприятием".
  
  Никто также не понимает, как Лаббока назначили ответственным за тяжкие преступления. Я не мог понять, было ли это чьим-то представлением о награде или наказании.
  
  Мы заехали на парковку полицейского участка и с минуту сидели там, тушуясь. Я нашла в сумке таблетку аспирина, проглотила всухую. Я прогнал их с парой антацидов от изжоги, которая, как я знал, могла начаться с минуты на минуту.
  
  Я поднялся в наш офис, где обнаружил, что Мэнди приготовила кофе. Хороший, старомодный кофе для полицейских, из урны в дежурной части, которую убирают раз в год, нужно это или нет. Черный, с маслянистым блеском, плавающим сверху. Без сливок. Без сахара. Без вспененного молока. Без гребаных ароматизированных сиропов.
  
  Я взял чашку, вдохнул пар, идущий сверху. "Ааааа ..." - сказал я. "Спасибо".
  
  "Добро пожаловать", - сказала она.
  
  Мы с Мэнди написали, что у нас было по делу на данный момент. К тому времени, как мы добрались до конца, слова плавали у меня перед глазами, как иероглифы.
  
  Джинни пришла в офис с фотографией в руке и положила ее мне на стол. Это был большой жирный отпечаток большого пальца, четко выделенный черным порошком для снятия отпечатков пальцев на полированной металлической поверхности наручников.
  
  "Черт возьми, круто", - сказала Мэнди, заглядывая мне через плечо. "Ты уже это сделал?"
  
  "Конечно. Теперь он в руках федералов", - сказала Джинни.
  
  Что означало, что если мы собирались найти совпадение, это могло занять часы, возможно, даже день. Конечно, мы могли и не найти совпадения, но принт на манжетах был хорошим, детализированным и нетронутым. Если бы наш парень когда-либо был арестован, служил в армии или у него сняли отпечатки пальцев при одном из дюжины других обстоятельств, его отпечатки были бы в системе, и мы бы получили совпадение. У меня было хорошее предчувствие по этому поводу, что парни, которые кого-то убивают, обычно вступают в какую-то стычку с копами, прежде чем зайти так далеко.
  
  Джини подавила зевок. “ Если вам, ребята, больше ничего не нужно, я ухожу отсюда.
  
  Я пожелал ей доброго утра, и мы с Мэнди в последний раз просмотрели материалы дела, ища то, что мы упустили.
  
  Мы этого не делали. Мы были в тупике, пока не установили личность жертвы или подозреваемого.
  
  Я посмотрел на часы. "Давай покончим с этим", - сказал я Мэнди. "Если на жертву поступит информация AFIS, мы начнем работать с жертвой. Если на подозреваемого поступит информация AFIS, мы начнем работать с подозреваемым. В любом случае, мы снова будем играть в full tilt boogie. Давайте немного отдохнем, пока компьютеры творят свое волшебство ".
  
  Она согласилась, как мне кажется, немного неохотно. Делать паузу в середине расследования было одной из самых сложных задач, но нам обоим нужно было выспаться, и не было смысла просто сидеть здесь, в офисе.
  
  Я ненавидел эту часть.
  
  
  
  
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Небо за окном было ясным, что редкость для этого времени года. Я надел солнцезащитные очки и решил отказаться от кофе. Заснуть было бы намного сложнее, если бы у меня была такая возможность. Я включил радио, пока вел машину. Ничего, кроме ток-шоу, болтающих о всякой ерунде.
  
  Было трудно не заснуть за рулем. Становилось все труднее не спать всю ночь, гоняясь за делом, и просто продолжать так долго, как это требовалось. Я вспомнил, как был девятнадцатилетним рейнджером и неделю подряд не ложился спать, то вздремнув десять минут, то полчаса под пончо.
  
  Я доехал до Одри на автопилоте и был немного удивлен, когда наконец заехал на стоянку. Я не помнил последние несколько минут поездки. Да, это было чертовски утомительно.
  
  Я зашел к Одри и начал снимать свои вещи так тихо, как только мог. Я услышал скрип пружин и бормотание из спальни. Я раздумывал, не разбудить ли ее.
  
  Иногда, когда ее одолевала депрессия, Одри проводила весь день в постели, если у нее не было занятий или выступления. Я решил, что приму душ, а потом разбужу ее и посмотрю, смогу ли я уговорить ее пойти куда-нибудь со мной. Мне нужно было поспать, но на солнышке Одри почувствует себя лучше. Я всегда мог выпить еще кофе.
  
  Я убрал коробку с замком на дно шкафа и на минуту остановился в дверях спальни, чтобы посмотреть на нее. Ее рыжие волосы были распущены и разметались в беспорядке. Она спала на боку в одной из моих старых футболок. По какой-то причине, которую я не совсем понимал, мне действительно нравилось, когда она носила мою одежду в таком виде. Меня охватило внезапное желание прикоснуться к ней. В этом не было ничего сексуального, по крайней мере, не полностью. Я просто хотел почувствовать ее рыжие волосы, провести руками по белой коже ее икр. Мне стало немного стыдно за себя за то, что я чувствовала рядом с Алексом раньше.
  
  Я решил дать Одри поспать еще немного. Я поплелся в душ, пытаясь переключить мысленные передачи с работы на дом. Это было тяжело. Честно говоря, я бы предпочел просто проработать свое дело от начала до конца и все время оставаться полностью в режиме полицейского, но я на собственном горьком опыте убедился, что отношения - это не то, что можно просто повесить на крючок и снова начать, когда захочется.
  
  Я долго стоял под душем, позволяя горячей воде омывать мою спину. Я увидел, что на моем правом колене огромный синяк, полученный от удара о землю, когда я боролся с Вендтом. Казалось, это было целую вечность назад.
  
  Сквозь шум душа я услышал шаги, затем занавеска для душа с грохотом откинулась на стержне. Одри стояла там с растрепанными волосами и улыбкой на лице.
  
  "Привет", - сказал я.
  
  Вместо ответа она вошла в душ вместе со мной, даже не потрудившись сначала снять рубашку. Я уронил мыло и заключил ее в объятия. Она крепко поцеловала меня, ее язык проник между моими губами.
  
  "Кажется, ты чувствуешь себя нормально", - сказал я.
  
  "Я решила, что приведу себя в порядок", - сказала она. Мы долго стояли под водой, целуясь и прикасаясь друг к другу. Мне почти полностью удалось выкинуть работу из головы. У меня была неприятная секунда, когда Одри отступила и стянула футболку через голову. Я мысленно вернулся к своей мертвой жертве, лежащей белой, неподвижной и обнаженной на столе для вскрытия. Я моргнул, пытаясь выкинуть этот образ из головы.
  
  "Что?" Спросила Одри.
  
  Я покачал головой и притянул ее к себе. Я наклонился и поцеловал линию веснушек, которая бежала между ее грудей, теряя себя от ощущения теплой, живой плоти под моими губами и руками.
  
  Наконец она отстранила мою голову и поцеловала в губы. Она повернулась и вышла из душа, направляясь в коридор и спальню.
  
  Солнце светило сквозь жалюзи в спальне Одри, оставляя полосы света и тени на ее теле, когда она откинулась на кровать. Она протянула руку и притянула меня к себе. Между моей работой и ее блюзом прошло некоторое время с тех пор, как мы были вместе. Мы были на той стадии наших отношений, когда нам было комфортно и мы были знакомы друг с другом, но не до такой степени, чтобы принимать друг друга как должное.
  
  Когда мы целовались и прикасались друг к другу, я, наконец, отпустил все это - дело, Лаббока, напряжение между мной и Мэнди. Я забыл обо всем этом, и мир сузился до меня и Одри, ощущения и запаха ее волос, обвивающих меня, и сладкого предвкушения того, куда ее блуждающий рот поцелует меня в следующий раз. Я позволил себе потеряться в нем.
  
  После wards, когда мы лежали, сплетя руки и ноги, я наслаждался чувством мечтательной усталости. Было приятно ни о чем не думать, просто чувствовать. Моей последней мыслью перед тем, как я провалился в сон, было то, что я собирался пригласить Одри позавтракать.
  
  "Вмятина? Вмятина?"
  
  Я открыл глаза. Там стояла Одри, уже одетая. Я улыбнулся. “Привет”.
  
  “Почти полдень. Голоден?”
  
  “Да”. Я откинул одеяло и потянулся, отчасти потому, что мне нужно было потянуться, отчасти потому, что мне нравилось, как она смотрела на меня.
  
  “От чего это?” Она протянула руку и коснулась синяка у меня на колене. Я выругался и отпрянул. Черт. Эта штука начинала болеть. Возможно, я становился слишком взрослым, чтобы бороться на земле с двадцатилетними.
  
  “Просто синяк”, - сказал я, пытаясь немного размять затекшую спину. Мне действительно не помешало бы поспать еще несколько часов. Но я не хотел лежать здесь и спать, оставляя Одри одну. Я понятия не имел, когда телефон зазвонит снова, втягивая меня обратно в водоворот расследования.
  
  “Я знаю, что это синяк, глупышка. Где ты его взяла?”
  
  Отвлекшись, я уставилась на свою одежду, потом вспомнила, что она в ванной.
  
  “В пятницу я арестовал парня, которого искал. Он немного подрался”, - бросил я через плечо.
  
  Она последовала за мной. “Вы подрались в пятницу?”
  
  Я пошарила на полу в ванной и поняла, что мы оба наступили на мою одежду, когда выходили из душа. Она промокла.
  
  “Ага. Помнишь того парня Вендта? Парня, который застрелил ту маленькую старушку? В пятницу я наконец-то посадил его в тюрьму. Ну, сначала в больницу, потом Мэнди отвезла его в тюрьму ”.
  
  Я собрал свою одежду. “Позволь мне на минутку бросить одежду в сушилку. Не хочешь пойти позавтракать?” Спросил я.
  
  Я вернулся в холл, она стояла там со странным выражением лица.
  
  “Ты отправил кого-то в больницу?”
  
  “Да. У него был пистолет. Я уложил его дубинкой”. Я повернулся к подсобному помещению, где находились стиральная машина и сушилка.
  
  “У него был пистолет? Иисус Дент. Что случилось? Почему ты мне об этом не сказал?”
  
  Я пожал плечами, понял, что в сушилке полно ее одежды, и поставил свои вещи на пол, чтобы выгрузить их. “Рассказывать особо нечего. Я последовал за ним к многоквартирному дому. Он выбежал через заднюю дверь. Я ударил его дубинкой, арестовал, и с ним покончено ”.
  
  “Но если у него был пистолет, почему ты ударил его дубинкой? Он мог застрелить тебя”.
  
  Несколько недель назад у нас был разговор о применении силы, о том, что вы всегда отвечаете смертоносной силой на смертоносную силу. О том, почему вы никогда не пытались отобрать ножи у людей, как в фильмах. Вы только что сняли их. У меня было ощущение, что я говорю по-гречески. Время от времени у нас происходили подобные разговоры, но до меня начало доходить, что по большей части они были теоретическими.
  
  “У него это было за поясом. Я спрятался за дверью и треснул его дубинкой в ту секунду, когда он вышел за дверь ”.
  
  “Так вы устроили ему засаду?”
  
  “Точно”, - сказал я, довольный, что она поняла. Я вернулся к своей стирке.
  
  “Но как ты можешь это делать?” Спросила она.
  
  Я почти объяснил, что это всего лишь вопрос выбора правильного места для укрытия, когда до меня дошло, что мы, вероятно, ведем два разных разговора.
  
  “Что ты имеешь в виду?” Я спросил.
  
  “Как ты можешь просто устроить засаду на кого-то, когда он выходит за дверь? Что ты с ним сделал, что он вообще попал в больницу?”
  
  “Я, э-э,… Ударил его по руке и ноге. Смотри, у парня был пистолет. Он уже убил двух человек. Самый быстрый и безопасный способ сделать это - просто убрать его задницу, прежде чем он поймет, что в него попало. ”
  
  “Ты ударил его в руку и ногу. Ты сломал ему руку и ногу? Поэтому ему пришлось лечь в больницу”.
  
  “Э-э ... Да”. Лгать было бесполезно. Как-то вечером она заинтересовалась моими вещами, и я показал ей дубинку ASP.
  
  Она стояла там, скрестив руки на груди, с раскрасневшимися щеками. Она была зла, и я действительно имел лишь смутное представление почему. Я стоял там голый, моя мокрая одежда была свалена в кучу у моих ног, держа в руках двойную пригоршню ее чистого нижнего белья и чувствуя себя в высшей степени ущемленным.
  
  “Итак, вы устроили засаду парню, сломали ему руку и ногу, затем вернулись сюда и вели себя так, как будто ничего не произошло. Господи”.
  
  “Это был твой день рождения”, - сказал я. Для моих ушей это прозвучало жалобно. Я начал чувствовать себя немного взбешенным. Во-первых, мне не понравилось, что это прозвучало жалобно, а во-вторых, Одри открыто призналась, что ее единственным знакомством с насилием были фильмы и тот случай в пятом классе, когда другой ребенок толкнул ее.
  
  Она всплеснула руками. “Господи Иисусе, Дент!” Она развернулась и пошла в гостиную.
  
  Я ненавидел ссориться с Одри. Во-первых, я обычно не был уверен, из-за чего именно мы ссорились, просто это обычно было связано с моей работой, и, как следствие, я был каким-то образом морально опустошен из-за того, что занимался этим.
  
  Я заставила себя сделать глубокий вдох, сосредоточившись на расправлении белья. Я надела халат, прежде чем направиться в гостиную, почему-то чувствуя, что окажусь в невыгодном положении, если буду сражаться голой.
  
  Она сидела на диване, смотрела в окно и плакала.
  
  О черт. Я ненавидел, когда она плакала.
  
  “Знаешь”, - сказала она. “Иногда кажется, что вас двое. Один из вас - этот милый парень, который потратил слишком много денег, покупая мне подарок на день рождения. С тобой чувствуешь себя по-настоящему хорошо. Затем ты говоришь мне, что отправил кого-то в больницу, точно так же, как некоторые парни говорят о торговле акциями или что-то в этом роде. ”
  
  “Он был убийцей”, - сказал я, снова начиная злиться. Какого черта я должен был оправдываться за то, что сделал с Вендтом? Особенно после того, как я так усердно работал, чтобы убедиться, что никто не погиб.
  
  “Но это ненормально!” Это был один из немногих случаев, когда я слышал, как она повышает голос. “Думаю, именно это меня и беспокоит. Вы даже не увидите в этом ничего необычного.”
  
  Я хотел сказать “это не так”, но прикусил язык. У меня был один из тех редких моментов ясности, которые случаются со мной так часто. Большую часть времени я проводил с трупами, полицейскими и преступниками. На днях я заметил, что у меня почти закончился вапоризатор Вика. Я всегда носил ванну в верхней части своего саквояжа, под запасными патронами. Это было для того случая, когда мне пришлось зайти в дом с телом, которое некоторое время было мертвым. Это помогло избавиться от запаха. Немного.
  
  Я открыл рот, понял, что не знаю, что собираюсь сказать. Она была права. Моя жизнь не была нормальной.
  
  Но мне понравилось.
  
  Зазвонил мой телефон. Одри взяла его с кофейного столика и протянула мне. Мы обе знали, что это будет работа. Они были единственными, кто когда-либо звонил.
  
  На секунду я возненавидел свою работу. Я возненавидел ее, потому что мне снились странные сны, в то время как я должен был лежать там и спать, обнимая Одри. Я ненавидел это, потому что там стояла Одри, красивая, но злая на меня, и я собирался одеться и уйти, а напряжение между нами все еще висело.
  
  Я вздохнул и протянул руку. Одри вложила телефон мне в ладонь.
  
  "Дент", - ответил я.
  
  Это была Мэнди. "Привет. Мы получили обратно отпечатки пальцев".
  
  "Жертва или убийца?"
  
  "Оба".
  
  Что ж, нам точно не нужно быть Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном, чтобы сложить все кусочки вместе сейчас. Может быть, мы могли бы поскорее покончить с этим, и я попытался бы разобраться с Одри.
  
  "Я сейчас буду".
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Центральный участок был необычно пуст, даже для субботы. Интересно, сколько людей устроили день психического здоровья, чтобы насладиться хорошей погодой.
  
  Я поплелся наверх в наш офис, пытаясь погрузиться в игру. Для меня это был новый опыт. Обычно, когда я работал в отделе убийств, это было все, о чем я мог думать. Но прямо сейчас я чувствовал себя немного обманутым и обиженным. Я ненавидел, когда между мной и Одри было напряжение.
  
  Возможно, после этого дела я бы начал думать о новой работе в Бюро. Я не знал, как мне это осуществить. Я потратил слишком много времени на раскрытие преступлений и недостаточно целовал задницы.
  
  Возможно, пришло время научиться целовать задницу. Каким бы отвратительным это ни было, Одри того стоила.
  
  Мэнди была единственной в офисе.Она сидела перед своим ноутбуком, бешено щелкая мышью.
  
  "Как дела, супер сыщик?"
  
  Она широко улыбнулась мне в ответ и повернула экран, чтобы я мог это видеть.
  
  На экране был снимок нашей жертвы, на фото она все еще была очень живой и выглядела неплюсовой. На табличке, которую она держала под подбородком, было написано "JCPD". Я перевернул страницу и нашел отчет полицейского управления Джанкшен-Сити.
  
  Хизер Свенсон. Ее звали Хизер Свенсон, и ей было 17 лет.
  
  Она была арестована во время очень мелкой кражи в магазине в Джанкшн-Сити, штат Орегон, и доставлена в полицейское управление, где ее ограбили и распечатали, прежде чем передать под опеку ее родителей. Также было заявление о пропаже без вести.
  
  Я быстро просмотрел отчет о пропавших без вести, три месяца назад, вскоре после инцидента с ограблением магазина, Джеймс и Бренда Свенсон заявили, что Хизер пропала без вести. Технически она все еще была несовершеннолетней, ее не видели пару недель. Она собрала сумку и сбежала, даже не попрощавшись, задержавшись лишь для того, чтобы снять несколько сотен баксов с банковских счетов своих родителей.
  
  Мэнди даже навела справки о родителях. Они выглядели как Джо и Сьюзи Хоуммейкер, хороший кредит, работа в среднем классе, вообще не были арестованы, в прошлом не было семейных неурядиц.
  
  Большинство жертв убийств убиты кем-то, кого они знают. Было, конечно, правдоподобно, что родители Хизер не были такими безупречно чистыми, какими казались. Позже мы изучим их под микроскопом, особенно папу. Но прямо сейчас они не казались мне ничем иным, как среднестатистическими жителями пригорода со среднестатистическим облажавшимся подростком.
  
  Я снова вернулся к фотографии Хизер. Хизер Свенсон. Я прокрутил это имя в голове, радуясь, что наконец-то у меня есть имя, которое можно связать с ней. Она была похожа на Хизер. Она выглядела как человек, которому незачем было умирать.
  
  "Хорошая работа", - сказал я Мэнди. Она кивнула. "А как насчет уведомлений?"
  
  "Алекс позвонил в полицию Джей Си, они едут к дому родителей. Если их еще там нет".
  
  Хорошо. В обязанности судмедэкспертов входило уведомлять семьи умерших родственников при подобных обстоятельствах или организовывать, чтобы это произошло. Я не завидовал этому полицейскому из Джанкшен-Сити.
  
  Я кивнул. Мэнди открыла другой файл на экране компьютера.
  
  Сверху было еще одно лицо, еще одна фотография бронирования, на этот раз из полицейского управления Салема.
  
  Это был парень из фургона.
  
  “Черт возьми!” Сказал я. “Это он. Парень из фургона. Я должен был взять номерной знак”.
  
  Мэнди покачала головой. “Теперь это не имеет значения, он у нас”.
  
  Фотографии было шесть месяцев. Я попыталась на секунду не обращать внимания на доску и просто посмотреть на лицо. Молодой, но старше Хизер, ему было, может быть, двадцать пять- двадцать шесть. Длинные, мягкие каштановые волосы, не уложенные или что-то в этом роде, он просто выглядел так, будто ему нужна стрижка. Узкое лицо, карие глаза, на фотографии не брился день или два.
  
  Меня всегда поражало, насколько заурядно выглядел среднестатистический убийца. Люди всегда ожидали какого-нибудь злодея с закрученными усами или, по крайней мере, жутких глаз Чарльза Мэнсона, но обычно это срабатывало по-другому. Парни, которые стреляли в своих жен и детей, обычно выглядели как любой другой парень, у которого есть жена и дети. Я никогда не работал над делом серийного убийцы, но я знал о них достаточно, чтобы понять, что "взгляда" не было.
  
  Я посмотрел на название. Гибсон Аллен Маршалл выглядел как любой другой бездельник двадцати с чем-то лет, у которого нет расчески или бритвы. Единственное, что примечательно в нем на фотографии, - это разбитая губа. Я перевернул фотографию.
  
  Под ним была распечатка из информационной системы правоохранительных органов штата Орегон, которую, конечно же, все сокращали как LEDS. У Маршалла было полдюжины арестов в паре разных городов и в придачу закрытое досье на несовершеннолетних. Два ареста за вождение в нетрезвом виде, один из Юджина, другой из Салема. С одним из них было связано незначительное обвинение в употреблении марихуаны, возможно, немного наркотика в машине при обыске. Два случая за шесть месяцев, когда он был задержан по нескольким обвинениям, в обоих случаях было безрассудное вождение, здесь угроза, там преследование, может быть, ярость на дороге?
  
  Был арест за мошенничество с кредитными картами. Затем, наконец, мелкое хулиганство, сопротивление аресту и нападение на полицейского. Я проверил дату на этом деле. Это соответствовало фотографии, которую откопала Мэнди. В этом был смысл. Я еще не видел, чтобы кто-нибудь попал в тюрьму за нападение на полицейского без хотя бы одной видимой травмы. Мы должны были соблюдать определенный стандарт.
  
  Я просмотрел страницу, чтобы узнать, был ли он условно-досрочно освобожден, и получил свой первый сюрприз. Маршалл никогда не был осужден ни за что из этого. Ничего. Ничего. Как будто всего этого никогда и не было.
  
  "Что за хрень?" Сказал я вслух.
  
  "Продолжай читать". Сказала Мэнди.
  
  Я просмотрел отчет. Записи автоинспекции. Из-за арестов за вождение в нетрезвом виде водительские права Маршалла должны были быть приостановлены, и это происходило на короткое время после каждого ареста, но в каждом случае они были "Восстановлены в административном порядке". Я никогда такого раньше не видел.
  
  Она отследила большинство полицейских отчетов. Я был прав насчет беспорядков на дорогах. Одно сообщение было из Корваллиса, где Маршалл сбил сзади другого водителя, а затем избил его. Второй был из полиции штата Орегон, офис в Салеме. Маршалл разозлился на другого водителя из-за смены полосы движения в последнюю секунду, направил на него пистолет, когда они мчались по шоссе, и, черт возьми, чуть не был застрелен полицейским во время возникшей остановки. Хороший парень. Я был рад, что управление транспортных средств сочло нужным вернуть ему права.
  
  Арест кредитной карты был произведен отсюда, в Портленде. Я пролистал документ в поисках отчета, но не увидел его.
  
  "Где отчет о мошенничестве, тот, что отсюда, из Портленда?" Спросил я, немного раздраженный. Это было бы проще всего получить.
  
  "Этого не существует". Она сказала.
  
  "Что значит, его не существует?" Спросил я. Я снова переключился на светодиодный экран. Вот оно, он был арестован в качестве подозреваемого в ходе полицейского расследования Портленда по обвинению в ряде преступлений, связанных с мошенничеством. Номер дела был указан прямо здесь.
  
  "У Records нет отчета", - сказала Мэнди. "Его там нет. У них есть запись о выдаче номера дела, у них есть запись о получении отчета, но он не отображается в нашей базе данных."
  
  Я нахмурился. Этого не должно было случиться. Мы внедрили систему контроля документации и отслеживания дел после того, как внешний аудит показал, что у Бюро была плохая привычка "терять" бумажную работу по инцидентам, которые могли пролить неблагоприятный свет на Бюро. Теперь все было электронным, и предполагалось, что репортаж не может просто исчезнуть.
  
  "Хотите знать, почему фотография, которую я вам дал, сделана полицией штата, а не оттуда, где его задержали, здесь, в Портленде?"
  
  Это был хороший момент, теперь, когда она упомянула об этом. Арест отсюда, в Портленде, был более недавним, фотография будет более актуальной.
  
  "Я даю, почему?"
  
  "Потому что этого тоже не существует. Я залез в файл mugshots. Его там нет. И у нас нет его карточки с отпечатками пальцев в ID division. Ничего этого здесь нет. Если бы не эта маленькая пометка в отчете LEDS, я бы никогда даже не узнал, что полицейское бюро Портленда арестовало этого парня. "
  
  Я начал чувствовать запах чего-то гнилого. В потерянный отчет я мог поверить. Но кружка и карточка с печатью тоже?
  
  "Что за черт?" Я сказал.
  
  "Я надеялась, что вы сможете мне рассказать", - сказала Мэнди. "Мое компьютерное кунфу довольно хорошее, но я никогда раньше не видела ничего подобного".
  
  "Хорошо", - сказал я, листая папку обратно. "Это, должно быть, какой-то сбой в компьютере". Это прозвучало неправильно даже для моих собственных ушей. "Есть идеи, где сейчас этот парень?"
  
  "За последние несколько лет у него было около шести разных адресов в автоинспекции. Некоторое время в Юджине, затем в Корваллисе, здесь, в Портленде, где-то далеко в Восточном Орегоне. Но вот что мне кажется интересным..." Она выхватила у меня папку и пролистала ее.
  
  Это был еще один документ из DMV, на этот раз регистрация транспортного средства. Это был фургон Ford Econoline, зарегистрированный на компанию "GM Art and Photography". Я
  
  "GM Art and Photography принадлежит исключительно Гибсону Аллену Маршаллу. Он подал документы в государственный суд два года назад. Возможно, я смогу получить его корпоративные налоговые декларации в понедельник", - сказала она.,
  
  Мэнди выглядела довольно довольной собой. Она имела на это право. Она собрала огромное количество информации за час, полтора с тех пор, как вернулись отпечатки пальцев.
  
  Я посмотрел адрес в регистрации. Это было в пяти минутах езды от парка Келли Пойнт, где была брошена жертва.
  
  Я поправил себя. Хизер бросили в парке Келли Пойнт. Теперь у нее было имя.
  
  Все начинало складываться.
  
  "Я знаю парня, который работает в Северном участке”, - сказала она. “Я попросила его подъехать по адресу. Я разговаривала с ним по телефону прямо перед тем, как ты вошел. Это офисный комплекс легкого промышленного типа. Фургон припаркован перед входом. Я просто попросил его проехать мимо, а не сидеть на месте. Если Маршал - наш парень, я не хотел его спугнуть. "
  
  "Господи, Мэнди", - сказал я, вставая и хватая свой саквояж. "Может быть, мне лучше пойти домой, ты можешь позвонить мне, когда закончишь с этим парнем, чтобы я мог позировать для фотографий с трофеями".
  
  Она улыбнулась. Она заслужила похвалу. "Что теперь?" - спросила она.
  
  "Пойдем, проверим это".
  
  Мы взяли мою машину, но она поехала сама. Небо было безоблачным и почти болезненно ярким, необычным для ноября.
  
  Улицы вокруг дома Маршалла были пустынны. Никакого движения, но это означало, что мы выделялись, проезжая мимо в the Vic. Я краем глаза посмотрела на это место, когда мы проезжали мимо.
  
  Я не поворачивал головы, старался не подавать виду, что это место меня хоть немного заинтересовало. Возможно, я был осторожнее, чем нужно, но кто знает. Именно для таких вещей я хотел другую машину, а не Crown Vic. Я вел эту битву вскоре после того, как стал детективом, и, вероятно, продолжал бы вести ее безрезультатно, пока не уйду на пенсию.
  
  Здание Маршалла находилось в конце полосы из трех офисов легкой промышленности. Ближайший к дороге пустовал. Средний предназначался для компании по поставке пневматических дрелей. Над дверью третьего была небольшая табличка "GM Art and Photography". Рядом с дверью было большое стеклянное окно с опущенными и закрытыми шторами. Субботним утром, по-видимому, не было большого спроса на пневматические дрели, а также на произведения искусства и фотографии, если уж на то пошло. Единственным транспортным средством на стоянке был фургон Ford.
  
  Я собрал все это за те несколько секунд, которые потребовались нам, чтобы миновать это место. Мэнди сразу повернула направо и между нами и офисом оказалось несколько зданий. Если Маршалл был внутри, он наверняка нервничал. У меня было внутреннее предчувствие, что если он был нашим парнем, то это было его первое убийство. Я представил, как он сидит там, смотрит сквозь жалюзи и ждет. Я задавался вопросом, видел ли он друга Мэнди в отмеченной машине, проезжавшей мимо ранее, задавался вопросом, видел ли он только что, как мы проезжали мимо в "Жертве без опознавательных знаков". Большинство людей не заметили бы таких вещей, а если бы и заметили, то не придали бы им большого значения. Но для парня, который только что убил девушку и выбросил ее тело, это может усилить возбуждение. Хотел бы я знать о Маршалле достаточно, чтобы догадаться, из тех ли он людей, которые сидят там с винтовкой на коленях.
  
  Мэнди заехала на пустую парковку и остановилась. Я закрыл глаза и снова прокрутил в голове поездку мимо офиса, как в кино. Приближаться к этому месту было непросто. Он располагался на значительном удалении от улицы, в окружении открытых полей с сорняками и низкорослой травой, которые еще не были выращены. Маршалл мог сидеть в гостиной с выключенным светом и правильно отрегулированными жалюзи, чтобы он мог видеть улицу, и мы никогда бы не узнали, был ли он там.
  
  Мы с Мэнди вышли из машины и направились к кустам. Мы могли бы спрятаться там и посмотреть на офис Маршалла. Это было далеко, но именно поэтому у меня на шее висел бинокль.
  
  Я довольно долго смотрел на фургон. Он был неподвижен на своих рессорах. Не было никаких признаков того, что внутри кто-то был. Офис был таким же. Жалюзи не двигались. Никто не входил и не выходил. Тротуар все еще был мокрым после дождя прошлой ночью, но пространство под фургоном было сухим. Здравый смысл подсказывал, что у Маршалла была какая-то другая машина, которую нам еще предстояло раскопать в DMV, и он просто ездил на фургоне на работу. Вероятно, он был либо в бегах, либо где-то отсиживался, смотрел новости, чтобы узнать, нашли ли уже тело Хизер.
  
  Но когда я сидел на корточках в кустах, мои бедра горели от неудобной позы, у меня возникло ощущение, что он был там. Я никогда не смогу сказать почему. Я ничего не видел. У меня просто внутри все переворачивалось, как тогда, в Теннесси, когда я ходил на охоту со своим дядей перед его смертью. Я смотрел на группу деревьев и в одно мгновение был абсолютно уверен, что там затаился крупный олень, достаточно крупный, чтобы его дождаться. Я находил место и ждал, иногда часами, сидя там спиной к дереву и сжимая потемневший от пота приклад старого однозарядного JC Higgens .30-30.
  
  Когда у меня возникало такое чувство, я обычно оказывался прав. Это не раз доказывало разницу между употреблением оленины и фасоли. Я ненавидел фасоль.
  
  Я передал бинокль Мэнди и встал, морщась от боли, пронзившей мои ноги. Господи, мне нужно было вернуться в форму.
  
  Она нашла хорошее место и несколько минут смотрела в объектив. Я восхищался ее терпением и невозмутимостью. В наши дни это было редкостью. Держу пари, ее мама с папой никогда не покупали ей Nintendo.
  
  "Выглядит пустым", - сказала она. Затем после долгой паузы: "Но я не могу избавиться от странного ощущения, что там кто-то есть".
  
  Интересно.
  
  "Думаю, пришло время на минутку подумать нестандартно", - сказал я, позаимствовав одно из любимых усталых выражений Лаббока. Я обошел жертву и открыл багажник.
  
  Хотя Vic не хватало определенной утонченности, у него была одна особенность, которая у меня ассоциировалась с "настоящими" автомобилями. Я определил "реал" как большой, полностью стальной, с задним приводом и багажником, достаточно большим, чтобы вместить тело или двух. Я держал свой багажник полным снаряжения. Я подумал, что если мне когда-нибудь понадобится перевезти тело, я могу просто положить немного дерьма на заднее сиденье.
  
  Багажник моей машины был полон аккуратно разложенных нейлоновых спортивных сумок.
  
  Я нашел то, что хотел, и вытащил старое черное пальто в горошек, за которым последовала пара потрепанных вельветовых штанов, которые были достаточно велики, чтобы надеть поверх джинсов. Я надел бушлат, а затем пеструю серую шапочку-чулок . Брюки были в пятнах и порваны. Я пользовался ими, когда работал по дому, чистил канавы и тому подобное. Бушлат, который я купила в секонд-хенде. Я дополнила ансамбль большим рюкзаком. Я посмотрела на себя в зеркало автомобиля. Это была сносная попытка преходящего шика. Это было не идеально. Любой, кто знает, на что обратить внимание, вероятно, сочтет, что ботинки Danner стоимостью 250 долларов, которые я носил, странно сочетаются с остальной одеждой.
  
  Бродячие люди и уличные жители - отличные обложки. Большинство людей склонны смотреть мимо них либо из страха, либо из чувства вины, либо просто из общего снобизма. Однажды я купил чашку кофе бездомному старику, и он начал плакать. Он сказал мне, что боялся стать невидимым или превратиться в призрака, потому что, казалось, никто не замечал его присутствия.
  
  Я выехал со стоянки. По мере того, как я шел, язык моего тела менялся. Я немного сгорбился, сделал более короткие шаги. Любой наблюдающий догадался бы, что я меньше ростом, чем был на самом деле. Я перестал смотреть прямо на мир и стал более скрытным. Я также что-то пробормотал себе под нос, недостаточно громко, чтобы кто-то в футе или двух от меня мог разобрать, что я говорю, но определенно достаточно громко, чтобы кто-то услышал, что я это делаю. Не всегда психические заболевания толкали бездомных на такие поступки, скорее, изматывающая постоянная социальная изоляция. Попробуйте когда-нибудь пожить в городе с населением 800 000 человек, где большинство из них даже не посмотрят на вас, не говоря уже о том, чтобы заговорить с вами, и посмотрите, не начнете ли вы немного разговаривать сами с собой.
  
  Я сразу же начал собирать мусор. В каждом доме было по одному из тех больших коммерческих мусорных контейнеров с откидывающимися крышками. Хорошей новостью было то, что большую часть мусора составляли бумаги и прочий офисный хлам, так что я не рылся в пакетах с гниющей едой недельной давности. Плохая новость, с точки зрения бездомного, заключалась в том, что я не нашел ничего стоящего. Несколько банок и бутылок - вот и все. При таких темпах мне потребовался бы целый день, чтобы собрать достаточно для бутылки Steel Reserve объемом 40 унций.
  
  Я порылся в обломках современного американского бизнеса, в квитанциях, счетах, даже в некоторых личных бумагах, которые мотивированный преступник мог использовать для какого-нибудь мошенничества.
  
  Я наткнулся на сокровищницу бутылок Snapple в последнем мусорном контейнере перед магазином Маршалла. Если бы мне когда-нибудь пришлось зарабатывать на жизнь, вытаскивая банки, я бы запомнил это. Я спрятал их в рюкзак.
  
  Наконец я забрел на парковку GM Art and Photography. Я заставил себя идти тем же медленным, шаркающим шагом, заставил себя не смотреть в окна, не смотреть на фургон. Вместо этого я краем глаза наблюдал за окнами. Жалюзи не двигались, но у меня все еще было ощущение, что он был там, наблюдая за мной.
  
  Я поднял крышку мусорного контейнера и чуть не взорвал его. Прямо там, на пачке измельченной бумаги, рядом с пустым контейнером из-под лапши рамэн, лежал рюкзак Хизер. Я понял, что это ее, как только увидел: излишки военной формы, окрашенные в черный цвет. Она украсила края металлическими заклепками, продев их сквозь ткань.
  
  Я почти протянул руку и схватил сумку, почти вытащил ее и начал рыться в ней прямо там. Но настоящий бездомный парень не сделал бы этого. Я отодвинул пакет в сторону, беспорядочно порылся в мусорном контейнере. Я опрокинул джек-пот шестью пустыми бутылками Tuborg, просто обалденный сорт пива, который мог пить какой-нибудь мелкий засранец, владелец фотостудии. Я заставил себя аккуратно вытащить каждую бутылку и положить в свой мешок. Только тогда я взял сумку.
  
  Я перекинул рюкзак через плечо и позволил крышке мусорного контейнера захлопнуться. Я снова прошаркал мимо студии, гадая, смотрит ли Маршалл. Выбежит ли он, отчаянно пытаясь вернуть сумку? Или испытал бы ощутимое чувство облегчения, узнав, что одна из главных улик, связывающих его с убийством, ушла с бомжом, чтобы оказаться разбросанной и потерянной?
  
  Я вышел из студии, чувствуя зуд между лопатками, словно ожидал пули в спину. Я заставил себя продолжать играть. Вместо того, чтобы искать куда-нибудь подальше от глаз, я продолжал искать банки, набрав еще с полдюжины или около того.
  
  Наконец я оказался в паре зданий от дома Маршалла, вне поля зрения. Я сел рядом с мусорным контейнером и сделал пару глотков из бутылки с водой, завернутой в коричневый бумажный пакет. Наушник от моего телефона болтался за воротником рубашки, под пальто. Я поднял его и вставил в ухо, пытаясь сделать вид, что я чешу ухо. Возможно, никто не смотрел, но вы никогда не знали. Я полез в карман и нажал кнопку быстрого набора номера Мэнди. Едва раздался звонок, как она сняла трубку.
  
  "Что вы нашли?"
  
  "Кажется, я забрал ее рюкзак", - сказал я, пытаясь выглядеть так, будто разговариваю сам с собой. "Забери меня".
  
  Начался небольшой дождь, поэтому Мэнди отвезла нас на коммерческую заправочную станцию в полумиле или около того от нас. Там был большой тент над насосами. Я не хотел, чтобы мои улики промокли.
  
  Я положил рюкзак на багажник и начал вытаскивать вещи. Большую часть верхнего слоя занимала одежда, в основном черная. Она была того же размера, что и та, что носила бы Хизер. Мэнди тщательно упаковывала и документировала каждую деталь, когда я вытаскивал ее и раскладывал на чистом пластиковом листе, который я достал из своего багажника.
  
  Наконец, я попал в точку. Я вытащил черный кожаный бумажник на цепочке и открыл его. Лицо Хизер смотрело на меня с водительских прав.
  
  Мэнди присвистнула. "И вот оно, - сказала она.
  
  "Ага", - сказал я. "Вот оно".
  
  Сумка подсказала мне, что Маршалл, вероятно, не был опытным убийцей. Он, вероятно, не планировал убивать Хизер. Выбросить сумку в мусорный контейнер студии, где он работал, было глупой ошибкой, которую не допустил бы закаленный профессионал. Меня это устраивало. Я поймал его в начале его карьеры убийцы, и его ошибки просто облегчили бы его задержание.
  
  Я положил права в багажник, и Хизер уставилась на нас, когда мы закончили рыться в сумке. Там было немного: компакт-диски, косметика, еще одежда. Я нашел стеклянную трубку и пакетик марихуаны, примерно четверть унции.
  
  "Мы согласны с открытием?" Спросила Мэнди, когда мы закончили каталогизировать все. "Потому что, если да, я думаю, пришло время выдавать ордер на обыск".
  
  Я тщательно обдумал, прежде чем ответить. Я был заядлым читателем, когда дело касалось тем, связанных с обыском и изъятием. Я всегда искал способы расширить рамки, когда дело доходило до получения улик. Было множество прецедентных решений, в которых говорилось, что предметы в мусорном ведре были честной добычей, ордер не требовался. Черт возьми, одно из дел было даже от бывшего полицейского из Портленда, который оказался не по ту сторону баррикад и начал принимать метамфетамин.
  
  "Я думаю, нам можно идти", - медленно сказал я. "Ты прав. Пришло время выдавать ордер на обыск".
  
  "Хотим ли мы, чтобы кто-нибудь посидел там, пока мы получаем ордер?"
  
  В моей голове начали крутиться колесики. Кто-то должен был остаться здесь. Я был абсолютно уверен, что кто-то был внутри. Я чувствовал это. Я пробежался по короткому списку людей, которым я доверил снять наблюдение, не упустив его. Там был один человек: я.
  
  Но письменные показания под присягой на ордер на обыск были важной частью дела. Большинство копов не умели их писать. Мои были произведением искусства. Я не был высокомерен, когда говорил это, у меня это хорошо получалось, и я знал это, как и многие другие люди в Бюро. У некоторых это вызвало зависть к ранку. Это заставило других искать меня и просить о помощи. Я потерял счет тому, сколько раз мой телефон звонил посреди ночи с просьбой помочь выписать ордер на обыск под присягой у другого детектива или даже патрульного. Я всегда помогал, писал и переписывал, пока чертова штука не стала пуленепробиваемой. Мне за это так и не заплатили. Я наконец-то наткнулся на решение попросить других копов прислать мне домой письменные показания под присягой. Таким образом, я мог сидеть там в своих боксерских трусах и работать над этой чертовой штукой.
  
  Но я не мог сидеть там и вести наблюдение в образе бездомного и одновременно писать юридический документ.
  
  Кроме того, напомнил я себе. Это было дело Мэнди. Вроде того. У нее были хорошие навыки. Ее бумажная работа была организованной, логичной и педантичной. Она должна была научиться как-то это делать. Можно начать прямо сейчас.
  
  "Давай сделаем это", - сказал я. "Я останусь здесь и подставлюсь под дождь, пока ты пойдешь за нашим ордером. Задержи всех, кто попадется тебе под руку. Найди надежных парней. Затем мы зайдем внутрь и посмотрим, что найдем."
  
  Она выглядела немного удивленной, затем кивнула. Я был близок к тому, чтобы попросить ее принести мне письменные показания под присягой, прежде чем она передаст их судье, но это было бы равносильно тому, чтобы сказать ей, что, по моему мнению, она не справится. Она была слишком хорошей командой для этого.
  
  "И не забудь позвонить Лаббоку домой и рассказать ему, что происходит". Она кивнула и тронулась с места, почти не визжа шинами. Мне действительно нужно было поговорить с ней о ее вождении.
  
  Я обошел поле к востоку от фотостудии. Я устроился в кустах со своей бутылкой воды в коричневом пакете. Я очень старался излучать атмосферу бомжа.
  
  Отсюда я смотрел на здание Маршалла сбоку. Если бы он вышел через парадный вход, я бы его увидел. Если бы он вышел через черный ход, я бы его увидел. Пока я устраивался, в моем сознании продолжали всплывать два лица, Маршалла и Хизер. Я задавался вопросом, как долго я хотел бы так жить, распоряжаясь своей жизнью вокруг двух типов людей: мертвых и убийц.
  
  Меня охватило непреодолимое желание позвонить Одри. Я мог бы сидеть там и разговаривать с ней, и стороннему наблюдателю, вероятно, показалось бы, что я сумасшедший старый бродяга, разговаривающий сам с собой. Я покачал головой и прогнал эту мысль прочь. Это было не в моем характере. Я не имел права смешивать личное с расследованием. Именно так гибли люди.
  
  Я забрался поглубже в кусты и приготовился к долгому ожиданию, вытесняя все другие мысли из головы. Для всего этого будет время, когда все закончится.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  В отличие от большинства полицейских, мне нравилась работа по наблюдению. Я мог заставить себя расслабиться и быть настороже, что вызывало почти привыкание. Когда я был таким, мой разум был пуст, но в то же время настороже. Я научился быть таким, охотясь в лесах и полях Теннесси.
  
  Я слегка пошевелился под своим пончо. От холодной земли мои ноги затекли и болели. Я научился лучше ждать, но моему телу больше не было двенадцати лет.
  
  Прошло четыре часа. Я не мог вспомнить, когда в последний раз так долго сидел неподвижно. Я действительно нашел это расслабляющим. Большую часть времени я был либо занят работой, либо пытался выкроить немного времени с Одри. Может быть, мне стоит сделать это привычкой.
  
  У меня в кармане завибрировал телефон. Я протянул руку и нажал кнопку, чтобы ответить.
  
  "Да”.
  
  "Я только что вернулась из дома судей на озере Освего. Мы готовы идти", - сказала Мэнди.
  
  Черт. Это было быстро. "Хорошо. Я собираюсь выйти и встретиться с тобой на парковке того места переработки металла". Я собрал свою сумку и, пошатываясь, побрел прочь, все еще не забывая играть свою роль бездомного, осознавая тот факт, что кто-то может наблюдать.
  
  Чем дальше я удалялся от фотостудии, тем больше я позволял себе быть Дентом Миллером и тем меньше я был бездельником. Тем не менее, Дэн Миллан сделал двойной дубль, когда увидел, как я подхожу.
  
  "Иисус Дент. Твои таланты здесь пропадают впустую. Тебе следует стать актером и получить премию Оскар ".
  
  "Да, но за то, чтобы быть персонажем-бродягой, платят очень мало", - сказал я.
  
  Таша Джексон, патрульный офицер, с которым я работал несколько раз раньше, стояла у своей полицейской машины, в нескольких футах от Пола Эббота, одного из других детективов отдела по расследованию особо тяжких преступлений. Пол был на пару лет старше меня, невысокий, коренастый мужчина, который бегал до пояса. Он покупал свои костюмы в магазине Sears и выглядел как персонаж из романа Микки Спиллейна, но он был хорошим полицейским. Рядом с ним стоял долговязый светловолосый парень, одетый в очень хорошего покроя костюм и начищенные до блеска туфли.
  
  Пол протянул руку: "Дента давно не видели". Мы пожали друг другу руки, и он указал на парня. "Мой новый напарник, Таннер Риз".
  
  Я пожал парню руку. "Знакомься".
  
  Я повернулся к Мэнди. "Время уходит впустую. Почему бы тебе не ввести всех в курс дела, пока я готовлюсь?"
  
  Мэнди кивнула и собрала всех присутствующих полукругом. Она выложила фотографии Маршалла, фотографии передней и задней части здания, даже спутниковую фотографию здания сверху, и все это на капоте своей машины. Я слушал, как она проводила брифинг, который был таким же кратким и подробным, как все, что я слышал перед отправкой на задание в составе Рейнджеров. Боже, как приятно было находиться рядом с профессионалами.
  
  Пока она говорила, я снял куртку и открыл багажник своей машины. Сначала я надел мягкий бронежилет. Невероятная технология, она остановит практически любую пулю из пистолета или дробовика, а новое оружие весит всего несколько фунтов. Я надел синюю ветровку с надписью "Полиция", нанесенной по трафарету спереди и сзади большими дружелюбными буквами.
  
  Затем я достал нейлоновый чехол для пистолета. В последние годы бюро вложило значительные средства в карабины в стиле AR15. Они имели смысл. Они были точными, мощными, и вы могли научить любого с нормальной зрительно-моторной координацией стрелять по одному за день. Моим любимым длинным ружьем был уродливый, потрепанный дробовик Remington 870 12-го калибра. Большая часть отделки была стерта до голого металла. На прикладе были отпечатки чего-то подозрительно похожего на пару передних зубов на конце приклада. В старые времена хороший удар прикладом по лицу считался вполне приемлемым способом усмирить подозреваемого.
  
  Мэнди начала рассказывать о своем плане проникнуть в здание, и я навострил уши. Это была та часть, которую мы должны были сделать правильно.
  
  "Я, Дент и сержант. Миллан идем к выходу. Мы постучим и объявим, но если нам не ответят, мы взломаем дверь и войдем. Офицер Джексон и детективы Эббот и Риз будут прикрывать тыл. У Дента будет длинноствольное ружье в группе у входной двери; у офицера Джексона будет винтовка сзади. Также у сержанта Миллана и офицера Джексона есть электрошокеры."
  
  Я кивнул. В каждой команде был офицер в форме с электрошокером. Хорошо, что в каждой команде был кто-то в мгновенно узнаваемой полицейской форме. Таким образом, позже не было никакой чуши о том, что подозреваемый сказал, что он думал, что стал жертвой вторжения в дом, или подобной чуши. Электрошокеры были хороши, если бы Маршалл взбесился, мы бы просто пристрелили его. У каждой команды было длинное ружье на случай, если дела пойдут совсем хреново. Мы носили пистолеты, потому что это было удобно и незаметно, но если вы хотели остановить драку, вам нужен был дробовик или винтовка.
  
  "У кого-нибудь есть вопросы?" Мэнди оглядела группу. "У кого-нибудь есть предложения? Кто-нибудь видит какие-нибудь дыры? Сейчас самое время высказаться, если есть".
  
  Мне это понравилось. Я показал ей большой палец. Никто ничего не сказал.
  
  "Хорошо", - сказала она. "Поехали".
  
  Когда мы садились в машину, я сказал: "Я удивлен, что Лаббок не захотел быть здесь и наблюдать". Я имел в виду это как шутку. Лаббок был печально известен тем, что находился где-то в другом месте, когда вышли the guns .
  
  Мэнди нахмурилась. "Я звонила ему три раза. Он так и не ответил. Хотя я оставила сообщение".
  
  "Подожди секунду", - сказал я, она остановилась, держа руку на переключателе передач, позади нас другие копы выстроились в своих машинах, спеша тронуться в путь. "Вы хотите сказать, что он не знает, что мы этим занимаемся?" По правилам Бюро, это считалось вступлением с высоким риском. Технически, для этого требовалось одобрение Лаббока, прежде чем мы продолжили.
  
  "Я звонил ему три раза. Первый раз, когда оставил тебя здесь, более четырех часов назад. Я позвонил ему прямо перед тем, как подписал ордер, затем еще раз, прямо перед тем, как мы приехали сюда. Он так и не ответил."
  
  Я думал быстро. Чем больше мы облажаемся, тем больше вероятность потерять улики. Дела об убийствах раскрывались быстро или не раскрывались вообще. Плюс, отсутствие Лаббока здесь было бонусом. Был хороший шанс, что он будет валять дурака, задерживая операцию, пока он пытался заставить команду спецназа провести вторжение, или, что еще хуже, попытается состряпать какой-нибудь план, чтобы передать дело ФБР, полиции штата или бойскаутам, что угодно, чтобы снять его с крючка и переложить дело на кого-нибудь другого.
  
  Кто поставил его во главе детективов? Я снова задумался. Были совершенно хорошие общественные работы, где Лаббок мог коротать свои годы до пенсии, не причиняя никому вреда.
  
  "Пошли они нахуй", - сказал я. "Если он хочет играть с большими мальчиками, он должен ответить на свои страницы".
  
  Мэнди завела машину и положила десять футов резины на парковку. Я сидел на пассажирском сиденье, зажав дробовик между ног.
  
  Мы затормозили перед студией. Я открыл дверцу машины и был на полпути наружу еще до того, как машина остановилась, чувствуя, как меня охватывает знакомое спокойствие. В следующие несколько минут я могу кого-нибудь застрелить, могу быть застрелен сам, или вообще ничего не произойдет.
  
  Мэнди, Миллан и я расположились сбоку от двери, подальше от окон. Я нес дробовик. Мэнди и Миллан несли таран между собой. Это был кусок металлической трубы длиной три фута, заполненный бетоном, с ручками по обе стороны.
  
  Я постучал в дверь, трижды ударив по ней ногой. "Полиция Портленда! У нас есть ордер на обыск! Откройте дверь! Сделайте это сейчас же!" Я тихо сосчитал до трех.
  
  "Хорошо", - сказал я Миллану и Мэнди. "Сделайте это".
  
  Мэнди выглядела немного удивленной, вероятно, ожидала, что я подожду дольше, но я никогда не делал этого по-другому. Двери были дешевыми. Дать другому парню шанс отреагировать могло быть дорого. Они идеально повернули таран, и дверной косяк разлетелся в щепки. Все три петли разом отпали, и дверь просто упала внутрь, что является идеальным результатом в таблице демонтажа двери. Они бросили таран на землю снаружи, и мы оказались внутри.
  
  Хитрость чего-то подобного заключалась в том, чтобы увидеть все сразу, сосредоточившись на мельчайших деталях. Мы быстро прошли через дверь. Дверные проемы были опасными зонами, называемыми "фатальными воронками", потому что ваш плохой парень мог быть где угодно в комнате, на широком конце воронки, но вы должны были пройти через отверстие, на узком конце воронки. Копы погибли в подъездах.
  
  Но не сегодня. Мы двигались по комнате, следуя за стенами, лампы под нашими прицелами прекрасно освещали это место.
  
  Мы быстро прошли через комнату, двигаясь плавно, а не отрывистыми, спазматическими движениями, которые всегда показывают по телевизору. Мы быстро осмотрели каждое пространство, в котором, за или под которым человек мог спрятаться.
  
  Зал ожидания был маленьким, с потертым диваном под окном напротив невысокой стойки с кассовым аппаратом. Я наклонился, чтобы отодвинуть диван от стены одной рукой, чтобы посветить фонариком за него. От ткани поднялось облачко пыли. Журналы на столике были многолетней давности. Во всем этом месте чувствовалось заброшенность.
  
  Миллан и Мэнди прошли за прилавок. "Чисто", - тихо сказал Миллан.
  
  Я кивнул. "Чисто". В отличие от фильмов или телешоу, мы говорили тихо, а не кричали. Если внутри был плохой парень, он, несомненно, знал, что мы там, но не было смысла сообщать о нашем точном местоположении. Пули пробивали стены.
  
  Рядом с кассой была деревянная внутренняя дверь. Мы все столпились возле нее, и Дэн осторожно потянул за ручку. Она повернулась, и он толкнул ее внутрь, достаточно сильно, чтобы она ударила в лицо любого, кто прятался с другой стороны, но недостаточно сильно, чтобы она ударилась о стену и, отскочив, снова закрылась.
  
  Это место было больше, чем казалось снаружи. Дверь вела в длинный узкий коридор, около пятидесяти футов длиной. Справа было три двери, еще две слева, не считая той, через которую мы только что вошли. В конце коридора была задняя дверь, где другие копы ждали любого, кто попытается сбежать.
  
  Стены были из незаконченного гипсокартона, заклеены скотчем, но не покрашены. Пол был из голого бетона. Стены поднимались не до конца. Очевидно, это место было спроектировано для подвесного потолка, который еще не был установлен. Сверху свисали голые светильники.
  
  Ближайшая дверь, та, что справа, была закрыта, но из-за нее я услышал шипение льющейся воды, то ли душа, то ли раковины. Я улыбнулся. Повезет ли нам застать парня в душе?
  
  Миллан повернулся ко мне, указал пальцами на свои глаза, затем вниз, в конец коридора. Он указал на себя и Мэнди, затем на двери в коридоре. Я кивнул в ответ.
  
  Они с Мэнди обыскивали комнаты, пока я прикрывал коридор своим дробовиком. В комнате могло быть не так много полицейских, наводящих оружие по сторонам, прежде чем вы начнете направлять его друг на друга. Даже несмотря на то, что у него был обрез, дробовик мог стать помехой в тесноте. Хотя он был сделан для коридора. К тому времени, когда заряд картечи долетит до конца зала, это будет облако смерти шириной в десять дюймов. Выходная дверь была стальной, а задняя стена здания - шлакоблочной, так что, если бы мне пришлось кого-нибудь подстрелить, я был уверен, что картечь не вылетит из здания и не подвергнет опасности парней, стоящих сзади.
  
  Я встал в дверях, через которые мы только что прошли, используя их как прикрытие. Мэнди и Миллан расположились рядом с первой дверью справа. Затем они... они вошли, оставив меня прикрывать коридор.
  
  Я дал им пару секунд, чтобы войти в комнату, затем направился к двери, в которую они только что вошли. Я мог стоять там и прикрывать коридор, оставаясь достаточно близко, чтобы помочь им, если что-то случится. Я почувствовал, как капля воды упала мне на затылок. Должно быть, там протекают трубы.
  
  Никто никогда не поднимает глаз. Я усвоил этот урок, охотясь на оленей в Теннесси, а затем переучился ему в рейнджерах.
  
  От двери, в которой я стоял, до двери, в которую только что вошли Мэнди и Миллан, было около шести футов по диагонали через коридор. Я сделал свой первый шаг, и что-то дернуло мое периферийное зрение, какое-то мерцание света.
  
  Затем на мои плечи обрушился какой-то груз, и я рухнул на бетон. Я приземлился на ствольную коробку дробовика. Даже через бронежилет удара было достаточно, чтобы дыхание вышибло у меня из легких со звуком "пуфф". Я попытался перевернуться на спину, но тяжесть легла мне на лопатки, и я почувствовал руку, скользнувшую по моему горлу, как железный прут.
  
  Я попытался опустить подбородок, чтобы давление было на челюсть, а не на трахею, но было слишком поздно. Я дергался и брыкался, но безрезультатно, когда перед моим взором начали проплывать маленькие черные точки.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Когда мои легкие горели, а зрение начало ухудшаться, я предпринял последнюю попытку, раскачивая свое тело взад-вперед, пытаясь использовать свой рост и вес в своих интересах, но моим мышцам было слишком не хватает кислорода, а нападавший слишком хорошо сбалансирован, чтобы я мог освободиться. Предплечье нападавшего сдавливало сонные артерии на моей шее, перекрывая кровоснабжение мозга.
  
  Я вспомнил, как меня учили душить людей, вспомнил, как инструктор говорил нам, что потеря сознания наступает быстро, в течение шести секунд или около того, вспомнил, как он говорил нам, что нельзя применять удушение слишком долго, потому что повреждение мозга, а затем смерть - неизбежные последствия.
  
  Я метался, пытаясь сбросить парня со спины, но он был слишком хорош. Его вес был сосредоточен высоко, прямо под моими лопатками, а ноги были широко расставлены, так что я не мог скатить его. Все, что я мог видеть, это грязный ковер в коридоре. Мое зрение сузилось, и мне показалось, что я смотрю через соломинку для газировки. Все, что я мог слышать, это поющий вой в ушах. Я пытался кричать, пытался предупредить Мэнди и Миллана, но мой рот не двигался.
  
  Как только мое зрение сузилось до последней полоски света, я услышал влажный стук, и тяжесть упала с моих плеч так же внезапно, как и упала.
  
  Я втянула воздух и перекатилась на бок. Я впервые увидела Маршалла. Он лежал на полу рядом со мной, голый. Его длинные каштановые волосы были мокрыми и прилипли к черепу от мыльной воды. Из-под волос текла струйка крови. Мэнди подняла свой "Глок", чтобы снова ударить Маршалла по голове.
  
  Я все еще не мог пошевелить руками и ногами. Это был стыд. Страх от того, что меня задушат, сменился красной животной яростью. Я хотел схватить Маршалла и колотить его гребаной головой о стену, пока мои руки не устанут.
  
  Маршалл дернул головой в сторону, так что удар Мэнди лишь скользнул по его уху. В любом случае, вы не смогли бы должным образом ударить кого-то пистолетом, сделанным из пластика. Она пнула его под ребра и убрала пистолет в кобуру. Затем я услышал странный щелкающий звук, и Маршалл начал дергаться, как таракан на сковороде.
  
  Мне наконец удалось перевернуться на спину. Электрошокер в руке Дэна Миллана был соединен с двумя металлическими шипами в заднице Маршалла длинными тонкими проводами. Высокий, пронзительный вопль сорвался с губ Маршалла. Я поняла, что он молчал все то время, пока душил меня.
  
  Я с трудом поднялся на колени. Шокирующий Маршалла электрошокер перестал действовать, и Миллан крикнул: "Руки за спину!"
  
  Мэнди вытащила наручники, но Маршалл издал низкое горловое рычание и снова попытался подняться. Миллан снова потряс его, и Маршалл упал ничком.
  
  На этот раз Мэнди была готова. Когда электрошокер сработал, Мэнди схватила его за руки и сковала их вместе. Маршалл лежал на ковре, тяжело дыша, но ничего не говоря.
  
  Я с трудом поднялся на ноги. Каждый раз, когда я делал вдох, я чувствовал резкую боль в ребрах от того места, где я упал на дробовик. Я посмотрел вниз на Маршалла, затем на Миллана.
  
  "Отличный кадр", - сказал я, кивая на зазубрины в заднице Маршалла.
  
  "Удачная цель", - сказал он, пожав плечами. "Ты в порядке?" Спросила Мэнди.
  
  "Ага", - сказал я. "Хотя он был уверен, что задушит меня до чертиков, пока ты не появился. Хорошая работа - треснуть его по тыкве".
  
  Настала ее очередь пожать плечами. "В то время это казалось правильным решением. Откуда, черт возьми, он взялся? В ванной все еще тек душ. Мы увидели мокрые отпечатки ног, направляющиеся к двери, и решили, что он побежал вглубь здания. "
  
  Я указал вверх. "Оттуда. Должно быть, висел на трубах. Сумасшедший".
  
  Я запрокинул голову, чтобы посмотреть вверх, чтобы точно увидеть, где сидел Маршалл. Плохая идея. Пение в ушах вернулось, и мое зрение снова сузилось. Я почувствовал, что меня шатает взад-вперед, и решил просто сесть. Я приземлился жестко, но это было лучше, чем снова упасть и приземлиться на этот чертов дробовик.
  
  Я слышал, как Миллан по радио вызывал скорую помощь.
  
  Я не дошел до конца, но мне показалось, что я колебался на грани потери сознания довольно долго, прежде чем все, наконец, начало возвращаться в фокус.
  
  Я снова попытался встать.
  
  "Положи, блядь, Дент", - сказал Миллан. Он отобрал у меня дробовик и передал его Мэнди. "Ты отправляешься в больницу".
  
  Я хотел поспорить с ним, но чувствовал себя таким слабым и измученным, что вместо этого просто сидел. Маршалл все это время лежал, не говоря ни слова, просто смотрел на меня из-под тяжелых век.
  
  Бригада скорой помощи, кажется, всегда приезжает быстрее, когда знает, что пострадал полицейский. Через несколько минут я уже ехал в третьей машине скорой помощи за свою полицейскую карьеру.
  
  Оказалось, что все не так уж и плохо. После нескольких минут споров мне удалось убедить бригаду скорой помощи обмотать мои ребра эластичным бинтом и освободить меня. После последнего предупреждения обратиться в отделение неотложной помощи, если почувствую головокружение или проблемы с концентрацией внимания.
  
  Миллан выглядел удивленным, когда я вышел из машины скорой помощи. "Это не заняло много времени. Разве ты не должен был пойти домой и немного отдохнуть?"
  
  "Я отдохну, когда умру. Поехали".
  
  В студии Маршалла царила суматоха. Пока я сидел на заднем сиденье машины скорой помощи, где меня тыкали, Мэнди вызвала кавалерию.
  
  Специалисты по сбору улик работали в каждой комнате, обыскивая, фотографируя и занося в каталог. Если бы существовала отдаленная вероятность, что что-то может иметь доказательственную ценность, мы бы воспользовались этим. Я твердо верил, что лучше взять два грузовика вещей и не использовать большую их часть, чем понять, что нам придется вернуться, получить другой ордер и забрать то, что мы оставили при первом посещении. Хороший адвокат защиты разорвал бы вас на части из-за подобных вещей в суде.
  
  Мэнди была в приемной. Документы и портативный компьютер были разложены на стойке перед ней. Я завис над ее плечом на минуту, прежде чем она узнала меня. Она повернулась и прыгнула. Она была полностью поглощена экраном перед собой.
  
  "Дент! Привет. Ты в порядке?"
  
  Я утвердительно хмыкнул. "Где Маршалл?"
  
  "В центре города. Мы возьмем у него интервью, как только закончим здесь ".
  
  "Он прославился?"
  
  Ее рот сжался в линию. Это был идиотский вопрос, и я понял это в ту же секунду, как он слетел с моих губ. В наши дни даже новички не забывали прославлять подозреваемых, или, по крайней мере, если и забывали, то ненадолго.
  
  "Да, Дент. Он прославился". Она повернулась к экрану компьютера и вернулась к работе над своим журналом доказательств.
  
  Я вздохнул. "Послушай. Прости. Я веду себя как мудак. Ты отлично справляешься. Я просто немного не в форме из-за того, что мне дали по голове".
  
  Она продолжала стучать по клавишам в течение минуты, игнорируя меня. Наконец она остановилась.
  
  "Да. Ты прав. Ты ведешь себя как мудак. Но есть кое-что, на что тебе стоит посмотреть".
  
  Она повернулась и пошла обратно в коридор, не сказав больше ни слова, предоставив мне следовать за ней или нет, как мне заблагорассудится. Я пожал плечами и последовал за ней. Мой желудок слегка сжался, когда мы проходили мимо места, где Маршалл устроил мне засаду. Она подвела меня к первой двери слева и остановилась, сделав небольшой жест "после тебя".
  
  Я вошел в комнату. Она была превращена в миниатюрный тренажерный зал. Полы были покрыты матами. В одном углу висела боксерская груша. Тут и там были разбросаны гири. Я подошел к большому книжному шкафу вдоль одной стены. Он был полон книг по боевикам и боевым искусствам. Когда я открыл книгу о Бразильце Джуджисту, она открылась на разделе о дросселях. Я нашел копию "Чемпионских боев" Джека Демпси, моего личного фаворита, которая вышла из печати и легко стоит несколько сотен баксов. Там тоже была какая-то ерунда, книга о "Прикосновении смерти ниндзя" и секретах невидимости.
  
  Черт. Парень из боевых искусств. Я потерял счет парням, которых я втоптал в землю, которые утверждали, что являются экспертами по боевым искусствам. Они утверждали, что владеют всевозможными экзотическими техниками, с которыми я справился, нанеся им очень сильный удар. У Джека Демпси действительно были правильные идеи.
  
  Тем не менее, я чувствовал себя немного лучше. По крайней мере, Маршалл был обучен. Я все еще жалел, что не смог немного поколотить его. Умом я понимал, что электрошокеры - хорошая идея, но когда парень падает со стропил и пытается тебя задушить, всегда приятно видеть, как парень выплевывает несколько зубов.
  
  “Есть какие-нибудь признаки присутствия второго парня? Другого парня, которого я видел в фургоне?”
  
  Мэнди покачала головой. “Никаких следов. Маршалл живет здесь один. Только одна зубная щетка, единственная одежда - его, никаких следов кого-либо еще”.
  
  “Ха”, - сказал я.
  
  "Это еще не все", - сказала Мэнди с порога. "Иди посмотри".
  
  Я последовал за ней в следующую комнату по коридору. Половина ее была оборудована как фотостудия. Полдюжины светильников на подставках были установлены вокруг кровати в центре. Камеры на штативах были выстроены в ряд на одной стене. В углу стояла пара вешалок для одежды, на которых было разложено нижнее белье самых разных размеров.
  
  На задней стене стояли ряды компьютеров. Я насчитал три монитора и, вероятно, с полдюжины компьютерных башен. Перед ними, сгорбившись, сидела молодая женщина, на коленях у нее был ноутбук, от которого к одному из компьютеров перед ней тянулись провода.
  
  "Как дела, Кейси?" Спросила Мэнди.
  
  "Мы почти на месте", - сказала она, убирая с глаза выбившуюся прядь светлых волос. Выглядело это так, словно кто-то подстриг ее тупыми секаторами. Я не мог сказать, было ли это из-за небрежности или одной из тех причесок, на которые люди тратят кучу денег.
  
  Кейси была молода, около двадцати, но выглядела еще моложе. На ней были бесформенная серая спортивная рубашка и джинсы, и она была похожа на любого из хипстеров, которых я видел тусующимися, когда ездил в город. В это трудно поверить, но она была консультантом бюро. Она помогла нам засадить в тюрьму полдюжины придурков, в основном парней, увлекавшихся детским порно. Она была немного странной, в том смысле, в каком иногда могут казаться сверхинтеллектуальные люди на их собственной планете, но она продемонстрировала готовность охотиться за уликами, как бешеный питбуль. Она могла не спать сутками, чтобы помочь какому-нибудь извращенцу в тюрьме. Это делало ее хорошим отрядом в моей книге.
  
  Я подошел и заглянул ей через плечо. Экран ноутбука представлял собой непонятную мешанину меню и полей командной строки. Я не был глупым и мог разобраться практически с любой технологией, на которую мне приходило в голову, но Кейси была на совершенно другом уровне. Все менялось непостижимо быстро, следить за этим было работой на полную ставку, на которую ни у кого из нас не было времени. Я надеялась, что, может быть, когда-нибудь мэр вручит ей медаль или хотя бы подарочный сертификат приличному парикмахеру.
  
  Она слегка покачала головой, и я услышал, как хрустнули кости у нее на шее. Она закрыла все окна несколькими нажатиями клавиш.
  
  "Хорошо”, - сказала Кейси. “Я заблокировала все жесткие диски, чтобы на них ничего не могло записаться. Я отнесу их обратно в мастерскую и начну визуализировать их сегодня вечером. Есть ли что-нибудь, чего ты хочешь прямо сейчас?”
  
  "Есть какие-нибудь фотографии?" Я спросил.
  
  Она повернулась, чтобы посмотреть на меня. У Кейси были большие голубые глаза, которые иногда казались слишком старыми для ее лица.
  
  "Дент, здесь почти ничего нет, кроме картинок. Их тысячи. Он размещает их в Интернете ".
  
  Черт. Это должно было стать грандиозным. "Ок. Можешь просто показать нам самые последние?"
  
  Она кивнула, включила один из мониторов. Он был огромным, вероятно, стоил половину недельной моей зарплаты. Я наблюдал, как Кейси открывает какие-то папки. По экрану потекли списки цифровых фотографий. Она отсортировала их по дате, открыла первые несколько.
  
  Там была она. Хизер.
  
  "Это она", - сказала Мэнди. "Наша жертва".
  
  Кейси открыла около пятидесяти фотографий, на всех с отметками времени с ночи убийства Хизер. Сначала она была одета, затем медленно разделась, и, похоже, ей было не по себе от того, что она делала. Я не понял, как кто-то мог найти эти картины захватывающими. Возможно, я был предвзят, потому что видел Хизер мертвой и выброшенной, как изношенная пара туфель, но, глядя на фотографии, я видел страх и уязвимость, которые стерли всякую сексуальность. Для меня она выглядела как испуганная молодая девушка без одежды. Но опять же, возможно, это и привлекало этих придурков.
  
  "Нажми еще на несколько, просто наугад", - сказала Мэнди. Появилось еще несколько фотографий. Может быть, дюжина других девушек. "Господи. Все они выглядят довольно молодо", - сказала Мэнди.
  
  "Да", - сказал я. "Очень молодой". Я чувствовал, что банка с червями становится больше. Мы должны были сделать все возможное, чтобы идентифицировать каждую из девушек, выяснить, сколько им было лет, когда были сделаны фотографии. Я задавался вопросом, сколько из этих девушек окажется мертвыми. Затем были все парни, которые купили или скачали фотографии. Конечно, они были бы по всей стране, возможно, по всему миру. Это, вероятно, стало бы федеральным.
  
  "Нам нужно поговорить с Маршаллом", - сказал я. "Скоро. Пока он еще не пришел в себя после ареста".
  
  Мэнди кивнула. "Да. Кейси пришила компьютерную часть. Пол и Таннер помогают с вещественными доказательствами. Что ты скажешь, если мы сядем с мистером Маршаллом и поболтаем с ним?"
  
  "Давай сделаем это".
  
  Всю обратную дорогу в Центральный участок я молча ерзал, заставляя себя не говорить Мэнди, как, по моему мнению, она должна вести допрос. Это было ее дело, и она, вероятно, справится. Бывшая девушка однажды назвала меня помешанным на контроле.
  
  В старые времена в наших комнатах для допросов были большие окна с односторонним стеклом, которые изнутри выглядели как зеркала, чтобы мы могли стоять там и наблюдать за допросами. Но все эти телешоу о копах испортили нам это. Меня всегда поражало, насколько среднестатистическому преступнику нравятся сериалы о полицейских. Некоторые из них разозлились, когда мы вели себя не так, как парни по телевизору. Это был странный мир.
  
  Теперь мы проводили допросы в простой квадратной комнате со стенами, выкрашенными в неестественный цвет, что-то среднее между бежевым и розовым, который был рассчитан на то, чтобы создать у людей теплое, непринужденное настроение сотрудничества. На стенах висели безвкусные абстрактные гравюры. Это было похоже на приемную в кабинете стоматолога. Стулья для интервьюера и интервьюируемой выглядели одинаково, но тот, что для интервьюируемого, был немного выше и бесконечно удобнее. Вместо одностороннего зеркала у нас были скрытые видеокамеры, которые снимали объект с трех разных ракурсов, и место было подключено к цифровому звуку профессионального качества. Прогресс продолжается.
  
  Мы с Мэнди были в соседней комнате и смотрели на Маршалла по мониторам. Он сидел бесстрастный и неподвижный, одетый в одноразовую бумажную одежду.
  
  "Что ты думаешь?" Я спросил Мэнди.
  
  Она минуту молчала, стоя со скрещенными на груди руками. "Я думаю, не пригласить ли нам кого-нибудь еще взять у него интервью. Он пытался задушить тебя до смерти, и это я треснул его по голове рукояткой пистолета."
  
  Я сел на жесткое пластиковое сиденье перед всем звукозаписывающим оборудованием, внезапно почувствовав сильную усталость и сильную боль. Она была права. "Это зависит от тебя".
  
  Она мгновение наблюдала за Маршаллом на мониторе. "Я попробую. Я думаю, он все равно вызовет".
  
  "Что заставляет тебя так говорить?" Самое умное, что ты мог сделать, если тебя арестовали, - это воспользоваться своими правами Миранды. Тебе не нужно было ни с кем разговаривать. Большинство людей, которых я посадил в тюрьму, оказались там, прямо или косвенно, из-за того, что они наговорили мне.
  
  Верховный суд сказал, что мы должны были рассказать людям об их праве хранить молчание, но большинство подозреваемых были слишком глупы, чтобы заткнуть рот. Все они думали, что смогут отговориться от передряги, в которую попали, даже те, кому следовало бы знать лучше. В конце концов, все были умнее копов. Я мог бы пересчитать по пальцам одной руки количество людей, которых я арестовал за тяжкие преступления, которые были достаточно умны, чтобы воспользоваться своими правами Миранды.
  
  "Не знаю", - ответила Мэнди. "Он просто кажется таким парнем, который может вызвать восхищение”.
  
  "Решать тебе”, - повторил я.
  
  Мэнди кивнула и вышла. Я наблюдал на видеоэкране, как она вошла в комнату для допросов. Сначала она ничего не сказала Маршаллу. Вместо этого она занялась приведением в порядок своего реквизита: толстой папки, набитой в основном чистой бумагой, видеокассеты с надписью "запись с камер наблюдения" и всевозможными наклейками для улик, пары карточек с отпечатками пальцев, запечатанных в пластиковый пакет. Все это было чушью собачьей. Мы никогда не использовали реальные улики при допросе подозреваемого, если могли этого избежать. Но это заставило их сидеть и гадать, что, черт возьми, у вас на них есть.
  
  Наконец Мэнди перестала ерзать и откинулась на спинку стула. "Гибсон, я детектив Уильямс. Как дела?"
  
  Маршалл на мгновение замолчал, затем, вместо того чтобы посмотреть на Мэнди, он посмотрел прямо в объектив одной из видеокамер, той, что была скрыта в большом черном вихре на одной из картин на стенах. Он говорил очень ясно и внятно.
  
  "Детектив Уильямс, я хотел бы воспользоваться своим правом не разговаривать с вами, пока не поговорю с адвокатом". Я впервые услышал, как он говорит. Его голос был мягким, почти девичьим.
  
  Черт. Он призвал. И мы любезно записали это с трех разных ракурсов и в звуке высокой четкости. Интервью пришлось прекратить. Мы не могли взять у него интервью без присутствия его адвоката, что означало, что интервью не будет. Любой, у кого есть пульс и юридическое образование, не согласился бы, чтобы его клиента допрашивали копы.
  
  Я наблюдал, как Мэнди собрала свои вещи и молча вышла из комнаты. Маршалл сидел тихо, по-прежнему не двигаясь, когда вошел патрульный и забрал его. Он отправлялся в тюрьму округа Малтнома на ежечасном автобусе, который мы туда отправляли.
  
  Мэнди вернулась, швырнула свои вещи на стол, прежде чем сесть и скрестить руки. "Черт. Я так и знала".
  
  "Послушай", - сказал я. "Это не твоя вина. Этого не могло быть. У тебя не было возможности даже начать интервью для "Вопиющего вслух". Парень спланировал свой ответ еще до того, как ты переступил порог. "
  
  "Я знаю", - сказала она, закидывая ноги на стол. "Но было бы здорово закончить с признанием по моему первому делу, которое вышло из-под контроля".
  
  Это было ее эго, но я был бы последним человеком в мире, который мог бы задеть ее за эго. Я тоже хотел признания по своему первому делу об убийстве. Я получил один, но мой подозреваемый был результатом фетального алкогольного синдрома и, вероятно, вырос, жуя свинцовую краску с подоконников.
  
  "Послушай", - сказал я. "Я не думаю, что нам это нужно. У нас есть вещи жертвы в его мусорном контейнере, ее фотографии в его студии прямо перед смертью и тот факт, что ему явно нравится душить людей. Я потерла горло. "И это только для начала. Кто, черт возьми, знает, что Кейси найдет на этих жестких дисках. Держу пари, мы найдем совпадения волос и волокон, ДНК и тому подобное. Мы поймали этого парня. "
  
  Она нахмурилась, но кивнула. "Да. Но все равно было бы неплохо получить признание".
  
  Она была права. Хотя в наши дни все смотрели по телевизору шоу о судебной полиции и любили слушать об отпечатках пальцев, ДНК, приготовлении нингидрина на пару и бог знает о чем еще, все равно ничто не сравнится с просмотром, как парень признается в преступлении на видеокассете, желательно, когда он делится некоторыми деталями, которые может знать только убийца.
  
  "Что ж", - сказал я. "Мы его не получим. Так что давай отложим это в сторону и двинемся дальше. Легко уйти в сторону и биться головой о стену из-за того, чего у тебя нет, вместо того, чтобы работать над тем, что у тебя есть. Так что же остается делать?"
  
  Всегда организованная, она открыла свой телефон и начала просматривать список. "Компьютерные серверы у Кейси в офисе. Команда криминалистов закончила работу в студии. Джинни и Роджер разобрали это место до голых стен. Мы взяли волосы и образец слюны Маршалла в отделе бронирования, так что мы готовы отправиться туда. Пройдет некоторое время, прежде чем все материалы судебной экспертизы вернутся. У меня готово письменное показание под присягой о вероятной причине, по которой Маршалл отправится в тюрьму, так что нам не нужно беспокоиться о том, что он куда-нибудь отправится самое раннее до понедельника. В понедельник утром у нас назначена встреча с окружным прокурором для рассмотрения дела."
  
  Она ничего не упустила.
  
  "Итак, что это нам дает?" Я спросил.
  
  Она снова просмотрела список. "Я думаю, нам больше нечего делать, пока мы не получим результаты экспертизы и не получим возможность поговорить с окружным прокурором. А это значит, что пора немного поспать ". Она убрала телефон и встала.
  
  Сон казался отличной идеей. У меня болела грудь. Болело горло. Болела спина. Выброшенный адреналин после драки ранее днем заставил меня чувствовать себя раздраженным и грубым по краям. Я последовал за Мэнди на парковку. Мы оба устали и почти не разговаривали. Но было еще одно последнее дело, о котором я должен был позаботиться, прежде чем мы оба отправимся домой.
  
  "Привет", - сказал я, когда она вставила ключ в замок зажигания. Она повернулась и посмотрела на меня.
  
  "Спасибо", - сказал я. "Спасибо, что оторвал Маршалла от моей задницы, мне было бы конец, если бы ты его не настроил".
  
  Она пожала плечами. "Ты бы сделал то же самое для меня".
  
  "Да, но что важно, так это то, что ты сделал это для меня сегодня". Я переступил с ноги на ногу. Я никогда не был хорош в таких вещах. "Послушай, иногда я бываю настоящим мудаком-партнером. Я поступаю не так, как большинство людей. Я не самый дипломатичный человек в мире. Но хорошая полицейская работа важна для меня. Большинство копов в этом Бюро ни хрена не стоят, но у тебя есть то, что нужно. Ты проделал отличную работу по этому делу. Ты не пропустил ни одного трюка и действительно научил меня кое-чему. Я рад, что ты мой партнер. "
  
  Это вызвало у меня настоящую улыбку, и я был рад это видеть. Бюро нужны были такие ребята, как она. Кто-то должен был ловить засранцев, когда я ушел на пенсию, чтобы весь день сидеть на диване и смотреть "Мэтлок".
  
  "Спасибо, Дент. Иногда ты мудак, но я многому у тебя научился".
  
  "Спасибо. Я думаю. Послушай, у нас здесь был небольшой эмоциональный момент, так что теперь давай пойдем домой и немного поспим ".
  
  Она засмеялась и кивнула. Она выложила передо мной двадцать футов отслаивающейся резины на парковке. Меня так и подмывало догнать ее и научить кое-чему об управлении машиной, но я просто слишком устал.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Я ехал домой, слишком уставший, чтобы даже слушать радио. Пока я ехал, солнце село, и пошел дождь, который никак не улучшил моего настроения. К тому времени, как я вернулся домой, я был в шоке. Мне даже не хотелось звонить Одри.
  
  Я не мог говорить с Одри о некоторых вещах. Это было неприятное осознание, учитывая, что я не раз просил ее переехать ко мне, постоянно был на грани того, чтобы попросить ее выйти за меня замуж. Моя работа была для нее как иностранный язык. Она выросла в любящей семье среднего класса. Она никогда не дралась, черт возьми, она даже никогда не видела драк, кроме как по телевизору. Когда мы говорили о самых уродливых сторонах моей работы, она относилась ко мне почти так, как будто у меня была какая-то болезнь. Я не думаю, что это было намеренно с ее стороны. Я думаю, что во мне была сторона, с которой у нее не было системы отсчета, чтобы справиться. Когда мы пытались поговорить об этом, чаще всего заканчивалось спором. Так что я просто больше не говорил об этом.
  
  Я не мог уснуть и выпил. Я сидел в своем кресле с беспроводным телефоном на коленях и стаканом, полным Bushmills, в руке. Я хотел поговорить с Одри, хотел поговорить с кем-нибудь. Но я знал, что если я попытаюсь объяснить, как прошел мой день, как меня чуть не задушили, мы каким-то образом перерастем в спор. Ее вопросы, казалось, всегда подразумевали, что если бы я старался достаточно сильно, если бы я просто попробовал все по-другому, насилие не было бы необходимым. Я не думаю, что она хотела этого. Я, конечно, не думаю, что она хотела напасть на меня лично. Я просто думаю, что она хотела жить в мире, где ничего подобного не происходило.
  
  С таким же успехом Одри могла быть с другой планеты, насколько я мог судить. Она пришла из этого нежного, светлого существования, где ее мама и папа любили ее, любили друг друга. Я вырос в единственном просторном трейлере с дырами в стенах в форме кулака. Вместо того, чтобы пробираться сквозь кровь и дерьмо, она прокладывала свой путь в жизни, создавая музыку и обучая людей. Она была для меня как земля обетованная, место, которое я мог посетить, но я сомневался, обманывал ли я себя, когда думал, что смогу там жить.
  
  Виски даже не подгорел по дороге. У него был насыщенный, почти карамельный вкус. Было еще рано. Субботний вечер. Мне стало интересно, что задумал Алекс.
  
  Опасная территория. Я взял с собой стакан и побродил по дому, чувствуя себя нервозным и беспокойным, все мысли о сне как-то улетучились.
  
  Я открыл шкаф и достал свою любимую гитару, Fender Stratocaster 1965 года выпуска, сделанную как раз перед тем, как CBS купила и разорила компанию. Корпус был цвета Candy Apple Red. У кленового грифа было ощущение поломанности, которое возникает только после десятилетий игры. Дерево по краям было слегка загнуто, как будто оно годами прилипало к моей руке. Я сел на свой табурет и взял аккорд g. Эта чертова штука звучала как магия, секс и гром в одном флаконе. Это было громче, чем любая электрогитара без усиления имела право быть. Звук был колокольным сверху, древесным снизу. Струны были совершенно новыми, но тюнеры и другое оборудование были оригинальными, пятидесяти с лишним лет от роду, и все же они по-прежнему держали идеальную настройку.
  
  Я кое-как переиграл несколько блюзовых облизываний, затем попробовал первое соло в версии Хендрикса "All Along the Watchtower". Я работал над ней уже пару лет. Рано или поздно я бы записал его до конца.
  
  Я посмотрел на часы и понял, что сижу там уже почти двадцать минут. У меня вообще не было музыкального таланта, но прекрасная гитара могла увлечь меня одним только своим звуком и видом. Я перестал играть и посмотрел на Страт. Большинство дизайнов, изначально датированных пятидесятыми, не слишком состарились, если только ваши вкусы не тяготели к китчу, но этот Strat по-прежнему выглядел таким же свежим и изящным, как и тогда. Форма почему-то заставила меня подумать о ракетных кораблях и женщинах одновременно.
  
  Краска с годами немного потускнела, но все равно выглядела круто. Для этого не было другого слова. Это не было "красиво", в этом не было "хорошей эстетики". Это было круто. Круто в том смысле, в каком были круты хот-роды, Харлеи и истребители. На мой взгляд, это было настолько круто, что это было искусство.
  
  Подростком я проводил целое лето, снова и снова читая журналы Rolling Stone и Guitar Player, рассматривая фотографии Strats. Журналы появились на деньги, которые я добыл, подстригая газоны и вывозя металлолом. Я прятал их от отца, как другие дети прятали свое порно. Он ненавидел всех этих длинноволосых, курящих наркоту придурков.
  
  Он дважды выбрасывал мои альбомы Хендрикса, когда был пьян, и я всегда собирал царапины, чтобы купить их снова. Единственная гитара, которая у меня тогда была, была безымянной тайваньской импортной. Я оставил его в трейлере, когда уходил на базовую подготовку, и поскольку я так и не вернулся, я понятия не имел, что с ним случилось.
  
  Несколько месяцев спустя я вышел за ворота Форта Беннинг, сразу после окончания воздушно-десантной школы, мой кошелек был набит наличными в день зарплаты. Я проходил мимо ряда баров, тату-салонов и ломбардов, намереваясь немного напиться, когда увидел своего Страта, сидящего в витрине ломбарда. Я взглянул на ценник на карточке, прикрепленной к веревочке, и повернулся, чтобы уйти. Я прошел половину квартала, прежде чем до меня дошло, что у меня в кармане достаточно денег, чтобы просто зайти и купить это. Это была новая мысль для меня. Я никогда раньше не тратил столько денег ни на что, честно говоря, привык к тому, что мои мечты именно такие: мечты, которые, вероятно, никогда не сбудутся.
  
  Я вышел пятнадцать минут спустя с футляром для гитары в руке и мучительным подозрением, что у меня, возможно, галлюцинации. Несмотря на то, что я окончил базовую школу, получил крылья после прыжка с самолета, покупка этой гитары позволила мне наконец почувствовать себя мужчиной. Это было то, о чем я мечтал, чего жаждал, и наконец-то это было у меня в руках. Это была новая идея, которой я определенно не научился у своего старика. Когда я возвращался на базу со своим Стратом, мне пришло в голову, что я не знал, были ли у моего отца какие-то мечты и сбылась ли хоть одна из них. Это был первый раз, когда я почувствовал к нему жалость, и, возможно, начало того, чтобы научиться прощать его.
  
  В те выходные я не напивался, не трахался. Я также не сделал плохую татуировку или случай с хлопком. Что я получил, так это пару ужасных волдырей на пальцах. К вечеру воскресенья, накануне моего отъезда в школу рейнджеров, я мог бы сыграть "Sunshine of Your Love" до конца и большую часть "Hey Joe".
  
  Шестьдесят восемь дней спустя у меня было несколько новеньких нашивок рейнджера, которые нужно было пришить к моей форме, и немного больше развязности, но втайне моим самым большим облегчением было то, что я смог достать этот Страт со склада. Я примирился с тем фактом, что я всегда буду намного лучше стрелять из винтовки, чем играть на гитаре, что я, вероятно, никогда не добьюсь успеха в рок-группе, но гитара была моей. Это отвлекло меня от армейского дерьма, от печального отчаяния окружающих меня детей, которым нужно было доказать, что они мужчины.
  
  Много ночей в школе рейнджеров, когда я сидел по шею в болотной воде или отмораживал задницу на склоне горы, я мечтал о том, чтобы у меня в руках был этот Strat, как другие парни мечтали о своих девушках. Я знал, что это, вероятно, никогда не приведет меня никуда, кроме как в мой собственный разум, но этого было достаточно.
  
  Двадцать лет спустя я сидел в своей гостиной с гитарой в руках, пытаясь вспомнить парня, который ее купил. Это было давно: горстка подружек, боевое турне, по крайней мере, два трупа от моих рук. Тот парень из Теннесси даже больше не казался мне реальным. Я не возвращался в Теннесси с того дня, как сел в автобус, чтобы присоединиться к армии.
  
  Мои веки затрепетали, и я понял, что мне грозит опасность заснуть прямо здесь, на табурете. Я убрал гитару в футляр и запер шкаф, отодвинув свои грезы на задний план.
  
  В конце концов я оказался в своем старом потрепанном кресле со стаканом виски в одной руке и книгой в другой. У меня были сотни книг. Я коллекционировал их с детства, когда моим тайным пороком было чтение. Они были беспорядочно расставлены на полках по всему дому. Но там было несколько вещей, которые я так и не удосужился отложить в долгий ящик. Они всегда лежали на столике рядом с моим креслом.
  
  Я резко проснулся от звука телефонного звонка. - Да, - прохрипел я.
  
  "Дент. Как дела с трюками?" Этот хриплый голос пробудил некоторые воспоминания, некоторые из них хорошие, некоторые плохие. Это был Эл Пейс. Мой бывший босс в отделе особо тяжких преступлений и отец Алекса.
  
  "Иисус Эл. Как дела?"
  
  "У меня достаточно денег, чтобы прокормиться виски и сигарами, и я женат на женщине вдвое моложе меня. Чего еще я могу желать? Мне нужно увидеть, как ты Дент".
  
  "Зачем?" Мне казалось, что я на несколько секунд отстал от графика, я все еще был в полусне и пытался вспомнить, что Эл больше не мой босс, даже не полицейский больше.
  
  "Я думаю, ты собираешься сунуть свой член в осиное гнездо, если ты еще этого не сделал. Мы не можем говорить об этом по телефону. Нам нужно поговорить с глазу на глаз. Сегодня вечером ".
  
  Я минуту помолчала, переваривая услышанное. Если я не могла доверять Алу, у меня ничего не оставалось. "Ок. У тебя дома?"
  
  "Да. У меня дома. У Джины одна из ее вечеринок, но я забаррикадировался наверху в кабинете, так что тебе придется пройти испытание".
  
  Отлично.
  
  "Я буду там через несколько минут".
  
  Эл что-то проворчал в ответ и повесил трубку. Мне потребовалось несколько минут, чтобы подержать во рту зубную щетку, и я направился к двери.
  
  Я подумал, будет ли там Алекс, и выбросил эту мысль из головы.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Начался серый ноябрьский моросящий дождь. Я накинул дождевик, но по дороге к машине меня все равно хорошенько обдало дождем.
  
  Я пересек реку и направился к западным холмам. У Эла был один из тех современных домов, примостившихся на склоне холма. Если у нас когда-нибудь случится то сильное землетрясение, которое они предсказывали, ему крышка. Улицы здесь были узкими и забитыми машинами. Его соседями были врачи, юристы, разработчики программного обеспечения, что-то в этом роде.
  
  В квартале Эла по всей улице были припаркованы машины. Все машины были дорогими: BMW, Audis, Mercedes и тому подобное. Я втиснул свой плебейский Crown Vic на свободное место.
  
  К тому времени, как я вышел из машины, дождь прекратился, но было все еще сыро и холодно. Я направился к дому Ала, когда почувствовал легкое щекотание в затылке. С годами я научился обращать внимание на это чувство. Это было трудно объяснить, но иногда я мог чувствовать это, когда кто-то наблюдал за мной.
  
  Я оглядел ряды машин, все еще беспечно прогуливаясь, мои пальцы сжимали рукоятку моего маленького "Смит-и-Вессона" в кармане пальто.
  
  Наконец-то я увидел его.
  
  У тротуара прямо напротив дома Ала был припаркован серый "Мерседес". Задние стекла были затемнены густой краской, но лобовое стекло было чистым, позволяя свету уличного фонаря проникать внутрь. Парень на водительском сиденье был массивным. Его плечи занимали половину переднего сиденья и натягивали швы пиджака. Руки мясного крюка покоились на руле. Парень выглядел самоанцем, возможно, гавайцем, и весил он легко 350, может быть, даже 400 фунтов.
  
  Он не был шофером. Я окинул его ровным, лишенным аффектации взглядом и узнал тип: головорез в костюме, вероятно, чье-то представление о телохранителе. Я научился распознавать других полицейских, солдат, действительно профессиональных охранников и тому подобных типов. У всех нас был определенный облик, который было трудно описать, а еще труднее замаскировать. Он был головорезом, как и я. Я практически чувствовал исходящий от него запах.
  
  Он слегка наклонил голову. Легкий кивок, означающий, что я вижу тебя, ты видишь меня, мы знаем, кто мы такие, и это не должно иметь большого значения. По крайней мере, не сегодня вечером. Я кивнул в ответ. Нет причин для грубости. Вероятно, в представлении какой-нибудь светской львицы он был домашним телохранителем, на шаг выше ротвейлера. Некоторых из них это возбуждало.
  
  Поднимаясь по ступенькам к крыльцу Эла, я краем глаза заметил, как он сделал какое-то движение. Он поднес запястье ко рту - безошибочный признак языка тела, если вы знали, что ищете. Он говорил в радиомикрофон. Интересно. Это, вероятно, означало, что поблизости был кто-то еще из его охраны, скорее всего, в доме.
  
  Я почувствовала на себе его взгляд, когда поднялась на крыльцо и позвонила в звонок. Все, что я могла сделать, это не обернуться и не посмотреть в ответ.
  
  Студент колледжа в смокинге, который не совсем ему шел, открыл дверь. Сначала я понятия не имел, кто это, потом понял, что Джина, должно быть, наняла швейцара для вечеринки. Господи. Как, черт возьми, Эл дошел до такого? Я помню, как он жил в одной квартире с четырьмя другими полицейскими, и мне пришлось помогать ему тащить диван на свалку, потому что один из парней вернулся из поездки в Тихуану, кишащую крабами.
  
  Парень в костюме обезьяны оглядел меня сверху донизу, отметил потертые ботинки, джинсы и дождевик.
  
  Да черт возьми.
  
  Я протиснулся мимо него. "Меня ждут". Он не оказал никакого сопротивления. Я действительно не ожидал от него этого.
  
  Справа от меня послышался гул голосов. Я заглянула в гостиную и увидела стайку загорелых, подтянутых женщин с коллагеном и силиконом во всех нужных местах, но никаких признаков Эла. Никто из них меня не заметил, поэтому я проскользнул мимо, к лестнице. Парень в костюме подозрительно посмотрел на меня.
  
  “Дент?" Голос доносился из глубины дома. Я вытянула шею из-за угла и увидела Алекса, смотрящего на меня из кухни. Она сидела на стойке, ее медовые волосы были распущены и рассыпались вокруг нее. На ней было платье без бретелек, открывавшее несколько квадратных футов идеальной кожи, и в одной руке она держала бокал вина.
  
  "Дент!" - сказала она, почти визжа. "Круто! Вернись сюда".
  
  Я сказал себе, что у меня нет выбора, и направился обратно на кухню. Дорогие на вид столешницы из нержавеющей стали были уставлены тарелками для запекания и подносами с закусками, несомненно, произведенными тем или иным поставщиком провизии. Я сомневался, что Джина действительно что-нибудь готовила.
  
  Алекс схватил меня за руку и потащил на кухню, остановившись, чтобы чмокнуть в щеку, отчего по телу пробежал электрический разряд. Боже, как хорошо от нее пахло.
  
  "Дент! Пожалуйста, скажи мне, что ты пришел спасти меня с этой скучной гребаной вечеринки! Если бы здесь не было Мануэля и Риган, я бы уже сошел с ума ".
  
  Я осознал две вещи, примерно в таком порядке: во-первых, Алекс была примерно наполовину в сумке, изо рта у нее пахло слишком большим количеством вина, а речь была невнятной; во-вторых, в комнате было еще двое человек. Пожилой латиноамериканец и молодая женщина, оба одетые в те же одежды, что и швейцар, уставились на нас, и вид у них был явно смущенный.
  
  "Я был готов закричать, слушая, как Джина и ее друзья рассказывают о подсчете углеводов и высасывании жира из их задниц, поэтому я снова задумался. Оказывается, Мануэль из Гватемалы и копит деньги, чтобы привезти в страну своих брата и сестру. Риган берет семестровый отпуск у Льюиса и Кларка, чтобы изучать транзактный анализ среди иммигрантов. Разве это не круто? Я подумал, что это гораздо интереснее, чем модные диеты и липосакция. Я пытался объяснить одной из этих сморщенных маленьких сучек, что липосакция - плохая идея, но она меня отшила. Я имею в виду, эй, я же не врач или что-то в этом роде, верно? "
  
  Алекс одним глотком допила остатки вина.
  
  Мануэль стоял там с подносом закусок в руках. Его взгляд то и дело бросался в сторону двери. Риган то брала поднос, то ставила его обратно.
  
  Я открыл рот, чтобы заговорить, не совсем уверенный, что именно я собирался сказать, когда меня прервали.
  
  "ВОТ вы где! Вынесите подносы в гостиную! Мои гости умирают с голоду".
  
  Я повернулся, чтобы найти Джину Пейс, урожденную Толсен, известную в Портленде тем, что она Джина. Дочь известного застройщика, она много лет занимала видное место в общественной жизни города, оставаясь вечно незамужней, но постоянно будучи связанной с одной известной фигурой за другой. Она прошла этап рок-музыканта, затем этап местного политика, прежде чем, наконец, завязала отношения с местными полицейскими, которые некоторые шутники называли годами "Бейдж-кролика". Наконец-то она каким-то образом вышла замуж за Ала на неожиданной церемонии на вершине горы. Хеленс, из-за которой у многих ломались головы и трепались языки, не в последнюю очередь у Алекса. Она была в ужасе, узнав, что ее "мачеха" всего на пять лет старше ее.
  
  Джина была невысокой, лет тридцати пяти, с блестящими черными волосами и, как и Алекс, носила черное платье без бретелек. Но там, где Алекс выглядел великолепно, в " Девушке по соседству" Джина выглядела просто плохо одетой, не совсем дрянной, но почти.
  
  "Здравствуйте!… Дент". Я увидел Джина поиск мое имя, на секунду, ее глаза метнулись вверх и влево, знак nuerolinguistic поиска ее памяти. Затем ее глаза скользнули по мне с головы до ног, оценивая мою одежду так же, как это делал ее швейцар. "Ты здесь, чтобы увидеть Ала?"
  
  "Да, у нас есть кое-какие дела. Не хотел портить вашу вечеринку. Я просто забегу ..."
  
  "О, но ты должен прийти и познакомиться со всеми!" Во второй раз за пару минут я обнаружил, что кто-то тянет меня за запястье. Джина увлекла меня в гостиную. Все взгляды обратились к нам, когда мы вошли. Я почувствовал себя особенно аппетитной добычей на дороге, которую оценивают стайки стервятников, одетых в Prada. Джина разразилась шквалом представлений, засыпая меня именами каждой женщины, ее мужем (если он у нее был), именем бывшего мужа (ов) (если они у нее были), родом занятий и т.д. Это было головокружительно.
  
  Все они были худыми, с тем изможденным выражением лица, которое говорило о том, что они слишком много занимались пилатесом и недостаточно ели чизбургеры.
  
  У большинства из них был слишком идеальный загар, чтобы быть чем-то иным, кроме искусственного. Очевидно, все они по обоюдному согласию покрасили волосы в один и тот же оттенок не совсем светлых волос. Степфордские жены 21-го века.
  
  "Раньше Дент работал с Элом, ловил убийц и насильников. Его самое известное дело было, когда он застрелил того чокнутого, который стрелял в торговом центре ".
  
  По толпе прокатился смешок. Половина из них скривилась от отвращения, без сомнения, совершенно счастливые спать по ночам, зная, что такие люди, как я, были там, чтобы убивать за них, но не в восторге от того, что им действительно пришлось со мной разговаривать. Другая половина беспокоила меня больше, все они двигались на полшага, их глаза блестели от предвкушения схватки с настоящим плохим человеком, настоящим убийцей. Должно быть, по сравнению со мной корпоративные рейдеры и специалисты по враждебному захвату власти кажутся неубедительными.
  
  "Что вы почувствовали, когда застрелили того человека?" Спросил голос сзади.
  
  Слово "отдача" было у меня на губах, когда меня прервали.
  
  "Я не думаю, что Дент хочет говорить об этом прямо сейчас".
  
  Я обернулся и увидел Ала, ростом всего пять футов шесть дюймов, одетого в аккуратный черный свитер и серые брюки, с незажженной сигарой в одной руке и полупустым стаканом скотча в другой. Его уродливая маленькая голова тролля выглядела немного лысее, а волосы, растущие из ушей, казались немного длиннее, чем когда я видел его в последний раз, но это все равно был старый добрый Эл.
  
  Он повернулся к Джине. "Извини, дорогая, мне нужно забрать у тебя моего гостя".
  
  Теперь Эл схватил меня за руку. Это дерьмо надоедало. Он повел меня обратно через дом к лестнице. Позади нас разговор возобновился, не сбиваясь с ритма. В холле мы прошли мимо Алекс. Она откуда-то наполнила свой бокал вином.
  
  "Осторожно, Дент. Они съедят тебя живьем". Она казалась еще более пьяной, чем раньше. Я открыл рот, чтобы ответить, но она хихикнула и направилась в ванную.
  
  Когда я поднимался вслед за Алом по лестнице, он покачал головой. "Знаешь, Дент, годами я держал дюжину детективов-алкоголиков с концентрацией внимания золотистых ретриверов на заданиях и раскрытии убийств, но будь я проклят, если смогу заставить свою жену и дочь терпеть друг друга ".
  
  У меня не было ответа на этот вопрос, поэтому я просто последовал за ним. Кабинет Ала был впечатляющим, весь из дерева и латуни. Он предпочитал морской мотив, но, насколько я знал, единственный раз, когда Эл провел на лодке, был тот, когда мы с ним оба выпали из лодки, пытаясь вытащить мертвое тело из одного из городских водохранилищ в парке Вашингтона. Хотя это выглядело чертовски мужественно.
  
  В одном из мягких кожаных кресел перед столом Ала сидел еще один мужчина. Даже несмотря на то, что он сидел, я могла сказать, что он был высоким и худощавым. У него были короткие светлые волосы, подстриженные в старомодный "буч", и он был одет в костюм, который, на мой нетренированный взгляд, выглядел дорогим. Я не мог точно сказать, сколько ему лет, сначала я подумал около пятидесяти, судя по тонким морщинкам вокруг его глаз, но потом он повернул голову ко мне лицом и выглядел намного моложе, возможно, лет тридцати пяти.
  
  "Дент, это Себастьян Болл из ФБР". Пока Эл говорил, мужчина встал. Боже мой, он был выше меня. Должно было быть не менее 6 футов 6 дюймов, может быть, даже 6 футов 7 дюймов. Когда он протянул руку для рукопожатия, его манжета соскользнула, обнажив наручные часы, которые выглядели тяжелыми и дорогими. Интересно, федерал с деньгами.
  
  "Приятно познакомиться", - сказал я. У него было одно из тех нейтральных рукопожатий, не безвольное запястье, но и не один из тех парней, которые пытаются превратить каждое рукопожатие в игру на доминирование. Повинуясь импульсу, я сказал: "Похоже, твой парень у входа хорошо справляется с обязанностями дозорного".
  
  Это вызвало у меня тонкую улыбку. "Эдвард - профессионал".
  
  Интересно. Эдвард, очевидно, не был федералом. Они всегда называли друг друга "Агент такой-то" при незнакомцах. Тебя должны были принять в клуб, прежде чем при тебе обращались по именам. Я задавался вопросом, что Болл делал с бандитом в качестве водителя.
  
  Мы сели. Эл предложил мне сигару, от которой я отказался, и стакан, полный односолодового виски, который я принял.
  
  "Ты был занятым мальчиком. Как твои ребрышки?" - Спросил Эл, когда я позволил своему первому глотку односолодового перекатиться во рту. Я попытался представить, какие прилагательные использовали бы в одном из этих журналов. Торфяной? Йодистый? Фруктовое послевкусие? Черт с ним. Вкус был отличный. Я проглотил его.
  
  "Новости распространяются быстро", - сказал я. "Я надеялся замять это маленькое фиаско".
  
  Эл пожал плечами. "Ты знаешь, как распространяются слухи в Бюро". Он открыл ящик стола перед собой и вытащил пару папок. "У тебя есть какие-нибудь идеи, кого ты только что арестовал?"
  
  "Гибсон Маршалл? Панк-парень со вкусом к порно и проблемами с отношением. Кажется, у него талант выпутываться из неприятностей, но я не думаю, что он выберется из этой ".
  
  Эл пододвинул ко мне первую папку. Я открыл ее и быстро просмотрел. Все это было о Гибсоне Маршалле, большая часть материалов, которые Мэнди уже обнаружила. Здесь ничего нового.
  
  "И что?" Я спросил.
  
  Эл подвинул вторую папку. Первым, что оказалось внутри, была глянцевая фотография 8x10 дюймов, на которой подтянутый мужчина лет пятидесяти, может быть, начала шестидесяти позирует на фоне американского флага. Я пролистал мимо фотографии и обнаружил, что смотрю на досье на некоего Хендерсона Маршалла, владельца Cascade Aviation, небольших частных военно-воздушных сил, которые заключали контракты почти исключительно с правительством Соединенных Штатов и, по слухам, были подставной компанией ЦРУ. Он также был совладельцем крупной частной охранной фирмы "Транснациональные резолюции", некоторые назвали бы ее частной армией, которая также заключала почти все свои деловые контракты с правительством США и также считалась подставной компанией ЦРУ. Они наняли сотни бывших бойцов спецназа, "Зеленых беретов", "МОРСКИХ котиков", Delta Force и им подобных и обеспечили их работой телохранителей и "охраны" по всему миру.
  
  Я просмотрел остальное досье. У Гибсона были связи с десятками других компаний, занимающихся недвижимостью, импортом-экспортом, судоходством, называйте как хотите. Там также был подробный список политических вкладов. Согласно списку, Маршалл Старший никогда не встречал политика, слишком консервативного для пожертвования.
  
  "Он, должно быть, так гордится своим сыном", - сказал я.
  
  "Не знаю, как насчет гордости", - сказал Эл. "Но он определенно потратил кучу денег, вытаскивая парня из неприятностей. Что касается некоторых незначительных арестов, то, как только стало очевидно, что старик был готов потратить бездонную сумму денег на защиту и апелляцию, обвинения были просто сняты. Ни один окружной прокурор или городской прокурор в здравом уме не потратит сотни тысяч долларов из своего бюджета, чтобы добиться осуждения за мелкое правонарушение, особенно если дело не является окончательным. Мы с тобой оба знаем, что большинство дел не являются герметичными."
  
  "Лучшая защита, которую можно купить за деньги. Я думал, правосудие слепо", - сказал я.
  
  "Оно слепо", - сказал Болл. "Правосудие не видит большинства преступлений, которые совершают богатые”.
  
  Это было странно слышать от федерала, еще более странно исходило из уст такого человека, как Болл, который просто излучал определенную ауру, которая у меня ассоциировалась с верхушкой общества. Акцент был восточный. Может быть, Бостон?
  
  Это напомнило мне о Кеннеди, бейсболе на Мартас-Винъярд, что-то в этом роде.
  
  "Старик снял обвинения в мелком правонарушении, выбросив на это деньги”, - сказал Эл. “Мы все это ненавидим, но мы знаем, что такое случается. Бывает и хуже. Полицейский штата, арестовавший младшего Маршалла за инцидент с оружием и яростью на дороге, больше не является полицейским штата. "
  
  Я почувствовал, как у меня в животе зарождается неприятное чувство. "Расскажи".
  
  "Через неделю после того, как полицейский арестовал Маршалла, шестнадцатилетняя полицейская разведчица заявила, что полицейский неоднократно приставал к ней в своей патрульной машине. В отношении него было проведено расследование и он был уволен ”.
  
  "Это было правдой?" Я спросил.
  
  Эл пожал плечами. "Все, что я могу вам сказать, это то, что девочку растит мать-одиночка, которая работала официанткой. Мама уволилась с работы. Они оба ездят на новеньких машинах, и на имя девушки создан образовательный целевой фонд. У них еще даже не было времени подать в суд на полицию штата, так что ты скажи мне, откуда взялись деньги."
  
  "Черт", - сказал я. Я чувствовал, как из-под меня вытаскивают гигантский ковер.
  
  "Что я хочу сказать, - сказал Эл, - так это то, что вам нужно быть осторожными. В лучшем случае, каждый аспект этого дела будет тщательно изучен. Если вы забыли поставить точку в конце предложения, адвокаты этого парня попытаются превратить это в заговор с целью его подставить. Все, что вы когда-либо делали, будет изучено, пересмотрено и подобрано таким образом, чтобы выставить вас недостойным доверия. "
  
  У меня все похолодело во всем теле. "Господи, Эл. Ужасное время. Это не беспокоило бы меня так сильно, если бы ты все еще был боссом отдела по расследованию особо тяжких преступлений, но Лаббок, чувак".
  
  Эл кивнул. "Да, я знаю".
  
  Болл заерзал на стуле. Я почти забыл об этом человеке, поскольку слова Ала все глубже проникали в меня. Я повернулся к федералу.
  
  "Итак, какова ваша точка зрения на все это?"
  
  Болл прочистил горло. "Я работаю в специализированном подразделении Бюро. Мы занимаемся преступлениями национального или даже международного значения. Мы давно подозревали мистера Маршалла в использовании своего бизнеса и своих контактов в ЦРУ для участия в различных незаконных действиях. Его компании поддерживают операции в Афганистане, Ираке, Узбекистане, по всему миру. Поступали сообщения о вывозе украденных денег из этих стран, разграбленных произведениях искусства, сделках с оружием, возможно, даже контрабанде наркотиков. ”
  
  Болл сделал глоток своего виски, прежде чем продолжить.
  
  “С нами связался информатор из Cascade Air, недовольный сотрудник, который сказал нам, что у него есть доказательства. В ночь, когда он должен был встретиться со мной, его вызвали на работу в последнюю минуту на рейс в Пакистан. Я не слишком волновался. В этом нет ничего необычного. Темп работы Cascade Air невероятный. У них часто не хватает людей, и они вызывают экипажи в последнюю минуту. Мой парень сел в самолет в Олбани, но так и не вышел в Пакистане."
  
  "Иисус". Между Орегоном и Пакистаном было много пространства, большая часть которого - Тихий океан.
  
  "Мы работали над этим делом вместе почти девять месяцев, Дент", - сказал Эл. "Этот информатор был ближе всех, кого мы когда-либо подбирали к чему-либо достоверному, и бац! Он исчез".
  
  "Ты думаешь, сын работает с отцом?" Я нахмурился. Это, похоже, не подходило.
  
  "На самом деле, нет", - сказал Болл. "Хендерсон практически отрекся от своего сына. Похоже, он потерял всякую надежду на то, что Гибсон унаследует бизнес, даже прекратил с ним все контакты, кроме предоставления ему адвокатов."
  
  "Итак, Джуниор решил заняться интернет-порнобизнесом. Я думаю, предпринимательство - это семейное".
  
  "Действительно. Гибсон не общается со своим отцом, но у него все еще есть контакты с некоторыми сотрудниками своего отца. Его несколько раз фотографировали за рулем его фургона на объекте Cascade Aviation здесь, в Орегоне. Мы перехватывали его телефонные звонки, в которых он упоминал о "доставке", но у нас не было ресурсов, чтобы проследить за этим ”.
  
  "Одна вещь не имеет смысла", - сказал я. "Вы сказали, сын говорил о том, чтобы что-то передать ребятам из Cascade Aviation?"
  
  Эл и Болл одновременно кивнули.
  
  "Что бы это могло быть? Эти парни летят в Ирак, Афганистан, Пакистан и подобные места? В этих местах есть вся дурь, оружие и деньги в мире. Мы выращиваем здесь кучу травки, но везти ее туда - все равно что продавать снег эскимосам. Что, черт возьми, стоит провозить в эти страны контрабандой?"
  
  "Это то, что мы бы очень хотели знать", - сказал Болл.
  
  Я посидел там минуту, размышляя, пытаясь сопоставить все точки зрения. "Господи. Это становится все глубже и глубже".
  
  Эл кивнул. "Я позвал тебя сюда сегодня вечером по двум причинам. Первая - предупредить тебя. Я думаю, тебя ждет адская поездка. Вторая - предложить тебе работу. Хотели бы вы быть федералом?"
  
  Потребовалась секунда, чтобы осознать. "Иисус Ал? Начать все сначала в качестве агента? Без обид", - сказал я, искоса посмотрев на Болла. "Просто я немного староват, чтобы начинать все сначала".
  
  "Вообще-то", - сказал Болл. "Вас пригласили бы в качестве специального консультанта. Вы получите специальное федеральное задание, статус специального агента, сможете носить огнестрельное оружие, но будете работать только с некоторыми наиболее деликатными делами. Мы не собираемся заставлять тебя поступать в Академию в Куантико, бегать с препятствиями и все такое."
  
  "Хм". Не совсем самый внятный ответ, но предложение пришло из ниоткуда. Перспектива вернуться к работе у Ала показалась мне интригующей.
  
  Эл посмотрел мне в глаза. "Я не жду ответа прямо сейчас, но мне нужно, чтобы ты подумал об этом, Дент. Каким-то образом плохие парни обнаружили нашего информатора и выбросили его из гребаного самолета. Это должна была быть утечка. Ты человек, которому я могу доверять, а таких сейчас не так уж много. "
  
  Я почувствовал, как краска начинает подниматься к моей шее. От необходимости отвечать меня спас шум внизу лестницы. Я услышал два женских голоса, орущих друг на друга. Я не смог разобрать слов, кроме одного, которое, несомненно, было "сука".
  
  Раздался звон бьющегося стекла.
  
  Настала очередь Эла покраснеть. Он выпрямился и, сказав "извините", вышел за дверь. Мы с Боллом сидели в неловком молчании, пытаясь притвориться, что не слышим, как Эл громко разговаривает внизу. Через несколько минут он, пыхтя, поднялся обратно по лестнице и появился в дверях, яростно жуя сигару.
  
  "Дент, могу я попросить тебя помочь кое с чем внизу?" Я вскочил со своего места, как чертик из табакерки, чуть не опрокинув его. Я вспомнил, что нужно повернуться и пожать руку Боллу. Его лицо было идеально отполированной непроницаемой маской. Я завидовал людям, которые были способны на это.
  
  "Пожалуйста, подумайте о нашем предложении, мистер Миллер", - сказал он.
  
  Я пообещал, что так и сделаю, и последовал за Алом обратно вниз по лестнице. Краем глаза я увидел, что Джина стоит в центре гостиной и салфеткой промокает струйку крови, стекающую из уголка ее рта. Казалось, что она больше размазывала это по лицу, чем вытирала.
  
  Она была окружена своими друзьями, все они разговаривали вполголоса.
  
  Эл обошла все это стороной и привела меня прямо на кухню, где Алекс сидела на табурете, прижимая пакет со льдом к костяшкам пальцев правой руки.
  
  "Привет, Дент. Я только что ударила свою мачеху", - весело пробормотала она. "Но она это заслужила".
  
  Эл закрыл глаза. Я видела, как он считает до трех. Он открыл глаза и протянул мне сумку Алекса, маленькую черную вещицу, лишь немного больше моей ладони.
  
  "Дент. Не мог бы ты сделать мне одолжение и отвезти мою дочь домой, она слишком много выпила".
  
  "Ммм. Ок". Я ни за что на свете не собирался говорить "нет". Это был Эл. Я бы все сделал для Ала. Выпивка Алекса и раньше была проблемой. Два года назад ее арестовали за вождение в нетрезвом виде. Это вызвало большой резонанс, но в конечном итоге не стоило ей работы. Если бы она попыталась сесть за руль прямо сейчас, была довольно большая вероятность, что она оказалась бы в канаве, а не просто на заднем сиденье полицейской машины.
  
  "Круто!" сказала Алекс. Она поднялась на ноги, не так неуверенно, как я ожидал, и взяла меня под руку. Она почти вприпрыжку бросилась в фойе, таща меня за собой, пока мы шли.
  
  Алекс резко затормозила возле гостиной, чуть не отправив нас в клубок на мраморный пол. Она указала на Джину.
  
  "Если я пожалею, что ударил тебя утром, я позвоню и извинюсь".
  
  Она нахмурилась. "Но я не думаю, что буду".
  
  "Просто уходи", - сказала Джина. По тону голоса я ожидал, что ее глаза покраснеют, а голова начнет вращаться из стороны в сторону.
  
  Алекс широко помахал рукой. "Спокойной ночи, дамы. Было весело. Арианна, постарайся не упасть, когда играешь в теннис. Те дешевые имплантаты, которые тебе поставили в Мексике, могут сломаться, а твои сиськи и задница сдуться. "
  
  Из толпы в гостиной раздалось коллективное шипение, и я почти потащил хихикающую Алекс к входной двери. Она прислонилась ко мне и обняла за талию, пока мы спускались по лестнице. На улице было, наверное, градусов сорок, а на ней не было пальто. Я раздумывал, отдать ей свое или вернуться за своим, и решил просто проводить ее до машины. Это было недалеко, и холод мог помочь ей протрезветь. Кроме того, я остро ощущал жар ее тела, даже через слои моей рубашки и пальто.
  
  Эдвард, телохранитель и водитель Болла, бесстрастно рассматривал нас. Возможно, он приподнял бровь на самый маленький миллиметр, но, возможно, это было мое воображение.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Усадить хихикающего, нескоординированного Алекса на пассажирское сиденье моей машины оказалось настоящим приключением. В процессе я кое-что узнал: у Алекса были очень четкие линии загара. Как только она, наконец, села, то спустила платье обратно до колен, то ли не заметив, что я заметил, то ли наплевав. Я осторожно закрыл дверь и несколько секунд смотрел на огни города, пытаясь сосредоточиться на открывающемся виде, а не на том, что я только что увидел в свете фонаря моей машины.
  
  "Это дочь Ала", - напомнила я себе вполголоса. "И она очень пьяна".
  
  Я глубоко вздохнул и сел в машину. Поездка, к счастью, была короткой. Алекс жил всего в нескольких милях отсюда, на Скайлайн-роуд. Всю дорогу она сидела, прижавшись ко мне, положив голову мне на плечо, а руку на бедро. Я отчетливо ощущал, как ее грудь касается моего плеча.
  
  Меня угостили длинным, бессвязным бессвязным монологом о пороках ее мачехи. Я слышал, как Джина обманом вынудила бедного невинного Ала жениться на ней, когда Эл все еще переживал смерть матери Алекса. Я слышал, что Джина хотела Эла только из-за его денег и, вероятно, жестоко бросила бы его, как только запала на него достаточно глубоко, чтобы получить все, чего он стоит.
  
  У меня был немного другой взгляд на вещи. Я помнил, как Эл с упоением охотился за Джиной, и я действительно сомневался, что Джина охотилась за деньгами Ала, учитывая, что у нее было больше, чем у него. Но я давным-давно научился не спорить с пьяными людьми.
  
  Во всем этом просвечивало то, насколько Алекс боготворила своего отца, вероятно, больше, чем он того заслуживал. Алекс была подростком, когда я впервые встретил ее, много лет назад, и даже тогда ее жизнь вращалась вокруг того, чтобы сделать своего отца счастливым.
  
  Мы подъехали к маленькому бунгало Алекс. Она засуетилась, пытаясь открыть дверцу своей машины, и я понял, что бодрящий ночной воздух или нет, но она не доберется до двери без посторонней помощи. Я вышел и пошел с ней.
  
  Она прижалась своим бедром к моему и сказала: "Так скажи мне, Дент, что ты любишь на завтрак?"
  
  "А? Почему" я был очень сосредоточен на том, чтобы ставить одну ногу перед другой, а не на покачивании ее бедра напротив моего. Обещаю.
  
  "Чтобы я мог пойти посмотреть в свой холодильник и посмотреть, смогу ли я накормить тебя утром, или посмотреть, нужно ли мне сбегать за продуктами".
  
  Мы остановились перед дверью. "Мне просто нужно отвести тебя внутрь, Алекс, а потом я пойду своей дорогой. Не думаю, что ты в хорошей форме для похода за продуктами".
  
  Я рылся в ее сумочке, пытаясь на ощупь найти ключ от ее дома, когда она наклонилась и лизнула меня в ухо. Я уронил сумочку.
  
  "Алекс!"
  
  Она захихикала, когда я наклонился, что в тот момент было немного тяжело, и не только из-за моих сломанных ребер. Я собрал все, что смог найти, и встал.
  
  "Алекс. Прекрати это". Это становилось смешным. Также становилось все труднее находить ее ключи.
  
  Она снова хихикнула. "Да ладно тебе".
  
  Я наконец нашел ее связку ключей. Я вставил ее в замок, и дверь распахнулась.
  
  Она прошла мимо меня, потянув за руку. "Заходи внутрь".
  
  "Алекс. Нет. Мне нужно идти".
  
  "Почему?"
  
  "Ты очень пьян".
  
  "Меня не вырвет, и я не заставлю тебя держать меня за волосы или что-то в этом роде. Я не НАСТОЛЬКО пьян".
  
  "Я не это имел в виду. Я..."
  
  Она наклонилась и поцеловала меня, на этот раз прямо в губы. Ее язык скользнул между моими губами, и я понял, что целую ее в ответ. Мои руки как-то естественно легли на ее бедра, и я перестал думать, просто наслаждался чисто животным ощущением ее губ на своих. Она начала пятиться дальше в дом, и я последовал за ней.
  
  Она провела рукой по моему животу и с ловкостью, которая противоречила ее предыдущей неуклюжести, расстегнула молнию на моих штанах. Она скользнула пальцем внутрь и погладила меня. Я подпрыгнул от электрического прикосновения.
  
  Каким-то образом это привело меня в чувство. Я отступил от нее, почти застонав, когда связь между ее пальцем и моей кожей была разорвана. Я возился с застежкой-молнией.
  
  "Алекс. Прости. Я не могу"
  
  "Ты не можешь? Что значит "не можешь"? Ты наконец-то у меня в доме. Я только что запустил руку тебе в штаны, а ты говоришь мне, что не можешь? Почему, черт возьми, нет?"
  
  На секунду мой мозг сосредоточился на этом. Действительно, почему бы и нет? До сих пор все казалось довольно приятным. Почему бы и нет? О да.
  
  "Одри", - сумел выдавить я. "Я с Одри. Это было бы неправильно".
  
  Плюс был Эл. Эл не отправил свою пьяную дочь домой на моей машине, потому что доверял мне.
  
  "Ах да. Одри", - сказал Алекс. "Я забыл о ней".
  
  Я чуть было не сказал "я тоже", но вовремя сдержался.
  
  “Послушай, Алекс. Мне действительно нужно идти. Прости..."
  
  Извиняюсь за что? Не спал с ней, когда она была пьяна? Это прозвучало неправильно.
  
  "В любом случае", - продолжил я. "Немного поспи".
  
  "Хорошо", - сказала она. И заплакала.
  
  Черт. Я могу справиться с перестрелкой. Но я не могу справиться со слезами. Мне нужно было выбраться. Кроме того, воспоминания о том поцелуе и прикосновении никуда не уходили. Животная часть моего мозга говорила мне, что я был глуп, выйдя за эту дверь.
  
  Я сбежал. Другого слова для этого не подобрать. Я сбежал в ночь, сел в машину и поехал домой, где меня ждала бессонная ночь.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  На следующее утро я опаздывал на работу, но ради собственной безопасности и безопасности окружающих зашел выпить кофе. Моей единственной уступкой культуре портлендского кофе было то, что я обычно покупал кофе в Starbucks, главным образом потому, что нельзя было пройти больше пары кварталов, не споткнувшись о какой-нибудь. Но мне не нравится это дерьмо со вспененным молоком, корицей и шоколадом. Я просто пил кофе, простой черный кофе, желательно такой крепкий, чтобы на поверхности оставался приятный маслянистый привкус.
  
  Я жонглировал своим кофе, рулем и телефоном, чтобы позвонить Мэнди.
  
  Мэнди не отвечала на звонки. Ха. Обычно она снимала трубку после первого или второго звонка, как будто ждала, что кто-нибудь позвонит ей и расскажет, где найти Джимми Хоффу или что-то в этом роде. Возможно, она тоже спала.
  
  Движение не улучшилось, когда я въехал в центр города. Кучка людей перекрывала улицу, протестуя против того или иного проклятия. В центре Портленда теперь происходит столько событий, что никто даже не потрудился выяснить, из-за чего происходил протест. Мы просто посмотрели новости, чтобы узнать, насколько сильно протесты перекрыли движение.
  
  Я припарковался в гараже и в Центральном участке, по пути высматривая рабочую машину Мэнди. Наконец я нашел ее и припарковался рядом. Хорошо, что она была здесь, возможно, она просто забыла включить свой телефон.
  
  Я поднялся по черной лестнице в вестибюль. Я был благодарен молекулам кофеина, впитавшимся в мой мозг. Планировать свой день и проходить через него теперь казалось реальной возможностью, а не просто сидеть сложа руки.
  
  Я выскочил из лестничного колодца на своем этаже, прямо рядом с лифтами, и остановился как вкопанный. Там стоял парень, ожидавший лифта, высокий, с бритой головой, может быть, моего роста, может быть, немного выше. Под дорогим костюмом темно-серого цвета, который он носил, я мог сказать, что он был сложен, с длинным худощавым телосложением бегуна. Он был одним из тех людей, которые выглядели идеально уравновешенными и сосредоточенными, когда стояли, словно приросли к земле и неподвижны.
  
  Я смотрел на него в профиль. Лицо затронуло что-то в глубине моего сознания, какое-то воспоминание.
  
  Он повернул голову, и наши взгляды встретились. Я почувствовала то, чего давно не испытывала: настоящий страх. Это потрясло меня. Через некоторое время мой страх сменился предвкушением, почти тоской по хорошему выбросу адреналина. Но это было по-другому. Я буквально почувствовал, как по спине пробежали мурашки, как будто кто-то подключил меня к батарейке с низким током. Это было так, как будто я завернул за угол на тропе в джунглях и встретился взглядом с самой большой гребаной змеей в джунглях. Его лицо было плоским, невыразительным. Я видел, как его глаза оценивали меня с ног до головы, как мясника, который раздумывает, как лучше разделать говяжий бок.
  
  Лифт звякнул, и дверь открылась. Он слегка улыбнулся мне, или мне показалось? Затем он вошел в лифт. Двери за ним закрылись, и он исчез. Мой паралич прошел, и я шагнул вперед из лестничного колодца.
  
  Я снова остановился, прокручивая в голове то, что только что произошло. Я охотился за убийцами, чтобы заработать на жизнь, черт возьми. Почему я прирос к месту, как ребенок в доме с привидениями, из-за лысого парня в деловом костюме?
  
  Я снова начал двигаться, целенаправленно направляясь к своему офису. Это было нелепо. Мне действительно нужен был отпуск.
  
  В детективном бюро было тихо. Я нигде не видел Мэнди, как и многих других людей, если уж на то пошло. С тех пор, как Лаббок возглавил компанию, большинство парней старались держаться подальше от офиса, предпочитая выполнять свою работу в кафе или пустом офисе в одном из других участков.
  
  Я не увидел Лаббока, хороший знак, но я увидел его помощника Дэна Уинтера. За пределами моего куба стояла зима, очень плохой знак.
  
  "Сержант Винтер". Я кивнул, надеясь, что тот факт, что он стоял на пороге моей кабинки, был просто совпадением, но испытывая неприятное предчувствие, что это, вероятно, не так.
  
  Уинтер напустил на себя серьезное, авторитетное выражение лица. Он пытался играть роль наставника для всех парней под его началом, несмотря на то, что на самом деле был ненамного старше большинства из нас и переходил от одного дерьмового задания в бюро к другому. В основном он повсюду следовал за Лаббоком, выступая в качестве его адъютанта и подхалима в любых дерьмовых заданиях, с которыми Лаббоку случалось работать.
  
  "Дент, мне нужно, чтобы ты пошел со мной". Не сказав больше ни слова, он повернулся и направился к конференц-залу. Я пожал плечами и последовал за ним. Это должно быть интересно.
  
  Он привел меня в конференц-зал и закрыл за нами дверь. Лаббок сидел по одну сторону стола с парнем, в котором я смутно узнала гражданского служащего из Отдела кадров. Лаббок нервничал. Я мог сказать это по тому, как его глаза метались по комнате.
  
  "Присаживайся, Миллер". Лаббок попытался изобразить командный тон и с треском провалился, его голос сорвался на моем имени, поднявшись на октаву.
  
  Я подумал, не сказать ли, что предпочитаю стоять, просто быть мудаком, но передумал. Я отодвинул стул подальше от стола и сел напротив Лаббока, скрестив ноги. Я попытался расслабиться. Винтер остался стоять, сложив руки под животом, наверное, охраняя дверь, что было довольно забавно, если подумать.
  
  Лаббок открыл рот, чтобы заговорить, но я оборвал его, идеально рассчитав момент. "Что я могу для тебя сделать, Стив?" Иногда я не мог удержаться, чтобы не быть немного мудаком.
  
  Он раздраженно нахмурился, и ему потребовалась пара секунд, чтобы вернуться в нужное русло. "Мы здесь, чтобы обсудить очень серьезный вопрос".
  
  Ну ни хрена себе. Обычно мы не встречались в конференц-зале с одной из жаб из отдела кадров, чтобы поговорить о погоде. Лаббок сделал паузу, уставившись на меня. Я сидел там, сохраняя нейтральное выражение лица, и смотрел в ответ. Я не собирался облегчать задачу.
  
  Он сглотнул. "Вы временно отстранены от работы на время расследования ареста Яна Вендта. Мистер Вендт выдвинул несколько очень серьезных обвинений в применении чрезмерной силы против вас и детектива Уильямса. К этим обвинениям я обязан отнестись серьезно."
  
  Чушь собачья. Каждый раз, когда копы били какую-нибудь дерьмовую птицу, он подавал жалобу на применение чрезмерной силы. Мы должны были расследовать их, но если только кто-то не погиб или обвинения не были подтверждены другим полицейским, никто никогда не был отстранен от работы на время расследования.
  
  "Что это на самом деле о Стиве?" Я пытался встретиться взглядом с Лаббоком, но он отказался. Его взгляд останавливался на долю секунды, затем отводился. Парень из отдела кадров записал мой вопрос в блокнот.
  
  Лаббок покраснел. "Это о том, что делает лучшее для города Портленд. У Вендта сломаны колено и локоть. Это очень серьезная ситуация. Я должен действовать."
  
  Это было похоже на речь, которую он заучил наизусть. Я почувствовал, как на виске начала пульсировать вена. Я почти начал спорить с ним, почти начал говорить ему, что Вендт - жестокий кусок дерьма, что я спас Вендту жизнь, расправившись с ним так, как это сделал я, избавил какого-то другого полицейского от необходимости стрелять в него. Но специалист по персоналу сидел там, занеся ручку над блокнотом, и ждал, когда я что-нибудь скажу. Мне пришло в голову, что здесь должен быть представитель моего профсоюза.
  
  “Кроме того, до моего сведения дошло, что прошлой ночью вы не справились со своими обязанностями полицейского. Вы стали свидетелем эпизода домашнего насилия и вместо обязательного ареста отвезли преступника домой ”.
  
  Я моргнула, на мгновение не понимая, о чем он говорит. Затем я поняла, что он говорит об Алексе. Большинство людей думали о домашнем насилии как о муже, избивающем свою жену. Но, строго говоря, закон распространялся на "членов семьи или домочадцев”, к которым технически относились Джина и Алекс. Закон обязывает полицию арестовывать основного агрессора в случае домашнего насилия, так что, строго говоря, я должен был арестовать Алекса прошлой ночью или позвать кого-нибудь другого, чтобы это сделал он.
  
  Я понял, что Лаббок говорил только в общих чертах, надеясь заставить меня рассказать о том, что произошло. Это был старый трюк следователя.
  
  Поэтому я держал рот на замке, применив собственный старый прием следователя, позволив тишине сгуститься. Лаббок не выдержал первым.
  
  "Нам понадобятся ваш значок, оружие, выданное вашим бюро, и ваша машина бюро. Вы не должны предпринимать никаких действий со стороны полиции, пока вы отстранены от работы. Вы будете звонить сержанту Винтеру дважды в день и записываться на прием, а также быть доступным для интервью. "
  
  "А как насчет расследования Маршалла?" Спросил я. Парень из отдела кадров записал это. Первоначальный прилив гнева отступал, сменяясь холодной яростью, которую я не испытывал уже давно, с тех пор, как в последний раз покидал трейлер моего отца в той лощине в Теннесси.
  
  "Сержант Винтер возьмет на себя расследование дела Маршалла. У меня также есть некоторые опасения по поводу этого дела. Я чувствую, что при этом аресте поспешили с вынесением решения. Этим вы подвергли Бюро реальному риску ".
  
  Я подавил фырканье. Теперь я знал, в чем дело. Теперь я знал, как Маршалл отказывался от всех этих сделок: из-за таких людей, как Лаббок.
  
  Я порылся в своем саквояже и вытащил свои заметки по делу Маршалла. В тот момент мне показалось забавным, что мы называли это "делом Маршалла", но на самом деле это было не так. Нам следовало назвать это дело "Хизер Свенсон".
  
  Хизер была единственной, кто был мертв. Я задавался вопросом, забрала ли ее семья ее тело, или она все еще сидела в холодильнике для мяса в офисе судмедэксперта. Я швырнул блокнот на стол. Парень из отдела кадров подпрыгнул от звука.
  
  "Вот так, сержант. Я уверен, что ваши превосходные навыки обнаружения воздадут должное жертве ". Парень из отдела кадров быстро пришел в себя и начал что-то писать.
  
  Лаббок скривился. "Вы не должны иметь никаких контактов с детективом Уильямсом. Я хочу напомнить вам, что сговор между двумя сотрудниками Бюро, которые находятся под следствием, является преступлением, которое карается увольнением."
  
  Это разозлило меня еще больше. Если бы они хотели поиметь меня, это было бы одно дело. Но Мэнди была хорошим парнем, отличным полицейским, который арестовал больше дерьмовых голов, чем эти парни когда-либо мечтали. Это было неправильно.
  
  Я снял с шеи значок и положил его на стол, за ним последовали ключи от машины. Я наклонился, вытащил магазин из "Глока" на бедре и добавил его к куче. Я встал, сделал полуоборот и выхватил пистолет, направив его в сторону от всех, на стену.
  
  Парень из отдела кадров пискнул, когда увидел пистолет. Он не закричал, не завопил, не воскликнул. Он пискнул. Как мышь.
  
  "Расслабься", - сказал я, стоя с пистолетом в руке. "Мне просто нужно разрядить его". Я стоял и смотрел на него. Он смотрел в ответ.
  
  "Хорошо", - сказал я. "Продолжай. Ты не собираешься это записывать. Я сказал: "Расслабься. Мне просто нужно выгрузить это." Ты записал все остальное, тебе следует записать и это ".
  
  Он секунду поколебался, затем снова начал что-то писать.
  
  Я передернул затвор, и патрон выскочил из патронника. Он закатился под стол, а я даже не потрудился его поднять. Я просто положил пистолет на стол. Я пронесся мимо Уинтерса и направлялся к двери. Уинтерс следовал за мной на некотором расстоянии, но не пытался заговорить со мной, что было хорошо. Я был не совсем в настроении разговаривать.
  
  Я спускался по лестнице на автопилоте, слыша пыхтение Уинтерса позади меня. Я чувствовал себя так, словно был в каком-то оцепенении. Мне удалось выбраться из здания, не встретив никого из знакомых. Я был рад этому.
  
  Я вышел из здания на солнечный свет, очень редкий для этого времени года в Портленде. Сегодня в городе было шумно. Гудки автомобилей эхом разносились вверх и вниз по каньонам, образованным зданиями. Люди суетились мимо, игнорируя меня, стоящего на тротуаре. Это было похоже на просмотр какого-то фильма, проходящего передо мной. Я чувствовал себя так, словно нахожусь в своем собственном маленьком пузыре, изолированном от происходящего.
  
  Я понял, что у меня нет дороги домой. Моя служебная машина внезапно оказалась под запретом. Мой пикап был припаркован дома. Мне не очень хотелось ехать на автобусе. Последнее, чего я хотел, это быть среди людей. Я сел на скамейку в парке, внезапно обессилев, не в силах пошевелиться.
  
  Я увидел бездомного парня на другой стороне улицы, который копался в мусорном баке, и я подумал, как легко было бы просто сидеть там, на этой скамейке, позволяя миру уходить, пока я не стану таким, как он. Проживать жизнь секунда за секундой тоже казалось мне тогда невероятно привлекательным.
  
  Зазвонил мой телефон, выдернув меня из задумчивости. Моя рука инстинктивно схватила его и открыла. Я поднесла его ко рту и попыталась заговорить, но язык, казалось, онемел. Я просто сидел без звука, прижимая телефон к уху.
  
  "Дент?" На секунду я подумал, что это Алекс. Потом я понял, что это Одри. Я и не подозревал, насколько похожи их голоса.
  
  "Привет", - пробормотал я. Вдобавок ко всему остальному, я сейчас почувствовал горячую вспышку вины из-за яркого воспоминания о том, как юбка Алекс задралась на ее бедрах, из-за ощущения ее груди, прижатой к моей руке.
  
  "Ты в порядке? У тебя странный голос".
  
  Я посмотрел на бродягу на другой стороне улицы. Он закончил рыться в одной банке и двинулся дальше.
  
  "Я в порядке". Я солгал рефлекторно, не думая об этом, патологически неспособный признать, что что-то может меня беспокоить.
  
  "Звучит не очень хорошо. Что ты задумал? Я в центре города и подумал, не найдется ли у тебя каким-то чудом времени пообедать".
  
  Я чуть не рассмеялся. "Да. У меня есть время. Внезапно у меня появилось много времени".
  
  "Что вы имеете в виду?"
  
  Я зажмурилась, подавляя непонятно откуда вырвавшийся смешок. "Это трудно объяснить. Где ты?"
  
  "Только что закончил школу".
  
  "Я здесь, в парковых кварталах. Ты можешь заехать за мной?"
  
  "Конечно. Буду там через несколько минут". Ее голос звучал озадаченно.
  
  "Хорошо. Тогда увидимся". Я повесил трубку, не попрощавшись. Автобус с шипением остановился дальше по улице, и я почувствовал внезапное желание сесть в него. Почему-то именно тогда ехать в автобусе, полном незнакомцев, казалось более привлекательным, чем садиться в машину с женщиной, которую я почти умолял переехать ко мне всего неделю назад.
  
  Но я не встал. Это потребовало бы больше энергии, чем у меня было в данный момент. Вместо этого я сидел там со своим саквояжем на коленях, уставившись в дыру в асфальте. Я не знаю, сколько прошло времени, просто я вздрогнул, когда услышал сигнал клаксона, и там была Одри в своей маленькой красной "Хонде", которая махала мне рукой.
  
  Я забрался в машину, и она отъехала от тротуара. Я сидел, уставившись прямо перед собой, зная, что должен что-то сказать, но я был так же ошеломлен, как когда отвечал на телефонный звонок. Мне захотелось заговорить, но я не мог заставить свой мозг придумать какие-либо слова.
  
  "Дент, в чем дело? Ты ужасно выглядишь".
  
  Почему-то с ее подсказкой мне было легче.
  
  "Меня только что отстранили от работы". Я действительно это сказал?
  
  "Отстранен? За что? За того парня Вендта, о котором ты мне рассказывал?
  
  Нет, я хотел сказать. Вовсе нет. Вот причина, по которой они это делают, но, видите ли, на самом деле это потому, что я столкнулся не с теми людьми, людьми, которые, очевидно, могут убить молодую девушку, выбросить ее тело, а затем отстранить полицейского, проводящего расследование, от работы. Очевидно, вам действительно может сойти с рук убийство.
  
  Но в моей голове это не имело смысла. Идея произнести это вслух имела еще меньше смысла.
  
  "Да", - сказал я. "Через Вендта". Просто это казалось проще.
  
  Некоторое время она вела машину молча, переключая передачи. Я понял, что она направлялась к мосту, который приведет нас через реку к ее дому.
  
  "Мне жаль слышать это, Дент". Но я почти слышал ее мысли но я не удивлен. Эта маленькая "Хонда" была такой маленькой, что наши бедра практически соприкасались, когда мы сидели в ней, но в тот момент она казалась мне очень далекой.
  
  Я не знал, что на это сказать. У меня было такое чувство, будто из-под меня выдернули ковер. Я всегда знал, что в Бюро есть люди вроде Лаббока, слишком много людей, которые сдались бы и притворились мертвыми, если бы это было в их политических интересах. Но я никогда бы не подумал, что даже Лаббок намеренно испортит расследование убийства.
  
  Мы перешли мост, и я поймал себя на том, что смотрю на серую воду внизу, вспоминая случай, который был у меня несколько лет назад. Какой-нибудь врач, эндокринолог? Гастроэнтеролог? Это не имело значения. Он припарковал свой "Ягуар" на мосту и прыгнул. Наконец он появился неделю спустя, зацепившись за корягу, черт возьми, ниже по течению. Богатый парень. Симпатичная жена. Славные дети. Я так и не понял, что заставило его прыгнуть.
  
  Шум шин изменился, когда мы выехали с моста обратно на улицу. Одри посмотрела на меня большими и влажными глазами. Она откинула с дороги выбившуюся прядь волос.
  
  "Пойдем ко мне домой. Интересно, будет ли тебе полезно позвонить Бетти".
  
  Я моргнула, пытаясь это понять. Бетти была одной из подруг Одри. Она была психотерапевтом. Она занималась всеми видами комплексной психиатрической помощи. Интегрируй свою личность, найди своего внутреннего ребенка и тому подобное.
  
  "Почему я должен звонить Бетти?" Спросил я, все еще не понимая. Я прокрутил в уме последние несколько секунд нашего разговора, пытаясь понять, что я пропустил.
  
  "Я подумал, что она могла бы, ну, знаешь, помочь тебе справиться со всем".
  
  "Разобраться со всем?"
  
  "Стресс. Может быть, в следующий раз постараюсь помочь тебе лучше справляться со всем".
  
  "Что значит, в следующий раз справляйся лучше"? У меня было такое чувство, что я веду совершенно другой разговор, чем тот, который вела она.
  
  Я увидел, как пальцы Одри сжались на руле. Она редко сердилась или, по крайней мере, редко показывала это.
  
  "Я имею в виду, может быть, тебе нужно что-то придумать, чтобы в следующий раз, когда ты кого-нибудь арестуешь, ты не сломал ему руку и ногу, Дент".
  
  Я с минуту сидел, уставившись прямо перед собой, не видя дороги или движения перед нами, но задаваясь вопросом, не сломается ли пластиковая приборная панель Honda, если я врежу по ней кулаком. Мне и в голову не приходило, что Одри не разделит моего возмущения тем, что меня отстранили от работы за арест Вендта.
  
  Зазвонил мой телефон, избавив меня от необходимости отвечать. Я поднял трубку и увидел на дисплее, что это Мэнди. Я подождал, пока он прозвенит еще пару раз, пока я решал, что делать. Черт с Лаббоком. Я бы поговорил с кем угодно. Я раскрыл телефон.
  
  "Привет", - сказал я. Я услышал странный шаркающий звук на другом конце, пару секунд тишины, а затем линия оборвалась.
  
  Я нахмурился. Снова закрыл телефон и положил его обратно в карман.
  
  "Кто это был?" Спросила Одри.
  
  "На самом деле это не важно", - сказал я.
  
  Я был так зол, что мне было холодно. Тихий голос в моей голове сказал, что я должен просто держать рот на замке, что я, вероятно, скажу то, о чем пожалею, если продолжу говорить. Я все равно продолжал говорить.
  
  "Я думаю, что важно то, что я пытаюсь понять, что, черт возьми, дает вам право указывать мне, как я должен арестовывать людей. Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз вы арестовывали какого-то ублюдка с пистолетом, засунутым в штаны, и у меня ничего не получается. Думаешь, ты можешь мне с этим помочь?"
  
  "Судить Дента буду не я", - мягко сказала она. "Это твой босс. Твое собственное полицейское управление". Ее голос был таким спокойным, таким рациональным, что это разозлило меня больше, чем если бы она кричала на меня.
  
  Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. "Послушай. Мне жаль. Все это действительно… сложно. Это не то, чем кажется снаружи ".
  
  Потому что, видите ли, все это заговор с целью скрыть убийство. Меня подставили, как и О. Дж. Симпсона. Я решил оставить это при себе.
  
  "Но дело в том, что, Дент, все, что мне остается, - это то, что ты показываешь снаружи, потому что я никогда не увижу, что внутри".
  
  Даже с закрытыми глазами у меня было такое ощущение, будто по ним провели наждачной бумагой. Что мне действительно было нужно, так это нормально выспаться ночью, не наполненной воспоминаниями о прошлом насилии и не видениями дочерей друга, пытающихся затащить меня в постель. Я почувствовал, как машина накренилась, когда мы наехали на кочку, и понял, что мы въезжаем на парковку у дома Одри. Мы остановились на парковочном месте Одри и сидели там в тишине.
  
  "Послушай, Дент", - сказала она, положив руку мне на плечо. "Прости, что мы ссоримся. Давай зайдем внутрь. Ты выглядишь так, будто тебе нужно немного отдохнуть. Ты можешь поспать. Я приготовлю нам ланч. Мы можем поговорить после этого. "
  
  Еда и сон. Она была права. Я чувствовал себя размытым, изношенным по краям, оторванным от того, что происходило вокруг меня. Идея набить живот и провалиться в приятный сон без сновидений была очень привлекательной.
  
  Мой телефон зазвонил снова. Я выхватил его из кармана и снова увидел имя Мэнди на дисплее.
  
  "Это Дент". Я услышал то же странное шарканье, что и в прошлый раз, как будто телефон катали по полу или что-то в этом роде, затем обрывок чего-то похожего на приглушенное ругательство мужским голосом, затем тишина, когда телефон снова отключился. Я сидел и смотрел на телефон. Что, черт возьми, происходит? Нам запретили разговаривать друг с другом. Пыталась ли она каким-то образом подать мне сигнал? Если да, то это был глупый способ сделать это. Записи телефонных разговоров было легко запросить повесткой в суд.
  
  Что-то защекотало в глубине моего сознания, что-то, что мне не понравилось. Сон и отдых были прекрасны, но чем больше я сидел там с телефоном в руке, тем больше я понимал, что вел себя глупо. Сидение в доме Одри и хандра ни к чему меня не привели. Мне нужно было действовать, перейти в наступление и выяснить, что я могу сделать с этими ублюдками. Мне понадобится помощь, и как бы сильно я ни любил Одри, это не ее сфера деятельности. Мне нужно было поговорить с Мэнди, к черту политику Бюро, и мне нужно было поговорить с Алом. Эл знал бы, что делать.
  
  Одри стояла возле машины и смотрела на меня. "Какая вмятина? Заходи внутрь".
  
  Я осторожно убираю телефон.
  
  "Пока нет, Одри. Мне нужно кое-что сделать. Могу я одолжить твою машину? Просто пока я не придумаю, как забрать свой грузовик?"
  
  "Что делать? Что делать? Ты отстранен".
  
  "Я знаю, что мне нужно кое-что сделать, с людьми, с которыми мне нужно поговорить. Люди, которые могут помочь".
  
  "Ты можешь поговорить со мной, Дент. Я могу помочь".
  
  Она стояла там с ключами в руке, и я понял, что она вот-вот заплачет, от гнева или страха, я не был уверен, от чего именно, возможно, от того и другого. Голос в моей голове сказал мне, что это должно беспокоить меня больше, чем на самом деле, но я отбросил это прочь. Ледяная решимость овладела мной. Теперь у меня была миссия, а все остальное было второстепенным.
  
  "Я знаю, что ты можешь справиться. Но прямо сейчас мне нужно сделать кое-какие другие дела. Мне просто нужно ненадолго одолжить твою машину". Весь румянец отхлынул от ее лица.
  
  "К черту", - сказала она, и я подпрыгнул. Я никогда не слышал, чтобы она ругалась. Она бросила ключ от машины. Он отскочил от моего плеча и упал на пол. "Иди и делай то, что должен, Дент. Если тебе захочется вернуться, сделай это. Если нет, это тоже нормально ".
  
  Я сидел и смотрел, как ее конский хвост качается за спиной, когда она уходит.
  
  Я чуть было не вышел и не последовал за ней, не сказал ей, что сожалею, не сказал ей, что расскажу всю историю о том, что происходит, и сделаю все возможное, чтобы помочь ей понять.
  
  Вместо этого я оторвался от пассажира "Хонды", шарил по полу, пока не нашел ключ. Я втиснулся за руль и завел машину.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  По дороге я набирал номер Ала, но никто не отвечал. Мне очень хотелось поговорить с Алом именно тогда. Он бы знал, что делать. Я не оставлял сообщения. Я не хотел, чтобы какие-либо записи плавали повсюду. Я и так достаточно рисковал, просто используя мобильный телефон. Эти чертовы штуки было слишком легко отслеживать. Я подумывал позвонить Алекс, чтобы узнать, не знает ли она, где найти своего отца, но подумал, что это вызовет больше проблем, чем решит. Когда-нибудь нам с Алексом предстояло сесть и долго разговаривать, но сегодня был неподходящий день.
  
  Мэнди жила в жилом комплексе на юго-востоке Портленда. Одно из тех безымянных мест, которые я так ненавидел. Я пробирался сквозь пробки на Дивизион-авеню, по пути прокручивая проблему в голове.
  
  Мне нужно было быть осторожным. Я задавался вопросом, перестала ли другая сторона издеваться надо мной. Звучало так, будто они нашли Вендта, наняли ему адвоката и создали какой-то рычаг воздействия на Лаббока. Мне было интересно, что это было. Лаббок казался таким безупречно чистым, что трудно было представить, что у кого-то есть рычаги воздействия на него. Я задавался вопросом, сможет ли Ал рассказать мне.
  
  Прямо сейчас это попахивало попыткой дискредитировать меня как полицейского, запятнать мое расследование против Маршалла. Вполне могло закончиться тем, что все "знали", что Маршалл убил Хизер, но обвинительного приговора не будет, потому что копов и так обвалили в дерьме. Эй, у О. Джея это сработало.
  
  Я задавался вопросом, получу ли я предложение: расскажи историю, которую мы хотим, и все проблемы с Вендтом исчезнут. Черт возьми, может быть, они заставят Вендта уйти. Если бы Вендта посадили, в тюрьме можно было бы добиться многого из-за нескольких пачек сигарет. Если бы Вендт гулял на свободе, было бы достаточно легко устроить передозировку наркотиков.
  
  Что бы я сделал, если бы поступило подобное предложение? За свою полицейскую карьеру я не раз ошибался. Но я никогда не был грязным. За все пятнадцать лет я ни разу не выпил даже бесплатной порции кофе и чертовски уверен, что не собирался помогать кому-то покрывать убийство.
  
  Мне нужна была прослушка. Если поступит предложение, я бы хотел записать это. Это было бы неприемлемо в качестве доказательства, но, тем не менее, было бы полезно.
  
  Эл мог бы переслать мне телеграмму. Если я не смогу связаться с ним вовремя, Кейси, вероятно, кого-то знает.
  
  Я почувствовал, как грани реальности снова ускользают. Если бы кто-нибудь сказал мне неделю назад, что меня арестуют и отстранят от работы, что влиятельный бизнесмен будет пытаться скрыть убийство, совершенное его сыном, я бы рассмеялся.
  
  Такого дерьма на самом деле не случалось в реальной жизни, только в телешоу.
  
  Я подумал обо всех копах, которых знал за эти годы, о тех, кто был опозорен и сдал свои значки, или, в паре случаев, попал в тюрьму. Большую часть времени я не удивлялся. Но было несколько таких, которые меня шокировали, парней, которых выгнали из Бюро за кражи денег или растления какого-нибудь подростка, что-то в этом роде.
  
  Я задавался вопросом, действительно ли они это сделали или, возможно, они тоже пытались арестовать не того человека.
  
  Ко мне вернулись воспоминания о прыжках из самолетов в армии. Я навсегда запомнил тот момент между прыжком из двери самолета и щелчком парашюта.
  
  Я навсегда запомню это чувство оторванности от всего, отсутствие чувства падения, это чувство отсутствия связей ни с чем.
  
  Сейчас у меня было такое чувство, как будто я нахожусь в свободном падении, как будто кто-то вышвырнул меня из самолета, и я ждал, откроется ли парашют.
  
  Ведя машину одной рукой, я выудил свой телефон и набрал номер Кейси.
  
  “Дент!” Ответила она. “Я как раз собиралась позвонить тебе. Я сделала снимки жестких дисков из квартиры Маршалла. Там десятки девушек. Я прогнал изображения через программу распознавания лиц и получил шесть совпадений. Все они девушки или молодые женщины, пропавшие на западном побережье за последние два года. Ни одна из них не найдена. ”
  
  “Срань господня”, - сказал я. Моя голова была полна того, что мне нужно было рассказать Кейси, но мысли путались.
  
  “Вы думаете, он серийный убийца?” Я никогда раньше не слышал, чтобы Кейси говорил неуверенно, неуверенно.
  
  “Возможно”, - сказал я, затем выбросил это из головы. “Но у нас проблема посерьезнее”.
  
  Затем я выложил все. О том, что предыдущие аресты Маршалла были замалчиваемы, о том, как нас с Мэнди отстранили от работы, и, вероятно, Алекса тоже. Это звучало безумно, но все равно было приятно произнести это вслух.
  
  “Вау”, - сказала она, после чего на минуту в трубке воцарилось молчание. Я мог сказать, что она пыталась решить, не сошел ли я с ума.
  
  “Это довольно безумно”, - сказала она наконец.
  
  “Послушай, Кейси”, - сказал я, подъезжая к жилому комплексу Мэнди. “Веришь ты мне или нет, будь осторожен. Переезжай в безопасное место, где тебя никто не будет искать”.
  
  Снова наступила тишина. “Хорошо”, - сказала она наконец. “Я тоже скрою изображение данных”.
  
  “Идеально”, - сказал я, припарковывая "Хонду". Я повесил трубку.
  
  Мне удалось втиснуться на парковочное место между коричневым грузовиком доставки и машиной Мэнди, прямо перед ее квартирой. Я начал подниматься по лестнице и увидел парня в коричневой униформе курьера у ее двери. Он прикрепил записку к дверному косяку и направился вниз по лестнице, кивнув мне, проходя мимо.
  
  Я решил, что раз она не открыла дверь курьеру, значит, ее нет дома. Я все равно решил попробовать, может, ей просто не хотелось открывать ему дверь.
  
  Я несколько раз постучал в дверь. Стоя там, я посмотрел на записку, оставленную курьером, и посмотрел на часы. Кулачок написал на бланке, что он пытался доставить посылку часом ранее. Я закатила глаза. Он был либо слишком неграмотен, чтобы определить время, либо проводил какую-то аферу с компанией.
  
  От Мэнди нет ответа. Ее машина была здесь, но где она была? Может быть, она пошла прогуляться или куда-нибудь с другом.
  
  Я нерешительно постучал в дверь в последний раз и повернулся, чтобы уйти. Что-то было не так, но у меня был приказ не разговаривать с Мэнди во время расследования. Стоя перед ее дверью средь бела дня, я чувствовал себя так, словно оказываю услугу своим врагам.
  
  Я забрался обратно в "Хонду", проклиная маленькую машину. Мне нужно было придумать, как поскорее забрать свой грузовик.
  
  Я выехал на Дивизион-стрит и, краем глаза следя за движением, набирал номер своего телефона. На этот раз Эл тоже не взял трубку. Я сидел и слушал его автоответчик, раздумывая, стоит ли мне оставить сообщение.
  
  Я ехал на предельной скорости, и это было хорошо. Откуда ни возьмись, передо мной подрезал старый пикап Chevy, похожий на мой. Я выругался и убрал ногу с педали газа, чтобы немного увеличить дистанцию, когда водитель впереди ударил по тормозам.
  
  Я никогда раньше не попадал в автомобильную аварию. Это действительно произошло в замедленной съемке. Задняя часть пикапа поднялась в воздух от торможения, и нос "Хонды" Одри проскользнул прямо под ним. На секунду я увидел, как тяжелый стальной бампер надвигается прямо на мое лицо, затем он врезался в капот Honda, откидывая его назад. Я услышал хлопок, и что-то ударило меня по лицу. Мой открытый рот захлопнулся, и я увидел звезды.
  
  Следующее, что я помню, это то, что я сижу там и смотрю на облако пара от радиатора через треснувшее лобовое стекло Honda. По всему салону "Хонды" был разбросан белый порошок, а спущенная подушка безопасности лежала у меня на коленях, как использованное праздничное украшение. Задняя часть грузовика и передняя часть "Хонды" были сцеплены.
  
  "Будет весело разделить их", - пробормотала я, осматривая свое тело. Я не увидела ничего сломанного или кровоточащего. Хотя мои ребра посылали новые волны боли.
  
  Потрясающе. Вдобавок ко всему прочему, я разбил машину Одри.
  
  Я не видел водителя пикапа, поэтому решил выйти и проверить. Дверь со стороны водителя не хотела открываться. Весь кузов машины, вероятно, был поврежден от удара. Я толкнул дверь плечом и чуть не вывалился на тротуар, когда она распахнулась.
  
  Я чувствовал легкое головокружение, как будто меня сильно ударили по лицу, и, если подумать, именно это со мной сделала подушка безопасности. Я подошел к пикапу. Машины замедляли ход, проезжая мимо, но никто не остановился. Водитель просто сидела там, и я видел, как ее глаза наблюдали за мной в зеркало заднего вида. Я нахмурился, когда по моей спине пробежал предупреждающий укол. Что-то было не так, но я не знал, что именно.
  
  Я подошел к окну и вздохнул. Женщина, сидевшая за рулем, была маленькой, изможденной, и на ее щеках были заметные шрамы. Ее взгляд метался взад-вперед от меня к зеркалу заднего вида так быстро, что было трудно смотреть. Она пощипала рану на руке. Отлично. Я сзади задел головку метамфетамина. Возможно, это объясняло тот идиотский прием, когда она проехала передо мной только для того, чтобы ударить по тормозам.
  
  "Мэм, с вами все в порядке?" Она не ответила мне, ее глаза все еще метались туда-сюда между мной и зеркалом заднего вида.
  
  "Привет. Ты в порядке? Тебе нужна скорая или что-то в этом роде?" Внезапно она распахнула дверь и вышла. Я невольно попятился. Она продолжала приближаться, врезавшись прямо в меня, что, должно быть, выглядело нелепо, учитывая, что ее голова едва доставала мне до грудной клетки.
  
  "Отойди от меня! Помогите!" Она закричала, высоко и пронзительно.
  
  "Какого хрена ты делаешь?" Я заорал и сделал еще пару шагов назад, выставив руки перед собой. Она подняла руку и прижала ее к моей ладони.
  
  "Отпусти мою руку!"
  
  Я попытался оттолкнуть ее руку, но она прилипла ко мне, как клей. Это было смешно. Все больше машин замедлялось, и люди глазели.
  
  Женщина на секунду остановилась, посмотрела через мое плечо, я невольно посмотрел тоже. Там стоял Блум, коп, который откликнулся в тот день, когда я арестовал Вендта. В руках у него был электрошокер.
  
  "Помогите!" - закричала женщина. "Он пытается забрать мою машину".
  
  "Отпусти женщину!" Блум закричал.
  
  Я попытался отойти от нее, но она шагнула вперед, продолжая кричать. Это было настоящее представление. Я открыл рот, чтобы что-то сказать, затем услышал шипение выстрелившего электрошокера и ощущение пощипывания, когда два шипа ударили меня по спине.
  
  Я упал на колени, когда каждая мышца в моем теле, казалось, напряглась, а затем беспорядочно расслабилась. Я услышал свой крик. Казалось, это длилось вечно.
  
  Ток отключился, и я наклонился вперед, опираясь на руки, тяжело дыша.
  
  "Прекрати сопротивляться!" Заорал Блум. Я попытался сказать ему, что я не сопротивлялся, что сука в грузовике сумасшедшая, но он просто ударил меня снова. Почему-то на этот раз все было хуже. Я сильно ударился о землю и лежал, барахтаясь. Я подумал, не обмочусь ли.
  
  Я не знаю, потерял ли я сознание на некоторое время или что-то еще, но когда я снова пришел в себя, я смотрел на группу начищенных полицейских ботинок, стоящих вокруг меня по кругу, и на мне были наручники. Я рефлекторно попытался отдернуть руку. Это было неправильно. Моей наградой был хороший удар по почкам от чьего-то сжатого кулака.
  
  "Перестань сопротивляться!"
  
  Это вывело меня из себя. Я попытался вырвать складной нож. У меня не получилось, но я почувствовал, как один из шипов электрошокера впился в мою кожу. Как насчет этого, придурки? Ваша игрушка больше не будет работать .
  
  Я был в бешенстве. Никаких рациональных мыслей, только чистый рефлекс борьбы или бегства. Поскольку бегство не было вариантом, все сводилось к борьбе.
  
  На самом деле я не очень хорошо это помню. Это просто размытое пятно из ударов головой, локтями, коленями и по затылку.
  
  Все закончилось предсказуемо. Я лежал, ссутулившись, на заднем сиденье Crown Vic, тяжело дыша, мои руки были скованы за спиной, а ноги связаны вместе. В ушах звенело, и я чувствовал головокружение от новых попаданий в голову. Через плексигласовую перегородку я мог видеть Блума, стоящего на бордюре с откинутой назад головой, из носа у него хлестала кровь.
  
  Часть меня бормотала, что я здесь по уши в дерьме, что я только что подрался с кучей копов из моего собственного отдела. В другой части говорилось, что здесь происходит что-то отвратительное, и ублюдок это заслужил. Оглядываясь назад, можно сказать, что оба голоса были правы.
  
  Все, что я увидел, было морем полицейских. Полицейские машины были беспорядочно разбросаны по всей улице, мигали фары. Пока я наблюдал, несколько человек запрыгнули в машины и помчались по улице, я думаю, на очередной вызов.
  
  Пока я наблюдал, как Уинтер подъехал на своей машине без опознавательных знаков, посовещался с Блумом, затем подошел к машине, в которой был я. Он открыл дверь и встал в проеме.
  
  "Миллер, ты арестован". Затем он зачитал мне мои права на Миранду по маленькой карточке, которую держал в кармане рубашки, совсем как послушный маленький начинающий полицейский, только что закончивший академию. Я просто сидел и смотрел прямо перед собой, даже не замечая его присутствия. К тому времени все это начало доходить до меня, и я не мог понять, как я сюда попал, не мог понять цепочку событий, которые привели меня от расследования убийства в один день до того, как на следующий день мне зачитали права на заднем сиденье полицейской машины.
  
  Уинтер отошел, и молодой коп, которого я не знал, сел за руль. Он держал рот на замке, и я тоже.
  
  Было интересно наблюдать за процессом с другой стороны. Меня отвезли в Восточный участок, ограбили, распечатали, сняли ремень и шнурки. Я проделывал это с людьми тысячу раз, может быть, две тысячи. Когда я добрался до участка, все были сухими профессионалами. Вокруг было слишком много глаз, чтобы быть иначе. Участок казался более оживленным, чем обычно, как будто каждый нашел какую-то причину, чтобы просто так пройти через район, где я был. Я чувствовал себя каким-то животным в клетке на выставке.
  
  Я подслушал их разговор. Обычно заключенных Портленда отправляли в тюрьму округа Малтнома, но я собирался в округ Клакамас, стандартная процедура, когда мы арестовали одного из наших копов.
  
  Тот же самый молодой молчаливый полицейский отвез меня в тюрьму. Я сидел на заднем сиденье машины, обливаясь потом и вдыхая запах фанка сотен заключенных, которые совершали подобные поездки.
  
  Из всех вещей, о которых мне приходилось беспокоиться, больше всего меня занимала машина Одри. У нее было мало денег, и я чувствовал себя виноватым из-за того, что разбил ее. Она зависела от этого, чтобы успевать на свои концерты и уроки. Может быть, когда я выйду, я позволю ей одолжить мой грузовик. Черт возьми, у меня было достаточно сбережений, чтобы купить ей приличную подержанную машину.
  
  Но если подумать, это может понадобиться мне для оплаты юридических услуг. Мой разум пытался ухватиться за тот факт, что я был на заднем сиденье полицейской машины по дороге в тюрьму, затем он просто переключился на что-то другое.
  
  Мы подъехали к выходу из тюрьмы. Они, очевидно, ожидали нас. Двое помощников шерифа вышли и встретили нас. Костяшки их пальцев не совсем касались земли, но почти. В комнате ожидания не было других заключенных. Меня раздели, обыскали и выдали пару выцветших оранжевых комбинезонов. Все были резки и профессиональны, но, как и в Восточном участке, множество людей стояло вокруг и смотрело, как с другим полицейским обращаются как с обычным заключенным. Я чувствовал, что должен продавать билеты.
  
  Меня поместили в изолятор, место для всех заключенных, которые не могли освоиться с программой, и для людей, которым могла угрожать опасность со стороны других заключенных. Меня это вполне устраивало. Я был одиночкой по натуре, и последнее, что я хотел делать, это тусоваться с кучей дерьмоголовых.
  
  Камера была маленькой. Достаточно длинной, чтобы я мог лечь, и достаточно широкой, чтобы кончики моих пальцев касались обеих стен. Стены были из невыразительных шлакоблоков, а высоко наверху за решеткой висел единственный светильник. Не было никаких труб или чего-либо еще, с помощью чего человек мог бы повеситься. Единственной вещью в комнате был матрас, от которого сильно пахло дезинфицирующим средством и слегка мочой.
  
  Дверь была тяжелой и металлической, в ней была прорезана смотровая щель. Если не считать гудения лампы над головой, внутри было тихо.
  
  Я откинул матрас к стене и лег на пол. У меня все болело от полученных побоев.
  
  Я скрестил руки за головой и лежал так, уставившись на свет вверху.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Я не знаю, как долго я там пробыл. В этой безликой камере без окон не было никакой возможности следить за временем.
  
  Временами я слышал шаги в коридоре снаружи и низкие, приглушенные голоса, но это было все. Время от времени мимо щели в моей двери проходило чье-нибудь лицо, пара глаз проверяла, не пытаюсь ли я покончить с собой каким-нибудь творческим способом.
  
  Я коротал время, размышляя о музыке. Я занимался этим в армии, втиснувшись в нейлоновые сиденья транспортного самолета ВВС в ожидании возможности выпрыгнуть с заднего сиденья.
  
  Я сидел там и играл в игры сам с собой. У меня была отличная голова для поддержания тонуса. Если я что-то слушал, то обычно мог понять, какую гитару, какой усилитель и даже какую педаль эффектов использовал парень.
  
  Я представил, как играю соло "All Along the Watchtower" с двумя разными версиями педали Fuzz Face distortion, сначала с округлым скрипичным звуком германиевого блока, затем с более ярким и резким звуком кремниевого. В моей голове это всегда звучало лучше, чем в реальной жизни. Когда я действительно играл в нее, я знал, где должны быть мои пальцы, но иногда заставить их действовать было непросто.
  
  Дверь скользнула в сторону, и я поднял голову, моргая. Где-то там я, должно быть, заснул. Там стоял рослый помощник шерифа, руки размером с консервированную ветчину свисали вдоль его тела. Его тяжелое нутро вывалилось на кожаный ремень старой школы.
  
  "Вверх".
  
  Я встал, не споря. Он быстро и профессионально надел на меня наручники, манипулируя мной так, что я всегда терял равновесие, был на грани падения, но не совсем. Я знал, что если бы я сделал шаг против него, он бы уложил меня лицом вниз и устроил вечеринку с ботинками на затылке. Думаю, зарабатывая этим на жизнь, можно кое-чему научиться.
  
  Винтер ждал меня в комнате для допросов. На нем была форма. Я видел его в ней всего пару раз. Его значок был красивым и блестящим.
  
  Я сел напротив него. Мой стул был привинчен к полу. Перед ним лежала папка, полная бумаг, и свежий блокнот. Мне стало интересно, что было в папке. Конечно, он не думал, что я настолько глуп, чтобы попасться на уловку с чистыми бумагами в папке.
  
  Винтер посмотрел на меня, позволяя тишине сгуститься, ожидая, что я что-нибудь скажу. Я почувствовал укол раздражения. Сидеть молча было дерьмовой техникой, которую вы использовали на тупых уличных червях.
  
  Наконец он что-то сказал. "Ну, Дент, я думаю, хорошая новость в том, что она не умерла".
  
  "Кончай срать зимой. Это было незначительное дорожно-транспортное происшествие. Конечно, она не мертва ".
  
  Он минуту оценивающе смотрел на меня, и у меня возникли две мысли. Первая заключалась в том, что здесь может происходить нечто большее, чем я думал. Вторая заключалась в том, что Зима может быть чем-то большим, чем я думал.
  
  "Я говорю о Мэнди, Дент", - тихо сказал он.
  
  Это на секунду вернуло меня в прошлое. "Мэнди? Что насчет нее?" Он наклонился вперед, и я увидела сталь зимой. Это было похоронено под годами бюрократического лобызания задниц, смягчено кабинетной работой и должностями администратора, но это было.
  
  "Как насчет того, чтобы срезать дерьмовую Дент? Ты проломил затылок своей напарнице. Мы задержали тебя на месте преступления, потому что ты прошел мимо водителя грузовика по пути в ее квартиру. Что ты делал, Дент? Ты собирался попытаться уговорить ее изложить свою версию событий?"
  
  Где-то позади меня я услышал, как захлопнулись челюсти капкана.
  
  "Затем", - продолжил Уинтер. "Вы попадаете в дорожно-транспортное происшествие, покидая место происшествия, паникуете и пытаетесь угнать женский грузовик, потому что на вашей машине dsabled. Блум случайно проезжал мимо, и тут ты ввязался в гребаную драку со своими братьями-офицерами. "
  
  Он секунду смотрел на меня, раздувая ноздри. Это было либо адское представление, либо он сам в это верил.
  
  "Единственный шанс, который у тебя есть, чтобы спасти свою задницу, - это признаться мне прямо сейчас и надеяться, что мозг твоей партнерши не распухнет настолько, что она умрет. Так как насчет того, чтобы прекратить это дерьмо, Дент?"
  
  Неплохо. Предъявите мне обвинение, а затем попытайтесь заставить меня в нем признаться. Было целое искусство заставлять людей поступать вопреки их собственным интересам, например, признаваться в преступлениях, независимо от того, совершали они их или нет.
  
  Я наклонился вперед через стол, понизив голос до заговорщического шепота.
  
  "Хорошо, Дэн. Я прекращу это дерьмо. Вот что я должен сказать".
  
  Он наклонился вперед.
  
  "Я отказываюсь отвечать на какие-либо вопросы без присутствия адвоката". Я откинулся на спинку стула.
  
  Его лицо покраснело, и на секунду я подумал, что он собирается броситься на меня через стол. Тогда я понял, что он не замешан в этом, что он искренне верит. Он действительно думал, что я пытался убить Мэнди. Я не был уверен, сработало ли это на меня или против меня.
  
  Уинтер снова взял себя в руки, превратил лицо в маску. Он встал, не сказав больше ни слова, просто взял свою папку и блокнот и вышел. Через минуту или две тот же помощник шерифа отвел меня в пустынный кафетерий и поставил передо мной поднос. Он сидел в другом конце комнаты, скрестив руки на груди, пока я поглощал сэндвич с мясом грей мистери, чипсами и несколькими морковными палочками. Я не был голоден, но все равно заставил себя поесть.
  
  Когда я закончил, он отвел меня обратно в камеру.
  
  Я снова лег на пол, отгоняя мысли о Мэнди, моей напарнице, лежащей в больнице.
  
  Я не знаю, сколько прошло времени. В конце концов, должно быть, снаружи стемнело. Я не мог сказать, потому что свет в моей камере не переставал гореть. Я лежал и думал о гитарах, усилителях и звуках, бесконечно прокручивая в голове различные комбинации, упорно вытесняя из головы любые мысли о Мэнди, Одри, моей работе. Стены камеры были из тяжелых шлакоблоков, как раз то, о что можно разбить кулаки или, может быть, голову, если слишком завестись.
  
  В какой-то момент наступило утро. На этот раз пришел другой помощник шерифа, моложе, худощавее, но не менее компетентный. Некоторым парням нравилось говорить гадости о сотрудниках исправительных учреждений, они считали их ниже "настоящих" копов. Должен признать, что в прошлом я сам этим занимался, потому что сталкивался с настоящими подонками, работающими в тюрьмах, но парни, с которыми я встречался сейчас, были впечатляющими. Возможно, они вызвали команду "А" для меня.
  
  Молодой парень надел на меня наручники, а затем повел в кафетерий. Очередь за едой была почти пустой, а мусорные баки - почти полными, так что я решил, что мне разрешат поесть после всех остальных заключенных. Через пять минут после того, как я закончил, я даже не мог вспомнить, что ел, но мои отрыжки были на вкус как бекон.
  
  Вернувшись в камеру, я снова занял свое положение на полу. Еда забурлила у меня в желудке, и я лежал там, вдыхая запах собственного газа и глядя в потолок.
  
  Лицо постоянно приходило на ум. Большой лысый парень, которого я видел в Центральном участке.
  
  Чем больше я думал об этом, тем больше убеждался, что он был в фургоне с Маршаллом, когда я проезжал мимо него возле парка Келли Пойнт.
  
  Дверь в мою камеру с грохотом распахнулась. Это снова был молодой парень. Он жестом подозвал меня, и я подчинился, пассивно стоя, пока он надевал на меня наручники, стараясь не делать ничего, что он мог бы истолковать как враждебность. Ничего так сильно я не хотел, как что-нибудь сломать, желательно кого-нибудь прямо сейчас, но этот парень просто делал свою работу.
  
  Он повел меня обратно в комнату для допросов. Я был немного удивлен, обнаружив там Болла и Ала. Я молчал, пока помощник шерифа усаживал меня и снимал наручники. Лицо Ала все это время оставалось бесстрастным. Я проигнорировал Болла.
  
  Помощник шерифа ушел, и я глубоко вздохнул.
  
  "Я этого не делал", - сказал я Элу. "Я не причинял вреда Мэнди".
  
  Он слегка натянуто улыбнулся мне. "Я знаю", - тихо сказал он.
  
  На секунду я лишился дара речи. Мое горло почти полностью распухло, а глаза застилали слезы. Впервые с тех пор, как я положил свой пистолет и значок на стол для совещаний, я почувствовал, что все может быть хорошо. Эл поверил мне. У меня был короткий список значимых людей, и Эл возглавлял его.
  
  Мне было почти все равно, попаду ли я в тюрьму прямо сейчас, плевать, что мир считает меня грязным полицейским. Эл поверил мне.
  
  Эл опустил глаза, притворившись, что читает бумаги, которые перебирал, пока я приводил себя в порядок. Болл смахнул воображаемую ворсинку с лацкана своего костюма. Я проглотила комок в горле, проглотила слезы. Для этого еще будет время.
  
  Болл поднял глаза. "Но, возможно, не имеет значения, во что мы верим. мистер Миллер, у вас очень большая проблема, и мне интересно, с чем вы планируете ее решать?"
  
  Болле был хорош. В нем был сдержанный, почти изнеженный вид, но когда он уставился на меня своими глазами, я мог сказать, что в этом парне было несколько слоев.
  
  Я запнулся в поисках ответа, потому что у меня его не было. Что я собирался ему сказать? Что с момента ареста я провел время, фантазируя о разных электрогитарах? Спросите его, считает ли он, что зеленый цвет морской пены лучше подходит для Stratocaster, чем красный Fiesta? Иногда я бываю настоящим тупицей.
  
  "Мэнди", - сумел прохрипеть я. "Как она?"
  
  Эл посмотрела на меня. "Без сознания. Ее мозг все еще опухший, и она в реанимации. Она все еще может умереть".
  
  Я зажмурился, снова открыл глаза. Боже. Мэнди была таким милым ребенком, когда-нибудь она станет таким невероятным детективом.
  
  "Она не может умереть". Я отказался принять такой исход. Я не мог с этим смириться.
  
  Болл пожал плечами. "Ну, она, безусловно, ключ к разгадке. Если она очнется, и если она сможет говорить и нормально функционировать мозг, она сможет засвидетельствовать, что вы на нее не нападали. Мне было бы очень интересно узнать, что она скажет."
  
  Я смерил Ала взглядом. "Это большой парень, лысый, похож на акулу в костюме. Я видел его в Центральном участке, прямо перед тем, как Лаббок отстранил меня".
  
  Болл кивнул, долго и пристально смотрел на меня, как будто оценивая заново. Он порылся в папке, лежащей перед ним, вытащил стопку фотографий размером 8x10 дюймов. Они выглядели приплюснутыми, как снимки, сделанные через длинный объектив.
  
  На нем был изображен Гибсон Маршалл, сидящий в кафе на открытом воздухе. Напротив него сидел большой лысый парень в костюме, отличающемся от того, в котором он был, когда я его увидел, но определенно тот же самый парень.
  
  Я просмотрел фотографии, они выглядели так, будто были сделаны с разницей в несколько секунд. Двое мужчин выглядели так, словно спорили. Руки Гибсона были оживлены, рот широко открыт. Другой парень выглядел более сдержанным. Его руки были сложены перед собой. Но он все еще выглядел взбешенным.
  
  "Это было сделано всего пару часов назад", - сказал Болл.
  
  "Черт. Гибсона Маршалла уже выпустили из тюрьмы?"
  
  Болл усмехнулся. "Гибсона Маршалла выпустили из тюрьмы, в то время как Лаббок временно отстранил вас и вашего партнера. Судья рассмотрел его ходатайство об освобождении под залог в пять утра того же дня и отпустил его под опеку этого человека ". Палец Болле постучал по лысому парню на фотографии.
  
  "Его зовут Риксон Тодд. Он деловой партнер отца Гибсона Маршалла. У него впечатляющее прошлое, бывший армейский спецназ, служил в "Дельта Форс", прежде чем его отправили в ЦРУ. Предположительно, через пару лет он ушел в частную жизнь. Он выпал из поля зрения на несколько лет, прежде чем снова появился в качестве операционного директора Cascade Aviation."
  
  Я снова просмотрел фотографии с камер наблюдения. "Где он был вчера, когда напали на Мэнди". У меня похолодело во всем теле. Я представлял себе зрелище, сначала на груди Тодда, затем на груди Маршалла.
  
  Болл и Эл неловко заерзали, и долгое время никто из них не произносил ни слова. Наконец Эл прочистил горло.
  
  "Вчера мы держали их под наблюдением. Тодд и Маршалл были вместе. Они нарушили наше наблюдение прямо перед нападением на Мэнди. Это было примерно в полумиле от ее квартиры ".
  
  На минуту в зале воцарилась тишина, пока до нас доходили эти слова.
  
  "Мне жаль, Дент", - продолжил Эл. "Мы не собирали все это воедино раньше. Мы предполагали, что ты будешь основной целью. Мы даже не знали, что Мэнди жила в этом районе, пока не узнали позже."
  
  Я снова закрыл глаза, пытаясь выкинуть это из головы. Вот так иногда и случалось всякое дерьмо. Факты смотрели тебе прямо в лицо, но ты не сводил их воедино до тех пор, пока не становилось слишком поздно. Такое случалось со мной не раз.
  
  "Эти ублюдки ловкие”, - сказал я, пытаясь звучать более снисходительно, чем чувствовал. “Они работают быстро".
  
  Эл и Болл оба кивнули. "Вы должны кое-что запомнить", - сказал Болл. "Мы работаем против очень мощной комбинации. Тодд обладает невероятными навыками и опытом. У него также есть доступ к состоянию.. Он мог бы потратить несколько миллионов долларов на подобную операцию, и отец Гибсона Маршалла даже глазом не моргнул бы. "
  
  "Дерьмо”. Это было все, что я смог сказать.
  
  Но я думаю, мы сможем вам помочь."
  
  "Как?"
  
  Болл наклонился вперед через стол. "Ты понимаешь, что Тодд теперь будет искать возможности убить тебя?" Он обставит все так, будто это сделал другой заключенный, кто-то, имеющий зуб на полицию, или, возможно, самоубийца. Для любого, у кого есть хоть капля здравого смысла, это будет вонять до небес, но Тодда волнует только то, что люди могут доказать, а не то, что они знают. Пока он достаточно мутит воду, чтобы младший Маршалл не предстал перед судом за убийство, он добивается успеха."
  
  Я почувствовал холодок по спине. Я внезапно понял, что моя изоляция в тюрьме не только защитила меня от случайного удара по ребрам от проходящего мимо заключенного, но и подготовила к более организованному, более профессиональному нападению. Если бы меня нашли повешенным в моей камере, жертвой собственного отчаяния, полетели бы головы. Предполагалось, что заключенные не могут покончить с собой. Но, возможно, огромное состояние семьи Маршаллов могло бы отчасти сгладить это.
  
  У меня было ощущение, что я снова нахожусь в свободном падении, как будто все, что я всегда считал само собой разумеющимся, исчезло, и меня вытолкнули за дверь самолета, не имея возможности даже оглянуться через плечо и посмотреть, пристегнут там парашют или нет.
  
  "Мне нужно знать кое-что еще, Эл. Это все просто шутка? Быть полицейским? Людям действительно сходит с рук подобное дерьмо? Убийство какой-то девушки и подстава полицейского, который это расследует?" Я знаю, что у нас в Бюро всегда были тухлые яйца, но неужели это все только прикрытие? Это просто чертовски прогнившее место? "
  
  Эл долго не отвечал. Он выглядел постаревшим, каким-то опустошенным, как человек, который слишком много повидал, слишком часто разочаровывался.
  
  "Я не знаю Дента. Я знаю, что если бы я хотел арестовать чернокожих ребят за продажу крэка на углах улиц, я бы получал финансирование и поддержку весь гребаный день напролет ".
  
  Его взгляд был устремлен вдаль, и я узнал в нем человека, который смотрит в свое прошлое, и, возможно, ему не нравится то, что он увидел.
  
  "Когда Алекс Фист поступил в колледж, я получил намек, едва уловимый шепот, что парень, которого я поймал за мошенничество, бухгалтер крупной девелоперской фирмы здесь, в городе, возможно, был невиновен, что, возможно, его подставил его босс, потому что он знал, где находится компромат на определенные проекты, связанные с большими кусками городских денег. Бухгалтера не посадили в тюрьму, в принципе, в наши дни нельзя сажать за "белые воротнички", но он был разорен профессионально. Я начал понемногу шпионить, очень тихо.”
  
  Эл поерзал на своем стуле, избегая встречаться со мной взглядом. Затем он продолжил.
  
  “Мне была невыносима мысль, что из-за меня невиновный человек предстал перед системой правосудия, на него навесили ярлык преступника, но я знал, что должен быть осторожен".
  
  Он с минуту молчал, потирая грудь, как будто у него болела.
  
  "В общем, однажды я открыл свою почту. Там был большой конверт. Внутри была копия материалов дела бухгалтера. Там было несколько фотографий Алекс возле ее общежития в колледже. Копии ее документов о зачислении в колледж, поэтажные планы комнаты в общежитии. И куча газетных вырезок о молодых женщинах, подвергшихся нападению в кампусах колледжа. Изнасилования на свиданиях, похищения, убийства и тому подобное. "
  
  Он снова замолчал, потирая грудь, пока до него доходило.
  
  Я помнил Алекс, когда она училась в колледже. В те дни я часто ходил к Элу домой поиграть в карты, устроить барбекю, время от времени устраивать всякую ерунду, когда задерживался на расследовании. Она то появлялась, то исчезала из дома на летних каникулах, весенних каникулах. Тогда она была хорошенькой, немного неуклюжей, пост-подростковой. Но тогда я думал о ней как о ребенке. Только позже я начал думать о ней по-другому.
  
  "Что ты сделал?" Тихо спросила я.
  
  "Я взял конверт, который получил по почте, и запер его в банковской ячейке", - сказал Эл. "На всякий случай. Потом я забыл о бухгалтере и вернулся к планированию операций, где мы ловили чернокожих подростков за продажу крэка на углах улиц. "
  
  Земля быстро приближалась, а по-прежнему не было никаких признаков раскрытия парашюта. Я снова посмотрел на Ала. Он всегда казался мне неприкасаемым, герой с квадратной челюстью, словно вышедший из легенды.
  
  Болле наклонился вперед, в его глазах был странный огонь, свет, который у меня ассоциировался с истинно верующими, парнями, которые отдали бы все, что у них было, той или иной церкви или, может быть, даже прикрепили бы к себе бомбу и взорвали себя ради великого дела. Я не видел такого света в глазах слишком многих полицейских. Возможно, именно поэтому мы проигрывали.
  
  "Мне нужны такие люди, как ты, Дент, люди, которым я могу доверять. Большинство копов даже не видят общей картины, они просто продолжают ловить тех ребят на углах улиц, которые продают крэк, и говорят себе, что это главное, или они просто прокладывают себе путь к пенсии, делая как можно меньше, или они становятся грязными, становятся частью проблемы. "
  
  Этот свет в его глазах был немного пугающим, немного чересчур для меня прямо сейчас. Он пригвоздил меня своим пристальным взглядом и не отпускал.
  
  "Присоединяйся к моей команде, Дент. Мы можем снять перчатки, как ты всегда хотел".
  
  "Возможно", - сказал я. "Но прямо сейчас я в тюрьме. Если меня осудят за то дерьмо, которое, по их словам, я совершил, я буду в тюрьме. Я вам тут мало чем помогу."
  
  Болл откинулся на спинку стула, на его лице снова появилась эта ухмылка. "Если Тодд сможет вытащить Гибсона Маршалла. Я вытащу тебя. Ты будешь передан под федеральную опеку. Я могу это осуществить."
  
  "Ты знаешь", - сказал я. "Всем людям, которых я арестовал, были предъявлены обвинения, адвокаты и все такое. Кажется, я здесь уже давно без всего этого".
  
  Болл отмахнулся от этого. "У меня есть для тебя адвокат, если он тебе понадобится. Ваше предъявление обвинения продолжает откладываться, рано или поздно им придется сделать ход или потерять любой шанс возбудить против вас дело на конституционных основаниях. Если повезет, ни одно из этого все равно никогда не увидит зала суда. "
  
  Интересно. Он отмахивался от системы правосудия так же легко, как, казалось, от Тодда и Маршаллов. Я задавался вопросом, увидит ли когда-нибудь суд над Маршалом за убийство Хизер Свенсон зал суда. Каким-то образом она потерялась в суматохе.
  
  Эл и Болл собирали свои вещи, готовясь к отъезду. Эл выглядел обеспокоенным.
  
  "Кое-кто будет здесь для тебя сегодня вечером", - сказал Болл. "До тех пор оставайся в безопасности".
  
  Я хотел задать ему вопросы, но в это время входил помощник шерифа, и они выходили. Я не хотел ничего обсуждать с присутствующим помощником шерифа. Я просто стоял там, как кусок мяса, пока он надевал на меня наручники. Я задавался вопросом, ведет ли он меня на верную смерть, ударит ли меня какой-нибудь проходящий мимо заключенный на обратном пути в камеру, или я внезапно впаду в депрессию и придумаю способ повеситься в камере. Все это было бы прискорбно. Помощник шерифа мог даже потерять работу, но это ничего, что небольшая часть состояния семьи Маршаллов не смогла бы улучшить ситуацию.
  
  Пока мы шли, я всегда на три шага впереди сотрудника исправительных учреждений и слева от него, по другую сторону красной линии, нарисованной на полу, я был гораздо более бдителен, чем раньше. Я заново увидел коридоры тюрьмы, разглядывая каждое потенциальное отверстие и укромное местечко, где раньше я пребывал в оцепенении. Если бы кто-то хотел вонзить в меня нож тогда, он бы это сделал. Теперь, в наручниках или без, они бы подрались.
  
  Вскоре мы вернулись в камеру, и я действительно вздохнул с облегчением, когда дверь захлопнулась и заперлась за мной. Я все же предпочел пол испачканному матрасу. Я лег спиной на бетон, заложил руки за голову и сосредоточился на потолке.
  
  Гитары были самой далекой вещью из моих мыслей сейчас. Теперь все это было стратегией.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Я доверял Элу.
  
  Я пришел к этому выводу после того, как пролежал там, уставившись в потолок, может быть, час, может быть, чуть дольше. Если бы кто-нибудь сказал мне неделей ранее, что мне потребуется час, чтобы решить, доверять ли мне Элу, я бы с радостью сломал ему челюсть.
  
  Но теперь все ставки были сняты.
  
  Все, на что, как я думал, я мог рассчитывать, исчезло. Я всегда знал, что в моем отделе были коррумпированные копы, но я всегда полагал, что это мелочи, индивидуальные вещи. Может быть, у нас и были случайные парни, которые снимали немного налички с торговцев наркотиками, может быть, брали халяву то тут, то там, но я никогда даже не подозревал о повсеместной коррупции.
  
  Я никогда не делал этого сам. Вы обнаруживаете, что берете халяву, возможно, чашку кофе, затем целый обед, и, прежде чем вы это осознаете, вы оказываетесь в какой-нибудь задней комнате, где вам вручают засаленный пакет, полный 20-долларовых банкнот.
  
  Теперь я допросил всех. Я допросил весь чертов департамент. Пару раз я начинал подсчитывать количество людей, которые должны были быть замешаны в моей подставе, но мой разум просто ускользал от этого.
  
  Но я не задавал вопросов Элу. Я слишком часто видел, как он делает правильный выбор.
  
  Кроме того, если Эл не был со мной откровенен, у меня действительно не было надежды. Не осталось ничего, что могло бы спасти меня.
  
  После этого остался Болл. Он не был похож ни на одного федерала, которого я когда-либо знал, и чем больше я думал о нем, тем меньше понимал, что знаю о нем. Похоже, он не был прикреплен к местному отделению ФБР в Портленде. Я, по крайней мере, узнал большинство агентов, которые там работали. Он мог быть частью какой-нибудь целевой группы по борьбе с коррупцией. Это то, что федералы, вероятно, не стали бы афишировать.
  
  Все, что я знал, это то, что я слишком быстро летел к земле, и мне нужно было найти способ открыть парашют, прежде чем я упаду. Я лежал там, придумывая один план, затем отбрасывая его как неосуществимый, только для того, чтобы некоторое время поработать над другим, только для того, чтобы упереться в очередной тупик.
  
  Даже если бы я каким-то образом "доказал" свою невиновность, что могло помешать исчезновению улик? Или появлению новых "доказательств" моей вины? Раньше я исходил из предположения, что если я просто докопаюсь до правды, все будет хорошо. Теперь я не был уверен, что правда имеет значение.
  
  Дверь камеры с грохотом распахнулась, и на пороге появился охранник постарше, все такой же толстый и все такой же злобный. Должно быть, у нас была пересменка, пока я сидел там, лежа на спине.
  
  Он заковал меня в цепи и повел по коридорам, петляя и сворачивая, пока я окончательно не заблудился, хотя у меня сложилось впечатление, что мы, должно быть, прокладываем себе путь наружу. Он усадил меня за стол, положил прозрачный пластиковый пакет с моими личными вещами, за исключением, конечно, пистолетов и ножей.
  
  Я поднял глаза и получил сюрприз. Я ожидал увидеть Ала или, может быть, Болла, но вместо этого это был Эдди, водитель Болла. У него на шее висело удостоверение ФБР, он натягивал швы костюма, у него даже была стандартная стрижка ФРС, но он не выглядел как ФРС, не ходил как ФРС, не стоял там в ожидании, как ФРС. В костюме он выглядел как бандит. Никто ни за что не принял бы его за федерала.
  
  Парень с усами в виде руля и капитанскими нашивками на воротнике стоял в углу, скрестив руки на груди, с кислым выражением лица. Пока Эдди подписывал документы, я продолжал ожидать, что капитан раскусит это дерьмо, что это такое, положит конец всему и отправит меня обратно в камеру.
  
  Но он этого не сделал. Я, не веря своим ушам, наблюдал, как Эдди подписал документ, капитан подписал документ, и он был убран в папку. Эдди подошел ко мне и, не говоря ни слова, поднял меня со стула за бицепсы, приложив примерно столько усилий, сколько я бы потратил, открывая банку арахисового масла. Боже, он был огромен. Я не понимал, насколько он большой, пока не оказался рядом со мной. Для такого крупного парня он был удивительно легок на ногах.
  
  Он вытащил пару наручников и надел их на меня, почти смехотворно ослабив, затем помощник шерифа снял свои собственные наручники. Эдди повел меня к двери, задержавшись только для того, чтобы взять мою сумку с личными вещами большим и указательным пальцами.
  
  Ребята из исправительной колонии просто стояли с каменными лицами и молчали, пока мы направлялись в салли-порт. Оттуда Эдди усадил меня на заднее сиденье машины без опознавательных знаков. На этот раз мне довелось прокатиться на настоящем мягком сиденье, а не на жестком пластиковом.
  
  Я молчал, пока мы не выехали из гаража и не оказались на улице, тогда я вздохнул с облегчением.
  
  Эдди услышал меня, оглянулся в зеркало заднего вида. "В чем дело?"
  
  "Я не думал, что мы выберемся оттуда. Без обид, но ты не самый убедительный агент ФБР в мире ".
  
  "Мне не нужно быть убедительным, чувак. У меня были официальные документы".
  
  Думаю, в этом он был прав. В нескольких кварталах от тюрьмы он заехал на парковку закусочной "Жареный цыпленок" и заехал с черного хода. Он вышел, обошел машину и открыл мою дверь.
  
  "Что мы будем есть на закуску?"
  
  "Забавно", - сказал Эдди. "Послушай, это ты на заднем сиденье машины в наручниках, так что никаких шуток про толстяков, понял? Или ты можешь просто оставаться таким ". На пальце у него болтался ключ от наручников.
  
  Я кивнул и повернулся на своем сиденье, чтобы он мог добраться до наручников. Он снял с меня наручники и бросил пластиковый пакет с вещами мне на колени.
  
  "Я подумал, что там ты почувствуешь себя лучше с ремнем и шнурками на ботинках".
  
  Это была небольшая любезность, но важная. Я действительно почувствовала себя лучше, вернув ремень и шнурки на место. Я разобрала беспорядок в сумке, вернув все на свои места. Я скучал по своему оружию.
  
  Эдди вел машину молча. Я смотрела в окно и планировала. Мы выехали на I-205 на юг, затем на развязке выехали на I-5 и направились обратно на север, но прежде чем мы добрались до Портленда, он свернул на один из съездов с Тайгард, и мы выехали в центр унылого пригорода на шоссе 99. Мы миновали рестораны быстрого питания и торговые центры, прежде чем он снова свернул на Булл-Маунтин-роуд. Мы быстро выехали из пригорода и въехали на ферму. Наши шины захрустели по длинной гравийной подъездной дорожке, и мы остановились.
  
  Дом, вероятно, не проектировался как крепость, но вполне мог сойти за таковую. Низкий, приземистый и беспорядочный, с шиферной крышей и тяжелыми оштукатуренными стенами, не совсем пуленепробиваемый, но вполне. Он располагался на вершине холма, и на сотню ярдов вокруг не было ни одного дерева. Это были открытые поля. Они были огорожены, предположительно для содержания скота, но все они были пусты. Ближайший дом находился почти в полумиле отсюда. За домом был большой сарай. Одна дверь была приоткрыта, и я увидел несколько машин и внедорожников, выстроившихся внутри.
  
  Пришел Эдди и выпустил меня. Когда он захлопнул за мной дверь, звук показался мне очень громким. Здесь было тихо. С ворчанием он жестом пригласил меня следовать за собой, подошел к входной двери и набрал код на цифровой клавиатуре на входной двери. Я заметил очень маленькую видеокамеру, наполовину скрытую за бра рядом с дверью. Дверь щелкнула, и он потянул ее на себя. Когда мы проходили, я заметил, что дверь казалась необычно толстой.
  
  Внутри почти не было мебели. Все было функционально: диваны, беспорядочно разбросанные по огромной гостиной, телевизор с большим экраном, припаркованный в углу, но никаких украшений, никакого ощущения, что здесь живет кто-то один. Я последовал за Эдди через кухню, которая могла бы обслуживать ресторан средних размеров. Он подвел меня к другой двери с клавиатурой. Он ввел другой код, слегка повернувшись, чтобы я не мог видеть, и дверь тоже открылась, открыв лестницу. Камера здесь была немного более заметной, она была установлена прямо на потолке с помощью большого "x" из клейкой ленты, провод которой тянулся по стене.
  
  Я последовал за ним вниз, на звуки разговоров людей. Подвал был отделан как одна большая комната во всю длину дома, и только конструктивные колонны нарушали обзор. Повсюду были разбросаны столы, компьютерные дисплеи и верстаки. Болле сидел в центре комнаты за длинным столом для совещаний, заваленным бумагами. Эл стоял в углу, скрестив руки на груди, рядом с моложаво выглядящим мужчиной, которому не мешало бы подстричься и побриться. Они оба смотрели на монитор компьютера, на котором отображалась карта района метро Портленда. Мигающая красная точка двигалась по шоссе I-5 в сторону Северного Портленда. Когда Эл увидел меня, он протянул руку и резко выключил экран. Он заставил себя улыбнуться и направился ко мне.
  
  Я не улыбнулся в ответ. Вместо этого я стоял там, рассматривая комнату по кусочку за раз. Это выглядело как сочетание офиса, конференц-зала, научной лаборатории средней школы и кладовки. Женщина азиатского происхождения сидела на стуле в переносной офисной кабинке, уставившись в экран компьютера. Возле нескольких полок, заставленных пластиковыми контейнерами с оборудованием и длинными черными нейлоновыми кейсами, двое грубоватого вида мужчин чистили оружие. Пока я наблюдал, они сняли пару винтовок с легкостью, порожденной долгим знакомством, и начали чистить. У одного латиноамериканца были длинные волосы, собранные в конский хвост, и несколько размытых татуировок на предплечье. У белого парня была короткая стрижка и отсутствие шеи.
  
  Я оглянулся на Ала, когда он подошел. Его спутник был таким тощим, что я мог пересчитать его ребра сквозь футболку Foo Fighters.
  
  Этот парень был молод, ему не было еще и тридцати, и у него была бледность человека, который слишком много времени провел в дверях.
  
  Эл протянул руку. "Рад видеть тебя, Дент".
  
  Я не беру руку.
  
  "Нам нужно поговорить. Наедине", - сказала я, глядя на Ала.
  
  Болл встал с того места, где он смотрел на плоский экран. "Но я надеялся представить вас другим членам команды", - сказал он, подходя к нам. Он снял пиджак, и теперь я увидел длинный плоский автоматический пистолет неизвестного мне типа, прикрепленный к его бедру в причудливой кобуре. Это не было похоже на оружие Бюро.
  
  "Нам нужно поговорить. Наедине", - снова сказал я Элу.
  
  "Хорошо", - тихо сказал Эл. Он схватил свой пиджак, надел его так, чтобы прикрыть свой собственный пистолет, старый добрый "Смит и Вессон", и начал подниматься по лестнице. Я последовал за ним. Болле тоже надел пальто и пристроился позади меня. На самом деле мне не хотелось с ним разговаривать, но я промолчал.
  
  Эл прошел через кухню и вышел на заднее крыльцо. Оно было покрыто пылью, а бассейн был мутным и зеленым. Эл скрестил руки на груди.
  
  "Что я могу для тебя сделать, Дент?"
  
  "Кто эти люди?"
  
  Болл ответил за него. "Члены моей команды".
  
  "Чушь собачья", - сказал я, все еще глядя на Ала.
  
  "Что ты имеешь в виду?" Сказал Эл, все еще мягко, но я могла видеть, как на его виске начала пульсировать вена. Эл редко злился, но когда это случалось, вы вряд ли могли пережить взрыв, если стояли слишком близко.
  
  "Я имею в виду, что это чушь собачья. Эти люди не федералы. Женщина и ботаник в футболке - гражданские. Они не в игре ". Я впервые обратился к Болле.
  
  "Ваш "водитель" - головорез в костюме. Кстати, из него получается не очень убедительный агент ФБР. Два тяжелых дела, которые у вас там, - уличные бандиты. Если мы их разобьем, то наверняка обнаружим по крайней мере одну татуировку "рожденный освободиться" между ними двумя. "
  
  Болле ушел в себя. Было странно наблюдать. Он замер. Выражение его лица стало мягким и неподвижным. Его глаза расфокусировались, а поза тела слегка изменилась. Его вес опустился ниже, к бедрам. Это было незаметно. Вы бы этого не заметили, если бы не были настроены на подобные вещи.
  
  Я почувствовал, как волосы у меня на затылке встают дыбом. Я знал еще одного парня, который так себя вел, когда злился. Его звали Артур Энтони Леви, и он был серийным насильником, над поимкой которого я работал почти девять месяцев. Я также подозревал, что Артур закопал несколько тел где-то по пути, но я так и не смог это доказать. Я часами работал над Артуром в комнате для допросов, играя с ним в кошки-мышки, пока он тешил свое эго. Наконец, я предположил, что причина, по которой он насиловал женщин, заключалась в том, что у него не было навыков подцеплять их в баре, и Артур слетел с катушек, как только что сделал Болл. В то время я задавался вопросом, не это ли лицо видели жертвы Артура.
  
  Болл на секунду замолчал. "Ты абсолютно прав, Дент. Они преступники. У Эдди есть судимости за тяжкие преступления в трех штатах. Микки должен отправиться в тюрьму только за то, что дотронулся до AR15, который он чистит. Преступники не могут иметь оружия, ты же знаешь. А Фредрико - осужденный сексуальный преступник. Его голос был медленным, ровным и маслянистым.
  
  Это на минуту запало мне в голову. "Почему?" - это было все, что я смог спросить.
  
  "Потому что я питаю слабость к несчастному Денту. Видите ли, всех троих этих людей объединяет то, что все они попали в тюрьму за то, чего не совершали. Все они были подставлены в то или иное время."
  
  Чушь собачья. Это было у меня на губах. Я почти произнес это, но слово застряло у меня в горле, не успев сорваться.
  
  Я вспомнил, откуда я только что пришел, вспомнил, как меня вели по коридорам тюрьмы округа Клакамас в наручниках, задаваясь вопросом, не подкупили ли охранника, чтобы он позволил кому-то воткнуть мне между ребер заостренную зубную щетку, измазанную человеческими фекалиями. Я вспомнил все это и закрыл рот. Земля все еще приближалась, и мне начало казаться, что на мне даже нет одежды, не говоря уже о парашюте.
  
  "Какой Дент?" Болл почти прошипел. "Вы не возражаете, что у каждого мошенника есть история о том, как его подставили? Никаких подтверждений того, что наша система уголовного правосудия наказывает только виновных и защищает невиновных? Где ваше чувство возмущения? "
  
  Я с минуту держал рот на замке, глядя вдаль. В ясный день вид отсюда был бы невероятным. Даже при ноябрьском небе я мог видеть половину долины. Вдалеке к нам плыла тяжелая черная туча, собирался дождь.
  
  Я пристально посмотрел на Болла. Он не отпрянул. Я должен был отдать ему должное за это.
  
  "Я не могу тебя понять", - сказал я.
  
  "Ты не должен был. Единственная причина, по которой ты здесь, это то, что Эл говорит, что ты полезен. Это привело тебя к двери. Если ты хочешь узнать обо мне больше, мне придется посмотреть, как ты работаешь. Если тебе это не нравится, Эдди может приехать за тобой и отвезти обратно в камеру. "
  
  Меня так и подмывало сказать ему, чтобы он свистнул Эдди и попросил прокатить меня. Что-то в этом было зловонное. У меня было ощущение, что я заключаю сделку, хотя я понятия не имел, каким должен быть мой конец.
  
  "Просто смирись с этим, Дент", - мягко сказал Эл. Я посмотрел на него, увидев лысеющего парня с немного большим брюшком, парня, который легко мог бы быть чьим-нибудь дедушкой, но я вспомнил все те годы назад, парня, который почти держал меня за руку, когда я был молодым детективом, парня, который рискнул сделать меня детективом в первую очередь.
  
  "Хорошо", - сказал я, чувствуя огромное облегчение.
  
  Я делал то, что делал всегда, доверяя Элу.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Все сидели за большим столом и делали вид, что все в порядке, когда мы спустились вниз. Болле представил всех присутствующих. Микки и Фредрико с ворчанием пожали мне руку, их лица были плоскими, жесткими и ничего не выражающими.
  
  Парнем в футболке Foo Fighters оказался Генри. Он был компьютерным экспертом Болла, и у него было рукопожатие, как у безвольной рыбы. Эдди я уже знал.
  
  Женщину звали Мэй, и Болл сказал, что она психолог. Ее лицо было идеальной маской, вежливой, но непроницаемой. Она села рядом с Эдди и фамильярно положила руку ему на плечо. Интересно.
  
  Болл прочистил горло, и все затихли. "Ради Дента, вот где мы находимся. После встречи с Тоддом Маршалл заперся в своей студии и с тех пор никуда не выходил. У Дента конфисковали его фургон, но этим утром пара сотрудников Cascade aviation привезли взятый напрокат еще один полноразмерный Ford Econoline белого цвета."
  
  Он сделал глоток воды, прежде чем продолжить. Все за столом притихли.
  
  "Авиационный комплекс Каскад в Олбани значительно усилил меры безопасности с тех пор, как был арестован Гибсон. Тодд, похоже, приструнил мальчика. Как только он вышел из тюрьмы, он сразу отправился в студию, без своих обычных вечеринок. Он даже выбросил свой мобильный телефон, неизвестно, приобретет ли он новый. Насколько мы можем судить, он не делал никаких звонков на стационарный телефон из студии и не выходил в Интернет."
  
  Интересно. Болл и его люди крепко держали этого парня на мушке. Жаль, что они не были рядом с ним в ту ночь, когда он убил Хизер.
  
  "Итак, прямо сейчас мы находимся в режиме ожидания. Мы ждем, когда Тодд или Маршалл сделают ход. Надеюсь, давление, вызванное арестом, заставит нас действовать, и мы сможем выяснить, что они делают ".
  
  Мне показалось интересным, что Болл нигде не упоминал о каких-либо опасениях по поводу того, что Маршаллу сойдет с рук убийство девочки-подростка.
  
  "Где мы находимся с технической точки зрения, Генри?"
  
  Гарри откашлялся и нервно оглядел комнату.
  
  "Мы ждем. Стационарные телефоны Маршалла закрыты, его подключение к Интернету закрыто. Если он купит новый сотовый, мы довольно быстро с ним разберемся. Если он уедет на новом фургоне, мы нашли хорошие места, где его можно подстрелить, независимо от того, в какую сторону он поедет."
  
  Болл удовлетворенно кивнул головой.
  
  Я заговорил. "Что значит "трахнуть его"?"
  
  У меня был длинный список того, что я хотел сделать с Маршаллом, но этого в нем не было, по крайней мере, пока я не выяснил, что именно.
  
  Гарри выглядел довольным, что я спросил. Из кармана брюк он вытащил какое-то электронное устройство. Это были две черные коробки, склеенные вместе, каждая размером с пачку сигарет.
  
  "Это электрогарпун, или сокращенно пун. Вы прячете его на вероятном пути движения вашего целевого транспортного средства. Нам нравится использовать заднюю часть лежачего полицейского, но подойдет практически любое место. Когда он проезжает по нему, ты достаешь пульт дистанционного управления. " Из другого из многих-многих карманов он вытащил что-то похожее на открывалку гаражных ворот.
  
  "И нажми на курок". Раздалось шипение сжатого воздуха, и верхняя коробка отлетела от нижней. Она почти долетела до потолка, прежде чем упасть и оставить царапину на столе.
  
  "Верхняя коробка представляет собой GPS-приемник и передатчик сотовой связи с очень сильным магнитом, прикрепленным к днищу автомобиля. Фактически в качестве антенны используется кузов автомобиля. Устройство GPS считывает местоположение машины. Сотовый передатчик передает мне информацию. Пока он находится в пределах досягаемости вышки сотовой связи, мы можем отследить его. "
  
  Интересно. Я был мимолетно знаком с оборудованием для наблюдения, но никогда о таком не слышал, не говоря уже о том, чтобы видеть. "Кто там наблюдает за ним, ожидая, чтобы активировать эту штуку?"
  
  Генри начал открывать рот, но Болл оборвал его.
  
  "У нас есть и другие данные. Мэй, у тебя есть какие-нибудь соображения по поводу поведения Маршалла?"
  
  Голос Мэя был сухим, профессиональным. "Бездействие раздражает его. Все его наркотики были конфискованы, и у него не было возможности купить больше. У него не было сексуальных контактов, поэтому все предпочитаемые им методы регулирования настроения для него закрыты. Его эго заставит его захотеть отомстить, в частности, мистеру Миллеру, если ему представится такая возможность. Маршалл не может вынести ни малейшего оскорбления без чрезмерной реакции, и он рассматривает свой арест как величайшее оскорбление. Честно говоря, я удивлен, что Тодд так долго держал его неподвижным. Я ожидаю от него каких-нибудь действий в ближайшие двадцать четыре часа. Он больше не сможет сдерживаться."
  
  Болл кивнул. "Спасибо, Мэй. Итак, нам остается ждать, что, честно говоря, меня не устраивает. Все наши разведданные вплоть до "Ноу" указывали на то, что Тодд и люди из Cascade Aviation планировали нечто грандиозное. У кого-нибудь есть какие-нибудь идеи? "
  
  "Да", - сказал я. "Да". Все взгляды обратились ко мне. "Возможно, я смогу получить некоторую информацию, по крайней мере, полную картину того, чем Маршалл занимался до того, как убил ту девушку. Я не уверен, связано ли это с этим Каскадом, но это может помочь. "
  
  "Как?" Спросил Болл.
  
  "Мне нужно встретиться с контактом. Это должно быть лицом к лицу. И это должно быть наедине ".
  
  "Дент, ради Бога, ты должен быть в тюрьме", - запротестовал Эл. "Мы не можем позволить тебе бегать по городу".
  
  Я пожал плечами. "Мой источник не собирается встречаться с вами. И встреча должна быть лицом к лицу".
  
  Болл положил руку на плечо Ала. "Все в порядке. Если он может нам помочь, давай отпустим его".
  
  Я почти улыбнулся. Я уверен, что тот факт, что его сотрудники могли отслеживать меня с помощью GPS-передатчиков, имел какое-то отношение к его легкому согласию.
  
  Болл встал, посмотрел на Эдди. "Подготовь для Дента пакет услуг. Нам нужно запустить это дело".
  
  Очевидно, один из “пакетов” Болла состоял из нового удостоверения личности, машины, мобильного телефона и пистолета. Генри сделал пару цифровых фотографий меня на сером фоне. Двадцать минут спустя он вручил мне водительские права, разрешение на ношение скрытого оружия и карточку Visa gold на имя "Харлан Стивенсон". На правах был указан адрес дома, в котором мы стояли.
  
  Я провел большим пальцем по обоим удостоверениям личности. Они были превосходны. Я видел свою долю поддельных документов и не видел способа сказать, что они не настоящие.
  
  "Это прикрытие?" Я спросил Генри.
  
  Он выглядел таким уязвленным, что я бы предположил обратное. "Конечно, на протяжении всей проверки NCIC. У вас опыт вождения, отличная успеваемость, все работает. Кредитный лимит золотой карты составляет пять тысяч долларов."
  
  Выдающийся. Дешевое поддельное удостоверение личности выдержит лишь беглый осмотр. Если полицейский проверит идентификационный номер в Департаменте транспортных средств или проверит криминальную историю, это быстро обнаружится как подделка. Генри сказал мне, что эти документы выдержат тщательное изучение. Конечно, у меня не было возможности протестировать это, но я надеялся, что он был честен со мной и что качество данных в документах соответствовало физическому качеству.
  
  Генри протянул мне сотовый телефон. В памяти был запрограммирован один номер.
  
  "Это дежурный телефон здесь", - сказал он, указывая на телефон на столе. "Здесь кто-то постоянно отвечает".
  
  И, без сомнения, Генри мог отследить меня с точностью до нескольких кварталов по периодическим пингам, которые передавал мобильный телефон. Большинство людей не понимают, что даже когда вы не разговариваете по телефону, он периодически связывается с вышками сотовой связи в непосредственной близости от вас. Любой, у кого есть доступ к компьютерам системы cell, может произвести триангуляцию и довольно точно определить ваше местоположение. Я был готов поспорить, что у Генри был доступ.
  
  Эдди подвел меня к полкам в хранилище. "Давай купим тебе пистолет", - сказал он.
  
  "Есть 45 калибра?" Я спросил.
  
  "У меня есть все, что ты захочешь, главное, чтобы это был "Глок" калибра 9 мм".
  
  У него было несколько разных размеров. Я выбрала модель 19, средняя фигура. Она довольно хорошо скрывалась под незастегнутой рубашкой, которая была на мне. Я убедился, что пьеса не загружена, и провел пару тренировочных розыгрышей.
  
  Я подошел к зеркалу и осмотрел себя, убедившись, что пистолет не оставил заметной выпуклости.
  
  Эдди последовал за мной. "Ты выглядишь потрясающе, агент 007". У него на удивление хорошо получился британский акцент. Он протянул мне две заряженные обоймы для "Глока". Я зарядил пистолет одним из них, а другой убрал в чехол на левом бедре.
  
  "Теперь тебе нужна машина". Эдди открыл запирающийся ящик и начал рыться внутри. "Пойду приготовлю одну”.
  
  Он направился вверх по лестнице, и Эл подошел к нему.
  
  "Послушай, Дент, я бы хотел, чтобы ты передумал и хотя бы сказал мне, куда ты направляешься".
  
  Я улыбнулся Элу. "Все будет хорошо, Эл. Я имел в виду это, когда сказал, что мой источник испугается, если появится кто-то, кроме меня ".
  
  Насколько я знал, Кейси тоже работал по контракту на федералов, но Элу не нужно было это знать, по крайней мере, не сейчас.
  
  Эл выглядел огорченным. "Послушай, Болл не знает, насколько тебе можно доверять. Он внес и твое имя, и личность Харлана Стивенсона в список ФРС, запрещенный к полетам. Он боится, что ты сядешь в самолет и улетишь вместе с ним."
  
  Я улыбнулся шире. "Нам не о чем беспокоиться, Эл".
  
  Он пожал плечами. "Я просто подумал, что должен тебе сказать". Я видел сомнение в глазах Ала, и это немного задело, но я был, по крайней мере, немного лицемером, поскольку собирался подвергнуть глубинной атаке некоторые планы его босса, просто не так, как он думал.
  
  Я поднялся наверх, не сказав больше ни слова. Эдди стоял на подъездной дорожке рядом с "Додж Чарджером". Он вытащил его для меня из сарая. Он бросил мне ключи, и я поймал их.
  
  "Спасибо".
  
  "Без проблем. Не поцарапайте его и верните с полным баком".
  
  Я кивнул и сел за руль. В Эдди было что-то такое, на что я был похож. Я ехал по улицам Тигарда точно на предельной скорости, сигнализируя на каждом повороте и полностью останавливаясь у каждого знака "Стоп". Мне показалось, что к задней части машины прикреплена большая табличка: "внутри сбежавший заключенный". Хотя, думаю, технически я не сбежал. В конце концов, федералы поймали меня, выдали фальшивые документы и дали пистолет.
  
  Темнело, и движение на дорогах набирало обороты. Скоро должен был начаться вечерний час пик. У меня не было другого выбора, кроме как терпеть это.
  
  Я свернул на север по I-5, высматривая машины позади себя. Движение было не таким ужасным, как я опасался, просто достаточно интенсивным, чтобы сыграть мне на руку. Проезжая по мосту Маркуэм, я прибавил скорость, то влетая в поток машин, то выезжая из него. Это был просчитанный риск, я привлекал внимание и нарушал закон, но я знал, что дорожные копы ненавидят останавливать людей на мосту, и я хотел, чтобы любой, кто следует за мной, прибавил скорость и показался.
  
  Сотовый, который дал мне Генри, лежал на сиденье рядом со мной, на нем мигал маленький зеленый огонек. Когда показался съезд на межштатную автомагистраль 84, ведущую на восток, я отключила телефон. Насколько я знал, машина могла быть оборудована звуком и одним из электрических гарпунов Генри, поэтому я решил вытащить аккумулятор и запереть телефон в багажнике при первой же возможности.
  
  Я свернул на I-84 в самую последнюю секунду, разозлив женщину в "Вольво" позади меня. Я помахал рукой, извиняясь, и заглушил двигатель машины. Я гнал пони, пока не добрался до съезда с Голливуд, а затем бросился с автострады.
  
  Я рассчитывал на то, что у Болла ограниченные ресурсы. Он не мог использовать никого из людей, которых я встречал, чтобы следить за мной. Я знал, как они выглядят. Он указал, что у него работает больше людей, которые держат Маршалла и сотрудников Cascade aviation под наблюдением. Одной из причин, по которой я хотел так быстро убраться из дома после объявления о своем намерении действовать в одиночку, было то, что я не хотел давать Боллу достаточно времени для создания эффективной группы наблюдения.
  
  Каждый раз, когда я совершал безумный маневр, мне становилось все труднее следить за происходящим. То, что ты параноик, не означает, что они не охотятся за тобой.
  
  Кейси жила в Грэшеме, городке к востоку от Портленда. Но прежде чем заехать к ней, мне нужно было сделать покупки. Я заехал на парковку Wal-Mart, в темный угол стоянки, где видеокамеры не могли зафиксировать мой номер. Я надел бейсболку, опустил голову и попытался сутулиться, чтобы не видеть видеокамер у входной двери.
  
  Внутри я купил сотовый телефон с предоплатой за наличные и несколько других предметов, которые, как я думал, могли пригодиться. Я был внутри и вышел за считанные минуты. Я воспользовался автоматической кассой, чтобы меня не запомнил клерк. Иногда казалось, что нашей целью в обществе было свести к минимуму количество человеческих взаимодействий, которые нам приходилось совершать. Я не был уверен, что именно я чувствовал по этому поводу. Я думаю, это, вероятно, сократило бы количество убийств.
  
  После нескольких минут беспорядочной езды по городу. Я набрал номер Кейси. Ответа не было, и на ее голосовой почте не было сообщения, как всегда. Просто звуковой сигнал.
  
  Я еще несколько минут колесил по городу, надеясь, что мне перезвонят. Затем я решил поехать прямо к ней домой.
  
  Однажды я уже был у Кейси, чтобы занести ноутбук, изъятый в качестве улики при расследовании убийства. Штаб-квартира ее совместного бизнеса и ночлежки находилась в районе легкой промышленности. Я никогда не знал всего, чем она занималась. Я знал, что она выполняла контрактную работу по компьютерным расследованиям и судебной экспертизе для самых разных клиентов: полицейских управлений, частного бизнеса, по слухам, даже для некоторых агентств alphabet.
  
  Я знал, что она специализировалась на делах о детском порно в Интернете, могла не спать по неделе, питаясь травяным чаем и веганским жарким, чтобы скатать кольцо, которое могло растянуться на три или четыре континента. Вероятно, она была ответственна за то, что посадила в тюрьму больше по-настоящему плохих парней, чем половина детективов в моем офисе, вместе взятых. Было удивительно увидеть ее в суде. Она могла объяснить самую сложную паутину знаний компьютерного гика так, что неандерталец мог понять. Я не раз подумывал пригласить ее на свидание. Она была классной, и я подумал, что смогу забыть о кольце в носу и татуировке. Но у нее была склонность держать мир на расстоянии вытянутой руки. Кроме того, теперь была Одри.
  
  Я нашел темное место для парковки в паре кварталов от ее дома, вышел и тихо закрыл дверь. Я постоял там минуту, просто впитывая окружающую обстановку и прислушиваясь. Было сразу после девяти, и в этой части города было тихо. Все магазины были закрыты на ночь. Движения не было, что хорошо, что плохо. Любого приближающегося было бы легко услышать, но я бы выделялся, как больной палец. Я надеялся, что ни один нетерпеливый полицейский-бобер не решит проехать мимо, пока я прогуливаюсь.
  
  Я держался в основном в тени. К счастью, на мне была моя обычная темная одежда землистых тонов. Они сливались с тенями и полумраком ночного города лучше, чем сплошной черный цвет, и имели дополнительный бонус в виде того, что не заставляли меня выглядеть так, будто я хочу быть ниндзя. Я остановился на углу здания рядом с домом Кейси. Ее машина была припаркована на стоянке, все выглядело тихо и нормально.
  
  Я быстро пересек парковку, затем подошел к тяжелой стальной двери. Рядом с дверью была решетка динамика и рыбий глаз камеры наблюдения. Я нахмурился. Входная дверь была приоткрыта, всего на дюйм или два. Это было неправильно. Кейси выбрала это место, чтобы превратить его в миниатюрную крепость, одна из причин, по которой она могла. Она ни за что на свете не оставила бы дверь открытой.
  
  Я почти не задумываясь вытащил свой "Глок" и прижал его к ноге. Я остановился на секунду, ощутив незнакомый укол нерешительности. Кейси любила дробовики, и я чувствовал бы себя ужасно глупо, если бы она разорвала меня пополам за то, что я вошел без предупреждения через дверь, которую она забыла запереть.
  
  Но волосы у меня на затылке встали дыбом. Я знал, что что-то не так.
  
  Обычно я бы дождался подкрепления, прежде чем атаковать, по крайней мере, еще одного офицера, может быть, нескольких, к черту всю гребаную команду спецназа, если бы они были доступны, но сейчас все это ушло. Пришло время либо выйти за дверь, либо вернуться в свою машину и уехать.
  
  Я глубоко вздохнул и вошел в дверь. Я понял, что был прав, когда насыщенный мясной запах крови заполнил мои ноздри.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Моя нога поскользнулась в луже крови у входной двери, и я чуть не упал.
  
  В свете моего фонарика я увидел Рольфа, пса Кейси, лежащего окровавленной кучей, с деформированной головой. Я перешагнул через него и продолжил движение, придерживаясь стен и стараясь двигаться быстро. Я пользовался фонарем только по необходимости, включал его на быструю вспышку, чтобы сориентироваться, а затем отходил от того места, где стоял. Мои внутренности скручивало все туже и туже. Я ожидал увидеть вспышку из дула и удариться об пол еще до того, как услышал грохот.
  
  Жилище Кейси представляло собой лабиринт комнат, набитых компьютерами, мониторами, осциллографами, стереооборудованием, а также вещами, которые я даже не узнал. Три комнаты впереди были деловыми, три сзади - личными. Я просмотрел их все, никого не найдя.
  
  В задней части я обнаружил тяжелую стальную дверь, пьяно прислоненную к стене и удерживаемую только одной перекрученной петлей. На полу валялись четыре синих стреляных гильзы от дробовика. Это были специальные патроны "lockbuster". Снаряд внутри был сделан из порошкообразного металла, скрепленного эпоксидной смолой. Взрыв разнесет к чертям металлическую или деревянную дверную раму или набор петель, а затем рассыплется в порошок.
  
  Комната внутри была пуста, но я мог видеть, что стены, потолок и пол были укреплены тяжелой морской фанерой. В части нашего контракта с Кейси было указано, что она должна содержать безопасное помещение для хранения улик. Очевидно, это было оно.
  
  Остальную часть истории я нашел в спальне. На полу лежал дробовик с пистолетной рукояткой, из него наполовину вылетела пустая гильза. Пол перед дверью был изрыт взрывом двойного залпа, но я не увидел никакой крови ни на полу, ни на стенах. На полу лежали два щупа от электрошокера, за ними тянулись тонкие провода.
  
  Довольный тем, что я один, я прошел обратно через здание, собирая кусочки вместе. Каким-то образом они проникли через парадную дверь. Я не был уверен, как, поскольку на двери не было никаких признаков взлома. Затем они застрелили собаку. Когда я снова прошел через гостиную, я нашел толстую гильзу .Гильза 45 ACP, которую я пропустил раньше. Тело собаки было еще теплым. Это случилось не так давно.
  
  Может быть, Кейси спала, а может и нет. Она работала в нерабочее время. Но в любом случае у нее было как раз достаточно времени, чтобы выстрелить из дробовика. Я подумал, не ударили ли ее электрошоком примерно в то же время, когда она нажала на спусковой крючок. Это объяснило бы, что выстрел был произведен низко и в пол. Затем они сорвали двери с петель и обчистили хранилище улик.
  
  Это говорило об определенном отчаянии. Они были готовы привлечь больше внимания, повысить уровень насилия, чтобы уничтожить улики на серверах. Мне было интересно, что на них было. Я был готов поспорить, что это было нечто большее, чем простая схема с интернет-порнографией.
  
  Кейси пропала. Как и улики. Я постоял там минуту, пытаясь сообразить, что делать.
  
  Я понял, что технически я сбежавший подозреваемый в уголовном преступлении, стоящий посреди сцены похищения, которое, вероятно, было убийством. Это заставило меня двигаться. Если бы на меня повесили одно, другого бы у меня не было.
  
  У подножия кровати Кейси стояла спортивная сумка. Я сбросил кучу вонючей спортивной одежды на пол и положил туда ее дробовик. Я бы не первым выбрал это оружие, но оно было неплохим. Я достал мочалку из ванной и вытер все, к чему прикасался.
  
  Я оставил входную дверь открытой и, идя через парковку к своей машине, достал телефон и набрал номер, который дал мне Болл.
  
  Ответил Эл.
  
  "Эл, ты помнишь Кейси? Компьютерного подрядчика?"
  
  Эл предвзято относился к связям Кейси с Полицейским управлением. Он всегда был немного консервативен в некоторых вещах.
  
  "Да. Маленькая светловолосая девочка, по крайней мере, иногда светловолосая?"
  
  "Это она. У нее были серверы из заведения Маршалла. Кто-то только что убил ее собаку, ударил ее электрошоком и забрал серверы. Я думаю, они забрали и ее тоже ".
  
  "Почему вы не сказали мне, что у вас там были доказательства? Мы могли бы защитить ее".
  
  "Я все еще не готов раскрыть все свои карты перед Болле. Вопрос в том, что нам теперь делать?"
  
  "Они впадают в отчаяние. К каким бы последствиям ни привело такое поведение, оно того стоит, чтобы связать концы с концами и убрать с дороги любых свидетелей ".
  
  Когда он сказал "свидетели" и "незакрытые концы", у меня похолодело в животе. Это было очевидно. Почему я не подумал об этом сразу?
  
  "Дент", - сказал Эл. Было трудно расслышать его из-за шума в ушах. Я побежал к своей машине. "Тебе нужно зайти. Если Тодд или Маршалл найдут тебя, они убьют. Мы разворошили здесь что-то вроде осиного гнезда, которое больше, чем мы себе представляли. "
  
  Я бросил сумку с дробовиком на пассажирское сиденье, скользнул за руль и чуть не сломал ключ, заводя машину.
  
  "Эл. Тебе нужно меня выслушать". Я старался говорить ровным голосом.
  
  "Ок".
  
  "Мэнди. Где она?"
  
  "В приемной, в OHSU. Почему?"
  
  И тут до него дошло. "О черт...."
  
  "Да. О, черт, Эл права. Она - второй свободный конец. Если она проснется, она сможет сказать людям, что я на нее не нападал. В какой комнате она?"
  
  Он рассказал мне, и я записал это на своей руке, пока вел машину по боковым улицам. Я ехал слишком быстро, чтобы оставаться незаметным.
  
  "Эл, как быстро ты сможешь переложить несколько тяжелых чемоданов Болл туда, в ее комнату?"
  
  На минуту в трубке воцарилось молчание.
  
  "Я работаю над этим".
  
  "Работай усерднее. Делай это сам, если нужно". Я повесил трубку, выехал на межштатную автомагистраль и начал петлять среди машин гораздо быстрее, чем следовало бы на скользкой от дождя межштатной автомагистрали. Тротуар был сильно изрыт от ежедневного проезда тысяч автомобилей, а местами образовались глубокие лужи воды. Я заставил себя немного сбавить скорость. Я не принес бы Мэнди никакой пользы, если бы по дороге туда зацепился за опору.
  
  Я задавался вопросом, не была ли Одри еще одним "свободным концом", способом добраться до меня. Я был не настолько глуп, чтобы предположить, что Тодд и его парни не знали об Одри. Они, наверное, уже знали мой любимый завтрак и размер моего нижнего белья. Деньги имеют свойство открывать двери.
  
  Вопреки здравому смыслу, я оставил сообщение. "Одс, это я. Послушай, мне нужно, чтобы ты позвонил мне, бэд. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке".
  
  Я добрался до развязки с I-84 на I-5 на скорости около восьмидесяти, слишком быстро, но я добрался. Направляясь на юг по I-5, я понял, что кое-что забыл. Я сильно наклонился, чтобы достать телефон с пассажирского сиденья, при этом машина чуть не врезалась в ограждение.
  
  Я снова набрал ее номер, нетерпеливо ожидая голосового сообщения электронной почты.
  
  "Я люблю тебя", - сказала я, как только раздался звуковой сигнал.
  
  Я снова положил трубку, включил свет в конце съезда с пандуса, который должен был доставить меня в больницу. Я оставлял за собой череду ревущих клаксонов, но пока что не видел красных и синих огней в зеркале заднего вида.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ОХСУ сидел на вершине гигантского холма. Дорога наверх была узкой и извилистой. По пути наверх меня сбили двое бегунов и велосипедист, но черт с ними. Кто вообще бегает трусцой во всем черном?
  
  Я притормозил, въезжая на парковку. Охрана OHSU была известна своей скукой и чрезмерным усердием.
  
  Я припарковал машину и заставил себя идти, а не бежать. К счастью, я знал, как ориентироваться в больнице, поскольку неоднократно приходил сюда, чтобы побеседовать с жертвой попытки убийства или серьезного нападения. Я вошел в пару раздвижных стеклянных дверей рядом с отделением неотложной помощи.
  
  Направляясь к лифту, я проверил телефон. "Нет обслуживания". Паршивые операторы с предоплатой. Я был на вершине одного из самых больших холмов в Портленде и не мог поймать сигнал. Это сообразило. Я отложил телефон и смирился с тем, что буду делать это в одиночку. Мой мозг лихорадочно работал, пытаясь придумать план. Часы посещений технически закончились. Я не знал, помогут ли мне мои новоиспеченные федеральные полномочия пройти мимо медсестры, но даже если бы они этого не сделали, мое присутствие, надеюсь, помешало бы любым планам Тодда и Маршала причинить вред Мэнди.
  
  Мне нужно было увидеть ее, убедиться, что она все еще жива, убедиться, что я не облажался настолько, что мой партнер уже мертв.
  
  Я очистил свой разум, увидел оставленный без присмотра планшет, лежащий на пустом посту медсестры, и схватил его. Забудьте о том, что вы надели костюм ниндзя и ползали по воздуховодам кондиционера. Лучший способ проникнуть в любое здание - выглядеть как положено и иметь при себе планшет.
  
  Пока я поднимался на лифте, я заставил себя дышать и ни о чем не думать. Сначала о главном. Убедись, что Мэнди все еще дышит, и действуй дальше.
  
  Двери открылись слишком быстро. Передо мной был пост медсестры. Там сидела усталого вида женщина и разговаривала по телефону. Я вышел, одарив ее профессиональной отстраненной улыбкой. Она рассеянно посмотрела на меня и кивнула. Идеальный.
  
  Коридор тянулся справа от меня. Я знал, что комната Мэнди будет в самом конце, слева. Я начал с этого.
  
  В конце коридора была дверь. Я помнил планировку здания, она вела на лестничную клетку. Я сделал шаг в сторону палаты Мэнди, когда дверь распахнулась и оттуда вышел парень в форме медсестры, посмотрел направо и налево, а затем посмотрел на меня. Наши взгляды встретились.
  
  Он узнал меня. Я могла сказать наверняка, потому что, когда мы встретились взглядами, он замер, его глаза немного расширились, рот чуть приоткрылся. Он не был медсестрой, не больше, чем я. Это был молодой парень лет двадцати пяти, с короткой стрижкой, круглой головой и приземистой шеей человека, который часами занимался в тренажерном зале. Я не мог точно сказать откуда, но я знал, что он не медсестра.
  
  Его рука бессознательно опустилась, чтобы погладить что-то, заткнутое за пояс. Он наклонился ко мне.
  
  Оружие! Мой мозг кричал. Я уронил планшет, сам наклонился вперед. Нас разделял, наверное, футов тридцать, только узкий коридор. Если бы он вытащил пистолет, то не смог бы промахнуться.
  
  Краем глаза я увидел, как медсестра за стойкой нахмурилась и начала класть трубку. Черт. Мы привлекали внимание.
  
  Внизу, в конце коридора, парень развернулся на каблуках и ушел обратно в дверной проем.
  
  Я уже двигался, когда дверь за ним захлопнулась. Я помчался по коридору, на секунду задержавшись у двери в комнату Мэнди. Я мельком увидел ее там, на кровати. Трудно было сказать, что было белее, ее кожа или масса бинтов, намотанных на голову. Ее волосы были распущены, я впервые увидел их такими. Я бы никогда не подумал, что они такие длинные. Она дышала.
  
  Я на секунду с облегчением закрыл глаза, затем направился к лестнице. Я толкнул дверь, решив поймать парня, которого видел, и заставить его рассказать мне, что происходит.
  
  Мой мозг догнал мое тело как раз в тот момент, когда я проходил через дверной проем. Краем глаза я уловил вспышку приближающегося ко мне кулака и наклонил голову ровно настолько, чтобы получить им по черепу, а не прямо в челюсть. Тем не менее, это было похоже на вспышку, которая сработала прямо передо мной, когда приземлилась. Если бы он попал мне в челюсть, то вырубил бы меня.
  
  Я развернулся, выбросив правую руку, от которой он легко увернулся. Она пролетела над его головой, когда он атаковал низко, пытаясь лишить меня равновесия. У меня было достаточно времени, чтобы присесть, когда он обхватил меня, но он все равно прижал меня спиной к стене. Мне удалось слегка ударить его кулаком в живот. Живот парня был как камень. Я, наверное, повредил себе руку так же сильно, как и ему.
  
  Он был ниже меня, дюймов на шесть или около того, но его мускулы были твердыми, как скала. Мы сошлись в клинче, как пара боксеров, ударяя коленями и локтями. Он продолжал пытаться лишить меня равновесия и швырнуть на землю или, что еще хуже, через перила узкой лестничной площадки. Он молчал, если не считать случайного ворчания.
  
  Я подавил панику. Парень был лучше меня, быстрее. Я едва поспевал за ним, парируя каждое его движение, отражая скользящий удар локтем или коленом здесь, едва уклоняясь от удара головой там, но я играл в обороне, в меня не попадали никакие удары. Это не могло продолжаться долго.
  
  Я вложил всю свою энергию в отчаянную попытку сбросить его, он легко парировал удар коленом, который едва не попал мне в пах. Он взорвался на внутренней стороне моего бедра, и я отшатнулся назад, на полсекунды потеряв равновесие, когда сопротивление прекратилось.
  
  Я услышал, как что-то упало на пол, и мы оба невольно посмотрели вниз. Большой шприц с жиром лежал у его ноги, там, где он выпал из штанов. Он был полон жидкости янтарного цвета.
  
  Держу пари, это было ради Мэнди, подумал я, и это заставило меня перестать бояться. Вместо этого я разозлился.
  
  Мы оба пришли в себя одновременно. Он оторвал взгляд от шприца и бросился на меня, схватив за талию и снова прижав к стене. Я отразил атаку и чуть не потерял сознание, когда дверная ручка врезалась мне в почку.
  
  Он оставил лазейку, и я воспользовался ею. Я взял правую руку, схватил его за ухо и потянул. В детстве я раз или два дергал тэффи, и, как ни странно, именно это пришло мне на ум сейчас. Сначала было сопротивление, хотя и не такое сильное, как я ожидал, а затем, с влажным рвущимся звуком, верхние три четверти его уха оторвались у меня в руке.
  
  Он пошатнулся. Его рот открылся, а рука взлетела к уху. Его глаза уставились на окровавленный кусок хряща в моем кулаке. Они были полны недоверия.
  
  Я опустил ухо и ударил его. Я не очень разбираюсь в "боевых искусствах", но я знаю, как бить людей. Я нанес правый кросс прямо в его открытый рот. Я вложил в это все силы, и раздался удовлетворительный треск, когда его челюсть подалась. Кровь и осколки зубов забрызгали стену рядом с ним. Он прислонился к ограждению, его голова упала на плечи.
  
  Все, что я мог видеть, было красным. Я приблизился, желая размазать его по лицу, а потом, может быть, взять шприц и воткнуть в него и посмотреть, понравится ли ему это. Я нанес удар левой, который расплющил ему нос, затем еще один удар правой в его и без того сломанную челюсть. Я почувствовал, как кусочки кости превращаются в пыль, когда этот удар пришелся в цель.
  
  Я замахнулся, чтобы ударить его снова, но было слишком поздно. Я с болезненным недоверием наблюдал, как он один раз споткнулся на резиновых ногах, затем перевалился боком через перила лестничной площадки и исчез из виду. У меня было достаточно времени, чтобы перевести дух, прежде чем я услышал тяжелый удар снизу.
  
  Секунду я стоял, не веря. Сцена, когда он перелетает через перила, снова и снова прокручивалась в моей голове. Я продолжал надеяться, что концовка изменится и я увижу его лежащим у моих ног.
  
  Однако ничего не изменилось. Как бы сильно я этого ни хотел. Наконец я заставил себя сделать шаг вперед, чтобы заглянуть через перила.
  
  Он лежал на лестнице внизу лицом вниз. Казалось, что он приземлился на макушку, поскольку она была сложена под его телом в невозможном положении. Из-под него медленно вытекал толстый кровавый след и начал стекать по первой ступеньке, пока не собрался достаточно, чтобы стекать на нижнюю. Я шагнул вперед, пытаясь увидеть, дышит ли он, и услышал хруст под своей правой ногой. Я посмотрел вниз, сначала испугавшись, что наступил на шприц, но понял, что это было его ухо. Я с отвращением оттолкнул от себя эту штуку, она пролетела между ограждениями и, порхая вниз, приземлилась на его тело.
  
  Я оторвался от него, поискал шприц. Я нашел его и засунул за пояс, предварительно убедившись, что на игле есть колпачок.
  
  На лестнице было тихо. Дверь за моей спиной все еще была закрыта. Я понял, что вся драка заняла пятнадцать, максимум двадцать секунд. Мне нужно было двигаться.
  
  Я спустилась по лестнице, заставила себя дотронуться до него. Мой желудок, казалось, вот-вот вывернется наизнанку от хруста костей на его шее, когда я слегка повернула его голову, чтобы нащупать пульс.
  
  Он был мертв. В этом нет сомнений.
  
  Я стоял там над его телом. Голос в моей голове сказал это номер три.
  
  Я снял с него удостоверение личности. Лицо на карточке было его, но я бы поспорил, что имя фальшивое. Тот, кто дал ему карточку, обладал способностью подделывать удостоверения личности OHSU. Интересно. Возможно, на нем были бы отпечатки пальцев.
  
  Отпечатки пальцев заставили меня задуматься о уликах. Я запоздало огляделся в поисках камер и почувствовал облегчение, когда не увидел ни одной. Это заставило меня задуматься.
  
  Я думал как подозреваемый. Не полицейский. Я только что убил парня, возможно, в целях оправданной самообороны, и пытался придумать, как скрыться с места преступления.
  
  Я вытащил телефон, не уверенный, что собираюсь с ним делать. Это не имело значения. Сигнала по-прежнему не было.
  
  Я услышал голоса из-за двери наверху. Это подстегнуло меня к действию. Я осторожно переступил через тело, стараясь не наступить в кровь.
  
  Я начал спускаться по лестнице, проверяя себя на наличие крови. На моей правой руке было меньше повреждений, чем я ожидал, в основном из-за разбитых костяшек пальцев, а также из-за того, что я оторвал ему ухо. Мне пришлось сделать паузу, проглотить кислый комок рвоты во рту, когда я вспомнила ощущение, когда его ухо отрывалось у меня в руке. Я на секунду прислонился к прохладной стене, чувствуя, как на лбу выступили капли пота.
  
  К черту все и езжай дальше, подумал я. Я вытер руку о внутреннюю сторону рубашки, где она была бы менее заметна, и снова двинулся в путь.
  
  Я вышел с лестничной клетки и попытался выглядеть невозмутимым, возвращаясь на парковку. Вокруг прогуливалось несколько человек, но никто не обращал на меня внимания. Я продолжал проверять телефон. По-прежнему нет сигнала.
  
  Я дрожал от сырого холода на улице. Я не осознавал, насколько мне было жарко.
  
  Я сел в машину, завел двигатель и сидел там, наблюдая, как дворники ездят туда-сюда, пока я сидел с телефоном в руке.
  
  Я только что убил человека, и пока это сходило мне с рук. Я должен позвонить в 911, объяснить, как на меня напали, позволить фактам разобраться самим. Конечно, все поймут: это был заговор с целью убить меня и моего партнера, потому что мы раскрыли заговор с участием психопата-сына известного бизнесмена, о, и не забывайте о секретных военно-воздушных силах ЦРУ, которые что-то замышляли. Мы не знали, что именно, но были уверены, что это плохо.
  
  Я чуть не рассмеялся.
  
  Я поднял трубку и набрал номер Болла.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  На этот раз Болл ответил сам. "Миллер. Где ты, черт возьми?"
  
  Я чуть не выложил всю историю. Я обнаружил, что после того, как ты кого-то убил, возникает сильная потребность признаться, потребность все объяснить, убедить всех вокруг, что ты поступил правильно, что у тебя не было выбора. Человек, которого вы действительно пытались убедить, был вами самими, и этот процесс никогда не заканчивался.
  
  До меня как раз вовремя дошло, что я разговариваю по незащищенному мобильному телефону, а Болл, вероятно, записывает это.
  
  "Они пытались спасти Мэнди в больнице".
  
  Он на секунду замолчал.
  
  "Она в безопасности?" Когда он заговорил, в его голосе звучало неподдельное беспокойство. Этого было достаточно, чтобы удержать меня от того, чтобы повесить трубку.
  
  "Да".
  
  Он вздохнул с облегчением. "Хорошо. У меня есть ордер на ее показание в качестве важного свидетеля на сиденье машины рядом со мной. Я договорился с частной компанией скорой помощи, которой доверяю, о переводе ее в безопасное частное лечебное учреждение. Это шаг, который нам следовало предпринять раньше, когда мы забирали тебя из тюрьмы. Прости. "
  
  Я минуту обдумывал это. По мере того, как адреналин покидал мое тело, думать становилось легче.
  
  "Хорошо. В больнице были некоторые осложнения".
  
  "Мы слышим движение на полицейском сканере. Споткнуться и упасть?"
  
  "Я слышал, как одна из медсестер упоминала что-то подобное", - сказал я.
  
  "Нам нужно встретиться".
  
  Он был прав. Нам нужно было встретиться. Но я хотел проявить инициативу. Я только что убил человека и доверял тогда только одному человеку в мире - себе.
  
  "Я перезвоню тебе через десять минут и скажу, где".
  
  Я повесил трубку, прежде чем он успел заговорить, и заехал на парковку. Мне потребовалась секунда, чтобы осознать, где я нахожусь. Я как в тумане ехал по бульвару Барбур в сторону Тигарда, фактически к конспиративной квартире Болле. Я не помнил последних нескольких минут езды. Я не знал, не совершил ли я какую-нибудь глупость, например, проехал на красный свет. Я с трудом сглотнул. Мне нужно было взять себя в руки.машина
  
  Я был на парковке возле автобусной станции Tri-Met. Стоянка была заполнена только наполовину. Я нашел свободное место в задней части и припарковался носом наружу.
  
  Мне понравилось. Там было только два входа и выхода. Я мог видеть их оба с того места, где я сидел. На стоянке было темно. Позади меня была узкая полоса поросшего кустарником леса и крутой спуск к федеральной автостраде внизу. Однажды я действительно нашел там тело и знал местность. С таким же успехом можно добраться сюда.
  
  Я перезвонил Боллу и сказал ему, где встретиться, снова повесив трубку, прежде чем мы смогли поговорить о чем-либо существенном. Я просто сидел там несколько минут, слушая радио. Спешка. Черт. Я ненавижу спешку.
  
  Я положил "Глок" к себе на колени, прикрыв его сложенным дождевиком. Я положил спортивную сумку Нэнси на сиденье позади себя, где я мог протянуть руку и схватить ее. Дробовики с пистолетной рукояткой круто смотрелись в фильмах, но они не годились для поражения предметов на расстоянии более нескольких футов, но внутри машины из-за отсутствия приклада передвигаться было намного удобнее, и по ширине парковочного места я мог просто навести оружие.
  
  Машина Болла въехала на стоянку, шурша шинами по мокрому асфальту. Я завел машину, проехал пару футов вперед, затем включил фары. Я не выключал передачу, держа правую ногу над педалью газа, а левую - на тормозе. Большой Эдди припарковал "Мерседес" рядом со мной, носом вперед. Он кивнул, проезжая мимо, затем остановил машину так, что заднее стекло оказалось на одном уровне с моим. Машина поехала вниз, и там был Эл, а рядом с ним сидел Болл.
  
  Я посмотрел на Ала. Он выглядел усталым, старше, чем я когда-либо его видел.
  
  "Садись", - сказал я, игнорируя Болла. Болл нахмурился, но промолчал. Эл, благослови его Господь, не колебался. Он вышел из "Мерседеса", обошел вокруг и сел в машину рядом со мной.
  
  Я посмотрел на Болле. "Не преследуй нас. Мы позвоним, когда закончим". Я не стал дожидаться ответа, просто поднял окно и отъехал.
  
  Некоторое время я ехал молча, свернул на Кэпитол Хайвей, а затем петлял между капотами жилых домов соседей, высматривая фары позади себя.
  
  "На тебе прослушка", - спросил я Ала.
  
  "Нет”, - сказал Эл. “Он хотел, чтобы я это сделал".
  
  "Почему?"
  
  "Мэй предсказала, что есть большая вероятность, что ты захочешь поговорить со мной наедине".
  
  "Она довольно хороша?" Я спросил.
  
  "Да. Она довольно хороша, один из лучших профайлеров, с которыми я когда-либо работал ".
  
  "Что еще она предсказала обо мне?"
  
  Эл даже не колебался. "Есть большая вероятность, что ты доведешь себя до состояния, когда ты никому не доверяешь, даже потенциально можешь стать жестоким по отношению к любому, кого воспринимаешь как угрозу. Она говорит, что ты находишься в чрезвычайно эмоционально неустойчивом состоянии, потому что твоя схема устройства мира разрушена, и ты чувствуешь себя преданным. "
  
  "Что вы об этом думаете?" Я достаточно долго ездил кругами. Я вырулил обратно на Кэпитол Хайвей в другом месте, чем там, где я его оставил, и прибавил скорость.
  
  "Думаю, я гораздо больше боюсь, что "Глок", который у тебя на коленях, упадет на доски пола и случайно выстрелит, чем того, что ты специально выстрелишь в меня".
  
  Я вздохнул, на минуту съехал на обочину и повернулся на сиденье, чтобы засунуть "Глок" обратно в кобуру.
  
  "Спасибо. Эти пластиковые пистолеты заставляют меня нервничать". Сказал Эл.
  
  Я кивнул. "Ал?"
  
  "Да?"
  
  "Что, черт возьми, означает "лабильный"?"
  
  "Не знаю. Я собирался спросить Алекс, когда в следующий раз увижу здесь. Она изучала это дерьмо в медицинской школе ".
  
  Я захихикал, и он тоже. Не успел я опомниться, как мы оба захохотали так сильно, что мне пришлось съехать на обочину. Это было смешно, но освобождение было действительно приятным. Я смеялся над образом Эла, такого старательного и профессионально выглядящего, слушающего инструктаж психолога, которого он не понимал. Но в основном я смеялся, потому что мне нужно было что-то сделать, чтобы ослабить давление, нарастающее в глубине моего сознания. Оставалось либо это, либо сломать руки, колотя кулаками по рулю передо мной. Моя схема, или что там еще, черт возьми, было сломано, и это заставило меня захотеть что-нибудь сломать самому.
  
  Через минуту или две я вытер глаза и снова отъехал от тротуара. Хорошо, что на улице не было пробок, а то меня могли остановить, когда я вел себя подобным образом. Я глубоко вздохнул и снова ненадолго сосредоточился на вождении.
  
  "Я убил парня там, в больнице", - сказал я.
  
  Эл кивнул. "Я знаю. Мы слушали радиопереговоры Бюро по пути сюда. Что случилось?"
  
  Я рассказал ему. Я старался говорить ровным голосом, как будто речь шла о сделке на фондовой бирже или о чем-то подобном.
  
  Эл сидел молча, пока я объяснял. Когда я закончил, он секунду сидел молча, вертя в руках шприц, который я забрал у мертвого парня.
  
  "Болл говорит, что, по его мнению, он может вмешаться в этот фильм. Это не должно быть сложно. Предполагается, что вы находитесь под стражей на федеральном уровне, поэтому, даже если по какой-то странной случайности ваше имя всплывет в качестве подозреваемого, никто не воспримет это всерьез."
  
  Я петлял по западным холмам. Мне нужно было подышать свежим воздухом, и у меня было на примете одно местечко. Я повернулся, чтобы посмотреть на Ала.
  
  "Эл, ты говоришь со мной о сокрытии убийства. Что это, черт возьми, такое? Во что играет Болл?"
  
  Эл пожал плечами. "Правила меняются, когда ты достигаешь определенного уровня, Дент. Даже не осознавая этого, ты оказываешься на шахматной доске, где у каждого больше денег и власти, чем ты когда-либо мечтал. Когда такое случается с большинством людей, они оказываются мертвы или в тюрьме, или о них больше никто никогда не слышит. Болл играет в эту игру уже давно. У него это хорошо получается. Это видно, потому что он не мертв и не в тюрьме. Теперь пути назад нет. Я предлагаю тебе просто пойти с ним. "
  
  "От него есть что-нибудь хорошее?"
  
  Эл долго молчал. Я заехал в парк Каунсил-Крест. Сегодня вечером там было пусто. Здесь, наверху, дул пронизывающе холодный ветер и хлестал дождь, но, несмотря на облака, все еще открывался приличный вид на раскинувшийся перед нами город.
  
  "Иногда добро нужно оценивать по-разному, Дент. Список десяти самых разыскиваемых преступников ФБР - это шутка. Если бы я арестовал десять человек в этой стране, десять тех, кто каждый день наносит больше всего вреда, половина из них были бы именами, о которых вы читали в газетах, другая половина была бы людьми, о которых вы никогда не слышали. Но эти люди неприкосновенны, Дент. Лучшее, что мы иногда можем сделать, - это помешать их планам, поставить их в неловкое положение. На самом деле мы не можем улучшить ситуацию, но если мы просто будем сидеть и смотреть, все станет только хуже ".
  
  Я посидел там с минуту, наблюдая, как дождь барабанит по лобовому стеклу. Я просто хотел поспать пару дней. Возможно, когда я проснусь, все это исчезнет, но даже если бы этого не произошло, я, по крайней мере, почувствовал бы себя лучше.
  
  "Как ты думаешь, Эл, что мне следует сделать?"
  
  Он положил шприц на приборную панель, сложил руки на коленях и глубоко вздохнул. "Я думаю, тебе следует остаться со мной и Боллом. Я думаю, что мы - ваш лучший шанс выбраться отсюда живыми и из тюрьмы. Я также думаю, что вы можете нам помочь. Тебе может показаться, что ты заключаешь сделку с дьяволом, но я думаю, что это правильно, Дент. Это хороший бой. Это грязно и уродливо, и иногда мне кажется, что я больше даже не вижу моральных границ, не говоря уже о том, чтобы сказать, переступил ли я их, но, в конце концов, это всегда правильный бой ".
  
  Я сидел там, пока дождь лил сильнее, и все мысли о том, чтобы выйти из машины и прогуляться, исчезли. В конце концов я сделал то, что делал всегда: я доверился Элу. Меня немного удивило, как легко было распрощаться со всем этим: с моим значком, моей карьерой, моей гордостью за то, что я полицейский.
  
  "Хорошо", - сказал я. Я снова включил передачу и поехал обратно по извилистой дороге.
  
  "Хорошо", - сказал Эл. "Я пытался найти к тебе подход в течение последнего года или около того. Забавно, как иногда все получается".
  
  "Да. Было тяжело? Оставить все это позади?"
  
  "Ты имеешь в виду отказаться от значка и уважения, чтобы стать почти преступником? Потому что это то, чем мы являемся, Дент, не совершай ошибки. У Болла могут быть удостоверения ФБР, но они никому из нас не помогут, если мы проиграем. Мы окажемся мертвы, или в тюрьме, или просто исчезнем, как и те другие люди. ”
  
  Я кивнул головой.
  
  “Да, иногда меня это беспокоит, но тебе нужно кое-что помнить”, - продолжил Эл. “Это тот же бой, который мы должны были вести раньше, настоящий бой. Это то, ради чего я нахожусь на этой планете, и я думаю, что вы тоже. Остальное - просто показуха. "
  
  Я некоторое время думал об этом. В некотором смысле это было опьяняюще. Сколько раз, будучи полицейским, я разглагольствовал и бесновался, что для того, чтобы действительно выполнять свою работу, нужно снять лайковые перчатки, что всем овцам просто нужно не лезть не в свое дело и позволить нам делать нашу работу? Наконец-то получить шанс сразиться без правил, иметь возможность дать бой врагу любыми необходимыми средствами - мысль была волнующей.
  
  Но тихий голос в глубине моего сознания указал, что Эл говорил о моем новом боссе, покрывающем совершенное мной убийство, так же небрежно, как некоторые парни говорят о своих свиданиях по гольфу.
  
  У меня было ощущение, что свободное падение закончилось, что мой парашют наконец раскрылся, просто теперь я понятия не имел, где я приземлюсь, или что будет ждать меня, когда я туда доберусь.
  
  Пока я размышлял, Эл снова взял шприц. "Я попрошу Алекс проанализировать это, посмотрим, сможет ли она сказать нам, что это".
  
  Потребовалась секунда, чтобы до меня дошло сказанное им. Когда это дошло, я слегка дернулась на своем сиденье. "Алекс? Она тоже в этом замешана?"
  
  "Немного. Я раз или два использовал ее навыки. Болл хочет привлечь ее к работе дальше, но я просто не знаю. В любом случае, Алекс не глупа. Я думаю, она выяснила больше, чем я ей рассказал."
  
  "Нет", - пробормотал я. "Алекс не глупая". Воспоминания о той ночи, когда я отвез ее домой, всплыли во мне, и я так же быстро отогнал их обратно. Однако это заставило меня подумать о чем-то другом; Я выругался и начал искать свой телефон.
  
  "Что?" Спросил Эл.
  
  "Одри. Я не мог дозвониться до нее с тех пор, как все это началось". Я снова набрал ее номер. По-прежнему никакого ответа. Я набрал скорость, направляясь обратно к автобусной станции.
  
  "Послушай", - сказал я. "Я согласен. Я хочу работать с тобой и Боллом. Я еще не знаю, доверяю ли я Боллу, но я доверяю тебе, так что, думаю, я должен доверять ему. Но я должен пойти проведать Одри. Они схватили Кейси, они разыграли игру для Мэнди. Я знаю, что Одри не принимала непосредственного участия в расследовании, но я должен знать, что они не разыгрывают игру и для нее ".
  
  Эл кивнул. "Я не могу винить тебя за это".
  
  Мы заехали на стоянку транзитного центра. "Мерседес" все еще был там. Эдди развернул его так, что он стоял на своем парковочном месте лицом наружу. Я притормозил рядом с ним. Эл забрал шприц, хлопнул меня по плечу и вышел из машины. Окно у Болла опустилось. Он выглядел невозмутимым, уставившись на меня, пока Эл не сел рядом с ним. Эл кивнул ему, и Болл вздохнул.
  
  "Пока мы разговариваем, Мэнди загружают в охраняемую частную машину скорой помощи", - сказал Болл.
  
  "Спасибо", - сказал я. Приятно было знать, что Мэнди в безопасности. Хотя мои опасения за Одри все еще грызли меня.
  
  "Дент согласился присоединиться к нам", - сказал Эл. "Однако ему нужно уладить один вопрос. Мы не смогли дозвониться до Одри. Он собирается пойти проверить."
  
  Болл кивнула. "Понятно. Она не принимала непосредственного участия, а Тодду нравится ограничивать сопутствующий ущерб от своих операций, не из каких-либо моральных соображений, а чтобы ограничить внимание, которое они привлекают. Я сомневаюсь, что она была мишенью, но я ценю ваше желание чувствовать, что она в безопасности. Близкие люди важны. "
  
  Болле говорил как человек, говорящий о важности глобального потепления, как будто он понимал это абстрактно, но для него это не имело никакого личного значения. Мне не терпелось узнать о нем немного больше.
  
  "Спасибо", - снова сказал я. "Позвольте мне закончить с этим, и я сразу же приступлю к работе".
  
  Болл кивнул и сказал: “Разберись с этим, затем свяжись. Я хотел бы, чтобы у меня было достаточно свободных людей, чтобы отправить их с вами, но прямо сейчас мы отчаянно пытаемся вернуть Тодда, и у меня есть другая команда, которая работает над Маршаллом. "
  
  "Все в порядке", - сказал я. "Я не против поработать в одиночку".
  
  Его губы почти изогнулись в улыбке. "Действительно. Удачи". Он поднял стекло, не сказав больше ни слова, и "Мерседес"
  
  отстранен.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Я припарковался в паре кварталов от ресторана Одри и зашел внутрь. Это был просчитанный риск. Это ограничивало мою мобильность и делало меня более уязвимым для засады, но я держал пари, что если кто-то наблюдал за домом Одри, то он был сосредоточен на ком-то за рулем. Если бы я вошел в темноту, у меня был бы неплохой шанс обнаружить слежку до того, как они заметили меня. В прошлом я здорово заработал, не делая того, чего ожидали люди.
  
  Все было тихо. За год, что мы встречались, я отметил в уме все автомобили, которые обычно парковались вокруг дома Одри. Все машины, припаркованные снаружи, прямо сейчас выглядели знакомыми.
  
  Машины Одри там не было. Я подумал, что она все еще на конфискации. Я вошел в здание и подошел к ее двери. Я положил руку на пистолет и вошел, готовый к драке, но зная, что, когда я переступаю порог, там пусто. Просто так мне казалось.
  
  Тем не менее, я достал пистолет и фонарь и очистил место. Это не заняло много времени, потому что оно было таким маленьким, но я проделал всю работу. Мне надоело попадать в засаду.
  
  Виолончель Одри пропала, как и смычок, который я ей подарил. Я проверил, и ее чемоданов не было сложено в глубине шкафа, где они должны были быть. Я выдвинул ящики, но не увидел того количества нижнего белья и тому подобного, которое ожидал увидеть. Затем я проверил корзину для грязного белья. Пусто.
  
  Из ванной пропала ее зубная щетка.
  
  Ее явно не похищали. Она ушла по собственному желанию.
  
  Я стоял посреди гостиной, чувствуя, что у меня вырвали последний кусочек моей жизни. Минуту я ни о чем не мог думать. Было только нарастающее чувство удушья.
  
  Я подавил это до того, как оно достигло критической массы, достигло той переломной точки, когда я просто сяду на диван и откажусь снова вставать, или просто возьму "Глок" в рот и нажму на курок.
  
  Я набрал номер мобильного Одри. Он сразу попал на голосовую почту.
  
  Раздался звуковой сигнал, и я просто сидел, прижав телефон к уху, позволяя голосовой почте записывать тишину. Я не знал, что сказать. Единственное, что пришло мне в голову, это закричать "где ты!", Но, похоже, это не помогло бы. В конце концов, я положил трубку, не сказав ни слова.
  
  Волна усталости накрыла меня. Несмотря на кофе, я чувствовал, что засыпаю на ногах. Я посмотрел на часы. Почти полночь.
  
  Мэнди была в безопасности. Кейси ушла, но я ничего не мог с этим поделать. Одри ушла. Предположительно, она была в безопасности, но, похоже, с этим я тоже ничего не мог поделать.
  
  Я немного покачнулся на ногах, пытаясь вспомнить, когда в последний раз мне удавалось нормально отдохнуть.
  
  "Черт с ним", - сказал я. Я снял пальто и ботинки, положил "Глок" и телефон на кофейный столик и лег на диван.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Телефон разбудил меня. Я был довольно слаб, но у меня хватило присутствия духа убедиться, что я беру трубку, а не пистолет, прежде чем прижать его к лицу.
  
  "Миллер", - сказал я. Это прозвучало как карканье. У моего дыхания был такой привкус, как будто большое животное использовало мой рот для туалета.
  
  Это был Эл.
  
  "Это Маршалл. Он переезжает. Несколько сотрудников Cascade Aviation оставили у него дома новый фургон. Он в нем и едет на юг по пятой межштатной автомагистрали ".
  
  Я был на ногах и двигался, собирая свои вещи.
  
  "Хорошо. Я сяду на пятерку и отправлюсь на юг. Сколько у него зацепок?"
  
  "Он прямо за мостом Маркем".
  
  Я быстро подсчитал. К тому времени, как я выезжал на автостраду, у него было значительное преимущество. Что ж, мне всегда нравилось быстро ездить
  
  Было сразу после трех утра. В районе Одри было тихо. Даже собака, которая обычно лаяла на меня, когда я проходил мимо, притихла. Я слышал шипение машин на автостраде почти в полутора милях от нас. Было сухо, холодно и ясно. Я мог видеть звезды сквозь дымку городских огней, необычную для этого времени года.
  
  Как только я выехал на межштатную автомагистраль, я набрал номер Болла.
  
  Большой Эдди ответил ворчанием.
  
  “Где он?" Я спросил
  
  "Держись. Я перевожу тебя к Генри".
  
  Раздался треск помех, затем Генри спросил: "Дент?"
  
  "Да, это я. Где он?"
  
  "Я примерно в миле позади него”, - сказал Генри. “Я в фургоне на межштатной автомагистрали. Мы только что выехали за пределы Портленда. У нас Эдди, Болл и Эл в Мерседесе, прямо за нами. Мы врезали ему, когда он тронулся с места, и пристроились за ним. Я надеялся, что вы подъедете к нам, и мы будем по очереди поддерживать визуальный контакт. "
  
  Строго говоря, нам не нужно было держать Маршалла в поле зрения. Мы могли позволить всем электронным игрушкам творить свое волшебство. Но следить за точкой на экране - это не то же самое, что не сводить глаз со своей цели. Маршалл мог выкинуть по пути все, что угодно, и мы бы никогда об этом не узнали.
  
  Чтобы вытащить тело из фургона, не потребовалось бы много времени. Он делал это раньше.
  
  Я ускорился еще немного. "Я у тебя на экране слежения?"
  
  Генри снова замолчал, я слушал его тяжелое дыхание почти целых тридцать секунд, прежде чем потерял терпение.
  
  "Послушай, приятель”, - сказал я. “Сейчас три часа ночи, и у меня нет времени на это дерьмо. Я знаю, что ты отслеживаешь мой мобильный телефон. Я догоняю его или нет?"
  
  "Да", - наконец сказал Генри. "Ты побеждаешь. Медленно, но ты побеждаешь".
  
  "Отлично. Дай мне знать, если что-нибудь изменится". Я захлопнул телефон и бросил его на сиденье рядом с собой.
  
  Мне нужно было поспать. Все было таким далеким, как во сне. Я бы убил за чашку хорошего крепкого черного кофе.
  
  Движение на дороге было небольшим. В основном это были тяжелые восемнадцатиколесные машины, совершавшие долгий путь в южный Орегон и Калифорнию. Мне стало интересно, каково это - быть одним из таких парней. Только ты и грузовик, какой-нибудь Джонни Кэш на CD-плеере, поющий о женщинах-убийцах и грядущем апокалипсисе. Это звучало не так уж плохо. Возможно, это то, что я бы запомнил для будущей карьеры.
  
  Я попал на вечернее блюзовое шоу на радиостанции общественного колледжа в Траутдейле. Роберт Джонсон, "Адская гончая по моему следу". Может быть, Бог был. Если и было, то у него было чувство юмора.
  
  Мили пролетели незаметно, мы выехали из Портленда и направились на юг, прежде чем я успел опомниться. Мне всегда нравились автомобильные поездки, они давали мне много времени подумать, что обычно было хорошо.
  
  Теперь я не был уверен, что это было так уж хорошо. Тяжесть всего навалилась. Я потрогал грудь, где обычно я чувствовал свой значок через рубашку, но сегодня вечером там ничего не было.
  
  В моем воображении я продолжал видеть те пустые ящики в квартире Одри.
  
  Я достал другой телефон, чистый, который я купил. Я набрал Одри.
  
  Ее не будет на ногах, но, по крайней мере, я мог оставить сообщение, дать ей номер, по которому она могла бы связаться со мной. Телефон зазвонил, и я начал думать о том, что собираюсь сказать.
  
  "Алло?"
  
  Я подпрыгнул на своем сиденье, когда она ответила, и чуть не выехал на другую полосу.
  
  Голос у нее был сонный, сбитый с толку. Я мысленно видел ее сидящей в постели. Я не был уверен, на какой кровати, но я мог видеть, что длинные рыжие волосы взъерошены и струятся по ее плечам, красивая, несмотря на то, что ее разбудили посреди ночи. Я почувствовал укол почти физической боли, смесь похоти и одиночества, который был настолько острым, что у меня почти перехватило дыхание.
  
  "Оддс, это я. Дент".
  
  "Дент". Это было почти утверждение, не совсем вопрос.
  
  "Где ты?"
  
  Она долго не отвечала, так долго, что я подумал, что связь прервалась. Но потом она ответила. "Домой".
  
  Я хотел сказать себе, что она имела в виду возвращение в свою квартиру, что по какой-то космической шутке мы только что разминулись в квартире, что она вошла в дверь всего через несколько минут после того, как я вышел. Но я знал лучше.
  
  "Нью-Мексико". Я знал ответ, но все равно должен был его сказать.
  
  "Да, Дент. Нью-Мексико. Дом".
  
  На трассе были помехи. Асфальт шипел под шинами машины, и я смотрел прямо перед собой, сосредоточившись на этой ломаной белой линии между полосами движения, считая черточки, когда они проезжали мимо.
  
  Когда мне исполнилось пятьдесят, я сказал: "Я этого не делал". То, что они говорили, было неправдой ".
  
  Внутри машины внезапно стало жарко и душно. Я выключил обогреватель, но этого было недостаточно, поэтому я опустил стекло.
  
  "Я хочу в это верить", - сказала она. По телефонной линии я услышал приглушенный голос с повышающимися интонациями, как будто кто-то задавал вопрос. Где она была? У ее родителей долгое время не ладились отношения. Дом друга? Кто бы это мог быть? Меня беспокоило, что я не знал.
  
  "Но ты этого не делаешь". Сказала я, преодолевая комок в горле.
  
  Она прикрыла трубку рукой, пробормотала кому-то что-то вроде "Все в порядке", а затем вернулась. "Я хочу верить в это, Дент, но это сложно".
  
  "Почему?" Я спросил.
  
  "Ты приходишь домой и как ни в чем не бывало рассказываешь мне о том, как напал из засады на человека и сломал ему колено и руку, как некоторые парни приходят домой и говорят о биржевой сделке. Затем ты оказываешься в тюрьме за избиение своего партнера. Я должен задаться вопросом, не прекратится ли насилие через некоторое время.… насилие просто не прекратится с тобой. ”
  
  Она остановилась, но я ничего не сказал, просто ждал, продолжит ли она.
  
  “Мне хотелось бы думать, что я ошибаюсь, но они арестовали тебя, Дент. Разве не ты всегда говорил мне, что все теории заговора ошибочны, что если кто-то попадает в тюрьму, он это заслужил?"
  
  Я увидел впереди два комплекта задних фонарей, если моя догадка верна, это были фургон наблюдения Генри и Мерседес Болла. Часть моего разума отслеживала подобные детали, другая часть хотела пробить кулаком лобовое стекло передо мной.
  
  "Дент?" Ее голос звучал откуда-то издалека.
  
  Я понял, что просто еду, глядя вперед, с телефоном у уха. Мой рот словно парализовало, как будто я лишился дара речи.
  
  Последний раз я плакал на похоронах моей матери, когда мне было двенадцать. Я держал себя в руках во время службы, у могилы, молча возвращался в трейлер. Затем я наблюдал, как мой отец уселся в старое садовое кресло на заднем дворе, открутил крышку с бутылки Jim Beam и выбросил ее в траву. Тогда я вышел из трейлера, все еще в своем новом костюме, и просто пошел пешком.
  
  Каким-то образом я оказался на камне с видом на долину, место, где я обычно ловил оленей. Я сел там, и горячие, горькие беззвучные слезы потекли. Надолго ли, я не знал, но когда я уходил с того места, я знал, что однажды уеду из Теннесси и никогда не вернусь.
  
  Теперь я почувствовала две дорожки от слез на своих щеках и почти не могла в это поверить. Это было так давно.
  
  "Дент?" - Дент? - спросила она чуть громче, в ее голосе звучали раздражение и беспокойство.
  
  Вот тогда меня охватил гнев. Болл, Эл, Биг Эдди, кучка людей, которые были преступниками, все они верили, что меня подставили, что все это было ложью, но Одри не верила. Эл сразу раскусил всю эту чушь, но лучшее, что могла сделать Одри, это сказать мне, что она не уверена.
  
  "Дент? Ты все еще там?"
  
  В голову приходили самые разные вещи, уродливые, подлые, но я не мог заставить себя произнести их, потому что мысленно видел ее в лучшие времена, смеющейся, занимающейся любовью, играющей на виолончели. Я не мог согласовать эти вещи с тем, что хотел сказать.
  
  Я отнял телефон от уха и, даже не задумываясь об этом, выбросил его в открытое окно. В боковом зеркале я наблюдал, как призрачно-зеленый свет дисплея прорезал черную дугу, а затем погас, когда он ударился о тротуар.
  
  Я поднял окно, провел рукавом по лицу, чтобы вытереть слезы. Ни с того ни с сего на ум пришла поговорка из моих военных дней.
  
  "К черту это. Езжай дальше". Я не уверен, сказал ли я это вслух или нет, хотя, вероятно, сказал.
  
  Я затолкал Одри в маленькую комнату в своем сознании и плотно закрыл дверь. У меня была куча таких маленьких комнат. Моя мать жила в одной, мой отец в другой. Джеймс Эллрой Дэвид и другие люди, которых я убил, были прямо по коридору. Иногда нужно просто отложить дела в сторону, чтобы заняться делом. В Армии у нас была аббревиатура FIDO: К черту все. Езжай дальше.
  
  Зазвонил телефон, который дал мне Эл. Это был Генри. Его голос звучал встревоженно.
  
  "Я только что подключился к мобильному телефону Маршалла. Послушай". Раздался щелчок, и я услышал другой разговор.
  
  "... доставить посылку?" Голос был глубоким, размеренным, контролируемым. Я решил, что это, вероятно, Тодд.
  
  "Да, я доставляю посылку". На этот раз другой голос, моложе, выше. Я поняла, что это Маршалл. Он захихикал, и волосы у меня на затылке встали дыбом. "Я мог бы развернуть эту посылку, прежде чем доставить ее".
  
  "Послушайте", - сказал Тодд. "Здесь нам нужно оставаться профессионалами. Просто доставьте посылку, мы соберем ее вместе с остальными и отправим их следующим рейсом ".
  
  "Да", - сказал Маршалл. "Но маленькая сучка укусила меня, когда я подошел к задней части фургона, чтобы проверить, как она. У наших клиентов с ней не очень хорошо получится, если она будет продолжать в том же духе, возможно, мне следует начать процесс прорыва самостоятельно. "
  
  "Ты говоришь по гребаному мобильнику". Голос Тодда был ледяным, сдержанным. Я подумал, что, возможно, он был не прочь устроить несчастный случай для сына босса. Я начал прокручивать в голове то, что только что сказал Маршалл, пытаясь наверстать упущенное.
  
  "О да", - сказал Маршалл, затем снова хихикнул. "Это хорошая упаковка, но в ней есть некоторые проблемы".
  
  "Ну, иногда посылки падают с грузовика, и, возможно, именно это и должно произойти здесь, но не упустите возможность сделать что-нибудь самостоятельно. Сейчас слишком жарко. Это будет наша последняя поставка на некоторое время. Доставьте посылку в аэропорт, мы погрузим их все в самолет и примем решение о доставке в пути. "
  
  Я проехал мимо фургона Генри для наблюдения. Впереди я увидел еще задние фонари, возможно, другого фургона, в темноте было трудно разобрать.
  
  "Это позор ..." Маршалл замолчал. Машина впереди меня вильнула.
  
  "Прекрати это, маленькая пизда!" Я услышал крик Маршалла.
  
  "Что?" Спросил Тодд.
  
  "Она, ошибочка "… посылка скользила к задней двери. Я исправлю это, когда у меня будет возможность провернуть. Исправь хорошенько ".
  
  "Успокойся”, - сказал Тодд. “Я не могу исправить еще одну ошибку при доставке, подобную предыдущей. Из-за нее мы чуть не потеряли все".
  
  - Я знаю. - Голос Маршалла звучал раздраженно, как у капризного ребенка, которому отказали в игрушке.
  
  "Увидимся в аэропорту", - сказал Тодд.
  
  "Хорошо. Я буду там через час".
  
  Один из них повесил трубку, вероятно, Тодд. На линии послышались гудки, и Генри снова взял трубку. "Понял?"
  
  "Да", - сказал я.
  
  Я понял это. И многое другое. Это было так очевидно. Почему я не видел этого раньше?
  
  "Соедините меня с Алом”, - попросил я.
  
  В телефоне снова щелкнуло. "Дент?"
  
  "Да, Эл. Ты это слышал?"
  
  "Мы это сделали. Сейчас мы над этим работаем".
  
  "Я могу обработать это для вас прямо сейчас. Я знаю, что они отправляют на Ближний Восток. Это не наркотики, не оружие и даже не деньги ".
  
  "Что это?" Спросил Эл.
  
  "Девушки".
  
  Я нажал на акселератор.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Я приблизился на расстояние около пятидесяти ярдов, мои мысли лихорадочно соображали. Мне нужно было остановить этот фургон. Меня так и подмывало просто столкнуть эту чертову штуковину с дороги. Но я знал, что Кейси, вероятно, была замешана в этом, и не хотел, чтобы она пострадала.
  
  "Вмятина? Вмятина?" Я положил телефон на сиденье рядом с собой. Голос Ала звучал металлически из динамика. Я поднял трубку и приложил к уху.
  
  "Это все девочки. Это то, что они отправляют на Ближний Восток. Маршалл не просто в порнобизнесе. Он не серийный убийца. Он находит девушек для отправки за границу ”.
  
  “Что?”
  
  “Нет никаких записей, никаких иммиграционных проверок, никаких проверок безопасности, потому что эти придурки - воздушные курьеры ЦРУ. Как ты думаешь, чего стоит девятнадцатилетняя блондинка для некоторых людей?"
  
  "Срань господня, Дент".
  
  "Да. Звучит не очень из двадцать первого века, не так ли? Послушай. Ты слышал его разговор с Тоддом. У него кто-то в фургоне. Я думаю, это Кейси ".
  
  Он с минуту молчал, затем заговорил Болл. "Мы слышим тебя по громкой связи, Дент. То, что ты говоришь, имеет смысл. Почему ты уверен, что сзади именно Кейси?"
  
  "Потому что она такая заноза в заднице. Они говорят о том, чтобы выбросить ее из самолета, Эл, точно так же, как они сделали с твоим информатором. Мы должны остановить этот фургон. Где ты?"
  
  "Мы примерно в двух милях от тебя, Дент. Я не уверен, что смогу остановить фургон. Генри и его парни не стрелки. С нами Эдди, и мы могли бы догнать вас, но остальная часть моей команды еще дальше позади. Если мы что-то и предпримем, то только после того, как он съедет с автострады. Это может перерасти в ситуацию с заложниками."
  
  "Мы должны что-то сделать. А как насчет полиции штата, неужели ты не можешь попросить их перекрыть движение на фургоне для тебя".
  
  "Это деликатное расследование". Нам нужно учитывать наши потребности в безопасности", - сказал Болле.
  
  "Забавно. Именно так сказал бы мой бывший босс".
  
  Я выключил телефон, но предпочел положить его на сиденье, а не выбрасывать в окно вслед за предыдущим. Я посмотрел на указатель пройденной мили и сверился со своей мысленной картой межштатной автомагистрали. Идея возникла сама собой.
  
  Когда ты знаешь своего врага, ты знаешь его сильные и слабости. Я притормозил прямо за фургоном Маршалла, такой же простой белой машиной, как любая из тысячи других. Он ехал по левой полосе, несмотря на то, что он ехал примерно с пятой обгонной, а шоссе было пустынным.
  
  Я включил дальний свет на несколько секунд, затем включил и выключил его. Как и следовало ожидать, он проверил тормоза. Если бы я этого не ожидал, я бы, черт возьми, врезался в него сзади. Я просто слышал, как он разговаривает сам с собой: "Если хочешь ехать быстрее, можешь просто обогнать меня".
  
  Я так и сделал. Я заметил знак "Зона отдыха в 1 миле", когда объезжал фургон с правой стороны, затем подрезал прямо перед ним, чтобы он сам проверил тормоза. Я делал это немного медленнее, чем он, последнее, чего я хотел, это врезаться сзади в машину, которая весила вдвое больше моей, особенно когда я думал, что Кейси катается по полу сзади. Я заставил его сильно сбавить скорость, и когда он свернул вправо, чтобы обогнать меня, я подвинулся, чтобы заблокировать его. Когда он сам включил яркий свет, я опустил окно, протянул руку и запустил ему птицу. В ответ он сократил расстояние между моим задним бампером и своим передним до нескольких дюймов.
  
  Идеальный. Классическая чушь о дорожных разбойниках. Я увидел приближающийся съезд в зону отдыха и нажал на педаль газа, оставляя более тяжелый фургон позади, но не слишком далеко, мне нужно было немного дистанции, чтобы подготовиться, но я хотел убедиться, что он видит, куда я направляюсь. К счастью, зона отдыха была пуста. Я уложил тридцать футов резины, останавливая машину. Передние шины врезались в бордюр, но, как я надеялся, недостаточно сильно, чтобы их расплющило.
  
  Я оставил машину стоять там, через три парковочных места, с открытой дверцей. Я задержался на тротуаре ровно настолько, чтобы убедиться, что Маршалл следует за мной. Так и было.
  
  Тупица.
  
  Я низко надвинул шляпу и высоко поднял воротник куртки. Я вытащил "Глок" и прижал его к бедру.
  
  Его фары осветили меня, когда я вошла в ванную. Там пахло мочой и сигаретами. Я проверила каждую кабинку. Пусто. Хорошо. Я стоял в дальнем конце от двери, прислонившись спиной к стене. Одна из флуоресцентных ламп над головой перегорела. Другой рукой я сжимал свой маленький фонарик Surefire.
  
  Я услышал, как фургон с визгом остановился снаружи, затем хлопнула дверь. Что-то ударило по стенам ванной снаружи.
  
  “Я не знаю, кто ты, но ты сильно облажался!" Маршалл кричал. Его голос звучал так, словно он наслаждался происходящим. Вероятно, так оно и было. В конце концов, папочка до сих пор вытаскивал его из всего. Не в этот раз.
  
  Он быстро вошел в дверь с дубинкой ASP в руке. Я был немного удивлен этим, не тем, что у него было оружие, просто тип. Я ожидал увидеть либо пистолет, либо, возможно, какое-то оружие для боевых искусств, нунчаки или что-то в этом роде.
  
  Я осветил его светом и направил на него "Глок". Фонарик был ярким. Он вздрогнул и закрыл лицо рукой.
  
  "Привет, Гибсон".
  
  Он был удивлен, увидев меня, но быстро пришел в себя.
  
  "Офицер Миллер. Или мне следует сказать " Дент"? Это то, что кричала твоя напарница, когда я навещал ее. Я думаю, она влюблена в тебя ".
  
  Я чуть не застрелил его тогда. Но я знал, что как только нажму на курок, дело будет сделано, я не смогу взять свои слова обратно. Я не был уверен, что изменится, но что-нибудь обязательно изменится.
  
  "Твой папочка, должно быть, очень гордится тобой. Он знает, что ты продаешь девушек на сторону, или это то, что ты скрываешь от его внимания?"
  
  Маршалл усмехнулся, и я возненавидел его. На секунду он напомнил мне каждого дерьмового богатого парня, с которым мне когда-либо приходилось иметь дело.
  
  Сначала это были дети из средней школы, сыновья и дочери менеджеров среднего звена на угольных шахтах. Их мама и папа не были достаточно богаты, чтобы отправить их в частную школу, но им все равно нравилось смотреть свысока на американское отребье из трейлеров.
  
  Тогда это были парни из студенческого братства в колледже. Я был старше и прослужил в армии. Тогда драки казались неизбежными. Я не одному надрал ему задницу, даже наслаждался этой возможностью. Потом я разобрался с ними как полицейский.
  
  "Папочке определенно нравятся киски более высокого класса”, - сказал Гибсон. “Это закрывает ему глаза на возможности для бизнеса, присущие классическому американскому уличному трэшу split tail. Говорю тебе, Миллер, они - товар будущего. На них можно заработать миллионы. Мы могли бы оставить прошлое в прошлом, и я мог бы привлечь тебя ".
  
  "Ты кусок дерьма, Маршалл".
  
  Он закатил глаза. "А ты гребаный тупой коп. Я разбил машин на сумму больше, чем ты зарабатываешь за год. Какого черта ты вообще выбрался из тюрьмы?"
  
  "На тебя наставили пистолет. Брось дубинку".
  
  Он сделал шаг вперед. "Что? Ты собираешься снова арестовать меня? Насколько я знаю, в прошлый раз тебе даже не разрешили выписывать штрафы за неправильную парковку, Миллер. Такие люди, как я, делают то, что хотят, Миллер. Такие люди, как ты и эта глупая пизда в фургоне, одноразовые, как бумага, которой я вытираю задницу. "
  
  "Опусти эстафету, Маршалл".
  
  "Что ты собираешься делать? Пристрели меня?" Он сделал еще один шаг вперед, уверенный в себе. Всю свою жизнь Гибсон Маршалл делал все, что хотел, без последствий. Он не видел никаких причин, почему это должно быть как-то иначе.
  
  "Да", - тихо сказал я.
  
  Он выглядел удивленным, когда я дважды выстрелил ему в грудь. Он стоял, ошеломленный, долю секунды, которая потребовалась мне, чтобы сделать снимок его переносицы. Затем я снова нажал на спусковой крючок, осторожно, чтобы не дергать его, и кусок черепа размером с ладонь и волосы отскочили от его затылка и прилипли к стене. Он рухнул на землю, как марионетка, у которой перерезали ниточки.
  
  Меня всегда удивляло, как у меня не звенит в ушах после перестрелки. Пока я стоял там, в ванной, с пистолетом, болтающимся у меня на боку, я услышал, как что-то в Marshall зашуршало, удаляясь, затем снаружи послышался гул двигателя, мягкий щелчок дверцы машины. Я просто стоял там, смотрел на Маршалла, почти ничего не чувствуя.
  
  Послышалось легкое, едва слышное шуршание кожаной обуви, и Большой Эдди выглянул в дверной проем, дуло его пистолета было направлено не совсем на меня. Он увидел меня, хмыкнул и убрал пистолет в кобуру. Он оценивающе посмотрел на Маршалла.
  
  "Что здесь произошло, чувак?"
  
  Я указал на дубинку аспида. "Он сделал внезапное незаметное движение".
  
  Разговор, казалось, разрушил чары, и я вспомнил, в чем суть. Я убрал "Глок" в кобуру и подошел к телу Маршалла. Болл и Эл столпились позади Эдди в дверном проеме. Я склонился над телом Маршалла и, осторожно, чтобы не запачкать его джинсы, выудил ключи от фургона. Я протиснулся мимо Ала и Болла.
  
  "Миллер, что, черт возьми, здесь произошло?" Болл почти кричал.
  
  "Я же говорил тебе. Он сделал внезапное незаметное движение". Я машинально повторил это. Я нашел кнопку дверных замков на фургоне. Когда я нажал на нее, один раз вспыхнул свет. Я обошел вокруг и открыл одну из двойных дверей.
  
  Я чуть не получил парой Дока Мартинса по лицу за свои хлопоты. Кейси ударила меня ногой в лицо, как только я открыл дверь. Я отпрянул в сторону как раз вовремя, так что у меня лишь слегка содрало кожу с уха. Если бы я не был на мяче, он бы выбил мне зубы о горло.
  
  Кейси лежала на спине в фургоне. Ее руки были скованы под ней наручниками, рот заклеен скотчем, лодыжки связаны вместе. Она выглядела грязной, замерзшей и по-королевски злой.
  
  "Кейси, это Дент". Я держался подальше от ее ног, пока не увидел в ее глазах узнавание. Когда она кивнула мне, я протянул руку и помог ей сесть. Я схватил один конец клейкой ленты на ее губах. "Это будет чертовски больно".
  
  Она снова кивнула, и я потянул ее, морщась от ощущения, как она отрывается от ее кожи, и от большого зловещего рубца, который она оставила на ее коже и губах.
  
  "Черт возьми! Это больно". Она глубоко вздохнула. Ее голос звучал сдавленно, и я задался вопросом, насколько хорошо она могла дышать с клейкой лентой на рту. Она огляделась.
  
  "Где Маршалл?"
  
  "Мертв", - сказал я, вытаскивая нож, чтобы разрезать ленту на ее ногах. "Я застрелил его в ванной".
  
  Подошли Болл, Эл и Эдди. Все они осматривали парковку в поисках свидетелей. Было четыре утра, но мы испытывали судьбу, оставаясь на стоянке для отдыха. Рано или поздно какой-нибудь путешественник по автостраде, даже полицейский штата, подъедет.
  
  Освободив ноги, Кейси выпрыгнула из задних рядов группы и чуть не упала. Я протянул руку, чтобы поддержать ее. Каким-то образом из-за ее характера она всегда казалась крупнее, чем была на самом деле, но, стоя там и держа ее на руках, я понял, что она весит не больше ста фунтов. По какой-то причине это снова заставило меня разозлиться на Маршалла. Я пожалел, что не могу выстрелить в него снова.
  
  Через секунду она подобрала под себя ноги, и я отпустил ее, не спуская с нее глаз на случай, если ей снова понадобится помощь. Я увидел, что на кольце Маршалла был ключ от наручников. Милые. Но это действительно пригодилось, чтобы разблокировать Кейси.
  
  Потирая запястья и ступая на негнущихся ногах, она направилась по тротуару в сторону мужского туалета. Эдди поднял бровь. Я пожал плечами и последовал за ней.
  
  В дверях Кейси остановилась и посмотрела на тело Маршалла. Она плюнула ему в лицо, затем начала пинать тело. Она чуть не поскользнулась в крови на полу, затем снова пнула его, разбрызгивая капли со своего окровавленного ботинка по всей стене.
  
  "Знаешь, - непринужденно сказал Эдди из-за моей спины, - Она действительно обрастает уликами".
  
  Он был прав. Я положил руку на плечо Кейси, и, наконец, она остановилась, просто стояла там, сжав кулаки и раздувая ноздри.
  
  "Он собирался выбросить меня из самолета "Дент". Он и его приятели застрелили мою гребаную собаку, похитили меня, а затем он рассказал мне все о том, как собирался трахнуть меня, а затем выбросить из самолета в Тихий океан с высоты двадцати тысяч футов."
  
  "Да. Я знаю. Он уххх… больше так не сделает".
  
  Это прозвучало неубедительно даже для меня. Я никогда не был по-настоящему хорош в такого рода вещах.
  
  Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то был так близок к тому, чтобы заплакать, не делая этого на самом деле. В свое время я видел множество взглядов за тысячу миль, на лицах солдат, слишком долго находившихся в бою, на лицах жертв самого отвратительного дерьма, которое только можно себе представить, такого, что не покажут в фильмах ужасов, но у Кейси был один из худших взглядов, которые я когда-либо видел.
  
  "Он и его приятели забирали девушек с улиц, а ублюдки продавали их Денту. Все это было на захваченных нами серверах, не так многословно, но как только вы поняли, что происходит, вы могли прочитать между строк и увидеть это. "
  
  "Привет", - тихо сказал Большой Эдди. "Нам пора, пока не появились свидетели и прочее дерьмо".
  
  Кейси с любопытством перевела взгляд с Эдди на меня. "Свидетели? Ты коп, Дент. Предполагается, что ты стреляешь в таких парней, как он".
  
  "Ну", - сказал я. "Сейчас все немного сложно. Было бы лучше, если бы мы убрались отсюда и вроде как держали все в тайне".
  
  В ванной было одно из тех хлопчатобумажных полотенец для рук с непрерывной петлей, которое. Эдди вытащил из кармана нож-бабочку, раскрыл его и использовал, чтобы отрезать большой кусок ткани от петли. Он положил его на землю и указал на ногу Кейси.
  
  "Привет", - тихо сказал он. "Давай сотрем это". Его голос был мягким, успокаивающим, чего я от него никак не ожидала. Я был еще больше удивлен, когда Кейси отреагировал на это, и у меня, должно быть, отвисла челюсть, когда он деликатно протянул одну из своих гигантских лап, и Кейси оперлась на нее, чтобы не упасть, вытирая кровь со своей ступни полотенцем.
  
  Она закончила и направилась на улицу. "Которая из них твоя машина?"
  
  Спросила она через плечо. Я указал на Чарджер. Мерседес Болла был припаркован в паре футов позади.
  
  Эл наблюдал за парковкой. Он выглядел бледным, и на его лице было странное выражение, как будто он пересматривал, была ли вся эта затея хорошей.
  
  Болл разговаривал по мобильному телефону. Он выглядел взбешенным.
  
  Я усадил Кейси на пассажирское сиденье машины. Она потянулась, чтобы пристегнуть ремень безопасности, и я понял, что она дрожит. На ней были джинсы и майка, но я решил, что дело не только в температуре. Я выудил свой плащ из багажника фургона. Я уже собирался закрыть его, когда увидел спортивную сумку с дробовиком. Я прихватил и ее.
  
  Я протянул ей пальто. Она завернулась в него и кивнула в знак благодарности. Я положил сумку ей на колени.
  
  "Вот. Я забрал это из твоей квартиры, потому что подумал, что оно может мне понадобиться. Я подумал, что ты захочешь получить его обратно ".
  
  Она расстегнула молнию на сумке, посмотрела, что внутри, и обхватила рукоять пистолета, не говоря ни слова. Ее палец был снят со спускового крючка и поставлен на предохранитель, так что я понял, какого черта.
  
  Эдди приподнял бровь, когда я вернулся. "Что в сумке?"
  
  "Ее обрез".
  
  "Уверен, что это хорошая идея? Она выглядит расстроенной".
  
  “Если ты думаешь, что у нее это не должно быть, ты можешь попытаться отнять это у нее”.
  
  “Хорошее замечание”.
  
  Эдди подошел к фургону, заглянул внутрь на минуту, затем снова выудил свой нож-бабочку. Он начал обрезать края ковра сзади.
  
  Болл захлопнул телефон и подошел ко мне.
  
  "Ты не хочешь объяснить мне, о чем, черт возьми, ты думал?"
  
  "Нет". Я позволила слову повиснуть в воздухе. Я просто уставилась на него, не предлагая другого объяснения.
  
  Он подождал секунду, затем устал от игры. "Что значит "нет"?"
  
  "Я имею в виду, нет, я не хочу это объяснять. Если вы не понимаете, почему было важно срочно вытащить Кейси из фургона, никакие объяснения, которые я могу сделать, не помогут вам это понять. "
  
  Разозлить нового босса сразу после того, как он вытащил меня из тюрьмы, вероятно, было не самым мудрым поступком в мире, но, по правде говоря, я возмутился на Болла. Он вытащил меня из тюрьмы ради своих собственных целей. Я все еще не знал, в чем заключалась его игра и чего он ожидал взамен.
  
  Долг, который я задолжал Болле, пугал меня, а я всегда злюсь, когда боюсь. Я был обязан Элу своей жизнью, много раз, но это было по-другому. Я доверял Элу. У него было более чем достаточно возможностей облапошить меня, использовать в своих целях, и он никогда этого не делал. Болл был другим. Я не знал, могу ли ему доверять, а это обычно означало, что я не мог.
  
  "Послушай", - сказал Эл. "Нам нужно убираться отсюда. Вон в той ванной мертвый мужчина. Давай уладим это где-нибудь в другом месте".
  
  Болле, казалось, немного расслабился, когда Эл заставил его сосредоточиться на сиюминутной проблеме. Было бы интересно посмотреть, чем это закончится в долгосрочной перспективе. В конце концов, мне было все равно. Моя работа пропала. Пропала моя подруга. Что, черт возьми, еще они собирались со мной сделать? Отнять у меня день рождения? По крайней мере, Кейси и Мэнди были в безопасности.
  
  Раздался долгий треск, и мы все повернулись, чтобы посмотреть на Эдди. Он вырезал ковер из задней части грузового фургона одним большим куском, примерно пять футов на шесть. Он сложил его наполовину, сунул под мышку и полез в карман. Он достал пару латексных перчаток и протянул их мне. На нем уже была пара.
  
  "Держи, Уайатт Эрп. Давай завернем нашего друга и уложим в кузов фургона".
  
  Я взял перчатки и последовал за ним в ванную. Мы уложили Маршалла на кусок ковра. Эдди снял со стены комок крови, костей и волос и бросил его Маршаллу на грудь. Он снова вытащил нож, вытащил что-то из стены. Я увидел, что это была пуля, ее нос превратился в гриб от удара по голове Маршалла. Он попал в гвоздик в стене и, израсходовав большую часть энергии, застрял достаточно близко к поверхности, чтобы Эдди смог его откопать. Две пули, которые я всадил в грудь Маршалла, не вышли.
  
  "Найди свою оболочку, братан".
  
  Я об этом не подумал. Я потратил несколько минут, светя фонариком по сторонам, прежде чем нашел на полу стреляные гильзы калибра 9 мм. Я положил их в карман.
  
  Эдди вытер, сколько смог, кровь и мозговые вещества со стены и пола большим количеством рулона полотенца. Он вытащил остатки из дозатора и замотал за головой Маршалла, чтобы задержать большую часть все еще вытекающей крови. Затем, дружно хмыкнув, мы завернули Маршалла в ковер, вытащили его наружу и погрузили в фургон.
  
  Болл и Эл вломились в подсобное помещение, вытащили таблички "туалет закрыт" и установили их на тротуаре. Нам все еще везло, но я не думал, что мы могли долго на это рассчитывать.
  
  Эдди захлопнул задние двери фургона, отряхнул руки и проверил рукава своего пиджака на наличие пятен. Он удовлетворенно хмыкнул, увидев, что они чистые. У меня возникла мысль, что он делал что-то подобное раньше. Болле снова разговаривал по телефону.
  
  Я посмотрел на Ала. "Я беру Кейси с собой. Увидимся на явочной квартире".
  
  Он кивнул, все еще немного бледный. Я бросил ключи от фургона Эдди, который поймал их, подмигнув.
  
  Я сел в машину, завел двигатель и уехал, стараясь не смотреть на фургон, когда мы проезжали мимо. Парень на больничной лестнице был чем-то особенным, по крайней мере, я оставил его там, чтобы кто-нибудь нашел, по крайней мере, я мог сказать, что это была самооборона.
  
  Но Маршалл был другим. Отбросив все эти "внезапные крадущиеся движения", я хладнокровно застрелил его, а теперь помогал прятать тело. Я начал подсчитывать потенциальный срок заключения и просто решил остановиться. Черт с ним. Я должен был быть в тюрьме прямо сейчас. О чем я волновался?
  
  Кейси смотрела прямо перед собой. Ее рука все еще лежала на рукоятке дробовика. Возможно, Эдди был прав. Возможно, это была не такая уж хорошая идея, но я ничего не сказал. Я просто решил вести машину предельно осторожно, чтобы меня не остановили.
  
  Я поехал на юг по межштатной автомагистрали, затем сошел и при первой же возможности продолжил движение на север.
  
  "Я собираюсь отвести нас в безопасное место. Мы можем раздобыть тебе чистую одежду, и ты сможешь обдумать свой следующий шаг ".
  
  Она кивнула, по-прежнему глядя прямо перед собой. "Хорошо. Но мне скоро нужно идти хоронить свою собаку".
  
  Я поморщился. "Я тебя понял. Но нам нужно на время залечь на дно. После того, как у нас появится шанс где-нибудь обосноваться, мне нужно, чтобы ты рассказал мне, что ты знаешь о Маршалле и его приятелях, о том, что они делали с девушками."
  
  "Да", - тихо сказала она. "Но все это ушло".
  
  "Что пропало?" Спросил я. Но у меня было неприятное ощущение, что я уже знал, что она имела в виду.
  
  "Улики. Они исчезли. У меня все было в порядке. Я расшифровал электронные переписки между Маршаллом и адресами в Саудовской Аравии, Бахрейне, Узбекистане, называйте как хотите. Они так и не пришли прямо и не сказали, что они сделали, но они говорили о правильном выборе упаковки и прикрепляли фотографии разных девушек. Было не так уж сложно понять, что происходит. Казалось, что они даже не особо беспокоились о том, что их поймают. "
  
  "Сколько?" Я спросил.
  
  "По меньшей мере дюжина. Они получили около миллиона за каждого. Но все это пошло прахом. Я перенес жесткие диски на другую машину. Это то, с чем я работал. Потребовалось время, чтобы разобраться в этом, но это было. Электронные письма, фотографии, расписание рейсов Cascade aviation - мне удалось собрать воедино дюжину транзакций, когда появились новости о том, что ты в тюрьме. "
  
  "Это все чушь собачья", - поспешно сказал я.
  
  "Я знаю. Думаешь, я бы сидел с тобой в машине, если бы верил в это? Я решил, что они тебя как-то подставили. Я сидел за серверами и изображениями, пытаясь понять, к кому обратиться с этим, когда они пришли и забрали все, изображения, серверы, все. И они застрелили мою собаку ".
  
  Черт возьми. Я надеялся, что она скажет мне, что она умно сделала вторую копию, загрузила ее на какой-нибудь сайт на Багамах или сожгла копию, замаскированную под DVD с Buckaroo Banza, или какой-нибудь крутой хакерский трюк вроде этого. Я не очень хорошо разбирался в этом материале.
  
  "Мне жаль вашу собаку. Но, ммм...… вы уверены, что у вас не было другой копии?"
  
  Она покачала головой, и вид у нее был такой, словно она снова была на грани слез.
  
  "Нет. Они продолжали спрашивать меня об одном и том же, снова и снова: "Где вторая копия?", "Кому еще ты рассказал?". Я думаю, это одна из причин, по которой они не убили меня сразу. Они подумали, что могут быть другие копии, и хотели заставить меня заговорить. Это и Маршал придумали для себя милую маленькую фантазию. Мне жаль, что улики исчезли, Дент."
  
  Черт. Никаких доказательств. Но, возможно, это было бы неважно. Думаю, мы собирались выяснить, насколько далеко снаружи действовал Болл на самом деле.
  
  "Все в порядке. Возможно, мы все равно сможем их заполучить".
  
  "Кто такой Дент? Ты должен быть в тюрьме. Кто, черт возьми, были те парни там, сзади? Я узнал Эла Пейса. Я встречался с ним несколько раз до того, как он вышел на пенсию. Но как насчет двух других?"
  
  "Они федералы". Что ж, это было правдой в случае с Боллом и отчасти в случае с Эдди.
  
  "Они из специальной оперативной группы”, - сказал я. Я надеюсь, ты сядешь с ними и объяснишь то, что ты только что сказал мне. Возможно, еще есть способ добраться до этих парней ".
  
  Впервые за двадцать миль она отвела взгляд, устремленный прямо перед собой. - Ты им доверяешь?
  
  Мне потребовалось больше времени для ответа, чем хотелось бы. "Думаю, да. Я доверяю Элу. Безоговорочно. И он работает на них, так что придется этим ограничиться ".
  
  Казалось, она смирилась с этим, снова уставилась прямо перед собой. Я надеялся, что не подписал ей смертный приговор, втянув ее в это. Может быть, мне просто отвезти ее в аэропорт и сказать, чтобы она исчезла. Зная Кейси, она, вероятно, могла бы создать для себя новую личность, забронировать билет на самолет и перевести миллион долларов на оффшорный банковский счет с помощью портативного компьютера, пока потягивала латте в кафе аэропорта.
  
  Я не знал Кейси хорошо, никто не знал, но я знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она, вероятно, хотела ввязаться в драку, вероятно, не ушла бы, даже если бы я попытался ее уговорить.
  
  Самое главное, что Кейси поверила мне. Она знала, что я не бил Мэнди. Прямо сейчас мне нужны были такие люди рядом.
  
  
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Когда мы прибыли, атмосфера в конспиративной квартире была приглушенной и напряженной. Генри сидел в своем углу, барабаня по трем разным клавиатурам и наблюдая за полудюжиной экранов разных компьютеров. На нем была футболка с надписью "Я вижу Фнордов!"
  
  Болл и Эл оба разговаривали в телефонные трубки. Болл был оживлен, жестикулируя во время разговора. На столе перед ним стояли две пустые кофейные чашки, и он пил из третьей. Эл просто выглядел усталым и помятым.
  
  Кейси подошла, встала за спиной Генри и заглянула ему через плечо. Даже после всего, через что ей пришлось пройти, она не смогла устоять перед теплым сиянием экрана компьютера.
  
  "Довольно интересная публика, да?" Сказал голос мне на ухо, голос, который я узнала.
  
  Я подпрыгнул и обернулся. Там стояла Алекс, одетая в свитер и джинсы. Ее волосы были распущены и рассыпались по плечам. Я с трудом сглотнул. Неудачник.
  
  "Алекс! Что ты здесь делаешь?"
  
  Она ярко покраснела, открыла рот, чтобы что-то сказать, затем, очевидно, передумала.
  
  Она показала пластиковый пакет для улик. Внутри был шприц, который я извлек из тела мертвого парня на лестнице больницы, это было только прошлой ночью? Казалось, прошла вечность с тех пор, как я это делал.
  
  "Папа позвонил мне как-то вечером, чтобы я немного поработал неофициально. Шприц полон хлористого калия. Это то же самое вещество, которое используют для смертельных инъекций ".
  
  "Дерьмо".
  
  Я вздрогнула. Это было близко. Еще тридцать секунд, и я вошла бы в больничную палату Мэнди как раз в тот момент, когда он вводил лекарство ей в капельницу.
  
  "С Мэнди все в порядке", - сказал Алекс. "У нее появляются некоторые признаки улучшения. Мы с Мэй сидели с ней в лечебном учреждении. В основном мы мешались под ногами и раздражали медсестер. Им не нужна помощь патологоанатома и психиатра, но Болл хотела, чтобы один из нас был с ней все время. "
  
  Волна облегчения захлестнула меня, конкурируя со смущением, которое я почувствовал, увидев здесь Алекс. "Я рад это слышать. Каковы ее шансы на выздоровление?"
  
  Она пожала плечами. "Еще слишком рано говорить. Все, что мы можем сделать прямо сейчас, это ждать".
  
  Теперь, когда я оправился от первоначального удивления, увидев здесь Алекс, я присмотрелся к ней повнимательнее. Она выглядела усталой. Под глазами у нее были темные круги.
  
  "Как ты здесь оказался? Я не знал, что ты был частью этого".
  
  Она улыбнулась. "Папе нравится думать, что он может скрывать от меня кое-что. Он пытался сказать мне, что работает каким-то непыльным следователем в Генеральной прокуратуре. Когда он позвонил прошлой ночью и попросил меня присмотреть за Мэнди и идентифицировать содержимое шприца, я заставила его быть откровенным со мной. "
  
  "Спасибо за вашу помощь", - сказал я. Я не шутил. Я никогда раньше не терял партнера, никогда не был так близок к его потере, как прошлой ночью.
  
  "Не за что.
  
  Сидя за столом, Болл снял наушники и положил их на стол.
  
  "Слушайте все. Время провести брифинг". Болтовня стихла, и все направились к столу. Я вернул планшет Алексу.
  
  "Спасибо", - сказал я. Она потянулась и на минуту сжала мою руку. Что это было в ее глазах? Просто жалость к облажавшемуся полицейскому или что-то еще? И если это было что-то другое, что я собирался с этим делать? Я задавался вопросом, сожалеет ли она о том, что набросилась на меня, и теперь находится здесь только из чувства долга перед своим отцом.
  
  Все расселись по трем сторонам стола, так что мы могли видеть огромный монитор с плоским экраном, висящий на стене. Это место напомнило мне нечто среднее между военной комнатой из научно-фантастического фильма и вечеринкой студенческого братства. Болл нажал кнопку на большом пульте дистанционного управления, и свет потускнел, когда загорелся экран. Очень театрально. Держу пари, это дело рук Генри.
  
  "Во-первых, Генри собирается ввести всех в курс дела о перехваченных сообщениях".
  
  Генри откашлялся, быстро и нервно оглядел комнату и начал говорить.
  
  "С момента ... исчезновения младшего Маршалла на мобильных телефонах и наземных линиях связи было огромное количество трафика, который, как мы знаем, принадлежит сотрудникам Cascade Aviation".
  
  Настала его очередь нажимать кнопку. На экране появилось множество линейных графиков с датами. Для меня они вообще не имели никакого смысла. Я задавался вопросом, должен ли я сидеть там и делать глупый вид или глубокомысленно кивнуть головой, как будто я знал, на что смотрю.
  
  "Они используют приличное шифрование, поэтому мы не можем разобрать, что они говорят. Возможно, мы могли бы расшифровать их методом перебора к следующему лету, если сможем уговорить АНБ выделить нам достаточно компьютерного времени ”.
  
  Он сделал паузу, чтобы отпить из огромной кофейной чашки. “Но даже если мы не можем понять, о чем они говорят, возросший объем трафика определенно говорит нам о том, что мы разворошили осиное гнездо”.
  
  Еще одно нажатие кнопки, и на экране появилось другое изображение. Это было зернистое видео черного внедорожника. Я узнал Тодда внутри, с телефонной трубкой, прижатой к уху.
  
  "У нашей оппозиции есть несколько слепых зон. Например, этот джентльмен удостоверяется, что разговаривает по зашифрованному телефону, но он сидит и слушает его в таком месте, где мы можем направить лазер на его окно и использовать его, чтобы прослушать его часть разговора. "
  
  Из динамиков в комнате заиграла запись.
  
  Голос был отрывистым, временами искаженным, но я узнал его. Это был тот же человек, с которым Маршалл разговаривал по дороге на юг с Кейси. Тодд.
  
  "... твой сын. Я отправил своих лучших людей на его поиски".
  
  Лазерный микрофон мог уловить только одну сторону разговора.
  
  "Да, сэр. Да, сэр", - снова прогремел из динамиков голос Тодда. В его голосе звучало замешательство. "Я отложу следующий рейс, если вы этого хотите. Но я не уверен, что эта проблема с Гибсоном вообще связана с нашей деятельностью."
  
  Тодд снова на минуту замолчал, прислушиваясь.
  
  "Да, вы, вероятно, правы, что можно с уверенностью предположить это. Я могу задержать Компанию на двадцать четыре часа, может быть, на сорок восемь, но после этого будет сложно ".
  
  Еще несколько секунд тишины.
  
  "Да, сэр. Я буду держать вас в курсе. Да, сэр. До свидания".
  
  Тодд повесил трубку. - Черт, - сказал он тихо, почти так тихо, что лазер не расслышал. Я знал, что он просидел там почти три полные минуты, потому что следил за таймером внизу экрана.
  
  Я зачарованно наклонилась вперед. Тодд был абсолютно неподвижен, его взгляд был устремлен прямо перед собой, он смотрел так пристально, что я ожидала увидеть прожженную дыру в лобовом стекле. Такая неподвижность была необычной. У меня вошло в привычку наблюдать за людьми всю мою жизнь. Было необычно, чтобы кто-то оставался абсолютно неподвижным дольше двадцати секунд или около того, тридцать были редкостью. Три минуты были почти неслыханным явлением. Я видел, как это делали несколько человек.
  
  На отметке в две минуты пятьдесят три секунды Тодд пошевелился. Он поднял трубку и набрал номер.
  
  "Мы не уверены точно, откуда поступил этот звонок", - сказал Генри. "Где-то в районе метро Портленда. Он не был на связи достаточно долго, чтобы мы могли отследить его ближе".
  
  "Это я", - коротко сказал Тодд. "Старик струсил из-за исчезновения Гибсона и приостановил все специальные рейсы. Вам придется посидеть на упаковках еще немного."
  
  Последовала долгая пауза, и Тодд потер лысину. "Я знаю. Я знаю. Я попрошу кого-нибудь доставить еще наркоты позже сегодня. Но держите их в хорошей форме. Это будет последняя партия на долгое время. На Гибсона больше нельзя положиться. Этой маленькой сучке, которая с ним, нужно прыгнуть с парашютом. Я молю Бога, чтобы он не облажался и не позволил ей уйти. "
  
  Я почувствовал, как Кейси напряглась рядом со мной. В тусклом свете экрана она выглядела очень маленькой. Я восхищался тем, как она держалась до сих пор. Часть меня хотела протянуть руку и сжать ее руку, или похлопать по плечу, или что-то в этом роде, но с Кейси никогда не знаешь, как тебя примут.
  
  "Да, я знаю", - говорил Тодд. "Держи свое дерьмо наготове еще несколько дней, и мы его сделаем". Он повесил трубку и тщательно осмотрел местность вокруг себя, начав с правого зеркала бокового обзора и продолжая по всему периметру. Я понял, что это такое, потому что сам постоянно этим занимался, особенно после того, как телефонный звонок отвлек мое внимание от окружающего.
  
  Я наклонился вперед. Тодд остановился всего на долю секунды и посмотрел прямо в камеру? Он не выказал ни малейшего беспокойства, и это было так быстро, что я почти убедил себя, что мне показалось. Что-то не давало покоя моему подсознанию, но я никак не мог заставить это всплыть наружу.
  
  "Вот где мы сейчас находимся", - сказал Болл. "Тодд не знает, что Гибсон мертв и что Кейси у нас. Маршалл-старший просто знает, что его сын пропал, он не знает о банде контрабандистов людьми, которой руководили его сын и Тодд. Так что прямо сейчас мы в режиме ожидания, ожидая, когда они предпримут какие-то действия. Тодд продолжает ссылаться на "посылки ". Звучит так, будто у него есть группа девушек, которых он хочет отправить на Ближний Восток, но у него нет возможности вывезти их из страны, пока Маршалл не даст добро на прибытие в страну этого специального рейса. "
  
  Болл встал. Все взгляды были устремлены на него.
  
  "Это наш шанс. Тодд будет ждать в аэропорту с девушками, чтобы проводить их. Мы собираемся нанести им удар, и нанести сильный. Это будет наш шанс узнать, что прибывает в нашу страну на этих самолетах."
  
  "Давайте не будем забывать, что мы, возможно, просто хотим спасти тех девушек, которых вот-вот отправят в какое-то гребаное место, очень сухое и песчаное", - услышал я свои слова, прежде чем осознал это. Ну что ж. Я никогда не умел держать рот на замке на собраниях. Рядом со мной я увидел, как Кейси кивнула.
  
  У Болла был чертовски пристальный взгляд, надо отдать ему должное. Эти горящие глаза верующего уставились на меня, как два прожектора. Я думаю, что большинство людей были бы им запуганы, но за последние несколько дней из меня дважды выбивали дерьмо, меня обвинили в убийстве и узнали, что моя девушка сбежала на нижнюю половину страны. Какого хрена Болл собирался со мной сделать, отнять у меня день рождения?
  
  "Я собираюсь быть предельно честным с тобой, Миллер. Если мои источники верны, то то, что находится в этом самолете, представляет серьезную угрозу национальной безопасности. Я сочувствую этим девушкам, но не хочу, чтобы вы неправильно поняли меня, груз, который прибывает в эту страну, гораздо важнее того, что вывозится. "
  
  Это на минуту повисло в воздухе, как неприятный запах, который никто не захотел комментировать.
  
  "Давайте запомним одну вещь", - сказал Эл тем непринужденным, примирительным тоном, который он использовал бесчисленное количество раз прежде, когда два детектива спорили по поводу дела. "Болле не говорит, что девушки не важны. Они важны. Они просто очень близки к тому, что находится в этом самолете. И на прагматическом уровне, если мы собираемся добраться до этого самолета, нам нужно заполучить этих девушек. Одно является ключом к другому ".
  
  Его тон говорил "доверься мне", как это всегда было в прошлом.
  
  Я кивнул, чувствуя себя так, словно выставил себя полным идиотом, но не совсем уверенный, каким образом.
  
  "Что нам всем сейчас нужно сделать", - спокойно продолжил Эл. "Это немного отдохнуть. Мы все уже долгое время горим с обеих сторон. Наконец-то к нам прибыла группа помощи, которая возьмет на себя наблюдение, поэтому я хочу, чтобы у каждого было немного времени отлежаться. У меня наверху достаточно кроваток, спальных мешков и диванов, чтобы у всех было место для отдыха. У меня приготовлена еда, так что тебе не нужно беспокоиться об этом. "
  
  Эл проявил себя с лучшей стороны, заботясь о войсках.
  
  "У кого-нибудь есть что добавить?" Эл обвел взглядом сидящих за столом. Никто ничего не сказал. "Ладно. Немного отдохните". Все начали вставать и потягиваться. При осмотре стола было обнаружено множество мешков под глазами и мятая одежда.
  
  У меня заурчало в животе, и я потерла глаза. Немного еды и постель казались отличной идеей, но сначала мне нужно было кое-что сделать.
  
  Алекс стояла у лестницы, колеблясь и оглядываясь на меня через плечо. Она улыбнулась, когда я подошел.
  
  "Привет", - сказала она.
  
  "Привет. Послушай, я хочу попросить тебя об одолжении".
  
  "Что?"
  
  "Это место, где держат Мэнди, где оно?"
  
  Что-то промелькнуло на ее лице, что-то, что я не смог толком прочесть. Это было похоже на разочарование. Господи, я слишком устал для всего этого.
  
  Она назвала адрес на юго-востоке Портленда. Черт. Снова вождение.
  
  “Спасибо”, - сказал я, не уверенный, должен ли я просто уйти, или что.
  
  Она подошла ко мне на шаг ближе.
  
  “Нам, наверное, стоит поговорить, о, ну, ты знаешь...”
  
  “Мы должны”, - сказал я. “Но сначала я должен повидаться со своей напарницей. Из-за меня ее чуть не убили”.
  
  Что-то промелькнуло на ее лице. Раздражение? Разочарование? Возможно, и то, и другое.
  
  “Хорошо”, - тихо сказала она.
  
  “Давай поговорим, когда я вернусь”, - сказал я. “Я, э-э, я действительно хочу”.
  
  Я был на полпути через комнату, когда понял, что она все еще стоит там и смотрит на меня. Господи. Я и при самых благоприятных обстоятельствах не был самым общительным человеком, но, проведя несколько дней без сна и убив двух парней, я превратился в настоящего мудака. Я бы как-нибудь загладил свою вину перед ней.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Я ездил кругами, пока не убедился, что за мной нет слежки, затем поехал в клинику. Это было в тупике недалеко от бульвара Пауэлл, внутри старого перестроенного викторианского дома. На крыльце была незаметная вывеска, которую было легко не заметить.
  
  Я потратил минуту, чтобы осмотреть соседний капот. Парковка здесь была в основном на улице. Среди Hyundai, Toyotas и Lexi были два пикапа, которые показались мне интересными.
  
  Я долгое время был поклонником американских пикапов. Меня оскорблял тот факт, что они все чаще становились любимым транспортным средством жителей пригорода. Я видел десятки гигантских грузовиков, которым не нашлось бы лучшего применения, чем иногда перевозить набор клюшек для гольфа. Это было неправильно, пикапы были для работы, а не для какого-то сурового фантастического образа, которому ты предавался в перерывах между работой в офисе и походом детей на футбольную тренировку.
  
  Эти два грузовика не подходили под этот шаблон. Им было несколько лет, и они были в хорошем состоянии. Их вымыли, но не натерли воском или детализировали детали. В кабине одного грузовика были рабочие перчатки. Атлас, открытый до Портленда, лежал на сиденье другого. Кузова обоих грузовиков были чистыми, но их явно использовали не только для клюшек для гольфа и перевозки мебели домой из Икеа. На них были глубокие выбоины вплоть до металла. Их использовали для перевозки кормов, гравия, дерева, деталей машин, всего, что угодно.
  
  Решающим моментом стали стеллажи с оружием. Более чем в половине домов в Америке было оружие, но в Портленде признавать это было деклассированно. Если вы охотились или стреляли по тарелочкам, или просто хотели пристрелить случайного грабителя, вы держали рот на замке. Упоминание о том, что у вас есть огнестрельное оружие, было чем-то сродни публичному пердежу.
  
  В Восточном Орегоне все было не так. Там оружие не было тотемом, оно не было хобби, оно не было политическим заявлением. Оно было просто инструментом, вроде лопаты или хорошего культиватора. Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться пристрелить койота или усыпить больное животное. Вы поставили в свой грузовик стойку для оружия не потому, что хотели покрасоваться, а потому, что это был самый удобный способ таскать эту чертову штуковину с собой.
  
  Что ж, в глубине души мне всегда было любопытно познакомиться с семьей Мэнди. Я просто надеялся, что они поняли, что я один из хороших парней.
  
  Я подошел к крыльцу. На второй взгляд дом был больше, чем казался. Дверь была стальной, а не деревянной. Окна имели тот зеленоватый, искаженный вид, который создавался из тяжелого поликарбоната, устойчивого к разрушению, возможно, пуленепробиваемого. На уровне глаз на двери был установлен рыбий глаз видеокамеры. Я нажал кнопку на металлической коробке с решеткой, установленной рядом с дверью.
  
  "Могу я вам помочь?"
  
  "Это Дент Миллер. Для Мэнди Уильямс".
  
  Последовала долгая пауза. У меня начало чесаться между лопатками. Мне не нравилось стоять на открытом месте. Я был достаточно уверен, что за мной не следили, но уверенности не было. Наконец-то раздалось жужжание от двери, и когда я толкнул, она поддалась.
  
  Я был в маленьком фойе, прямо напротив меня была еще одна металлическая дверь. Единственной мебелью в комнате был металлический стол с надписью "администратор" на одной из этих маленьких табличек. Администратор, черт возьми. У парня, стоявшего за столом высотой по пояс, была короткая стрижка ежиком и отсутствовала шея. Он был бандитом в костюме. Костюм сидел на нем хорошо, но недостаточно хорошо, чтобы скрыть выпуклость на бедре. Он выглядел наполовину компетентным, необычным в мире безопасности. Нужно было хорошо заплатить, чтобы привлечь приличных людей, а большинство служб безопасности этого не сделали бы.
  
  "Закройте дверь, пожалуйста, сэр". Сказал он ровным механическим голосом. Я закрыл входную дверь, и он нажал на кнопку, открывающую внутреннюю дверь на столе. Интересно. Внутренняя дверь, очевидно, не открывалась, пока была открыта внешняя. Что, черт возьми, это была за клиника?
  
  Семья Мэнди ждала по другую сторону двери. Их было пятеро, и их вес составлял, вероятно, полтонны. Они стояли там полукругом, загораживая коридор, в почти идентичных позах, руки сложены на груди, лица суровые. Все они были одеты в джинсы, выцветшие, но выстиранные; джинсовые или клетчатые рубашки; рабочие ботинки, потертые и помятые, но чистые.
  
  Все они были достаточно крупными, чтобы натягивать швы на рубашках, с грубыми простыми чертами лица и короткими волосами. Но они не были глупыми. Ваш среднестатистический горожанин, вероятно, посмотрел бы на них свысока, но тупые владельцы ранчо долго не продержались. Вы должны были уметь делать всего понемногу, быть своим собственным ветеринаром, своим собственным механиком, иногда даже своим собственным врачом. И вы должны были быть финансовым гением, чтобы зарабатывать на этом деньги. Нет, эти люди привыкли полагаться только на себя и ни на кого другого, большое вам спасибо.
  
  Я не мог сказать, кто из братьев старший, а кто младший, они все были чертовски похожи. Но папу было легко узнать. Он стоял в центре, более старая версия всех остальных. На толстом жилистом предплечье, которое угрожало разорвать шов его рубашки, была татуировка в виде орла и земного шара, а под ней чернилами было написано "USMC". Изображение было немного размытым и блеклым, как у молодого морского пехотинца перед отправкой в какое-нибудь захватывающее местечко под названием Вьетнам.
  
  Я шагнул вперед и протянул ему руку. "Я Дент Миллер. И мне плевать, что кто-то говорит, я не причинял вреда вашей дочери".
  
  Он минуту оценивал меня с ног до головы, заглядывал в глаза. Держу пари, что он сержант, подумал я. Он напомнил мне любого из дюжины мужчин, которые поддерживали мою тупую задницу в живых, пока я служил в армии.
  
  Он тоже потянулся и взял меня за руку пожатием, похожим на древовидный пресс. "Я Дейл Уильямс, и я верю тебе. Если бы я думал, что ты причинишь вред моей дочери, ты бы уже был покойником."
  
  Я подумал, что мы прекрасно поладим.
  
  Мистер Уильямс представил всех присутствующих. Все братья выглядели одинаково, но мне удалось выделить двух старших. Я бы поспорил, что они сами немного отсидели в армии. Двое самых младших просто были еще недостаточно взрослыми. На первый взгляд они выглядели взрослыми мужчинами, но я понял, что им было, может быть, пятнадцать и семнадцать.
  
  Я пожал каждому руку и кивнул. Улыбок не было. После представления каждый отошел и занял стратегическое место, откуда они могли видеть коридор или следить за дверью. Интересно. Они были здесь не просто в гости. Похоже, у Мэнди был свой личный отряд охраны.
  
  Я остался стоять посреди холла с мистером Уильямсом. Помещение было оформлено как в хорошем отеле, повсюду ковры и произведения искусства, мебель из красного дерева. Но здесь пахло больницей, и на заднем плане я различал гудки аппаратов. Проходили медсестры в медицинской форме, обходя нас стороной.
  
  "Я бы хотел увидеть ее, если ты не против", - сказал я. Он кивнул и мотнул головой в сторону коридора. Я последовал за ним.
  
  "Я всегда боялся, что с ней что-нибудь случится", - сказал он, пока мы шли. "Я беспокоился о ней так же, как беспокоился о Роберте, когда он был в Афганистане, и о Дэнни, когда он был в Ираке. Молодой Дэвид поднимает шум о том, что присоединится к нам, как только закончит учебу, и, думаю, я тоже буду беспокоиться о нем. ”
  
  Мы остановились у закрытой двери. На лбу мистера Уильяма запульсировала вена, и я понял, что имею дело с человеком, который чувствовал, что естественный порядок вещей был нарушен, что всему, во что он верил, нельзя доверять. Я смотрел на другого человека в свободном падении.
  
  “Я готовился к тому дню, когда могу похоронить одного из своих детей на службе этой стране. Но я никогда не предполагал этого. Сначала мне сказали, что ее собственный напарник ввел ее в кому, чуть не убил. Потом я спускаюсь сюда, и она говорит мне своими собственными устами, что ты этого не делал, что все это ложь."
  
  Он положил руку на ручку двери, но пока не открывал ее.
  
  "Я не знаю, кому доверять", - продолжил он. "Мэнди говорит, что я должен доверять тебе".
  
  "Ты прав", - сказал я. "Не доверяй никому. Это жуткое дерьмо. Мы наткнулись на что-то большое. Я не уверен, насколько серьезно, но мы разозлили некоторых людей, которые прихлопывают таких, как ты и я, как мух. "
  
  "Господи. Я думал, мне больше никогда не придется иметь дело с подобным дерьмом". Бессознательно он потрогал длинный неровный шрам, который тянулся по всей линии челюсти с одной стороны лица.
  
  "Надеюсь, скоро тебе не придется", - сказал я.
  
  Он перестал тереть и пристально посмотрел на меня. "Удалось найти людей, которые это сделали?"
  
  Я колебался. То, что я собирался сделать, было феноменально глупо. Я встретил этого человека всего две минуты назад. Но он заслуживал правды.
  
  "Непосредственная ответственность лежит на одном шаге. Мне нужно, чтобы об этом молчали".
  
  "Наступать" - старый вьетнамский термин, обозначавший вражескую жертву, которую вы на самом деле видели лежащей на земле мертвой. Вы могли наступить на нее, если бы захотели. Я слышал, что некоторые так и делали.
  
  У меня было ощущение, что мистер Уильямс, вероятно, продвинулся на шаг или два в своем прошлом и поймет, что я имел в виду.
  
  Он посмотрел на меня. Его ноздри неосознанно раздулись, как будто он пытался уловить малейший запах дерьма.
  
  "Я ценю это", - сказал он наконец. "Но, похоже, здесь может быть нечто большее, чем просто один человек".
  
  "Есть", - сказал я. "Гораздо больше. Но я не знаю, сколько. Но сделай мне одолжение?"
  
  "Что это?"
  
  "Ты просто беспокоишься о том, чтобы позаботиться о своей дочери. Она особенная, и ты должен гордиться ею. Ты оставляешь все остальное на меня. Мне больше нечего терять. Ты знаешь. Я мотнула головой в сторону его сыновей и посмотрела на дверь в комнату его дочери.
  
  Я мог бы сказать, что это его немного задело. Но мудрость позволяет держать гордость в узде.
  
  "Пока я соглашусь с этим". Он полез в карман рубашки, вытащил визитку. Он вложил ее мне в руку. "Но если тебе понадобится прикрытие, сынок, ты свяжешься".
  
  Я посмотрел на карточку: Дейл Уильямс и сыновья. Прекрасная орегонская говядина. Домашний номер, сотовый телефон, номер факса, адрес. Я положил карточку в бумажник.
  
  "Я сделаю это", - сказал я.
  
  Он удовлетворенно кивнул и отошел в сторону.
  
  Я глубоко вздохнул и вошел в больничную палату Мэнди. Внутри было тускло, и сначала я подумал, что ошибся палатой. Фигура на кровати, должно быть, была кем-то старше, кем-то тяжелее. Секунду или две я стоял там, чувствуя тошноту, прежде чем черты ее лица окончательно прояснились под отеками и синяками. Ее лицо выглядело вдвое шире, чем должно было быть.
  
  Казалось, что она спит, но как только я повернулся, чтобы уйти, она открыла глаза. Они были налиты кровью. Синий цвет ее радужки странно контрастировал с ярко-красным.
  
  "Дент", - пробормотала она. Когда она открыла рот, я увидел, что один из ее передних зубов сломан пополам. "Привет".
  
  "Привет и тебе". Это прозвучало глупо, но это было все, что я мог придумать, чтобы сказать.
  
  "Уинтерс был здесь", - сказала она. Его речь была низкой и медленной, трудно было расслышать. "Пытался сказать, что ты меня избил. Тупица".
  
  "Да", - сказал я. "На какое-то время все немного запуталось".
  
  "Я вправил ему мозги ..." Ее голос затих, а веки затрепетали. На секунду я подумал, что она снова заснула, затем ее глаза снова открылись. "Это был тот парень Маршалл. Маленькая дерьмовая башка. И какой-то большой лысый чувак. Устрашающего вида ".
  
  "Да.Я знаю".
  
  "Зима сказала, что они найдут их. Я хочу быть там. Дай мне пару дней".
  
  "Да. Хорошо". У меня на глазах выступили слезы, и было немного трудно говорить.
  
  "Хотя это больно". Она подняла одну руку с лубком, поморщилась и снова опустила ее. "Я чувствую себя довольно одурманенной".
  
  "Да. Ты отдохни немного, хорошо?" Я ненавидел себя за это, но мне просто хотелось выбраться из палаты. Я всегда ненавидел больницы. Они могли повесить все украшения с Мартой Стюарт, какие хотели, но это место все равно оставалось больницей. Звучало как больница, пахло как больница, и в этой гребаной кровати лежал кто-то важный для меня. Это была больница.
  
  "Да. Пара дней. Потом ты приедешь за мной, и мы найдем этого маленького засранца и его приятеля ".
  
  Ее веки снова закрылись, и я почувствовал облегчение, ненавидя себя за это. Я проглотил комок в горле. Я посмотрел на нее сверху вниз. Мне хотелось протянуть руку и дотронуться до нее, сжать ее руку или похлопать по плечу, что угодно. Но куда бы я ни посмотрел, я видел либо повязку, либо синяк.
  
  Я стоял там, пока ее дыхание становилось медленным, глубоким и ровным.
  
  В конце концов я просто повернулся и вышел. Я остановился перед тем, как открыть дверь, достаточно надолго, чтобы сделать глубокий вдох, затем вышел в коридор.
  
  Все братья мистера Уильямса и Мэнди стояли в коридоре полукругом вокруг невысокого лысеющего мужчины в белом халате со стетоскопом на шее. Они разговаривали вполголоса, и доктор выглядел немного нервным в окружении братьев Уильямс. Ну что ж. Возможно, это послужило бы стимулом. Отец Мэнди, должно быть, заметил меня краем глаза.
  
  Он повернулся и медленно, уверенно кивнул мне. Я ответил ему тем же. На его лице было знакомое мне бесстрастное выражение. У меня, вероятно, тоже было такое. Он повернулся обратно к доктору, а я прошел по коридору и вышел через парадную дверь.
  
  Гнев - забавная штука. Я слишком часто злюсь. Я буду первым, кто скажет вам это. Это вредно для здоровья, как для меня, так и для людей, с которыми я сталкиваюсь. В молодые годы, сразу после того, как я демобилизовался из армии и провел первое время в полицейском управлении, я выбивал дерьмо из некоторых людей, которые, вероятно, этого не заслуживали: парней из братства, дерьмовых парней, которых я арестовывал, которые сопротивлялись больше ртом, чем кулаками.
  
  Вероятно, меня следовало уволить из Бюро за парочки из них. В наши дни меня, вероятно, уволили бы, но тогда были другие времена. Пара потрепанных грязных мешков была ожидаемой платой за становление хорошего полицейского. Эл взял меня с собой, помог направить ситуацию в продуктивное русло.
  
  Когда я шел к своей машине, я почувствовал, как меня охватывает этот ледяной, преднамеренный гнев. "Гнев" - даже неподходящее слово для этого. Не думаю, что в английском для этого есть такое слово. Возможно, в немецком есть подходящее для этого слово. У них это хорошо получается. Если подумать, возможно, стоит поискать японцев. Эти парни-самураи, вероятно, поняли бы это.
  
  Когда я садился в машину, мои действия были спокойными, обдуманными. Мой разум был линейным, сосредоточенным и рациональным. Но если бы Тодд появился передо мной, я бы убил его без раздумий, без малейших колебаний. Если бы его окружила армия, я бы просто убил и их тоже. Я не думал ни о себе, ни о каком-либо будущем. Я просто хотел, чтобы Тодд был у меня под прицелом или, что еще лучше, в моих руках.
  
  До сих пор я держал все это в секрете. Я относился к этому как к очередному упражнению правоохранительных органов, хотя и с некоторыми странными поворотами. Я смотрел на Маршалла и Тодда так же, как на любое другое тело, за которым охотился, - как на еще одну голову, которую можно повесить на стену с трофеями. Это всплыло на поверхность, когда я застрелил Маршалла, но я так же быстро похоронил это.
  
  Теперь я позволил себе почувствовать все это. Моя работа пропала. Не было смысла обманывать себя. Я убил двух человек и скрыл это. Я ни за что не собирался снова заглядывать в Бюро.
  
  Одри ушла. Я задавался вопросом, не обманывал ли я себя все это время, пытаясь заставить вещи быть такими, какими они на самом деле не были. Я хотел женщину, очень сильно хотел, чтобы в моей жизни была жена. Но, вероятно, это была несбыточная мечта. Такие долбанутые парни, как я, не созданы для отношений.
  
  А потом была Мэнди. Я всего несколько раз видел, как так жестоко избивали людей, и большинство из этих людей были мертвы. Я не знал, что еще они с ней сделали, и изо всех сил старался не спрашивать. Подобное дерьмо должно было случиться только с подавляющим большинством населения, которое я отнес в категорию "жертвы или потенциальных жертв". Это не должно было случиться с людьми, которых я знал, с людьми из одной команды со мной.
  
  Я чувствовал, что это надвигается, как какая-то буря прямо над горизонтом. Я собирался столкнуться с Тоддом, Каскадной авиацией старшего Маршалла, ЦРУ, которые, черт возьми, вообще хотели прийти на вечеринку, и я собирался уничтожить их всех. Надеюсь, это будет хороший день для смерти, потому что мне не очень хотелось возвращаться.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Когда я подъехал, Эдди сидел на скамейке возле конспиративной квартиры и задумчиво ел бутерброд.
  
  Я припарковал свою машину и подошел к нему. Он был одет иначе, чем в прошлый раз, когда я его видел. Его волосы были мокрыми, и от него пахло мылом.
  
  Эдди сглотнул.
  
  “Он в мешке с примерно сотней фунтов лесозаготовительной цепи в Уилламетте”.
  
  “Вы проделали в нем какие-нибудь дырки?” Если тело Маршалла выскользнет из цепей, газы разложения могут заставить его всплыть на поверхность.
  
  Эдди выглядел оскорбленным, как будто я задала ему глупый вопрос. “Ты имеешь в виду другие, кроме тех, что ты в него вложила? Конечно, я это сделала”.
  
  У меня возникло ощущение, что, возможно, это был не первый раз, когда Эдди заставлял тело исчезнуть.
  
  “Спасибо”, - сказал я. Я не был уверен, что еще сказать парню, который помог мне скрыть убийство.
  
  “Без проблем”, - сказал он, вставая и отряхивая крошки с рубашки. Он хлопнул меня по плечу.
  
  “Слушай, я думаю, это была хорошая идея избавиться от этого парня, но все, что я хочу сказать, в следующий раз давай составим план, хорошо?”
  
  С этими словами он вошел в дом.
  
  В подвале конспиративной квартиры воцарилась напряженная тишина, которую я узнал. Это была тишина, воцарившаяся над людьми, которые осознали, что все их тренировки, все их приготовления, все их планирование вот-вот подвергнутся испытанию. Они поняли, что очень скоро, за несколько коротких минут хаоса, решат, смогут ли они справиться с этим или нет.
  
  Я чувствовал это раньше, когда прыгал в Панаму, перед любым из дюжины полицейских рейдов. Можно подумать, что через некоторое время это стало обычным делом, но это не так. Человек-животное никогда не привыкнет добровольно идти на риск неминуемой смерти. Вы либо становитесь настолько чувствительны к этому, что больше не можете этого делать, либо становитесь зависимым от этого. Так или иначе, я занимался этим двадцать лет, так что не уверен, к чему это привело.
  
  Все сидели за столом, очевидно, ожидая меня и Эдди, поскольку там было два пустых стула, а у Болла было нетерпеливое выражение лица. Я узнал большую часть собравшихся: Генри; Кейси, все еще выглядевшего бледным и уставшим; Ала; Болле; Фредерико; Микки; и не в последнюю очередь Алекса. Рядом с Фредерико и Микки сидела пара парней. Я не видел их раньше, но узнать в них головорезов было несложно.
  
  Алекс, казалось, намеренно не смотрел на меня. Отлично. Еще об одной вещи, о которой стоит беспокоиться.
  
  Как только мы с Эдди заняли свои места, Генри выключил свет и включил большой экран для брифинга. На нем снова появилось изображение Тодда, сидящего в своем черном внедорожнике. Картинка была зернистой, плоской, как будто что-то снято при слишком большом увеличении.
  
  "Нам повезло, и мы снова засекли Тодда, разговаривающего по мобильному, нашим лазером. Мы пропустили первые несколько секунд. Наше укрытие находится в нескольких сотнях метров отсюда, на крыше пустого промышленного здания, и нашим парням требуется немного времени, чтобы навести лазер на его окно. Но мы справились с большей частью ".
  
  Он нажал кнопку, и видео и аудио начали прокручиваться. "... подожди еще немного". Голос Тодда на записи звучал металлически. Он поднес телефон к уху, несколько секунд слушал, прежде чем заговорить снова.
  
  "Я предлагаю, чтобы мы выполняли наши обязательства перед людьми с обеих сторон. На развитие этих отношений ушли годы, но они могут быть разрушены в мгновение ока. Я думаю, нам нужно совершить еще один полет. Этот поступающий груз жизненно важен для наших друзей в Вирджинии. Отправляющийся груз позаботится о наших непосредственных обязательствах. Это оставит нескольких клиентов неудовлетворенными, но они были в самом конце списка ожидания, и мы всегда давали понять, что не можем придерживаться твердых сроков доставки. Мы можем решить несколько различных проблем одним этим рейсом, а затем потратить некоторое время на перегруппировку и переосмысление наших операций. "
  
  Фокусировка усилилась еще больше. Тодд прижимал телефон к левому уху, и я поняла, что оператор надеялся уловить какой-нибудь звук из динамика телефона. На секунду изображение дико задергалось. Проблема с использованием такого увеличения заключалась в том, что малейшее движение заставляло изображение сильно колебаться.
  
  Когда Тодд заговорил снова, все, что мы слышали, было искаженной путаницей. Оператор убрал увеличение на пару ступеней назад, перенацелил изображение на окно, и мы снова смогли слышать.
  
  "... никаких следов ни его, ни последней посылки. Я отправил своих лучших людей на его поиски. Я думаю, мы должны признать возможность того, что ваш сын решил действовать самостоятельно. Он может поставить под угрозу слишком многие аспекты нашей деятельности, чтобы относиться к этому легкомысленно. Вот почему я думаю, что нам следует прилететь еще одним рейсом, а затем свернуть наши операции на некоторое время. Надеюсь, после этого мы найдем вашего сына, но, по крайней мере, я думаю, нам нужно перестроить наши операции таким образом, чтобы ограничить размер ущерба, который он может нанести. "
  
  Интересно. Фрагмент "вашего сына" дал понять, что Тодд разговаривал со старшим Маршаллом. Конечно, обращение в суд с этим делом вызвало бы неловкие вопросы о том, что именно произошло с младшим Маршаллом. Мой взгляд непроизвольно метнулся к Боллу. Мне было интересно, какие у него планы на случай непредвиденных обстоятельств. Мне было интересно, включали ли они в себя то, что он позволил мне повеситься.
  
  На экране снова заговорил Тодд. "Нет. Если бы он был под стражей или если бы женщина сбежала, я бы услышал об этом. Оперативная безопасность Бюро немного лучше, чем у бойскаутов."
  
  Болл скорчил гримасу, услышав это.
  
  "Я рад, что вы согласны", - сказал Тодд. "Они улаживают кое-какие мелочи с другой стороны. Я ожидаю, что самолет приземлится примерно в 04.00 сегодня утром. Потребуется, возможно, полчаса, чтобы заправиться и совершить пересадку. К 04.30 они должны быть готовы и отправиться в обратный путь, прихватив с собой множество наших проблем. К рассвету мы завершим всю нашу операцию и перенесем ее. "
  
  Тодд молчал, слушая. Он смотрел прямо перед собой, сидя неподвижно с телефоном, прижатым к уху. Что-то щекотало в глубине моего сознания, что-то, что казалось неправильным, но я не мог до конца понять, что именно.
  
  "Очень хорошо, сэр", - сказал Тодд. "Я позвоню вам, когда мы завершим миссию и начнем работать над следующим этапом". Он кивнул один раз, затем закрыл телефон и убрал его в карман куртки. Звук двигателя внедорожника несколько секунд раздавался из динамиков, прежде чем Генри ударом заставил его замолчать. Он нажал кнопку, и зажегся свет.
  
  "Вот оно", - сказал Болл. "Наше окно возможностей открывается в 04: 00 и закрывается в 04: 30. Мы собираемся остановить Cascade Aviation. Я хочу знать, что будет в этом самолете ”.
  
  Болл встал и прошелся по комнате.
  
  “Тодд был прав, оперативная безопасность Бюро лишь немногим лучше, чем у бойскаутов. Местная полиция еще хуже. У Тодда в заднем кармане несколько ключевых людей. Эта операция будет доступна только для людей, находящихся в этой комнате. Как только мы разобьем объект Каскад и обезопасим его, я представлю это Бюро и местным правоохранительным органам как свершившийся факт, но не раньше."
  
  Он замолчал, обвел взглядом сидящих за столом, посмотрел каждому в глаза.
  
  Это ощущение земли, несущейся мне навстречу, было самым сильным из всех. В прошлом я много раз проводил подобные операции. Это всегда были санкционированные рейды правоохранительных органов.
  
  Что-то в этом воняло, воняло плохо. Мне стало интересно, насколько далеко Болл зашел, было ли у него вообще какое-либо официальное разрешение на то, что он делал. Эл доверял ему, но, возможно, Эл ошибался. У меня не было особо хороших связей с федералами, но были люди, которых я знал, люди, которые знали других людей. Через несколько дней, может быть, через неделю, я мог бы получить сдержанный отчет о том, кем на самом деле был Болл.
  
  У меня не было ни недели, ни даже нескольких дней. К завтрашнему рассвету все должно было закончиться. Мне нужно было решить, в деле я или нет.
  
  Эл встал, откашлялся, и все взгляды были устремлены на него. Я почувствовал, как меня захлестнула волна ностальгии. Сколько раз я наблюдал, как Ал проводил брифинги, похожие на этот?
  
  Я не мог сосчитать количество подозреваемых в убийстве, сексуальных преступников и банд грабителей, с которыми мы расправились вместе. Эл был подобен волшебству. Казалось, что каждая операция, к которой он присоединялся, проходила лучше.
  
  "Слушайте внимательно", - тихо сказал он, и все взгляды были устремлены на него.
  
  Это был трюк Эла: он мог войти в комнату, где одновременно шло пятнадцать разговоров, при этом никто не обращал внимания ни на кого другого, и в течение тридцати секунд все его слушали. Большинство людей в подобной ситуации начинают кричать, чтобы привлечь всеобщее внимание. Не Эл, он всегда поступал наоборот. Казалось, что чем мягче он говорил, тем больше людей его слушали.
  
  "Мы собираемся упростить это", - сказал Эл. Он щелкнул компьютерной мышью, и на экране позади него появилось спутниковое фото.
  
  "Это аэропорт Олбани. Комплекс Cascade находится здесь, к югу от главной взлетно-посадочной полосы Восток-Запад".
  
  Изображение увеличили, и мы увидели большой квадрат взлетно-посадочной полосы с припаркованными на нем самолетами, окруженный ангарами с трех сторон. Там было еще несколько зданий, вероятно, офисных, разбросанных вдоль дороги, ведущей к воротам в ограде аэропорта. У меня не было хорошего представления о масштабе, пока я не понял, что самолет, припаркованный в центре взлетно-посадочной полосы, был C-130 Hercules. Это был не самый большой самолет в мире, но все равно почти 100 футов в длину.
  
  Комплекс был огромным. Я оглядел комнату и увидел около дюжины сидящих там людей. У нас не хватало стрелков. Я бы хотел, чтобы лучшая часть команды спецназа просто очистила один из ангаров, не говоря уже о дорогостоящих зданиях.
  
  Вам понадобится еще больше людей, чтобы поддерживать хотя бы видимость контроля по периметру. Я начал подсчитывать. Я бы не хотел провернуть это менее чем с 75 людьми. Я бы чувствовал себя лучше с сотней. Я бы хотел, чтобы были группы по въезду, снайперы, организованные медицинские службы, группы по работе с заключенными, контроль периметра, черт возьми, для чего-то такого большого вам понадобится один человек, отвечающий за доставку воды, содовой и пиццы. После того, как первоначальное волнение улеглось, потребовались бы часы, чтобы обыскать такой большой комплекс, а людям нужно было отдохнуть и перекусить.
  
  Эл, должно быть, читал мои мысли. Если подумать, то, скорее всего, так и было. Он научил меня всему, чего не знали Рейнджеры.
  
  "Нам придется ограничить наши цели в этой операции, по крайней мере на начальном этапе. У нас недостаточно людей, чтобы установить тотальное господство на сцене так, как мы бы хотели. Это означает, что некоторым подозреваемым, вероятно, удастся скрыться; некоторые улики, вероятно, будут уничтожены. Мы готовы принять это. Наше внимание будет сосредоточено на этом самолете, его грузе и фургоне, который выедет на взлетно-посадочную полосу, чтобы встретить его. "
  
  Мой желудок медленно скрутило. Да, Эл был прав. Некоторые улики могут быть уничтожены, некоторые подозреваемые могут сбежать. Чего он не учел, так это того, что подозреваемые вполне могут превзойти нас численностью и решить не сдаваться и сражаться.
  
  Правоохранительные органы иногда критиковали за то, что они использовали превосходящую силу, когда у них была такая возможность, но было что-то в том, что пятьдесят копов наставляли на тебя оружие, что заставляло плохих парней хотеть сдаться.
  
  "У нас будут две команды, которые одновременно атакуют самолет, с третьей командой в резерве. Первая команда войдет прямо в главные ворота ".
  
  Я посмотрел на фотографию и почувствовал, как у меня снова затрепетало в животе. Мы мчались по прямой дороге с многоэтажными зданиями и ангарами по обе стороны. Отличное место для засады.
  
  "Вторая команда будет отвечать за блокирование эвакуации самолета", - сказал Эл. "Как только мы получим сообщение, самолет вылетит через десять минут. Фредерико собирается позаимствовать один из двигателей пожарной службы аэропорта. Они собираются перекрыть рулежную дорожку на взлетно-посадочной полосе и проникнуть в самолет. Как только они окажутся достаточно близко, они воспользуются водометом сверху, чтобы забросить воду под высоким давлением в воздухозаборники C-130. В идеале вы получите все двигатели, но если вы сможете отключить только одну сторону, этого должно быть достаточно. "
  
  Фредерико кивнул. По крайней мере, кто-то там немного подумал. Все это полетело бы к черту, если бы самолет снова взлетел к чертям собачьим, пока мы все стояли там с тупыми выражениями на лицах.
  
  "Третья команда будет находиться в машинах позади, в пределах нашей видимости. Генри будет заниматься связью и наблюдением. У него будет транспондер самолета, и он сможет сообщить нам, когда самолет должен прибыть. Мэй и Алекс будут нашими медиками. Они возьмут на себя заботу о любых заложниках, которых мы вылечим. "
  
  Он оглядел комнату. Все молчали. Я огляделась и увидела кучу невыразительных лиц. Я прокрутила план Ала в уме. Я почти не мог поверить, что только что услышал это из его уст. Был миллион мест, где эта штука могла развалиться, миллион способов, по которым кто-то мог погибнуть, черт возьми, мы все могли погибнуть.
  
  Я чуть было не встал, не вышел из дома, оставив их всех выполнять их маленькую самоубийственную миссию. Это было безумие. Эл мог сколько угодно говорить мне доверять Боллу, но если это были все ресурсы, которыми он располагал для подобной операции, меня это не интересовало. Я бы рискнул попасть в тюрьму.
  
  "Послушайте", - сказал Эл. "Мне нужно, чтобы вы все кое-что поняли. Эта операция может пройти не так, как многие из вас привыкли". Говоря это, он посмотрел на меня. "У нас не так много ресурсов, как хотелось бы. У нас не было роскоши тренироваться вместе. Мы делаем это на шнурке от ботинка. Но я хочу, чтобы ты кое-что запомнил ".
  
  Он щелкнул переключателем на пульте дистанционного управления, и вот она появилась. Это была фотография Хизер Свенсон. Я сразу понял, кто она такая. Прошло всего несколько дней с тех пор, как я нашел ее мертвой в сорняках, выброшенной, как куча мусора.
  
  Это была фотография ее водительских прав, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы узнать ее, и на краткий миг мне стало стыдно за себя. В ту секунду, когда я ступил на землю, где она лежала мертвой, она стала моим подопечным, моей ответственностью. Где-то по пути я забыл об этом. Маршалл был мертв, но это было только начало.
  
  Эл, ты ублюдок, подумал я. Он знал меня лучше, чем кто-либо другой, определенно лучше, чем мой отец, черт возьми, возможно, лучше, чем когда-либо была Одри, если быть до конца честным. Он знал, что меня никогда не интересовали рекламные акции, лучший ковер для офиса и тому подобное дерьмо. Я просто жил, чтобы ловить по-настоящему плохих парней.
  
  "Я хочу, чтобы вы все посмотрели на эту картину", - сказал Эл. "Может, эти придурки и не те, кто ее душил, но они приложили к этому руку, и мы думаем, что есть еще один фургон, полный таких же девушек, готовых к отправке Бог знает куда. Итак, эта операция, возможно, не идеальна. Но оно того стоит. "
  
  Никто ничего не сказал. Ни у кого даже выражение лица не изменилось, но вы могли почувствовать, как изменилась атмосфера, как объединилась решимость.
  
  "Хорошо", - сказал Эл. "Прямо сейчас мы в изоляции. Я хочу, чтобы все остались здесь, немного отдохнули. Мы собираемся снова собраться в полночь для заключительного инструктажа по миссии и перемещения в места подготовки. Наверху есть еда и достаточно кроватей, диванов и раскладушек для всех. "
  
  Зашуршали бумаги, заскрипели стулья, когда все разом встали.
  
  Я поднял глаза на экран. Лицо Хизер все еще висело там, я уверен, не случайно.
  
  Я почувствовал руку на своем плече и чуть не подпрыгнул, настолько глубоко я был погружен в свои мысли. Это был Эл.
  
  "Ты в порядке, чувак?"
  
  Я повернулась, чтобы посмотреть на него, и снова поразилась тому, насколько старым он выглядел. "Да, Эл. Я в порядке".
  
  "Ты согласна на это? Ты выглядишь усталой. Ты через многое прошла в последнее время". Мы оба знали, о чем он на самом деле спрашивал. Он хотел знать, готов ли я снова последовать за ним, только на этот раз с дерьмовым планом, недостаточными ресурсами и большими, чем обычно, шансами погибнуть.
  
  "Да, я готов ко всему", - сказал я. "Мне просто нужно немного отдохнуть".
  
  "Хорошо". Он снова хлопнул меня по плечу. "Найди место, где можно переночевать наверху".
  
  Я открыла рот, чтобы что-то сказать, что, я не уверена, но подошел Генри с большой стопкой карт и компьютерных распечаток, и вскоре они с Алом были увлечены беседой.
  
  Я встал и пошел наверх, всю дорогу чувствуя на себе взгляд Ала. В задней части дома была большая стеклянная раздвижная дверь, выходящая на Запад, с той стороны, откуда пришел шторм. Я долго стоял там, перебирая все в уме.
  
  У меня в голове был такой вопрос: если я последую за Алом, и все полетит к чертям, и я умру, будет ли это иметь значение?
  
  Все, что у меня было, ушло. Одри ушла, хотя даже тогда я был достаточно честен с самим собой, чтобы понять, что могу жить дальше без нее.
  
  Чего мне действительно не хватало, так это веса моего значка, висящего на цепочке у меня на шее, под рубашкой. В армии мой значок рейнджера не позволял мне стать еще одним белым деревенщиной из Теннесси. Позже это был тот значок. Это сделало меня особенным, немного отличающим от других мужчин, честно говоря, заставило меня чувствовать себя немного лучше, чем они. Я жил, чтобы ловить преступников. Все остальное в моей жизни могло пойти прахом, но все было в порядке, пока я заботился о таких парнях, как Вендт и Маршалл.
  
  Жизнь кем-то иным, кроме полицейского, казалась немыслимой.
  
  Дул ветер и дребезжали стекла в раме. В доме было холодно, как будто никто не догадался включить отопление. Я потерла глаза и зевнула. Я не мог справиться с таким количеством тяжелых мыслей сразу. Мне нужно было съесть бутерброд и вздремнуть. Сосредоточенность на своем желудке раньше не позволяла мне слишком увлекаться тяжелыми вещами. Иногда, если сосредоточиться на том, где в следующий раз поесть и где лечь спать, важные дела решаются сами собой.
  
  Сначала мне нужно было сделать еще кое-что. Эта идея крутилась у меня в голове последние несколько минут. Я наконец решил, что это не повредит.
  
  Я прошел через большую раздвижную стеклянную дверь на веранду позади дома. Я достал визитную карточку из бумажника, набрал номер. Отец Мэнди снял трубку после второго гудка.
  
  "Это Дент Миллер. Мне нужна услуга".
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Пора было собираться. Кажется, мне удалось поспать час или два, но я не был уверен.
  
  Мое снаряжение лежало в большой куче. Я не торопился разбирать его, проверяя каждую деталь, прежде чем надеть. Сначала был мягкий бронежилет. Это была новая одежда, очень легкая и гибкая, совсем не похожая на жилеты, которые мы носили, когда я только начинал работать полицейским. Затем появился комплект черного комбинезона Nomex. Они были достаточно щедро скроены, чтобы надевать их поверх джинсов и футболки. Мне даже не пришлось снимать ботинки, чтобы надеть их. Потрясающе.
  
  Затем я пристегнул ремень с пистолетом. Кобура свисала вниз, и ремень охватывал мое бедро. Мне это не слишком нравилось, но в эти дни так носили все крутые ребята-тактики. Я направил луч фонарика на пазы, отлитые в оправе моего Glock, и вставил пистолет на место. Запасные пистолетные магазины и обычный фонарик висели на поясе вместе с многофункциональным инструментом Leatherman и сумкой первой помощи с двумя бинтами от огнестрела внутри. Если бы мне пришлось снять дробовик и тактический жилет, у меня все равно было достаточно вещей на поясе, чтобы ненадолго развлечь плохих парней.
  
  Следующим был внешний тактический жилет. Я крякнул, поднимая его. Панели внутри были керамическими, намного легче старых стальных, но все равно это было не то, что я хотел бы носить во время танцев. Однако пластины останавливали выстрелы из штурмовой винтовки, так что их стоило носить с собой.
  
  Снаружи жилет был покрыт подсумками. Я наполнил их гибкими наручниками, фонариками, парой дверных клиньев, маленьким зеркальцем со складной ручкой. Все ваши основные принадлежности для перестрелки в ограниченном пространстве.
  
  Я подошел к ящику у стены и схватил пару светошумовых гранат. Изготовленные корпорацией Def-Tec, они имели обработанные стальные корпуса с картонным колпачком на одном конце и обычной чушкой ручной гранаты и ложкой на другом. В отличие от военной ручной гранаты, корпуса светошумовых шашек не разлетались на фрагменты. Скорее, они пробили край картонной доски, вызвав адский грохот и ослепительную вспышку, но без осколков. Технически они были несмертельными, предназначались для отвлечения и дезориентации, но если один из них приземлялся вам на колени, у вас обязательно был плохой день.
  
  Я внимательно осмотрел их, правильно согнув штифты, а затем приклеил их изолентой. Я следил за тем, чтобы булавки не вылезли, если они за что-нибудь зацепятся, но я все равно мог их вытащить, если бы захотел.
  
  Кто-то, вероятно, Эдди, предусмотрительно прикрепил спереди жилета петлю из гильз от дробовика. Верхний ряд я обработал дробью, нижний - пулями. Таким образом, я мог бы определить, какой вид боеприпасов был тем или иным, даже в темноте.
  
  Затем шел сам дробовик, полуавтоматический Benelli. Я несколько раз отрабатывал действие с незаряженным пистолетом. Это было красиво и плавно. Пистолет выглядел так, словно из него стреляли ровно настолько, чтобы пробить его, не более.
  
  Я практиковался в наведении пистолета на плечо, нашел удобное место, где светящаяся точка трития в мушке каждый раз попадала точно в цель. Я проделывал это достаточное количество раз, чтобы мой большой палец автоматически вставал на предохранитель и каждый раз выдвигал его вперед.
  
  Я вставил в магазин восемь патронов с картечью. Боковое седло, прикрепленное к ствольной коробке, вмещало еще шесть. Я вставил четыре пули в обоймы в прикладе. У меня было восемнадцать патронов к дробовику на пистолете или в нем, еще двадцать - в жилете. Это было еще до того, как я начал беспокоиться об использовании пистолета. Если этого было недостаточно, у меня были большие неприятности.
  
  Я положил рацию в чехол на жилете, пропустил провода от наушника и горлового микрофона по каналам, встроенным в жилет. Затем была черная балаклава Nomex и, наконец, шлем.
  
  Я надел защитные очки и тонкие авиационные перчатки Nomex. У меня не было открытой кожи, и большая часть того, что на мне было надето, было огнестойким. Спецназовцы активно использовали огнестойкие материалы, потому что лаборатории по производству наркотиков имели плохую тенденцию к взрыву, когда вы добавляли в смесь огнестрельное оружие и светошумовые гранаты.
  
  Я несколько раз подпрыгнул вверх-вниз, попробовал несколько глубоких приседаний. Учитывая вес, который я нес, у меня была довольно хорошая подвижность. Я нашел несколько предметов снаряжения, которые гремели, когда я двигался. Я отрегулировал их так, чтобы они были тихими, затем снова запрыгал вверх-вниз. Идеальный. Я был настолько молчалив, насколько это возможно для 250-килограммового мужчины, одетого в 40-килограммовое снаряжение.
  
  Я положил шлем и перчатки рядом с дробовиком, затем стянул с лица балаклаву. Не было смысла надевать все это до начала шоу.
  
  "Похоже, ты делал это раньше". Это был Большой Эдди. Он стоял там, выглядя как черная тактическая версия Pillsbury Doughboy. Винтовка М-4, висевшая у него на шее, выглядела как масштабная модель рядом с его телом. Керамическая пластина на его груди занимала ничтожно малую площадь. Я подумал, стоило ли ему вообще его надевать.
  
  Я улыбнулся. "Да. Пару раз. По крайней мере, на этот раз я не выпрыгиваю из самолета".
  
  Эдди окинул меня долгим взглядом с головы до ног. Затем он кивнул, очевидно, удовлетворенный увиденным. Часть меня ощетинилась от этого. Кто, черт возьми, он такой, чтобы разглядывать мое снаряжение, как будто я какой-то новичок? Я расслабился, когда понял, что проделывал с ним то же самое. Я не мог не улыбнуться.
  
  Эдди, протянув руку, хлопнул меня по спине ударом, который свалил бы с ног обычного быка. "Похоже, ты готов идти, чувак. Мы будем дома как раз к обеду".
  
  "Звучит заманчиво". Эдди кивнул и ушел.
  
  Я в последний раз проверил свое снаряжение, убедившись, что мои руки знают, куда деть все: патроны для дробовика, пистолетные магазины, светошумовые гранаты, дополнительный фонарик. Я был доволен, что все прошло хорошо, а затем выбросил это из головы.
  
  Снаряжение - забавная штука. Если у тебя не было нужных вещей, ты не заботился о них должным образом или держал их в нужном месте, ты мог умереть из-за этого. Профессионалы всегда проявляли большой интерес к снаряжению. Но вы могли зайти слишком далеко.
  
  Я знал парней, как в армии, так и в правоохранительных органах, которые были помешаны на снаряжении. Каждый месяц выходило полдюжины глянцевых журналов об оружии, страницы которых пестрели порнографией с применением оружия. Последние пистолеты были выложены в живом цвете, больше, чем в натуральную величину, совсем как у подружки месяца со скрепкой в пупке. Было легко потратить тысячи долларов и все свое время в погоне за последними достижениями, которые, как вы думали, вы получите с помощью изготовленного на заказ пистолета, нового ножа или более яркого фонарика.
  
  Все эти парни пытались купить контроль. Они знали, что рано или поздно, на аэродроме в какой-нибудь дерьмовой стране или в каком-нибудь темном переулке, пропахшем мочой и усыпанном использованными иголками, им придется бороться за жизнь. Мысль, о которой никто не хотел говорить, которая не давала нам спать по ночам, пялясь в дыру в потолке, заключалась в том, что у тебя может быть все необходимое снаряжение, ты можешь тренироваться как ниндзя Delta Force, делать все правильные движения и все равно умереть от пули из пистолета стоимостью 50 долларов, выпущенного каким-нибудь уличным панком, который закрыл глаза, нажимая на курок.
  
  Я думаю, именно это заставило некоторых парней потерять самообладание. Не мысль о том, чтобы встретиться с обученным противником или даже с кем-то лучше вооруженным. Это была просто чистая случайность. Некоторые парни просто не могли смириться с тем фактом, что вселенная несправедлива. Они думали, что если они покупают правильные вещи, делают достаточно работы, то заслуживают того, чтобы быть непобедимыми.
  
  Моя жизнь была долгим упражнением в осознании того, что жизнь несправедлива. Думаю, я начал изучать это на могиле моей матери, узнал еще немного, когда захлопнулась дверь тюремной камеры, и узнал это хорошо и по-настоящему, когда голос Одри зазвучал так далеко по телефону, и я понял, что она ушла.
  
  Я зажмурился и на секунду почувствовал запах кожи Одри, ее бедра под моими, услышал, как она играет на виолончели, как будто это было в соседней комнате, и все, что мне нужно было сделать, это пойти открыть дверь, чтобы лучше слышать. Я вздрогнул. Я очень старался не думать об Одри. Часть меня не могла поверить, что ее больше нет. Другая часть задавалась вопросом, почему я вообще ожидал чего-то другого. Я мог бы пересчитать количество подружек, которые у меня были, по пальцам одной руки. Я никогда не был силен в такого рода вещах.
  
  "Привет, незнакомка". В моем отключенном состоянии я на секунду приняла ее голос за голос Одри, но когда я открыла глаза, там стояла Алекс, в джинсах с серым черепаховым воротником. Ее волосы были собраны в свободный конский хвост, а на бедре висела кобура с пистолетом H & K. Медицинская сумка была перекинута через плечо.
  
  “И тебе привет”, - сказал я. “Ты тоже собираешься участвовать в этом шоу собак и пони, да?”
  
  Она пожала плечами. “Я буду сидеть в полумиле отсюда, пока вы, ребята, будете заниматься своими делами. Надеюсь, я вам не понадоблюсь”.
  
  “Да. Надеюсь”.
  
  Секунду мы стояли в неловком молчании. Я кивнул на сумку, которую она несла.
  
  “Приятно знать, что ты меня прикроешь”.
  
  Она нахмурилась. “Неужели? Послушай, Дент, я не очень разбираюсь в подобных вещах, но разве это не половинчатый способ ведения дел? Если бы не ты и мой папа, я бы убрался из этого места так быстро, как только мог. ”
  
  Я колебался. Вероятно, она знала больше, чем показывала, и она была права.
  
  “Не знаю, Алекс. Я просто чувствую, что мне нужно довести это дело до конца ”.
  
  Я снова заколебался, размышляя, затем рассказал ей о своем плане Б, о договоренности, которую я разработал с отцом Мэнди, подойдя к ней поближе и понизив голос, чтобы нас не было слишком слышно.
  
  Она кивала, пока я говорил, и сама подошла ближе. Когда я закончил, она не отошла, а протянула руку и взяла меня за руку.
  
  “Дент...”
  
  Эдди прервал его, крикнув вниз с верхней площадки лестницы. “Ладно, давайте седлать лошадей. Все в машины”.
  
  Она наклонилась вперед и поцеловала меня, обняв меня. Сначала я был удивлен, но обнаружил, что целую ее в ответ, и мне это нравится. Я задавался вопросом, какого черта я ждал так долго. Я чувствовал себя обманутым из-за жилета, который был на мне, он не давал мне почувствовать, как она прижимается ко мне.
  
  “Это касается и тебя, Миллер”, - сказал Эдди с верхней площадки лестницы.
  
  Я не хотел, но отстранился, не зная, что сказать. Я ненадолго отвлекся, когда понял, что моя перевязь для дробовика каким-то образом запуталась в ремне ее медицинской сумки, и мы оба рассмеялись, благодарные, я думаю, за то, что можно сосредоточиться на чем-то другом.
  
  Я наконец-то распутался. “Мне пора идти”. Это было все, что я смог придумать, чтобы сказать.
  
  “Я знаю. Удачи”.
  
  Я повернулся и пошел вверх по лестнице, изо всех сил пытаясь выкинуть из головы то, что только что произошло.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Мне удалось заснуть по дороге вниз. Я мог бы написать книгу о странных местах, где я спал: на заднем сиденье C130, прежде чем мы все выпрыгнули, в полицейских машинах, под моим столом в моем офисе.
  
  Можно подумать, что невозможно уснуть, когда к телу привязаны две керамические тарелки и на мне висит тридцать фунтов другого барахла, но я откинул голову на холодный металл внутри фургона и задремал еще до того, как мы выехали на автостраду.
  
  Мне снился Алекс, и я была рада. Я немного боялась мечтать, учитывая, как все происходило в последнее время. Мне очень долго снилось, как я целую ее, а потом, как раз когда все стало интереснее, я проснулся, частично из-за двойного дискомфорта от эрекции и полного мочевого пузыря, частично из-за того, что мы съезжали с автострады. Может быть, потому, что каким-то образом мое подсознание знало, к чему ведет сон, и просто не могло этого сделать, когда Эл сидел на пассажирском сиденье.
  
  Я поерзал, пытаясь устроиться поудобнее, и мне пришлось довольствоваться менее неудобным. Я оглядел фургон. Эдди в темноте был похож на гору, крепко спящую, прислонившись спиной к водительскому сиденью.
  
  Я не знал водителя, какого-то парня лет тридцати с небольшим, с глазами гораздо более взрослого мужчины. Болл и Эл держали пари, что в темноте охранник на воротах перепутает водителя с Гибсоном Маршаллом на достаточно долгое время, чтобы мы успели проникнуть за периметр.
  
  Микки сидел напротив меня на полу фургона. Он выглядел взвинченным и нервничающим. Его глаза были немного дикими, и он мертвой хваткой вцепился в цевье AR-15, зажатого дулом между колен.
  
  Он заметил, что я не сплю и смотрю на него. Он посмотрел на часы.
  
  “Осталось недолго”.
  
  Я кивнул, на самом деле не желая разговаривать.
  
  “Почему дробовик, а не винтовка?” Спросил он, кивая на "Бенелли", висящий на перевязи.
  
  “Думаю, они такие же”.
  
  “Картечь или пули?”“И то, и другое”.
  
  “Ни один из них не пройдет сквозь бронежилеты”.
  
  “Нет”, - сказал я.
  
  Он похлопал по ствольной коробке своей винтовки. “Я останусь со своей винтовкой. Я рад, что нам удалось раздобыть патроны калибра 77 зерен вместо 62”.
  
  На этом я закрыл глаза и перестал делать вид, что участвую в разговоре. Если Микки беспокоился о 15-граммовой разнице в весе своих боеприпасов, то все его приоритеты были неправильными.
  
  Это было главным, что беспокоило меня во всем этом. Раньше, когда я начинал действовать, это всегда было с парнями, которых я знал. Когда ты тусовался с группой парней и тренировался вместе, ты знал, кто хорош, а кто нет. Некоторые парни были неудачниками, и ты ничего не мог с этим поделать, но, по крайней мере, ты знал.
  
  Микки, малыш за рулем, даже Большой Эдди, я мало что знал о них. Я не знал, сложатся ли они под давлением. Я не знал, кто будет яростно стрелять на звук в темноте, кто вообще откажется стрелять.
  
  Я наполовину приоткрыл один глаз. Микки возился с целиком на своей винтовке, что-то бормоча себе под нос.
  
  Для хозяев поля это выглядело не очень хорошо.
  
  Шум дороги под шинами изменился, и я воспрянул духом. Мы съезжали с автострады на наземные улицы. В задней части фургона не было окон, так что мне пришлось открыть глаза и рискнуть еще раз поговорить с Микки, чтобы посмотреть через лобовое стекло мимо головы Ала и водителя. Мы петляли по каким-то боковым улочкам в районе легкой промышленности рядом с аэропортом.
  
  Я надеялся мельком увидеть какие-нибудь уличные указатели. Еще одна вещь, которая беспокоила меня во время этой операции, заключалась в том, что я не знал этот район. Я записал карту улиц вокруг аэропорта в основном на память, но это не то же самое, что иметь хорошее практическое знание географии.
  
  Фургон, покачнувшись, остановился. Голос Болла потрескивал через резиновую заглушку в моем ухе.
  
  “Мы собираемся подождать здесь десять минут. Затем время показа”.
  
  Мы припарковались в темном переулке, примерно в полумиле от аэропорта, если я правильно запомнил названия улиц и ориентиры. Я открыл заднюю дверь фургона и выскользнул наружу, чуть не упав, когда обнаружил, что у меня затекла правая нога. Я доковылял до канавы и начал трудоемкий процесс надевания ширинки под всеми слоями снаряжения. Два "Субурбана" были припаркованы за фургоном с потушенными фарами.
  
  “Миллер, что ты делаешь?” У меня в ухе снова раздался голос Болла.
  
  У меня были заняты руки, чтобы не мешать бронежилету и дробовику, но я умудрился включить рацию.
  
  “Писаю. И потягиваюсь. Я не собираюсь приступать к действиям с полным мочевым пузырем и затекшими ногами ”.
  
  На мгновение по радио воцарилась тишина, затем послышался звук открывающихся дверей, когда люди высыпали на улицу и выстроились в канаве, словно какая-то расстрельная команда. Слишком много кофе и сидения сказались на нас. Я думаю, холод нам тоже пошел на пользу. Сидение в теплой машине в предрассветные часы сделало нас сонными и вялыми.
  
  Я застегнул молнию и сделал несколько прыжков, чтобы разогнать кровь. Когда я закончил, то почувствовал себя намного лучше.
  
  “Ладно, давайте загружаться и уходить”, - я не мог сказать, был ли Болле слегка удивлен или слегка раздражен. Возможно, было немного и того, и другого.
  
  Микки забрался обратно в фургон вместе со мной, все еще бормоча что-то себе под нос. По крайней мере, он не смог бы описаться, если бы дела пошли плохо. Эл тоже забрался на заднее сиденье. На следующем этапе было бы важно, чтобы в передней части фургона находился только наш водитель. Болле и остальные из Suburbans подождут здесь, пока мы не разберемся с охраной у ворот.
  
  “Тридцать секунд". Возможно, наш водитель был молод, но его голос звучал круто, что является хорошим знаком.
  
  Мы с Эдди обошли фургон и оказались в задней части, он лицом к одной двери, я - к другой. Я положил руку на фиксатор двери. В одной руке у Эдди был электрошокер.
  
  Я выбросил из головы все мысли о том, чтобы отказаться от операции.
  
  Теперь пути назад не было.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Я приоткрыл дверь и выскользнул наружу, Эдди последовал за мной.
  
  Охранник был пожилым парнем, лет шестидесяти пяти, а может, и семидесяти, слишком старым, чтобы стоять здесь на холоде и под дождем.
  
  Я включил фонарь, прикрепленный к моему дробовику, и он стоял там с явным облегчением, его нос покраснел и потек из-за холода над маленькими усиками в стиле "тесто-орех". Униформа была из дешевого полиэстера цвета хаки под еще более дешевой синей нейлоновой ветровкой. Его предметом было что-то вроде револьвера в древней раскладной кобуре.
  
  “Федеральные агенты! Не двигаться!” Я крикнул ему изо всех сил, приставил светящуюся точку мушки дробовика к его груди и стал наблюдать за его руками.
  
  Мы умолчали об этом моменте еще на брифинге. Тодд и остальные его дружки были плохими парнями, преступниками, вооруженными и опасными. У меня не было проблем с курением одной из них, но этот охранник стал для меня проблемой. Он был вооружен и, следовательно, представлял потенциальную угрозу, но также, вероятно, был чьим-то дедушкой, работающим примерно за десять долларов в час и без каких-либо льгот.
  
  Итак, я направил на него двенадцатый калибр и надеялся, что он сдастся, надеялся, что он видел достаточно парней в костюмах спецназа по телевизору, чтобы прийти к выводу, что если он подыграет, с ним все будет в порядке.
  
  Он вытащил руку из-под своей ветровки. Мои челюсти сжались, и я почувствовала, как мой палец соскользнул с рукоятки дробовика. Но рука поднялась к его лицу, чтобы защитить глаза от света, установленного под моим Benelli.
  
  “Эээ?” - это все, что он смог выдавить. Затем я увидел маленькую красную точку лазерного прицела, танцующую на его груди, как светлячок, как раз перед тем, как Эдди нажал на спусковой крючок электрошокера.
  
  Охранник упал на землю, и я вздохнул с облегчением. Я оставил дробовик висеть на перевязи и приблизился, схватив одного из охранников за запястья и защелкнув наручники на другом. Я слегка дернул за рукоятку его пистолета, и он выскочил у меня в руке. Может быть, я заглажу вину перед парнем и куплю ему приличную кобуру.
  
  Я сунул револьвер в чехол на жилете и усадил охранника на его тощие корточки.
  
  “Что, черт возьми, происходит?”
  
  Я проигнорировал его и занялся вытаскиванием рации Motorola из держателя на его потрескавшемся кожаном ремне безопасности.
  
  “Мы из ФБР, папаша”, - сказал Эдди. Старик поморщился, когда Эдди выдернул шипы электрошокера из его кожи. “У нас нет к тебе претензий. Мы здесь, чтобы совершить налет на вашего работодателя.”
  
  Два "Субурбана" затормозили позади фургона, их фары были потушены, когда мы с Эдди схватили охранника за руки и потащили его к будке охраны.
  
  “Какого черта?” - спросил старик.
  
  “Из-за переплаты за библиотечные книги и срезания бирки с матрасов”, - сказал Эдди с непроницаемым лицом, опуская мужчину на пол будки охранника. Внутри был телефон. Я отключил ручной набор от сети и выбросил его в сорняки.
  
  Эдди расположил мужчину так, чтобы он был у обогревателя. “Теперь просто сиди здесь тихо и не высовывайся. Скоро все это закончится”.
  
  Когда мы с Эдди побежали обратно к фургону, я, наконец, заметил низкий жужжащий гул, который стоял у меня в ушах. Это был самолет, заходящий на посадку, и для меня он чертовски походил на C-130. Видит Бог, я выпрыгнул из достаточного количества таких, чтобы знать.
  
  “Самолет прибывает точно по расписанию”, - раздался голос Генри через штепсель в моем ухе. “Приземляюсь прямо ... сейчас”.
  
  Звук двигателя изменился, когда пилот начал торможение. Мы с Эдди запрыгнули в заднюю часть фургона, свесив ноги, мы не потрудились закрыть двери. Эл и Микки сгорбились у открытой раздвижной двери сбоку фургона. Мы рванули с места так резко, что я чуть не вывалился из машины и не угодил под колеса Suburban, следовавшего за нами.
  
  Мы тащили задницу на запад по подъездной дороге. Я видел мелькнувшее офисное здание и темные безмолвные прилавки, проносящиеся мимо с обеих сторон. Мы резко свернули направо на перрон, и два Субурбана обогнали нас с обеих сторон, мигая красными и синими огнями, установленными под их решетками. Я вытянул шею, чтобы посмотреть через лобовое стекло.
  
  Бетонная площадка была огромной, ее легко хватило бы для пяти или шести C-130, но она была пуста, очевидно, все остальные самолеты были либо в ангарах, либо где-то развернуты. C-130 как раз заканчивал медленный, тяжелый разворот обратно к рулежной дорожке, когда мы проносились через перрон. Машина резко остановилась, и вспыхнул белый свет, когда задняя рампа начала опускаться. Я увидел сидящие внутри фигуры, но это было слишком далеко, чтобы разглядеть детали. Бензовоз мчался по перрону к самолету.
  
  На перроне был припаркован фургон на восемнадцать пассажиров. Внутри было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.
  
  Люди у фургона наконец увидели, как мы несемся по перрону. Кто-то открыл заднюю дверь фургона, увидел нас и резко захлопнул ее снова. Он начал дико жестикулировать командиру экипажа, стоящему у трапа самолета.
  
  Я понял, что четыре огромных опоры все еще вращаются, а пожарной машины нигде не видно. У меня засосало под ложечкой.
  
  “ВПЕРЕД!” Закричал Болле по радио. “Быстрее! Быстрее! Фредрико, где ты с пожарной машиной?”
  
  Наш водитель сбавил обороты, чуть было снова не отправив меня задницей через чайник с чаем через заднюю дверь.
  
  Я наблюдал, как сцена перед нами разворачивается, как замедленная съемка автомобильной аварии. Наш фургон и два грузовика с остальной командой Болле, а также бензовоз - все сошлись в одном месте, где был припаркован пассажирский фургон с надписью “Каскад Авиэйшн” на боку. Тем временем C-130 удалялся от нас, свет, исходящий из его задней части, становился все меньше по мере того, как задняя рампа скользила вверх на гидравлике.
  
  Это напомнило мне одну из тех дурацких словесных задач, которые нас заставляли решать на уроке математики. Вместо одного поезда, отправляющегося из Мемфиса на запад, и другого, отправляющегося из Сент-Луиса на восток, на север направлялись три вагона, набитые недоумками из спецназа, и гигантский самолет, также направлявшийся на север. Самолет медленно набирал скорость, но я знал, что скоро это изменится.
  
  Кроме того, мне было немного неясно, что именно мы должны были делать, даже если мы свернули в сторону, пока самолет все еще двигался. Мне не очень понравилась идея зажать нож в зубах и прыгать из фургона в самолет, как какому-нибудь современному пирату.
  
  Теперь фургон Cascade Aviation загорелся и начал следовать за самолетом. Я не был уверен, что понял логику, стоящую за этим, но это облегчило нашу работу. Если бы фургон сорвался с места и направился прямо к нам, это заставило бы нас разделить наши силы, чтобы поймать его.
  
  Вдалеке, на рулежной дорожке, я увидел пару красных и синих мигалок.
  
  “Мы приближаемся”. Мне потребовалась секунда, чтобы узнать голос, который потрескивал в моем радио. Это был Фредерико. Его голос был низким и невнятным, не похоже, что он был пьян, скорее, ему было больно.
  
  Он кашлянул, и его открытый микрофон уловил звук. “Столкнулся с парой охранников возле пожарной части. Сейчас буду”.
  
  По мере приближения я понял, что это пожарная машина, одна из низко подвешенных установок, которые вы видите в аэропортах, предназначенных для быстрого тушения пожаров в самолетах. Я не был уверен, был ли Фредерико за рулем или он был фигурой, цепляющейся за водомет изо всех сил, но кто бы ни был за рулем, он проделал адскую работу.
  
  Пожарная машина на двух колесах чуть не свернула за угол и ушла в длительный занос, задняя часть заскользила по кругу и угрожала поменяться концами с передней, что является верным предвестником неприятного крушения. Большинство людей склонны сильно дергать за руль, переоценивая свои возможности и подписывая себе смертный приговор, но водитель плавно тронул машину с места. Задняя часть пожарной машины в последний раз слегка дернулась, а затем она вернулась на прежнее место и, набирая скорость, понеслась по рулежной дорожке к С-130.
  
  И снова физика была не на нашей стороне. У парней в пожарных машинах был всего один шанс. К тому времени, как они пройдут мимо самолета и развернут пожарную машину, самолет будет уже далеко, на взлетно-посадочной полосе и, вероятно, в небе.
  
  Водомет сработал, когда самолет был еще вне зоны досягаемости, длинная дуга пены и воды просто выплеснулась на рулежную дорожку. Но они быстро приближались.
  
  Я вытянул шею, чтобы заглянуть под крыло самолета, когда вода стекала по фюзеляжу и вдоль крыла. Канонир переключал поток слева направо вдоль правого крыла, надеясь набрать достаточно воды в оба двигателя, чтобы заглушить их.
  
  Нам пришлось заглушить два двигателя с одной стороны, чтобы самолет не взлетел. В комнате планирования это показалось разумным. Всего за несколько секунд пушка выпустила сотни галлонов воды, этого было достаточно, чтобы заглушить двигатели "Геркулеса", но мы рассчитывали, что самолет будет неподвижен.
  
  Казалось, что это не сработает. Скорость закрытия была слишком высокой. Затем, как раз в тот момент, когда грузовик и самолет собирались проехать мимо, двигатели с левой стороны заглохли, оба сразу, как будто кто-то щелкнул выключателем.
  
  "Геркулес" пьяно накренился влево, поскольку вся мощность с этой стороны внезапно ушла. У водителя пожарной машины было достаточно времени, чтобы вывернуть руль, прежде чем верхняя часть кабины коснулась нижней части носового обтекателя самолета, и грузовик соскользнул со взлетно-посадочной полосы в грязь.
  
  На этот раз это было уже слишком для водителя. Грузовик дважды перевернулся и покатился, как игрушечная игрушка "Тонка", брошенная разъяренным трехлетним ребенком, прежде чем начал долгое скольжение на боку, поднимая перед собой стену грязи.
  
  При ударе нос самолета отклонился вправо, и я услышал визг истерзанной резины и серию быстрых хлопков, когда шины "Геркулеса" поддались под действием боковой силы. В замедленной съемке самолет отклонился на 90 градусов от своего направления движения. Ближайшее к нам крыло задралось к небу, и я услышал долгую череду грохочущих ударов, когда крыло с другой стороны вонзилось в землю. Самолет резко остановился в снопе искр и разлетающихся кусков алюминия.
  
  Ну, я думаю, мы остановили это, подумал я.
  
  Фургон Cascade Aviation затормозил и заскользил по пене на рулежной дорожке, съехал вбок и чуть не опрокинулся на бок, прежде чем остановился прямо перед "Геркулесом". Мы с Эдди посмотрели друг на друга широко раскрытыми глазами.
  
  “Это похоже на серию ”Герцогов Хазард "!" - сказал он и необъяснимо рассмеялся. Что еще более необъяснимо, я обнаружил, что тоже смеюсь. Иногда это казалось безумием, то, что ты находишь забавным, но я делал это раньше. Как раз тогда, когда все шло наперекосяк, мою забавную косточку начинало щекотать.
  
  Микки, его глаза были широко раскрыты и вращались, как у испуганной лошади, он смотрел на нас как на сумасшедших. Эл выглядел просто раздраженным, когда мы с Эдди сидели и хихикали друг на друга, наполовину высунувшись из кузова фургона, несущегося к разбитому самолету.
  
  “Приготовься”. Голос Болле вернул меня в чувство. Я не знаю, сказал ли он это потому, что заметил нашу глупость, или потому, что у него была склонность к очевидному, но это помогло нам с Эдди сосредоточиться на текущей работе. Мы поднимались на фургоне и самолете.
  
  Наш водитель, очевидно, обратил внимание на дикое, паническое скольжение другого фургона. Он начал тормозить раньше, чем мы попали в мыльную пену для тушения пожара по всей рулежной дорожке. Впереди я мог видеть фигуры, снующие внутри фургона. Самолет был неподвижен. С дальней стороны поднимался пар или дым, и в воздухе стоял тяжелый запах авиационного топлива. Нехорошо.
  
  Забавно, как можно попасть под обстрел и даже не осознавать этого в течение нескольких секунд. Наш водитель проделал отличную работу, притормозив нас до того, как мы попали в пену. Я услышал тяжелые удары по металлическому корпусу фургона, один, два, три, в быстрой последовательности, и нахмурился, пытаясь понять, что это было. Затем у нашего водителя разорвалось горло. Его руки взлетели в воздух, и кровь хлынула фонтаном из его сонной артерии, как из садового шланга. Изнутри лобовое стекло покрылось толстым слоем пыли, а затем он с булькающим вздохом повалился вперед.
  
  Фургон накренился влево, и Эдди, Эл и я все разом схватились за руль. Эл добрался туда первым. Он наклонился над водителем, голова которого моталась из стороны в сторону, когда из него брызнуло еще больше крови, и сумел одновременно схватиться за руль и перевести переключатель передач в нейтральное положение.
  
  Мы съехали с рулежной дорожки в мягкую грязь. Фургон пьяно раскачивался из стороны в сторону.
  
  На секунду я подумал, что мы просто остановимся в поле, но затем фургон начал все дальше и дальше крениться влево. Сквозь залитое кровью лобовое стекло я увидел, как мир накренился под сумасшедшим углом, затем фургон врезался в водительское сиденье. У меня было как раз достаточно времени, чтобы подумать, как мне повезло, что я приземлился на Большого Эдди, а не наоборот, когда Микки приземлился на меня, выбив весь воздух из моих легких и ударив головой в шлеме о борт фургона.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Я не вырубился полностью, но несколько секунд все было немного размыто. Я пришел в себя от вкуса крови во рту и поразительной тишины. Чей-то ботинок врезался мне в ухо.
  
  Я пытался заговорить, но “привет” - вот и все, что вышло.
  
  Тишину нарушил удар пули о крышу фургона. Теперь, когда я обратил внимание, я услышал приглушенный хлопок винтовочного выстрела.
  
  “Приближающийся огонь”, - сказал Эдди. “Нам нужно сойти с крестика здесь”. Словно в подтверждение его слов, я услышал, как в фургон попала еще одна пуля. Что-то дернуло меня за штанину, и я почувствовал укол в икре. Это было недостаточно сильно, чтобы быть сильным попаданием от ружейного выстрела. Возможно, это был оторвавшийся кусок бронежилета или обломок фургона.
  
  Эдди был прав. Фургон был большой, бросающейся в глаза мишенью, лежащей на боку посреди поля, и мы, очевидно, привлекли внимание кого-то с винтовкой. Я с трудом поднялся на колени. Я почувствовал, как мои ребра принимают прежнюю форму. Бронежилет это или нет, но мне было очень, очень больно. Между дракой с Маршаллом, дракой на больничной лестнице и теперь этим, удивительно, что у меня не развился коллапс легкого. Каждый раз, когда я делал вдох, я чувствовал жгучую боль в боку.
  
  Эл уже встал и ухаживал за водителем, который повис на ремне безопасности, булькая и дергаясь. Несмотря на его собственный совет, Эдди двинулся ему на помощь. Микки сидел на корточках у задней двери, склонившись над винтовкой. Не похоже, что он собирался куда-то уходить в ближайшее время.
  
  Рейнджеры впереди, подумал я. Я направился к выходу из фургона, прихватив на ходу Микки.
  
  “ВПЕРЕД! ВПЕРЕД! ВПЕРЕД!” По крайней мере, я научился орать, когда служил в армии.
  
  Это сработало. Микки выскочил и практически приклеился ко мне, когда я выскочила из фургона. Тот факт, что моя рука запуталась в ремнях на спине его жилета, вероятно, не причинил боли.
  
  Фургон лежал на левом боку. Задняя дверь внизу была открыта, но мне пришлось низко пригнуться, чтобы не задеть ту, что свисала сверху. Как только я вышел, я услышал свист пули, пролетевшей прямо над моей головой.
  
  Кем бы ни был наш стрелок, он, вероятно, ждал, когда кто-нибудь выскочит из задней части фургона.
  
  Я свернул влево и обогнул фургон, наполовину волоча за собой Микки. Проезжая мимо, я чуть не обжег щеку о глушитель. Я бежал, пока мы не оказались за блоком двигателя, и остановился вторым, чтобы подвести итоги.
  
  Было много стрельбы. Два Субурбана с остальной командой Болле были остановлены фургоном Cascade Aviation и разбитым самолетом. Я увидел сбивающую с толку группу бегущих фигур и вспышки дульных выстрелов, но никто, казалось, не обращал на нас внимания. Я высунулся из-за передней части фургона, ровно настолько, чтобы выглянуть из-за укрытия.
  
  Я ничего не видел, только открытое пространство взрытой грязи, асфальт и примерно в двухстах пятидесяти ярдах от меня темный ангар. Я высунулся чуть дальше, и пуля ударила в фургон недалеко от моей головы. Я отпрянул, но не раньше, чем заметил вспышку из дула.
  
  Наш мальчик был на крыше ангара. Я зафиксировал мысленный образ того места, где я видел звездообразное мерцание дульной вспышки.
  
  Еще одна пуля попала в капот фургона. Я огляделся.
  
  Мы облажались. Снайпер, очевидно, воздерживался от стрельбы во время нашей скоростной атаки по асфальту, но он был достаточно хорош, чтобы подстрелить нашего водителя, как только мы снизили скорость до приемлемой.
  
  На аэродроме не так уж много укрытий. Мы были в добрых ста пятидесяти ярдах от Пригородов и самолета. Готов поспорить на любые деньги, что он мог бы поразить большинство из нас, а может быть, и всех нас, если бы мы просто бросились бежать. Выстрелы из винтовки были резким треском, а не тяжелым грохотом. Мне показалось, что это что-то легкое и быстро стреляющее, может быть, М-16 или что-то в этом роде. Он мог выпустить в нас целую обойму на тридцать патронов, пока мы бежали, и успеть выстрелить в другую, прежде чем мы попадем в какое-нибудь укрытие.
  
  Еще одна пуля попала в фургон, и я услышал, как кто-то внутри выругался. У нас заканчивалось время. Он мог просто продолжать стрелять вслепую по фургону. Листовой металл автомобиля не очень хорошо останавливает даже выстрелы из легкой винтовки, и мы не смогли бы все поместиться за блоком двигателя.
  
  “Дент! Заставь снайпера уйти!” Эл кричал изнутри. Его голос звучал более напряженно, чем я когда-либо от него слышала.
  
  “Работаю над этим”.
  
  Я посмотрел на свой дробовик. Это был совершенно неподходящий инструмент для работы, если только я не хотел просто пошуметь и надеяться, что спугну снайпера. Картечь падала на землю еще до того, как пересекала асфальт. Пули, вероятно, пролетали так далеко, но на таком расстоянии они были неточны. Я, вероятно, мог рассчитывать на попадание в хангер, и на этом все.
  
  Микки сидел там, прислонившись спиной к днищу фургона, глядя на поле, в том направлении, откуда в нас никто не стрелял, по крайней мере пока. Я посмотрел на его винтовку. У него был ужасно короткий ствол, но он был лучше, чем дробовик.
  
  Я наклонился и схватил винтовку Микки. Он вернулся к реальности и зарычал на меня, без слов, просто глубоким животным звуком, вырвавшимся из его горла. Он был бледен, и я понял, что у него из-под волос течет кровь.
  
  “Эй, чувак, расслабься. Мне просто нужно одолжить твое оружие на секунду, чтобы разобраться с этим снайпером. Я верну его”.
  
  Микки уставился на меня, немой, как цыпленок, наблюдающий за карточным фокусом. Еще одна пуля врезалась в фургон, и водитель издал самый последний дребезжащий звук изнутри.
  
  “Черт возьми, Дент!” Эл взревел изнутри. “Убейте этого снайпера!”
  
  Я не знаю, что заставило меня это сделать, но я вытащил из нагрудной сумки старый, потрепанный охранниками револьвер Росси и передал его Микки Батту.
  
  “Вот. Обменяй меня. Возьми это. Я одолжу винтовку”. Он взял это, обхватил руками потрескавшиеся деревянные рукоятки этого старого колесного ружья и позволил мне отсоединить ремень винтовки и взять ее.
  
  Я был удивлен, но это к чертовой матери отбило у меня другую идею, которая заключалась в том, чтобы бить его прикладом моего дробовика по голове, пока он не потеряет сознание, и отобрать у него винтовку. Я вытащил запасной магазин из его нагрудника и засунул его в свой.
  
  М-16 в моих руках была точной копией той, которую я носил в армии. Это никогда не было моим любимым оружием, но в моих руках оно казалось знакомым. Я перевел рычаг селектора в положение “авто” и высунулся из-за передней части фургона.
  
  Пуля подняла фонтан грязи в футе от меня, и я снова увидел вспышку из дула. Парень был либо в высшей степени самоуверен, либо глуп. Он не менял позы между выстрелами.
  
  Хитрость стрельбы на полном автомате заключается в том, чтобы побороть желание нажать на спусковой крючок и выпустить все патроны одной длинной очередью. После нескольких выстрелов вы стреляли в стратосферу и ни во что не попадали. Не успеешь ты оглянуться, как уже будешь сидеть с разряженной винтовкой и тупым выражением лица.
  
  Я установил светящуюся красную точку оптического прицела чуть ниже того места, откуда исходила дульная вспышка, и начал нажимать на спусковой крючок, я удерживал его несколько раз, и когда отдача заставила патроны подняться над моей целью, я отпустил.
  
  Я снимал курок всего на долю секунды, ровно столько, чтобы опустить дуло и снова нажать на курок. Я делал пять, может быть, шесть выстрелов за раз. Чтобы разрядить пистолет таким образом, требовалось всего на секунду или около того больше, но вы гораздо лучше контролировали себя.
  
  В оружии всегда заканчиваются патроны гораздо быстрее, чем вы думаете, но я был готов к этому. Затвор М-16 защелкивается при последнем выстреле, придавая ему другое ощущение. Как только это произошло, я нажал на кнопку выпуска магазина пальцем на спусковом крючке, левой рукой вынимая пустой магазин из гнезда, чтобы достать новый. Я вставил новый магазин и нажал на спуск затвора ладонью левой руки, затем снова нажал на спусковой крючок, раскачиваясь и перекатываясь.
  
  В бытность рейнджером я практиковался в замене патронов до крови на пальцах. Я выиграл много банок пива, держа пари, что никто не сможет превзойти меня по времени чуть более чем на две секунды. Мне не показалось, что я сильно сбавил скорость.
  
  Когда пистолет снова сухо щелкнул, я просто постоял секунду, глядя сквозь тепловое мерцание, исходящее от ствола винтовки, на то место, где я видел вспышку дульного среза.
  
  После нескольких секунд бездействия я понял, что если парня и не ударили, то, по крайней мере, подавили.
  
  Сброс шестидесяти патронов к винтовке примерно за тридцать секунд не очень полезен для вашего слуха. У меня звенело в ушах, и все звучало так, словно находилось под водой. Я вытащил еще один магазин из нагрудника Микки и перезарядил винтовку. Он, похоже, не очень-то стремился сдавать назад, поэтому я перекинул дробовик за спину на ремне и решил оставить винтовку. Микки просто сидел там, старательно наблюдая за большим пустым полем в поисках плохих парней.
  
  Эл и Эдди вышли из фургона, оба они были перепачканы кровью.
  
  “Вы поймали его?” спросил Эл. Его было трудно расслышать.
  
  Я пожал плечами. “Не уверен. Он прекратил стрельбу. Как водитель?”
  
  “Мертв. Я пытался спасти его, но он истек кровью”.
  
  Со стороны самолета раздалась длинная автоматная очередь, и кто-то закричал. Эл посмотрел на меня и Эдди, заметил дробовик у меня за спиной и винтовку в моих руках, посмотрел на Микки, уставившегося в пространство с дешевым бразильским револьвером в руках.
  
  Я пожал плечами.
  
  “Нам нужно добраться туда”, - сказал Эл и побежал в сторону Пригородов, не дожидаясь, пока кто-нибудь последует за ним.
  
  Мы с Эдди двинулись за ним, образовав клин с наставленными пистолетами. Я бросил на Микки последний взгляд. Он все еще сидел там, уставившись в пространство.
  
  Сначала мы миновали два субурбана. Они сидели там с работающими двигателями и открытыми дверцами. В лобовых стеклах было несколько пулевых отверстий, а под ногами валялось множество гильз.
  
  Затем мы прошли мимо тела, лежащего на асфальте. Это был один из парней Болла. Он лежал лицом вниз, раскинув руки, а на земле позади него и на спине растекался длинный веер крови и мозгового вещества. Никто еще не придумал способ защитить твое лицо от пуль.
  
  За фургоном Cascade Aviation виднелась кучка сгрудившихся фигур. По пути наверх мы миновали еще тела, пару головорезов Cascade Aviation, еще одного из команды Болла. C-130 был развернут к нам бортом, все еще наклоненный на правый борт под сумасшедшим углом. Кто бы ни был внутри, ему удалось наполовину опустить заднюю рампу, и кто-то лежал на ней, стреляя короткими очередями из чего-то, похожего на пистолет-пулемет.
  
  Болл сгорбился за блоком двигателя фургона, стреляя поверх капота. Его лицо выглядело осунувшимся и бледным. Еще один из его парней стоял на коленях у переднего бампера, вытащив пистолет.
  
  Также за фургоном ютилась группа молодых женщин, пять, может быть, шесть, я не мог сказать, потому что все они сбились в кучу. Они были одеты в цельнокроеные одноразовые комбинезоны, какие выдают заключенным в тюрьмах, и их руки были связаны перед ними стяжками. Посылка Тодда. Я почувствовал, что начинаю злиться.
  
  Все они были молоды, в основном блондины, и чертовски напуганы.
  
  Одна из них лежала, свернувшись в клубок, и кричала каждый раз, когда стрелял пистолет. У одной на груди комбинезона расплывалось пятно, а на губах выступила кровавая пена. Другая схватилась за кровь, сочащуюся из ее лодыжки.
  
  Я схватил Болла за руку и развернул его к себе. Моя рука стала мокрой. У него откуда-то текла кровь.
  
  “Нам нужно увести их отсюда”, - сказал я, указывая на девочек.
  
  “Мне нужно попасть на этот самолет”, - прокричал он в ответ. В его глазах снова был тот священный огонь. Мне это не очень понравилось.
  
  Вдалеке я услышал сирены, не близко, но они приближались. Невозможно устроить полноценную перестрелку с автоматами возле города средних размеров без того, чтобы кто-нибудь не вызвал полицию. Бьюсь об заклад, ребята на диспетчерской вышке обделались.
  
  “Смотрите”, - сказал я. “Местные копы приближаются. Давайте уведем отсюда девочек и просто будем держать периметр. Самолет никуда не улетит”.
  
  Он покачал головой. “Мы не можем позволить местным сесть в этот самолет. Они все испортят”. Он повернулся и выпустил еще одну очередь.
  
  Черт возьми. Мне нужно было знать, что у него на уме, но сейчас было не время разбираться в этом. Одно из последних оставшихся окон в фургоне вылетело, осыпав девушек осколками стекла. Большой Эдди подошел, протиснулся своим телом между девушками и фургоном и опустился на колени, чтобы стрелять в салон. Пара девушек были укрыты его телом. Это был благородный жест, но он не собирался длиться очень долго.
  
  Парень в рампе продолжал стрелять короткими очередями. Казалось, он не так уж хорошо стреляет, но, похоже, у него не заканчивались патроны.
  
  Я открыл водительскую дверь фургона и наклонился, не обращая внимания на лужу крови по всему водительскому сиденью. Двигатель работал, и даже звучал исправно, учитывая количество свинца, которое было в него закачано.
  
  Я снова схватил Болла.
  
  “Смотри”, - сказал я и указал на парня, стреляющего из-за фургона. “Мы сажаем его на водительское сиденье, а девушек загружаем обратно в фургон. Когда они будут готовы, я брошу светошумовую шашку под трап самолета. Это отвлечет стрелка достаточно надолго, чтобы мы смогли его выкурить. Фургон взлетает, и мы спешим к самолету. ”
  
  Болл секунду помолчал, затем кивнул. Я не уверен, кто был самым глупым: я, предложивший план, или он, согласившийся на него. Эл услышал план и просто посмотрел на меня, его лицо было непроницаемым.
  
  Другой стрелок Болла практически запрыгнул на водительское сиденье. Он казался довольно уверенным, но я не мог винить его за желание уехать. Остались девочки.
  
  Я рывком поднял ближайшую к ней на ноги и направил ее на раздвижную дверь сбоку фургона. К счастью, у него были двери с обеих сторон.
  
  “Залезайте!” крикнул я. “Вы все уходите”.
  
  Она начала садиться, потом закричала. Ее руки взлетели к щекам, и она просто стояла там. Черт. Что теперь?
  
  Я заглянул в фургон. На полу лежала молодая девушка, ее вьющиеся волосы были черными от крови. Она была мертва. Я схватил ее за лодыжку и вытащил из фургона, чувствуя, как у меня подступает к горлу от ощущения ее безвольной фигуры, когда она скользит по полу. Я вытащил ее на асфальт и оставил там.
  
  Я почти поднял другую девушку и затолкал ее в фургон. Эдди сопровождал другую, его голос был странно нежным, исходил от парня размером с холодильник и одетого в форму коммандос. Они перелезли через кровь и битое стекло, а затем все оказались внутри.
  
  Я достал из жилета светошумовую шашку. Не было времени спрашивать, все ли готовы. Я боялся, что парень в самолете пустит очередь в заднюю часть фургона.
  
  Я выдернул чеку, и ложка полетела. Я действительно понятия не имел, смогу ли я бросить эту чертову штуку достаточно далеко, чтобы она попала в самолет. Казалось, что до нее еще далеко. Я швырнул его так сильно, как только смог, и закричал “Бах!”, как только он вылетел из моей руки, точно так, как нас учили в "Рейнджерс".
  
  Водитель даже не стал дожидаться взрыва гранаты. Как только я закричал, он нажал на газ, чуть не переехав ногу Эдди, когда тот отъезжал. Был долгий, леденящий душу момент, когда мы стояли там, и ничто не отделяло нас от приближающегося огня. Я наблюдал, как в замедленной съемке по воздуху пролетела светошумовая вспышка, вспомнив как раз вовремя, чтобы отвести глаза, прежде чем она сработала.
  
  Мой бросок был довольно хорош. Прямо перед тем, как я закрыл глаза, граната, казалось, упадет прямо у трапа. Когда она взорвалась, я увидел горячую белую вспышку даже через закрытые глаза. Взрыв был подобен удару ножом для колки льда по уху. Через некоторое время ваши уши онемели от звука выстрела, но светошумовая вспышка прорезалась.
  
  Была моя очередь показывать дорогу. Как только раздался взрыв, я бросился бежать к рампе. На бегу я разрядил M16. Это был паршивый способ попасть во что угодно, но я хотел дать парню на рампе все основания не стрелять в ответ. Я подумал, что если этот парень сможет ударить меня после того, как его ударили вспышкой, и пока я разряжал в него свою винтовку, то настал мой день умереть.
  
  Карабин разрядился в дюжине футов от рампы, и я бросил его. Я не захватил у Микки еще один запасной магазин. Кроме того, для работы вблизи мне действительно нравились дробовики.
  
  Трап был опущен почти до уровня пояса и наклонен под сумасшедшим углом. Я поднял дробовик и включил фонарь, установленный на предплечье. Стрелок был одет в летный костюм и шлем. Он сидел и зажимал руками глаза. На шее у него висел маленький немецкий пистолет-пулемет.
  
  Он убрал руку от глаз и схватился за рукоятку автомата. Я навел точку на мушке дробовика ему на лицо и нажал на спусковой крючок.
  
  Я постоял секунду, переводя дыхание и стараясь не смотреть вниз на то, что я натворил. Мне нужно было несколько секунд, чтобы мой мозг осмыслил события.
  
  Я мало что мог разглядеть внутри самолета и не хотел совать голову в отверстие. Я повернулся к Большому Эдди.
  
  “Взрыв”.
  
  Он кивнул, вытащил из-за пояса светошумовую шашку. Остальные из нас поднялись по фюзеляжу самолета так, чтобы быть впереди трапа, и выстроились в шеренгу.
  
  Эдди выдернул чеку и запустил гранату в отверстие. Мы ждали пару долгих секунд, затаив дыхание. Кто-то внутри самолета закричал, достаточно громко, чтобы мы услышали через обшивку, а затем граната взорвалась, это было не так громко, поскольку она была внутри, но на долю секунды в ярком актиническом свете обозначилось отверстие трапа, затем мы зашевелились и забрались внутрь.
  
  Мне пришлось перевалиться через край пандуса. Это заняло всего секунду или две, но я чувствовал себя невероятно уязвимым, карабкаясь наверх с дробовиком за спиной. Затем я был наверху. Внутри самолета царил хаос.
  
  Горело несколько красных огоньков, но никакого другого освещения, кроме огоньков под дулами наших автоматов. Двое парней в летных комбинезонах вытирали глаза у двери по правому борту самолета. У одного из них в руках был аварийный топор.
  
  Я поскользнулся и чуть не упал. В воздухе сильно пахло гидравлической жидкостью, и я понял, что по всей задней половине самолета растеклась большая лужа.
  
  Я начал задаваться вопросом, была ли светошумовая граната, в конце концов, хорошей идеей. На одной стороне самолета, там, где взорвалась граната, было большое подпалистое пятно, а нейлоновые ремни сидений начали тлеть и гореть.
  
  Я увидел на палубе группу темнокожих мужчин, одетых в те же одноразовые комбинезоны, что были на девушках. Все они были сбиты в кучу там, где сходились пол и правый борт самолета. Казалось, что они соскользнули туда, когда самолет накренился. Их руки были связаны молнией впереди. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что под ним был третий мужчина в летном комбинезоне, и они выбивали из него дерьмо. Должно быть, он был командиром экипажа. На нем была надета повязка на голову с микрофоном, а пистолет в кобуре был пристегнут к бедру. Он не сопротивлялся, просто изо всех сил держался за рукоятку пистолета, чтобы его у него не отобрали.
  
  Болл, Эдди, Эл и я все одновременно начали кричать, призывая всех поднять руки вверх. Двое мужчин в летных костюмах у двери немедленно подчинились, подняв руки. Ребята на площадке секунду посмотрели на нас и вернулись к избиению другого члена экипажа.
  
  Мы все двинулись вперед к куче на полу. В передней части самолета раздался глухой хлопок, и я почувствовал, как пуля просвистела над моей головой, не более чем в паре дюймов от меня.
  
  Я вскинул дробовик и в свете из-под дула увидел человека, стоящего на лестнице, ведущей на летную палубу. он был одет в летный костюм и выставил перед собой большой блестящий пистолет в идеальной стойке Уивера. Мы все четверо выстрелили одновременно. Под огнем из дробовика и трех винтовок парень чуть не развалился на части.
  
  “Bolle, Eddie. Возьмите этих двоих. Я мотнул головой в сторону двух других членов летного экипажа. У обоих были пистолеты, пристегнутые к бедрам, но они не выказывали особого желания ими воспользоваться. Это может длиться не вечно.
  
  “Эл, прикрой кабину пилотов”. Кое-как я стал фактическим лидером этой маленькой групповой хуйни. Я не был уверен, как это произошло, но сейчас я был счастлив согласиться с этим.
  
  Я двинулся вперед, к куче дерущихся на полу мужчин. Мне начало казаться, что у нас все получится. Если бы мы только могли взять под контроль людей на полу самолета, мы бы держали всех под прицелом.
  
  В бою можно сделать дюжину правильных вещей, но одна вещь, которую ты делаешь неправильно, всегда тебя огорчает.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Я двинулся вперед к кучке людей на полу без четкого плана и подошел слишком близко. Я не знаю, о чем я думал, может быть, о том, что, если бы они не сняли это к чертовой матери, я бы просто разрядил дробовик во всем этом беспорядке и разобрался с этим сам.
  
  Я никогда не видел ножа до того, как меня порезали, но я услышал щелчок лезвия, вставшего на место, даже сквозь шум криков других парней.
  
  Парень, сидевший верхом на начальнике экипажа, маленький жилистый ублюдок с оливковым цветом лица и носом, похожим на лыжную трассу, встал, схватил левой рукой дуло моего дробовика и сунул его мне в правую. Я инстинктивно нажал на спусковой крючок, преуспев лишь в том, что проделал дыру в борту самолета. Его правая рука была размытым пятном, метавшимся вперед и назад, и внезапно мое левое предплечье стало очень холодным.
  
  Затем я увидел нож, маленькую штуковину, возможно, с трех- или четырехдюймовым лезвием. Должно быть, он вытащил его из кармана старшего экипажа на земле. В этой странной ясности неминуемой смерти я увидел, что на каждом запястье у него были остатки стяжек, а его левая рука кровоточила. Должно быть, он порезался, когда перерезал стяжки.
  
  Я взмахнул дробовиком правой рукой. Это было неуклюже и имело мало силы, но оно отразило его удар ножом от моего горла. Лезвие отскочило от ствола дробовика и вместо этого скользнуло по передней части моего бронежилета. Лезвие зацепилось за что-то, может быть, за патроны, а может быть, за корпус одной из светошумовых шашек, которые у меня еще были, и это задержало его от ответного удара. Вероятно, это спасло мне жизнь.
  
  Я был намного крупнее парня, на фут выше и, вероятно, вдвое тяжелее. Я приставил ствольную коробку дробовика к его груди и просто двинулся вперед, используя свои ноги и массу тела. Он пролетел задницей над чайником, над кучкой парней, все еще дерущихся на полу. Этим движением я преодолел расстояние в несколько футов. Я боролся за то, чтобы вернуть дробовик и направить его на него.
  
  Его затылок взорвался большим чернильным облаком, и он рухнул на землю бесформенной кучей. Эл стоял всего в паре футов от меня, когда нажал на спусковой крючок своей винтовки.
  
  Я, наконец, взял дробовик под контроль и направил его на парней на полу.
  
  “Подними свои гребаные руки вверх!” Я подумал, что даже если они не говорят по-английски, направленный на тебя пистолет - это своего рода универсальный язык.
  
  В ответ один из них прокричал что-то, чего я не понял. Ему, наконец, удалось выхватить пистолет из кобуры командира экипажа и начал поднимать его. Эл нажал на спусковой крючок, выпустив сразу половину магазина, выбив парня с пистолетом и выпустив пули в мужчин по обе стороны от него. То, что на них брызнули внутренности их приятелей, казалось, успокоило оставшихся парней.
  
  “Ты в порядке?” Сквозь звон в ушах я услышал вопрос Ала. Я вытянул левую руку перед собой. Большая капля крови упала с кончика моего мизинца. Мне было трудно шевелить пальцами, казалось, что они где-то далеко, как будто моя рука каким-то образом удлинилась. Моя рука была слабой. Она все еще не болела. Она просто была холодной.
  
  “Думаю, да”, - сказала я и закашлялась. Я поняла, что мне становится трудно дышать. Я посмотрела через плечо Ала. Огонь распространился. Теперь горело с полдюжины кресел. Пламя было высотой в несколько дюймов и выделяло густой жирный дым. Пока я смотрел, большой пылающий кусок расплавленного нейлона слетел с рамы прямо в лужу гидравлической жидкости.
  
  “О черт”, - это все, что я мог сказать. Затем лужа загорелась.
  
  Пол во всей задней трети самолета загорелся за считанные секунды. Огонь начал подниматься по правому борту самолета, где жидкость пропитала изоляцию. Загорелось больше сидений.
  
  Все оказалось не так плохо, как я думал, по крайней мере поначалу. Комбинезон, в который я был одет, был nomex, а ботинки из толстой кожи. Парни на полу закричали. Одноразовые комбинезоны не защищали. Я отвернулся, я ничего не мог сделать, кроме как застрелить их.
  
  Я посмотрел в хвост самолета. Эдди и Болл подняли с пола по одному из членов экипажа в наручниках. Они кричали, но на них были nomex, как и на нас. Предполагалось, что комбинезон не сохранит вам жизнь в течение длительного времени во время пожара, просто не даст вам сгореть заживо, достаточно долго, чтобы спастись, что нам и нужно было сделать сейчас.
  
  Пожар усилился у трапа. На моих глазах загорелись другие вещи, проводка, еще несколько сидений. Я подбежал к двери по правому борту и попытался дернуть ручку правой рукой. Он немного сдвинулся, затем остановился. Я предположил, что это фюзеляж самолета, и он немного деформировался, когда он опрокинулся. Я мог видеть блестящие отметины на запорной планке, где команда колотила по ней аварийным топором.
  
  У меня было кое-что получше. Я вытащил пулю из приклада дробовика и быстро бросил ее. Я понял, что у меня дрожат руки. Жар на затылке становился невыносимым. Я глубоко вздохнул, стараясь не думать о том факте, что уронил в огонь у своих ног боевую дробовую обойму. и достал из жилета еще одну обойму.
  
  Я вставил его в магазин, сумел левой рукой взяться за рукоятку затвора, дослав пулю в патронник.
  
  “Смотри в оба”, - крикнул я. Я приставил дуло дробовика к стойке бара и нажал на спусковой крючок. Она разлетелась почти надвое. Я попятился, нацелил ногу и нанес удар ногой. Я решил, что либо открою дверь, либо сломаю ногу.
  
  Когда дверь открылась, я чуть не выпал. Я ухватился за дверную раму обеими руками, шагнул наружу и ударился о землю, перекатываясь в идеальном падении с парашютом. Удивительно, что ты не забываешь.
  
  Я поднялся на четвереньки, желая убраться с дороги, пока Эдди и остальные не высыпали наружу. Земля подо мной была влажной. Сначала я подумал, что это просто из-за дождя, потом понял, что мой нос забит запахом авиационного топлива. Я посмотрел в переднюю часть самолета. Когда крыло ударилось о землю, оно изогнуло обереги под сумасшедшим углом. Авиационное топливо вытекало из прорехи в алюминиевой обшивке.
  
  Я бросился бежать, надеясь, что у остальных хватит здравого смысла последовать за мной. Вдалеке виднелась ограда аэропорта. Я пригнул голову и бросился в атаку. Подошвы моих ботинок казались странно мягкими, и я понял, что они, должно быть, частично расплавились еще в самолете.
  
  Я проехал ярдов пятьдесят или около того, только что выбрался из лужи горючего, когда все взорвалось. Меня неожиданно мягко толкнули в спину, ровно настолько, чтобы я подался вперед, а затем на меня подул горячий ветер, пахнущий сгоревшими углеводородами. Затем на долю секунды воздух был на удивление неподвижен, прежде чем я почувствовал прохладный ветер, дующий в другую сторону. Это был воздух, засасываемый в огонь.
  
  Я стоял, и моя тень передо мной была такой длинной и четко очерченной, как будто ее отбрасывало заходящее солнце. Я повернулся и посмотрел. Очертания C-130 терялись в гигантском огненном шаре. Он должен был быть высотой в несколько этажей. Мне пришлось слишком отвернуться. Если бы не балаклава и защитные очки на моем лице, я, вероятно, потерял бы брови даже на таком расстоянии.
  
  Я огляделся в поисках Ала и остальных, но не увидел ничего, кроме огня и горящих обломков самолета. Вдалеке я услышал вой сирен.
  
  Пришло время уезжать.
  
  Я ослабил перевязь дробовика, бросил его на землю и побежал к забору.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Я добрался до линии ограждения и остановился, чтобы перевести дыхание. У аэропорта Олбани не было особо охраняемого периметра. Сорнякам позволили вырасти по колено до забора с обеих сторон, и освещения не было. Я сел в тени и попытался пару секунд подумать как полицейский.
  
  Полицейское управление Олбани было среднего размера. В этот час там дежурило, может быть, пять или шесть человек. Можно было привлечь на помощь еще больше из полиции округа и штата. Сержант или, в лучшем случае, лейтенант будет руководить шоу, отвечая на звонки о какой-то перестрелке в изолированном уголке аэропорта. Это могло бы звучать как война небольшого масштаба, сотни выстрелов, полностью автоматический режим, а теперь все это было перемежено огненным шаром высотой в сто футов.
  
  Главный парень не стал бы слишком торопиться врываться внутрь. Это был верный способ убить его людей. Он оцепил периметр, пытаясь сдерживать беспорядки, пока не появится все больше и больше ресурсов: команды спецназа, пожарные машины, больше офицеров и, надеюсь, кто-нибудь выше в пищевой цепочке, кто возьмет на себя весь этот бардак.
  
  Я посмотрел на часы, пришлось сделать двойной дубль и посмотреть на них снова. Прошло чуть больше тринадцати минут с тех пор, как мы въехали через главные ворота и ошарашили охранника. Это было похоже на время всей жизни.
  
  Аэропорт представлял собой огромный участок земли, который нужно было попытаться обезопасить. У них, вероятно, еще не был установлен эффективный периметр, но мне нужно было действовать быстро.
  
  Я посмотрел на забор. Он был примерно семи футов высотой, с парой прядей колючей проволоки наверху. Я начал карабкаться. Моя левая рука все еще была слаба. Когда я протянул руку и ухватился за забор, большая капля крови стекла с моего запястья и попала на очки. Я изо всех сил старался не обращать на это внимания и продолжал карабкаться.
  
  Наверху я обхватил левой рукой одну из опор, удерживающих колючую проволоку, и вытащил свой многофункциональный инструмент. Колючая проволока была действительно слишком толстой для кусачек с внутренней стороны губок плоскогубцев, но у меня были сильные руки, и я был мотивирован. Мне удалось перерезать обе нити и перелезть через забор.
  
  Я добрался до земли в тени дерева на другой стороне. Я понял, что у меня кружится голова. Я решил рискнуть немного посветлеть и осмотреть свою руку.
  
  Я снял тактический жилет и сразу почувствовал себя на тон легче. Я спустил комбинезон до пояса и посветил фонариком на руку. Я тут же пожалел, что сделал это.
  
  Верхняя часть моего предплечья была распорота от запястья до локтя. Глубокий конец пореза был около моего локтя. Я понял, что смотрю на несколько дюймов в свою руку, наклонился вперед, и меня вырвало.
  
  Я с минуту сидел на корточках, согнувшись и вдыхая запах собственной блевотины. Мне было холодно и я дрожал всем телом. Шок.
  
  “Я так не думаю”, - сказал я вслух. “Я так не умру”.
  
  Я вытащил аптечку первой помощи из передней части жилета. Я обернул обе боевые повязки вокруг руки. Было чертовски неудобно делать это одной рукой. Мне пришлось зубами завязывать узлы на концах бинта. Повязки почти сразу потемнели от крови, а их вместе было недостаточно даже для того, чтобы закрыть весь порез. Неглубокая рана возле моего запястья все еще была открыта, но я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы замедлить кровотечение, пока я не придумаю что-нибудь еще.
  
  Я снял комбинезон и переложил несколько предметов в карманы: нож, фонарик, запасные обоймы для пистолета. Я засунул "Глок" за пояс, а остальное оставил. Я встал и начал ходить. Теперь вместо того, чтобы быть одет в черный тактический костюм ниндзя. Я был одет в футболку, джинсы, сапоги, частично растаял, и перевязки пострадавших ножевое ранение в руку. Я не был уверен, что действительно был намного более незаметным, но было приятно не нести на себе весь этот груз.
  
  Мне потребовалась секунда, чтобы сориентироваться. Я был на большом поле с восточной стороны аэропорта. Идеальный. Я заставил себя выбежать на дорогу.Я слышал множество сирен вдалеке, но ничего близко.
  
  Было туманно и холодно. Слишком холодно для одной только пропитанной потом футболки. Я пробирался через зону легкой промышленности вокруг аэропорта, надеясь, что карта, которую я запомнил, не была ошибочной. Я чувствовал головокружение. Было трудно сосредоточиться. Мне приходилось постоянно приводить себя в порядок.
  
  Как раз в тот момент, когда я убедил себя, что заблудился, что шел слишком долго и, должно быть, где-то свернул не туда, или что отец Мэнди подвел меня, вот оно: моя машина.
  
  Я завернул за угол и увидел белый взятый напрокат седан. Или, по крайней мере, я надеялся, что это мой. Отец Мэнди отправил мне на телефон сообщение о местоположении и номерном знаке. Я не мог вспомнить номер.
  
  Я подошел к заднему бамперу, намереваясь присесть на корточки, но вместо этого наполовину упал. Мне потребовалась секунда, чтобы собраться с силами, и я пошарил под бампером. Я оторвал полоску клейкой ленты, и ключ упал на тротуар с легким металлическим звоном! Это эхом разнеслось по улицам. Забавно, как звук разносился в тумане.
  
  Мне удалось открыть дверь. Я прислонился к машине и с минуту глубоко дышал.
  
  Я понял, что оставил большое кровавое пятно на двери. Это не помогло бы мне быть незаметным.
  
  Я сел боком на водительское сиденье, мои ноги все еще были на тротуаре снаружи.
  
  Мое зрение начало расплываться по краям. Я наклонился вперед, и это, казалось, помогло. Наверное, потому, что кровь прилила к голове. У меня была смутная идея, что, возможно, во мне недостаточно крови, чтобы все могло получить свою справедливую долю.
  
  Я прислонился боком к сиденью. Может быть, если я просто немного вздремну, мне придет в голову какое-нибудь решение. Это звучало как хорошая идея, и я подумал о том, чтобы просто закрыть веки.
  
  По улице эхом разнеслись бегущие шаги, и я выпрямился, прислушиваясь. Было трудно сказать, как далеко они были или даже с какой стороны они доносились. Снова туман. Лучшие деньги были вложены в то, чтобы завести машину и уехать. Если бы это был коп, мне крышка. Если бы это был какой-нибудь гражданин на пробежке, он или она увидели бы меня, окровавленного и растрепанного. В наши дни все носят с собой мобильные телефоны. В последнее время моя жизнь приняла такие направления, которых я никак не ожидал, но я не был готов расправиться с каким-то невинным бегуном трусцой.
  
  Но я просто сидел и слушал, и тут появилась она. Алекс бежала трусцой по середине улицы с аптечкой скорой помощи за спиной. Она подбежала к машине и остановилась. Она даже не выглядела такой уж запыхавшейся.
  
  “Дент?” Она стояла там, уперев руки в бедра. Я понял, что было глупо сидеть вот так. Я должен обнять ее. Или что-то в этом роде.
  
  Я встал, чуть не рухнув вперед на бетон. Она протянула руку и поддержала меня.
  
  “Господи.Ты в порядке? Что случилось? Где мой папа?”
  
  Я сосредоточился на каждом вопросе в отдельности. “Я не в порядке. Меня ранили ножом, и самолет взорвался. Я не знаю, где твой отец. Мы все выбежали из самолета и разделились ”.
  
  Это должно было быть правдой, верно? Я выбрался из самолета. Ал был бы всего в полудюжине шагов позади меня. Конечно, с ним все было в порядке. Должно быть, он просто пошел в другом направлении.
  
  Она подняла мою левую руку, посмотрела на нее.
  
  Она зашипела, когда увидела рану. “Тебе нужно в больницу”.
  
  Я покачал головой. Большая ошибка. Это заставило мир вращаться.
  
  “Никакой больницы. Копы”. Мои слова были невнятными, а язык словно отек.
  
  Она положила свою аптечку на капот машины и начала расстегивать ее. “Здесь, по крайней мере, позволь мне...”
  
  Я прервал ее, схватил за руку. “Нет. Нам нужно идти. Отъедь на несколько миль, а потом сможешь пойти на работу”.
  
  Мне удалось встать, доковылять до пассажирской стороны, где я открыл дверь и упал на сиденье.
  
  “Я думаю, тебе стоит сесть за руль”, - сказал я.
  
  Она бросила аптечку на заднее сиденье и забралась внутрь.
  
  Когда она завела машину и отъехала от тротуара, я включил обогреватель на полную мощность. Мне было так холодно. Было чудесно, когда двигатель наконец прогрелся. Я поднес левую руку к одному из вентиляционных отверстий, пытаясь вернуть хоть какие-то ощущения. Я прислонился головой к оконному стеклу и отключился.
  
  Когда я проснулась, мы были где-то в темноте. Алекс наполовину сидел на мне верхом.
  
  “Я действительно не думаю, что сейчас подходящее время, Алекс”, - сказала я и хихикнула.
  
  “Заткнись, Дент”. Ее голос был приглушенным, и я понял, что во рту у нее фонарик. Ей удалось стянуть с меня куртку до конца и обмотать резинкой мой правый бицепс. Я почувствовал острый укол иглы.
  
  “Ой!”
  
  “Прекрати жаловаться. Большинство людей, с которыми я это делаю, мертвы”.
  
  Одна ее грудь прижималась к моей щеке, и от нее приятно пахло, так что я просто заткнулся. Я попытался вспомнить, почему не лег с ней в постель той ночью.
  
  Алекс привязала капельницу к подголовнику моего сиденья и подключила ее к игле в моей руке. Она откинулась на спинку сиденья, и я вздохнул, когда она отодвинулась. Она завернула мою руку в марлю.
  
  “Это жалкий способ лечить такую рану. Тебе нужна больница”.
  
  Я снова покачал головой. “Э-э-э. Я не собираюсь возвращаться в тюрьму”.
  
  “Проклятый Дент...”
  
  “Нет. Мы должны не высовываться. Залечь на дно на несколько дней”. Она выругалась и завела машину. Я понял, что мы на темной парковке за магазином кормов. Мне удавалось не засыпать, пока мы не выехали на автостраду, затем гул шин и гипнотическое мелькание дорожных знаков снова погрузили меня в сон.
  
  Я просыпался на короткие промежутки времени: один раз, когда мы съехали с федеральной трассы на другую дорогу; снова, когда Алекс остановился где-то, чтобы сменить капельницу; в третий раз, когда машина резко тормозила и Алекс поклялся избегать пары зеленых светящихся глаз, скачущих через дорогу. У меня сложилось впечатление, что деревья давят на нас со всех сторон.
  
  Наконец мы остановились. Когда я проснулся, мы были где-то в гараже. Я чувствовал затхлый гаражный запах, но под ним был запах моря. Было все еще темно, и она помогла мне выйти из машины. Помню, я подумал, какая она сильная для женщины, потом все снова погрузилось во тьму.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Я пришел в себя в постели, раздетый по пояс. На улице было светло, и Алекс вешал еще один пакет для внутривенного вливания в изголовье кровати. Только на этот раз сумка была глубокого, насыщенного красного цвета, а рука Алекс была обмотана куском марли.
  
  “Хорошо, что я универсальный донор”, - сказал Алекс.
  
  “А?” У меня невероятно пересохло в горле.
  
  “Неважно”. Она воткнула иглу в капельницу, и я снова уснул.
  
  На этот раз я, должно быть, действительно спал, а не просто отключился, потому что мне приснился сон.
  
  Сцены из аэропорта снова и снова прокручивались у меня в голове. В снах преобладал не тот парень на трапе самолета, не тот парень, которому я выстрелил в лицо из дробовика. Конечно, он был рядом, я видел эту маленькую сцену снова и снова и спрашивал себя, мог ли я сдержаться, может быть, попросить его бросить пистолет, может быть, просто ударить его дробовиком по голове. Но потом я вспомнил о девушках: о той, у которой кровоточащая рана в груди; о той, у которой пуля в ноге; и особенно о мертвой девушке из фургона.
  
  Это то, что заняло больше всего экранного времени в моем сне. Мертвую девушку я вытащил из фургона и оставил на асфальте, как что-то, что мешало, что-то, что нужно выбросить как неудобное. Только во сне ее лицо постоянно заменялось лицом Хизер Свенсон.
  
  Я снова и снова переживал тот момент, я вытаскивал ее и видел лицо Хизер Свенсон. Я оборачивался, и всегда оказывался кем-то другим, иногда это была моя мама, иногда мой папа, иногда Айра. Но там всегда кто-то был. Они ничего не сказали, но посмотрели на меня, и я мог сказать, что они думали, что я должен был сыграть лучше.
  
  Когда я проснулся, вокруг был водянистый розовый свет. Я понял, что солнце садится. Я чувствовал запах моря и слабо слышал шум океана. В комнате было сумрачно, единственный свет падал из окна. Алекс сидела в кресле, глядя в окно, поджав под себя длинные ноги. Помповое ружье лежало в углу, а ее H & K и мой Glock - на комоде.
  
  Я пошевелился и попытался заговорить. У меня пересохло в горле.
  
  Она встала, подошла к кровати и села на край. Она переоделась. Теперь на ней были выцветшие джинсы и старая тонкая футболка, на которой когда-то был какой-то логотип, но теперь она канула в лету. От нее пахло чистотой, как от мыла.
  
  Она взяла стакан с водой и поднесла его к моим губам. “Вот. У тебя обезвоживание из-за потери крови”.
  
  Я жадно выпил его. Вкус был чудесный. “Мы чисты?” Мне удалось прохрипеть.
  
  Она поставила стакан на тумбочку и кивнула. “Да. У нас все чисто. Моя машина припаркована в гараже. Я выключил свой мобильный, чтобы никто не мог его отследить. Мы приехали прошлой ночью после наступления темноты. Дома по обе стороны пусты. Линдермены обычно во Флориде в это время года. Другой дом сдается в аренду, и там никого нет. ”
  
  Я посмотрел на свою руку. Она была перевязана свежей марлей, и я мог видеть конец ряда аккуратных швов.
  
  “Ты хорошо работаешь”. Я сказал.
  
  “Да. Давненько у меня не было живого человека, на котором я мог бы попрактиковаться”.
  
  Она наполнила стакан из кувшина и сунула мне в рот таблетку. “Вот, антибиотики. У меня припрятан запас на пару дней, потом нам придется найти тебе еще”.
  
  Я проглотил таблетку и допил остатки воды. Я откинулся на подушку и уставился на нее. Футболка была тонкой, и было очевидно, что под ней ничего нет. Я поймал себя на том, что пялюсь, сумел заставить себя остановиться на пару секунд, затем поймал себя на том, что делаю это снова. Она рассмеялась.
  
  “Кажется, ты чувствуешь себя лучше”.
  
  Я почувствовал, что краснею так, как не краснел с тех пор, как был подростком. Я попытался придумать, что бы сказать умного. Должен ли я извиниться? Откровенный взгляд, которым она одарила меня в ответ, казалось, говорил "нет".
  
  Пристальный взгляд или не пристальный, но я был, по крайней мере, немного удивлен, когда она перекинула через меня ногу и оседлала меня длинными, обтянутыми джинсовой тканью бедрами по обе стороны от меня. Она наклонилась и поцеловала меня. Ее волосы каскадом рассыпались по нам обоим. Они все еще были влажными после душа. Я поцеловал ее в ответ с таким пылом и нервозностью, которых не испытывал со времен учебы в средней школе.
  
  Казалось естественным, что мои руки опустились на ее бедра, а оттуда скользнули вверх по нежной коже ее живота. Я чувствовал, как под ними перекатываются мышцы. Я скользнул руками вверх по ее бокам, как раз до такой степени, что смог почувствовать ее ребра под своими ладонями, и она резко отстранилась. На полсекунды я подумал, что зашел как-то слишком далеко, но она стянула футболку через голову и швырнула ее в угол.
  
  Я выдохнул, увидев ее сверху, а затем она наклонилась и снова начала целовать меня. Я не мог вспомнить, когда в последний раз так быстро заводился. Мои джинсы становились неудобными. Я подвинулся, чтобы немного ослабить давление.
  
  Алекс злобно рассмеялся, наклонился, чтобы погладить меня через джинсы.
  
  “Кажется, ты чувствуешь себя намного лучше”.
  
  Я пытался сделать какой-нибудь остроумный комментарий по поводу ее поведения в постели, но совершенно забыл об этом, когда она расстегнула мои брюки. Я забыл о том, что нужно что-то говорить, забыл о плохих снах и разрушениях. Я просто запустил пальцы в волосы и закрыл глаза.
  
  Позже я лежал на спине, положив левую руку на подушку, а Алекс обнимала меня с правой стороны. Я не мог перестать гладить ее руками. Я как будто не мог поверить, что она действительно там, и должен был продолжать прикасаться к ней, чтобы убедиться, что она не исчезла. Казалось, она не возражала.
  
  “Я беспокоюсь за своего отца”, - прошептала она.
  
  “Я тоже”, - сказал я. Я продолжал проигрывать те последние несколько секунд в самолете. Я не видел, как Эл выходил. Я был слишком занят, чтобы освободиться. Но он не мог быть более чем в нескольких шагах позади меня. Ал через многое прошел, конечно же, он не собирался уйти вот так.
  
  “Что мы собираемся делать дальше?” Спросила она.
  
  “Залечь на дно. Придумай какой-нибудь план действий на случай, если люди Тодда найдут нас здесь. Подожди, пока твой отец выяснит, куда мы, должно быть, подевались. Рано или поздно он поймет, что мы здесь.”
  
  Эл и Алекс арендовали пляжный домик, поэтому он был зарегистрирован на корпорацию с ограниченной ответственностью, а не на них лично. Он не был пуленепробиваемым, но люди Тодда не нашли бы его, если бы не знали, что его нужно искать.
  
  “Что, если мы о нем ничего не услышим?”
  
  “Давайте подождем пару дней, а потом посмотрим, что получится”.
  
  “Ок”.
  
  Ей не понравился этот ответ. Я ее не винил. Я тоже не был доволен. Но она прижалась ко мне поближе и обняла меня немного крепче. Я просто лежал и обнимал ее, желая, чтобы этот момент длился вечно.
  
  Следующие два дня прошли так, словно они были сном, хорошим сном для разнообразия. В доме было полно еды, а в металлическом шкафу в подвале лежали дробовик, пара пистолетов и несколько тысяч наличными.
  
  Я много спал. Из-за потери крови из-за раны на руке я чувствовал себя разбитым. У моих ног было несколько незначительных ожогов от горящей гидравлической жидкости. Хорошо, что на мне были тяжелые кожаные ботинки, иначе я ходил бы по обрубкам. Еще у меня болело все с головы до ног из-за аварии фургона и того, что Микки приземлился на меня.
  
  Когда я не спала, Алекс всегда был рядом. Я потеряла счет тому, сколько раз мы занимались любовью. Это было так, как будто мы оба наверстывали упущенное и напоминали себе, что мы живы.
  
  “Нам следовало сделать это давным-давно”, - сказала она однажды.
  
  “Да”, - сказал я.
  
  Она приподнялась на локтях, чтобы посмотреть на меня. “Почему мы этого не сделали?”
  
  “Ну,… Там была Одри”.
  
  Она сдула волосы с лица. “Да. Но что было до Одри”.
  
  Я пожал плечами. “Не знаю. Наверное, в каком-то смысле это было тяжело для меня, потому что ты была дочерью Ала”.
  
  Она засмеялась. “Папа всегда хотел, чтобы мы были вместе. Хотя он был рад, что ты ушел в ту ночь, когда отвез меня домой, когда я была пьяна”.
  
  “Ты рассказал ему об этом?”
  
  “Конечно. Он мой отец”.
  
  Я думал о своем отце. Я даже не смог сказать ему, что хочу играть на электрогитаре, не говоря уже о каких-либо своих девушках. Я решил, что если у меня когда-нибудь будет дочь, я хочу быть таким же отцом, как Эл.
  
  Она прижалась ко мне поближе. “Я просто рад, что мы сейчас вместе”.
  
  “Да”.
  
  Ранним вечером второго дня я дремал на диване, когда Алекс разбудил меня. В доме не было телевизора, но было радио.
  
  “Эй, проснись. Ты должен это услышать.” Она поставила маленький портативный радиоприемник на стеклянный журнальный столик, и я уставился на динамик, как всегда делают люди, когда они концентрируются на радио, как будто это поможет им лучше слышать.
  
  “... заявление из офиса ФБР в Портленде, ответственный специальный агент Брок Уидон”.
  
  На мгновение воцарилась тишина, когда трансляция закончилась, затем послышался шорох и какое-то бормотание. Это заставило меня подумать о большом зале, полном репортеров, с микрофоном на трибуне.
  
  От большинства федералов мне было мало проку. Брок Уидон не был исключением. Он учился в какой-то большой школе на Востоке. Гарвард? Йель? Что-то в этом роде. Думал, что его дерьмо не воняет. У меня всегда складывалось впечатление, что он попал в Бюро, чтобы пробить себе дорогу, прежде чем начать политическую карьеру или заняться каким-нибудь крупным бизнесом, а не потому, что ему нравилось сажать преступников в тюрьму.
  
  Хотя у него был чертовски красивый голос.
  
  “Добрый вечер, дамы и господа из прессы”, - начал он изысканным, нежным тоном. Да, я мог бы представить его баллотирующимся в Сенат или что-то в этом роде. “Я хотел бы сделать краткое заявление о нашем расследовании теракта в аэропорту Олбани, штат Орегон, два дня назад. После этого я отвечу на вопросы, но должен предупредить вас, что расследование все еще продолжается ”.
  
  “Ранним утром 23-го числа местные правоохранительные органы отреагировали на сообщение о сильном автоматном обстреле, доносящемся со стороны терминала Cascade Aviation в аэропорту Олбани. Как вы знаете, Cascade Aviation является подрядчиком гражданской авиации, который предоставляет различные услуги правительству Соединенных Штатов в поддержку Глобальной войны с терроризмом. Когда они, офицеры, прибыли, они стали свидетелями мощного взрыва, вызванного возгоранием топливного бака на борту одного из транспортных самолетов Cascade C-130 Hercules.”
  
  “Наше межведомственное расследование началось, как только место происшествия стало безопасным, и Федеральное бюро расследований взяло на себя роль ведущего агентства. Мы обнаружили, что восемь сотрудников Cascade Aviation были убиты. Пятеро были членами экипажа самолета. Двое были сотрудниками наземной службы. Восьмой была молодая женщина, которая работала временной иностранной работницей у другого гражданского подрядчика, которая была убита в результате перекрестного огня.”
  
  Я представил девушку, которую вытащил из фургона. Они говорили, что она работала на какой-то зарубежной работе и ее просто перевозили каскадом. С их извращенной точки зрения, это было даже в некотором роде правдой.
  
  “Кроме того, мы обнаружили еще шесть тел, все они были сожжены. Благодаря судебно-медицинской экспертизе нам удалось идентифицировать двух из них. Первый - Ибрим Аль Мохаммад. Второй - Файед Бен Муссалли. Разведывательным службам Соединенных Штатов известно, что оба мужчины являются членами исламофашистских группировок, занимающихся совершением актов насилия против американских интересов. Мы все еще работаем над определением других сюжетов.”
  
  “Неизбежный вывод заключается в том, что эти люди были причастны к террористической атаке на американской земле. Почему они выбрали именно Cascade Aviation, является частью нашего текущего расследования ”.
  
  В ушах у меня зазвенело, и я понял, что мое кровяное давление стремится к стратосфере. Мои руки были сжаты так сильно, что я рисковал разорвать шов на руке. Я попытался заставить себя расслабиться.
  
  Пресс-конференция продолжалась. Репортеры задавали предсказуемые вопросы. Уидон давал обычные ответы, отлично справляясь с задачей ничего не говорить, используя максимальное количество возможных слов.
  
  Алекс посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. “Что, черт возьми, происходит?”
  
  “Тодд и его друзья из Cascade aviation экспортировали американских девушек на Ближний Восток и привозили мужчин с Ближнего Востока в Соединенные Штаты, возможно, для того, чтобы ЦРУ могло их допросить, возможно, для ... чего? Кто, черт возьми, знает? В любом случае, мы сорвали крышку с их маленькой операции, но у кого-то достаточно влияния, чтобы запутать расследование настолько, чтобы объявить его террористической атакой. Это не первый случай, когда расследование ФБР приводит именно к тому, чего кто-то хотел.”
  
  Она минуту обдумывала это. Пресс-конференция закончилась, и после нескольких минут скучного анализа радиостанция вернулась к своим обычным передачам.
  
  Алекс отключил его. “Сколько заключенных было в самолете?” Спросила она.
  
  “Пять, шесть. Я не уверен”. Мы обсуждали рейд.
  
  Я опустил некоторые детали, но она довольно сильно заставила меня вспомнить факты о том, где был ее отец, когда я видел его в последний раз, и где все были расположены. Похоже, она не винила меня за то, что я не знал, выбрался Эл или нет. Я хотел, чтобы мне было легче не винить себя, но так не получилось.
  
  Она кивнула, удовлетворенная этим. “Тогда это объясняет все неопознанные тела”. Она умолчала о том, что предполагает, что ее отец не был одним из сожженных трупов.
  
  Я не был так уверен. В отчете говорилось, что погибли пять членов экипажа самолета. Я сосчитал в уме: парень на трапе; двое парней, пытающихся выломать боковую дверь; парень, которому заключенные надрали задницу; и парень на лестнице летной палубы. Итого пятеро. Проблема с этой математикой заключалась в том, что двое парней, пытавшихся выломать боковую дверь, были живы, когда я видел их в последний раз, и вполне могли выбраться из самолета.
  
  Или, может быть, они выбрались, а может быть, их убили, чтобы свести концы с концами. Они могли бы пробить брешь в теории “Теракта на Ближнем Востоке”. Возможно, Эл тоже был в той группе. Если бы они могли обмануть реальность того, что произошло, они могли бы напортачить и с количеством погибших.
  
  Но я ничего не сказал об этом Алексу. Либо Ал был жив, либо нет. Время покажет.
  
  В тот вечер Алекс отправилась за покупками. Ей удалось найти мне кое-какую одежду и другую пару обуви взамен моих истаявших ботинок. Она дошла до ресторана в городе и оттуда вызвала такси. Мы только взглянули на внутренности арендованной машины и отказались от идеи водить ее. Внутри все было залито кровью, больше, чем мы могли надеяться убрать или замазать. Итак, в дополнение к другой нашей проблеме, нам нужны были колеса.
  
  Все время, пока ее не было, я сидел на диване с дробовиком на коленях. Я продолжал убеждать себя, что все было в порядке, что люди Тодда никак не могли выследить нас в Линкольн-Сити. Они, вероятно, все еще приходили в себя и устраняли повреждения.
  
  Но я все равно почувствовал облегчение, когда она вернулась в дверь, неся мою одежду, свежие продукты и еду навынос из ресторана в городе. Она не смогла найти одну вещь, которую я действительно хотел: пару мобильных телефонов с оплатой по ходу дела. В пляжном домике был стационарный телефон, а у Алекс все еще был ее мобильный телефон, но я не хотел им пользоваться, если в этом не было необходимости.
  
  В тот вечер мы ужинали, и я понял, что все изменилось. Последние полтора дня были почти как маленькие каникулы. Мы с Алексом тусовались, наслаждались друг другом, занимались любовью, играли в настольные игры, читали рядом друг с другом на диване, пытаясь держать наши заботы на расстоянии вытянутой руки. Это не могло продолжаться долго.
  
  После ужина мы отправились на короткую прогулку по пляжу. Я прошел около ста ярдов и был вынужден сесть. Я все еще был слаб, и мои ноги болели от ожогов. Ковыляя обратно к дому, я старался не думать о том, что произойдет, если люди Тодда найдут нас и нам придется драться.
  
  Мы оба были тихими и подавленными, когда ложились спать той ночью.
  
  “Нам нужно кое-что придумать завтра”, - сказала она.
  
  “Я знаю”.
  
  Большую часть ночи я пялился в потолок, пытаясь понять, что бы это могло быть.
  
  На следующее утро я приготовил завтрак. Это должен был быть наш последний день домашнего блаженства, и я намеревался извлечь из него максимум пользы. Я как раз снимал яичницу-болтунью со сковородки, когда раздался звонок в дверь.
  
  Я выключил плиту и схватил дробовик, который оставил в углу возле посудной полки. Мой "Глок" был засунут сзади в штаны. Алекс вышла из ванной, держа в руке свои трусики.
  
  Я протянул ей дробовик. Моя левая рука все еще была слишком слабой, чтобы я мог доверить ей держать дробовик. Я выглянул в окно рядом с дверью. Скучающего вида парень в форме бывшего федерала стоял на крыльце, держа в руках упаковку и хрустя жвачкой.
  
  Черт. Парень из бывших федералов. Это была самая распространенная уловка, чтобы заставить кого-то, кого ты хотел, подойти к двери. Я сам пользовался им несколько раз, хотя моим настоящим фаворитом был мини-вэн с магнитной табличкой “Комитет по розыгрышу призов” и связкой воздушных шаров.
  
  Алекс стоял в углу гостиной с дробовиком. Я встал сбоку от двери.
  
  “Чем я могу вам помочь?” - Спросил я через дверь.
  
  “Доставка для Пейса”. Парень казался чертовски скучающим. Я воспроизвел его образ, который видел. Возможно, чуть за двадцать, если не моложе, длинные вьющиеся волосы. Прыщи. Если бы он был парнем лет тридцати пяти с высокой и тугой стрижкой, я бы даже не ответил или подумал о том, чтобы всадить пулю в дверь.
  
  “От кого?”
  
  Последовала пауза, как будто он должен был озвучить слова для себя.
  
  “Смотрите, это от Al Pace. Послушайте, могу я попросить вас расписаться за это, мне нужно сделать еще несколько доставок, прежде чем я пойду на занятия ”.
  
  От Ала. Возможно.
  
  “Могу я попросить тебя оставить это на крыльце? Я не одет”.
  “Ты должен расписываться за все посылки Fed Ex”. Мудак. Парень этого не говорил, но я практически слышал, как он об этом думает.
  
  “Хорошо. Подожди секунду, я не одет”. Я подождал секунду, чтобы осознать и создать впечатление, что пройдет некоторое время, прежде чем я открою дверь, затем сразу же открыл дверь.
  
  Парень отскочил от неожиданности. Сначала я посмотрел на его руки: пакет и одна из тех электронных карточек, которыми они пользуются в наши дни. Затем я огляделся за его спиной. Ничего. Никто не двигался. Ничего, кроме минивэна FedEx.
  
  Парень оглядел меня с ног до головы, увидел, что я полностью одет, а затем посмотрел на меня как на сумасшедшего. Он сунул мне планшет.
  
  Я расписался, и он отдал мне посылку, картонный конверт размером с книгу в твердом переплете и не очень тяжелый. Этикетка на упаковке выглядела вполне законной.
  
  “Хорошего дня”, - пробормотал он и ушел.
  
  “Ты тоже”, - сказал я.
  
  Все еще оставалась вероятность, что он был законным бывшим парнем из ФБР, но посылка таковой не была. Алекс начала идти вперед, и я жестом остановил ее. Я зашел на кухню, глубоко вздохнул и открыл упаковку.
  
  Вместо взрыва я получил TracPhone и копию "Где обитают дикие твари".
  
  Я понял, что Алекс выглядывает из-за угла. Она вошла и схватила телефон.
  
  “Это была моя любимая книга, когда я была ребенком”, - сказала она. Она включила телефон.
  
  “Здесь запрограммирован номер”. Она нажала на него. На несколько секунд воцарилась тишина.
  
  “Папа?”
  
  Затем она уставилась на него, плача.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Я пару минут слушал, как Алекс разговаривает со своим отцом. Разговор в основном состоял из того, что она снова и снова спрашивала его, все ли с ним в порядке, и попеременно плакала и смеялась. Только когда она передала мне телефон, я понял, что тоже немного плачу.
  
  “Дент, ты хорошо заботишься о моей дочери?” Его голос звучал немного грубо, но это был все тот же старый Эл.
  
  Этот вопрос на секунду остановил меня, когда я прокручивал в уме некоторые события последних двух дней. Я сглотнул.
  
  “Э-э, да”, - сказал я.
  
  “Хорошо. Я рад, что она была с тобой. Слушай, ты слышал что-нибудь из прессы по этому поводу?”
  
  “Да. Я был на пресс-конференции Уидона”.
  
  “Он маленький проныра. Я не должен говорить тебе, что эта штука взорвалась у нас перед носом, но суть в том, что эти девушки в безопасности ”.
  
  Я выдохнул. По крайней мере, все это было не зря.
  
  “Хорошо. Как все остальные?”
  
  “У Болла, Эдди и меня есть несколько шишек и ушибов, но мы будем жить”.
  
  “А как же Тодд? А как же копы?”
  
  “Маршалл держит Тодда на коротком поводке, а ФБР делает то, что им говорят. Кажется, все считают историю о том, что это террористический акт, очень удобной прямо сейчас. Насколько я могу судить, никакого накала страстей нет. Мы все свободны от слежки. Я отправил тебе телефон таким образом, потому что решил, что ты не воспользуешься им, если не будет выглядеть так, будто я принял некоторые элементарные меры предосторожности. ”
  
  Ты все правильно понял, я подумал.
  
  “Так куда мы теперь направляемся?” Спросил я.
  
  “Разработка этой штуки с Каскадом займет время. Болле у нас прикрытие. На самом деле я немного беспокоюсь за тебя лично ”.
  
  “Как тебе это?”
  
  “Бюро проводит слушания по вашему делу в 13.00 сегодня днем. Если вы не появитесь, они вас уволят”, - сказал Эл.
  
  “Эл, меня подставили, ударили электрошоком и арестовали. Меня уволят, несмотря ни на что”.
  
  Мысль о возвращении к моей работе в полицейском управлении казалась нелепой прямо сейчас. Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как я был детективом по расследованию убийств. Думаю, если бы я вернулся назад, у меня был бы уникальный взгляд на людей, которые пытались скрыть убийства.
  
  “Послушай”, - сказал Эл. “Ходят слухи, что они готовы договориться с тобой, позволить тебе уйти в отставку. Бюро стеснялось всего этого с тех пор, как Мэнди проснулась и назвала Маршалла парнем, который напал на нее. Вы не сможете сохранить свою работу, но вам также не обязательно уходить со шляпой в руке. У меня здесь наготове юрист, он хороший парень. Вам нужно зайти.”
  
  Я посмотрел на часы.
  
  “Единственная машина, которая у нас есть, залита кровью”. Я оглядел себя. “И прямо сейчас на мне джинсы и спортивная рубашка с милой маленькой морской выдрой”.
  
  “Эдди уже в пути. Он может отвезти тебя домой, переодеть и отправить на встречу, если у тебя есть свободное время. Он будет там через полтора часа ”.
  
  Я не мог с этим поспорить. Это был Эл. “Ок”.
  
  “Встретимся у тебя дома”. Эл отключился.
  
  “Эдди будет здесь примерно через полтора часа, чтобы отвезти нас обратно в Портленд, чтобы я могла официально стать безработной”, - сказала я Алексу.
  
  “Ну, тогда иди сюда. У меня есть работа, которой тебе хватит, пока он не приедет”. Она схватила меня за руку и потащила в спальню.
  
  Когда появился Большой Эдди, он был одет так же элегантно, как и всегда, на этот раз в двубортный костюм голубовато-серого цвета. Единственное, что портило его имидж, была большая повязка на затылке.
  
  “Немного обгорел”, - вот и все, что он сказал, когда я спросил об этом.
  
  Рано или поздно нам всем пришлось бы рассказать о последствиях катастрофы в самолете. Но не сегодня. Эдди был за рулем самого безвкусного минивэна последней модели из всех возможных. Мне нравилось сидеть на среднем сиденье, держать Алекса за руку и наблюдать за проносящимися мимо пейзажами.
  
  Поездка по Прибрежному хребту была приятной в любое время. Но сегодня горы выглядели волшебными, потусторонними, когда выступали из тумана. Леса выглядели так, словно хранили какую-то тайну. Я понял, что прошло много времени с тех пор, как я был в походах. Одри никогда особо не любила ходить.
  
  Я посмотрела на Алекс с новой благодарностью, думая, что она, вероятно, не прочь немного прогуляться пешком и разбить лагерь. Прохладный.
  
  Слишком скоро мы вернулись в Портленд и подъехали к моему дому. Машина Ала была припаркована у входа. Кроме него, у него был ключ от дома. Мы с Алексом вышли из фургона. Эдди остался за рулем. Когда мы выходили, он посмотрел на часы.
  
  “Тик-так, парень”, - сказал он.
  
  “Да, я знаю”. Я собирался поторопиться.
  
  Эл ждал у двери, когда мы вошли. Он крепко обнял Алекс, прежде чем отпустить ее и пожать мне руку. Затем он как бы осмыслил ситуацию, перевел взгляд с меня на нее, и каким-то образом я понял, что он знает. Я снова почувствовал, что краснею.
  
  Но он просто схватил ее одной рукой, а меня другой и обнял нас обоих. Я почувствовала, что мои глаза снова наполняются слезами.
  
  “Рад видеть вас двоих. Особенно вместе”. Я не знал, что на это сказать.
  
  Он посмотрел на меня. “Тебе нужно подготовиться, мой друг”.
  
  Я оставила их в своей гостиной, такой, какой она была. Алекс был милым и ничего не сказал о ее пустоте. Я сделала мысленную заметку купить кое-какую мебель.
  
  Пока я брился, я прокручивал в голове цифры. Я проверил все свои аккаунты прямо перед тем, как все полетело к чертям. У меня было достаточно денег, чтобы прожить пару, три года, может быть, больше, если я буду вести себя хладнокровно и ограничусь бутербродами с болонской колбасой. Я мог бы вернуться в школу, открыть бар, заняться чем-нибудь за это время.
  
  Обычно я не особо разбирался в одежде, но каждый год я шел в один из этих мужских магазинов с несколькими сотнями баксов и просил их купить мне пару новых костюмов, рубашек, галстуков и тому подобное. У меня было четыре костюма, и каждый раз, когда я покупал новый, я сдавал самую старую пару в Goodwill. Это позволяло мне хорошо выглядеть перед кортом. У меня не было чувства моды, но я знал, что появление для дачи показаний в лимонно-зеленом костюме для отдыха прошлого десятилетия - не лучший способ заслужить уважение присяжных.
  
  Завязывая галстук, я думал о том, как все изменилось. Месяц назад мысль о том, что я безработный и мне придется потратить все свои сбережения, вызвала бы у меня учащенное сердцебиение. Теперь я просто с нетерпением ждал немного свободного времени. Может быть, я смог бы уговорить Алекса отправиться со мной в поход. Был сезон дождей, но для этого и нужно было ютиться в палатках.
  
  Я посмотрел на себя в зеркало. Я выглядел хорошо. У меня был неприятный момент, когда я понял, что не смогу пронести оружие на встречу, но я выбросил это из головы. Эл выразил полное намерение приехать, и Эдди будет за рулем. Я знал, что они оба будут в отличной форме.
  
  Когда я вышел, в гостиной был еще один парень. Молодой парень лет тридцати пяти в костюме, с дорогой стрижкой и еще более дорогим портфелем. Он выглядел симпатичным яппи, если не считать длинного шрама на одной стороне лица. Эл представил его.
  
  “Гамильтон Йост. Ранее служил в ВМС США, ныне в баре Oregon Bar”.
  
  Интересно. Что бы мистер Йост ни натворил на флоте, судя по его виду, это, вероятно, не облупленная краска. Мы вышли к фургону. Эл и Йост ехали сзади.
  
  Йост разговаривал со мной по дороге, рассказывая о процедурах доказывания, арбитраже, профсоюзных контрактах. В основном я слушал. Я кивал в нужных местах и пытался казаться умным, но сосредоточиться было трудно. Во-первых, я все еще был измотан, больше морально, чем физически. Я с нетерпением ждал возможности поспать неделю. Во-вторых, я просто хотел, чтобы это было сделано. Я хотел вернуться домой, купить мебель для своего дома, поиграть на своих гитарах, потусоваться с Алексом.
  
  Казалось, что дорога до Центрального участка не заняла много времени, или, может быть, это было просто потому, что я отключился на половину поездки. Эдди заехал в зону погрузки впереди, и Йост, Эл, Алекс и я все вышли.
  
  Алекс взялась за руки со своим отцом. “Я собираюсь пригласить этого старого пердуна на чашечку кофе. Мы встретимся с тобой, когда ты закончишь”. Она сунула мне в руку Tracphone, поцеловала в губы и ушла со своим отцом.
  
  Йост немного посмотрел на нее, когда она уходила, но, черт возьми, я не мог винить его. Он взял себя в руки и повернулся ко мне.
  
  “Ты готов?”
  
  “Давай сделаем это”. Я жестом пригласил его продолжать.
  
  Я зашел в Центральный участок, как мне казалось, в последний раз. Нам пришлось потратить 1% от всех затрат на художественное оформление в Портленде. В вестибюле Центрального участка было несколько стеклянных предметов, похожих на перевернутые чаши для смешивания. Я увидел две глубокие трещины, идущие по мраморному полу там, где отдел документации пытался сэкономить пару долларов, самостоятельно передвинув огромный огнестойкий сейф.
  
  Обычно я поднимался по лестнице, но на этот раз мы воспользовались лифтом, чтобы сберечь мои ноги. Лаббок, Винтер и тот же парень из отдела кадров, что и в прошлый раз, ждали нас в конференц-зале. Они выглядели так, словно не двигались с тех пор, как я был здесь в последний раз.
  
  Лаббок выглядел усталым и бледным, почти как больной. Йост поставил свой портфель на стол, и Лаббок подпрыгнул. Я удивился, что, черт возьми, на него нашло.
  
  Я сел, и мы все с минуту просто смотрели друг на друга. Я был удивлен, увидев Лаббока. Обычно, если кого-то увольняли, это делал по крайней мере капитан или коммандер, может быть, даже заместитель начальника, может быть, даже не один, если вы были непопулярны и все хотели поучаствовать в безумии кормления.
  
  Я воспринял тот факт, что это был просто Лаббок, как знак того, что никто выше него не хотел быть связанным с этим увольнением. Интересно.
  
  Лаббок первым нарушил молчание. “Я знаю, что это неудобно для всех нас, поэтому я сразу перейду к делу. В обмен на ваше снятие всех претензий к городу и соглашение о том, что вы сдадите свои государственные сертификаты и никогда больше не будете работать офицером полиции, город примет вашу отставку и снимет с вас все текущие уголовные обвинения. ”
  
  Он подвинул ко мне через стол лист бумаги. Рядом с тем местом, где я должен был расписаться, были аккуратно разложены маленькие стикеры.
  
  “Так ты хочешь, чтобы я уволился, не получал выходного пособия, никогда больше не работал полицейским и не подавал на тебя в суд?” Спросил я.
  
  Лаббок кивнул. Казалось, он испытал облегчение от того, что я понял.
  
  “Ты бы тоже хотел отсосать?”
  
  Лаббок покраснел. Губы Уинтерса сжались в тонкую линию. Йост наклонился вперед.
  
  “Мой клиент имеет в виду вот что”, - сказал он. “Мы готовы к неправомерному судебному преследованию, нарушению гражданских прав и применению чрезмерной силы в отношении города. Кроме того, ваши угрозы уголовного преследования - это фантазии. Жертва предполагаемого нападения опознала другого подозреваемого. Жертва предполагаемого наезда имеет три судимости за хранение метамфетамина, и сразу после того, как она согласилась свидетельствовать против моего клиента, с нее были сняты некоторые незавершенные обвинения. Тебе придется придумать что-нибудь получше. ”
  
  С этого момента все повторялось. В конце концов, я вышел оттуда с большим, чем ожидал: почти годовым жалованьем, без судебного преследования, и мне не пришлось сдавать свои сертификаты или обещать больше нигде не работать полицейским, хотя у меня действительно не было намерения брать чей-либо значок.
  
  Я подписал бланки. Я встал, положил свой экземпляр в карман костюма и направился к двери. Лаббок открыл рот, как будто собирался что-то сказать, но я просто продолжил. Я избежал соблазна сделать какой-нибудь прощальный снимок, и все, что он хотел сказать, больше не было для меня важно.
  
  Итак, я просто ушел. Дверь в конференц-зал захлопнулась за мной, и я понял, что участок больше не кажется мне домом. Это было просто еще одно здание.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Я пожал Йосту руку в лифте.
  
  “Спасибо”. Я это имел в виду. Я всегда считал, что если тебя уволят, то ты просто потеряешь голову. На самом деле я уходил с чем-то. Эл снова меня подцепил.
  
  Я снял трубку, набрал Алекс. Она сняла трубку после первого гудка.
  
  “Скучала по мне?” - Спросила я.
  
  “Да. Встретимся у входа?”
  
  “Конечно”.
  
  Когда мы вышли, солнце уже зашло. Эл и Алекс ждали меня. Йост попрощался, заявив, что ему нужно быть в здании суда. Алекс обняла меня за талию, и мы пошли по тротуару туда, где у обочины ждал Эдди с фургоном. Эл был впереди.
  
  “И что теперь?” Спросил Алекс.
  
  “Отдыхай”, - сказал я. “Я устал”.
  
  Она так и не успела ответить. Я споткнулся, мои обожженные ноги наконец заявили, что с них хватит. Я почти потянул ее за собой, но вовремя удержался.
  
  Что-то прошептали у меня над ухом. Затем затылок Ала взорвался.
  
  Я услышал резкий треск пролетевшей мимо нас сверхзвуковой пули, но звук винтовочного выстрела был странно приглушенным и ровным. Мы упали на землю, и я накрыл тело Алекса своим телом. Вторая пуля попала в тротуар рядом с нами, бросив осколки бетона мне в щеку и левый глаз. Нигде не было укрытия. Я просто сделал все возможное, чтобы прикрыть Алекса, надеялся, что те, кто стрелял, будут довольны тем, что попали в меня, и что пуля не пройдет через мое тело.
  
  Но третьего кадра так и не последовало. Я понял, что Алекс кричит, пытаясь вывернуться из-под меня, чтобы добраться до своего отца.
  
  Я едва мог видеть, но мог сказать, что Эл мертв. Я видел это раньше: выстрел из высокоскоростной винтовки в голову. Я оттащил Алекса назад, и начался еще больший ад.
  
  Большой Эдди подбежал с "Глоком" в руке и, черт возьми, чуть не был застрелен отрядом копов, которые выскочили из Центрального участка. На него надели наручники и уложили на землю, прежде чем я успел возразить, что стрелял не он. Я втолкнул Алекс внутрь, почти волоча ее. Я хотел, чтобы она была внутри, под прикрытием, на случай, если снайпер на самом деле не ушел.
  
  В течение следующих нескольких часов произошло все обычное. Мы повторили наши истории полдюжины раз. Наконец-то я разобрался, что Эдди ни в кого не стрелял. Они держали его в камере, пока кто-нибудь не подтвердил его полномочия в Министерстве юстиции. Врач скорой помощи промыл мне глаз и отрицал, что меня везли в больницу. Они наложили мне на глаз повязку и порекомендовали сходить позже.
  
  Алекс ободрала колени и руки, когда я столкнул ее вниз. Врачи скорой помощи вымыли ее и уехали. Ее все еще трясло.
  
  Эл был легендой Бюро. Так что теперь командный состав оказался в настоящем затруднительном положении. Он был убит перед зданием полицейского управления в компании своей любимой дочери и недавно уволенного негодяя-полицейского. Они делали все возможное, чтобы оказать ей всяческую любезность и притвориться, что меня не существует.
  
  Наконец Алекс надоело. Она посмотрела на море капитанов, командиров и заместителей начальников, столпившихся вокруг нее, и сказала: “Не могли бы вы, люди, просто оставить меня, черт возьми, в покое”. Возможно, это было немного жестоко, но сработало. Они вылетели в мгновение ока. Один из заместителей начальника полиции бросил на меня злобный взгляд. Я чуть ли не подзадоривал его попытаться сказать мне выйти из комнаты. Мне очень хотелось кого-нибудь ударить.
  
  Я подошел, обнял ее. Она прислонилась ко мне и некоторое время ничего не говорила.
  
  “С тобой все будет в порядке?” С моей стороны было глупо спрашивать.
  
  “Просто отвези меня домой”, - вот и все, что она сказала.
  
  Я обнаружил неплюсованного Эдди, который одной рукой разговаривал по телефону, а другой пытался завязать шнурки на ботинках. Он захлопнул телефон, когда мы вошли.
  
  “Через пару дней сюда приедет парень с машиной для вас двоих. В багажнике есть кое-какое оборудование, которое вам понадобится”. Глаза Эдди смотрели по-другому. В них не было беспечной ерунды. Я почувствовал, как холодею, когда смотрю на него. Мне стало интересно, был ли этот взгляд последним, что видели некоторые люди.
  
  “Мне нужны люди в доме Алекс”, - сказал я. Было бы здорово стать настоящим мачо и решить, что я сам буду защищать ее, но я едва мог ходить и был измотан. Отряд девочек-скаутов, вероятно, мог бы в этот момент подойти ко мне и задушить своими шейными платками.
  
  Он кивнул. “Они будут там раньше тебя”.
  
  “Хорошие люди”, - сказал я, думая о Микки.
  
  “Я бы доверил им свою сестру. Я сам приеду туда позже. Но у меня есть кое-какие дела, которые я должен сделать ”.
  
  “Ок”.
  
  Мы вышли через черный ход. Как только мы вышли за дверь, подъехал Suburban и из него вышли две крепкие задницы. Один из них вручил мне ключи, прежде чем вернуться к точно такому же Suburban, стоящему на холостом ходу позади него, и сесть на заднее сиденье.
  
  Алекс сел в машину. Я проигнорировала гудки транспорта и посмотрела на заднее сиденье. Я вытащила спортивную сумку и перенесла ее приятный вес с собой на переднее сиденье.
  
  Алекс молчала всю дорогу до своего дома. Я не знал, что сказать, поэтому просто держал рот на замке. Я насчитал четыре машины, набитые крутыми задницами Эдди на ее улице. Они даже не пытались действовать скрытно. Хорошо.
  
  Я припарковался напротив, начал глушить двигатель.
  
  “Я действительно просто хотела бы сейчас побыть одна, Дент”, - сказала она, глядя прямо перед собой.
  
  Я кладу свою руку на ее. “Хорошо. Позвони мне, когда захочешь, чтобы я приехал”.
  
  Она убрала руку. “Дент, прямо сейчас, просто держись подальше”.
  
  С этими словами она вышла, направилась к своей входной двери и исчезла в доме.
  
  Я не знал, что еще делать, поэтому поехал домой. Я ехал медленно, боясь войти в свой пустой дом. Снова шел дождь, и набежали тучи. Небо было свинцового цвета.
  
  Я подъехал к своему дому, припарковался за своим пикапом. Я вытащил "Глок" из сумки, проверил патронник, прежде чем засунуть его за пояс. В доме у меня было много оружия, но прямо сейчас мне нужно было одно, чтобы пройти пятьдесят футов до входной двери.
  
  Улица была пустынной и тихой. Громче всего было шарканье моих ног по бетону, когда я шел по тротуару к входной двери.
  
  Я вставил ключ в замок, толкнул дверь, и мой дом взорвался.
  
  OceanofPDF.com
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
  
  
  
  
  
  
  
  Забавно, что иногда это может спасти твою жизнь.
  
  Даже когда я открывал дверь, я почувствовал запах бензина. Запах ударил в нос как раз в тот момент, когда я осознал, что открыть входную дверь оказалось сложнее, чем должно было быть.
  
  Я отпрянул от начала.
  
  Они проделали небрежную работу. Они подстроили взрыв до того, как дверь полностью откроется, поэтому дверь защитила меня от струи горячего газа. Я потерял брови и волосы на руке, но мало что еще. Если бы я получил прямое попадание, все было бы по-другому.
  
  Передние окна вылетели, засыпав меня осколками стекла, когда я катился по лужайке перед домом. Я поднялся на ноги и осмотрелся. Было несколько поверхностных порезов, и из швов на моей руке сочилась кровь, но ничего серьезного. Я не мог в это поверить, поэтому проверил себя еще раз.
  
  Все, что я мог видеть через передние окна, было пламенем. Я несколько секунд стоял там, наблюдая, как горит мой дом, составляя каталог всех вещей внутри.
  
  Я предположил, что откладывание покупки мебели, в конце концов, окажется разумным ходом. Затем мне пришла в голову одна вещь, и я побежал на задний двор.
  
  Я знал, что это глупо, но я не собирался позволить ублюдкам победить окончательно. Я добрался до задней части дома и увидел, что подвал не горит. Здесь уклон назад, так что задняя дверь находилась на цокольном этаже. Я взял один из своих шезлонгов и выбил ближайшее к двери окно.
  
  Я выбил все осколки стекла из "Глока" и просунул голову внутрь. Окно было недостаточно большим, чтобы я мог влезть, но оно было достаточно большим, чтобы я просунул голову внутрь и увидел, что подвал не был оборудован для взрыва, как наверху. Я не хотел проходить через это снова.
  
  Ручка двери в подвал провернулась до упора, и дверь открылась без моего участия ключом. Это разрешило загадку того, как они попали внутрь. Они выбили замок. К лестнице вели грязные отпечатки ног. Ублюдки.
  
  Воздух здесь, внизу, все еще был чистым, но сильно пахло дымом. Огонь надо мной ревел, как зверь, и я чувствовал, как воздух врывается из двери, которую я только что открыл, чтобы подкормить пламя наверху. Я как-то читал, что каждые тридцать секунд количество выстрелов увеличивается вдвое.
  
  Я обошел оружейные сейфы и подошел к шкафу с гитарами. Мои руки даже не дрожали, когда я открывал висячий замок на двери. Мой Strat был в чехле, прямо за дверью. Я взял ее и почувствовал некоторую толику победы. Минуту я колебался, пытаясь решить, стоит ли мне взять еще одну гитару или две, или, может быть, попытаться залезть в один из оружейных сейфов.
  
  Сверху раздался зловещий треск.
  
  Уходи, пока впереди.
  
  Я выбежал из дома и направился к входной двери. Я ни разу не оглянулся, когда положил гитару в пикап за сиденьем. Я вытащил из Suburban спортивную сумку, полную оружия. Я подумал, что это может пригодиться.
  
  Я был горд, что мой пикап с первого раза сразу завелся. Я любил это старое чудовище. Брать Suburban мне даже в голову не приходило. Когда я отъезжал от тротуара, мои соседи выходили на свои веранды, глазея на меня, когда я проезжал мимо. Я слышал вой сирен на заднем дворе.
  
  Я покинул город Портленд тем же путем, каким въехал в него в первый раз, много лет назад, по межштатной автомагистрали 5, со старым пикапом, еще более старой гитарой и почти ничем другим. Я довольно долго видел столб дыма из моего горящего дома, но в конце концов потерял его среди холмов.
  
  Шел дождь, поэтому я перестроился в правую полосу и ехал на предельной скорости. Я включил радио и крутанул диск. Джими Хендрикс. По всей Сторожевой башне. Предзнаменование, если я когда-либо его слышал.
  
  У меня был полный бак бензина и приличная радиостанция классического рока, поэтому я просто вел машину. Прошло слишком много времени с тех пор, как я ездил в путешествие, просто ради вождения.
  
  Каждый раз, когда мне приходило в голову, что мне нужно что-то решить, я просто решал еще немного покататься. Почти три часа спустя я достиг того момента, когда мне нужно было принять решение. Выезд из Джанкшен-Сити был в миле впереди. Мои ноги подкашивались, рука болела, мне захотелось в туалет, и у меня было четверть бака бензина, но не это повлияло на мое решение.
  
  Показался съезд, и я поехал дальше, идеально балансируя между тем, чтобы ехать по нему или не ехать по большей части выездной полосы. Наконец я свернул на обочину, свернул на съезд.
  
  Я заправился, слил и купил чашку плохого кофе на заправочной станции сразу за выездом. Старикашка за прилавком покосился на мой порванный и грязный костюм, но без колебаний указал мне дорогу к кладбищу. Возможно, он подумал, что я опаздываю на похороны.
  
  Кладбище было красивым местом, даже с голыми деревьями. Мне пришлось некоторое время порыскать вокруг, но в конце концов я нашел ее.
  
  Я понял, что был близок к этому, когда белый седан проехал мимо меня по одной из кладбищенских дорог. Женщина за рулем не обратила на меня внимания. Если она вообще об этом думала, то, вероятно, думала, что грузовик принадлежал одной из бригад технического обслуживания. Но я, черт возьми, чуть не съехал с дороги. Хизер выглядела точь-в-точь как более молодая версия женщины за рулем.
  
  Я подъехал к тому месту, где только что уехала машина, вышел и посмотрел. Вот оно, вдалеке, свежая могила, земля все еще потревожена.
  
  У меня болели ноги, и мне пришлось дважды останавливаться и отдыхать, прежде чем я добрался до могилы Хизер, но это дало мне шанс найти хороший камень. Он был круглым и гладким, белым, с голубыми прожилками. Такие вещи девушка моложе Хизер могла бы собрать и хранить где-нибудь в ящике стола.
  
  Я стоял над ее могилой и вспоминал.
  
  Я помнил, как нашел ее, помнил, как нес ее на холм, какой маленькой она казалась.
  
  Я вспомнил, как нажал на спусковой крючок при выстреле в Маршалла, и как бы я ни старался, я не мог найти в себе ни капли раскаяния.
  
  Но потом я вспомнил Тодда и его компанию, всех людей из Cascade Aviation, отца Маршалла. Может быть, я вообще не закрыл дело. Может быть, еще оставалась какая-то работа.
  
  Потом я подумал об Эле.
  
  Мне было интересно, кто положит камни на его могилу.
  
  Эл был мертв, и в некотором смысле Алекс тоже. Прежняя Алекс умерла в ту секунду, когда снайпер нажал на курок и убил ее отца прямо у нее на глазах. Новая Алекс всегда будет человеком, который видел, как ее отец был застрелен и превратился в кусок мяса на тротуаре. Мне было интересно, кто бы это был.
  
  Я бросил последний взгляд на могилу Хизер, положил камень на ее надгробие. Возможно, я вернулся бы с чем-то большим.
  
  Я прихрамывал обратно к грузовику, промокший до нитки. Прямо сейчас все, что у меня было, - это пикап, винтажная гитара и сумка, полная оружия, и мне это нравилось. Впервые за долгое время я почувствовал себя свободным.
  
  Я ехал обратно через город, в сторону межштатной автомагистрали. И снова я ехал просто для того, чтобы вести машину, смотря, куда ведет меня мой нос. Я двигался в сторону межштатной автомагистрали, где мне предстояло решить. Север или Юг. Возвращаемся в Портленд или куда-нибудь еще.
  
  Я включил радио, нашел фолк-шоу с блюграссом. Версия Боба Дилана “Fixin To Die” гремела из старых динамиков в грузовике. Изначально написанная Буккой Уайтом, она попала к Бобу через Ральфа Стэнли. Сейчас эта песня казалась такой же хорошей, как и любая другая.
  
  Направо или налево. Север или юг. Портленд или где-нибудь еще.
  
  Я подумал о Хизер, на могиле которой всего один камень. Я подумал об Эле, истекающем кровью перед полицейским участком, где он провел столько лет, помогая людям.
  
  Я подумал об Алекс, кричащей подо мной, просто желающей добраться до своего отца. Я подумал о Тодде, съежившемся за прицелом снайперской винтовки.
  
  Я свернул на северную полосу. Обратно в Портленд.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  Вам понравилось Свободное падение Роуз-Сити? Пожалуйста, оставьте отзыв на Amazon!
  
  
  
  Присоединяйтесь к списку рассылки Dent Miller Army! Мы обещаем не рассылай спам в ваш почтовый ящик. Мы будем отправлять вам электронные письма несколько раз в год, когда выйдет новая книга Д.Л. Барбур или у нас будет что сказать интересного.
  
  
  
  Нажмите здесь, чтобы присоединиться!
  
  
  
  Мне нравится слушать моих читателей. Свяжитесь с нами через dlbarbur.comили на Facebook.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"