Административный корпус, располагавшийся через дорожку от учебного, встречал гостей не так чтобы очень уж ласково. Сначала — мраморные ступеньки, нескользкие на вид, но только ступи на них! Потом — дверь, которую не сразу сообразишь в какую сторону толкать. Из-за стекла за твоими потугами с ухмылкой наблюдают одетые в камуфляж охранники с сытыми, высокомерными лицами. По настроению они то отмахиваются от робко протягиваемого студенческого билета, то хватают и начинают проверку личности по полной программе. Миновав заставу, оказываешься перед выбором лестницы, почему-то не каждая из которых ведёт на верхние этажи. Наконец — очереди, порой длиннющие очереди, всегда возникающие при неорганизованной раздаче чего-то, что должно достаться каждому, но… пускай этот каждый постоит.
     Тим вздохнул и попридержал дыхание. Тугой живот подсказывал ему, что до выдачи вожделённых кредиток и ИНН он может и не достоять. Вокруг совершенно чужие студенты, место в очереди ему никто держать не будет, выйдешь хоть на минуту и занимай потом снова. А очередь-то на целый коридор!
     Студент переминался с ноги на ногу, сжимал ягодицы, проклиная про себя всю эту начальническую затею с кредитными карточками. Он был не против получать стипендию и наличными, если бы ему её платили. Но карточки велели получать всем без разбора, под угрозой невыдачи зачёток из деканата, где мобилизованные по такому случаю девчата клеили к ним пластиковые кармашки для этих кредиток. Начальство решило помочь банкирам — разумеется, совершенно бескорыстно! — наложить лапу не только на стипендии, но и на скромные суммы, ранее ходившие наличными, когда студенты платили за методички, прокат халатов, разбитую посуду и тому подобное. Отныне это полагалось делать только через личные карточки.
     Тим старался не шуметь, хотя в такой толчее указать на источник шума и скверного запаха вряд ли смогли бы. Но сзади чирикали незнакомые девчата, и хотелось держаться джентльменом. Живот невыносимо распирало, соответственно расширялся и круг адресатов мысленных проклятий: помимо начальства, сюда попал и жребий, брошенный им с Ником, и «черепахи» за дверью, томившие целую очередь. В голове крутилось выражение «конфликт интересов», вычитанное в одном детективе.
     Продержаться чудом удалось. Наш герой выбежал за дверь бухгалтерии, сжимая в руках две злосчастные карточки, с видом, как будто это были штрафные квитанции. Уже не дисциплинируя живот, он продрался сквозь толпу и заметался в поисках клозета. Только бы оказалась свободная кабинка, только бы не уборка, только бы туалет оказался нужного пола! Женский без соседства мужского он не перенесёт.
     Дверь нужника с треском захлопнулась и сразу же раздался удар ногой в дверь кабинки, заглушаемый звуком, похожим на прерывистый выдох.

     Через полпары карточка Ника нашла своего хозяина в комнате общаги. Этот свинюк, пока друг маялся в очереди, неплохо провёл время: работал с гантелями, приседал, подтягивался. Главное — от души! И никаких проблем с животом — комната пустая, открывай клапаны, когда всхотнётся!
     Карточка была обёрнута в мятую бумажку.
     — Это из туалета, — пояснил Тим и, заметив, как друг отдёрнул руку, успокоил его: — Да чистая она, читая, я другую использовал.
     В мусорную корзинку бумажка не полетела.
     — Мне там посидеть пришлось малость, — разглаживал складки главный сыщик. — Ну, когда перетерпишься, всегда потом долго заканчиваешь. И я разглядывал, что за бумагу нам подсовывают для важного дела. От нечего делать. Так вот, там такие европейские дозаторы для рулонов, так здорово щёлкают, когда дёргаешь за ручку, но внутри пустые. И привешен пакет с кипой каких-то документов. Я догадался, что это вместо туалетной бумаги. Думаю, с деньгами везде туго, ну, а голь на выдумки хитра. Стал из любопытства просматривать. И вот на что наткнулся.
     Ник с интересом посмотрел на разглаженный серый листок, не очень разборчиво исписанный под копирку.
     — Счёт-фактура, — прочитал он по слогам. — Бумага туалетная. Две тысячи рулонов. Цена — неразборчиво. Сумма… — Тут у него захватило дыхание. Друзья переглянулись.
     — Ты ещё на дату, на дату погляди, — подсказал Тим. — Бумага давно уже должна рулониться по всем сортирам. Где она, спрашивается?
     — Может, на складе не было, скоро завезут? — строил догадки друг. — Может, это только для начальнических туалетов?
     — Две тысячи рулонов? Лет на десять хватит нашим начальничкам при пятиразовом питании. И слова «предоплата» нигде нет. Помнишь, нам на семинарах по экономике говорили? Нет, причина тут другая.
     — Скупердяйство коменданта?
     — Хуже, друг мой, хуже. Но сделать мы ничего не сможем — больно уж высокий уровень у фигурантов.
     — А кто фигуранты? — последовал бесхитростный вопрос. — Вот тут, внизу, подписи. Но неразборчивые какие-то. Ты не знаешь, чьи они?
     — Третий экземпляр под копирку, — определил «глаз-алмаз». — Конечно, неразборчиво. И сравнить не с чем — у всего факультета зачётки в деканате. Выдадут только послезавтра на экзамене тем, кто карточки получил.
     — Да, послезавтра же экзамен! — Ник убрал со стола гантели и развернул конспект. — Давай учить.
     Друзья уселись рядышком. Но наука, как назло, сегодня впрок не шла. То один, то другой взгляд постоянно отрывался от конспекта и стрелял в сторону сиротливо лежащей поодаль бумажки. Это ж сколько стипух можно было выплатить! Пальцы разных рук переворачивали страницы вразнобой и несколько порвали.
     Наконец, Ник резко захлопнул тетрадь и грохнул по столу кулаком.
     — Всё, не могу больше! — почти крикнул он. — Пока не узнаю, кто хапнул все стипендии нашего факультета, ни о чём другом думать не могу.
     Тим погладил щёку, задетую богатырским локтем друга.
     — Кто бы ни был исполнителем, без самого главного тут не обошлось, — он поднял палец вверх и сделал красноречивый жест глазами. — Хватит тебе одного виновника? Тогда садись, продолжим.
     Но борец за справедливость не унимался.
     — Кто по кабинетам сидят, куда мы не вхожи — ладно, чёрт с ними! — продолжалось бушевание, играла силушка молодецкая, гантельная. — Они и лезут вверх, чтобы хапать. А вот ты скажи, что среди нас ходит, улыбается, честно жить нас учит, а сам снижает отметки на экзаменах, чтобы наши стипухи вот на это ухать, — затряслась в воздухе злосчастная счёт-фактура. — Не знаешь? Тогда я сейчас же иду к Бурычу и прямиком спрашиваю, чьи это подписи и с кем связаны.
     Тим не знал, как успокоить товарища, а тот уже накидывал куртку, спеша исполнить задуманное.
     — Но Буров же заваливал нас на экзамене! — крикнул он почти что вслед, ничего другого не придумав.
     Дюжая фигура развернулась и сграбастала щуплую за плечи.
     — Ты что — Бурыча обвиняешь? — раздалось зловещее сипение. — Нашего Бурыча?! Я тогда ни-че-го по билету не знал. Да ты знаешь кто?..
     Тим трепыхался, пытаясь объяснить, что это было в шутку, что нельзя же так буквально понимать. И почти что убедил, но в этом момент стукнула дверь, у которой оба стояли, и ударила Ника, стоявшего к ней спиной, по обоим согнутым и напряжённым локтям. Локти ёкнули, бицепсы автоматически распрямились, и ошарашенный Тим, кувыркаясь, покатился в дальний угол комнаты.
     — Мальчики, вы что — дерётесь? — невинно спросил девичий голос.
     Это была Вера — некрасивая, но добрая толстуха с изрытым словно оспой лицом. Её обтягивал линялый халат, топырившийся на груди.
     Верушку заверили, что учатся небрежно швырять зачётку профессору, за отобранием до времени оного объекта используя друг друга. Тим незаметно спрятал серый листок раздора. Девушка рассмеялась, стараясь не показывать зубы.
     — А я к вам именно из-за экзаменов. Слушайте, одолжите нам с Милкой конспект, а то наш куда-то задевался.
     Парни удивились — Верины конспекты всегда были в образцовом порядке.
     — Когда меня отселяли, — объяснила студентка, — я собиралась в спешке и подумала, что две мои тетрадки у Милки, а она потом сказала, что думала, что у меня. И никто не знает, где они. Выручайте, а!
     Тим слегка покраснел — отселение произошло, чтобы водворить в общежитие его девушку Настю, хотя пропажу вещей предусмотреть он, понятное дело, не мог. Рука виновато потянулась за тетрадью, но ту уже прижал к столу Ник своей мощной пятернёй:
     — Ты что, а мы? — зашипел он другу и повернулся к Вере: — Никак не можем, ну просто никак. Экзамен послезавтра, а мы только на пятой странице. Сходи к Андрияну, он ведь ксерит загодя, на продажу.
     Но коммерческие копии нашу героиню не интересовали.
     — Ну хоть до завтрашнего утра дайте, — жалобно попросила она.
     Друзья переглянулись, пожали плечами — никто из них не ведал общий объём изучаемого. Тим листанул пухлую, растрёпанную тетрадь и присвистнул:
     — Э-э, тут самим ночи сидеть придётся. Нет, Веруш, ты уж извини, но никак мы не можем. Лучше у Кешки сканированные возьми.
     — Ну хоть за деньги дайте!
     Наши сыщики отнюдь не славились своими стенографическими способностями и такая настойчивость их немало удивила. А Вера не имела привычки приставать к парням как к мужчинам — с её-то внешностью! Что это с ней?
     — Да у нас почерк дрянный, — сменил манеру отказа Тим — не повторять же одно и тоже сто раз! — Сама посмотри, разберёшь разве?
     Студентка взяла тетрадь, перелистнула. Махнула рукой, соглашаясь с самокритикой авторов. Что-то, звякнув, упало у её ног и покатилось в угол. Сыщики метнулись за катящейся монетой, а когда поднялись с колен, чтобы вернуть небогатое имущество владелице, той в комнате не оказалось. Мгновеньем позже обнаружилось, что конспект тоже «сделал ноги».
     — Обманула! — догадались оскорблённые джентльмены. — Удрала! В погоню! — Они выскочили за дверь, забыв запереть её.
     Линялый халат мелькнул и скрылся за поворотом. Студенты надбавили ходу. Надо было поспешать — коридор опоясывал весь этаж, так что загнать в угол было невозможно — только нагнать.
     Замелькали окна по одну сторону и двери по другую. Друзья мчались, глухо стуча тапочными подошвами. Эх, кроссовки не надели, так кто ж знал! Блёклый халат в цветочек всё ближе, ближе…
     Вера вдруг неуклюже подпрыгнула, мелькнули толстые ноги в гольфах. Не успев понять, что происходит, Тим вдруг почувствовал, что Ник схватился за него и швырнул на пол. Худощавый студент в полёте повернулся, вывернулся из дружеских объятий и умудрился не упасть совсем, встав на одно колено и ухватившись рукой за подоконник. Быстро оценил ситуацию. Ник лежал, слегка оглушённый падением, его ноги запутались в верёвке, натянутой поперёк коридора. Теперь тот конец, что был привязан к батарее под окном, лопнул под богатырским натиском, немножко выгнув трубу. Выходит, Ник споткнулся о верёвку и схватился за друга, чтобы не упасть. Вон оно что!
     Вера издевательски медленным шагом фланировала в отдалении. Смеётся она над ними, что ли? Тима охватила злость. Опасливо посматривая под ноги, он всё же нагнал девушку, но не успел решить, за какой бок её ухватить, как открылась дверь и поглотила жертву. Тимово тело ударилось о закрывающуюся дверь, щёлкнул ключ.
     Что всё это значит? Может, ещё одна ловушка? Вокруг одни двери и за ними уши, шуметь не стоит. Примитивная попытка похитить конспект. Неужели всё это ради их дрянного конспекта?
     Сыщик заглянул в замочную скважину. Ключ вынут. Рука машинально нырнула в карман, вытащила ключ от их с Ником комнаты. Подошёл! Но Тим не спешил толкать дверь, опасаясь сюрпризов. Из-за конспекта ли это всё вот? Но верёвку явно натянули заранее, значит, рассчитывали на отказ, похищение и преследование. Что бы это значило?
     Тим приложил ухо к щёлке. Задыхающийся Верин голос говорил: «Не хотели давать… Три раза просила… Побежали за мной… сюда сейчас вломятся…»
     Лицо сыщика озарила догадка, но додумать не удалось — головой он распахнул дверь и был прямо-таки вдвинут в помещение. Это ушибленный, разъярённый Ник, спеша свести счёты, не заметил оказавшегося между ним и дверью друга.
     Вера ойкнула и шмыгнула за кресло. Человек, сидевший в нём, был совершенно спокоен.
     — Стой, раз-два! — по-военному скомандовал он.
     Тим машинально переступил ногами и обрёл равновесие. Ник отпустил его и выпрямился. Глаза обоих полезли на лоб.
     — Верушка, — ласково сказал доцент Буров, вальяжно расположившийся в кресле, — сходи, будь добра, убери верёвочку. И ключ, что в двери — это, верно, их, так возьми его и сходи запри их дверь, чтобы лихие люди не забрались, пока мы тут беседуем.
     Девушка опасливо обошла двух молодых истуканов и шмыгнула в дверь, выдернула ключ из замочной скважины.
     — Здравствуйте, Куприян Венедиктович! — наконец произнёс Тим. Ник тоже выдавил из себя что-то похожее на приветствие и стал растирать ногу.
     — Добрый день, друзья! — прозвучал ответ. — Присаживайтесь. Надеюсь, вы не сильно ушиблись. — Он взглянул на Ника, массировавшего колено.
     — Нет, но… Мы ничего не понимаем, Куприян Венедиктович! Конспект…
     — Да, вот он, ваш конспект, — доцент сделал жест рукой к столу. — Наливайте чай, кладите сахар. Должен сказать, что верёвка была уже чересчур, я это поздно понял. Ушибленный человек продолжает погоню на одном чувстве злости, даже если конспект ему и не сильно нужен. Кстати, если вы не хотели давать его Вере, может, подарите мне? — Хитрый прищур.
     — Но у нас же экзамен послезавтра, — возразил Ник, поднимая голову, но не разгибаясь в пояснице. — Нам бы пятёрочку желательно.
     — Да-да, я пронимаю. Но всё равно у Архипа Мстиславича пятёрку вы вряд ли получите, зачем же напрягаться, учить? Вот и Тимофей был готов отдать Верушке конспект, как она успела сказать. А он ведь из вас главный.
     — Я из-за Насти, — смущённо объяснил Тим. — Ведь именно из-за неё Вера потеряла свой конс… Нет, я понял: ничего она не теряла. Тогда что же это? Розыгрыш?
     — Берите печенье, «картошку», — радушно потчевал гостей доцент. — Нет, не розыгрыш. Понимаете, лично я вам доверяю всецело, но тут замешаны интересы моих коллег. По их настоянию пришлось устроить вам эту небольшую проверку, каковую вы успешно прошли. Кажется, вам в самом деле нужен этот конспект. Особенно Никифору.
     — Да, но при чём тут я? — недоуменно вскинулся названный. — Мы оба по нему учим, одновременно. Как Шурик с Лидой в «Операции Ы».
     — Да потому что, не будь он вам нужен, Тимофей первым сообразил бы, что афишировать это ни к чему, и заартачился бы. А реально заартачился Никифор. — На друзей в порядке называния был наведён носик чайника, в их чашки полился ароматный напиток. — В погоню бросились оба. Значит, невиновны, что я и знал заранее. Значит, можете нам помочь.
     — Невиновны в чём? И почему нам мог быть не нужен конспект?
     — Отвечаю в обратном порядке, — доцент возился с лимоном, не давая ему брызнуть соком. — Конспект, ясное дело, не нужен тогда, когда пятёрка гарантирована заранее.
     — Гарантирована? — вскричали два молодых голоса. — У Архипа Мстиславича? Да вы шутите, Куприян Венедиктович! Да на тройку просто так нет никакой гарантии, мы день и ночь учить собирались. Знаем, сколько пересдач было у старших курсов.
     — Теперь отвечаю на первый вопрос: невиновны в попытке обеспечить такую гарантию. Доказательства невиновности нужны моим коллегам, ибо моё мнение о вас, как говорится, к делу не пришьёшь.
     — Да какую гарантию? — Сыщики забыли о чае, почём зря стынувшем в их чашках.
     Доцент Буров встал, подошёл к двери, пошептался с караулившей снаружи Верой и снова вернулся в своё кресло.
     — Начиная с этой минуты, всё между нами будет конфиденциально. Согласны?
     Детективы кивнули. Из внутреннего кармана Куприян Венедиктович достал бумажку, развернул.
     — Вот что Архип Мстиславич получил сегодня утром на улице от пробегавшего мимо маленького мальчика.
     Кривокосыми буквами было выведено: «Всем пятёрки, иначе» и длинная стрелка вела на оборотную сторону.
     — У него в сессии остался только экзамен у вашей группы, послезавтра, — объяснял доцент. — Понимаете теперь, в чём суть проверки с конспектом? Раз вы честно учили, значит, это кто-то другой гарантирует себе нечестную пятёрку, прячась за спинами всей вашей группы.
     Тим уже успел перевернуть листок и пялился на оборотную сторону.
     — Доцент… — бормотал он. — Ничего не понимаю…
     — Я должен объяснить суть угрозы, а то студенту это ни о чём не говорит. Ещё раз напоминаю о секретности. Готовы?
     Так вот, Архип Мстиславич занимает должность профессора, а профессора, как и доценты, раз в пять лет переизбираются по конкурсу.
     — Разве профессора дают не пожизненно? — недоумённо спросил Ник. — У нас ведь совсем старенькие есть.
     — Звание профессора действительно присваивается пожизненно, — терпеливо объяснял доцент Буров, — но сейчас речь о должности, о штатной единице. Человек зачисляется на должность в штате не просто решением отдела кадров, а сначала пройдя процедуру голосования в учёном совете факультета. И каждые пять лет это голосование повторяется.
     — И зачем вся эта бодяга? — спросил Тим, дуя на чай. — Всё равно ведь люди работают до глубокой пенсии.
     — Ну, это обряд старины глубокой, — усмехнулся Куприян Венедиктович. — Профессорами и доцентами должны работать лучшие из худших… простите, оговорился. За пять лет работы человек мог сдать, деградировать, или же рядом возник более достойный кадр. Вот раз в пять лет и выбирают на место самого достойного.
     — А-а!
     — Правда, мы уже забыли, когда это был действительно выбор из нескольких кандидатур. Сейчас это фактически пролонгация на должность, всегда выставляется только одна кандидатура — та, что занимает эту должность. За этим следят, скандалы нам не нужны.
     — Вот это альтернативность! — присвистнул Ник.
     — И что, Архипу Мстиславичу грозят непереизбранием, понижением до доцента? — догадался Тим.— Вот тут даже красным маркёром отмечено — «доцент».
     — Нет, смысл угрозы не в этом. Дослушайте меня, друзья. К своему переизбранию профессор должен подойти с соответствующей анкетой, за пять лет выполнить определённый норматив. Нас сейчас интересуют научные статьи. За пять лет профессор должен опубликовать минимум пять статей, доцент — три.
     — А если не выполнит нормативы?
     — Тогда нельзя и переизбираться, пусть даже весь Совет «за». И вышло так, что к заседанию с голосованием у Архипа Мстиславича было только четыре статьи, а пятая «зависла» в редакции. Вы, наверное, знаете, что рецензирование времени требует и может затянуться?
     Друзья не особенно это себе представляли, но кивнули, чтобы упростить объяснение.
     — И вот представьте себе ситуацию, — продолжал Буров. — Через час заседание Совета, а статей в наличии всего четыре. Что бы вы сделали на нашем месте?
     Тим потёр лоб.
     — А в редакцию нельзя было позвонить или отмылить? — спросил он.
     Куприян Венедиктович с трудом понял компьютерный жаргон.
     — Да звонили уже, те на рецензентов кивают — не вернули отзыв. Ближе к заседанию стали плотнее звонить и агрессивнее «мылить», редакция нехотя связалась с рецензентами, те вроде бы отнеслись с пониманием. Но ведь звонки, «мыло» к делу не пришьёшь. Нужны оттиски или ксерокопии, конкретные том, номер, страницы.
     — Может, оттянуть заседание или вообще перенести на следующее?
     — Нет, перенос заседания — это такое ЧП, бумаг не оберёшься оправдываться. А следующее заседание было бы слишком поздно — за пределами пятилетнего срока контракта.
     — Ну, тогда… А нельзя дать том и страницы «от фонаря»?
     — Нельзя. Нужны либо оттиски, либо нотариально заверенная справка о принятии статьи в печать.
     — Я — пас! — махнул рукой Ник.
     — И я исчерпался, — подхватил его друг. — Может, какая юридическая зацепка есть, но мы ведь ничего не знаем.
     — Зацепка такая нашлась, — подтвердил Буров. — От дня заседания до дня доставки пакета документов в ректорат может пройти четыре дня, не больше. Поэтому поступили так. Через Совет провели Архипа Мстиславича как доцента — ведь три статьи с гаком у него было. И притормозили бумаги. А тем временем связались с Москвой, мобилизовали знакомства, и нам с проводником поезда передали требуемую справку. И перед отправкой в ректорат все бумаги были переправлены с доцента на профессора. Председатель и секретарь подписали без слов. Прежние бумаги, конечно, выбросили. И вот кто-то завладел выброшенным протоколом заседания, отксерил его, красным маркёром отметил слово «доцент» и стал шантажировать Архипа Мстиславича.
     — А это серьёзно?
     — Да уж! При желании можно инкриминировать подлог. Видите — внизу подписи и печать. Наверняка у шантажиста есть оригинал, где они синие. А это — хуже некуда. Может, и удастся оправдаться, но нервы пожилому, больному человеку потреплют славно, а если ещё и враги найдутся, претенденты на его место — тогда сливай воду. Добьют, как пить дать, инфарктом.
     — Почему же вы не уничтожили старые бумаги дотла?
     — Да не подумали как-то. Всё больше заботились о том, чтобы в ректорат ушёл только «профессор» и не дай бог не остался где «доцент». А Минерва Степановна, как оказалось, просто бросила, что осталось, в мусорную корзину. И на её глазах там рыться, конечно, никто не мог. По мусорным бакам, что ли, шарят, подлецы! Или случайно отлетела из бака бумажка под ноги кому?
     — Ну, на этот вопрос я, пожалуй, смогу ответить, — не упустил случая заважничать Тим. — Ник, сделай одолжение, возьми у Веры ключ и сходи к нам за той бумажкой. Ну, где две тысячи рулонов. И ещё захвати досье на Фёдора и лупу. А я пока полакомлюсь в порядке компенсации за нервотрёпку и недоверие, — и большое пирожное перекочевало в его тарелку.
     Вера не упустила случая пококетничать, и ключ у неё удалось отобрать только после обжимки. Тим медленно жевал пирожное, довольно щурясь, Куприян Венедиктович маленькими глотками тянул чай. Подкралась Вера и цапнула со стола печенюшку. Ойкнула, увёртываясь от возвращающегося Ника.
     Принесённую им бумажку Тим предоставил Бурову, право объяснять её — другу, а сам вооружился лупой и стал переводить её с записки шантажиста на материалы досье и обратно.
     — Вон оно что! — протянул доцент, поняв, в чём дело. — Выходит, мусорные корзины вытряхивают в туалете! И любой может завладеть выброшенным документом.
     — Да, это Фёдора почерк, — отложил, наконец, лупу сыщик. — Натуральный, неизменённый. Вот его записка к Максиму, когда у них фирма общая была: «Не уступай ни пятёрки, иначе придётся давать скидку всем». Все три слова, как на ладони.
     Доцент Буров проверил.
     — Да, всё хорошо совпадает. Даже слишком хорошо. А Максим не мог сам состряпать одну записку из другой?
     — Подождите, — наморщил лоб Тим. — Когда Архип Мстиславич переизбрался доцентом?
     — Прошлым летом, аккурат перед началом учебного года.
     — А записку Максим нам передал весной, задолго, значит, до этого. Он же не мог заранее знать, что будет в августе.
     Ник кашлянул.
     — А я вот думаю… — начал он.
     — Стой-стой! — подвскрикнул Тим, сжав виски и полузакрыв глаза. — Ага, понимаю, Максим мог отксерить записку и отдать нам оригинал, обеспечив таким макаром себе алиби. А теперь на Фёдора вали, что хочешь — он же отчислен.
     — Но я хотел сказать вовсе не это, — возразил второй сыщик. — Максим мог состряпать одну записку из оригинала ещё весной и…
     — Но он же не мог знать… — повторил Тим как-то неубедительно и вообще замолк, не окончив фразы.
     — А где тут написано, что угрожают именно Архипу Мстиславичу? Имени жертвы нет. Была создана универсальная заготовка и спрятана до появления конкретного повода для шантажа. Помните, Незнайка удивлялся, как это свисток очутился в пылесосе, раз пропал у него задолго до появления этого устройства?
     — Можно мне? — робко спросила Вера, оторвавшись от чтения забытого всеми конспекта. — А откуда Максим знает, что записку написал именно Фёдор? Он, небось, нашёл её на столе и додумал автора. А Фёдор мог попросить кого-нибудь накорябать несколько слов без подписи — он такой!
     — Трюк, как видим, не очень удачный, — сказал Буров. — Теперь это «кто-то» вовсю занимается шантажом, а подозрения падают на Федю.
     — Да он же не мог этого предвидеть! — поддержал девушку Тим. — Тогда Фёдор хотел оставить за собой право отрицать авторство записки. Скажем, Максим не дал скидку, сделка сорвалась, претензии к компаньону. А тот говорит — я тебе ничего не советовал, почерк не мой. Записку же за мороженое написал какой-нибудь мальчик с улицы. Типа того, что Архипу Мстиславичу записку сунул.
     Но Ник, ушибшийся при падении больнее друга, горел желанием перечить Вере.
     — А что, если это сам Максим написал первую записку? Сам себе. И теперь всё, что бы он ни писал, ложится на Фёдора. Даже почерка подделывать не надо — лафа!
     — Да-а, — протянул Куприян Венедиктович. — Версий много, ясности мало. Как бы нам чего отсеять?
     — Ацетону не найдётся? — спросил главный сыщик, пристально, через лупу, разглядывая записку.
     Но у Веры нашлась только смесь для снятия лака с ногтей.
     — Гарантий не даю, — быстро проговорил Тим, затем кисточкой мазнул по краешку буквы, навел лупу, потом посмотрел на свет. — Да, так и есть. Под чёрной пастой виден чёрный тонер, который лак не берёт. Кто-то чёрной ручкой обвёл ксерокопию. Хитро!
     — Выходит, Максим приксерил три слова друг к другу и потом обвёл ручкой? — сделал вывод доцент.
     — Или Фёдор написал три слова, отксерил и обвёл. Поди уличи! Невинная жертва подлога…
     — Не забывайте о мальчике с улицы! — хихикнула Вера. — В первый раз его Фёдор попросил написать, а второй раз он сам написал ради старшего брата-студента. Ну, совпадение такое. Или ради парня своей старшей сестры. Может такое быть? Откуда он знает Архипа Мстиславича в лицо, а?
     — Ну, мальчик на шантажиста не тянет, — усомнился Буров. — Откуда у него протокол? Скорее всего, его в туалете нашёл всё-таки Фёдор и припрятал до случая.
     — Но откуда какой-то лодырь из нашей группы узнал, что у Фёдора есть рецепт пятёрки? Не вместе же они в кабинке читали? Скорее всего, это всё-таки Максим подсуетился.
     — Да Фёдор сам мог предложить свои услуги. Он, должно быть, подозревал, что его рано или поздно отчислят, вот и собрал на этот случай материальчик. И теперь пускает его в ход. Помните: шантаж через туалет в подвал, похищение циркония, звонок снаружи на сотовый, шантаж молодого докторанта. Прямо-таки каскад злодеяний! И что день грядущий нам готовит?
     — Ну что же, — подытожил Тим. — Версий много, а вывод один. Непосредственный исполнитель, будь то Фёдор, Максим или мальчик с улицы, неуличим. Первый отчислен, второму экзамен не сдавать — он из другой группы, а мальчик… Может, это была переодетая девочка? — Хитрая усмешка. — Впрочем, всё едино. Надо искать заказчика из нашей группы, кому выгоден шантаж.
     — Как же его найдёшь?
     — И очень даже просто — у кого в сессии все пятёрки или все четвёрки и только одна пятёрка. В первом случае «отлично» на последнем экзамене гарантирует повышенную стипендию, во втором — просто стипендию. Да, и, конечно, нужны проблемы с предметом Архипа Мстиславича, затрудняющие получение пятёрки обычным путём.
     — Логично, — решил Буров. — Как бы теперь это узнать? Ну, о проблемах с грядущим экзаменом я узнаю. А вот как с прошедшими быть? Все ведомости сданы в деканат. На кафедрах, правда, остались копии, но кафедр-то много и не все с нашего факультета. Придётся тревожить Минерву Степановну, сочинять что-то для благовидности.
     — Вы же в сыске не первый семестр, Куприян Венедиктович! — ободрил его Тим. — Найдёте, что сов… сказать. А мы вместе пойдём, чтобы вам сюда потом не возвращаться. На месте и прикинем план розыска.
     — Так, значит, вы берётесь за дело? — спросил доцент. — А учить когда будете?
     — Как кончим дело, так и начнём учить. А Архип Мстиславич пусть нам сдвинет экзамен на время сыска. Как вы считаете, это справедливо, Куприян Венедиктович?
     — Считаю, вполне. Договорюсь без проблем. Пошли! Да, Вера, что там у тебя?
     — Примочка для Никифора. — В студентке взыграли материнские чувства. — Свинцовая! Никуда я его не пущу, нога у него ещё болит, буду лечить.
     — Ну-ну…
     — Только вы ему велите брюки снять, — зарделось пухлое лицо, — а то стеснителен очень. А ведь компресс свозь одежду не делают.
     — Лечись, друг! — сурово сказал Тим. — Завтра ты будешь нужен мне здоровый. Ради этого, Вера, можешь снять с него даже трусы.

     Две фигуры двигались по дорожке к учебному корпусу.
     — А часто профессора-доценты не набирают статей к своему переизбранию? — спросил Тим, чтобы поддержать беседу.
     — На моей памяти это второй случай, — признался доцент. — Первый был лет десять назад и снова оплошал Архип Мстиславич, только тогда он был ещё доцентом.
     — Интересно, почему же он один «спотыкается»? Небось, нормативы известны любому преподу с самого начала карьеры?
     Буров притормозил и как-то рассеянно взглянул на своего молодого спутника. Пожал плечами, сорвал веточку, закрутил её в пальцах.
     — Возможно, это повторился несчастный случай, — медленно произнёс он. — Вполне возможно…
     — Но почему же за двадцать лет (ведь вы столько у нас работаете, Куприян Венедиктович?) оба несчастных приключились с Архипом Мстиславичем и ни с кем другим? Ведь задержать на рецензии могли любую статью!
     — Ну, потому что все посылают свои статьи загодя, а Архип Мстиславич…
     — Да, так почему он опаздывает?
     — Мы спрашивали, он сам объяснить не может. Часто, что называется, спохватывается в последний момент. Но есть у меня одна догадка… Это тоже конфиденциально, кстати.
     — Само собой! — заверил сыщик.
     — Так вот, Архип Мстиславич не является потомственным интеллигентом. И потому карьерные ухватки ещё не успели въестся в его плоть и кровь.
     Куприян Венедиктович что-то ещё хотел сказать, но Тим перебил его:
     — Постойте, постойте! Это мне как-то круто. Врубиться время надо. По порядку давайте. Вот вы сказали: «карьера». Но Архип Мстиславич же профессор. Как же говорить, что он не сделал карьеру?
     — Карьеру-то он сделал. Но сделал естественно. Есть такой хороший путь: создавать себе все условия для развития творческих способностей, творить и затем, как бы наблюдая за собой со стороны, юридически оформлять достигнутые успехи. Ну, то есть писать диссертации, заявки на патенты и тому прочее.
     — И Архип Мстиславич так и делал?
     — Да, он именно так и делал. Потому никто и не скажет, что он карьерист. Ведь карьерист — это тот, кто стремится к титулам и постам независимо от своих способностей, дарований, кто использует их, если есть, как ракета топливо: хоть вдаль улетай, лишь меня вперёд толкай. И потому в среде этой публики вырабатываются умения делать карьеру с весьма посредственными способностями.
     — А потомственность? Она-то тут при чём?
     — В семьях, знаешь ли, поколениями накапливается и передаётся по наследству опыт. Но опыт опыту рознь. Возьмём династии ремесленников, мастеров. Вот шёл некогда такой фильм, «Визит к Минотавру». Старый скрипичных дел мастер Амати, бездетный, передавал своё дело Страдивари. Причём «дело» не в вульгарном смысле «бизнес», то есть умение выколачивать деньги не мытьём, так катаньем, а ДЕЛО как умение ДЕЛАТЬ вещи. И какие вещи! ВЕЩИ с большой буквы. До сих пор ничего подобного повторить не удаётся, как наука вперёд ни шагай, скрипки Страдивари всё дорожают и дорожают.
     — Так это же хорошо!
     — Конечно, хорошо. Правда, персонально человеку выделиться тогда трудно: поди докажи, что это именно ты изобрёл, а не отцы-деды-прадеды в прошлом. И ещё плохо, что передаётся порой дело в не склонные к нему руки, а способный человек, но родившийся не в той семье, остаётся ни с чем. Лучше уж быть бездетным, как мастер Амати, и присматривать беспристрастно своих Страдивари.
     — А в интеллигентских династиях?
     — Там дело много хуже. Ведь за ремесленника или мастера говорит его работа. Скрипки Амати и Страдивари ценились и ценятся за звук, который не подделаешь и похвальбой не заменишь. А вот интеллигент, наоборот, сам говорит за свою работу, ибо критерии успеха, как правило, весьма нечёткие, расплывчатые. Согласно ироничному Шерлоку Холмсу, неважно, сколько ты сделал, главное — убедить людей, что ты сделал много. И в интеллигентских династиях копится опыт, как хвалить свою работу, использовать людские слабости и делать карьеру при любых, даже посредственных способностях. Исключения, поверь моему опыту, редки.
     — Так, значит, Архип Мстиславич не из таких.
     — Нет, конечно. У него отец — простой маляр, мать — фабричная швея. Работать они сына могли научить, а вот как создавать видимость работы — увы и ах! Правда, дурное дело нехитрое, можно и самому смекнуть, но Архип Мстиславич не из таких.
     — Но почему же он всё-таки запаздывает со статьями?
     — Тимофей, ты ведь шахматист, должен знать, что если человек увлёкся шахматами не с младых ногтей, а позже, то в игре он порой допускает зевки, просмотры. Видимо, шахматное мастерство не доходит у него до мозга, что называется, костей, хотя играть такой шахматист может довольно сильно.
     — Ага, кажется, понимаю…
     — Потомственный интеллигент и сам не помнит, когда он узнал, что профессору за пять лет нужно пять статей. Он просто рос в атмосфере, где такие вещи витали в воздухе. А вот если узнаёшь такие детали уже после получения степени, звания, то немудрено и забыть, и перепутать. Автоматизм не вырабатывается. Усёк? — Доцент сам удивился такому жаргону.
     Студент кивнул. Они уже дошли до учебного корпуса и теперь стояли на крылечке, заканчивая разговор. Буров посмотрел на часы:
     — Пойдём сначала на кафедру, я тебе журнал дам успеваемости, поработаешь с ним, а я — в деканат, смотреть ведомости других экзаменов.

     Тим крепко потёр лоб, поставил локти на стол и снова взялся за журнал. Разобраться в условных пометках эксцентричного профессора было не так-то просто. Крупные клетки журнала пестрели кукишами, косыми крестами на холмиках, лентами Мёбиуса, звёздочками и скрещенными шпагами. Слева от фамилий виднелись мастерски, в несколько штрихов, наброски физиономий.
     Стукнула дверь. Появившийся доцент Буров держал в руках небольшую бумажку.
     — Вот здесь недоотличники, — пояснил он, кладя её перед сыщиком, — а вот здесь — недохорошисты.
     Тим вздохнул, положил список рядом с журналом и стал водить головой туда-сюда. Эта операция сопровождалась почёсыванием в затылке.
     — М-да, — раздавалось мычание. — Куприян Венедиктович, вы, случаем, не знаете, что означает вот этот кракозяблик?
     В некоторых клетках был набросан человечек типа «ножки, ручки, огуречик», налегающий на лопату. Со лба трудяги летели капли пота.
     — Ну, догадаться нетрудно, — усмехнулся доцент. — Так Архип Мстиславич отмечает студентов, которые подрабатывают.
     — Подры… Как? Что? Вы хотели сказать — подрывают?
     Упрёк был безосновательным — доцент Буров всегда говорил чётко. Слово оказалось непривычным — вот что.
     — Подрабатывают. Ах да, я и забыл, что сейчас так не говорят. Только и слышишь: «Где ты работаешь?» — «Я работаю дистрибьютером элитной косметики» и тому подобное. Не сразу и разберёшь, студент это или дистрибьютер, в свободное время хоббирующий учёбой. А вот когда я учился, да и позже, студенты говорили: «Я подрабатываю». Чётко звучало, что он в первую голову студент, а работа в свободное время для него лишь средство подзаработать и не более. Вагоны, знаешь, по ночам разгружали, на стройках подвизались… «Приключения Шурика» видел?
     Тим кивнул. Но поскольку он сам два-три раза в разговорах заявлял, что работает частным детективом, счёл нужным возразить:
     — Но если студент работает… то есть под-ра-ба-тывает, это не значит, что он никудышный, верно?
     — С одной стороны, да. Лучше вкалывать, зарабатывать деньги своими руками, чем всячески подчёркивать, что ты из богатой семьи, кичиться узконосыми туфлями, сотовыми телефонами последней модели и прочими незаработанными атрибутами элитарности, превращая факультет в светскую тусовку вроде салонов из «Войны и мира». Но, с другой стороны, учебный процесс у нас поставлен старомодно. Предполагается, что студенты львиную долю своего времени должны находиться в вузе, тем более что химия, как ты знаешь, наука экспериментальная. А у работодателей (тьфу, слово-то какое: хочу — дам, хочу — не дам) свои взгляды. Или работай полную смену, или вообще свободен. А то разрешат бывать мало, но и платят того меньше, поневоле начнёшь время прихватывать и прихватывать. Вот и исчезают бедолаги, а потом спят на лекциях, колбы роняют. Ну, когда занятия звонковые, это как-то дисциплинирует, пропущенные часы можно сосчитать и вменить в вину вплоть до отчисления. А вот когда пошли курсовые или, ещё хлеще, дипломные… Это уже правилом стало: люди пропадают, за неделю до защиты объявляются и начинают качать права. Да ты, может, слышал?
     — Приходилось… И Архип Мстиславич ставит значок, предупреждает коллег об опасности?
     — Именно так. Но мы что-то отклонились. Нашёл кого-нибудь?
     — Я чего, — объяснил сыщик. — Думаю, может, так Архип Мстиславич обозначил людей, любящих рыть яму другому?
     — Нет-нет, это работяги. Но иммунитета от шантажа это не даёт, тем более — деньги есть, чтобы заплатить Фёдору. Так что не обращай на такой значок внимания, ищи только по отметкам. А-а, нашёл?
     — Номер первый — Жанна Щенкова.
     Это была та самая Жанка-парижанка, что успела засветиться в «Следственном эксперименте» и «Сухом льде». Слева от её фамилии красовались карты веером и подобие цыганской шали, а справа под разными датами скрещивались шпаги, изгибались вопросительные знаки и мелькали четвёрки.
     — А по другим экзаменам у неё пятёрки, — констатировал Тим. — Вывод очевиден.
     Буров заглянул ему за спину.
     — Она неплохо знает статистику, эта ваша Жанна, — припомнил он. — Иначе на пари не разбогатеешь. Наверное, это и помогает сдавать экзамены.
     — Наверное… Ладно, ищу дальше.
     Номером вторым оказался Кешка-интернетчик, вытянувший все экзамены на четвёрочки. Тим вспомнил, как он жаловался, что никак не может найти в Сети материал по курсу Архипа Мстиславича. «Неужели по книгам преподаёт?» — изумлялся Интеркеша. По его мнению, другие преподы качали из Инета рефераты и шпарили свои предметы по ним. Заядлому неттеру пересказ рефератов давал твёрдую четвёрку.
     — И больше никого нет, — пробежал сыщик окончание списка. — Если только кукиш это и в самом деле кукиш, а не большой палец вверх.
     — Ну что же, двое подозреваемых — это хорошо, — констатировал доцент. — Могло быть хуже. Надо, правда, поговорить с Архипом, может, у кого к нему неприязненное отношение. Ну, которое к бумаге не пришьёшь. Но это завтра. А сегодня что будем делать, шеф?
     Получилось игриво. Тим почесал в затылке, посмотрел на часы.
     — Поздновато уже, — в раздумчивости проговорил он. — Жанна, наверное, уже ушла. Ладно, займусь ею с Ником завтра. А вот Кеша, возможно, ещё сидит в компьюшне. Схожу-ка я туда, разведаю обстановку. А вы пока тут побудьте, Куприян Венедиктович, Архипу Мстиславичу позвоните, успокойте. Раз агентство «Ник-н-Тим» взялось за дело — успех обязательно будет.

     Сыщик сделал крюк, чтобы пройти мимо доски объявлений. Ага, вот и объява об экзамене по хемосейфике. Послезавтра, в десять-ноль-ноль, Большая зачётная аудитория. От этого и будем плясать. Да-а, выучить к этому дню конспект и раскрыть к тому же сроку дело — вещи жутко разные. Степень неизвестности другая, аж под ложечкой сосёт. А времени мало.
     Ещё немного круголя по корпусу — и наш герой, открыв дверь из крыла, ступил на площадку, куда выходила дверь компьюшни. Позже он вспомнит, что вроде бы слышал быстрые удаляющиеся шаги. Дверь была приоткрыта, слышались особые компьютерные звуки: свист, шелест, пиканье.
     На полпути туда Тим подозрительно замедлил шаг. У самого входа, немного сбоку, стоял здоровенный кейс, который до этого ни у кого из однокурсников он не видел. Бока были облеплены крутыми компьютерными картинками. Металлические губы были слегка разомкнуты и, что хуже всего, всё больше и больше отвёрстывались по мере приближения Тима. То ли шаги сотрясали пол, то ли состояние кейса было лишено устойчивости, только он в конце концов крякнул и развалился на две стороны. И тут же из отворившейся двери вышел человек и склонился над своим имуществом.
     По джинсам, обтягивающим ягодицы и бёдра, сыщик узнал того, кого он искал — Кешку-интернетчика. Уходить собирается! Хорошо, что застал напоследок. Порадоваться, впрочем, не удалось: студент обернулся, и Тим увидел растерянное, взволнованное лицо.
     — Кто… кто тут был? — забормотали губы. — Это ты? Ты кейс разворошил? Дискетница где?
     Тим подошёл и заглянул в чемоданчик. Внутри действительно зияла пустота в размере примерно коробки на пяток дисков. Небольшой беспорядок среди окружающих вещей сказал опытному глазу, что коробку выхватили торопливо.
     Кеша сбивчиво объяснил, что уже уходил, но никак не мог найти одну дискету. В конце концов договорился с дежурным Лосем, что если тот найдёт, то завтра отдаст, и пошёл к выходу. Всё-таки экзамен послезавтра, а Архип Мстиславич такой оригинал, что учить можно только по твёрдому конспекту («А-а, бумажному, то бишь в тетради», — понял собеседник). Только вышел, сзади кричат, что дискета нашлась под соседним компом. Ну — поставил кейс у двери, чтобы не мешал, вернулся на секундочку, а тут на экране такое пляшет! Задержался немножко, выхожу, а кейс развален на полу. Дискетницы нет. Спрашивается — кто?
     Пока длилось объяснение, сыщик вспомнил о слышанных шагах и понял, что вор успел скрыться. Лестница вверх, лестница вниз, и дверь в другое крыло здания — выбирай любой путь, и ни один не ведёт в тупик. Преследование по горячим следам отпадало. Растяпа! Из кейса вполне могли свистнуть зиппарь и бумажник, туго набитый высовывающимися Интернет-карточками, а также всё остальное.
     — А кто тебе дискету вернул? — спросил Тим и тут же услышал, как открылась дверь компьюшни, к которой он стоял спиной, и кто-то вышел наружу.
     Вопрос был почти безнадёжным — этот рассеянный с улицы Бассейной скорее запомнит адрес в Интернете той странички, что отвлекла его, чем личность протянувшего дискету. Действительно, Кеша забормотал:
     — Да один из тех, кто там сидел. Ну, кто нашёл её…
     Но глаза, с опаской глядевшие за детективову спину, выдали его. Тим резко обернулся и увидел безразлично-спокойного Тараса. Того самого Тараса, что в своё время был замешан в «Следственном эксперименте».
     — А-а, это ты… Слушай, где можно Жанну сейчас найти?
     С этими словами он поднял с пола кейс и захлопнул его. Просто, чтобы не светился перед посторонним пустым местом, и чтобы не выдавал богатство хозяина — а понабито в нём было славно! Но со стороны жест выглядел так, будто проницательный сыщик перехватил поудобнее ценную улику, с которой ему всё ясно, и идёт арестовывать виновного.
     Про Жанну было спрошено, ибо с недавних пор Тарас стал её близким другом, их всюду видели вместе. У кого и спрашивать, как не у него? Но Тарас отреагировал нервно:
     — При чём тут Жанна? Это не она! Чуть что, сразу — Жанна, Жанна. Если у тебя пропали диски, то Жанна тут абсолютно ни при чём!
     — А откуда ты знаешь, что у Кеши пропало, и пропали именно диски? — прозвучал вопрос, как резкий выпад шпагой.
     — Так вы же сами здесь шумите на весь класс, — нашёлся Тарас. — Я уж думаю, выйду, поостерегу их, чего народ зря полошить.
     Тим, как известно, стоял спиной к двери и не видел, закрыта она была или нет. Кажется, что-то скрипнуло, когда Тарас выходил. На потерпевшего надежды мало — не догадался брякнуть, что дверь была плотно затворена, и понаблюдать за лицом свидетеля.
     — А откуда знаешь, что твоя Жанна ни при чём, раз сидел внутри и ничего не видел?
     — Потому что она давно уже ушла из корпуса, — ответил оправившийся от растерянности Тарас.
     Нет, с наскоку тут ничего не добьёшься. Надо отступать.
     — Вообще-то мне она для другого дела нужна, — придавая голосу безразличие, сказал Тим. — Пари хочу заключить на ближайший экзамен. Не знаешь, какие ставки? Просто спросил тебя не вовремя — думал, уйдёшь, не успею.
     — Пари и я у тебя принять могу, — прозвучал ответ. — Мы с ней в этом деле компаньоны. Правда, какие ставки, не знаю. Завтра спрошу у Жаннушки. Она, кстати, уезжает к тётке в деревню. Вернётся — выплатит выигрыш. Если кто выиграет. — Усмешка.
     — Как — уезжает? — удивился Тим. — Послезавтра же экзамен!
     — Попросит поставить автоматом что заслужила. А не ехать нельзя — у них там кто-то помер, что ли. Или свадьба… Я не в курсе. Так принимать мне у тебя пари?
     Но Тим отказался от любезного предложения — ведь Жанна не стала бы связана конкретными ставками. А задним умом каждый крепок. Это не пари.
     — Ну, как хочешь, — процедил Тарас. — Есть ещё ко мне чего? Ну, тогда прощевайте и кейсами не разбрасывайтесь. — Ленивое дефиле к лестнице.
     Мысли вереницей закружились в голове сыщика. Основная сквозила одна: относится ли требование «пятёрки — всем» к отметкам автоматом? Если человек согласен на четвёрку, вправе ли препод навязывать ему «отлично»? М-да, многое, если не всё, зависит от того, как Жанна сформулирует свою просьбу. Поэтому он, Тим, в критический момент должен быть рядом с Архипом Мстиславичем и оперативно принять верное решение. Вязать Жанну или послать Ника арестовывать вот этого фаната Интернета. Кстати, что этот фанат ему бормочет?
     Кеша дёрнул собеседника за рукав, и только тут Тим понял, что его просят найти украденное диски. Предлагают, между прочим, гонорар.
     — А откуда у тебя деньги? — задал сыщик нескромный вопрос, чтобы выиграть время. — И кейс немало стоит (кстати, на, держи!), и содержимое крутое. На какие шиши?
     — Выиграл, — скромно признался Кеша. — Помнишь, я прошлый экзамен на «отлично» сдал? А Жанна мне выше четвёрки не прочила. Кто её знает, почему. У неё как раз джек-пот скопился, денег — аж на карточку ложила… Бу-бу-бу…
     Так, значит, денежки от девчонки ушли. Чем же ей платить за шантаж, если это она? А ушли они… к Кешке! Подозрительно, очень подозрительно. И как ловко он ввернул, что будет тяжко учить весь вечер и весь завтрашний день. А Тарасу просто не нравится, что всяк ищет Парижанку через него. Информация, информация…
     — … так ты берёшься или нет? — надоедал потерпевший.
     — Вот чего. Бери листок, иди к подоконнику и опиши, что пропало. Вид, особые приметы, цена и так далее. Да, и время точное поставь. А я сейчас вернусь.
     Кеша в отчаянии взглянул на свои наручные. Обокрали, и я же виноват, что время точное не засёк!

     Вахтёр Карл Потапыч внимательно слушал Тима.
     — Иссиня-чёрные волосы, по-цыгански наглые глаза, третий размер бюста, попка… побольше будет, — шло перечисление примет.
     Старик почесал в затылке.
     — Кажись, проходила тут такая пару раз, — припомнил он. — Она тут часто мелькает. Задница у неё завидная. Ну, скажи на милость, зачем девки такие джинсищи носят? А летом ещё и шорты. Ну, чистые груши, поглядели бы на себя сзади.
     Но сыщика эстетика сейчас не волновала.
     — Когда, когда вы видели её в последний раз? — почти завопил он. — Недавно — это когда?
     — Да разве я запоминаю? — рассердился вахтёр. — Кто она такая, чтобы я ей решпект делал? Вот, к примеру, господин наш декан — это ж совсем другое дело! Идёт наш Вениамин Эдуардович, я ладонь к козырьку, а глазами — на часы. Кто спросит, я и отвечу: ужаловал, мол, декан, отсель в 16.45. Мало ли кто в корпус пролезть норовит под соусом встречи с деканом. У меня ответ один: ушёл уже, а для пущей убедительности время чеканю. Вот станет твоя Жанна деканшей, тогда уж…
     Еле удалось узнать, что студентка вышла минут пять-десять назад. Не похоже на Тарасово «давно». С другой стороны, он мог и не провожать подругу до дверей, а она могла задержаться в корпусе, никому не докладывая.
     — В руках у неё что-нибудь было? — прозвучал очередной вопрос.
     Старый служака помнил только, что что-то не крупнее кейса, то есть то, что по инструкции он досматривать не должен. Может, сумочка, может, пакет.
     Не добившись толку, сыщик вернулся к Кеше. Тот уже успел исписать листок корявым почерком. Ручка — не мышка, инструмент непривычный.
     — Та-ак, — мычал Тим, продираясь сквозь каракули. — Значит, это были просто болванки, ничего на них не записано?
     — Именно.
     — Но не в запечатанной упаковке, а в раскрывающейся коробке, как будто это уже диски с записью, так? Кстати, коробка прозрачная?
     — Плексиглас.
     — Гм-м… И ничего больше не тронули? Такое впечатление, что хотели украсть ценную запись. Ещё Тарас тут невольно подсобил. А может, всё бы дёрнули, да я звуком шагов их спугнул. Вот что, до завтра составь мне список всего, что ты в последнее время качал и писал на болванки. Завтра ты в компьюшне будешь?
     — Ну-у… Наверное, до обеда, а потом пойду учить. Послезавтра же экзамен, ты что, забыл?
     Тим усмехнулся и развёл руками. Мол, совсем позабыл. Его нехитрая ловушка не удалась, Кеша явно не хотел признаваться, что учить и не думает, рассчитывая на халявную пятёрку.
     — Ну так я и зайду к тебе завтра, заберу список. А сейчас пока, я спешу, Жанну догонять надо. Пари хочу заключить, — пояснил он, заметив удивление собеседника, — что найду твою пропажу.
     — Ну, ты даёшь! — восхитился тот.

     Доцент Буров встал, как только дверь начала открываться.
     — Приходила Жанна, — торопливо сообщил он, плотно прикрыв дверь за сыщиком. — Почти как только ты ушёл. Я еле успел перевернуть листок и схватиться за журнал, якобы просматривая отметки. Вроде, не заметила. И знаешь, зачем она приходила?
     — Наше детективное агентство знает всё на полшага вперёд, — не упустил случая похвастаться Тим. — Жанне нужно поставить автоматом экзамен, любую отметку, какая выйдет. А поскольку Архипа Мстиславича тут нет, она спрашивала вас, как с ним связаться. Может даже, просила передать ему её просьбу.
     Куприян Венедиктович удивился.
     — Ну, ты даёшь! — слово в слово повторил он Кешкин возглас. — Откуда узнал?
     — Тарас сказал, — объяснил студент, садясь. — Я у него про Жанну спросил, он мне и выдал. Но мог и соврать, конечно. А когда вы удивились, я понял, что так оно и есть. То есть Жанка и в самом деле согласна на автомат.
     — Так ты к Тарасу ходил или к Иннокентию? — спросил доцент. — От меня зачем скрывать?
     Тим объяснил, как всё получилось. Буров всё более и более заинтересовывался.
     — А почему ты не взял у Кеши список сразу? — спросил он. — Может, вмиг бы стал понятен мотив кражи.
     — Ну как вы не понимаете, Куприян Венедиктович, — принялся объяснять тот. — Ведь пока Кешка подозреваемый в нашем деле, я не могу взять его клиентом. Конфликт интересов, — щегольнул он звучным термином. — Но и отказаться явно нельзя, чтобы не пришлось объяснять, почему. Вот я и воспользовался техническим «крючком». Дело не считается принятым к производству, пока клиент не предоставил полной информации о происшедшем. Если завтра до обеда ваше дело не раскроем, придумаю что-нибудь ещё… Значит, Жанка на полном серьёзе говорила, вы ей верите?
     — Говорила, как будто и вправду согласна на любую отметку, — подтвердил доцент. — Вряд ли теперь будет отпираться от своих слов.
     — Ну, раз так… Она хотела, чтобы вы связались с Архипом Мстиславичем по телефону?
     — Да, если он завтра приходить не думает. Консультация-то уже была, после экзамена предыдущей группы.
     — Раз хочет — звоните, Куприян Венедиктович. Только скажите коллеге, чтобы не спешил ставить ей в зачётку. Пусть оттянет, насколько можно, лучше даже до самого экзамена.
     — Хорошо, скажу. Но что означает этот Жаннин демарш? Раз пятёрка ей пофигу, подозрения долой?
     — Рассуждая логично… — Тим задумался. — Если шантажировала Жанна и теперь отказалась от своих замыслов, то Архипу Мстиславичу должен поступить отбой. Кстати, при каких обстоятельствах он получил записку?
     — Утром, когда в сквере гулял, у своего дома. Где-то с десяти до одиннадцати. У него привычка такая, если с утра занятий нет. Мальчик ел мороженое и сунул ему записку.
     — Тогда поступим так. Пусть завтра Архип Мстиславич, как обычно, гуляет в сквере и внимательно присматривается к маленьким мальчикам. Знаем мы эту молодёжь, — в голосе студента зазвучали стариковские нотки. — Мороженое получит, а записку передать забудет. Ник, если его нога в строю, будет издали наблюдать в бинокль. Может, засечёт того, кто мальца запиской снабдит. К концу прогулки подойду я, и Архип Мстиславич условным знаком передаст мне, отменяется ли шантаж. Если да — берём Жанку за бока.
     — Не вдвоём утром, стало быть, следить будете?
     — Нет, утром я проверну одно дельце. У вас тут как, связь с сетью по утрам хорошая?
     — Очень хорошая, — подтвердил доцент. — Я только по утрам и качаю.
     — Тогда уступите мне завтрашнее утро, хорошо?
     — Ты что, в Интернете хочешь злодея искать?
     — Не в Интернете. А с помощью Интернета. Нюанс, Куприян Венедиктович!

     В мощный «сыскной» бинокль было хорошо видно, как неторопливо гуляет пожилой профессор по скверику, как наклоняется он к играющим в песочнице малышам и что-то ласково, судя по мимике, им говорит.
     Следуя инструкции, Ник время от времени водил биноклем вокруг. Вместо человека в тёмных очках и шляпе, вступающего в заговор с малышом, в поле зрения попадали молоденькие девчонки, весело болтающие и хихикающие, задевающие прохожих парней. Оптические оси бинокля пронзали уже округлые бюсты, еле прикрытые узкими просвечивающими топиками, скользили по широкой полосе открытой кожи с пупком посерёдке, шли вниз, ища самую минимальную мини-юбку. Озорница подмигивала прямо в бинокль, и обзор снова возвращался к пожилому профессору. Эх, выйти бы пораньше, навербовать бы сообщниц, те бы нашли общий язык с малышами… Но дети девчушкам были пофигу, материнский инстинкт взял декретный отпуск на всё время «реформ».
     Архип Мстиславич присел на скамеечку, малыши без записок ему уже надоели. Нику сзади была видна только его голова в шляпе. Через короткое время вокруг замельтешили девичьи фигуры, облепили скамейку. Спинка скрывала тела, но по головам было видно, что сидят они друг у дружки на коленках, прыгают, валятся на профессора, корчась от смеха. Архип Мстиславич несколько раз отодвигался подальше от такого соседства и, наконец, очутился на другом конце скамейки.
     Ник поймал себя на том, что делает девицам знаки рукой: мол, расступись, не загораживай обзор вокруг объекта. С такого расстояния всё равно они ничего не увидели бы, но попытка демаскировки налицо. Надо лучше контролировать себя.
     Но жест девчонки как будто восприняли. А может, кто их позвал — отсюда ни шиша не слышно. Или что-то увидели. Во всяком случае, они разом вскочили и куда-то понеслись. Ну что ж, баба с возу…
     Вдруг голова в шляпе качнулась назад и в ту же секунду её закрыл ворох рассыпавшихся волос. Ага, это кто-то из девиц рухнул прямо на старикана, верно, споткнувшись. Носочки узенькие, каблучки высокие. Мало-помалу волосы исчезли, упавшая встала во весь рост, а голова в шляпе гневно затряслась. Студент вспомнил, что такое Архип Мстиславич выделывал головой, когда на чём свет ругал их с Тимом за лень. Хотя в тот раз они отнюдь не лодырничали — полным ходом шло расследование одного дела. Но в подробности посторонних не посвятишь. Лучше уж слыть лентяем.
     Ник подкрутил окуляры. Трясущаяся шляпа расплылась, зато ясней стало изображение девушки. Без тени стыда она поправляла топик, заталкивая в него груди, и улыбалась, потом зашевелила губами. Тут её дёрнули за руку подружки, и вся стайка умчалась. Парень несколько секунд нацеливался вослед прыгающим попкам.
     Стрелки часов приближались к одиннадцати. Если у Тима всё в порядке с Сетью, он сейчас должен появиться. Делая вид, что не знакомы, подсядет к профессору, тот подаст ему условный знак… Но для этого скамейка должна быть пустой. Э-э, а это кто там уселся? Какая-то тёмная личность. Но почему Архип Мстиславич не пересаживается? Наоборот, вроде бы даже придвинулся к соседу.
     Соседом оказался Тим. Пока его друг рассматривал девичьи прелести, он подошёл с другой стороны. Ник распознал условный знак профессора: никто не подходил, записку не совал. Наверное, Тим велел ему уходить первым, потому что фигура в шляпе поднялась и сделала несколько шагов. Но тут, как ужаленный, подскочил сыщик. Ухватил профессора за плечи, как бы обнял, потряс. Потом обернулся, вытянул руку, и в бинокль Ника вплыл громадный покачивающийся кулак. Тот не поверил своим глазам. Только что всё было в порядке. Господи, за что?

     Зайдя в ближайший подъезд, подальше от любопытных глаз, сыщики внимательно осматривали профессорский пиджак. На серой спине отпечатались зелёные буквы: «…тёрки пока не ста…» Тим даже понюхал, поскрёб ногтем.
     — Масляная краска, — констатировал он. — Возможно, чем-то разбавлена, чтобы дольше не сохла. Скамейки тоже выкрашены зелёной маслёнкой, если не присматриваться, фиг блеск заметишь. Прогулялся утречком с трафаретом и кистью, нанёс краску и… Архип Мстиславич, вы всегда на эту скамейку садитесь?
     — Почти, — проговорил удручённый хозяин пиджака. — Тут тенисто утром от клёна рядом, солнце в глаза не бьёт. Но излюбленным местом назвать не могу, сажусь и на другие.
     — Ну, для верности можно подкрасить и все скамейки в округе.
     — Я сбегаю, посмотрю, — вызвался Ник.
     — Сиди! — одёрнул его друг. — Лучше разведай, есть ли чёрный выход из этого подъезда, чтобы уйти, не светясь. Или ещё лучше, скажи, узнаешь ту девчонку, что завершила операцию «Зелёная спина»?
     — Цвет волос узнаю точно, — задумался компаньон. — Признаю и размер бюста. Особенно если с него так же соскользнёт топик.
     — Вот за это тебе кулачок в бинокль и полагается. Глазеешь невесть на что, а объект… простите, Архип Мстиславич, профессор остаётся без защитного наблюдения. А я этих попрыгушек загодя заметил, погодил подходить, пока они тут ерошились.
     — Что же не проследил за ними, не арестовал с поличным? — ехидно поинтересовался Ник. — Испорченный пиджак нам во встречный счёт теперь поставят, верно, Архип Мстиславич?
     Седовласый человек развёл руками.
     — Как вертухнётся она на своём каблучонке, как острый носок в землю вроет, как рухнет, — припомнил он все перипетии. — Я чуть не подскочил — она уже у меня на коленях. Руки сами вперёд пошли, защититься. Обхватываю, чтобы оттолкнуть, и вдруг чувствую — голое тело под ладонями. Тёплое женское тело… Знаете, я человек старомодный, такое только в одном месте и только с одной женщиной ощущал. А эта… ещё и руками шею захлёстывает. Полные у неё руки, мягкие. Волна по мне какая-то пошла. И валится, валится, губами бесстыжими в меня целится. Одна мысль: оттолкнуть! — и руки пошли вверх, к подмышкам, чтобы найти опору, а то, знаете, голое тело-то сжимать… не того… Вдруг чувствую: одежда бухтится на тыльной стороне ладоней, а сами они по-прежнему идут по голому телу. Раздеваю девку, мелькнуло в голове. Ну, раздумывать некогда: откинулся назад, спиной до спинки, и ладони стал поворачивать, чтобы было от чего оттолкнуться, не добираясь до подмышек. А под ладонями как пойдёт всё такое мягкое да нежное, да с ягодками посерёдке… Как ты ту штуку назвал? Раз под ним ничего нет, какой, к чёрту, это топик, это лифчик! А ладони мои жестковаты. Вывернул я их донельзя, только тогда рёбра почувствовал и отпихнул, а потом ещё из-под лифчика пришлось ладони выпрастывать. Он какой-то полусинтетический, что ли, на ощупь как хлопок, а пальцы вязнут, наматывается на них материя. Честно говоря, испугался, что девчонка эта завизжит, бог знает в чём обвинит. Выругал её с испугу, а она только лыбится. Заправила своё хозяйство под этот… как его… топик и дала ходу.
     — Вот поэтому вы и не ощутили, что спина с трудом от скамейки отлипает, — объяснил Тим. — Не до этого было. Ладно, с технической стороной дела всё ясно. Моя Настя ототрёт вам пиджак, Архип Мстиславич. Пока давайте заблокируем краску. — Он поднял с грязного пола несколько сигаретных пачек, развернул, приложил чистой стороной к буквам. — Теперь сверните пиджак и несите в руках, будто вам жарко. А я Настёну как только смогу, так вызову, она разберётся.
     — С пиджаком ясно, — сказал Архип Мстиславич. — Но что теперь делать? Шантаж, я так понимаю, отменяется?
     — Вроде отменяется, — раздумывал главный сыщик. — Но меня смущает слово «пока». Эвон, чётче всех отпечаталось, как будто нарочно.
     — В центре потому что.
     — Архип Мстиславич, вы сейчас выйдете первым и ведите себя как ни в чём не бывало. Да завтрашнего экзамена мы дело постараемся раскрыть, тогда и скажем, что делать. Жанне, как уговорились, экзамен в зачётку не ставьте до самого последнего момента.
     — Значит, это она, — взволнованно заговорил Ник, когда друзья остались вдвоём. — Неожиданная телеграмма из деревни — и шантаж не удался, вертай всё взад.
     — Однозначно не скажешь, — думал вслух друг. — Если это она, зачем ей Бурычу мозги крутить? Нашла бы Архипа Мстиславича, протянула зачётку с улыбкой — ставь и помни, что будет. И что значит «пока»? Лишних слов, когда каждую букву вырезать, не бывает…
     — И что же теперь делать?
     — Во всяком случае, план насчёт Кешки остаётся прежним. Пошли!
     Они выскочили из подъезда. Рубашечная спина профессора виднелась вдалеке — он возвращался домой, чтобы лишний раз не встречаться с Жанной. Посмотрев вслед, друзья почапали к родному вузу.

     — Привет, Родион! — на лестнице крикнул Тим знакомому. По безумным глазам и отсутствию всегдашнего воняющего органикой халата, он сразу определил, что аспирант засиделся перед компьютером. — Не знаешь, Кешка там?
     Ник вместо приветствия крепко хлопнул Родиона по плечу.
     — Там, но уходить думает, — рассеянно произнёс тот. — Вообще, все уже почти вышли. В «Шустрожоре» короткий день, надо запастись чипсами и кока-колой до вечера.
     — Да там же не бывает корот… — начал было Ник, но друг дёрнул его за рукав.
     — Пошли, Кешку надо застать возле компа. Пока, Родя!
     В компьюшне действительно было пустынно, даже Лось оставил своё место. Когда открылась дверь, чья-то голова скрылась за дисплеем в дальнем углу. Кешина фигура одиноко торчала в середине, одна нога отставлена в сторону двери — хочет уйти, до комп не пускает.
     — Раньше не могли? — заворчал интерфанат, тут же снова уткнувшись в экран. — Тут говорят, что «Шустрожор» скоро закрывается, надо жратвой запастись.
     — Какой жратвой? — удивился Тим, несколько наигранно. — Ты же собирался с обеда учить хемосейфику.
     Иннокентий наконец-то оторвался от дисплея, встряхнул головой.
     — Ах, да-да-да, — зачастил он. — Конечно, буду учить. Оторваться просто сложно. А тут ещё все говорят, надо чипсами запасаться, а то закроют. Когда все одно и то же говорят, поневоле поверишь, правда?
     Тим внимательно следил за лицом собеседника.
     — Да, конечно, поверишь. Но теперь тебе спешить некуда, верно? — Из-за дисплея в дальнем углу послышался кашель досады. — Вот, смотри, мы тут кое-что нашли. — Он достал из барсетки компакт-диск. — Твой?
     Кеша повертел футляр в руках. Диск был как две капли воды похож на украденные — не зря Тим с утра обошёл несколько компьютерных магазинов, сверяясь с запиской потерпевшего.
     — Вроде похож, — неуверенно сказал тот. — Но почему один, у меня же коробку свистнули?
     Сыщик выругался про себя. Действительно, диск лежал в индивидуальной коробке, а увели-то пять болванок в общей! Впрочем, вор мог заботливо разложить диски по футлярам, считая их уже своей собственностью — разве нет?
     — Посмотри лучше, что на нём, — посоветовал Тим. — Если ничего не записано — бери, он твой!
     Кеша сунул диск в дисковод.
     — Картинки какие-то, «жипеги», — доложил он, пару раз щёлкнув мышкой. — Нет, не моё это. Э-э, ты чего?
     Но Тим уже успел лапнуть мышку, пошёл загружаться вьюер графических файлов.
     — Хо-хо? Ого-го! — воспроизвёл Тим голос Остапа Бендера, разговаривающего с Эллочкой-людоедкой. — «Какие-то»! Я бы на твоём месте сказал, что это твоё.
     Кешка прилип глазами к экрану, на котором возникли обнажённые женщины. Тим медленно крутил колёсико мышки, знакомя однокурсника со своим утренним уловом в Интернете.
     — О-о! А-а! Та-та-та-та! — шептал Кешка, воровато оглянувшись по сторонам, но вокруг строгих тёть не было. — Давай-давай, крути! — Одну руку он сунул между ног.
     Но не забавы ради Тим «ограбил» сайт www.domai.com. После нескольких жгучих поз на экран выплыло изображение оборотной стороны шантажирующей записки, сосканированной утром вместе с Буровым. Сыщик впился глазами в лицо подозреваемого.
     — Крути-крути, чего встал? — не подавал виду тот, рука между ног ходила туда-сюда. — Там их добрая сотня. Бритые лобки есть?
     Пришлось ввести в действие вариант на случай, когда свидетель не выдаёт себя. Тим посмотрел на экран, приблизил к нему голову, и вдруг, быстро нажав на кнопку, ловко выхватил из выдвинувшегося лотка диск.
     — Это очень ценная для нас информация, — объяснил он. — Наше агентство без неё позарез. Всё равно диск не твой, верно?
     Поскольку руки распалённого сластолюбца потянулись к вожделённой вещи, Тим быстро сунул диск в лежащий на столе футляр, захлопнул и отдал Нику.
     — Найдём твои болванки, на них и перепишем, — успокоил он возбуждённого парня. — Одёрни брюки. Ну, пока, пойдём твоё имущество искать. А ты лучше кончай с сидением и иди учить конспект — завтра экзамен.
     Ник дёрнул подбородком и напряг бицепсы. У такого фиг что отберёшь. Кешка с сожалением огладил брюки и повернулся к экрану.

     — Эх, а Бурыч-то ничего ещё не знает, — вспомнил Тим, когда они шли по коридору. — Зайдём, расскажем.
     Куприян Венедиктович с интересом выслушал рассказ друзей о происшествии в скверике. Нахмурился, узнав, что Кеша себя не выдал.
     — А диск лучше спрячьте в сейф, — завершил повествование Тим. — Может, пригодится, но когда следствие закончится, мы его уничтожим.
     Главный сыщик вдруг нахмурился.
     — Ты какую коробку взял? — грозно спросил он у товарища.
     — Какую ты мне сунул, ту и взял. Моцарт пил, что ему Сальери наливал. Какие претензии?
     — А что такое? — заинтересовался доцент Буров.
     Футляр оказался двойным, и кроме эротической ловушки, в нём лежал ещё один диск, не фирменный, а болванка.
     — Это же Кешкин! — осенило Тима. — Я в него в спешке наш диск сунул, чтобы он не отобрал. Да, неловко получилось. Не возвращаем, а сами грабим. Надо вернуть. Только вот какой из двух?
     Болванки выглядели близнецами, почти как из одной коробки. Буров включил компьютер.
     — Сейчас посмотрим, — сказал он. — Так, вот этот засунь. Хорошо. Что там на нём?
     Диск по закону подлости оказался не их. На нём был записан всего один файл — PDF.
     — Небось, реферат скачал, — предположил Ник.
     Буров вгляделся в экран.
     — Размер великоват, — счёл он. — Это не реферат, а целая диссертация.
     Это и оказалась диссертация. Любопытство взяло верх, и загрузился Акробат-ридер. Тим посмотрел на титульный лист и присвистнул.
     — Это же по теме прошлого экзамена! Вот почему Кешка получил пятёрку!
     Доцент перехватил у него мышку и прокрутил окно.
     — Интересно, кто автор… Э-э, да тут пустое поле! Текстовый курсор встанет? Смотрите, встал!
     Хитро усмехнувшись, Куприян Венедиктович набрал: «Фемидин Тимофей Батькович».
     — Осталось распечатать, провести через учёный совет — и ты кандидат наук. Жульнических. Вот так-то, друзья. Интересно, а в списке публикаций тоже можно фамилию впечатать?
     Он начал прокручивать дальше, но тут заскрипела дверь. Ник быстро встал, чтобы заслонить экран. На пороге появился Иннокентий в довольно-таки жалком виде: мятая куртка с завёрнутым манжетом, взлохмаченные пуще обычного волосы в пыли и паутине, кровавая царапина через всё лицо.
     — Что случилось? — кинулись к нему сыщики. Буров незаметно свернул Акробат.
     Случилось обидное. После ухода друзей Кеша решил ещё посерфить в Инете, благо скорость из-за пустых мест резко возросла. Увлёкшись изображением, он не расслышал шороха сзади — по авторитетному мнению сыщиков, шорох в таких случаях всегда бывает. Связь с реальностью появилась в виде уходящего из-под попы стула. Наш герой не успел понять, куда опрокинулся экран и кто выдернул из руки мышку, как ощутил весомый пинок под зад и полетел под стол. Инстинктивно выставил вперёд руки, чтобы не врезаться в стену головой, и тут же запутался в многочисленных компьютерных кабелях, свисавших сзади, у стены. Выпутался, но, видать, не слишком осторожно — от шока и боли осторожность куда-то пропала. А когда исцарапанный и несчастный Кешка вылез из-под стола, вокруг никого, конечно, уже не было, а дискетницы как корова языком слизала.
     — Как же так можно — под зад? — почёсывал пострадавшее место потерпевший. — Я же на стуле сидел, а не стоял. Стул ведь сплошной, как же смогли?
     Тим взял свободный кафедральный стул и выставил на всеобщее обозрение. Между спинкой и сиденьем зиял прогал. Могучий кулак Ника в него проходил.
     — Осталось проверить, насколько подставляется задница, когда стул выдёргивают. Ну-ка, садись!
     — Не-ет! — завопил Кешка, отскакивая назад.
     — Сам просил объяснить… — ворчал главный сыщик, ставя стул на место. — Ну, чего ты от нас хочешь? По горячим следам мы громилу не найдём. Вот если бы ты, скажем, в первый момент от испуга обмедвежился, как Фёдор от шарика, можно было бы овчарку поставить у выхода — обнюхивать руки выходящих. — Откуда у них собака, да ещё так быстро, Тим не объяснил.
     — Овчарка — это здорово, это по-сыщицки, — согласился Интеркеша. — Но я, к сожалению, незадолго перед тем сходил в туалет.
     — Тогда остаётся только искать похищенное. Припиши всё к своему списку. Он у тебя при себе?
     Иннокентий смущённо развёл руками.
     — Список увели вместе с дисками. Хорошо ещё, что я кейс с собой не брал.
     — Тогда садись и восстанавливай. Э-э, не здесь садись. Здесь всё-таки кафедра, а не филиал сыскного бюро. Найди какую-нибудь аудиторию пустую, да садись на прочную скамейку лицом к двери. Ну вот, а настрочишь список — и к нам. Подумаем, как тебе помочь. Кстати, пластыря у вас нет, Куприян Венедиктович?
     Доцент с сожалением взглянул на обветшалую аптечку с болтающейся дверцей и порылся в ящике стола.
     — Есть скотч, — доложил он.
     — Сойдёт на первое время. Кеш, приведи себя хоть в минимальный порядок, вон зеркало.
     Иннокентий подчинился и, причесавшись под конец доцентской расчёской, ушёл.
     — Вы уйдёте сейчас, а я ему, когда бы он ни пришёл со списком, должен сказать, что вы ушли только что? — догадался Буров.
     — Так точно, — подтвердил Тим. — А в сейф положите оба диска. Растяпе пока возвращать не будем. И ещё у меня такое предчувствие, что этот, с диссертацией, нам ещё пригодится.

     — М-да, ситуация, — мычал под нос Тим, когда они шли по коридору. — Одна подозреваемая дома готовится к отъезду, от второго мы должны ускользать, чтобы не навязался в клиенты. Как, спрашивается, вести следствие? На что рассчитывать?
     — На счастливый случай, — нашёлся друг. — Может, пойдём учить, раз в тупике?
     — Может, не стоит? Я слышал, что завтра Архип Мстиславич будет всем подряд пятёрки ставить. Если только два лопуха не принесут ему на блюдечке лицензию на объективное оценивание.
     Ник фыркнул. Ноги обоих друзей и так несли их к выходу — подальше от Кешки с его списком.
     У вахты они увидели Тараса: держа в руках жёлтый пакет, он препирался с вахтёром Карлом Потапычем.
     — Убери, ну, куда суёшь! — звучал голос. — А-а, вот и сыщики наши. Им и отдавай.
     — Что такое? — спросили подошедшие.
     — Да вот я нашёл в туалете бесхозный пакет, а их положено сдавать на вахту, так? А вот он принимать не хочет, хотя должен.
     — Да вы на пакет посмотрите, он же весь мокрый! Понюхайте — сортиром же несёт. И такое — в мою будку? Ни за что!
     Вахтёр преувеличивал: мокрым был только краешек, и больше несло хлоркой, чем аммиаком-сероводородом. Но воздух в будке и в таких ароматах не нуждался.
     — Да разве я виноват, что он в луже плавал? — оправдывался находчик. — Где его бросили, оттуда и выудил. Хозяин, может, ищет, а мне недосуг стоять тут у вахты и ваши обязанности выполнять.
     — В мои обязанности не входит из будки сортир устраивать! — отрезал Карл Потапыч.
     — Нас тут четверо, — искал выход Тим. — Давайте вытащим вещи из пакета, запротоколируем и по одиночке сдадим вахтёру на хранение. А вонючий пакет выбросим.
     При слове «протокол» Тарас помрачнел.
     — Отсюда кто-нибудь, может, в туалете бумажник спёр, — пробурчал он. — А если протокол — отвечать за всё мне? Нет, мы так не договаривались. Вот, пакет лежал здесь, я его не видел и не нюхал. — С этими словами студент осторожно положил находку на пол и исчез в двери.
     — Поднимите, поднимите, — забеспокоился вахтёр. — А то с него лужа под моим носом натечёт.
     Ник двумя пальцами поднял пакет.
     — Да он лёгонький! — удивился он. — Смотри, Тим, тут только одна вещь.
     — Вижу. Дискетница на пять дисков. И диски в ней. Думаешь, те самые, что у Кешки увели?
     Сыщики рассматривали находку.
     — Понимаете, Карл Потапыч, — по своей инициативе начал объяснять Ник, — именно такую коробку увели намедни у нашего сокурсника. Знаете, может, Кешей зовут: глаза вечно красные, бегающие, волосы взлохмаченные. Надо бы ему вперёд показать.
     — Покажи, покажи, голубчик, — закивал головой вахтёр. — Тогда пусть он и пакет вонючий забирает.
     Тем временем Тим вытащил из дискетницы белевшую там бумажку, пробежал глазами, нахмурился, сунул в карман.
     — Всё верно, так и сделаем. Иди ищи его по пустым комнатам и покажи. Да, смотри, список не принимай. Пусть перепишет, исключив возвращённое, на которое выдаст отдельную расписку. А ты скажи, что ждать некогда, завтра на экзамене всё отдаст. Понял? А я в общагу. Там и встретимся.
     Карл Потапыч облегчённо вздохнул — с него снималась ответственность. Главное — вонючий пакет главный сыщик забрал с собой и запах от свеженарезанных бутербродов ничем не омрачался.

     Тим переводил лупу с одного отпечатка пальца на другой. Вроде, идентичны. Не так часто приходилось ему упражняться в дактилоскопии. Потом отложил лупу, обмакнул обмотанную ватой спичку в ацетон и поводил по бумажке. Посмотрел на свет, сощурил глаза, нахмурился.
     Стукнула дверь. Ник с порога начал рассказ.
     — Его, его это диски! И коробка его. Даже щербинку в уголке приметил. Обрадовался как не знай кто. Теперь просит разыскать то, что похитили сегодня.
     — И он забрал диски? — уточнил главный сыщик, почему-то хмурясь.
     — Конечно, забрал. Но оставил один нам гонораром, как договаривались. — Ник полез в карман.
     — Договаривались?! — завопил Тим, вскакивая. — Кто договаривался? Разве тебе велено было договариваться? Почему меня не слушаешь?
     — Кешка сказал, что договорился с тобой на словах. Он предложил, ты кивнул, вот и некуда ему деваться. И расписку, кстати, написал на возвращённое. Вот. — На стол брякнулся диск с бумажкой.
     Тим глубоко вздохнул и начал читать. Последняя фраза прочиталась со стоном.
     — «В качестве гонорара за оказанные мне как клиенту услуги». Это же официальный документ, где Кешка числится нашим клиентом!
     — Не понимаю, чего ты кипятишься. — Ник сел и стал расшнуровывать кроссовки. — Всегда так делаем для порядка. Эвон папка лежит. — Он показал пальцем на этажерку. — Когда листаешь эти квитанции, настоящим сыщиком себя чувствуешь, сколько людям пользы приносим.
     — Да пойми ты — нельзя нам Интеркешу клиентом иметь, раз он теперь основной подозреваемый по другому делу! Конфликт интересов — так это называется.
     — Я ему поконфликтую! — потряс в воздухе громадный кулак. — Эх!.. Как, как ты говоришь? Почему основной подозреваемый?
     — Вот что у него в коробке лежало. — Главный сыщик подал коллеге листок.
     Это была бумажка размером чуть меньше половинки обычного листа. Снизу она была явно оторвана, а сверху обрезана — кривовато. Посерёдке синей пастой было написано: «Согласен. Скачай мне за это порнуху». Последняя буква расплывалась — результат опытов с ацетоном. В углу красовалось другое пятно, тёмно-жёлтое.
     — Это Фёдора почерк, — пояснил Тим. — Я проверял. И никакая не обводка ксерокопии — ацетоновая проба ничего не дала. Чужих отпечатков пальцев нет, — он поднял и положил лупу. — Очень подозрительно.
     — Но при чём тут Кешка, почему его подозревать-то?
     — А ты переверни.
     На обратной стороне листа был отксерен какой-то документ, и в одной из граф красовалось: «Зависин Иннокен…» По всей площади шёл фон от ксерокса. Что-то до боли знакомое…
     — Это направление на пересдачу, — пояснил Тим. — Запорото — видишь, какой фон? Осторожно, не бери за этот угол — это от мочи пятно. Чёрт бы побрал этого вора, бросил пакет прямо в лужу! Так вот, наш экономный друг стал использовать оборотную сторону листа. Сверху что-то обрезано, наверняка тут была записка к Фёдору: мол, выручай, припугни несговорчивого профессора! Должно быть, отрезал и уничтожил. А на остальной части, видать, хотел помечать, что на диски писал.
     — А вот тут сверху, у правого края, какая-то изогнутая линия и точка под ней. Слушай, это не вопросительный знак?
     — Перед нами теперь сплошной вопросительный знак, — проворчал главный детектив. — Что, спрашивается, делать? По твоей милости Кеша вошёл в число наших клиентов, а этот вот компромат мы нашли в ходе расследования его дела.
     — А если взять это как оперативный материал? — предложил проштрафившийся Ник. — Ну, не использовать как улику, а копать под Кешу дальше. Мы-то знаем, что это он… Постой, но ведь шантаж вроде отменяется?
     — Не вроде, а пока отменяется, — возразил друг. — Кто знает, что до экзамена Архипу ещё подсунут. Но вообще странно — «пока»… Какой смысл в этой приостановке? Может, у Фёдора другой клиент появился, побогаче, и ему от Архипа что-то другое надо?
     — Да, но мы подрядились защитить его только от этого шантажа. Когда последняя отметка завтра будет выставлена без принуждения, наша миссия будет выполнена.
     — Это мысль! Я сейчас звякну Бурычу, пусть он свяжется с Архипом: на звонки не отвечать, писем из почтового ящика не вынимать. А завтра мы его отконвоируем к месту экзамена, не пустим к нему ни мальчиков, ни девочек. И весь экзамен высидим до конца.
     — А Кеша?
     — Кеша?
     Тим повернул улику обратной стороной. Надпись «Зависин Иннокен…» шла вплотную к верхнему краю. Снизу краешек чёрной печати — выдумки Фёдора.
     — Возьмём на месте с поличным. Ведь теперь он будет вынужден возобновить шантаж прямо на экзамене. На мальчиков и девочек пусть не рассчитывает.
     — Девочек, во всяком случае, я беру на себя, — ухмыльнулся дюжий сыщик.

     Тим изо всех силёнок ударил по вытянутой руке друга.
     — Ты что, сдурел тут такси ловить? — возмутился он. — Никаких денег не хватит. Поймаем прямо у дома Архипа, а туда поедем на троллейбусе.
     — На тролле-ейбусе, — разочарованно протянул Ник.
     — Не хочешь на нём — одолжи у Фёдора мотоцикл, прокатимся с ветерком.
     — Троих мотоцикл не выдержит, — на полном серьёзе возразил дюжий сыщик. — Нам же ещё Архипа везти, забыл?
     — И верно, забыл! — Усмешка. — Тогда поедем на троллейбусе, уж на нём не то что троих — весь факультет увезти можно.
     — Весь не нужно, только Архипа. Забыл, что ли?
     — Пожалуй, что и забыл. Ну, идём же! Видишь — подходит.
     Они доехали довольно быстро, а вот ловля такси затянулась. Невзрачные студенческие фигурки не внушали доверия «шефам». Наконец, Ник решительно вышел на проезжую часть, и автомашина с визгом затормозила.
     — Жить надоело? — высунулся водитель.
     — Мы клиенты, — поспешно объяснил Тим, подскочив к окошечку.
     — Это другое дело. — Шофёр отщёлкнул кнопочку, подождал, пока парни заберутся. — Куда везти?
     — Вон к тому дому, — показал рукой один из студентов.
     Шея водителя налилась кровью.
     — А ну, вылезайте! — велел он. — Два шага пешком пройдёте.
     — Да это только пока туда, а потом мы дальше поедем. — наперебой загалдели студенты. — Ну, шеф, мы же платим!
     — Смотрите у меня!
     Тим проследил за рукой водителя, сжимающей рычаг коробки передач, и обомлел. Точь-в-точь рукоятка пистолета. Но раздумывать, настоящий ли пистолет всунут в рычаг, или это рычаг такой формы, было некогда — машина сделала полукруг и остановилась перед домом, где жил Архип Мстиславич.
     — Мой друг побудет с вами, а я пойду приглашу ещё человека, -сказал Тим, вылезая.
     Водила что-то буркнул в ответ. Счётчик громко стучал, хотя в машине его и не было.

     Аполлинария Макаровна, жена Архипа Мстиславича, открыла дверь.
     — А его нет, — ответила она, узнав, что студенту нужно. — Уехал на экзамен.
     — Как уехал? Он же обычно ходит пешком и должен выйти, — взгляд на часы, — через семь минут.
     — Сегодня за ним заехали, — объяснила старушка. — Архип… Архип Мстиславич как раз чай допивал, а тут звонок в дверь. Какой-то парень, наверное, студент. Я разговор слышала. Мол, едет на вокзал и может по дороге забросить в вуз. Ну, мой супруг подтяжки на плечи, портфель в руки и сразу вышел. Да это было-то, недавно совсем.
     — Приметы не запомнили?
     — Приметы? — Аполлинария Макаровна недоумённо уставилась на сыщика.
     Тим махнул рукой, наскоро попрощался и бросился вниз.
     — Выходи скорей! — толкнул он расслабившегося друга сквозь раскрытое окно. — Заплати неустойку и выходи. Потом всё объясню. Нас опередили.
     Водитель долго возмущался, подбрасывая на ладони монеты, но друзья уже торопливо шли туда, куда собирались ехать.
     — Его что же, похитили? — спросил Ник, узнав, в чём дело. — Или по дороге на экзамен обработают? Это Кеша был?
     — Приметы неизвестны, — безответствовал главный сыщик. — Но вряд ли он в реальной жизни так же расторопен, как в виртуальной. Сейчас надо побыстрее добраться до вуза, может, Архипа туда действительно подвезли и он начал экзамен. Если начнёт всем подряд пятёрки ставить — мы проиграли.
     — Но всё-таки шансы какие-то у нас есть?
     — Да, шансы есть. Ведь похититель мог, как и мы… Эге, а это что там такое?
     Они подходили к очередной троллейбусной остановке. В передней двери рогатой машины, спиной к ним, стоял рослый парень с повязкой контролёра на рукаве и загораживал проход, за ним виднелась физиономия Харитона, явно пытавшегося выйти. Мат потрясал воздух.
     Ник подошёл к передней двери.
     — Задом сходить неудобно, развернём товарища передом, — почти ласково сказал он. Контролёр крутнулся вокруг своей оси. — Теперь топ-топ-топ ножками, вот и ладненько. — Объект не успел удивиться, как уже стоял на тротуаре. — Ну вот, теперь и зайти можно. — Он пропустил вперёд Тима и запрыгнул сам. — А вот волноваться вредно, нервные клетки не восстанавливаются. — Перед носом начавшего было бунтовать контролёра как бы невзначай мелькнул мощный кулак.
     Спасая напарника от расправы, водитель быстро закрыл двери и тронул с места. Одной рукой он шарил за спиной, пытаясь поднять окно между кабиной и салоном.
     — За что это он тебя? — спросил Тим Харитона, отходя назад и пытаясь припомнить, нет ли по маршруту милицейских постов.
     — Придрался, мать его! Вот к этому, — студент расправил смятый листок.
     Это была нотариально заверенная ксерокопия проездного билета. Сыщики несколько мгновений разглядывали её, затем заржали, пугая пассажиров.
     — Всегда проходила, — объяснял Харитон, сам еле удерживаясь от смеха. — Я на обороте и статью Гражданского кодекса пометил, по которой нотариально заверенные документы действуют наряду с оригиналами. Никто мне слова не мог сказать. А этот прицепился. Я ему — статью, а он как пошёл сыпать латинскими словами. Римское право, знаток выискался! Да в древнем Риме и троллейбусов-то не было, чего это он?
     Тряхнуло, бросило вбок, на спинку сиденья. Схватившись за что попало и еле удержавшись на ногах, все трое глянули в окно. На всех парах мимо проносилась незнакомая улица, визжали тормоза.
     — Он везёт нас в милицию! — с ужасом догадался Харитон. — Тот, кому вы скулу свернули, наверняка туда уже стукнул.
     Этого ещё не хватало! Тим подмигнул, Ник, хватаясь за поручни, добрался до передней стенки, постучал и показал на дверь. Поиграл бицепсами, махнул кулаком. Водитель подчинился. Пейзаж за окном остановился, двери с шипением разъехались. Тим с Харитоном спрыгнули, за ними соскочил и Ник. Но друг контролёра не смог обойтись без подлянки — он резко тронул, когда Ник ещё не полностью сошёл. Парень чуть не покатился кувырком, друзья его поддержали. Мощный кулак погрозил вслед трусливо улепётывавшей машине. Но заберендил позавчерашний ушиб, и сыщик мог идти только прихрамывая.
     — Эх, куда он нас завёз! — озирались друзья по сторонам. — Опоздаем на экзамен!
     Тим и Харитон подхватили Ника под руки, и вся троица медленнее, чем хотелось бы, двинулась к своей альма-матер.

     Ещё на подходе к Большой зачётной аудитории друзья почувствовали тяжёлый, тошнотворный запах. Так пахло, когда озорники, желая сорвать занятия, брали на военной кафедре учебно-отравляющее вещество и подбрасывали его. Экзамены, правда, никто так ещё на срывал — себе дороже.
     На стук из приоткрывшейся двери высунулась голова в противогазе. Последовало мычание и бурная жестикуляция. Ага, экзамен куда-то перенесли. Фу, какой вонью тянет из-за резиновой головы! Ладно, закрывай свою дверь, мы пошли.
     Карл Потапыч выглядел обиженным.
     — Ни здрасте тебе, ни доброго утречка, — ворчал он. — Промчались, и всё, гаси свет. Как это называется?
     — Да ведь спешили мы, — оправдывались сыщики. — Даже и не взглянули, кто там в будке сидит. Экзамен у нас, опаздываем. А его перенесли, оказывается. Не знаете, куда?
     — Прошли бы честь по чести, с салютом, я и сам бы сказал, — остывал вахтёр. — В Большой зачётной какая-то нечисть вонь устроила, а тяги-то там нет, до завтрева не выветрится. Архип Мстиславич прислал студента, тот взял ключ от Малой хроматографской.
     Друзья переглянулись. Хроматограф недавно с большой помпой пришёл из-за рубежа как гуманитарный дар. На поверку он оказался устаревшим, обшарпанным, а некоторые части вообще нуждались в замене. Но потенциальные воры могли и не знать о дарственных обычаях цивилизованных стран, и под иностранного гостя освободили маленькую комнатку на первом этаже. В ней было всего одно окно, выходившее во внутренний дворик, калитка в который запиралась. На окна коменданту были заказаны решётки, но он всё чего-то тянул.
     — Вот туда и валите, начали уже небось, — закончил Карл Потапыч. — Вон туда.
     Ник, прихрамывая, побрёл по ходу вахтёрова пальца, который вдруг согнулся и поманил Тима. Карл Потапыч понизил голос до заговорщицкого шёпота.
     — Девица-то та, попястая, ну что ты намедни спрашивал, когда уходила. Вспомнил я. В тот день она дважды мимо моей будки прошла. Первый раз задолго до тебя. Идёт, каблуки стучат, груди виляют, волосы мотаются. Не думают, черти, что мимо вахты тут их сотни в день проходит, любой шум во сто крат усиляется.
     — Задолго? — удивился сыщик. — Вы же тогда сказали — минут пять-десять.
     — Ты слушай вот. Прошла она, прошёл час, может, больше. Я как раз закусывал. День кончился, тишина уши режет. Вдруг поднимаю глаза — за стеклом плывёт профиль этой девицы. И без малейшего шума, как привидение. Могут же, когда хотят, а?
     — Так-так, — заинтересовался Тим. — Вы правы — могут, когда хотят. Вот чего скажите, Карл Потапыч: она вам ниже ростом не показалась?
     — Ростом? — Старик задумался. — Да, пожалуй. В тот раз я её попу всю видел, а в этот — только верхнюю половину. Славная у неё жо…
     — Ещё один вопрос, а то некогда. Ключ сейчас приходил брать тот же студент, что вчера совал в будку найденный пакет?
     — Тот самый, — подтвердил вахтёр. — Ну и наглый же! Суёт и суёт. Ты, кстати, пальцы не замочил, когда вещи оттуда доставал?
     — Не помню… — Свидетелем детектив оказался никудышным.
     — Значит, не замочил. Если бы пальцы завоняли, ты бы заметил. Чужая моча, да перестоявшаяся, она…
     Тим широко открытыми глазами посмотрел в лицо Карлу Потапычу и вдруг фамильярно хлопнул его по плечу. Тот аж крякнул. Времени объяснять не было, потом. Ноги перешли с шага на бег, Малая хроматографская, обещая большую славу, понеслась навстречу.

     Несмотря на подошедшее время, экзамен ещё не начинался. Студенты кучковались поблизости, лихорадочно листая конспекты. Спокойной была только Жанна, с безразличным видом глядящая в одно. Рядом с ней стоял Тарас, опустив на пол, к ноге большой чемодан.
     Никто не удивлялся запертой двери, радуясь возможности подучить. Дело в том, что по ректорской инструкции аудиторию, в которой проводился экзамен, накануне с вечера осматривали в поисках заранее заложенных шпаргалок и подсказочных надписей на мебели. Если аудиторию меняли, осмотр передвигался на утро.
     Когда подоспел Тим, его друг уже стучал в дверь. Выглянул Архип Мстиславич.
     — А-а, явились, лодыри, бездельники! — решительно начал он. — На лекциях вас не видно, а сдавать — так первыми лезете! Ну, я с вами разберусь! Заходите. Будете у меня шпаргалки до посинения искать.
     Щёлкнула задвижка, опередив бросившегося к двери Тараса. Тот вернулся к подруге, развёл руками. Девица озабоченно взглянула на часы, затем вернулась к заоконному пейзажу.
     Самые любопытные приложили уши к двери. Внутри глухо звучал разносный бас профессора, изредка прерывавшийся писклявыми оправданиями. Увидеть Тима, быстро строчащего на листках записки и показывающего их Архипу Мстиславичу, они, конечно, не могли. За кадром оставалась и причина мелких пауз: то профессор, то нарочито-писклявый студент время от времени давились смехом и умолкали. Тогда за Ника пищал Тим, отрываясь от писанины, а вот за экзаменатора он басить не мог.
     Наконец, дверь открылась. Гонг возвестил о начале экзамена.
     — Жанночка, пройди и подожди пару минут, пока усажу первую волну, — пригласил Архип Мстиславич. — Давайте, ребята. Кешу вперёд пропустите, а то он второй волны не дождётся, к компьютеру своему сбежит.
     Студенты потянулись внутрь. Проходя мимо Тима, Кешка пожаловался:
     — Вчера на меня напали. — Он показал на пластырь на шее. — Сбили с ног, отобрали пакет. Я… — Но тут он услышал свою фамилию и поспешил к столу. Студенты уже расхватали билеты и уселись на места. Вслед за своей подругой зашёл Тарас, неся чемодан.
     Малая хроматографская оправдывала свои размеры, вместилось человек пять, причём пятому пришлось стоять у прибора, положив на него билет и листок для ответа. Набивать такие комнатки никогда не набивали, чтобы в толчее не процветали подсказки и шпаргалки. Инструкция!
     — Так-с. Теперь посмотрим, что ставить Жанне.
     Девица подошла и склонилась над журналом. Старый профессор недовольно отвёл щёку от норовившей задеть её тяжелой плоти. Он был без пиджака и галстука, ворот рубашки расстёгнут.
     Во время этого Тим и Ник смирно стояли у стеночки, руки назад, как нашкодившие мальчишки. Вдруг Ник испустил сдавленный горловой звук, подскочил к окну, поднял руки к раме и едва успел пригнуться. Над его головой просвистел какой-то предмет и громко шмякнулся об пол. Сыщик крикнул: «Стой, плевать буду!», плюнул через подоконник, затем ловко перемахнул вслед за плевком и, прихрамывая, побрёл к калитке. Не погоня, а пародия на погоню.
     Тем временем Тим уже стоял между обёрнутым в бумажку предметом и стальными людьми, широко разводя руки. Прошептал: «Тс-с, назад!» Жанна в испуге прильнула к Тарасу, студенты нырнули под парты.
     Сыщик, на минуту ставший сапёром, встал на колени, нагнулся к подозрительному гостю, приложил ухо. Послушал. Затем осторожно пощупал, постучал ногтем, отогнул бумажку, прижатую резинкой. Из-под бумажки появился серый грязный бок обычного камня.
     — Булыжник, — облегчённо вздохнул Тим, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. — Можете выныривать из-под парт, ребята. Ничего опасного.
     — Как же ничего опасного, мог ведь мне в голову попасть, — возразил профессор и нахмурился, расслышав прысканье. — Будем надеяться, что твой друг догонит хулигана. А теперь выбрось эту дрянь обратно в окно и продолжим экзамен.
     — Я вам не уборщица! — вдруг нахально ответил Тим и вразвалочку пошёл к двери.
     Архип Мстиславич никак не отреагировал на такую наглость.
     — Тогда кто-нибудь выброси, ну хоть ты, Кеша.
     — Там же булыжник, а не камень, — буркнул тот, но, заметив нахмуренные кустистые брови, стал нехотя вылезать из-за стола.
     — Камнем он называет процессор, — шепнул Тарас Жанне, всё ещё обнимая её за плечи.
     — Или ты, Жанночка, — продолжал профессор, — а то его не дождёшься.
     Студентка оторвалась от объятий друга, сделала быстрый шаг к камню и тут у неё, видать, подвернулась нога. Жанна крутнулась на каблуке и упала на одно колено.
     Архип Мстиславич подскочил как ужаленный и с непривычной для его возраста резвостью отскочил за угол стола. Но девичье тело и не думало падать на пожилое. Неуклюже опираясь на пол руками, Жанна поднялась-таки на ноги и, нагнувшись до опопения, подняла злополучный камень. Одёрнула мини-юбку, заметив горящие в мужских глазах огоньки.
     — В окно его! — скомандовал экзаменатор, возвращаясь на своё место. — Чего ты там возишься?
     — Тут записка какая-то привязана. Вот. — Студентка положила на стол мятую бумажку. — Я не читала.
     Архип Мстиславич развернул, пробежал глазами и нахмурился. Записка гласила: «Кеше — пятёрку!»
     От двери вернулся заинтересовавшийся Тим, завладел запиской. Обменялся взглядом с жертвой шантажа.
     — Это Фёдора почерк, точно, — подтвердил сыщик, складывая листок. — Он мне уже ночами снится. Всё вроде ясно. Как, сейчас разоблачать будем или Ника подождём?
     — А чего его ждать — я тут! — донёсся из-за окна запыхавшийся голос. Сыщик с трудом влез обратно, приволакивая ногу, на его шее почему-то болтался галстук. — Ушёл, гад! За калиткой нырнул куда-то вбок, я бросился в одну сторону, а в другой мотоцикл застрекотал. Всё предусмотрел, негодяй! Никого он камнем не зашиб, все здоровы?
     — Тут дело похлеще будет. — Тим показал ему записку, Никовы брови полезли на лоб. — Сейчас будем разоблачать и арестовывать.
     — Да что, что там такое? — загалдели экзаменуемые. — Что в записке? Кого арестовывать? За что?
     — Всем оставаться на своих местах! — В голосе главного детектива зазвучал металл. — И ты, Тарас, тоже. Куда шагнул?
     — Помочь вам арестовывать… — Он запнулся. — Из записки ясно, кто шантажист?
     — Сначала поведай, откуда ты вообще узнал о шантаже, — предложил Тим с хитринкой в глазах. — С чего ты это взял?
     — Ну как же: влетает камень в окно, к нему привязана записка, Архип Мстиславич читает и бледнеет. Ясно, что там не поздравление. Наверняка шантаж. Чего тут гадать-то?
     — Что там ещё может быть, я позже скажу. А пока примем твою версию: да, шантаж. Архипу Мстиславичу угрожают и велят выставить всем на этом экзамене пятёрки.
     Студенты оживлённо зашумели. Профессор потёр лоб и промолчал.
     — Вот и думай, кого тут арестовывать, — продолжал Тим. — На любого можно подумать, верно? От пятёрки никто не откажется, дураков тут нема.
     Гул подтвердил это заявление.
     — Но ты же сказал, что сейчас будешь разоблачать, — настаивал Тарас. — Давай скорее, а то Жанночка на поезд опоздает.
     — Не опоздает, за это я ручаюсь, — твёрдо возразил сыщик. — Буду краток. Позавчера какой-то мальчик на улице сунул Архипу Мстиславичу записку с требованием, о котором я уже сказал. Вчера требование изменилось: «Пятёрки пока не ставьте». Сегодня, вплоть до этого вот камушка, новых команд не поступало. И мы уже знаем, что исполнителем шантажа является Фёдор. Вопрос в том, кто заказчик.
     — Это заказчик сейчас здесь? — спросил экзаменатор.
     — Да, здесь. — Тим обвёл всех суровым взглядом. Из приоткрытой двери торчали любопытные мордашки. — Сейчас к этому подойдём.
     Сначала давайте обдумаем вчерашнее послание Фёдора. Слово «пока» ясно говорит о том, что заказчик ему не заплатил и неизвестно, заплатит ли вообще. Поэтому процесс был приостановлен и, видимо, без ведома этого самого заказчика.
     — Почему же заказчик не раскошелился? — спросила Жанна, поправляя пояс на юбочке.
     — Вероятно, у него в тот момент не было при себе того, чем он рассчитывал заплатить, но был расчёт этим завладеть. Пришлось заказать шантаж авансом, ведь чтобы жертва свыклась с повиновением, поняла, что с ней не шутят, нужно время. Фёдор всегда всё точно рассчитывает.
     Кто-то из студентов напомнил, что стипендию им выдадут только через неделю.
     — Правильно. Значит, это не деньги. Но то, что Фёдор может в деньги обратить. Запомним это.
     Далее. Сегодня утром Архип Мстиславич был доставлен сюда на такси. С чего бы такая услуга?
     — Ничего тут особенного нет, — заявила Жанна. — Тарас провожает меня на поезд, ехали мы мимо дома Архипа Мстиславича, вот и подумали, почему бы не подвезти уважаемого человека? Чего тут такого?
     — Вот именно, — подхватил Тарас. — Чего такого?
     — Уважение — штука хорошая, но ведь Архип Мстиславич ходит обычно пешком, и вот по пути могло прийти третье послание Фёдора. Нельзя же, в самом деле, долее оставаться в подвешенном состоянии: или продолжай шантаж, или отменяй вообще, а не только «пока».
     — Ты что, подозреваешь нас в стремлении уберечь Архипа Мстиславича от третьей записки? — возмутился Тарас. — Но это же абсурд! Если после вчерашнего ничего не поступит, шантаж отменяется. «Пока» автоматически превращается во «всегда». Значит, если мы и действовали умышленно — а это бред! — то действовали против шантажиста.
     — Но ты же сам дал нам повод для подозрений, — веско сказал Тим. — Сам посуди: кого послали за ключом? Тебя. Сам, наверное, вызвался. И ты выбрал Малую хроматографскую. А ведь у неё всего одно окно, в которое невозможно закинуть камень. В окна других аудиторий — сколько угодно, а в эту — нет.
     — Да это случайно вышло, — ответил Тарас. — Просто здесь… Извините, ребята, что выдаю, но вы ведь видите — подозревают меня в чём-то, надо оправдываться. Дело в том, что здесь удобно шпаргалить. Архип Мстиславич, я рассчитываю, что вы не воспользуетесь моей откровенностью во вред людям.
     Профессор развёл руками.
     — Ну, шпаргалку и на себе спрятать можно, — усмехнулся Тим. — Я уверен, что по крайней мере один человек из присутствующих так и делает.
     Студенты наперебой стали уверять, что ничего подобного.
     — Ладно, шпаргалка всплывёт со временем. Зададимся теперь вопросом — кому выгодно? Пятёрку не прочь получить любой, но вряд ли это мотив для шантажа. Вот если под угрозой стипендия, тогда да. И по журналу успеваемости легко выяснить, кто эти люди. Их всего двое, и оба как раз здесь. Ну, ребята, свои отметки вы все знаете, признавайтесь, у кого от сегодняшней отметки зависит стипендия.
     — У меня, — откликнулась Жанна. — Зависела бы. Но я прошу поставить любую отметку автоматом. Пятёрка у меня не выходит, значит, плакала повышенная стипендия.
     — Тогда остаётся один человек. Не буду мучить — это наш уважаемый Иннокентий. Ты, ты, — подтвердил Тим изумлённому однокурснику. — Пятёрка даёт тебе право на стипендию, разве нет?
     Кешка выскочил из-за парты и заметался.
     — Что же выходит, граждане, — вопил он. — Меня обкрадывают, грабят, бьют, и я же виноват оказываюсь. Да как же ты… да как же ты можешь меня обвинять, ежели ещё украденного не вернул. Хреновый ты сыщик!
     Тим подтолкнул его к лежащей на столе записке. Кешка схватил, прочитал. Его глаза полезли на лоб.
     — Это не я! — завопил он. — Поклёп какой-то! Архип Мстиславич, миленький, поставьте мне хоть трояк, а то бочку ведь на меня катят!
     — Ничего я не качу! — огрызнулся детектив. — Просто констатировал, что пятёрка тебе очень нужна. Разве не так?
     — Так, но записка эта всё равно фальшивая! Э-э, а это не вы? Вы ведь мастера фальшивки подкидывать, знаем!
     — Это уже ближе к истине, чем «сыщики хреновые». Но теперь уже ты нас обвиняешь. Докажи! Вот записка, вот камень, докажи, что это не твой сообщник бросил. А кто, кстати, по-твоему?
     — Ваш сообщник, наверное.
     — Да ведь место проведения экзамена стало известно совсем недавно. Мы еле успели прибежать.
     — Э-э, а это не Ник через себя кинул, когда к окну подходил?
     — Ну нет, — твёрдо заявил Тарас. — Я стоял рядом и видел, что в руках у него ничего не было. Камень влетел снаружи. И ты не виляй, а лучше сразу признавайся. Если сам покаешься, каждый из нас даст тебе по лёгкому пинку или там зуботычине, а если заупрямишься, схлопочешь на орехи по-крепкому.
     — Погоди, Тарас, может он ещё и оправдается, — осадил Тим незваного помощника. — Ну, давай, Кешка, вот записка, вот камень, доказывай, что это мы тебя топим.
     От камня Иннокентий отмахнулся, положил на стол, повертел записку в руках.
     — Может, почерк подделан? — забормотал он. — У вас же есть образцы почерков, вы всё можете. Никифор, вон, за декана везде расписывается.
     Архип Мстиславич сделал вид, что не расслышал.
     — Ты не понял, — терпеливо объяснял Тим. — Графология займёт много времени, а Жанна на поезд опаздывает, да и экзамен начинать надо бы. Ищи экспресс-оправдание.
     — Может, отпечатки пальцев?
     — То же самое относится к дактилоскопии, — сказал сыщик. — Давай то, что весомо, грубо, зримо и не отходя от кассы.
     Подозреваемый ещё немного подумал и в отчаянии бросил записку на стол.
     — Ну не знаю я! — раздался панический возглас.
     — Мы, стало быть, сыщики хреновые, а сам какой? Ладно, ларчик просто открывается. Можно, я возьму твой листок для ответа? Э-э, Тарас, куда камень понёс?
     — Да выбросить его надо подальше. Смотрите, сколько грязи с него на стол попало, ведомости запачкались.
     — Улика не перестаёт быть уликой из-за грязи, — назидал Тим. — Давай сюда! Следственный эксперимент. Вот: Фёдор пишет записку, — он начеркал что-то на листке, — и теперь должен прикрепить её к камню. Причём крепко, чтобы не слетела с него в полёте.
     — Там резинка была, — подала голос Жанна. — Вот она, кстати.
     — Резинка — это само собой, как же без неё? Но одной резинки мало. Надо ещё, чтобы бумага плотно прилегала к камню, не пускала туда поток воздуха в полёте. А поскольку это не эластан, — парень невольно перевёл взгляд на пышный бюст Парижанки, обтянутый полупрозрачной блузкой, — то надо потрудиться, пригнать бумагу к каменюге. Ну-ка, давай!
     Кеша несколько раз сжал камень между ладоней, похлопал. Тем временем Ник незаметно подвинулся и занял заранее уговоренное место.
     — Вот теперь не слетит. Разворачивай. Видите все, какая бумажка мятая? И грязная, кстати.
     На лбу любителя виртуальной реальности начали проявляться признаки мысли. Он вдруг подскочил к столу и схватил записку.
     — Чёрт побери! — раздался его возглас. — А эта записка просто сложена несколько раз и почти не смята. И грязи на ней нет. Я оправдан!
     Он обвёл ликующим взглядом окружающих, потом нахмурился, подскочил к Жанне.
     — Ты камень брала, ты записку подменила. Да я тебя!
     Ник схватил разъярённого студента за локти и отвёл насилие, а спиной оттёр Тараса, шагнувшего на помощь подруге. Тим тоже постарался оттеснить бойфренда.
     — Успокойся, Кеша, — фальшиво-нежно сказал он. — Когда бы это она успела что-то написать? Своим-то почерком не успеешь, не то что чужим.
     — Ничего она не писала, — подтвердил кто-то из толпы (полкомнаты уже заполонила толпа, мелькнуло лицо Бурова, передние сопротивлялись напору задних). — С Тарасом обнималась, мы видели.
     Тим молча развёл руками. Но Иннокентий сдаваться не собирался.
     — А первая записка где? — вскричал он. — Что с камнем влетела, мятая и грязная. Наверняка у неё, больше не у кого. Отдавай, Жанка! — Ник крепко держал трепыхающегося.
     — Ах, да, — каким-то фальшивым голосом проговорил главный сыщик. — Про первую-то записку я и забыл. Да, быть ей больше негде. Ну ничего, Жанна нам её сама отдаст, правда? — Он ласково улыбнулся, оттеснил Тараса ещё дальше. Ник проделал то же самое с Кешей. — Только, Жанночка, одно условие. Бумажка грязная, есть её не стоит. Видишь — путь к окну свободен, мы их держим, а они сковывают нас. Даём тебе возможность порвать записку на мелкие кусочки и развеять по ветру, только умоляю — прежде прочти.
     Девица удивлялась всё больше и больше. Медленно подошла к окну, повернулась ко всем спиной, нырнула рукой куда-то в тёмные закрома одежды, вытащила руку, наклонила голову, вчитываясь, и вдруг, яростно развернувшись, бросила бумажку на стол и снова отвернулась, на этот раз в угол. Послышались всхлипывания.
     — Что, что там такое? — загалдели присутствующие.
     Кеша, отпущенный сыщиком (надо было сдерживать толпу), прыгнул к столу, схватил мятый листок, прочитал.
     — Ничего не понимаю, — пробормотал он. — Это шпора!
     — Теперь послушайте меня, — вступил в разговор молчавший до сих пор Архип Мстиславич. — Скажу о шпаргалках. Те, кто их носит, это нечестные люди…
     Он успел выдать несколько гневных тирад, прежде чем Тим нашёл способ мягко его остановить.
     — Это шпору Архип Мстиславич нашёл в ящике стола, зачищая сейчас аудиторию для экзамена, — пояснил он. — Она старая, осталась от прошлых экзаменов. Но службу свою сослужила. Кстати, я говорил, что кто-то из присутствующих прячет на себе шпору. — Он показал в сторону Жанны, которая мало-помалу успокаивалась и повернулась ко всем раскрасневшимся лицом. — Говорил или нет?
     — Говорил, говорил, — послышался галдёж. — Теперь скажи, как она попала на камень.
     — Очень просто. Я её принайтовал, а Ник вбросил.
     — Но у него в руках ничего не было! Тарас сам видел.
     — Ну, верить Тарасу не особо приходится, но в данном случае он прав. В руках действительно ничего не было. Праща, сделанная из галстука на резинке, висела снаружи окна. Кстати, верни-ка его хозяину.
     Ник нащупал на шее хомут, отстегнул и подал Архипу Мстиславичу. Тот восхищённо посмотрел на сыщиков.
     — Нужно было только сделать естественный жест, высунуть руку и дёрнуть за конец свисающего по раме галстука. И ещё голову пригнуть. Камень влетал в комнату, а Ник пускался в погоню за несуществующим шантажистом.
     — Да зачем всё это? — недоумевал Кеша.
     — Да чтобы выбрать из двоих подозреваемых виновного! Кто к камню интерес проявит, тот и виноват. Ведь шантаж вчера был только приостановлен, окончательная команда должна была прийти сегодня. Может, Тарас с Жанной и впрямь решили подвезти Архипа Мстиславича из услужливости, чтобы отметочку повыше поставил, может, и впрямь выбрали эту малодоступную комнату для экзамена случайно. Влетевший камень должен был всё решить.
     — Решил, — вздохнула Жанна. — Будьте вы все прокляты со своим камнем! — Она с сожалением поглядела на смявшийся при притворном падении острый носок туфли.
     — Но откуда же взялась записка, порочащая Кешу? — выступил из толпы доцент Буров. — Я не понял.
     — Её передал Жанне Тарас, когда они обнимались, якобы от испуга, — объяснил Тим. — Понимаете, это должен был быть заключительный акт шантажа. Я предполагаю, что, уведя Жанну и тем самым дав ей алиби, Тарас проник бы во дворик и в удобный момент швырнул бы камень с запиской в окно. А Фёдор, ничего не зная, бил бы окна Большой зачётной, помогая её проветривать, или лез бы туда на верёвке, как он уже однажды делал. А когда в окно влетел нежданный камень, они подумали, что Фёдор-таки выведал, где экзамен, и воспользовались случаем, подменили записку.
     — Это поклёп! — попытался крикнуть Тарас. — Навет! Ничего вы не докажете!
     — Помолчи, а? — обратился к нему главный сыщик. — Или лучше покажи, что там в чемодане. Небось кирпичи. Никуда твоя подруга не уезжает, просто хочет отвести от себя подозрение.
     Тарас с вызовом сел на чемодан.
     — Слушай, может, лучше по порядку объяснишь? — предложил Буров. — Как оно всё происходило?
     — С удовольствием, — отозвался Тим. — Только вы все сядьте. Началась эта история с пренеприятнейшего момента — Кеша сдал экзамен по флуороспектрии на «отлично».
     — Что же тут неприятного?
     — Дело в том, что он заключил с нашей Парижанкой на этот счёт пари, да не на обычную сумму, а на весь джек-пот. Кстати, Жанна, сумму не скажешь?
     — Коммерческая тайна, — пролепетала она, не поднимая глаз.
     — Значит, сумма нехилая, обидно её терять. Почему же она пошла ва-банк? Парижанка ведёт дело профессионально и знает, что Кешка сдаёт экзамены по скачанным из Сети рефератам. Больше четвёрки никогда не получал. А по этому предмету и реферата-то путного во всей сети нет.
     — Искал?
     — Нет, дедукция подсказала. Был бы реферат, пари не было бы. Жанна была твёрдо уверена, что пятёрку Кешке не видать. А он взял да получил. Как, поделись!
     — Я же вроде говорил, — ответил тот. — Диссертацию скачал и по литобзору подготовился. Там литобзор две трети занимает.
     Куприян Венедиктович понимающе подмигнул сыщикам.
     — Это нечестно, — прошептала несчастная девушка. — Надо было сказать про диссертацию.
     — Ну, честно или нет, а денежки ты ему отдала. И затаила обиду. А тут подвернулся хороший случай рассчитаться. Я думаю, что Фёдор, заслышав про твою кубышку, предложил тебе самой попользоваться, пятёрку получить. А?
     Обречённый кивок.
     — Ну вот, а тут р-раз — и денег нет. Ну, Федю все мы знаем, он в положение входит. — Лукавая усмешка. — Обнял, приголубил, успокоил. — Тарас нахмурился, его неверная подруга замотала головой. — Выведал, что подвела проклятая диссертация. Кешка, признавайся, брякнул Жанне про диссертацию?
     — Чего там! Показал даже, подразнить думал.
     — Дразнить девочек нехорошо. В детсаду разве не объясняли? Такое дело заварил! Так вот, для кого диссертация проклятая, а для кого — выгодная. Там имени автора нет, любое подставляй и распечатывай. Кешка, я тебя не спрашиваю, взламывал ли ты сайт, и так знаю — раскурочил. Ты же у нас хакер, а такие вещи в открытом доступе не лежат.
     И Фёдор быстро сообразил, что дело пахнет большими деньгами. Предложил клиентке провернуть дело, а расплатиться выкраденной у Иннокентия диссертацией. А Жанна решила не пятёриться сама, а подвести под монастырь обидчика, якобы это в его пользу шантаж.
     Тот с яростью посмотрел на поникшую девчонку:
     _ Вот кто меня обворовывал!
     — К этому подойдём. Ударили по рукам. Фёдор через ничего не подозревающего уличного мальчика передал Архипу Мстиславичу первое требование — пятёрки всем! — Люди зашебуршились. — Жанна не решилась сказать ему, что хочет извести Кешку, за месть он бы дороже запросил. И теперь у неё две головные боли: изъять диссертовину и отвести подозрения от себя. Она поздно сообразила, что пятёрка ей самой совсем не помешает, и простое изучение ведомостей и журнала это покажет. Верно, Куприян Венедиктович?
     Буров подтвердил.
     — Жажда мести оказалась сильнее корысти. Жанна придумала извинительную причину и согласилась на любую отметку. Иннокентий оставался единственным, кому выгоден шантаж. С диссертацией оказалось потруднее. Первая попытка произошла позавчера в конце дня. Парижанка, стуча каблуками и колыхая прелестями, проходит мимо вахтёра, обеспечивая себе алиби. Потом незаметно возвращается и ждёт неподалёку от компьюшни. Тарас хитрым трюком разлучает Кешу с его кейсом на минутку, и коробка с дисками переходит к ней.
     — Я бы потом вернула, — воскликнула Парижанка. — Переписала и вернула бы. Я не воровка! Ему всё равно ни к чему.
     — Охотно верю, поверит ли он? Тут послышались шаги, обыск кейса пришлось прервать. Кстати, вахтёру ты показалась ниже ростом, когда беззвучно выходила второй раз. Значит, сняла или сменила туфли на каблуках. Можно выйти, случайно не шумя, но снятые каблуки — это уже не случайность, это явный умысел.
     А диски оказались пустыми болванками. Фёдор рассердился, стал подозревать, что его водят за нос, и направил второе послание: «Пятёрки пока не ставить». — Гул разочарования. — Тогда произошёл второй грабёж. Тарас ловко пустил слух, что «Шустрожор» рано закроется, все поверили и покинули компьюшню, Кеша же задержался. Немного осложнили дело двое лопухов, которые к нему пришли, но, в общем, обошлось. Стул из-под попы выдёргивается, жертва летит под стол и запутывается в проводах, диски исчезают. Кстати, там высокое напряжение, опасно для жизни, так что это даже не грабёж, а разбой.
     Но и это зря. Диссертации не оказывается и тут. Да, чуть не упустил. О первой похищенной коробке. Да, наши герои не воры, они почти что честно возвращают болванки владельцу. Разумеется, анонимно, через якобы найденный в туалете пакет. Но в коробку подкладывают записку, порочащую Кешу. Знают, что вахтёр Карл Потапыч каждый раз зовёт нас с Ником, если что-то приносят найденное.
     Вот эта записка7 — Тим вытащил её из кармана и показал. — Кеша, узнаёшь?
     Тот вгляделся.
     — Порнуху… А-а, это я с год назад просил у Фёдора разрешения использовать направление на пересдачу. Я его сам перексерил, да запорол — вон видите, какой фон? — и потом вспомнил, кто Фёдору не отстёгивает, того бьют. Написал на лекции записку, денег, мол, нет. Ну, он и согласился взять натурой.
     — И куда ты эту записку дел?
     — Не помню. Выбросил, наверное. Всё равно ксерокс запорот.
     — И вот записка стала добычей уборщицы, а та отнесла её в туалет вместо одноимённой бумаги. Видите — низ оторван. Прежде чем её нашёл тот, кто смекнул припрятать, честный посетитель туалета половинку использовал по прямому назначению, а на оставшуюся часть попала моча — вот жёлтое пятно. Поскольку никто не будет такую бумажку хранить, пятно нужно как-то оправдать. И Тарас обмакивает пакет с возвращаемым имуществом в лужу. Но побоялся запачкать руки, и мокрым и вонючим стал только краешек пакета, а внутрь дискетницы влага даже и не попала. Я её сам брал, если бы пальцы завоняли, заметил бы.
     Кеша всё ещё разглядывал записку.
     — Тут они срезали мою просьбу, — догадался он.
     — Естественно, ты же не просил Фёдора устроить шантаж. Но твою фамилию на обороте трогать было нельзя. И они резали верх ножницами, а голова заглядывала то на одну, то на другую сторону, и получилось криво. Да в туалет с ножницами никто и не ходит, эта легенда не рулит.
     Так вот, нужного диска среди похищенных не оказалось. Я догадался, что Кеша с собой в «Шустрожор» берёт пакет — жратву загружать, потому что хозяина по дороге снова грабят, отбирают этот пакет. И снова безуспешно — там только еда.
     — Это всё в чемодане, — не поднимая глаз, глухо сказала Жанна. — Тарас, отдай ему всё, может, он нас простит.
     Ник проводил двоих в дальний конец комнатушки, чтобы сведение счетов не мешало рассказу друга.
     — Фёдор был в ярости, — продолжал тот. — Мы с Ником решили сегодня проводить Архипа Мстиславича до экзамена, чтобы шантажист не смог вернуться к своему требованию. Но оказалось, что заказчики ещё пуще боятся встречи Фёдора с Архипа Мстиславичем — он бы их заложил. Не поскупились на такси и тем сэкономили нам с коллегой деньги. Оставалось окно аудитории, в которое мог влететь камень с запиской. Поэтому место проведения экзамена срочно меняется вот на эту комнатку с единственным окном, к которому пробраться трудно. Но камень с запиской всё-таки влетает. Они боятся, что разъярённый Фёдор мог «сдать» их несостоявшейся жертве несостоявшегося шантажа. А что мы видим со стороны: боятся, не бомба ли влетела, парень успокаивает подругу.
     — Это и была бы для нас настоящая бомба, — всхлипнула Парижанка. — Вы не представляете, как мы…
     — Нет, бомбу против Кеши вы заготовили сами. Фёдор сглупил, не догадался, что раз он начал шантаж и выложит свои карты, заказчики от его имени могут что угодно творить, подделывая почерк. Ведь подделка — меньший грех, чем шантаж. Не взял денежки вперёд — и ничего уже не попишешь.
     Да, почерком Фёдора написали вот эту записку, топящую Кешу, и Тарас под шумок сунул её Жанне, шепнул пару ласковых слов. Ей с её каблуками и острыми носками падать сподручнее, да и обыскивать, если что, её не станут. — Глаза скользнули по ладной девичьей фигурке со всеми её прелестями. — Вообще, как пошла мода на острые носки, девчонки то и дело падают. Правда, Архип Мстиславич?
     Тот только крякнул. Тим посмотрел в слушающую его открыв рты толпу и с удовлетворением заметил, что в ней равномерно расположились их с Ником друзья: доцент Буров, Нина, Настя, Нелли и Заяц. Интересно, сработает задумка?
     — Вот и всё, — заключил рассказчик. — Кстати, вы заметили, что я держусь подальше от окна? Ведь где-то неподалёку бродит Фёдор, полный желания отомстить за всё. Калитка — преграда ненадёжная, а то ещё чего поумнее придумать можно. И теперь придётся либо Жанне в самом деле уезжать, либо Тарасу всё время с ней ходить, да ещё для надёжности конвой нанимать. Нику не предлагайте — он вредный, откажется. И держитесь подальше от мостовых, по которым мчатся мотоциклы.
     Ну, закончил. Вопросы есть?
     — У меня два, — высунулся один из так и не начавших экзаменоваться. — Будет ли экзамен? И что такое более умное может придумать Фёдор, от чего нам подальше держаться?
     — Экзамен… — Тим посмотрел на часы. — Архип Мстиславич, сколько вы обычно даёте? Полчаса? Вот как раз полчаса доходит, сейчас всё и выяснится. Давайте пока помолчите, пусть они, — кивок в сторону Кешки с Тарасом, — спокойно сведут счёты.
     Тишины не получилось — девчонки зашептались, восторженно поглядывая на героя дня, парни шёпотом басили. Ник зачем-то стал поднимать руки по отдельности, дёргал ими, как бы разминаясь.
     Вдруг комнатку огласили звуки «Мурки». Сотовый. Один из стоящих в толпе парней смущённо крякнул и вытащил мобильник из кармана.
     Рядом с ним стояла Настя. Никто не успел ничего сообразить, как она ребром ладони стукнула по руке это парня и другой рукой ловко подхватила выпавшую трубку. Быстрый поворот — и вот уже чёрный предмет летит к Нику, который ловит его на лету. Детектив щёлкнул кнопками, протянул мобильник Архипу Мстиславичу, тот осторожно поднёс его к уху.
     Стоявшим рядом был хорошо слышен голос Фёдора:
     — … где вы там? Все окна обошёл, нигде не видно! Слушай, братан, скажи преподу, чтобы ставил, что хочет, и ничего не боялся. Шантажа не будет, меня надули! Алло, ты слышишь?
     Архип Мстиславич откашлялся.
     — Заверяю вас, господин Фёдор, — сказал он утончённо-вежливо в трубку, — что все отметки будут выставлены самым что ни на есть объективнейшим образом.

     Доцент Буров отложил авторучку.
     — Декана по такому делу дёргать не будем, — решил он. — У нас есть его заместитель по росписи, ему и ручку в руки.
     Ник расписался особенно красиво.
     — Первый раз моей подделкой будут охмурять не преподавателя, а студента, — признался он. — Бывшего, правда.
     — Но соблюдём всё же приличия. Жанна, не показывай без нужды это «липовое» направление, может, Фёдор и так поверит, что тебе назначено пересдавать. Вот диск. — Буров брякнул на стол футляр. — Не отдавай, пока не проверишь, оригинал ли он тебе передаёт, не цветной ли это ксерокс.
     Девушка спрятала диск в сумочку и затеребила застёжку.
     — А с экзаменом-то как будет, Куприян Венедиктович?
     — Как уговорились. Лишишь Фёдора компромата — и приходи. Сегодня Архип Мстиславич дома напишет длинный объективный тест, завтра Кеша его наберёт на клавиатуре, и послезавтра можешь сдавать. Непредвзятость компьютера гарантируем, не зря Архип Мстиславич Фёдору слово давал.
     — А если…
     — А если он переназначит цену — доплачивай из своего кармана, это будет тебе наказанием. Но компромат чтобы изъяла! Всё поняла?
     — Всё, всё сделаю, только вы уж проследите, чтобы Иннокентий лишнего к тесту не приписал.
     — За это не беспокойся. Ну, давай!
     Тяжело вздохнув, Жанна ушла.
     — Провожу, пожалуй, её, подбодрю, — вызвался Ник и тоже двинулся к двери.
     — Ну вот, а теперь осталось решить последний вопрос: кто подпишет заявление в ВАК с разоблачением темы продажной диссертации? Я думаю, что это должны сделать вы с Никифором, а мы, преподаватели, только засвидетельствуем ваши утверждения.
     Главный сыщик покраснел.
     — Но я совсем не знаю, как писать. И, кстати, что такое ВАК?
     — Изволь, расскажу. Подождём только твоего приятеля, Ниночка нам чай сготовит. Куда он исчез, однако, чего эту … провожать?
     — На всякий случай. И ненароком скажет, что Архип Мстиславич готовит два варианта теста, обычный и завальный, и что даст ей тот, который она заслужит.
     — Эге-ге! Вон оно что!
     — Такая наша сыскная работа, не в белых перчатках делаем. И по пыльным подвалам шастать приходится, и в горячей воде по колено ходить, и пакеты все в моче брать. А кто, если не мы? Вот вы, Куприян Венедиктович, не могли бы Жанну так попугать, это же против ваших представлений о чести?
     — Как преподаватель, я обязан студенток оценивать объективно, а как человек — пощёчину бы ей дал! Нелёгкий у меня выбор. Ты чего улыбаешься?
     — Вот подумал вдруг: когда Фёдор на толчке вертел эту бумажку, у него тоже был выбор не из лёгких — использовать её как туалетную или же приберечь как компромат. Но чем тогда подтираться? Как вы думаете, Куприян Венедиктович?
     — Я тоже думаю, что имел место конфликт интересов, — усмехнулся доцент.

Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"