Солнце уже вынырнуло из-за горизонта, освещая пробуждающийся лагерь. Я стоял у выхода из своей палатки, глядел на набиравшее силу светило, и на душе у меня было легко и спокойно. Уже полтора месяца прошло с моей встречи с Альфредом. Многое изменилось, многое встало на свои места. Конечно, в моей памяти еще сохранилось воспоминание о нападении на деревню. Временами, когда я оставался один, я ловил себя на том, что вновь и вновь в моей голове прокручиваются события того дня. Вновь я с мучениями вспоминал и погибших жителей, и презрение в глазах старосты.
За полтора месяца еще трижды я водил бойцов в походы. Старейшина Нач больше не давал мне советов, но, похоже, кое-чем он мне помог. Дело в том, что больше со мной не ходили отряды Тамура и Квиза. Передо мной снова ставили задачу добыть провиант. Я строго объяснял бойцам их действия, и мне удалось покинуть три маленькие деревеньки, не оставляя жертв. Конечно, некоторые крестьяне пытались сопротивляться, а в двух деревнях даже попалось несколько солдат барона. Но все обходилось малой кровью. Те, кто давал отпор, теряли зубы, получали порезы и ссадины. Но они оставались живы. Я понимал, что выше своей головы мне не прыгнуть и удержать бойцов от насилия полностью не получится. Так что, как мне думалось, свою цель я выполнял удовлетворительно.
Альфред, к которому среди кочевников намертво приклеился статус моего слуги, всегда сопровождал меня. Ему так и не удалось сбежать: слишком много глаз смотрели на него. Но он не унывал и нашел себе пока другую задачу. Как бывший военный, он обладал большим опытом, чем я. Усвоив уроки Маклая и пользуясь подсказками Альфреда, мне удавалось проводить все походы быстро и четко. И даже пополнять запасы лагеря. Молодые бойцы, которыми я командовал, все еще рвались в бой. Но им хватало развлечения, когда они пугали крестьян боевыми криками и клацаньем оружия. Я надеялся, что этим они будут ограничиваться и впредь.
В лагере я не слышал особых похвал в свой адрес, никто не возносил меня до небес. Многим кочевникам все еще были непонятны мои бескровные методы. Но в целом меня принимали как полноправного вожака. Оркский предводитель Квиз вел себя со мной холодно и сдержанно, терпеливо дожидаясь, когда ему представится возможность увидеть меня в настоящем бою. Он не говорил лишнего, не хвалил, не оскорблял. Прочие орки изредка пытались как-нибудь раззадорить меня, вызвать на поединок или просто подраться. Я был готов, благо Маклай продолжал тренировать меня. Навыки, которые я получил, были, конечно, незначительны по сравнению с мастерством Маклая или Альфреда. Но то, чему я научился, тоже кое-чего стоило.
Правда, до стычек так и не доходило. Квиз всегда останавливал своих бойцов. Он не был похож на других орков. Даже внешне казался менее страшным и уродливым. Бородавок на его землистой коже было меньше, а зубы, хоть и большие и выпирающие изо рта, были ровнее и, можно сказать, аккуратнее. По нраву Квиз был спокоен, рассудителен. Он умел гасить в себе редкие вспышки гнева или нетерпения, какими бы сильными они ни были. Наверное, поэтому он и стал вожаком.
Тамур тоже не проявлял признаков агрессии. Но я чувствовал, что при взгляде на меня он приходит в ярость. Тамур тоже ждал, но не как Квиз. Он ждал, когда я сделаю неосмотрительный промах, подставлюсь под удар. И Тамур был готов воспользоваться этим, припомнив мне и несостоявшуюся резню в Трех Соснах, и побои, которые я устроил ему на глазах у бойцов. Я затруднялся понять, что помешало ему отплатить мне за унижение сразу после набега. Может, слишком велика была его привязанность к традициям, и меня спасло ожерелье? Или что-то другое, до конца мне было непонятно. Тамур ненавидел меня, это было ясно. Тем не менее в драку он не лез.
Шло время, все в лагере становилось привычным. Я еще больше окреп, в седле сидел так, будто учился этому с детства. Появился сильный загар, лицо сильно обветрилось. В тот год лето пришло быстро, а я проводил под ярким солнцем большую часть времени. И меня уже трудно было отличить от других кочевников.
Однажды в лагерь вернулся один из разведчиков, который относительно хорошо понимал мой родной язык (на котором я уже не мог говорить без пугающего выговора). Ему удалось подслушать разговор двух крестьян, далеко ушедших от своей деревни со своим стадом. Худо-бедно разведчик разобрал их беседу. И, к своему удивлению, я понял, что говорили эти крестьяне обо мне. Точнее, о вожаке варваров, который недавно объявился в окрестностях. Он, то есть я, нападает на деревни, как смерч, пугая мирных жителей боевыми выкриками. Описывали меня крестьяне, естественно, неверно. Что поделать, вести, разносящиеся по деревням, похожи на облака. Они плывут от одного человека к другому, меняя свою форму, размер и суть.
Так, по описанию крестьян, я вытянулся в три человеческих роста, руки мои напоминают стволы вековых дубов. Еще я восседаю на неведомом животном, у которого вырываются языки пламени из ноздрей. Мне даже стало обидно за мою Стрелу. Единственное, что в описании крестьян соответствовало действительности, - это красная повязка на лбу с неведомой надписью. Эту повязку подарил мне Маклай в знак того, что он доволен моим усердием в учебе. На ней на языке кочевников было написано "Иоганн-Вожак".
Я долго думал, чем отблагодарить своего учителя. Ведь без его помощи и советов я и шагу не смог бы ступить. В конце концов, меня осенило. Я вспомнил одну веселенькую песню, которую часто пели в заведении господина Уильяма, и перевел ее. Маклай, который гордился своими познаниями в чужих языках, был безумно рад. Он тут же достал откуда-то глиняную флейту и начал подбирать к строчкам музыку.
А я все думал о словах разведчика. Вот как теперь я выгляжу в глазах крестьян! Я вспомнил разговор, который сам подслушал пару лет назад. Господин Уильям беседовал со своим родственником, приехавшим из Ручья, и слово за слово они заговорили обо мне.
- Славный этот парнишка, Иоганн, - говорил мой хозяин, прихлебывая из кружки. - Расторопный, исполнительный. А главное - безвредный. Не то что эти молодчики, которых в нашей Солнечной Поляне, как шишек на елке. Ничего не украдет, дерзости не скажет. И никаких от него сюрпризов.
Мне льстило такое отношение господина Уильяма. И вот как все повернулось. Безвредный человек, от которого никаких сюрпризов, превратился в смерч, который налетает на деревни на своем неведомом животном, сея разгром и хаос.
В последние дни я часто обдумывал эту перемену, прикидывая, мог ли я что-то изменить. Но скоро мне предстояло получить пищу для совсем других размышлений. Ведь разведчик принес и другие вести, которые касались не только меня.
* * *
Как раз в тот теплый денек, когда я любовался восходящим солнцем, ко мне неожиданно подошел Тарик. Толмач Тамура был внешне спокоен, но я видел по его глазам, что он взволнован. С тех пор, как совет старейшин приговорил меня к роли вожака, мы почти не разговаривали с Тариком.
- Приветствую, молодой воин, - сказал толмач. - Как настроение?
- Нормально, - я посмотрел на Тарика. Определенно этот человек был чем-то встревожен. Большинство кочевников не скрывают своих эмоций, даже наоборот, они их выплескивают наружу. Тарик был не из таких, но полностью казаться спокойным ему не удавалось. - А как дела у тебя? Что-то случилось?
- Случилось? Нет-нет. Старейшины собирают весь лагерь. К вечеру надо быть в их шатре.
- Ясно. Что, снова в поход за провизией?
- Не терпится еще раз повести за собой бойцов? - Тарик улыбнулся. - Все не так плохо, как казалось, правда? Ты - полноправный вожак, и бойцы уважают тебя, молодой воин.
- Да. Не так уж много времени прошло. А все изменилось, да как круто.
- Я рад, что ты смог ужиться здесь. И, - Тарик понизил голос, - мне жаль, что великий воин Тамур не может смириться с тем, что Символ Власти не достался ему. Что поделать, он еще молод и чересчур горяч. Я его учил быть терпеливым и мудрым. Может, когда-нибудь он сможет усвоить, что без этого нельзя стать настоящим вожаком.
Я саркастически посмотрел на Тарика. Мне казалось, что та часть мозга, которая делает человека терпеливым и мудрым, в голове Тамура не была предусмотрена природой.
- Я вижу, ты относишься к нему с неприязнью, молодой воин. Это твое дело, я не могу осудить или переубедить тебя.
С этими словами толмач пошел своей дорогой. Я смотрел ему вслед и думал: какие чувства испытывает учитель, видя, что его ученик не желает усвоить полезных наставлений? Тарик был умен, а его подопечный (он же, правда, и хозяин) Тамур, похоже, признавал только свои амбиции и неистовую жестокость.
- Командир! - послышалось сзади. Я обернулся и увидел спешившего ко мне Лодана. - Командир, старейшины собирают совет.
- Я знаю, Лодан.
- Хозяин Маклай у старейшины Нача. Они говорят, что владыка этих земель будет воевать. Это пока тайна, но старейшина Нач хочет видеть тебя, командир. Он хочет говорить с тобой и с хозяином Маклаем.
* * *
Старейшина Нач жил в добротной палатке, устланной искусно расшитыми коврами и заваленной богатыми трофеями прошлых сражений. Он сидел, скрестив ноги и держа спину необычайно прямо. Я уже упоминал, что, несмотря на свой возраст, старейшина Нач был крепок и силен. Маклай рассказывал, что в свое время этот длинноволосый старик был одним из самых великих вожаков, которых помнила история племени.
- А, молодой воин Иоганн! - дружелюбно сказал старейшина, когда я вошел в палатку. - Садись. Мы с твоим учителем Маклаем ждали тебя.
Я сел. Маклай слегка повернул голову ко мне. В присутствии старейшины он почтительно сохранял молчание и серьезность. Поэтому мне он ничего не сказал, только слегка подмигнул.
- До того, как мы соберем всех в лагере, - заговорил Старейшина Нач, - я хочу переговорить с вами двумя. Мои собратья старейшины решили поделиться новостями со всеми тремя вожаками, чтобы к общему совету уже появились какие-нибудь мысли. Итак, барон, из чьих земель ты родом, Иоганн, собрал войско. Оно полностью готово к сражению. Раньше мы не придавали этому значения. Но теперь, когда наш разведчик рассказал о том, что видел, мы не можем отмахиваться от правды. Барон пойдет войной на кого-то из своих соседей. Кто-нибудь из нашего лагеря решит, что мы сможем тут поживиться, нападая исподтишка. Возможно, но я не думаю, что это будет так легко. В прошлые времена мне доводилось видеть междоусобицы, которые устраивали местные владыки. Тогда армии были меньше, они были плохо подготовлены. Теперь же барон собрал поистине сильное войско. Около двух месяцев назад разведчики видели только тяжеловооруженных солдат. Теперь там есть и более подвижные силы. Значит, если они захотят, то смогут настигнуть нас. Наших бойцов может не хватить, чтобы отбиться. Что ты думаешь, Иоганн? Как следует поступить?
Как? Старейшине было легко спрашивать. Ведь я ничего не понимал в военном деле, в устройстве войск барона.
- Что думаю? - переспросил я, судорожно подыскивая хоть сколько-то вразумительный ответ. Маклай и старейшина Нач смотрели на меня со всем вниманием, и от этого становилось только труднее. Наконец, я сказал: - Я думаю, что мой слуга Альфред лучше меня разбирается в этом. Он был солдатом барона, а значит, может что-нибудь посоветовать.
Последовала пауза, во время которой я старательно держал взгляд на узоре на ковре. Больше идей у меня не было.
- Возможно, ты прав, - произнес старейшина. - Маклай, пошли своего орка за слугой Иоганна. Будем ждать и, может быть, найдем верное решение.
Лодан понесся исполнять поручение, а мы погрузились в размышления. Не знаю, о чем думали мой учитель и старейшина. Я все крутил в голове мысль о том, что делать дальше.
А что, если Альфред решит перебежать на сторону барона, когда войска подойдут ближе? Можно устроить ему побег. Но что оставалось делать мне? Бежать с ним? Кто, кроме бескорыстного странника, поверил бы мне? Я же варвар, кочевник. И какой у меня был шанс вернуться к прошлой жизни?
Мой "слуга" был доставлен быстро, и еще быстрее он вник в ситуацию. Я смотрел на него, ожидая, как он отреагирует на мрачные известия. Он не мог не понимать, что в определенном смысле это его шанс. Правда, внешне он никак не отреагировал, держался спокойно и сразу приступил к разъяснениям. Они оказались еще более мрачными. Почти все бароны в ближайших землях имели при себе опытных военачальников и сильные армии. Но только во владениях Вульфгарда уже несколько поколений существовали особые отряды бойцов, не похожих на остальных. Долгими месяцами шла жестокая муштра, после которой солдаты превращались в, казалось, непобедимое войско. Они быстро передвигались как пешком, так и на конях, могли преодолевать огромные расстояния, а в бою им не было равных.
- Это превосходные воины, - вещал Альфред. - У нас их называют "черепа". Я не состоял в таком отряде, я обычный пехотинец. Но я видел этих людей в деле. Их используют в тех случаях, когда тяжелая кавалерия неэффективна, а пехота измождена или слишком слаба. Около года назад барон Вульфгард, под командованием которого я находился, был жестоко убит своим племянником. Была скоротечная война между наследниками барона, никто не набирал новобранцев, поэтому Иоганн (косой взгляд на меня) не мог об этом знать. Все произошло за полторы недели. Убийца барона укрепился в замке, родовом гнезде покойного барона. Это неприступная крепость. Под командованием сына Вульфгарда мы осадили замок, но пехота была бесполезна. Мы ждали, пока не было решено применить "черепов". Дальше дело не заняло и получаса. "Черепа" быстро - очень быстро, никто не ожидал такой скорости - перебрались через стену и открыли ворота. Мы было ворвались в крепость, но от нас не было уже никакого толку. Этот отряд смёл всех защитников замка. Уже потом мы подняли сотни две трупов. А в отряде "черепов" от силы было два или три десятка. Племянник барона бежал со своей свитой, но их нагнали и уничтожили. Были в моей жизни и другие сражения, иногда "черепа" и в них участвовали. И всегда они поражали нас своим мастерством.
- Да, - сказал старейшина Нач, когда Альфред закончил, - наш разведчик видел тренировку этого отряда. Он тоже говорил об их мастерстве. И что ты думаешь, они могут настигнуть нас, если мы решим уйти с этих земель?
- Если им дадут приказ - настигнут! - Альфред говорил совершенно спокойно, так что я не смог понять, рад он этому факту или нет. - "Черепа" не уступают вам в скорости.
- Может, следует уйти прямо сейчас? - предложил Маклай. - Зачем нам сталкиваться с этими "черепами"? Я не вижу смысла рисковать, тем более что нам пора покинуть эти места. Наша миссия уже закончена, причем давно, - с этими словами он взглянул на меня.
А ведь правда. Изначально кочевники приходили сюда за ожерельем Леро Первого. Именно по этой причине они так долго не нападали на деревни. Миссия была в том, чтобы разыскать Символ Власти и сразу уйти. Конечно, все пошло не так, как они предполагали. Но, так или иначе, дело было сделано. Я не задумывался над этим, да и никто не задумывался. Такие вопросы были возложены на старейшин.
- Это так, - медленно произнес старейшина Нач. Он посмотрел на нас четверых. - Теперь я раскрою вам одну тайну, друзья мои. Вам и вашим слугам я могу доверять, я чувствую это. Ты, Маклай, мой ученик, всегда отличался сообразительностью и желанием мыслить трезво и рассудительно. И ты, молодой воин Иоганн, чужак по племени, всегда был мне близок. Ты хороший вожак, ты умен. Вместе мы, я надеюсь, сможем уберечь наших братьев во время совета. Уберечь от страшной ошибки. Дело в том, что между старейшинами до сих пор идут споры. Маклай прав, миссия завершена. Но что-то мешает некоторым из нас смириться с этим. Старейшина Трей недоволен тем, что Символ Власти достался тебе, Иоганн. Его поддерживает и старейшина Суг.
Я, как и прочие бойцы, очень редко видел старейшин. Они были слишком скрытными, держались в стороне от всех. Тем не менее я знал тех, кого назвал старейшина Нач. Трей был покровителем Тамура, всегда поддерживал его взгляды. Также он был сторонником насилия, считая это истинной традицией кочевников. Заветы Леро Первого, вообще-то говоря, были святы далеко не для всех. Никто не мог отказаться от них напрямую, но искренне чтили их немногие. Старейшина Трей был убежден, что Величайший Воин Во Всем Свете был слишком мягок, что его время ушло, а его учения и наставления не подходят для кочевников. В то же время Символ Власти был для Трея так же священен, как и для всех (видимо, легче поклоняться какому-то предмету, чем науке древнего воина, которая тебе не подходит).
Старейшина Суг тоже был мне знаком. Он был самым молодым в совете, и Трей без труда влиял на него. Это Суг всегда излагал мысли совета старейшин перед бойцами своим громким голосом. Двое остальных руководителей племени (звали их Ван и Рато) имели власть лишь официально. Они были самыми старыми членами совета. Их легко было переманить на свою сторону, достаточно было назвать пару более-менее веских доводов. Маклай всегда говорил о них с пренебрежением.
- Решение о переходе на другое место, - продолжал старейшина Нач, - принимается единогласно. Но старейшины Трей и Суг находят отговорки, тянут время. Их гордость задета тем, что великий воин Тамур не получил желаемого. Они хотели бы все изменить, но не находят возможности. Я давно говорил, что наше пребывание здесь затянулось. Сегодня на совете вожакам дадут слово, и мы должны убедить наших братьев, что пора уходить. Наверное, кто-то будет называть нас трусами, но мы объясним, что нашему племени не должно быть дела до распрей между баронами. А сражаться с их войсками без причины глупо. Сейчас вы можете идти. Вечером я жду вас, особенно тебя, Иоганн. Когда придет твое время говорить, будь уверен и прям в своих словах. Расскажи о том, что поведал нам твой слуга. Твой отряд не сомневается в тебе как в вожаке и поддержит. Остальные тоже прислушаются. Будем надеяться, что нам удастся добиться цели.
* * *
- Это наш шанс, Иоганн, - сказал мне Альфред, когда мы остались наедине. - Если этот старик добьется успеха, придется идти с кочевниками неизвестно куда.
Я ждал этого разговора. До сих пор возможности сбежать у Альфреда не было, и, как я и ожидал, сейчас он загорелся идеей о побеге сильнее, чем обычно.
- А что ты предлагаешь? - спросил я. - Прийти на совет и позвать всех в бой?
- Надо подождать, пока солдаты барона подойдут. Я не знаю, что за война затевается, но уверен, барон не сможет воевать, пока в тылу у него варвары. Когда войска появятся на горизонте, садимся на лошадей и скачем к ним. Пока кочевники поймут, что произошло, мы будем уже со своими.
- И что я там скажу? Я нападал на деревни, грабил, а теперь простите меня и возьмите с собой? Я уже сто раз тебе говорил: для тех, кто живет там, - я показал пальцем в сторону баронских земель, - я - враг.
- Как-нибудь убедим их, что ты просто жертва обстоятельств. Другой возможности не будет.
- Ты всегда все делаешь "как-нибудь"? Как ты провоевал так долго с таким-то подходом? - я был взволнован и не удержался, чтобы не съязвить.
Альфред пропустил мои слова мимо ушей. Он так хотел вернуться, что доводы на него не действовали. Бесспорно, Альфред был хорошим солдатом, боевую стратегию знал превосходно. Но планирование чего-нибудь, кроме ведения боя, у него не получалось. Он мог придумать сотню способов, чтобы убежать, но все они рассыпались, когда вставал вопрос: а что дальше?
- Посмотрим, что произойдет на совете, - сказал мой друг. - Нач, конечно, мудрый человек, но я думаю, что воззвать к разуму большинства кочевников ему будет трудно.
* * *
Совет в центральном шатре предстоял шумный. Когда в лагере узнали, что возможна стычка с армией барона, все переполошились. Кто-то рвался в атаку, кто-то был напуган. Пришлось потрудиться, чтобы заставить всех собраться в шатре и замолчать. Когда, наконец, наступила тишина, старейшины вызвали вожаков. Я, Тамур и Квиз вышли на возвышение под перешептывание толпы (с ним было бесполезно бороться). Я отметил, что Тамур ведет себя как-то необычно. Куда пропали удалой задор в глазах и желание рубить головы, вспарывать животы, на куски рвать своих жертв? Было приятно думать, что он напуган перспективой встречи не с мирными крестьянами, а с подготовленными солдатами.
- Воины! - обратился к нам старейшина Суг своим сильным и громким голосом (и откуда у шестидесятилетнего человека такая глотка?) - Вы знаете, что мы на пороге войны с местным владыкой. Сейчас нужно решить, будем ли мы принимать бой. Совет дает вам слово. Если у вас есть предложения, мы выслушаем вас. Кто хочет говорить?
- Я.
Все посмотрели на меня. Мне было немного боязно, но я подавил желание притвориться, что я молчал, а крикнул кто-то другой. Мы с Альфредом поспорили и все-таки пришли к выводу, что промолчать мне было бы нечестно. Хоть мой друг и не любил кочевников, он считал, что необходимо сказать им всю правду. Этого требовал его кодекс чести. Я не всегда поддерживал требования этого кодекса, но в данный момент с ним согласился. Мне хотелось быть до конца честным. Так что я выступил вперед и заговорил:
- Братья! Местные владыки собираются воевать друг с другом, а не с нами. Но они будут уверены в своей победе, если сначала избавятся от нас. Мы - возможный удар сзади. Силы владык велики, армия, которую они собрали, способна дать нам отпор.
Я постарался как можно красочнее рассказать о "черепах", об их возможностях. Бойцы слушали меня и, как мне казалось, оценили возможные последствия.
- Теперь вы знаете, - завершил я свою речь, - что вступать в бой с ними - неоправданный риск. Кто-то может назвать меня трусом. Но даже самый смелый из вас должен понять - это будет не бой. Это будет мясорубка.
Мои слушатели загудели (как было понятно, одобряя мои слова). Какими бы воинственными ни были кочевники, они могли соображать хотя бы настолько, чтобы понимать самые простые вещи. А такая вещь, как мясорубка, вряд ли покажется сложной.
Я вернулся на свое место, а старейшина Суг обратился к Тамуру и Квизу:
- Кто-то из вас хочет сказать что-нибудь?
Квиз было сделал шаг вперед. Я не знал, что он собирался сказать, но у него был очень задумчивый, не характерный для орка, взгляд. Я уже упоминал, что Квиз был довольно умен и опытен. Так что с его стороны можно было ожидать поддержки. Но неожиданно старейшина Трей поднял руку. Все уставились на него.
- Воины! - сказал Трей. - Все, что сказал молодой воин Иоганн, возможно, правда. И войска владыки сильны. Но почему мы должны бояться их и отступать? В этих краях еще много добычи, которая должна оказаться в руках нашего племени. И почему владыкам этих земель должно быть до нас дело? Если мы не вступим в бой, они будут разбираться друг с другом. Молодой воин Иоганн, действительно, молодой, - Трей поглядел на меня. В его взгляде была какая-то мысль, которую он не произнес вслух. Я никак не мог понять, чего Трей добивается. Или мои слова были неубедительны? Тем временем Трей продолжал: - Он обладает знаниями, но он неопытен. И ему незнаком дух истинного кочевника. Отступать - это не для нас, братья.
Этого и боялся старейшина Нач. Того, что бойцы поддадутся этому самому "духу". В толпе снова зароптали. Некоторые бойцы начали смотреть на вещи по-другому. Я не знал, что еще добавить. Но этого и не потребовалось. Вдруг в шатер вбежал дозорный, один из тех, кого оставили следить за округой. Он пронесся между бойцами, взобрался на помост и закричал, что было сил:
- Воины! Воины владыки этих земель! Они идут сюда! Их уже видно!
Голос дозорного затих. Наступила пауза, во время которой смысл выкриков этого малого доходил до десятков умов. Несколько мгновений потребовалось, чтобы значение слов стало ясным. Потом на секунду появилось недоверие: может, дозорный ошибся?
А затем наступило осознание, выплеснувшееся наружу воем кочевников. Закричали все разом. Вот-вот шатер должен был не выдержать и взлететь на воздух от этого гама. Я стоял растерянный и ошарашенный. Уже здесь! Так в свое время я удивился вести о появлении кочевников в окрестностях Солнечной поляны.
Старейшина Нач подошел ко мне. Он тоже был обескуражен. Вокруг нас суетились бойцы. Тамур кричал, что нужно отразить удар. "Вот, наконец, его безмозглая удаль проснулась", - подумал я. Квиз успокаивал своих орков. Было ясно, что в таком положении никакого рационального выхода из ситуации не будет. Я обхватил голову руками, представив себе дальнейшее развитие событий. Вот Тамур несется на армию барона. В считанные минуты от его отряда остаются только горы изрубленных трупов, а солдаты несутся к лагерю, чтобы завершить начатое. В лагере никто не готов сражаться, все становятся дичью, легкой добычей для голодного хищника. Немногочисленные женщины кричат, моля о пощаде, но никто не прислушивается.
Тут я мысленно зацепился за слово. Прислушивается. Весь шум вокруг затих, я слышал только отдельные выкрики, такие же далекие, как Солнечная Поляна. И только одна мысль, вернее зародыш мысли, занимал меня в тот момент. Прислушается. Ведь война - это не только драка, убийство и жестокость. Я месяц с лишним слушал рассказы Альфреда о том, как ведутся войны. Война - это стратегия, тактика, расчет... и еще что-то, кроме всем понятного прочего. В войне есть место здравому смыслу, если не превращать ее в море крови. Есть разумные вещи, такие как...
- Альфред! - крикнул я, озираясь по сторонам. Мой друг был неподалеку и тут же подбежал. - Альфред, что надо делать, чтобы обойтись без драки?
- Что? - не понял меня странник.
- Что делали у вас в армии, когда собирались обойтись без драки?
- Э... ну... нужно... то есть иногда командиры враждующих сторон встречаются, выясняют возможности друг друга...
- Точно! - мысль сформировалась в идею. Возможно, единственную идею, которая могла нас спасти: что делать, чтобы предотвратить нападение. - Старейшина Нач, - я повернулся к изумленному длинноволосому старику, - слушайте, это очень важно.
- Чтобы устроить такие переговоры, - Альфред почесал затылок, - нужно, чтобы к армии противника выехало не больше трех человек. Нужен белый флаг. Да, три человека и без оружия.
- Отлично! - я от радости чуть не обнял старейшину и странника. - Это то, что нам нужно. Надо сказать всем. Мы не будем драться с бароном. Мы будем с ним договариваться.