Шмиэл Сандлер : другие произведения.

Французская любовь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   Шмиэл Сандлер
  
   Французская любовь
  
   Анонимный звонок об обнаружение трупа поступил в полицию в полночь.
   Незнакомец, назвавшийся Гамлетом, просил срочно соединить его с инспектором Штерном.
   - Какая вам разница, кто с вами говорит? - сказал ему дежурный следственного отдела сержант Поляков.
   Но "Гамлет" заявил, что намерен сообщить Штерну о двойном убийстве.
   Мысленно обругав анонима, Поляков позвонил мне среди ночи и предложил поговорить с Гамлетом.
   - Какой Гамлет, - недовольно спросил я спросонья, - принц датский?
   Сержант Поляков путал Шекспира со Штраусом, а из литературных героев знал одну лишь красную шапочку, поэтому ответ его не отличался остроумием:
   - Насчет принца не ведаю, шеф, - сказал он, - но судя по всему, на нем два трупа.
   - Соединяй, - сказал я властно и тут же услышал тягучее "Але" незнакомца.
   - Старший инспектор Штерн слушает, - молодцевато сказал я, зная, что энергичный стиль беседы внушает "подследственному" доверие.
   Незнакомец говорил с трагическими интонациями в голосе, и я подумал, что сержант прав - у телефона самый заурядный психопат.
   - Инспектор, - в возвышенном стиле сказал Гамлет, - позвольте сообщить вам о двойном убийстве обнаруженным мною две минуты назад.
   - Секунду, сударь, - сказал я ему, - где конкретно произошло убийство?
   - Тель-Авив, улица Саламе 16, - сказал мужчина и издал нечто среднее между хрюканьем и всхлипом - отражающее, вероятно, эмоциональное состояние говорящего.
   - Кто убит?
   - Супруги Алексей и Белла Коган.
   - Ни к чему не прикасайтесь, - скомандовал я, - сейчас буду!
   Факт убийства обнаружил Алекс Сапир, он же "Гамлет", владелец квартиры, в которой убиенные супруги снимали комнату.
   Помимо супружеской пары, в данной квартире проживал третий съемщик - некто Алексей Бугров 1975 года рождения. Начиная с шестого августа, никто из соседей не видел Бугрова входящим или выходящим из дома.
   Оперативная бригада, с которой я выехал на место происшествия, изучила топографию комнат, произвела фотосъемку трупов и попыталась обнаружить отпечатки пальцев, после чего я распорядился отправить тела убитых в морг.
   Через день я получил заключение эксперта из научно-технического отдела.
   Убийство было совершено тринадцатого августа в два часа ночи или около этого. А это значило, что "Гамлет" обнаружил супругов спустя сутки, после того, как их уничтожили. Между тем, Бугров исчез с поля зрения соседей за неделю до совершения убийства.
   Беллу Коган придушили огромной атласной подушкой, после чего жестоко надругались над еще теплым телом. Муж Беллы - Алексей Коган, прекрасный спортсмен, умер в результате черепно-мозговой травмы - удар по голове был нанесен, по мнению судебного медика, твердым предметом. У жертвы было перебито горло: для надежности преступник, видимо, воспользовался контрольным приемом.
   - Утром супруги должны были внести мне бабки за постой, - сказал мне Гамлет, - перед этим я позвонил им, никто не ответил. В течение дня я сделал еще пять звонков, потом заподозрил неладное (может, съехали с квартиры, не заплатив), пришел к ним ночью, открыл двери (у меня свой ключ), обнаружил в спальне трупы и немедленно позвонил в полицию.
   - Почему вы решили говорить именно со мной? - спросил я, несколько заинтригованный прихотливой логикой его действий:
   - Я читал в прессе, как вы лихо раскрутили дело об убийстве Рабиновича.
   Я внутренне усмехнулся - эта хваленая лихость стоила мне двух зубов выбитых Рабиновичем и перелома ключицы, который я получил, пытаясь достать его правым сбоку.
   - Кроме того, ваша фамилия начинается с буквы Ш, - невозмутимо продолжил Гамлет.
   - Ну и что? - сказал я. Ход мыслей заявителя был действительно непредсказуем.
   - Символично, - отвечал он, - у Холмса она тоже начиналась с этой буквы.
   Я едва сдержал смех, но в глубине души мне было приятно: "Народ знает своих героев" - мысленно похвалил я хозяина и отметил в деле об убийстве, что предварительный опрос с одним из косвенных свидетелей у меня, состоялся, хотя от него было мало проку: слишком туп или претворяется таковым.
   Далее мне предстояло опросить всех соседей, проживающих в доме Љ16, а также заняться интенсивными поисками третьего съемщика. Фотография последнего, изъятая из семейного альбома, была размножена и разослана во все отделения полиции.
   Интересно, куда мог подеваться этот злосчастный Бугров?
  
   * * *
   Андрею Бугрову исполнилось восемнадцать, но он все оставался девственником. Это обстоятельство не то чтобы угнетало его (обет целомудрия он соблюдал по просьбе матери), но было обидно. О странном договоре, который он заключил с покойной матерью, просившей его "потерпеть до полной зрелости", знали его немногие друзья и часто подтрунивали над ним. Все их плоское остроумие проявлялось в одном и том же глупом вопросе: "Андрюх, ты уже созрел для половой близости?"
   Вопрос обычно задавался по телефону: характер у Андрюхи был горячий, и он вполне мог настучать шутнику по тыкве.
   Андрей Бугров жил в Тель-Авиве, снимал угол в трехкомнатной квартире за двести пятьдесят долларов. Остальную жилплощадь занимала молодая супружеская пара с весьма распространенной в Израиле фамилией Коган. Он был стажер в какой-то малоизвестной юридической конторе, она студентка Тель-Авивского университета, кажется филологического факультета.
   Супруги Коган поженились без родительского согласия, которым почему-то не понравилась невеста.
   Недовольство родителей со стороны жениха (состоятельных, между прочим, людей) лишило молодоженов существенной в их положении, финансовой поддержки, и вместо того, чтобы провести медовый месяц в свадебном путешествии, они были вынуждены снять недорогую квартиру, довольствуясь по тем же причинам дополнительным съемщиком.
   Безденежье и нежеланный партнер по съему отнюдь не повлияли на любовный пыл новобрачных: любовью они занимались почти двадцать четыре часа в сутки, не обращая внимания на безумную жару и распаляя до муки болезненное воображение Андрея.
   После смерти матери, Андрей Бугров устроился охранником в подземном гараже, зарплата, конечно, грошовая, но можно было зарабатывать чаевые. Часть денег он копил на давно уже запланированную поездку в Париж, о котором рассказывала ему перед смертью мать, и немного на удовольствия, к разряду каковых относились компьютерные игры, спорт и музыка.
   Еженедельно Андрей отправлялся с друзьями в поход на дискотеку, где теоретически мог познакомиться с любой девушкой, но на практике у него это не получалось.
   Мать выучила его приемам самозащиты без оружия, но была против ранних контактов с девицами, а проститутки, которых нанимали своим акселератам иные просвещенные родители, приводили ее в ужас.
   Товарищ Андрея, Игорь Самойлов - плюгавый брюнет, считавший себя выдающимся сердцеедом, познакомил его с девушкой по имени Сима Стояк.
   - Зови меня просто Си, - сказала она представляясь.
   У Си были короткие ноги, круглое лицо и в компьютерах она не рубила. Единственная тема, которую Сима готова была развивать с утра и до вечера, касалась семьи и дома.
   Дом в ее представлении должен был стоять на берегу Средиземного моря - "чтобы детишки выросли крепкими..."
   "... и не кашляли" - иронически подыграл ей Андрей, но она шутки не поняла, а пожелала познакомить его с отцом, который занимался боксом
   Отец Симы был мужик с массивной челюстью и кулаками деревенского кузнеца.
   Она хотела похвастать перед кавалером своим отцом, но на деле только разозлила его.
   Папаня встретил Андрея весело и, здороваясь, спросил:
   - Знаешь, почему у меня фамилия Стояк?
   Об этом нетрудно было догадаться, и он сделал вид, что шутка ему понравилась.
   Оценив чувство юмора "жениха", отец сходу предложил ему объявить "о своих намерениях".
   - Если ты хочешь развлечься, - сказал он, - то явно ошибся адресом...
   - Извините, - сказал Андрей, но я...
   - А если у тебя серьезные намерения, - оборвал папаша, - давай сядем и поговорим конкретно.
   У Андрея было намерение - поскорее избавиться от опостылевшей ему девственности и прозрачные намеки отца вызвали у него желание проверить крепость его массивной челюсти.
  "Никогда, не бей человека только потому, что он глуп" - учила его мать, и он сдержался.
   Его второй приятель Олег Сиркин предложил знакомство с девицей, которую звали Сара Менделевич. В первый же вечер после скромного ужина, в кафе "Бархан", Андрей откровенно прижался к ней членом (по совету Игорька, якобы не раз испытавшего сей прием), и получил крепким кулачком по физиономии.
   - Может, ты думаешь, что я такая?.. - язвительно спросила Сара.
   - Нет, я так не думал, - честно признался Андрей.
   - Ты сильно ошибаешься, если считаешь, что можно купить меня за один вечер в "Бархане" - заявила Сара.
   - А за сколько можно тебя купить? - поинтересовался Андрей и получил вторую плюху, еще более эффектную, чем первая. Дожидаться третьей он не счел целесообразным и предпослал Сару лечиться у психиатра.
   От следующей кандидатуры, которую, объединив усилия, подыскали ему приятели, он отказался, впрочем, как и от ставшего уже привычным похода в дискотеку. Все равно ничего не получается, зачем понапрасну травить себе душу?
   Андрей просидел дома всю субботу, мучаясь мыслями, как он неуклюж, абсурден и не умеет обращаться с порядочными девушками.
   Ночь была душная и шумная.
   На шоссе, пролегающем неподалеку от дома, шуршали шинами автомобили, под окном ворковали влюбленные парочки, а в окно стаей влетали комары, которые гудели в воздухе как тяжелые бомбардировщики.
   Из соображений экономии хозяин квартиры отключил кондиционер, но это не мешало супружеской паре похотливо кувыркаться в постели, причитая, охая и постанывая от наслаждения.
   "Не потеют, они что ли?" - раздраженно думал Андрей, чувствуя, как тяжелое чувство одиночества наваливается ему на грудь.
  
   * * *
  
   Ежедневно я подавал шефу отчет о ходе следствия по делу убийства на улице Саламе.
   Ознакомившись с рукописным докладом (мои каракули вызывают у него изжогу), он приглашал меня на ковер и засыпал каверзными вопросами.
   Обычно это были вопросы, почерпнутые из моего же отчета, но задавал он их в такой завуалированной форме, будто они исходили от него лично. Такой стиль работы он называл "Мозговым штурмом" и необычайно гордился своим вкладом в отечественную криминалистику.
   - Смерть Беллы Коган наступила в результате удушья, - сообщил мне шеф о факте, который я особо подчеркнул в рапорте.
   - Убийца придавил ее подушкой, а потом надругался над трупом, - сказал я, наперед зная, что именно эта деталь произвела на шефа неизгладимое впечатление.
   - Сперму насильника исследовали? - деловито поинтересовался шеф, - может статься, что это вовсе не он насиловал.
   - Он не насиловал шеф, - напомнил я ему, - сначала преступник задушил пострадавшую и лишь после этого надругался над трупом.
   - Мне, кажется, я спросил вас про сперму? - нервозно сказал шеф.
   "А мне кажется, что начинает свое действие изжога"
   - ДНК спермы убийцы отличается от спермы погибшего мужа, - сказал я, убедившись в правомочности своих подозрений.
   - ... как и следовало ожидать, - иронично хмыкнул шеф, как будто это не он секунду назад сомневался в том, что "насиловал" преступник.
   - Ну а что с мужем? - спросил шеф, рыгнув с таким страдальческим видом, что во мне пробудилась совесть: в следующий раз напечатаю отчет на машинке.
   - С мужем, судя по всему, убийце пришлось повозиться. В спальне царил полный хаос - разбитое трюмо было опрокинуто на пол, единственный стул со сломанной ножкой отброшен далеко в угол, Очевидно, Алексей Коган пытался воспользоваться им в целях самозащиты, но убийца оказался проворнее - ему удалось оглушить, а потом и прикончить жертву, переломив ей горло ребром ладони.
   Ночной посетитель не оставил отпечатки пальцев в квартире. Мне лично это ни о чем не говорило, но шеф многозначительно заметил мне, а потом и репортерам, (которые с утра доставали его звонками), что драма на улице Саламе дело рук опытного профессионала.
   Я не счел нужным убеждать начальство, и тем более репортеров, что профессионал не стал бы совокупляться с трупом, если он пришел с целью ограбления или мести. Признаков ограбления в квартире не наблюдалось: в спальне на видном месте лежал золотой кулон Бэлы Коган. Версию о мести я пока не разрабатывал, но уже сейчас было ясно, что отношения между убитыми и загадочно исчезнувшим Бугровым по свидетельству владельца квартиры, а также излишне любопытной соседки по имени тетя Фаня, были "никакими". То есть - "Здравствуй - до свидания, и не найдется ли у вас щепотка соли?" На подобные извращения типа совокупление с трупом способен лишь психопат или маньяк, что в сущности одно и тоже.
   - Личность Бугрова идентифицировали? - спросил меня шеф, - пытаясь ввернуть в диалог профессиональный термин.
   Я ответил утвердительно, но кроме основных этапов биографии, почерпнутые мной из головного компьютера, выведать мне практически ничего не удалось. На данный момент мне было известно, что Бугров Андрей Давидович окончил среднюю школу имени Бялика в Тель-Авиве. В армии не служил, являясь, единственным сыном у матери, страдающей заболеванием сердца, спортом не занимался, хотя отличался крепким здоровьем, и с девушками не дружил, несмотря на то, что нравился им, по свидетельству тети Фани, явно симпатизирующей пропавшему юноше.
   После окончания школы, парень поступил на курсы водителей грузового транспорта, получил водительское удостоверение, но устроился почему-то охранником на автостоянку, место абсолютно не престижное для выпускника школы с математическим уклоном. Запрос в администрацию работодателя, где трудился подозреваемый, тоже ничего не дал. Какой-то хмырь из отдела кадров прохрипел мне в трубку, что Андрей почти месяц как не выходит на работу.
   Со дня убийства прошла уже целая неделя.
   Все городские газеты трубили о зверском преступлении на улице Саламе, а дело продолжало оставаться в штопоре, что, несомненно, выводило из равновесия моего нетерпеливого шефа.
   Еще до того, как я был призван на ковер, ко мне звякнул сержант Поляков - стоеросовый мудак почти двухметрового роста и сказал, - Господин Штерн, босс мечет молнии.
   Моего шефа зовут Антон Брудерман, но в кулуарах мы величаем его просто Будка, на которую он действительно похож в основном благодаря своей круглой откормленной физиономии.
   Исчерпав все возможные вопросы, шеф окинул меня ледяным взором и громовым голосом начал втолковывать прописные истины:
   - Штерн, дорогой, не будьте вы святей папы Римского, убийца Бугров, это же ясно как таблица умножения.
   Господин "Будка" в ментовку попал из министерства сельского хозяйства и в криминалистике разбирался не более чем корова в радиации.
  - С чего вы взяли, шеф, что Бугров убийца? - задал я встречный вопрос. Но озадачить шефа было так же трудно, как научить козу креститься.
  - Он исчез, Штерн, вас это не настораживает?
  - Мне это ни о чем не говорит. Его, как и супругов Коган могли пришить, но в другом месте, чтобы пустить следствие по ложному пути...
   Шефу досаждал трусливый мэр города, и журналисты, которые особенно смаковали тот факт, что Белла Коган была якобы изнасилована на глазах связанного и умирающего мужа. Утку эту пустили соседи, и я полагаю, излишне экзальтированная тетя Фаня приложила к этому свою волосатую руку.
   Итак, шефу было удобно ухватиться за версию "убийца Бугров", но я активно возражал против этой ахинеи, хотя бы потому, что не мешало бы сначала спросить самого Бугрова. Но для этого его надо было найти, а у шефа горело в заднем проходе.
   - Само ведь напрашивается, - убеждал меня Будка, тряся вторым подбородком, - убил человек соседей и скрывается от закона.
   - А мотивы? - возразил я ему, - пока не вижу мотивов убийства: молодожены учились в университете, большими средствами не располагали и Бугрову вроде бы не мешали.
   - Штерн, - укоряющее посмотрел на меня Антон Будка, - Бугров некрофил, это же ясно, как дважды два - кто станет трахать мертвую женщину?
   С минуту он смотрел на фотографию подозреваемого, которую я приобщил к отчету, но это только усилило его подозрения.
   Широкоплечий блондин с мужественным лицом и классическим римским носом улыбался ему со снимка своими бесхитростными голубыми глазами:
   - Совершенно бандитская харя! - уверено констатировал шеф, предлагая мне довериться его интуиции.
  
   * * *
  
   Работа у Андрея была не бей лежачего.
   Он запускал на стоянку респектабельные иномарки и парковал их, получая ключи от вечно спешащих куда-то не менее респектабельных владельцев иномарок. Все остальное время он читал или слушал классическую музыку, к которой приобщила его мать.
   Иногда кто-то из клиентов просил помыть тачку и кидал за труды двадцать-тридцать шекелей. За смену удавалось набрать до ста шекелей чаевых.
   В среду один такой щедрый клиент, кажется, грузинский еврей, бросил за помывку "Мерса" сорок шекелей, всучив заодно визитку, разукрашенную крылатыми амурами.
  - Захочешь девочку, звони, - сказал он, - у меня недорого выбирай, кого пожелаешь...
   В визитке были координаты массажного салона и имя грузина - в золотом тиснении - "Эдуард Захава".
   Сунув карточку в карман пиджака, Андрей через минуту забыл о ней. Спустя неделю, случайно, наткнулся и решил - "Я только спрошу, сколько это будет стоить?"
   Он взял трубку телефона секунду грел ее в широкой ладони, а когда появились долгие гудки, резко бросил на рычаг аппарата. Через минуту снова поднял трубку, но с таким видом, будто это была штанга с рекордным весом. Не давая себе опомниться, Андрей быстро натюкал номер, и с замиранием сердца стал ждать. Послышался тягуче-длинный гудок, затем механический лязг, словно кто-то передернул затвор "Калашникова" и вежливый девичий голос сообщил:
   - Добрый день, "Институт здоровья", говорит Светлана, вы желаете сделать заказ, можем предложить классический тайский или американский массаж...
   Андрей помолчал немного для приличия, потом, изменив голос, сказал:
   - Я хочу пригласить девушку, сколько это будет стоить?
   - Один час - двести пятьдесят шекелей, - сказала Светлана, вам блондинку или брюнетку?
   - Все равно, - равнодушно сказал Андрей. На другом конце провода удивленно хмыкнули.
   - Я позвоню позже, - торопливо сказал Андрей и снова бросил трубку.
   Теперь надо было подумать, где он примет путану. На квартире нельзя - это возбудит нездоровый интерес молодых супругов, они, разумеется, настучат хозяину, а тот попрет его из квартиры, а где он еще найдет такой дешевый съем?
   Отказываться от затеи с проституткой ему не хотелось. Андрей давно уже созрел для дурного дела, (так это называла мама) и решить проблему с местом, в данном случае, он был просто обязан.
   "Выхода нет только из небытия, - учила его покойная мать, - все остальное можно найти в городском рекламном вестнике стоит только полистать его на досуге".
   На следующий день он принес домой бесплатный журнал объявлений и быстро нашел то, что искал.
  "Сдается комната для эксклюзивных встреч. Восемьдесят шекелей в час"
   "Восемьдесят это по-божески, решил он, за час можно вполне управиться"
   Договорившись с владельцем дома свиданий, он позвонил Светлане и заказал блондинку на шесть вечера.
  
   * * *
  
   Поверхностный опрос "Гамлета", который я произвел на месте происшествия, не очень устраивал начальство, и я пригласил "артиста" в ментовку.
   Шеф, в присутствии мэра, которого он ежедневно "вводил в курс дела" настоятельно советовал мне разрабатывать линию "Гамлета", а мэр, лысый мужичонка с гладким лицом евнуха одобрительно кивал ему при этом. Ясно, что "совет" в данном случае исходил от мэра, которому в скором будущем предстояло отчитываться перед избирателями за безопасность города.
  Не хватало еще, чтобы муниципальная крыса давала мне указания. Я сам знаю, какую линию мне лучше гнуть.
   Алекс Сапир, он же "Гамлет", был скользкий неприятный тип с манерами актера-любителя из школьного драматического кружка. Разумеется, я оценил тот факт, что он внимательно следил за моей многосторонней профессиональной деятельностью (сегодня все лезут в криминалисты), но это не освобождало его от ответов на некоторые конкретно поставленные мною вопросы, например, почему ему вдруг так интересна моя профессиональная деятельность?
   - Это очень просто, господин Штерн, - бойко объяснил мне Гамлет, - дело Рабиновича, которое вы столь ловко раскрутили касалось и меня.
   - Что-то я вас не припомню, - сказал я.
   - Я имею отношение к торговле недвижимостью.
   - Вы знали Рабиновича?
   - Он был строительный подрядчик.
   - А я думал боксер, - сказал я, вспоминая о выбитых зубах.
   - Ну а я посредник, - сказал Гамлет, не обращая внимания на мою реплику, - через таких как я, Рабинович сбывал свою продукцию на рынке.
   - Так вы маклер? - сказал я, догадываясь о происхождении его склонности к драматизации фактов.
   - Да, я посредник, господин Штерн, - гордо отвечал он, - но не чужд культуры.
  Он всерьез собрался поведать мне о своих культурных запросах, что, кстати, объясняло его странное влечение к трагическим позам, но я вовремя прервал его затянувшуюся тираду:
   - Господин Сапир, что конкретно вы можете сказать, о своем пропавшем квартиросъемщике?
   - Он не пропал, а скрылся, - воинственно поправил меня Сапир и встал в позу героя-обличителя. - Ничего хорошего о нем я сказать не могу, поскольку этот мерзавец остался мне должен за квартиру.
   Монолог был произнесен в стиле провинциального актера декламирующего басню Крылова "Волк и ягненок". Особое ударение он сделал на слове "Мерзавец"
   От аплодисментов я воздержался, озадачив его следующим банальным вопросом:
   - Сколько?
   - Что сколько? - спустился он на землю.
   - Сколько вам остался должен Бугров?
   - Двести пятьдесят долларов, господин инспектор, - воскликнул маклер тоном Отелло, приготовившегося душить Дездемону. Я понял, что разрабатывать линию "Гамлета", как наказывал мне шеф, совершено бесполезно, в виду природного слабоумия посредника и стал копать под соседей, благо одна из них - тетя Фаня была очень даже словоохотлива.
   Но и соседи не внесли в это запутанное дело никакой ясности. Уликами, разоблачающими пребывающего в бегах, подозреваемого, народ не располагал. Почти все жильцы дружно отзывались о Бугрове, как о послушном и интеллигентном юноше, который не пил, не курил и с женщинами легкого поведения не якшался. Это было впервые, пожалуй, в моей практике - слышать от соплеменников комплименты в адрес ближнего: обычно люди стараются вылить ушат помоев на голову того над кем навис уже меч Немезиды.
   На работе его почти никто не знал, то есть, знать то знали, но не очень близко. Родственников у Андрея не было. "Год назад у него умерла мать, и он очень убивался по ней" - сказала мне тетя Фаня, ближайшая соседка Бугрова по лестничной клетке.
   Фотография Андрея - мужественное лицо, открытый взгляд широко посаженных глаз - ничего мне (в отличие от шефа, который сразу записал его в бандиты) не говорила: симпатичный парень, попавший в беду или загулявший по тем или иным причинам. Зато личность матери Андрея показалась мне знакомой. Я долго вглядывался в одухотворенное печальное лицо красивой некогда женщины, вспоминая, где я мог ее видеть, и вдруг вспомнил.
  Она приходила к нам в школу (я тогда учился в девятом классе) в день памяти жертв войны Удача сама шла ко мне в руки! А дальше все пошло по накатанной дорожке: Поляков сделал запрос в Министерство Внутренних дел и принес мне справку, из которой явствовало, что Наталья Дмитриевна Бугрова - жена легендарного разведчика Давида Нудельмана, которого нашли мертвым в доме терпимости на улице Илель 13: у разведчика не выдержало сердце.
   Об этом ужасном скандале, из уважения к выдающимся подвигам национального героя, не стали шуметь, и похоронили незадачливого юбочника весьма скромно.
   Именно Давид Нудельман выследил и заарканил в шестидесятых годах одного из самых ярых нацистских преступников Адольфа Койфмана.
   Я покопался в пыльных развалах государственного архива и обнаружил, что госпожа Бугрова 1942 года рождения, дочь известного русского дипломата бежавшего во Францию в тридцатые годы от преследований Советского режима.
  Вышла замуж за Нудельмана Давида Яковлевича, работала на "МОСАД", прекрасно владела оружием и приемами самозащиты. Вместе с мужем принимала участие в операции по выявлению военных нацистских преступников и была тем самым крючком, на который клюнул таившийся в Аргентине эсесовец Койфман.
   С такими именитыми родителями Андрей Бугров (странно, почему он предпочел девичью фамилию матери) мог сделать блестящую карьеру, а между тем он служил в обслуге, и состоял на низкооплачиваемой должности охранника.
   Самое удивительное, что никто из соседей не подозревал, о героическом прошлом Натальи Дмитриевны. У меня создалось впечатление, что и сам Андрей либо не знал о славной биографии своих родителей, либо не считал нужным афишировать это. Не может быть, чтобы у молодого человека с такой блестящей родословной не было связей в высшем свете. Но их действительно не было, судя по тому, каким отшельником и в какой страшной нужде жил этот парень. На работе мне сказали, что Андрей Бугров был дик, застенчив и совсем не имел друзей. В доме, где подозреваемый снимал комнату, у него тоже не было близких знакомых, но тетя Фаня видела его однажды в обществе молодого человека с "дурными манерами".
   - Как звали этого человека? - с надеждой хоть на какую-то маленькую зацепку спросил я.
   - Его звали Игорь,... кажется...
   - Вы уверены в этом, бабуля?
   - Я его потому запомнила, что он подвез меня до городской больницы.
   - На своей машине подвез?
   Вопрос показался тете Фане верхом глупости.
   - Нет, - иронически сказала она, - это был пассажирский автобус.
   - Он был водитель автобуса? - догадался я.
   - Омерзительный водитель автобуса, - загорячилась старушка, - закрыл дверцу перед самым моим носом, а если бы голову защемил?
   Полагаю, это благотворно отразилось бы на мыслительном процессе" - подумал я, но спросил другое:
   - И все-таки он открыл вам дверцу, Фаина Георгиевна?
   - Открыл, - морщась, сказала старушка, но облаял меня точно извозчик.
   - А маршрут автобуса вы запомнили? - по капле вытягивал я у бабки.
   - Конечно, - снова удивилась она моей непонятливости, - до больницы везет только пятый номер.
  
   * * *
  
   В "эксклюзивной" квартире было одно маленькое тусклое оконце, выходящее на тихий унылый пустырь, единственным украшением которого был ржавый мусорный контейнер, где деловито копошились в поисках пищи ободранные голодные кошки.
   Квартира состояла из салона, кухни, ванной комнаты и имела заброшенный вид: давно нестиранные занавески, облупленные стены, густая пыль на подоконнике и по углам замысловатая сеть паутины.
   Посреди салона стоял дубовый стол, покрытый зеленым сукном, а под окном грубый деревянный топчан, застеленный розовым покрывалом.
   Ровно в шесть вечера в прихожей раздалось слабое дребезжание звонка.
   Волнуясь, он открыл дверь и увидел перед собой девушку ослепительной красоты. Высокая статная, в коротенькой юбчонке, открывающей длинные стройные ноги, она была похожа на знаменитую русскую киноактрису. Светлые пряди волос на лбу, и тонкие черты лица усугубляли это поразительное сходство. Он подумал даже, не ошиблась ли она адресом, разве проститутки бывают такими красивыми.
   - Юлия, - сказала она просто, вошла в комнату, будто была уже здесь раз сто, небрежно бросила сумочку на стол, и улыбнулась ему своими бездонными, голубыми глазами, - приглашали, мужчина?
   - Хотите вина? - сказал Андрей, улыбаясь ей в ответ своей глупой щенячьей улыбкой. Он всегда так улыбался, когда не знал как вести себя с девушками.
   - Хочу, - задорно отвечала она. Выпила шампанское, с хрустом надкусила яблоко, и вмиг посерьезнев, деловито сказала, - в вашем распоряжении час, мужчина. Обычный секс входит в комплекс услуг. За извращения сверх таксы еще пятьдесят шекелей. Приступим?
   - А можно мы сначала поговорим, - сказал Андрей и покраснел.
  - Можно, - сказала она и посмотрела на него долгим изучающим взглядом, - обычно клиенты стараются не терять время.
   - Я понимаю, что в нашем случае время это деньги, но я... - он замялся на мгновение, и она обеспокоено спросила:
   - Больной что ли?
   - Нет... у меня еще не было, - признался он.
   - Что не было? - спросила девушка и вдруг догадалась, - первый раз?..
   - Да, - краснея, сознался он, отводя глаза.
   - Не бойся, - улыбнулась Юлия, - ложись вот сюда, - она жестом указала на деревянный топчан, - и разговаривай, а я все сделаю.
   - О чем говорить? - неуверенно спросил он.
   - О себе, - сказала она, ловко скидывая с себя кофту и юбку. Секунда и она осталась в изящных кружевных трусиках, обнажив маленькие апельсиновые груди, загорелый упругий живот и высоченные ноги, которым позавидовала бы принцесса Диана.
   У нее были ласковые умелые руки, но от волнения он был не готов. Лицо его залило краской.
  - Не переживай, - просто сказала она, провела белой изнеженной рукой по его атлетической, волосатой груди, и он почувствовал сладкое томление в паху.
   Через час, она быстро оделась, допила шампанское, торопливо догрызла яблоко и, взяв сумочку, игриво помахала ему пальчиками:
   - Адью, мой синьор, ты был просто зверь У.У.У....
  шутливо изобразила она страшного зверя. Эта полудетская шалость напомнила ему больную мать, которая так же "пугала" или смешила его в детстве, когда он баловал или капризничал сверх меры.
   Она ушла, оставив в комнате аромат тонких волнующих духов. Опустошенный Андрей тупо уставился в потолок и пытался понять, что он ощущает, став мужчиной. Ничего будто в нем не изменилось. "Каким ты был, - вспомнил он любимую песню тети Фани, - таким и остался..."
   Почему во всех книгах преувеличивают, когда речь заходит о сексе. Да, он испытал несколько восхитительно сладких мгновений, трахая проститутку, но это было много хуже того, что он представлял себе в своем необузданном воображении. Действительность, увы, не превзошла его ожиданий.
  
   * * *
  
   Игорь Владимирович Самойлов 1972 года рождения. Место жительство Рамат-Ган.
  Водитель автобуса Љ5 - молодой человек, подвезший тетю Фаню до городской больницы.
   Как и все люди маленького роста, самолюбив, страдает манией величия. Изъясняется громко, не умолкая и все о себе. Круглолицый курносый с карими пуговичными глазами он похож на циркового карлика. Одет прилично - джинсы, футболка, кроссовки с подсветкой... и все же вид у него какой-то мятый: "Будто в стирке побывал" - говаривал в таких случаях Антон Будка, недовольно оглядывая сержанта Полякова, после очередной субботней попойки.
   В общем, хилый такой бесцветный мозгляк, незаметен совершенно, пока не начинает говорить. Тембр голоса у Игоря Владимировича на удивление басистый. Как рявкнет "Чем обязан?" аж мурашки по коже бегают. С таким голосом либо диктором работать на радио, либо милостыню просить в подземном переходе у рынка - миллион заработаешь уж это точно.
   Видя такой резкий контраст между голосом и внешним видом Самойлова, я неделикатно смерил его взглядом и кажется, очень обидел парня.
   - Обратите внимание, господин инспектор - сказал он мне с некоторой долей высокомерия, - женщины, обыкновенно, тянутся к высоким и атлетически сложенным мужикам, а между тем доказано, что низкорослые и тщедушные особи мужского пола искусные половые партнеры.
   - Кем доказано? - спросил я.
   Тема разговора была мне близка, поскольку и сам я невысокого роста.
   - Наукой, - безапелляционно сказал он, - Ален Делон, например, трахает без устали все, что попадает в поле его зрения. То же самое - Луи де Фюнес, Жан Габен и даже президент Ширак в молодые годы...
   Он собирался продолжить список половых гигантов французского истеблишмента, но я вовремя придержал его красноречие:
   - Вас, кажется, Игорь зовут?
   - Угадали.
   - А по батюшке? - спросил я, хотя вчера еще получил все данные от Полякова.
   - Владимирович.
   - Как давно вы знакомы с Бугровым, Игорь Владимирович?
   - С Андрюшкой? Года три, наверное. Знакомство у нас, можно сказать, было судьбоносное.
   - Почему?
   - Понимаете в чем дело, всю жизнь я мечтал трахнуть француженку: мечта любого нормального мужчины...
  "Стало быть, я ненормален, - с неудовольствием подумал я, - меня вполне устраивают еврейки"
   - Почему именно француженку? - полюбопытствовал я и разбудил в нем зверя:
   - Знаете, - сказал он, - я перетрахал тонны женщин - азиаток и афроамериканок, а вот с француженкой не доводилось...
   - Полагаю, вы не много проиграли, - сказал я, недоверчиво оглядывая его невзрачную фигуру: если кто на него и вешался, то только потому, что до петли трудно было дотянуться.
   - Ну, это вы зря, - обиделся он, - есть в них, знаете ли, этакий романтический шарм. - Он щелкнул пальцами не находя нужных слов, - вы когда-нибудь слышали про французскую любовь?
   - ...И даже пробовал, - сказал я, считая тему закрытой, но он не унимался.
   - Мсье, - сказал он с парижским прононсом, - я задался целью познать француженку.
   - Благородная цель, - сказал я, опасаясь, что он заговорит на французском.
   - Но несбыточная, - тяжело вздохнул он, - если не владеешь языком.
   - Игорь Владимирович, меня в данный момент интересует ваш друг - Бугров?
   - Матушка Андрея Давидовича здорово чесала по-французски, а я брал у нее уроки, это все, что я могу сообщить по интересующему вас вопросу.
   - Где теперь Андрей, знаете?
   - Вот этого сказать не могу.
   - У вас с ним есть общие знакомые?
   - Есть один качок - Олег Сиркин зовут. Мы вместе ходили на дискотеку...
   - Телефончик этого Сиркина не подскажите?
   - Пожалуйста, - без колебаний сказал Игорь, назвал номер телефона и тут же без всякого перехода добавил. - С ними все не так, как с обычной женщиной...
   - С кем? - поразился я неожиданным переходам его мысли и понял, что душой он все еще во Франции.
   Самойлов увлек меня своей неукротимой тягой к французской любви, и я представил себя с Кэтрин Денев в постели: в самом деле, с нею все было иначе.
  
   * * *
  
   После Самойлова я нанес визит к Тете Фане.
   Бабушке явно не с кем было поговорить, и мои редкие визиты были для нее средством самовыражения.
   - Так вы утверждаете Фаина Георгиевна, что Наталья Дмитриевна была как бы не в себе?
   - Я не скажу, чтобы она была чокнутой, - поморщилась тетя Фаня, мои топорные вопросы коробили ее тонкую натуру, - но на нее временами находило.
   - А в чем это выражалось, вы можете сказать?
   - Все ее приступы начинались со слов: "Ба, да у вас тут полный интим!"
   - Что это значит? - удивился я. Фраза напоминала мне реплику из дешевого мюзикла.
   - Видите ли, муж у нее - это папаша Андрея, значит, был дамский угодник и часто изменял жене.
   - Откуда вам это известно? - осведомленность старушки начинала меня пугать.
   - А мне Лорка Шток рассказывала.
   "Так я и знал: сейчас пойдут воспоминанья дней далеких..."
   - Кто это Лорка, простите?
   - Социальный работник, - сказала тетя Фаня, и по привычке уже облила меня пудом презрения.
   - Что она вам еще рассказала? - дипломатично поинтересовался я.
   - Что Наташка и сына своего от баб берегла, чтобы по стопам отца не пошел, значит.
   - А про отца, что вам еще известно?
   - Однажды этот боров...
   - Это отца вы имеете в виду? - изумлено спросил я.
  - Ну конечно...
  "Хороша, однако, характеристика национального героя"
  - ... привел он в дом любовницу, а Наташка, которая по всем статьям должна была в это время быть на работе, вернулась раньше срока и застукала своего кобелька...
   Для прославленного разведчика Нудельманна это был, наверное, самый страшный провал за всю историю его безупречной службы.
   - Вот с тех пор и стал развиваться у Натальи странный недуг.
   - В чем это выражалось, Фаина Григорьевна?
   Пора было направить говорливую старушку в нужное для меня русло.
   Лицо старушки приняло суровое выражение:
   - Экий ты болван, милок, - сказала она, - сколько раз можно повторять одно и то же?
   - Что вы хотите сказать, Фаина Георгиевна?
   - Я уже сказала тебе, что Наташка кричала всем подряд - "Ба, да у вас тут полный интим!"
   Изумление старушки моей рассеянностью было столь велико, что спасти престиж родной полиции в ее глазах было уже невозможно.
   Мне пришлось утешаться тем, что легендарный разведчик оказался еще большим болваном, чем я. Кто бы мог подумать - национальный герой, народный любимец и так глупо пренебрегал конспирацией.
   "Да, сказала соседка, как бы угадав ход моих взбудораженных мыслей, - он причинил жене много страданий своим неуемным блядством"
   Еврейская прямота старушки навела меня на грустные размышления - быть может она права и неудачливы в любви одни лишь болваны?
  
   * * *
   В том, что он ошибся, Андрей понял уже на второй день после свидания с Юлией. Все чаще ему вспоминались ее жгучие ласки и молодое гладкое тело девушки. Это возбуждало его чувственность, и желание повторить с ней сеанс продажной любви.
   Спустя неделю все мысли Андрея были заняты только ею, и он уже знал абсолютно точно, что ему необходимо видеть, чувствовать и любить свою горячую и обольстительную богиню.
   Диспетчер Светлана узнала его по голосу.
  "Юлия свободна сегодня, господин Бугров, - приветливо сказала она, желаю приятно провести время".
   И на сей раз он совершенно "неэкономно" использовал отведенный на удовольствие час, утомляя ее скучным рассказом о себе. Она слушала его внимательно, а потом некстати прервала:
   - У меня папа был алкоголик, знаешь?
   - А мама? - спросил он, вспомнив, что о своем отце долгое время знал лишь то, что тот умер в автомобильной катастрофе. Мать с неохотой рассказывала ему о нем и если чувствовала, что мальчику хочется больше знать о своих корнях, начинала длинную повесть о дедушке, который был, по ее словам, известный дипломат и жил в Париже - самом красивом городе мира.
   - Моя мама умерла, когда мне было тринадцать, - сказала Юлия.
   Эпизоды скучной жизни Андрея с больной матерью, все мысли которой были заняты изменами отца, навели Юльку на воспоминания о своей изломанной жизни.
   - С кем ты осталась после смерти матери?
   - С отцом, но ему было не до меня. Все ходил где-то, оставлял нас с братиком на попечении приятеля, который напивался и норовил завалить меня на кровать.
   - Он был у тебя первым? - догадался Андрей.
   - Кто?
   - Приятель отца.
   - Его звали дядя Степан.
   - Как это случилось?
   - Я боялась оставаться дома, и шла к людям работать, чтобы накормить брата. Он вечно голодный был...
   - А потом?
   - А потом, отец сам отдал меня Степану за бутылку водки.
   - Сколько тебе лет?..
   - Восемнадцать, - сказала она и шаловливо обвила длинными ногами его сильную спину.
   На этот раз Андрей был более инициативен в постели и совсем не нуждался в стимуляции.
  
   * * *
   Сиркин Олег Наумович 1973 года рождения, проживает по адресу Тель-Авив улица Шимон 90.
   Разыскать его не составило труда. Чтобы парень не подготовился заранее к вопросам, которые могли последовать, будь он приглашен в полицию, я сам неожиданно пожаловал к нему домой.
   Этот приятель Бугрова был полная противоположность Самойлову - высокий рослый и менее озабочен сексуально.
   Когда я зашел в дом, он сидел за столом и что-то быстро писал мелким неразборчивым почерком - занимался бухгалтерией, очевидно.
   Он не стал утомлять меня рассказами о половых гигантах французского кино, но разговор у нас получился слишком уж официальный:
   - Где вы познакомились с Бугровым, господин Сиркин?
   - С Бугровым я познакомился на футбольном матче.
   - Болели за одну команду?
   - А в чем, собственно, дело, гражданин инспектор?
   - Дело, собственно, в том, что ваш друг Андрей подозревается в убийстве.
   - Этого не может быть!
   Я вкратце рассказал ему о событиях на улице Саламе, о которых он читал, оказывается в городской газете, но не подозревал, что речь идет о его приятеле.
   - Если вы хотите знать мое мнение об Андрее, так я вам скажу его.
   - Да, уж будьте любезны, господин Сиркин.
   - У Андрея не было никакого интереса убивать супругов Коган.
   - Вы в этом убеждены?
   - Я его хорошо знаю. Это человек, не способен обидеть мухи, хотя и с большими странностями.
   Опять странности, все, кажется, задались целью убедить меня в том, что Андрей Давидович Бугров был самый странный парень на деревне.
   - Не могли бы вы подробнее остановиться на его странностях?
  В последний раз мы виделись десятого августа, Андрей пришел ко мне занять деньги?
   - Зачем?
   - Не знаю.
   - Вы сказали, что хорошо его знали.
   - Я хорошо знал его как человека...
   - Например, - сказала я, восхищаясь своим долготерпением.
   - Например, у него был один конек - дедушка во Франции.
   - Не понял, конек у него был или дедушка?
   - Простите, - улыбнулся Олег, как бы извиняясь за мою дремучесть, - насчет конька - это просто идиоматический оборот такой есть, а вообще я хотел сказать, что у Андрея был дед, который якобы жил в Париже и вот об этом дедушке, он говорил почти беспрерывно...
   - У меня тоже есть бабушка в Нью-Йорке - сардонически сказал я, - но для меня это не конек... я вообще к коням отношусь равнодушно.
   - Не имею чести знать вашу бабушку в Нью-Йорке, но дедушка у Андрея был миллионер, так он утверждал, по крайней мере.
   - Вашего друга вдохновляли дедушкины миллионы?
   - Именно поэтому он собирался в Париж, и совершенно напрасно, насколько мне известно.
   - А что собственно, вам известно?
   - Мне хорошо известно, что никакого деда в природе и тем более в Париже не существует и вся эта история плод фантазии его больной мамаши.
   Откуда вы знаете, что она болела?
  - Каждый раз, когда я приходил к Андрею, его матушка, завидев меня орала благим матом: "Ба, да у вас тут полный интим!"
   Андрюша ужасно стеснялся ее болезни, и я делал вид, что ничего особенного не замечаю.
   - А про то, что у него нет деда, откуда вам известно?
   Олег смутился, и стал наводить порядок на столе, заваленном грудой исписанных бумаг - квитанции за муниципальные услуги, вероятно.
   - Я узнал об этом, когда отдыхал в Париже. Андрей сам просил меня разыскать своего родственника.
   - А ему вы сообщили, что никакого деда в природе нет?
   - Сообщил, конечно, но он так верил в легенду, которую внушила ему мать, что сказал мне, будто я плохо искал.
   Сиркин изобразил плохо скрываемую обиду.
   - Это была его единственная странность?
   - Нет, что вы...
   Тут Сиркин увидел синий конверт, лежавший на краю стола и механически накрыл его книгой.
   "Послание от дамы - усмехнулся я про себя, - этот парень подходит под классификацию Самойлова и должен нравится бабам"
   - Вторая странность Андрея была в том, - с бухгалтерской монотонностью продолжал Сиркин, - что он не имел сношений с девочками, потому что мать, видите ли, завещала ему начать половую жизнь в восемнадцать лет.
   - Странный каприз, - сказал я, пытаясь вызвать его на разговор о матери.
   - Более чем странный, - согласился Олег, - я хотел исправить эту несправедливость и познакомил Андрюшу с гражданкой Менделевич Сарой.
   "Что за официоз - "гражданин, гражданка?" - подивился я, а вслух спросил:
   - Надеюсь, она разрешила проблему вашего друга?
   - Увы, Андрей был слишком скован, и ничего из этой связи не вышло.
  - Адрес Сары Менделевич знаете?
  - Конечно: Холон улица Кугель 14.
   - Можно мне записать на листочке?
   - Ради бога, - сказал он, суетливо стал искать на столе бумагу, задел что-то громоздкое и на пол с грохотом упала сначала книга, а потом и спрятанный под ним конверт. Пока он наклонялся - поднять, я увидел, что адрес на конверте написан латинскими буквами. "Нью-Йорк" - это было единственное слово, которое я успел выхватить взглядом.
   "Выходит у нас тоже есть "конек" в Нью-Йорке, злорадствовал я про себя, но мы почему- то считаем нужным, скрывать это от посторонних глаз?"
  
   * * *
   Очень скоро Андрей понял, что хочет Юлию, не только физически: ему было хорошо и спокойно с ней.
   Долгие годы единственным человеком, с которым он мог полноценно общаться, была мать. Они говорили обо всем на свете. Но была одна запретная тема - отец. Правду о нем сказала ему Лора Шток после смерти матери, и тогда он понял, что мать не могла простить отцу предательства.
   Скрытность матери и ее болезнь оставила в его душе обиду на тех, (включая отца) кто довел ее до такого жалкого состояния.
   После смерти мамы он замкнулся в себе и не искал дружбы со сверстниками. Игорь Самойлов сам навязался в друзья: мать учила его французскому, они познакомились во время этих уроков, и тот как бы взял над парнем негласное шефство.
   И вдруг появилась Юлия. Она понимала его с полуслова, умела утешить и слушать, совсем как мама, а главное учила его великой науке любви, в которой он был постыдно несведущ.
   - Приходи к нам в бордель, - сказала она, - так будет дешевле, а я скажу Эдику, чтобы сделал тебе скидку, как постоянному клиенту...
   Бордель стоял на главной автобусной станции Тель-Авива. Это был район увеселительных заведений, клоака, где развлекались иностранные рабочие, арабы и переодетые в "гражданку" ортодоксы, которым вера в бога запрещала греховные связи в публичном доме.
   Эдик встретил его как старого знакомого, одобрительно похлопал по плечу и осклабился:
   - Делаю тебе скидку, земеля, на сто шекелей...
   Это было весьма существенно для его скромного бюджета, но, во-первых, время свидания сокращалось до двадцати минут, а во-вторых, у него практически не оставалось времени поговорить с ней, а именно в этом он нуждался теперь более всего.
  И он предложил ей "безобидную" встречу в кафе, так, просто "Покалякать без секса".
   - Мне нельзя, - встрепенулась она, - Эдик следит за каждым моим шагом. Мы ходим только на вызов клиента, и раз в неделю можно выйти в город - купить косметику, я должна быть в форме, понимаешь?
   - Ты не волнуйся, Юль, - ласково сказал он, - я плачу за время.
   - Зачем тебе это надо? - недоверчиво сказала она, и глаза у нее внезапно потемнели.
   - Мне не хватает тебя, - сердито буркнул он, и это были первые в его жизни слова любви, которые он сказал девушке.
  
   * * *
  
   Сара Менделевич - 1975 года рождения. Высокая, голубоглазая дева с высокой грудью.
   Сначала она послала меня подальше, сказав то, что говорила, очевидно, всем "липнущим" к ней мужчинам, представляющим для нее эротический интерес: "Если вы думаете, что я такая...", но я показал ей удостоверение полицейского, и она открыто стала кадрить меня, забыв о том, что, в сущности, "она не такая". Я, разумеется, не возражал - уж очень монументальной была у нее грудь. Дивлюсь я на этого маминого сыночка Бугрова, чего это у него с ней не заладилось, ее очень даже можно было затащить в постель, чем не преминул воспользоваться Олег Сиркин, полагаю.
   - Когда в последний раз вы встречались с Андреем? - завел я свою заезженную уже пластинку.
   - Это было один единственный раз в жизни, - жеманно сказала Сара, уставив свой сверлящий взгляд куда-то в область моего пупка или даже ниже.
   - Вы не могли бы уточнить время? - сказал я, чувствуя приятную истому там где "ниже".
   - Где- то с месяц назад, - задумчиво сказала она, - после этого мы расстались.
   - То есть, на этом ваши контакты с Бугровым прекратились?
   - Вы имеете в виду половые контакты?
   У этой девочки все сводилось, вероятно, к той самой точке, что "пониже". Недаром Сиркин хотел свести ее с Бугровым, а тот, неумеха, не смог воспользоваться подарком судьбы.
   - Больше вы никогда не видели Бугрова?
   Ее задумчивость навела меня на мысль, что, вероятно, встречи были.
   - Видела, случайно, в прошлый четверг, - виноватым тоном, - сказала Сара, - в ресторане "Красная шапочка"
   "Бог мой, какое везение! И она еще винится, глупышка..."
   - Он был один?
   - В обществе некоей вульгарной девицы в короткой юбке и вызывающей челкой на лбу.
   - Про челку вы не напутали?
   - Нет, я тогда еще подумала - Фу, какой дурной вкус у Феклы.
   - Девицу звали Фекла?
   - Нет, просто у нее лицо было деревенское... а вы лейтенант женаты?..
   Нет, определенно, Бугров был абсолютный лох, такая секс бомба и сама готова раздвинуть ножки...
  
   * * *
   Они встретились в ресторане "Красная шапочка".
  Интерьер этого пользующегося популярностью ресторана был стилизован под одноименную сказку со счастливым концом.
   Швейцар изображал бабушку, официанты охотников с игрушечными ружьями за спиной, а официантки натянули на себя коротенькие красные юбочки, чтобы посетители быстрее вошли в мир маленькой бытовой драмы, разыгравшейся в глухой лесной чаще.
   Андрей заказал пиво и "еще что-нибудь на ваш вкус" - предложил он официанту.
   - ... уж пусть лучше на мой вкус, - вмешалась Юлия.
   Андрей смутился и снова позвал официанта:
   - Сделайте, пожалуйста, что просит дама...
   - Снегопад, снегопад, - остроумно запел официант, - если женщина просит...
   Развеселив даму знакомым припевом, официант ушел, оставив Андрея в раздумье:
   - О чем ты думаешь, Андрей, - сказала она, дернув его за рукав.
   - Ты не обидишься, Юль?
   - Нет.
   - Будь моей женой, - сходу сказал он фразу, - которую вынашивал целую неделю.
   Это прозвучало так глупо и неожиданно, что она поперхнулась от удивления. Он похлопал ее по спине, чтобы прокашлялась, но она сердито скинула его руку:
  - Ну вот, обиделась? - вздохнул он.
   - Я в такие игры не играю, - сказала она.
  - Почему?
  - Путана, не может быть женой, ты же сам потом будешь упрекать меня...
   - Для меня это не имеет никакого значения, ты моя первая и единственная любовь.
   Он сам удивлялся, откуда у него берутся эти затасканные вялые слова, но самое интересное было в том, что именно эти слова казались ему теперь единственно верными.
   - Будь реалистом, сынок, - сказала она, - Эдик ни за что не отпустит меня.
   Лицо Андрея побагровело от гнева:
   - Я поговорю с ним, детка, - резко бросил он, - думаю, мы откупимся.
   Он говорил "Мы", будто она приняла уже его в высшей степени странное предложение.
   - Хорошо, но будет лучше, если сначала поговорю я, - сказала она.
   Как знаешь, - сказал Андрей, доверяясь ей во всем.
   В это время официант, с игрушечным ружьем торжественно принес на блюде красную шапочку и поставил ее на стол:
   - Мадам, - глупо улыбаясь, обратился он Юлии, - это вам пропуск в нашу сказку.
   Андрею хотелось еще многое сказать Юлии, но официант все стоял, продолжая глупо улыбаться.
   Наконец он поднял свое игрушечное ружье и зажмурил левый глаз:
   - Пиф, паф! - сказал он по скоморошьи, и в зал внесли пиво, которое он заказывал.
   Юлия неистово захлопала в ладоши.
  "Фантазия, однако, у этих шутов" - усмехнулся про себя Андрей.
  
   * * *
   Райзман Селиван Абрамович 1970 года рождения. Лысый, мордастый и полнеющий тип, лет тридцати. Работает старшим официантом "В красной шапочке", На лице довольство и уверенность в себе, классно выбивает чаевые из посетителей. Держит себя развязно, потому что по ресторанной легенде должен изображать волка, который съел бабушку и точит зубы на внучку.
   Без предисловий я разложил на столе колоду цветных фотографии. Коротким волосатым пальцем он уверенно ткнул в изображение Бугрова и сказал:
   - Энтого быка видел, бывал у нас.
   - Один бывал?
   Райзман, сделал вид, что вспоминает.
   - Не, с ним была телка с отменной задницей.
   - Вам приходилось видеть ее раньше?
   - Кого, задницу? - спросил он на полном серьезе.
   - Счастливую обладательницу отменной задницы, - подыграл я.
   - Да, - сказал он, - это известная проститутка, она приходит к нам с другими клиентами.
   - Как ее зовут?
   - Не помню.
   - Ты же сказал, что она известная.
   "Этого волчару надо было сразу брать за уши".
   - Ей богу, не помню, - забеспокоился он, - впрочем... кажется, ее звали Юлия.
   - Так то лучше, серый, - насмешливо сказал я, - принеси-ка нам лучше что-нибудь пожрать...
   - ... и выпить тоже, - к месту подержал меня Поляков.
   - Чего изволите выпивать? - шаркнул ножкой официант.
   - Водяру! - сказал Поляков.
   - Слушаюсь, - сказал Райзман и рявкнул в зал с положенным ему по штату, волчьим оскалом, - эй там, в избушке, пошевеливайтесь!..
   Через минуту, уже другой, младший официант (ведомый старшим), принес фирменное блюдо и, улыбаясь, предложил нам отведать.
   - Надеюсь, это не бабушка, - сказал Поляков, демонстрируя свою высокую эрудицию.
   - Нет, - внучка под соусом, - нашелся Райзман, - и оба дружно захохотали, вызывая удивление присутствующих в зале гурманов.
   Вышеназванная одноименная сказка занимала почетное место в необъятном культурном багаже Полякова.
  
   * * *
   Все шло именно так, как задумал Андрей.
   С ее стороны не было никаких возражений, а это значило, что он ей небезразличен.
   Вихрь чувств захлестнул Андрея - она пойдет за ним хоть на край света. То, что его может любить такая классная девушка, как Юлия, наполняло его сердце гордостью и детским желанием прыгать от счастья до потолка, но был ведь еще хозяин борделя, который совсем не разделял его восторгов:
   - Я говорила с Эдуардом, - невесело поведала ему Юля, - сначала он не хотел меня слушать.
   Она не сказала Андрею, что хозяин больно ударил ее по щеке за опоздание, затем выслушал и треснул для баланса по другой щеке: "Христос терпел, лицемерно сказал он, - и нам велел..."
   Лишь после этой циничной присказки Захава сменил гнев на милость и великодушно назвал ей сумму, которая могла бы удовлетворить его в данной сделке.
   - Я потолкую с ним, он послушает меня, - жестко бросил Андрей.
   - Не стоит, дорогой, он уже сказал о своих условиях.
   - Ну? - нетерпеливо торопил Андрей.
   - Это будет стоить двадцать тысяч долларов и ни центом меньше.
   Андрей мысленно присвистнул: аппетит у грузина будь здоров.
   - Такую сумму я не отработаю, даже если буду сутками пахать за двоих, - сказала она.
   Он знал, какой смысл скрывается за словом "пахать" и едва не задохнулся от бешеной злобы на Захаву.
   - Приходи сегодня в "Бархан", - сказал он, - что-нибудь придумаем.
  - Мне трудно выбраться из салона.
   - Скажи, что я звал тебя на вечер.
   - Но у тебя нет денег, Андрей.
   - Найду, не думай об этом.
   Он истратил уже на рестораны все свои сбережения, которые копил на поездку в Париж. В голове у него созрел дерзкий план, и он злорадно улыбался, представляя, какой это произведет эффект на эксцентричного Эдуарда
  
   * * *
  
   Я прошелся по всем массажным кабинетам Южного Тель-Авива. Это было довольно утомительное занятие - ходить по борделям. Почти везде меня принимали за клиента, но, видя, что девочки мне до лампы и нужна какая-то мифическая Юлия, теряли ко мне всяческий интерес.
   Антон Будка предложил мне подкрепление в лице Лазаря Полякова:
   - Пусти его к девочкам, - сказал он, - как вражеского агента...
   Но от услуг Полякова я отказался, это было равносильно тому, что пустить козла в огород: кроме жратвы и баб бравого сержанта ничего в жизни не интересует.
  Опрос сутенеров работающих в обследуемом мною районе с треском провалился. Все они держали рот на замке, подозревая во мне шпика из налогового управления. А один даже сказал:
   - Зачем темнишь, корифан, знаю, что явился по доносу Вольдемара.
   - А кто такой Вольдемар? - спросил я.
   - Мой конкурент, - недобро сказал хозяин борделя.
  Но двух профессионалок с именем Юлия я все же обнаружил. Собственно даже одну, потому что другую звали претенциозно и на античный манер Юлиана и она, судя по размерам своего пудового бюста, вряд ли могла заинтересовать Бугрова.
   Сутенеры любезно предложили мне фотографии девиц из альбома предназначенных для клиента, пытаясь соблазнить халявой. Я забрал альбомы и пригласил к себе официанта Райзмана. Ни одну из девиц в разнообразных позах фигурирующих на снимках, он не признал.
   "Дешевки, - презрительно сказал он, - у нас такие не бывают"
  Я воспользовался советом шефа и пустил Полякова "прочесывать" массажные кабинеты, разбросанные в центре города. От салонов расположенных на окраине они отличались качеством "живого товара", проститутки тут были интеллигентные, а клиенты принадлежали к высшему классу коммерческой элиты.
   Я не был уверен, что Поляков откапает, что-либо полезное для следствия: путаны из этого района были явно не по карману для охранника Бугрова.
  
   * * *
   Юлия пришла в восемь.
   Андрей заказал кофе по-турецки и торт с ядовито красной клубникой из крема. Они сидели в кабаке допоздна. Она все порывалась встать, памятуя о времени, но он удерживал ее поцелуями.
   - Эдик убьет меня, - сказала она, вспомнив, как жестоко он избил ее за опоздание.
   - Не убьет, ты сегодня поедешь ко мне. - Уверенно сказал он.
   - Это исключено, дорогой, он знает твой адрес.
   - Тогда едем к моему другу.
   - Уж лучше к моей подруге, - сказала Юлия, подумав секунду.
   Андрея обрадовало, что она не отвергла его сумасбродный план, и даже предложила свой вариант "побега".
   Подругу звали Галина.
  Это была бесцветная худощавая женщина с пышной гривой рыжих волос и грустной историей жизни, которую Юля поведала ему по дороге.
   Галина была профессионалкой и до недавнего времени исправно обслуживала иностранцев в борделе Эдуарда Захавы, но потом ей повезло, среди других товарок ее выделил бизнесмен по имени Исаак Вольц. Около месяца он пользовался умелыми ласками Галины в салоне, а потом выкупил ее у Захавы и снял для нее старую халупу в районе центральной автобусной станции.
  Галина обставила халупу недорогой мебелью, принимала любовника два раза в неделю, и строила планы относительно скорого переезда в Москву, где у нее рос сын, которого она оставила на попечении старушки матери. За два года работы на ниве проституции она скопила скромную сумму и надеялась с помощью щедрого бизнесмена оставить свое пагубное ремесло. По словам подруги, Исаак был мужчина в возрасте (в стадии развода с обрыдлой женой), которому удалось сторговаться с Эдуардом за десять тысяч долларов.
   - Почему с нас он запросил двадцать? - удивился Андрей.
   - Потому что ей уже за тридцать, - сказала Юлия, - и она отработала свое.
   - А что, Вольц не нашел себе кого-нибудь помоложе?
   - Ему уже под семьдесят, выбор у него не большой, а Галка знает, как угодить старику.
   У подруги они прожили почти неделю.
   Андрей ходил в супермаркет, приносил пакеты с продуктами, и они вместе готовили еду. Ужинали с Галкой и ее пожилым любовником, который рассказывал им о своих удивительных подвигах в войне за независимость Израиля.
  А потом каждая пара уединялась на своем ложе.
  Через десять минут Исаак уже не трепыхался, зато Андрей с Юлией занимались любовью (под мощный храп бизнесмена) почти до самого утра.
  
   * * *
   Нашел ее голубушку Поляков. Собственно не нашел, а установил последнее местопребывание.
   - Еще неделю назад она была тут, - сказал он мне по телефону.
   - Спасибо, - сказал я, - утешил.
   - Я установил ее личность, шеф, бордель, называется "Лапик", а девочки соответственно лапоньки, хохотнул он.
   - Без сальностей, сержант, - строго сказал я, - докладывайте по существу.
   - Докладываю, - сказал Поляков, - хозяин заведения грузин, большой проныра и держится очень нахально.
   - Допроси хозяина и раздобудь фотографию девушки.
   - Так точно, шеф.
   Юлия Сергеевна Петренко 1975 рождения. На фотографии длинноногая, стройная голубоглазая блондинка напоминает Елену Яковлеву - знаменитую русскую киноактрису. В стране проживает нелегально. Сначала была валютной проституткой, а потом за какую-то провинность стала обслуживать арабов и иностранных рабочих.
  Владелец салона Эдуард Захава, по словам сержанта - сутенер высокого полета, занимается незаконным ввозом живого товара из России через Египет и Турцию.
   - Девочки у него - первый класс, шеф, - сказал Поляков, - у одной мадам даже высшее филологическое образование, работала в Тамбове учительницей.
   Сержант Поляков, который стал уже здесь своим человеком, по-свойски спросил ее:
   - Чо притащилась-то сюда, Дунька?
   - А ты, поди, проживи на зарплату в двадцать долларов, - фыркнула Дуня.
   - Дело это они наладили лихо, - сказал Поляков, -
   Захава перекупает б... у поставщиков бедуинов. Известен своим уголовным прошлым. В 1994 г. привлекался окружным судом Тель-Авива за зверское избиение гражданки Стуц Татьяны Ивановны.
   Освобожден за недостаточностью улик.
  
   * * *
   В среду Андрей отпросился с работы и пришел в халупу на час раньше. На сегодня им был задуман поход в ресторан "красная шапочка".
   "Хватит отсиживаться в подполье, убеждал он сам себя, Эдуард слишком глуп, чтобы выйти на нас".
  Оказалось, что Эдуард не так глуп, как это представлялось Андрею, хотя другой на его месте давно уже догадался бы, что искать беглянку следует у Галины.
   В общем, дома Юлии не оказалось, и это было для Андрея хорошим уроком. Он недооценил своего противника и сделал серьезную ошибку.
   - Приехал Эдик, - сказала Бугрову Галка, - и увез Юльку в бордель. Не связывайся с ним, Андрюша, - знаешь, сколько девочек у нас сгинули в последнюю зиму.
   - Что с ними стало?
   - Пропали без вести.
   - В полицию заявляли?
   - Кому это интересно: в стране девоньки нелегально. Обратишься в полицию - депортируют. Никто, в общем, не хватился...
   - Ты думаешь, это Захава?
   - Конечно, он и с тобой не станет чикаться.
  - Ну, это мы еще поглядим, - сказал Андрей и позвонил Юлии на мобильный.
   -Але, услышал он в трубке жалкий Юлькин голос, - это ты Андрюша.
  В трубке что-то затрещало, и затем явственно послышался плачь. Андрей в первый раз слышал, как она плачет, и в груди у него защемило.
   Он тотчас поймал такси и поехал в бордель.
   Время было пиковое, дороги сплошь забиты пробками.
   Водитель бился почти за каждую пядь трасы, но также торчал на перекрестках, как и другие.
   Андрей весь извелся, пока машина подкатила к "Лапику".
   - А вот и Бугор прибыл, - издевательски встретил его кассир, и улыбнулся, - не терпится получить по мослам, сынок?
   - Знаешь, какая разница между мордой и задницей, Мудя? - спросил Андрей, подступая к кассе.
  - Это что загадка? - удивился Мудя и вопросительно глянул в зеркало, как бы убеждаясь, есть ли, в самом деле, сходство.
   - Скажи, где Юля, или я сделаю так, что разницы совсем не будет.
   В глазах кассира светилась насмешка:
   - Все претензии к боссу! - сказал он, указывая на резиденцию начальства.
   Кабинет Захавы был выдержан в светлых тонах: на стенах картины, бар с полками, установленными хрустальной посудой и на полу мягкий ковер с восточным орнаментом.
   Эдуард Захава сидел в просторном кресле времен турецкой империи и поглаживал дремлющего у него на коленях персидского кота. Кресло было обито черной кожей и отлично гармонировало с элегантным белым костюмом сутенера.
   - Я хочу ее видеть, - сказал Андрей.
   Эдуард легонько дернул кота за ухо.
   - Она моя собственность, - сказал он, - я вложил в нее бабки, ты это понимаешь, земеля?
  - Понимаю, - сказал Андрей, - хотя было непонятно, кого тот имеет в виду - кота или Юлию.
  Не дожидаясь приглашения, Андрей опустился на стул.
  Мудя занял позицию у дверей.
   - Ставь на бочку двадцать кусков,- сказал Захава, - и можешь забирать ее себе.
   Услышав слово "себе", котяра выгнул хвост трубой, как будто услышал комплимент в свой адрес.
   - Я хочу ее видеть, - жестко потребовал Андрей.
   - У нее клиент, земеля, но ты можешь полюбоваться, - усмехаясь, сказал сутенер, - она как раз делает ему минет...
   Андрей встал, намереваясь двинуть грузина в челюсть, но за спиной у него неожиданной громадой вырос Мудя. В руках у него блеснул ствол:
   - Тридцать восьмой калибр, - сказал он, интеллигентно улыбаясь Андрею.
   "Жаль, - подумал Андрей, - я не взял пушку"
   - О кей, - сказал он, успокаиваясь, - завтра будут деньги.
   - Будут бабки, будем говорить, - философски изрек Эдуард и взглядом указал ему на дверь.
   Грозный усатый кот вдруг страшно выгнул спину и зашипел, подтверждая серьезность намерений своего хозяина.
  
   * * *
   Раскрутить бывалого сутенера Полякову не удалось.
   Грузин оказался слишком грамотным, и потребовал разговора в присутствии своего адвоката.
   - Единственное, что я выбил у него, это то, что Юлия Петренко, скрылась неизвестно куда.
   - Ты копаешься в этом дерьме уже два, - дня, - вспылил я, - а результат нулевой.
   - Почему нулевой, шеф, - обиделся Поляков, - о сутенере я знаю почти все: Захава Эдуард Амбросьевич 1955 года рождения. Место жительство Тель-Авив, проспект Рабина. Поставил доставку девочек из России на широкую ногу. Мало того я достал фотокарточку Юлии...
   - ... для чего вступил в контакт с ее подружкой, - сказал я.
   - Так я ж для дела, - потупил взгляд Поляков.
   Я оценил жертву сержанта, но чтобы особенно не зазнавался, поручил ему отправить Захаве повестку:
   - Пусть срочно нарисуется в моем кабинете.
   - Нарисуется, - пообещал Поляков, - а нет, я сам его нарисую, почище всякого Пикассо.
   Поляков рос на моих глазах. До сих пор самым выдающимся художником для него был майор Капытник из транспортной полиции: закрытыми глазами тот мог разметить любую трассу, чем и покорил художественное воображение сержанта.
   Захава повестку мою проигнорировал.
   "Как и следовало ожидать" - высокомерно высказался по этому поводу Антон Будка.
   К сожалению, моего патрона заботило лишь то, что он скажет на следующее утро мэру. От лица последнего он считал возможным давать мне мало профессиональные советы о поимке Бугрова, но я относился к ним (также как и к мэру) вполне индифферентно - какой еврей не любит давать советы.
   Пришлось доставить сутенера в полицию в сопровождении вооруженного конвоя из двух полицейских.
   Я заранее предупредил ребят, чтобы не обращали внимания на крики конвоируемого о попрании закона.
  "Сначала возьмем его в оборот, - сказал я Полякову, - а потом пусть жалуется хоть в ООН"
   Захава, конечно, орал, что это насильственный привод и что он еще ткнет кое-кого мордой в дерьмо. Так и сказал, не мне, правда, Полякову. Сержант такого спустить не мог и дал ему пинка под зад. От чего сутенер и вовсе заважничал:
   - Послушай мент, - сказал он, - у меня тут серьезные завязки, как бы тебе не пожалеть опосля.
   - Заткнись, - сказал Поляков, - который за словом в карман не лез, - твои завязки мне по барабану.
   А тут еще я встретил его холодным взором, сутенер вроде бы успокоился, но не испугался и держал себя вполне по-хамски.
   Поляков сунул ему под нос фотографию Бугрова:
   - Ну и что? - невозмутимо сказал Захава, - это один из моих клиентов, изредка захаживает в салон.
   - Что вы можете о нем сказать? - спросил я, придерживаясь взятого ранее ледяного тона.
   - Контактов с клиентом не поддерживаем, - сухо отрезал он, давая понять, что в дальнейшем разговоре не заинтересован.
   - Врешь, кацо, ты им задницу готов целовать за сто баксов, - крикнул Поляков.
   Сутенер подумал обидеться ему на слова Полякова или нет, но решил отомстить иначе:
   - Начальник, - сказал он мне, - про этого педрилу на фотографии я могу сказать тебе конкретно.
   - Очень хорошо, Захава, излагайте
   - Не раньше, чем этот мудак, - грузин указал на сержанта, - зафиксирует сказанное мной в протоколе, который я все равно подписывать не стану без адвоката.
   - Не умничай, Захава, - прервал я его, - что ты можешь сказать нам о Бугрове?
   - Ничего, кроме того, что он заказывал преимущественно блондинок.
   - А где Юлия Петренко?
   - Не имею малейшего понятия.
   - Напрягись Захава, это зачтется тебе на суде.
   - А что мне шьют, командир?
   - Нелегальный завоз лиц женского пола для занятий проституцией, ты намерен говорить, падла?
   - Ну, может быть она у своей подруги, - нехотя проронил Захава.
   - Как зовут подругу, живо.
   - Подругу зовут Галина. Мы ее недавно на пенсию проводили.
   - Ну вот, кацо, теперь ты можешь спать спокойно, - подмигнул Поляков грузину, но тут же поправился, - пока, спокойно, - и он заржал сутенеру прямо в лицо.
   - Рано смеешься, батоне, - усмехнулся Захава, - я ведь тоже могу на тебя заяву подать... показания-то сняты не по закону...
  
   * * *
   Два дня Андрей искал деньги.
  Игорек подкинул ему пятьсот, Олег тысячу долларов, остальные он занял у молодых супругов, которым, судя по всему, нравилось, что он неделями не появляется дома - никто не мешал их любовным играм.
   Итого на круг вышло две тысячи баксов. Маловато, конечно, но пусть Захава видит, что он умеет держать слово. Только говорить с ним надо покруче, чтобы знал, что он его не боится.
   Андрей был против переговоров, с грузином, но этого хотела Юлия.
   "Не нужно никакой войны, - сказала она, - отдай ему, пожалуйста, деньги и пусть подавится ими, собака!"
   - Я собрал тебе два куска, - сказал он Эдуарду по телефону.
  - Неплохо для начала, земеля, - похвалил Эдуард, - щяс снаряжу к тебе своего человека.
   - Нет, - сказал Андрей, - пусть придет Юлия, только ей я передам деньги.
   - Я тебе не доверяю, - сказал Эдуард, - она приедет с Колобком.
   - Слушай, Захава, - сказал Андрей, презирая себя за то, что так унизился перед сутенером, - отпусти ее ко мне, пока я найду остальные бабки...
   - Сначала найди, потом будем договариваться, понял, земеля?
  
   * * *
   "Пенсионерка" Галина Соловьева, 1969 года рождения. Оказалась баба баскетбольного роста, с гривой рыжих волос, перехваченных зеленой лентой.
   "Такие грациозные козы нравятся низкорослым мужикам" - сказал про нее Поляков и глянул на меня искоса - не обиделся ли?
   В стране Соловьева находится нелегально. До недавнего времени трудилась в массажном кабинете "Лапик". В настоящее время на содержании у гражданина Вольца И.С. низкорослого, кстати, мужчины, на которого Поляков ориентировался, создавая портрет проститутки.
   - Местонахождение Бугрова? - испугано сказала она, когда мы предъявили ей удостоверения.
   - Ах, попалась птичка, стоп! - ласково пропел Поляков, приглядываясь к ее прелестям, - теперь ты скажешь нам все, что мы попросим, правда, лапик?
   - Это как же понимать, начальник? - растеряно спросила Галина.
   - А так и понимай, что за отказ сотрудничать с нами, будешь привлечена по статье 135 - незаконное пребывание в стране...
   - Бугров Андрей Давидович, знаете такого? - спросил я, обрывая увлекшегося сержанта.
   - Это вы про Андрюху что ли? Я и не думала, что он Бугров...
   - Думать, между прочим, полезно, - изрек Поляков.
   - Где Бугров? - спросил я уже более категорично.
   - Откуда мне знать, товарищ милиционер... - сказала Галка, - был Бугров и вышел, а вот куда, хоть зарежь, не знаю...
   - Дура! - осуждающе сказал Поляков, - нашла, кого покрывать?
   - Вы уверены, что не знаете где Андрей? - пытливо спросил я.
   - Вот те крест, легавый, - сказала "пенсионерка" и перекрестилась.
   - Может сожитель ваш знает? - спросил Поляков, сладко улыбаясь проститутке.
   - А вы, спросите его сами, - сказала Галина, кокетливо тряхнув рыжей копной под шалым взглядом сержанта.
   Сожитель Соловьевой - Вольц Исаак Самуилович, до сих пор сосредоточенно куривший сигарету, сбивчиво сообщил нам, что Бугров Андрей Давидович с самого начала показался ему весьма подозрительным молодым человеком.
   - Конкретно, - сказал я, - чем он вам не понравился, господин Вольц?
   - Ну, например, тем, что приносил домой много выпивки и приглашал всех к застолью.
   Вольц загасил сигарету и многозначительно посмотрел на сержанта, пытаясь определить, как сильно подействовал на представителя власти факт, казавшийся ему из ряда вон выходящим.
   - А ты что не рад халяве, бизнесмен? - изумленно спросил его Поляков.
  
   * * *
   Условились встретиться в комнате свиданий на Шапиро.
   Андрей ждал ее как бога. Едва Юлия вошла в дверь, бросил на стол пакет с баксами.
   - Передай ему, - глухо сказал он, - если отпустит тебя на неделю, я дам ему на тысячу больше.
   Юлия пересчитала деньги, сунула пакет в сумку и робко села на стул.
   - Не положено, - сказал сопровождавший ее Мудя и вырвал из-за пояса ствол. Выглядел он сегодня решительно - кожаная куртка с погонами, матросские брюки клеш и черная шляпа с перышком, ни дать, ни взять - ковбой из голливудских вестернов.
   Забрав деньги, Мудя увез девушку в бордель.
   - Жду звонка от босса, - крикнул ему вслед Андрей.
   - Жди, - сказал Мудя, - ждать не вредно.
  Через полчаса Юлия позвонила Андрею.
  - Это я, - сказал Андрей, предчувствуя недоброе.
  - Эдик велел передать, что эти две тысячи пойдут в счет штрафа за недельный простой... - и она заплакала.
   - Никогда, я не смогу уйти отсюда. Никогда, слышишь, Андрей.
   - Жди меня, Юлька, - сказал он, чувствуя, как белой мутью вскипает в нем злоба, - я сейчас...
   - Не надо, - испугано крикнула она в трубку, - не надо, Андрюша, милый, - но он уже не слышал ее.
   На этот раз он не забыл взять пушку.
  
   * * *
   Тетя Фаня сказала мне, что к Бугровым довольно часто наведывалась социальный работник по имени Лора Шток.
   Это была худосочная бесцветная женщина с птичьим лицом и неприступным видом. Говорила она на повышенных тонах, будто заранее подозревала собеседника в свершении тяжких преступлений против человечества.
   Про мать Андрея госпожа Шток знала буквально все.
   - Наталья Бугрова жена героя Израиля, - поведала она тоном учительницы, ведущий урок в классе для слабоумных.
   - Это мы уже знаем, - сказал я, - будьте так любезны...
   - Пожалуйста, не перебивайте, - строго оборвала она.
   - Извините, - сказал я, вообразив себя первоклашкой, и приготовился слушать урок.
   - Поначалу Наташа пользовалась всяческим уважением и льготами со стороны официальных органов, но постепенно о ней забыли, а напоминать о себе она не любила.
  - Что так, была гордая?
   - Не перебивайте меня, пожалуйста.
   - Вскоре дала о себе знать старость. Наталья Дмитриевна тяжело заболела. Потребовалась сложная операция, денег не было, хотя обратись она в соответствующие инстанции, нашлись бы. Стыдно должно быть, что заслуженных людей забывают.
   При этом она с упреком посмотрела на меня, будто я представлял официальные органы, которым вменялось заботиться о вдове национального героя.
   - Вдова героя предпочла продать дом, а деньги потратить на операцию по пересадке сердца...
   - Ну а потом? - спросил я.
   - А потом они жили впроголодь и сняли квартиру в трущобах.
   - Ай, стыдоба, какая! - вырвалось у меня и это искреннее восклицание сразу же расположило ее ко мне. Теперь я мог спокойно задавать вопросы по существу:
   - Мадам Шток, вы замечали что-либо странное в поведении Натальи Дмитриевны?
   - Наталья Дмитриевна была очень порядочный человек, она страдала от депрессии и болезни сердца.
   - Ну, в этом нет ничего странного, - сказал я, - не мало порядочных людей страдают сегодня от депрессии и заболевания сердца.
   - Но мало кто из них пережил столько, сколько пережила Натали.
   Голос у нее задрожал от волнения.
   - Да, конечно, - поспешно отозвался я, - судя по всему, у нее была очень трудная жизнь.
   - Еще бы....
   - Говорят, она внушала сыну, что он должен эмигрировать во Францию к деду.
   - Ах, вот вы о чем!.. Да, был у нее такой пунктик...
   - Почему пунктик? - удивился я. В ее голосе мне послышалась ирония, не свойственная ей.
   - Потому что никаких родственников в Париже у нее не было. Увы, время никого не щадит...
   - Вы полагаете, что отец Натальи Дмитриевны умер?
   - Несомненно.
   - Но ведь нет официального подтверждения факта смерти?
   - Молодой человек, я не вчера родилась?
   Об этом не трудно было догадаться, судя по глубоким морщинам, пересекавшим ее суровый образ, но я предпочел не вводить мадам в курс своих спонтанных догадок.
   - Я сделала запрос через посольство Франции в Израиле.
   - Зачем?
   "Вряд ли подобная инициатива входит в функции социального работника"
   - Хотела открыть ей глаза на правду, а на самом деле усугубила ее болезнь. Никогда себе этого не прощу.
   "Жаль, что тебя нельзя наказать за глупые инициативы"
   - Значит, подтверждение все-таки было?
   - К сожалению.
   - Как умерла Наталья Дмитриевна?
   - Сердечный приступ, (сердце то не свое) потеряла старые письма и слегла.
   - Какие письма?
   "Ого, похоже, проясняются новые детали"
   - Она переписывалась с отцом, когда он был жив, потом связь прервалась из-за брака с Нудельманом.
   - У него были проблемы с тестем?
   - Он увез Наташу из родительского дома, совсем девочкой, можно сказать, похитил...
   - Вы уверены, что письма отца были утеряны?
   Любовные приключения легендарного разведчика меня в данном случае не интересовали.
   - Наталье Дмитриевне они были дороги, так же, как и кольцо, подаренное ей отцом.
   - Значит, было еще кольцо?
   - Колечко с инициалами "Н.Б" - отец подарил Натали к двадцатилетию, а она отдала сыну, перед смертью, но он не носил его.
   Все вышеприведенные факты в пересказе "старой девы" тронули, конечно, мое чувствительное сердце, но общей картины следствия, увы, не меняли: в описи домашних вещей Бугрова, который мне представил сержант Поляков, названные письма, так же как и упомянутое кольцо, отнюдь не значились.
   Это все, что мне удалось у нее выудить.
   Странно, кому могли понадобиться пожелтевшие от времени письма разбитого горем отца к своей непокорной дочери? Внуку? Больно надо ему возиться с эпистолярным наследием деда. Между прочим, кольцо тоже куда-то подевалось. Бугров его не носил, по словам Лоры Шток, значит, кто-то выкрал его из дома, также как и письма, впрочем, но кто?
  
   * * *
  
   В борделе за кассой сидел Мудя.
   Неторопливыми глотками он пил горячий кофе и зорко следил за тем, как девочки раскручивают клиентов.
   Девочки сидели за журнальным столиком, на котором стояла фигурная ваза с фруктами, и лениво переговаривались с посетителями.
   Клиентов было двое - толстомордый араб с золотым колечком в правом ухе и его тщедушный приятель, лениво посасывающий сок из бумажного стакана.
   Посетители присматривались и приценивались к девушкам, перебрасываясь односложными фразами с кассиром.
  Юлия примостилась на краю дивана и с тревогой глядела на Андрея, стремительно вошедшего в дверь.
   Один из клиентов, - толстомордый араб - положил на нее глаз.
   - Мы бы хотели вот эту розу из вашего сада, - поэтически сказал он кассиру, показывая пальцем на Юлию.
   - Одну на двоих? - угодливо спросил кассир, - это будет стоить дороже.
   Увидев, Андрея кассир напрягся, но не показал виду.
   - Я тоже хочу эту девушку, - громко сказал Андрей, обращаясь к кассиру.
   - Она занята, - вызывающе сказал араб и ткнул толстым пальцем в Юлию, приглашая ее в интимную комнату.
   - Юнус, - сказал он другу, - на этот раз ты будешь сзади...
   - Почему бы нет, - весело отозвался Юнус, - у нее хороший задница, Али...
   - Слышал, Бугор, - безучастно сказал кассир, - девушка занята, отвали.
   - Плачу по двойному тарифу, - настаивал Андрей.
   - Мы тоже платим за двоих, - напомнил Юнус.
   - Ты, гнус, - сказал Андрей, - я снимаю, эту девочку на весь вечер, понял?!
   - Послущай, - повысил голос араб, - ему стала надоедать вся эта перепалка, - она моя, - и он резво для своего веса встал навстречу Андрею.
   Кассир тоже поднялся со стула, чтобы разрешить назревающий конфликт, но не успел.
   Последовал молниеносный удар в подбородок, араб рухнул на журнальный столик, опрокинув чашки, ложки и фигурную вазу с фруктами. Звон упавших ложек послужили сигналом для напуганных девушек. Они дико завизжали, пытаясь отстраниться от кровоточащего араба. Кассир сделал судорожную попытку выхватить ствол, но опять не успел: получив страшный удар левой сбоку в челюсть, он повалился на пол, увлекая за собой стул, прилавок и чашку остывшего кофе.
   - Молчать! - властно крикнул Андрей.
  Девочки разом перестали визжать, тщедушный товарищ поверженного араба испугано прижался к стене, пропуская Бугрова к выходу.
   Андрей схватил Юлию за руку и мгновенно покинул салон. Кассир с толстомордым арабом не шелохнулись: несколько минут полноценного отдыха были им обеспечены
   На улице беглецов дожидалось желтый с шашечками "Мерседес".
   - Опоньки, - радостно сказал таксист, приветствуя разгоряченную молодую пару, - куда едем, чавелы?
   - Гони на набережную, шеф, - сказал Андрей и почувствовал острую боль в суставах левой руки: воистину из камня была сделана челюсть Муди.
  
   * * *
   Он снял этот номер еще вчера, зная, что грузин непременно кинет его "за борт".
   Гостиница была дешевой, номера сдавались новым репатриантам и туристам, приехавшим в страну на заработки.
  Вечером они спустились в обшарпанную закусочную - выпить бочкового пива и закусить недорогой, но дурно прожаренной рыбой. Юлия все еще была под впечатлением баталии в массажном салоне и вздрагивала от громких звуков вокруг.
  Не успел официант подать салат из вялой редиски, как кто-то позвонил им на мобильный.
   - Да, - робко сказала Юлия в трубку и побледнела.
   Андрей понял, что говорит грузин, и ласково взял у нее мобилу.
   - "Але!" - сказал он как можно развязней, - слушаю!
   - Ты хоть знаешь, на кого наехал, гнида? - тихим голосом спросил его Эдуард
   - Говори по делу, браток, у нас стынет редиска.
   - Что? - не понял Захава.
   - Редиска стынет, говорю, усекаешь?
   Сначала в трубке установилось напряженное молчание, потом охрипший голос задохнувшегося от ярости грузина сказал:
   - Я отрежу тебе яйца, и отдам их своему коту на ужин, ты понял, земеля?
  Он тут же закрыл телефон, не давая Андрею достойно ответить.
   - Это конец, - обреченно сказала Юлия и безвольно выронила на пол вилку, - он нас убьет, Андрюша...
   Панический страх отразился в ее потускневших вмиг глазах.
  
   * * *
  
   Дело об убийство супругов Коган зависло надолго и всерьез.
   Так, по крайней мере, считал Антон Будка. Но меня настроение шефа не очень то трахало. Шеф у нас большой паникер и боится общественного мнения.
   Сказать честно у него все основания для беспокойства. Репортеры расписывали этот случай как появление в городе таинственного маньяка, убивающего беззащитных беременных женщин, мэр, боясь за свое кресло, требовал от Будки конечного результата. Тот, нервничая, выразил сомнение в моих умственных способностях.
   - Чего ты роешься в помойках, Штерн? - сказал он мне, - оформляй Бугрова как убийцу....
   - Андрей Бугров объявлен в розыск, - спокойно сказал я, - почти все свидетели, опрошенные мной, в один голос заявляют, что у него не было никаких мотивов для совершения убийства.
  - Почему в таком случае он скрылся? - резонно спросил шеф, - может быть, его уже убили давно, ты об этом подумал, Штерн?
  - Я не только подумал, я сказал вам об этом в самом начале расследования.
   - Что-то не помню, - рассеяно сказал Будка, - кстати, смерть его была бы нам на руку...
   - Конечно, - сказал я, угадывая нехитрую схему рассуждений шефа, - будет на кого списать дело...
   Не будучи опером Антон не имел понятия о деструктивном методе Штерна и заботился лишь о том, чтобы в прессе имидж полиции стоял на должном месте.
   - Ну ладно, - строго оборвал меня шеф, - чтобы через неделю, доложил о поимке преступника.
   - Будет сделано, - с тяжелым сердцем сказал я и позвонил сержанту: может быть, этот накопал что-нибудь?
   Мои надежды, увы, не оправдались. Поляков снова перерыл квартиру Бугрова, разобрал даже шкаф и старый телевизор, показавшийся ему подозрительным. Никакими письмами и тем более колечком там и не пахло.
  
   * * *
   Сегодня Андрей должен был оплатить одноместный номер в гостинице, который из-за отсутствия средств они сняли на двоих. Деньги небольшие, сто долларов, но вся наличность, позаимствованная у друзей, уже вышла, и надо было срочно пополнить содержимое кошелька.
   Только Игорь мог помочь найти еще пару сотен, хотя он и обещал ему вернуть долг через неделю. Обещая товарищу, он не знал, где собирается разжиться бабками. Впрочем, очень скоро он поправит свои дела и без помощи друзей.
   По дороге к Игорьку, Андрей завернул в банк - проверить, что у него на счету, хотя отлично знал, что "капитала" едва хватит для оплаты ведения счетов в банке.
   В банке было прохладно и почти безлюдно. На низких журнальных столиках там и тут разбросаны рекламные проспекты, по углам стоят гигантские горшки с экзотическими растениями, а на потолке висит скромная люстра, которую Андрей не повесил бы даже у себя в уборной.
   Он подошел к круглому окошку, за которым сидела молоденькая девушка-оператор, на ходу придумывая, что сказать ей, чтобы не возбуждать подозрений.
   Мысль "грохнуть" банк появилась у него, в тот самый момент, когда он узнал, что Эдуард требует откуп. Ну откуда ему было взять еще деньги?
   Жил Андрей скудно, перспектив на то, что вдруг повезет, и он сорвет большой куш - никаких. Далекая мечта о Париже, при его позорной зарплате казалась неосуществимой. Родственников у него нет, по крайней мере, в Израиле (он не поверил другу, что деда в Париже не наблюдается), а людям наплевать на грезы идиота о красивой жизни. Никто не хочет видеть, в какой он находится яме, значит, он сам должен выбраться из нее.
   "Когда тебе будет плохо, говорила ему мать, ты должен вспомнить две вещи:
   Первое - человек никогда и ничего не должен бояться: бог ненавидит трусов. Второе - главное качество мужчины - это решительность. Без нее ты игрушка в руках обстоятельств и дурных людей"
   - Чем могу быть полезна? - сказала девушка-оператор.
   Андрей посмотрел поверх ее головы и увидел под потолком черный глазок телекамеры, фиксирующей каждое его движение.
   - Хотел снять немного денег, но передумал, - с деланным равнодушием сказал он девушке и направился к выходу.
   Проблема с камерой разрешима, он изменит свою внешность, для этого припасены уже кое какие атрибуты.
   Благодаря урокам мамы, он мог не только сбить человека с ног, но и в считанные минуты неузнаваемо изменить свою внешность.
   Придя в номер, он увидел, что Юлия спит на узкой кровати, свернувшись калачиком и по-детски вздыхая во сне.
   Вот и хорошо, не надо ей видеть, как он гримируется.
   Андрей извлек из кейса парик, наклеил усы и надел, контактные линзы, изменив цвет глаз. Теперь у него были серые глаза, густые черные брови, смуглая кожа и зубы, пожелтевшие от никотина.
   Идти к Игорю он уже передумал. Зачем? через час у него будет много денег. Он сможет рассчитаться с друзьями и врагами.
   Ствол он держал в наплечной кобуре под курткой, поэтому прошел в банк беспрепятственно.
   Этот отделение банка он хорошо знал, потому что был его вкладчиком. Кому в голову придет грабить банк, где ты являешься клиентом.
   Час был полуденный, народу в операционном зале почти никого. Одна глухая старушка и мужчина, который клевал носом в мягком глубоком кресле. Он вошел сюда, чтобы спрятаться от жары и незаметно для себя задремал в живительной прохладе банковских кондиционеров.
   Андрей подошел к круглому окошку и тихо сказал:
   - Мадам, это ограбление!
   - Девушка вздрогнула и потянулась к кнопке сигнализации.
   - Не надо! - пресек он ее движение и вытащил из кобуры пистолет, - я буду стрелять.
   - Хорошо, - сказала девушка, бледнея.
   - Доллары сюда, пожалуйста, двадцать тысяч...
  Девушка послушно набрала номер кода и открыла сейф.
   - Бросьте купюры в рюкзак.
   Вся процедура заняла не более двух минут.
   - А теперь запомните. В этой сумке взрывное устройство, а тут, у меня в кармане микросхема, другими словами дистанционное управление. Я держу его наготове, увижу за собой хвост, подорву вас, к чертовой матери, понятно?
   - Понятно, - ликующе сказала девушка.
  То ли она радовалась тому, что монотонная банковская жизнь освежилась вдруг приятным романтическим приключением, то ли понравился ей симпатичный грабитель, но она решила выполнять все его указания, хотя под рукой были скрытые средства, воспользовавшись которыми, вполне можно было сообщить об инциденте в полицию.
   Андрей оставил сумку рядом с окошком и направился к выходу.
   У самых дверей перед ним, как меч возмездия возникла тучная фигура мужчины. Минуту назад он мирно дремал в кресле, и вдруг проснулся привлеченный его решительным голосом и возможностью совершить подвиг.
   - Стой, - зычно сказал мужчина, расправив жирные плечи, - брось оружие, негодяй!
  Андрей спокойно выстрелил в потолок, и на пол полетели осколки позорной люстры. Мужчина громко ахнул и тяжело брякнулся на пол, обхватив руками лысую голову.
   - Так и лежи, герой, - сказал Андрей и перешагнул через его жирное тело.
  
   * * *
   С банком этим приключилась необычная история. Грабитель был либо дурак, либо фраер, который случайно залез не в свое дело. Одно то, что он мог запросить миллион, а взял лишь двадцать кусков, наводит на грустные размышления. Кроме того, это был родной банк преступника, и служащие узнали его, несмотря на то, что он пытался изменить свою "приятную" - как сказали мне в банке, внешность.
   Мой ядовитый шеф сказал мне массу ехидных вещей по этому поводу:
   - Штерн, вам просто подфартило с этим фантастическим ограблением века, - можно рассказать репортерам с каким блеском мы раскрутили это громкое дело...
   Я настоятельно попросил Будку не делать заявление для прессы преждевременно.
   - Почему? - огорчился он.
   - Что бы преступник оставался в неведении относительно того, что личность его установлена.
   Оператором в банке работала молодая девушка со спортивной фигуркой. Не француженка, но все на месте. Я вежливо поздоровался, и она ответила улыбкой, которую я расценил, как приглашение к флирту. Позже я понял, как глупо ошибся.
   Я показал девушке несколько фотографий местных уродов, промышляющих воровством, в том числе и Бугрова.
   Она сразу узнала его.
   - Вот этот, молодой и красивый, - уверенно сказала она.
  Я был удивлен, что в ней совсем нет злости, что не говори, а грабитель напугал ее, унизил.
   - Вы знаете, он был такой вежливый, - виновато улыбнулась она.
   Разговор с ней дался мне не легко: она путалась в показаниях и была субъективна в оценке вооруженного преступника.
   - Грабитель приходил в банк дважды, - сказала девушка, с таким видом, будто вспомнила особенно умилявшую ее сцену в сопливом сериале, - это был красивый и высокий парень.
   - Ближе к делу, пожалуйста.
   - А что разве приметы вам не важны?
   - Важны, конечно, но об этом мы поговорим позже.
   - Так вот, это был красивый и высокий парень, - настаивала оператор. - Первый раз он ничего не сказал мне, но взгляд у него был озабоченный, и я обратила внимание на то, что он волнуется.
   "А то, что я нервничаю, она вроде не замечает" - с горечью подумал я.
   - Второй раз юноша пришел через два часа, но был искусно загримирован.
   Скажите, какие нежности - "Юноша" и не вломился, а "Пришел". Не поймешь женскую логику, прав, пожалуй, коротышка Самойлов - женщины тянутся к дефективным и подозрительным типам с внушительными параметрами.
   Я, конечно, не такой урод, как Самойлов, но с Бугровым мне тягаться трудно: молод, интересен собой и, кажется, не лишен отваги.
   - Как он выглядел во второй раз?
   - Красивый, высокого роста.
   Помешалась эта тетя на высоком росте.
   - Это вы уже говорили, мадам.
   - Да, но я не сказала, что он был стройный.
   - Будем считать, что сказали, далее...
   - Так вот, стройный... темный парик, темные очки... нет очков, кажется, не было...
   - Это существенная деталь, девушка, так были очки или нет?
   - Я же сказала - не были, я запомнила его глаза...
   - Что еще вы запомнили? - меня начали утомлять ее слишком колоритные воспоминания.
   - У него были шикарные черные усы, такие как у Садама Хусейна.
   Я не удержался и решил проверить догадку Самойлова насчет дефективных и подозрительных типов:
   - Скажите, мадам, а Садам Хусейн вам нравится?
   - Причем тут Садам Хусейн? - удивилась она.
   - Нет, я просто спрашиваю из чистого любопытства.
   - Как политик он слабоват, конечно, но мужчина, наверное, сильный.
   - Судя по усам? - не удержался я от колкости.
   - Нет, судя по характеру, - ехидно парировала она.
   - Как же вы его узнали?
   - Кого, Садама Хусейна?
   - Нет, грабителя.
   - А по колечку... у него на безымянном пальчике золотое кольцо с инициалами...
   - Какими? - сказал я равнодушным голосом.
   Мне показалось, что стук моего сердца заглушает мой голос. Но она прекрасно услышала меня:
   - "Н.Б" - с нежностью сказала она, - мальчик, наверное, забыл его снять, а я запомнила буквы с первого раза.
   Я был так рад нашедшемуся колечку, что простил ей даже "Мальчика" - какая экзальтированная дама, однако...
   Надо сказать Полякову, чтобы вычеркнул из описи кольцо, Бугров забрал его с собой и на нем же погорел бедняга.
   А все-таки нехорошо иметь успех у женщин - выдадут с потрохами первому же оперу. При условии, что он обладает такими качествами как я, конечно.
  
   * * *
   В номер он пришел в приподнятом настроении...
   - Я сделала тебе глазунью, - весело сказала она
   - Спасибо, моя прелесть, но мы сегодня идем в ресторан.
   - На ресторан нам не хватит денег, ешь, я так старалась, готовила...
   - Я тоже кое-что тебе приготовил, родная, - сказал Андрей, и вывалил из рюкзака деньги на стол.
   - Откуда это? - похолодела она.
   - Одолжил в банке.
   - Ты просто псих, - Андрюша, - сказала она и с восхищением посмотрела ему в глаза.
   - Я предлагаю убраться сегодня же в Париж. Там у меня дедушка, богач, заживем в свое удовольствие.
   - Это, нереально, Эдик достанет нас из-под земли и дедушка не поможет.
   - Ты хочешь отдать ему двадцать кусков, Юлия?
   - У нас нет другого выхода, любимый.
   - Выхода нет только из небытия, - вспомнил он слова матери.
   - Я не хочу рисковать, - решительно сказала она, - давай уйдем отсюда чистыми, Андрюша.
   - Лично я считаю, что Эдуард заслуживает пули, - сказал он.
   - Ты не знаешь его, Андрей, он найдет нас даже на северном полюсе.
   - Хорошо, кисонька, только я поеду с тобой, это опасно.
   - Позволь мне самой сделать это, любимый. Я давно ждала этой минуты. Мне хочется плюнуть в глаза этому садисту.
   Юлия заставила его съесть глазунью, а потом забрала деньги и уехала в бордель.
   В дверях она обернулась, и посмотрела на него своими бездонными и грустными глазами:
   - Жди меня через час, - сказала она.
   - Я люблю тебя, - нежно сказал он и послал ей вслед воздушный поцелуй.
   После ее ухода он помыл посуду, собрал свои пожитки и стал ждать.
  За окном уже спустились сумерки, с моря подул прохладный ветер. Через час на набережной зажгут иллюминацию, все вокруг засверкает яркими красочными огнями: город заживет веселой ночной жизнью.
   По вечерам Андрей любил бродить по набережной, но сегодня он не видел себя среди пестрой толпы гуляющих.
  В своих мечтах он уже разгуливал с Юлей по Елисейским полям.
  
   * * *
   Сегодня уже и шеф сказал мне, что возможно Бугров болен или просто озорник, которому он с удовольствием надрал бы уши.
   Я с удивлением спросил, что побуждает его прибегнуть к таким антипедагогическим мерам.
   - Уж очень не логичен парень в своих дурацких поступках, - сказал шеф.
   - Это вы по поводу того, что он взял двадцать тысяч вместо миллиона? - спросил я, - что поделаешь, парень начисто лишен фантазии.
   - Нет, я по поводу того, что он вернул банку все бабки до единого цента, как вам это, коллега?
   Шеф сказал это с таким раздражением, что можно было заподозрить его в том, что он осуждает Бугрова за "дурацкий" поступок.
   - Но это еще не все, Штерн, - не переставал сердиться Будка, - этот придурок накинул сверх награбленного еще два куска, очевидно, за моральный ущерб, причиненный работникам банка.
   - Такого еще не было в мировой практике, - сказал я и, чтобы утешить озлобленного шефа добавил, - мы с вами, попадем в историю криминалистики, шеф.
   - Уже попали, - сказал Будка, читайте, я получил этот факс сегодня утром.
   - Что это?
   - Заявление директора Национального банка господина Ароновича Мойше.
   "Подтверждаю, начал читать я, что насильственно изъятая двадцать пятого августа сего года неизвестным лицом сумма в размере двадцати тысяч американских долларов, а также люстра местного производства, стоимостью 300 шекелей, полностью и даже с избытком (в две тысячи американских долларов) возвращена в отделение национального банка по улице Саламе 60"
  - А это значит, - продолжал возмущаться шеф, - что заслуга раскрытия данного преступления принадлежит отнюдь не нам.
   - Может быть, есть еще шанс что-либо приписать нашей доблестной полиции?
   Слава богу, я научился сыпать соль на раны шефа.
   - Как бы не так, - драматическим тоном вскричал Будка.
   Своими телодвижениями он стал напоминать мне "Гамлета" - то же неоправданное величие и тот же дурацкий пафос в жестах.
   - Прежде чем послать эту весть по факсу, господин Аронович собрал пресс-конференцию, где выставил нас полными идиотами...
   - Но как Бугров возвратил люстру? - удивился я
  - Бандеролью, - усмехнулся шеф, - недовольный тем, что меня интересуют столь ничтожные мелочи.
   - Лихо задумано, шеф? - сказал я, подливая масло в огонь.
   - Еще бы, - невесело отозвался шеф, - этот подонок просто смеется над нами. Вы представляете, что мне сказал сегодня мэр?
   - Представляю, - сказал я. Но шеф не удержался и процитировал муниципального евнуха - "Такими средствами преступник скоро завоюет себе симпатии широкой публики"
   - Мои симпатии он уже снискал, - сказал я, - передавая шефу факсимильный оттиск.
   - Рано расслабился, Штерн, - одернул меня Антон, - на этом Бугрове висит двойное убийство, или может быть, ты нашел уже, кто прикончил супругов Коган?
   - Пока нет, но у меня большие сомнения по поводу того, что это сделал Бугров.
   - И ты туда же, Штерн? - сказал Будка голосом Цезаря, которого закалывал Брут.
  
   * * *
   Она не приехала через час, как обещала.
   Он ждал ее до полуночи, а потом оделся и отправился к Галке.
   Галина открыла ему дверь, и лицо у нее было все зареванное:
   - Ах, это ты, - сказала она с глубоким разочарованием.
   - А я думала, пришел этот скот.
   Скотами она называла всех клиентов, которых обслуживала ранее. Не избежал этой участи и последний любовник путаны, особенно в последнее время, когда перестал платить за халупу.
   - Придет куда он денется, - сказал Андрей.
   - Не придет, я знаю.
   - Почему, вы поссорились?
   - Он продал меня какому-то арабу. Представляешь, продал за три тысячи долларов, как дешевку...
   Было непонятно, что ее огорчает больше - малая сумма сделки или факт продажи ее какому-то арабу, который по шкале ценностей расценивался в Израиле гораздо ниже, чем еврей.
   - У араба этого зверский вид - сказала Галина, - и он приказал мне, чтобы к шести я собрала шмотки.
   - Зачем?
   - Поедем в Газу, а там его родичи будут харить меня всем кагалом...
   - Ты не знаешь, где Юля? - спросил Андрей, не желая обсуждать сексуальные претензии родственников ее нового владельца.
   - Про Юльку я ничего не знаю. Она исчезла...
   - Это дело Эдуарда, - сказал Андрей.
   - Можешь не сомневаться, - сказала Галина.
   - Придется заглянуть к нему на чай.
   - Эдик грозился порезать тебя на лоскуты, - предупредила Галина.
   - Я тоже кое-что ему приготовил.
   - Ой, Андрюша, - вдруг вспомнила она, - а тебе тут записка...
   - От Юлии? - оживился Андрей.
   - Нет, принес какой-то чудик в черной маске, велел передать...
   - В маске? - удивился Андрей, развернул смятый клочок бумаги и прочел.
   "Господин Бугров, письма Вашей матушки можете получить сегодня на Саламе 16 в полночь..."
   "Ловушка, - подумал Андрей.
  Он вспомнил, что накануне отдал Юлии запасные ключи от квартиры.
   Она прячется от Эдуарда... Я должен ее спасти... Но сначала надо позвонить в бордель, вдруг ее удерживают силой? Ведь было уже такое - он отдал Захаве баксы, и они благополучно накрылись.
   Но при чем тут черная маска?"
   * * *
  
   Андрей пришел к Игорю.
   - Ну, как там твоя прошмандовка? - первым делом спросил его товарищ, хотя когда в первый раз увидел Юлию, сам сделал на нее стойку и очень сожалел, что не снял ее раньше.
   - Счас схлопочешь, парень, - добродушно сказал Андрей.
   - Ладно, молчу, чё пришел-то, ковбой?
   Самойлов видел разительные перемены в поведении своего подшефного. Из застенчивого робкого паренька он превратился в решительного и жесткого мужчину.
   - Позвони, пожалуйста, по этому номеру и пригласи Юлию, - сказал Андрей, - я ее потерял...
   - Таких трудно удержать, - понимающе сказал Игорь и набрал номер борделя.
   - Ее временно нет, - ответил любезный голос Светланы.
  - Когда будет?
  - Надеемся, скоро, а пока можем предложить Стелу или Настю, ей всего шестнадцать, но она многое умеет...
   - Спасибо, я подожду Юлию.
   - А кто звонит? - заинтересовано спросили на другом конце провода.
   Доперли сволочи, что это его люди...
  
   * * *
   Ба, какие новости: Галина Соловьева знала убитую Беллу Коган. Это выяснил сержант Поляков. Я просил его установить наблюдение за домом Галины. У меня теплилась надежда, что туда явится Юлия.
   Наружное наблюдение установленное сержантом было раскрыто тем же утром. Араб, сменивший Вольца, засек сержанта на подступах к дому, и полагая, что это один из бывших клиентов Галины, спустился вниз, чтобы "выписать фраеру стоп", но сержант дал ему в ухо, и тот, признав в нем представителя власти, пригласил служивого на чашечку кофе. Поляков не дал себя уговаривать и после первой же чашки "cappuccino" вежливо поинтересовался, отчего так оплошал Вольц: купил Галину за десять, а продал за три?
   - В самом деле, - усмехаясь, заявил араб, - найти еврея, который продает себе в убыток, так же трудно, как вору попасть в рай.
   - Ты не прав, - возразил ему Поляков, - я лично выложу из кармана всю наличность, только бы тебя не видеть еще лет двести.
   - А сколько у вас в кармане, - живо поинтересовался араб, любопытствуя, во сколько сержант оценил его личность.
   - Пятьдесят агорот, - с вздохом сказал сержант и положил на стол газету, где на всю полосу красовался портрет покойной Беллы Коган: пресса продолжала смаковать убийство на улице Саламе.
  - Она подрабатывала у нас, будучи студенткой, - сказала Галина, присмотревшись к портрету.
   Вот это уже хорошие новости, стало быть, покойная Белла была свой человек в борделе "Лапик".
   - Господин инспектор, - напыжившись, сказал мне сержант в тот же вечер, - а ведь супругов Коган убил Захава, больше некому вроде...
   Поляков давно уже убеждал меня, что Бугров к убийству не причастен. Я обычно поощряю его стремление предаться на досуге логическим размышлениям, но мне не нравится когда он забегает вперед.
   - Не будем торопиться с выводами, Лазарь Семенович, - сказал я словами шефа, - но следует проработать эту версию до конца.
   Впервые я назвал сержанта по имени отчеству, и он готов был проработать для меня хоть двести версий. Почему бы и нет, ему нравилось "прочесывать" Тель-Авивские бордели.
  Но я его разочаровал, предложив выяснить до-завтра - есть ли родственники у Сиркина в Нью-Йорке.
   Оказалось - нет, зато у Самойлова там жила родная сестра.
   Странно, почему коротышку тянет на француженок, мог бы и с американками поразвлечься, жилищные условия вроде позволяют.
  
   * * *
   Ночью Андрей пришел на Саламе 16.
  Осмотрев квартиру и не найдя Юлии, он понял, что его надули: в борделе ее нет, у Галки тоже - смылась с деньгами в Россию, куда еще она могла подеваться.
   Сбросив куртку и сняв парик, он посмотрел на стенные часы: до полуночи оставался примерно час времени, можно немного соснуть.
  Он прилег на скрипучую мамину кровать и почувствовал страшную усталость.
   Андрей закрыл глаза и вспомнил теплые губы Юлии. Неужели она его обманула? Девочка, моя, как мне тебя не хватает...
   Проснулся Андрей от сильного удара в голову.
  Свалившись с железной кровати, он открыл глаза и увидел над собой Мудю.
   - Ну, - спросил тот, - тебе больно, Бугор?
   - Оставь его, Колобок, - сказал Эдуард.
   Но Колобок, пьянея от вида крови, нанес еще один мощный удар по голове. У Андрея вспыхнули звезды перед глазами.
   - Ты чё, не видишь, он отъезжает? - заорал Захава.
   Андрея подняли, усадили на затрещавший стул.
   - Отличный удар, - сказал он Муде, - за это я сделаю тебя инвалидом.
   Андрей старался не смотреть в сторону кровати, Мудя не должен догадаться, что ствол он спрятал под подушкой.
   - Не ерепенься, Бугор, - посоветовал Мудя, - ты уже труп.
   - Ты хочешь заставить телку работать на себя? - с гнусной усмешкой спросил Эдуард, вытягивая сигарету из пачки.
   - Нет, - сказал Андрей, - я люблю ее.
   - Да ты дурак, Бугор, - с изумлением сказал Эдуард, - они не могут любить, б... это я тебе говорю по своему личному опыту.
   - Знаешь, что я думаю о твоем личном опыте, Эдик?
   - Догадываюсь, земеля, - холодно бросил Захава и щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету.
   Мудя картинно стоял у стула, поигрывая волыной.
   - Говори, где она или я тебя заставлю отрабатывать вместо нее, - сказал Захава, - выпуская дым из мерзкой пасти, - ты не думай у меня есть мальчики по вызову.
   - Да пошел ты...
   - Ты не веришь, мне, Бугор, ладненько, щас будем ломать тебе целку.
   Колобок, он в твоем вкусе?
   - Вполне, - сказал громила.
   "Да ты еще и голубой" - подумал Андрей, собираясь с силами, чтобы рвануть к подушке.
   - Действуй, - сказал Захава, - дарю тебе пять минут удовольствия.
   - Спасибо, хозяин, - сказал Колобок, схватил Андрея за волосы, легко приподнял с пола и, бросив на кровать, стал медленно спускать с себя брюки-клеш.
   Лучшего поворота событий Андрей не мог себе представить. Он резко выхватил из-под подушки ствол и выстрелил в Мудю. Кассир упал, запутавшись в своих матросских штанах. Пуля попала ему в пах.
   - Эдуард потянулся к поясу, но запоздал - щелкнул второй выстрел, грузин с воем схватился за яйца.
   - Теперь можешь, отдать их коту на ужин, - сказал Андрей, - надеюсь, яичница будет ему по вкусу?
   - Ты не убьешь меня, Бугор? - сказал грузин, истекая кровью.
   - Нет, Эдик, но ты выдашь мне чек на сумму в двадцать две тысячи зеленными...
   - Зачем тебе, деньги, Андрюша?
   - Надо вернуть долги, которые я из-за тебя понаделал, гнида...
   Как только Бугров покинул квартиру, через балкон соседки в комнату тихо ступил человек в черной маске.
   - Это еще, что за приведение? - сказал Колобок, пытаясь достать волыну. Получив удар ногой в голову, он затих.
   Захава смотрел на незнакомца широко раскрытыми от боли и ужаса глазами.
   - Вас надо перевязать, Эдуард Амбросьевич, - сказала маска, - умрете от потери крови...
   Он порвал на куски простынь и нагнулся к раненному.
   - Какое неудобное место, - сказал он, ловко орудуя руками - о женщинах вам придется забыть, уважаемый...
   - Кто вы? - с трудом вымолвил Захава.
   - Я представляю интересы частного лица, - сказал человек в маске.
   Он сел на стул напротив грузина и задал свой первый вопрос:
   - Признавайтесь, Эдуард, это вы убили Коганов?
  
   * * *
   Я спокойно обедал в "Красной шапочке", меня тут привечает сам хозяин кабака.
   Я справился уже с жареным лососем, как вдруг подходит ко мне Селиван Абрамович Райзман с ружьишком наперевес и говорит.
   - Господин инспектор вас срочно вызывают к телефону.
   Звонил какой-то странный аноним.
   - Это говорит инспектор Штерн?
   - Да, слушаю вас, - сказал я энергичным голосом, зная, что это вызывает у подследственного доверие.
   Согласно деструктивному методу Штерна каждый гражданин хотя бы раз в жизни является потенциальным подследственным и надо быть большим профессионалом, чтобы на первых же минутах вызвать у него доверие или напротив сломать волю.
   - Это по поводу убийства супругов Коган, - сказал анонимный голос
   - Ну? - сказал я недовольно, - что вам угодно, сударь?
   Слишком много развелось у меня поклонников, все меня ищут и желают говорить только со мной.
   - Зайдите-ка, любезный, в дом по улице Саламе, - сказал аноним, - там вас ожидает небольшой, но приятный сюрприз.
   - Кто вы? - Голос пытались изменить, но интонация показалась мне знакомой. Да нет, наверное, ошибаюсь.
   - Человек в маске, - ответил аноним, - не забудьте так же заглянуть под кровать...
   - А там меня, что ожидает, - сыронизировал я, - очередной труп?
   - Не смешно, гражданин инспектор, - сказал аноним и поставил трубку.
   Я подумал сначала, что это хозяин квартиры, ему, кажется, нравились такие игры, но потом решил, что тот сделал бы это сообщение в стиле Валентина Гафта, или Александра Ширвиндта на худой конец.
  У меня были смутные подозрения относительно того, кто мог потревожить мой праздничный ужин с сержантом но, чтобы проверить их, необходимо было посетить названную квартиру.
   - Почему она снята с наблюдения и как туда проникли посторонние? - спросил я Полякова.
   - Распоряжение Будки, - вздохнул он, - мэр не хочет нагнетать напряжение в городе...
   Звонок анонима был произведен из таксофона в районе улицы Черниховского. Это было в пятистах метрах от нашего ресторана. "Человек в маске", видимо, давно и упорно за нами наблюдает.
   - Я что-то хвоста за собой не почувствовал, - сказал Поляков, - а может у него свои люди в ресторане?
   - Надо будет проработать эту версию, - сказал я словами шефа и немедленно отправил сержанта к телефону-автомату.
   Вскоре он прибыл назад огорченный и с пустыми руками.
   - Ну что ж, Лазарь Семенович, - сказал я, пытаясь приободрить напарника, - придется тебе навестить сегодня одного нашего старого знакомого...
   - Я люблю ходить в гости, - сказал Поляков.
   - Нет, ты придешь к нему, в его отсутствие, - сказал я.
   - Взлом? - ухмыльнулся сержант.
   Отмычкой он умел работать не хуже чем волыной.
   - Да, придется немного порыться в бумагах одного неприятного типа, но чтобы все было аккуратно, сержант.
   - Обижаете, шеф.
  
   * * *
   Два дня Андрей околачивался в терминале аэропорта имени Бен Гурьона. Он был уверен, что Юлия намылилась в Россию.
  О дерзком ограблении банка писали во всех газетах. Девушка оператор в деталях описала внешность симпатичного грабителя (две лишние тысячи достались ей, как пострадавшей морально), о котором уже распространялись по городу романтические слухи.
   Андрей знал, что он в розыске, но никоим образом не связывал это с банком.
   Вчера он проник в свою квартиру через балкон соседки, уже зная, что увидит там убийцу: тетя Фаня сумбурно рассказала ему о последних событиях в доме и предложила сдаться полиции.
   "Я верю, что ты чист, мой мальчик!" - сказала она, а утром ее разбил удар: человек в маске, которого старушка видела ночью, напугал ее до смерти. Хорошо еще она претворилась спящей, иначе постигла бы ее участь Коганов.
   На третий день пребывания в аэпорту Андрей увидел в кафе для пассажиров громадного мужика, похожего на неандертальца. Мужик сосредоточено читал газету, шумно хлебал кофе, подозрительно всматриваясь в окружающих. Наткнувшись взглядом на Андрея, он незаметно (как ему казалось) зыркнул на фотографию, которую лениво вытащил из бумажника и кажется, что-то заподозрил.
   Вообще-то слежку громила вел профессионально, но мать учила Андрея обращать внимание на мелочи типа газеты, которую "хвост" читает понарошку. А громила даже дырку в ней сделал небольшую для удобства.
  "Мент" - смекнул Андрей и направился в сторону справочной, там всегда много народа и можно легко затеряться в толпе.
   Мужик бросил газету и последовал за ним. Андрей прибавил шагу, но мужик не отставал. Оставался один выход: завлечь неандертальца в туалет и там вырубить. Но это проблематично, такого быка свалить не просто.
   Андрей собрался уже повернуть к общественному туалету, но тут увидел вдруг смуглого и восточного вида парня в самой гуще скучающих пассажиров. Парень этот вел себя как-то неестественно: достал из кармана белый сверток быстро подложил его под скамейку, будто это был сэндвич, который ему расхотелось есть и он боится, что его оштрафуют за то, что намусорил общественном месте, хотя мусорный бак стоит в двух шагах от металлических спаянных стульев.
   Быстрым шагом незнакомец устремился прочь от таможенной стойки. Чем-то заинтересовал этот боязливый парнишка Андрея: уж не террорист ли? Что-то говорил ему, что тот подложил под стул взрывчатку.
   "Это бомба с часовым механизмом, иначе, куда он так спешит и оглядывается?.."
   Андрей уже забыл про хвост. Он подбежал к таможенной стойке, где толпились вновь прибывшие пассажиры, и громко крикнул:
   "Разойдись бомба!"
   Началась паника, люди с воплями стали разбегаться по сторонам.
   В это время бухнул взрыв, гулким эхом отозвавшийся во всех отделениях зала.
   Здание терминала дрогнуло, со звоном посыпались стекла.
   Две пожилые американки, картинно пролетев в воздухе, упали в кадку с цветами. Гигантская кадка опрокинулась на бок и вывалившиеся оттуда старушки, в комьях унавоженной почвы, стали выть истошными голосами. Пострадавших, кажется, не было, впрочем, в луже черной крови лежала пожилая женщина, не пожелавшая оставить багаж, когда все удирали от бомбы.
   Чемоданы и деревянный заслон, отделявший пассажиров от работников зеленого коридора, разнесло в клочья.
   Громадина полицейский, видевший как Андрей криками разогнал публику, подскочил к нему сбоку и сказал:
   - Молодчина, как ты догадался, что это бомба?
   - Я видел, кто ее подложил.
   Кто это был?
   - Кажется, араб, он пошел в сторону кафе.
   - Ты узнаешь его?
   - Да.
   - Тогда следуй за мной. Выхватив пистолеты, они устремились обратно в сторону кафе.
   - Откуда у тебя ствол? - на бегу спросил неандерталец.
   - Я работаю в охранном агентстве, - сказал Андрей.
   - А я тебя знаю, - сказал неандерталец и повернул в кафе.
   "Бомбист" уже был там. Увидев преследователей, он выхватил из очереди перед стойкой буфета девушку в черных джинсах и приставил к ее виску пистолет. Девушка испугано вскрикнула, и Андрей узнал в ней Юлию.
   - Я отвлеку его, а ты зайди на кухню, - сказал неандерталец.
   Он подошел к арабу слишком близко и предложил бросить оружие.
   - Стоять! - заорал тот, - я убью ее.
   - Без глупостей, мужик, - сказал сержант, и, опустив наган, сделал еще один шаг к террористу.
   - Не двигайся, сучий сын! - крикнул террорист и выстрелил Юлии в живот. Вскрикнув, она обмякла у него на руках, он отбросил ее в сторону, чудом увернулся от пули сержанта, тут же за волосы притянул к себе буфетчицу и стал беспорядочно стрелять во все стороны.
   - Всем лечь на пол! - заорал сержант. Но его никто не слышал.
   В зале стоял страшный ор: женщины визжали, не отпуская ручную кладь, мужчины слепо неслись вперед, сметая на пути детей и женщин. Поляков не открывал огонь, потому что боялся попасть в метущихся в панике людей.
   Полицейские отступили назад и снова начались переговоры.
   В это время Андрей зашел в подсобное помещение, забрался на ящик, и выглянул в пустое вентиляционное отверстие. Прямо под ним стоял араб, наставив пистолет к виску буфетчицы.
   - Ты получишь, самолет и деньги, - сказал сержант арабу. Он увидел Андрея и пытался заговорить бомбиста.
   Андрей, стараясь не шуметь, высунул голову и правую руку в открытый люк и нажал курок. В воздухе громко лопнул выстрел. Террорист тюком повалился на мраморный пол и придавил полумертвую от страха продавщицу буфета.
   - Умница! - сказал полицейский, поднимаясь с пола и вытягивая из-под террориста полумертвую от страха девушку, - меня зовут Поляков, - а тебя, наверное, представят к награде...
   Но Андрей не слышал его, он искал глазами Юлию.
   В зале появились врачи, которые хлопотали над раненными.
   Юлию перевязывал мужик с интеллигентной бородкой. Белый халат на нем был забрызган кровью.
   - Не подходи, - испугано сказал он, увидев в руках Андрея пистолет.
   - Ему можно, - сказал сержант, прикрывая плащом, труп террориста, - спрячь пушку, герой, сейчас пройдем с тобой в одно место.
   - Зачем? - сказал Андрей и вспомнил, что этот мужик, в сущности, следил за ним.
   - Надо поговорить, - сказал Поляков и стал рыться в одежде мертвого террориста.
   Лицо у Юлии было бурого цвета, а блуза на животе пропиталась кровью.
   - Погоди, сейчас тебя помогут, - сказал Андрей и взял ее за вялую руку. Он так много целовал ее ладонь, что знал на память все линии судьбы. Одна из них говорила, что они никогда не расстанутся.
   - Я знала, что ты меня найдешь, - горячим шепотом сказала она, и протянула ему сумку, которую держала в другой руке, - здесь деньги... прости, я хотела помочь брату.
  - А, это тот, который вечно голодный? - Усмехнулся Андрей.
   - Он теперь под следствием в России, эти деньги я хотела передать адвокату.
   Ей трудно было говорить, и она закрыла глаза.
  - Ты могла попросить, я бы купил адвоката.
  - Если можешь, помоги ему...
   - Нет, - сказал Андрей, - мне надо в Париж к дедушке, - он отпустил ее руку на мраморный пол и отошел в сторону.
   Юлию унесли на носилках, забрызганный кровью доктор с бородкой крикнул ему:
   - Эй, герой, возьми сумку...
  Он посмотрел вслед удалявшимся носилкам. Догонять не стал. Надо было поскорее смываться, пока Поляков возится с трупом.
   * * *
  
   На Саламе мы поехали с дежурной следственной бригадой.
   Тетю Фаню как раз увозили в больницу. Она показала слабой ручонкой, что хочет мне что-то сказать. Я вежливо нагнулся к ней, и она едва слышно прошептала:
   - Человек в маске, - любовник Лорки Шток.
   Долю секунды, я думал - можно ли доверять старушке и решил, что да: она всегда в курсе всех сплетен в округе. Но как ей удалось вычислить маску?
   Я понимал, что тетя Фаня затеяла собственное расследование, в результате которого едва не погибла. Вид у нее был совершенно несчастный - еще и потому, полагаю, что в больнице ей посплетничать будет не с кем.
   Я пожелал ей скорейшего выздоровления, и мы с сержантом рванули наверх к Бугрову.
   Квартира подозреваемого была закрыта, но оттуда доносился едва слышимый вой. Сначала мы подумали, что это кошка - забралась на кухню, а выбраться не может. Но потом Полякову послышалось глухое мычание (корове то на кухню не забраться) и он разом выбил двери, хотя у меня были ключи от квартиры.
   "Зачем дураку стеклянный лоб!" - пошутил на следующий день шеф по поводу поспешных действий Полякова, но в то утро нам было не до шуток.
   Кошек с коровами на кухне мы не обнаружили, но на диване штабелями лежали аккуратно связанные Захава и его телохранитель Клубков.
   - Рад вас видеть, панове! - сказал я, обрадовавшись этой картине, и предложил грузину сигарету.
   - Лучше вызовите мне "Скорую", - сказал Захава, - я умираю.
   - Если не умер до сих пор, значит, будешь жить, - резюмировал я и заглянул под кровать, как и предлагал мне аноним.
   Под кроватью я обнаружил кассету с записью, в которой Захава признается в убийстве супругов Коган.
   Мы тут же прослушали запись на бугровском магнитофоне, после чего я вопросительно посмотрел на сутенера.
   - Это не может служить доказательством, - с трудом прошептал Захава, - затягиваясь сигаретой, которой я его угостил.
   Он был бледен, слаб от потери крови и каждое слово давалось ему с трудом:
   - Какой-то мужик в маске угрожал мне оружием и вынудил сделать эту гребанную запись...
   - Какой еще мужик, чо ты гонишь? - сказал Поляков, который о маске пока не слышал.
   Сержант Поляков получил с утра нагоняй от Будки, за то, что упустил Бугрова и усиленно искал себе жертву для мести.
   - Зачем вам понадобилось убивать супругов Коган? - строго спросил я.
   "Выходит маска, успела наделать делов. Придется навестить старушку в больнице"
   - Я не убивал их, клянусь честью!
   - Чтобы наказать Бугрова? - подсказал мне Поляков.
   - Я на "мокруху" сроду не ходил, - сказал Захава, - не надо мне шить дело, начальник.
   - А как ты здесь оказался, кацо? - спросил Поляков.
   - По наводке. Вчера вечером, позвонил какой-то хмырь и сказал, что Бугор будет ночью. Я не убивал начальник.
   - Может, Клубков убил, - что молчишь шестерка? - спросил Поляков телохранителя.
   - Я не скажу ни одного слова, - гордо сказал Клубков.
   - Почему, лапик? - воркующе спросил Поляков.
  Сержант легонько сдавил ему горло, чтобы снять с себя стресс, но это не помогло. Хриплым голосом Клубков потребовал адвоката.
  
   * * *
   - Зачем Бугров подсунул нам Захаву? - спросил меня на следующее утро шеф.
   Десять минут назад я представил ему ежедневный отчет о появившемся в деле новом подозреваемом. Он прочел его с похвальной скоростью и никаких признаков изжоги я в нем не наблюдал.
   "Надо предложить Полякову писать вместо меня отчеты: к моим каракулям он уже привык, а сержант может вызвать у него язву"
   - Наверное, он хотел свалить на грузина убийство супругов? - гадал Будка, - это вполне вероятно, особенно после того, как выяснилось, что Белла Коган работала у него в борделе. Чего молчите, Штерн?
   - Соображаю.
   - Туго соображаете, дружище, на вашем месте, я бы занялся типом, в маске, скорее всего это он звонил Захаве.
   О том, что этот же тип звонил мне, я естественно в это утро умолчал. Не хотелось, чтобы на заключительных аккордах в игру вмешивались муниципальные идиоты.
  Я уже допросил Лору Шток и знал абсолютно точно круг всех ее любовников (прыткая оказалась баба, несмотря на птичье лицо) одного из них очень интересовали письма Бугровых. Она знала, где хранит бумаги Натали, и представила вору точную наводку.
   - Заняться человеком в маске я пока не могу, - сказал я шефу, - потому что не знаю кто он.
   - А надо бы знать, - строго сказал шеф и ударил ребром ладони по столу: старая привычка десантника, отрабатывающего удар по сонной артерии противника.
   Десантником шеф никогда не был, но при случае пускался в пространные воспоминания о том, как участвовал в операции по освобождении заложников в Нигерии. Вот и писал бы мемуары, чем портить кровь подчиненным.
   Я не стал говорить шефу, что знаю почти наверняка - кто вчера вечером звонил грузину, уверен, что этот же человек позвонил после этого мне, а позже напугал тетю Фаню ставшей свидетельницей его внезапного появления и узнавшей его, по каким-то только ей известным признакам.
  Бабку я еще не успел навестить в больнице, и меня мучила совесть.
   * * *
   "Объявляется посадка на рейс Тель-Авив-Париж, пассажиров просим пройти регистрацию билетов"
   Это было первое столь долгожданное Андреем объявление диспетчера. Он взял спортивную сумку, оставшуюся от Юлии и двинулся к пункту регистрации.
   "Кажется, проскочил" - подумал он, вытаскивая из сумки документы.
   Со вчерашнего дня репортеры рыскали по городу, разыскивая героя, который предотвратил кровавую бойню в аэропорту.
   И снова его спас грим. На этот раз он выглядел беспечным Жигало с тонкими усиками, модными очками и в ярко-красном курортном одеянии.
   В отделе регистрации билетов к нему подступил Штерн и показал служебное удостоверение.
   - Здравствуй Андрей Бугров, - громко сказал он, - далеко ли собрался?
   - Как вы меня узнали? - спросил изумленный Андрей.
   - А по колечку юноша, - Штерн показал на безымянный палец беглеца, - оно тебя уже второй раз подводит.
   - Это талисман от мамы, - сказал Андрей, - я его не снимаю.
   "Между прочим, Шток говорила, что он его не носит"
   - А как здоровье твоей девушки, парень?
   - У меня нет девушки, - буркнул Андрей.
   - Ну, это ты напрасно, Юлия в больнице, пошла на поправку и утверждает, что ты был ее клиентом.
   "Хорошо не сказала, что банк тоже на мне" - подумал Андрей.
   - А ты знаешь, ведь это ты "взял" банк на Саламе, сказал инспектор, будто читал его мысли.
   - Откуда у вас такие сведения?
   "Неужели он ошибся, и Юлия предала его еще раз?"
   - Во-первых, тебя там признали, во-вторых, вот пуля... - сказал Штерн, - она выпущена из дула твоей игрушки.
   - Можете меня арестовать, - сказал Андрей, - не судьба мне, видать, лететь этим рейсом...
   - А ты, куда это навострился, Бугров? - сказал Штерн, вытаскивая из-за пояса наручники.
   - В Париж, - грустно сказал Андрей.
   Штерн поиграл наручниками и лукаво улыбнулся:
   - Послушай, парень, никак не могу врубиться в одну вещь.
   - Что вам еще?
   - Ты мог запросить миллион в банке, а взял гроши да еще вернул с надбавкой?
   - Не люблю лишнего груза, дорога дальняя, - сказал Андрей.
   - А, сознательный очень, - усмехнулся Штерн, - в Париж ты брат сегодня не поедешь, ну-ка ручонки-то протяни дяде...
   - Это я уже понял, дядя, - сказал Андрей, протягивая руки, - только супругов Коган я не убивал.
   - Знаю, сынок, знаю, - сказал Штерн, пожимая парню руку, - их убил твой приятель Олег Сиркин.
   - Зачем? - оторопело спросил Андрей.
   - Белла Коган в твое отсутствие получила письмо от твоего деда, но не успела передать тебе - Сиркин перехватил...
   - А ему зачем?
   - После поездки в Париж, он сам списался с твоим дедом и хотел получить наследство вместо тебя. Мы нашли у него фальшивый паспорт на твое имя и письма деда, которые хранила твоя мать. Они были нужны ему на всякий случай - показать деду, что он в курсе семейных тайн.
   - Нашлись письма? - обрадовался Андрей.
   - Чудак, человек, дед твой нашелся, - сказал Штерн, только не во Франции, а в Америке, он переехал туда, когда ты родился ...
   - Я знал, что дедушка жив. - Сказал Андрей.
   - Жив, - улыбаясь, подтвердил Штерн, - Дмитрий Андреевич Бугров... Он завещает тебе пять миллионов долларов.
   - Пять миллионов?! - Пораженный известием, Андрей присел от удивления.
   - Так что летишь ты не в Париж, приятель, а в Нью-Йорк. На билет-то у тебя хватит или занять?
   Андрей никак не мог осмыслить внезапно навалившееся на него известие.
   - Я не буду сидеть в тюрьме? - спросил он.
   - Кому придет в голову сажать в тюрьму сына национального героя. Это же скандал!
   - Вы знаете про моего отца? - Спросил Андрей.
   - Знаю и про отца и про мать, - улыбнулся Штерн, - ты, как и твои родители совершил подвиг, сынок. Если бы бомба взорвалась в толпе, крови было бы - море... Ты заслужил прогулку по Бродвею, забудь о своих неприятностях.
   Он подмигнул Андрею и спрятал наручники за пояс.
   - Вот письма твоей матери, ты ведь за ними приходил домой.
   - Да, я получил записку...
   - От Сиркина, - сказал Штерн, - он предупредил Захаву о твоем появлении в доме.
   - Зачем?
   - Ему надо было, чтобы тебя убрали, и он стал Бугровым.
   Андрей почувствовал, как его охватывает волна благодарности к этому низкорослому, славному человеку.
   - Спасибо, - сказал он, - я в неоплатном долгу перед вами.
   - Сочтемся, - хитро подмигнул Штерн.
   Андрей взял в руки сумку и посмотрел Штерну в глаза, - вы можете оказать мне одну услугу.
   - Прикажешь стрелять в Сиркина?
   - Передайте, пожалуйста, эту сумку, моей девушке.
   - А вдруг здесь бомба? - хохотнул инспектор.
   - Это деньги, которые ей задолжал Захава.
   - Можешь, не волноваться, сынок, все сделаю...
   - Андрей умелым движением руки отклеил себе усы бороду и брови, вытер носовым платком лицо и, улыбнувшись Штерну своими бесхитростными синими глазами, направился к трапу самолета.
   - Тебе же в другую сторону, парень, - крикнул ему вдогонку Штерн.
   - Сначала в Париж, - весело отозвался Андрей, - так хотела мама, а потом к деду... в гости.
  Впереди его ждало увлекательное путешествие в самый красивый город мира. Жалко только мама не дожила до этого дня. Но он обязательно вернется к ней на могилу и расскажет ей обо всем, что она так любила в Париже.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"