Жители Бней-Брака были крайне удивлены, увидев черный "Лимузин" сопровождаемый эскортом вооруженных мотоциклистов.
Сначала народ подумал, что это важная птица почтила своим присутствием священный град, но потом все признали машину миллионера Боренбойма, а в ней жениха его дочери долговязого Мотла из Холона.
- С жиру бесится старикан, - решили бней-браковцы, и попали пальцем в небо. К услугам мотоциклистов Боренбойм прибег в связи с чрезвычайной ситуацией. Его дочь Дора, желая сделать жениху приятное, отправила ему в офис фаршированную рыбу, а в ней надежно спрятала обручальное кольцо, которое отец велел ей приберечь до свадьбы.
Счастливый жених, питавший слабость к рыбе, сходу проглотил любимое блюдо, а заодно и бриллиантовое кольцо, которым его хотела удивить невеста. Пока Дора ждала слов благодарности от недогадливого жениха, тот, вспомнив о неотложных делах, срочно удалился из офиса в неизвестном направлении. Встревоженная девушка сама позвонила Мотлу, но в ответ услышала лишь "Спасибо за йбку".
Мотл картавил с детской непосредственностью, и этот легкий изъян особенно умилял невесту.
- Пъёглотил, не пегежевывая, - похвастал он подруге, ни словом не обмолвившись о колечке.
- Ты ничего не почувствовал, Матвей? - растеряно спросила девушка, все еще не веря, что так запросто можно проглотить алмаз стоимостью в миллион долларов.
- Был еще десегт, моя гадость?.. - деловито поинтересовался Мотл.
"Ты не подавился, кретин!?" - хотела сказать, Дора, но
связь с мобильным телефоном жениха внезапно прервалась, и невеста, осознав, какая ужасная участь постигла бриллиантовое кольцо, срочно позвонила отцу:
- Он слопал наш подарок, па, - сказала она, не потрудившись предварительно подготовить старика.
Роберт Боренбойм был сметливый человек и сразу понял, о чем идет речь. "Гаденыш явно пустит меня по миру" подумал он, чувствуя, как внезапно оборвалось его больное сердце.
Старик не одобрял глупый выбор дочери, и в первое время всячески пытался сорвать помолвку.
Отец Мотла - жалкий заморыш из российских евреев, был мелкий чиновник в холонском муниципалитете, и Боренбойм не очень горел желанием "Породниться с поцом". Но Дора пылко влюбилась в долговязого "дебила" и старик был вынужден считаться с ней.
Боренбойм воспитывал дочь один: жена сбежала от него двадцать лет назад с мужиком, который работал у него шофером.
Боб никогда не перечил "ребенку", а, в сущности, боялся, что однажды дочь пойдет по стопам матери.
А между тем, он ведь нашел ей подходящую партию - американского дипломата, родители которого имели игорный бизнес в Лас-Вегасе.
"Ах ты, дуля моя, капризуля, - горестно, размышлял старик, одновременно сердясь и жалея дочь, - это у нее от мамы, она ведь тоже предпочла ему - Боренбойму - неимущего шофера, самым большим достоинством которого был твердый член"
- Ну и где сейчас твой милок? - осторожно спросил он Дору, - подсчитывая в уме возможные убытки.
Бриллиант, вкрапленный в колечко, некогда принадлежал богатому магараджу и по преданию приносил удачу.
Боренбойм "изъял" бриллиант у тихого индуса, промышлявшего в Нью-Йорке черной магией.
Индус тайно дружил с итальянцами и не желал делиться с еврейской братвой.
Боренбойм вызвался открыть упрямцу глаза, а заодно и сейф, набитый банкнотами. Для этого ему пришлось слегка продырявить мага, отправив его к праотцам.
Дело было шумное и "мокруха" стоила Бобу карьеры.
Итальянцы не захотели ссориться с евреями, а полиция стала копать под братков, и он решил смыться в Израиль.
Это произошло во времена его мятежной гангстерской молодости, когда он ножом и револьвером прокладывал себе путь к славе.
С того времени Боб женился на Кларе (девице с приданным), заметно остепенился и сменил профиль, занявшись легальным бизнесом.
Алмаз магараджа действительно принес ему успех на финансовом поприще, хотя и сам он не лишен был коммерческой хватки.
Сокровище из Индии стоило пол "лимона", а магические свойства, приписываемые ему, увеличивали сумму ровно наполовину.
- Я не знаю где Мотл, отец, - сказала Дора, - но я боюсь за него очень...
- Стоит ли за него убиваться, таточка, - искренне удивился Боренбойм, - кому, сущности, нужен этот болван?
- Я уйду из дома, па! - с угрозой сказала дочь, и огорченный миллионер подумал, что это, наверное, тот редкий случай, когда никчемный человек вроде Мотла съел, по сути, "бриллиантовую рыбку".
"Лучше бы ты ему яду подсыпала, дура!" - сказал про себя старик, а в слух добавил:
- Ты ведь меня знаешь, донечка, я найду его, даже если его спрячут на луне.
Поразмыслив немного в тиши роскошного кабинета, старый Боренбойм, решил, что отправлять людей в космос за этим ничтожеством, пожалуй, рановато и распорядился срочно пригласить к себе своего давнего знакомого, державшего сыскное агентство в Тель-Авиве:
- Господин Штерн, - скорбно сказал он сыщику, уже пронюхавшего о незадачливом "кольцеглотателе" через своих агентов, - перед вами две задачи.
Первое - экстренно разыскать "Мудилу": на звонки он почему-то не отвечает... и второе, об этом печальном казусе никто не должен знать кроме нас с вами, вы меня понимаете, сударь?
- Абсолютно, господин Боренбойм.
- Я не хочу, чтобы газетчики подняли шум из-за этого засранца.
- Вполне возможно, что сей, засра... извините, господин жених, захвачен грабителями с целью выкупа? - задумчиво предположил Штерн. Он уже навел справки о стоимости бриллианта и решил набить себе цену.
- Ну, что ж, - иронически сказал Боренбойм, отлично понимая, куда клонит сыщик, - в таком случае, женишка нашего вышлют нам, скорее всего, в гробу, и гонорара вам не видать, как жениху невесты.
Было видно, что перспектива остаться без любимого зятька старику явно пришлась, и он, не задумываясь, прибавил бы еще пару кусков, чтобы Штерн навсегда потерял Мотла. Но идти на "мокруху" из-за какого-то придурка, сожравшего кольцо, не пристало такому магнату как он и он отрекся от этой идеи. Единственное удовольствие, которое Боб позволил себе двадцать лет назад, была страшная смерть Клары, которую он продолжал любить, хотя и не признавался себе в этом.
Любовники долго метались по миру, пытаясь спастись от мести обманутого мужа. Киллер "пришил" их на Кубе, где Клара любила загорать еще во времена их счастливого супружества.
- Простите, это одна из моих рабочих версий, - спешно поправился сыщик, - я уверен, что найду, молодого человека быстро и без всяких затруднений.
- Не сомневаюсь! - хищно оскалился миллионер, - но помните, господин детектив, как только обнаружите паршивца, сделайте так, чтобы он не вошел в уборную.
- То есть? - не понял сыщик.
- Час назад его хорошо покормили на халяву, и у него могут возникнуть позывы...
- А вдруг ему станет невтерпеж? - спросил озадаченный Штерн.
- Пусть делает в штаны, - был непреклонен миллионер, - и не дай вам бог выпустить его из машины.
- Так ведь запах же, господин Боренбойм...
- Деньги не пахнут, - сухо напомнил миллионер, - впрочем, вы вправе отказаться!
Отказываться Штерн не собирался, поэтому уныло кивнул богачу, лихорадочно вспоминая, не завалялся ли у него в агентстве какой-нибудь задрипанный респиратор.
- Не забудьте также прочесать все сортиры на Тель-Авивском пляже, - монотонно продолжал старик, не обращая внимания на озабоченного сыщика, - я уверен, этот бездельник отправился на море поглазеть на обнаженных девиц.
Боренбойм вспомнил труп жены в на пляже, и на душе у него стало гадко.
- Не тревожьтесь, почтенный, - оживился Штерн, - девицы будут изолированы на всем побережье Израиля вплоть до границы с Египтом.
Покинув олигарха, Штерн тотчас связался с бывшим полковником авиации, а ныне его бессменным заместителем - Семеном Визенталем:
- Семен, - сказал он, заму, делая ударение на втором е, - нужен десант для операции под кодовым названием "Женишок".
- Будет сделано, шеф, - сказал Семен, и звякнул в штаб армии, где у него были крупные завязки. В считанные минуты в дело вступил спецназ, и в воздух был поднят боевой вертолет, для наблюдения за туалетами пляжной зоны Средиземного моря.
Подозрительное оживление летной техники в безоблачном небе Ближнего Востока вызвало болезненную реакцию арабских стран, подавших ноту протеста в ООН.
О назревающем очаге напряженности стало известно в Вашингтоне и Москве. Сверхдержавы обещали арабам - моральную, а евреям - финансовую поддержку, а также выразили надежду, что конфликт удастся решить мирным путем. Добровольцы партии Жириновского доложили о своей готовности отправиться в горящую точку планеты.
К счастью, оперативникам Штерна удалось своевременно выйти на жениха и это обстоятельство стабилизировало взрывоопасную обстановку в регионе.
Далеко Мотл не ушел: его накрыли в каньоне "Золотой попугай", куда он заглянул по нужде, а заодно купить возлюбленной розы, которыми она любила украшать холл.
Молодчикам Штерна удалось пресечь попытки молодого человека взять штурмом общественный туалет. Затолкав недоумевающего парня в черный лимузин, мордатые коммандос быстро доставили его в Бней-Брак. Здесь его с нетерпением ждал будущий тесть и зарумянившаяся невеста, уже не чаявшая видеть его живым.
- В чем дело, папа? - сказал встревоженный Мотл, - эти люди буквально сняли меня с толчка!
Почувствовав огромное облегчение, миллионер заботливо извлек из-за спины ночной горшок:
- Не стесняйся, сынок, - любезно предложил он зятьку, - в моем доме ты можешь срать, где угодно...
- К чему эти цегемонии, папа, - смущаясь, сказал Мотл, - меня вполне устгоит унитаз.
- Ни в коем разе, сынок, - в панике вскричал Боренбойм, - твое дерьмо слишком дорого обойдется мировому сообществу!