Максим любил проводить досуг у "ящика". Вечера напролет он пролеживал на диване напротив телевизора. "Давай поженимся", "Пусть говорят", потом фильм по ТНТ и, конечно же, его любимый "Дом 2". В своей любви к этому телешоу он никому никогда не говорил. На работе во время обеденного перерыва было модно, мягко говоря, критиковать участников этого шоу. И Максим поддакивал. И Максим критиковал. Мало того, он был уверен, что среди критиков есть такие, как он. Маскируются, суки. Если шоу показывают, значит, его смотрят. И надо полагать, не он один. Но кто ж признается, все ж брутальные мачо. "Крепкие орешки" сетевого маркетинга, способные разве что "Вконтакте" писать о политике, да дома, в одиночестве плакать над песенкой мамонтенка.
Что ж, Макс был одним из них. Прилюдно ненавидел "Дом 2", а в душе обожал все телешоу без исключения. Ведь только в них люди открываются по-настоящему. Сволочь будет сволочью, шалава -- шалавой. Вся человеческая грязь, дерьмо из душ студентов и ученых, полицейских и врачей, политиков и алкоголиков льется через камеры на таких же, как они сами. С одним отличием, те сидят на виду перед всей страной, а эти только на виду своей семьи. А Макс так вообще жил один. И даже если он ковыряет в носу и вытирает козюли об обивку дивана, или сидит перед телевизором со спущенными штанами при просмотре "Дома 2" и поглаживает свою "штуковину", то об этом никто кроме него и кота Барсика никогда не узнает.
Кто-то смотрит "Дом 2" из-за Собчак, кто-то - из-за Бородиной, а кто-то и из-за Венцеслава. Но Максим смотрел его только из-за возможных скандалов и драк. Его возбуждала грубость и жестокость людей. Он просто мечтал увидеть по телевизору настоящее насилие.
Его старенький GoldStar отказался сначала воспроизводить звук и Макс какое-то время смотрел на мерцающие картинки. А сегодня пропали и они, эти самые картинки. Именно это его и подтолкнуло к покупке нового телевизора. Точнее, не только это. Тут скорее несколько фактов в купе. Была бы у него надлежащая сумма раньше, стал бы он пялиться в выпуклое стекло двадцати дюймового экрана? Нет. Сорока дюймовая плазма (это как минимум) и "тарелка" Триколор были его мечтой. Как теперь оказалось, мечта была ни такой уж и несбыточной.
Плазменную панель Samsung привезли еще полтора часа назад. Настроили на обычной антенне и, получив положенную сумму, уехали. Максим попереключал, наслаждаясь картинкой и звуком. Объемный звук позволял почувствовать себя если не в кинотеатре, то хотя бы обладателем оборудования 5.1. Единственное, что напрягало это наличие всего двадцати восьми каналов.
Специалист из Триколор должен был прийти в три. Уже было без четверти четыре. Этот факт заставлял нервничать Максима Маркелова. Он сам был ужасно пунктуальным и не терпел подобной необязательности. На самом деле ему не терпелось быстрее взять в руки пульт и "попрыгать" по каналам. Боец, Монстры... Уж там-то насилия хоть отбавляй. Сплошные шоу, замешанные на крови и сексе. Он уже даже думал, что перепалки в "Пусть говорят" и "Прямом эфире" будут казаться шепотом монашки по сравнению с тем, что ему предложат по прайсу. В прайс входило девяносто девять каналов, тридцать из которых были о сексе и кровищи.
Звонок в дверь вернул его в реальную жизнь. В жизнь непунктуальных триколоровцев и спутниковых, еще, мать их, не установленных тарелок. Максим подошел к двери и, не посмотрев в глазок (явление в этой квартире необычное), сразу открыл.
-- Что-то вы долго, -- начал Маркелов.
-- Не шуми, хозяин, -- перед ним стоял небритый мужчина в бейсболке и комбинезоне с логотипом Триколор с двумя коробками в руках. -- Мы же не на вертолете.
Схожесть специалиста с бандитом слегка обескураживала. Ему бы автомат вместо коробок, один в один боевик, спустившийся с гор. Нет, черная борода и смуглая кожа не повод думать о человеке плохо, но Макс почему-то думал. Он пропустил в квартиру "боевика" и закрыл дверь.
-- Простите, а документы ваши можно посмотреть? -- с некоторым опозданием спросил Маркелов.
Бородач повернулся, улыбнулся и поставил коробки на пол. Улыбка показалась очень далекой от проявления веселья. Улыбка охотника. Максим выронил связку ключей, но нагибаться за ней не стал. Уж очень ему не хотелось оказаться перед потенциальным убийцей в невыгодной для себя позе.
-- Нервный, да? -- спросил специалист и достал бейджик.
Маркелов пробежал глазами по пластиковому прямоугольнику, потом по улыбающемуся лицу "бандита". Что ему мешало подделать документы? А что ему мешает убить тебя прямо сейчас, придурок? Что за паранойя? Он вернул карточку специалисту, но некоторое недоверие у него осталось. Маркелов увидел удостоверение, а это значило, что либо мастер настоящий, либо он пришел убивать не его. Какая бы высокая самооценка не была у Макса, он прекрасно понимал, что из-за его шкуры убийца так заморачиваться не стал бы. Подделывать именной магнитный пропуск или устраиваться в фирму, чтобы убрать его? Нет. Это паранойя.
-- Все нормально?
-- Да. Извините, -- промямлил Максим.
-- Ничего. Я и сам уже собирался побриться, но все никак. Работа, -- пояснил бородач и склонился над коробками. -- Ну, хозяин, показывай, куда устанавливать будем.
Через час с небольшим мастер ушел и Максим Дмитриевич, в который раз уже выругав себя за больную подозрительность, сел на диван напротив своей превосходной плазмы. Все работало как часики.
Он пролистал каналы, задерживаясь на каждом не более трех секунд. На канале Телешоу остановился немного дольше, но там была какая-то тягомотина наподобие "Часа суда" или "Зала присяжных". Постановочные шоу были интересны, только когда не было ничего другого. Ему нужно было что-то спонтанное, непредсказуемое, неподдающееся логике. Издевательства, драки, пытки и убийства. В глубине души он понимал, что до убийств дело ни в одном телешоу не дойдет. Но все может быть.
Он продолжил нажимать. 97, 98, 99, 100. На сотом картинки не было. Высветилась табличка "закодированный канал". Он брал полный пакет. "Базовый", "Оптимум", "Супер-Оптимум" и "Ночной". То есть, никаких закодированных каналов не должно быть и в помине. Да и по прайсу он насчитал девяносто девять. Так что все верно. Сотый канал должен быть чистым. Максим собирался переключиться, когда табличка с черного фона пропала и вместо нее появилась заставка какого-то канала. Это произошло настолько быстро, что Маркелов не успел разглядеть название. Снова появился черный экран. Макс даже подумал, что кроме надписи "закодированный канал" он больше ничего не увидит. На экране появилась очень слабая запись, словно кто-то снимал на сотовый телефон. Такие записи показывали в новостях. Послания от всяких Доку Умаровых или Саидов Бурятских были записаны в подобном формате.
Сейчас перед камерой сидел человек во всем черном. Лицо было закрыто вязаной маской. Глаза - черные миндалины смотрели прямо на Маркелова. Максу от этого взгляда стало не по себе и, только когда человек заговорил, он смог перевести взгляд в угол экрана и увидеть название канала. ТеррорТВ. Они что решили сделать нарезку из обращений террористов и протолкнуть на телевидение? Странный ход, заставляющий ужаснуться большинство телезрителей. Но Максим, слава Богу, к большинству не относился. По сути своей, треп пусть очень страшных людей и оставался бы трепом обиженных пацанов, если бы не взрывы аэропортов и захват школ и роддомов, последовавшие за ним. Максим сел поудобней. Он чувствовал пятой точкой, что после гундежа человека в маске о Великом Аллахе и Священной войне против гяуров ему что-нибудь покажут эдакое. Что-то, от чего кровь будет стыть в жилах.
Глядя на бородача (Макс был просто уверен, что под маской борода), Маркелов ловил себя на мысли, что боится его. Боится, буквально, сверлящего взгляда. Ох, как ему не хотелось попасться ему на пути. Да и на его стороне оказаться тоже было бы себе дороже. К ним, наверняка, рубль вход, а десять выход. Максим предпочитал быть сторонним наблюдателем. Ведь куда приятней смотреть на унижения и смерть других с мягкого дивана в собственной квартире, чем в сыром лесу пусть и на стороне этого обозленного на иноверцев человека.
Боевик закончил свою пламенную речь выкриком "Аллах Акбар" и поднял руку с выставленным указательным пальцем. Экран стал снова черным, но логотип ТеррорТВ в углу не пропал. Следующая картинка слегка разочаровала Маркелова. Ему показывали заложников, но, ни избиений, ни, тем более, убийств в кадре не было. Макс очень надеялся, что пока.
Заложники -- испуганные люди, сидели в каком-то зале. Максиму это напомнило "Норд-Ост", хотя зал был раза в четыре меньше. Актовый зал какого-нибудь завода или... Их офис располагался в Доме Культуры Донской Чулочной фабрики. И у них была точно такая же комната. Они использовали ее - утром для планерки, в обед, собственно, для принятия пищи, а вечер... Максим на вечер не оставался ни разу. У него просмотр телепередач.
В общем, террористы использовали подобное помещение для своих грязных дел. Маркелову на время показалось, что это их актовый зал и люди, сбившиеся в угол -- его сослуживцы. Но это только показалось. Затравленность людей делала их похожими на овец и в то же время друг на друга. И где-то в глубине души Максим мечтал, чтобы заложниками в шоу оказались его коллеги.
Камера выхватывала из темноты лица испуганных людей. Почему темнота? Макс посмотрел в окно. Сейчас было около пяти вечера и солнце все еще стояло над горизонтом. Оно и понятно, ему же никто прямой эфир не обещал. Люди сделали запись, а потом выложили на канал. Непрофессиональное оборудование, отсутствие естественного источника света обманывало зрение Маркелова. Он сначала думал, что знает этих людей, потом они казались ему просто похожими на его коллег, а через минуту и вовсе были незнакомцами.
В кадре появилось милое лицо девушки. Глаза, словно начищенные пятаки, какая-то покойницкая бледность растеклась по щекам. Но, тем не менее, девушка показалась ему привлекательной. Так ничего выдающегося. Таких привлекательных по сотне на каждый квадратный метр офиса суетится. Девушка попыталась отвернуться, но рука в камуфляже резким движением вернула ее голову назад. Заложница заплакала. Человека в камуфляже это, казалось, разозлило окончательно. Он ударил ее, голова дернулась и снова скрылась из кадра. Боевик вернул ее на место. Нос девушки был разбит и кровь, словно нарисованные усы, обогнула верхнюю губу и побежала к подбородку. Девушка попыталась закрыть нос рукой, но зверь, почувствовавший кровь и слабость жертвы, бил. Уже сильнее, с замахом. С каждым ударом Макс понимал, что знает эту непокорную девицу. Анжела -- офис-менеджер, а в простонародье завхоз. Тряпки, швабры, стулья, кофе, чай, сахар... Она нравилась ему всегда. Миниатюрненькая с хорошей фигурой и милым личиком. Она всегда корчила из себя недотрогу. По крайней мере, для него. После одного из вечерних застольев в актовом зале Димка -- курьер на полставки, "впердолил ей в кладовке". Трахнул сучку в ее же обители швабр и тряпок. Он знал это со слов прыщавого ублюдка, но сомнений быть не могло. Все было написано на ее лице, когда она вошла в актовый зал на обед. Макс возненавидел ее. Тогда. Сейчас же видя ее унижения (ну или девушки похожей на нее), он на секунду задумался. Да. Он не хотел, чтобы эти звери убили ее. Он хотел, чтобы они трахнули ее. Все до одного. По очереди, а потом все вместе. Как угодно, лишь бы только унизить ее.
Террорист, будто прочитал его мысли, ударил девушку сильнее, и она завалилась на спину. Человек с камерой отошел немного назад, чтобы картинка была более полной. Они насиловали ее по очереди. Потом начали заставлять заложников насиловать ее. У кого не получалось (в подобной ситуации все чувствовали себя немного импотентами), того заставляли бить ее по голой груди и промежности, по животу и лицу. Люди, испугавшиеся за собственную шкуру, лупили девушку почем зря. Последний (Максу показалось, что это херов курьер на полставки) сначала отказался избивать подругу, но удар прикладом в грудь стал веским аргументом и курьер ударил ногой по окровавленному лицу Анжелы (или кем бы она ни была). Что-то хрустнуло. Девушка хрюкнула и, потеряв сознание, раскинула ноги. Промежность представляла собой кровавое месиво, как, впрочем, и все тело. Возбуждающего в этом было ровно столько же, сколько и в свиной отбивной. Но у Маркелова встал. И ни у одного него. Дима, мать его, отпердоливатель офис-менеджеров в кладовке, снял штаны и залез на девушку. Она застонала, но он тут же ударил ее. Кулаком, сверху вниз. Анжела снова отключилась и не приходила в себя до тех пор, пока насильник не кончил. Двое в камуфляже подошли, стянули курьера с девушки и отбросили его к основной массе заложников, будто на растерзание голодным псам. Макс даже удивился, когда кто-то из них подал ему какую-то тряпку, чтобы прикрыть все еще торчащий хер.
Камера переместилась на замученную девушку. Она попыталась встать и у нее даже как-то неуклюже, но получилось. Анжела села, привалившись на левый бок. Голова слегка наклонена, будто девушка прислушивалась. Волосы превратились в кровавые сосульки и прилипли к щекам и лбу. Нос свернут вправо. Девушка хрюкнула и начала смеяться. Звонко, противно. Макс понял, если ей не ударить пощечину, то у девушки начнется истерика. Выстрел в затылок прекратил мучения заложницы. И только когда на черном экране появилась табличка "закодированный канал", Маркелов понял, что кончил вместе со звуком выстрела.
Всю ночь Максим не мог заснуть. Он вспоминал, как насилуют Анжелу. Теперь он был просто уверен, что между заложниками и менеджерами из его фирмы не было ничего общего. А ведь он именно о таком реалити-шоу и мечтал. Возбуждение нарастало с каждым движением курьера на девушке без чувств. Максим улыбнулся своим мыслям, но тут же почувствовал, что проваливается в сон. Его воспоминания плавно перешли в сновидение. Теперь Маркелов был там, в актовом зале, среди заложников и террористов. Причем он не относил себя ни к тем, ни к другим. Он оставался сторонним наблюдателем, телерепортером, не принимающим ни чью сторону. У него даже был в руке микрофон. Он поднял его к губам и уже собирался вести репортаж, когда понял что в руке вовсе не микрофон, нож с начищенным до блеска лезвием и с кровотоком. В нож, как известно, каким бы красивым он ни был, сильно не поговоришь. Зато им можно убить.
"К херам слова!" -- подзадорил сам себя мысленно Максим и пошел к насильнику, копошащемуся на жертве.
Курьер кончил и уже вставал, когда Маркелов набросился на него и, повалив на спину, залез сверху. Он бил ножом в грудь, живот, руки до тех пор, пока парень не затих. Максим запыхался. Нож, одежда, все было в крови. Рубашка и брюки неприятно липли к телу. Маркелов отбросил нож и собирался уйти. Его взгляд остановился на теле только что убитого им человека. Раны -- рты с кроваво-красными губами, были разбросаны по всему телу. Они сочились кровью, словно вагины влагой желания и страсти.
Макс проснулся от трели звонка на мобильном. Он откинул простынь и встал. Первый же шаг дал понять, что в трусах сюрприз. Максим оттянул широкую резинку и заглянул внутрь. Волосы слиплись с тканью. Давненько у него не было самопроизвольной эякуляции во сне. Наверное, в классе восьмом в последний раз.
Маркелов кинул трусы в корзину для грязного белья, включил воду и встал под теплые струйки душа. Несмотря на кратковременный и беспокойный сон, он не выглядел разбитым. А наоборот, бодрым и выспавшимся. Он вспомнил некоторые детали кошмара. Кошмара? Для него это было удивительным продолжением дневного шоу на канале ТеррорТВ. Единственное, что он не помнил, так это конец сна. Сопоставил факты -- семяизвержение, раны на теле курьера... Раны напомнили ему женские "пилотки". Черт! Черт, черт, черт! Он трахнул во сне труп в одну из дырок в его херовом пузе!
Не сказать, чтобы Макс чувствовал какие-то угрызения совести, но все-таки ему было не по себе. Хотя... курьер никому уже ничего не расскажет.
Макс улыбнулся своему отражению, затянул узел синего галстука, надел пиджак, посмотрелся еще раз в зеркало и, прихватив с обувной полки сумку с ноутбуком, вышел из квартиры. День предполагался замечательный. Но он ошибся. День был более чем замечательный.
Анжелу, их незаменимого офис-менеджера, нашли с проломленным черепом на пустыре, недалеко от ее дома. Даже если ее и изнасиловали, Максу не хотелось верить в то, что увиденная им вчера смерть похожей на их завхоза девушки как-то связана с реальной гибелью Анжелы. Не хотелось, но эта мысль не покидала его до конца рабочего дня. В пять пятнадцать он уже ехал по Рязанскому проспекту в сторону дома. Ему не терпелось включить свой большой телевизор и еще раз увидеть заставку ТеррорТВ.
В четверть седьмого он влетел в квартиру и, не раздеваясь, прошел в зал. Включил плазму, подождал несколько секунд, ослабил узел галстука и набрал сначала один, потом два ноля. Шоу было в разгаре. Он просидел, открыв рот, до самого финала. Сегодняшняя серия была не столь возбуждающей, как вчерашняя, например, но не менее кровавая. Террористы отрезали голову лысому мужику похожему на их менеджера по подбору персонала. Когда ему полосонули по горлу, и эта тварь захрипела, Максим подумал, что ублюдку поделом. Что-то вид у него растерянный (еще бы, он же вот-вот может голову потерять), не то, что тогда.
-- Вы нам не подходите, -- сказало тогда это мурло.
Пришлось подключать родственников и небольшие финансовые сбережения. Оказывается, как много надо, чтобы "подойти". И если у тебя нет именно этого, плевать таким как он, что у тебя диплом престижного Вуза и стаж на аналогичной должности.
Когда камера выхватывала из темноты уставшие лица заложников, Макс заметил самого колоритного страдальца. Что убиенный в шоу, что менеджер по подбору "кто подойдет, а кто нет" были похожи на Кису Воробьянинова в исполнении Филиппова. Лысый череп, вытянутое лицо и большой нос, на фоне которого глазки казались пуговками, пришитыми наспех. Маркелов едва не зааплодировал от восторга, когда люди в масках схватили этого "вы нам, мать его, не подходите". Он хотел заорать: разрежьте его на куски, разбейте его лысый череп о пол, но так вслух ничего и не сказал. Да это и не важно. Это замечательное шоу и его устроители прекрасно знают, что нужно их аудитории.
Максим заснул быстро и проспал без сновидений до самого утра. По дороге на работу он думал о сегодняшнем дне. Если шоу связано как-то с его работой, то Кисы сегодня не станет. Но Киса столкнулся с ним на пороге офиса, живой и здоровый. И голова его была на месте.
-- А, Маркелов, опаздываем? -- спросил менеджер и, спустившись с крыльца, пошел к автостоянке.
Макс был немного разочарован. Лучше б эту гниду в расход, чем Анжелку. А с другой стороны -- ведь так оно и должно быть. Шоу никоим образом не должно было быть связано с реальной жизнью. У них там своя реальность, а у Маркелова, Кисы и Анжелы своя. Вот так-то.
-- Где этот раздолбай?! -- Из своего кабинета выскочил Холодов Артем. Начальник и просто мудак.
Макс подумал, что Артем ищет его. Ублюдок никогда не стеснялся в выражениях, особенно в тех, которые характеризуют его подчиненных.
-- О, Маркелов, ты курьера не видел?
Макс отрицательно помотал головой. Даже если бы и видел, он не сказал.
-- Он в больнице.
Макс и Артем повернулись на голос. Надя Бородина -- менеджер по развитию, промокало платочком покрасневший нос.
-- Дима в больнице, -- повторила она и всхлипнула.
-- Нашел время болеть, -- огрызнулся Артем.
-- Как вы можете так говорить?! -- взвилась девушка. И судя по этому возгласу, красавец курьер и ей "впердолил". Где? В кладовке, в сортире или прямо у нее на столе?
-- Как вы можете? -- уже тише спросила девушка. -- На нем тридцать ножевых ран.
Маркелов выронил сумку с ноутбуком, тут же поднял ее и пошел к своему столу. Новость, неприятная новость несла какой-то оттенок позитива. Для Макса разумеется. Один раз -- случайность, два раза -- совпадение... Это могло быть и совпадением. Он видит изнасилование и убийство девушки, похожей на коллегу, на следующий день ее труп находят на пустыре. Он видит (он режет его сам) как убивают курьера и, оп-ля, курьер-трахатель менеджеров в больнице с тридцатью ножевыми ранами. Совпадение? Возможно. Тем более что он видел это во сне. Только третий раз делает все это закономерностью. Что ж, оставалось ждать. Максим включил ноутбук и попытался сосредоточиться на работе.
Ждать пришлось недолго. Часам к одиннадцати, когда Макс собирался выпить вторую кружку кофе со сливками, в офис влетел охранник со стоянки и первому же попавшемуся на глаза начал рассказывать "как все это было". Он рассказывал несвязно, все время глотая окончания слов. Люди начали собираться вокруг. Никто толком не понимал, что произошло. Ясно было одно -- что-то случилось на стоянке. Холодов, заметив излишнюю активность подчиненных вокруг человека в черной форме, вышел из кабинета и направился к несогласованному митингу.
-- Какого черта вы все здесь собрались? -- раздраженно спросил он.
-- Артем Иванович, -- к нему на встречу вышел жополиз Антохин, -- там, на стоянке кого-то убило.
-- Кого? -- недоверчиво спросил Холодов.
-- Бобрышева, -- ответил кто-то из толпы.
-- Как? -- выдохнул Артем. Он даже побелел.
И тут в разговор снова включился охранник. Только теперь он поведал обо всем очень доходчиво. На стоянку залетела "девятка" с затонированными стеклами как раз когда по ней шел "ваш лысый". Машина на полном ходу сбила его и, не останавливаясь, скрылась.
-- Пьяный, наверное, -- подытожил страж.
-- Ну а что с Матвеичем? -- спросил Артем.
-- А куда он денется? Лежит себе там. Башка отдельно, он отдельно.
Даже те, кто перешептывался, теперь замолчали. Макс не мог понять, что их так насторожило. Беспардонность рассказчика или развязка истории?
-- А что с его головой? -- осторожно спросил Артем.
-- Отрезало подчистую, -- сказал охранник и вскользь ударил правой ладонью по кулаку левой руки.
Вот тебе и третий раз.
Максим приехал домой около десяти вечера. Он ездил по городу и думал. Много думал. Шоу, террористы и заложники, Анжела, Димка и Киса. Что это? Звенья одной цепи или бред, засевший глубоко в его голове? Впервые за долгое время его не тянуло к телевизору. Выкатав весь бензин, Макс поставил машину во дворе. Лампочка "поплавка" в баке уже не мигала. Она горела, прожигая дыру в его голове. Он заглушил двигатель и вышел из машины. Какое-то время постоял, глядя на окна своей квартиры, на тарелку между ними. Вдруг он мысленно представил, как в его квартире что-то взрывается, и их дом складывается как карточный домик. Огонь и копоть, стоны и крики. Он видел, как его соседка по этажу бегала и искала свою дочь. У женщины не было руки. Наверное, оторвало взрывом. Одежда и обрубок все еще дымились. Сосед дядя Толик стоял на коленях, схватившись за уши. Из-под ладоней, из глаз и носа текла кровь. Старик что-то шептал. Скорее всего, молился.
Максим встряхнулся и видения ушли. Все стихло. Окна безмолвно смотрели на него. Маркелов трижды сплюнул через левое плечо и пошел к подъезду. Он любил подобные шоу, но только смотреть. Участие не было предусмотрено. После развала Союза участником реалити-шоу "Террористы и заложники" мог стать кто угодно, причем без предварительной записи. Вот собственного участия в роли жертвы он боялся больше всего. И он очень надеялся, что он не станет заложником ни в жизни, ни в шоу.
Максим принял душ, налил кружку какао и вошел в зал. Сел напротив телевизора, не решаясь включить его. Чтобы в шоу не произошло сегодня, он его просмотрел. И завтрашняя смерть будет полной неожиданностью. Точнее сама гибель кого-то из сослуживцев признавалась сейчас им как факт, но вот имя жертвы он затруднялся назвать.
Вдруг Маркелова осенило. А что если ему показывают, кто умрет и ему нужно это остановить? Ага. Вечером подрочить, глядя на изнасилование завхоза, а утром облачиться в комбинезон Супермена и спасать ее хер знает от чего. Если первая часть его устраивала как проведение досуга с пользой, то вторая категорически отвергалась как бесполезная. Он не Супермен и никакого сраного костюма у него нет. Он любит унижать и смотреть на то, как унижают. И если в этом мире люди делятся на террористов и заложников, то он ни кто иной, как террорист.
Максим включил телевизор и, не задумываясь, переключил на ТеррорТВ. Они были там. Каждый был занят своим делом. Кто-то мучил, а кто-то мучился. Такова жизнь. Жизнь и реалити-шоу.
Бандиты вытащили на центр какого-то придурка в широких штанах с множеством карманов. Максим не видел лица, но знал, что этот дохляк работает в отделе строительства региональным менеджером проекта.
-- Пожалуйста, не бейте меня, -- взмолился парень.
-- Почему? -- задал вопрос один из убийц.
-- У меня гемофилия.
Бандиты на какое-то время зависли. Они переваривали услышанное.
-- Ты пидор, что ли? -- прозрел один из них.
-- Нет, -- поспешил ответить заложник.
-- Тогда какого хера ты мне здесь ссышь в уши?
Парень сообразил, что его не поняли и быстро произнес:
-- Гемофилия -- это плохая свертываемость крови. Я могу умереть от потери крови.
Макс чуть с дивана не упал. Это ж надо быть таким придурком! Это то же самое, если бы жертва изнасилования сказала насильнику: а у меня сегодня месячные, так что извини, у нас, наверное, ни хрена не получится. Придурок! Людям способным на убийства не свойственны чувства брезгливости и, уж тем более, сострадания.
Кто-то ударил его ногой по лицу. Парень упал. Кровь хлынула из разбитого носа. Заложник задергался так, будто находился в открытом море среди голодных акул и при всем при этом не умел плавать. Хотя в его случае, пожалуй, это самое верное сравнение. Кровь лилась действительно сильно. Об этом дохляке поговаривали, что он может сам себя убить степлером, но Макс никогда не понимал, о чем это они. Теперь все встало на свои места. Он мог пораниться чем угодно и умереть от потери крови, если ему вовремя не оказать помощи. А помощь ему здесь оказывать никто не собирался.
-- Ты что, гнида, вечно жить собрался?
Сильный удар по лицу откинул голову, и она со звоном врезалась в бетонный пол. Звук сочный, будто на пол уронили огромный крепкий арбуз, заставил сморщиться Максима.
-- Ты покойник! -- закричал один из террористов. -- Вы все здесь покойники! Мы вас будем убивать до тех пор, пока не будут выполнены наши требования.
Черт! Требования! Что-то Макс их пропустил. Или они не были озвучены в прямом эфире? Тем не менее, он просто жаждал узнать их.
Бандиты продолжили избиение безымянного менеджера проекта. Последствия для него будут в любом случае плачевные. Похоже, что этот проект для него последний.
Маркелова привлекла бегущая строка внизу экрана. Реклама -- двигатель торговли, бляха. Обычно он не читал бред, отвлекающий от основного действа. Что там могло быть? Дешевая реклама? Или не менее дешевые объяснения в любви? Но здесь было что-то другое. Макс с неохотой оторвал свой взгляд от подрыгивающего ногами в предсмертных конвульсиях парня и начал читать.
Требования:
Начало неплохое. Как условия для приема на работу. Вы нам не подходите. Максим усмехнулся.
Требования: Мы прекратим убивать только тогда, когда вы перестанете смотреть наше шоу.
Макс подождал еще какое-то время, но бегущая строка больше не появлялась. Это и все их требования? То есть, просто нажать на кнопку "выкл." и прекратить убийства ни в чем неповинных людей. Ни в чем неповинных? Он посмотрел в черный экран. Закодированный канал. А так ли уж они не виноваты? Тварь Анжела не дала, Дима ублюдок опередил его и трахнул эту сучку, Киса не хотел брать его на работу. Ладно, эти в чем-то может и виноваты, но как быть с этим, придурком в широких штанах? Что он тебе сделал? Не дал степлер? Занял денег и не отдал? Что? Он не смог ответить, но знал, что наверняка что-то есть.
Даже если и есть, за это не убивают, -- говорил ему здравый смысл. -- Не убивают за отказ заняться сексом, не убивают за то, что кто-то тебя опередил, не убивают за отказ в приеме на работу. Нормальные люди никого ни за что не убивают.
Мы прекратим убивать только тогда, когда вы перестанете смотреть наше шоу.
Они ненормальные.
Макс почувствовал, что начал погружаться в сон. У него было единственное желание, чтобы проспать до утра без всего этого дерьма. Никаких шоу, никаких кошмаров. Просто спать.
Впервые за три года работы в этой фирме Маркелов опоздал. Сегодня он не услышал будильника, не почистил зубы, не завязал галстук и, как ни странно, не выспался. Обозленный на весь мир, а в большей степени на себя, он вбежал по лестнице и, едва не столкнувшись с Холодовым, ввалился в помещение, разбитое на ячейки. Макс приготовился отражать выпады начальника по поводу опоздания и его внешнего вида, но Артем кивнул ему и спросил:
-- Что, тоже плохо спишь?
Максим кивнул и собирался обойти начальника. Артем взял его за плечо.
-- Зайдешь?
Это был вопрос. Не вызов к начальству "на ковер", а именно вопрос. Дружеский, ну или приятельский. Эдакое приглашение на чай, от которого можно отказаться. Но Макс не отказался.
-- Почему бы и нет? -- пожал плечами Маркелов и только сейчас заметил, что вид у Холодова немногим лучше его.
Они сели за стол для совещаний, друг напротив друга. Початая бутылка коньяка уже стояла между ними, нарезанный лимон рядом на блюдце, а вот рюмка была одна. Хозяин кабинета спохватился, встал и пошел за второй рюмкой. Но Максим развернул его на полпути.
-- Артем, я воздержусь.
-- Что так? -- Холодов явно был разочарован.
-- На рабочем месте и все такое, -- не найдя более веской аргументации, ответил Маркелов.
Артем возражать не стал. Сел, налил в рюмку и выпил.
-- Хреновые времена настали, не так ли, коллега?
О-о! Это наверняка уже вторая бутылка.
-- Сначала эта дрянь... Ну скажи мне, кому понадобилось насиловать эту блядь, если она давала всем направо и налево?
Макс едва не вскочил с места. Это было для него новостью. Признаться, он и Димкиному рассказу не очень-то верил. Оказывается...
-- Она бы даже горбатому уроду с хером вместо носа дала. Только попроси.
Артем снова наполнил рюмку и выпил. Закинул дольку лимона в рот и, скривившись, начал, чавкая, жевать.
-- Артем Дмитрич, я, наверное, пойду, -- сказал Маркелов и встал.
-- А этот хорек? Тридцать ножевых ран! Тридцать! Не две или три, а тридцать. Это ж как надо разозлиться на ушлепка, чтоб сделать из него сито, дуршлаг для макарошек.
Максим снова сел.
-- А это лысое недоразумение. Кому на хер понадобилось сбивать этого старого осла? Не понимаю. -- Он наполнил рюмку, взял в руку и покрутил. -- Ну не принял он кого-то на работу, ну и что. -- Артем выпил, скривился. -- Ведь за это же не убивают. Черт! Заговор какой-то.
Нормальные люди вообще никого не убивают.
Роль слушателя Маркелова мало чем прельщала. Максим снова собирался встать, когда в кабинет влетела Маша. Девушка не из запоминающихся, но так как она была первым, с чем сталкивался работник с утра (Маша сидела на ресепшене), то она стала самым популярным персонажем их реалити-шоу под названием "Я работаю в офисе".
-- Чего тебе? -- спросил Холодов и снова налил в рюмку. Он был уже достаточно пьян, чтобы не смотреть в сторону собеседников.
-- Артем Дмитриевич, мама Тришкина звонила.
Макс не был уверен, но ему показалось, что эта фамилия принадлежит дрищу, болеющему гемофилией.
-- Господи, что ей-то надо? -- взмолился Холодов, даже не подняв головы на Машу.
-- Сашка умер, -- сказала девушка и разрыдалась.
-- Вот видишь. -- Артем посмотрел на Максима и развел руками. -- А я о чем? Заговор.
-- Мне надо работать, -- сделал еще одну попытку Маркелов и встал.
-- А кому сейчас не надо? Мертвым? Этому... как его? Тришкину?
Холодов махнул рукой и выпил.
Маркелов пребывал в глубочайшем шоке. Ему было наплевать на Сашку Тришина. Удивительно, что такое недоразумение дожило до двадцати двух лет. С такой болезнью жить, только мучиться. В шок его повергли слова Холодова об Анжеле. Она бы дала даже горбатому уроду с хером вместо носа. У Макса не было горба, и хир. лежал в штанах, а не между глаз. Может причина в этом? В том, что он слишком хорош для этой потаскушки? Он поймал себя на мысли, что будь она сейчас жива, он бы изнасиловал ее. Изнасиловал и убил. Дважды. А может и трижды. Эту суку не трахал разве что Федорыч -- вахтер с первого этажа. Ну и Максим, разумеется. Он ненавидел эту тварь даже сейчас, когда ее нет в живых. Да что там?! Он ненавидел всех этих ушлепков, снующих между перегородками, пьющими кофе из кружек с сердечками и говорящими, говорящими... О сексе, о пьянках, о лайках в соцсетях. Макс ненавидел их всех.
Маркелов вошел в квартиру, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Шоу должно продолжаться и оно будет продолжаться. Максим глубоко вдохнул, поставил сумку на обувную полку и, не разуваясь, пошел в зал. Взял пульт, повертел в руке. Он словно оттягивал момент, когда насладится еще одной смертью. То, что у шоу нет определенного времени, он понял еще вчера, поэтому включать телевизор не спешил. Шоу начнется в ту самую секунду, когда он переключит на сотый канал.
Ненависть и злоба еще не дали ему понять свое могущество. Когда вы перестанете смотреть наше шоу... В его руках были жизни этих насекомых, хвастающихся друг перед другом количеством друзей Вконтакте. Нажатием кнопки на пульте он мог убить любого из них. Лю-бо-го. Макс выставил пульт как пистолет и нажал на кнопку.
-- Пиф-паф, кто-то сегодня умрет, -- с улыбкой на губах произнес Максим.
Камера снова выхватывала измученные лица заложников. В их жестах, взглядах не было того страха, который был в первый день. Они устали. Устали бояться, устали жить. А вот хер вам. Шоу будет продолжаться. А чтобы оно продолжалось, ему просто нужно смотреть его. Уж это-то он может. Вот здесь на Макса можно было положиться.
Ему показали главбуха. Вздорная старушенция, выряжающаяся как шлюха. Макс не удивился бы, узнай, что дама, подвыпив на одном из вечерних корпоративов, закрывалась у себя в кабинете с каким-нибудь курьером, чтобы "свести дебет с кредитом".
Нет, не сегодня.
Маша с ресепшена. Ее Максу хотелось убить меньше всех. Тролль с не мытыми волосами из IT-отдела. А почему бы и нет? Он даже имя его вспомнил. Богдан Орлов. У Маркелова был его телефон. Как-то пару лет назад этот компьютерный гений колдовал над его ноутом. Да, наверное, его. К тому же, ноутбук навернулся через месяц. Пожалуй, ублюдок должен умереть.
Бандиты схватили Богдана и вытащили на середину комнаты. Он не бился, не вырывался, не кричал и не умолял. Хотя Максим был почему-то уверен, что этот клоп будет визжать, как баба. Но покорность заложника не разочаровала его, даже наоборот. Он видел во всем одни только плюсы. Разумеется, если быть на стороне наблюдателя или террориста.
-- Пусть споет что-нибудь, -- сказал один из злодеев в камуфляже.
Второй ударил Богдана в грудь ногой и приказал:
-- Пой!
-- А что петь-то? -- проблеял Орлов.
-- Катюшу, -- сказал Максим и криво усмехнулся.
-- Катюшу, -- повторил за ним террорист.
Маркелов не обольщался по поводу вокальных данных Богдана, но он его приятно удивил. Баритональный голос Орлова разливался по всему помещению. Макс посмотрел на лица заложников, сидящих у стен. Они воспряли, сбросили с лиц маски усталости и страха. Макс не знал, что на них так подействовало, громкий голос певца или мотив героической песни, но он был уверен, что они в любую минуту могут пойти за солистом, словно дети Гамельна за Крысоловом.
-- Стоп! -- выкрикнул Маркелов.
В тот же момент бандит сбил с ног Орлова. Песня оборвалась, и лица заложников покрыла вуаль уныния и безнадежности. Так Максу нравилось больше. Он не хотел неожиданностей в своем шоу. Раз уж жизни заложников были в его руках (он посмотрел на пульт), значит, это его шоу и оно должно идти по сценарию. А сценарий у них один -- замучить как можно больше офисных насекомых.
Здоровенный боевик схватил Богдана за сальные волосы, выгнул голову и полоснул ножом по горлу. Парень захрипел и задергал ногами. Кровь хлынула на камуфляж. Фонтан пульсировал и затихал. Богдан дернулся в последний раз и затих. Головорез встал с колена и подошел вплотную к камере. Он был весь в крови. Она попала даже на маску и в одну из прорезей для глаз. Кровавая слеза сбежала вниз к черной бороде (террорист, по мнению Маркелова, все-таки должен быть с бородой).
-- Вы не смотрите шоу, больше никто не умирает, -- с легким акцентом произнес террорист.
Очень простое правило, которое так и хотелось нарушить. Макс улыбнулся и нажал на красную кнопку. Плачущего кровью боевика поглотила тьма. Сегодня Маркелов был более или менее удовлетворен. Ненависть поутихла, и Макс даже захотел есть. Он прошел на кухню, достал из холодильника банку шпрот и банку оливок. Он не знал, чего хочет. Вроде бы и не мешало поесть, а вроде... Ему захотелось вдруг совершенно другого.
Он ощупал карманы пиджака, джинсов. Развернулся и побежал в зал. Мобильник лежал на журнальном столике у дивана. Максим схватил его, открыл Телефонную книгу, выбрал номер Орлова (он у него был записан как Богдан Комп) и нажал зеленую трубку. Долго никто не отвечал. Маркелов привык к этому -- ушлепок с сальными волосами часто игнорировал его, раза с третьего, наверное, брал трубку. Ну а сейчас... Может, его уже? Может, да, а может, нет.
-- Да, -- сонный голос Богдана раздался в трубке.
-- Богдан, друг мой, -- шутливый тон Максима, наверняка сбил с толку собеседника. И пока тот не очухался, Маркелов продолжил паясничать. -- Как семья? Как сам?
-- Слушай, чего тебе надо? -- вместо "здравствуйте" Орлов огрызнулся.
-- Да так. Думаю, дай-ка другу позвоню. Пока он жив еще.
На другом конце молчали. Пауза уже начала раздражать, когда Богдан сказал:
-- Отсоси у пьяной обезьяны, придурок.
Макс не сразу понял смысл этого предложения и только поэтому продолжил улыбаться. Он даже собирался что-то сказать в шутку, но Орлов отключился.
"Отсоси у пьяной..."
-- Ах ты, сука!
Макс снова набрал номер Богдана, но он не взял трубку, ни в третий раз, ни в двадцать третий.
-- Сука! -- выругался Маркелов и пошел на кухню есть шпроты с оливками.
Пьяный начальник был уже нормой. Он что-то орал, потом переходил на шепот. Вел беседу с собой любимым. Максим Маркелов, несмотря на помятый вид, был в приподнятом настроении и чувствовал себя бодро. Но благая весть о гибели Богдана была омрачена появлением полицейских.
Максим складывал "косынку", когда к нему за перегородку заглянуло не очень приятное лицо. Точнее, оно было вообще неприятным.
-- Максим Маркелов?
-- Он самый, -- сдержанно ответил Макс и снова принялся выискивать подходящие карты. -- Может, все-таки войдете? Раз вы уже здесь, -- сказал он, увидев, что мерзкая рожа все еще нависает над перегородкой.
Второй уже стоял в проходе. После предложения Маркелова он подошел к его столу и присел на угол. Показал "корочку" в развернутом виде. Слишком быстро, чтобы Макс смог рассмотреть хотя бы фотографию. Но ему было наплевать на то, кто они и чего от него хотят.
-- Нас интересует, где Вы были вчера с полуночи до часу ночи, -- спросил полицейский с мерзкой рожей.
-- Могу я узнать, с какой целью интересует?
Тот, что сидел на столе чуть из штанов не выпрыгнул.
-- Можешь, -- прошипел он. -- Но только у нас в кабинете. Хочешь?
Макс подумал прежде, чем сказать. Вот что ему нравилось в полиции так это то, что общение с ними заставляет обдумывать каждую букву тех немногочисленных слов, которые приходится им сказать.
-- Нет, пожалуй, -- отказался Маркелов. -- Давайте здесь.
-- Где Вы были с полуночи до часу?
-- Дома, разумеется.
-- Кто это может подтвердить?
-- Вы знаете... -- начал Макс и осекся. Он знал, что они имеют в виду. Орлова убили. Они пробили все звонки перед его смертью и -- оп-ля, придурок Маркелов как раз решил поиздеваться над потенциальной жертвой.
-- Я. Я могу подтвердить.
Макс узнал голос, но еще не совсем понимал, что Маша спасла его.
-- А Вы собственно кто? -- спросил мерзкий.
-- Я -- Маша, -- просто ответила девушка. -- Мы с Максимом были у него.
-- И что он никуда не отлучался? -- недоверчиво спросил второй.
-- А Вы бы отлучились, когда по Вам ползает обнаженная девушка?
Полицейские "зависли". Милая девушка вполне может заставить представителя власти взвешивать каждое слово, -- подумал Маркелов.
-- Думаю, нет, -- ответил и улыбнулся тот, что поселился на столе Макса. -- То есть, Вы подтверждаете, что находились в квартире Маркелова всю ночь, и он никуда не отлучался?
-- Да, -- уверенно ответила Маша.
-- Что ж, тогда у нас вопросов больше нет. Извините за беспокойство.
Полицейские направились к выходу, но тут вдруг один с мерзким лицом остановился и пристально посмотрел в глаза Маркелову.
-- А о чем Вы разговаривали с Орловым по телефону?
Он едва не признался, не рассказал ментам о телеканале ТеррорТВ. Надо же, выкрутился. Ни хрена ты не выкрутился, мудак. Тебя спасла девица-ресепшионистка. Серая мышка, которую ты бы и не заметил, если бы не сталкивался с ней каждое утро. Она была неотъемлемой частью каждого утра, как чашечка кофе или собственное отражение в зеркале.
"Она тебя спасла. Придется ее отпустить".
Максим задумался. Нет. Это его заложники и он не собирается делать никому поблажек. С его шоу выход только один. Он с нетерпением ждал вечера, чтобы замучить еще одно насекомое. Он хотел убить всех, прежде чем... Вот об этом-то он и не думал. Любому шоу приходит конец. И даже если к названию приставлять циферки 2, 3, 4 это уже будет другое шоу. Он боялся, что и его шоу закончится. Одно дело если оно закончится с падением на пол отрезанной головы последнего заложника. А другое, если произойдет освобождение. Спецоперация, мать их! Уж тогда-то террористов никто не пожалеет. Попадаться в руки живым нельзя. Он и не собирался. Макс просто хотел досмотреть шоу.
Когда камера выхватила испуганное лицо Маши, он задумался. Максим не любил быть в долгу. Он улыбнулся. Выставил перед собой кулак с выставленным большим пальцем вверх. Макс себя чувствовал Цезарем на гладиаторских боях. Улыбнулся еще шире и перевернул кулак пальцем вниз.
Все закончилось быстро. Девушка даже не вскрикнула. Но вот только Маркелову показалось, что взгляд даже у отрезанной головы был осуждающим. Наплевать. Это его шоу. Его! И оно должно продолжаться!
Он выключил телевизор и уставился в черный экран. Макс заметил, что ничего не смотрит кроме ТеррорТВ. Даже его любимый Дом-2 ему стал не интересен. Просмотр новостей так же отошел на задний план. Тем более, большинство каналов подконтрольные и правду показывать не хотят. Нет, может, и хотят, но кто же им даст. ТеррорТВ единственный канал подконтрольный только ему.
Утро выдалось, мягко говоря, неудачным. Максим встал с ужасной головной болью, прошел в ванную и взглянул в зеркало. Вид абсолютно разбитого человека. Складывалось такое ощущение, что он не спал неделю. Он себя так и чувствовал. Макс умылся и, вытираясь, пошел на кухню. Погода просто добила его. Дождь забарабанил по карнизу, ветер срывал листву с раскачивающейся березы.
На работу было решено не ходить. Звонить он никому не стал. Холодов все равно пьет. Серая Машка с ресепшена мертва. Он усмехнулся. Она точно мертва. Сомнений быть не могло. Он вернул долг. Максим сегодня хотел досмотреть шоу. До победного, так сказать, конца.
Он сел на диван, поставил на столик кружку чая с лимоном и тарелку с бутербродами. Поискал пульт. Он как всегда лежал где-то на виду, но только не для Максима. Маркелов чертыхнулся, встал и включил телевизор. Он включился на том же канале, на котором вчера и выключился. ТеррорТВ высветилось в левом верхнем углу.
-- Ну-ка, кого мы сегодня "отпустим"?
Оператор сразу понял задор зрителя и направился к заложникам. Макс всматривался в жуткие лица, черепа обтянутые кожей. Он теперь мало кого узнавал, они все были для него на одно лицо. Они его заложники, узники. Они его мясо, из которого он делает полуфабрикаты для утоления собственного голода. Но сегодня он жаждал особого угощения. Куропатку с трюфелями. Поднявшийся за окном ветер стучался, просился на его шоу. Но Макс знал, что никого не пустит, никому не даст заглянуть в телевизор. В телевизор и в свою душу.
Камера остановилась у трясущегося человека, сидящего особняком. Он был отвернут к стене и все время вздрагивал. Что-то было знакомое в этом недочеловеке. И от этого внутри разливалась сладостная нега. Ожидание, что это окажется кто-то, с кем он, возможно, выходил на перекур или пил кофе в комнате отдыха, приносило удовольствие. Когда один из здоровяков в маске схватил заложника за волосы, Макс даже привстал. Террорист повернул узника лицом к камере. Максим сел. Он продолжал вдавливать собственное тело в диван, будто хотел укрыться от нависшей над ним угрозы. Он еще раз посмотрел на человека с осунувшимся лицом. Максиму не надо было идти в прихожую и играть в "найдите десять отличий" перед зеркалом. Отличий практически не было. Перед камерой сидел его двойник. Единственное отличие было в том, что человек на телеэкране выглядел так, будто с цветного оригинала сделали черно-белую ксерокопию.
-- Нет, -- прошептал Маркелов. -- Не надо.
Он хотел поскорее проснуться, чтобы этот кошмар исчез, улетучился. Ведь так не должно быть по-настоящему, в реальной жизни. Это его шоу и с ним ничего не должно случиться. Ничего. Он вспомнил эпиграф к книге Пронина "Террористы и заложники". Он говорил о том, что люди делятся на террористов и заложников, но один и тот же человек может быть и заложником по отношению к одним людям и террористом по отношению к другим. Что сейчас и происходит. Но как? Когда? Когда, мать вашу, произошла смена декораций. Когда он успел стать заложником? Вот оно в чем дело! Неожиданно для себя он все понял, но только от этого легче не становилось. Кто-то еще смотрел это шоу. Какая-то сука сейчас смотрела, как его убивают!
-- Нет, -- сначала шепотом. -- Нет! -- Максим закричал во все горло.
Ветер ударил в окно. Что-то затрещало, и экран покрылся снегом. Маркелов все еще продолжал смотреть на рябь, хотя понимал, что больше уже ничего не увидит. Никогда. Шоу закончилось. Он не знал, как это происходит, как они убивают в реальности, но знал, что не доживет до следующего утра. Он не хотел так. Он не хотел подыхать, как безвольная овца. Он не заложник, он террорист.
Решение пришло, когда из прихожей раздалась трель звонка. Максим вскочил с диван и начал метаться по квартире.
-- Откройте, милиция! -- выкрикнул из-за двери мужчина и тут же выругался: -- Тьфу ты, полиция! Откройте, полиция! Маркелов, мы знаем, что Вы дома!
Они пришли за ним. Они пришли, чтобы отрезать ему голову. Максим забежал на кухню и вывернул до максимума все конфорки. Газ с шипением начал заполнять помещение.
-- Давай ломай, -- приказал кому-то мужчина за дверью.
-- Я не заложник! -- выкрикнул Маркелов, прижавшись лицом к металлической двери.
Дверь затряслась в ответ. Макс отступил. Запах газа уже распространился по всей квартире. Он где-то читал, что смесь газа с воздухом примерно 30 на 70 процентов является гремучей смесью сравнимой разве что с двадцатью килограммами тротила. Но тут главное не ошибиться. Если поджечь раньше, то можно только брови опалить. Если чуть замешкаться, можно потерять сознание. Ему нужна была золотая середина. 30 на 70.
Голова кружилась и его начало подташнивать. Максима бросало в пот. Время растянулось. Он уже решил, что как только они ворвутся в квартиру, он чиркнет зажигалкой. Но ГБРовцы что-то завозились. В кино они так складно врываются в квартиры с сейфовыми замками, что диву даешься. А здесь... И тут ему в голову пришла страшная мысль. Его обманули. Они учуяли запах газа и побежали перекрывать его. Он больше не раздумывал. Откинул крышку Zippo и положил подушечку большого пальца на шершавое колесико. Все происходило так медленно. Даже мысли плыли не спеша, словно пенка на киселе.
-- Я -- террорист! -- крикнул Маркелов и надавил пальцем на колесико.
Сноп искр отделился от кремня и полетел к фитилю, пропитанному бензином. Очень медленно. Макс даже успел подумать, что ублюдки все-таки успели перекрыть газ. Но вдруг каждая искра, не долетев до фитиля, начала превращаться в огненные горошины, которые в свою очередь разрослись до размеров мячей. Потом был хлопок. Вспышка и сильный удар в горло, чуть ниже подбородка. Последнее, что он увидел, когда его оторванная голова закатилась под телефонную тумбочку, было собственно горящее тело. Когда перекрытия начали рушиться, хороня под собой десятки человек, мозг Маркелова уже был мертв.
Стас Шевченко любил фильмы и книги ужасов. Особенно те, в которых полно кровавых подробностей. Но со временем он начал понимать, что подобные вещи обман, что кровь это кетчуп или вишневый джем, а мозги, скорее всего, телячьи. В книгах и так все понятно, сплошной вымысел. Он мечтал достать документальный фильм, а еще лучше посмотреть реалити-шоу, где все по-настоящему, в реальном времени. Никаких пищевых продуктов, только натуральные человеческие части тел. Вчера он натолкнулся на такое. Как он понял, целый канал был посвящен этой херне. Шевченко запомнил время начала шоу и теперь с нетерпением ждал. Вчера обезглавили заложника уж очень похожего на ублюдка, который вечно ставит машину на его место. Стоянка перед офисом даже к одиннадцати часам заполняется не полностью, ставь, где хочешь. Нет же! Этому упырю надо именно на шестнадцатое место. Сука! Станислав едва не зааплодировал, когда представил себе, что именно этому грубияну отрезают башку. Что-то Стасу подсказывало, шоу будет то, что надо. Он даже мысленно представил, кого бы хотел замучить следующим. Может получиться что-то типа передачи по заявкам телезрителей.
Станислав улыбнулся и включил телевизор. Переключил на сотый канал. В углу красовалась надпись: ТеррорТВ-2. Шевченко устроился поудобней и принялся наслаждаться своим шоу.