Аннотация: И я уже устал и Герою тяжело, а до Крыма так и не добрались.
И опять Пожарский 5
Книга пятая
Событие первое
Князь Пётр Дмитриевич Пожарский меньшой стоял на стене крепости Нарва 16 июля 1624 года и смотрел, как через реку переправляются войска. Роман Петрович Пожарский с помощью спецназовцев Афанасия Бороды и лучников Бебезяка овладел вчера Ивангородом и теперь пятьсот человек переправлял в Нарву, чтобы сменить вершиловцев. Всё, война для вершиловского полка закончена. Не с кем больше воевать. Пора домой. И так все планы коту под хвост. Как ведь всё было хорошо задумано. Прискачем, ограбим Або, Уппсалу и Стокгольм, а на обратном пути возьмём Нарву и к вскрытию рек вернёмся домой. Дудки.
Сначала просчитался с перевозкой лошадей. Хотя? По-другому бы не получилось. Не с сотней же идти воевать Шведское королевство. Ну да ладно, переправились бы на Готланд и потом, уже, взяв Нарву, за несколько раз перевезли лошадей к устью реки Наровы или Невы. Нет. И тут провидение вмешалось. Для начала графу Оксеншерне не удалось "уговорить" коменданта крепости Висбю сдаться без боя. Пришлось разворачивать пушки и стрелять по воротам. Двух залпов из пяти пушек хватило, чтобы и ворота вынести и часть стены обрушить.
И тут опять пошло не по плану. Сагайдачный увлёк казаков на штурм. Конечно, почти триста запорожцев маленькую крепостцу взяли, но, во-первых, почти всех шведов перебили, во-вторых, у самих потери большие: двадцать два человека убиты и семнадцать ранены, в-третьих, пришлось город отдать им на разграбление, а это ведь датский город. Кристиан, поди, не в восторге будет.
Пётр в это время был в порту. Вся их армада окружила порт и не дала ни одной лодчонке улизнуть. В результате русский флот пополнился одним купеческим шведским хольком, одной рыбацкой двухмачтовой гафельной шхуной, голландской постройки, тоже шведской, и тремя одномачтовыми судёнышками типа барж, как потом узнал Пётр, назывались они "аак". Как шведские рыбаки на этих плоскодонных судёнышках рискуют выходить в море, было не понятно. Кроме того в порту Висбю находились два английских корабля и один французский. Вот в то время, когда запорожцы рубились со шведами на стене, Пожарский и уговаривал капитанов нейтральных судов поучаствовать в перевозке лошадей из Стокгольма на Готланд. Англичане "уговорились" быстро, понятно, коммерсанты. А вот с французом пришлось повозиться. И хорошо, потому что в ходе разговора всплыла информация, которая в корне изменила планы. Оказывается, ребята только вчера прибыли из захваченной шведами Риги. Ну, и ладно бы, захватили и захватили. Так нет! В Ригу десять дней назад прибыли гугеноты, которых, вот надо же совпадение, пригласил переселиться в Россию князь Пожарский. Шведы тут же всех девушек и женщин изнасиловали, а мужчин заставили ремонтировать стены, сильно пострадавшие при штурме. Те начали возмущаться, и шведы десяток искалечили, а двоих повесили.
Пётр выслушал всё это, скрипя зубами, и повернулся к риксканцлеру.
- Дорогой, граф! У меня такое ощущение складывается, что в Швеции совсем не рыцари живут. Ваши протестантские солдаты изнасиловали женщин, которые сбежали ко мне от притеснения католиков во Франции. Как вы думаете, что я должен теперь делать?
- Это война, - сник швед.
- Ответ не правильный. Мне теперь придётся брать Ригу и полностью уничтожить всех шведов, что там находятся.
- Я прикажу им отпустить гугенотов, - совсем побледнел Оксеншерна.
- Что-то здесь вас не очень послушались. Кроме того мне Рига нужна свободной. Через неё идёт большая часть моей торговли. Вы останетесь здесь или поплывёте со мною смотреть, как французы будут вешать пленных шведов? - кисло улыбнулся Пожарский.
- Останусь.
- Опять ответ не верный. Вы должны это увидеть и потом объяснить своим, что людей князя Пожарского нельзя трогать ни при каких условиях. Это всегда плохо закончится. И ещё. Хотел ограничиться одной Нарвой. Теперь придётся и Пернау брать и Ревель. И ещё! При заключении мирного договора Швеции запрещено будет иметь военный флот. Ни одного корабля! - Пётр сжал губы, заканчивать надо разговор, а то сам себя распаляет.
Теперь ведь ещё решать надо, что вперёд, плыть освобождать Ригу или сначала лошадей из Швеции вызволять. Там страдают люди, здесь могут пострадать кони. Что важнее? Нет. Так считать нельзя. Без лошадей потом до дому не добраться. Придётся на десяток дней задержаться на Готланде. Кораблей добавилось, должны за две ходки всех переправить, и своих и захваченных у шведов. Да и план дальнейшей компании составить надо. Теперь ведь придётся четыре очень мощные крепости брать. Да четыре города захватывать и грабить. Хватит ли сил?
Пётр собрал на совет всех командиров сотен, Шварцкопфа, Заброжского, князей Долгорукого, Разгильдеева и Шуйского, ну Фёдора с Сагайдачным позвал. Народ даже не понял, чего Пётр Дмитриевич-то сомневается, конечно, нужно громить шведов пока есть силы и боеприпасы. Там, в Вершилово, ничего плохого не случится, а тут есть возможность с извечным врагом поквитаться. Правду поди пишут в книгах, что в средние века воевали не "для того чтобы", а "потому что". Нужно удаль показать. Нужно доказать, что твоя дама лучше. Нужно силушкой помериться. Рыцари блин.
Решили так. В Ригу идём всем флотом. На всех кораблях поднимаем шведский флаг. Стараемся взять крепость и город без лишней стрельбы и желательно малой кровью. Теперь силы точно беречь надо. Если всё получится нормально, то из Риги под охраной казаков отправляем всё нажитое непосильным трудом. И кроме того всех переселенцев и гугенотов и тех, кто захочет Ригу, да и вообще Прибалтику покинуть. В Риге оставляем сотню рейтар и пусть они дождутся поляков, когда же хозяева в город вернутся, то сотня вместе со следующими гугенотами выдвигается к Вершилово. Остальные вершиловцы плывут к Пернау и тоже под шведскими флагами и в шведской форме. Там тоже нужно оставить сотню, но ляхам уже не отдаём, такая корова нужна самому. Потом Ревель. Там оставляем последнюю сотню рейтар. Стрельцы же плывут в Нарву и, захватив её, передают войску Романа Петровича Пожарского. Ну и в обратном порядке. Ревель - Пернау - Рига. Планы грандиозные. По силам ли?
Событие второе
Лукаш Сагайдачный ехал на огромном польском дестриэ, который подарил ему князь Пожарский, во главе огромного каравана. Запорожцев он разделил на три примерно равные части. Самые боевые и задиристые, числом около восьмидесяти, скакали рядом с ним во главе каравана. Потом шёл обоз вершиловцев, более трёхсот телег. Просто страшно было даже представлять, какое богатство перевозят эти парнишки. Ну, насчёт "парнишек" никто из казаков иллюзий уже не питал. На одном из первых привалов многие наблюдали, как трое этих парней обезоружили и повязали больше десятка запорожцев. Казаки полезли без очереди к полевым кухням и на замечания поваров надели миску с кашей одному из вершиловцев на голову. Всё дальнейшее заняло несколько секунд. Двенадцать казаков, лезших без очереди, лежали связанные по рукам за спиной, и у каждого на голове была миска с кашей. Казаки попытались заступиться за своих, но тут возчики достали пистоли и навели их на запорожцев. Лукаш, когда все успокоились, приказал своим смутьянов развязать и дать десяток плетей. И лишил трети, доставшейся запорожцам, части добычи.
После вершиловцев ехали ещё восемь десятков казаков. За ними следовали сто возов с гугенотами и ещё пятьдесят семь телег с рижанами, пожелавшими убраться от постоянных войн в спокойное Вершилово. Замыкали огромный обоз ещё восемь десятков запорожцев.
Сейчас караван продвигался уже по территории России. Они четыре дня назад миновали пограничный Полоцк и сейчас приближались к Витебску. В Смоленске запорожцы покинут караван и отправятся через Могилёв, Гомель, Чернигов к себе. Довольны ли были казаки, что приняли предложение полковника Лукаша Сагайдачного примкнуть к князю Пожарскому в его набеге на Шведское королевство. Нет. Слово "довольны" здесь не подходило. Казаки были на грани умопомешательства. Они даже представить себе не могли такую добычу. Многие участвовали в битве при Хотине. Тогда на сорок тысяч запорожцев ляхи расщедрились и выдали 20 тысяч злотых. Получается, по пол злотого на человека. Ну, в шинок сходить хватит. Князь Пожарский сразу предупредил, что выдаст их долю в шведской монете. Да какая разница. Серебро оно и есть серебро. Евреи поменяют на злотые или рубли.
После штурма и грабежа Риги и Митавы в живых осталось двести сорок семь запорожцев, причём больше тридцати были ранены. Доктора раны обработали и неделю наблюдали за ними, пока караван готовился к выходу, да пока шведов вешали. Сильно князь Пожарский на шведов осерчал. Всех, кто принимал участие в изнасиловании гугеноток, повесил, больше ста человек, в том числе и девять офицеров. Остальных заставили как раз ремонтировать стену, пока ляхи не подойдут. Потом их должны рейтары вершиловские в Смоленск доставить, в лагерь, где они будут два года камень дробить для строительства новых русских дорог. Митаву освободили после всего трёх залпов русских пушек. Шведы сдались. Почти сдались. Сотня забаррикадировалась в детинце крепости, и пришлось их брать штурмом.
Герцог Курляндии и Семигалии Фридрих фон Кетлер и не знал, радоваться ему или нет такому "освобождению" его страны. Шведы город, понятно, при захвате ограбили, но хоть не разрушили. А вот казаки и крепость разрушили и шведов ограбили, и остатки у жителей столицы Курляндии выгребли.
Перед отправкой каравана князь Пожарский выдал Лукашу долю запорожцев. На человека Пётр Дмитриевич положил тысячу марок серебром. Марка это одна четверть риксдалера. Риксдалер чуть тяжелее талера. А талер это три злотых. Получается, что князь Пожарский выдал на казака почти тысячу злотых. Сумасшедшие деньги. Каждый казак становился не просто богатым человеком, а настоящим магнатом. Можно несколько сёл купить. Лукашу Пётр Дмитриевич выдал десять сторублёвых русских золотых монет с сапфирами, вставленными в глаза императору Михаилу. Даже трудно посчитать, сколько это в злотых. Поди, все пять тысяч. Они договорились, что Лукаш привезёт в Вершилово обещанных запорожцев, что ходили с его отцов в набеги на османские и крымские города зимой. Полковник представлял себе возвращение его отряда на Сечь. С учётом поведения ляхов перебраться в Вершилово захотят очень многие. Ну, а уж поучаствовать в очередной войне на стороне князя Пожарского вся Сечь поднимется.
Событие третье
Владимир Тимофеевич Долгоруков думал, что, представляет себе, возможности вершиловского полка. Куда там. Самым показательным из захвата крепостей был штурм Пернау. От Риги до Пернау, как сказал лоцман на их корабле, около ста морских миль. Ветер был почти попутный и семь военных кораблей доставили пять с небольшим сотен вершиловцев к порту чуть больше чем за сутки, утром отплыли, а в полдень следующего дня уже бросали якорь в порту Пернау. Но как в Риге не получилось. Шведы видно знали уже, что на их кораблях русские и открыли огонь по ним. Пришлось срочно ретироваться.
Седьмой корабль захватили в Риге. Это был двухпалубный двадцатичетырёхпушечный двухмачтовый бриг английской постройки, недавно купленный Густавом Адольфом. Корабль назывался "Меркурий".
Пришлось отойти от порта и высадить войска в восьми километрах южнее в рыбацкой деревушке Уулу. Коней с собой не взяли, и пять пушек почти все эти восемь километров сподобились тянуть на себе, как и тяжелющие снаряды к ним. В этом Уулу нашлось всего две лошади. Скорее всего, местные угнали, увидев высаживающиеся войска. Пока переправляли на лодках людей на берег, тащились несколько вёрст, да пока еду готовили, настал вечер. Выставили охранение и разбили лагерь для ночёвки. А утром лагерь атаковала шведская конница. Было их чуть больше сотни. Надеялись видно врасплох застать. Наивные. Дозор их заметил издалека, поднял тревогу, и шведов встретили залпом из нескольких сот ружей. После второго залпа на конях не осталось ни одного всадника. Большую часть лошадей удалось отловить и последние три километра до замка пушки и телеги со снарядами уже везли они, а не люди.
Сдаваться шведам не предложили. Подвезли пушки на дальность стрельбы и всеми пятью вдарили по одним из ворот. Только щепки полетели. Вторым залпом снесли приличный кусок стены. Третьим прицелились в пороховую круглую башню. И ведь попали. Грохнуло так, что потом ещё пару минут в ушах звон стоял. Каково же было тем, кто внутри замка. Пока у князя Долгорукого в голове звенело и шумело, спецназовцы Афанасия Бороды и польский десяток Милоша Барциковского быстро добежали до пролома и скрылись внутри замка. Раздалось несколько выстрелов, а потом всё смолкло и из разбитых ворот стали выходить и сдаваться шведы. Вот и вся война. Стоит ли строить замки и крепости? Три залпа из пяти небольших пушек и всё. А ведь такую крепость строить несколько лет. Сколько труда, сколько денег! Как же теперь воевать? Ох и напридумывали вершиловские химики. Правильно Петруша вокруг всех своих городов стен не строит. Зачем тратить лишние деньги и силы. Пятнадцать снарядов и нет ни замка, ни крепости.
После того, как город заняли, началось его разграбление. Только Пернау или бывший русский Пернов Пётр сказал, что останется за Россией, а значит, местных трогать нельзя и кирхи тоже. Зато нашли всех шведов и купцов и городское начальство, вот их обчистили, а мужчин загрузили на подошедшие корабли. Тоже в плен в Смоленск отправятся, камень дробить для дорог.
Сам же Пётр Дмитриевич прошёлся по городу и уговорил перебраться в Вершилово нескольких немцев. Больше всего радовался зятёк, заполучив в переселенцы местного аптекаря, Кристофера Басова. Тот только год назад открыл аптеку, перебравшись из Ревеля. Кроме него были и три семьи ткачей и две кожевенников. Всего же желающих переселиться набралось без малого два десятка мастеров. Их на "Меркурии" отправили в Ригу. В городе оставили сотню рейтар под командованием Германа фон Зальма. В Риге тоже ведь сотню "немцев" оставили с их командиром Иоганном Ламарком. Так что от всех рейтар осталась только неполная сотня с сотником испанцем Хуаном де Кордовой. Первые две укомплектовали. Были ведь среди рейтар и убитые и раненые. Последнюю же сотню пополнили пока татарами князя Разгильдеева. Других-то где взять. Нет, наёмники, что раньше шведам служили, просились к победителям. Только для вершиловцев это не подмога, а обуза. Пётр предложил им своим ходом двигать в Вершилово. Там определится с ними.
Самому Владимиру Тимофеевичу в его каюту на корабле "Riks-Äpplet" интересного постояльца прислали. Захватили в плен в Пернове графа Якоба Понтуссона Делагарди фельдмаршала и генерал-губернатора Ливонии. Он из Ревеля только три дня как прибыл, проверить, как город готов к обороне, по пути в захваченные Ригу и Митаву. Пришлось фельдмаршала огорчить, некуда ехать, уже не шведские ни Рига, ни Митава. Поехали назад в Ревель. Поможешь взять без боя - сохранишь не мало жизней шведских солдат, а то от кого шведки после войны рожать будут. От датчан?
Событие четвёртое
Российский император Михаил Фёдорович Романов сидел на троне в передней палате кремля и рассматривал очередной подарок Петруши. Подарок был настолько необычным, что посмотреть на него собрались и патриарх и все до единого думцы, что в Москве находились. Прибыл небольшой обоз с подарком в Москву вчера вечером. Вот всю ночь город и не спал. Слух распространился со скоростью пули. Михаилу доложили, что вокруг Кремля стоят тысячи зевак. Обсуждают, что же теперь будет. Царю и самому хотелось пообсуждать. Только нельзя. Нужно было "подарок" срочно принять.
Прислал Пётр Дмитриевич не вазы и не конфеты. Прислал людей. Что теперь делать с ними? Люди-то не простые. Стояли они перед тронами, на которых сидели Михаил с императрицей Дарьей Ивановной и патриархом Филаретом, и переминались с ноги ногу, а со всех лавок вдоль стен шипели бояре. Не на "подарок" шипели, соображениями друг с другом делились. Им ведь тоже думать, что теперь делать.
"Гостей" было семеро и плюс маленькая девочка. Впереди стоял, как бы закрывая собой остальных, шведский риксканцлер граф Аксель Густавссон Оксеншерна. Чуть позади и левее высился, гордо уставившись на патриарха, риксадмирал и генерал-губернатор Финляндии, член риксрода Карл Кнутссон Юлленъельм, незаконнорождённый сын герцога Карла (впоследствии короля Карла IX) и Карин Нильсдоттер, дочери священника из Эстергётланда. Справа согнулся, перебирая чётки, Петер Кёнигссон, более известный как архиепископ Уппсалы Петрус Кенициус семидесятилетний старичок с пышными мушкетёрскими усами. В третьем ряду по центру стояла королева Швеции Мария Элеонора Бранденбургская с младенцем на руках. Справа от неё принцесса Сигрид Васа дочь бывшего короля Эрика XIV и королевы Карин Монсдоттер. Левее королевы стоял ещё один священник епископ Або Эрик Соролайнен. Замыкал колонну иноземцев барон Юхан Шютте - воспитатель нынешнего короля и канцлер Уппсальского университета.
Представил всех этих шведов доктор Антуан ван дер Бодль. Он по приказу Петра Пожарского сопровождал королеву и заботился о грудной Кристине Августе. Принесли стулья, дак не хватило, и барона Шютте усадили на лавку. Михаил всё это время соображал, как себя вести и кто тут у них главный. Получалось, что, скорее всего, всё-таки риксканцлер Оксеншерна. Вон вперёд вылез. От Петра Пожарского было и письмо. Он подробно описывал, как захватил крепости в Финляндии, да Уппсалу со Стокгольмом. Как потом пришлось Готланд для датчан отвоёвывать и Ригу с Митавой для ляхов, а сейчас он будет захватывать Пернау с Ревелем и Нарвой. Землицу эту Ливонию нужно обязательно в состав Российской империи включить, ибо связь это со всем миром и хорошие незамерзающие порты для торговли.
Про пленников Пётр писал, что в качестве заложников они зело полезны будут. Сговорчивее король свейский будет, коли жена его с дочерью будут "гостить" в Кремле. Писал также Петруша, что захватил он почти весь их риксрод - дума по-нашему. Некому теперь будет советы правильные Густаву Адольфу давать. Да и не станет он шибко воевать, скоро нужно послов ждать с просьбою о мире. Советовал младший Пожарский отдельно со шведами не договариваться, а настаивать на общей встрече всех королей и императора в Нарве. Одинаковое примерно до неё расстояние от всех столиц, может только шведам чуть поближе. Отдельно просил Петруша оставить при шведах доктора ван Бодля, а до королевы с дочерью вообще никаких докторов кроме него даже близко не подпускать. Ну, дак это проще всего. Вот что с остальным делать.
- Ваше Императорское Величество, - оторвал от размышлений Михаила голос дьяка Фёдора Борисова, - Там свейский гонец прибыл, говорит, послан самим королём Густавом.
- Зови! Послушаем, что брат мой король свеев сказать хочет, - обрадовался Михаил.
Событие пятое
Силантий Коровин последний раз взмахнул косой, смахнул пот со лба и устало присел на небольшой пенёк. Всё, на сегодня достаточно. Второй лесной покос оставим на завтра. Агафья в тягости на последнем месяце, так что всё приходится делать самому. Ему, скидать сено в стога, конечно, помогут, тот же Фрол Беспалый с братьями. Но вот косить? У всех и свои покосы. У каждого уже по две коровы да телёнок, да две лошади, да несколько коз. Нет. Пока вёдро все шутовцы сами на покосе и мужики и жены и дети. Всем работы хватит.
Центральное село, где и школа и церковь, решили назвать Шутово. Когда два года назад начали на этом месте дома строить для переселенцев из Реченьки, то наткнулись на следы давнишних пепелищ. Оказалось, что раньше здесь тоже деревенька была, но ляхи всех жителей убили, а кого не убили, те сами сбежали. Вот когда первые дома уже ставили, и пришла из соседней деревеньки старушка и сказала, что здесь была деревня Шутовка. Ну, Шутовка, так Шутовка. Ничем не хуже других названий. Только раз село будет, а не деревенька, то чуть изменили - стало Шутово. Теперь-то это уже большое село, да как бы и не городок. Ведь школа двухэтажная есть и церковь о трёх куполах с колокольней и заводик по производству масла по рецептам Дуни Фоминой. Кроме того две кузницы есть и две гончарные мастерские. А недавно закончили на выселке из трёх дворов большую кожевенную фабрику. В селе-то строить её нельзя. Вонь стоит несусветная. Зато в селе строит себе мастерскую шорник, что с чухонцами недавно прибыл. Сам-то он свей, но жил в Ингрии и вместе с финнами был отправлен князем Пожарским ещё зимой в Вершилово, только заболел по дороге, и оставили его вместе с семьёй в Шутово. Кроме него стрельцы, что сопровождали караван переселенцев, оставили ещё двадцать три семьи. Но там все крестьяне были или рыбаки, мастерством один только Эрик и владел.
Вообще же за последнее время прибыло огромное количество переселенцев со всей Европы. Первыми ещё осенью привезли стрельцы двенадцать семей морисков. Это, как объяснял Пётр Дмитриевич в письме, арабы или басурмане, что жили в Гишпании и их там латиняне в свою веру обратили. Но этого им мало показалось, и вот теперь вообще выселяют из страны. Морисков этих почти всех в Шутово и оставили. Трое как раз кожевенниками и были их сразу на выселки и поселили. Один был гончаром и двое кузнецами. Кузню тоже чуть в стороне построили. Хоть дома и обложены кирпичом, а крыши крыты черепицей, но лучше от пожаров поберечься. Ещё один мориск Баутиста Романьоло был каменотёсом. Он буквально за седмицу нашёл выход песчаника недалеко от Смоленска. А ещё через несколько дней показал Силантию первые вытесанные им камни. Красиво. Если таким камнем обложить их новый храм, то это будет просто здорово. Не хуже чем в Вершилово кирпичный храм.
После морисков пришли свои русские. Они сбежали из-под Могилёва от своего шляхтича всем селом. Тот выгнал из храма православного священника и привёз из Минска униатского. Ну, крестьяне и решили на Русь подаваться, а в Смоленске и прознали про Шутово. Переселенцев было девятнадцать семей. Их распределили по всем поселениям князя Пожарского, а в самом Шутово оставили восемь семей.
И вот совсем недавно, буквально седмицу назад пришёл целый караван. В нём было восемь семей французов и пять семей немцев из Риги. Все они были протестантами и настаивали на том, что будут жить вместе. Так и куда их ещё девать, всех в Шутово и оставили. Две семьи гугенотов были мастерами, что небольшие корабли делали, им домины на берегу Днепра и срубили и кроме домов ещё и сарай здоровущий. Это не Франция, тут зимой морозы, на свежем воздухе топором не помашешь долго. Там же и лесопилку поставили, из Вершилова прислали всё необходимое, даже разобранное колесо к водяной мельнице. Приехали и трое мастеров, что споро принялись собирать это на месте, уже скоро и запустят.
Ещё две семьи прибились сами из соседнего села. Они, оказывается пятнадцать лет назад в Шутовке и жили. А когда ляхи их деревеньку спалили, то перебрались на другой берег Днепра в село Верхние Немыкари. Теперь же прознали, что их родная деревня снова есть, да ещё такой красивый храм стоит в нём, да школа для детишек, да домины всем строят, не раздумывая пришли назад проситься.
На Юрьев день осенью пришли проситься ещё десяток крестьян. Силантий их принял, но чтобы с соседями не ссориться, потом, как и говорил ему Пётр Дмитриевич, съездил к бывшим хозяевам и выдал им по три кади озимой ржи "полуяровки" и три рубля за семью. Ну, даже если эти мелкие дворяне и затаили обиду, то нанести вред не смогут. Не по силам. В Шутово теперь чуть не восемь десятков семей живут, смогут за себя постоять. Тем более что прибывший в прошлом году Тимофей Смагин, тот самый стрелец, что был оставлен во Владимире со сломанной лошадью ногой, в Смоленск в стрелецкий полк не поехал. Нога срослась не ровно, и он чуть прихрамывал. Куда хромому-то воевать? Зато он принялся местную пацанву учить из лука стрелять, ножи метать, да казацким ухваткам. А зимой мальчишки ещё и в футбол играют. Может с вершиловскими стрельцами десяток самых старших и не справятся, а вот с несколькими боевыми холопами какого-нибудь мелкого дворянчика точно разберутся. Так ведь и дальше продолжают ведь тренироваться, до следующего Юрьева дня далеко. Скоро и в Шутово будет, кому своих защищать.
Событие шестое
Башель Касин, бывший в Орначос алькальдом, а в Сале ставший раисом (пиратским капитаном) долго курсировал в Бискайском заливе на двух своих бригантинах, поджидая добычу. Он люто ненавидел испанцев, лишивших его дома и почти всего богатства. И всегда при нём, как талисман, и как напоминание о подлости испанцев, был ключ от родного дома. Дома, из которого его выгнали, как шелудивую собаку. Только с момента изгнания его из родного города в 1611 году прошло уже 13 лет. Сначала он ходил в набеги с принявшим ислам голландцем Яном Янсеном из Гаарлема, начинавшим карьеру под рукой известного алжирского пирата Сулеймана-раиса. Голландец принял имя Мурад-раис младший. Вместе обосновавшись в Сале в 1619 году, они постоянно поддерживали связь с пиратами в Алжире, совершив ряд совместных с ними экспедиций, в том числе к берегам родной для Мурада-раиса младшего Голландии. Но в прошлом году Башель был ранен в одном из абордажей и Мурад-раис пошёл в набег на французский Бордо один. Из того похода его друг и наставник не вернулся. Попытки, что-либо узнать о судьбе соратника, ни к чему не привели.
Башель Касин купил второй корабль, из захваченных у испанцев. Теперь у него две бригантины. На каждой по двенадцать пушек и по сто человек команды. Обе абордажные команды были укомплектованы берберами и арабами, сам же экипаж был собран из головорезов со всего света. Были и эфиопы и даже трое американских индейцев, которых отбили у испанцев, захватив галеру и освободив рабов. Оба доктора были англичанами, принявшими ислам. Даже один китаец был. Но большую часть экипажа всё же Касин набрал из своих соотечественников морисков.
Удача выпала на второй неделе, недалеко от городка Хихон они заметили голландский флейт. Не раздумывая, Башель повёл оба свои корабля на перехват. Голландцы поступили странно, они даже не подумали попытаться удрать от настигающих их бригантин. Впрочем, и шансы у них были не велики, ветер был попутный для кораблей раиса и бейдевинд для голландца. Вскоре преследуемый флейт оказался между бригантинами Башеля. Для острастки раис приказал пальнуть из пушки по ходу движения жертвы. На флейте спустили паруса и легли в дрейф. Башель Касин уже благодарил удачу, обе абордажные команды со свистом и улюлюканьем перекидывали кошки на более высокие борта голландца, когда оттуда послышались выстрелы. Что-то с огромной силой ударило корсара по шлему на голове, и он погрузился во мрак.
Очнулся Башель от того, что его окатили ведром забортной воды. То, что он увидел, открыв глаза, ему не понравилось. Вся палуба его "Зееадлера" (морского орла) была завалена трупами. Были и живые, их связали по рукам и ногам и перенесли, свалив кучей, к левому борту. Сам раис был сидя привязан к гроту и с него были сняты штаны. Бородатый воин, что окатил его водой, склонился над Башелем и что-то сказал на незнакомом капитану языке. Молодой человек, присевший на корточки рядом, перевёл на испанский.
- Ты здесь главный?
- Я, - облизывая солёные от морской воды губы, прохрипел раис.
Бородач улыбнулся и протянул Башелю фраскуэру (фляжку) с вином. Руки у капитана были связаны за мачтой, и незнакомец подержал флягу у губ раиса, давая тому возможность сделать пару глотков.
- Ты ведь мориск? - спросил через переводчика бородач. Что-то в звуках речи показалось Касину знакомым.
- Я был алькаидом города Орначос в Андалусии, - согласился раис.
- Ты слышал про Пурецкую волость? - доставая небольшой кинжал из-за пояса, поинтересовался бородач.
- Все слышали, - не понял смысла вопроса капитан.
- Так вот, у нас там только два наказания. За первое, небольшое, мы отрезаем провинившемуся ухо, - мужик легонько провёл кинжалом по уху Башеля, - За второе, если человек не понимает, даже за самое незначительное, отрезаем яйца, кастрируем, - бородач воткнул кинжал в палубу в опасной близости от причиндалов раиса.
Касин вспомнил, где слышал этот язык. Когда они с Мурадом младшим ещё плавали на галере, у них были рабы гребцы с Московии. Вот откуда эти люди. Переводит без сомнения еврей, но не моран. Тоже с Московии? Гребцы из московитов были самые лучшие, выносливые и сильные. А русские девушки, продаваемые на невольничьем рынке в Тунисе, ценились только чуть меньше чем белокожие северянки из Швеции. Но рыжие и белокожие северянки были большой редкостью, а вот русских рабынь хватало. Но как русские могли оказаться здесь в Бискайском заливе, так далеко от Московии и как им удалось справиться с его людьми. Теперь стал понятен и голландский флаг и странное поведение флейта. Это не он был охотником. Это на него охотились, а он, как последний дурак, попал в приготовленную ловушку.
Дальше с ним говорил только молодой еврей.
- Есть у меня к тебе капитан несколько коммерческих предложений. Мне нужно, чтобы ты купил на рынке рабов две сотни русских девушек, в крайнем случае, подойдут болгарки, сербки или словачки. Только лучше всё же русские. Ты их купишь, привезёшь в Сантандер, а мы их у тебя выкупим по двойной цене, - молодой человек для убедительности показал два пальца.
- Как же я это сделаю? - не поверил своему счастью Башель.
- Мы тебя отпустим с одним кораблём. В живых осталось около семидесяти твоих матросов, правда, часть ранена. Мы сейчас обработаем им раны и наложим повязки, которые нужно будет менять через день. Под повязку, на рану, будешь накладывать зелёную мазь вот из этой баночки, - еврей подвинул к раису большую стеклянную штуковину, похожую на амфору, наполненную грязно-зелёной жижей.
- Может лучше рану прижечь? - Касин понял, что убивать его не будут и приободрился.
- Как тебя звать?
- Башель Касин, - холодно как взглянул на него этот юноша, как на упрямого дурака.
- Так вот, Башель Касин, почему ты знаешь про Пурецкую волость?
- Там делают кучу дорогих вещей и там делают средство от цинги, - кивнул головой капитан.
- Вот видишь. Русские гораздо умнее. Эта мазь не позволит развиться огневице или заражению. Итак, мы отдаём тебе одну бригантину и всех выживших матросов кроме эфиопа, китайца и двух индейцев. Этих мы оставим себе. Их не надо выкупать, - остановил странный еврей, пытавшегося предложить именно это, Башеля.
- Поменять на русских? - попытался догадаться раис.
- Нет, я заберу их с собой в Пурецкую волость, думаю, князю Пожарскому они пригодятся. Уверяю тебя, в любом случае им будет там лучше, чем на твоём корабле. Давай дальше. После того как доставишь двести русских девушек, продолжай скупать русских рабов обоего пола и возить их в Сантандер, там мы их будем выкупать у тебя по двойной цене. Да, и не надо пытаться нас обмануть, мы знаем, сколько стоит раб или рабыня в Алжире, Тунисе, Марокко. Про ухо помни. Если ты думаешь, что ты самый умный, а все вокруг глупцы, то уверяю тебя - это не так.
- Да, я и не думал об этом. Двойная цена это не плохо.
- Пошли дальше. Я знаю, что захваченное добро вы сдаёте перекупщикам за четверть цены. Бросай свой опасный промысел и становись купцом. Скупай у пиратов за четверть и продавай за половину цены нам в Сантандере. Дорогие ткани, золотые и серебряные украшения, пряности, ценные породы дерева, кроме продуктов можешь возить почти всё. Расплачиваться будем в любой валюте, какую укажешь, но советую брать русские рубли, - молодой человек положил перед капитаном две монеты, серебряную с очень чётким оттиском бородатого человека и золотую, где в глаза этого же бородача были вставлены маленькие, искусно огранённые, сапфиры.
- Что это такое? - был поражён Касин. Таких великолепных монет он ещё не видел.
- Это русский рубль, за него дают почти два талера. Золотая монета - сто рулей. Её и за двести талеров купить не просто. Мы с тобой будем расплачиваться из расчёта, что рубль равен испанскому эскудо.
- Это всё хорошо, но как к моим визитам в Сантандер отнесутся испанцы? - усмехнулся пират.
- Сантандер, конечно испанский город и там есть свой алькальд, но фактически власть там принадлежит вот этому человеку, - еврей указал на бородача, - Кроме того мы дадим тебе русский флаг. С ним в Бискайском заливе тебя никто не тронет, кроме глупых пиратов, но ты ведь там свой. Разберутся и оставят в покое. Да ты и сам расскажешь в Сале, что трогать русских очень опасное занятие, лучше с нами дружить и торговать.
- А если бы мы расстреляли вас из пушек? - решил набить себе цену Башель.
- Наши пушки бьют дальше и стреляют не ядрами, а гранатами, которые взрываются, как несколько бочонков с порохом. Очень не советую вступать в перестрелку с кораблём под русским флагом, - еврей не врал, это Касин понял. Откуда вообще здесь взялись эти русские и почему они по всему превосходят любую другую страну. И откуда тогда берутся русские рабы и рабыни. Это он и спросил у собеседника.
- Часть русских живёт в Речи Посполитой или Польше, ну и потом это оружие появилось недавно. Думаю, что скоро русские рабы на ваших рынках исчезнут. Пойдём дальше. Я перевожу в Пурецкую волость морисков на постоянное жительство. Там их никто не преследует за веру и образ жизни. Живи, как считаешь нужным, честно работай, не пей, не кури и не воруй. Хочешь, молись Аллаху, хочешь, оставайся католиком, хочешь, принимай православие. Налоги платишь только десять процентов на развитие своего поселения. Там ведь есть бесплатные школы и больницы, там вообще нет преступности, нет чумы, оспы, тифа. Там почти рай. Так вот, я буду забирать переселенцев в начале февраля, если ты привезёшь своих знакомых, то и их заберу.
- Разве такое бывает, - усмехнулся капитан.
- У русских всё по-другому. А в Пурецкой волости в особенности. Может через несколько лет, разбогатеешь и сам захочешь перебраться в лучший город в мире. Подумай!
Событие седьмое
Пётр Дмитриевич Пожарский стоял на смотровой площадке башни "Длинный Герман" замка Тоомпеа и осматривал с почти пятидесятиметровой высоты столицу шведской Ливонии. В городе было спокойно. Теперь спокойно. А вот три дня назад, когда корабли из Нарвы привезли остатки вершиловского полка, не полных три сотни стрельцов и десяток кашеваров, всё было по-другому. Сегодня прибыли и войска его родственника князя Романа Петровича Пожарского. Теперь ведь придётся наводить порядок и в окрестностях Ревеля. Виной всему вездесущий национальный вопрос.
Почти месяц назад они заняли Ревель без боя. Расположенные в крепости два шведских батальона послушали своего генерал-губернатора фельдмаршала графа Якоба Понтуссона Делагарди и сдались. Их загрузили на корабли и отправили в захваченную уже крепость Ниеншанц, которая должна в будущем стать Санкт-Питер-Бурхом, а потом и Ленинградом. Там их должны встретить стрельцы и проводить до Твери, где товарищи будут два года дробить камень для дороги Москва-Великий Новгород. На страже Ревеля Петру было оставить практически некого. Сто рейтар оставили в Риге, сто в Пернау, последнюю неполную сотню рейтар под командованием Германа фон Зальма и два десятка людей князя Разгильдеева пришлось оставить тогда в Ревеле.
И не справились немцы и татары с порученной задачей. Местные эсты подняли восстание против угнетателей шведов и немцев. Всё-таки до того как город захватили в 1561 году шведы, хозяйничали здесь рыцари Ливонского ордена, читай немцы. Местное население, которое называло себя маарахвас, что переводится, как народ земли, в городах было представлено в основном слугами. Жили маарахвасы, эсты, или по-русски чудь, по хуторам, выращивали рожь, пшеницу, горох и прочие продукты, и платили налоги огромные, да плюс продовольственные отряды то рыцарей, а потом шведов грабили их. Вот несколько таких отрядов и вышли за провиантом из Ревеля перед самым переходам власти к русским. Местные об этом узнали быстро, и отдавать шведам зерно отказались. Те поступили по-шведски, взяли, повесили кучу народу, поприбивали женщин к крестам, вспоров им животы, одним словом "вразумили" чернь. На горе шведам на одной из мыз неподалёку от Ревеля играли свадьбу, и народу там собралось прилично. Узнав о зверствах, учинённых на соседнем хуторе, крестьяне во главе со священником вооружились вилами и топорами, и, оседлав лошадок, двинулись разбираться. А шведы после тяжёлых трудов по "вразумлению" перепились и дрыхли. Так сонными и пьяными и предстали перед дьяволом, не в рай же попадают те, кто женщинам животы вспарывает.
Крестьяне получили оружие и двинулись к соседней мызе. А там в самом разгаре очередное "вразумление". Победили маарахвасы. Подошли люди и с соседних мыз. В результате полыхнуло не слабо. Всех попадающих под руку шведов и немцев убивали. Не удовлетворившись окрестностями Ревеля, крестьяне направились к городу. Там они наткнулись на разъезд служилых татар князя Разгильдеева. Ну, эти повоевали с князем Пожарским, и убить себя не дали. Отступили, отстреливаясь к замку Тоомпеа, и там заперлись с вершиловскими рейтарами. Чудь не успокоилась и стала громить лавки и дома немцев в Ревеле. На счастье в это время и вернулся Пётр со стрельцами.
Бунт подавили. Крестьяне разбежались. Но кто знает, что происходит сейчас по всей Ливонии. Начинать правление в этой части Прибалтики с массовых репрессий не хотелось. Как потом будут к русским местные относиться? Как к очередным завоевателям, с которыми надо бороться? Не хотелось царю батюшке такой подарок оставлять.
Как житель двадцать первого века генерал Афанасьев знал, что национальный вопрос нельзя решить. Казалось, Ленин со Сталиным сделали всё для республик, и территории им увеличили, и местный язык сильно не ущемляли, и руководители всегда были из местных. Нет. Как только власть при Горбачёве зашаталась, так национализм показал себя во всей красе. Особенно прибалты и отличились. И что же делать? Книги про попаданцев советовали ассимилировать население. Не простое это занятие в 1624 году. Завозить русских в Ливонию неоткуда. Страна после смуты и голода при Годунове в огромной демографической яме. Негде русских взять. Так ведь ещё и Сибирь с Уралом заселять надо. Поволжье пустое стоит. Значит, нужно наоборот, семьями вывозить маарахвасов на Урал и в Поволжье. Их сейчас, наверное, не больше сотни тысяч. Нужно будет с царём поговорить. А вот сейчас-то, что делать? Хозяева большей части земель немецкие бароны. Их не сильно жалко. Но тоже ведь люди и у них жёны, дети. Бунтовщики никого щадить не будут. И ни какими манифестами нарождающееся освободительное движение не остановить. Вон, против Пугачёва целый Суворов понадобился.
Ладно. Сделаем так. Немцев вне городов не много. Сидят в основном в замках. Пусть они материально пострадают. Потом с ними определимся. Итак, мир народам, земля крестьянам. Пётр велел собрать всех священников и богатых жителей Ревеля эстонской национальности. Набралось без малого сто человек.
- Давайте мы с вами, господа, поступим следующим образом, - начал по-немецки Пётр, оглядев понурых представителей коренного населения, - Теперь эта земля принадлежит российскому императору Михаилу Фёдоровичу Романову. Он своим указом объявляет полное освобождение от налогов на два года во всех вновь вошедших в империю землях. Более того вся земля, которую обрабатывают крестьяне передаётся в их собственность пожизненно и будет наследована их детьми. Верить можете в кого угодно. Хотите быть католиками, будьте католиками, хотите быть протестантами, будьте протестантами. Я хочу, чтобы вы сейчас прошлись по стране и передали мои слова народу. Не надо ни кого убивать. За предыдущий бунт ни с кого спрашивать не будут. Нужно, чтобы люди успокоились и вернулись на свои мызы. Ведь в противном случае по стране пройдутся войска, а чем это закончится тоже понятно. Если есть вопросы, задавайте.
Вопрос последовал незамедлительно.
- А что будет с немцами? У них ведь есть вооружённые слуги.
- Здесь останется русский гарнизон, если бароны что предпримут, то с ними уже стрельцы будут разбираться, - это была самая слабая часть плана по наведению порядка в Ливонии. Понятно, что бывшие рыцари без энтузиазма воспримут лишения их крестьян. Но лучше воевать с сотней рыцарей, чем с десятком тысяч крестьян.
Много ещё вопросов князю задали, но через час народ ушёл собираться в дорогу. Может и удастся обойтись малой кровью. Ну, а дальше думать надо.
Событие восьмое
Маркиз Фёдор Дмитриевич Пожарский страшно устал от этой войны. Надоело ему воевать. Да, и война какая-то неправильная. Сплошные переезды, то на лошадях, то на кораблях. Толком оружие пришлось применять только при захвате кораблей, да вот ещё неделю назад в Риге. Применили так, что ляхам мало не показалось. Ну, да по порядку начнём.
После того как усмирили местных в Ревеле и туда со стрельцами приплыл родственник Роман Петрович Пожарский, уже четыре сотни вершиловцев погрузились на корабли и поплыли к Пернову или, как шведы его называют, Пернау. Там всё было спокойно, местные не бунтовали, или бунт ещё до туда не докатился, всё же, от Ревеля до Пернау больше ста двадцати километров. В Пернау больше седмицы ждали, когда из Ниеншанца прибудут на кораблях стрельцы, что должны сменить их в этой крепости. К великой радости и Фёдора и Петра прибыли стрельцы под командованием отца - Дмитрия Михайловича Пожарского. Фёдор отца не видел с самой царёвой свадьбы, чуть не два года. Отец и не признал его сразу. Вытянулся Фёдор и в плечах раздался, почти брата догнал, а батяньку уже на полголовы выше.
Боярин Владимир Тимофеевич Долгоруков и Пётр обсудили с отцом его свадьбу с Еленой Долгорукой. Теперь-то уже недолго осталось, думал Фёдор, но в Риге пришлось опять задержаться. Свадьбу решено было играть в Вершилово сразу после Рождества. Дмитрий Михайлович должен будет туда с сёстрами и другими родичами приехать в конце декабря. Пётр сказал, что попросит у Михаила Фёдоровича в качестве свадебного подарка титул князя для Фёдора. Эх, быстрее бы уж домой, в Вершилово.
Но в Риге пришлось и повоевать и задержаться. А всё ляхи. Они когда узнали, что русские и Ригу и Митаву у шведов отбили, и что в городе всего сотня рейтар, пришли целым войском отвоёвывать её. Зачем? Пётр, оставшемуся там старшим Виктору Шварцкопфу строго наказал с ляхами не вступать в баталии, город передать спокойно и дожидаться возвращения вершиловского полка. Только гетман Лев Сапега решил город взять штурмом, а русских перебить. В результате неожиданного нападения, ляхи убили пятерых рейтар и ранили ещё семерых, но и сами убитыми и ранеными потеряли несколько сотен. Вершиловцы смогли отступить и затвориться в крепости. В это время в порт и зашли семь кораблей с Андреевским флагом. А когда люди стали сходить по мосткам на берег их обстреляли польские драгуны.
Дорого это ляхам обошлось. Шесть сотен вершиловцев, вооружённых новейшими патронными ружьями, это сила. Войска Сапеги гнали до самой темноты. Почитай несколько тысяч воинов Речь Посполитая потеряла. Когда на следующий день убитых раздевали и в горы складывали, нашли и самого Великого гетмана Великого княжества Литовского Льва Ивановича Сапегу. Его раненый лях опознал. Раненых перевязали и пока в пригороде Риги оставили под присмотром местных жителей, а что ещё с ними делать. Россия ведь с Речью Посполитой не воюет. Только вот убитых насчитали больше двух тысяч. На пятый день после этого побоища пожаловал парламентёром ещё один гетман, на этот раз Польный гетман литовский Кшиштоф Радзивилл. Пётр так на ляхов разозлился, что сначала не хотел и разговаривать с гетманом. Еле его князья Долгоруков и Шуйский уговорили, союзники ляхи ведь. Фёдор при этом разговоре присутствовал и в тысячный раз поразился, как у брата так получается, что все его слушаются. Он не кричит, не угрожает, а никому и в голову не придёт, слово против сказать. Радзивилл вон целый гетман, а молча выслушал и только вздохнул.
Пётр потребовал семьям пятерых убитых вершиловцев выплатить по десять тысяч злотых, а раненым по тысяче злотых и предупредил, что русские не покинут Ригу, пока всё до последнего гроша не получат. Кроме того русские купцы больше не будут платить пошлины в Риге.
- Я ведь не могу такое даже пообещать, - схватился за голову Радзивилл, - Этого даже король не сможет выполнить. Тут необходимо решение сейма.
- Идите, решайте.
- Но ведь мы союзники.
- Объясните это семьям пятерых погибших от ваших рук.
- Но поляков полегло несколько тысяч, - воздел руки к небу гетман.
- Я своего человека ценю как примерно тысячу ляхов. Сдаётся мне, что если через неделю деньги не будут выплачены, и требования по купцам не одобрены сеймом или королём, то я двинусь со всеми силами на Варшаву.
- Но за неделю отсюда не добраться до Варшавы.
- Да, плевать мне. Дайте обещание от своего имени. Если ваши не согласятся, то ровно через год я начинаю войну и на этот раз Великим Княжеством Литовским не ограничусь. Краков и Варшава будут стёрты с лица земли. Более того, договорюсь, чтобы османы с юга напали.
- Как же можно из-за одного дурака Сапеги столько бед на Речь Посполитую накликать? - опять воздел руки к небу гетман.
- Ладно, - Пётр тяжело вздохнул и сел на лавку, что стояла у стены, - Пусть будет так. Речь Посполитая выплачивает деньги убитым и раненым в том объёме, что я озвучил. Деньги нужно привезти в Вершилово до Рождества. Мы сейчас покидаем Ригу. По беспошлинной торговле русских купцов обсуждайте в сейме, но если хоть один человек с вот таким Андреевским флагом будет недоволен, как с ним обошлись в Риге, то я начинаю войну. Не Российская империя, а я лично. Поверьте, это гораздо страшнее. Всё. Скачите деньги собирать, послезавтра занимайте Ригу.
Событие девятое
Князь Пётр Дмитриевич Пожарский дал себе слово больше в войнах не участвовать. Полная хрень получается. С учётом того, что ещё три недели минимум от Риги до дома добираться, да ещё ведь и в Москве придётся задержаться, политику партии царю объясняя. Так ведь, скорее всего, одним Государем-императором не отделаешься, и Дума захочет послушать про самоуправство "щенка", и патриарх Филарет опять со своими монастырями привяжется. Нет. Ничего против монастырей Пётр не имел, но дурацкая привычка окружать их дорогущими высоченными каменными стенами, вызывала из глубин сознания жадность. Понятно, что раньше монастыри были ещё и крепостями, но теперь на Россию никто не нападёт, ну, по крайней мере, до Волги точно не дойдёт. В итоге получится, что целый год дома не был.
Стоит ли Ливония того? Если генералу Афанасьеву память не изменяет вся Эстония чуть больше сорока тысяч квадратных километров. Но это вся. В Тарту или сейчас в Дерпте ляхи. Значит, минус половина территории, получается где-то двадцать тысяч квадратных километров. И самое печальное, что все три города, что он захватил, это далеко не Рига. Там есть река Западная Двина. Очень удобный маршрут. Что ж, придётся строить другой. Ни куда не деться, нужно будет возводить на болоте Ленинград. Там водный маршрут до Великого Новгорода и даже до Великих Лук, Ну, а там и Смоленск недалече. Придётся строить по этому маршруту "ямы", только на голубых дорогах. Ладно, до этого дожить надо. Сейчас домой.
Не получилось. На утро 15 августа был назначен выход полка и обоза с частью добычи домой, но вечером 14 прибежал с порта посыльный. Прибыл корабль из Франции, привёз сто семей гугенотов. Блин, это же сто телег. Пришлось два дня носиться всему полку по Риге и окрестным сёлам и хуторам и за огромные деньги скупать телеги. Благо хоть коней хватало. Только это ведь страшно подумать насколько скорость уменьшится. Теперь назначили торжественный выход из Риги на 17 августа. И опять не получилось. Причём не получилось, так не получилось. Рано утром в порт пришло сразу семь кораблей. И все с переселенцами в Вершилово. Привёл караван Якоб Ротшильд. Вот ведь "удача". И ведь не бросишь.
Ляхи вели себя ожидаемо. В город зайти 16 числа они побоялись. Разбили лагерь в нескольких километрах и "дисциплинировано" ждали, когда вершиловцы уберутся. Даже парламентёра побоялись прислать, поинтересоваться, что опять не так. Но оставлять Ротшильда с тонной платины, несколькими тоннами какао-бобов, произведениями искусства, и несколькими тысячами переселенцев было нельзя. Шляхта! Тормозов нет. Пока зубы есть будут кусаться.
Привёз Якоб почти двести семей морисков. Если считать в семье по шесть человек, то получится тысяча двести. Ещё еврей прихватил и своих. Ну, или почти своих. С кораблей сошли двадцать семь семей марранов. Это евреи, которых в Испании окрестили. Но сейчас Филипп решил и от них избавиться. Вот кто первый нацист, куда там Гитлеру. Кроме жителей Пиренейского полуострова Ротшильд привёз почти сотню семей рижан и других прибалтийских немцев. Они уплыли вместе с ним в Испанию, когда город шведы захватывали, и вот теперь вернулись. Просто молодец Якоб. Это ведь ещё около тысячи человек. Одно маленькое "но". Где теперь взять триста двадцать телег? И без того все в Риге и её окрестностях скупили.
Пётр бросился в порт. Речные судёнышки были. Хоть до Витебска можно часть людей доставить. Туда сразу и гонца отправил, пусть скупает телеги и лошадей. Но по Западной Двине тысячами лодьи не плавают. На зафрахтованных плавательных средствах едва треть уместится. Пришлось отправлять парламентёров к ляхам. "Продайте милостивые паны сто пятьдесят - двести телег. И мы уберёмся. А то не уберёмся". А что, продали. Вот как не терпится оказаться от русских подальше. Правильно, вся дорога на Митаву, куда отступали доблестные "лыцари", завалена горками и горищами польских трупов раздетых. Даже у человека с крепкими нервами появится желание оказаться от этого "ландшафтного дизайнера" подальше.
Одним словом, выехали только двадцатого августа. И за первый день проделали "целых" десять километров. Нахапанные телеги постоянно ломались. Люди постоянно хотели есть и пить. Полевые кухни не справлялись. Их просто не было рассчитано на добавку в три тысячи переселенцев. Опять вперёд полетели десятки, скупать по окрестным сёлам всё съестное. Так ещё ведь и умирали люди. Нужно было хоронить их.
На пятый день, когда более-менее организовали движение, Пётр оставил караван. Перед этим в Вершилово гонца отправил, пусть собирают хорошие телеги и выдвигаются к Смоленску, и все резервные полевые кухни прихватят. Сам же с двумя десятками Афанасия Бороды, десятком Бебезяка и польским десятком, помчался в Москву. До него дошёл слух, что царь ввязался в войну с Крымским ханством на стороне Османской империи. Ничего подобного Пётр из истории не помнил. Полная ерунда. Неужели Османы воевали с крымчаками, своими самыми верными вассалами и кормильцами. Ну, тут грех не поучаствовать. Тем более что и силы есть. Нет, не вершиловский полк. Казаки есть прикормленные и деньги есть. Непременно нужно поучаствовать. А ещё по дороге нужно посетить Силантия Коровина. Определиться нужно, сколько семей переселенцев можно оставить в смоленских вотчинах. Вершилово не готово к приёму такого числа, нужно хоть немного пристроить по дороге. А ещё нужно в Москве часть переселенцев по воде отправить, всё скорость увеличится, да и прокормить людей будет проще. А вообще, нужно выстраивать логистическую цепочку для желающих перебраться в Россию, судя по общению с Якобом Ротшильдом, из Испании, Алжира, Туниса и Марокко теперь пойдёт целый поток морисков, марранов и славян. С одной стороны замечательно, а с другой о людях нужно в пути заботиться. Что бы Ротшильд делал, если бы они не оказались в Риге, ушли бы на несколько дней раньше. Однозначно бы не справился. Где бы он в разорённом городе столько телег и лошадей нашёл? А продовольствие на три тысячи человек? Повезло бывшим испанским подданным и немцам.
Событие десятое
Томас Ман родился в Лондоне 17 июня 1571 году. Происходил он из старой семьи ремесленников и торговцев. Его дед был чеканщиком на лондонском монетном дворе, а отец торговал шёлком и бархатом. Рано потеряв отца, Томас Ман воспитывался в семье отчима, богатого купца и одного из основателей Ост-Индской торговой компании, возникшей в 1600 году. Пройдя обучение в лавке и конторе отчима, он начал, лет с восемнадцати, службу в Левантской компании, торговавшей со странами Средиземноморья, и несколько лет провёл в Италии, ездил в Турцию и страны Леванта - Сирию, Палестину, Ливан. Ман быстро разбогател и приобрёл солидную репутацию. С 1612 года Томас жил в Лондоне, где женился на дочери богатого дворянина. В 1615 году он впервые был избран в совет директоров Ост-Индской компании, и вскоре стал искуснейшим и активнейшим защитником её интересов в парламенте и в печати. Позже он отклонил предложение занять пост заместителя управляющего компанией и отказался от поездки в Индию в качестве инспектора факторий компании. Путешествие в Индию длилось не менее трех-четырех месяцев в один конец, и было сопряжено с немалыми опасностями: бури, болезни, пираты.
В 1622 году Ман, как один из самых видных людей и в Лондонском Сити, могущественном буржуазном сообществе, и в Вестминстере, вошёл в специальную государственную комиссию по торговле, которая представляла собой совет экспертов из Сити при короле. Он был влиятельным и активным членом этого совещательного органа.
В 1621 году выходит его трактат "Рассуждения о торговле Англии с Ост-Индией, содержащее ответ на различные возражения, которые обычно делаются против неё". В этой книге он доказывал, что, для того чтобы увеличить богатства страны, нужно следовать следующим рекомендациям: во-первых, добиваться положительного торгового баланса, "продавать иностранцам ежегодно на большую сумму, чем мы покупаем у них"; во-вторых, не копить деньги как сокровище, а использовать их в торговых операциях, расширять торговлю - "вывоз наших денег является средством увеличить наше богатство"; в-третьих, быть экономными в расходах, избегать расточительства, излишеств, порочной праздности. Ссылаясь на пример трудолюбивых голландцев - соседей англичан, Ман осуждает тех, кто, "предаваясь удовольствиям, и в последние годы, одуряя себя трубкой и бутылкой, и уподобляясь животным, посасывая дым и выпивая за здоровье, друг друга", утрачивает обычную доблесть, которую англичане "часто так хорошо проявляли и на море, и на суше". Ман считал также что, условием роста богатства нации служит не только выгода внешнеторговых связей с другими, но и развитие собственной промышленности, ремесленного и мануфактурного производства, судоходства, обработка собственных земель, вовлечение населения в производительный труд. Он высказывался за производство товаров из иностранного сырья. "Эти производства дадут работу множеству бедного народа и увеличат ежегодный вывоз товаров за границу". "Мы должны, - писал Ман, - стараться изготовить как можно больше своих собственных товаров". "Там, где население многочисленно и ремесла процветают, там торговля должна быть обширной и страна богатой".
Как давно всё это было. Уже два года Томас жил в Вершилово. Этот князь Пожарский без его подсказок воплотил всё это в жизнь. Более того, ехавший в Пурецкую волость поучить "диких русских варваров", англичанин понял, что учиться как раз нужно ему. Эх, если бы король Яков занимался делами страны хотя бы в половину от того, как это делает Пётр Дмитриевич. Но нет, пиры, фавориты, ненужная война с католиками. А ещё Томас отчётливо понял, что не хочет уезжать из Вершилово. Он всё откладывал и откладывал возвращение в Англию, пока это не стало проблемой. Речь Посполитая, Дания и Россия сцепились со Швецией. И теперь попасть в Англию морем из Риги стало невозможным. Оставался ещё путь через Архангельск. Но ведь в Ингерманландии тоже идёт война. Ехать через всю Европу до Кале было и вовсе самоубийством. Все немецкие земли охвачены войной католиков с протестантами.
Что ж, в Вершилово народ был уверен, что эта война со Швецией надолго не затянется. "Куда свеям с Петром Дмитриевичем тягаться, он их на ноль умножит" - ответил на вопрос Мана о продолжительности войны один из купцов, допущенных в Вершилово. Здесь жила его семья и воровать секреты производства фарфора или зеркал купец не собирался. Сам всё одно не наладишь такое производство, а так семья живёт в лучшем городе мира. Дети ходят в школу, играют в футбол и тренируются со стрельцами. Образование и доктора бесплатны. Так и какое образование. Томас видел учебники по математике за пятый и шестой класс школы и ничего в них не понял. Слишком сложно. Такому не учат ни в одном университете Европы. А на днях напечатали и учебник по математике за седьмой, последний, класс школы. Его Томас ещё не видел, но зато слышал разговор двух своих соотечественников Уильяма Отреда и Генри Бригса, те сетовали, что в Европе его даже не стоит издавать. Никто не поймёт. Слишком далеко ушли вершиловцы вперёд. Смешно. Ман слышал, что князь Пожарский пригласил математиков со всей Европы, чтобы они писали книги в Вершилово и продавали их в Европе. Так он хотел прославить свою страну. А теперь не получается. Россия сейчас на сотню лет обогнала вшивую вонючую Европу. Сейчас приезжающие из Европы профессора начинают учиться в школе с третьего класса. Доктора наук сидят за партами рядом с десятилетними девочками. Россию не надо прославлять. Пора кордоны ставить. Со всех стран едут учиться сюда. И не только наукам. В Европе, поди, и художников не осталось - все здесь.
А ещё недавно открыли новое учебное заведение - семинарию. О самом здание нужно отдельно целую книгу писать. Но здание не главное. Главное преподаватели. Папа Римский прислал целый десяток, патриарх Иерусалимский семь человек, патриарх Константинопольский четверых. Кроме того приехали преподаватели из Греции и Сербии. Россия отстаёт в образование священнослужителей. Хм, надолго ли. Скорее всего, произойдёт то же, что и с математиками. Все лучшие богословы будут здесь. А кто будет там?
Ехать в Англию, тем не менее, надо. Томас договорился с князем Пожарским о вхождении того капиталом в Ост-Индийскую компанию. Пётр Дмитриевич был согласен на любую сумму, хоть на миллион рублей. Ман представлял себе, как сразу десятки кораблей плывут в Индию. Сколько это принесёт прибыли. Ещё они с князем Пожарским и его соучредителями банка "Взаимопомощь" Бараком Бенционом и Якобом Буксбаумом договорились об открытии филиалов банка в Лондоне и Манчестере. Здесь уже Ост-Индийская компания входит своим капиталом в двадцать пять процентов.
Был ещё один вопрос, который они обсуждали. Пётр Дмитриевич предлагал организовать переселение католиков из Англии и Ирландии в Россию. Здесь, со слов князя, им никто не будет препятствовать соблюдать любые обряды. Ман не особенно горел желанием влезать в религиозные дрязги, но так как Пожарский согласился на все его предложения, то отказать ему в такой малости Томас не смог. Ему не жалко, пусть эти смутьяны живут в России.
Событие одиннадцатое
Лодья ходко шла подгоняемая десятком пар вёсел, ветром и течением реки. Кроме двадцати гребцов на лодье было ещё трое казаков, вогул, которого взяли толмачом, и Яков Никитич Шульга - младший сын мэра Миасса, Никиты Михайловича Шульги. Шли по реке уже полную седмицу. Река виляла сначала среди болот, но теперь, после того как Миасс влился в более многоводную Исеть, что с одного из местных языков переводится как "много рыбы", потекла спокойней. На последней стоянке вогул, что плыл с ними ушёл на охоту, но вскоре вернулся с чужаками, которые и рассказали, что река эта называется Исеть, и что скоро она вольётся в большую реку, которые местные называют Тобол.
Теперь Яков, сверившись с наброском, что прислал князь Пожарский весной, представлял, где они находятся. Осталось им вёрст сто пройти по Тоболу и потом свернуть в правый приток, который называется Тура, ну и ещё вёрст сто против течения и вот она Тюмень. Местные татары называют её Чинги-Тура. Тура на их языке означает город, поэтому и реку так назвали. Экспедиция должна приблизительно нарисовать карту тех мест, по которым плывут, ну, и самое главное, забрать в Тюмени старшего сына Шульги Ивана. В том, что получится увезти брата с собою, Яков не сомневался. Выкупят они его у тамошнего воеводы, не зря же везут почти кило самородков золотых, что намыли у истоков Миасса.
В этом году переселенцев было особенно много. Сто три семьи прибыло в начале лета. И всего русских только шесть человек. Это совсем молодых мастеров прислал князь Пожарский. Трое пятнадцатилетних вершиловца женились перед отправкой в Миасс, вот три русских семьи и получилось. Зато мастера они в таких ремёслах, что на Руси всего несколько человек умеют. В остальном же мире никто этими знаниями и не владеет. Первый мастер Никита Сумароков бумагу будет делать. Второй - Павел Трегубов, валенки будет катать. Третий - Иван Костромин, колокольный мастер. Такие колокола, что в Вершилово умеют лить, больше никто и не может. Они и красивые и звук чистейший. Пока в Миассе только один колокол всего есть, на православном храме, его из Вершилово и привезли.
Зато среди остальных переселенцев другие мастера есть. В начале лета первым заходом прибыли пятьдесят семей чухонцев. Но эти все крестьяне и пару семей рыбаков. Зато вторым заходом приплыли настоящие мастера. Называли они себя морисками. Как объяснил их старший, через толмача, что прибыл в Миасс детей учить в четвёртом классе, это басурмане-магометане, которых насильно крестили в Гишпании. Теперь же их король Филипп совсем озверел и просто выгоняет их из страны. Кто же так делает? Тем более что не лодыри они, вон корабелы их какую лодью лёгкую и прочную, да быстроходную сделали.
Кроме корабелов прибыли и каменотёсы и шорники и кожевенники и плотники, даже металлурги и рудознатцы есть. Теперь-то наладится жизнь в Миассе. Ведь кроме перечисленных ещё пять семей ткачей прибыло и одна семья портного. Этот привёз новое вершиловское чудо - швейную ножную машинку. Яков посмотрел, как мориск этот шьёт. Быстро и строчка ровная. Вовремя все эти мастера прибыли. Как раз и шерсти скопилось и льна не мало весной посеяли, да и конопли тоже. Пацаны крапивы насушили прошлым летом целый амбар.
Сильно Якову в Миассе понравилось. Вот ведь Туринск, откуда его выкрали по поручению князя Пожарского, тоже новый городок, да и недалече он где-то, а только это день и ночь. Здесь ровные прямые улицы, что начали засыпать щебёнкой и гравием, что пленные торгуты дробят и вогулы, что недавно напали на пасших недалеко от Миасса в горах овец башкир. Только башкиры вовремя заметили разбойников и весть на заставу дали, а прискакавшие стрельцы быстро объяснили дикарям, что не с теми они связались. Так что теперь больше двадцати человек в остроге камень дробят. Старожилы Миасса уже и двухэтажные терема себе рубят и по четыре коровы держат. Богатеет народ. А что, налоги платить не надо. Только десятина церковная, да десятина на развитие самого города. На те же улицы и школу. А домины какие у народа? С двумя печами, что топятся по белому, с окошками, что стёклами настоящими закрыты. Когда солнце в окнах-то отражается, красота какая. Да в каждом дому посуды полно чугунной и горшки и сковороды. На Руси ничего подобного нет. Там и бояре некоторые беднее живут.
Вот ещё брата он выкупит, и лучше прежнего заживут новые дворяне Шульгины.
Событие двенадцатое
В Шутово въехали поздно вечером, уже даже стемнело. Пётр об этой своей вотчине знал только по паре писем, да и то последнее было больше года назад. Даже точного местоположения не знал, пришлось заезжать в Смоленск и искать там товарища воеводы Фому Исаева. Богатырь вершиловцам обрадовался и всё зазывал их в гости, но Пожарский, понимая, что нужно спешить, предложил сделать наоборот. Вот, все вместе, и въехали в Шутово уже в сумерках. Силантий Коровин князя с Исаевым пригласил к себе, а остальных вершиловцев разместил в школе. Так и где ещё можно обустроить четыре десятка человек. Пожарский взял с собою десяток Бебезяка, два десятка Афанасия Бороды и польский десяток Милоша Барциковского. А вот коней раздали по дворам, все одвуконь, так что почитай чуть не сотня их получается.
Пётр так вымотался за два последних дня в дороге, что заснул ещё за столом. Он смутно помнил, как Фома помогал ему добраться до лавки, а потом, как вырубило. Проснулся он от выстрелов. Сначала подумал, что снится. Кому здесь в Смоленске стрелять? Но грохнуло где-то поблизости, и Пётр скатился с лавки на пол и на четвереньках бросился к окну. Вот же, твою мать! Ляхи. Здесь в нескольких десятках километрах от границы. Поляков было десятка три. Они гарцевали на лошадях на небольшой площади, что образовалась, ограниченная с одной стороны храмом, с другой теремом Коровина, а с третьей забором футбольного стадиона. Ляхи были в гражданской одежде, выделялись несколько человек, явно шляхта, красными жупанами. Пожарский знал, что в 1613 году сейм запретил мещанам, за исключением членов магистрата, ношение одежды из дорогой ткани, дорогих мехов, "кроме лисьих и иных подлейших". На шляхтичах были суконные венгерские шапки - магерки, Пётр осенью и весною и сам такую носил. Эти же и летом выперлись, ну как же, нужно показать, что ты благородных кровей и тебе соболь по карману и разрешён.
Паны ездили по площади кругами и напомнили Афанасию Ивановичу фильмы про индейцев, те по замыслу ГДР-овских кинематографистов, тоже носились по площади кругами и палили в воздух. Рядом с князем у окна оказался Коровин.
- Силантий, что это за представление, часто у вас так? - Пётр отпрянул от окна, какой-то поляк пальнул из пистоля по дому и разбил стекло.
- В первый раз. К нам в прошлом годе крестьяне из-под Могилёва пришли, почитай два десятка семей. От пана своего сбежали, тот церкву православную закрыл и в латинскую веру хотел холопов своих обратить, вот они всем селом и утекли на Русь. Ко мне попросились, ну я их пожалел и взял. Пан их, поди, явился. Что теперь будет? - староста виновато опустил голову.
- А что теперь будет? Правильно ты крестьян забрал. Молодец даже. А с этими сейчас разберёмся. Школа далече? - Пётр снова выглянул в окно.
Часть ляхов спешилась и заряжала пистоли с пищалями и мушкетами. Пётр их даже пересчитал. Получилось пять шляхтичей и двадцать семь человек попроще. Хотя, в Польше полно очень бедной шляхты, которая себе и коня-то позволить не может. Живут вот такими телохранителями при более богатых. Итого тридцать два человека. Да, если бы они вчера не приехали, то всё могло кончиться довольно печально. Только бог оказался на стороне православных. Именно сейчас в школе четыре десятка спецназовцев, понятно, уже проснулась и ... Стоп. Там ведь десяток ляхов. Они, конечно и в Вершилово пожили и воевали со шведами здорово, но тут ведь не шведы. Тут свои. Как себя будущие "рулетчики" поведут. Ну, что ж. Вот и проверим.
- Школа, спрашиваю, далеко? - повторил вопрос Пожарский.
- Метров триста, на въезде в село.
- Точно, - Пётр вспомнил, как они проезжали поздно вечером вчера двухэтажное здание, - Фома где?
- В школу и пошёл с петухами, - махнул на запад Коровин.
- В доме кто ещё?
- Жена и дочка, три дня как народилась, - расплылся в улыбке Силантий.
- Дверь заперта изнутри? - Коровин отпрянул, - Силантий, бегом дверь запри, и завали чем под руку попадётся. И пистоли мои принеси. Да и одежду, - Пожарский оглядел себя. Воевать собрался, в одних подштанниках. Позор.
Коровин успел. В дверь забарабанили.
- Отворяй, пся крев!
Пётр решил, что самое время начать переговоры.
- Чего надо, - выкрикнул он из разбитого окна.
- Отворяй, кажу, и замкний сен ты, быдлаку хамски!
Какой-то перебор. Пётр за шесть лет общения с Янеком Заброжским польску мову немного освоил и понял, что его сейчас обозвали "быдлом".
- Ещё раз спрашиваю, чего на... - Договорить он не успел. По окну выстрелили из пистоля и тот же противный голос снова заорал.
- Замкний сен, ты пердолоны в дупэ ты! Отворяй дрзви.
Ну, вот теперь ещё и засранцем обозвали. Бабах. Пётр целился в крикливого. Этот был в сером ермяке, а значит, не был тут главным. В ответ шарахнули, так шарахнули. Кто их воевать учил. Поди, все до единого выстрелили, и теперь оружие опять разряжено. Но проверять Пётр не стал. Да и не понадобилось. Раздались выстрелы из-за забора стадиона.
- Шляхтичи живыми нужны, - завопил он во всё горло.
Через десять минут, когда трупы отволокли в одну сторону, предварительно раздев до исподнего, а раненых и живых в другую, тоже раздев, мало ли, вдруг, кто кинжальчик припрятал, Пётр прошёлся перед пленными. Их осталось не много. Двое в красных жупанах были ранены и их сейчас перевязывали спецназовцы Бороды. Один же был невредим. Кроме этих троих было ещё трое раненых и двое просто сдавшихся. Ну, вот, а шуму было. Быдлом обзывали и засранцем. Не сдержанный на язык лях сейчас ответить за свои слова не мог, Пожарский не промахнулся, но ведь паны-то могут.
- Милош, спроси, кто тут главный, - попросил Пётр польского десятника.
Надо отдать им должное, весь польский десяток посчитал себя вершиловцами и в соотечественников стрелял без угрызения совести.
- Этот вот и есть. Это поветовый хорунжий Анжей Вельгурский. Он подчиняется каштеляну, в его обязанности входит организация посполитого рушения в повете, - после короткого разговора с единственным не раненым шляхтичем ткнул в того пальцем Барциковский.
В это время господин хорунжий вскочил и с пеной у рта стал орать на Пожарского.
- Чего хочет-то? - утерев с лица, слюни Вельгурского, поинтересовался Пожарский.
- Он говорит, что ты вор, украл его холопов, и за это он вызывает тебя на поединок на саблях, - перекрестившись, перевёл Милош.
- Сломайте ему руку правую и кастрируйте, - повернулся Пётр к Бебезяку, - Потом его одного, в исподнем, вываляйте в навозе и доставьте до границы с Речью Посполитой, - это Пётр уже товарищу воеводы Смоленска Фоме Исаеву сказал.
- А с остальными что делать? - усмехнулся богатырь.
- У вас же сидят в остроге ляхи, камень дробят для дорог, вот и этих к ним добавьте. Убитых погрузите на телегу и на границе свалите кучей. Но это всё успеется, а сейчас пойдёмте, позавтракаем, а то эта войнушка аппетит нагуляла.
Покинули Шутово утром следующего дня. Пётр обошёл все производства, осмотрел собранную в риги рожь и пшеницу. Подсказал кое-что Силантию, но в целом остался доволен. Хороший городок получается. Весь день топоры стучали, это приехавшим недавно гугенотам и рижанам дома строили. Пётр поинтересовался у Коровина, сколько ещё человек он сможет принять.
- Да, думаю, что полста семей сдюжу. За два месяца, до морозов успеем дома построить, да печи сложить. Брёвна и доски заготовили, кирпичи и черепицу обожгли, - обрадовал князя управляющий.
Не ошибся Пётр Дмитриевич, его сюда старшим посылая. Молодец Силантий. Нужно будет ему сюда пару человек прислать, что шестой класс закончили. И переводчики готовые и детишек учить будут, а в следующем году и настоящих выпускников школы несколько человек послать можно. Да и про протестантского священника подумать надо.
Событие тринадцатое
Сигизмунд Ваза - король Речи Посполитой сидел на том же стуле в той же комнате ратуши в Риге, что и два с половиной года назад, и точно так же его собеседником был гетман Кшиштоф Радзивилл. Точно так же за окном был унылый пейзаж разграбленного города. Ну, может гарью не воняло. Захватившие город шведы его в очередной раз ограбили, и при штурме часть домов сгорела, но идущие уже вторую неделю дожди хоть с этой бедой помогли справиться. Русские город отбили и повели себя очень странно, вместо того, чтобы грабить, то, что осталось от шведов, они наоборот часть добра вернули горожанам. Об этом королю рассказали бургомистры города Николай фон Экк и Томас Шенинг. Сигизмунд в дела городского совета не вмешивался, хотят иметь двух бургомистров, пусть будет два. Сейчас оба были на городских стенах, восстанавливали проломы, что проделали сначала шведы, а потом и московиты.
Ещё пять лет назад это был самый большой город Речи Посполитой, население доходило до тридцати тысяч, но три войны, одна осада и четыре штурма своё дело сделали, по словам Томаса Шенинга сейчас и половины не осталось. Часть убита, часть разбежалась по соседним городам, в том числе и в русский теперь Пернау, и самое ужасное, больше двух тысяч человек ушли с русскими. Причём ушли мастера, а не трубочисты с рыбаками. В результате, сейчас в городе не более пятнадцати тысяч человек. И ещё ведь не все беды. Шведы перегнали из Риги все корабли, и что с ними сейчас неизвестно, вполне могли и московитам достаться. Один из главных доходов - торговля, теперь практически отсутствует.
Король тяжело вздохнул, отошёл от окна, снова сел на стул и тяжело уставился на гетмана.
- Я не буду платить этому щенку ни одного гроша, - Сигизмунд ждал возражений Радзивилла, чтобы обрушиться на него с гневной речью.
- Это ваше право, Ваше Величество.
- Ты бы, конечно, заплатил?
- Вы король, да и сейм, я думаю, будет категорически против, - развёл руками гетман.
- Ты боишься, гетман, этого щенка? - зло смотрел Сигизмунд прямо в глаза Радзивиллу.
- Ваше Величество, вы не видели горы трупов, что оставили от войска Льва Сапеги люди этого "щенка", - Кшиштоф Радзивилл перекрестился на, висевшее на стене распятие, - При внезапном нападении нашего лучшего войска они потеряли пять человек, а мы больше двух тысяч.
- Это я уже слышал! Как им это удалось? - король вскочил со стула и вновь прошёл к окну.
- Я допросил выживших. Они говорят, что русские мушкеты стреляют намного дальше наших, намного точнее и намного быстрее.
- Но ведь у Сапеги было больше пяти тысяч, а у этого Пожарского, как вы говорите, всего несколько сотен, - Сигизмунд закрыл окно, шёл мелкий дождь, было промозгло, и горящий камин давал больше дыма, чем тепла.
- Наши просто не могли подойти на расстояние выстрела. А когда началось бегство, то казаки, что переметнулись на сторону русских, довершили избиение. Я пять дней хоронил убитых. Причём Пожарский поступил с ними как всегда. Убитые были раздеты, с них сорваны кресты и все были свалены в огромные кучи, просто горы тел. Я боюсь, что те, кто видел это, воевать против русских не смогут. Трус не воин, а паникёр и дезертир. Даже я трижды подумаю, чем связаться с полком из Пурецкой волости.
- Гетман, я же сказал, что не заплачу этому сатане ни единого гроша. Объясните мне, зачем Сапеге нужно было нападать на русских.
- Полковник Домашевский говорит, что в городе была всего сотня московитов, и гетман решил, что справится с ними и легко возьмёт Ригу, - Радзивилл снова перекрестился, - а получилось, что в это время основные силы выгружались в порту с кораблей.
- Но ведь у нас союз с Михаилом, холера ясна!
- Что ж, теперь Сапеге проще, с него уже не спросишь. Хотя, Ваше, Величество, если объявить гетмана предателем и врагом Речи Посполитой, то можно добиться на сейме решения об изъятии всех земель и имущества у наследников, в том числе и у его сына Яна Станислава, который сейчас маршалок великий литовский. Хоть Лев и является моим родичем по второй жене Эльжбете, но я всегда его недолюбливал. Если продать потом земли и имущество, то денег на выплату князю Пожарскому хватит, - Кшиштоф умоляюще воздел руки к небу.
- Нет, гетман. Об имуществе я подумаю. Это будет оправданием перед Михаилом, а платить щенку я не собираюсь. Не пойдёт же он, в самом деле, войной на всю Речь Посполитую с одним полком?
- Кто знает, - прошептал себе под нос Радзивилл.
Король не услышал, он опять смотрел в окно на пустой город. Эта война не принесла Речи Посполитой ничего. Вся Лифляндия захвачена русскими. Да, теперь можно не опасаться Густава Адольфа. Зато теперь нужно опасаться Российской империи. Матка бозка, оборони Речь Посполитую.
Событие четырнадцатое
Испанцы побежали только после третьего залпа. Вся дорога завалена убитыми и ранеными. Ну, теперь вперёд! Бывший десятник сотни Ивана Малинина вершиловского полка, а теперь русский дворянин Трофим Фёдорович Андреев нетерпеливо прошёлся вдоль стены из камня и глины, что построили вчера вечером, ожидая подхода испанцев. Да, во время последнего посещения Сантандера Якоб Ротшильд вручил Трофиму грамотку на дворянство от императора Михаила Фёдоровича и толстенное письмо от князя Пожарского. В письме Пётр Дмитриевич придумывал всякие напасти и объяснял, как выйти из таких бед с наименьшими потерями.
Надо сказать, что вот сегодня одна из таких подсказок пригодилась. Вчера примчался на взмыленном жеребце разведчик из Торрелавеги и сообщил, что перевал прошёл полк драгун, высланный из Леона. Про вооружение Кристобаль Рубио, который уже месяц ожидал именно этого в Торралавеге, сказал, что пушек нет, зато у каждого есть мушкет и "свиные перья" - полупиками, которые используются против кавалерии. В полку три роты по двести человек и кроме того с ними идёт рота пикинеров, тоже человек двести. Разведку испанцы не выслали, идут походной колонной, растянувшись на целое льё, то есть почти на шесть вёрст. Если от Сантандера до Торрелавеги около двадцати вёрст, то выйдя с утра, доберутся до намеченного места засады испанцы только к полудню. Плохо, конечно, русским солнце будет бить в глаза. Хотя вчера всё небо было в облаках, и даже небольшой дождь накрапывал, всё-таки осень уже - сентябрь.
Место для засады, тоже по совету князя Пожарского, выбрали давно, наносили туда камней по обочинам дороги и с обеих сторон дороги выкопали почти метровый в глубину и шириной в два метра ров. Вот весь вечер и собирали эту стенку. Испанцы появились даже чуть позже, чем их ждали. К этому времени все двести "русских" и сто пиратов морисков успели не спеша оборудовать себе позицию и зарядить оба мушкета. Ещё двести морисков и "русских" приготовились заряжать мушкеты. Наконец над дорогой стало подниматься облако пыли, и из него стали выезжать всадники. Они уткнулись в баррикаду, что сложили в пятидесяти метрах от возведённой стены сантандерцы и остановились. Но дисциплине никто испанцев не учил, да и шли они вразумить кучку ортодоксов и морисков, а не воевать.
Мышеловка захлопнулась. Трофим отдал команду самым простейшим образом, выстрелил сам. Пусть чуть в разнобой, но залп был не слабый. Триста мушкетов окутались дымом и триста двадцатимиллиметровых шариков устремились вперёд, ища себе жертву. И тут с небольшого холма с правого фланга бабахнули и все три пушки заряжённые картечью. Едва дым рассеялся, как грянул второй залп. В это время помощники уже заряжали мушкеты. Минута и третий залп, правда, пожиже и уже совсем вразнобой. Вот тут испанцы и ломанулись назад по дороге. Но дорога позади тоже была завалена трупами после выстрела пушек. Лошади падали в ров, за ними пикинеры. Упавшие пытались вылезть наверх, но сверху, потеряв голову от ужаса, бросались следующие.
Андреев оглядел побоище и махнул Андреевским флагом. Это был знак "русским", что начиналась сабельная атака. Пираты же должны добить раненых и собрать лошадей. Трофим и сам рванулся в атаку на своём андалузце. Испанцев гнали до самой Торрелавеги. Нельзя было, чтобы хоть один остался живой и поведал кому-либо о тактике русских. Как говорит Пётр Дмитриевич, для следующих "сюрприз будет".
Нападения ждали. Война с испанцами тянулась уже больше года. Нет, войной эту дурость назвать было нельзя, конечно, но кто-то там далеко, время от времени присылал тех, кого русским нужно убить. На этот раз прислали много. Когда трупы раздели и на подводах свезли в гавань, чтобы погрузить на корабли пиратов, то посчитали их. Получилось восемьсот тридцать семь человек. Причём монашеских ряс было всего пять. Башель Касин долго ругался, что потом неделю будет палубу от крови отдраивать, но с ним договорились заранее, все до единого трупа нужно увезти в море и подальше от берега сбросить на корм рыбам. Это не было заботой об акулах. Сантандер должен стать городом, в который нельзя посылать войска. Они там бесследно исчезают.
Это будет уже третье исчезновение. А если добавить пропажу инквизиторов, что заявились в монастырь, переоборудованный русскими под свой лагерь, то четвёртое. Второе пришествие инквизиторов было таким же глупым, как и первое. Эти богоотступники решили вместе с инквизиторами послать солдат. Решили и прислали. Целых десять человек. Все разодеты в кружева и ленты. Мушкеты с серебряной насечкой, шпаги с дорогущими камнями. Великий инквизитор Андрес Пачеко епископ Куэнки и Патриарх Индии, который сейчас руководил Трибуналом священной канцелярии инквизиции, прислал в Сантандер своих лучших людей. Высокий и тощий предводитель этих скоморохов потребовал главного. Трофим вышел вперёд и тут же получил удар посохом в грудь.
Через час восемь монахов и десять горе мушкетёров закопали за стеной монастыря. Сверху посадили несколько оливковых деревьев. Ну, не зря же землю копали. Когда на следующий день появился алькальд Сантандера и задал уместный вопрос: А где...? Ему ответили, что ни кого не было.
- Как не было? Они же вчера утром выехали из города, - Родриго де ла Серда обшарил весь монастырь.
Ни кого. Ни каких следов. Половина Сантандера искала целую неделю по горам и лощинам. Инквизиторы пропали.
Потом стало не до них. Прибыл на куче кораблей Якоб Майер Ротшильд. Алькальд схватился за голову. В город прибыло чуть не тысяча протестантов. Трофим с Якобом пытались успокоить испанца.
- Это всего на несколько месяцев. В Риге война, но скоро русские её отобьют у шведов, и все немцы поплывут назад.
- Я должен сообщить в Мадрид, - упёрся Родриго.
- Должен, сообщай, но мы уплывём, а полк солдат будет объедать город, насиловать женщин и требовать у тебя вина, - обрисовал перспективу Ротшильд.
Де ла Серда сник и, взяв очередную взятку, почти успокоился.
Немцы оказались работящими и мастеровитыми. Сложили две кузнецы, построили пилораму и печь для обжига кирпича. Из привезённых на "Морском чёрте" досок построили рядом с монастырём десять бараков. Даже огороды раскопали. И в это время в Сантандер привёл два корабля бывший пират Башель Касин. Он привёз почти двести "русских" девушек. Русскими их можно было назвать с большой натяжкой. Около сотни было с Волыни, Запорожья и прочих украйных земель. Оттуда же было и одиннадцать полячек. Из настоящей Руси было всего около тридцати девушек. Кроме того Башель привёз болгарок, молдаванок, сербок и гречанок. Что ж, мориску простительно. Две недели шли знакомства и свадьбы. Православные греческие монахи, что попали в Сантандер с первой захваченной шебеки, каждый день венчали десятки пар. В городе кончилось всё вино. Сто шестьдесят семь свадеб сыграли.
Кроме невест мориск привёз множество тканей. Молодец. Якоб их выкупил все и раздал в подарок молодожёнам. С Башелем Касином расплатились по-честному и предложили привезти ещё сотню девушек и сотню молодых рабов, но желательно не "вроде бы русских", а именно русских. Инквизиторы больше русскую колонию не беспокоили. Вскоре прибыли мориски, что пожелали переселиться в Российскую империю. Тоже почти тысяча человек. Якоб как раз закончил сделки по покупке платины и какао бобов. Кроме того он скупил кучу книг, которую инквизиторы посчитали еретическими. Инквизиция выпустила перечень запрещённых книг. Под этот запрет попали варианты Библии на любых языках кроме латыни, различные картины, книги о магии, маврах, иудеях и тому подобное. Тем, кто занимался чтением, хранением и распространением подобных книг инквизиторы угрожали сожжением на костре. Алькальд говорил, что даже в библиотеке короля и королевы изымали "сатанинские" книги. Как их только Ротшильд сумел добыть? В конце июля немцы и мориски уплыли. А буквально через неделю в город пришла рота мушкетёров и два десятка попов.
Только теперь их ждали. В Торрелавеге, городке, который нельзя миновать по дороге в Сантандер, поселили испанского паренька, который за рубль в месяц согласился служить князю Пожарскому. В его "службу" и входило сообщать о войсках, движущихся в сторону Сантандера. Роту встретили на том же месте, что и сейчас. Потом их раздели, ночью на повозках доставили в порт, погрузили на бригантину, что досталась от пиратов, и покормили акул в нескольких милях от берега.
Целый месяц ничего не происходило. А позавчера приплыл теперь уже на трёх кораблях Башель Касин. Он привёз почти семь десятков на самом деле русских юношей и столько же девушек. И тут прискакал разведчик из Торрелавеги. Кристобаль Рубио был бледен как смерть. Целый полк!!!
- Я не смогу вас всех забрать, у меня всего три корабля, - грустно констатировал пират, присутствующий при разговоре.
- Никто и не собирается ни куда плыть. Мы их перебьём, а твои люди погрузят их на корабль и выбросят в море, - пожал плечами Андреев.
- Полк? Вас не больше двух сотен.
- Башель. Ты ведь помнишь, как мы познакомились? - Трофим поневоле выучил уже испанский.
- Может вам помочь? Я могу выставить сотню морисков. Они с удовольствием постреляют в испанцев, - хищно усмехнулся бывший пират.
- Договорились, но кормление акул всё равно за тобой.
- Ха! Это просто подарок! - чуть не пустился в пляс бывший пират, - Я посмотрю на ваших русских воинов. Старейшины сомневаются, стоит ли переезжать в Россию. Если всё пройдёт удачно, мне будет что им рассказать.
- Триста против восьми сотен. Я участвовал в бою, где против нашей сотни было больше тысячи шведов. Как думаешь, сколько у нас было раненых?
Событие пятнадцатое
Таймураз Бицоев спрыгнул с лодьи на пристань Вершилова и, встав на колени лицом на Мекку, поблагодарил Аллаха за благополучное возвращение "домой". А куда же ещё? Он прожил в Вершилово уже четыре года, здесь у него дом и семья, здесь живут все его родичи. Здесь его ценят. Нет, и не может быть лучшего дома.
На этот раз удалось вернуться раньше обычного. Сегодня только пятнадцатое сентября, а они уже дома. В этом плавании никто на пять лодей под Андреевским флагом не нападал. Во время второго похода в прошлом году они взяли с собой пленных казаков и персов. Казаков, не пожелавших служить князю Пожарскому, отпустили в Астрахани и предупредили, чтобы те своим передали, что нападать на суда с белым флагом с косым синим Андреевским крестом занятие очень опасное. Только видно передать предупреждение князя Пожарского отпущенные своим не успели. Едва они вышли из Астрахани, как к ним устремились пять казацких чаек. Только залп из сорока мушкетов пыл пиратов охладил и с той же скоростью, с которой чайки шли в атаку, они, даже не разворачиваясь, прыснули в противоположную сторону.
Точно так же поступили и с капитаном персидской галеры и его помощником. Этих высадили в Дербенте и посоветовали передать начальству, что лодьи под Андреевским флагом не вражеские, но и не добыча. В Дербенте сошёл на берег и один из родственников Бицоева. На семейном совете они решили, что нужно предложить некоторым знакомым перебраться в Вершилово. Агабек Бицоев должен был пройтись по мастерам в самом Дербенте и кроме того добраться до посёлка Кубачи и пригласить тамошних мастеров оружейников. От Дербента до этого поселения генуэзцев около восьмидесяти километров на запад, по узким горным дорогам. Пригласить оттуда мастеров попросил Пётр Дмитриевич. И откуда он только про него знает?
В тот раз на обратном пути забрали с собою только семь семей. Кузнецы, каменщики и только две семьи из посёлка Кубачи. Тритий поход был проще. Во-первых, дорога уже знакомая. Во-вторых, предупреждение, наконец, дошло до всех, кто плавает по Каспийскому морю или, как его ещё называют, Хазарскому или Дербентскому. Теперь от лодей с белым флагом, на котором нарисован синий косой крест, старались уйти подальше. Это не добыча плывёт - это хищник.
Соли набрали быстро и сноровка уже есть и новые тачки значительно ускорили работу. А вот на обратном пути в Дербенте ждал целый ворох новостей. Для начала заявился тот самый капитан захваченной иранской галеры. Звали капитана Атылла, переводится это как - тот, который на коне. Для моряка самое "подходящее" имя. Капитан привёл с собой богатого купца. У них было предложение к князю Пожарскому.
- Таймураз, как ты думаешь, если я построю штук пять небольших галер, сплаваю в "Чёрную пасть", наберу там соли и привезу её в Вершилово, купит ли у меня её князь Пожарский? - купец по имени Дарьюш Мешхед протянул Бицоеву дорогой кинжал из дамасской стали.
Таймураз задумался. В первый поход у них было три лодьи, во второй четыре, сейчас пять. Правда, теперь с ним нет Бебезяка со своим десятком и двадцати спецназовцев Афанасия Бороды, они сейчас воюют со шведами. Сейчас с ним десяток его родичей и три десятка вершиловских юношей лет по семнадцать. Только Бицоев видел их на тренировках. Он бы не советовал даже янычарам выходить вдвоём против одного такого безбородого юноши. Лучше попытаться убежать. Может быть, одного не догонит.
Князь Пожарский как-то в разговоре упомянул, что не плохо бы основать в заливе поселение, чтобы соль добывали они, а может они её в мешках и в Астрахань доставляли. То, что предлагает купец ещё лучше.
- Поднимутся ли галеры по Волге, там полно мелей? - высказал он опасение.
- Галеры будут небольшие, как ваши лодьи и с маленьким килем, - Дарьюш Мешхед кивнул головой в сторону стоящих у причала лодей.
- Князь купит соль, её нужно много, сейчас франки хотят её купить у русских. Только на соли больших денег не сделаешь. Давай так, я войду в долю на строительство лодей и наём гребцов и подскажу товары, которые выгодно возить в Вершилово. Думаю, треть доходов будет справедливая доля, - в Таймуразе проснулась купеческая жилка.
- Четверть и мы договорились, - не преминул начать торг перс.
- Договорились. Слушай, Дарьюш. Князь купит дорого мастериц, что умеют ткать ковры. Ещё он не пожалеет денег на редких животных. Если ты привезёшь тигра, леопарда, зубра, кавказского тура, то уплывёшь назад богатым человеком. Ещё Пожарский заплатит большие деньги, если привезти русских рабов. Их он выкупит обязательно. Ну, и самое главное, ему нужны мастера из Кубачи и Гоцатля Большого. Не в качестве рабов, а чтобы они переселились в Вершилово и стали работать там. За них он тоже денег не пожалеет. Только их нужно уговорить, а не привезти в колодках, причём, желательно всей семьёй. Назад же нужно везти не серебро, а товары, что производят в Вершилово. Это фарфоровая посуда и вазы, которые гораздо красивей китайских, сейчас в Вершилово делают вазы и посуду специально с рисунком, которые одобряет Коран. Кроме того там делают стекло и зеркала лучше муранского. Да, там много чего делают. Всего и не перечислишь. Белоснежная тончайшая бумагу, лучшая в мире ткань, самые красивые в мире украшения. Приедешь - увидишь.
Расстались довольные друг другом. Купец побежал к корабелам, чтобы те измерили вершиловские лодьи, пока те стоят у причала. А когда они уже на следующий день собирались отплывать нахлынули желающие перебраться в Вершилово. Целых четырнадцать семей. Что ж, чем больше будет мастеров у князя Пожарского и чем меньше у персидского шаха, тем лучше.
- У меня послание от Государя императора, - в предбанник вломился царский рында в своих белых одеждах.
Баню строил на своём подворье в Москве князь Дмитрий Михайлович Пожарский с таким расчётом, чтобы ходить там, не пригибаясь. Только вот был богатырь Пожарский всего метр семьдесят шесть сантиметров. Пётр вымахал уже на целых одиннадцать сантиметров выше, и стоял в предбаннике, опустив голову на бок. Так рында был ещё выше ростом. Был юноша не богатырского сложения. Жердь, одним словом. Получилось весело. Пётр стоял, чуть согнув ноги в коленях и наклонив голову к плечу, а рында передавал ему царский указ, практически стоя на коленях.
- Слушаю, - улыбнулся Пётр.
- Велено тебе князь быть завтра на утрене в Успенском соборе.
- Хорошо, - попытался кивнуть Пётр, получилось не очень, только ухом по потолку поводил.
Рында тоже ударился головой о притолоку и испарился. И как только царь батюшка прознал о приезде. Пётр всего два часа назад и въехал на отцовское подворье. Приказал с дороги баньку топить, да не жалеть дров, чтобы быстрее получилось. И вот только он стал раздеваться в предбаннике, рында и заявился. Значит, видел кто-то и опознал, да и царю успел доложить. Ну, что ж, сходим на богослужение. Для престижа полезно рядом с Михаилом Фёдоровичем лишний раз засветиться. Служба часа три длится. Если часов в девять начнётся, то сразу у царя батюшки и отобедаем.
После обеда император всех удалил, и остались они втроём с дьяком Борисовым ещё. Пётр подробно рассказал о взятие ливонских городов и об освобождении Риги и Митавы. Не забыл упомянуть и о стычке с ляхами. Михаил Фёдорович аж подпрыгну и хотел послать Фёдора Думу собирать.
- Подожди, Великий Государь, позволь слово молвить, - остановил его Пожарский.
Михаил губы поджал, но дьяку рукой махнул, мол, подожди бежать.
- Я Польному гетману Радзивиллу в Риге специально невыполнимое условие поставил, чтобы за каждого нашего убитого они дали по десять тысяч злотых и за раненых по тысяче, итого пятьдесят семь тысяч злотых. В противном случае обещал спалить Краков и Варшаву. Конечно, Жигамонт и сейм будут категорически против. Денег не дадут, а у тебя будут прощения за Льва Сапегу просить. Так что на переговорах будет уже перевес на нашей стороне. Ну, а после Рождества подумаем, может пограбить Краков. Да не своими руками, думаю, запорожские казаки на мою просьбу откликнутся. Те, что со мною были, по тысяче злотых на Сечь привезут. За такими деньжищами казаки и сорок тысяч войска наберут. Подождём, посмотрим, как себя ляхи будут на мирных переговорах вести.
- А что наша Дума скажет? - задал правильный вопрос царь.
- Дозволь мне Великий Государь завтра на Думе присутствовать. Хочу кое-что преподнесть тебе. Пока секрет, - улыбнулся Пётр, увидев искорки любопытства в карих глазах Романова.
- Быть по сему, завтра после полудня и подходи в Переднюю палату, - согласился Государь, - А что ты, Петруша, про переговоры в Нарве посоветуешь? Скоро и выезжать уже. Сговорились на первое ноября по латинскому календарю.
- Прошу, Великий Государь, выполни одну просьбу, - после раздумий попросил Пожарский.
- Говори.
- Опоздай на два дня. Прибудь в Нарву только второго ноября вечером.
- Зачем же это, да и неудобно, сам ведь время назначил, - нахмурился Михаил.
- Во-первых, третьего ноября 1612 года по латинскому календарю отец мой с ополчением Москву у ляхов отбили. Я у себя в Вершилово это всенародным праздником объявил. Народ не работает, а футбол смотрит и другие соревнования, ярмарка на площадях. Надо и на всей Руси это праздником сделать. Великая это была победа. А если в этот день ещё и победа над Шведским королевством будет, так вдвойне праздник. Во-вторых, пусть короли денёк посидят, потомятся, как ни как, а победители в этой войне мы одни. Речь Посполитая приобрела только разграбленные Ригу, Митаву и Дерпт, да ещё тысячи убитых. Всего флота лишилась. Дания тоже ни чего не выиграла. По моим данным ни одного города так и не захватила, да ещё шведы Готланд разграбили. Хотя главную свою цель они заполучили. Швеция теперь слаба. Ну, а Густав Адольф остался без флота, без Ливонии и Финляндии, да ещё и без жены с дочерью. Будут сидеть, на стуле ёрзая, ожидая победителя, и гадать, а чего опять злые русские затеяли.
Михаил внимательно слушал, а дьяк Борисов даже пером скрипел.
- Хорошо, Петруша, так и сделаю, только ещё про дату у Артемия Ивановича спрошу.
- Кто такой Артемий Иванович? - открыл рот Пётр.
- Астролог и алхимик англицкий Артур Ди, сын знаменитого астролога и мага Джона Ди. Я его еле выпросил у короля Якова, - похвастал царь.
Джон Ди? Пётр напряг память. Стоп. И как же он прошляпил? Ведь этого Ди даже в академии генерального штаба проходят. Это не Джеймс Бонд агент 007, это как раз Джон Ди. Разведчик королевы Елизаветы в Европе. Её личный маг и астролог. Тот самый предсказатель, который, по мнению историков, и решил исход битвы Англии с "Непобедимой армадой". Он посоветовал не выходить из портов английскому флоту, а буря отыгралась на Испании. Что-то там ещё было? Ага. Зеркало из обсидиана, привезённое, кажется из Перу, и волшебный кристалл, который Джону Ди дал ангел. И самое главное библиотека. Пусть она частично сгорела и частично разворована, но один чёрт это самая большая частная библиотека в мире.
- Царь батюшка, а можно и мне с Артемием Ивановичем пообщаться. Я в астрологию не шибко верю, а вот кое какие вещи его отца с удовольствием куплю, - князь Пожарский от нетерпения и предвкушения даже заёрзал на кресле.
- Фёдор, позови, астролога и толмача из мальцов кого, - отправил царь Борисова.
На вид сын родоначальника британской разведки был неказист, мелковат и староват. Да и синего халата волшебника с серебряными звёздами на нём не было. Сухонький старичок с козлиной бородкой, но с умными серыми глазами.
- Вы сын известного астролога и медика Джона Ди? - спросил вошедшего англичанина Пётр на своём неправильном английском.
Немецкий за шесть лет постоянного общения с переселенцами из Европы он уже более-менее до существующего сейчас Верхнесаксонского диалекта подтянул. Так как единого немецкого языка ещё не существует, то можно считать, что большего и не надо. А вот с англицким затык. Нет, если он говорил медленно, то актёры театра "Глобус" его с пятого на десятое понимали. Ничего, пообщается побольше с переселенцами, теперь из Англии, и наладится и с этим языком. А, вообще-то, пусть они русский учат.
Событие семнадцатое
Артур Ди приехал в Московию более года назад, в начале лета 1623 года. Началось всё с прибытия в Лондон русских посланников Юрия Родионова и Андрея Керкерлина, отправленных царём Михаилом Фёдоровичем. Послы должны были разыскать в странах "полночных": немецких землях, Франции и Англии лучшего астролога и пригласить его в Москву. В 1621 году они отписали царю, что англицкий докторус Артур Ди "премного славен своим искусством". До своего отъезда в Россию Артур был придворным врачом и астрологом английского короля Якова I и имел репутацию талантливого медика и фармацевта. Но появилась уже Пурецкая волость и "Московская компания" узнав о приглашении, уговорила короля Якова уважить просьбу Михаила и отправить астролога в Москву. Так Артур и пошёл по стопам отца. Тот был очами королевы-девственницы Елизаветы в Европе (поэтому и "00"), он будет очами при дворе московитов, а заодно сообщать новости из Речи Посполитой и Швеции. Там в Англии эти три северные страны казались рядом. Наивные. Одна Московия или теперь Российская империя была в десяток раз больше Англии, а все три вместе эти страны были в десяток раз больше всей Европы.
Артур Ди родился в Лондоне 13 июля 1579 года. Не так давно ему исполнилось сорок пять лет. С собою в Россию он взял жену Изабеллу в девичестве Прествич, дочь манчестерского судьи, и четверых детей. На дорогу его ссудили деньгами и в Московской компании и при дворе. Правда, по прибытию в Москву эти двадцать фунтов показались подачкой нищему. Вступив в должность царского лекаря, Артемий Иванович Дий (так нарекли Ди в России) получил от царя в качестве подарка большой каменный дом возле Ильинских ворот. В год главный медик Московии получал жалованье превышающее 1000 рублей. Это двадцать семь килограммов серебра или 75 фунтов стерлингов. Кроме того, Артур Ди "ежедневно получал при дворе четыре меры боярского вина, одну четверть или галлон цыганского вина, одну четверть вишнёвого мёда или малинового мёда, четверть "обарного" мёда, ведро патоки, полчетверти фильтрованного мёда, половину царского мёда, полведра пива высочайшего качества и ведро простого пива".
Лекарством Артур не занимался почти. Он составлял гороскопы. Царю батюшке, Государыне императрице, недавно родившейся царевне Ирине, матушке Государя старице Марфе и отцу императора патриарху Филарету. Дел хватало. Царское семейство обращалось за помощью к астрологу по любому мелкому поводу. Ребёночек закапризничал, или матушке Государыне сон плохой приснился, сразу подавай гороскоп. Спасало одно. Астрономические таблицы Филиппа ван Лансберга и его сына Якова печатались здесь же в России и на голову превосходили всё, что делалось в Европе. Все лучшие астрономы перебрались в эту загадочную Пурецкую волость. Как и все математики. Артур и сам бы туда с удовольствием съездил, ведь там живёт светоч астрологии - Иоганн Кеплер. Только вот Михаил Фёдорович не пускает. Всё обещаниями кормит, вот мол, всем семейством летом туда поедем и ты Артемий Иванович с нами.
Артур был старшим сыном Джона Ди и начал помогать отцу ещё в восемь лет. Он сопровождал отца в его путешествиях по Германии, Польше и Богемии, и в раннем возрасте уже был посвящён в тайны оккультных наук. После возвращения в Англию 3 мая 1592 года он был помещён в Вестминстерскую школу, его учителями были известные учёные Грант и Камден. После окончания колледжа Ди учился в Оксфорде, но не получил никакой учёной степени. Причиной тому были интриги против отца. Его всё время пытались обвинить в колдовстве и арестовать. После возвращения из Европы в течение нескольких лет Ди старший пытался добиться назначения на какой-нибудь пост и компенсировать материальные потери, понесённые за время путешествий. Сперва он добивался назначения на должность Магистра Креста Святого Иоанна. Его прошение было одобрено Елизаветой, при условии, что своё согласие даст также архиепископ Кентерберийский. Однако тогдашний архиепископ Джон Уитгифт так и не дал своего одобрения.
В 1596 году Ди, наконец, был назначен ректором Колледжа Христа в Манчестере. Однако он с трудом справлялся со своими обязанностями, поскольку находившиеся под его началом коллеги не желали подчиняться "злому волшебнику". Вполне возможно, что королева Елизавета назначила отца на этот пост в первую очередь для того, чтобы удалить его из Лондона.
В 1605 году в Манчестере разразилась чума, унёсшая жизни жены Джона Ди и нескольких братьев и сестёр Артура. Отец переехал в Лондон, где и умер в бедности в начале 1609 года. Артур переехал в Лондон вместе с отцом и после смерти того начал практиковать медицину. Он выставил у дверей своего дома список лекарств, составленные им совместно с отцом, в том числе и несколько панацей от многих заболеваний. Немедленно цензоры колледжа врачей, высказались относительно этого как о "невыносимом обмане и плутовстве", они вызвали его, чтобы Ди предстал перед советом цензоров. Однако ему тогда удалось отделаться только небольшим штрафом.
Дальнейшая жизнь в Лондоне была сплошной борьбой за корку хлеба, пока, наконец, три года назад он не был назначен придворным врачом короля Якова. Ну, а потом по его рекомендации и по просьбе Московской торговой компании не переехал в Москву.
- Вы сын известного астролога и медика Джона Ди? - этим вопросом встретил его огромный русский, когда по вызову императора Артур поднялся в его покои.
Гиганта Ди узнал. Это был тот самый князь Пожарский меньшой. Даже и не скажешь, что ему всего девятнадцать лет. Старшему сыну астролога было уже двадцать три и он всячески помогал отцу, но ... Худой бледный и невысокий, совсем не в деда, Джон младший был сущим ребёнком рядом с этой громадиной.
- Я и сам медик и астролог, - склонился в поклоне Артур.
- Замечательно. Артур, а не скажите, где сейчас обсидиановое зеркало, стол и волшебный кристалл? - такого вопроса Ди не ждал, хотя, это ведь хозяин таинственной Пурецкой волости.
- Я ..., - начал было Артур, но Пожарский его прервал.
- Ты же знаешь, кто я, и сколько у меня денег. Цена не имеет значения. Мне нужны все книги из библиотеки твоего отца, перуанское зеркало, кристалл, и все записи по Енохианской магия или ангельской магии.
- Зеркало из Новой Испании, - Ди скрипел мозгами. Часть библиотеки отца сгорела, пока они путешествовали по Европе, часть была тогда же украдена. Небольшую часть Артур привёз с собой.
- Сейчас часть библиотеки находится в разных руках, - осторожно начал астролог.
- Давайте так. Я через несколько дней уезжаю домой, в Вершилово. Там сейчас у меня гостит один из основателей Ост-Индийской компании Томас Манн. Вы готовьте список людей и список книг. Он их все выкупит. Так, где же зеркало? - великан пристально уставился на Артура, - и все остальные магические предметы.
- Часть я продал, нужно было на что-то жить, - потупился Ди, но кристалл подаренный ангелом у меня и большая часть книг.
- Сколько?
- Это память об отце и я бы хотел, - замямлил Артур.
- Две тысячи рублей.
- Я подготовлю к вашему отъезду, - в душе всё ликовало. Артур пытался продать это в Англии за пятьдесят фунтов, но никто не брал. Дорого. Да, нет. Не дорого. Покупатели не те. Покупатели должны быть вот такими. Русскими.
Событие восемнадцатое
В Думе был полный "кворум". Правда, аксакалы российские этого мудрёного "немецкого" слова не знали, поэтому в Думе яблоку негде было упасть. Все, кто мог, собрались. Оно и понятно, не часто хозяин Пурецкой волости к ним в гости заходит. Сейчас кроме этого качества Пётр выступал ещё и как победитель свеев. Нет, остальные воеводы тоже крепости взяли, в том числе и двое других Пожарских, но не Упсалу со Стекольной.
В Малой или Передней палате ничего не изменилось, те же лавки вдоль стен. Пётр хотел было отправить им диваны, но передумал. Товарищи ведь работать сюда ходят, дела государственные решать, а на мягких диванах ещё заснут. Вот в окна вставили стеклопакеты, что стали выпускать в Вершилово. Не алюминиевые ещё, деревянные и не трёхстекольные, а двух, но ведь и не слюда, как раньше было. Сейчас пока производство и таких остановлено. Вся проблема в резине. Вся нижегородская губерния собирает всё лето одуванчики, а этого еле на стирательные резинки, новые кареты и велосипеды хватает. Посадили узбекские одуванчики, но пока они ещё размножатся. Селекционер из Голландии ван Бассен говорит, что в два раза больше соку даёт кок-сагыз, чем обычный одуванчик. Пётр в прошлую встречу со старшим Буксбаумом наказал тому в Португалии поузнавать про гевеи, не для того, конечно, чтобы её сажать в России. Холодно у нас. А вот, собирают ли сейчас в Бразилии сок, и не найдётся ли желающий заняться добычей его и продажей.
- Ваше Императорское Величество, - начал Пожарский, когда гул голосов, вызванный его появление стих, наконец, - В свейских городах Упсале и Стокгольме, что мы захватили, попались нам интересные находки, которые и хочу я сейчас тебе преподнесть, - Пётр кивнул головой и в зал стрельцы из десятка Бебезяка стали заносить на подушечках, что сшила вчера вечером дворня в отцовом доме, регалии шведских королей.
Всего подушечек было шесть. Сшили женщины их из нашедшегося в доме синего бархата, и смотрелось это достойно. Поистине царский подарок.
Первой к ногам Михаила Фёдоровича положили корону.
- Это корона свейского монарха Эрика XIV - знак королевской чести и достоинства, - прокомментировал Пётр.
- Это скипетр Эрика XIV - знак мирской власти короля, - продолжил Пожарский, когда к ногам царского семейства положили вторую подушечку.
- А это держава Эрика XIV - знак того, что Бог поставил монарха в качестве своего представителя, - третья подушечка.
- Ключ Эрика XIV - знак власти короля, который уничтожит зло, - положили четвёртый предмет.
- Это же меч отца Эрика, короля Густава Васы - знак долга короля мужественно и смело защищать своё государство, - все эти комментарии записал на бумагу ещё граф Оксеншерна, пока они прибывали на Готланде, ожидая переправки коней.
- И последняя реликвия. Это корона самого Густава Адольфа.
Внесли и седьмую вещь. Пётр, когда понял, что это такое, ещё в Упсале, от радости чуть не подпрыгнул. Сейчас он склонился на одно колено и передал находку российской императрице, сидящей на троне слева от Михаила и заворожённо смотрящая на шведские королевские регалии.
- Ваше Императорское Величество, - Пожарский протянул Доротее Августе широкополую фетровую шляпу с двумя перьями синим и жёлтым, - Это шляпа короля Густава Адольфа, в которой он обычно воюет. Отправьте её своему дяде, королю Кристиану. Думаю, ему сей подарок понравится. Лишился шведский король короны, всех других символов своей власти, жены, флота и даже фетровой шляпы не уберёг.
Про эту шляпу им рассказывали в Академии генерального штаба на лекции по истории Америки. Всё дело в том, что в Швеции холодно и с овцами там проблема. По этой самой причине фетровые шляпы там делали из меха бобра. Так вот, когда в тридцатые годы семнадцатого века шведы вторглись в немецкие земли и наваляли войскам католиков под руководством Валленштейна, то все офицеры армии непобедимых шведов были в таких шляпах. Шведы сначала немцев не грабили, а вот войска католиков совсем наоборот. Появились эти нибелунги в красивых шляпах и освободили немцев. И шляпы вошли в моду. Сначала в Германии, а потом и в остальных странах Европы. Только бобров на всех не хватало. Тогда и поплыли за океан скупать шкурки бобров в будущей Канаде. Часть этих таперов там осталась, обзавелась семьями, и продолжала благоденствовать, истребляя бедных животных. К ним в обетованный край потянулись и другие переселенцы. Вот так Канада и возникла.
А что теперь? Шведам теперь точно не до освобождения Европы. Самим бы выжить без Ливонии и Финляндии, без торгового и военного флота. Без денег, читай оборотного капитала. Не нужно будет бобров истреблять. Может и история Канады по-другому сложится? Почему бы ей не стать частью Русской Америки.
Событие девятнадцатое
Доротея Августа Гольштейн-Готторпская или теперь Дарья Ивановна Романова - императрица российская, чмокнула дочку в лобик и передала её кормилице. Царевне Ирине неделю назад исполнился годик. Михаил устроил большой праздник. Вся Москва два дня пировала. Дарья Ивановна просидела весь день в Грановитой палате, принимала подарки. Бояре, князья, богатые купцы несли и несли золотые украшения, меха, красивые заморские ткани. Были подарки и из Вершилово. Там сейчас не было ни Петра Дмитриевича, ни его брата Фёдора, но кто-то подарками озаботился. Кроме красивых ваз из фарфора и стекла были и две книги. Их царица ждала с нетерпением. Она ещё не очень хорошо владела русским, но книги ей прочитали на немецком. Одна была продолжением чудесной сказки про девочку Лену, которую ураган прямо в домике занёс куда-то за Урал в волшебную страну. На этот раз Лена с пёсиком Тотошкой, железным дровосеком, храбрым львом и мудрым Страшилой, помогала в подземной стране семи королям. Доротея понимала, что это сказка, но всё было написано так красочно и правдоподобно, что думалось, а вдруг на этом Урале и правда есть гигантская пещера и там живут маленькие человечки. Первые две книги про Лену царице прочитали не меньше пяти раз, как и книгу про деревянного мальчика Буратино из другой сказочной страны.
Кроме продолжения про девочку Лену была и ещё одна сказка. Она называлась "Аленький цветочек". На этот раз волшебная страна тоже находилась за Уральскими горами, и купец плыл туда по рекам целое лето. Доротее очень хотелось увидеть эти горы. Она, конечно, не маленькая девочка и понимает, что всё это выдумки писателей, но увидеть этот Урал хотелось. Пока княгиня Мстиславская не родила мальчика, которого назвали в честь умершего отца Фёдором, она много рассказывала Дарье о том, как князья Пожарские несколько раз плавали, как и купец из "Аленького цветочка", по рекам на Урал и основали там два города.
Михаил обещал, что следующим летом они обязательно съездят в Вершилово. Все приезжающие из этого чудесного города рассказывают, какая там красота. И чего только нет в этом городе: и зоопарк, где князь Пожарский собирает диковинных зверей со всего мира и волшебная стеклянная часовня, в которой хранится часть креста, на котором распяли сына божьего. Княгиня Мстиславская говорила, что летом на всех улицах выставляют сотни кадок с розами, и они все цветут и чудесно пахнут. Хоть не на Урале, так в Вершилово бы побывать.
Жизнь в Москве была довольно скучной. Три раза в день молитвы, обязательный сон после обеда, вышивание и чтение книг - вот и все развлечения. Первое время к ней хоть датчане бывшие в России заходили, но теперь идёт война и попасть из Дании в Москву практически невозможно. Хорошо, что проклятых шведов победили и скоро император уезжает в Нарву заключать мирный договор. С ним Доротея и отправит дяде шляпу Густава Адольфа. Михаил говорит, что после победы пригласит мать и братьев с сёстрами царицы приехать в Москву, а потом все вместе они отправятся в Вершилово. Скорее бы уж. По сёстрам Доротея особенно не скучала, а вот увидеть младших братьев Адольфа и Иоганна ей очень хотелось. Как-то ещё до войны князь Пожарский меньшой говорил, что в Вершилово хочет побывать и её бабушка София Мекленбург-Гюстровская.
Сегодня утром проведать царевну заходил доктор ван Бодль из Вершилова. Год назад он принимал роды у Доротеи Августы. Князь Пожарский специально прислал его. Придворные доктора Ди и Бильс пытались было возмущаться, но Михаил выгнал их из покоев царицы и наказал даже не показываться, пока здесь врач из Вершилова. Доктор ван Бодль привёз и одну из своих учениц. Доротея была поражена, совсем молоденькая девушка и уже доктор. Оказалось, что никаких университетов Тамара, так звали девушку, не заканчивала. Она окончила шесть классов вершиловской школы и кроме того училась у травниц. Тамара сносно говорила на немецком, голландском и французском языке и даже знала латынь не хуже самой Доротеи Августы.
Доктор тогда принял роды, неделю понаблюдал за новорождённой и царицей и уехал назад в эту сказочную Пурецкую волость, а Тамара осталась. Сейчас она самая приближённая фрейлина Дарьи Ивановны. Ещё бы, столько всего чудесного она знает, особенно Дарье нравились её рассказы про уроки географии, которые вёл в их школе сам князь Пожарский. Неужели все эти чудеса существуют на самом деле? Царица разглядывала фарфоровую статуэтку животного, что подарил ей князь Пожарский. Животное называлось "кенгуру" и жило на неизвестном в Европе пятом континенте. Из сумки на животе мамы кенгуру торчала мордочка и передние лапки её детёныша. Вот бы увидеть этих кенгуру живыми.
Когда доктор ван Бодль уехал домой, придворный лекарь Бильс снова появился в покоях императрицы, осмотрел малышку и Дарью и назначил ей кровопускание. Якобы у царицы кровь загустела от неправильного питания. Но не тут-то было. Тамара выслушала голландского доктора и сказала, что ничего такого с Дарьей Ивановной она сделать не позволит и вообще за здоровьем императрицы и царевны Ирины она сама проследит. Какой крик тут поднял придворный лекарь. Даже позволил себе в присутствии Дарьи схватить Тамару за косу, чтобы вывести её из палаты. Только получилось наоборот. Тамара как-то незаметно двинула ему локтём в живот, вывернула ему руку и, скрюченного и воющего от боли, выпихнула за дверь.
На шум собралось несколько бояр, и Доротея уже испугалась за девушку, но тут появился патриарх Филарет, выслушал бояр и доктора и вдруг, со всей силы двинул посохом по спине доктору Бильсу.
- Ещё раз зайдёшь к Дарьюшке и окажешься на плахе, а сейчас пойдёшь к докторусу Дию и скажешь ему, чтобы он тебе сначала кровь пустил, а потом клизму поставил. Понял ли? - и смотрит так ласково.
- Да, Ваше Святейшество, - пятясь, промямлил доктор.
Странные всё же её новые поданные.
Событие двадцатое
Пьер Ферма закрыл учебник по "Алгебре и началам анализа" за шестой класс вершиловской школы и устало откинулся на спинку огромного мягкого кресла. Интересно, почему князь Пожарский решил, что он математик? До приезда в Вершилово Пьер и не думал о математике. Он только закончил третий год обучения в университете Тулузы, когда ему и его отцу предложили перебраться в Пурецкую волость на постоянное жительство. И учился он совсем не на факультете естественных наук, он учился на юриста. Он должен был пойти по стопам дяди своей матери советника Тулузского парламента Франсуа де Лонга.
Отцом Пьера был Доминик Ферма, буржуа и второй консул гасконского городка Бомона-де-Ломань. В семье, кроме Пьера, были ещё один сын и две дочери. Кроме того, что Доминик был вторым консулом, он ещё был и очень преуспевающим и довольно богатым торговцем-кожевенником. Маленький городок Бомон располагался на левом берегу Гаронны вблизи Монтабане-на-Тарне (во Франции более 30 Бомонов). Во Франции любой преуспевающий буржуа просто обязан был купить себе должность, денег у Доминика хватило не много не мало как на "второго консула". Этих же денег хватило и на обучение Пьера в университете. Целью молодого бакалавра было дослужиться до звания советника и приобрести вожделенную приставку "де". Сын третьего сословия, практичный отпрыск богатых кожевников, нашпигованный латынью и францисканским благочестием, он не ставил перед собой грандиозных задач и был реалистом.
В приходской книге францисканской церкви городка Бомон появилась запись. "Пьер, сын Доминика Ферма, буржуа и второго консулата города Бомона, крещён 20 августа 1601 г. Крестный отец - Пьер Ферма, купец и брат названного Доминика, крестная мать - Жанна Казнюв". И подпись: "Дюма, викарий".
Молодой человек, плохо говоривший по-французски, зашёл в дом консула в начале 1623 года. Он пробыл там всего несколько минут, но эти минуты круто изменили судьбу и самого Пьера и всей его семьи. Семейству второго консула было предложено добраться до Парижа, зайти там, в банк "Взаимопомощь" и получить деньги и указания для переезда в город Вершилово Пурецкой волости.
- И зачем это нам? - притворно удивился отец, выслушав визитёра.
- Вот там и узнаете. Могу сказать только, что любой житель Европы мечтает оказаться в Вершилово. И только очень немногих туда приглашают. Зачем вы князю Пожарскому я не знаю. Вы не астроном, не математик, не алхимик и даже не медик. Более того, вы ещё и не имеете университетского образования.
- Мой сын Пьер учится в университете, - попытался пойти на попятную Доминик.
- Вот деньги на переезд в Париж. Скоро будет война между Швецией и Россией, и тогда добраться до Вершилова будет не просто. Так что, поторопитесь, - молодой человек положил на стол перед вторым консулом золотую монету и откланялся.
Монету потом разглядывал весь Бомон. Ничего подобного никто не видел. На аверсе монеты была цифра 100 и непонятная надпись, а на реверсе был чётко оттеснён бородатый мужчина, в глаза которому, были вставлены пронзительно-синие сапфиры с чудесной невиданной огранкой. Наверное, именно эта монета и стала решающим доводом на семейном совете всех Ферма о переезде в эту сказочную Пурецкую волость.
А вот встреча с князем Пожарским была для Пьера как ушат холодной воды. Пётр Дмитриевич почему-то решил, что Пьер увлекается математикой.
- Но я не держал в руках ни одной книги по математики или геометрии, - признался бакалавр юриспруденции.
- Значит, я поспешил, - сказал князь непонятную фразу.
- И что теперь делать? - забеспокоился Пьер. Ему нравилось в этом чудесном городе, нравился их новый двухэтажный дом, нравилось учиться в школе.
- Как можно быстрее осваивайте русский язык и проштудируйте учебники математики и геометрии за все шесть классов. И вот ещё что, Пьер, тебе на днях занесут записные книжки. Обязательно записывай все свои мысли в них. Кроме них тебе принесут несколько листов с необычными заданиями. В далёкой Японии эту игру называют "судоку". Тебе нужно понять принцип и начинать, пусть с помощью пока других математиков, создавать такие задачи. Назовём эту игру по-русски "Волшебный квадрат". Задачи должны быть пяти уровней сложности, от самых простых до максимально сложных. Со следующего года в школе будут проходить три игры: шахматы, шашки и судоку. Так, что с тебя до осени 1624 года учебник по судоку или волшебному квадрату.
Князь хотел было уйти, но передумал и, глядя сверху вниз прямо в глаза Пьера, продолжил:
- Я просто уверен, что математика тебе понравится.
И ведь этот странный русский князь оказался прав. За полтора года пребывания в Вершилово Пьер не только полюбил математику, но и стал завзятым членом кружка математиков, что ведёт Марен Мерсенн. А учебник по судоку Пьер закончил ещё в июне. Его уже начали изучать в третьем классе вершиловской школы. Сам Ферма с удовольствием ходит на уроки Кеплера и Рубенса, Симона Майра, любит субботы и воскресенья, когда нет уроков, возиться с порошками и кислотами вместе с химиками на берегу Волги. Ему всё интересно. Жаль времени не хватает.
Событие двадцать первое
Иван Охлобыстин сегодня умаялся. Отелились сразу две ячихи. Да неделю назад одна. Последняя корова тоже со дня на день должна отелиться. Всего хрюкающих коровок теперь уже 19 штук. Все четыре самки в прошлом году телят принесли и в этом последний телёночек скоро появится.
Кроме самих яков подрастает и приличное стадо хайнаков - помесь самцов яков с обычными коровами. Этих тоже теперь двадцать голов. Это огромное уже стадо опять летом жалось к болотам, жарко им было. Молодёжь, правда, уже легче жару переносит. Всё равно эти мохнатые коровы с конскими хвостами Ивану не нравились. Столько труда на них затрачивается, а выход шерсти никакой. С трёх быков за год настригли и начесали около трёх килограммов. С самок и того меньше, с телят и по половине кило не получается. Вся польза от них, что дети любят с этими копнами шерсти играться.
Другое дело верблюды. Их теперь уже без малого сотня. И разделены они на четыре стада. По цвету. В самом большом около сорока штук. Эти светло-коричневые. Во втором чуть меньше. Эти тёмно-коричневые. В третьем стаде пятнадцать верблюдов чёрных и почти чёрных. В самом маленьком стаде всего шесть верблюдов. Эти белые. Пётр Дмитриевич ещё в прошлом году предложил Ивану с Костей Фоминым опыты проделать, повязать светло-коричневую самку сначала с чёрным самцом, потом с тёмно-коричневым, а потом с белым и посмотреть, что получилось. Вот в этом году светло-коричневая верблюдица Манька принесла верблюжонка от чёрного самца, прозванного Демоном, и за свирепый нрав и за цвет. Верблюжёнок получился почти белый. Ну, это и не чудо. Почти все верблюжата рождаются очень светлые, и остаются такими примерно до года. В этот период их пух - самый нежный, тонкий и мягкий. Его вычёсывают с грудки малышей. По мере отрастания наружных волос меняется не только качество шерсти, но и её оттенок. Эту шерсть детскую, мастерицы, что ковры ткут, прямо в драку отбирают. Их теперь много в Вершилово. Омар три раза привозил, да из Дербента две женщины приехали, ну, и местные девушки учатся. В ковровых мастерских вместе с ученицами сейчас почитай почти сотня мастериц работает. Причём они ведь не только такие ковры ткут, которые у себя делать привыкли. Князь Пожарский подключил к этому делу художников и теперь из рук девушек настоящие картины выходят. Один такой ковёр с Мадонной купец из Испании купил за тысячу рублей. Так скоро эти девушки самыми богатыми невестами на Руси будут.
Потихоньку и американские верблюды размножаются. Ламы уже второй раз принесли потомство. Их теперь уже шестнадцать, тоже целое стадо. И альпаки двух верблюжат принесли. Маленькие, ну, прямо овечки.
С ними, как и с ламами намучались. Хорошо, что среди наёмников оказалось пару испанцев, которые смогли просветить про этих пушистиков. Оказывается, и у тех и у других не копыта, а когти, так как там у себя они карабкаются по горным кручам. Так вот, эти когти нужно каждый год подстригать. Кроме того, так же, каждый год, им нужно подпиливать передние зубы. Они у них постоянно растут, и самцы начинают кусаться. Зато, какая у них мягкая и тёплая шерсть и не имеет ни малейшего запаха. Стрижку американских верблюдов, как и яков, производили весной, в мае, и шерсть самая длинная и животным не так жарко летом.
Особой же гордостью Ивана были два родившихся телёнка у туров, которых польский купец привёз в прошлом году. Князь Пожарский сказал, что это последние туры во всём мире. Всех проклятые ляхи истребили. Ничего, бог даст, потихоньку увеличим поголовье. Пётр Дмитриевич Якову Ротшильду и Буксбауму старшему наказал из Испании самых больших коров привезти. Скрестим их, а потом снова с самими быками туров полученных самок скрестим. Должны спасти этих гигантов от вымирания.
А ведь ещё можно и с нашими коровками попробовать повязать. Эти колоссы ведь килограмм восемьсот весят. Столько мяса и за год семья не съест.
Не так давно польский купец и очередных, почти полностью истреблённых животных, десяток привёз. Это тарпан, лошадь дикая. И теперь ещё один загон строить надо. В конюшнях эти дикари жить не желают. Им бы всё прыгать да скакать.
Тут на днях пришлось для альпаков изгородь в вольере наращивать. Посчитали их маленькими и изгородь сделали в полтора метра. Так эти малявки её легко перепрыгивали. Пришлось ещё на метр нарастить. Теперь уже успокоились и не рвутся за пределы загона.
Неделю назад и зубриха одна отелилась. Этих великанов теперь уже одиннадцать. Интересно, князь Пожарский собирается останавливаться, или так и будет всяких чудных животных завозить. Скоро уже и леса на всех не хватит. Правда, последний раз Пётр Дмитриевич заказал Омару не верблюдов, а птиц диковинных - павлинов, а так же ящериц разных и змей. Охо-хо! Что-то будет? Только гадов в Вершилово и не хватает.
Событие двадцать второе
Хуан Мануэль Перес де Гусман и Гусман де Сильва, 8-й герцог Медина-Сидония выслушал доклад и задумался. Получалась полнейшая чертовщина. В небольшом портовом городке Сантандер на севере, в Кантабрии, бесследно исчез целый полк драгун. Самого герцога это исчезновение никоим образом не касалось. Он и узнал о нём совершенно случайно, вот, только что. Началось всё с того, что он позавидовал этому выскочке графу-герцогу. Гаспа́р де Гусма́н-и-Пименте́ль, граф Оливарес и герцог Санлукар-ла-Майор, известный как граф-герцог де Олива́рес на приёме у себя в замке Лоэчес близ Мадрида месяца четыре назад закатил пир по случаю выхода замуж его дочери Марии де Гусман и Суньига за Рамиро Нуньеса де Гусмана, герцога Медина-де-лас-Торрес. Про саму свадьбу не стоит даже и говорить, денег было истрачено столько, что можно было бы нанять и экипировать целую армию для помощи в осаде Бреды в северном Брабанте. А вот подарок дочери фаворита короля герцога Медина-Сидонию потряс. Это было зеркало в литой серебряной раме размером выше человеческого роста и шириною не менее 40 пульгадо (2,5 см). Понятно, что оно было из Пурецкой волости. Даже страшно подумать, сколько оно стоило.
Хуан Мануэль загорелся. Ему захотелось иметь такое и у себя. Подкупленный герцогом один из слуг графа-герцога сообщил, что куплено оно в Сантандере у русского купца, который бывает там по два раза в год. Конечно, вещи из Пурецкой волости можно было купить и в Мадриде и в других городах, но они были уже втридорога и всё лучшее уже выкуплено. Нужно было искать выходы на купцов из самой Пурецкой волости. На следующий день после получения этой информации герцог отправил в Сантандер одного из своих управляющих Аурелиано Жименеса. Задание было простое, наладить контакты с эти купцом, купить или заказать зеркало и попытаться договориться о покупке других редких вещей в первую очередь.
Деньги? Деньги были. Герцоги Медина-Сидония могли позволить себе не отказывать в таких необходимых вещах как зеркало из Пурецкой волости. Его род традиционно владел огромными вотчинами на западе Андалусии, включая города Санлукар, Ньебла и Медина-Сидония, где и стоял его родовой замок. Помимо титула герцога Медина-Сидония, глава рода также именовался грандом Испании 1-го класса, герцогом Монтальто, герцогом Бивона, герцогом Фернандина и прочая и прочая. Кроме земельных угодий и налогов с городов источником материального благополучия де Гусманов была, и монополия на ловлю тунца методом "альмадраба". Суть альмадрабы заключается в том, что тунец стремится в Средиземное море. В районе Геркулесовых столбов тунцам перекрывают путь сетями. Затем целая флотилия небольших рыболовецких судов берет попавшихся тунцов в круг.
Вот тут-то альмадраба и начинается. Когда пространство между судами представляет собой кишащий тунцами бассейн, с борта корабля спрыгивает сначала человек, за ним ещё несколько, потом много людей. Их единственное оружие - острый кривой нож. Надо нанести два удара тунцу: под жабры и в бок. Тунец не агрессивная рыба, но вес его доходит до веса трёх человек, и сила его такова, что своим хвостом он может нанести смертельный удар человеку. Двум побеждённым таким способом тунцам завязывают петлю на хвостах, после чего рыбин поднимают за хвосты лебёдкой на борт корабля.
Отцом нынешнего герцога был сам Алонсо Перес де Гусман. Как и король, Филипп II, он происходил (по матери) от Фердинанда Католика. Венценосный кузен поставил его во главе Непобедимой армады. Матерью нынешнего герцога была известная в своё время красавица, Анна де Мендоса, дочь первого министра Руя Гомеша до Силву и одноглазой принцессы Эболи.
В феврале 1588 года умер адмирал де Санта-Крус, которому принадлежала идея строительства Непобедимой армады. Вместо него командование флотом из 130 больших военных кораблей было поручено герцогу Медина-Сидония, хотя тот всячески пытался отказаться от этой миссии, ссылаясь на неопытность в военных делах. Экспедиция армады к берегам Англии окончилась катастрофой.
Тем не менее, король продолжал верить во флотоводческий талант кузена, возвёл его в чин капитана-генерала в 1595 году и позволил ему сохранить командование испанским флотом до начала нового царствования. Время, когда Медина-Сидония был морским министром, запомнилось нападением англичан на Кадис в 1596 году и унизительным поражением от голландцев у Гибралтара в 1607 году. Хоть славы великого флотоводца отцу добиться не удалось, зато удалось оставить сыну очень приличное наследство. И теперь ему нужно найти достойное применение. Почему бы не вложить деньги в чудесные вазы и зеркала из Пурецкой волости.
- Что собой представляет этот Сантандер? - попытался разобраться герцог.
- Очень странный город, Ваша Светлость, - управляющий оттёр пот со лба. Несмотря на осень, сегодня было жарко.
- А поточнее.
- Он похож на сказку. Все улицы замощены брусчаткой. Во многих домах в окнах вставлены большущие стёкла. Почти все крыши покрыты новой черепицей. Улицы чистые. Жители не выплёскивают на них помои, в каждом дворе вырыта специальная яма, которая сверху прикрыта небольшим домиком, туда и сваливают все нечистоты. В городе совершенно нет преступности. Нет попрошаек и нищих у храмов. Люди опрятно одеты. Долго рассказывать, Ваша Светлость, это надо увидеть. Таких городов не может существовать.
- Но ведь ты там был? - усмехнулся горячности молодого человека Хуан Мануэль, ему недавно стукнуло сорок пять лет, и он завидовал этому сопляку.
- Знаете, что самое странное в Сантандере? Всё это сделали русские.
- Русские? Кто это? - не понял герцог.
- Пурецкая волость находится в государстве Российская империя, и там живут русские.
- Что за чушь ты мелишь. Пурецкая волость в Московии и там живут московиты, - герцог начинал злиться, до этого Аурелиано казался ему вполне здравомыслящим человеком. По крайней мере, для слуги.
- Простите меня, Ваша Светлость, но пару лет назад они изменили название своей страны и объявили себя империей, - почтительно склонился управляющий.
- Империей? Мало ли кто захочет считать себя империей! - фыркнул герцог Медина-Сидония.
- Русский дворянин, с которым я общался, сказал, что это признали несколько стран, в том числе Франция, Дания, Польша и Ватикан.
- Ватикан? Почему же об этом никто не знает? Ладно, с названием потом поразбираемся. Расскажи подробнее про исчезновение драгунского полка, - герцог решил выяснить про признание Московии Ватиканом в Архиепархии Валенсии у кардинала.
- Это не первое исчезновение в Сантандере. Там творится непонятно что. Сначала прибыли представители инквизиции и исчезли, потом инквизиторы появились с мушкетёрами и опять бесследно исчезли. Где-то, через полгода, из Леона в Сантандер была направлена рота мушкетёров. Но до Сантандера она не дошла. Вот тогда и был послан драгунский полк и приданной ротой пикинеров, но до Сантандера ни один человек не добрался, как ни один и не вернулся назад. Я проехал по дороге от Торрелавеги до Сантандера, на которой исчез полк, два раза, ни каких следов боя. В одном месте у дороги набросаны булыжники, но похоронить под ними целый полк с лошадьми невозможно. Русский дворянин Андрееф говорит, что булыжники собрали они, чтобы перевести к монастырю, который они купили, для укрепления стены, но заготовили слишком много. Эти оказались лишними.
- А сколько там всего московитов? - слово "русский" герцогу не нравилось.
- Пару сотен. Андрееф говорит, что их освободили, нападая на корабли алжирских и берберийских пиратов вместе с прославленным капитаном Мануэлем Луисом Пересом по прозвищу "Пятнистый".
- Вот что, Аурелиано, езжай туда снова, дождись купца из этой "империи" и договорись с ним о зеркалах и вообще, о торговле изделиями из Пурецкой волости. И поузнавай там, у местных, про этих "русских" побольше. Хорошие ли они воины? Что у них за оружие? Может, что и про полк из Леона узнаешь, - Хуан Мануэль жестом отпустил управляющего привёзшего непонятные и интересные новости и задумался.
Надо будет поговорить об этом с тестем. Отец супруги герцога Хуаны Лоренсы Гомес де Сандоваль и ла Серда был сейчас в опале, но не зря ведь он был фаворитом короля Филиппа III. Франси́ско Гóмес де Сандовáль-и-Рóхас, 1-й герцог Лерма, и даже кардинал, глупцом точно не был. Папа Павел V незадолго до опалы, в 1618 году, произвёл в кардиналы герцога Лерму. Сейчас старику далеко перевалило за семьдесят, и он несколько лет живёт затворником, но с зятем поговорить наверняка захочет. А поговорить им есть о чём. И враг у них общий. Что-то подсказывало герцогу Медина-Сидония, что скоро ему понадобятся союзники в борьбе с графом-герцогом. Почему бы и не русские московиты.
Событие двадцать третье
Когда два года назад Сидор Полуяров получил от князя Пожарского задание начать производство сахара, то, по началу, всё представлялось довольно просто. Вырастил свёклу, размолол её на мясорубке специальной, залил эту массу водой при температуре градусов в 70 и потом воду слил, стружку отжал и жмых отгрузил покупателям. Сам же сок, подогретый до температуры 85-90 градусов, дважды обрабатывается известковым молоком. Сначала в сок добавляют извести немного, 3 килограмма на тонный чан, и всё время нужно перемешивать. Затем вливают ещё литров двадцать и опять минут пятнадцать помешивают. Аптекарь Патрик Янсен, что-то объяснял про нейтрализацию кислот, но если честно, Сидор ничего не понял.
Потом сок фильтруют и начинают продувать воздухом. При этом он начинает светлеть и опять выпадает осадок. Чтобы сок не загустел, его продолжают поддерживать при той же температуре. Затем снова процеживают через плотную ткань в несколько слоёв. И начинается всё сначала. Опять в чан разогревать и продувать воздухом. И опять фильтровать через пятнадцать минут.
На четвёртом этапе в сироп добавляют растворённую в воде жжёную серу. Немного всего триста грамм на тонный чан. И вот только после этого начинают выпаривать. При этом сахар начинает выпадать в осадок. Этот осадок специальными ложками переливают в другой чан, а в первый ещё немного оксида серы добавляют, чтобы окончательно осветлить. И опять выпаривать. В результате получаются желтоватые кристаллы.
Так-то вроде бы ничего сложного. Одно но. Мало получается сахара. С десятины, или, как сейчас принято называть гектаром, получается примерно сорок - пятьдесят тонн свёклы. Надо ведь всё это перемолоть. А в результате получается меньше тонны сахара. В первый год Сидор сам вырастил и скупил у народа сто тонн корнеплодов. Скупил мелкие за бесценок. Всю осень и половину зимы он всё это вываривал да упаривал и получил всего две тонны сахара. А сколько угля и дров истратил. Хорошо, что жмых крестьяне прямо с руками вырывали. Коровы на нём вес быстро набирают, и молоко дают больше и вкусней.
В этом году весь жмых у Полуярова скупили братья Пантелеевы ещё до того как он его делать начал. Сидор подсчитал, и у него получилось, что жмых он дороже продавал, чем свёклу покупал у крестьян. Смешно. В огромном сарае, сейчас у сахарозаводчика заготовлено уже пятьсот тонн корнеплодов. И сам больше посадил и люди стали тоже сажать и Сидору продавать. Урожайность свёклы чай побольше, чем пшеницы или ржи, а цена одна.
В целом же варить сахар получалось очень выгодно. Патрик Янсен сказал, что в его аптеке сахар продавался только для очень богатых клиентов по цене 1 рубль за золотник, если перевести в русские меры. Ну, или если по вершиловским меркам подсчитать, то за килограмм получалось больше 200 рублей. Это почти как золото. В Вершилово, понятно, другие цены. Тем не менее, сахар Сидор продавал Тимофею Бороде тоже за огромные деньги. Тот дальше из него леденцы делал и молоко сгущённое, и, конечно же, самое дорогое лакомство - зефир. Иностранные купцы распробовали его новинки, и теперь у Тимофея от заказчиков отбоя нет, а от денег сундуки ломятся.
Сидор тоже теперь один из первых вершиловских богатеев. Давно уже к себе и отца с матерью перевёз и братишек с сестрёнками младшими. Да ещё и других родственников. Сахар хоть и стоит огромных денег, но и труда требует ох какого не малого. В следующем году Полуяров уже договорился с Коровиным и Зотовым, что и ему будут фабрику каменную строить на берегу Волги, рядом с другими фабриками. И мозаику на стенах он тоже закажет мастерам.
Вот дела пошли. А ведь четыре года назад они с родителями едва с голоду не помёрли. Как здорово, что Пётр Дмитриевич его тогда решил к сахарному делу пристроить.
Поговорил Сидор и с родственником - главным вершиловским агрономом Василием Полуяровым. Спрашивал, как урожай больше получить, но Василий Петрович советом не ограничился. Пошли они вместе к голландцу ван Бассену. Тот не поленился, посмотрел на производство и спросил про цвет, не мешает ли.
- Так свёкла она и есть свёкла, - пожал плечами Сидор.
- Не скажите, молодой человек. Иногда среди свёклы попадаются такие, которые серые скорее, чем малиновые. Их выбрасывают. Но если вам нужно избавляться от цвета, то можно такие корнеплоды собирать, на следующий год посадить отдельно и получить семена. Возможно не за один год, но можно вывести свёклу серого или даже белого цвета. И ещё нужно проводить опыты, в каких корнеплодах больше сахара этого вашего, и только с них брать семена.
- Так займитесь, - обрадовались Полуяровы хором.
- Вы же знаете, Василий Петрович, сколько Пётр Дмитриевич нам заданий навыдавал, поспать некогда, - развёл руками селекционер.
- И что же делать? - сник Сидор.
- Выберите парнишку посмышлёнее, я ему всё объясню, и пусть он первый год просто обходит все поля со свёклой и все огороды и предупреждает крестьян, чтобы они ему не цветную свёклу отдавали, ну, или продавали. Тогда точно не отмахнутся, - предложил ван Бассен.
На том и порешили. Василий Петрович прислал тогда тринадцатилетнего Андрейку Строгова. И ведь получилось, сейчас в отдельном ларе у Сидора лежит несколько десятков корнеплодов совсем не малиновых, а два почти белые вообще. Посадим весной, должно получиться. Не зря же Пётр Дмитриевич этого голландца из такой дали заманил.
Событие двадцать четвёртое
Лёнька Пантелеев был самым младшим из шести братьев. Да, вообще, самым младшим в семье. Обе сестры и Томка, и Верка уже замуж вышли, а у Томки и ребёночек уже есть, племянник Пашка, годик уже пацанёнку. У всех старших братьев тоже уже и жёны есть и дети, у Трофима, самого старшего, уже своих трое детишек-то. Лёньке же всего четырнадцать лет и он учится в седьмом классе вершиловской школы. Жаль, что князя Пожарского нет уже целый год. На войне он. Теперь уроки географии ведёт Иоганн Кеплер и это совсем не так интересно, как уроки Петра Дмитриевича.
Сейчас Лёнька пришёл со школы, сделал домашнее задание, пока светло, и бегом в коровник. Все братья и жёны братьев и сёстры с мужьями своими сейчас там. Идёт вечерняя дойка. Коровник у них не простой. Таких ещё ни у кого нет. Когда князь Пожарский приехал в Вершилово все Пантелеевы ютились в одном домишке, можно сказать, один на другом спали. Сейчас уже, если с сёстрами считать у них девять домин, с родителями только Лёнька и живёт.
Пантелеевы не лодыри, да молодые все, вот они и начали себе коров заводить. У каждого, почитай по четыре было, да бычки ещё. И вот перед тем как на войну идти, собрал их всех Пётр Дмитриевич и предложил, построить у леса, на краю Вершилова, огромный коровник на двести коров с двускатной крышей, и чтобы коровы в нём в четыре ряда стояли, а между рядами проходы и тележки на рельсах, чтобы корма завозить и навоз с грязной соломой убирать. И называться тогда все Пантелеевы будут колхозом имени Ленина. "Колхоз" это просто сокращение от коллективного хозяйства.
- А кто же этот Ленин такой? - высунулся тогда вперёд всех Лёнька и получил затрещину от отца.
- Книгу я одну читал. Так этот Ленин учит в ней, как сделать так, чтобы все были богатые и счастливые, - усмехнулся Пётр Дмитриевич и протянул отцу Зосиме Кирилловичу стопку листов, - Это чертёж и рисунок коровника. Построить вам поможет Зотов с Крчмаром, а Коровин денег даст на покупку недостающих коров, с отдачей, конечно, как разбогатеете, деньгами, а может и телятами следующим колхозникам.
У самих Пантелеевых набралось всего тридцать девять коров да телят. Далеко до двухсот. Даже сейчас, через год, у них всего только сто восемьдесят семь получилось. Отец не захотел, абы каких набирать. Если корова три литра молока будет давать, то так не разбогатеешь, а как раз разоришься. Да и с кормами не всё просто. Это сейчас они умудрились у сахарозаводчика Сидора Полуярова заранее весь жмых свекольный выкупить, а первый год намучились. Корове-то в день почти сто кило кормов требуется. Хорошо, теперь сенокосилок немцы понастроили, да косы кузнецы понаделали, а поди серпами, да голыми руками заготовь сена на двести коров. Свекольные листья ещё на силос заложили. Нет. Даже три года назад не смогли бы они такой коровник осилить. И сейчас работают с раннего утра до ночи, так это и с сенокосилками и с тележками на рельсах.
Зато и долги почти все отдали. Дуня Фомина молоко на масло забирала, да Сирота на сыры, творог делали и продавали в Нижнем. Тот же Сирота предложил им начать делать твёрдый сыр. Дело это не простое и не дешёвое. Ведь сыр должен год на полках в сухом подвале вызревать воском облитый. Так и стоит ого-го. Первые кругляки они уже положили неделю назад. Теперь их нужно только переворачивать, да протирать сухой тряпицей. Посмотрим, что через год получится.
Эх, быстрее бы Пётр Дмитриевич возвращался с войны, да и остальные вершиловцы. Футбол сейчас совсем не тот. И бабы волнуются, живы ли мужья. Война всё-таки. Свеи, ежу понятно, против вершиловцев слабаки, но и у них есть мушкеты. Скорее бы возвращались.
Событие двадцать пятое
Князь Пётр Дмитриевич Пожарский из Москвы поехал в возке. Был один на подворье у Пожарских в Москве. Нет, не барствовал. Он решил совместить приятное с полезным. Не нравилось ему, как в Вершилово химия развивается. При всех грандиозных успехах по получению взрывчатых веществ, наукой это назвать было нельзя. Всё делалось методом научного тыка и только с его подсказки. Это была плохонькая практика, а ни как не наука. Он, конечно, как мог, рассказал практикующим химикам то, что запомнил из курса школы о химии. Но отклика в этих алхимиках не заметил. Покидая Москву, Пётр попросил доктора ван дер Бодля покопаться среди захваченных в Швеции книг и найти несколько штук, которые, по мнению самого доктора сейчас лучшие по химии.
Антуан ван дер Бодль выдал ему четыре огромных фолианта через неделю. Пётр как раз закончил все дела и хотел уже выезжать, но взглянул на книги и посмурнел. Они были на латыни. Пётр нарочно не учил этот мёртвый язык, пусть учёные учат русский, и он станет и языком науки и языком межнационального общения. На английском пусть они там у себя на островах в пабах общаются, а в любом университете мира студентов будут учить на русском.
Пришлось идти к царю батюшке и просить толмачёнка, что больше всех в латыни преуспел. Через час, они как раз с Михаилом Фёдоровичем в очередной раз поговорили о поведении императора на мирных переговорах, привели худенького мальчика лет двенадцати.
- Френсис Бекон. Новый органон, - мальчик прочитал с остановкой на последнем слове.
- Что такое "органон"? - принял участие в беседе и Михаил.
- Прости, Великий Государь, то мне неведомо. Может быть, это имя греческое, - бухнулся мальчик на колени.
- Как звать-то тебя? - поднял за шкирку пацана Пётр.
- Полиевкт.
- Разреши, царь батюшка, забрать мне этого Полиевкта с собой в Вершилово.
- А как назад он доберётся? - задал неожиданный вопрос Государь.
Пётр об этом и не думал. Ну, пошлёт его с купцами. Только царь как-то неправильно отреагировал на просьбу. Жадничает?
- Да никак не буду отправлять. Я его в Вершилово усыновлю и в школу отдам нашу учиться. И толмач всегда под рукой будет, а то надоело каждый раз господ учёных дёргать, и парню хорошо, княжичем будет.
- В уме ли ты Петруша? - отпрянул Михаил.
- А что плохого. Парень умный, не спесивый. Будет на Руси на одного грамотного человека больше и будет на Руси на одного Пожарского больше. Это же замечательно. Будет со мною днём ходить с профессорами общаться, а по вечерам в школе для взрослых учиться. Извини, Великий Государь, но по-разному в приютах твоих и в вершиловских школах учат. Он вот пять классов закончил, а в Вершилово только в третий пойдёт, да и то догонять придётся одноклассников, - Пётр решил, что и правда так сделает, парнишка даже похож на Ванятку, такие же русые волосы и голубые глаза, да и ростом взял. На самом деле пусть на одного Пожарского больше будет.
- Что ж, благое это дело и Господу угодное. Сироту пригреть - хорошее дело. И Пожарские нам нужны. А вот про школы хорошо, что ты мне напомнил. Что сделать нужно, чтобы так же хорошо учили и в приютах и иных местах? - царь даже троекратно перекрестил обоих.
- Всё уже продумал я Михаил Фёдорович, - посерьёзнел Пётр, - вот через год появятся первые выпускники наших школ, их и будем отправлять в разные города, учить детей. И в Уральские города пошлём и на Волгу и в Смоленские вотчины и в Москву в приюты, конечно. И так каждый год. Всё больше будет у нас выпускников и всё больше настоящих грамотных людей на Руси. Они и будут учить следующих, а те снова следующих через семь лет. Смотришь, через полста лет вся Русь грамотная станет и настолько вшивую Европу превзойдёт, что уже им толмачи нужны будут.
И вот теперь он ехал в возке и слушал Полиевкта, сына будущего. Читал мальчишка довольно бегло, но смысла в том, что он читал, не было. Пётр ужасался, неужели всё так запущенно. Нужно будет срочно начинать писать учебник по химии. Не ждать этого от Глаубера или ван Бодля, да и от ван Гельмонта не стоит. Не напишут. Как он здесь главный математик, так и химик, причём не главный, а единственный. Остальные просто вредители. Подвигли его к этой мысли следующие сентенции из толстейшего фолианта.
"Сера - однородное вещество, очень крепкого состава. Её материя жирна, однако отделить её масло простой перегонкой невозможно. При накаливание сера как бы исчезает. Она летуча, как дух. Если металл прокалить с серой он сильно увеличится в весе. Все металлы могут вступать в соединение с серой: все - но только не золото! Ртуть образует с серой киноварь, сера - чёрное тело и не в силах обратить ртуть ни в золото, ни в серебро, на чём иногда настаивают иные философы".
Вроде бы всё замечательно. Дальше, ещё лучше.
"Ртуть встречается в недрах земли, она не прилипает к поверхности, по которой быстро течёт. И всё-таки свинцу, олову и золоту ртуть в большей мере сродни, нежели другим. Она также амальгамируется с серебром и очень трудно - с медью. С железом ртуть тоже даёт амальгаму, но только с помощью исключительно тайного средства нашего искусства. Все металлы (только не золото) плавают в ртути. Ртуть часто употребляется для золочения (золотом) поверхности разных металлов".
Пусть немного коряво, но всё правильно. Молодцы алхимики! Как бы ни так. Там ведь и продолжение есть. Дальше идёт образование семи металлов в зависимости от "родительской пары" ртути и серы.
"В основе этих семи металлов лежат сера и ртуть. Если ртуть чистая, тогда смесь образуется в любых соотношениях. При быстром охлаждении смеси получается золото. Если ртуть взять отдельно и прибавить серу в расплавленном состоянии, получается медь. Ртуть и сера, взятые в нечистом состоянии, дают вместо золота железо. Если смешивание этих металлов идёт очень быстро, то образуется олово; если присоединение не прочно, то образуется свинец".
Просто замечательно, что господин Гебер не знал про никель, кобальт, алюминий и ещё про почти сотню металлов, интересно было бы посмотреть, как он выкрутился бы.
Следующая книга была "Зеркало алхимии" Роджера Бекона. Интересно эти два Бекона родственники? Роджер вторил Геберу.
"Основа металлов суть сера и ртуть. Эти два начала дали происхождение всем металлам и всем минералам, которых очень много и которые весьма разнообразны".
И ведь какое замечательное объяснение этой галиматье нашли.
"Если все металлы растворяются в ртути, значит, она служит первичным материалом всех металлов".
Порадовал один Френсис Бекон, да и то с небольшим натягом.
"Если же кто-либо глубже рассмотрит работы алхимиков и магов, то он, пожалуй, придёт в сомнение, чего эти работы были достойны смеха или слёз. Алхимик вечно питает надежду, и, когда дело не удаётся, он это относит к своим собственным ошибкам. Он обвиняет себя, что недостаточно понял слова науки или писателей, и поэтому обращается к преданиям и нашёптываниям. Или он думает, что ошибся в каких-то мелких подробностях своей работы и поэтому до бесконечности повторяет опыт. Когда же в течение своих опытов он случайно приходит к чему-либо новому по внешности или заслуживающему внимания по своей пользе, он питает душу доказательствами этого рода и всячески превозносит и прославляет их, а в остальном хранит надежду. Не следует всё же отрицать, что алхимики изобрели немало и одарили людей полезными открытиями".
А в целом молодец. Если ещё жив, то нужно будет его в Вершилово пригласить. Пётр помнил, что в одном из романов про попаданцев, этот бывший лорд-канцлер Англии, обвинённый во взяточничестве и изгнанный из власти, был основателем первого Российского университета. Нет, университеты мы пока создавать не будем. Пока там нечего изучать. Еле знаний на семь классов школы наскребли. Но пусть умный человек живёт здесь, а не "Там".
Событие двадцать шестое
Как там в песне? "У дороги есть начало, но конца дороги нет", ну или как-то, похоже. Врут. Есть конец. Пётр велел остановить возок перед медведями и вышел на этот самый конец дороги. Всё. Дома. Как он устал. Больше года получилось, отсутствовал. В молодости генерал Афанасьев и на войне был и во множестве командировок, что от войны только названием отличались, но никогда так не радовался возвращению домой.
Спешились и спецназовцы, даже Полиевкт, до этого дремавший, вылез из возка. Дома! Мишки ещё подросли. Первых забрал батянька, вторых царь батюшка, третьих патриарх Филарет. И каждые следующие были на полметра больше предыдущих. Первые были всего два с небольшим метра, эти уже далеко за четыре перевалили. Выросло и Вершилово. Вернее не само Вершилово, а карантин. Он начинался уже практически у мишек. Сотни бараков, десятки бань. Правильно Коровин политику партии понимает. На днях начнут прибывать переселенцы. Пётр их обогнал, но в Москве больше недели пробыл, так, что вот-вот должны первые притащиться. А ведь их несколько тысяч. А до весны, когда большинство поплывёт на постоянное место, ещё несколько партий прибудет. Два раза должен де Нойрей гугенотов прислать и Якоб Ротшильд следующую партию морисков привезёт. Заселим уже начатые пять городков, да и про Самару пора думать. Там сера и железный колчедан, там плодородные целинные земли. И там сейчас вполне безопасно. А потом и до Царицына доберёмся. Понятно, что при современных технологиях Волгодон построить невозможно. Там необходимы шлюзы, слишком большая разница высот. Это только писатели про попаданцев нагоняют туда кучу пленных татар, и они канал прокапывают. Там почти пятьдесят метров разница высот. Это с учётом Цимлянского водохранилища. Так его тоже построить надо. Даже если эти сто километров прокопать, то весь Дон просто утечёт в Волгу. И водопад будет в полста метров. Рукотворная Ниагара. Смешно. А шлюзы построить можно, что уж, дерево есть, железо есть, даже резина есть. Нет малости - электричества и мощных насосов. Один вариант, правда, есть. Можно срыть на самом деле эту разницу высот и построить шлюзы. Только без насосов работать канал будет только в одном направлении из Батюшки Дона в Матушку Волгу. Или нет? Ладно. Пока пленных татар нет. Подождёт канал.
Отвлёк от мыслей шум. Явно механический. И только тут Пётр заметил, что чуть дальше медведей построили трамвайное кольцо и по рельсам к нему, окутывая дорогу паром и дымом, прёт самый настоящий паровоз с двумя вагончиками. Смогли, значит. Наградить надо механиков. Не справедливо, что все медали получают военные. Нужно, как и в Советском Союзе, ввести медали и ордена за трудовые достижения. Медаль "За трудовую доблесть" и орден "Трудового Красного Знамени". Стоп, красного нельзя. "Трудового Андреевского Знамени" ещё хуже. Пусть будет орден "Ударник Труда".
Паровоз меж тем доехал до круга и лихо, развернувшись, остановился в двадцати метрах от мишек. А из вагонов с криками и плачем повалили люди. И всей толпой бросились к спецназовцам и Петру. А за поездом нарастал гул. По дороге мчалось на лошадях целое войско.
Пожарский такого не ожидал. По-другому встречу представлял. Ну, жена с сынов выйдут из дворца, ну, турчанки, Ванятка. А вот, что всё Вершилово ломанётся, точно не думал. И откуда прознали?
Пётр обнимался, пожимал руки, утирал слёзы и сопли, целовал родных, а народ всё прибывал и прибывал. Так ведь покалечить могут, а ещё хуже сами покалечатся. Ещё Ходынки тут не хватало. Пришлось протискиваться к трамваю и забираться на него. Речь двигать.
Тишина наступила, едва он руку поднял.
- Господа вершиловцы, побили мы шведов. Больше на нашу землю они точно не полезут. Всё остальное войско скоро прибудет. Есть убитые. Павшие смертью храбрых. Тридцать два человека домой не вернутся. Списки героев, погибших за землю русскую, есть у Афанасия Бороды. Потом у него возьмёте, проверите, нет ли ваших родичей в том списке. От себя могу обещать, что семью погибших не бросим. Как и предыдущие, вдовы будут за мужа деньги получать, пока не вырастет сын старший, а если нет сына, то пока не выйдет замуж младшая дочь. Простите, что не уберёг сынов и мужей ваших. Только не в гости мы ходили. На войне были. Погибают вои в битвах. Всех мёртвых товарищей мы привезём сюда и здесь в Вершилово похороним, чтобы было куда родственникам поплакать прийти. А теперь расходитесь, пожалуйста, по домам. Я тоже устал и родных больше года не видел.
Пётр слез с вагончика и обняв Марию, потянул её к возку. Тяжело рассказывать жёнам и матерям, что их сын с этой войны не вернётся. За долгую свою жизнь генерал-лейтенант Афанасьев много раз рассказывал родственникам погибших, как погиб их муж или отец или сын, но так и не привык. И сейчас комок в горле стоял. И ведь не последняя война. Ещё ведь Белоруссию с Украиной домой возвращать, ещё с татарами разбираться крымскими. Ещё торгуты-калмыки по степи шастают. Ещё временные союзники османы зубы покажут. Да и тридцатилетняя война не кончилась. Скорее только началась. Теперь, надо понимать место Швеции займёт Дания. В прошлой истории Валленштейн им серьёзно навалял. А теперь как получится?
Событие двадцать седьмое
Клаус Краузе приехал в Вершилово только позавчера, за день до возвращения князя Пожарского. Это было его второе путешествие через половину Европы и половину России. Когда больше года назад ему пришло письмо от младшего непутёвого братца из той самой Пурецкой волости, то Клаус долго отказывался в это верить. Он не меньше десяти раз прочёл письмо. Как Иоганн мог очутиться в такой дали от дома. Он ещё шестнадцатилетним пацаном ушёл из дома на север, в Дрезден, чтобы стать там военным. За все эти десять лет Иоганн только раз и был дома, случилось это уже после смерти отца. Брат хотел жениться и осесть в Аннаберг-Буххольце, но тут началась очередная война. В Праге поднялось восстание против власти императора, и Иоганн примкнул к идущим через их городок на Прагу войскам.
Больше Клаус брата не видел, а потом пришло это письмо. Что письмо на самом деле из Пурецкой волости красноречиво свидетельствовала бумага. Купить такую белую, гладкую и тонкую бумагу мог позволить себе не бедный человек где-нибудь в Вене. В Дрездене точно не купишь. Брат писал, что он сейчас в этой "волости", про которую рассказывают всяческие сказки, живёт, и работает химиком. И вот хозяин этой волости, князь Пожарский, приглашает всю семью Краузе перебраться в Вершилово, это главный город в этой волости. Там им всем дадут по большому дому с двумя печами, что топятся по белому, совершенно бесплатно. Правда для этого надо привезти с собой как можно больше камней, которые называются ложным серебром или "кобольдом" и ложную медную руду, что горняки прозывают "купферникель". В дальнейшем нужно будет ездить в Саксонию, и привозить отсюда и дальше эти же самые руды. Иоганн писал, что в рудах нет ни меди, ни серебра, там другие металлы, которые нужны князю Пожарскому, но лучше Клаусу не говорить никому, зачем ему эта руда, а собрать её по отвалам незаметно. Ведь если узнают, что кому-то она нужна, то на неё сразу цены поднимутся.
Клаус с двумя взрослыми уже сыновьями Людвигом и Матиасом Лукашем и племянником, сыном их старшей сестры Марии Гертруды, Филиппом, за столом с сиротливой запечённой рыбой и небольшим кувшином подогретого пива весь вечер обсуждали, стоит ли бросать здесь всё и довериться непутёвому братцу. Скорее всего, не решились бы горняки, но война, прокатившаяся по Саксонии, практически оставила шахтёров без работы. Нет, Дрезден не был захвачен католиками, но вот чума, следовавшая за войсками, унесла больше половины жителей. А потом ещё и несколько голодных лет. Здесь, южнее, в глуши, в горах, было чуть легче, только вот цены на руду упали. Мастера, что плавили медь, кто умер, а кто просто разорился. Последние пару лет Клаус, чтобы прокормить семью откопал обе припрятанные на чёрный день захоронки. Настал чёрный день. Теперь же и эти деньги кончились. И решили горняки поверить Иоганну.
Была одна закавыка в письме. В Праге нужно было зайти в какой-то банк "Взаимопомощь" и рассказать, кто они такие и куда едут. Там им должны дать денег и помочь с переездом. Конечно, через Дрезден дорога до Варшавы короче, но без денег далеко не уедешь. К Клаусу примкнул и племянник Филипп со всей семьёй и ещё один родственник Ральф Краузе - младший брат отца. Продали они за бесценок свои халупы, набрали из отвалов по вечерам, чтобы не привлекать внимание, ложной руды. Кобольда получилась телега, а купферникеля чуть больше, почти две телеги. Выехали в Прагу на семи телегах. Всего набралось восемнадцать человек, вместе со стариками и детьми малыми.
Дорога была долгой. Почти полгода добирались до этой самой Пурецкой волости. Просто счастье, что братец не обманул и в банке им на самом деле выдали денег, помогли купить лошадей поздоровше и объяснили, как лучше добираться. Так и поехали, из Праги на Вроцлав, потом Лодзь, Варшава, Белосток, Гродно, Минск, Смоленск, Москва, Владимир, Нижний Новгород. Долгая дорога. Приятные неожиданности начались после того, как миновали Смоленск. Дороги словно подменили. Ровные, широкие, без ям, ухабов, колеи, засыпанные мелким дроблёным камнем. И через каждые двадцать километров ихних постоялый двор с хорошей конюшней и недорогой и очень вкусной едой. Никто из семейства Краузе ничего подобного и не пробовал в жизни.
В само Вершилово переселенцев не пустили, а к ним не допустили Иоганна, пока они не прожарили все свои вещи в русской бане и сами там едва не померли. Потом пришёл доктор, всех очень внимательно осмотрел, и всё искал, не осталось ли на немцах вшей да блох. Врач был магометанин, а для осмотра женщин, ведь и срамные места проверяли, с ним была дочь его, тоже врач. На самом деле Вершилово город чудес. И только на третий день к ним допустили непутёвого братца. Иоганн пришёл не один, а с целой оравой профессоров. Они долго осматривали привезённые Клаусом камни. И опять странности. Химики эти были со всей Европы: и из Франции, и с Нижних Земель, и имперцы. Видно, остались учёные довольны, они похлопали Клауса по плечу и забрали телеги с рудами.
Потом было новоселье. Всем женатым выдали по дому. Целых пять домов. Да каких домов, не наврал Иоганн, две печи сложенные из кирпича и побеленные, стёкла настоящие в окнах. Плюс конюшня и коровник, ну и страшная русская баня, тоже с печью. Клаус зауважал младшего брата. И сам вон пробился в люди и про родственников не забыл. Молодец. Так и должен Краузе поступать.
Всех родичей пока пристроили на работу к металлургам местным, а вот с Клаусом поступили по-другому. Вызвал его главный строитель и металлург в Вершилово Зотов и предложил вновь съездить за теми же камнями.
- Так дорога половину года занимает в один конец, это я семьи год не увижу, - расстроился Клаус.
- Мы дадим тебе в провожатые наших пареньков и кроме того лошадей нормальных, это не ваши клячи, они и по полста километров могут за день одолеть, - принялся уговаривать русский.
- А мне, что с того? - насупился шахтёр, понимая, что не отвертеться от поездки.
- За тонну руды тебе выплатят по двести рублей, привезёшь две тонны, получишь четыреста рублей, ну и кони тебе останутся, - хитро прищурился Зотов.
- Когда выезжать? - оценил сумму горняк.
- Чем быстрее, тем лучше. До Дрездена, скорее всего, кроме этих трёх парнишек тебя будут сопровождать ещё десяток наших. Потом они отправятся в Золинген, хотим оттуда мастеров по изготовлению холодного оружия переманить. Как думаешь, поедут?
- Чего ж, не поехать. Вершилово! Только там война, поди, идёт.
- Ну, нам только в одну сторону, там ребята с переселенцами отправятся в Антверпен и потом морем до Риги.
- А с семьёй моей что будет? - спохватился Клаус.
- Дети в школу пойдут, взрослые тоже, только вечернюю. И по десять рублей выплачивать будем ежемесячно, пока не вернётесь.
- А если не вернёмся? - вздохнул шахтёр.
- Тогда, пока младшие не начнут сами зарабатывать, платить будем.
Второй раз легче было. И дорога знакомая и денег больше и кони на самом деле другие. Парнишки попались интересные. Было ребятам по семнадцать годков, и знали они не только немецкий, но и польский и голландский и латынь. А ещё они могли за себя постоять. В Лодзи на постоялом дворе к ним прицепились пьяные шляхтичи с требованием продать им коней. Вернее, поменяться конями, ну и паны чуть доплатят. И ни какие уговоры на поляков не действовали. В конце концов, дошло до сабельной схватки. Трое его попутчиков легко уложили шляхтичей, хоть тех было в два раза больше. Только этим не закончилось. Один из поляков успел удрать и через час, когда русские уже запрягали коней, собираясь двинуться дальше, в ворота постоялого двора ворвалось десятка полтора поляков с саблями наперевес. Через пятнадцать минут Клаус вместе с парнишкам покидал постоялый двор. А во дворе горой были уложены двадцать раздетых поляков. Русские с них даже кресты сорвали. Оружие забрали с собой. Трое совсем молодых пацанов застрелили и зарубили четырнадцать шляхтичей, пока Краузе успел прочитать только один раз "Отче наш". А если бы тот десяток, что отделился от них днём раньше, был с ними? Русские бы весь Лодзь перебили?
Второй раз его охране пришлось применить свои навыки в самом Аннаберг-Буххольце. Имперцы решили тоже коней для армии реквизировать. Всех семерых закопали среди отвалов руды. В своём городке Клаус встретился с напарником по шахте Куртом Цогелем и предложил ему тоже привезти в Вершилово телегу купферникеля. Один чёрт, работы нет. Курт расспросил про дорогу и обещал подумать. Пусть думает. Двести рублей за полжизни не заработаешь.
И вот он дома. Вернее снова в карантине. И правильно. В Европе чума и прочие болезни, а здесь теперь живёт его семья. Зачем им болеть. Лучше он, Клаус, лишний раз в баню сходит.
Событие двадцать восьмое
Пётр Дмитриевич Пожарский лежал на кровати рядом с мирно посапывающей женой и не спал. Проснулся неожиданно ночью, а снова заснуть не мог. Думы всякие одолевали. Времени вот так полежать, подумать с закрытыми глазами, всегда не было. Всё бегом. Больше шести лет уже прошло, как его сознание непонятным образом забросило в это время. Только вот сейчас Пётр сообразил, что ровно на четыреста лет в прошлое его кто-то отправил, или что-то отправило. Интересно. А почему не на триста? Что там было в 1718 году. Пётр. Карл XII погибнет через пару месяцев где-то в Норвегии. И в 1721 году будет заключён Ништадтский мир и Пётр I станет императором. Фарфор и стекло уже делают по всей Европе. Ньютон уже старик. Лейбниц, Бернулли и Лопиталь уже написали учебник по математическому анализу. Открыты Австралия и Тасмания голландцами. Одним словом ничем серьёзным помочь России он не мог бы, ну, разве, что оружейный завод построить.
А если ещё отнять сто лет. 1818 год. Наполеона уже разбили. И царь-отцеубийца получил Польшу, будь она неладна. Через пару лет российской экспедицией под руководством Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева будет открыт последний материк нашей планеты - Антарктида. Здесь тоже только освоить производство нарезного оружия. Дожить до Крымской войны и разбить англичан и французов. Мелко.
Про 1918 год и говорить страшно. Гражданская война. Сталин с Лениным террор начали. Ох, не просто будет в том времени прогрессорствовать. А если не четыреста лет, а пятьсот? Там Василий III, война с крымчаками и с литовцами. Московия маленькая и бедная. Нет. Правильно его забросили. Самое поворотное время в истории России. Нужно только чуть помочь Михаилу и его сыну Алексею. Интересно, а будет ли теперь Алексей. И жена другая, да и Польша со Швецией другие. Наворотил он уже здесь делов. И ведь не остановишься. Нужно разобраться с Крымским ханством. Самое оказывается сейчас удачное время. Царь ему про войну османов с крымчаками как мог, рассказал. А сам Пётр, пока был в Москве, встретился с послом "Падишаха Вселенной" греком Фомой Кантакузином. Вот интересно, он кем-то приходится знаменитому императору Иоанну VI Кантакузину? Про этого императора Афанасий Иванович помнил по одной из передач по телевизору. Этот товарищ растратил деньги присланные русским князем Симеоном. В то время в Византии шло восстание под руководством какого-то Палеолога. Для подавления восстания Кантакузин обратился за помощью к османам, на оплату которым ушла вся казна, церковная утварь и даже деньги, пожертвованные московским князем Симеоном на ремонт Софийского собора. Конкурента вроде победили временно, а турки заняли часть Византии. Пирова победа.
Встретились они на подворье князей Пожарских. Разговор получился интересным. Грек сносно говорил по-русски, но переводчика всё же прихватил. Пришлось дать команду в терем его не пускать.
- Фома, ты ведь понимаешь, что запорожцы не подчиняются русскому царю? - Пётр специально начал не с донских казаков.
- Мы множество раз обращались к королю Сигизмунду, чтобы он казаков унял, - скривился посол.
- В результате вы решили эту проблему раз и навсегда уничтожить, - усмехнулся Пётр, - Только вот потерпели поражение при Хотине, и в результате Осман второй убит.
- При Хотине никто не победил, и Молдавия осталась за нами, - вздыбился грек.
- Ничья, так ничья. Мне всё равно. Дак вот, влияние нашего Государя на донских казаков не намного больше, чем на запорожских. Это ведь не воины. Это беглые крестьяне. И учатся воевать они у вас и у татар. Михаил Фёдорович может их только поругать. А те его могут не послушать. Вас ведь тоже крымчаки не слушают. Мы союзники, а они регулярно нападают на наши города и сёла и уводят людей в рабство. Я знаю один только способ решить эту проблему. Хотя, нет, два способа. Второй самый простой. Вы перестаёте покупать у них рабов, ну и они перестают ходить в походы. Только кто тогда будет гребцами на галерах и наложницами. Получается, что вы на это не пойдёте. Есть второй способ. Мы захватываем Перекоп. И закрываем им выход с полуострова. Конечно, мелкими шайками они смогут пробираться через Сиваш, но если мы возьмём Азов, то эту проблему решим точно.
- Но ведь мы союзники и вам не взять эту неприступную крепость, - заёрзал посол.
- Все шведские крепости я брал за один день. А шведы, как воины в сто раз лучше османов. Не дёргайся, посол. Так и есть.
- И зачем, князь, ты мне это говоришь? - откинулся в кресле Кантакузин.
- Говорю я это тебе, Фома, чтобы ты сейчас принял правильное решение. У тебя есть дочери?
- Две. Феодора и Елена. Старшей четырнадцать, а Елене одиннадцать, - расцвёл грек.
- Просто замечательно. У меня есть младший брат. Ему сейчас тоже одиннадцать. Их нужно поженить. Ты, когда будешь через год назад ехать, её с собою возьми. Поживёт до шестнадцати лет у меня. Княгиня Пожарская и царевна Анастасия за ней присмотрят. Будет в нашу школу ходить, русский учить. А потом ты поедешь на свадьбу и останешься в Вершилово жить. Всю семью привози. Мне нужен будет консультант по Турции.
- Консул? - выпучил глаза грек.
- Консультант. Это значит - советчик. Платить я буду больше. Пробираться через степи, где всегда могут убить не нужно будет. В Вершилово тебе понравится.
Пётр точно знал, как погибнет этот ушлый посол и шпион султана. Когда казаки объединятся и решат захватить Азов, этот товарищ поедет к ним и станет шпионить, и даже пошлёт в Азов весточку хитрую. Он напишет послание на брёвнах и спустит их в Дон. Брёвна с посланием о предполагаемом штурме города турки получат и прочитают. Только кто такой неверный грек? Разве можно ему верить. Да и Аллах не допустит, чтобы гяуры взяли такую неприступную крепость. Фому убьют вместе со всем посольством, чтобы он чего не наговорил Михаилу Фёдоровичу, всё же Москва была против захвата Азова. Боялась она турок. Про первое взятие Азова им рассказывали в Академии Генерального штаба. И тут не Пётр был первым. Не он, кстати, и верфи в Воронеже основал, а патриарх Филарет. Интересно, уже основал?
- Я подумаю, - кивнул грек.
- Это ещё не всё, - остановил пытавшегося подняться с кресла посла Пожарский.
- Я весь во внимании.
- Передай валиде-султан Кёсем, что у меня в Вершилово живёт самый известный в мире астролог Иоганн Кеплер. Так вот, он по моей просьбе рассчитал все события из жизни нынешнего регента валиде-султан. Она будет регентом около пяти лет, потом Мурад будет править сам, но всегда будет прислушиваться к советам матери. Он будет много воевать, и править страной в его отсутствии будет госпожа Кёсем. Ей удастся спасти жизнь своему младшему сыну Ибрагиму и после смерти Мурада тот станет султаном, так как все дети султана умрут в младенчестве. Ибрагим поссорится с матерью и той даже придётся возглавить заговор, чтобы сместить Ибрагима и убить его. Ибрагим начнёт очень долгую войну с Венецией за Крит. В конечном итоге Крит станет Турецким. На престол взойдёт шестилетний внук Кёсем, и она станет первой старшей валиде-султан. Но мать султана через несколько лет поднимет бунт, и Кёсем убьют. Я не знаю имени внука и имени его матери. Этого звёзды не говорят. Зато я хочу, чтобы она остерегалась невестки, - Пётр перевёл дух.
На самом деле ничего подобного Кеплер не мог нагороскопить. Всё это знал Афанасий Иванович. Кто не смотрел замечательный турецкий сериал "Великолепный век"? и его продолжение "Великолепный век. Империя Кёсем". Все смотрели, вся Россия. Героиня бывшему генералу нравилась. Он даже залез в интернет, чтобы узнать значения имени Кёсем. Значения было два. Первое генералу не понравилось. Просто - любимая жена. А вот второе было более правдоподобным. Слово означало безволосая. Правильно, она ведь была славянка, и славянки, в отличии от всех этих грузинок, чеченок, татарок, что обитали в гареме султана, имеют на ногах гораздо меньше волос.
- Если я скажу это валиде-султан, то меня казнят через пару минут после этого, - развёл руками грек.
- Хорошо, я напишу всё это на листке и запечатаю. Ты скажешь, что понятия не имеешь, что там написано. Мне нужен живой родственник. Так пойдёт?
- Может быть, только напиши на немецком. Я этого языка не знаю.
- Договорились.
- А зачем тебе, Пётр Дмитриевич, предупреждать валиде-султан? - задал долгожданный вопрос грек.
- Пусть она вспомнит, что она славянка и повлияет на сына. Лучше туркам жить с Российской империей в мире и запретить татарам устраивать набеги на наши города и сёла, - Пётр понимал, что повлиять на всех этих Гиреев вряд-ли получится, но попытка не пытка.
За окном пропели петухи. Хватит валяться. Пора выходить из дворца. Такая куча дел впереди. Посвятил два дня жене и отдыху. Ну, и довольно. Вон учёные уже второй день под окнами стоят. Ждут. С них и начнём.
Событие двадцать девятое
София была единственным ребёнком в семье Ульриха III, герцога Мекленбург-Гюстровского, от его первого брака с принцессой Елизаветой Датской, дочерью короля Фредерика I и Софии Померанской. От отца София унаследовала любовь к знаниям, ко всему новому. Уже после смерти мужа она влюбилась в астронома и астролога Тихо Браге. Их разговоры по вечерам за бокалом вина о строении мира и о месте планеты Земля в этом мире были лучшими мгновениями в её жизни.
Но всё это будет после. В возрасте четырнадцати лет София вышла замуж за своего кузена, короля Дании Фредерика II, ему на тот момент было тридцать семь. Этот брак был заключён по настоянию государственного совета Дании, после того, как Фредерику запретили жениться на его любовнице Анне Харденберг. Несмотря на большую разницу в возрасте, супруги жили в согласии. Оба любили детей и посвящали им много времени. Это были хорошие годы. В отличие от множества других семей они не хоронили своих малюток. Все дети повзрослели и вышли замуж или женились. Жаль, что король прожил не долго. После смерти мужа София продолжала заботиться о детях. Она против воли совета устроила помолвку и последующий в 1589 году брак своей второй дочери Анны с шотландским королём Яковом VI Стюартом. И не прогадала, Яков стал позже и королём Англии. К сожалению, его жена и дочь Софии умерла пять лет назад. Ещё раньше в Московию уехал жениться на принцессе Ксении Годуновой их младший сын Иоганн, но там скоропостижно помер. Ходили слухи, что московиты отравили датского принца. А совсем недавно, весной, умер второй сын - Ульрих. Он всё грезил походами против турок. Может в раю его душа успокоится.
Сейчас королева-мать собиралась в гости к внучке. Судьба всё же свела её потомков с русскими. Доротея Августа сейчас в Москве. Её муж Михаил Романов провозгласил себя императором. И что самое интересное эти его притязания вынуждены были признать сначала Франция, потом Польша, потом их Дания, Ватикан и вот теперь никуда не деться и Швеции. Русские наголову разбили войска этого надменного солдафона Густава Адольфа. Кристиан собирается в Нарву на переговоры по заключению мирного договора, между Швецией с одной стороны и Данией, Польшей и Россией с другой. София уговорила сына взять её до Нарвы с собой. Потом она хотела воспользоваться приглашением герцога Пожарского и посетить Пурецкую волость.
Полтора года назад управляющий королевы Уве Расмуссен привёз договор с Петром Пожарским. А ещё через несколько месяцев в Копенгаген пришёл корабль русских с одним из людей герцога. Скорее всего, он был евреем, но одет был по европейски, совершенно без акцента говорил на немецком, на баварском диалекте, и вёл себя совсем не как еврей.
Этот молодой совсем человек не гнул спины, не лебезил, говорил спокойно, медленно и с достоинством. И Софии совсем не хотелось поставить иудея на место. Звали управляющего Якоб. Он привёз по одному комм-ласту озимой и яровой пшеницы и по два комм-ласта озимой и яровой ржи. Кроме того был мешок невиданных королевой корнеплодов. К мешку прилагалась бумага, в которой детально описывался способ выращивания этой культуры и отдельно пару листков с рецептами блюд из диковинных круглых корнеплодов. Диковинный овощ назывался картофелем.
Расмуссен весной посадил всё это в окрестностях замка Нюкёбинг на острове Фальстер. Каково же было удивление крестьян арендаторов, когда пришло время убирать яровую рожь и пшеницу. София гордилась своими фермами, они давали отличные урожаи и приносили ощутимый доход. Оказалось, что десятки лет тяжёлого труда по облагораживанию земли и выведению урожайных сортов пшеницы и других культур потрачены зря. Урожай русской пшеницы превосходил лучшие урожаи датчан в два раза, а рожь только чуть уступила пшенице. Это было немыслимо.
Когда же королева попробовала блюда из картофеля, то просто влюбилась в них. Жаль, что почти всё пришлось оставить на семена. Может, герцог Пожарский согласится продать ещё этого картофеля. А может у него есть и ещё другие удивительные культуры? Нет, ехать нужно обязательно. Тем более что свою часть сделки де Расмуссен выполнил. Причём, без преувеличения очень хорошо. Помогло письмо зятю, королю Англии и Шотландии Якову. Из Шотландии привезли и десяток баранов с четырьмя рогами и длинношерстных овец породы "лейстер голубомордый". Удалось купить у фрисландцев и две пары фризов.
Теперь снова очередь за Петром Пожарским. Он обещал поставить станки для производства шерстяной ткани. Королева София везла с собой десяток ткачей и мастеров по изготовлению ткацких станков. Кто бы мог подумать, что русские настолько обогнали в этом даже голландцев и англичан. Но как ни обманывала себя королева, главным в этой поездке были не станки и не огородные культуры. Главным было любопытство. Ведь это Пурецкая волость!
Событие тридцатое
Каспар Баугин оглядел вырезанных из дерева огромных медведей и громко, чтобы слушали спутники, произнёс: "Ursus arctos". Они закончили это длинное и небезопасное путешествие через всю Европу. Хвала Господу все живы. Началось это путешествие почти полгода назад в Базеле.
Профессор только вернулся из университета. Сегодня студиозы медики вели себя на лекции из рук вон плохо. Всё перешёптывались и отвлекали Каспара, он даже выгнал двоих особо разговорчивых. Тем не менее, это не сильно улучшило дисциплину, и первый профессор медицины Базельского университета распустил этих бездарей раньше обычного. По дороге домой у него ещё и голова заболела. Как можно так вести себя на лекции? Баугин был уже не молод, на днях ему исполнилось шестьдесят четыре года. Медленно, шаркая ногами, Каспар брёл по кривым грязным улочкам Базеля и вспоминал себя в молодости.
Баугин родился в семье французского врача-гугенота Жана Боэна, который бежал со своим семейством в Амстердам из Парижа, а потом и из Амстердама в Базель. Французы раскололись на два лагеря, и гугеноты истребляли католиков, а католики ещё более рьяно гугенотов. Начало этого Апокалипсиса или Варфоломеевской ночи - массового убийства гугенотов во Франции, устроенного католиками в ночь на 24 августа 1572 года, в канун дня святого Варфоломея, врач Жан Боэн счастливо пережил. Поговаривают, в Париже в этот день погибло около 2000 человек, а по всей Франции в погромах было убито около 30 тысяч гугенотов. Но и в Амстердаме было не лучше, восстание Гёзов переросло в настоящую войну Нижних земель с Испанской короной. И люди там гибли в не меньших количествах. В Швейцарии же было относительно спокойно.
Каспар сначала посещал лекции в университете Базеля, где изучал медицину у Феликса Платтера. Затем продолжил образование в Падуе, Монпелье и Париже. В университете Тюбингена он изучал ботанику по трудам Леонарта Фукса. Вернувшись в 1580 году в Базель, Баугин читал частные лекции по ботанике и анатомии. В 1581 году он получил учёную степень доктора медицины. В 1582 году Каспар стал профессором греческого языка в Базельском университете, а с 1588 года - профессором анатомии и ботаники в том же университете. Позже он занимал должности городского врача, ректора и декана своего университета, вёл медицинскую практику. В 1614 году он сменил Феликса Платтера на кафедре медицины, став первым профессором медицины и старшим врачом (физикусом).
У дверей дома его ждал высокий монах. Шёлковая сутана и ещё несколько штрихов в одежде выдавали принадлежность монаха к Ордену святого Игнатия. Иезуит видно стоял давно. Было холодно, а несчастный явно был с юга и его одежда от промозглого январского ветра не спасала. Увидев подходящего профессора, монах обрадовался.
- Вы Иоганн Баугин? - чуть не бросился на Каспара несчастный.
- Увы, должен вас разочаровать, святой отец, мой брат отошёл в мир иной больше десяти лет назад.
- Тогда кто же издал его книгу "Новая универсальная история растений"? - насупился иезуит.
- Я переиздал его труд в память о брате, - поклонился Каспар.
Монах достал невиданную раньше Баугином вещь из-за обшлага сутаны. Это была небольшая книжица из чудесной белоснежной бумаги в необычайно тонком переплёте. Какая полезная вещь. Можно вот так носить её с собой и записывать пришедшие в голову мысли. Иезуит перелистал книжечку и перевёл взгляд на профессора.
- Значит, я имею счастье говорить с доктором медицины Каспаром Баугином? У вас недавно вышла книга "Catalogus plantarum circa Basileam"?
- Точно так, святой отец. Чем могу быть полезен? Может, пройдём ко мне. Кларисса приготовит яблочный пунш. Вам не помешает согреться.
Пока служанка с женой накрывали на стол и грели вино, иезуит, не теряя времени, огорошил Каспара.
- Профессор у нашего ордена есть к вам предложение ...
- Но я гугенот! - вскинул голову Баугин.
- К религии моё предложение, не имеет ни какого отношения. Я, видите ли, хочу помочь вам с переездом в Пурецкую волость.
Принесли вина, и профессор осушил кружку одним долгим глотком. И даже не почувствовал вкуса. В сказочную Пурецкую волость? Какой учёный не хотел бы взглянуть на неё хоть одним глазком. Но он заведующий кафедрой университета, у него дом, дети, и он уже не молод.
Монах прочитал мысли Каспара по его лицу и, достав ту же книжицу прочитал:
- Андреас Христофор Целлариус - голландский картограф, инженер, астроном и математик. Ян Брожек - польский священник, астроном, богослов, математик и медик. Доктор медицины. Мацей Глосковский - польский математик, поэт и переводчик. Адриан Влакк - нидерландский математик и астроном. Грегуар де Сен-Венсан - математик, иезуит. Он из Антверпена. Жиль Персонн Роберваль - французский математик, механик, астроном и физик. Жак де Билли - французский астроном, математик и тоже иезуит. Ричард Деламейн - английский математик. Создал оригинальные конструкции солнечных часов. Один из изобретателей логарифмической линейки. Виллеброрд Снелл - голландский математик, физик и астроном. Всех этих людей я уже объехал. Все они согласились на переезд в Пурецкую волость в Российскую империю, - иезуит оторвался от книжечки и упёрся взглядом в профессора.
- Есть несколько очень известных имён. Стоп. Все они в прошлом году выпустили новые книги. Понятно как я и брат оказались в этом списке, - Каспар откинулся на спинку стула.
- Так и есть. Князь Пожарский, хозяин Пурецкой волости заключил договор с нашим орденом о том, что мы отслеживаем достойные новинки в книгопечатании и предлагаем авторам перебраться на жительство в Пурецкую волость. У меня с собой описание условий вашей возможной будущей жизни в России. Я бы сам с удовольствием переехал туда. Все лучшие математики, астрономы, механики, алхимики там. Все художники - там. Все лучшие музыканты - там.
- Да, - Каспар взял белоснежные листки, что монах достал из необычной сумки, - Это ведь не близко.
- Наш орден приложит все усилия, чтобы доставить вас и вашу семью, и всех кого вы захотите взять с собою, в Вершилово. Так называется город, где вы будете жить.
- Я ещё не согласился, - криво улыбнулся Баугин.
- Я потеряю только вас, вы потеряете будущее, - не ответил на улыбку иезуит.
- Сколько у меня есть времени? Нужно посоветоваться с семьёй, нужно передать дела в университете, - испугался Каспар. А ну, как и правда, развернётся этот змей искуситель и уйдёт.
- Я буду у вас через неделю. Вот сто русских рублей, - монах выложил на стол стопку золотых новеньких монет. Больших монет. Больше Каспар и не видел, - Это примерно сто пятьдесят - двести талеров. Если в университете появятся профессора, которые пожелают составить вам компанию, то я их тоже доставлю в Вершилово.
Иезуит уже давно ушёл, а профессор всё сидел за столом над кружкой остывшего пунша и перебирал монеты. С них на Каспара смотрел бородатый молодой ещё мужчина. Наверное, царь московитов?
Из Базеля они выехали целым караваном. Каспар взял семью брата. Двоих племянников с жёнами и детьми. Двух своих взрослых сыновей и двух дочерей с мужьями. Целых восемь семей слуг. И обрадовавших иезуита двух профессоров медицины и математики из университета Базеля с семьями. Ехали они долго, через Прагу, Варшаву, Минск, Смоленск, Москву. Путешествие заняло почти половину года. Вся Европа воевала. Везде была разруха и чума. Но иезуиты наняли на охрану учёных целых двести рейтар из Баварии. Мелкие стычки с бандами мародёров по дороге были. Но ведь доехали.
А это что такое? На приличной скорости к медведям мчался огромный экипаж без лошадей весь окутанный дымом и паром. Точно Пурецкая волость. Добрались.
Событие тридцать первое
Первым делом после двухдневного отдыха Пётр встретился с запорожцами. Казаки были отправлены в Вершилово после того, как их побили у Владимира. Лукаша Сагайдачного Пожарский взял с собою в Москву, а потом и в набег на Швецию, а трое выживших в той рубке были отправлены в Вершилово. Учиться воевать и приобщаться к правильному образу жизни. Казачки за два почти года полностью влились в жизнь городка, построили себе дома, нашли жён и даже детишками успели обзавестись. На войну Пётр их с собою не взял. Это были ценные источники информации о набегах старшего Сагайдачного на турок и татар. Князь приставил к ним пацанёнка лет двенадцати и наказал выспрашивать всё о походах и записывать.
Вот теперь они и пригодились. Нужно отправить их на Сечь. Пусть передадут Лукашу и другим старшинам, да и гетманам Михайлу Дорошенко и Марку Жмайло, что князь Пожарский собирается принять участие в этой войнушке на стороне османов против крымских татар.
- Смотрите, казаки, у нас сейчас есть отличный шанс раз и навсегда покончить с набегами крымчаков на наши города и сёла, - начал Пётр, усадив запорожцев перед собой в казарме полка.
- Захочет ли старшина казацкая за османов воевать? - недоверчиво мотнул головой тёзка Пётр Осадчий.
- Это только повод. Главное истребить максимальное количество воинов у татар. Я вам дам с собой десять тысяч рублей. Поите старшину, сорите деньгами, но добейтесь, чтобы запорожцы пошли в этот поход. Давайте, я вам ситуацию чуть обрисую. Сейчас послы нашего императора уже, наверное, уговорили донских казаков и те тоже пойдут на татар. Ваша и их задача уничтожить те кочевья, что находятся за территорией Крыма. Там кочуют две орды Буджакская и Едисанская. Через год весной я пойду на Крым и захвачу Перекоп, вот мне и нужно, чтобы эти две орды не ударили вершиловскому полку в спину. Задача казаков выбить у них всех воинов. Чтобы было интереснее запорожцам, я предлагаю следующее: татары, что погибнут в бою это одно, но у каждого захваченного воина или сдавшегося в плен нужно отрубать кисть правой руки. Тогда они не только лук с саблей держать не смогут, но ещё и лишними ртами в орде станут. От этой кисти нужно вам отрубать большой палец и складывать в мешок. За каждый такой палец я в конце войны выплачу по одному рублю. Женщинам только руки не рубите, - усмехнулся Пожарский, заметив огоньки в глазах казаков.
- Гнити адже пальцi почнуть, - встрял тёзка, наверняка у них старший.
- Ну, солью пересыпайте или коптите. Это вам нужнее. Палец - рубль.
- А с жинками и дiтворой шо роблять?
- Не интересно мне, что хотите. А вот если у них будут русские рабы, то по возможности доставьте их в мои смоленские вотчины. Там их будут расселять. Дома построю, коров и лошадей куплю. Я весной уже пошлю туда строителей. Кроме того там сейчас строят хорошие лодьи. Я их в конце лета под охраной отправлю вниз по Днепру. Они будут ждать переселенцев у слияния реки Самары с Днепром. Нужно за месяц до ледостава, край, людей туда доставить. За каждого переселенца буду платить по два рубля, - князь осмотрел казаков, заинтересовались ли.
- Не переживай, Пётр Дмитриевич, своих мы завсегда освобождаем, а если лодьи будут и провизия на них, да охрана, да ещё и два рубля, то всех до единого русичей в степи освободим. Только ты скажи, не шутишь ли. С одним полком пойдёшь воевать со всем Крымским ханством?
- Нет, возьму ещё полк в Нижнем Новгороде. Мы весной 1626 года прибудем в Смоленск и на тех же лодьях спустимся по Днепру. Одним полком всю Швецию, Финляндию и Ливонию захватили, уж с крымчаками справимся, - как можно более уверенно проговорил Пётр.
В душе сильно сомневался. Татары, по книгам, выставляли двадцатитысячные рати. Да ещё на конях. Сомнут. Количеством и скоростью возьмут. Эх, пулемёт бы! Только не доросли ещё технологии до этого светлого будущего, когда у врагов луки, а у тебя пулемёты. Стоп. Пулемёт, конечно, сейчас вершиловским оружейникам не по зубам, а вот картечницу Гатлинга сваять попробуем.
Ну, или на худой конец митральезу. Скорострельность у них почти одинаковая, двести выстрелов в минуту. Если поставить пяток этих монстров, то можно разделаться и с двадцатитысячным войском. Вывод. Нужно делать несколько десятков стволов с нарезкой. Вот этим в ближайшее время и займёмся.
Вывел князя из задумчивости Осадчий.
- А что, княже с нашими жёнками да детишками будет?
- Жить будут в Вершилово. В обиду их не дам. Буду ваше жалованье им платить, пока вы воюете. Потом вернётесь, если захотите.
- Кто же от такой жизни откажется. Не боишься, княже, что мы раструбим по всей Сечи о такой райской жизни, и вся Сечь в Вершилово перекочует? - хитро улыбнулся другой казак - Никола Гончаренко.
- Чего же тут бояться, тут радоваться надо. У меня кроме Вершилова ещё пяток городов, да вскоре ещё два собираюсь заложить. Туда и крестьяне нужны и мастера и воины. Степняки всегда будут о грабеже думать. Значит, и воины всегда нужны будут. Зовите казаков.
Событие тридцать второе
Николо Амати нанёс на верхнюю деку скрипки последний мазок лака и аккуратно промыл кисть в керосине. Ему нравилась эта кисть своей мягкостью и равномерным нанесением лака. Пусть послужит подольше. Всё, на сегодня хватит. Пора домой, сегодня исполняется год его сыну Джироламо младшему, названному в честь деда. Жена немного поворчала, но когда дедушка в честь рождения сына подарил ей большой ювелирный комплект с синими сапфирами, в тон её глаз, вздохнув, согласилась. Жена была русская. Она была дочерью известного на весь мир гончара Трофима Лукина. Конечно, мастер Андрей Лукин - сын Трофима, был ещё известней. Если на вазе или другой фарфоровой вещице была надпись: "мастер А. Лукин", то за такую вещь купцы, что русские, что иностранные, в драку лезли и платили огромные деньги. Знали, что продадут ещё дороже. Сам Трофим делал в основном сетчатые тарелки и блюда. В доме Николо было несколько работ тестя. Красота!
Познакомился Николо с Настей на футбольном матче. Она так истово болела за "Медведей", что её звонкий голосок перекрывал весь остальной гвалт на стадионе. Сидели они рядом на самом ближнем к полю ряду скамеек. В один из ударов по мячу тот соскочил с ноги футболиста и полетел прямо в девушку. Николо успел рукой отбить его. Только вместо благодарности был остужен словами: "Я бы сама отбила". Так и познакомились. Потом Настя подошла к нему в консерватории на концерте и извинилась, и пригласила на следующую игру. И вот уже почти два года они с Настей женаты. Николо даже пришлось принять православие, ни за что не хотел Трофим Лукин отдавать дочь за латинянина. Сейчас с тестем они живут дружно. Тот часто заходит вечерами понянчиться с внучком.
Именно Трофим Лукин и подсказал семейству Амати новый состав для покрытия дек. До этого и их дед Андреа и отец с дядей покрывали скрипки соком молочая. Трофим же предложил сок одуванчика. И ведь на самом деле лучше получилось. Другой родственник - Андрей Лукин, свёл Николо с химиком французом Жаном Рэ и они вместе подобрали состав лака таким, чтобы ель и клён приобретали благородный красноватый оттенок. С помощью тех же химиков немного изменили и сам процесс нанесения лака. Раньше, чем делать грунт, нужно позаботиться об окраске дерева. Хорошо отшлифованное дерево покрывается водным раствором коричневой краски сепии. Когда краска, наложенная широкой кистью и очень умеренно, высохнет, дерево шлифуют очень мелкой стеклянной бумагой и покрывают слоем бесцветного, скоро высыхающего масляного лака. Затем дерево вновь шлифуется той же мелкой стеклянной бумагой, но на этот раз с деревянным маслом, после чего его насухо вытирают чистой тряпкой и покрывают с помощью круглой мягкой щётки цветным лаком, который засыхает весьма скоро, так что через сутки уже годен к шлифовке стеклянной бумагой с маслом или водой. Цветной лак составляется из бесцветного, к которому примешиваются хорошо стёртые краски: коричневая, красная и жёлтая в определённых количествах.
Сравнивая новые скрипки и виолончели с привезёнными из Кремона и отец, и дядя Антонио только разводили руками. Лучше, красивей. А всё потому, что в Вершилово никто не работает в одиночку. Один одно лучше умеет, другой - другое, вот если вместе мастера собираются, то и получается чудо. Правда, один недостаток в Вершилово был. Ни клёнов, ни палисандров, ни елей выросших в горах тут нет. Пришлось заказывать младшему Буксбауму, чтобы он привёз всё это из Италии. Купец поворчал, нельзя ли хоть ёлку брать местную, не близкий путь, и не дёшево чурбаки из Италии возить. Нет, нельзя. Отец сделал скрипку с верхней декой из местной ели. Совсем другое звучание. Как-то жёстче звучит.
Не так давно Буксбаум привёз вторую партию древесины, а с нею и необычную добавку. Вместе с семьёй прибыл в Вершилово Джованни Паоло Маджини - их главный конкурент в прошлом. Маджини жил в городке Брешиа в Ломбардии. По меркам Николо он был уже не молод, ему уже стукнуло сорок пять лет. Старший сын мастера - Алессио уже сам делал скрипки и даже был женат. Его жена родила сына через неделю после приезда в Вершилово. Теперь эти два мастера работали вместе с семейством Амати. Здесь работы хватает на всех. Ещё ни одну скрипку за пределы Вершилово не продали. Сейчас в консерватории два класса учеников. Местные дети учатся играть на различных инструментах, в том числе и на скрипках с виолончелями. Вот туда первые сорок скрипок и ушло. Дядя Антонио даже повозмущался, его творения отдают детям, они ведь могут и повредить этот шедевр. Дети ведь, неразумны. Но и князь Пожарский и композитор Клаудио Монтеверди в один голос говорили, что учиться нужно сразу на хороших и дорогих инструментах. Это и дисциплине ребёнка обучит, и не придётся, потом переучиваться.
Всё домой, понянчиться с маленьким Джироламо и сыграть пару партий в шахматы с Алесандро Гранди. У того тоже сын родился. И жена у него русская. Зовут сеньору Гранди, как и мужа Александра. И сына Александром назвали. Ну, уж сегодня он точно выиграет у вечного соперника. Вчера ему Андрей Лукин интересное начало показал. Ну и нужно готовиться к празднованию именин сына. В субботу все итальянцы соберутся, да все Лукины. Это же полста человек. В терем столько и не войдёт. Николо заказал в новом ресторане "Одуванчик" зал. Хорошо бы туда все влезли.
Событие тридцать третье
Пётр Пожарский оглядел собравшихся учёных и с удовлетворением отметил, что их число серьёзно увеличилось. Начали работать иезуиты, прислали целую кучу учёных, да ещё в сопровождении целой кучи рейтар. Все сейчас находились ещё в карантине, но на это совещание учёных пригласили, только посадили отдельно и предупредили, чтобы не обнимались и не обменивались рукопожатиями. Вшей, блох и прочих насекомых уже прожарили в бане, но есть ведь куча других болезней. Та же чесотка, которой в старушке Европе страдает половина населения. Нужна серная мазь. Только вот, что значит серная? Какой состав? Ладно, раз один из компонентов известен, то остальные откроем.
Кроме учёных, присланных иезуитами, были и другие. Часть переманил с собой датчанин Томас Финке, кроме зятя биолога и натуралиста Оле Ворма он привёз с собой и половину профессоров копенгагенского университета. Других сманили письма тех, кто уже прижился в Вершилово. Были и немцы, и французы, и англичане. Единственное, что не понравилось Петру, когда вчера о новичках рассказывал Михаэль Мёстлин, так это то, что половина из них философы и математики. Лучше бы химики с механиками подъехали.
Сейчас их Пётр собрал по нескольким причинам. Во-первых, он прочитал все учебники по математике и алгебре и понял, что знания поданы крайне неравномерно и нет учебника за четвёртый класс. Кроме того, он вспомнил во время похода две вещи, которые сейчас не охвачены вообще. Вот с них князь Пожарский и начал своё выступление перед собравшимися. Он достал кости, ну, или кубики с точками и несколько раз бросил их из стакана на стол.
- Как вы думаете, какова вероятность, что выпадет число 12? - задал он вопрос собравшимся.
Почти сразу начали называть цифры, но Пётр поднял руку, останавливая шум.
- Я спросил это не для того, чтобы вы мне ответили, а как вы думаете для чего? - он обвёл глазами притихших учёных.
- В книге атлантов был и такой раздел математики, - первым догадался Декарт.
- Замечательно, Рене. Я хочу, чтобы вы написали учебник по Теории Вероятности. И дело не только в костях. Нужна такая наука, которая прогнозирует возможность любого события. Например: Сколько всего четырёхзначных чисел можно составить из цифр 1, 5, 6, 7, 8? Как это сосчитать, не перебирая все варианты?
- Для каждого разряда четырёхзначного числа имеется пять возможностей, значит, 5*5*5*5 = 625, - первым через минуту крикнул не кто иной, как Пьер Ферма.
Ну, вот, не зря его из Франции притащили.
- Другой пример. Вы все знаете, что в каждом классе школы есть родительский комитет. На родительском собрании присутствует 20 человек. Сколько существует различных вариантов состава родительского комитета, если в него должны войти 5 человек? - продолжил Пётр, - Подождите, не считайте. Дело ведь не в ответе. Дело в том, что нужно знать формулы. А для того, чтобы эти формулы знать, их нужно открыть. У вас есть время до июня 1625 года. К этому времени мне нужен учебник по Теории Вероятности. Вас чуть не полсотни человек только математиков, но думаю, и другим будет интересно голову над новой наукой поломать. Можете совещаться или наоборот всё скрывать друг от друга, а потом через несколько месяцев соберётесь и обсудите. У вас есть президент, есть Совет - решайте.
- А какова цель этой работы? - поднялся один из вновь прибывших.
- Нет никакой цели, - усмехнулся Пётр. Понятно, что для вшивого европейца, прежде всего - мотивация, - Главная цель любой науки приподнять завесу, которая скрывает истину. Всего знать нельзя. Но ведь хочется. Вот и вся цель. Я вас здесь всех собрал именно за тем, чтобы вместе было быстрее и с меньшими затратами можно эту занавесочку приподнимать. Ладно, пойдём дальше. Я прочитал все учебники по математике и пришёл к выводу, что теперь, когда мы стали умнее и знаем больше, нужно равномерно распределить эти знания на все семь классов школы. У нас ведь нет учебника за четвёртый класс. Михаэль, выделите отдельную группу, которая до весны напишет семь новых учебников.
Народ опять стал обсуждать новость прямо в зале. Еле через несколько минут удалось это митинг унять.
- Теперь я хочу подкинуть вам ещё одну задачу. Нужно придумать двоичную систему счисления. То есть, у вас есть только "0" и только "1". Всё. Больше я из книг атлантов ничего не помню. Вы уж дальше сами. Как писать дробные и отрицательные числа, как делать потом пересчёт? Как производить математические действия? Не помню. Зато помню, что она была очень важна для атлантов. Значит, нужна и нам. Здесь тоже пусть президент решает, кто будет работать, группами или по одному. Скажу только, что китайцы в своей "книге Перемен" разработали двоичное исчисление ещё в девятом веке. Что же мы глупее китайцев?
Про книгу Перемен Афанасий Иванович смотрел как-то по телевизору. Ещё удивился тогда, зачем двоичное исчисление, если нет компьютеров? А когда разбирался в интегральном и дифференциальном исчислениях, то оказалось, что Лейбниц и разработал для европейцев современную двоичную систему. А напомнил Петру про это Френсис Бекон, ну, вернее его книга, которую он прочитал по дороге домой. Там англичанин предложил буквы алфавита так зашифровывать. Стоп. Нужна ещё и азбука Морзе. Пётр это сразу математикам и озвучил. Ну, вот и замечательно. Теперь им есть чем заняться. А когда они всё это разработают, то можно будет и о первом курсе университета подумать. Университет в Вершилово должен давать знания, которых не дают ни в одном другом университете мира. Хочешь быть умным - переезжай в Россию и учи русский.
Теперь ещё химию нужно в науку превратить. Но математикам пока не до этого. Будем работать с алхимиками и медиками, их тоже набралось прилично. Вот завтра их и соберём.
Событие тридцать четвёртое
Симон Майр поднёс к лицу новую книгу и втянул ноздрями воздух. Всегда приятно вот так ощутить запах краски новой книги, но в тысячу раз приятнее, если эта книга твоя. Тобою написана. Теперь у бывшего придворного астронома их четыре. Нет, у него было ещё две книги, изданные в Ансбахе, но споры с Галилеем и с Коперником, давно представшим перед богом, сейчас это казалось мелким, не стоящим ни времени, ни бумаги на это потраченных.
- Бальдассаре, - обратился Симон к приехавшему три месяца назад из Милана бывшему ученику, - Ты ведь виделся недавно с Галилеем?
- Только мельком, когда он узнал кто я, то развернулся и чуть не бегом скрылся во дворце Медичи, - Бальдассаре Капра, закашлялся. Он простыл. Не смотря на осень, всё ходил в нелепых здесь итальянских одеждах. Только теперь вот надел русские штаны и кафтан.
- Так ты не знаешь, есть ли у него учебник по астрономии, что я ему посылал, - огорчился Симон.
- Говорю же, он от меня убежал, и это говорит, скорее всего, за то, что книгу он прочитал, - расхохотался итальянец.
Сейчас Майр держал в руках русско-немецкий словарь на десять тысяч слов. Буквально за неделю до приезда ученика с семьёй вышел из типографии и немецко-русский словарь, тоже на десять тысяч слов. А год назад Симон опубликовал учебник географии. Если честно, то большую часть этого учебника написана князем Пожарским, но тот от своего имени на обложке категорически отказался.
- Рассказывать сказки и написать учебник это разные вещи, - объяснил он тогда.
Доля истины в его словах была. Майр переработал сотни карт. Переговорил, записывая ответы, с тысячей людей со всех уголков Европы и даже Азии, с тем же арабским врачом, купцом из Хивы, испанцами, побывавшими в Южной и Северной Америках, казаками, дошедшими по рекам до самого Китая. Записал все рассказы князя Пожарского про неоткрытый ещё европейцами материк Австралию и про самый южный материк Антарктиду с единственными обитателями - пингвинами. Труд был не маленьким. Но зато теперь в школе дети учатся не по рассказам, а по учебнику. Совсем разные обучения.
Теперь больше всего книг у него. До этого по три книги было у Иоганна Кеплера и Баше де Мезириака, ну и у него. Пусть теперь догоняют. Симон с сожалением положил новую книгу на стол в кабинете и, простившись с Бальдассаре, стал собираться домой. Дома тоже дел было невпроворот. Через неделю свадьба младшего сына. Его старший - Густав, женился на однокласснице, русской девушке Дарье Коровиной - дочери бургомистра Вершилова, или как его на английский манер называет князь Пожарский - мэр. Сейчас Густав работает преподавателем в вечерней школе и в свободное время помогает отцу с доработкой учебника по Астрономии. Появились новые данные, кое-что вспомнил из прочитанного ранее у Атлантов князь Пожарский, в частности про атмосферу Венеры, состоящую в основном из углекислого газа и азота с облаками из серной кислоты. Скоро Симон станет дедушкой, Дарья уже на восьмом месяце.
Младший же сын - Райнхард, названный в честь деда, нашёл себе совсем не простую жену. Она была старшей дочерью барона Шваба. Книгопечатник был тоже протестантом и как Коровин менять религию от сына не потребовал. Зато поставил условие, что Райнхард пойдёт работать к нему на типографию. У Питера пока только дочки, да и вряд ли жена ещё родит, так что барону нужен наследник и продолжатель его дела. Его собственный сын - Рейнгольд, умер ещё три года назад, простыл по дороге в Нижний и сгорел за несколько дней, как над ним знахарки не бились. Что ж, на такую работу и сам Симон бы согласился, видеть как из твоих рук выходит новая, пахнущая краской книга, разве это не чудесно.
Событие тридцать пятое
Йозеф Марк ван Бодль сидел на диване у себя в дому и думал. Слушал, как весело потрескивают в голландке дрова, прихлёбывал из кружки горячий китайский чай с малиновым вареньем, и решался. Нужно было жениться. Вон у брата уже внуков двое, а он ведь не намного старше. В Европе он уже один раз почти женился, но чума забрала его невесту буквально за неделю до свадьбы. А потом всё как-то некогда было. Особенно в последние четыре года здесь, в Вершилово. Столько всего нового нужно было узнать, столько книг прочесть, столько уроков в вечерней школе посетить. Да, ещё выучить французский и русский.
Но вот неделю назад на проповеди в новом протестантском соборе Йозеф Марк увидел среди посетителей девушку с карими глазами и больше не смог отвести от неё взгляд, даже не заметил, как проповедь окончилась и пастор ван Бизе, распустив паству, о чём-то спросил его. Невпопад ответив священнику, ван Бодль покинул храм, сделал круг по площади и вернулся. Ван Бизе возился у алтаря. Йозеф Марк решился.
- Ваше преподобие ... - начал бедняга.
- А, Йозеф, - священник повернулся к ван Бодлю, - видел я, как ты смотрел на ту девушку и даже видел грешные мысли твои, прямо лезли они у тебя из головы, как змеи.
- Простите меня, Ваше Преподобие, это правда. А кто эта девушка? - сник химик.
- Недавно в Вершилово приехал с семьёй Пауль Гу́льдин - заблудшая овца.
- Он еврей, но как же девушка? - потряс головой Йозеф Марк.
- Не спеши, сын мой, я же сказал, что он заблудшая овца. Пауль (при рождении Аввакум) Гульдин родился в селении Мельс, которое находится на территории графства Зарганс - одного из фогств Швейцарии, в протестантской семье еврейского происхождения. Ещё юношей, как он говорит, увлёкся чтением религиозных книг и усомнился в своих протестантских взглядах. В результате в двадцатилетнем возрасте Гульдин принял католицизм (взяв при этом новое имя - в честь апостола Павла) и присоединился к ордену иезуитов в Мюнхене в качестве коадъютора. После этого он получил образование, став сначала иезуитом-схоластом, а затем священником-иезуитом. В 1609 году он поступил в Римскую иезуитскую коллегию, где изучал математику. В 1617 году он начал преподавать математику в Иезуитской коллегии Граца. В 1623 году Гульдин был назначен профессором математики Венского университета. И в это время он получил приглашение переехать в Вершилово. И вот уже почти два месяца он здесь. Переехал вместе с семьёй.
- А причём здесь он? Я спросил, кто та девушка? - остановил пастора несчастный.
- Эх, молодёжь, всё бы вам спешить. Это его единственная дочь. Жена умерла при родах. Девочке тоже не повезло. Три года назад она вышла замуж за Франца де Ливрона, барона Сильвестра, но буквально на следующий день после свадьбы барон уехал на войну в Прагу и там погиб.
- Но если отец иезуит, то почему его дочь в нашем храме, - удивился ван Бодль.
- И опять спешишь, - ван Бизе перекрестил химика, отпуская ему этот грех, - По прибытии сюда, Пауль решил вернуться в лоно нашей церкви, и вместе с ним перешла в протестантизм и Лизерли, его дочь. Имя я им не сменил, так что выслушай ответ на свой вопрос. Эту женщину зовут Лизерли де Ливрон, баронесса Сильвестр. И отвечу на вопрос, который ты сейчас хочешь задать, у неё пока нет ни мужа, ни жениха.
Иозеф Марк чуть не обнял священника и на крыльях вылетел из храма. Правда, дойдя до башни с часами, остыл. Баронесса. Молода и красива. А он - неудачливый алхимик, и ему скоро сорок лет. Захочет ли она выходить за него замуж? Вопрос.
Лизерли дочь очередного учёного завербованного князем в Европе. Йозеф Марк уже начал удивляться, зачем Петру Дмитриевичу такое количество профессоров. Конечно, население Вершилово растёт стремительно, говорят, уже перевалило за пятнадцать тысяч, и сейчас это второй город в России. Каждый год возводят по нескольку школ. И везде нужны преподаватели. Только какие преподаватели приезжают из Европы? Смех один. Сплошь невежды. Ван Бодль даже хотел сказать об этом князю Пожарскому. Лучше подождать, когда школу начнут заканчивать свои. Однако пример Ван Гельмонта уверенность в неправильности действий князя сильно уменьшил. Ян Баптиста тоже приехал твёрдо уверенный, что из ртути можно сделать золото и всё состоит из четырёх стихий. Каких только глупостей от него не наслушались вначале. Но вот прошло пару лет. И этот доктор медицины теперь лучший, наверное, химик в Вершилово, а значит и во всём мире.
Теперь ван Бодль стал понимать Пожарского. Да, там учат в университетах всякой чепухе. Да, лечиться у этих докторов нельзя. Да, их сначала надо несколько лет переучивать. Но вот мозги-то у них остаются прежние. Они умеют ставить эксперименты, они умеют писать книги, они легко обучаемы. И они привозят с собой семьи. Пример младшего ван Гельмонта просто показателен. Сколько бы они ещё бились над нитроглицерином, если бы не Франциск Меркурий. Сейчас мальчик уже учится в седьмом классе. По два класса за год заканчивает. Молодец. Умница.
Воспоминание о чужом сыне вернули мысли Йозефа Марка к вопросу женитьбы. Нужно попросить князя Пожарского выступить в качестве свата. Ну, и что, что она баронесса. Он тоже дворянин. Ещё два года назад, за изобретения взрывчатых веществ, всем химикам и ему и Жану Рэ и Иоганну Глауберу и ван Гельмонту дали русское дворянство. И даже по небольшой деревеньке. Но заниматься ею Йозефу Марку было некогда, и он переписал деревеньку на старшего брата. У того и денег больше и возможностей для налаживания в этой Ольховке нормальной жизни. Зачем ему крестьяне? Есть Дарья Семёновна, что смотрит за его домом и готовит еду и есть мэр Коровин, который следит за деньгами. У него же было главное: интересная работа, отличная лаборатория, ученики, замечательные единомышленники.
А вот, оказывается, есть ещё и жизнь. Есть любовь. Ладно, пошли искать Петра Дмитриевича.
Событие тридцать шестое
Прежде чем идти к химикам Пётр заглянул к Марену Мерсенну. Француз отвечал за библиотеку в Вершилово. А ведь библиотека серьёзно пополнилась. Всё, что нашли на территории Финляндии, привезли. Забрали всю библиотеку Уппсальского университета, всё до последней книжицы и свитка изъяли из дворца шведских королей. Обчистили все кирхи и монастыри в Уппсале и Стокгольме. Порезвились на Готланде. Ну и вся Прибалтика, в том числе и Рига с Митавой. Получилось несколько десятков возов.
В помощь французу Михаэль Мёстлин выделил больше десятка профессоров и докторов со всей Европы. В основном сейчас составляли каталоги юристы, богословы и философы. Оно и правильно, во-первых, они лучше знают греческий и латынь, а во-вторых, если с другими учёными было понятно, что делать, ведь нужны учебники по естественным наукам, то вот, что делать с этой братией Пётр пока не решил. Философом он не был точно и, если честно, то сильно сомневался в нужности этой науки. Вот пусть пока каталоги составляют и оценивают приобретение. Но просто порадоваться и уйти не получилось.
- Сейчас книги, которые уже записаны в каталог и систематизированы, мы отправляем в ваш дворец, но там места не хватит. Да и неудобно ведь, каждый раз, если понадобится определённая книга вас, Пётр Дмитриевич отвлекать, - выдал проблему монах.
Приплыли. Хапали, хапали и теперь куда девать. Получается, нужно строить настоящую Библиотеку. И нужно строить её правильно с отсутствием сырости, с отсутствием солнечного света в хранилищах, и желательно с одинаковой зимой и летом температурой. Задача для 17 века. Пришлось откладывать посещение химиков и собирать архитекторов и художников. Собрали.
Вот это да! Сколько же их? Сотня. Пётр наклонился к сидевшему рядом на трибуне Рубенсу:
- Пётр Павлович, сколько сейчас художников в Вершилово и хватает ли всем работы?
- Почти семь десятков. Работы хватает. И потом многие приехали не работать, а учиться, - голландец достал список и передал Пожарскому, - Есть ещё десяток скульпторов и не меньше десятка архитекторов.
Пётр дождался, пока творческая интеллигенция успокоится, и рассказал им о проблеме. Нужно нарисовать красивое здание для библиотеки. Нужно разработать проект с учётом требований для хранения книг. Ну и украсить библиотеку тоже надо.
- Нужны бюсты известных греков и римлян. Нужны статую муз. Нужны картины на тему науки, ну там Диоген в своей глиняной бочке пишет свиток "О добродетели", или фонарь зажигает, или циновку топчет. Понятна задача?
Народ обрадованно загудел, как же конкурс. Это всегда интересно. Они тут все первые, но обязательно хотят знать, кто первее. Дети. Пётр хотел выдать задание и всё же пообщаться сегодня с химиками, но не получилось. Спросил сдуру: "Вопросы есть?". Ну, как же. Размеры здания? Количество этажей? Размер подвала? Материал? Стиль? Механизация? Ого! Молодцы. С ходу ведь не ответишь. Так до самого вечера и прообсуждали. Сошлись на здание, которое вспомнил Пётр. Куда уж неожиданней. Афанасий Иванович как-то по телевизору видел библиотеку в каком-то городе США. Она была сделана как-бы книжной полкой. Генерал тогда поразился. Додумались ведь.
Что ж. Пусть теперь нам завидуют. Жаль, что до химиков так и не добрался. Ну, завтра с них начнём.
Событие тридцать седьмое
Михаил Фёдорович Романов в очередной раз убедился, что Петруша Пожарский был прав. Сейчас Государь сидел на троне, что привёз с собой по подсказке князя и сверху вниз глядел на королей. Но прав Пётр Дмитриевич был в другом. Он советовал Михаилу поехать в простом стрелецком платье, ну может сшитом из дорого качественного материала, что сейчас производится в Москве в мастерских у Рослякова. Михаил заикнулся было об этом на Боярской Диме. Ох, какой гвалт поднялся. Наоборот, приговорили ехать в самом дорогом платье, да со всеми регалиями. Это, мол, одеяние пошло от царьградских кесарей. Невместно царю умалять своё достоинство холопскими одёжами.
И вот сейчас Михаил сидел в наряде Большой казны, а позади ещё и шестеро самых именитых бояр в своих двух шубах и трёх шапках. Большой наряд состоял из:
1. Золотой Крест из Животворящего Древа, при нём цепь золотая (чепь крещатая).
2. Шапка Мономаха.
3. Бармы (Диадима) - широкое круглое ожерелье.
4. Скипетр.
5. Яблоко золотое с крестом - то есть держава.
6. Окладень - цепь или перевязь с орлом.
7. Жезл.
8. Платно царское.
9. Кафтан становой царский.
10. Предметы одежды (тафья, колпак, чёботы, посох, подаренный Михаилу Фёдоровичу в 1613 году, калита великого князя Данила).
11. Стоянец (стоян) - серебряная пирамида высотою около аршина. На усечённой вершине пирамиды размещалось блюдо для постановки державы. Стоянец стоял слева от трона.
12. 10 перстней, которые царь надевал вместе с Большим нарядом на приёмы послов и другие торжественные мероприятия.
И что интересно, надевая всё это в Москве, Михаил не чувствовал древности, неуместности этого наряда. Роскошь Грановитой палаты растворяла в себе Большой наряд. А вот здесь в небольшой зале замка, да ещё рядом с тремя одетыми по-европейски монархами, Михаил чувствовал себя разряженной куклой. Как всегда прав Петруша.
Переговоры о мире шли тяжело. Иногда так и хотелось выйти и приказать вернуть вершиловский полк. Тогда император вздыхал, прикрывал глаза и вспоминал советы князя Пожарского меньшого. Первым раздражителем выступил Сигизмунд. Он сказал, что раз русские разграбили Ригу и Митаву, то Пернау должен достаться Речи Посполитой. Пришлось напоминать, что вершиловцы как раз освободили эти города от шведской армии и наоборот вернули часть награбленного законным владельцам.
- Но большую часть богатств, в том числе и все из церквей и соборов этот сатана в облике человеческом - князь Пожарский забрал, - завизжал король.
Михаил внутренне усмехнулся и выдал то, что они обсуждали с Пожарским.
- Так Пётр Дмитриевич хотел и это вернуть, но тут на его полк напали ваши войска и часть людей, которые возвращали награбленное шведами, убили, а часть ранили. И гетман Радзивилл от имени Речи Посполитой пообещал выплатить за каждого убитого десять тысяч злотых, а за раненых одну тысячу. Итого пятьдесят семь тысяч злотых. Вот как выплатите, так мы имущество церквей вернём, а пока у нас в залоге побудет.
Государь говорил всё по-русски и толмач из пацанов всё это на немецком рассказал королю. Вообще Михаил на этих переговорах остро почувствовал свою неполноценность. Все три короля знали шведский, немецкий и латынь и свободно общались между собой без переводчиков и только он не знал ни одного из этих языков. Нужно выучить немецкий, решил Михаил.
Выслушав перевод толмачёнка, Жигамонт принялся орать, что ни он, ни сейм ничего Пожарскому не обещали. Во всём виноват гетман Лев Сапега. Так он поплатился за своё предательство: во-первых - убит, а во-вторых, все его земли и богатства за предательство конфискованы и переданы в казну.
- Ну и замечательно, значит, из его денег и заплатите, - согласно кивнул Михаил.
- Повторяю, что ни я, ни сейм ничего князю Пожарскому не обещали.
- Хорошо. Как гетман Радзивилл выплатит пятьдесят семь тысяч злотых, так мы имущество храмам и вернём.
Сигизмунд ещё что-то кричал, но Михаил махнул рукой приказывая толмачу не переводить и принялся разговаривать с боярами. Посиневший король вылетел из залы, пинком открыв дверь, и не возвращался до вечера. А вечером потребовал вернуть Польше корабли, что сначала шведы захватили у ляхов, а потом русские у шведов. Об этих кораблях тоже был разговор с Петрушей. Ответ тот же, сначала деньги за нападение гетмана Сапеги, потом корабли. Сигизмунд опять вылетел из залы. Появился король только через день, и на этот раз, смерив гордыню, попросил вернуть корабли, на том основании, что это ведь не военные корабли, а купеческие. И вот тут опять Государь выдвинул условие, обговорённое с Петром Дмитриевичем.
- Хорошо, брат мой Жигамонт, мы вернём семь купеческих кораблей, но в Риге с наших купцов три года не будут брать ни каких пошлин. Если же мы не договоримся, то все наши купцы будут переправлять товары через Пернау или Нарву, и мы запретим иноземным купцам торгующими с Российской империей заходить в Ригу, или торговать в России им запретим, - царь смотрел, как вытягивается лицо Сигизмунда по мере того, как звонким голоском озвучивал перевод Тимошка.
Что ж, и сам Михаил, и его отец - патриарх Филарет, столько натерпелись от этого Жигамонта, что видеть это бледнеющее в бессильной ярости лицо было явно благоволением Господа к Руси. Поделом. Сколько русских людей полегло из-за усобицы, что устроили ляхи. Главный враг Руси - Сигизмунд. А с врагами по-доброму нельзя. Михаил слышал, как зашушукались за его спиной бояре. Боятся, что опять войну ляхи устроят. Государь и сам, слушая советы Петра Дмитриевича, высказал это опасение. Еле ведь отбились.
- Нет, царь батюшка, не полезут ляхи. С юга у них османы, наши союзники, с севера датчане. Могут попробовать со шведским королём договориться. Только, думаю я, что не выйдет ничего. Поопасаются шведы снова с нами связываться, знают, чем закончится, ну и опять датчане под боком. Злость затаит и союзников искать для войны с нами Сигизмунд будет, но сейчас в Европе не до него. Там и так все со всеми воюют. Как раз наоборот, легко нам найти тех, кто захочет от Речи Посполитой кусок откусить. Но мы этого делать пока не будем. Не время. Война эта долго ещё идти будет, вот в конце её и настанет наше время.
Сейчас и правда, договорились с польским королём. Но как только разобрался Михаил с Сигизмундом, с претензиями выступил Кристиан. Этот был недоволен разграблением Готланда. С ним Государь легко разобрался. Опять же по совету Пожарского заключил с ним договор, что Российская империя передаёт Датскому королевству все семь линейных военных кораблей, что захватили у шведов, а взамен Дания с кораблей под Андреевским флагом три года не берёт пошлину за проход Зундского пролива. Ну и кроме того шесть шведских купеческих трёхмачтовых кораблей князь Пожарский меньшой передаёт датской Ост-Индийской компании, с условием, что половина экипажа будет состоять эти три года из русских юношей, что пришлёт Пётр.
Кристиан тоже про Государственный Совет заикнулся, одобрит ли. Но по заблестевшим глазам короля Михаил уже знал, что ответит Фолькетинг - Дума их.
Шведский же Густав Адольф пытался выторговать Финляндию. Дескать, Лифляндия и Ингрия понятно, но ведь на территории Великого герцогства Финляндского ещё есть крепости, в которых находятся шведские гарнизоны. Вот об этом Михаил с Петрушей не говорил, как-то все считали, что раз весь риксдаг и риксрод, да плюс епископы с архиепископом, в заложниках, ну, и жена с дочерью в гостях в Кремле, то Густав Адольф на все условия будет согласен. А он вон Финляндию требует. Так и хотелось ввернуть услышанное от Петра Дмитриевича: "А ключ от терема, где деньги лежат, вам не нужно?". Но ответил Государь по-другому.
- Нет ни каких проблем. Сейчас я прикажу гонцу, чтобы вернули князя Пожарского с его полком и он те крепости, что пропустил, возьмёт. Будет на Руси камень для дорог новых дробить на несколько сотен больше шведов. Быстрее дороги построим.
Адольфишка забыл во время перевода вдохнуть и синеть стал. Ну, или от чего другого.
- В Великом герцогстве Финляндском проживает очень много шведов, что будет с ними? - отдышавшись, просипел вояка.
- Нам не интересно, хотят, пусть остаются, не хотят жить богато и счастливо, пусть уезжают. По возвращению в Москву мы соберём Думу боярскую и решим, кто будет новым Великим герцогом, ему всё хозяйство и передадите, - Вот про нового Великого герцога с Петром Дмитриевичем разговор был. И посоветовал младший Пожарский назначить туда князя Владимира Тимофеевича Долгорукого. Он в Вершилово пожил, и теперь представляет, как и что нужно делать. А так как наследников у князя нет, то приговорить на Думе, что наследником будет Фёдор Дмитриевич Пожарский. Михаил, конечно, представлял, сколько криков о худородности будет на Думе. Но, скорее всего, утвердят Фёдора. Побоятся против Пожарских идти.
Ох, быстрее бы все эти переговоры закончились. Оказывается, быть победителем только первые минуты хорошо, а потом наваливается куча проблем. Ну, ничего, вот подъедут датчане, что собираются в Москву и Вершилово в гости съездить и можно домой потихоньку собираться.
Событие тридцать восьмое
Епифан Соловый поторапливал казаков, как мог, со дня на день лёд на реках встанет. И что тогда делать? Может, зря он народ в этот поход подбил? Но слишком велик куш, ни один не отказался, наоборот жребий тянули, желающих чуть не сотня, а лодьи всего две, и значит, от силы пять десятков брать можно. Три десятка без малого Епифан набрал из тех ещё, что с ним пару лет назад от купца Петра Семёновича Строгонова подались дальше в Сибирь и вот в Тюмени застряли на год. Эх, ещё бы лодью. Кто их знает, сколько там людей в том Миассе.
Про поселение Миасс на реке, что в Тобол впадает, узнали случайно. В шинке один из казаков, что приплыл на чудной лодье, напился и хвастал, что там золота можно просто в реке горстями собирать. Его спутники быстро тогда вывели хвастуна на улицу и исчезли. Прямо ночью лодья и отчалила. Но Епифан поспрошал местных татар да вогулов, кто, что про Миасс знает. Оказалось, что не так и далече. Вниз по Туре до впадения в Тобол, потом вверх по Тоболу до впадения в него Исети, ну и вверх по Исети до того самого Миасса.
Казаки прихватили и вогула с собой, что знаком с этими местами. До Тобола добрались легко, да и до Исети быстро, а вот по самой Исети намучились, река мелкая, полно перекатов и просто мелей. На берегах иногда попадались селения вогулов и татар, и казаки, пользуясь явным превосходством в силе, забирали заготовленные шкурки и вяленую рыбу. Пушнина была копеечной. Летний мех почти ничего не стоил. Епифана в одном из поселений удивило, что у местных полно железных орудий. И ножи, и топоры, и даже лопата железная нашлась. К тому же вогулы не пожелали добровольно расставаться с заготовленной рыбой и рухлядью. И даже обстреляли казаков из лука. Двоих убили и троих ранили. Только против пищалей не сдюжили. Убрались в лес, оставив в стойбище всё добро и шамана. Казаки требовали организовать погоню за нехристями, мол, у них дети да женщины, далеко не уйдут, но Епифан прикрикнул на особо ретивых.
- Скоро реки встанут, да ещё из-за дерева стрелу схватить не хватало. Уходим. Нас золото ждёт.
А через день и до этого самого Миасса добрались. Только вот они уже больше недели идут вверх по течению этого Миасса, а поселения русских, где у реки золотое дно, всё нет и нет. Может тот пьяный казак и врал всё. Но чутьё подсказывало Соловому, что плывут они в верном направлении, а потом и заметно это стало. По берегам реки лес повален, кто-то заготавливал и тащил его вверх по течению. По дороге попалось несколько большущих озёр. А проводник говорит, что дальше озёр ещё больше будет. Заметили казаки и несколько вогулов, но те, увидев лодьи, уходили в лес.
Миасс показался неожиданно, свернули на очередном повороте ставшей довольно мелкой речонки и наткнулись на стену чёрного дыма. Дым шёл как раз на лодьи и пока из него выпутывались, прозевали появление города. Город был огромен. Он раскинулся на обоих берегах реки и был соединён большим и широким деревянным мостом. У каменной пристани с этой стороны моста стояла та самая лодья, что приплывала в Тюмень, но кроме неё и ещё одна такая же. А на берегу рядом с пристанью строились и ещё две. Но это всё было такой мелочью, по сравнению с самим городом. Он не был обнесён стеной. Так, стояла на небольшом пригорке малая деревянная крепостца с деревянной же вышкой. Зато имелся высокий каменный храм с кирпичной колокольней. Храм по сравнению с церковкой в Тюмени был просто гигантский. И был он о пяти куполах. Построен храм был из тёмно-красного кирпича со вставками жёлтого. И что самое удивительное, рядом строился ещё один. И этот строящийся был явно не православный. Епифан такой в Риге видел, кирха протестантская. Сам же город был просто бесконечен. Он был явно больше Казани и Уфы. И это здесь, на Урале! И никто не слышал о сём чуде. В городе было несколько большущих двухэтажных домов, были терема даже в три поверха. В стороне же стояли домницы, они и исторгали из себя клубы дыма. Много домниц, десятки. А ещё чуть подальше стояли десятки же необычных ветряных мельниц. Если прикинуть, то город этот - Миасс, был не только больше Казани, но и не меньше Нижнего Новгорода или Владимира.
Казаки пооткрывали рты и даже грести бросили. Плыли пограбить маленькое поселение, которое стоит на речушке, где золото нашли, а приплыли во второй, поди, по величине, город Руси. Опомнился Епифан и закрыл рот, когда идущая за ними вторая лодья, воткнулась в них носом. А тут и пушка грохнула с причала. Только теперь казаки увидели, что их встречают. На пристани и рядом с ней ровными рядами стояли стрельцы. Много. Ни как не меньше сотни. Следом за первой ухнула и ещё одна пушка. Куда они приплыли?
С причала махнули флагом, белым с синим косым крестом. Что же за народ здесь живёт. Стрельцы похожи на русских. Только вот рядом стоят люди в европейских одеждах. Соловый бы их за рижан принял, если бы всё это не происходило на Урале. А народу на берегу всё прибывало и прибывало. И женщины есть и дети. Все уже по-осеннему тепло одеты. И опять смесь русской одежды и европейской. Как в Москве на Кукуе.
- Ну, что рты раззявили, навались, - прикрикнул он на гребцов и те, спохватившись, в десяток сильных гребков подогнали лодью к причалу, а за нею и вторая шаркнула бортом о непонятный камень. Как будто огромная монолитная серая глыба.
Им бросили канаты, и казаки стали с опаской по трапу переходить на пристань. Вперёд вышли два высоких, богато одетых человека, и не менее высокий, дородных монах. Что-то знакомое показалось Епифану в чертах пожилого мужчины. И тут вдруг стал набатом бить небольшой колокол на далёкой деревянной вышке, а на пристань влетел запыхающийся малец и прокричал:
- Беда, Никита Михайлович, опять поганые лезут! Тьма!
Событие тридцать девятое
Мать вашу - родину нашу. Так всё хорошо было распланировано. С утра пробежка, занятие на тренажёрах и после завтрака встреча с химиками. Ну, пробежка почти удалась. В том месте, где дорожка из жёлтого кирпича делает полукруг, огибая площадь "Всех святых", князя Пожарского ожидала толпа. Не сама по себе толпилась, а именно ожидала. Состав толпы настораживал. Начать с того, что в первых рядах был новый митрополит Нижегородский Пётр. За ним стояли архидьяконы всех мастей и чуть в стороне кучковались представители дружественных конфессий.
Пётр перешёл на шаг. Явно назревает религиозная война. Чем заканчиваются конфликты на этой почве ясно даже жителю двадцать первого века. Генерал-лейтенант в отставке Афанасий Иванович Афанасьев родился в Советском Союзе, стране победившего воинствующего атеизма, и в бога верил так себе. Может и есть кто? Вот, перенесли же его сознание или может душу в тело умирающего княжича. А может, это учёные чего намудрили? Все положенные службы в храме он посещал и денег на строительство храмов не жалел. Даже наоборот, стремился перещеголять Рим. Модерну, например, переманил. Кто им теперь собор Святого Петра достраивать будет? Найдут понятно, но не факт, что он будет лучше Модерны и Гвидо Рени.
- Благословите, Ваше Высокопреосвященство, - нехотя подошёл Пётр к митрополиту Петру.
- Бог благословит, сын мой, - перекрестил здоровущим крестом преемник убиенного митрополита.
- Слушаю вас, святые отцы, какая-то помощь нужна? - пропустил про "овцу" Пожарский.
- Спор у нас возник по пожертвованиям твоим, - ещё строже свёл брови митрополит.
Блин. Пётр и забыл, что по приезде сказал отцу Матвею разделить имущество ограбленных церквей, храмов и соборов в Финляндии, Швеции Лифляндии и Курляндии. Там было столько всего, что должно было хватить всем и ещё должно остаться на пять городов новых, да и на Смоленскую вотчину. Нет? Не хватило?
- Неужто, мало, и на всех не хватает? - отошёл на шаг от монахов князь.
- Кхм, - чуть сбавил тон митрополит, - Вопрос стоит не так.
- А как стоит этот вопрос? Отец Матвей, что происходит, там десятки возов церковного имущества оно всё даже не войдёт в наши храмы, если его горой сваливать. Что происходит?
- Остынь, Петруша. Не можем мы сами разделить только несколько подношений твоих. Вот, патер ван Бизе говорит, что рака с золотым ларцом с мощами и короной Эрика Святого это протестантская святыня и поэтому ей место в их храме. А вот отец Леонард - настоятель католического храма, утверждает, что во времена, когда жил Эрик Святой ни каких протестантов не существовало и поэтому место сим святыням в их храме. Святой Генрих Уппсальский, как утверждает, Уильям Отред - англиканский священник, был англом и поэтому его мощи должны быть в англиканском храме, а католики опять же, говорят, что он причислен к лику святых папой Римским и потому мощи должны храниться в католическом храме.
Нда, наплодили церквей. Но причём здесь митрополит?
- Ваше Высокопреосвященство, а вы считаете, что эти мощи должны покоиться в нашем соборе, так как именно православные захватили их у вечных ворогов Руси свеев? - как мог спокойнее спросил Пётр. Внутри всё клокотало. А он собирается похитить Туринскую Плащаницу и Терновый Венок во Франции. Там, что начнётся?
- Нет, сын мой, на мощи этих святых православная церковь не претендует. Церковь тревожит вопрос, кому достанется алтарь из собора Святого Якова.
Пётр припомнил. Этот алтарь носит название "Серебряный", сделан он из чёрного дерева и серебра. Изображение Христа находится в окружении статуй Иоанна Крестителя и Моисея. По обе стороны от алтаря установлены статуи Николая Чудотворца, покровителя церкви, и Святого Петра.
- Без сомнения этот алтарь будет размещён в нашем православном храме, - успокоил старца князь.
Не тут-то было.
- В Нижнем Новгороде, - как припечатал митрополит.
Ха! Он ведь даже патриарху Филарету подарил всего только реликвии из церкви Святой Клары - два каменных ангела, которые склонили свои колени перед центральной иконой церкви, на которой изображён момент, когда Иисуса снимали с распятия. Но не начинать же очередную войну с собственным митрополитом.
- Конечно, Ваше Высокопреосвященство, в Нижнем Новгороде.
Что ж, в Вершилово храм украсит алтарь из церкви Святой Гертруды. Десятиметровый алтарь сделан из дерева и украшен позолоченными скульптурами. В атриуме находится статуя покровительницы храма Святой Гертруды. В одной руке она держит чашу, а в другой - модель храма. Кафедра сделана из мрамора и алебастра. Уберём из одной руки святой модель их храма и поставим модель нашего. Этот алтарь отец Пётр, наверное, ещё не видел. Иначе потребовал бы и его.
В результате делёжка продлилась до самого вечера. И что любопытно ни одного довольного. Англиканскую церковь обделил. Правда, тех англичан всего ничего, артисты, да несколько учёных, Ничего, Томас Манн выехал вчера на родину. Должен привезти через годик пополнение и наладить транзит католиков на Урал и в Поволжье. Протестантам достались мощи короля, а католикам Святого Генриха Уппсальского. В следующий раз Пётр такой ошибки не сделает. Сам всё разделит и будет сам и раздавать. Слаб человек. Даже одетый в сутану слаб. Нельзя ему доверять самому благи делить. Корысть, мать её.
Событие сороковое
<
Конец ознакомительного фрагмента.
Полностью текст находится на автортудей.
Бесплатно.
Заходите, читайте комментируйте.
С уважением. Афтор.
https://author.today/work/115686