Шостик Мария Александровна : другие произведения.

Гаигрисс. Глава 9

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Тонконогая гнедая лошадка едва успевала нагонять массивного белого жеребца, в перерыве между
  его гигантскими скачками, которыми он передвигался, когда тот останавливался, чтобы дождаться
  запыхавшуюся кобылу. Путники спешили обогнуть Ортраг, горный массив, отделённый от основного
  состава - Гор Балламасс, широкой долиной Таосара, вмещавшую в свои пределы десяток королевств
  и поселений. Довольно обороноспособных, если учесть, что с севера над Таосарой зловеще высятся
  Горы Балламасс, населённые орками, горными троллями, великанами, горгульями и прочими, а с
  противоположной стороны юго-запада, долину полукольцом сжимает Ортраг, населяемый общиной
  гоблинов, по численности превышающей всё коренное и пришлое население Таосары.
  Вот уже более семидесяти лет между тремя разношёрстными сторонами не вспыхивали ни войны, ни
  территориальные конфликты, что в корне противоречило представлениям Ридеры и совершенно не
  укладывалось в её, одолеваемой мигренью, голове.
  В Бестиарии, одолженном у Ктаеры, гоблинам посвящалась целая глава; присутствовало подробное
  описание экстерьера, физиологии, склада ума, традиций, верований, нехитрого языка и прочей
  характеристики, что опять же приводило в некоторое замешательство Ридеру.
  Она с далёкого детства впитывала лишь ту правду, которую их монарх считал единственно верной.
  Будучи ребёнком, она не сомневалась в истинности королевских слов, записанных на первосортной,
  белой бумаге, монаршей рукой лично, зачитываемых глашатаями на городских площадях, перед
  непросвещёнными ротозеями, доверчиво уставившихся на болтающуюся на атласной ленточке
  эмблему короля. Их головы ни разу не посещала мысль о возможном со стороны монарха обмане, а
  если и посещала, то ненадолго, изгоняемая бесконечной верой в своего правителя.
  Обработанное пропагандой, воображение Ридеры создавало низкорослых, почему-то пучеглазых,
  лопоухих уродцев, в изорванных обносках, с зажатыми в мозолистых лапах кривыми ножами, с
  нечленораздельным визгом выскакивающих из-за кустов и со дна ближайшего оврага.
  Белый конь Ктаеры, мелькавший чёрным хвостом впереди, с быстрого бега - ничуть не утомлявшего
  его - перешёл на изящную рысь, и затем на шаг, позволяя запыхавшейся кобыле нагнать его.
  Лошадь тяжело дышала, и время от времени принималась жалобно похрипывать, намекая на свою
  усталость; её спина вспотела, на боках и морде выступила пена. Ридера ободряюще похлопала её по
  шее, от всей души надеясь, что последнюю версту лошадь осилит, а не упадёт, подкошенная под
  худые ноги усталостью. Не решившись испытывать выносливость лошади, Ридера выбралась из
  седла и взяла кобылу под уздцы, но двигаться дальше не спешила, решив позволить ей недолгую
  передышку.
  - Дай-ка мне, - потребовала подошедшая Ктаера. Ридера послушно отступила, приготовившись к
  лицезрению очередного чуда. Ктаера положила ладонь на голову лошади и что-то сказала.
  Ридера разочарованно опустила руки, несколько удручённая незнанием странного языка, на котором
  маги произносили заклинания. Лоскутка широко распахнула глаза, вскинула голову и дёрнулась в
  сторону, но Ктаера прикрикнула на лошадь, на опять же, Древнем Наречии, и Лоскутка мгновенно
  успокоилась, и опустила голову к пробивающейся через каменистую поверхность растительности,
  намереваясь подкрепиться.
  - Могу ли я научиться этому дивному языку? - восторженно вскричала Ридера, наблюдая как пена
  сходит с боков и морды лошади, словно втягиваясь обратно.
  - Всё, что тебе для этого нужно - терпение и упорство, - Ктаера положила руки на спину коня, легко
  подтянулась, перекинула ногу к противоположному боку и укрепилась в седле.
  ***
  Спустя час-другой они устроились на ночлег, укрывшись в ложбинке среди камней, защищённой от
  ветра и вражьих глаз. Солнце величаво клонилось к краю горизонта, забирая с собой свет и тепло.
  В чугунном котелке, извлечённом из походного мешка Ридеры, кипела вода с мясом, картофелем и
  свежей зеленью. Не желая понапрасну пускать слюну, Ридера отвернулась от костра и принялась
  размышлять над своими загадочными спутниками.
  Именно: спутниками. Хаур, белый черногривый и чернохвостый конь, одним своим умным взглядом
  убеждал Ридеру в обоснованности её подозрений.
  Он был крупнее чем иные рыцарские кони, быстрее и выносливее, внешне походил на стройного
  тяжеловоза, с пушистыми бабками; не имел ни уздечки, ни поводьев - Ктаера держалась либо за
  длинную гриву, либо не держалась вообще, сунув руки в карманы или сложив на груди.
  Седло простенькое, без верхней луки, с отверстиями со стальными ободками для ремней сумок и
  ножен.
  Да и Ктаера, судя по всему, была не лыком шита, беря в расчёт её принадлежность к незаурядной
  касте, сметливость, вооружение, и энигматичного зверя в сажень росту.
  Однако, сколь бы высоки не были интерес и любопытство, питаемые Ридерой ко всему новому, она,
  не зная в точности причины своей неуверенности, не решалась расспрашивать Ктаеру о ней самой и
  её чудо-коне.
  Ридера нетерпеливо оглянулась на котелок: его содержимое продолжало степенно развариваться.
  Она вынула из сумки гребёнку и принялась немилосердно драть свои нечёсаные, короткие волосы.
  Не успела она толком приступить, как левую ладонь и запястье свело болевой судорогой, и Ридера,
  вскрикнув, выронила гребёнку из онемевшей руки. Скороспешно высвободив руку из перчатки -
  благо уже наступили холода, и Ридера освободилась от необходимости придумывать оправдания
  своей привязанности к кожаным перчаткам - она тревожно обхватила левое запястье правой рукой,
  словно опасаясь, что левая ладонь иссохнется и отвалится от остальной конечности. Но ладонь была
  на месте и зараза тоже, без видимых прогрессий, но Ридера всем своим существом чувствовала, что
  она медленно развивается, холод, ею испускаемый, проникает в саму душу и холодит её...
  Ридера поёжилась и поскорей отогнала прочь эти меланхоличные мысли. Боль отступила, и Ридера,
  посетовав на себя за неумение сдерживать свои параноидальные страхи, что в будущем могло бы
  обернуться для неё худшей стороной монеты, вернулась к прерванной процедуре.
  "Два, три года, старик?" - размышляла она, прочёсывая непослушную прядь, - хоть бы один удалось
  протянуть."
  Взглянув в размеренно темнеющее небо, сереющие и сливающиеся с ним облака, в макушку почти
  скрывшегося за полосой горизонта солнца, она твёрдо решила выяснить, стоила ли затеянная ею
  игра в великого путешественника, уже сгоревших свеч, и тех, которым предстояло сгореть.
  ***
  Ктаера устроилась чуть выше надёжного ночного убежища - на удобном склоне каменной гряды,
  откуда удобно было обозревать окрестности на предмет непрошенных гостей и величественную
  панораму засыпающей равнины: горизонт, затянутый желтоватой дымкой, заходящее желтовато-
  красное солнце( как всегда по осени ), равнинные деревья, чаще всего произрастающие в гордом
  одиночестве,( некоторые из них будто погнуты чей-то гигантской рукой ), кустарники и травы - в
  основном можжевельник, пустырник и полынь, да упрямо пробивающаяся у основания каменного
  каркаса пижма, уныло свесившая отцветшие жёлтые головки - на затаившуюся в них рыжую лисицу
  и шмыгающих там же белопёрых фазанов, на далекую черту леса, на спешащих по своим гнёздам
  разнообразных и тонкоголосых пичуг.
  Свесив одну ногу вниз, а коленом второй подперев подбородок, Ктаера внимательно наблюдала за
  Ридерой. Теперь всё бедственное положение её спутницы открылось Ктаере во всей своей ужасной
  красе. При обычном видении на запястье Ридеры было просто большое чёрное пятно, вроде ожога
  или синяка, но стоило применить "Взор" - один из возможных спектров зрения, позволяющий видеть
  ауры и души, как вместо безобидной отметины на коже проявлялась зловещего вида чёрная масса,
  беспрестанно пульсирующая, невероятно медленно, но верно тянущая крохотные отростки дальше и
  внутрь, через кожу, к крови и костям. И к душе.
  ***
  Малый тракт, с его многочисленными разветвлениями на ещё более малые пути, тропы и тропки,
  проложенные неизвестно кем через лесную чащобу и по обоим сторонам густо заросшие всякой
  растительностью и уже лет двадцать нехоженые, от того покрытые толстым слоем дорожной пыли,
  никогда не слыл безопасным. И Грег в этом сиюминутно убедился, стоило солнцу предательски
  закатиться за горизонт, уступив небосвод полной луне. Желая поскорей прибыть в Кайреку и нанести
  дружеский визит сначала в резиденцию Дрегира Эскилла, а затем в таверну "Вечный эль", потянуть
  из кружки золотистый напиток, поболтать со стариной Малтаком о бесцеремонных, расплодившихся
  чародеях, кичащихся друг перед другом безвкусно отделанными посохами и умными словечками,
  он пренебрёг безопасным маршрутом и упрямо топал по направлению к своей цели, продираясь
  через густой кустарник и прорубаясь через нестройные ряды, дерзнувших преградить ему путь
  разбойников. Деревни и трактиры он оставил позади, предпочитая не тратить денег и времени.
  Из дали Грег принял его за пенёк невысокого дерева, срубленного, для разведения большого костра,
  группой прошедших здесь до него путешественников. Но такую крохотную, но важную деталь, как
  отсутствие кострища и даже следов стоянки, он, мысленно уже перенёсшийся за городские стены
  Кайреки, под крышу своей излюбленной портовой таверны, не отметил.
  На счастье Грега, когда до "пенька" оставалось аршинов семнадцать, тот, что противоестественно
  для пня, пошевелился. Грег мгновенно замер и его рука очутилась на рукоятке топора.
  Упырь, сгорбившись сидел у самой дороги и с увлечением ворочал остатки кого-то мелкого зверька.
  Грег поморщился: не хотелось ему марать свой славный топор или меч о подобную мерзость, но и
  отступить, что в его понятии означало струсить, он не мог - самолюбие не позволяло.
  Мертвец резко повернул голову в сторону Грега, при этом громко хрустнув шейными позвонками и
  впился в него немигающим, мёртвым взглядом, неестественно больших глаз, лишённых век.
  Грег широко расставил ноги и покрепче перехватил топор, готовясь к неизбежной схватке с ожившей
  падалью. Упырь, опираясь на вытянутые, сгибающиеся в нескольких местах конечности, проворно
  выполз на тракт и привстал на задние лапы, почти сровнявшись ростом с Грегом.
  Упырь хоть и был относительно свеж, но уже были заметны следы разложения на его сгорбленном
  теле: посеревшая кожа местами облупилась или вовсе слезла, оголив мышцы и кости. Удлинившиеся
  передние и задние конечности, приобрели свойство сгибаться под немыслимыми углами; когда-то
  человеческие ногти превратились в омерзительные когти.
  Органы, указывавшие при жизни на пол человека, деформировались и сгладились, и сколько бы
  усилий не было приложено для их определения, всё впустую. На лысом черепе мертвеца красовался
  свежий след от чьих-то зубов, недоставало правого уха.
  "Гули, должно быть потрепали" - злорадно подытожил Грег.
  Упырь раскрыл широкую, утыканную иглами-зубами пасть в хриплом шипении и, шурша дырявым
  тряпьём свисающим с его острых плеч, бросился на Грега.
  Передвигался он из положения полуприседа, опираясь на передние лапы и подтягивая задние.
  Приблизившись таким манером к Грегу, покойник оттолкнулся задними лапами от земли и разведя в
  стороны передние, прыгнул к человеку, намереваясь сгрести того в смертельные объятия.
  Грег, будучи ещё гробокопателем, вдоволь нагляделся и на упырей и на гулей, выучив на зубок их
  примитивные повадки. Дождавшись предсказуемого лобового броска упыря, Грег, наотмашь
  ударил мертвеца плоскостью топора снизу вверх, по выпирающему подбородку, зная, что бить
  лезвием при таком сближении непростительно опасно - удар в голову остановит только пасть, но
  не когти, которые успешно настигнут свою цель.
  Упыри, если к мертвецам эти слова верно употребимы, живучи и стойки - даже после решающего
  удара, они ненадолго остаются подвижны, проявляя эту подвижность в мстительном устремлении к
  своему уничтожителю, пока тот остаётся в поле их видимости. Поэтому важно не подпускать их на
  расстояние вытянутой лапы покойника, а если мертвяку вдруг удалось сократить это расстояние -
  особенно броском - незамедлительно отбросить как можно дальше.
  Грег успешно отразил атаку упыря, выбив из его гнилых дёсен несколько жёлтых клыков.
  Оглушённый упырь кубарем покатился назад. Грег не мешкая подбежал к поверженному мертвецу и
  издав победный крик с силой опустил топор, на этот раз лезвием вниз, на открывшуюся для удара
  шею мертвеца и перерубил кость и дряхлые хрящи пополам. Голова упыря, с приятным для Грега
  хрустом, отделилась от туловища и откатилась в сторону. Однако, обезглавленное тело мертвяка
  судорожно задёргалось, когтистые лапы зашарили в пространстве вокруг себя, пытаясь достать Грега,
  предусмотрительно отошедшего в сторону.
  Он пристально осмотрелся, оттёр лезвие топора от вонючей чёрной жидкости, заляпавшей оружие и
  пнув мертвячью голову, снова взял курс на Кайреку, теперь уже не теряя бдительности и не ленясь
  посматривать по сторонам.
  ***
  Человек, отсёкший голову упырю и бредущий сейчас со скучающим и пренебрежительным видом
  вечного победителя, и предположить не мог, насколько ему повезло.
  На данный момент, Шогул был слеп на один глаз, но это обстоятельство его мало заботило - для
  Младшего божества, способного к регенерации, отсутствие глаза при наличии достойного питания,
  дело поправимое.
  Шогул бесшумно выбрался на тракт и пристроившись саженях в семи за спиной человека, двинулся
  вслед за ним, дожидаясь когда же тот обернётся и заметит его.
  ***
  Утро выдалось по-осеннему серым и холодным. Тяжёлые, пугающе чёрные облака, уныло ползущие
  по небу, не пожелали расступиться перед солнцем, стремящимся на свое законное место. Изредка
  между их рванными клочками удавалось пробиться одному-двум блеклым лучам.
  Ридера нехотя разлепила глаза, поглядела с минуту на тягучее движение небес, борясь с утренней
  дремотой и не без труда приняла сидячее положение, сдерживаемая коконом из свёрнутых воедино
  накидки и одеяла. Она потёрла глаза и сфокусировала взгляд на протянутой ей кружке, стараясь не
  забыться и не повалиться опять на спину. Летнее, весеннее и даже зимнее утро с первыми лучами
  солнца, и не важно, с яркими или тусклыми, всегда вышибало из Ридеры сон, похлеще колодезной
  воды и моментально выдёргивало её из-под одеяла.
  Но утро осеннее побуждением Ридеры к активности похвастаться не могло - наоборот, оно лишь
  нагоняло на неё сонливость, леность и нежелание покидать уютную кровать.
  Ридера всегда радовалась живительным лучам дневного светила, для неё они служили будильником
  даже более лучшим чем петух, голосящий в курятнике и кот, аккомпанирующий ему под дверью.
  Солнечные лучи в любое время года теплы, но осенью солнце редко когда увидишь, из-за таких вот
  неприветливых серых занавесей-облаков.
  Ктаера, в отличие от Ридеры, уже давно была на ногах, успела заварить чай и подогреть вчерашний
  ужин и теперь пыталась пробудить её от сна, полной до краёв ароматным чаем, кружкой.
  
  
  Ридера ухватилась за кружку, как тонущий в воде за протянутую ветку и в несколько глотков осушила
  её.
  - Ну и сильна же ты спать, - усмехнулась Ктаера, - вставай.
  ***
  Тучи над равниной раскатисто гремели, грозя разразиться молнией и пролить на головы путников
  тонны воды.
  При очередном раскате грома, с каждым разом повторяющимся всё ближе и ближе, Ридера натянула
  капюшон, чуть ли не по самые глаза. Холодный ветер немилосердно жалил кожу и холодил лёгкие.
  Под копытами лошадей хрустел тонкий слой образовавшегося ночью инея.
  - Обогнём тот холм, от него вёрст пять, может больше. Дальше город, за ним Лесной Приют -
  Обиталище Друидов и Дриад, через десять вёрст от него - Аингдор. К позднему вечеру должны
  успеть, если дождь не помешает, - поясняла Ктаера, указывая на внушительных размеров холм.
  - Дождь - существенная помеха для мага? - недоверчиво спросила Ридера, - разве ты не в силах
  разогнать тучи?
  Ктаера лишь снисходительно усмехнулась и объяснила:
  - Этим занимаются маги погоды, а в Халмоте - в городе, через который мы пройдём - их нет.
  Их услуги дороги, сами они изнежены, из своих особняков без личной гвардии носа не кажут и они
  уверены, что на их волшебстве держится мир, - Ктаера говорила спокойно, без нотки ненависти или
  презрения в голосе, - Стоит признать: их навыки полезны, к их помощи нечасто прибегают, но если и
  прибегают, то с золотым запасом в кошеле. Так что живут они припеваючи.
  - То есть, магия неоднобразна? - неуверенно предположила Ридера, доселе не подозревающая о
  существовании системы классификации магии и магов.
  Ктаера взглянула на неё снисходительно, как на ребёнка спрашивающего о природе простейших
  явлений.
  - В яблочко, - похвалила Ктаера, - магию принято делить на восемь типов.
  Она подняла правую руку с растопыренными пальцами и принялась перечислять:
  - Стихийная - подчинение сил природы и управление ими.
  - Боевая - заклинания имеющие огромный разрушительный потенциал.
  - Целительство - направлена на исцеление через использование заклинаний, микстур целебных
  растений и ингредиентов.
  - Вспомогательная - простые заклинания, применяемые магами повседневно "Невидимость",
  "Левитация", " Телекинез" и прочие.
  - Тёмная - некромантия и чернокнижество. Запрещённая.
  Тут она принялась загибать пальцы на левой руке:
  - Магия погоды - установление необходимых погодных условий и их контроль.
  - Защитная - барьеры, щиты, охранные руны и т. д.
  - Магия метаморфоз - превращение в животных. Самая малоизученная, опасная и нестабильная.
  Ридера внимательно слушала Ктаеру, ловя, переваривая и запоминая каждое слово, из которых
  выстраивалась заплата, перекрывающая пробел в её скудных знаниях.
  - Значит и магов делят на соответствующие восемь типов?, - на сей раз вопрос был задан уверенно.
  - Нет, только на два, - отвечала, потягиваясь в седле, Ктаера, - Объясняю:
  Избранный тип называется Путь Магии: Путь Стихии , Путь Разрушения, Путь Целительства , Путь
  Иллюзии и Обмана, Путь Тьмы, Путь Погоды, Путь Щита, Путь Превращения.
  Одновременно доступны несколько Путей, но не один из них не будет пройден до конца, по тому как
  запас сил у мага ограничен. Он как бы на нескольких Путях одновременно, черпает от каждого
  сколько может, он силён, его арсенал изобилует разномастными заклинаниями, но не один из Путей
  он не покорил до конца, не овладел им в совершенстве. Это как наложить несколько разных блюд в
  тарелку. Понимаешь?
  Ридера утвердительно кивнула.
  - Причина этого скаканья с одного Пути на другой кроется в общей черте всех волшебников - жажды
  знаний, силы и власти, - продолжала Ктаера, - но если маг отдаёт предпочтение одному конкретному
  Пути, следует лишь ему, он проходит его до конца, открывает все его тайны и испивает его силу.
  Маг прошедший Путь Стихии от начала до конца, без сомнения очень силён, но в то же время он и
  уязвим перед коллегой прошедшим параллельно несколько Путей, к примеру перед магом Стихии и
  Разрушения. В распоряжении у второго два Пути, а значит козырей в рукаве больше.
  Но многое зависит и от сил самого мага. Он может пройти несколько Путей, но остаться некудышным
  и бездарным волшебником, нарушающим расстановку слов в тексте заклинания и не умеющим
  верно его прочесть. Такие личности опасны для окружающих.
  Ридера покрепче перехватила поводья и задумалась. Она считала свою наставницу светилом магии и
  не допускала мысли о том, насколько обширно и многогранно магическое искусство - травница и
  сама-то об этом не подозревала, так что подавать Ридере пищу для ума и размышлений не имела
  возможности. Волшебство Ридера невежественно соотносила с варкой целебных настоек и простыми
  заговорами. Апогеем же её немногочисленных умений являлась "Ограда". Ей даже стало стыдно и
  досадно за свою провинциальную дремучесть. Помолчав, она вновь спросила:
  - Какие Пути избрала ты?
  - Путь Стихии, Путь Разрушения, Путь Иллюзии и Обмана, Путь Щита, - быстро перечислила Ктаера,
  приподнимаясь в седле и пристально оглядывая приближающийся холм, - меры предосторожности, -
  ответила она на тревожно-вопрошающий взгляд Ридеры.
  - Четыре Пути. Проводя параллель с тарелкой и блюдами, ты кажется хотела донести до меня мысль
  о вреде переедания, которой не следуешь сама? - иронически заметила Ридера.
  - Видишь ли, всё зависит от сил самого мага. А Ауры, как и желудки, бывают разные, - флегматично
  отпарировала Ктаера.
  Урезоненная Ридера снова задумалась: в её сознании роилось множество мыслей, как дельных так и
  глупых, но самой яркой и насущной, эхом слов Ктаеры, сквозила мысль о возможностях её Ауры.
  - Каким же образом следует делать выбор?
  - Опираясь на имеющиеся у тебя навыки, предпочтения и наклонности, - пожала плечами Ктаера, -
  как же иначе? Стихийник из тебя точно не выйдет, боевой - тоже маловероятно, характер слишком
  мягкий.
  - Характер? - немного обидевшись на данную характеристику, переспросила Ридера, - какое к моим
  магическим способностям имеет отношение мой характер?, - отчеканила она.
  - А сможешь ли ты направить смертельное заклинание, вроде "Удавки", на человека, гнома, эльфа
  или куавра? А ежели твоим противником окажется горгулья, дракон или эскар? Орк или гоблин?
  Огр, тролль, великан, полурослик? Да хоть обыкновенный воробей?
  Кем ты будешь себя ощущать, убив живое существо?, - уже серьёзно вопрошала Ктаера, не глядя на
  Ридеру - вопрос был стандартно-риторическим. Ответ Ридера предпочла не озвучивать.
  - Рассмотри Пути Целительства, Щита, Погоды, Иллюзии и Обмана. В травоведении ты не промах. В
  том случае, если тебе не удастся стать чародейкой, из тебя выйдет достойная травница и лекарка.
  Будешь как сыр в масле кататься, - Ктаера смягчилась и пошла на мировую.
  - Ты не упомянула магию метоморфоз. Почему?
  - На этот Путь ступать и не помышляй, - предостерегающе сказала Ктаера, и выделяя каждое слово,
  с расстановкой пояснила:
  - Метаморфозы - это кардинальные трансформации в теле заклинателя, конкретно - изменение его
  ипостаси, облика, личины, в общем, тела. Зачастую, очень опасные, необратимые и губительные
  для личности и сознания человека. Превращая тело человеческое в тело животное, маг раздваивает
  свою сущность. Единицы людей рождаются с двумя сущностями, пребывающими в идеальной,
  взаимной гармонии и равновесии. Их называют оборотнями. Способность к превращениям можно
  приобрести через укус - но это уже болезнь, именуемая ликантропией. Заражённых ею, правильнее
  называть ликантропами, но страху всё едино. В появлении этой болезни, кстати, мы обязаны Шогулу,
  Отцу болезней и мора, - Ктаера пристально взглянула на Ридеру.
  При его упоминании, та вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и спокойно выпрямилась в седле,
  будто это имя и звание ей ничего не сообщали, хотя на самом деле, где-то в глубине её сознания
  вновь зашевелился усиленно подавленный, тщательно скрываемый, игнорируемый страх. По её
  спине пробежало целое воинство мурашек.
  - Точнее сказать, - продолжала Ктаера, - заклинатель не раздваивает сущность, а разрывает её, что
  для той противоестественно. Представь весы: у оборотней чаши уравновешивают друг друга, у
  ликантропов они нестабильны, всё норовят перетянуть друг друга, у магов всё зависит от количества
  превращений и времени проведённом в зверином обличии - на чаши устанавливаются грузы - и
  стоит второй чаше перетянуть, стукнуться об опору, то есть дойти до предела - и однажды, приняв
  облик животного, маг потеряет личность, человеческое сознание и память, в общем - своё "Я".
  Разум уступит место у штурвала инстинктам.
  - Сколько же магов стало жертвой своей неосторожности? - поинтересовалась Ридера.
  - Добрая половина немногочисленных магов Пути Метаморфоз бродят по лесам, охотятся, обдирают
  кору с деревьев, пропускают воду через жабры, квакают у прудов, рек и болот, бороздят небесные
  просторы, полуночничают под окнами жителей Халмота, раздражая оных хриплым мяуканьем, лают
  и метят осветительные столбы.
  - Занятно, - только и смогла выговорить Ридера, глядя на кружащего в небе сокола и гадая: уж не
  бывший ли это маг?
  - Лишь один единственный волшебник добился идеального равновесия своих сущностей, - вновь
  заговорила Ктаера, - он жил отшельником, обращался в ласку и таскал кур из соседней деревни,
  оправдывая это высокими ценами на мясо и отсутствием денег.
  - И что же? По сей день птицу таскает? - рассмеялась Ридера.
  - Он жил триста с лишком лет назад, и в одну из его вылазок его порвали собаки, - разочаровала её
  Ктаера, поубавив веселья.
  Некоторое время они ехали молча, раздумывая каждая о своём. Версты через три, пришпорили
  коней(точнее Ридера пришпорила - Хаур самовольно перешёл на рысь, а Ридера автоматически
  сориентировалась на него) и истощив пищу для размышлений, вновь завязала разговор, спросив о
  классификации магов.
  - Всё просто, - дорога видами не изобиловала, холм остался позади, данный отрезок пути ничем
  серьёзней застывших коровьих лепёшек не грозил и Ктаера сочла за лучшее проинформировать не
  особо далёкую провинциалку, так что отвечала она с видом мудреца, недавно спустившегося с горы
  Огтиал и разъяснявшего нерадивому ученику основы мироздания, - магия взаимодействует с Аурой -
  от неё-то всё и зависит, от её способности проводить через себя магию и накапливать её, через
  взаимодействие с источниками. Маги, чья Аура к этому не способна вынуждены прибегать к помощи
  всевозможных искусственных накопителей - браслетов, колец, подвесок и амулетов. Но то лишь
  хранилища. А проводником вместо Ауры служит посох, изготовленный из тиса или дуба, кроме того,
  посох необходимо инкрустировать и снабдить серебряным остроконечным набалдашником.
  - Зачем? - Ридера искренне удивлялась замашкам волшебников.
  - Посох можно использовать как оружие.
  - Для самообороны сгодится мой акинак.
  Ктаера кивнула:
  - Сгодится. Чтобы отбиться от пары-тройки татей и от лесного хищника. А столкнёшься с огром или с
  камнегрызом - у первого череп толстенный - топоры иногда застревают - органы мышцы и слои
  жира защищают, у второго панцирь настолько крепкий, что лезвия об него ломаются.
  - Я в горы не собираюсь.
  - Мало ли куда тебя жизнь забросит: в горы, к ограм и оркам, или в пустыню, к гремучим змеям,
  кобрам и скорпионам, - не знаешь заранее кто или что ждёт тебя впереди.
  Ридера мысленно сделала зарубку перечитать статью о камнегрызах и вернулась к исходной теме
  диалога:
  - Расписывая передо мной преимущества посоха, ты пытаешься намекнуть на мою принадлежность
  ко второму типу?, - в лоб спросила она.
  - Как в воду глядишь, - Ктаера в который раз одобрительно отметила прозорливость мага-недоучки,
  впрочем имеющего неплохие шансы.
  Ридера решительно-отрицательно покачала головой:
  - Ты возможно ошибаешься. Я никогда не пользовалась амулетами, и уж тем более не знаю как.
  - Во-первых: заговоры, снадобья, "Ограда" - мелкая магия, для которой хватает энергии извлечённой
  из Ауры, не взаимодействующей с магией без проводников. Непростительно так растрачивать Ауру.
  Аура, в отличии от источников магии имеет предел и с трудом восполняется. Во-вторых: ошибаешься
  ты.
  - Чего?!, - это заявление нешуточно огорошило Ридеру.
  - Всё это время ты использовала амулеты - эти камушки, что носишь на поясе.
  - Это просто украшение.
  - Это амулеты, - с нажимом повторила Ктаера, уязвлённая неверием в свои слова, - слабые, но всё же
  амулеты. Два заряжены, третий наполовину опустошён. Ты рационально используешь свои силы, -
  иронично добавила она.
  Но тут их разговор, время от времени принимающий довольно резкие обороты, прервал очередной
  стохастичный каприз природы - тучи разверзлись над бренною землёй, подобно пробитому днищу
  ведра, и исполнили на совесть своё предназначение, щедро напитав нижележащие горы и равнину
  накопленной загодя водой, не забыв промочить и головы путников.
  Прежде чем Ктаера успела составить формулу "Щита", обе девушки и лошади изрядно вымокли под
  молниеносными ударами дождя, прекратившегося стоило им добраться до Халмота - чьи ворота они
  миновали с трудом, из-за исполнительного стражника, преисполненного подозрения к чужакам.
  Бедственность города неприятно поразила Ридеру, ожидавшую увидеть благополучно цветущий
  Халмот, а не беспорядочное скопление дворов, окружённых каменным забором, дыры в котором
  тщательно маскировали брёвнами.
  Дома, располагавшиеся у окраин города - сплошь деревянные, осевшие, с просевшими крышами,
  крытыми даже не черепицей, а толстым слоем вымокшей под дождём соломы.
  Теперь под копытами лошадей чавкала грязь и наполняясь водой, разливались лужи впадающие в
  специально вырытые канавы для схода воды, и Ридера с тоской вспомнила приятный хруст инея и
  периодическое дуновение свежего ветерка. Тут же находились трущобы, тесно соседствующие с
  городской свалкой, источавшей омерзительные запахи.
  Обветшалый деревянный мост, с поеденными насекомыми перилами, перекинутый через городской
  водоток, гордо именуемый притоком Серебряной Реки, а на деле - широкую канаву, обросшей по
  скользким краям разнообразным сорняком - натужно заскрипел и немного прогнулся под тяжестью
  проходивших по нему лошадей, и как показалось Ридере, едва не сложился пополам.
  Миновав сомнительный и дурно пахнущий пригород, границей коего являлся тот самый ветхий мост,
  путницы ступили через вторые ворота, отделяющие наиболее благополучные районы от Окраины
  бедняков.
  Столь же неприметные сколько незначительные города наподобие Халмота, жмущиеся к крупным
  центрам торговли и ремесла, в ожидании перепадающего куска, или одиноко векующие посередь
  равнины, бесплотной долины или у границы злоуханных топей, перебивались нахлебничеством у
  более удачливых соседей, но как это водится, раз на раз не приходится и готовность городничих
  делиться городским капиталом, тоже.
  Любой город имеет непродолжительный или бесконечный период благоденствия, но не упомнят
  таких времён летописцы, когда город Халмот процветал бы, или по крайней мере жил в постоянном
  достатке, а за прошедшие шесть лет его золотые запасы значительно оскудели, будто в воду канули,
  одновременно со смещением прежнего градоначальника.
  Сюда съезжались те, чьи карманы и кошельки никогда не хранили больше десяти золотых соколтов,
  ибо в Халмоте довольно часто случалось пустовать нескольким, вполне пригодным для проживания
  домам.
  Часть Халмота, находящаяся по другую сторону Внутренних ворот, являла собой картину наиболее
  подходящую для звания города: ветхонькие лачуги со своими голоштанными хозяевами сменились
  двух-трёхэтажными домами, выкрашенными в серый или белый цвет, с настоящими внутренними
  ставнями; дорогу ведущую к центру города - рынку, ратуше и площади - нетрудолюбивые жители
  Халмота не поленились выложить мелким, потрескавшимся камнем, набранным за городом.
  Впрочем, имелись в болоте и высокие кочки - несколько домов авантажного вида, огороженные
  соединёнными между собой деревянными островерхими стойками с крепкими воротами.
  Храмов здесь не было, на весь город только одна резная часовня со статуей богинь Гладарги и
  Диальмарэ - Хозяйки земли, зверей по ней ходящих и растений в ней произрастающих, а также и
  земледелия - единственного отныне источника существования Халмота.
  Останавливаться на ночь в Халмоте Ктаера не планировала по причине, во-первых, баснословных
  для такого захудалого местечка цен, а во-вторых из-за необходимости принимать какие-либо меры
  по излечению Ридеры.
  Сама Ридера держала свои опасения, переживания и страхи под замком, дабы не впасть раньше
  времени в состояние безвыходного отчаяния, но Проклятие Шогула её силам не поддавалось и жило
  само по себе. Скрежеща зубами и незаметно утирая слезящиеся глаза, ей удавалось избегнуть
  разоблачения, но давалось ей это довольно непросто.
  В этот же раз не удалось. Руку привычно свело судорогой и сразу же отпустило, через мгновение она
  онемела, и вдруг не только запястье, но и кисть, от кончиков пальцев и до выпирающей костяшки
  будто прошили несколько тонких иголок. Девушка вскрикнула и отпустила поводья; напуганная
  криком Лоскутка - вследствие недавних событий ставшая пугливой и нервной - испуганно прижала
  уши и собиралась то ли взвиться на дыбы, то ли понестись вскачь, но Ктаера, успев сбросить с себя
  минутное оцепенение, перехватила беспризорно болтающиеся поводья - благо дорога была узкой и
  лошади шагали бок о бок - и с силой дёрнула их назад, заставив лошадь резко затормозить, не успев
  даже стартовать.
  Всё это уложилось в несколько секунд и нескольких удивлённо разинувших рты прохожих. Ктаера,
  сохраняя невозмутимый вид, подхватила Ридеру под локоть и вложила в её ладонь упущенные той
  поводья и повернувшись к двум насторожившимся женщинам - в чьи головы вкралось подозрение
  о нездоровье девицы и необходимости призвать бравую стражу - артистично, пустив иллюзорную
  слезу, отклонилась от истины:
  - Моя несчастная сестра с превеликим трудом держится в седле из-за своей руки, изуродованной
  ужасного вида ожогом.
  Взгляды женщин смягчились, наполненные правдивым сочувствием и Ктаера поспешила обернуть
  этот фактор в свою пользу, закрепив элегию экспрессивным восклицанием:
  - Смилостивится Гладарги и да помогут по её наитию нам великодушные целители Аингдора!.
  Тут Хаур решительно шагнул мимо людей, оттеснив их в сторону, а Лоскутка подчиняясь велению
  инстинкта, последовала за ним.
  ***
  Пока Ктаера выгораживала Ридеру, проявляя чудеса импровизации, та благоразумно молчала,
  составляя план ответа, от которого невозможно уйти.
  Ктаера привела её в таверну, название которой стёрлось на перекошенной вывеске, и молча указав
  на стол в углу помещения, задумчиво хмурясь вышла вон, провожаемая унылым взглядом хозяина.
  Ридера хотела окликнуть её, но поостереглась и спохватившись о том, что мозолить глаза немногим
  посетителям и раздражать их своей медлительностью, стоя посреди залы, несообразно, поспешно
  водворилась на указанное место.
  Время шло, Ридера нервно постукивала пальцами по столу, выбивая замысловатую дробь, острым
  лезвием гуляющую по натянутым струнам нерв молчаливых завсегдатаев.
  Хозяин заведения бросил на неё недовольный взгляд и она, словно пристыженный ребёнок поджала
  пальцы и сложила руки на краю стола.
  "Как не вовремя!" - гневно подумала Ридера и ей захотелось стукнуть по безразличному дереву
  кулаком, как её отец в минуты гнева, но вместо высшего проявления недовольства, склонила голову
  на скрещенные руки и закрыла глаза. В этот момент перед ней грохнули кружку, с плескавшейся до
  краёв жидкостью, и она испуганно подскочила на месте. Ктаера села напротив бросив на неё ровный,
  спокойный взгляд, не выражающий абсолютно ничего, взмахнув кружкой и облокотившись на спинку
  стула, велела:
  - Рассказывай. Я чрезмерно внимательно тебя слушаю.
  Ридера замялась и сомнительно оглядела помещение.
  - Мы под "Куполом". Слышимость нулевая, - терпеливо подначила Ктаера, - На тебе частица чьей-то
  сущности, а чьей я разобрать не могу - она мешает мне проникнуть в твой разум - но скажу тебе с
  уверенностью, что подобная аллелопатия отразится на тебе отрицательно и выгоды не принесёт, -
  неумолимо добавила она.
  Ридера не выдержала создаваемого собеседницей психического давления и сбивчиво поведала ей
  историю своих злоключений, вплоть до встречи с ней.
  - Отец болезней и мора вернулся. И отнюдь не на щите, - задумчиво проговорила Ктаера, - в скором
  времени явятся и его братья. Болезнь, Страх и Голод привнесут волю Чернобога, - она моргнула и
  обращаясь уже к Ридере, пустилась в удобоваримые объяснения:
  - Этот Мир один из многих, даже не тысяч, а миллионов существующих в Бытии.
  Каждый Мир - самостоятельное Измерение.
  Все они вращаются вокруг Вечного Измерения Веар"Беарес - Небытия, Обиталища Богов, Демонов,
  Духов и Великих Сущностей. Все Миры так или иначе имеют связь с Вечным Измерением, в большей
  или меньшей степени. Миры, сильнее всего связанные с Веар"Беаресом бессмертны и не подлежат
  угасанию, а также являются излюбленными Измерениями для обитателей Небытия.
  Этот Мир один из таких. Существует также промежуточное Измерение, этакий "коридор", который
  соединяет Двери Миров и Веар"Беарес.
  Обитатели Вечного Измерения имеют иное, отличное от обитателей Бытия, строение. Они аморфны,
  но перемещаясь в материальный Мир, подстраиваются под его законы, принимают соответствующие
  обличения. На тебе частица сущности Шогула. Через неё ты заражаешься Хворью, а он вытягивает из
  тебя жизненные силы, восполняя свою ослабевшую сущность. Значительных потерь сил на данный
  момент не происходит, но Хворь уже пустила свои корни в твой организм. Если сидеть сложа руки,
  она оплетёт кости и насытится твоей кровью. И тогда будет поздно.
  Иными словами - это медленное переваривание. Слюна Шогула действует подобно яду паука.
  Но, процесс заражения происходит медленно, поэтому обратим.
  - Слёзы Гладарги не сумели свести эту дрянь, - мрачно ответила Ридера, имея в виду недавний
  инцидент в храме Гладарги.
  - С вероломными последователями у богов разговор короткий, - бросила Ктаера, поднимаясь.
  Ридера торопливо вскочила вслед за ней.
  - Время у тебя ещё есть, как говорится: поспешай не торопясь.
  - Ты мне не поможешь, - безнадёжно постановила Ридера.
  - Я не обещалась тебя сопровождать или защищать и присягу не приносила, но до Аингдора доведу.
  Раз по пути, почему нет?
  ***
  Покинув Халмот, путницы облегченно вдохнули свежий осенний воздух, ежеминутно старательно
  обновляемый северным холодным ветром.
  В стороне от тракта, в нескольких верстах виднелась граница Лесного Приюта, уходящая за далёкую
  полосу горизонта. Ридера внимательно всматривалась в стену из деревьев, питая надежду узреть
  силуэт лесной дриады. Спокойствие, хоть и временное, вновь обрело место в разуме Ридеры,
  подпитанное удовлетворительным ответом Ктаеры, на ставший извечным вопрос о существовании Живой Магии.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"