Шовкуненко Олег : другие произведения.

Сезон огненных дождей. (Битва во мгле-3)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сезон огненных дождей, Олег ШовкуненкоСражение на орбите Воларда завершилась вничью. Смертельные враги рухнули на пустынную, забытую богом планету. Они изранены и ослаблены, но всё ещё живы, а значит, жестокая кровавая битва вскипит вновь. Кто победит в ней? Многотысячный, оснащенный самой современной боевой техникой гарнизон огромной космической станции или разрозненные плохо вооруженные группки повстанцев? Казалось бы, ответ очевиден. Однако существует одно "но". Повстанцев ведут в бой несгибаемые, закаленные в сражениях "Головорезы". РОМАН ИЗДАВАЛСЯ: "ЭКСМО"2010

     

     

     

     


   Олег Шовкуненко
   "СЕЗОН ОГНЕННЫХ ДОЖДЕЙ"
  
   ПРОЛОГ.
  
   Тяжелые створки примитивных абсолютно негерметичных дверей, изготовленные из непрочного органического материала, который люди называют древесиной, медленно расползлись в стороны. За ними открылся обширный сводчатый зал, освещенный десятками голубоватых плазменных ламп. Как и полагалось, в этом море света 120-го брата ожидали всемогущие Боги.
   Морунг много слышал о них, но даже в самой смелой из просчитанных им моделей личного эго-будущего не надеялся лицезреть воочию. Поддавшись фанатичному восторгу, граничащему с суеверным страхом, он упал на колени.
   -- Мы видим, что ты уже освоился со своим новым телом? -- один из Богов, сидящий в самом центре сверкающего белизной дугообразного стола, жестом предложил своему верноподданному слуге подняться. -- Подойди поближе.
   Сделав несколько шагов, морунг оказался в центре огромной подковы, из-за которой словно строгие экзаменаторы на него смотрели одиннадцать одинаковых безликих существ. Маски цвета ртути надежно защищали их от назойливых любопытствующих взглядов, придавая этим созданиям величественный загадочный облик, такой, как и подобал великим и мудрым Богам. Однако, работающий быстрее компьютера мозг 120-го брата сразу заметил некоторое несоответствие. Богов было одиннадцать, хотя каждый морунг с момента своей первой загрузки помнил легенду о двенадцати верных служителях Великого пророчества.
   -- Ты не ответил на вопрос, -- суровый голос Бога заставил морунга позабыть о колебаниях и подозрениях. -- Готово ли твое новое тело к работе?
   -- Адаптация практически окончена, -- холодный разум 120-го брата незамедлительно отреагировал на поставленный вопрос. -- Сращивание с мозгом носителя прошло на восемьдесят три процента. Этого вполне достаточно, чтобы я взял под контроль память, сознание, рефлекторные и моторные функции человеческого организма. Из всего этого следует, что 120-й может выполнить любую поставленную задачу.
   -- Отставить! -- коренастый Бог, сидевший по правую руку от своего председательствующего коллеги, весь подался вперед. -- Ты находишься в человеческом теле, поэтому окружающие будут воспринимать тебя как человека. А значит, отныне ты никакой не 120-й. Отныне ты полковник Военно-Космических Сил Ванда Грифитц. Тебе это понятно?
   -- Так точно! -- покопавшись в воспоминаниях полковника Грифитц, морунг отыскал правильный вариант ответа.
   -- То-то же, -- крепыш в сверкающей маске удовлетворенно откинулся на спинку кресла и уже с меньшим жаром, чисто в протокольном тоне, поинтересовался. -- Есть какие-нибудь жалобы, пожелания, предложения?
   Прежде чем ответить, 120-й взял паузу. Он как настоящая электронно-вычислительная машина протестировал свои органы и ячейки памяти. Все функционировало нормально. Можно было доложить о полной готовности, если бы не одна мелочь.
   -- Семнадцать процентов памяти полковника Грифитц остаются недоступными для считывания. Этот сектор либо заблокирован, либо полностью стерт.
   Замечание морунга вызвало некоторое замешательство среди Богов. Какое-то время они обменивались быстрыми взглядами и многозначительными кивками. Конец пантомиме положил властный голос председателя:
   -- Оставь попытки взломать этот сектор. Он все равно пуст. Полковник Грифитц была ранена нашими врагами. Именно поэтому часть ее мозга оказалась разрушенной. Пользуйся теми данными, которые содержаться в нормально функционирующих зонах.
   Морунг моментально выполнил полученный приказ. Контакты с поврежденным участком человеческого мозга были прерваны, ссылки переадресованы, а восстановительная программа отключена. Как только дававшие сбой файлы закрылись, 120-й почувствовал себя значительно уверенней. Теперь он и впрямь был готов свернуть горы.
   -- Возьмешь четыре эскадрильи "Вампиров" и полсотни охотников. Прочешешь весь экваториальный континент. -- Боги больше не хотели тратить время на пустую болтовню, а поэтому перешли к главному. -- Возможно кому-то из экипажа "Новой Невады" удалось спастись. Найди их и уничтожь. Уничтожь всех до единого. Исполняй!
   Задание получено, оно понятно и однозначно, а значит, к выполнению следует приступить незамедлительно. Ванда Грифитц ответила "Есть", козырнула и, повернувшись на каблуках, направилась к выходу. Она больше не реагировала на весь остальной окружающий мир. Высокоприоритетный приказ "убей!" делал полковника глухой и слепой служительницей Великого пророчества. Даже слова, сказанные прямо у нее за спиной, не заставили женщину вздрогнуть. Один из Богов спросил у председателя:
   -- А что будет, когда Грифитц встретит ЕГО?
   Председатель ответил не задумываясь, причем с полным равнодушием в голосе:
   -- Ее миссия будет выполнена и скорее всего, нам придется о ней позабыть. У морунгов кишка тонка, тягаться с НИМ. С дьяволом может совладать только дьявол.
  
  
   Глава 1.
  
   Ультрамарин небес казался невероятно плотным и насыщенным. Взметнувшись над волнами алых барханов, он словно накрыл их куполом исполинского шатра. Наверняка именно поэтому, глядя ввысь, Великий Мастер никак не мог отделаться от ощущения, что перед его глазами не высокая кристально чистая атмосфера Воларда, а выкрашенный синей краской потолок. Ассоциация, бесспорно, грубовата и значительно принижает первозданные красоты пустынной планеты, но Мастеру от нее стало легче. Желание сорвать синтезатор дыхательной смеси и полной грудью вдохнуть убийственный кислород сразу куда-то испарилось. Даже наоборот. В душе заскреблись подлые кошки, безжалостно напоминая, что жизнь Мастера полностью зависит от нехитрого устройства, которое и днем, и ночью стряпает для него живительный дыхательный коктейль в точности имитирующий атмосферу далекой мрачной Агавы. И будь он хоть трижды великим, но все равно не успеет ничего сделать, если аппарат вдруг выкинет какой-нибудь фортель.
   Как бы желая убедиться, что пока все в норме, Мастер сделал глубокий вдох. Порядок! Клапаны привычно завибрировали, а в легкие потек свежее приготовленный сернистый газ.
   Ну, вот и чудесно! Великий Мастер пинком отправил в небытие мерзкий призрак удушья, после чего попробовал сосредоточиться лишь на работе. Ведь, в конце концов, его жизнь в равной степени зависит не только от дыхательной маски, но и от того, как быстро удастся высвободить спасательную шлюпку из песчаного плена. А загрузла она, как говорится, по самые уши. И это им еще повезло! Это самый благополучный исход "увлекательнейшей" аварийной посадки!
   Мастер вспомнил те леденящие душу бесконечные мгновения, когда поперхнулся и здох главный тормозной двигатель. И это всего, в каких-то восьмистах метрах от поверхности! Спасло, что Марк вовремя среагировал и врубил маневровики на один сверхфорсажный импульс. Естественно, сжег все химическое топливо! Зато удалось перевести неуправляемое беспорядочное падение в крутое пикирование. А дальше уже от пилота ничего не зависело. Как говорится привет шахтерам. Впрочем, как оказалось, к шахтерам не в этот раз. Конечно, первый удар потряс своей силой и заставил людей вопить от страха, прощаясь с жизнью... Но, как не странно, шлюпка выдержала. Скорее всего, в ее конструкции имелись какие-то сокрытые от неискушенных пассажиров секреты, что-то наподобие силовой подушки. Ну а может просто, в который раз, повезло. Как бы там ни было, но раскаленный дымящийся диск так и запрыгал по красным барханам, точ в точ как камень, брошенный по воде умелой рукой. Мир перед глазами перестал кувыркаться, лишь, когда они влетели в этот злосчастный бархан.
   "Насладившись" воспоминаниями о недавней посадки, Мастер тяжело вздохнул и критически оглядел спасательный модуль. Двадцатиметровая летающая тарелка ушла в недра песчаной горы более чем наполовину. Угол к поверхности, под которым она торчала, составлял никак не мене пятидесяти градусов. Спускаемый аппарат сейчас смахивал на огромную старую сковородку. Отслужившая свой век, позабытая и позаброшенная она сиротливо торчала из груды песка, вздыбив к солнцу помятый обгоревший бок. Ничего не напоминало о том, что еще вчера модуль ослепительно сверкал отполированным серебристым металлом. Безжалостная атмосфера Воларда за считанные минуты густо расписала его пепельно-черным гримом, который наносился отнюдь не мягкой кисточкой, а скорее совковой лопатой. Лохмотья окалины покрыли гладкий металл, делая его похожим на серый грязный гранит.
   О-хо-хо, хреново! Очень даже хреново! Мастер завершил любоваться внешними эстетическими изысками и сосредоточился на технической стороне дела. В нынешнем наклонном положении автоматические блокировки не дадут ходовым тракам выйти наружу. Значит единственный выход -- копать. Выбрать пару тон песка из-под брюха, и машина осядет. Вот тогда-то и высвободится ходовая часть, вот тогда-то спускаемый аппарат и превратится в планетоход. Амортизаторы довольно мощные -- справятся. Они довершат работу и выдернут шлюпку на свет божий. Эх, знать бы только, сколько кристаллической крупы предстоит перекидать! Вдруг двумя-тремя тоннами дело не ограничится, и придется пыхтеть несколько дней. Только вот вопрос: есть ли у них эти несколько дней?
   ­-- Ну, что, отдохнули? -- Мастер цепким взглядом оценил сидящих рядом лейтенанта Марка Грабовского и рядового Георга Шредера.
   -- Помилосердствуй, -- взмолился Марк. -- Еще хоть пять минут. -- Лейтенант подул на свои изъеденные кровавыми мозолями ладони и в сердцах выругался. -- Черт знает что! Вселенная вокруг так и кишит передовыми сврхтехнологичми, а мы пашем тут, как первобытные люди. -- Командир разведвзвода с ненавистью пнул лежавшую у его ног лопату.
   -- Для этой паршивой планетенки и лопата -- это самая что ни на есть передовая технология, -- заметил Шредер. Солдат с тоской окинул взглядом красную пустыню и, кряхтя, поднялся на ноги. -- Эх, ладно... Как говорится раньше начнем, раньше закончим.
   -- Погоди, Георг, -- Великий Мастер перехватил черенок лопаты. -- Сходи внутрь, подсоби Яну и Луизе. Чего они там капаются?
   Когда широкая спина баварца скрылась в люке, Мастер повернулся к своему другу:
   -- Дай сюда руки. Попробую чуток подлечить.
   -- А ты и это умеешь? -- Во взгляде Грабовского проскользнуло если не восхищение, то уж точно уважение. Однако через секунду он сощурил свои красивые серые глаза. -- Специально отправил Шредера, чтобы не выставлять меня белоручкой из высшего общества?
   -- Давай руки, умник, -- Мастер пропустил гипотезу друга мимо ушей. -- Не знаю, получится или нет, дерматологией я еще не занимался. Но попытка, как говорится, не пытка.
   Мастер накрыл ладони Грабовского своими мощными пятернями, зажмурился и попытался сосредоточиться. Это оказалось не просто. В башке с невероятной настойчивостью все всплывал и всплывал последний виденный кадр. Руки Марка. Обычные человеческие руки -- белые, жилистые с паутинкой выдувающихся синеватых вен. А рядом его собственные руки -- сухая жесткая кожа цвета нечищеной бронзы и острые трехдюймовые, словно звериные когти. Разительный контраст! Даже не скажешь, что оба они люди, рожденные на матушке Земле. Люди? Мастер горько ухмыльнулся собственной наглости. Он все еще продолжает причислять себя к человеческому роду и цепляется за воспоминания как за спасительную соломинку. А все вокруг подыгрывают, делая вид, что ничего не произошло, стараются показать ему, что он такой как и прежде.
   -- Ну, все, полегчало уже, -- Марк разорвал рукопожатие.
   -- Ты уверен? -- Великий Мастер с сомнением уставился на друга. -- Я вроде как еще ничего и не сделал.
   -- Уверен. -- Грабовский встал и с подозрением покосился на распахнутый входной люк спасательной шлюпки. -- Идем. Работать надо. А то сидим, тут, взявшись за руки... ну прямо как два педика.
   -- Ах, вот в чем дело! -- Мастер не удержался и зашелся тихим смешком, который клапаны синтезатора дыхательной смеси тут же усилили, превратив в хриплый лай. -- Боишься, что бы памятуя о нашей старой дружбе, личный состав не заподозрил чего недоброго?
   -- Они знают нас как облупленных, так что тут я спокоен. Однако, согласись, вид у нас был дурацкий.
   -- Может быть, -- продолжая посмеиваться, Мастер поднялся на ноги. -- Черт побери, ну где же эти бездельники. Неужели тюк с маскировочной сетью так тяжел, что с ним нельзя справиться даже втроем?
   -- Уверен, что нам вообще нужна сеть?
   -- Уверен. Морунги уже где-то совсем ря...
   Мастер не успел договорить. Он вздрогнул всем телом, и словно защищаясь от прогремевшего невдалеке взрыва, прикрыл голову руками. Но это не взрыв, это крик. Сознание великого воина съежилось от душераздирающих воплей, безжалостно ворвавшихся в его мозг. Кричал не человек, кричал харририанин. Где-то там, далеко на северо-востоке. Три сотни километров отделяло Мастера от места трагедии, но даже это расстояние не могло приглушить весь ужас, заключенный в паническом вопле. Что происходит?! Тайна оставалась тайной всего лишь мгновение. Незримый мысленный контакт позволил великому воину взглянуть на Волард глазами несчастного инопланетянина. Абориген Агавы не видел ни синего неба, ни алых барханов. В его огромных зрачках жила лишь стая черных реактивных птиц, извергающих с небес на землю потоки смертоносного огня.
   Видение оказалось столь реалистичным, что подтолкнуло Мастера к немедленным действиям. Боевые инстинкты сработали безотказно. В следующее мгновение тело воина сжалось словно пружина, готовое ответить на любую опасность. От напряжения он глубоко дышал, а пылающие синим радиоактивным огнем глаза метались по горизонту в поисках врага.
   -- Что происходит?! -- Марк Грабовский тут же среагировал на рывок друга. Перекинув из-за спины свой автоматический FAMAS-G3, лейтенант попытался поймать в прицел неведомую цель.
   -- Одной из наших шлюпок уже нет. Морунги прикончили семерых харририан из числа инженерной команды. -- Холодный разум обуздал эмоции, Мастер расслабился.
   -- Дьявольщина! -- от злости разведчик взмахнул бесполезной сейчас винтовкой, как будто это был средневековый ятаган янычара. -- Обнаружив один из спасательных модулей, они начнут искать и остальные. А там, того и гляди, доберутся до базового лагеря, оставленного "Призраком".
   -- Вижу, тебя не очень огорчила смерть харририан, -- Мастер укоризненно поглядел на Грабовского.
   -- Конечно, огорчила... -- лейтенант пожал плечами. -- Но война...
   Великий воин словно не услышал слов друга:
   -- Пятеро из них мои старые верные товарищи. Вместе налаживали жизнь в разоренном Ульфе, вместе захватывали "Новую Неваду", а два дня назад они плечом к плечу с нами сражались на орудийных палубах.
   Мастер умолк. На него штормовой волной накатили видения последнего боя. Нестерпимый жар разгорающегося пожара. Сиплый лай безостановочно палящих излучателей. Смрад расплавленного пластика и испепеленной живой плоти. Красный пульсирующий свет аварийных ламп и сотни, обезумевших от страха теней, мечущихся в узких коридорах гибнущего звездолета.
   -- Э, ты чего? -- Грабовский толкнул друга в плече, возвращая к действительности.
   -- Жалко... не уберег.
   -- Если я скажу, что ничего не возможно было сделать, ты успокоишься? -- разведчик до отказа нашпиговал свой голос металлом. -- Война!
   Слова Грабовского произвели должный эфект, Великий мастер встрепенулся:
   -- Черт побери, где же эти бездельники?
   Ответом командиру стал увесистый серый тюк, выпавший из перекошенного входного люка. Коснувшись алого песка, мешок стал быстро желтеть, затем взялся рыжими, словно ржавыми пятнами и под конец зарделся пунцовыми разводами. За всеми этими метаморфозами с любопытством наблюдали три физиономии, высунувшиеся из-за толстого стального косяка.
   -- Ну что тут скажешь... Как дети малые, -- обернувшись к Грабовскому, Мастер иронично хмыкнул. -- Словно в первый раз видят адаптивный камуфляж.
   -- Эй, засранцы, а ну, за работу! Или я живо надеру ваши неповоротливые жирные задницы! -- После стандартного монолога гниды-сержанта, лейтенант покосился на Мастера. -- Я не очень загнул, там все-таки Луиза.
   Наблюдая за тем, как солдаты прыгают вниз, Мастер улыбнулся:
   -- Сейчас Луиза такой же член нашей команды, как и все остальные. Хотя уверен, что "жирную задницу" она тебе вряд ли просто так простит.
   Невольно Мастер загляделся на Луизу. Ее грациозная фигурка колоритно выделялась на фоне двух громил-десантников. Жара заставила девушку стянуть с себя верхнюю часть синего летного комбинезона. Завязав рукава на талии, Луиза осталась в коротенькой белой майке, которая плотно облегала небольшую упругую грудь.
   Мастер прекрасно помнил ее тело: копна слегка вьющихся каштановых волос разметалась по точеной шее и хрупким плечам, тонкая талия, нежные почти детские руки. Именно такие видения ночи напролет будоражили его мысли и бередили сладкие желания весь этот бесконечно долгий год разлуки.
   Однако все, намертво въевшиеся в мозг воспоминания, теперь следовало выкинуть на помойку. Луиза изменилась. На ее теле проступили первые, пока еще плавные волны быстро растущих мышц, а кожа стала приобретать неестественный смуглый оттенок. Он прекрасно знал эту, отличную от человеческой, фактуру тела и помнил этот отливающий темной бронзой цвет. Боже мой! Мастер покачнулся, будто оступившись. Неужели изменения продолжаются и Луизу ждет...
   Она подбежала и, не обращая внимания на присутствие солдат, торопливо обняла своего возлюбленного. Девушка походила на маленького перепуганного воробья, ищущего укрытия и защиты во время свирепой бури. Она с силой прижалась к твердой как сталь груди. Это было все равно, что обнимать каменную скалу. Ни тепла, ни трепета живого тела. Толстый костный нагрудник, скрытый под камуфлированной тканью, больно впился в нежное женское тело. Но Луиза даже не подала виду. Для нее это было самое уютное и безопасное прибежище в мире.
   Девушка молчала, и Мастер понял, что с ней что-то происходит. Надо бы спросить, но слова почему-то не лезли в глотку. Ему просто захотелось взять ее на руки успокоить, укачать как маленького ребенка. И в самом деле, он уже начал приподнимать Луизу над багровым песком, когда внезапно ощутил на себе взгляд Грабовского. Великий Мастер медленно опустил свою возлюбленную на землю. Его смутили не чувства, которые они с Луизой опрометчиво выставили напоказ и не присутствие посторонних. Дело было совсем в другом. В глазах Марка читалось сочувствие, основательно сдобренное приправой из боли и жалости. А вот это совсем лишнее! Это никуда не годится! Он великий воин и не нуждается ни в жалости, ни в сочувствии, как не нуждался в них, когда был человеком.
   -- Морунги уже рядом. Они только что убили семерых наших. -- Эти слова не походили на слова любви, но Мастер должен был их произнести. Он как бы оправдывал свою сдержанность и холодность.
   -- Я почувствовала это. -- Луиза всхлипнула носом. -- Мне привиделся маленький сгорбленный харририанин. Он умирал от ожогов и звал меня на помощь.
   -- Его звали Накдин, -- только и смог выдавить из себя Мастер.
   В груди воина бушевал неистовый водоворот чувств и страстей. Боль утраты перемешивалась с нежностью и любовью, а ужас перед мутациями, грозящими Луизе, вызывал гнев как на себя самого, так и на весь обезумевший от войны мир. Кружась в этом смерче, Мастер окончательно потерялся. Почему он? За что именно ему достался этот тяжкий крест? Спаситель галактики и безжалостный убийца, бог и дьявол, герой и чудовище -- и это все он! Не много ли для одной жизни, для одного простого смертного?
   Мастер покрепче прижал к себе Луизу. Теперь уже он жаждал защиты и спасения... защиты и спасения от самого себя. Потеряв душевное равновесие, великий воин почувствовал как его поглощает другой мир. Темный и холодный, он затягивал в себя, пробуждал ненависть и нестерпимое желание мстить и убивать. Стоп! Что это с ним? Ведь это вовсе не его мысли, не его жажда крови. Мазохист хренов, так глубоко зарылся в свое ненаглядное "Я", что чуть не проворонил врага!
   -- Звено "Вампиров" заходит с востока! Через семь минут они зацепят нас радаром!
   Луиза ойкнула и съежилась в комочек. Мастер снова услышал вопль заживо сгорающего харририанина. Только на этот раз умирал он не в реальном мире, умирал он в воспоминаниях девушки. Однако, успокаивать, врачевать и утешать некогда. Действовать! Немедленно действовать!
   -- Сеть на крышу! -- Мастер резко, но вместе с тем мягко отстранил свою возлюбленную и кинулся на помощь к Шредеру и Микульскому.
   -- Не успеем! -- заорал Грабовский, видя как десантники едва передвигают ноги, по колено утопая в кроваво-красном песке.
   Успеем, не успеем... в жопу любые колебания! Делай! Не пробуй, не пытайся и не сомневайся, а точно и уверено делай то, что задумал! И получится! Должно получиться! Ни может не получиться! Твоя воля, твой разум и твоя решимость, они и есть залог успеха. Мастер накрепко усвоил это правило, будучи еще мальчишкой. Если хочешь словить назойливую муху, не стоит корчить из себя коварного охотника, просто метни вперед руку и цепко схвати. Если всерьез решил расплющить недругу пятачину, не думай о премудростях конг-фу, а преврати свой кулак в свинцовую кувалду и бей. Если жаждешь победить в забеге, отрешись от окружающей действительности и превратись в скорость... чистую скорость!
   Последний совет оказался как нельзя кстати. Мастер, что было сил, рванулся вперед. Первое же его движение погрузило весь окружающий мир на дно клейкого и тягучего океана. И это даже не замедленное кино, это полный временной коллапс, в котором Грабовский вот уже целую вечность пытается стащить с плеча свою автоматическую винтовку, Луиза никак не может опустить протянутые в след за Мастером руки, а оба десантника тщетно тужатся сделать один единственный шаг.
   Но вот им удалось! Шаг сделан! Однако, Великий Мастер успел сделать гораздо больше. Заклятье неподвижности не коснулось его. Он по-прежнему неудержим и молниеносен. Промчавшись две дюжины шагов, он яростно вцепился в толстые пластиковые ремни, надежно стягивающие тюк с маскировочной сетью. На какой-то миг Мастер задержал взгляд на алой ткани, по которой то и дело пробегали огненно-рыжие всплески. Ничего не скажешь, зловещий рисуночек! Великий воин попытался не думать о море бушующей плазмы, грозящей с минуты на минуту обрушиться на их головы. Делай! Неумолимый приказ стучал в висках. Делай, черт тебя побери!
   -- Отпустите тюк! -- гаркнул он на опешивших солдат.
   Словно испугавшись окрика, время вырвалось из комы и, ускорив бег, возвратилось в свое привычное русло. Получив свободу, Микульский шарахнулся в сторону, как будто увидел самого дьявола. Шредер юркнул под прикрытие тюка, не иначе стараясь спрятаться от яростного взгляда горящих синих глаз. Болваны! Страшно не сейчас, страшно станет, когда в небе взревут двигатели атакующих "Вампиров".
   Мастер действовал будто по наитию. Он ничего не обдумывал и не просчитывал. Может потому, что просто нет времени, а может потому, что чутье великого воина подсказывало -- другого выхода нет. Повинуясь внутреннему приказу, Мастер рванул тюк с маскировочной сетью. Тело сработало как одна огромная пружина. Сперва ноги затем спина, плечи и руки. Вся неистовая мощь сверхсущества, рожденного в недрах мрачной Агавы, оказалась вложенной в этот бросок.
   -- А-а-а!
   Неожиданный вопль заставил Мастера вздрогнуть. Что случилось? Неужели соперничая с гравитацией Воларда, он ненароком зашиб одного из своих верных сотоварищей? Кто кричал? Шредер! Мастер почуял ужас пронзивший сознание баварца. Подобно струям неистового ливня, этот шквал обрушивался сверху. Шредер словно вознесся на небеса. Хотя, скорее всего, так оно и есть. Вот почему тюк показался таким тяжелым.
   Сощурив глаза, Мастер наблюдал как по крутой параболе сверток, похожий на здоровенную красную луковицу, падал на наклоненную крышу спасательной шлюпки. Следом, словно истребитель, пристроившийся в хвост противнику, пикировал Шредер. В последний момент бывалый десантник сумел сориентироваться и правильно сгруппироваться. Он упал точно на сеть, ударившись о металл лишь носками своих тяжелых космических ботинок.
   Раз волей судьбы Шредера уже забросило наверх, у Мастера отпала всякая необходимость карабкаться туда самому.
   -- Георг, ты в порядке?
   Ответом Мастеру послужило нечленораздельное мычание.
   -- Георг, очнись, не время корчить из себя контуженого дебила.
   -- Да живой я, -- наконец донесся хриплый голос сверху.
   -- Хорошо, что живой, -- Мастер от души порадовался за солдата, но свое ликование воплотил в четкий отрывистый приказ. -- Займись установкой сети, живо!
   Чтобы ускорить мыслительный процесс в заторможенном мозгу баварца, Мастер послал в его сознание картинку, изображающую блок управления сетью.
   -- Активируй систему. Задай округлую форму периметра и несущий каркас в виде конуса. Затем нажми зеленую кнопку "Распаковка".
   -- Меня опять куда-нибудь зашвырнет, -- Шредер продемонстрировал первые проблески возрождающегося разума. -- Я зацепился. Засело намертво. Быстро не распутать.
   -- Если не выполнишь приказ, останешься без головы. Причем не один ты, а и все мы. Флаеры морунгов на подлете. Пять минуты до контакта. Так что, рядовой, засунь свой страх в жопу и выполняй приказ!
   Что ни говори, а чувство долга крепко-накрепко вбивалось в головы легионеров. Твоя собственная безопасность -- ничто, если на кону жизни твоих товарищей. Поэтому Мастер совсем не удивился, когда над головой послышался громкий хлопок и волны алой струящейся ткани заколыхались в небе, словно там расцвел исполинский огненный цветок.
   Сотканная из тончайших световолоконных нитей, камуфляжная система "Хамелеон-ХТ", которую по старинке продолжали именовать маскировочной сетью, накрыла планетоход огромным непроницаемым шатром. Под защитой оказалась не только машина, но и весь склон песчаного бархана. Теоретически сеть гарантировала четвертый уровень защиты, включающий в себя: жесткий самозакрепляющийся каркас, адаптивный камуфляж под окраску окружающей местности, поглощение электромагнитных волн, теплового излучения, гашение радиационного фона. Все эти замечательные свойства давали "головорезам" шанс. Но кто знает, какова чувствительность поискового оборудования вражеских "Вампиров"? Мастер не хотел рисковать, а поэтому, управившись с сетью, задумался над прочими демаскирующими факторами.
   Удача, что они еще не запустили атомный двигатель. Так что проблемой, пожалуй, оставалась лишь управляющая электроника. Значит, долой электронику! Отдав себе этот приказ, он ринулся к люку спасательной шлюпки. На бегу великий воин попытался выяснить судьбу своего героического товарища:
   "Георг, ты где?" -- мысленный призыв отправился на поиски Шредера.
   "Я здесь, командир, -- баварец на карачках вполз под трепещущий, гудящий на ветру багровый полог. -- Хорошо, что на мне боевой комбинезон. Бандажирование включилось вовремя. Кости, кажется, целы".
   Повезло, что целы, -- подумал Мастер и тут же переключился на выполнение своей задачи. Секунды щелкали с невероятной скоростью, и он уже почти физически ощущал, как по соседним барханам шарят невидимые цепкие пальцы радаров.
   Быстрее внутрь! Работающая аппаратура -- единственное, что они смогут засечь, или даже не засечь, а скорее почувствовать. Да, именно почувствовать, ведь боевые флаеры пилотируют ни кто-нибудь, а проклятые морунги!
   Пара гигантских скачков и Мастер влетел в шлюпку. Вставший на дыбы пол, не позволял передвигаться нормальным привычным шагом и великий воин превратился в паука, цепляющегося за ряды антиперегрузочных кресел. Не мудрено, что Луиза с Микульским так долго не могли извлечь тюк с маскировочной сетью.
   Внутри пассажирского отсека горело лишь тусклое дежурное освещение. В его неясном свете в глаза сразу бросился центральный пульт управления, расцвеченный мозаикой из светящихся шкал и сигнальных огоньков. В их палитре преобладали тревожные багровые тона, сигнализирующие об аварийном состоянии машины. Больше всего раздражала неустанно мигающая надпись: "Внимание, опасный крен на правый борт!"
   И без тебя знаю дубина стоеросовая! Мастер, недолго думая, протянул руку к панели управления энергетикой и заглушил бортовой генератор. Сделано! Центральный пульт издал сдавленный стон и тут же скоропостижно скончался.
   Все, теперь их не засекут. Вроде бы можно вздохнуть с облегчением, но... Мастер несколько бесконечно долгих мгновений угрюмо глядел на умершую электронику. В самой глубине его мозга зарождалась смелая идея. С каждой секундой она становилась все более четкой и ясной, пока, наконец, не превратилась в план со всеми тонкостями и деталями. Как только этот миг настал, Мастер хищно осклабился и громко сказал самому себе:
   -- Черт побери, если получится... тогда мы выиграли, тогда мы короли!
   -- О чем это ты? -- Марк Грабовский тенью возник за спиной друга.
   -- Хватай скафандр и пулей наружу! -- Мастер пинком отправил разведчика к нише, в которой висел один единственный косморемонтный костюм. -- И шевелись, ты! У нас всего три минуты!
   Грабовскому не нужно было повторять дважды. Мастер знает, что говорит и что делает. Подскочив к нише, он с бульдожьей хваткой вцепился в неуклюжие космические доспехи и тут же поволок их наружу.
   "Ты молодец, Марк! -- Мастер одобрительно кивнул в спину разведчику. -- Теперь мой черед".
   Проведя ладонью по мертвому электронному оборудованию, он сразу обнаружил то, что искал. В конденсаторах управляющего блока системы жизнеобеспечения все еще блуждала энергия. Электромагнитное поле прибора словно репьях цеплялось за собственное биоактивное поле Мастера, мелко щекотало и робко пыталось исказить его. Прекрасно! То, что нужно! Одним ударом великий воин вскрыл пластиковую панель. Дотянувшись до батареи конденсаторов, он вцепился в нее свой когтистой пятерней. Рывок и клубок из проводов и искрящихся хрустальных шариков оказался с мясом вырванным из тела машины. Часть дела сделано, а теперь живо наружу!
   И снова мир поразил диковинный вирус неподвижности, прививка от которого была лишь у Великого Мастера. Он настиг Грабовского за самым порогом модуля. Лейтенант пытался спрыгнуть вниз. Вот именно, что пытался! Оттолкнувшись от края люка, он так и завис в воздухе. А, впрочем, нет. Краем глаза великий воин засек движение. Марк все-таки падал, но только в сравнении с ним самая наилегчайшая пылинка, когда-либо упавшая на Волард, показалась бы настоящей пулей.
   Мастер не стал любоваться эффектным стоп-кадром. Время напрочь отказывалось записаться в союзники. В отношении "Головорезов" оно предпочитало лишь одну единственную форму общения -- яростную, сумасшедшую гонку. Великий воин принял вызов.
   Словно огромную ценность Мастер прижал к груди батарею конденсаторов и ринулся вон из спасательного модуля. Проносясь мимо Грабовского, он вырвал из неподвижных рук друга защитный скафандр. Белая металоткань будет хорошо заметна на алом склоне -- это мысль промелькнула в мозгу, как только под ногами заскрипел крупный кристаллический песок. Прекрасно, еще один фактор позволяющий засечь скафандр с воздуха. Однако главное успеть! Одним ударом своей мощной когтистой руки Мастер пропорол все защитные слои, проделав в спине скафандра небольшую дыру. Не мешкая, он сунул туда вырванный из приборной панели блок. Встряхнув скафандр, великий воин постарался, что бы батарея конденсаторов провалилась как можно глубже, лучше даже если она засядет где-нибудь в широкой штанине.
   Кукла оказалась готовой точно в тот самый момент, когда Мастер добрался до края маскировочной сети. Последний этап -- разместить приманку так, что бы удар плазмы вызвал небольшое землетрясение в непосредственной близости от планетохода, но не сплавил маскировочную сеть. Задача не из простых. Кто его знает, как будут заходить "Вампиры" для атаки. Можно только предположить, но гарантии... Как говаривал отец, гарантии дает только "Сбербанк". Ладно! Авось повезет! Упав на брюхо, Мастер выскользнул из-под прикрытия красного полога.
  
   -- Как у тебя это получилось? -- Грабовский говорил вполголоса, словно они лежали на передовой, в считанных метрах от вражеских окопов.
   -- Что именно? -- Мастер ответил другу не поворачивая головы. Он сосредоточенно смотрел вверх, словно "Хамелеон-ХТ" была прозрачной и ничуть не заслоняла небо.
   -- Как тебе удается так двигаться? -- Марк зыркнул в том же направлении, но, не увидев ничего кроме плотной красной ткани, опустил глаза. -- Ты был практически невидим, одна невесомая молниеносная тень, мелькнувшая как призрак из потустороннего мира.
   -- Нет, до потустороннего мира я пока не добрался, -- Мастер горько ухмыльнулся. -- Но кто его знает, может это следующий шаг в моей эволюции? Открою тебе тайну. Я продолжаю изменяться.
   -- Продолжаешь изменяться? -- не удержался от возгласа Марк.
   -- Тише, ты!
   Мастер покосился на Луизу. Девушка в нескольких шагах от них осваивала специальность сестры милосердия. Она старательно наклеивала регенерирующий пластырь на разбитую бровь Георга Шредера. Пластырь категорически отказывался клеиться к мокрой от крови и пота коже, но корсиканка не сдавалась. Скрипя зубами и чертыхаясь она пробовала снова и снова.
   -- Не хочу, чтобы Луиза знала, -- теперь уже Мастер понизил голос. -- Она еще не привыкла и вот к этому. -- Он как бы невзначай коснулся костных пластин на своем лице и металлопласта дыхательной маски.
   -- Но Источник Жизни далеко. Излучения здесь нет.
   -- Не важно. Толчок сделан. ДНК перестроены. Теперь мой организм верно и уверенно приводится в соответствие с новым генетическим кодом. -- Мастер на секунду задумался. -- Кстати, движение, о котором ты спрашивал это и есть один из внезапно открывшихся талантов. Такой трюк у меня стал выходить лишь совсем недавно.
   -- Я бы сказал, что это сверхъестественно, -- разведчик вперил взгляд в пустоту, копаясь в воспоминаниях. -- Ник, сам-то ты как это объясняешь?
   -- Честно? -- Мастер хитро сощурился.
   -- Ну, по возможности.
   -- Если честно, то хрен его знает. Когда ускоряешься, впечатление такое, что тело распадается на атомы, а затем собирается заново в пяти-шести метрах впереди. Не успел сложиться, как снова распад, новые пять-шесть метров и новое воскрешение.
   -- Похоже на телепорта...
   Лейтенант не успел договорить. Он так и застыл с открытым ртом, так как великий воин резко вскинул вверх руку, приказывая другу живо заткнуться.
   -- Тихо! Вот они!
   Вой четырех флаеров идущих на бреющем полете, заполнил все окружающее пространство. Вибрации воздуха казались зримыми и осязаемыми. Они забивались в карманы и за пазуху, сбивали дыхание и мерзко колотили по нервам. А, может, это никакие не вибрации, а страх? Обычный человеческий страх? Мастер обвел взглядом своих товарищей. Все они, съежившись, сидели на красном песке и с каменными лицами смотрели вверх. Каждый пытался представить, что творится там, с другой стороны маскировочной сети. Каждый задавал себе вопрос: "Прав ли командир? Может сейчас они никчемно и тупо дожидаются смерти?"
   -- Ник, а ты уверен, что морунги заметят скафандр? -- Грабовский с трудом выдавил из себя вопрос.
   -- Уже заметили, -- Мастер прислушался к шепоту голосов, наполняющему энергетическую ауру высоко в небе. -- Их сканеры засекли энергию батареи конденсаторов, которую я успел запихнуть внутрь.
   -- И что они собираются делать? Стрелять или не дай бог вызовут десант?
   -- Я хорошо изучил морунгов. Они звереют только лишь от одного нашего вида. Великое Пророчество так плотно засело в их кремниевых мозгах, что вопроса убивать или не убивать просто не существует. Ответ всегда один -- смерть.
   Упоминание о морунгах заставило Мастера вспомнить этих диковинных созданий. Первый раз они повстречались там... на мрачной, разоренной войной Агаве. Одурманенные липовым Великим Пророчеством морунги сеяли смерть среди беспомощных, беззащитных харририан. Казалось нет и не будет силы способной остановить их. Черные алмазные звезды, внутри которых поселился холодный бескомпромиссный разум бессердечных машин, посылали на бой орды своих невидимых газообразных сородичей. И те убивали, крушили, рвали на куски всех представителей органического мира, которых только могли отыскать. Эта бойня могла продолжаться бесконечно, не случись невероятное. Источник Жизни -- та самая сила, что порождала злобных морунгов... он же создал и существо, которому стало суждено их остановить. Так на свет появился Великий Мастер.
   Мысли великого воина оборвала новая волна свиста и грохота. Звено крылатых боевых машин развернулось и вторично прошло над ними, только на этот раз гораздо ниже. Не беда, "Хамелеон" идеально имитировал бархан и гасил все те крохи энергии, которые планетоход все-таки излучал. А значит, беспокоится не о чем... Пока не о чем.
   -- Чего ж они тянут, не стреляют? -- Грабовский, прислушался к удаляющемуся гулу.
   От разведчика так и перло нервозностью и тревогой. Мастер уже давно ждал, когда же Марк взорвется терзавшим его вопросом.
   -- Слушай, Ник, а может ты зря все это затеял? -- в конце концов, Грабовский не выдержал. -- Ну, копали бы себе, как и раньше. Понимаю что долго, зато безопасно и результат гарантирован. А теперь что? Вот долбанут по нам из плазмометов. Возьмут чуток повыше, чем ты рассчитывал, и все... всем кранты.
   -- Копать, говоришь... -- Мастер сверкнул горящими глазами. Только от одного этого взгляда у разведчика по спине побежали мурашки. -- И сколько бы мы копали? День, два, три? Да за это время "Архангел" так расширит зону своего контроля, что даже мышь не проскочит. -- Мастер взял себя в руки, и от гнева не осталось и следа. -- И еще одно. Подумай, подкапывая шлюпку, мы все время играем с огнем. Она может осесть нам на головы, и из этой могилы уже никто и никогда не выкарабкается. Но если все получится, если взрыв действительно высвободит машину, тогда победа! Тогда уже через час мы сможем запустить реактор, а через полтора -- двинуться в путь.
   -- Хорошо бы. -- Марк вымученно улыбнулся. -- Может помолимся, что ли?
   -- Вообще-то я атеист, -- Мастер жестом подозвал к себе Луизу, и когда та подбежала, крепко прижал ее к себе. -- Ну, а ты, если хочешь, молись. Только советую делать это поскорее, и лучше как страус -- уткнув башку в песок. А то наши "друзья" уже легли на боевой курс.
   Марк едва успел бухнуться лицом вниз. Мгновение спустя Землю сотрясла страшная ударная волна, вслед за которой с неба обрушился нестерпимый жар. Вдыхая раскаленный, пахнущий гарью воздух, Грабовский действительно молился. Молился, чтобы у морунгов не дрогнула рука... ну, или что там, у этих гнусных тварей.
  
  
   Глава 2.
  
   Сержант Дэниан Смит угрюмо цедил противное теплое пиво. Холодильники не работали. Да что там холодильники, энергии едва хватало для систем жизнеобеспечения. После того как корабль мятежников протаранил главную энергетическую станцию, и Амарилло рухнул на эту забытую богом планету, космический город из высокотехнологического дива превратился чуть ли не в доисторическое пещерное поселение. Ну, скажите на милость, на кой хрен сдались все достижения научно-технического прогресса, если поблизости не оказалось ни одной функционирующей розетки, в которую эти самые достижения можно было бы воткнуть.
   -- Сержант, -- голос прозвучал чуть ли не возле самого уха.
   Не понятно. Насколько Смит помнил, в баре он был один, если конечно не считать официанта, который за тускло освещенной стойкой пытался оттереть стаканы от основательно засохших потеков. Медленно, как человек, знающий себе цену, Дэниан обернулся. Ага, сразу все стало понятно. В шаге от него стаяла та самая сладкая парочка -- капитан и этот молокосос в черном, непонятного покроя, то ли лыжном, то ли водолазном костюме. Смит слыхал, что оба они вчера прибыли из зоны "А". От подобных гостей у сержанта всегда пробегал мороз по шкуре. Не хорошее место эта зона, и люди, приходящие оттуда тоже какие-то бездушные и холодные.
   -- Слушаю вас, господин капитан, -- Смит поднялся со стула и уставился в колючие немигающие глаза цвета ржавого металла. Одновременно с этим он силился вспомнить фамилию офицера, ведь полковник Коуэн предупреждал о нем.
   -- Хочу с вами поговорить, -- капитан говорил только от своего имени, как будто белобрысый голубоглазый юнец, стоявший позади него, просто не существовал.
   Норингтон! Капитан Джеймс Норингтон -- имя наконец всплыло в памяти сержанта.
   -- Я в вашем распоряжении, сер. Нам было приказано оказывать вам всяческое содействие.
   Это верно, приказ был, только вот мало кто горел желанием пообщаться с офицером из контрразведки, а уж Дэниан Смит, точно, в самую последнюю очередь. И на это имелись некоторые причины.
   -- Мы можем поговорить здесь? -- капитан цепким взглядом окинул помещение офицерского бара.
   -- Почему нет? -- Про себя Смит облегченно вздохнул. Фух, пронесло. Тему, которой он побаивался, обычно обсуждают в другом месте и далеко не дружеским тоном.
   -- Расскажите о побеге приговоренных к смерти преступников, который произошел 27 июня в зоне вашей ответственности.
   Твою мать... все-таки не пронесло! Холод со шкуры стал быстро заглубляться в самую душу.
   -- Я изложил все в рапорте, -- Дэниан постарался, чтобы его голос продолжал звучать уверенно, как у человека, не чувствующего за собой вины.
   -- Рапорт я читал, -- Норингтон плюхнулся на стул и жестом предложил сержанту сесть напротив, -- Однако меня больше интересует то, что не вошло в рапорт.
   -- Что вы имеете в виду? -- седушка под жопой стала не уютней электрического стула.
   -- Вы, Смит, опытный солдат, прошли спецподготовку по программе "Патриот". Как случилось, что эти пленные два раза ускользали от вас?
   Дэниан оторопел. Откуда капитану стало известно о первом инциденте? Ведь о той потасовке в лифте вроде как забыли, и никто ни разу о ней не вспоминал.
   Контрразведчик словно прочел мысли сержанта:
   -- Как один, скованный наручниками человек, смог справиться с четырьмя конвоирами, вооруженными спецсредствами?
   Смит не знал ответа на этот вопрос. Он тупо уставился в белую глянцевую поверхность стола и процедил сквозь плотно сжатые зубы:
   -- Все произошло слишком быстро, а главное неожиданно. Мы не могли предположить, что заключенный окажется столь безрассудным, чтобы кинуться на нас. Мы были не готовы, сэр.
   -- Можете рассказать поподробней?
   -- Что поподробней?
   -- Да все. Меня интересует каждая мелочь, которую вы вспомните об этих людях, -- капитан Норингтон оговорился, но тут же исправился. -- Хотя, насколько мне известно, в числе пленных были не только люди.
   Смит не спешил с рассказом. Он все никак не мог смекнуть к чему вся эта душеспасительная беседа за кружкой пива. Если виноват -- наказывайте, если нет...
   -- Успокойтесь, сержант, -- капитан оказался отменным физиономистом. -- Никто не собирается вас наказывать, по крайней мере, сейчас, когда мы ощущаем острый дефицит в опытных квалифицированных кадрах. Я пришел всего лишь за информацией.
   Тучи над головой Смита, бесспорно, все еще клубились, однако гром так и не грянул. Осознав это, морской пехотинец восстановил способность трезво размышлять:
   -- Старшим у них был поляк. Звали его, кажется, Микульский. Это он прессовал нас в лифте. Здоровый как шкаф.
   -- Можете его описать поподробней? -- капитан закинул ногу на ногу и внимательно уставился на Смита.
   -- К чему это вам? -- Сержант удивленно округлил глаза. -- В архиве есть фотографии каждого из них.
   -- От вас, милейший, требуются не советы, а быстрое и точное выполнение моих приказов!
   Контрразведчик рявкнул так, что у бармена от неожиданности выпал из рук стакан. Норингтон покосился в сторону барной стойки и произнес самым вкрадчивым тоном, от которого любому обитателю Амарилло только подозревающему с кем он имеет дело, сразу захочется забиться в самую далекую и узкую щель:
   -- А ты, дружок, отправляйся, пожалуй на кухню. Если кто из посетителей заглянет, мы тебя обязательно кликнем.
   Норингтон подождал пока смысл слов дойдет до мозгов толстенького низкорослого выходца из латинской Америки. Не дошло.
   -- Пошел вон, я сказал!
   Вот теперь дошло. Бармен пулей кинулся к выходу.
   -- Возвращаемся к прерванному разговору, -- капитан вновь был спокоен как удав. -- Сержант, делайте то, о чем вас просят. По возможности точно, четко, а главное старательно. Итак, внешность рядового Яна Мкульского.
   -- Виноват, господин капитан, -- Смит решил не бередить лихо пока оно тихо. -- Значит так. Русые волосы, очень коротко стриженные. Прямой нос с легкой горбинкой. Подбородок с ямочкой, бабам такие нравятся. Широкая славянская рожа, покрытая щетиной соломенного цвета. -- Тут Смит затравленно улыбнулся. -- Извините, господин капитан, бритым Микульского видать не доводилось. Даже не могу представить, как бы он выглядел на строевом смотру.
   Норингтон прежде чем ответить покосился на своего молодого спутника. Сделал он это с таким видом, словно юноша был вовсе и не человеком, а так... каким-нибудь прибором. И судя по всему, работа этого прибора капитана вполне удовлетворила.
   -- Дальше, только со всеми подробностями. Представьте Микульского как живого. Как он двигается, говорит, улыбается?
   -- Двигается?
   Смиту пришло в голову, что видел он "головореза" всего в двух ипостасях. Когда тот едва живой от побоев, еле передвигал ноги и когда, превратившись в зверя, крушил все на своем пути. Наверняка капитана интересовал именно второй случай.
   -- Двигался Микульский легко и быстро как кошка. Ни одного лишнего выпада. Ловит противника на ошибках. Уклоняется, причем уклоняется так, чтобы оказаться прямо напротив твоего самого незащищенного места, а затем бьет. Бьет так, что мама родная! Если не вырубишься сразу, то в нокауте проваляешься не одну и не две минуты.
   Смиту вспомнился летящий в лицо здоровенный космический башмак. Он как огромная планета заслоняет собой половину неба. Ну а во второй половине ясным солнышком сияет свирепая ухмылка Микульского. Нет, про эту гадкую ухмылку он ничего не будет говорить капитану. Он даже не будет о ней вспоминать...
   От неприятных видений сержанта отвлекло легкое движение. Белобрысый юнец коснулся плеча Норингтона и кивнул. Капитан ответил ему таким же заговорщическим кивком. Как только пантомима закончилась, спецагент из зоны "А" вновь взялся за Смита:
   -- Следующий. Опишите других.
   -- Еще один "головорез"... не помню имени, кажется испанец. Да, точно испанец, черноволосый и смуглый. Красавчик такой, ему бы жиголом работать, а он, дурак, в армию поперся. Значительно моложе Микульского, но точно такой же здоровяк. И где их только вербуют в Легион?
   -- Портрет!
   -- Дайте вспомнить, -- Смит напрягал память.
   -- Не нужно, -- первый раз за все время разговора подал голос юноша. Был он тихий, мягкий, обволакивающий. Таким даже если напрячься, в жизни не гаркнешь "Слушаюсь, сэр!" или "Никак нет, сэр!". Короче, штатский голосок маменькиного сынка.
   -- Я понял, Тэрри, -- Норингтон не удостоил компаньона даже взгляда. -- Кто там у нас следующий?
   -- Все, люди закончились.
   Сержант на всякий случай загрузил в память имя молокососа. Тэрри-Тэрри... -- какое-то собачье имечко.
   -- Опишите инопланетян.
   -- Это легко. Такие рожи долго не забываются. -- Смит стал загибать пальцы. -- Первый, это пилот истребителя, как его в черта... фалиец.
   -- Фалиец нас не интересует. Его нашли с дыркой во лбу. Убегая, они не имели возможности его похоронить. "Головорезы" спрятали тело в подвале одной из церквей на окраине города.
   -- Отлетался, гад! Я бы его сам...
   -- Дальше, -- Капитан прервал злорадство Смита.
   -- Второй -- какая-то четырехрукая тварь. Говорят инженер с Агавы.
   -- Инженера Нагиру также оставим в покое. Его, как и фалийца уже нет среди живых.
   -- Еще одним уродом меньше, -- Смит удовлетворенно кивнул. -- Ну, тогда остается только лурийка, доктор Дэя.
   -- Вот о ней мы будем говорить долго и подробно, -- капитан поудобнее устроился на стуле, как будто и впрямь надеялся провести здесь не один час.
   -- О... тут есть о чем поговорить. -- Сержант слегка адаптировался к обществу контрразведчика, его уже практически не беспокоили исходящие от того ледяные флюиды. Именно поэтому он позволил себе вальяжную панибратскую улыбку, с которой мужики обычно треплются о представительницах прекрасного пола. -- Очень похожа на наших баб. Я даже сдерживал ребят, горящих желанием проверить, что там у нее между ног.
   -- Ну-ну, Смит, придержите свои гормоны, -- Норингтон махнул в сторону своего молодого компаньона. -- Вы мне бойца испортите, а ему для работы необходима холодная голова.
   -- Да я как раз по поводу работы. -- Дэниан Смит с подозрением оценил юного девственника. На вид пацану лет семнадцать-восемнадцать. В его-то годы...
   -- Так что по поводу работы? -- капитан цепко держал нить беседы, не давая ей путаться, а тем более уходить в сторону.
   -- Ребята из отдела дознаний выжили из лурийки все что хотели. Оказывается, эта инопланетная красотка трахалась с одним из офицеров этих самых "Головорезов".
   -- Об отношениях доктора Дэи и лейтенанта Грабовского мне естественно известно, но обсуждать их мы сейчас не будем. Есть другое более спешное дело.
   -- Что опять описывать внешность? -- Смит скис.
   -- Угадали.
   -- Э-хе-хе, -- сержант пропустил очередной глоток мерзкого теплого пойла. Уставившись в глубины полупустой бутылки, он начал вспоминать стереоснимки из конвойного акта. -- Высокая, думаю футов семь, не меньше. Фигуристая такая, только правда фигура эта, как бы правильно выразиться, звериная какая-то, что ли.
   Смит снова потянулся к выпивке, но Норингтон пригвоздил его руку к столу.
   -- Не отвлекайтесь. Держите образ доктора Дэи перед своим мысленным взором и продолжайте ее описывать.
   -- Руку отпустите, -- матерый сержант хотя и был воплощением грубости, но к себе подобного обхождения не терпел, пусть даже и со стороны офицера, пусть даже и из зоны "А". Пока с ним будут обращаться по хамски, Смит не произнесет ни слова.
   -- Продолжайте, -- капитан разжал захват.
   -- Вот я и говорю, -- морской пехотинец сделал вид, что милостиво простил обидчика. -- Лурийка напоминает вставшую на дыбы кобылу. -- Секунду поразмыслив, он уточнил, -- породистую кобылу. Ноги длинные и стройные, а круп такой, что слюни текут.
   -- Как она двигается? Опишите походку. -- Капитан глянул на Тери, как будто проверял внимательно ли тот слушает.
   Двигается весьма примечательно. Очень широкие резкие шаги и при этом еще и умудряется вертеть задницей. Я как-то подумал, что будь у нее хвост, то при каждом шаге он непременно залетал бы вперед и хлестал свою владелицу по мордасам.
   -- Хорошо описали, доходчиво, -- капитан удовлетворенно улыбнулся. -- Дальше, вернее выше, раз уж ползете по лурийке снизу вверх.
   -- Выше на мой вкус все худовато. Грудь размерчик так второй, не больше. Живот и бока словно стянуты корсетом. Вернее не стянуты, а перетянуты. Выглядит весьма эффектно, но как-то уж очень неправдоподобно. Кажется, что она вот-вот переломится пополам.
   -- Вам бы книжки писать, Смит, -- похвалил сержанта Норингтон. -- А, Тэрри? Как ты думаешь? -- Капитан покосился на молодого человека, но натолкнувшись на холодный непроницаемый взгляд его голубых глаз, сразу вернулся к расспросам. -- Дальше. Руки, лицо?
   -- Руки как руки. Если бы не когти на пальцах, сказал бы что ничего запоминающегося. А вот лицо это да... я его как сейчас вижу.
   Сразу после этих слов Норингтон поднял вверх палец, призывая Тэрри к особому вниманию. Смит понял, что с рассказом лучше не тянуть. Сержант зажмурился и тут же из мглы на него глянули пустые потухшие глаза инопланетянки, такие, какими он их запомнил там, в камере сжигания отходов. Неожиданно в душу ворвалась тоска. Все эти живые существа, которых тогда ему приказали отправить на тот свет, больше не казались смертельными врагами. И наверно хорошо, что они сбежали, иначе Дэниан до конца своих дней ощущал бы себя грязным садистом.
   -- Смит, очнитесь, -- капитан дернул его за локоть. -- Вы остановились на очень важном месте -- лицо. Дайте нам ее лицо!
   -- Правильные человеческие черты. Глаза хотя и большие, но почти всегда прикрыты веками. Может от того они и кажутся узкими, раскосыми, прямо как у застенчивой японки. Лицо слегка вытянутое, но это ее не портит. Даже наоборот, появляется некое благородство как у дамы голубых кровей. Из-за того, что у Дэи нет ни волос, ни ресниц, ни бровей чудится, что смотришь на маску, -- Смит поразмыслил и добавил. -- Роскошную экзотическую маску. Кожа у инопланетянки светло-золотистого цвета, а по левой части лица, голове, шее и должно быть по всему остальному телу пляшут обалденно красивые узоры. То ли цветы, то ли диковинные птицы. Каждый может представить что угодно. Рисунок постоянно меняется, светится и переливается всеми красками радуги. Специалисты сказали, что это подкожные имплантанты. У них там на Луре мода такая. Даже жалко было пихать в топку этакую красоту.
   Невзирая на протестующий жест капитана, Смит приложился к бутылке и не отрывался от нее, пока не осушил до дна.
   -- Это все? -- Норингтон смекнул, что от духоты, алкоголя и сентиментальных чувств сержанта окончательно развезло. Толку от него становилось все меньше и меньше.
   -- А чего вы еще хотели? Рассказал что помнил. -- Внутри морского пехотинца росла неприязнь к этим потрошителям человеческих душ.
   Капитан пропустил мимо ушей вызов, таящийся в тоне подвыпившего сержанта, и обратился к своему напарнику, который как неподвижная статуя продолжал стоять возле их столика:
   -- Ну как, что-нибудь есть?
   -- Тяжело. Очень тяжело работать через свидетеля, тем более такого, как сержант Смит. Он пьян, его слова плохо иллюстрируются четкими зрительными образами. И вообще, по моему мнению, Смит не горит желанием сотрудничать с нами, а поэтому халатно относится к выполнению вашего, господин капитан, задания.
   Ах ты, гнида желторотая! Смит весь вскипел от злости. Ну, попадешься ты мне в глухом темном уголке! Все кости переломаю, кровавой юшкой будешь харкать! Ботинки мне будешь ли...
   Смит запнулся, так и не досочинив до конца свою угрозу. Взгляд, которым угостил его Тэрри походил на удар острой отточенной сабли, точный и молниеносный. И судя по всему, клинок этот был отравлен. Сержант почувствовал, как яд растекается у него в груди, как одна за другой сжимаются, чернеют и умирают клеточки его здорового сильного тела. Черная волна вот-вот докатится до сердца и тогда... тогда смерть!
   -- Хватит, Тэрри! Оставь его! -- капитан Норингтон энергично вскочил со стула и насмешливо поглядел на сержанта, который обеими руками пытался заткнуть несуществующую дырку в своей груди, -- Поднимайтесь, Смит. Вы пойдете с нами.
   -- Зачем это? -- прохрипел Дэниан затравленно зыркая снизу вверх.
   -- Как, разве вы еще не поняли? Вы теперь в нашей команде. -- Затем Норингтон указал на Тэрри. -- И, кстати, только что познакомились со своим напарником.
  
  
  
   Глава 3.
  
   От неожиданного вскрика Грабовский вздрогнул. Повернув голову, он вопросительно уставился на соседа по креслу.
   -- Эй, Микульский, ты чего?
   -- Опять эта хрень, -- рядовой тяжело дышал. В тусклом свете дежурного освещения было видно, что на лбу у него поблескивают капельки пота.
   -- Работаем на износ, -- лейтенант достал из-под сиденья флягу с тонизирующим коктейлем и протянул солдату. -- На, вот, глотни. Полегчает.
   Ян Микульский сделал пару глотков, вернул флягу, а затем с уверенностью заявил:
   -- Нет, не полегчает. И усталость тут ни при чем. -- Ян невидящим взглядом уставился в пустоту. -- Одно из двух, либо во время допросов мне основательно поджарили мозги, либо у меня едет крыша. Хотя второе может легко следовать из первого.
   -- Не мели чушь. На борту "Призрака" тебя ведь обследовали. Дэя обследовала. А ты ее знаешь, найдет, даже чего и нет.
   -- Тогда откуда это чертово привидение у меня в башке? Только-только начинаю кемарить, а оно тут как тут. Стоит и смотрит. Ничего не делает, только смотрит. Но взгляд этот, я вам скажу... -- Микульский поежился, словно от ледяного пронизывающего ветра, -- Чувствуешь себя аперитивом на пиру у вампиров.
   -- Рядовой Микульский приказываю выбросить глупости из головы и отдыхать. -- Грабовский потрепал по плечу своего старого боевого товарища. -- Если боишься спать, не спи. Просто закрой глаза, отключись и ни о чем не думай. Слышишь, ни о чем! Впусти в голову космический вакуум и держи его там как можно дольше, -- командир подмигнул солдату. -- Я так делаю всегда. Расслабляюсь после того, как вы, засранцы, меня окончательно достанете за день.
   Обменявшись с Микульским мятыми улыбками, Грабовский встал и, пошатываясь в такт раскачивающемуся планетоходу, двинулся в направлении места водителя.
   Пилотское кресло в спасательной шлюпке предусматривалось лишь одно. Места для остального экипажа располагались в кормовой части. Так что, если кому-либо из пассажиров во время движения вдруг взбредет на ум пообщаться с пилотом, то делать он это будет стоя, крепко вцепившись в аварийные поручни. Марк изобрел другой способ. Не долго думая, он уселся прямо на пол, опершись спиной о пульт управления. За окном непроглядная ночь и пялится туда все равно бесполезно, а вот лицо пилота прямо перед глазами. Пару минут он сидел молча.
   -- Долго будешь меня гипнотизировать? -- Великий Мастер на мгновение оторвал взгляд от непроглядной мглы за бортом и глянул на друга.
   -- Пытаюсь понять, мое присутствие может привести к дорожно-транспортному происшествию или такому многоопытному водиле как ты способно помешать лишь внезапное извержение вулкана, землетрясение или цунами.
   -- Можешь остаться. Это не скоростной автобан на подъезде к Парижу. Ползти с бархана на бархан я могу даже с завязанными глазами.
   -- А темнота? Ты не хочешь все же включить фары?
   -- Добавить еще один демаскирующий фактор? Нет уж. Я и так все прекрасно вижу.
   -- Угу, -- в знак согласия Марк кивнул. -- С Микульским твориться что-то неладное. Галлюцинации. Боюсь, как бы он и в самом деле не съехал с катушек.
   -- Не похож он на шизофреника.
   -- Говорит, что постоянно видит какое-то привидение. Ты бы не мог забраться в его сны и пошерудить там, выяснить, что к чему, откуда эта зараза берется?
   -- Не пробовал, -- Мастер призадумался. -- Наверное, смогу. Вот сменюсь и сразу займусь.
   -- Сменишься? -- Грабовский расплылся в ироничной ухмылке. -- Да мы едем уже пятнадцать часов, а ты вцепился в рычаги мертвой хваткой, как бультерьер в глотку. Если помнишь, я уже два раза предлагал тебе поменяться.
   -- Меня что-то беспокоит. Что-то не так. -- Мастер немигающим взглядом шарил по невидимым для Марка барханам.
   -- Что-то за бортом? -- Грабовский всполошился.
   -- Что-то на этой планете.
   -- Какая новость! Именно из-за нее ты не даешь себе ни спуска, ни отдыха? -- лейтенант расслабился. -- С тех пор, как на планету рухнул город, здесь столько всякой нечисти: морунги, охотники, оборотни. Да эти уроды из "Архангела" могли черти-кого наплодить в своих лабораториях. Зная о таких соседях, любой начнет шарахаться даже от собственной тени.
   Великий Мастер не ответил. Он все смотрел и смотрел вдаль, словно взглядом хотел пробить не только мрак ночи, но и время, и пространство. В зеленоватом свете, исходящем от приборной панели, Марк видел его неподвижное лицо. Черт побери, он никак не мог привыкнуть к этому кошмару. Твердая как сталь чешуя вместо волос, угловатое костное забрало вместо носа и щек. Все остальное -- пластик и металл синтезатора дыхательной смеси. Марку вдруг нестерпимо захотелось кинуться к Мастеру. Когтями и зубами содрать, сцарапать, соскрести с него ненавистную маску сюрреалистического монстра. Вдруг произойдет чудо, и под ней откроется приветливое улыбчивое лицо его лучшего друга -- Николая Строгова. Чтобы не выдать своей боли, Грабовский уставился в пол.
   -- Ник, ты когда-нибудь вспоминаешь о Земле, о доме? -- Всплывшие в памяти черты Николая вызвали острый приступ ностальгии.
   -- О доме? -- призраки Воларда так крепко завладели мыслями Строгова, что тот не сразу понял, о чем спрашивает его друг.
   -- Ну, да, о доме, -- Марк подтянул колени к груди и совсем по-детски охватил их руками. -- А вот мне все чаще и чаще начал чудится шум моря. Солнце, чайки, наша яхта...
   -- Девки в бикини, музыка, шампанское... -- Николай хмыкнул.
   -- Нет, мама. -- Грабовский даже не подумал обидеться. Он говорил ровно и задумчиво, как будто картинка и сейчас стояла у него перед глазами. -- Она в легком белом платье, стоит, облокотившись о перила, и весело смеется. А мы с отцом сидим, свесив ноги с борта, ловим рыбу на удочку. Мне всего десять лет, и у меня ни хрена не получается, то леска путается, то наживка слетает. А мама подбадривает и подначивает устроить соревнование на лучшего рыболова...
   Грабовский запнулся. Он словно вместо воздуха втянул в легкие плотную вязкую смолу, от которой ни вдохнуть, ни выдохнуть.
   -- А я о своих стариках стараюсь не думать. -- Едва слышно прошептал Мастер. -- Даже если и выживу во всей этой катавасии, мне домой никак. Куда же я вот такой... -- Строгов с такой силой стиснул оба управляющих джойстика, что его когти глубоко вошли в мягкий рифленый пластик.
   -- Ну, они, по крайней мере, хоть живы.
   -- Твой отец, скорее всего, тоже жив. -- Николай произнес это очень тихо, можно сказать задумчиво.
   -- Что?! -- Марк подскочил как ужаленный. -- Ты смог?! Ты его отыскал?!
   -- У меня с твоим отцом, я бы сказал, чисто шапочное знакомство. Да и встречались мы давненько. Поэтому мне довольно сложно засечь его биополе. Но ты мой друг, и я изо всех сил пытался помочь...
   Строгов умолк. Бесконечно долгую минуту он задумчиво смотрел на проплывающий за окном пейзаж. Ночь заканчивалась, и мир за бортом уже не казался таким непроглядно черным. По нему туманными призраками побежали первые бурые пятна.
   -- Несколько раз удавалось почувствовать что-то похожее на энергетическое поле твоего отца. -- Мастер говорил медленно, словно в этот самый момент снова искал в бесконечных просторах вселенной слабый голос Грабовского старшего. -- Однако всякий раз объект прерывал контакт. Он блокировался жестко и умело, как будто был готов к этому, как будто знал кто я.
   -- Что ты этим хочешь сказать? -- мысли путались во всклокоченном мозгу Марка.
   -- Только одно -- тому, о ком я говорю, есть что скрывать и он совсем не горит желанием излить мне свою душу.
   Что за чертовщина! Грабовский попытался разложить по полочкам все сказанное другом. Пользуясь своими уникальными способностями, Николай пробовал наладить связь с отцом. Среди триллионов живых существ, населяющих нашу галактику, он нашел кого-то похожего. Ну и что из этого? Пока астральный контакт не стал двусторонним, даже Великий Мастер не может гарантировать что выбор сделан верно. Да, Николаю показалось, что объект знает о нем... Но это тоже еще ничего не значит. Мало ли в галактике причудливых живых существ. Может какие-то кайнозойские тушканчики именно так и реагируют на вторжение в свой мозг.
   -- Ты прав, доказательств маловато, -- Строгов повертел головой разминая затекшую шею. -- Я наверняка принял бы свою находку за очередную пустышку, если бы не одно "но". Дело в том, что мой "кайнозойский тушканчик" находится не где-нибудь на другом конце галактики, а именно здесь, на Воларде. В этом я уверен.
   От такого удара у Марка потемнело в глазах. Он вдруг вспомнил, как аннигилирующие излучатели "Новой Невады" безжалостно палили по Амарилло.
   -- Когда...? -- разведчик с трудом проглотил застрявший в горле воздух. -- Когда ты чувствовал "его" в последний раз?
   -- Еще до начала боя. -- Строгов старался не смотреть в глаза другу.
   -- А сейчас?! Попробуй сейчас!
   Грабовский едва удержался, чтобы не кинуться к Николаю. Он готов был скандалить, требовать, умолять, стать перед другом на колени. Только бы тот сделал, только бы помог!
   -- А сейчас я ничего делать не буду, -- голос Великого Мастера прозвучал непреклонно. -- Не только я могу слышать, слышать могут и меня. Поэтому покуда мы сидим здесь, хилые, беспомощные и почти безоружные, я предпочитаю не высовываться.
   Марк понимал, что Строгов прав. Но пытка неизвестностью была невыносима. Он должен что-то сделать.
   -- Доберемся до Амарилло, там и будем делать, -- Великий Мастер читал мысли Грабовского как открытую книгу. -- А сейчас, я тебя очень прошу, смени растерянно-интеллигентскую мину на что-нибудь более подходящее моменту.
   -- Этот город, -- Марк не слышал друга, в его глазах заплясали свирепые хищные огоньки. -- Мне кажется, он таит в себе зло всего мира.
   -- Я бы не делал столь поспешных и категоричных выводов.
   -- Ах вот как? -- разведчик с вызовом вскинул голову, но тут же совладал с эмоциями. -- Понимаю. Во мне тоже бушует внутренний протест. Ведь получается, что мы боремся против своих... против людей с планеты Земля. Но, Ник, "Архангел" это ведь далеко не вся Земля.
   -- Спасибо за информацию, а то я не знал, -- Великий Мастер повернул к другу свое неподвижное сосредоточенное лицо. -- Хочешь правду?
   -- Какую правду?
   -- Правду, которую нам всем следует понять и принять.
   -- И в чем же она состоит?
   -- А в том, что мы ни хрена не знаем, а следовательно ни хрена не понимаем. Лично я не могу однозначно сказать кто прав -- кто виноват, кто плохой -- кто хороший.
   -- И это говорит человек, потерявший в схватке с "Архангелом" практически всех своих товарищей, человек чье тело носит отпечатки этой войны, человек, у которого эти нелюди едва не отобрали любимую женщину!
   -- Я понимаю, ты бесишься из-за отца, -- Николай добавил в свой голос примирительные интонации.
   -- Как представлю, что он гниет где-то там, в бетонных казематах под Амарилло... Не могу передать, что со мной начинает твориться. -- Марк стиснул кулаки. -- А более всего бесит собственное бессилие.
   Оба друга замолчали. Они наговорили друг другу достаточно. Теперь в тишине каждый хотел осмыслить суть сказанного. Удивительно практический ум Грабовского тут же принялся изыскивать план проникновения в город. Все разговоры Николая -- это лишь чистейшая теория, а вот отец он здесь, он рядом, он ждет помощи. Пока в голову приходило всего два варианта. Первый -- проникнуть в Амарилло под видом какой-нибудь разведывательной или патрульной группы, возвращающейся после выполнения задания. Второй -- сдаться в плен, а затем, находясь уже в городе, совершить побег. Что-то подобное уже проделали Микульский с Мартинесом. Если получилось у них, почему не получится у него? Только вот следует запастись некоторыми полезными штуковинами, незаметно вшитыми в комбинезон. Над списком именно таких шпионских принадлежностей как раз и размышлял разведчик, когда его окликнул Строгов:
   -- Марк!
   -- Чего?
   -- Что ты имел в виду, когда говорил, что Луизу едва не отобрали у меня?
   -- А она тебе ничего не рассказывала?
   -- Когда? Во время боя? Во время нашей головокружительной посадки? Или может, когда мы как очумелые гребли песок из-под брюха завязшего планетохода? За те пару суток, которые минули с момента нашей встречи, наедине мы оставались всего несколько коротких минут.
   -- Понимаешь, я сам особо не в курсе. Моришаль как то сказал...
   -- Хватит темнить. Раз начал, так договаривай.
   -- Ну, еще дома, на Корсике... -- Грабовский терялся с чего начать, -- Пока Луиза лежала в госпитале и находилась без сознания... Короче, туда и заявились агенты "Архангела".
   -- Стоп! Луиза была в госпитале, да еще и без сознания?! Что с ней произошло?! -- В голосе Строгова слышалась нешуточная тревога.
   -- А ты готов это услышать и не перевернуть планетоход вверх тормашками?
   -- Говори.
   По интонации друга Марк понял, что подготовил того к тяжкому испытанию.
   -- Она потеряла ребенка.
   Грабовский внутренне подобрался, ожидая, что вот-вот придется уворачиваться от кусков вдрызг разбитой приборной панели. Однако, летели секунды, за ними ползли минуты, а Великий Мастер даже не шелохнулся. Он походил на робота, у которого от короткого замыкания расплавился главный процессор. Быть может именно аналогия с перегоревшим электроприбором и заставила разведчика заговорить первым. Протянув руку, он толкнул Николая в колено.
   -- Э... Ты в порядке?
   -- Ребенок... Я не подумал, что у нее мог быть ребенок. -- Строгов говорил сам с собой. Это был бесстрастный голос человека, находящего под глубоким гипнозом.
   Грабовский от удивления даже открыл рот. Он прекрасно знал своего друга. Благородный, чуткий, горячий сердцем рыцарь без страха и упрека. И вдруг полное отсутствие эмоций, причем по поводу таких ужасных и мучительных событий. Ведь речь идет не о ком-нибудь, а о его собственном ребенке. В душе Грабовского вскипело справедливое негодование.
   -- Ник, это был твой ребенок!
   Разведчику стало не по себе, когда на него уставились горящие лазуритово-синие глаза.
   -- Плохо, очень плохо.
   -- И это все, что ты можешь сказать?
   Марк не мог понять, что твориться с Николаем. Пару минут назад тот искренне волновался за свою подругу, был живым чувствующим человеком, и вдруг... Вдруг такая перемена. Ни дать, ни взять -- Терминатор, Железный Дровосек без сердца!
   -- Она что-нибудь помнит?
   -- Не знаю, мы с Луизой это не обсуждали, -- вопрос Мастера еще больше разозлил Грабовского.
   -- А что рассказывал Моришаль?
   -- Рассказывал, что Луиза как пушинки раскидала двух здоровенных амбалов и кинулась бежать. На ступеньках госпиталя Моришаль ее и перехватил. За ними была погоня, но ты ведь знаешь капитана... За рулем он бог.
   Великий Мастер кивнул. Но сделал он это чисто автоматически. Судя по всему, мысли великого воина блуждали где-то очень далеко. Глядя на непроницаемое лицо друга, Грабовский не выдержал:
   -- Слушай, до тебя вообще дошло то, что я сейчас рассказал? Погиб твой ребенок, и твоя женщина сама чуть не отдала богу душу.
   Марк специально делал акценты на словах "твой" и "твоя".
   -- Когда это произошло?
   -- Ну, ты совсем непробиваемый! -- Марк всплеснул руками.
   -- Неужели будет лучше, если я стану расспрашивать об этом Луизу?
   -- Месяцев шесть-семь назад, если верить Моришалю. Да ты сам его спроси. Для тебя это ведь не проблема, телепат хренов!
   -- Шесть-семь месяцев... -- Николай повторил вслух. -- Тогда получается, что выкидыш произошел на пятом месяце беременности.
   -- Да твой это ребенок, твой! -- Грабовский вдруг понял причину необычного поведения друга. -- Ты что, Луизу не знаешь? Она же принцесса из старых сказок, честная и верная! -- Чтобы рассеять последние сомнения Николая, лейтенант добавил, -- И по срокам все сходится, ведь верно?
   -- То-то и оно, что верно.
   Строгов рывком остановил планетоход и стал отстегивать ремни безопасности. Марк вдруг заметил, что у друга дрожат пальцы.
   -- Что случилось? -- Грабовский стал подниматься на ноги.
   -- Садись за рычаги, дальше поведешь ты.
   -- Что случилось? -- разведчик повторил вопрос, вцепившись в руку Мастера.
   -- Я должен собраться с мыслями и силами. Кажется у меня беда.
   Ах, вот оно что! Чувства Николая мутировали точно также как и его тело. Огонь боли отчаяния и тоски бушевал где-то глубоко внутри. Это словно термоядерная топка. Снаружи ледяной металл, внутри всесокрушающее и всепожирающее пламя.
   -- Ник, возьми себя в руки. Ты нам нужен. Это все уже в прошлом. Вы с Луизой сильные. Вы вместе. Вы вынесете все испытания и все лишения. -- Говоря это, Грабовский тряс Строгова, пытаясь привести в чувства.
   -- Спасибо, друг, -- Мастер накрыл руку разведчика своей жесткой когтистой пятерней и горько улыбнулся. -- Но скорее всего, самое страшное у меня еще впереди.
  
  
   Глава 4.
  
   Пальцы легли в предназначенные для них углубления, сверху кисть придавила плотная массивная крышка. Так что сержант Дэниан Смит даже если бы и захотел, то все равно ни за что не смог бы выдернуть руку. Хитро придумано! Если сканирование пройдет успешно и ДНК посетителя будет опознана, дальше все пойдет своим нормальным штатным чередом. Прибор раскроется, словно створки ракушки и посетитель сможет пройти. Если же со сканированием возникнут проблемы, неудачник окажется крепко схваченным за руку, и освободить его из этого капкана сможет лишь вызванный по тревоге патруль.
   Все это сержант Смит вспоминал, пока хитроумная машина проводила анализ его генокода. Процесс занимал около минуты, и Дэниан смиренно ждал, барабаня пальцами свободной руки по макушке деловито гудящего сканера. Но вот красный огонек сменился зеленым, и крышка с хищным шипением поднялась вверх. Наконец-то! Смит с облегчением распрямил спину. Он был довольно высок, а сканирующее устройство изготовили под размеры не иначе как пигмеев. Так что, перед входом в зону "А", всякий раз приходилось кланяться, словно она, эта самая зона, вовсе и не военный объект, а храм почитаемого божества.
   На самом деле Смит относился к зоне и всему тому, что в ней происходит с недоверием или даже с некоторым отвращением. Он солдат, и привык к честному бою, а вот все эти опыты... Сам-то он, естественно, ничего не видел, но по городу упорно ползли слухи, что где-то там, в глубине зоны "А", идут жуткие биологические эксперименты. Даже если это и так, то Смит понимал в чем дело. В одиночку человечество не в силах победить своих многочисленных инопланетных врагов. Однако, видеть среди союзников каких-то там мерзких упырей тоже, понимаешь ли, радости мало. Кто его знает, что творится у этих тварей в мозгах. Сегодня они на твоей стороне, а завтра? А завтра, глядишь, и сами вцепятся тебе в самую глотку.
   Стоп-стоп! Дэниан Смит помотал головой. Не о том думаешь, сержант. Сейчас для тебя главное живым и невредимым добраться до места. Смит подошел к пузатому маршрутному автомату и сунул в щель приемника свой идентификационный жетон. Машина загудела, защелкала и тут же выплюнула в руки сержанта гибкую пластину со свежеотпечатанным маршрутом движения. На прозрачном пластике в правом верхнем углу горели красные цифры. И не просто горели, они каким-то непостижимым образом ухитрялись меняться, отсчитывая часы, минуты и секунды.
   Да... По зоне "А" просто так не погуляешь! Смит тут же с головой ушел в изучение плана и графика движения. Это было необычайно важно. Окажись ты не в том месте и не в то время, как рискуешь быть запертым в глухом темном тупике, который еще минуту назад был широким людным коридором. И это еще не самый худший исход. Есть места, где ротозея ждут парализующие станеры или того хуже -- лазерная сеть с ужасно мелкими ячейками. Оставшийся от него дымящийся гуляш будут выгребать совковой лопатой.
   Сверяясь с планом, Смит быстро шел по узким, но ярко освещенным подземным переходам. Электроэнергию здесь не экономили, не то, что во всем остальном городе. Иногда навстречу попадались люди. В эти ранние утренние часы их было не много. В основном военные. Они лишь на мгновение поднимали глаза, быстро обменивались приветствиями, а затем снова утыкались в расчерченные лабиринтами пластиковые пластины.
   Отметка номер сто двадцать пять. Ага, вот она! Он должен быть здесь в шесть, тридцать одну. Уложился. Что дальше? Поворот направо и движение до лифта номер сорок один.
   До лифта предстояло шагать минут десять, и это, как подсказывала схема, по ровному как стрела коридору. Смит вздохнул с облегчением и опустил бесполезный сейчас планшет.
   Навстречу шла девушка. Дэниан приметил ее еще издалека. Невысокого роста, пухленькая, с копной огненно-рыжих волос, собранных в аккуратную высокую прическу. Сердце сержанта заколотилось с частотой автоматной очереди. Господи, не может быть! Сара! Он кинулся к ней, но, пробежав метров десять, остановился как вкопанный. Нет, не она. Ошибся. Плечи сержанта безвольно поникли.
   Незнакомка с гневом глянула на так беспардонно разглядывающего ее солдафона, хмыкнула и пошла дальше, ритмично цокая каблучками.
   -- Простите, обознался, -- крикнул вслед девушке Смит и, едва передвигая вдруг налившиеся свинцом ноги, поплелся прочь.
   Он вспомнил Сару, свою маленькую Сару. Они встречались лишь три месяца, но за это время успели накрепко прикипеть друг к другу. Сара уже придумывала имена их двух будущих детишек, а Дэниан на все свои скудные сбережения приобрел кольцо с пяти каратным бриллиантом. Но вдруг Сару перевели на Фрейзер. Смит сперва сокрушался, однако вскоре успокоился. Колония на Фрейзере самое тихое местечко во всей освоенной человечеством галактике. Естественно, это не Земля, но о Земле можно забыть. Все они, подписавшие контракт, не вернуться на родную планету пока проект "Архангел" остается тайной за семью печатями. Так что для Сары городок на Фрейзере это лучшее место из всех возможных. Это не духота и теснота космических станций. Фрейзер -- рай с чистым воздухом, величественными, пусть и безжизненными пейзажами, пониженной гравитацией, и главное -- медицинский центр там оборудован по самому последнему слову техники. Короче, то, что нужно для будущей мамы. Да и кроме того, Саре не так долго пришлось бы оставаться одной. Сержант написал рапорт, и при содействии полковника Грейза его перевод в охрану Фрейзера был почти решен.
   И Дэниан таки попал на Фрейзер. Только вот то, что он там увидел, едва не свело его с ума. Колония была уничтожена. Весь городок превратился в перепаханное поле, из которого словно остатки старой стерни торчали искореженные столбы и балки. Оплавленные скрюченные панели от металлических стен выглядели пугающими сюрреалистическими изваяниями. Ветер гонял стайки обгорелых бумажных листков, ворошил одежду и волосы на тысячах обезображенных трупах. Сару он так и не нашел, ни живую, чтобы обнять, ни мертвую, чтобы похоронить. В тот день Смит дал себе клятву, что не успокоится, что будет мстить пока жив, что никогда не забудет и не простит.
   Взбешенный от разбередивших душу воспоминаний Смит влетел в кабину лифта номер сорок один. С размаху ударившись о полированный металл, сержант в гневе колотил по нему кулаком и сквозь зубы рычал:
   -- Черт побери, сколько же можно ждать! Когда же, наконец... Когда же наконец мы начнем резать им глотки?!
   Норингтон обещал, что группа выйдет на поиск вражеского десанта. Ну, и где же? Вот уже третий день наполнен бездействием, отягощенным идиотскими тренировками и дурацкими медитациями в компании этого недоноска Тэрри. Да еще плюс ко всему, вчера ему в башку зачем-то загрузили межгалактический интерлеви и французский. Смит думал, что сдохнет от возникшей после этого головной боли. Короче, хрень, кругом одна непонятная бессмысленная хрень.
   Лифт остановился, негромко запиликал и услужливо раскрыл двери. Дэниан Смит сделал шаг наружу и обмер от изумления. Сержант предполагал, что как и вчера, и позавчера он окажется в тренировочном центре, однако, сегодня все вышло по-другому. Смит вдруг очутился в огромном авиационном ангаре, где спешно грузились три тяжелых десантных флаера. В один их них загоняли угловатую многоколесную машину. Дэниан сразу ее узнал. Такие вот броневики обычно использовали разведчики новых миров. Спускаемый аппарат состоял из двух разделяющихся частей. Модуль-матка, оснащенный двигателями взлета, оставался на месте приземления и являлся базой разведчиков. А мобильный модуль с экипажем восемь-десять человек уходил в дальний поиск. Говорят надежная, безотказная машина с бешеной проходимостью. Но Смит никогда не слышал, чтобы ее применяли в боевых операциях. Броня ведь не толще скорлупы грецкого ореха, а из оружия только легкая лазерная установка. Куда ей в настоящий бой!
   -- Сержант Смит, вы как всегда пунктуальны, -- голос капитана Норингтона прозвучал из-за спины.
   -- Спасибо, сэр, -- Дэниан повернулся кругом и отдал честь.
   -- Мы выступаем, -- капитан кивнул в сторону флаеров и суетящегося вокруг них персонала.
   -- Наконец-то! -- радость на лице Смита сменилась досадой. -- Но, сэр, я не захватил свое оружие, свою экипировку.
   -- Успокойтесь, вам выдадут все необходимое. Хотя основная ваша задача на сегодня совсем не стрелять или метать гранаты.
   -- Опять рассказывать сказки этому вашему молокососу? -- сержант наморщился.
   -- Я думал, вы поладили, -- капитан не ответил на вопрос. Он взял Смита за локоть и развернул его, приглашая проследовать к грузившемуся флаеру. Шагая рядом, Норингтон нравоучительным тоном продолжал. -- У Тэрри было сложное детство. Он сирота. Вырос в одном из... -- тут контрразведчик помедлил, подбирая нужные слова, -- ну, я бы сказал, в одном из государственных учреждений закрытого типа. Так что с внешним миром Тэрри начал знакомиться сравнительно недавно. И ему приходится тяжеловато. Именно поэтому если рядом будет находиться такой человек как вы, с большим жизненным опытом, так долго и преданно работающий в проекте, парнишке будет легче освоиться в обществе, стать убежденным борцом за победу нашей родной Земли.
   -- Значит, вы сватаете меня в наставники? -- без энтузиазма поинтересовался Смит.
   -- В какой-то мере, да.
   -- А вытянули вы пацана из этого его приюта только потому, что он вдруг проявил незаурядные телепатические способности?
   -- Вы совершенно правы, -- Норингтон загадочно ухмыльнулся.
   Что-то в этой ухмылке Дэниану не понравилось. Оскал высшего существа, чувствующего свое превосходства над низшим. Так улыбаются верному псу, гладят его по шерстке, чешут за ушком, а потом ведут к ветеринару, чтобы кастрировать. Похоже Норингтон что-то не договаривает. Может, Тэрри вытянули совсем не из приюта для мальчиков-одуванчиков, а из тюряги для малолетних ублюдков? И помощь нужна совсем не для его адаптации к нормальному миру нормальных людей. Может, совсем наоборот, услуги сержанта понадобились для контроля над этой бомбой замедленного действия, которая может взорваться, окажись ей что не по ее вкусу. Смит вспомнил, как вчера во время чистки оружия Тэрри хладнокровно проткнул шомполом руку одного из солдат, когда тот шутки ради назвал его смазливой девочкой. А могло все закончиться и гораздо хуже. Здоровенный морской пехотинец оказался не в силах защититься от выпускника некоего таинственного государственного учреждения. И если бы они с Норингтоном не подоспели вовремя...
   От посторонних мыслей сержанта отвлек незнакомый капрал, ожидавший на аппарели того самого флаера, в который только что загнали разведывательный модуль. Сделав шаг навстречу начальству, он отдал честь и вопросительно взглянул на капитана.
   -- Да, Джим, -- Норингтон кивнул. -- Отдайте сержанту его снаряжение и оружие.
   Без всякого промедления капрал по имени Джим протянул Смиту объемистый полиэтиленовый мешок, в котором лежал шлем с темным тонированным бронестеклом и полевой комбинезон. Шлем как шлем, очень похож на мотоциклетный. У сержанта он не вызвал особого интереса, а вот комбинезон, совсем другое дело! Новая модель, Дэниан таких раньше и не видывал. Выполнен из "Хамелеона". Именно поэтому сейчас вся ткань рябила серыми, желтыми и коричневыми пятнами, повторяя основные цвета, доминирующие в интерьере авиационного ангара. Пока сержант разглядывал свою новую одежонку, капрал снял с плеча винтовку и также протянул ее Смиту.
   -- Это что еще такое? -- американский морской пехотинец с пренебрежением подцепил за ремень французский FAMAS-G3.
   -- Берите, так надо, -- Норингтон жестом отпустил капрала. -- Во время полета я вам все объясню.
   -- Вообще-то я полагал, что в вашей конторе, сэр, народ вооружен чем-то посолидней, -- сержант с разочарованием обвел взглядом суетящийся вокруг личный состав.
   -- Посолидней? -- улыбнулся капитан. -- Это чем же, например?
   -- Ну, я не знаю... -- пожал плечами Смит. -- Мы все-таки живем в космической эре. Должны быть какие-то новинки. Что смастерили сами, что сперли у инопланетян.
   -- Новинки, говорите?
   Взгляд Норингтона стал невидящим, пустым, устремленным в никуда. Он явно что-то припоминал. Несколько секунд капитан молчал, а затем, словно очнувшись, задал Смиту странный вопрос:
   -- Вы когда-нибудь слышали о сто первой дивизии?
   -- Десантура, сэр. Хорошие пацаны. Только до меня доходили слухи, что их нахрен расформировали.
   -- А почему расформировали, не знаете?
   В ответ Смит скорчил такую страшную рожу, что Норингтон просто обязан был все понять. Откуда простой сержант мог знать о таких вещах.
   -- Ладно, сержант, я вам расскажу, но только по большому секрету.
   Контрразведчик состроил таинственную мину, по которой даже дурак понял бы, что секрет, который тот собирался поведать, уже давно не секрет. По крайней мере, для тех, кто работает на "Архангел". Но все равно Смиту было жуть как интересно. Он знавал кое-кого из десантников еще по Ираку, и был совсем не прочь встретиться с парнями вновь.
   -- Сто первая погибла. В живых осталось чуть меньше батальона, -- слова Норингтона тяжелой бейсбольной битой ударили Смита по голове.
   -- Но как же так, сэр?! -- выдохнул ошарашенный, оглушенный сержант.
   -- Планировалось, что дивизия станет нашей космической гвардией. Ее перевооружили, оснастили новейшей техникой и отправили на маневры. Во время первого же учебного боя участок марсианской поверхности размером с Чикаго просто расплавился и вскипел. -- Норингтон сглотнул подступивший к горлу комок и вполголоса закончил. -- Они не успели уйти. Они погибли там почти все.
   -- Их что, не учили обращаться с этим оружием? -- Смит был поражен.
   -- Конечно, учили. Но человек остается человеком. Они применяли лучевые дезинтеграторы так, словно это были обычные винтовки.
   -- Они же профессионалы!
   -- Смит, вы знаете, сколько солдат убило или покалечило самое первое примитивное огнестрельное оружие... вернее не само оружие, а неумелое обращение с ним? Тысячи! А их всех, между прочим, тоже учили. С пистолетами и мушкетами уверенно себя почувствовали лишь те, кто родился и вырос в эпоху пороха и пуль, кто с детства накрепко усвоил что можно, а чего нельзя.
   -- Понимаю, сэр, -- протянул морской пехотинец. -- Это вы намекаете, что дай нам с вами сейчас в руки какие-нибудь атомные излучатели, мы бы тогда, сами того не желая, разнесли всю станцию на куски?
   -- Станцию это вряд ли, -- Норингтон оценивающе огляделся по сторонам. -- Но вот в этом ангаре точно никого в живых бы не осталось. Ни своих, ни чужих.
   -- Это вы, сэр, доходчиво объяснили. -- Смит последовал примеру командира и обвел взглядом огромный ангар. -- Ладно, так и быть, пусть новое поколение осваивает все эти модерновые штуковины. А мы уж как-нибудь по старинке... -- с этими словами Смит показушно поправил на плече ремень автоматической винтовки.
   -- Да, слава богу, нам пока и этого с головой хватает, -- капитан согласно кивнул, а затем поглядел на часы. -- У-у-у, мы с вами что-то заболтались. Вылет уже через двадцать минут. Так что ступайте внутрь и живо переодевайтесь.
   Двадцать минут это не так уж и много. За двадцать минут сложновато будет разобраться во всех хитростях нового боевого обмундирования. Это тебе не хлопчатобумажные куртка и штаны, которые американская армия таскает вот уже лет так десять. Здесь приладишь что-нибудь не так и вполне можешь получить электрический разряд в задницу или того хуже сожмет горлянку так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть, хоть ножом режь. Смит помнил, бывали уже такие случаи.
   Сержант мерил шагами палубу грузового трюма и прикидывал где бы так поудобнее пристроится для смены гардероба. Вокруг полно народу. Десантники, проверяющие свое оружие и амуницию. Техники, закрепляющие разведывательный модуль. Экипаж флаера, ревностно следящий за погрузкой, налево и направо раздающий бесчисленные приказы и советы. Неохота при всех них красоваться со спущенными штанами. Поразмыслив, Смит пришел к выводу, что вполне подходящим местом является сам разведывательный модуль. Вот и дверь в него светится гостеприимным зеленым глазком, оповещая, что система разблокирована и радушно примет гостя. Недолго думая, морской пехотинец распахнул многослойную бронированную дверь и шагнул внутрь.
   Внезапно голову сержанта пронзила острая боль, да такая сильная, словно в мозг разом впились сотни раскаленных игл. Дэниан закачался и чтобы не упасть ухватился за стены. Винтовка выскользнула из его рук и с глухим стуком грохнулась на металлический пол. Звук падения вызвал ответное шевеление в районе пилотской кабины. Да, внутри определенно кто-то находился. И этот неведомый кто-то, тут же ринулся навстречу сержанту. Уже через мгновение на Смита глянуло белое безносое лицо. Лишенные век большие черные глаза смотрели пристально и испытывающе. Дэниан видел не так много инопланетных рас, но этого пришельца он опознал сразу. Харририане! Враги! Измена! Смит хотел крикнуть, позвать на помощь, но потерял сознание и как подкошенный рухнул на пол.
  
  
   Глава 5.
  
   Грабовский вел планетоход пять часов. Вроде бы не так уж и много, но если учесть, что и до этого лейтенант целые сутки провел в кресле, а спал он... Марк наморщил лоб, пытаясь суммировать все те редкие минуты, когда удалось слегка подремать. Получилось что-то около двух часов. Вот и результат! Спину ломило, сидушка под задницей превратилась в твердую каменную плиту. Слава богу, что сонливость исчезла, и голова оставалась чистой и ясной. Но это была совсем не заслуга Грабовского. Автоматическая аптечка боевого комбинезона регулярно покусывала его, впрыскивая легкие стимуляторы. Лейтенант понимал, что так не может продолжаться вечно. И через час - другой карманный доктор посчитает, что дальнейшее применение лекарственных средств небезопасно для организма и порекомендует отправиться спать. Это будет через пару часов, но пока... пока он еще может потерпеть. Пусть ребята отдохнут.
   Грабовский кинул быстрый взгляд назад. Луиза спала, свернувшись калачиком, словно котенок. Голову она положила на колени Строгова. Намаялась бедолага. Марк тяжело вздохнул. Прежде чем уснуть они с Николаем о чем-то вполголоса говорили. Девушка плакала, Строгов ее утешал. А потом, взявшись за руки, они долго молчали. Да уж... судьба им выпала такая, что врагу не пожелаешь. И все же они вместе, они любят друг друга. Это видно с первого взгляда.
   Что же все-таки такое любовь? Грабовский почесал затылок. Луиза продолжает обожать странного Великого Мастера даже несмотря на его пугающую сюрреалистическую внешность. Я и Дэя... Мы такие разные. Я ни в коей мере не попадаю под эталоны красоты Лура, а она далека от звезд с обложек "Плейбоя". Но нас тянет друг к другу. Выходит, романтики всех веков и народов оказались правы, и от нас грешных ничего не зависит. Любовью правит кто-то там высоко на небесах.
   Марку тут же захотелось пристально вглядеться в бесконечную голубую высь. Однако взгляд сперва скользнул по барханам, да так и остался прикованным к ним, будто угодил в прочный невидимый капкан. Что-то было не так. Вроде ничего особо подозрительного, но не так. Барханов справа как будто стало вдвое меньше. Вот ближние ползут вдоль борта планетохода. Вон дальние, зубьями исполинской пилы, вгрызаются в чистое синее небо. Ну а где спрашивается те, что должны заполнять собой пространство между передним и задним планом? Возможно, кто-нибудь другой не придал бы этому значения. Эка невидаль, в бескрайней пустыне потерялись несколько бесполезных куч песка. Но Грабовский жил инстинктами разведчика. Он никогда не пренебрегал мелочами. И вообще, что такое мелочь? Кто знает, где мелочь, а где нет?
   Не желая рисковать, лейтенант остановил машину, а затем вытянул из бардачка мощный дегиталь-бинокль.
   -- Чего стоим? -- тихий голос Великого Мастера прозвучал прямо возле самого уха Грабовского.
   От неожиданности Марк вздрогнул. Фух, дьявол, напугал! Вместо ответа он оглянулся на пару кресел, где секунду назад Строгов с Луизой почивали сном младенцев. Кресло Мастера опустело, а Луиза продолжала безмятежно посапывать. Под голову ей была подсунута свернутая куртка Николая.
   -- Что-то заметил? -- Мастер покосился на бинокль.
   -- Есть одна странность. Барханы... По-моему справа их гораздо меньше, чем слева.
   -- Да, действительно,-- Строгов сделал шаг к входному люку. -- Пошли, посмотрим,
   -- А может, подъедем?
   -- Не стоит рисковать. Модуль слишком тяжелая штуковина, а вдруг там обрыв?
   -- Согласен.
   Проходя мимо Микульского, лейтенант толкнул того в плече. Когда рядовой открыл глаза, Грабовский подал сигнал. Присмотри, мол, тут, но тихо, Луиза еще спит. Ян кивнул, и Марк со спокойной душой выскользнул в приоткрытый люк.
   Снаружи вовсю бушевало восходящее солнце. Марк не ожидал, что утром оно будет такое яркое. Из под тонированного бронестекла кабины Желтая Циклона казалась чуть ли не тусклым уличным фонарем, а на самом деле...! На секунду ослепленному землянину даже показалось, что он плывет в океане расплавленного металла.
   На адаптацию ушла пара минут. После того, как разведчик проморгался, он едва не задохнулся от восторга. Да, пейзаж действительно был величественен и прекрасен. Далекий затянутый голубоватой дымкой горизонт, прозрачный воздух, слегка колышущийся от жара разогретого алого песка, и высокое синее небо. Все безмолвно и недвижимо. Единственным неустанным путником этого безжизненного мира оставался ветер. Его импульсивные порывы игриво ерошили макушки барханов, отчего в лучах заходящего солнца то тут, то там вспыхивали настоящие фейерверки, зажженные блеском миллионов кварцевых песчинок.
   Строгов стоял на вершине соседней песчаной горы и, прикрыв ладонью глаза, внимательно что-то рассматривал. Этот бархан казался самым высоким в округе, и Николай резонно выбрал его в качестве наблюдательного пункта. Разведчик тут же мелкой рысцой припустил по направлению к другу. Он изрядно захекался прежде чем преодолел сыпучую стометровку.
   -- Черт, теряю форму, надо будет...
   Марк так и не успел поведать, как он собирается восстановить свою былую выносливость, так как онемел от неожиданного зрелища. Внизу на сколько охватывал глаз, простиралась бесконечная пустыня. По ее красному разгоряченному телу тянулся идеально ровный темный рубец. Барханы как не силились, так и не смогли поглотить его. От этого на солнце поблескивал, словно отшлифованный таракотово-коричневый камень. Он контрастно выделялся на фоне огненно красных наносов и бесконечной цепочкой уходил за горизонт.
   -- Это что, русло высохшей реки? -- Марк сделал предположение, в которое и сам не верил.
   -- А что, похоже?
   -- Честно говоря не очень, -- лейтенант рукавом вытер выступивший на лбу пот. -- Не видно берегов, а главное уж больно эта хреновина ровная.
   -- Вот и мне так кажется, -- Великий Мастер был донельзя лаконичен, как бы предоставляя Марку право самому сделать правильный вывод.
   -- Тогда, что? Неужели дорога... автострада?!
   -- А почему, собственно говоря, нет? -- Строгов закивал головой, поддерживая гипотезу Марка. -- Волард не самое неприятное место в галактике. Когда-то здесь вполне могла существовать развитая цивилизация. Тем боле, что Источник много тысячелетий находился, по космическим меркам, совсем неподалеку. В его живительных лучах жизнь на планете должна была бить ключом.
   -- Что-то не похожа эта планетенка на эдемский сад, -- Грабовский обвел взглядом безжизненную пустыню. -- Да и сведений об археологических находках в нашей базе данных нет.
   -- Во-первых, мы приземлились на материке, который никто и никогда не изучал. Во-вторых, имеющаяся у нас информация -- это данные, полученные в результате двух или трех коротких рейдов проведенных разведывательной службой проекта "Архангел". А их интересовало лишь одно -- безопасность своего космического завода по производству морунгов. Как только выяснилось, что современный Волард мертв, к нему пропал всякий интерес. По причине все той же секретности, которая всегда окружала "Еву", на планету не допускались посторонние. Какая, уж тут, к дьяволу, археология.
   -- Гладко все у тебя сошлось, -- Марк наморщил лоб, выражая этим подозрение к теории друга. -- А ты можешь мне объяснить, как при суперсовременных технологиях наблюдения и первоклассных специалистах, "Архангел" мог проморгать целую цивилизацию, пусть даже и погибшую.
   Строгов молчал почти целую минуту. Все это время он пристально всматривался вдаль, словно именно там искал ответы на прозвучавшие только что вопросы. Когда горящие синие глаза друга вновь обратились к Грабовскому, тот понял что так оно и есть.
   -- Мы пойдем по этой дороге, -- слова Великого Мастера можно было расценивать как приказ и ничто иное. Однако они с Марком все же были друзья, и поэтому командир ни мог не объясниться. -- Расхождение между нашим курсом и этим "автобаном", мене двадцати градусов. Двигаться по нему гораздо быстрей, чем карабкаться по барханам, а главное намного безопасней для ходовой части. Отсюда возникает следующий план: Проделаем большую часть пути по ровной дороге. Это примерно шесть с половиной тысяч. Затем свернем на северо-запад, а оттуда до базы, как говорится, рукой подать - всего каких-то две тысячи километров легкого бездорожья. По пути, глядишь, и разузнаем кто они -- таинственные строители местных хайвэев.
   -- Вместо семи тысяч... почти девять, -- сперва такая арифметика вызвала тоску в глазах Грабовского, но затем они стали разгораться огнем небывалого энтузиазма. -- Но ты прав, двигаться будет легче, безопасней, а главное быстрее.
   Усталости словно небывало. Марк вновь был готов бессменно сидеть за рычагами управления и гнать, гнать, гнать вперед. Теперь не придется огибать песчаные ловушки и непроходимые высокие барханы, теперь все зависит только от водителя, тоесть от него. А он уж расшибется в лепешку, но покажет и сделает. Дэя где-то там. Она совсем одна, в окружении равнодушных чужих людей. В случае чего... ей даже не на кого рассчитывать. Поэтому нужно спешить!
   Николай без труда прочел мысли друга.
   -- Помнится, ты здорово гонял на своем "Ягуаре", -- в интонациях Строгова отнюдь не звучало сентиментальной тоски по прошлому, в них позвякивали металлические нотки приказа. -- Так вот, это тебе не "Ягуар". От планетохода зависит жизнь всех нас. Против того, чтобы ты первый испытал эту дорожку, я ничего не имею, но скорость будешь поддерживать не более сорока километров в час и дублирующую автоматику не выключать. Ты понял?
   -- Слушаюсь командир! -- Грабовский взял под козырек, и постарался сделать так, чтобы его крамольные потаенные мысли не стали достоянием великого всевидящего и всеслышащего Мастера.
  
   Удар сорвал Грабовского с места водителя и швырнул на приборную панель. Марк ничего не мог поделать. Прислушиваясь к оседающей на борт машине, он так и лежал, не замечая капающую из разбитого носа кровь. Алые капли обильно метили светящийся экран радара, словно рисуя на нем возникающие из неоткуда цели.
   "Блин, неужели я все-таки заснул! -- первая мысль, которая пришла в голову разведчику наполнила его душу отчаянием. -- Ник меня убьет, ведь я вырубил драйвконтроль. И если мы влетели куда-то, то машине хана!"
   Грабовский явственно представил их планетоход. Недвижимый и перекошенный он, словно старый потрепанный автомобиль, замрет у обочины пустынной магистрали. И стоять ему здесь не много не мало, а целую вечность, так как все спасатели в этой непонятной стране уже тысячу лет как не приделах.
   Насчет недвижимости лейтенант явно погорячился. Падение двухсоттонной машины почему-то продолжалось. Скорость его нарастала. Марку стало казаться, что они вот-вот опрокинутся и начнут грести гусеницами воздух на манер перевернутой к верху пузом черепахи. Такая возможность казалась все реальней с каждой секундой, и Грабовский поспешил сменить свое крайне ненадежное местоположение. Не обращая внимания, какие именно клавиши сминают его тяжелые космические ботинки, он оттолкнулся от пульта управления и прыгнул. Это было сделано ей богу вовремя! Как только Марк вцепился в привинченное к палубе кресло водителя, спасательная шлюпка провалилась в тартарары.
   Грохот, скрежет, дым и языки яркого пламени превратили доселе незыблемый мир в декорации страшного суда. Проследить за головокружительным водоворотом событий, а тем более понять или осознать причину аварии Грабовский не имел ни малейшей возможности. Охваченный первобытным страхом он что есть силы вцепился в спинку кресла, закрыл глаза и приготовился к смерти.
   Однако костлявая старуха, в который раз прошляпила свой шанс. Светопреставление закончилось до ее появления. Каменный дождь все еще нещадно молотил по стальной шкуре спасательного модуля, но все остальные "прелести", которыми должен сопровождается конец света, несомненно пошли на убыль. А главное, прекратилось падение. Конечно положение палубы сложно было назвать горизонтальным, зато она больше не подпрыгивала как взбесившийся жеребец. И хотя в окне вместо солнечного дня почему-то бурлило черное пыльное марево, зато огонь поумерил свою прыть, оставив о себе память лишь в виде светящихся тусклым светом разогретых камней за бортом.
   Все это Марк отметил краем глаза, как бы, между прочим. Так уж устроена башка солдата, что в ней нет места для праздного созерцания и долгих раздумий. Рефлексы толкают его вперед, грубо напоминая, что движение -- это жизнь. И это не просто какой-то там эфемерный лозунг. У человека привыкшего ходить по лезвию ножа, он приобретает вполне конкретный однозначный смысл -- шевели своей жирной жопой, если хочешь спасти собственную шкуру.
   И Грабовский не жалел ни задницы, ни коленей, ни локтей. Извиваясь как уж, он пополз между рядов вставших на дыбы кресел. Оглушенный столкновением с приборной панелью лейтенант почти ничего не слышал. Справедливо решив, что лучше перекричать, чем недокричать, Марк собрался с силами и завопил:
   -- Эй, есть кто живой?!
   "Что ж ты так орешь? -- ответ прозвучал прямо в глубине затуманенного мозга, от чего разведчику показалось, что завибрировал сам череп. -- Что досталось на орехи? Еще на Земле я предупреждал тебя, что ремни безопасности далеко не лишняя деталь в салоне".
   -- Ник, ты где? -- Грабовский узнал интонации друга, как будто это был не контакт на уровне подсознания, а реальные воспринимаемые ухом звуки.
   -- Я здесь, -- сильная рука подцепила Марка за шиворот и поволокла в сторону машинного отсека.
   -- Не туда! -- разведчик попробовал остановить Мастера. -- К выходу! Быстрее наружу! Того и гляди, машина вновь кувыркнется.
   -- Дальше кувыркаться некуда. -- Строгов несколько ослабил хватку. Марк уже слегка оправился от шока и нуждался лишь в легкой страховке. -- Разве ты не понял? Мы провалились под землю.
   Провалились? Конечно же, провалились! С души свалился не камень, с души грохнулась целая скала. Значит он тут не причем, значит он не виноват! А сейчас планетоход находится в какой-то яме или пещере. Как до Грабовского это не дошло сразу?! Вот откуда взялась эта темень за бортом. Ну а взрыв? Ведь был же взрыв!
   -- Никакого взрыва. В самый последний момент ты включил маневровые двигатели. Признайся, как догадался, что в баках еще могли оставаться топливные пары? Хватило как раз на один импульс. -- Николай мимоходом похлопал друга по плечу. -- Хорошая работа. Именно это спасло нас от кульбита, и, между прочим, здорово тебя выручило. А то бы мы сейчас черпали твои мозги по всей кабине.
   -- Ни о чем я не догадывался. Это вышло как-то само собой, -- честно признался Марк. -- Мне просто повезло.
   -- Везение -- это следствие тщательной подготовки. Так говаривал майор Жерес. -- в голосе Николая послышалась неприкрытая грусть.
   -- Я помню...
   Память Грабовского воскресила черты их погибшего командира. Жерес глядел на него и как будто оценивал профессиональную пригодность своего молодого офицера. Под этим взглядом Марк съежился и как загнанная в угол крыса начал суетится, ища выход из очередного тупика в который снова угодили "головорезы".
   -- Мы должны провести разведку. Вдруг в этой пещере нас подкарауливают другие неприятные сюрпризы, -- лейтенант огляделся по сторонам в поисках своей автоматической винтовки.
   -- Твой FAMAS вместе со шлемом и другим барахлом, которое мы не додумались закрепить, валяется возле машинного отсека. Если включишь, наконец, соображалку, то поймешь, что палуба наклонена именно в эту сторону. -- Мастер взглядом указал нужное направление. -- Только не вздумай играть в ковбоев. Кроме нас пятерых в туннеле больше никого нет, уж можешь мне поверить.
   Выбравшись наружу, Грабовский понял почему они покидали планетоход через аварийный выход. Вместе с тяжелой машиной в подземелье грохнулся обширный участок свода. Несколько крупных обломков угодили под носовую часть, аккурат туда, где распологался входной люк. Парой увесистых кулаков они поддали планетоходу под челюсть, отчего машина воздела свою морду высоко вверх, как будто с тоской глядя на кусочек чистого голубого неба. Для того, чтобы открыть главный люк, модуль следовало как минимум освободить от этого застывшего в камне апперкота.
   Однако, ничего такого делать уже не имело смысла. Стальной диск намертво застрял в каменном плену. Для движения такой негабаритной штуковины, как планетоход, в туннеле оказалось слишком узко. Поднять же на поверхность двести тонн не сможет никакой тормозной двигатель, даже если бы он и был исправен.
   -- Везет нам, как утопленникам, -- голос Микульского звучал откуда-то из темноты, которая начиналась уже в нескольких метрах от покосившейся машины. -- Как ни одно, так другое.
   -- Не гневи Бога, Ян, -- по интонации Луизы можно было подумать, что это почтенная мамаша поучает своего беспутного шалопая. -- Второй раз мы падаем, и второй раз у нас все живы и здоровы, а это главное.
   -- Я бы не делал столь скоропалительных выводов, -- еще не видя своих товарищей, Грабовский уже вклинился в разговор. Неуклюже переползая с камня на камень, он пробирался к тому месту, откуда звучали голоса.
   -- Ты ранен, Марк? -- по резвой чечетке шагов лейтенант понял, что девушка бросилась ему навстречу.
   -- Я сейчас как боксер после двенадцати раундов поединка с танком. Ох, и чем я его только не пинал!
   Луиза подхватила Грабовского под руку, и с отнюдь не женской силой, принялась помогать тому преодолеть каменный завал. Ее хватка ослабела лишь когда под ногами, наконец, почувствовался ровный пол.
   Колокольный звон в ушах понемногу стихал. То ли автоматическая аптечка вкатила Марку один из своих чудо-коктейлей, то ли десяти минут, прошедших с момента катастрофы, вполне хватило, чтобы молодой здоровый организм оправился от потрясения. Как бы там ни было, Грабовский постепенно начал восстанавливать свои инстинкты, навыки и привычки разведчика. Остановившись взглядом на Шредере, лейтенант поинтересовался:
   -- Вы сканировали эту проклятую пещеру?
   Вопрос мог адресоваться только Георгу, так как ни Микульский, ни Луиза не имели боевого обмундирования, и, естественно, были слепы и беспомощны в багровой пыльной мгле подземелья. Однако, Шредер совсем другое дело. Его протонный шлем, насколько Марк мог видеть, пыхтел на полную мощность.
   -- Ничего особенного, господин лейтенант, -- баварец говорил медленно, как видно озвучивая данные сканирования. -- Ровный как стрела туннель. В сечении почти правильный квадрат, примерно двадцать на девятнадцать метров. Конца не видать. На пяти километрах сканер, естественно, сдулся.
   -- Что дал анализ стен?
   Продолжая задавать вопросы, Грабовский стал натягивать на голову свой собственный боевой шлем. До этого он вертел его в руках, не решаясь погрузить раскалывающуюся от боли голову в информационное пекло. Но война есть война, и офицер должен быть во всеоружии.
   -- Очень твердая порода, но химический состав такой же, как и у песка в пустыне. Будем взрывать?
   -- Металлы? -- Грабовский проигнорировал любимый вопрос баварца.
   -- Металла полно, и почти весь на правой стене. Командир, вы что не видите?
   Ну, совсем рассобачился народ! Более чем туманный доклад рядового вызвал у лейтенанта легкое раздражение. Грабовский всегда требовал от подчиненных точных и лаконичных ответов. Но устраивать выволочку не время и не место. Помимо воли взгляд Марка сполз в сторону, туда, где и должна была находиться таинственная металлическая стена. Ничего кроме бурого пыльного марева он не увидел. Разведчик уже хотел опустить бронестекло и включить режим ночного видения, как в мозгу прозвучала мысленная команда: "Внимание! Всем закрыть глаза. Даю свет".
   Какой еще свет? Марк не понял приказа Николая. Но Великий Мастер знает что делает. А значит да будет свет!
   Два прожектора лениво выдвинулись из морды планетохода и послали в темноту ослепительные желтые лучи. Сначала они врезались в потолок, куда и глядела задранная к верху кабина. Когда, на шершавых керпично-красных сводах ничего интересного не обнаружилось, Строгов отправил потоки света на прогулку по бесконечному туннелю.
   На первый взгляд ничего примечательного. Уже привыкший к чудесам инопланетной архитектуры, Грабовский даже почувствовал легкое разочарование. Туннель прогрызли в породе напоминающей красную пористую губку. Но прогрызли, надо сказать, отменно и со знанием дела. Все поверхности казались идеально ровными и гладкими.
   Дойдя в своих рассуждениях до этого места, Грабовский вдруг понял, что ошибается. Эту подземную магистраль, скорее всего, выжгли, выплавили. А стало быть, выходит, что стены, потолок, пол, все это песок, такой же песок, как и на поверхности. Его только сплавили, под воздействием адских температур и давления, превратили в камень.
   Как только конструкция туннеля перестала интересовать лейтенанта, он тут же переключился на изучения местного, довольно нехитрого оборудования. Где то высоко над головой, напоминая клочья старой рваной паутины, свисали полусгнившие вентиляционные решетки. По одной из стен, чуток повыше лица, тянулся пузатый пыльный монорельс. Глядя на древний тускло отсвечивающий металл, Марку захотелось лечь на пол и упереться ногами в стену. Вот тогда все будет правильно. Вот тогда ощущения от скоростной подземки станут привычными и понятными, а так... Ну, скажите на милость, разве поезда ездят по стенам?
   -- Меня можешь не спрашивать. Я не знаю ответа на этот вопрос. -- Строгов подошел сзади быстро и бесшумно, словно призрак, что казалось абсолютно невероятным, так как пол покрывал сплошной ковер из битого щебня.
   -- Ахренеть! Полный идиотизм! И кому только в голову пришла такая дикая идея?
   -- Чувствую, что в этом мире мы встретим еще много чего странного и непонятного.
   Строгов задумчиво уставился в густой мрак подземной магистрали. Грабовский посмотрел туда же. И чем дольше он глядел, тем все более жутко и тревожно становилось на душе. Наверняка это из-за того, что не видно конца туннеля. Хоть все глаза просмотри -- одна мгла, из которой всего через мгновение может появиться, что или кто угодно.
   -- Я же сказал, что в туннеле кроме нас больше никого нет.
   -- Ну, раз ты так говоришь... -- Марк бросил последний, жутко подозрительный взгляд в бесконечную черноту. Конечно, Великий Мастер чувствует энергию живых существ, ну а вот как быть с теми, кто не из плоти и крови? -- И что ты скажешь по поводу всего этого дерьма?
   -- Делишки хуже некуда.
   -- Спасибо за "свежую" мысль.
   -- Хотя есть и некоторые плюсы.
   -- Например?
   -- Теперь засечь нас с воздуха будет практически невозможно.
   -- Не понял? Ты что не собираешься выбираться на поверхность? -- Марк поежился от могильного холода, ползущего по мрачному подземелью.
   -- Боишься призраков больше, чем морунгов? -- Николай по-дружески улыбнулся. Точно улыбнулся. Хотя половину его лица и скрывала дыхательная маска, но Грабовский видел, как насмешливо сощурились глаза друга.
   Разведчик был бы рад улыбнуться в ответ, но не смог. Его терзали сомнения и подозрения.
   -- Тут что-то не чисто, -- Грабовский медленно, словно сканируя мрачное подземное царство, огляделся по сторонам. -- Не нравится мне все здесь.
   -- А поконкретней, -- Мастер отправил свой взгляд вслед за взглядом друга.
   -- Можно и поконкретней, -- разведчик сделал два шага в направлении вмонтированного в стену монорельса. Затем протянул руку и стал внимательно ощупывать древний металл. -- Туннель, закрытое сухое помещение. Так? Значит, коррозирующих факторов в нем никаких... ну, или почти никаких. Согласен?
   -- И да, и нет, -- Великий Мастер подошел к другу. -- Ты не учел главный коррозирующий фактор -- время. А его, между прочим, утекло немало.
   -- И какое время может сотворить вот такое?
   Марк зажег фонарик и осветил им некогда гладкую стальную поверхность. В узком луче света Грабовский мог собственными глазами оценить то, на что лишь намекнул анализатор его протонного боевого шлема. Твердый металл был сплошь изъеден крохотными оспинами. Складывалось такое впечатление, что целая армия свихнувшихся слесарей вооружилась электродрелями и без устали дырявила сверхпрочный металл.
   -- Действительно подозрительное явление, -- Мастер загнал свой острый коготь в одну из воронок. -- В глубину миллиметров шесть-семь, и это в довольно твердом материале.
   -- Видать стены эта штука погрызла куда глубже, -- голос Микульского заставил офицеров обернуться. -- Теперь ясно почему мы провалились. На этом участке туннель совсем гнилой.
   -- Для того, чтобы это утверждать следует обследовать хотя бы еще метров триста. Вдруг, он весь такой. В этом случае авария никак не связана с одним конкретным местом. -- Произнося это, Грабовский поискал глазами Шредера, намереваясь именно ему поручить разведку. -- Куда, черт побери, запропастился Георг? -- широкоплечую фигуру баварца сложно не заметить, однако, именно сейчас она куда-то подевалась.
   -- Шредер решил обойти планетоход сзади и разузнать что творится с другой стороны завала. Говорит, что не грех заглянуть и в другую часть туннеля. -- Ситуацию объяснила Луиза.
   "Молодец, что сообразил, но дурак, что поперся в одиночку. Волард только с виду кажется тихим и безопасным. Где-то здесь скрывается смерть, я ее чувствую, как свинья трюфель".
   Не успел Марк подумать об этом, как в трансляторах боевого шлема загремел голос Шредера:
   -- Обнаружена цель. Удаление тысяча триста метров.
  
  
   Глава 6.
  
   Лагерь землян, да и сам уклад жизни в нем значительно отличался от всего виденного доктором Дэей ранее. Люди вели себя замкнуто, не собирались в шумные компании, не дискутировали и не обсуждали свои планы и проекты. Они вообще старались без надобности не показываться на открытом воздухе, норовя как можно скорее юркнуть в приземистые замаскированные палатки. Эти сооружения действительно кое-кто называл палатками, но на самом деле они являлись жесткими пластиковыми модулями, форму и окраску которых можно было изменять прямо со встроенной у входа панели управления.
   Лагерь расположился в каменистой долине у подножия высоких островерхих скал. Именно поэтому модули сейчас выглядели точь в точь как десяток желто-коричневых валунов, в беспорядке разбросанных в радиусе двадцати метров. Сходство с окружающими скалами казалось просто поразительным. Пару раз оказавшись за пределами охраняемого периметра, Дэя долго моргала глазами, силясь понять, куда же вдруг подевался так хорошо знакомый лагерь. Ранее лурийка не сталкивалась ни с чем подобным. Стоянки всех научных экспедиций, в которых ей доводилось участвовать, светились яркими сигнальными куполами, которые можно было разглядеть даже из космоса.
   Стоя на пороге своего модуля, доктор была погружена в раздумья. Она пыталась понять то ли люди все такие странные, то ли дело в том, что обитатели лагеря никто иные как профессиональные военные. Подумать только, военные! Всего год назад это слово употреблялось лишь редкими историками, изучавшими древний, изживший себя анахронизм, под названием война. И вдруг мир изменился, сошел с ума, полетел в тартарары. Война выплеснулась на просторы галактики, словно чудовищная беспощадная эпидемия. От нее нет спасения, от нее погибают целые звездные системы, калечатся судьбы и души. Однако, странный парадокс, не начнись это жуткое смертоубийство, она бы никогда не повстречала Марка.
   -- Доктор Дэя, вы не очень заняты? Давайте пройдем в палатку. Я хочу с вами поговорить.
   Знакомый голос вывел женщину из задумчивости. Отто приближался со стороны штабного модуля. Под мышкой у него был зажат плоский портативный слит земного производства.
   -- Очень тактичный способ вновь запихнуть меня внутрь, -- Дэя кисло улыбнулась.
   -- И это тоже, -- землянин не стал лукавить. -- Не стоит забывать об осторожности. Сверху мы все как на ладони.
   Жилой модуль был тесным круглым в периметре помещением. Высота его лишь ненамного превышала рост лурийки, от чего той постоянно казалось, что потолок это вовсе не потолок, а гладкая поверхность огромного поршня. Каждый взгляд вверх заставлял Дэю вздрагивать. Чудилось, что вот-вот безжалостный пресс прейдет в движение и сплющит ее в лепешку.
   -- Вас что-то беспокоит? -- Отто изучающее буравил ее взглядом.
   -- Этот модуль... Он давит на меня, вызывает приступы клаустрофобии.
   Отто беспомощно пожал плечами, но прежде чем он успел что-либо ответить, Дэя продолжила:
   -- Я все понимаю, не возмущаюсь и ничего не требую. Вы и так предоставили мне наилучшие условия. У меня тут личные апартаменты, в то время как вы и ваши люди ютитесь по шесть человек в одной палатке.
   -- Они солдаты, им не привыкать, а я... -- Отто многозначительно улыбнулся, -- а я пытаюсь быть их достойным.
   Лурийка в очередной раз подивилась землянам. Почему-то они всегда пытаются быть похожими на соплеменников в военной униформе. Самые известные имена в истории Земли это люди, пролившие больше всего крови -- монархи, диктаторы и полководцы. Самые известные события -- войны и революции. Самая передовая техника -- орудия убийств и разрушения. Вот и сейчас, две тысячи лет спокойствия и мира оборвала новая война, и опять, как всегда, у истоков ее стоят люди.
   Инопланетянке стало как-то уж очень неуютно. Она ощутила себя маленькой беззащитной девочкой, попавшей в мир непонятных непредсказуемых дикарей. И пусть ее нынешние спутники называют себя повстанцами, пусть твердят, что пытаются остановить войну, пусть предлагают свою дружбу и защиту, но даже среди них Дэя все равно не чувствовала себя в безопасности. На свете существует лишь один-единственный землянин, которому она может безгранично доверять, но... но Марк сейчас очень и очень далеко. Дэя тяжело вздохнула.
   -- Все нормально? -- От Отто не ускользнула напряженность женщины.
   -- Я в порядке.-- Доктор взяла себя в руки. -- О чем вы хотели со мной поговорить?
   -- Три дня... С момента боя прошло уже целых три дня. Погибли не только "Новая Невада" и "Призрак", погиб еще и крейсер гвардейцев.
   -- Вы намекаете, что в город прекратиться доставка пленных?
   -- Именно.
   -- Ну вот и прекрасно. Разумные существа перестанут умирать, а морунги передохнут с голоду.
   -- Морунги, естественно, необычайно ценные создания, но если бы дело было только в них! Вы же знаете, существует нечто иное... -- Отто весь передернулся, как будто у него кольнуло сердце. -- Боюсь, что город ждут страшные времена. Чтобы протянуть до прихода резервного транспортника, Верховная Лига не пощадит простых жителей Амарилло.
   От слов землянина Дэю пронзил приступ ледяного ужаса. Она словно своими глазами увидела огромные серые контейнеры. Они пусты, пусты почти все. Из последнего смрадно воняющего модуля охранники выволакивают несколько полуживых грязных существ. Два фалийца, эктон и харририанин. Их волокут по узким тускло освещенным коридорам и, в конце концов, вталкивают в примитивный медицинский блок. Зловещий отблеск металла на инструментах и хирургических машинах. Одетые в медицинские скафандры люди, кидают узников на стальные столы, кидают бесцеремонно, как мусор, как подопытных животных. Хруст зажимов намертво блокирующих извивающиеся тела. Несчастных не усыпляют, зачем тратить время и медикаменты. Запищал лазерный скальпель, послышались крики безвинно приговоренных... а затем тишина, рабочая тишина скотобойни. В спецконтейнер один за другим шмякают четыре грубо извлеченных мозга. Окровавленные тела транспортная лента медленно уволакивает в загоны, где содержатся морунги. Настал черед их пира. Жизненная энергия каждой клеточки будет выпита, высосана до дна. И тогда обезглавленные, мумифицировавшиеся труппы будут брошены в камеры сжигания отходов. Но время не стоит на месте. Правителям "Архангела" нужны новые жертвы и тогда... тогда темными ночами зловещие призраки выйдут на улицы спящего города.
   -- Откуда такая жестокость? -- От страха и отвращения Дэя чуть не потеряла сознание. -- Неужели человечество столь кровожадно?!
   -- История Земли знает превеликое множество страшных событий: войны, стихийные бедствия, эпидемии. Но никогда, вы слышите, никогда людей не приносили в жертву с такой легкостью. Это ненормально, это противоестественно.
   -- Все когда-нибудь случается в первый раз, -- лурийка пролепетала одними губами.
   -- По-вашему мы эволюционируем далеко не в лучшую сторону?
   Дэя промолчала.
   -- Нет, тут что-то не так, тут что-то не чисто. Я чувствую... -- в глазах землянина светилась неподдельная вера в свои слова. -- Присядем. -- Лидер сопротивления, а то, что после разгрома повстанцев Отто автоматически стал главарем оппозиции, Дэя не сомневалась, указал на расположенные у стены откидные стол и два стула.
   Отто первым плюхнулся на жесткое пластиковое сидение, поставил слит на столик и начал его активировать. Женщина села напротив. Она еще продолжала нервно подрагивать, но в мозгу уже возрождалось любопытство истинного исследователя и ученого.
   -- Дэя, вы могли бы рассказать мне о том вирусе? -- Отто задал вопрос, не дожидаясь пока слит полностью загрузится.
   У лурийки неприятно занемели руки -- явный признак волнения или даже страха. Да, она зря поведала "головорезам" об одном из самых охраняемых секретов Совета. Либо Микульский, либо Мартинес все-таки разболтали. И теперь тайна уже совсем не тайна. О ней знают многие, быть может о ней знают даже жестокие правители "Архангела".
   -- Дэя, сейчас не время играть в благородство, сейчас время думать и действовать, -- Отто угадал мысли доктора. -- Да, я почти уверен, что недуг, поразивший членов Совета Галактического Союза, имеет что-то общее с нашей проблемой. И там и здесь речь идет об использовании в качестве сырья клеток мозга гуманоидных существ. И там и здесь в центре событий оказались самые высокие чины. И там и здесь события окутывает ореол сверхсекретности. Нужно быть полным идиотом, чтобы не заметить такие подозрительные совпадения.
   Видя, что Дэя все еще колеблется, Отто нанес последний сокрушительный удар:
   -- Доктор, очнитесь. Допустим, вы считаете нас садистами, зверски умерщвляющих других разумных существ, но а ваши то правители... Из кого они добывают свой дьявольский экстракт жизни? Скажете из пленных землян? Скажете зуб за зуб, глаз за глаз! Но вирус то появился задолго до войны. Чьи высокоорганизованные мозги шли на изготовление вакцины тогда? -- землянин замолчал, давая лурийке возможность сделать правильный вывод.
   -- Я не работала с вирусом. До меня лишь доходили слухи. -- Дэя сдалась.
   -- Но вы ведь опытный врач и ученый, один из лучших в галактике. У вас должно быть собственное мнение по этому вопросу.
   -- С помощью современных методов возможно уничтожить любой из вирусов. Введенные в организм нанороботы, обнаружат их в любой из тканей, втянут в себя и сожгут. Никакие медикаменты не нужны, и говорить об их эффективности или неэффективности просто нет смысла. Значит...
   -- Значит ваших руководителей, а возможно и наших, пожирает что-то другое. Мутации клеток? Нарушение чувствительности нейронов? Сбой в биохимических процессах мозга?
   -- Вы медик? -- Дэя удивленно посмотрела на землянина.
   -- К сожалению нет. Я юрист. Однако не хотелось выглядеть полным идиотом при разговоре с вами. Пришлось загрузиться кое-какой информацией. Подшивка Британского медицинского журнала за последние два года. -- Отто слегка смутился и пожал плечами. -- Это все, что удалось найти в нашей скудной базе данных.
   -- Вот-вот, бесконечные загрузки информации, -- погруженная в раздумье лурийка смотрела в пустоту. -- Это вторая причина, которая, по мнению специалистов, может вызвать разрушение мозга.
   -- Существуют профессии, обладатели которых вынуждены перезагружаться или догружаться чуть ли не каждый месяц. -- Возразил Отто. -- И ничего с ними не случается. Я знавал программистов и инженеров, которые выходили на пенсию без малейших нервных расстройств.
   -- Сколько же лет было этим пенсионерам?
   -- Лет по семьдесят, я думаю.
   -- Семьдесят... -- Дэя снисходительно улыбнулась. -- Самому молодому члену Совета триста двадцать общегалактических лет. Представляете, тот объем информации, который он пропустил через себя за всю жизнь? Количество выпавших на его долю загрузок несравнимо больше чем у всех ваших знакомых вместе взятых.
   -- Н-н-да... -- Отто как-то таинственно улыбнулся и задумчиво протянул. -- Наши из Лиги тоже... язык не поворачивается назвать их современниками.
   Несколько минут собеседники сидели молча, переваривая полученную друг от друга информацию. Дэя пыталась вспомнить что-нибудь еще, а Отто, обладая цепким изворотливым умом акулы с Уолстрит, принялся изыскивать нестандартные подходы к решению проблемы. Кое-что ему удалось:
   -- Доктор, а если мы зайдем с другой стороны? Подумаем не о самой болезни, а о лекарстве. Давайте допустим, что земная вакцина полностью идентична препарату, который получили фармацевты Галактического Союза. Этим допущением мы намного упрощаем себе задачу. Теперь и ваша и моя информация будет характеризовать одно и то же вещество.
   -- Логично, -- Дэя кивнула, между делом удивившись, как легко она переняла жесты и мимику землян.
   -- Ну, тогда ваш черед. -- Столкнув процесс с мертвой точки, Отто заслужено решил передохнуть. -- Что за штуковину могли изобрести ваши гении от меицины?
   -- Я даже не представляю, в каком направлении двигаться, от чего отталкиваться. -- Дэя развела руками. Так делал Марк, и жест этот у него означал полную растерянность.
   -- Как это не представляете?! Да если подумать, у нас полно информации! Я уже даже завел отдельную базу данных, чтобы не дай бог ничего не забыть.
   С этими словами Отто развернул к лурийке светящийся плоский экран. На белом фоне раскинулась черная, словно многоногое насекомое, схема. Каждая лапка заканчивалась надписью, заключенной в прямоугольную рамку. Дэя узнавала каждую из букв, но прочесть слова так и не смогла.
   -- Не похоже на французский или английский, -- она перевела взгляд на собеседника.
   -- Это логично, я не француз, -- Отто устало улыбнулся. -- Это немецкий, мой родной язык.
   -- Да, конечно, я слыхала, что на Земле царит жуткое многоязычье. Наверняка это значительно затрудняет контакты между различными этническими группами.
   -- Вы даже представить себе не можете как затрудняет. Но есть другая сторона медали. Языковые барьеры стимулируют развитие личности. Человек, овладевший хотя бы одним иностранным языком, сразу поднимается на новую ступеньку в социальной лестнице.
   -- Разве это так сложно?
   -- Заметьте, "овладевший", а не "загрузивший". Это две разные вещи. Ну, а вообще-то, я совсем не против технических новинок. -- Отто мягко положил руку на биоконтактор слита. -- Одно прикосновение и чудо готово.
   Тут же экран моргнул, заменив все немецкие словосочетания фразами на общегалактическом интерлеви.
   Дэя с благодарностью кивнула и принялась читать. Землянин помогал ей своими пояснениями.
   -- Обратите внимание, доктор, под номером один я расположил тот факт, что таинственный препарат возможно изготовить только из нейронов высокоразвитых гуманоидов. Важная информация. Надо подумать, что она нам дает. Чем мои или, скажем, ваши мозги отличаются от мозга наших меньших братьев?
   -- Очень сложный вопрос, -- лурийка призадумалась.
   -- Как? Ваша продвинутая наука до сих пор не разобралась в этом вопросе? -- Отто был искренне удивлен.
   -- Конечно же разобралась, но дело не в этом. Главное выделить то направление, в котором работали создатели чудо вакцины, -- встретившись глазами с землянином, Дэя исправилась, -- страшной вакцины.
   При этих словах оба они непроизвольно поежились. Собеседникам показалось, что раскаленный скальпель робота-хирурга уже занесен над их беззащитными головами. Мужчина первым взял себя в руки:
   -- Начнем с самого примитивного подхода. Мозг гуманоида хорошо развит, имеет большую массу. Это нам что-нибудь дает? Может, каких-то веществ в нем вырабатывается гораздо больше, чем у других божиих тварей?
   -- Не то. -- Дэя отрицательно замотала головой. -- Если бы дело было лишь в этом, то в качестве доноров мог бы использоваться кто угодно. Ну, подумаешь, на Амарилло доставлялось бы не пятьдесят контейнеров с пленными, а сто с земными обезьянами или сто двадцать с зудийскими кеннами. Затраты слегка возрастут, зато в случае утечки информации общественное мнение останется не потревоженным.
   -- Кстати, о количестве! Этот пункт у меня стоит под номером два. -- Отто ткнул пальцем в экран. -- Вам не кажется, что объем живого материала немного великоват? Пятьдесят контейнеров, в каждом по семьдесят-восемьдесят гуманоидов. Четыре сотни живых душ в неделю для врачевания всего двенадцати человек. Это уж слишком!
   -- По доходившим до меня слухам препарат быстро выводится, -- доктор смутилась под ироничным взглядом землянина. -- Ну, или его синтезируется слишком мало.
   -- Или потребляется слишком много, -- вставил Отто.
   -- Может и так. И что вся эта информация нам дает?
   -- Пока не знаю, но следует предположить, что эту штуку применяют ежедневно, а возможно и по нескольку раз в день.
   Во время разговора рука землянина цепко держала разъем биоконтактора. Все результаты их научно-изыскательской беседы мгновенно сгружались в слит. Умная машина без промедления анализировала, дополняла и систематизировала данные передающиеся из мозга своего владельца.
   -- Вернемся к первому вопросу. Компьютер указывает, что выводы по нему так и остались не сформулированными. Ему нужен четкий список различий между гуманоидным мозгом и мозгом животного. -- Отто уставился на лурийку. -- Ну же, Дэя, что их различает?
   -- Разум, -- доктор ответила не задумываясь.
   -- Разум это понятие философское, и лекарства из него не приготовишь.
   -- Как сказать, -- лурийка снисходительно улыбнулась. -- Учеными Галактического Союза уже давно обнаружены некие биологические соединения, которые получили название когеры. -- Доктор помедлила, вспоминая земной аналог понятия когер. -- Белки! У вас они называются белками.
   Отто кивнул, давя понять, что это слово ему знакомо.
   -- Прекрасно, -- женщина продолжила, -- когеры группы "Д" встречаются только в нейронах гуманоидов. Удивительный факт, гены, кодирующие этот белок, присутствуют у многих живых организмов, но у них они словно спят, не проявляя никакого интереса к образованию белков.
   -- И что, благодаря этим самым белкам мы и способны соображать? -- в глазах главного повстанца мелькнуло недоверие.
   -- Процесс продуктивного мышления, естественно, очень сложен и многогранен, но без когеров "Д" группы невозможен. Наблюдая за внешним миром или размышляя, мы как бы раним клетки головного мозга. Рана может затянуться без следа и в этом случае рано или поздно вся информация сотрется. Именно так и происходит у животных. Но если клетка использует имеющийся у нее "Д"-белок как строительный материал, то на месте повреждения образуется уплотнение или нарост. Это и есть наши мысли, знания, воспоминания.
   -- Да уж... -- Отто задумчиво уставился в стену. -- Везде и всегда шрамы несут с собой воспоминания. -- Произнося эти слова, человек непроизвольно тер рукой грудь.
   Бип! Бип! Бип! Слит землянина издал тоненький чирикающий звук.
   -- О! -- Отто бодро встрепенулся. -- У этой жестянки появилось собственное мнение по интересующему нас вопросу. Интересно? Лично я за последний час ни на шаг не приблизился к разгадке тайны.
   -- Часто увидеть главное нам мешают обычные эмоции. Машины бесстрастны, они оперируют лишь фактами. Наверняка и ваш слит профильтровал всю нашу болтовню и выудил из нее информацию, объединенную общим признаком.
   -- Интересно, что это за признак, -- Отто одним пальцем щелкнул по биоконтактору. -- Ну, давай, показывай!
   Во весь экран вспыхнуло лишь одно слово, написанное красными жирными буквами.
   -- "ПИЩА" -- прочитали Отто и Дэя в один голос.
   -- Это что же получается, -- доктор не верила своим глазам. -- Нет никакой болезни! Мозг просто питается, причем питается отдельно от всего остального организма?!
   Лурийка не успела развить так поразившую ее мысль. Настенный коммуникатор замигал зеленым огоньком и из него послышался голос дежурного офицера.
   -- Извините, доктор Дэя, господин Майер у вас?
   -- Слушаю, -- за лурийку ответил Отто.
   -- Господин Майер, к лагерю приближается разведывательный модуль с "Новой Невады". Все идентификационные коды приняты и подтверждены.
   -- Сейчас иду, -- Отто прервал связь и обратился к Дэе. -- Доктор, подумайте обо всем этом хорошенько. Я только встречу вновь прибывших и мы продолжим.
   Женщина ничего не ответила, а лишь кивнула. Она так глубоко ушла в раздумья, что даже не обратила внимания на последние слова землянина, тем более, что адресовались они не ей лично. Руководитель повстанцев пробубнил, разговаривая сам с собой:
   -- Разведывательный модуль... Странно... Не знал, что на грузовом транспорте имелись разведывательные модули.
  
  
   Глава 7.
  
   -- Энергетическая активность ноль. Температура -- на уровне окружающей среды. Радиоактивность лишь на одну сотую выше окружающего фона. Короче, ничего особенного, железяка железякой. -- Ожидая прибытия своих товарищей, Георг Шредер провел дистанционное сканирование. Рядовой знал службу. Командир получит исчерпывающую информацию об объекте.
   -- Скорее всего, это поезд. Что же еще может находиться в подземном транспортном туннеле?
   Услышав голос Великого Мастера, Георг обернулся и посигналил фонариком. Волордийский день близился к закату. На планету спустились сумерки, а стало быть, от пролома в потолке теперь не было ровным счетом никакого проку. В подземелье словно липкая тягучая масса хлынула кромешная тьма. Света прожекторов в этой части туннеля практически не было видно. Дискообразное тело планетохода закрыло каменную штольню огромной плотной пробкой. Но Николай не замечал темноты. Мутировавшие глаза одинаково хорошо видели как днем, так и ночью. Именно поэтому Мастер первым подоспел к рядовому.
   -- Наверное, вы правы, господин лейтенант, -- по растянутым фразам солдата Николай понял, что тот изучает объект при максимальном увеличении. Благо, протонный боевой шлем предоставлял такую возможность. -- Только странный он какой-то. Низкий. Как будто состоит из одних грузовых платформ. И вся эта громадина каким-то образом ухитряется висеть на стене.
   -- Сейчас разберемся, -- Строгов решил подождать Луизу, Марка и Микульского. Преодолевая каменный завал, они значительно подотстали. -- Пойдем все вместе. Нас слишком мало, чтобы распылять силы, пять человек и всего три винтовки.
   -- На, вот... держи, -- подойдя, Грабовский, отстегнул кобуру со своим трофейным "Глоком". -- Предпочитаю, чтобы ко всем твоим многочисленным достоинствам, добавился еще и талант стрелка. Кстати, тут есть еще одна запасная обойма.
   Они шли плотной группой, буквально цепляя друг друга плечами. С военной точки зрения -- полный дилетантизм. В такую крупную мишень грех не попасть. Длинная очередь скосит всех разом. Однако, дать команду разойтись у Мастера не поворачивался язык. Темнота и выползший из дальних потаенных закутков сознания страх заставляли людей жаться друг к другу.
   -- Ты чувствуешь это? -- Луиза, шагавшая справа от Николая схватила его за руку. -- На этом месте что-то произошло. Что-то ужасное.
   -- Откуда ты знаешь? -- Строгов очень сомневался, что эхо от событий тысячелетней давности могло до сих пор бродить по мрачному подземелью.
   -- Мне чудится... -- Луиза осеклась. Ее дыхание стало глубоким и частым словно в туннеле начал заканчиваться кислород. -- Голоса... Они говорят со мной. Стонут и молят о помощи. Они здесь, в этих стенах, в этой пыли на полу.
   С Луизой начало твориться что-то неладное. Николай не узнавал свою подругу. Она без колебаний отправилась в космос, мужественно и стойко переносила тяготы космической войны, гибель "Новой Невады", смертельно опасную посадку, безысходность пустыни... И, вдруг, сломалась? От чего? От темноты? Нет, все не так просто. Сунув пистолет за пояс, Николай притянул к себе девушку.
   -- Ты устала, тебе просто привиделось. Возьми себя в руки. Доверься мне, и все пройдет.
   Мастер не раздумывая кинулся в глубины сознания Луизы. Сейчас он согреет и успокоит ее. Но как бы не так! Строгов с разгону ухнул в бездонную глубину густого ледяного сумрака, который словно смог северного мегаполиса окутал душу насмерть перепуганной девушки. Господи, боже мой, Великий Мастер знал эту мглу! Во время поединка с гвардейским крейсером он почувствовал ее в первый раз. Строгов навсегда запомнил ту встречу. Тогда тьма явилась в облике черной бесконечной реки, сейчас же она изменила свою личину и стремится утопить Луизу в объятиях непроглядного ядовитого тумана. Враждебность, которую нес в себе эта потусторонняя материя, казалась столь очевидной, что первым желанием Николая было -- немедленно разорвать контакт. Но разве может он бросить Луизу в плену этого кошмара?
   Корсиканку переполнял ужас. Ее мозг молил о помощи и защите. Николай должен был помочь. Он мог помочь, однако, медлил. Холодный разум Мастера возобладал над чувствами человека. Если сейчас они потеряют связь с этим неведомым миром, то утратится возможность понять. А понять следует. И не только ради Луизы, а ради них всех. Луиза чистая и непорочная душа, но сила, таящаяся в ней, воистину безгранична. И не дай бог, если эта сила выйдет из-под контроля.
   Стараясь не поддаваться страху, Строгов пытался соображать четко и логически. Что происходит с Луизой? Что в ее сознании ассоциируется с черной рекой или туманом? Конечно же, энергия. Враждебное, чуждое живой материи энергетическое поле. Но поле не существует само по себе, оно должно иметь свой источник, ну или если поверить в существование независимой чистой энергии, то хотя бы катализатор, который и позволяет проявляться ей в том или ином месте. Мастеру с трудом верилось, что здесь, среди красных камней и тысячелетних наносов пыли и песка скрывается источник столь мощной, можно даже сказать вселенской силы, а вот один из катализаторов... почему бы и нет? Это должно быть что-то из нашего, из реального мира.
   Николай рассеянным взглядом глянул в бесконечную даль туннеля. Ничего. При всех своих уникальных способностях Великий Мастер даже не смог сконцентрироваться. Нет, так ничего не выйдет. Он не может одновременно защищать Луизу и искать. Необходимо что-то придумать. На помощь пришла обычная человеческая логика -- Всего несколько шагов назад Луиза ничего не чувствовала, и вдруг такая резкая перемена. Значит, причина скрывается где-то здесь, чуть ли не под ногами.
   Чтобы проверить свою гипотезу, Великий Мастер поволок едва живую девушку назад.
   -- Что случилось? Куда вы?! -- Грабовский воспринял их отступление, как сигнал опасности и тут же изготовился к бою.
   -- Ступай за нами. А Шредер и Микульский пусть останутся здесь. -- Николай постарался говорить как можно спокойнее. -- И расслабьтесь, прямой опасности нет. Пока нет.
   Полторы сотни шагов в обратном направлении привели Луизу в норму. Почти привели. Она продолжала всхлипывать и дрожать, однако, это была уже совсем не давешняя истерика.
   -- Так, Марк, теперь займемся делом. -- Великий Мастер не знал, что искать, однако насчет того, как искать у него появилась одна идея. -- Вы со Шредером ухитрились сохранить боевые шлемы. Прекрасно. Пришло время их использовать. Свяжитесь друг с другом, синхронизируйте работу слитов и запускайте полную программу по сбору информации. Ты тут, а Георг там. Меня интересует все, каждая мелочь. Мы должны пропесочить этот туннель вдоль и поперек. Когда закончите работу, сравним результаты. У Шредера должно быть что-то, чего не будет у тебя.
   -- Сомневаюсь, что причина паники Луизы, может быть зарегистрирована нашими протонными кастрюлями. -- Грабовский пожал плечами. -- Но можно и попробовать. Чем черт не шутит!
   -- Вы уж постарайтесь, -- Строгов промямлил это чисто автоматически, так как у Луизы начался новый приступ. На этот раз приступ бешенства.
   -- Зачем?! Зачем ты это сделал? -- девушка вырвалась из рук Великого Мастера и попятилась назад в темноту, словно ища там спасения от своего мучителя.
   Вопрос уж больно пространный, но Николай все понял. Он тысячу раз задавал себе его, но не находил ответа. А какой тут может быть ответ? Спросите у молнии, спалившей дотла дом, в котором мирно спали ни в чем не повинные люди. Спросите у водителя грузовика, размазавшего старушку по скользкой дороге. Единственное, что можно процедить сквозь плотно стиснутые зубы это -- "так вышло". Строгов вновь пережил те страшные минуты, когда он умирал в смертоносных объятиях Лабиринта. Тогда Николай бессознательно цеплялся за жизнь, просил о помощи. И в целой вселенной нашлось лишь одно существо, ответившее на эту мольбу -- Луиза. Лучше бы она отказалась! Лучше бы он здох там, в мрачных глубинах Агавы!
   -- Мы закончили.
   Грабовский был отделен от внешнего мира тонированным бронестеклом своего боевого шлема. Он едва успевал переваривать получаемую информацию, и поэтому, естественно, не обратил внимания ни на ярость Луизы, ни на каменное оцепенение Николая.
   -- Что-нибудь есть? -- У Строгова замерло сердце. Может сейчас он найдет ключ к разгадке страшной тайны и тогда...
   -- Ни хрена нет. Все показатели один к одному. Единственное различие -- количество пыли. Здесь ее совсем немного, а у Шредера там, словно пылесос выпотрошили.
   -- Пыль? -- Николай призадумался. -- Что за пыль? Делали анализ?
   -- Я исследовал ее лично.
   Марк деловито засопел, и Великому Мастеру не составило труда понять, что его друг опростоволосился. Он лишь сейчас спешно вводит команду на дистанционное сканирование грунта.
   -- Металлические опилки это. -- Грабовский очень обрадовался, что на экспресс-анализ ушло всего три секунды. -- Обычные опилки, без всяких там извращений.
   "Нет, металлические опилки это не то, что могло воздействовать на Луизу. -- Строгов лихорадочно искал ответ. -- Должно быть что-то еще. Что-то, что способно нести биологический код. Иначе откуда голоса? Не слышит же Луиза шепот камней, в самом-то деле!"
   -- Любимый прости, -- слова девушки прозвучали тихо и подавленно. -- Если бы ты знал, какой это ужас...
   -- Я знаю.
   Николай не посмел вновь обнять свою подругу. Сейчас пугающая внешность Великого Мастера ставала мерзким дополнением к его не менее мерзкому поступку. Луизу могло покоробить от такого отвратного коктейля. Однако, что сделано, то сделано. Жизнь идет вперед, и они не должны катиться по ней как осенние листья, подгоняемые холодным ветром. Они сильные и мужественные люди, они сами творят свою судьбу.
   -- Мы попробуем еще раз, -- Строгов протянул Луизе руку, совсем по-мужски, как своему компаньону. -- На этот раз ты знаешь, что ждет там, впереди. Попробуй справиться с этим. Ты должна научиться, если не контролировать это, то хотя бы блокировать. Иначе... -- Николай помедлил, стараясь подобрать слова, которые не столько напугают, сколько пробудят твердость и решимость. -- Иначе ты утонешь в этой черной реке.
   Словно почувствовав холод мрачного потока, Луиза судорожно вцепилась в протянутую руку.
   -- Вот и молодец. -- Мастер втолкнул в тело корсиканки порядочную порцию своей жизненной силы. -- Я верю в тебя. Ты справишься.
   -- Может кто-нибудь объяснит, что, черт побери, здесь происходит? -- Грабовский мужественно терпевший статус подсобного рабочего, наконец, не выдержал. -- Что мы, в конце концов, ищем?
   -- Что-то, что недоступно ни тебе, ни мне. Что-то, что подсознательно чувствует лишь одна Луиза. -- Строгов тяжело вздохнул. -- Это сложно объяснить.
   -- Понятно. Опять эти ваши сверхъестественные штучки.
   -- Если ты заметил, то все, чем мы занимаемся последний год, нельзя назвать ни чем иным, как сверхъестественными штучками.
   -- Похоже на то, -- Марк согласно кивнул. -- А теперь-то что будем делать?
   -- А теперь вперед. Только очень медленно. Следи за изменениями показателей. Если заметишь что-либо аномальное, не забудь предупредить.
   Путь вперед лежал по уже проторенной дороге. Они шли по своим собственным следам, которые четкими черными кляксами выделялись на пыльном полу. Далеко впереди маячили два малиново-красных силуэта. Именно в них ночное зрение Великого Мастера превратило Шредера и Микульского. Так, с прикрытием полный порядок -- сзади завал, впереди стволы двух опытных бойцов. Неожиданностей ждать неоткуда. Строгов мог спокойно сосредоточиться на чувствах Луизы.
   Вроде бы все нормально, но Николай не мог отделаться от ощущения, что во время их первого дефиле он что-то пропустил. На что-то смотрел, но не увидел и не понял. Гнидное чувство! Не хочется оказаться ротозеем, и прошляпить какую-нибудь очень важную вещь. Отобрав у своей возлюбленной фонарик, Николай стал внимательно осматривать пол. Ночное зрение конечно хорошая штука, но оно никак не сравниться с дневным.
   Как маятник луч света колыхался от стены к стене. Строгов старался не пропустить ни одного сантиметра.
   -- Слой пыли начинает резко возрастать, -- проинформировал Грабовский.
   -- Я чувствую приближение этого... -- простонала девушка.
   "Ага, значит, все таки наносы пыли как-то связаны с ощущениями Луизы. Или они следствия одних и тех же событий или..."
   Николай не успел развить свою мысль. Он замер, натолкнувшись глазами на небольшую прямоугольную вмятину в толстой пылевой перине. Ничего особенного, обычное уплотнение. Единственное, что казалось подозрительным, это уж очень правильная форма.
   -- Марк, ты видишь? -- Великий Мастер использовал луч как указку.
   -- Не только вижу, а уже запускаю программу поиска и анализа. -- Марк замолчал буквально на секунду. -- Еще два десятка таких же сегментов спрессованной пыли сканер обнаружил по направлению к объекту, который мы условно называем "поездом". Вмятины расположены в шахматном порядке с интервалами три метра.
   -- Неужели шагоход!? -- Грозный облик "Сахая-47" всплыл в памяти его бывшего пилота.
   -- Ну не Гулливер же! -- по интонации Грабовского стало понятно, что он читает данные, выдаваемые слитом боевого шлема. -- Судя по спрессованности пыли, машина весила около четырех тонн. Давление на ступню распределялось неравномерно. Имеются углубления с одного из краев. Из чего следует...
   -- Из чего следует, что были когти, зацепы или что-то в этом роде. -- Строгов не дал Марку поинтриговать своим открытием. -- А из этого в свою очередь вытекает, что машина была предназначена для внешних работ на нестабильных грунтах. И самый последний вывод... -- Николаю очень не хотелось это говорить, но от правды никуда не денешься. -- Какого хрена машина для наружных работ делала в подземном туннеле?
   -- Делала что-то очень конкретное, так как находилась она здесь именно в тот самый момент, когда и оседала эта металлическая пыль. -- Марк присел над следом стальной ноги. -- Отпечатки не четкие потому что сверху их тоже порядком припорошило. Шагоход убрался восвояси, а тут все падал и падал металлический снег.
   "Одна загадка за другой. Слава богу, что хоть здесь нет ничего сверхъестественного. Это тебе не видения Луизы". -- Николай встрепенулся, вспомнив о своей подруге. Последние несколько минут все его мысли занимал лишь таинственный шагоход. Он перестал помогать бедной девушке.
   Один взгляд на Луизу поведал Великому Мастеру о многом. Она борется. Борется как со своим страхом, так и с силами, находящимися за пределами ее понимания. Насколько Николай понял, натиск на сознание Луизы еще не очень велик. Но кто знает, что произойдет через мгновение? Так что его помощь просто необходима.
   Возобновить астральный контакт оказалось нелегко. Ощутить темную энергию самостоятельно Николай не мог, а Луиза, сопротивляясь враждебным силам, возвела в своем подсознании целый высокий волнорез. Напоровшись на него, Строгов помимо воли улыбнулся. Молодец, хоть чему-то уже научилась. Плохо лишь, что это укрепление из сыпучего песка. Защищает от брызг, но не устоит даже перед легкой волной.
   Стараясь не причинить любимой боль, Николай пробился сквозь оборонительный бастион и тихо, словно дуновение весеннего ветра, позвал: "Луиза, это я. Впусти меня в свой мозг". Девушка вздрогнула, но продолжала защищаться -- неумело и примитивно, но стойко и можно даже сказать ожесточенно.
   "Это действительно я, -- Великий Мастер хорошо знал свою работу. Он сотни раз контактировал с другими живыми существами и ни разу не получал отказа. -- Почувствуй мою энергию. Она горячая и светлая. Это энергия жизни".
   Это был ни приказ, а просьба, слова не властителя, а друга. И Луиза повиновалась. В первое мгновение как это ни странно Строгов ощутил настоящую радость. Чувство обладания родным существом зашвырнуло его на самую вершину блаженства. Луиза никогда не отдавалась под его власть по своей воле. Обстоятельства постоянно вынуждали Николая грубо вторгаться в ее сознание и вершить судьбу девушки по своему мнению и усмотрению. Но сейчас они вместе. Они сплелись душами, словно любовники телами и разорвать этот союз не под силу никому, даже самой смерти.
   Воспоминания о костлявой старухе отрезвили Великого Мастера. Да, конечно, сейчас они с Луизой вместе, однако, поддаваться эйфории не время и не место. У них есть работа.
   "Перестань сопротивляться этому. Ты тратишь силы впустую. Расслабься. Теперь за дело возьмусь я".
   Корсиканка колебалась, словно не доверяя словам Мастера.
   "Ну же..." -- Николай вынужден был слегка подтолкнуть девушку к правильному поступку. И наконец, она решилась...
   Когда мутный кисель, из которого состоял оборонительный редут Луизы рассеялся, Строгов вмиг очутился лицом к лицу с тем, что вначале воспринимал как черную реку. Нет, это не река. Река была там, в космосе, а сейчас перед ним простиралось вязкое засасывающее болото. Из мрака поднимались какие-то неясные тени. Извиваясь, они тянулись к ним с Луизой, то ли грозя, то ли моля о помощи. Для Строгов все увиденное представлялось черно-белым немым кино. Именно немым. В этом мире он был лишь зрителем. Весь же ужас и мрак этого жуткого места предназначался Луизе. Что значит предназначался? Николай прислушался к своим чувствам, как прислушивается слепец, бредущий по незнакомой улице. Мгла стремится поглотить еще одну живую душу? Нет. Великий Мастер знал, с какой жадностью вакуум смерти набрасывается на крупицы тепла и света. Сейчас все обстоит совершенно по-другому. Зловещие тени лишь пугают девушку, однако, пугают не потому, что стремятся к этому. Просто такова уж их природа. Они такие, как они есть -- чуждые жизни и свету, и другими быть не могут. Но что им надо от Луизы. Что или кто для них Луиза?
   -- Мы на месте. Мы прямо возле этой груды металлолома. -- Голос Шредера больно ударил по обнаженным нейронам Строгова. Георг докладывал по внутренней связи. Информация предназначалась для ушей Грабовского, однако, Великий Мастер контролировал все.
   "Я должен видеть эту машину!"
   Николай раздвоился между параллельными мирами. Силой своего подсознания он продолжал сдерживать наступление черных призраков и одновременно с этим силился взглянуть на реальный мир глазами Шредера.
   Изувеченная стальная конструкция ржавой змеей выползла из темноты. Хищник словно притаился где-то в скалах, и оттуда, сверху выслеживал свою жертву. Да, это действительно скоростной подземный поезд или вернее то, что от него осталось. А осталось совсем немногое. На изъеденном швеллере монорельса висели лишь две цепочки опорно-тяговых сфер, одна сверху, другая снизу. Метровые стальные шары с двух сторон сдавливали некогда гладкий металл магистрали, превращая состав в единый полукилометровый шарикоподшипник. Кроме крепления стальных сфер гидравлических амортизаторов и главных несущих рам практически ничего не уцелело. Корпуса вагонов, как и вся их начинка бесследно исчезли словно их никогда и небывало.
   -- Интересная картина получается, -- Николай услышал Микульского, который по щиколотку в пыли брел вдоль мертвого состава. Разведчик то и дело освещал фонариком какой-нибудь узел и внимательно к нему присматривался. -- Уцелели лишь те части машины, которые были покрыты какой-то странной синеватой кашей. Смазка, что ли? Все остальное как напильником сточили.
   -- Учитывая сколько здесь опилок, так оно и было, -- Ладонью, одетой в черную пластиковую перчатку, Шредер зачерпнул пригоршню серого порошка. Он крепко сжал пальцы в кулак, тем самым прижимая частички пыли к датчикам штатного анализатора наружной среды. - Посмотрим, нет ли здесь чего-нибудь подозрительного, а то Грабовский меня со света сживет, если что-либо провороню.
   Ждать долго не пришлось. Уже через несколько секунд по бронестеклу, точно напротив левого глаза рядового поползли цифры. Мастер видел их не хуже самого Георга. Те же самые железо, никель, титан... Ух ты! А вот и новость! Всевидящий протонный слит раскопал элемент, не имеющий никакого отношения к металлам. Соли кальция. Процент довольно внушительный -- примерно пятая часть. И вот еще сюрприз... Николай до боли закусил губу. Компьютер безапелляционно причислил эти соединения к органическим останкам живых организмов.
   В голове Строгова словно прогремел гром. Все встало на свои места, все связалось в одну единую целостную цепочку. Поезда существуют, чтобы возить пассажиров. И если гибнет поезд, гибнут и несчастные, которых угораздило оказаться в нем. Вот что имела ввиду Луиза. Вот та трагедия, что произошла на этом месте. Но как она узнала? Николай задал себе вопрос, на который существовал всего один единственный ответ -- Луиза видит и слышит мертвых.
  
  
   Глава 8.
  
   Корсиканцы сидели на колючих жестких камнях под самой мордой вставшего на дыбы планетохода. Они молча жевали пресные брикеты аварийного сухпайка. Разговор как-то не клеился. Может, из-за того, что все вымотались до чертиков, а, может, всему виной был густой непроглядный мрак, который наползал на людей из глубины древнего туннеля. Прожектора пришлось погасить. Их свет бил из провала так же ярко, как фонтаны раскаленной лавы из жерла только что пробудившегося вулкана. Засечь такой фейерверк -- плевое дело. А в том, что морунги продолжат поиски и ночью, никто даже не сомневался.
   Отказавшись от мощных ламп, "головорезам" пришлось довольствоваться светом небольшого ручного фонаря, который при полной мощности и самом широком рабочем секторе освещал не более пяти-шести квадратных метров.
   От желтого света и скользящих по стенам неясных теней Марку казалось, что он сидит у огня. Нет, это не походило на один из тех коротких привалов, которыми солдаты балуют свои уставшие измученные тела. Неясное желтое свечение скорее напоминало биение скаутского костра из далекого-предалекого детства. Отец всегда хотел чтобы Марк рос настоящим мужчиной. Отсюда и школа айкидо, и уроки верховой езды, и изматывающие многодневные походы.
   Воспоминания об Александре Грабовском причинили Марку нестерпимую боль. Ох, отец-отец, где же ты сейчас? Жив ли? Все те разрозненные и во многом противоречивые слухи, которые время от времени доходили до скитавшегося по галактике наследника славной семьи, достоверно свидетельствовали лишь об одном -- война круто зацепила его старика. И в этом был повинен лишь один человек -- сам Марк. Кто как не он втравил отца в эту галактическую бойню.
   "Не казни себя, -- от зазвучавшего в глубине мозга голоса Грабовский вздрогнул. -- Все происходит так, как ему на роду написано".
   "Ты стал верить в судьбу?" -- разведчик решил не нарушать царившую тишину и также задал вопрос мысленно.
   "В судьбу? Я бы ей богу не против! Только вот вряд ли получится. Русская закалка не позволит. У нас опустить руки и отправиться плыть по течению означает верную погибель".
   "Почему это?"
   "Водка дешевая".
   "А-а-а, понимаю".
   Марк улыбнулся. Он вдруг подумал, что со стороны их разговор выглядит весьма странно. Два человека переглядываются и гримасничают, а иногда даже что-то шепчут. Вернее шепчет только он, так как лица Великого Мастера почти не видно. Как у героев старых вестернов оно наполовину упрятано под поблескивающий черный металопласт. Но странное дело, даже, несмотря на маску, Марк понял, что видит, а, может, представляет губы друга. Плотно сжатые, с опущенными уголками, они выражают досаду и неуверенность, горечь и сожаление. Без сомнения все эти эмоции адресовались именно ему.
   "Ник, ты что-то знаешь или подозреваешь?"
   "О чем ты?"
   "Об отце".
   -- Марк, давай пройдемся.
   Великий Мастер поднялся на ноги. Потрепав Луизу по волосам, он двинулся в глубину туннеля. Как приговоренный Грабовский поплелся следом. Темнота подступала со всех сторон. И разведчик уже собирался надеть свой боевой шлем, как вдруг туннель осветил неяркий зеленоватый свет. Огонек горел в руках у Николая.
   -- Вот, нашел в одном из ящиков, -- Строгов показал пару, лежащих на ладони, переломленных, люминесцентных стержня. -- Света они все равно особо не дают. Так... баловство одно. Разве что ступеньки в темных подъездах подсвечивать, хотя ключом в замочную скважину врядли попадешь.
   Марк промолчал. Зеленоватый свет нагонял тоску, такую же зеленую и беспросветную. На душе скреблись кошки. Прошлое казалось глупым и несуразным, а с некоторого момента даже отвратительным и мерзким. Сперва в дело пошла его ДНК, так что кровожадные твари под названием охотники могут смело именовать Марка Грабовского ни кем иным, как папочкой. Затем родной дядюшка хотел укокошить любимого племянника. А вот теперь грязная тень подозрения легла еще и на отца.
   -- Я не утверждал, что твой отец принял сторону "Архангела", -- Строгов бесшумной тенью шел рядом.
   -- Значит, мне показалось? -- Грабовский повернул голову и пристально глянул на друга.
   -- Вероятность, конечно, имеется, но пока это не факт, -- Николай тяжело вздохнул. Мембраны на его дыхательной маске издали звук, похожий на конский храп. -- Но если Александр Грабовский действительно на Воларде и не хочет со мной контактировать, то как прикажешь это понимать?
   -- А разве не может оказаться, что он в плену? Что испугался мысленного прикосновения, сочтя его эффектом от действия галлюциногенов? Ты ведь знаешь, какую дрянь применяют во время допросов!
   -- Все может быть.
   Строгов согласился очень легко. Очевидно ему нетерпелось закрыть скользкую и абсолютно бесполезную сейчас тему. Грабовскому тяжело было это признать, но на месте Николая он бы поспорил, да еще как поспорил! Ведь были еще и газетные статьи, и слова дяди Джона...
   -- Завтра предстоит трудный день, -- Мастер не хотел более измываться над другом.
   -- Намекаешь, что мы зря тратим силы и время на пустые разговоры? Лучше отправиться на боковую?
   -- Силы... -- Николай словно расслышал лишь одно это слово. Он несколько секунд молча глядел в темноту, а затем, резко обернувшись, принялся без стеснения изучать лицо Марка. -- Как твой нос? Мне показалось, что ты его сломал.
   -- Мне тоже так показалось, -- Грабовский ощупал опухшую переносицу. -- Вроде ничего, твердый. Аптечка вколола какую-то гадость...
   -- Не думаю, чтобы медикаменты, пусть даже и самые чудодейственные, могли так сильно стимулировать рост хрящей и костной ткани. Ведь с момента аварии прошло всего три часа.
   -- Туннель обладает целебными свойствами? -- Марк не понял куда клонит друг и ляпнул первое, что пришло в голову.
   -- Не в туннеле дело, -- Строгов сделал шаг вперед и, словно наслаждаясь свежим ветром, широко расставил руки. -- Сейчас весь Волард дышит великой энергией жизни.
   -- Ты... ты хочешь сказать...
   -- Да, второй Источник Жизни не прошел через Волард, как мы предполагали раньше. Он засел где-то на планете или может внутри нее, как пуля застряет в мешке с песком.
   -- Выходит мы получили вторую Агаву? -- вспоминая все "прелести" мрачной планеты-звезды, Грабовский присвистнул.
   -- Слава богу, здесь нет кремнийсодержащего газа. А значит морунгам нечего рассчитывать на пополнение своих рядов.
   -- А из чего-то другого Источник не сможет штамповать плохих ребят, кого-нибудь еще похлещи морунгов?
   -- Не знаю, -- Строгов покопался в воспоминаниях. -- Насколько я помню, Дэя говорила, что только кремний способен построить прочные и долговечные молекулярные цепочки.
   -- Фух, тогда пронесло, -- слегка расслабившись, Грабовский уселся на пол, а спиной облокотился о стену. -- Садись. Ты всегда говорил, что в ногах правды нет.
   Они сидели как в давние времена, плечом к плечу, рука к руке. Товарищи по оружию, друзья, почти братья. Космическая бойня не пощадила обоих. У одного она отняла человеческий облик, у другого семью, карьеру и блестящее будущее. Кто его знает, сполна ли они заплатили дань бесноватому богу войны, или он потребует последний, главный взнос -- их жизни.
   -- Мы должны разыскать источник, -- Строгов первый прервал молчание.
   -- Зачем? Тебе что, не хватило одного раза? -- Грабовский решил не смотреть на Николая, иначе взгляд сам собой цеплялся за костную чешую, которая как шлем покрывала голову и часть лица Великого Мастера. На кой черт лишний раз напоминать другу о его горе?
   -- Лучше это сделаем мы, чем "Архангел". Не сомневайся, они сразу просекут, что Источник на Воларде. Морунги сработают как индикаторы. Они перестанут нуждаться в пище и это тут же заметят. Излучение Источника мигом накормит их всех.
   -- Ну, найдешь ты его, а дальше что? -- Марк представил себе фонтан голубого огня, бьющего в одной из мрачных расщелин. Именно так по рассказам Николая должен был выглядеть легендарный артефакт. -- Уничтожить Источник Жизни невозможно, находиться вблизи смертельно опасно. Один выход -- оцепить территорию в пару тысяч акров и удерживать ее до прихода подкрепления. Правда, тут один или даже нет, два маленьких нюанса. Если собрать всех беженцев с "Новой Невады" и "Призрака", у нас вряд ли окажется более двухсот человек. И второе -- подкрепление ждать неоткуда.
   -- Все верно, -- Строгов острым когтем поскреб по своему бронированному затылку. -- А представь себе что будет, если "Архангел" наладит производство морунгов прямо здесь, на Воларде! Газодобывающие месторождения Агавы до сих пор остаются в их руках, да и звездолеты тоже пока не перевелись.
   -- Тогда остается одно -- притаиться и гадить "Архангелу" где и как только можно. Короче партизанская война.
   -- Хорошая мысль, -- Мастер саркастически улыбнулся. -- Только и в этом случае расклад остается прежним. Как ты думаешь, сколько времени двести партизан могут противостоять многотысячной армии, оснащенной авиацией и тяжелой бронетехникой? А у нас, если ты не забыл, только стрелковое оружие и весьма скудные припасы.
   Марк задумался. Неловко признаваться в этом даже самому себе, но иногда на него накатывала чуть ли не высшая мудрость. Именно в такие мгновения он мысленно восклицал: "Да я просто гений!". Вот и сейчас в голове разведчика что-то щелкнуло, и ответ родился как бы сам собой:
   -- Этот поезд, -- лейтенант ткнул в ту сторону, где ржавел подземный экспресс. -- Кто-то его приласкал, и приласкал немилосердно. Выходит, на планете есть оружие, причем довольно мощное. Поезд то был длиной в полкилометра, а остались от него рожки да ножки. Заполучив такую мощную штуковину, мы сможем значительно повысить свою огневую мощь, а, может даже, чем черт не шутит, сравняемся в силах с военным контингентом Амарилло. Вот тогда будет весело. Вот тогда мы с ними поговорим!
   Строгов смерил приятеля уважительным взглядом, а затем уставился в пустоту перед собой. Марк не без тщеславия наблюдал за выражением лица друга, на котором читалась недюжинная мыслительная работа. Все-таки, что ни говори, а приятно обскакать самого Великого Мастера. От этой мысли настроение стало стремительно улучшаться. Прошлое уже не выглядело таким уж тусклым, а будущее засветилось интригующими грозовыми зарницами. Все-таки для настоящего мужчины главное это драка! Не важно с кем. С коварными врагами, с глупостью и тупостью несовершенного мира, или просто с самим собой. Вот тогда он живет, тогда он именуется сильным и мужественным, тогда его уважают и любят.
   -- Это самое оружие еще следует отыскать, -- Николай принял предложение Грабовского. -- И желательно, чтобы оно не рассыпалось в прах спустя столько-то лет.
   -- Шансы есть. Вспомни наши "Сахаи". После тысячи лет хранения они работали как часики.
   Грабовскому и самому вспомнились грозные боевые шагоходы со странными самурайскими именами "Сахай-47". Привиделись они такими, какими Марк увидел их в первый раз... там, на Эктегусе, на затерянной среди гор, технической площадке двести шесть. Серые двуногие великаны стояли в две шеренги. Хотя смертоносные аннигилирующие излучатели и скрывали колпаки бронированных блистеров, однако принять эти машины за безобидные гражданские механизмы, было просто невозможно. Дух свирепых хищников угадывался в каждой линии, в каждой грани закованных в молекулярную броню тел.
   -- Волард не Эктегус, и за порядком здесь следят отнюдь не трудолюбивые эктоны, а пыль и песок.
   -- Можно подумать, что я тебя уговариваю, -- Марк справедливо возмутился. Такая замечательная идея, а Николай еще смеет раздумывать!
   -- Предложение принимается, -- Мастер прочитал мысли друга. -- Если ты еще не понял, то мы уже приступили к обсуждению деталей.
   -- Тогда повоюем! -- Грабовский протянул руку ладонью вверх.
   -- И я того же мнения, -- Мастер хлопнул по пятерне друга. -- Ну, раз мы с тобой такие умные, то сперва должны придумать как выбраться из этой чертовой пустыни. Припасов у нас дней на десять, воды на неделю. Если за это время не доберемся до места, искать это твое таинственное оружие придется уже кому-нибудь другому. Ведь мы к нему потеряем всякий интерес.
   -- Пешком не выберемся, -- после этого вердикта энтузиазм Марка быстро улетучился.
   -- Это точно. Необходим транспорт.
   -- А может кликнешь кого-нибудь из наших сотоварищей? Не все же спасательные шлюпки грохнулись на другом конце континента. Наверняка есть и те, кто приземлились сравнительно недалеко от нас.
   -- Нет, -- Строгов сказал, как отрезал. -- Те, кого я позову, будут обречены. Не хотел вас пугать, но час назад в сотне километрах к северу прошло звено "Вампиров". Пилотировали морунги. Я их хорошо чувствую.
   -- Сто километров?! -- у Грабовского противно засосало под ложечкой. -- Получается мы на самой границе их поиска!
   -- Так точно, -- Николай горько вздохнул. -- Откапывались непозволительно долго, да и ползли как черепахи.
   Минут пять длилось тягостное молчание. Офицеры должны были отыскать тот самый, единственно верный выход. Не подыхать же здесь, в этом проклятом туннеле, как затравленные в норе кролики.
   -- Транспорт, который имеется в наличии, это либо планетоход, либо поезд. -- Строгов первый нарушил молчание.
   -- Я не ослышался? Ты серьезно причисляешь эту груду хлама к транспорту? -- Разведчику не пришлось объяснять, что именно он окрестил словом "хлам".
   -- Не причисляю, а перечисляю то, что чисто теоретически может двигаться.
   -- Двигаться?! Этот волардийский паровоз? Ты шутишь! -- Марк с недоверием поглядел в темноту, как бы пытаясь представить силу, способную сдвинуть с места железную полукилометровую змею.
   -- Нам не нужен целый состав. От него можно отделить небольшую секцию, -- Строгов прикинул в уме. -- Шесть точек захвата монорельса должно хватить. Больше оставлять нет смысла, возрастает как масса, так и трение.
   -- А толкать платформу что будет? -- Марк уже давно хотел задать этот вопрос. -- Кроме велосипедных педалей на ум больше ничего не приходит.
   -- Двигатель есть на планетоходе... -- Мастер произнес это весьма робко, как будто стесняясь собственной идеи.
   -- О, Ник, нет! Как бы мы не старались, как бы ни хотели, но реактор перетащить не удастся! А если бы даже и произошло чудо... то что в нем проку? Передавать вращение все равно некуда, колес то у этого инопланетного локомотива нет, и никогда не было. -- Грабовский умолк, удовлетворенный тем, что прозрение пришло именно сейчас, а не после того, когда будет затрачены силы, временя и энергия. -- Видишь, значит, затея с поездом с самого начала была тупиковая. Разогнать его может разве что...
   Мозг пронзила яркая вспышка. Второе озарение за сегодня! Ощущая как над головой поднимается лавровый венок, Марк вспоминал кадры старой любимой кинокомедии. Железнодорожный переезд. На путях вместо поезда замерла черная, поставленная на колеса ракета. Нарисованная на ней зубастая акулья пасть злорадно ухмыляется. Под стать этой ухмылке, лучезарные улыбки двух пилотов. Затянутые в кожаные летные костюмы они позируют перед объективами фотокамер. Оно и понятно, событие ведь незаурядное! Знаменитый профессор Фэйт, вместе со своим верным помощником, намеривается побить мировой рекорд скорости. И сработало! Марк старался не вспоминать окончание этого смелого эксперимента, его вполне устроила первая стадия -- реактивный снаряд пулей помчался по рельсам.
   С криком "Нажми кнопку, Макс!" Грабовский кинулся обнимать, душить и пинать своего обалдевшего от неожиданности друга.
   -- Вы что тут делаете? -- Луиза стояла невдалеке и удивленно разглядывала двух барахтающихся у стены приятелей.
   -- Только не вздумай ревновать, -- Марк, а за ним и Строгов живо поднялись на ноги. -- Я... вернее мы тут такое придумали! -- Разведчик глянул в насупленное лицо девушки и тут же осекся. -- Но вижу тебе не особо интересно. Так что я, пожалуй, пойду... найду, так сказать, более благодарную аудиторию. А вы здесь потолкуйте.
  
   Луиза проводила Грабовского быстрым взглядом. А по-другому у нее бы просто не вышло. Всего через мгновение зачерненная адаптивным камуфляжем фигура Марка растаяла в темноте. Еще с полминуты были слышны его шаги, но и они вскоре затихли, уступая место едва слышному шелесту туннельных сквозняков.
   Луиза поглядела на Николая. Они остались одни. Наконец они остались одни! На полу у ног Строгова лежали два переломанных люминесцентных стержня. Их туманный зеленоватый свет едва рассеивал мрак. Его хватало только лишь, чтобы видеть общие очертания предметов. Разглядеть такую деталь, как человеческое лицо казалось невозможным. Именно поэтому, подойдя к Николаю, девушка протянула руки и коснулась его лба. Крупная твердая чешуя оказалась на ощупь теплой и гладкой. Скользнув по ней, пальцы Луизы опустились ниже. Они на миг заслонили горящие в темноте ярко-синие глаза, а затем нежно, словно поглаживая, прошли по длинным роговым пластинам на переносице. Дальше Луиза продвигаться не пожелала, дальше был мертвый бездушный металлопласт дыхательной маски. Девушка почувствовала его и поспешила перевести свои ладони Николаю за голову, обнять его за шею, притянуть к себе.
   Они долго стояли молча. Просто прижимались друг к другу, просто наслаждались теплотой и покоем. Думать не хотелось ни о плохом, ни о хорошем. Только жить, существовать этим моментом, этим восхитительным мигом.
   -- Мне сейчас так хорошо, -- прошептала девушка. -- Мне давно так не было хорошо.
   -- Да, мне тоже, -- в тон ей ответил Николай.
   -- Многие люди не знают, что такое счастье, а я знаю. Счастье это стоять рядом с тобой в заброшенном старом подземелье на самом краю галактики.
   -- Не думаю, что... -- начал было Строгов.
   -- Молчи! Ничего не говори! -- перебила его Луиза. -- Вы мужчины ничего не знаете, ничего не понимаете в этом.
   -- Куда уж нам... -- согласился Николай, и в голосе его послышалась боль.
   Луиза поняла, это была тоска по прошлому. По тому прошлому, где жил Николай Строгов -- человек, мужчина, блистательный офицер, при виде которого женские сердца начинали биться часто и гулко. Глупо! Николай не понимает, что для нее он остался прежним. Таким же красивым, нежным, страстным и любимым. А этот его нынешний вид... это словно маскарадный костюм. Николай специально надел его, чтобы завести ее, чтобы девушка ощутила себя хрупкой и беззащитной рабыней огромного, неутомимого в любви зверя.
   От этой неожиданно возникшей фантазии Луиза вся задрожала, кожа ее стала влажной, а низ живота стянул томный горячий спазм. Она была как в лихорадке, они позабыла обо всем окружающем, о прошлом, настоящем, будущем. Единственное, чего она сейчас хотела, так чтобы этот монстр взял ее, стиснул в железных объятиях, вонзил в ее бедра свои острые когти, подарил сладостную боль, а вместе с ней невиданные счастье и наслаждение. Он ведь может. Она точно знала, что может.
   Пальцы корсиканки тут же скользнули по боевой униформе Строгова и вцепились в застежку его поясного ремня. Дрожащими от нетерпения пальцами она принялась расстегивать ее. Но Луиза начисто проиграла турнир по раздеванию. Ее одежда первой оказалась на полу. Сильные руки Николая выдернули девушку из грубых космических ботинок, вознесли в небо, а затем развели ноги и мягко усадили ему на бедра.
   Строгов несколько секунд просто удерживал ее на весу. Он словно не мог решиться. Его руки горели у нее на ягодицах, да он и сам весь горел. От этого Луизе было хмельно и сладко. Ведь пожар в могучем непобедимом Великом Мастере разожгла она, ни кто-то другой, а именно она! И это только самое начало. Дальше они вместе окунутся в настоящую огненную бурю.
   Не желая больше медлить, Луиза обхватила Николая ногами и вжала его в себя. Когда внутрь ее ворвалось сладкое и ласковое пламя, девушка тихо застонала.
  
  
   Глава 9.
  
   "Добро пожаловать во второй день добровольных каторжных работ", -- поприветствовал себя лейтенант Марк Грабовский, разбуженный омерзительным пеликаньем таймера. Сигнал долго звучал в гробовой тишине спасательного модуля. Никто из уставших, вымотавшихся людей даже не пошелохнулся, чтобы заткнуть глотку безжалостно-пунктуальному компьютеру. А впрочем нет... На соседнем кресле кто-то заворочался, послышалась крепкая польская брань, а затем вместе с гортанным выдохом "ух!" воздух прорезал свист выпущенного метательного снаряда.
   "Только бы не граната", -- подумал Грабовский, переворачиваясь на другой бок.
   Это была не граната, а скорее бомба, если учитывать с каким грохотом эта штука врезалась в приборную панель пульта управления. И, о чудо, электронный сверчок захлебнулся на полуслове. Через мгновение пассажирский отсек планетохода вновь наполняла благословенная тишина.
   "Это же надо, попал! -- сладко зевнув, лейтенант поудобней подстроил под голову оторванный от кресла подголовник. -- Молодец Микульский, моя школа".
   -- Всем подъем! А то заспались мы что-то сегодня, -- властный голос Мастера подействовал не хуже холодного бодрящего душа.
   "Н-н-да... Это уже не компьютер. Этого просто так не заткнешь".
   "Головорезам" ничего не оставалось, как согласиться с мнением Марка. Отовсюду послышалось чертыханье и робкое шарканье. Именно такие звуки и должны производить живые существа, спросонья ступив на пол, который с креном в сорок градусов убегает из-под ног.
   -- И почему я не умер маленьким? -- Грабовский, кряхтя, уселся на своем неудобном, но все равно таком желанном ложе.
   Шутка лейтенанта не нашла поддержки у его соседа, пробудившегося на заднем ряду антиперегрузочных кресел. Куда больше Шредера взволновало отсутствие одного из его космических ботинок.
   -- Думаю, он валяется под пультом управления, -- Микульский виновато взглянул на товарища. -- Мне позарез требовалось что-то тяжелое.
   -- Идиот! -- "тепло" поздоровавшись, Георг пополз в указанном направлении.
   Пока Марк не торопясь застегивал свой камуфлированный серо-черный комбинезон, на кресло рядом тяжело опустился Строгов.
   -- Целые сутки угрохали на строительство какой-то убогой примитивной тележки. Я полагал, мы управимся пошустрее.
   Грабовский на удивление не испытывал столь пессимистичных чувств. Ведь основным достижением вчерашнего дня он считал совсем не сооружение какой-то там тележки. Главное, что удалось сделать, так это отремонтировать основной тормозной двигатель. Хвала всевышнему, повреждение оказалось плевое. Чтобы обнаружить и устранить его хватило даже их скудного образования. Плазмотрон просачковал при посадке... Ну, ничего, зато сейчас он поработает, еще как поработает!
   -- Да, ты прав, -- Николай согласился. -- С чисто техническими проблемами мы кажется справляемся, но вот время... Представь сколько его уйдет на демонтаж и повторную установку плазматрона.
   -- На установку не так уж и много, а вот насчет демонтажа... -- Марк нажал на потайную кнопку боевой униформы, активируя ее многочисленные функции. После того, как на внутренней стороне запястья замигал маленький зеленый глазок, разведчик резво спрыгнул на пол. -- Насчет демонтажа я, кажется, кое-что придумал.
  
   В тусклом свете аварийных ламп четырехметровая сигара, одетая в доспехи из толстых обмоток высокочастотного соленоида, выглядела бомбой только что свалившейся с небес, но по счастливой случайности так и не разорвавшейся. И вот на место прибыли саперы. Они словно паутиной оплели ее тонкими, но прочными тросами и бережно спускают вниз, прямо в кузов подогнанного грузовика.
   -- С блоками это ты хорошо придумал, -- Строгов похвалил друга.
   -- Это было легко. Если лебедка находится снаружи, а ее услуги позарез необходимы внутри, то спрашивается как выйти из такого затруднительного положения? Возможен лишь один вариант -- прорезать дыру в борту, и через систему блоков завести трос, так как это делается в подъемных кранах.
   -- Никогда бы не подумал, что ты разбираешься в подъемных кранах.
   Марк хохотнул:
   -- У меня в детстве был классный большой конструктор. Помнится, он позволял соорудить даже модель печатного станка.
   -- Нет, с печатным станком как-нибудь в другой раз, прокламации нам пока не нужны. А сейчас... на вот, принимай.
   Строгов послал мысленный приказ Луизе, стоящей возле панели управления лебедкой, и толстый цилиндр замедлил движение. Затем "головорезы" дружно вцепились в широкое обгоревшее сопло и оттянули его в сторону. Продолжая опускаться, плазменный двигатель мягко улегся на подставленную под него тележку.
   -- Вот, курочка и снесла яичко, -- весело пошутил Микульский и отцепил бесполезный теперь трос. -- Осталось только докатить его до...
   -- Тихо! -- окрик Великого Мастера заставил всех замереть. Несколько секунд он прислушивался к окружающей тишине, а затем торопливо приказал. -- Бросайте все и ходу отсюда! Живо!
   Корсиканцы выскочили из-под брюха планетохода, Николай махнул Луизе, и они все вместе кинулись бежать. Промчавшись метров двадцать, Марк притормозил и с подозрением глянул вверх, туда, где на горячем ветру колыхалась маскировочная сеть. Вчера Строгов приказал закрыть ею провал, который проделал планетоход, провалившись под землю. Маскировка, конечно, отменная, и уже даже опробована в деле, но и она не сработает, окажись плохие парни достаточно близко. Ткань и песок это не одно и то же, ну хоть тресни, не одно и то же! У Марка почему-то противно занемели пальцы. Их следовало немедленно размять. А лучшее упражнение, которое знал лейтенант Грабовский - это сжимание и разжимание спускового крючка. Поддавшись наитию, разведчик начал перетягивать из-за спины свой FAMAS-G3.
   -- Приближение! -- По лицу Николая было видно, что он всеми силами пытается идентифицировать объект.
   -- На детекторе движения пусто, -- Грабовский пощелкал режимами боевого шлема.
   -- Это не в туннели. Это снаружи и, кстати, уже не так далеко.
   Сердце в груди Марка гулко екнуло. По телу пробежала мелкая зудящая дрожь, а сознание начало расслаиваться, словно он распадался на множество независимых и противоречивых "Я". Дьявол, неужели... Марк со страхом узнал накатившее на него ощущение, он почувствовал, он понял кто вновь пришел по их души.
   Лейтенант открыл огонь, как только стальная лапа пропорола маскировочную сеть. Разведчик хорошо помнил -- чем раньше начнешь стрелять, тем больше у тебя шансов. Трюк "подпустить поближе" здесь не канает. Уж слишком быстрая и свирепая эта тварь -- охотник!
   Оказавшись под огнем, биомеханический зверь издал визжащий и одновременно яростный вой и, не раздумывая, кинулся вниз. В его мозгу не было страха. Стальные кости выдержат и не такой удар, а надетая на металл живая плоть готова к любой боли. Боль только раззадоривает. Она наполняет охотника злобой, жаждой мести и разрушения. Она словно аперитив перед сладким и желанным блюдом -- кровавым бифштексом из тела заклятого врага.
   Не успела первая тварь покинуть проем в потолке туннеля, как на ее месте появилась вторая, а затем, путаясь в лохмотьях "Хамелеона", возникла и третья истекающая тягучей ядовитой слюной пасть.
   Что ж так хреново! Грабовский зарычал как загнанный в ловушку тигр. На победу в схватке с одним охотником еще можно кое-как рассчитывать, но когда их трое... Человек слишком слаб, чтобы противостоять этим универсальным машинам смерти.
   -- Сосредоточить огонь на целях "два" и "три"! Прикрывайте меня! Ему нельзя дать подняться, -- Строгов рванулся вперед словно истребитель, идущий в лобовую атаку.
   Что происходит? Кому нельзя дать подняться? Марк не имел возможности ни понять, ни тем более переспросить. Он стрелял без остановки, стрелял, стараясь наделать в огромных телах зверолюдей как можно больше дырок. Но что же Николай? Лязг и скрежет заставили лейтенанта оторваться от прицела и на миг опустить взгляд.
   Охотник, рискнувший первым сигануть в темное чрево туннеля, никак не ожидал, что вместо горизонтального пола он грохнется на наклоненную крышу планетохода. Стальные когти не смогли как следует зацепиться, и заскользили по гладкому покатому металлу. Гигант со страшным воем покатился вниз как по ледяной горке. В момент удара о землю к нему и подскочил Великий Мастер.
   Господи, что он творит?! Марк по-настоящему испугался за друга. Николай ни секунды не колебаясь прыгнул на грудь опрокинутого на спину монстра. Вонзая двухдюймовые когти в морщинистую серую кожу, Мастер пополз к горлу зверя. Охотник взревел от злости и ненависти. Своими механическими ручищами он попытался сбить невиданного доселе врага. Но не тут-то было! Строгов двигался намного быстрее, точно так же, как тогда, возле завязшей в бархане спасательной шлюпки. Грабовскому показалось, что он больше не видит тела Мастера. Только тень молниеносная, неуловимая и вездесущая.
   Когда попытки изловить несносное "насекомое" не увенчались успехом, охотник решил его сбросить. Вскочив на лапы, зверочеловек совершил мощный прыжок. Именно в момент этого прыжка и прогремели выстрелы. "Глок", переведенный в автоматический режим, за считанные мгновения выпустил всю обойму. В упор, прямо в горло беснующейся твари.
   Бесспорно очередь из "Глока-18" -- штука убойная, но и горлянка у охотника тоже будь здоров. Попробуй, попади в какой-нибудь жизненно важный узел, особенно когда тебя мотыляет как хвост у взбесившейся кобылы. Печально, но Марк оказался прав. Тварь хрипела от боли, плевалась кровавой слюной, но по-прежнему оставалась живой, подвижной и смертельно опасной.
   Рев раненного охотника, истерический крик перепуганной Луизы, непрекращающаяся пальба и набатные удары собственного бешено колотящегося сердца оглушили Грабовского. Целую непозволительно долгую секунду он соображал чтобы такого предпринять. Однако не нашел ничего лучшего, чем самому ринуться в рукопашную. Пусть это глупо, пусть безрассудно, но Марк более не мог безучастно взирать на то, как его лучший друг в одиночку бьется со свирепым чудовищем.
   -- Получи, гадина! -- стараясь отвлечь внимание на себя, лейтенант на бегу выпустил длинную очередь в брюхо охотнику.
   "Отставить! Стреляй по верхним. С этим я управлюсь сам".
   От мысленного приказа Мастера, разведчик опешил. Как сам? Демонстрация последовала незамедлительно. Марк находился достаточно близко, чтобы все отчетливо разглядеть. В такое невозможно поверить, если конечно не увидишь собственными глазами. Николай размахнулся и со страшной силой ударил когтями в то самое место, куда только что вошли пули. Один рывок и толстая кожа на горле охотника оказалась вспоротой. Вторым ударом Строгов загнал свою мощную руку в зияющую рану глубже, чем по локоть.
   Есть! Когда охотник покачнулся Марк понял, что Мастер поразил цель. Биомеханический убийца оседал, как будто из гидравлических амортизаторов в его стальных ногах вытекала рабочая жидкость. Вот она иссякла до капли, и злобный Франкенштейн рухнул на пол, грохоча стальными безжизненными лапами. Только когда чудовище перестало биться, Строгов вырвал руку из его горла. Николай сам выглядел как настоящая рана, залитый с ног до головы алой кровью, в разорванном жилете, края которого завернулись как пласты только что содранной кожи.
   -- Быстрее! Уходим! -- Марк помог другу подняться на ноги. -- Сейчас прыгнет следующий.
   Следующий не прыгнул, а скорее рухнул с грохотом горного обвала. Грабовский едва поверил в удачу. Охотник падал либо смертельно раненый, либо уже мертвый. Кому-то из "головорезов" чудесным образом повезло. Плазменные пули поразили мозговой центр, а падение стало лишь тем самым контрольным выстрелом, после которого искусственного монстра можно было окончательно вычеркнуть из списков врагов. Проломленный череп давал на это полное право.
   Но в живых еще оставался третий противник. И он совсем не собирался отступать. Охотники хотя и не отличались особым интеллектом, но полными тупицами их тоже не назовешь. Из печального опыта двух своих собратьев зверюга сделала соответствующие выводы. Просто так броситься вниз она не решилась. Необходимо прикрытие. Прикрытием для охотника стала, по меньшей мере, тонна песка, которую тот сгреб в одну большую кучу, а затем столкнул вниз. Скрываясь за завесой красного дождя, биомеханический убийца и появился на поле битвы.
   Мог бы и не утруждаться, когда бы знал... Марк с тоской посмотрел на счетчик патронов. Число "10" его как-то совсем не вдохновила. Это все что осталось. У Шредера и Микульского наверняка не многим больше. Спасаясь с гибнущего звездолета, "головорезы" так и не успели как следует запастись боеприпасами, а это очень и очень зря.
   Охотник выпрыгнул из облака кирпично-красной пыли как дьявол из преисподней. Прекрасно ориентируясь в темноте, он точно рассчитал направление броска. Марк спокойно мог распрощаться с жизнью, если бы Строгов не кинулся на пол, ловко подсекая друга. Сверкающие лезвия стальных когтей со свистом рассекли воздух прямо у них над головами. Упустив добычу, тварь взревела от злости. Смрад, который исходил из разинутой пасти, оказался столь нестерпимым, что разведчик едва не задохнулся. Он инстинктивно попытался отыскать хотя бы глоток свежего воздуха и поднял голову. В это миг их взгляды встретились. Человек и зверь. Серые глаза Грабовского буквально впились в красные зрачки биомеханического существа. Несколько бесконечно долгих секунд они в упор глядели друг на друга, словно загипнотизированные. Может, это и впрямь был гипноз, колдовство или еще бог знает что, однако, Марк снова ощутил тоже, что чувствовал во время побоища на Тогоре -- охотник не видел в нем врага.
   Как же так? Почему? Марк недоумевал. Может быть здесь и кроется причина его небывалого сверхъестественного везения? Практически все "головорезы" мертвы. Его боевые товарищи -- суперпрофессионалы и закаленные бойцы. Сотнями уходили они из жизни, а у доблестного лейтенанта Грабовского за все это время ни одной царапины. Неужели... Марк ужаснулся неожиданно накатившей мысли. Неужели его просто не хотят убивать?!
   Если охотник и впрямь решил пощадить Грабовского, то насчет Великого Мастера у него были диаметрально противоположные планы. Нестерпимый визг сервомоторов больно резанул по ушам. Зверюга резко развернулась и прыгнула на Николая. Пять тонн искусственного мяса, стальных костей, механики и автоматики. От такого пресса ни увернуться, ни защититься. Такой удар это верная смерть.
   -- Ник, нет...!!!
   Видя, как на его лучшего друга падает рассвирепевший монстр, Грабовский заорал во всю глотку. Он ничего не мог поделать. Он беспомощен и слаб. Он простой человек и не может тягаться со стихией, воплощенной сейчас в разъяренном звере. Все, что ему под силу, так это потратить десять своих последних зарядов.
   Еще до того, как стальные когти коснулись тела Николая, разведчик выстрелил. Он так близко, что промазать просто невозможно. Огненные трассы помчались к голове монстра... но вместо нее прошили пустоту. Охотник был и вдруг испарился. Его словно ветром сдуло, и этот ветер оказался сильнее самого неистового урагана. Чудовище размазало по стене туннеля как жирного, обпившегося кровью клопа. Горячие алые брызги дождем накрыли двух друзей, а промасленные подшипники и шестеренки подкатились к их ногам, словно колесики от ненароком раздавленного детского автомобильчика. Грохот сражения стих. Подземелье вдруг наполнила звенящая нереальная тишина, в которой слышалось лишь тяжелое дыхание людей и легкий треск электрических разрядов, все еще гуляющих по уже мертвому механическому телу.
  
   Казалось, Грабовский первым пришел в себя. По крайней мере, он первым отреагировал на непонятное сверхъестественное происшествие, причем отреагировал как всегда, с горячностью и жаром истинного южанина. Не понимая что происходит, не зная как ко всему этому относиться, Марк не нашел ничего лучшего, чем наброситься на Строгова:
   -- Великий Мастер, хренов! Вставай, давай! То за ним никакой дьявол не угонится, а то в самый неподходящий момент разлегся тут, словно беременная на пляже.
   Наблюдая за другом, Николай улыбнулся. Нет, все же умеет этот проходимец замечать главное... или это из меня получился никудышный актер.
   -- В запасе имелось еще, как минимум, пять десятых секунды. Вагон времени, чтобы увернуться самому, а заодно и тебя, героя недоделанного, вытянуть. Так, что можно было и подождать чюток. -- Николай ловко поднялся на ноги.
   -- Подождать?! Чего подождать? -- гнев Марка сменился растерянностью.
   -- Должно было что-то произойти. Луиза не могла просто так, безучастно взирать на нашу смерть.
   Все взгляды немедленно устремились на девушку. Смущенная и растерянная она стояла между Микульским и Шредером. Голова вжатая в плечи, пальцы неловко сжимают рукоятку пистолета. Всем своим видом корсиканка как бы говорила: "Сама не знаю, как это у меня вышло".
   -- Ник, откуда ты мог знать, что Луиза нам поможет? А если бы не помогла?! -- Грабовский поочередно косился то на девушку, то на друга.
   -- Я видел. Вокруг Луизы образовался плотный силовой жгут. Энергия росла со скоростью шквала и притом в огромном количестве. Луиза копила ее не просто так. Она собиралась ее потратить, и я надеялся, что знаю куда именно.
   На мгновение Николай вновь очутился в пылу недавней схватки. Память воскресила все до мелочей. Мастер увидел Луизу. Вот она стоит в окружении беснующегося смерча. Это похоже на пламя, только закрученные в спираль языки черны как дым от горящей смолы. От них исходит неясное синеватое свечение. Иногда темная энергия принимает странные жутковатые формы и тогда чудится, что вокруг хрупкой женской фигурки пляшет целая стая невиданных монстров. Мощность энергетических потоков растет. Из газообразной воронка становится плотной. Гигантской анакондой она обвивает тело Луизы. Но вот сумрачная змея переползает на вытянутую вперед руку девушки и молнией срывается с ее пальцев. Затем удар...
   -- Хорошо, что наша боевая подруга не промазала. -- Грабовский словно увидел картинку представшую перед мысленным взором Николая. -- Чуток пониже... и со стены пришлось бы соскребать уже Великого-превеликого Мастера и его не менее необъятного друга. Думаю, вдвоем мы растеклись бы квадратов на пять.
   -- Да... -- Микульский почти с детским восхищением рассматривал то, что осталось от охотника. -- Силища-то какая!
   -- Интересно, а почему когда рядом столько дармовой энергии мы должны вручную толкать эту проклятую телегу?
   В Шредере заговорила традиционная немецкая практичность и рациональность. Пока все, включая Строгова, находились под эмоциональным кайфом, баварец думал о деле. Вряд ли Георг и впрямь хотел переложить работу по транспортировке двигателя на хрупкие женские плечи. Он просто шутил, шуткой своей, намекая, что не грех бы закончить прерванную работу. А то, глядишь, чего доброго опять нагрянет какая-нибудь нечисть.
   Мысль весьма здравая, тем более что Николай уже чувствовал новую волну врагов. Уже близко. И на этот раз среди них не только охотники.
   -- Пока дотолкаем телегу, пока перегрузим и смонтируем двигатель... -- Строгов прикинул необходимое время. -- На все про все минимум четыре часа. Не успеваем. Нас настигнут раньше.
   -- Придется взрывать.
   Николай даже не обернулся на голос. Подобное предложение, да еще сделанное с такой поспешностью и вожделением могло исходить лишь от одного человека. Однако, тут Шредер был прав, минирование провала должно сработать. Во-первых это ловушка для непрошенных гостей. Во-вторых -- пробка в туннеле. Те, кто придет по их души, не смогут откапать его очень уж быстро. Все они созданы, чтобы убивать. Созидательный труд отнюдь не их амплуа.
   -- Взрыв должен быть довольно мощным, -- согласился Великий Мастер. -- Не знаю скольких гадов мы таким способом прикончим, но это не главное. Главное это завал. Чем больше песка и камня сюда рухнут, тем лучше.
   -- В комплект спецматериалов модуля входит небольшой ящик аммоналовых шашек. Их там штук десять. -- Напомнил Георг.
   -- Мало, -- Строгов скептически покачал головой.
   -- Есть еще одна граната, -- Микульский сам скривился от своего предложения.
   -- Остается сам модуль, -- вывод напрашивался сам собой.
   -- Господин лейтенант, там же реактор, -- Шредер вспомнил "прелести" туннеля через который штурмовой отряд Строгова пробрался в разоренный Ульф. Вспомнил и вздрогнул всем телом.
   Николай и сам не забыл подкатывающую к горлу тошноту, боль в суставах, вкус металла на губах и пунцовые пятна перед глазами. Да... далеко не всем удалось тогда пережить этот радиоактивный ад.
   -- Я все понимаю, -- Мастер пристальным взглядом обвел своих боевых товарищей. -- Но, разве у нас есть другой вариант? Если есть, подскажите. Я внимательно слушаю.
   Ответом стала гробовая тишина.
   -- Ну, вот и выяснили, -- Николай поверх голов глянул на обгоревший стальной диск планетохода, который вот уже несколько дней они называли своим домом. -- Значит, быть по сему. Георг, займись... -- Строгов перевел взгляд на баварца. -- Гости к нам пожалуют примерно через час.
   Часа как раз хватило, чтобы дотолкать плазменный ускоритель до заранее отделенной, десятиметровой секции подземного поезда. Налегая на тяжеленную, издевательски поскрипывающую тележку, Николай не переставал думать о Луизе. В том, что его возлюбленная обладает потенциалом страшной разрушительной мощи, он только что убедился. Ясно так же, что Луиза пока не в состоянии управлять дарованной ей силой. Осталось выяснить самую малость -- что это за энергия и почему она так намертво приклеилась к хрупкой девушке. Строгов попытался сложить воедино все те крупицы информации, которыми он обладал. А, собственно говоря, что такое он знал? Практически ничего. Отдельные обрывочные сведения, которые сообщили Микульский и Марк, да еще личные наблюдения, сделанные в суматохе бесконечных стычек. Нет, так не годится. Луизой следует заняться всерьез и даже не столько потому, что она -- грозное смертоносное оружие, а потому, что она его женщина, его любовь, его жизнь.
   Ну, ничего, вот выберемся из этой передряги... Николай усмехнулся своим наивным планам. Как только "головорезы" выберутся из этой передряги как пить дать сразу влипнут в другую, а затем в третью, пятую, десятую.
   Худшие опасения Строгова не замедлили подтвердиться. Где-то высоко над головой загрохотали посадочные двигатели. Вряд ли кто-нибудь из "головорезов" слышит их. Тем лучше. Еще минут десять у корсиканцев не будут трястись руки.
   Прикрепляя плазматрон к зависшей на стене платформе, Мастер все время поглядывал в сторону, откуда они только что пришли. Вдруг среди преследователей окажется какой-нибудь умник, который смекнет, что покинутый планетоход, в котором на полную катушку пыхтит ядерный реактор -- штука подозрительная...
   Но нет, не смекнул. Взрыв чуть не сбросил "головорезов" на каменный пол. От него ходуном заходила висящая на монорельсе платформа и гулко загудели кроваво-красные своды. Николаю на мгновение даже показалось, что они перестарались. Учитывая плачевное состояние туннеля, обвал вполне мог докатиться и сюда. Однако, бог миловал. Защитный силовой щит, поставленный поперек туннеля, сдержал ударную волну и летящие вместе с ней камни, песок и пыль. Единственное, что оказалось не по зубам плотному гравитационному полю, так это излучение.
   -- Марк, что там на счетчике? -- Строгов с подозрением глядел в клубящуюся пыльную круговерть за силовым щитом.
   -- Девяносто ритов.
   -- Это сколько по-нашему?
   -- Примерно двести сорок рентген, -- в голосе Грабовского послышалось облегчение. -- Не так много, могло быть и хуже. Однако, это все же не ласковый солнечный ветерок где-нибудь на Ривьере. Для загара многовато.
   После этих слов, Марк вдруг бросил работу и начал расстегивать куртку своей боевой униформы.
   -- Запарился? -- Николай краем глаза следил за другом.
   Вместо ответа разведчик обратился к Шредеру:
   -- Ты тоже раздевайся.
   -- Спасибо, мне и так хорошо, -- Георг только приступил к сборке топливной системы и поэтому не хотел отвлекаться.
   -- Это приказ, рядовой! -- лейтенант рявкнул в лучших армейских традициях.
   Пока баварец расстегивал магнитные застежки, Марк подошел к Луизе и как галантный кавалер накинул ей на плечи свой, ставший теперь керпично-бурым, камуфлированный "пиджачок". Не понимая в чем дело, девушка с подозрением посмотрела сначала на разведчика, а затем перевела взгляд на Николая. Строгов кивнул в знак согласия. Он понял затею друга. Универсальная аптечка, вмонтированная в боевой комбинезон, справится с последствиями такого не небольшого облучения. Грабовский со Шредером наверняка уже получили дозу антиоксидантов, стимуляторов и бог еще знает чего, что в таких случаях полагается по канонам всемогущей инопланетной медицины. А теперь они предлагали поправить здоровье тем, у кого такой униформы, увы, не оказалось.
   -- Ян, Луиза, одевайтесь. Только в темпе!
   Мастер даже не подумал, стать в очередь на лечение к протонному доктору. Он уж как-нибудь справится сам. Сейчас главное совсем другое. Сейчас главное успеть!
   Николай смерил взглядом распотрошенное брюхо плазменного двигателя. Пестрящие непонятными маркировками, упакованные в жаростойкие корпуса электронные блоки, лабиринты труб, ребра высокочастотной катушки, паутина экранированных кабелей. Вся эта хрень цепким плющом плотно оплела грузное тело генератора. Спящим зверем плазмотрон покоился в гамаке из стальных небрежно нарезанных полос, которые Микульский одну за другой старательно приваривал к висящей на стене платформе. И вот этого самого зверя они намерены разбудить. Эх-хе-хе... Мастер горько вздохнул. Кто его знает, может их затея не что иное, как жалкая попытка протянуть хоть еще немного. Краткая отсрочка, всего на каких-то несколько часов.
  
  
   Глава 10.
  
   -- Просьба пристегнуть привязные ремни, не курить и не вставать с мест пока не погаснут сигнальные таблички, -- Грабовский с кислой физиономией покосился на щиток управления, молекулярным скотчем примотанный к наскоро приваренным поручням.
   Строгов мигом уловил в словах Марка очень уж наигранные бравурные нотки и согласно кивнул:
   -- Ага, мне тоже боязно. Так и тянет перекреститься.
   Друзья прекрасно поняли друг друга. Расчетов никто не делал, предварительных испытаний не проводил. Все они только в общих чертах разбираются как в плазменных двигателях, так и в инопланетных транспортных системах. Ну что же поделать? Другого выхода нет. Хочешь жить, умей кататься на паровозах с реактивной тягой.
   -- Значит так, всем внимание! -- Великий Мастер дал понять, что момент "Х" настал. -- Энергии в батареях как кот наплакал, корпус генератора и сопло охлаждать нечем, водорода всего один баллон. Что скозлит первым неизвестно, поэтому... -- Николай поднял кверху указательный палец, оповещая о переходе к главной части. -- Поэтому с ходу даем полную тягу. Скорость будет бешенной. Держитесь руками, ногами, зубами, короче, всем, чем хотите. Сознание терять можно. Блевать запрещаю.
   -- Разрешите вопрос, -- Микульский примостился рядом с Марком, стараясь как можно плотнее вжаться в стальную плиту, которая отделяла двигатель от пассажирской части платформы.
   -- Если короткий и неглупый, то да.
   -- А куда мы направляемся?
   -- Куда? -- Строгов хмыкнул и указал когтистым пальцем на уходящий в темноту монорельс. -- Я полагаю, что вон в ту сторону.
  
   Это было сложно назвать ездой. Насколько Грабовский помнил, ездой называлось что-то совсем иное. Он закрыл глаза и попытался представить, что несется на своем любимом "Ягуаре" по скоростному автобану. Ни хрена не вышло. Пришлось представлять по-другому. Его любимый "Ягуар" тянет на буксире пассажирский "Боинг", причем темной-претемной ночью и одна из огромных турбин авиалайнера оглушительно ревет прямо перед самым лобовым стеклом. Ну что ж, уже лучше. Только в этой "романтической" фантазии не хватает жуткой тяжести, которая свинцом налила тело, и страха, что вот-вот полыхнет взрыв, и все они отправятся прямиком на тот свет.
   Марк не утерпел. С трудом приоткрыв один глаз, покосился на Николая. Сейчас все завит от его друга. Из всех приборов только две кнопки "включить" и "выключить". И лишь Великий Мастер может сказать, где находится та черта, за которой ускоритель не выдержит.
   Зря он подумал обо всем этом. Теперь проклятущий инстинкт самосохранения не только портил жизнь, но и еще до отказа напряг боевой слит. И что получилось -- вместо того, чтобы выполнять роль впередсмотрящего, Марк скрупулезно собирает все данные заднего сектора. И на хрена, спрашивается, они сдались? Ведь Грабовский все равно не специалист. Откуда ему знать какие характеристики соответствуют нормальной работе электродугового плазмотрона P-8D, сконструированного гениями из компании "Ролс-Ройс". Однако, все же кое-какое чутье имеется. И оно почему-то подсказывало, что температура в тысячу шестьсот градусов несколько высоковата для корпуса генератора.
   Щелчок, и рев за спиной начал быстро утихать. Сквозь бронестекло своего шлема Марк увидел горящие синим огнем глаза Мастера. Тот подмигнул разведчику и с оптимизмом произнес:
   -- Я тоже считаю, что тысяча шестьсот это многовато. Кстати, а как тебе понравилось парение под крылом "Боинга"? Жутковато, верно?
   -- Что? -- В мозгу Грабовского забрезжило понимание. -- А не ты ли, друг любезный, организовал мне весь это полет?
   -- Каюсь, -- Строгов стукнул друга в грудь. -- Мне нужны были показания твоего слита, а тратить время на объяснения и разговоры не было никакого резона. Да и как мне показалось, еще минуту назад ты абсолютно не был настроен на рабочий лад. Вот и пришлось взять грех на душу.
   -- Терпеть не могу все эти твои штучки, -- Марк фыркнул и надулся.
   За время их короткого диалога скорость упала примерно вдвое и с каждой секундой продолжала уменьшаться. Платформа тормозилась, медленно, но уверенно. Вокруг больше не мчалась сплошная красная пелена, в которую шестьсот километров в час превратили стены и своды туннеля. Однако это ничего не изменило. Шершавые багровые камни ничем не примечательней бесформенной размазни. И первое и второе означает, что никуда они пока не доехали, и шут его знает доедут ли вообще.
   -- Не скрипи, эскулап, -- Николай постарался замять пустяковый инцидент. -- Дадим двигателю передохнуть и вновь помчимся дальше.
   Марк претворился, будто не заметил сделанный навстречу шаг примирения. Игнорируя Строгова, он сделал вид, что разговаривает сам с собой:
   -- Сколько же это мы отмахали? Около шестисот километров в час и двадцать три минуты езды. Это получается... -- Грабовский умолк. Пару секунд он был немее сомой немой рыбы, а затем с раздражением покосился на Мастера. -- Слушай, Ник, нужно умножить или делить? Ты ведь знаешь, все эти формулы...
   -- Да, знаю я тебя, двоечник несчастный, -- Строгов укоризненно покачал головой. -- Умножай. Хотя я тебе и так скажу, что получается с гулькин нос -- чуть более двухсот километров.
   -- Действительно мало, -- разведчик с тоской поглядел в непроглядную темноту туннеля. -- Хотя кто его знает, сколько до ближайшей станции. Вдруг она уже за следующим поворотом.
   Поворотов на скоростной подземной линии, конечно же, не было. Это Марк ляпнул так, для красоты слога. А что касается станции... то на ближайших пяти километрах ничего подобного не наблюдалось. По крайней мере так утверждал до нельзя скрупулезная система дальнего наблюдения боевого шлема.
   Платформа наконец остановилась. Тихо и бесшумно. Наверняка давно почившие жители Воларда знали толк в технике. Их творение хотя "слегка" и потеряло товарный вид, однако спустя тысячи лет продолжало оставаться надежным транспортным средством.
   -- Все, приехали, -- Строгов первым отстегнул привязные ремни и спрыгнул на землю. -- Плазмотрон должен остыть. У нас есть как минимум час. Можно размяться. Спускайтесь вниз, вы нужны мне все.
   Господи, что еще придумал этот неуемный маньяк? Вслед за Николаем разведчик спрыгнул на гладкий чистый пол. Пыли здесь не было, да и сам туннель выглядел значительно поновее. Даже в вентиляционных каналах слышалось легкое гудение свежего ветра, гулявшего где-то по поверхности красной планеты.
   -- Господин лейтенант, если не возражаете, могу поспособствовать охлаждению двигателя нашим традиционным способом, -- Шредер не спешил прыгать с платформы. -- А то уже припекло.
   -- Это же тебе не ссать в радиатор, как ваша безмозглая штурмовая братия обычно и делала в Африке. -- Ян Микульский поддал баварцу так, что тот вынужден был сигануть вниз. -- Мы тут не токсикоманы какие-нибудь, чтобы потом это все вдыхать.
   Строгов, Грабовский и Луиза переглянулись и негромко рассмеялись. Простодушное предложение Георга воскресило в памяти те, такие уже безвозвратно ушедшие времена, когда их мир был не больше одной маленькой планеты. Где жизнь не всегда была легка, но зато проста и понятна, где они просто жили, радовались каждому новому дню и были счастливы.
   Но Великий Мастер не дал человеческим душам раскиснуть в едкой кислоте сентиментальных воспоминаний:
   -- Повеселились и хватит! Мальчики сзади платформы, девочки спереди. Через пять минут сбор вон там.
   Строгов указал на приплюснутый параллелепипед силовой подстанции. В отличие от аналогов, виденных Грабовским на Агаве, блок не стоял возле одной из стен, а распластался на полу, прямо поперек туннеля. До стального ящика их реактивная платформа не докатила каких то метров двадцать.
   -- Время пошло. -- Голос Мастера словно подтолкнул корсиканцев в спины. -- Пока облегчаетесь, советую подумать о том, как будем жить дальше.
   Ах, вот оно что! Марк облегченно вздохнул. Слава богу, в планы Николая не входят какие-то там "спортивные" мероприятия типа толкания пока еще недееспособного реактивного локомотива. Будем чесать языками. Как это там называется у русских? Партийное собрание, кажется.
   -- Остряк! -- Николай говорил громко, так чтобы его слышали и солдаты. -- Я хочу услышать мнение каждого. Одна голова хорошо, а пять лучше. Первым слово предоставляется лейтенанту Грабовскому. Разведка, как всегда, впереди.
   -- Не могу сказать ничего определенного, -- Марк и Николай шагали к месту общего сбора плечом к плечу. -- Пока мы просто тупо улепетываем, так как не можем оказать должного сопротивления. -- Грабовский громко хмыкнул. -- Да, собственно говоря, не только должного, а вообще никакого сопротивления. У меня... -- Он глянул на счетчик винтовки, -- у меня осталось всего четыре патрона.
   -- У меня шестнадцать, -- поддакнул своему взводному идущий сзади Микульский.
   -- А у меня целый магазин, -- проинформировал бережливый Шредер.
   -- Во, слыхал? Целый магазин у него! -- не оборачиваясь, Марк ткнул пальцем в сторону баварца. -- Как раз хватит, чтобы в случае чего застрелиться самому, и нам грешным помочь достойно покинуть этот бренный мир.
   Проблема боеприпасов, вернее их полного отсутствия, занимала мужчин все то время, пока они шагали до назначенного места сбора. Луиза уже поджидала их там. Девушка сидела на гладкой металлической поверхности, с наслаждением вытянув занемевшие от напряга ноги.
   -- Я спрашивал о твоих прогнозах на будущее, -- Строгов опустился рядом с Луизой и жестом пригласил друга и двух солдат последовать их примеру.
   -- А... Прогнозы... Вернее планы...
   У Грабовского в голове теснилось такое количество планов, что он даже не знал какой выбрать. Однако, как эксперт по безвыходным ситуациям разведчик хорошо знал -- правильным обычно оказывается тот путь, который вначале выглядел самым безумным. Итак, какой тут из его проектов лидирует в списке самых головокружительных авантюр?
   -- Мы не должны идти в лагерь, -- Марку нелегко дались эти слова. Они ведь означали, что встреча с Дэей откладывается на неопределенный, может даже очень долгий срок. А если учесть, что на войне день приравнивается к трем... У Грабовского больно защемило сердце.
   "С ней все будет нормально, -- Великий Мастер проявил деликатность и не стал обсуждать сердечные дела друга на людях. -- Примерно через пять часов до лагеря доберется первый спасательный модуль. В нем Моришаль и Хризик. Я поручил им оберегать Дэю".
   "Но раз там Хризик, то я могу быть спокойным". -- Марк улыбнулся самыми уголками губ. Горькая получилась улыбка.
   На это Николай ничего не ответил. Все, что он мог сделать -- уже сделано.
   -- Кто-нибудь хочет высказаться против предложения лейтенанта Грабовского?
   Хотя Мастер и обратился ко всем членам команды, но Марк понял, что и решение уже принято, а вопрос, это чистая формальность, ведь неписаные законы наемников полагается чтить.
   -- Жрать то, что будем? -- Георг Шредер не высказался против, а лишь осторожно поинтересовался. -- И воды мало. Почти всю в шлюпке оставили. Мы то, с господином лейтенантом, в боевых комбинезонах, нам то пока не горит... А вот все остальные, что пить будут?
   -- Это несущественные вопросы. -- Мастер даже не счел нужным ничего объяснять, а просто пошел дальше. -- Кто еще хочет высказаться?
   Ни фига себе несущественные вопросы! В животе у лейтенанта предательски заурчало. Как говориться война войной, а обед по расписанию. Это не он сказал, это народная мудрость. Грабовский лишь слегка пожал плечами, отвечая на укоризненный взгляд друга.
   -- А куда мы пойдем? Если не в лагерь, то куда?
   Женский голос прозвучал на удивление сильно и энергично. Услышав его, разведчик почему-то даже не удивился, что проблема "чего бы пожрать" не взволновала их прекрасную компаньонку.
   -- А пойдем мы заниматься археологией. -- Вторая часть плана Грабовского выглядела как насмешка.
   -- Это шутка? -- Луиза насупилась.
   -- Ни в коем случае, -- командир разведвзвода тяжело вздохнул. -- Мы пойдем искать то, что уничтожило подземный поезд. -- Марк кивнул в сторону платформы, на которой они приехали.
   -- А зачем? -- Луиза вздрогнула и вся напряглась.
   -- То, что уничтожило его, может уничтожить и наших врагов. На этой планете есть место либо для нас, либо для них. И вместе мы здесь не уживемся.
   -- Пойди туда, не знаю куда. Найди то, не знаю что. Так что ли, господин лейтенант? -- Ян Микульский вопросительно уставился на Великого Мастера. Глядя на поляка, Марк подумал, что Микульский верит в Николая, как в Господа Бога.
   Но Строгов не оправдал надежд рядового, и чистосердечно в этом сознался:
   -- Ты прав, Ян. Мы не ведаем, где и что искать, но если хорошо подумать... -- Мастер и в самом деле задумался. -- Логически подумать... то кое-какие сведения обязательно найдутся.
   Все затихли, потому что "колдовал" самый таинственный маг в галактике.
   -- Действительно странное оружие. Первый раз вижу чтобы отсутствовали следы хотя бы какого-нибудь, хотя бы незначительного термического воздействия. Ничего похожего на лазеры, излучатели, плазмометы или даже на обычную взрывчатку. А о ядерном или термоядерном взрыве я вообще молчу. Еще более необычная штука эти опилки. Никогда бы не подумал, что это продукты разрушения. -- Николай замолчал на мгновение, а затем мрачно добавил, -- В том числе разрушения живых существ.
   В воздухе повисло гнетущее молчание. Луиза молчала потому, что чувствовала приближение того самого страха, с которым она боролась всего час назад. А "головорезы", повидавшие на своем веку такого, что кровь стынет в жилах, пытались представить себе новую, может быть, самую жуткую мерзость. Но что толку пугливо молчать в тряпочку? От тишины информации не добавится. Кто-то должен был сказать правду. Тот, кто сильнее всех.
   -- Их всех перетерло живьем, -- Строгов смотрел куда-то вдаль, словно воочию видел те жуткие события. -- Понятно, за столько лет от мягких тканей не осталось и следа, а вот костный порошок сохранился.
   -- Представляю, какая здесь бурлила кровавая каша, -- задумчиво пробубнил Микульский. Поляк сел на холодную стальную плиту рядом с Луизой. Грабовскому на миг показалось, что у бывалого солдата подкосились ноги.
   -- Скорее всего, оружие, о котором мы говорим, действует по принципу противометеоритной защиты. Надеюсь, все помнят Ульф? -- Грабовский не понаслышке был знаком с беспощадными челюстями силовых полей класса "А-1". Он собственными глазами видел, как они перетирали в пыль скалы, боевые машины и тела "головорезов".
   Слова Марка стали первой реальной гипотезой, способной объяснить всю ту чертовщину, которая произошла в туннеле тысячу лет назад. Вроде бы все так, вроде бы все сходится, однако Строгов отрицательно покачал головой.
   -- Силовые поля непременно перемололи бы и монорельс, и шасси вагонов. А между тем их сдержал какой-то жалкий слой смазки.
   -- Если уж быть точным, то и монорельс тоже кое-где порядком разъело, а слой смазки не такой уж и тонкий. -- Микульский знал что говорил. Подчиняясь привычке разведчика, он скрупулезно изучил все, что осталось от подземного состава.
   -- Из этого сам собой вытекает вывод, что оружие накрывает большую площадь, но, выражаясь фигурально, пробивная способность у него никудышная. -- Марк взглядом поискал поддержки у Николая.
   -- Да, -- Мастер согласно кивнул. -- Высокомолекулярную броню "Сахая-47" вряд ли возьмет.
   -- Пока не видел здесь ни одного "Сахая", а вот флаеров противника до фига. -- Голос подал молчавший до сих пор Георг Шредер. -- Если вдруг окажется, что эта штука бьет плотным сгустком, то мы сможем валить их даже на средних высотах.
   -- Слушайте, братцы, а может это газ? -- Собственная версия осенила Микульского. -- Какая-нибудь распыленная в воздухе едкая кислота! Тогда понятно почему она не пробилась под смазку. Кислоты ведь разъедают далеко не все.
   -- Вот умник нашелся! -- не стесняясь присутствия дамы, Шредер сплюнул на пол. -- А опилки откуда? И дырки еще эти в монорельсе. Точно термиты постарались.
   -- Термиты говоришь? -- Строгов призадумался. -- Это что ж за термиты такие, способные прогрызть высоколегированную сталь?
   -- Значит, зубы у них из того же самого сплава или даже может из чего покруче. -- Скорее всего, Шредер и сам не верил в то, что говорил. Так... ляпнул первое, что взбрело в голову.
   -- Газ, не газ, термиты, не термиты... хватит гадать на кофейной гуще! Когда найдем, вот тогда и узнаем. -- Марк Грабовский покосился на самопальную, еще недавно огненную комету, которую взнуздали и оседлали пятеро отчаянных смельчаков... ну, или придурков. Зависит от того, чем вся эта затея закончится. По крайней мере, в настоящий момент они живы, а реактивный снаряд уже не светится от разогрева.
   -- Ты прав, -- Мастер перехватил взгляд друга. -- Время поджимает. Так что, как говориться, свистать всех наверх.
  
  
   Глава 11.
  
   Размеренное покачивание и монотонный негромкий гул двигателя действовали как хорошее снотворное. Да и капитан Огюст Моришаль не очень то сопротивлялся. Он, то проваливался в тяжелое забытье, то возвращался к реальности. И там и здесь капитана окружали одни и те же персонажи. Но все же реальность ему нравилась больше. В ней, по крайней мере, не выли сирены и не громыхали взрывы. После неистовой космической бойни, тесный мирок спасательной шлюпки казался вершиной надежности и спокойствия. И эти ощущения не могло испортить даже то, что капитан оказался в компании существ, чей облик, мягко говоря, слегка отличался от человеческого. Хотя конечно, чего тут кривить душой, Огюст все же чувствовал некоторый дискомфорт, который складывался из одиночества и полного непонимания того общества, частью которого он оказался. Слава богу, хоть этот здоровенный зеленый ящер, на жилете которого красовались командорские нашивки, довольно сносно говорил по-французски. И где он только этому выучился? Остальные его собратья ведь только поскрипывают да попискивают. А вот Хризик вроде точно так же открывает свою пасть, но совершенно с иным результатом. Человеческие слова так прут из нэйджала, словно он никакой не ящер, а диктор какого-нибудь центрального канала.
   Размышляя об инопланетянах, Моришаль тупо уставился в иллюминатор. За толстым стеклом уже третий день подряд маячила одна и та же картина -- серый ничем не примечательный металл защитного блистера. Проходя плотные слои атмосферы, модуль балансировал на грани термической безопасности. Не мудрено, что блистеры заклинило так, будто их специально заварили электросваркой. Конечно, стальные плиты можно было вскрыть резаком, но Хризик решил не тратить на это ни драгоценное время, ни заряд единственной плазменной горелки. Освободили лишь лобовое стекло водителя и сразу в путь.
   В шлюпке, а вернее в планетоходе, в который после посадки трансформировалась спасательная капсула, их оказалось семеро. Четверо харририан, двое нэйджалов и он сам -- искатель приключений с планеты Земля. Прошло меньше недели с того момента, как Огюст первый раз столкнулся с представителями других миров. К харририанам он привык практически сразу. Почему бы и не привыкнуть. Очень даже похожи на людей. Две руки, две ноги, глаза, рот, нос... Э... вот тут то ты брат соврал! Носа у харририан и в помине нет. Землянин скосил глаза на сидевшего рядом механика с далекой Агавы. С двух сторон горло харририанина располосовали дыхательные щели. Когда Моришаль увидел их в первый раз, то подумал, что уж очень похожи на жабры небольшой акулы. Вот и сейчас, сквозь прозрачный пластик универсального дыхательного синтезатора, который стянул горло харририанина на манер широкого ошейника, "головорез" наблюдал, как вибрируют кожные складки. Они с наслаждением засасывали кислородную смесь, обильно сдобренную приправой из гелия и серы. Это же надо, какой выпендреж выкинула природа! Огюст удивленно покачал головой. Ртом и говорят и едят, как мы, как люди, а вот вдохнуть -- слабо. Взгляд капитана поднялся немного выше и вонзился в глаза харририанского механика. Складывалось впечатление, что в лицо инопланетянина вросли очки. Такие знаете ли большие, черные "капли", модные где-то в середине восьмидесятых годов прошлого века. Под ними нихрена не видать. Одна чернильная мгла, такая же непроглядная, как вечная ночь его родной Агавы. От этого постоянно чудится, что харририане что-то скрывают и нарочно прячут глаза.
   Инопланетянин словно почувствовал взгляд человека. Закрыл лицо своей трехпалой рукой. Он делал вид, что скребет лысый череп, но на самом деле действительно заслонялся. Моришаль вспомнил, что кто-то из "головорезов" рассказывал: аборигены Агавы очень чувствительны к любому нажиму, пусть даже и выражающемуся в обычном, слегка затянувшемся взгляде.
   Ну, что ж, Огюст решил не обострять ситуацию. Он тут же отвел глаза в сторону. Правда, не очень далеко. В тесной спасательной шлюпке просто невозможно смотреть в никуда. Все время натыкаешься на чей-нибудь взгляд. На этот раз землянин попал под прицел больших жабьих глаз командора Хризика.
   -- Почему вы не отдыхаете, господин капитан? До лагеря еще три часа сорок семь минут.
   Двухсоткилограммовый ящер лежал прямо на полу в проходе между ненавистными ему антиперегрузочными креслами. Дело в том, что при посадке нэйджала пришлось привязывать сразу к двум креслам. Как в последствии признался сам командор, для него это были худшие минуты жизни. Именно с тех самых пор Хризик и невзлюбил земную мебель, предпочитая ей голый решетчатый настил палубы.
   -- Вы думаете, за три дня я еще не наотдыхался? -- Огюст Моришаль поерзал на сетчатой сидушке. -- Ох, с каким бы удовольствием я бы сейчас выбрался бы наружу и прогулялся пешком.
   -- Нельзя. У нас приказ как можно скорее добраться до лагеря, -- ящер хотя и лежал на полу, но как-то весь подтянулся и подобрался. -- Я обещал Великому Мастеру.
   -- Я тоже, -- Огюст лениво потянулся, да так и застыл с поднятыми вверх руками. -- Хризик, а откуда такая точность?
   -- Это вы о чем?
   -- Откуда известно, что до лагеря, оставленного "Призраком", три часа, да еще и сорок семь минут? Насколько я помню, нам был известен лишь квадрат поиска.
   -- Сейчас мы идем по маяку, а значит, имеем точные координаты и направление.
   -- Какой еще к дьяволу маяк?! -- корсиканец решительно ничего не понимал, но сердце его тревожно екнуло.
   -- Примерно час назад получен наводящий сигнал из лагеря. Очень кстати. Теперь мы не будем брести вслепую.
   -- Кто принял сигнал? Почему мне ничего не доложили? -- Моришаль чувствовал, как волна беспокойства неудержимо перерастает в цунами.
   -- Сигнал принял я сам, -- в голосе Хризика послышалось раздражение. -- Это произошло во время моей вахты, в то самое время когда вы спали. А почему не доложил? Извините, а почему я должен кому-то докладывать? Кто здесь командир? Все должны докладывать мне!
   Капитан не нашел что возразить. С точки зрения субординации Хризик прав. Но с другой стороны... нэйджал ни черта не соображает в делах войны. Понятия дезинформация, предательство, засада для него лишь слова из далекого, покрытого пылью веков прошлого. Беспокойство человека каким-то невероятным образом передались двуногому зеленому ящеру, а, может, он и сам кое в чем сомневался. Однако решение принято и Хризик постарался его объяснить:
   -- Я уверен, что мы ловим именно сигнал "Призрака". У каждого из кораблей с планеты Земля, тоесть, с вашей планеты, имеется свой идентификационный код, которым метятся все сообщения. Полученный сигнал я проверил по бортовому слиту, или как у вас... компьютеру. Сомнений нет, он маркирован кодом "Призрака". Правда, немного странно, что координаты, определенные Мастером, и координаты пеленга отличаются почти на восемьдесят ваших земных километров. -- Хризик на миг задумался, однако затем вновь обрел уверенность. -- Но расхождение ничего не значит. Правильность нового курса подтвердила лично доктор Дэя. Я говорил с ней во время сеанса связи.
   Фух! часть груза свалилась с плеч Моришаля. Если лурийка подтвердила происхождение сигнала, значит, это не подстава. Однако, как же быть с режимом радиомолчания? Маяк, как и переговоры ничего не стоит засечь. Огюст Моришаль не знал, кого командир "Призрака" оставил в лагере за старшего. Но кого бы ни оставил, это все равно офицер, и не просто офицер, а старший офицер разведки. И что, этот самый супер-пупер профессионал дал такого маху? Не может быть! Как бы переубеждая самого себя, капитан покачал головой. Должно быть тут есть какие-то чисто технические тонкости, о которых Моришалю еще не известно.
   -- Хризик, как вы полагаете, кроме нас кто-то другой может принимать этот сигнал? -- капитан резонно решил, что если уж подкованный на все четыре лапы командор не ответит, то остальные товарищи по спасательной шлюпке и подавно ничего знать не могут.
   -- Исключено, -- от возмущения шейный гребень ящера начал подниматься. -- Вы думаете, я бы стал контактировать по общему каналу? Нас вызвали по лазерной коммуникационной станции.
   Ах, вот оно что! Значит, вызвали нас, а не мы их. "Головорез" на всякий случай решил запомнить этот факт. Запомнил и тут же двинулся дальше:
   -- Лазерная станция? А каков радиус действия лазерной станции?
   -- Откуда я могу знать радиус действия лазерного коммуникатора землян? -- Хризик не почувствовал беспокойства, скрытого в словах Моришаля. Для нэйджала это была болтовня, с помощью которой пассажиры обычно коротают томительные часы путешествия. Он продолжал валяться на полу, лениво похлопывая хвостом по решетчатому металлу.
   -- И все же, сколько это может быть? -- бывалый солдат не мог себе позволить роскошь беспечного времяпровождения.
   -- Теоретически дальность действия ограничивается мощностью установки и поглощающими свойствами среды. Ну, и конечно же главное условие -- прямая видимость между передатчиком и приемником.
   -- Сейчас до лагеря около двухсот километров. Ну, а когда вы в первый раз установили контакт, было еще больше. Думаете, на таком расстоянии можно обеспечить прямую видимость?
   -- А почему нет? Они расположились у подножья небольшого скалистого плато. Если поднять установку хотя бы на триста метров... -- Ящер прикрыл свои выпученные жабьи глаза, делая какие-то вычисления. -- Да, точно! Учитывая сложность рельефа и кривизну поверхности планеты, триста метров вполне достаточно, что бы мы оказались в зоне досягаемости.
   Эксперт высказал свое мнение, и капитану нечего было возразить. Итак, Огюст Моришаль получил ответы на все свои вопросы. Не осталось ни одного скользкого места, внушающего подозрение. И скорее всего следует поблагодарить судьбу... ну, или находчивого начальника лагеря. Без лазерной наводки их планетоход еще долго кружил бы по огромному квадрату. Прочесать его, это вам не шутки, это еще как минимум три, а то и четыре дня изнурительных поисков.
   Последующие три часа оказались для землянина настоящей мукой. Наверное, наступил тот предел, когда человеческое тело и человеческие нервы уже не в силах переносить пытку неподвижностью и бездеятельностью. Если бы Моришаль был заключенным, заживо замурованным в каменном мешке карцера, то он почти наверняка кинулся бы голыми руками крушить дверь. И горе тому, кто рискнул бы усмирить взбесившегося "головореза". Однако, пока до тюремной камеры дело не дошло. Все, кто окружают Моришаля -- мирные существа, которым ничуть не легче, чем ему самому. Но делать что-то просто необходимо. Болтать с Хризиком? В который раз вспоминать прошлое и гадать что и когда сделано не так? И первое, и второе полностью бесполезное занятие, причем уже порядком поднадоевшее. Пожалуй, есть только одно спасение. Моришаль остановил взгляд на пилотском кресле. Конечно, вахта сейчас не его, но...
   -- А ну, приятель, притормози, -- подковыляв на затекших ногах, Огюст стал рядом с харририанином, который лишь пол часа назад принял управление планетоходом.
   Естественно, абориген Агавы ничего не понял. Он вперил в капитана свои черные немигающие глаза и что-то булькнул на фа-хри.
   -- Стоп, я сказал!
   От окрика харририанина вдавило в кресло как будто планетоход вдруг начал разгон до первой космической скорости, никак не меньше. Конечно, капитан не надеялся, что его поймут и на этот раз, но он прекрасно помнил, что фа-хри язык скорее эмоций, чем слов. А эмоций у Огюста в настоящий момент накопилось хоть отбавляй.
   Сработало. Водитель резко остановил машину и почти сразу же отдернул руки от джойстиков управления, так, словно пластиковые рукояти вдруг превратились в ядовитых змей.
   -- Спокойно, дружок, -- "головорез" с самым миролюбивым видом положил харририанину руку на плече. -- Дальше поведу я. -- Моришаль жестами продемонстрировал, как именно он собирается это делать, а затем решительно ткнул пальцем себе в грудь.
   Понял водитель или нет, капитан не знал. Если не понял сейчас, то поймет потом. Огюст бесцеремонно стащил экс-пилота с его рабочего места и легонько подтолкнул вглубь салона. Иди, мол, и не путайся под ногами. Когда руки стиснули мягкий пластик рычагов управления, землянин осознал, что именно этого ему и не доставало. Капитан привык самостоятельно прокладывать свой курс, а не безмятежно ждать, когда за него это сделают другие.
   Красная пустыня, по которой они тащились все эти бесконечные дни и к которой уже начали привыкать, вдруг неожиданно закончилась. Взглянув через лобовое стекло, Моришаль с удивлением увидел грязно-желтые камни, среди которых время от времени попадались такие же серо-желтые островки то ли высокой травы, то ли низкого кустарника. Типично азиатский пейзаж. Очень похоже на Афганистан или север Ирака. "Головорезам" пришлось немало повидать на своем веку. Есть с чем сравнивать.
   Согласно навигационной схеме до лагеря оставалось не более четырех километров. Интересно, а почему командир "Призрака" выбрал именно это место? Моришаль вспомнил покойного майора Майкла Шелтона. Опытный был и грамотный офицер. В разведке не первый год. Значит, и выбор он сделал не с бухты-барахты.
   Управление гусеничной машиной в относительно ровной каменной долине не требовало особого внимания и концентрации. Именно поэтому Огюст Моришаль позволил себе отвлечься и включить голографическую карту района. Миниатюрные зеленоватые горы с накинутой поверх них сеткой координат засветились в сантиметре над пультом управления.
   Почему здесь? -- капитан задавал себе все тот же вопрос. Нет, против скального массива на севере экваториального континента Моришаль ничего не имел. Глухое местечко. "Головорез" наверняка и сам бы остановил свой выбор на этом районе, но вот сама точка... Капитан задержал взгляд на маленьком красном огоньке, отмечавшем месторасположение лагеря. Место, где сиял заветный маяк, напоминало небольшой залив, который крутым полумесяцем окружали пугающего вида отвесные скалы. Вход в каменистую бухту казался довольно гладким. Ни единой возвышенности или какого-либо крупного естественного укрытия, где защитники лагеря могли бы занять оборону в случае нападения. Чем больше Моришаль присматривался, тем больше ему не нравился этот "живописный" уголок. Почему-то на память пришла серая угрюмая стена, напротив которой обычно выстраивается расстрельная команда.
   Стараясь выяснить причину своей неприязни к этому месту, Огюст попытался разузнать о нем побольше. Капитан протянул руку и коснулся голограммы. Пальцы едва притронулись к светящимся зеленоватым скалам, а рядом с ними уже вспыхнула белая информационная строка: "Скальная гряда 807. Максимальная высота 700 футов. Основными составляющими горной породы являются..."
   Дальше капитан уже не читал. Он изо всех сил давил на тормоз и лихорадочно думал лишь об одном: "Семьсот футов... это чуть выше двухсот метров. Высота скал слишком мала! Их лазерная станция не могла достать до нас. Ну, хоть тресни, не могла!".
  
  
   Глава 12.
  
   Подземная станция появилась совершенно неожиданно. Стены туннеля просто вмиг исчезли. Бах, и ревущая огненная ракета словно вырвалась на просторы безбрежного космоса, где, собственно говоря, ей и полагалось находиться. Вокруг ничего кроме густого непроглядного мрака. Настолько густого, что даже не видно звезд. Луиза, конечно, понимала -- все это лишь ассоциации. Никакой это ни космос. Они глубоко под землей, какие уж тут звезды.
   Двигатель погас, и стало совсем тихо. Только легкое рокотание котящихся по монорельсу стальных сфер, да негромкое подвывание рассекаемого воздуха. Девушке сделалось как-то уж очень неуютно. Словно ночью на кладбище. Рука сама собой нащупала фонарик. И уже совсем собралась его включить, как вдруг за спиной прозвучал голос:
   -- Так можно и проскочить. Катимся все и катимся.
   Луиза вздрогнула. Фух, Микульский! Напугал, дьявол! Она только теперь вспомнила, что Ян сейчас также слеп, как и она. Николай в темноте видит лучше, чем днем, у Грабовского и Шредера боевые шлемы, а вот они...
   -- Тормозить, извините, нечем. -- Строгов перебил мысли Луизы. -- Прыгать тоже не советую. Остается только ждать и осматриваться по сторонам.
   -- Осмотришься тут, -- буркнул поляк. -- Кругом сплошная тьма. Хоть глаз выколи.
   Вдруг как бы опровергая слова разведчика, высоко над головой сверкнули проблески дневного света, сначала робкие, но всего через несколько мгновений, яркие и контрастные. На дне туннеля оставалось все так же темно и неуютно, зато на душе чуток повеселело. Сразу вспомнилось, что в мире существует не только лишь одна ночь.
   -- Это что, вокзал для ведьм? -- Марк Грабовский то ли спрашивал, то ли размышлял вслух. -- Тогда где тут выдается промело? А то, как же местные поднимались наверх?
   -- На световые колодцы не похоже, -- задумчиво протянул Николай.
   -- Да уж! Свету от них целое море! Вокруг, ну прямо как днем, -- с сарказмом хихикнул Марк.
   -- Ты прав, черт побери, -- в голосе Строгова послышалось нескрываемое раздражение. -- Все у них тут ни как у людей.
   Луиза все же включила фонарь. Во-первых, очень неудобно разговаривать с призраками, а во-вторых, насколько она могла понять, платформа уже двигалась совсем медленно. Значит, скоро придется слезать. А слезать на ощупь совсем не хотелось, особенно после замечания Николая.
   Строгов абсолютно не прореагировал на свет, хотя он находился рядом и луч с ходу угодил ему прямо в глаза. Господи, его глаза! Когда-то карие и слегка печальные. Под их нежным взглядом Луиза грелась, словно под теплым весенним солнцем. Но сейчас все изменилось. Сейчас его глаза это... это бездушный оптический прибор совершенной боевой машины. От боли и печали у девушки навернулись слезы. Она не стала их вытирать иначе все бы заметили. Но спрятать сырость Луиза обязательно должна. Она ведь все-таки гордая и сильная дочь Корсики.
   -- Марк, -- девушка легонько потянула Грабовского за локоть. -- Одолжи свой шлем на пару минут. Уж очень хочется поглядеть что тут и как.
   Разведчик несколько секунд пристально глядел на Луизу. Естественно, корсиканка не видела его лица. Черное бронированное стекло -- идеальная защита. Однако, не для Луизы. Она догадалась -- Марк все понял. Не произнеся ни звука, Грабовский снял шлем и, стараясь смотреть куда-то в сторону, протянул его девушке. Луиза была благодарна ему не столько за услугу, сколько за это молчание.
   До сих пор корсиканке никогда не приходилось примерять боевой протонный шлем, но как это делали "головорезы" она видела много раз. Все проще простого. Шлем очень напоминал мотоциклетный, только помощнее и с выступающими угловатыми накладками. Одеть на голову, захлопнуть эластичную шторку под нижней челюстью и нажать кнопку где-то за правым ухом. К защитному костюму присоединять не нужно. У Луизы просто нет защитного костюма. Все подготовительные операции молодая воительница продела быстро и ловко. Набирая обороты, шлем взвыл не как мощная электропила, а затем, словно испугавшись своего чрезмерного рвения, резко понизил голос до легкого деловитого гудения. Тихо-тихо. Складывалось впечатление, что микроскопическая корова забралась в ухо и без устали протяжно мычит. Но звук не раздражал, к нему легко привыкаешь. Через десяток секунд Луиза полностью перестала его замечать, тем более что ей теперь было чем заняться.
   После бесконечной темноты девушка вдруг обрела стопроцентное зрение, и это зрение в ту же секунду бросило ее на самое дно обширной глубокой пещеры. Задрав голову, Луиза смотрела на бесчисленные каменные трубы сталактитами уходящие вертикально вверх. В некоторых из них виднелся свет. Казалось, что земляне очутились внутри исполинского органа. Пока он спит, он во власти мрака и тишины, но стоит сделать лишь одно неверное движение, кашлянуть или вскрикнуть, и огромный музыкальный инструмент проснется. Зазвучит величественная чарующая музыка. Именно чарующая. Луиза любила слушать орган. Вспоминая его звуки, она подумала, что и в церковь то ходила скорее всего для того, чтобы еще и еще раз окунуться в мир возвышенных и завораживающих звуков. Однако, как ни прискорбно, но вместо мелодии ее оглушил скрипучий голос Георга Шредара:
   -- Дырки. Кругом одни дырки. Мы как мыши в сыре, -- баварец покрутил головой по сторонам. -- Из одной приехали, а вот в какую соваться дальше, не понятно.
   -- Заткнись, Георг. И больше ни слова о жратве, -- желудок Микульского издал протяжный стон.
   -- С теми туннелями, в которых проложены монорельсы, вроде как все понятно. -- Грабовский хотя и отдал свой шлем Луизе, но все же до этого успел достаточно детально изучить обстановку. Зрение разведчику сейчас заменяла его знаменитая фотографическая память. -- Эти пути ведут к другим станциям. Из них мы выберем именно тот, направление которого совпадает с направлением на нашу главную цель -- лагерь.
   -- Все верно, -- Строгов согласно кивнул. -- Но двигаться дальше мы пока не можем. Плазмотрон должен остыть. Так что предлагаю с пользой провести время и осмотреть это прелюбопытнейшее место.
   "Головорезы" как по команде вновь принялись оглядываться по сторонам. Естественно, что наибольший интерес у всех вызвали огромные багровые, словно забрызганные кровью колодцы уходящие вертикально вверх.
   -- Как же туда взобраться? -- Луиза лишь подумала вслух, а невероятно услужливая система сбора оперативной информации уже гаденько сигналила в самом уголке лицевого бронестекла -- "Высота подъема сто семнадцать метров".
   -- Тут точно монстры какие-то жили, -- Марк с досадой махнул рукой. -- Многорукие прилипалы, которые лазят по стенам. Короче, родные братья одного нашего хорошо знакомого инженера первой лиги.
   -- Ну нет, тут даже Нагира спасовал бы, -- Микульский тоже вспомнил многорукого мутанта с Агавы. -- Камень пыльный, крохкий и шершавый. Слизь на пальцах у харририанина уже через десять метров подъема стала бы грязной и перестала держать. -- Ян посветил в одну из широких труб, задумался, а затем процедил сквозь зубы. -- Черт, чтобы здесь подняться пожалуй нужны крылья.
   -- Крылья, говоришь? -- Луиза заметила, как долгий сосредоточенный взгляд Николая замер на поляке.
   Задумчивым Строгов оставался лишь несколько секунд. Затем его глаза ожили, как происходит с человеком, который только что разгадал запутанную головоломку.
   -- Марк, как у тебя с линеметом? -- неожиданный вопрос Великого Мастера доказал девушке, что она не так уж и далека от истины.
   -- Не пользовался с тех самых пор, как мы перетряхнули UG-18 на Агаве. Но бобина там стоит новая, это точно. -- В голосе Марка слышалась неуверенность. Он вроде как и понимал, что для подъема обычно используют веревку, но с другой стороны никак не мог сообразить как эту самую веревку Николай собирается зашвырнуть аж на сто метров вертикально вверх.
   -- Не сто, а на сто семнадцать, -- Мастер сделал несколько шагов по пирону и встал под одну из каменных труб, в конце которой ярко сиял дневной свет. Поглядев вверх, он словно оценил объем предстоящих работ, после чего когтистым пальцем поманил к себе Луизу.
   -- Я...? Меня...? -- как бы не веря, что Николай обращается именно к ней, девушка поглядела сперва на стоящего рядом Грабовского, а затем на расположившегося чуть позади Шредера.
   -- Да-да. Именно ты. Кто же еще, если не ты?
   Николай произнес это так серьезно, что у Луизы отпали всякие сомнения. Сейчас от нее потребуют чуда. Растерянная и ошарашенная корсиканка неуверенной походкой двинулась к своему возлюбленному.
   -- И ты, Марк, тоже подойди. -- Строгов махнул другу рукой. -- Кстати, фонарь захвати. Мне-то все равно, а вот вам должно быть темновато.
   Как только Луиза остановилась рядом с Великим Мастером, тот мигом отключил ее боевой шлем и ловко стянул его с девичьей головы.
   -- Так нам обоим будет удобней, -- объяснил он и словно баскетбольный мяч тут же отправил протонный прибор в руки приближающегося Грабовского. -- Подключайся. Разблокируй бобину и надень на конец линя кошку с контактным взрывным заглубителем.
   Пока Марк колдовал со своим микрослитом Строгов взял Луизу за плечи и пристально посмотрел ей в глаза.
   -- Ты должна будешь забросить кошку наверх.
   -- Но как я могу? Высоко ведь.
   Луиза хотела сказать, что выше балкона на втором этаже их старенького дома, она в жизни ничего и никуда не закидывала, но Николай ничего не хотел слушать.
   -- Можешь. Точно также как смогла ударить по тому охотнику.
   Взгляд Мастера излучал такую силу и уверенность, что Луиза вдруг впервые в жизни подумала: "А почему бы и нет?" Подумала и испугалась. Как она может? Что нужно сделать?
   -- Я помогу, -- Николай какой-то неведомой силой принялся подпитывать решимость девушки. -- Я специально выжидал во время схватки с охотником. Я хотел почувствовать и понять твою силу.
   -- Ну и как это делается? -- корсиканка слегка разозлилась. Она ведь так испугалась тогда, а, оказывается, это все был просто цирк, очередной эксперимент, в котором она опять оказалась на месте подопытного кролика.
   -- Кое-что стало понятно, -- Строгов оставил без внимания гнев своей подруги. -- Сейчас попробуем выяснить, хватит ли этого для того, чтобы ты помогла всем нам.
   Еще не закончив говорить, Великий Мастер протянул руку и вытянул из заплечного ранца Грабовского небольшой диаметром всего каких-то три-четыре сантиметра шарик. За ним как за магическим клубком тянулась тонкая стальная нить.
   -- Вот эту штуковину следует отправить вверх и прикрепить на выходе из колодца. Тогда Марк с помощью своей мини-лебедки сможет по-очереди поднять нас наверх. Понятно?
   -- Более или мене.
   Луиза с ходу схватила металлическую горошину и как мальчишка, задумавший сбить с дерева сочное яблоко, швырнула его вверх. Не пролетев и пяти метров, шарик стукнулся о стену и тут же спикировал вниз.
   -- Для начала неплохо, -- Николай по-доброму рассмеялся. -- Только ты забыла одну вещь. Твоя мощь не в мышцах, а в силе духа и воли.
   Строгов поднял с пола предмет, который, с виду никак не тянул на кошку, да еще с контактно-взрывным заглубителем, и опустил его девушке на ладонь. Вторую ладонь своей подруги он подложил снизу, как будто боялся, что одной рукой Луиза не удержит вес маленького шарика.
   -- А теперь еще раз с этого же самого места. Можешь закрыть глаза. Ты должна не видеть, а чувствовать.
   Корсиканка повиновалась. В смысле она действительно зажмурилась. Но только вот чувствовать... Да, Луиза ощущала, что металлическая горошина по прежнему лежит у нее на ладони. Ну, а дальше-то что?
   "Дальше ты соберешься в комок и станешь искать. Где-то в глубине тебя есть дверь, есть заслонка за которой бушует огонь. Он черный и лютый, но тебе он не страшен. Ты сильнее его, ты страж стоящий у ворот и только от тебя зависит сколько и когда этого пламени вырвется наружу. Нам нужен этот огонь, нужна эта сила. Так что приоткрой заслонку и впусти его, впусти в себя. Но только не отдавайся ему полностью. Контролируй его. Давай! Сейчас! Немедленно!"
   Николай больше не советовал. Он властно приказывал, причем приказ этот воспринимал не только мозг Луизы, но и каждая клеточка ее тела, слышала и исполняла.
   Луиза не почувствовала в себе никакой двери или заслонки. Все это выглядело совсем по-другому. Она сама была дверью, сама была заслонкой. И стоило лишь приоткрыть ее, стоило лишь позвать, как через все тело девушки начинало просачиваться нечто... какой-то свет, какая-то неведомая горячая энергия. Сперва ее было мало и Луизе приходилось выискивать, выкачивать эту силу из окружающего мира. Однако с каждым качком поток тек все быстрее, энергия накапливалась все легче. О да, Луиза уже чувствовала это раньше! Различие заключалось лишь в том, что раньше огненный ураган налетал молниеносно и с бешеной силой. Теперь же его словно раздробили на множество отдельных, выстроенных в нескончаемую череду порывов.
   "Качай, Луиза, качай!"
   Голос Строгова гремел как бубен шамана. Сейчас он и впрямь превратился из ее любимого Николая в какое-то высшее существо, во властителя света и тьмы, жизни и смерти, в того Великого Мастера, имя которого произносится с трепетом и почтением.
   "Качай!"
   Пропустив через себя очередную, наверное, сотую волну, Луиза даже сквозь плотно сомкнутые веки разглядела, что вокруг ее рук начала закручиваться спираль из сине-черного густого марева. С каждым витком мгла становилась все более интенсивной и осязаемой. Луиза уже чувствовала, как она давит на ладонь. Сила фантастического, доселе невиданного смерча нарастала. Своей грязной лапой мгла лишь слегка зацепила лицо корсиканки, но этого хватило, чтобы та захлебнулась ставшим вдруг твердым как камень воздухом. Луизу вдруг охватила паника. Что делать? Убежать, спрятаться невозможно. От мрачной бури нет спасения. Это не какое то там атмосферное явление, это внутри нее самой, это словно бомба с часовым механизмом имплантированная в ее тело.
   "Николай, помоги!" -- дрожа в крупном ознобе, девушка попыталась открыть непослушные отяжелевшие веки.
   "Оттолкни! Немедленно толкай!" -- голос Великого Мастера заглушал вой урагана.
   Оттолкнуть? Да, это пожалуй единственное спасение. Отвернув голову, чтобы не видеть и не слышать, Луиза одним рывком вскинула руки вверх. Она действительно хотела избавиться от всего этого кошмара, потому и толчок получился сильный и поспешный.
   Вдруг наступила тишина. Из всех звуков остались лишь шум дыхания и свист разрезающей воздух тонкой стальной нити. Однако это уже были звуки знакомого реального мира. Как хорошо, легко и спокойно. Так бы вечно и слушала такую добрую и звенящую тишину.
   Но затишье длилось недолго. Уже через мгновение в небе сверкнула молния и загремел гром. И... наверное пошел дождь, так как вокруг защелкали и запрыгали крошечные градины. Николай резким рывком притянул Луизу к себе. Своими мощными затянутыми в прочные костные доспехи руками он надежно укрыл ее от непогоды.
   -- Все. Заглубитель сработал.
   Первые человеческие слова, услышанные Луизой после возвращения из другого мира, принадлежали Марку Грабовскому. Он стоял в шаге от влюбленной парочки и проверял, достаточно ли прочно зацепилась крошечная кошка. Убедившись, что работа сделана на совесть, командир разведвзвода предложил:
   -- Я, пожалуй, смотаюсь наверх. Проверю что там и как.
   -- Может пошлем Шредера. Перецепим линь на его ранец и... -- Строгов предложил почти шепотом, чтобы его не слышали рядовые.
   -- Когда это я прятался за спины солдат? -- в голосе Марка послышался укор. -- Не дрейфь. Я скоро.
   -- Ладно, давай, только осторожно. -- Строгов продолжал держать Луизу в объятиях, хотя дождь из мелкого щебня уже давно прекратился. Однако, ради друга он разорвал кольцо объятий и вытянул из-за пояса тот самый "Глок-18", который Марк подарил ему всего пару дней назад. -- Так сколько, говоришь, у тебя осталось патронов? Кажется, пять?
   -- Четыре, -- Грабовский с тоской поправил ремень, висевшего за спиной FAMASa.
   -- Тогда возвращаю. -- Чтобы Марк не вздумал играть в благородство и отказываться, Николай кинул ему пистолет прямо в руки. -- Я понимаю, в нем последняя обойма, но это еще восемнадцать зарядов. Все же лучше, чем четыре, ведь верно? А теперь иди. -- Мастер мотнул головой вверх. -- И осторожней там.
   Николай несколько раз повторил "осторожней". Это сразу бросилось в глаза. Луиза почувствовала, что он нервничает. Если бы Марка там вверху поджидала реальная опасность, и Строгов знал о ней, он бы, естественно, предупредил. Значит, ничего серьезного. Никаких доказательств нависшей угрозы нет. Ведь верно? У девушки заледенели руки. Но тогда почему так напряжен, так озабочен Великий Мастер?
   -- Я пошел, -- всем своим залихватским видом Грабовский хотел подбодрить товарищей.
   Под комариное попискивание минилебедки, скрытой в тонком заплечном ранце, лейтенант стал медленно возноситься в небо. Где-то в глубине души Луиза ему позавидовала. Счастливчик. Он возвращается к свету, а вот они остаются в объятиях мрака. Господи, как она устала от мрака! Проводив взглядом разведчика, Луиза спрятала лицо на груди у Николая. Хотелось просто покоя. Лечь на зеленую траву, закрыть глаза и забыться. Лучше даже не засыпать. Сон может воскресить все это. А вот просто лежать и знать, что все кошмары уже позади -- это и есть настоящее блаженство.
   -- Ну-ну, не раскисай, -- Строгов оторвал девушку от себя и внимательно посмотрел ей в глаза. -- Истратила слишком много сил, да?
   -- Да, -- Луизе незачем было кривить душой. -- Когда я прибила того охотника, то вымоталась гораздо меньше чем сейчас.
   -- Моя вина, -- Николай виновато понурил голову. -- Никогда не делал ничего подобного, вот и не рассчитал. Выкачал из тебя слишком много энергии. Удар получился сильнее, чем в случае с охотником. Марк запросто мог и улететь, окажись кошка чуточку покрупнее.
   -- Ты выкачал? -- девушка непонимающе захлопала глазами.
   -- Чтобы вытянуть немного темной энергии, следует сжечь столько же светлой. Это я уже давно смекнул. Закон сохранения, как ни странно, работает и здесь.
   -- Но, а как же раньше? Получается, что раньше я все это делала сама? И сжигала светлую энергию и притягивала темную? Только почему я всего этого не помню?
   -- Не знаю, -- Строгов разговаривал с Луизой, а сам не переставал поглядывать вверх. -- Скорее всего, ты делала все подсознательно, может даже совсем по-другому. Я ведь не могу знать точно. Просто попробовал свой метод.
   Луиза хотела спросить, как же ей поступить, если вновь придется прибегнуть к силе, но не успела. Над головой вновь загремел гром и вновь пошел дождь, только на этот раз другой... совсем другой. На землю сыпались дымящиеся свежеестреляные гильзы.
  
  
   Глава 13.
  
   Строгов сгреб Луизу в охапку и как можно дальше отпрыгнул в сторону. В темноту, в мертвую зону, туда, куда не долетят пули. В том, что сверху не свалится охотник или как туман не осядет невидимка, Николай был уверен. Он бы знал. Он бы почувствовал. Из поля зрения Великого Мастера могут ускользнуть лишь те... Николай скрипнул зубами, когда осознал эту горькую правду -- лишь те, кто вышел на охоту за Великим Мастером. Строгов вспомнил UG-18. Те черные ящики, висевшие под потолком, маскирующие шлемы у экипажа "Новой Невады". И та непробиваемая глухота, которая свалилась на него неизвестно откуда.
   Глухота?! Да, сейчас он действительно словно оглох. Николай больше не слышал ни Марка, ни выстрелов, и об пол уже целых три секунды не звякали дымящиеся гильзы.
   -- Уходим! Быстро! -- Этот приказ дался Строгову с невероятным трудом.
   -- Но там же Марк... -- только и успела пискнуть Луиза перед тем, как ее рванули могучие руки Мастера.
   -- Мы уже ничем ему не поможем. Постараемся помочь хотя бы самим себе.
   Накаркал! Строгов понял это как только из огромной каменной трубы, в которой только что исчез Грабовский, вывалились две гранаты, два рифленых цилиндра с бешено несущимися красными цифрами на взведенных таймерах. Николай впервые видел такую систему, но чутье профессионала тут же подсказало, что эти заряды куда помощнее обычных гранат. Раз так, то спасения нет. Они слишком близко. Но все же остается один шанс, крошечный шанс для Луизы. Тело Великого Мастера куда более прочная штуковина, чем тела обычных людей. Защитить, заслонить любимую, и может тогда... Медлить более Николай не мог. Он повалил девушку на пол и попытался прикрыть ее собой. То-то и оно, что лишь попытался. Луиза не приняла эту жертву. Она неожиданно сильно толкнула Мастера в грудь.
   "Дура! Что творит!?" -- только и успел подумать Строгов прежде, чем у него за спиной один за другим прогремели два взрыва.
   По затылку, защищенному прочным костным шлемом, щелкнуло лишь несколько мелких безобидных камешков. Горячий ветер толкнул в спину и тут же отступил, как бы извиняясь за причиненное беспокойство. Что и это все?! Мастер не мог поверить в чудо. Несколько секунд он продолжал неподвижно стоять на коленях, скалой нависая над распростертой на полу девушкой. Гранаты сработали, а они все еще живы. Как же так?
   Но лучше один раз увидеть, чем два раза услышать. Николай медленно повернул голову. Обычный человек вряд ли разберет что-либо в чернильном мраке подземелья, но Великий Мастер это совсем другое дело. Его, горящие синим огнем глаза, видят все.
   Где-то в самой глубине рукотворной пещеры заворачивались густые клубы красной пыли. Вентиляция в туннелях благополучно почила уже ни одну тысячу лет, поэтому продукты взрыва не разметало по воздуху. Они оседали на пол словно опадающие лепестки гигантского алого цветка. Зрелище величественное и роскошное, но созерцать его нет времени.
   -- Это ты постаралась? Ты отбросила гранаты? -- Николай быстро перевел взгляд на Луизу.
   -- Я сделала все, как ты учил, -- корсиканка прошептала на выдохе, сама не веря в свою удачу.
   -- Молодец. А теперь вставай, -- Мастер вскочил сам и одним рывком поднял на ноги свою подругу.
   -- Шеф, движение вверху! -- Шредер с Микульским выросли как из-под земли.
   -- За мной! Жмите что есть духу! -- Николай легко, словно маленького ребенка поднял Луизу на руки и бросился туда, где все еще кружился порожденный взрывом красный смерч.
   -- Почему именно туда? -- Микульский спросил у Шредера, так как прекрасно понимал, командиру в пылу сражения такие вопросы не задают.
   Почему именно туда? Николай затруднился бы ответить. Потому, что так надо. Потому, что именно там лежит дорога к спасению. Это сложно объяснить. Это чутье загнанного в угол хищника. Может быть он что-то заметил, может быть вспомнил или почувствовал. Мозг еще не в состоянии осознать и переварить, однако решение уже принято и ноги сами собой несут Мастера неизвестно куда.
   Неизвестно куда, говоришь? Очень даже известно! Сквозь облака пыли проступила неясное черное пятно. Да, вот оно! Это скорее всего...
   -- Дыра в стене! Взрывы открыли проход в новый туннель! -- закричал Георг Шредер. Протонная система наблюдения разобралась с пыльным маревом куда лучше, чем глаза Великого Мастера.
   -- К пролому! Быстрее!
   Коварный враг уже дышит в спину. Николай чувствовал, как в подземелье спускается группа захвата. Нет, конечно, он не восстановил свой дар, зато вынужденная глухота включила порядком подзабытые инстинкты человека. Этот рывок в подземном мире уж очень походил на бегство сквозь непроходимые африканские джунгли. "Головорезы" ведь не всегда победоносно наступали. Иногда приходилось и драпать.
   Шредер первым добрался до развороченной взрывом стены. В баварца с разгону врезался Микульский, для которого Георг служил верным и единственным проводником в царстве вечной ночи. Вслед за солдатами подоспели Строгов с Луизой.
   "И чего это мы бежим? -- Мастер вдруг уловил мысли Шредера. -- Луиза ведь легко остановит любую погоню. Или лейтенант бережет свою подружку?"
   "Ну, Георг, ну, баран! Когда же ты начнешь думать головой, а не тем местом, на котором сидишь? -- Строгов метнул на рядового гневный взгляд. -- Луиза еще не готова, не готова убивать. Поэтому стоит нам лишь остановиться и ввязаться в бой... и это будет конец".
   Баварец не на шутку разозлил Строгова. При других обстоятельствах лейтенант обязательно нашел бы возможность наставить заблудшую душу на путь истинный, однако сейчас не время и не место. Сейчас Николай прежде всего командир, а личные счеты это потом. И все же в голосе Великого Мастера зазвучали интонации, от которых по телу у солдат побежали крупные мурашки.
   -- Всем внутрь! Немедленно! Шредер, просканировать оба направления. Даю тебе пять секунд. Время пошло!
   Чтобы максимально ускорить процесс, Мастер расставил мощные руки и не хуже бульдозера впрессовал своих людей вглубь зияющего провала. И надо сказать, что сделал он это как раз вовремя. Три каменные трубы выплюнули первую атакующую группу. Худшие опасения Николая подтвердились. Шлемы А-420 зловеще поблескивали грязной ртутью на головах у каждого из "дорогих" гостей. Естественно, сейчас они не маскировали людей под морунгов. Они подавляли все биоволны исходящие от человеческого мозга, превращая своих владельцев в настоящие черные дыры.
   Было и еще кое-что примечательное. Отряд спецназа распался на маленькие группки, по три человека в каждой. Тройки уходили вперед широким полуклином. Каждая последующая в двадцати метрах позади и в дюжине слева от впередиидущей. Строгов глядел и не верил своим глазам. Он знал это боевое построение! Это было их построение! Его придумал майор Жерес, специально для действий в условиях ограниченной видимости. Самое поразительное, что заокеанский спецназ следовал рисунку атаки четко и уверенно, словно эта тактика была вбита в их головы давным-давно. Строгов легко мог принять американцев за "Головорезов" не окажись на солдатах черной штатовской униформы, а в руках новеньких Р-90.
   Все эти мысли, все эти воспоминания вихрем пронеслись в голове Великого Мастера при одном лишь коротком взгляде назад. В подземелье градом сыпался спецназ -- матерые волки с железной хваткой. Не мудрено, что Марк попался в их силки, как наивная куропатка. Удивительно, что он еще успел выстрелить. Вспомнив своего лучшего друга, Строгов застонал как от боли в сердце. Пройдя сквозь сито дыхательного респиратора, стон стал похож на звериное рычание, от которого вздрогнули даже бывалые "головорезы". Кто как, а Шредер принял этот грозный звук на свой счет.
   -- Слева туннель чист. Справа две цели. Идентифицированы. Роботы. Похоже проходчики. Оба дезактивированы, энергия на нуле.
   Бесконечные подземные туннели, мертвые роботы -- что-то подобное уже было. История похоже повторяется, предоставляя Николаю возможность переиграть партию с самого начала. Ну, что ж, попытаемся выяснить, что мы не сделали тогда на Агаве и насколько умнее стали теперь.
   Без всякого колебания Строгов повернул в ту сторону, где маячили две неясные тени. До них не так уж и далеко, метров семьдесят, в крайнем случае, сто. Добежать вполне успеем. Преследователи хотя и дышат в спину, но прежде чем кинуться в погоню, им предстоит выяснить, в какой именно из туннелей ушла группа Великого Мастера. Инфракрасный сканер здесь не сработает, это точно. Космические ботинки гарантируют полную термоизоляцию, так что тепловых следов "головорезы" не оставляют. А просветить несколько метров горной породы...? Не думаю, что портативные приборы обладают такой мощностью. Да и температуру здесь не назовешь низкой, градусов тридцать будет, никак не меньше. Не самый лучший фон для поиска человеческого тела, так что минуты четыре, а то и целых пять у них имеется.
   Серые силуэты росли прямо на глазах. Вернее серыми они казались лишь вначале. Через два десятка шагов Николай уже отчетливо различал пыльные терракотово-красные борта, по которым словно лианы ползли ассиметричные бурые, почти черные полосы. Это что, камуфляж?! Открытие оказалось настолько неожиданным, что Мастер даже перешел с бега на шаг. Выходит, никакие это не проходчики. Рабочие механизмы не маскируют под цвет пустыни.
   Как только шок прошел, Строгов смог сконцентрироваться на деталях. Шагоходы. Однако совсем не похожи на хищные профили боевых "Сахаев". Да и ростом не вышли. Трехметровые железные истуканы скорее напоминали глубоководные батискафы, которые неумелый горе-конструктор поставил на две короткие кривые ноги. Казалось, что машины сами чувствовали свою ущербность и нелепый вид. Стараясь скрыться от косых взглядов, они низко присели на ослабевших за тысячи лет ногах и затравлено озирались по сторонам. Глазами роботам служили многочисленные объективы, торчащие из шарообразного корпуса на манер рогов плавучей мины. Но была и другая причина, по которой машины выглядели неуклюжими и чрезмерно тяжеловесными. Каждая из них тащила на себе два внушительных цилиндрических баллона.
   Емкости сразу привлекли внимание Великого Мастера. Что в них? Топливо? Маловероятно, чтобы шагающие боевые роботы пыхтели двигателями внутреннего сгорания на манер примитивных земных легковушек. Что же еще хранят в баллонах? Газ? Для чего? Для дыхания? Аналогия с аквалангами прочно засела в голову. Бред какой-то! Роботам не нужно дышать, если это конечно роботы.
   Как только Шредер добежал до замерших во мраке шагоходов, он тут же принялся готовиться к бою. Рядовой не разглядел в инопланетных машинах ничего кроме более или менее сносной оборонительной позиции. Георг рассудил вполне резонно -- уйти не удастся. Сдаваться? Пощадят навряд ли. Или прикончат на месте, или того хуже, отправят на корм морунгам. Остается всего один вариант -- дорого продать свою шкуру. Хоть какое-то утешение напоследок.
   -- Если стрелять одиночными, то десятка полтора гадов можно и прикончить, -- Шредер без приказа принялся занимать позицию под брюхом ближнего от входа робота. -- Кто его знает, может, выиграем минут десять. Тоже кое-что. За этот время двое из нас смогут уйти вглубь туннеля. Для них это шанс.
   -- Почему двое?
   Луиза прошептала это одними губами, как будто боялась, что преследователи услышат голос. Однако, на самом деле она боялась саму себя. Боялась, что произнесет вслух то, что хотела спросить на самом деле: "Почему не трое?" Почему нельзя пожертвовать одним человеком? Ведь если оставлять второго... Микульский как и Луиза слеп в кромешном мгле подземелья, а, значит, стрелять не сможет. Но тогда для последнего смертельного боя остается только одна кандидатура -- Николай... ее милый, родной, горячо обожаемый Николай.
   У Мастера подкатил комок к горлу. Выходит, она все же его любит. Уродливого, искалеченного, отвратного, но все же любит! Строгов на секунду крепко прижал к себе девушку, но тут же опомнился и опустил ее на пол. Не время. Не сейчас.
   Вся эта душещипательная история напрочь выбила Николая из состояния концентрации. А ведь он вгонял себя в него не просто так. Он о чем-то думал, что-то искал и эти мысли, насколько Мастер помнил, никак не вязались со словом смерть. Причем, ни для себя, ни для Луизы, ни для обоих его солдат. Ни для кого из них!
   Без жалости сжигая драгоценные секунды, Николай попытался нащупать утерянную нить. Так, о чем это он? Да, конечно, машины... Взгляд прилип к камуфлированным бортам. Оживить и отправить в бой? Ужасная идея! Строгов даже вздрогнул от возмущения. Это же надо, чтобы такой бред лез в голову, когда тикают последние секунды безопасной тишины. Для подобного фокуса надо быть как минимум инженером робототехником и иметь пол года в запасе. Нет, не то! Что же тогда? Чем могут помочь эти железные солдаты никому не известной, канувшей в бездну времени, войны?
   Прозрение пришло как вспышка молнии. Есть! Вот оно! Николай победоносно, до боли, до хруста в пальцах стиснул кулаки. Если это действительно боевые машины, то у них должно быть оружие. Не исключено, что именно такой робот уничтожил подземный состав. Вопрос только, на что похоже это оружие и как его применить.
   -- Всем искать! -- Великий Мастер неожиданно резко разорвал погребальное молчание.
   -- Что искать? -- Шредер вскочил на ноги и с ходу принялся озираться по сторонам. Чутье подсказало бывалому "головорезу", что возможно сегодня и не придется героически расставаться с жизнью.
   -- То, из чего эти штуки стреляли.
   Не дожидаясь пока в голове десантника все сварится и срастется, Строгов первым кинулся шарить по броне шагохода. На помощь Шредера он не очень-то рассчитывал, ну, а вот обладатель невероятно острого и внимательного взгляда - Ян Микульский, сейчас был просто необходим.
   -- Ян, включи фонарь и ищи вместе со мной.
   -- Свет нас демаскирует, -- разведчик схватился за фонарик, но тут же отдернул руку, словно от раскаленного металла.
   -- Плевать. Если они заглянут в этот туннель, то все равно нас засекут. И неважно на глаз или сканером. Так что включай смело, и ищи!
   Со стороны трое мужчин напоминали пауков, ползающих по огромному пятнистому кокону. Они цеплялись за каждую выступающую деталь, прощупывали монтажные швы и фигурные выштамповки.
   -- Туда вашу мать! -- Георг Шредер не выдержал первым. -- Такое впечатление, что после того, как внутрь запихнули всю начинку, его наглухо заварили.
   -- Но ведь должны же существовать защитные блистеры. И боеприпасы тоже куда-то загружались... патроны или батареи, или что там у него... -- Микульский был сама сосредоточенность, и не на секунду не прекращал поиски. -- Пока ясно лишь одно, съемными являются лишь баллоны. -- Разведчик чисто автоматически постучал по одному из цилиндров.
   -- Не может быть, чтобы...
   Ян не дал баварцу закончить.
   -- Тс-с-с! Тихо! Заглохни! Кажется внутри что-то пошевелилось. -- Поляк приложил ухо к металлу. -- Так и есть. Там что-то скребется.
   -- Джин, который раньше жил в бутылке. А, черт...! -- Георг вдруг спрыгнул на пол и быстро взял свой FAMAS на изготовку. -- Лейтенант, у нас движение на входе в туннель. Все, допрыгались! Теперь будем подыхать одной дружно компанией.
   Великого Мастера не удивило появление противника. Как раз вовремя. Парни уложились в отведенные им пять минут. Еще секунд тридцать пока подтянутся главные силы, и десять пока они выйдут на огневой рубеж. Вот тогда и начнется... Но ведь есть еще целых сорок секунд! Есть время для того, чтобы понять! Итак, еще раз. Что мы ищем? Оружие. Мощное оружие. Такое, которое в состоянии перемолоть в пыль тонны металла. Значит, и сама эта штука должна быть большая. Взгляд Строгова сам собой прирос к внушительным навесным баллонам на спине шагохода. Их можно быстро заменить, что наверняка и делалось многократно. Почему меняют баллоны? Да потому, что они пустеют. А что во время боевых операций расходуется быстрее всего? Конечно, топливо и боеприпасы! От мысли о топливе Строгов уже отказался ранее и поэтому не хотел возвращаться к ней вновь. Значит, остается второй вариант. Значит в баллонах, скорее всего, и находится то самое таинственное оружие, которое они искали.
   -- Микульский, у тебя, кажется, оставалась последняя граната? -- Николай резко развернулся к разведчику. -- Давай сюда!
   Пока поляк отстегивал с пояса смертоносный заряд, Строгов обратился к Шредеру:
   -- А ну, господин подрывник, соображай очень быстро. Этот туннель гораздо уже, чем линия подземки. Взрыв гранаты может завалить его?
   -- Нет, -- баварец отрицательно замотал головой. -- В лучшем случае наполовину. Я уже об этом думал.
   Так, ясно... взрыв ничего не даст. Вердикт Георга лишь подтвердил предположения Николая. А собственно говоря, нужен ли им взрыв? Строгов уставился на гранату с таким напрягом, как будто хотел просветить ее рентгеном своего взгляда. Ему показалось, что руки сами сделали то, до чего голова так и не додумалась. Не активируя боевую часть, Мастер включил питание прижимного силового щита и разширил его до максимума.
   -- Туннель не широкий, должно хватить.
   Разговаривая сам с собой, Николай схватил Луизу за руку и кинулся вглубь каменных катакомб, туда, где навечно застыла вторая из древних машин. Стальных великанов разделяло метров тридцать, не более. Мастер пролетел их за секунду. Толкнув девушку еще дальше, вглубь спасительной темной пещеры, он приказал подоспевшим солдатам:
   -- Идите к ней и ждите. Я мигом.
   Миг это слишком долго. Мастер двигался намного быстрей. Четверть мига, и он подскочил к стоящему рядом, второму из мертвых шагоходов. Еще четверть, и магнитный захват надежно приклеил гранату к брюху мертвой машины. Быстрый взгляд Строгова скользнул по потолку, стенам, полу. Хорошая идея использовать робота в качестве штатива. С его помощью граната заняла место точно в центре практически круглого в сечении туннеля. Ее прекрасно видно с того места, где замерли обескураженные "головорезы". Последний шаг -- включить таймер щита. Когда Мастер потянулся к выпуклой красной кнопке, он вдруг с отвращением осознал, что пальцы предательски подрагивают. А вдруг он просчитался, и щит не закроет весь проем? Тогда... Нет, об этом лучше не думать! Шанс есть, и Великий Мастер будет последним идиотом, если его не использует.
   Легкий щелчок и по индикатору побежали миниатюрные цифры. Они были зеленого цвета. Это означало, что взрыва не будет. Вся энергия направлена к силовому щиту, до включения которого осталось одиннадцать секунд.
   Вихрем Николай долетел до своих товарищей. Он выполнил свое обещание -- мига вполне хватило. Без всяких объяснений Строгов вырвал FAMAS из рук Шредера.
   -- Приблизь изображение и считай, -- только и удосужился объяснить грозный Мастер. -- Сколько там на таймере?
   -- Восемь секунд, -- обалдело произнес рядовой.
   -- Надеюсь, что получится.
   Строгов пошарил прицелом по пузатому силуэту первого найденного легионерами шагохода. Стоящий между ним и целью робот номер два, слегка загораживал обзор. Ну, да это ничего, не беда. Великий мастер отыщет цель, не упустит свою добычу. И точно, добыча тут же, словно дрессированная прыгнула на мушку. Один из объемных заплечных баллонов некогда грозного боевого монстра -- вот то, что он искал!
   А тем временем машина, расположившаяся ближе к выходу, уже не казалась затерянной и одинокой. За ее шарообразным телом по туннелю бешено плясали с десяток световых лучей. Что ж, спецназ уверенно взял след. Хорошая работа.
   -- Пять секунд.
   Николай старался не думать о том, что скрывается в зловещих баллонах, и о том, на какую смерть он обрекает несколько десятков человеческих созданий. Человеколюбие и сострадание пусть усохнут и заглохнут. Здесь идет война!
   -- Две секунды!
   Крик рядового стал чем-то вроде приказа "Пли!". Ну вот и все! Николай плавно надавил на спуск, отправляя в спину железному солдату длинную очередь плазменных пуль. Он видел, как огненные трассы вспороли толстый металл, и как тот начал крошиться, будто только что извлеченный из жидкого азота. Он слышал необъяснимый низкий звук, так стальные гусеницы скрежещут по асфальтовой мостовой. Ему на миг показалось, что он увидел... Точно увидел! Безжалостная, яростная и неудержимая из баллонов на волю вырвалась тьма...
   Вдруг все исчезло. Туннель перегородила стена из мутного голубого света. Силовой щит сработал, разделив мир на две части. В одной из них "головорезам" даровалась жизнь, а вот что творилось в другой...? Да будет это известно одному Богу... ну, или дьяволу.
  
  
   Глава 14.
  
   Разряд из парализующего станера не причинил Грабовскому особенного вреда. Боевой комбинезон отразил большую часть лучей, а за врачевание онемевших участков тела тут же взялась универсальная аптечка. Так что боеспособность лейтенант потерял всего на несколько секунд. Несколько секунд... Это ничтожно мало в обычной жизни и чудовищно, непозволительно много в жестоком остервенелом бою. Марку не хватило именно этих нескольких секунд, чтобы дотянуться до автомата, лежащего возле трупа убитого им рейнджера. Пальцам оставалось всего каких-то пару сантиметров, когда на Грабовского накинулись сразу две затянутые в черное фигуры.
   Не хотят убивать. Берут живым. Марк прекрасно понимал действия своих противников. Ему самому неоднократно приходилось брать языка, только вот в роли этого самого языка, разведчику сейчас оказаться совсем не хотелось. Ну, просто жуть как не хотелось!
   Используя усилители боевой униформы, лейтенант резко развернулся с живота на бок. Такой силы и прыти с его стороны атакующие явно не ожидали. Они посыпались с разведчика как наездники со спины необъезженного мустанга. Один завалился на другого, высвободив тем самым правую руку Грабовского. Это была ошибка, их роковая ошибка. В руке разведчика мигом оказался выдернутый из-за голенища тяжелый боевой нож.
   Он ударил, не видя своих врагов, за спину, наугад, в надежде на удачу. Резкий вскрик и глухой чавкающий звук подсказали Марку, что он попал. Вот только куда и в кого? А какая, собственно говоря, разница? Важно, что теперь у него появится время, те самые, столь необходимые секунды, чтобы завладеть оброненным Р-90.
   Автомат отлетел в сторону, как только Марк потянулся к нему. Его отшвырнули ударом ноги, легко, словно это был футбольный мяч. И кто же этот футболист? Грабовский метнул разъяренный взгляд вверх.
   Спецназовец оказался невысокого роста, на удивление хрупкого, можно даже сказать мальчишеского телосложения. Да, впрочем, он и был самым настоящим желторотым сопляком. Вместо маскировочного шлема А-420 у солдата на голове была одета обычная кевларовая каска. Из под поднятого защитного стекла на Грабовского глядело хмурое сосредоточенное лицо еще не ведающее, что такое бритва. Пристальным взглядом своих голубых глаз юнец внимательно изучал Марка.
   Ах ты, засранец, сейчас я тебе объясню кто тут есть кто! Практически без замаха разведчик метнул нож. Лейтенант рассудил здраво, когда третий, не связанный потасовкой противник будет уничтожен, он продолжит беседу с двумя другими... и сделает их, обязательно сделает, не будь он Марк Грабовский.
   Однако, все вышло не так, совсем не так. Молодой солдат словно играючи поймал летящий ему в горло нож. Он схватил его налету с легкостью, с какой хватают надоедливую муху. Марк был поражен. Уклониться от ножа можно, но чтобы поймать... Да, ладно, хрен с тобой! Поймал и радуйся! Посмотрим, сможешь ли ты остановить пулю. Лейтенант тут же внес коррективы в свой давешний план. Теперь в первую очередь он займется сладкой парочкой, которая все еще болтается на нем, как прочно засевшие репьяхи.
   Навалившиеся на Грабовского рейнджеры оказались крепкими ребятами, но разведчик все же был лучше. Удар локтем окончательно доконал первого, уже раненного противника. Подключив усиление костюма, Марк смог перебросить его через себя... вперед, прямо под ноги молодому жонглеру так ловко управляющемуся с ножами. Жалко только, что вместе с солдатом улетело и его оружие. Ну, ничего, второй коммандос остался на месте и автомат его все еще при нем.
   Солдат, заламывающий Грабовскому руку, даже не подозревал, что боевой комбинезон не потерпит неестественного болезненного расположения конечностей. Он мигом включит бандажирование, обеспечив тем самым сохранность связок, суставов и костей своего владельца. Программа сработала автоматически, еще до того, как лейтенант отдал приказ. Избавленный от болевого прессинга, Марк получил отличную возможность атаковать, причем действовать неожиданно и решительно. Не медля ни секунды, Грабовский снова вернулся в положение "лицом вниз", а затем свободной правой рукой оттолкнулся от пола. Одновременно с толчком он крутнулся всем телом, подныривая под своего противника. Трюк сработал, и они оказались лицом к лицу. Солдат в черном попытался вцепиться ему в горло, но Марк оказался быстрее. Сильным ударом кулака он сломал противнику кадык. Солдат захрипел, кровь струйками потекла из-под его серебристого шлема.
   -- Ах, простите, какая жалость, -- свирепо прорычал Грабовский и тут же ухватился за автомат, болтающийся подмышкой у смертельно раненного противника.
   Защищаясь телом поверженного врага, лейтенант навел оружие на стоящего невдалеке молодого солдата и без колебаний нажал на спуск. Он нажал, точно нажал. И продолжал изо всех сил давить на него с полминуты, не меньше. Только выстрела все небыло. Спусковой крючок напрочь отказывался нажиматься, словно в руках у "головореза" оказалось не боевое оружие, а простенький макет, выструганный из старого палена каким-то любящим сельским папашей. Фермер сделал деревянную копию для забав своего малолетнего отпрыска, а Марк впопыхах купился на фальшивку.
   Но это же чушь, бред, небылицы! Это настоящий Р-90 и спусковой крючок не может не нажиматься! Он должен нажиматься! Марк думал только об этом и, прилагая все силы, давил и давил на непослушную металлическую скобу. Он не мог остановиться, он продолжал тупо бороться со спусковым крючком даже когда появились новые фигуры в черном, даже когда они навалились на него и сорвали боевой шлем. И даже когда автомат выбили из рук, а запястья стянули мощными браслетами, Грабовский все равно, скрючив пальцы, снова и снова пытался справиться с воображаемым, ставшим единственной целью в жизни, рычажком.
   Наваждение стало отпускать лишь тогда, когда разведчика поволокли к выходу из пещеры. Собственно говоря, место, в котором произошла стычка, было пещерой лишь в восприятии землянина. Его строители наверняка именовали эту полую внутри, состоящую из множества сводчатых залов гору, как-то по-иному. Чтобы понять как, следовало повнимательней приглядеться к попадающимся на пути диковинам. Главной из них были огромные, диаметром не менее десяти метров сферы, которые без всякой видимой опоры, словно сами собой, висели в воздухе. Шары были выполнены из неизвестного пористого материала по виду напоминавшего белый пенопласт. Каждый из них располагался точно над уходящим в глубину колодцем. Именно через такую вертикальную шахту Грабовский и поднялся на поверхность.
   Предназначение сфер могло быть самым разнообразным, но разведчику почему-то пришло в голову, что это теплоприемники. В пещере стояла невыносимая жара, да и к тому же проделанные в потолке и стенах круглые, словно гигантские иллюминаторы, отверстия направляли солнечные лучи прямо на парящие в воздухе сферы. Следуя за наитием, Грабовский сразу дал этому месту подобающее название -- энергостанция.
   Марк вдруг удивился своим мыслям. Думать о памятниках канувшей в бездну цивилизации в тот самый момент, когда прошлым рискует стать он сам? Смешно. Даже нет, не смешно, а горько и противно. Ведь, изменяя самому себе, он абсолютно не помышлял о борьбе. Думал о причине, по которой заел автомат, о давным-давно почивших жителях Воларда, об этом странном сооружении и его не менее странной начинке... о чем угодно, но только не о борьбе. Такое с разведчиком происходило впервые, его словно подменили, заколдовали. Тут внутри Марка все похолодело. А вдруг и впрямь что-то нечистое?
   Стоило Грабовскому это понять, как в памяти всплыл взгляд молодого солдата. И ведь тот даже не поднял свою винтовку, когда Марк целился в него. Просто смотрел... смотрел своими немигающими гипнотическими голубыми глазами.
   Дальше этого кадра мысли "головореза" не продвинулись. Стало просто не до размышлений. Пещера закончилась, и его выволокли на залитое солнцем каменистое плато. Метрах в пятидесяти от входа стояли три военных флаера. Два "Вампира" и одна тяжелая транспортная машина. Их иссиня-черная окраска броско контрастировала с грязно-желтой гаммой окружающего пейзажа. Угловатые, словно ограненные, обводы крыльев и фюзеляжей делали машины похожими на огромные кристаллы, вывалившиеся на пустынное плоскогорье из диковинного параллельного мира, полного мрачных красок и невероятных геометрических форм.
   -- Шлем, наденьте ему шлем!
   Неожиданный окрик резанул Грабовского по ушам. Кричал один из трех военных стоявших у опущенной аппарели транспортника. Властный и одновременно взволнованный тон выдавал в нем офицера, ответственного за ход этой операции.
   У конвоиров Марка запасного шлема не оказалось. Шедший первым капрал, расписавшись в своем полном бессилии, красноречиво развел руками.
   -- Сюда его, быстрее сюда!
   Офицер понял и быстро указал на темное чрево транспортной машины. Затем он перевел взгляд на одного из своих подчиненных и приказал:
   -- Лейтенант, достаньте новый А-420 из нашего запасного комплекта. "Гром", конечно, экранирован, но не будем рисковать.
   Когда Грабовского уже подводили к аппарели, сзади вдруг послышался топот ног и надрывный крик.
   -- Уходим, немедленно уходим!
   В этом возгласе звучало столько тревоги, что все, включая и самого Грабовского, обернулись. Вслед за конвойной группой бежал тот самый молодой солдат, который в незримой мысленной дуэли начисто переиграл разведчика. Только вот на этот раз лицо его было совсем не такое спокойное. На нем отражался страх, настоящий страх. Глаза лихорадочно блестели, лоб покрылся нервной испариной, дышал он часто словно запыхавшийся, сошедший с дистанции стайер. Такие значительные метаморфозы за столь короткое время? Марк удивился, да и, надо сказать, не он один.
   -- Что случилось, Тэрри? -- прокричал встревоженный офицер.
   -- Взлетаем, скорее!
   Солдат ничего не объяснял, то ли потому, что не хотел, то ли потому, что сам путался в липкой паутине происходящих событий. Верным оказалось второе. "Головорез" понял это по новой фразе перепуганного юнца:
   -- Что-то должно произойти, что-то неотвратимое и страшное. Что-то приближается, что-то идет. Это сделал ОН... эта гадина, этот зверь. Я знаю, я чувствую!
   -- Все внутрь! Пилотам экстренный взлет!
   Капитан, а Грабовский только теперь разглядел две капитанские шпалы, вышитые на клапане офицерского комбинезона, кинулся к молодому солдату по имени Тэрри и принялся прикрывать его отход. В поспешности, с которой офицер ринулся на защиту молодого солдата, Грабовский узрел что-то противоестественное. Так защищают либо близкого человека, либо кого-то ценного, того, от кого зависит очень многое, включая твою собственную судьбу и карьеру.
   Летели секунды, они складывались в минуты, но ничего ужасного пока не происходило. Тэрри, как, впрочем, и капитану, ничто не угрожало. Они благополучно добрались до аппарели. Да и вообще вокруг стояла такая невообразимая гробовая тишина и умиротворение, что Марк вдруг усомнился в реальности всего происходящего. Черные боевые флаеры, вооруженные люди в высоких серебристых шлемах, он сам -- это призраки, миражи, которые через мгновение растают, возвращая этому мертвому миру его вечное безмолвие и покой.
   Однако Тэрри совсем не разделял мироощущения Грабовского. Взбегая по широкому десантному трапу, он снова закричал:
   -- Взлетайте, немедленно взлетайте!
   И словно проснувшись от этого крика, моторы флаера ожили. В машине все пришло в движение. Аппарель поползла вверх, вспыхнули экраны нижнего обзора. Предназначенные информировать высаживающийся десант, они демонстрировали всю панораму на триста шестьдесят градусов вокруг. Грабовский вновь мог взглянуть на безжизненное плоскогорье, оценить громаду энергостанции, заглянуть в черные пустые глазницы ее многочисленных входов.
   Черные... Они действительно стали черными, как будто внутри поселился бесконечный космос. А, может разведчику это лишь показалось? Войсковые ситуативные экраны ведь очень часто искажают цвета. Полутона для них излишняя, чрезмерная роскошь. Показали оперативную боевую обстановку в округе и будет. Это же вам не коммерческий кинозал, где платят за качество изображения.
   Марк уже хотел отвести взгляд и заняться скрупулезным изучением, как своих охранников, так и внутренностей "Грома", но... Вдруг из одного из входов наружу выскочил человек. Да, это определенно был человек. Бежал он на двух ногах, и ошалело размахивал двумя руками. Однако во всем остальном его внешность... Да какая там, к дьяволу, внешность! У человека не было внешности. Он представлял собой сплошную кровавую кашу. Этакая абстрактная скульптура, слепленная из только что перемолотого кровавого фарша. Непонятно только каким образом она ухитрялась сохранять свою целостность и форму, а не развалиться, превратившись в лужу кровавого киселя.
   Только Марк об этом подумал, как существо за бортом постигла именно эта участь. Оно переломилось пополам, и обе части с размаху грохнулись о землю. Все находившиеся во флаере с ужасом наблюдали как части человеческого тела быстро таяли, растекаясь по земле большим красным пятном. И это пятно кипело и бурлило, словно вода, выплеснутая на раскаленную сковородку.
   Смерть, притаившаяся в глубине темных пещер, не удовлетворилась первой кровью. В погоне за новыми жертвами она покинула свое подземное пристанище и выплеснулась на залитое солнцем плоскогорье. Марк отчетливо видел, как из всех ходов энергостанции хлынули клубы черного, густого, как будто погребального дыма. Но это был совсем не дым. Обычный дым не может складываться в длинные узкие щупальца. А этот мог. И вот эти быстрые хищные щупальца во мгновение ока устремились к одному из "Вампиров". Машина, ближе других стоявшая к громаде энергостанции, вмиг погрузилась бурлящее облако. Черный саван кое-где оказался недостаточно плотным, благодаря чему и стало возможным видеть это.
   На сверхпрочной броне летающего боевого монстра стали образовываться безобразные оспины. Буквально на глазах они расширялись и становились все более глубокими. Секунд через десять оспины стали прорываться и осыпаться внутрь, превращаясь в рваные дыры. Тьма словно ждала этого момента. Как океанские волны устремляются в пробоину тонущего корабля, так и она хлынула внутрь некогда грозной боевой машины. С этого момента судьба флаера была предрешена. Меньше, чем через минуту "Вампир" развалился на куски. Падая на землю, металлические плиты рассыпались в прах, устилая камни искрящимся серебристо-серым снегом.
   -- Пилоты, взлет! Влет, черт бы вас побрал! -- вопль капитана стал первым человеческим голосом, прозвучавшим во всеобщей тишине.
   И этот голос словно привлек внимание смерти. Черные щупальца потянулись в сторону транспортника. Казалось, облако окутает машину легко и беззвучно, но вместо этого его первое касание оказалось ударом, от которого задрожал весь корпус. Он так и продолжал вибрировать, создавая в мозгу противный зудящий визг.
   -- Взлет! Чего вы тянете?!
   На этот раз истерически кричали уже все, включая офицеров, рейнджеров, и самого Марка. Но пилотов больше не стоило подгонять. Режим предполетного тестирования завершился, и двигатели взревели на полную мощность, отрывая тяжелую машину от земли.
  
  
   Глава 15.
  
   -- С чего вы взяли, что в лагере засада? -- Хризик пялился на Огюста Моришаля выпученными от удивления глазами. Он вроде как и не верил землянину, но хвост почему-то уже начал поджимать.
   -- Высота скал едва превышает двести метров. Если даже предположить, что экипажу "Призрака" удалось поднять туда лазерную коммуникационную станцию, то и тогда она бы все равно не смогла обеспечить связь с нашей шлюпкой. В тот момент мы находились на удалении более чем в триста километров. -- Капитан задумчиво уставился сквозь стекло пилотской кабины. Он глядел вдаль, словно ожидая, что из-за горизонта вот-вот появится вражеская армада. -- Выходит, сигнал идет через спутник, висящий на геостационарной орбите. Но разве майор Шелтон мог оставить на орбите спутник? Это все равно, что поставить сигнальный буй точно над местом, где располагается лагерь. Или я не прав? -- В ожидании ответа Огюст повернулся к ящеру.
   -- Но я же говорил с доктором Дэей! -- нашелся нэйджал.
   -- Весомый аргумент, -- согласился Моришаль. -- А как выглядела доктор? Вы узнали какие-нибудь ее характерные жесты или выражения. Быть может, это была вовсе и не Дэя. Быть может, нам подсунули голографическую копию доктора.
   -- Она сразу узнала меня, -- на этот раз командор практически возмутился излишней подозрительности землянина.
   Да, это бесспорно хорошая новость, -- подумал Моришаль. А вдруг он зря психует, и действительно существуют какие-то другие, не ведомые ему технические возможности наладить связь. К примеру лазерный луч может отражаться от плотных слоев атмосферы или его способно искривлять гравитационное поле планеты. Да мало ли чего могли измыслить головастые инженеры "Архангела". Капитан встряхнул головой, как будто желая развеять гнусный угар подозрений. Но все же почему так неспокойно на душе? Ах, если бы знать, если бы прощупать что там впереди! А почему нет? "Головорез" принялся лихорадочно соображать. Три-четыре километра -- не такое уж большое расстояние. Можно и пешком смотаться. Проблема лишь в том, что скорее всего нас уже зацепили радаром и ведут.
   Предположение Моришаля подтвердилось в ту же секунду. Приемник ожил и из него зазвучал скрипучий голос:
   -- Спасательный модуль LB32, говорит диспетчер оборонительного периметра. Почему прекратили движение? У вас возникли проблемы?
   -- Возникли, -- Огюст без колебания включил лазерный канал. -- Правый трак угодил в трещину. Потребуется время, чтобы вытянуть машину.
   -- Высылаем помощь, -- на другом конце линии послышалось неприкрытое раздражение.
   -- Не стоит, -- "головорез" попытался придать своему голосу побольше уверенности. -- Пока погрузитесь... пока доберетесь... мы уже и сами выкарабкаемся. Своей помощью вы только лишнего шуму наделаете. А нам это ни к чему, ведь верно?
   Капитан рассудил совершенно верно. Кто бы ни был этот самый диспетчер -- враг или друг, он должен быть профессионалом. А раз так, то против очевидных фактов переть не станет.
   -- Сколько вам потребуется времени? -- Моришаль слышал, как диспетчер задавал вопрос и чуть ли не одновременно с этим докладывал кому-то о происшествии.
   Пол часа туда, пятнадцать минут чтобы разобраться в обстановке. Короче, через сорок пять минут Хризик может либо начать движение, либо разворачиваться и давать деру.
   -- Полагаю, за час справимся, -- Огюст смело накинул четверть часа, памятуя, что всегда лучше перестраховаться.
   -- Попытайтесь закончить как можно скорее. В ста двадцати милях к юго-западу была замечена пара "Вампиров". Они, конечно, ушли, но это первый тревожный сигнал.
   -- Вас понял, мы поторопимся.
   Чтобы диспетчеру или кому бы то ни было не пришло в голову задать новый вопрос, капитан вырубил лазерный передатчик. Вместо него он тут же включил обычную радиостанцию. Под какой-то подозрительный гул в эфире Моришаль принялся инструктировать нэйджалского командора:
   -- Я на разведку. Ждать меня будете здесь. Внимательно слушайте радио. Если я назову пароль и скомандую "вперед", направляйтесь в лагерь. Если после кода я скажу "засада", мигом поворачивайте планетоход и к горам. Там бросайте машину и прячьтесь в расщелинах. Уходите как можно дальше. Постарайтесь выжить. При таком исходе дела мы вряд ли скоро увидимся.
   Хризик ничего не ответил. Капитан уже решил, что нэйджал со страху впал в ступор и вот-вот собирался отрезвить его грозным окриком, но не успел. Ящер заговорил первым.
   -- Вы не должны идти в одиночку, капитан. Я пойду с вами.
   Вот это номер! Огюст не знал что ответить. От трусливого командора он мог ожидать чего угодно, только не предложения идти в бой добровольцем. Вдвоем, конечно, сподручнее. Вопрос в том, не станет ли Хризик вместо помощника обузой, или того хуже -- главным демаскирующим фактором? А, кроме того, кто позаботится об остальных? Хризик уже целый год кантуется с "Головорезами". Пусть он и не стал настоящим солдатом, но все же кое чему научился. Если сложить его знания с опытом выживания, который за долгие годы подполья накопили харририане, глядишь, все вместе они и выкарабкаются.
   -- Нет, я пойду один, -- Моришаль по-братски потрепал ящера по шершавому загривку. -- Вы, командор, слишком заметная мишень и, кроме того, безоружны.
   Особенностью высокоцивилизованного мозга является способность объективно оценивать факты и прислушиваться к здравым доводам. Нэйджалы в этом, бесспорно, преуспели больше других.
   -- Да, я сильно крупный и шкура у меня зеленая, -- Хризик как бы извиняясь, опустил свои жабьи глаза.
   -- Вот и договорились, -- капитан больше не хотел попусту тратить драгоценное время. Давая понять, что разговор закончен, он взял в руки свою автоматическую винтовку.
   -- А код? Какой код вы назовете? -- командор забеспокоился, наивно пологая, что землянин забыл такую важную вещь.
   -- А код у нас будет такой, -- Огюст Моришаль быстрым движением сдернул с жилета нэйджала его идентификационную пластину. -- Думаю, свой личный номер вы не забудете. -- Дождавшись, когда Хризик кивнет, капитан махнул ему рукой. -- До встречи, командор. Надеюсь, что она у нас все-таки состоится.
  
   "Хорошо, что я обеспечил себе небольшой запас времени. -- Огюст Моришаль как заяц петлял между каменных глыб, стараясь не попасть в зону прямой видимости из лагеря. -- С таким маршрутом легко можно накрутить не три километра, а все десять. Ну, ничего, вроде уже совсем близко".
   Капитан глянул на часы. Стайерский забег продолжался уже тридцать семь минут. Времени в обрез. "Головорез" поддал ходу и с разгону выскочил на совершенно голый участок. Гранитные глыбы закончились, и теперь от лагеря его отделяло около двухсот метров ровной каменистой пустыни. Не долго думая, капитан кинулся на землю, и, пятясь назад, вновь вернулся под защиту небольшого каменного сада. С надеждой на лучшее, он расчехлил дальнобойный дегиталь-бинокль. Наблюдательный пункт конечно паршивый, но даже с него можно засечь оживление в лагере. Оно будет означать, что Огюста заметили.
   Капитан долго и внимательно всматривался в камуфлированные купола. Похоже, обошлось. Из обитателей войскового палаточного городка на глаза попались лишь двое часовых да механик, копавшийся в моторе небольшого шестиколесного вездехода. Все выглядело тихо, мирно, размеренно, можно даже сказать с какой-то расслабляющей ленцой. Странно. Война, это конечно не полный хаос, но и не показушный строевой смотр в летнем полевом лагере. Палатки под линеечку, ящики с боеприпасами, снаряжением и оборудованием -- тремя ровными штабельками, даже указатель с надписью "WC" додумались водрузить. Болваны! Еще бы дорожки песком посыпали! А это еще что такое? На фоне серой каменной стены, у подножья которой расположился лагерь, виднелось непонятное грязно-асфальтовое образование внушительных размеров. Моришаль сперва принял его за выпирающий участок скалы, однако, присмотревшись, справедливо отметил, что скалы не бывают правильной прямоугольной формы. Похоже на какой-то разборной модуль, затянутый сверху "Хамелеоном". Пока это была единственная версия, посетившая голову корсиканца.
   К сожалению, больше Огюст ничего рассмотреть не смог. Ему бы заглянуть вглубь, пробиться взглядом за первую линию пятнистых шатров. Может чего интересного и отыщется. Но как это сделать? Вокруг ровная как стол каменная пустыня. Ни горки, ни холмика. Единственная возможность вознестись над землей -- это вот эти камни, за которыми капитан сейчас прячется. А, впрочем, нет, вон та семейка каменных истуканов, расположившаяся в семидесяти метрах к западу, будет гораздо повыше. И наблюдать оттуда удобней. Взгляд будет проходить аккурат в разрез между палатками и стоянкой техники.
   Подгоняемый неумолимо тикающим временем, капитан припустил в направлении своего нового наблюдательного пункта. Семьдесят метров для сильного тренированного человека это ничто, это пустяки, как ничто и пять метров источенной солнцем и ветром гранитной скалы. Всего через несколько минут Моришаль уже пристроился на жестком плече самого высокого из каменных великанов. Конечно, можно было взобраться и повыше, но просто нет времени. Дальше камень уж больно ровный и гладкий. Сражение с ним затянется еще примерно на четверть часа, а у "головореза" просто не было этих драгоценных пятнадцати минут.
   Как капитан и ожидал, вид с высоты оказался гораздо информативней. Всего пять метров вверх, а какая существенная разница! Огюст практически сразу обнаружил штабной модуль. От него словно щупальца огромного осьминога расползались несколько десятков серебристых экранированных кабелей. Энергоснабжение, ситуативный контроль, связь... Вспомнив о связи, капитан поднял взгляд на вершину каменного обрыва и попытался разглядеть там лазерную коммуникационную установку. Что-то не видать. Да и черт его знает, на какую из вершин чокнутые связисты могли ее затащить. Оставив это бесперспективное занятие, корсиканец вновь опустил свой взгляд на землю. Ему почему-то очень хотелось узнать, что за сооружение так тщательно маскировали американские разведчики. Под "Хамелеоном", естественно, хрен что разглядишь, но кто ищет, тот всегда найдет. И Моришаль нашел. В одном месте камуфлированная ткань оказалась слегка задрана. В первое мгновение Огюст не поверил своим глазам.
   -- Чтоб я пропал! Гусеницы! -- капитан не смог удержаться от удивленного восклицания.
   Значит эта штуковина никакой не сборный модуль и не ангар. Это автономное самодвижущееся транспортное средство. Но откуда оно взялось? На "Призраке" не было ничего подобного. Уж что-что, а машину размером с железнодорожный вагон он наверняка заметил бы, тем более что подготовку к захвату "Новой Невады" группа Моришаля проводила именно в грузовом трюме.
   Неприятный холодок пробежал по спине десантника. Это был первый икс, обнаруженный в сложном уравнении со многими неизвестными. А что другие неизвестные не замедлят объявиться, капитан уже не сомневался. Необходимо только как следует поискать. Взгляд "головореза" бешено заметался по лагерю. Что же еще? Что не так? Поддавшись желанию получше все рассмотреть, капитан подполз к самому краю скалы.
   Между палаток что-то блеснуло. Солнечный луч отразился от какой-то зеркальной поверхности и резанул Моришаля по глазам. Что за черт! Они не прикрыли оптику?! В первую секунду капитана обескуражил такой жуткий дилетантизм. Но может это совсем не беспечность? Сердце бешено заколотилось, а пальцы сами собой начали шарить в поисках кнопки зума. Тридцатикратное увеличение расставило все на свои места. Огюст увидел лазерную коммуникационную станцию. Не где-нибудь высоко в горах, а здесь на земле, всего в какой-то пол сотне метров от штабного модуля. И стояла она там, можно сказать, только для мебели, без соединительных кабелей, с выключенными блоками стабилизации, с мертвой системой наведения. Так... просто красивый выставочный образец.
   Других доказательств капитану не требовалось. Все! Это конец! Спасительного лагеря, их единственной надежды, больше нет. То, что он сейчас видит перед собой, это фальшивка, подстава... чистейшей воды подстава. Идти больше некуда, надеяться не на кого. Планетоход либо уйдет, либо его накроют раньше, чем Моришаль вернется. Великий Мастер далеко, так же далеко, как и все остальные спасательные модули. Они вряд ли изменят свой маршрут, какой бы он ни был, чтобы отправятся на поиски одного единственного человека. А значит теперь он один, совсем один, на неизведанной планете, в окружении врагов, без пищи, без воды и без надежды.
   Чувства отчаяния, злобы и досады вмиг вскипели в душе корсиканца. Поддавшись этому горькому коктейлю, капитан приподнялся на руках, а затем и вовсе встал на колени. Ему захотелось прямо сейчас поднять винтовку и выпустить по врагу все патроны. А дальше -- будь, что будет. Учитывая состояние аффекта, в котором пребывал Моришаль, именно к этому все и шло, но капитан просто не успел наделать глупостей. У него за спиной мелькнули две легкие, словно призраки тени. Сбитый с ног и скованный железной хваткой сильных рук, Огюст рухнул на разогретый солнцем серый камень.
  
  
   Глава 16.
  
   Заученным приемом Огюст Моришаль попытался сбить захват и дотянуться до оружия. Но не тут-то было! Нападавшие хорошо знали этот прием, и потуги "головореза" закончились лишь резкой болью в заломленной за спину руке. Как только капитан ослабил сопротивление, его рванули за ноги, да так сильно и с такой поспешностью, как будто лодыжки офицера оказались привязанными к стартующему автомобилю. Однако, тянуть его было некуда. Площадка, на которой Моришаль обустроил свой наблюдательный пункт, имела не более двух метров в диаметре и заканчивалась довольно крутым каменным спуском, по которому немыслимо не то что тащить упирающегося пленного, а и самому-то скалолазу следует подумать, как и куда примостить ноги.
   Моришаль сообразил это в доли секунды. Он понял, что вот-вот наступит момент, когда его противники вынуждены будут ослабить хватку. И вот тогда он...
   -- Сейчас мы вас отпустим, господин капитан. Только не вздумайте брыкаться или того хуже орать. Вокруг полно сенсоров.
   Французская речь, да еще с хорошо знакомым русским акцентом заставила Моришаля окаменеть. Несколько секунд он лежал неподвижно, а затем, почувствовав как ослабевают объятия стальных рук, обернулся.
   -- Рутов, это ты?
   -- Так точно, я, господин капитан, и со мной капрал Пэри.
   От неожиданности и удивления в голове капитана все перемешалось.
   -- Откуда вы здесь взялись? -- пробормотал он, крепко пожимая протянутые для приветствия руки.
   -- О, это целая история, -- капрал Рутов загадочно улыбнулся. -- Оказывается, Волард не так уж пустынен и безжизнен, как кажется на первый взгляд. Короче, нам помогли. Удалось сменить наши неуклюжие планетоходы на кое-что более быстроходное.
   Рутов говорил совершенно серьезно, да пожалуй и чин Моришаля, и сама ситуация не располагали к шуткам. Значит, все сказанное -- правда. Огюст уже открыл рот для того, чтобы расспросить о неизвестных союзниках, но тут вспомнил о главном:
   -- Лагерь захвачен войсками "Архангела"? Это верно?
   -- Верней не бывает, -- оба капрала угрюмо закивали, а Жорж Пери добавил, -- Мы здесь уже без малого десять часов. Такого насмотрелись, просто жуть.
   -- Докладывайте... Хотя нет, -- капитан спохватился. -- В трех километрах от сюда стоит мой модуль. Если мы их не предупредим, Хризика и всех остальных возьмут.
   Моришаль потянулся к рации.
   -- Обождите, господин капитан. -- Алексей Рутов перехватил руку командира. -- От радиостанции на Воларде проку мало. Не достанет она на три километра. Здесь весь эфир забит какой-то гребаной помехой.
   -- Типа как на Агаве, -- предположил Пери.
   -- Может быть, -- согласился Рутов. -- Так что с командором не свяжитесь, зато поднимите на ноги весь лагерь. Видели два небольших песчаных холма слева от лагеря? Под них замаскировали пару "Вампиров". Флаеры нарочно зарыли в песок, что бы нельзя было прощупать сканером. Как только вы дадите сигнал, янки поймут, что они рассекречены и тут же поднимут машины в воздух. Вот тогда Хризику точно кранты.
   -- Что ты предлагаешь? -- Моришаль понял, что у Рутова есть план.
   -- Перехватим планетоход первыми, -- не дожидаясь согласия, капрал поднял свой FAMAS и без колебаний сиганул вниз со скалы.
   Огюст с подозрением покосился ему в след.
   -- Смелее, господин капитан. Гравитация здесь меньше, чем на Земле, -- приободрил офицера Жорж Пери. -- Удар получится чуток посильнее, чем с войсковым парашютом.
   -- Сейчас проверим, -- Огюсту очень не хотелось ломать ноги, но все же он прыгнул.
  
   Каменные глыбы надежно прикрывали их с тыла, поэтому можно было не пригибаться. Рутов бежал впереди, Пери отставал от капитана на три или четыре шага. Моришалю вдруг показалось, что оба капрала надумали его прикрывать. Смешно. Телохранители хреновы! Да Огюст сам даст им форы. Тем более Рутову, который почти на пять лет старше его самого.
   -- Не вырывайтесь вперед, -- Алексей отставил руку в сторону и придержал рывок командира. -- Следует держаться всем вместе. Они могут подумать, что мы с Жоржем гонимся за вами. Но и отставать тоже нежелательно. А то будет выглядеть, как будто вы нас преследуете.
   -- Что за чертовщина! -- Выдохнул капитан на бегу. -- Растолкуйте, наконец, кто такие "они"?
   -- Сейчас увидите. Мы уже почти на месте.
   "Головорезы" промчались еще какую-то сотню метров прежде, чем Рутов притормозил.
   -- Кажется, здесь.
   Не утруждаясь объяснениями, капрал стал как очумелый подпрыгивать и тяжело топать по каменистому грунту. Так обычно поступает разогретая танцульками молодежь, когда желает досадить соседям с нижнего этажа.
   -- Ну, и где же ваши...
   Моришаль не успел договорить. До его слуха донесся подозрительный скрежет, идущий как будто из-под земли. Складывалось впечатление, что где-то под ними, глубоко в недрах планеты, заработал мощный горнодобывающий комбайн. А может так оно и было. Почва под ногами заходила ходуном, а затем вдруг начала быстро проседать. Отдельные камешки рассыпались в песок, который тут же всасывался в необъятные недра Воларда.
   -- Всем назад! -- Моришаль изловчился и выпрыгнул из быстро разрастающейся воронки.
   Оказавшись на твердой поверхности, капитан оглянулся на двух капралов. Рутов и Пери даже и не подумали что-либо предпринять. Они неподвижно стояли и смотрели на то, как ноги проваливаются в зыбучую бездну. Однако, самым непонятным казалось то, что эта самая бездна больше не состояла из перемолотой каменной крупы. На смену песчинкам пришла отливающая вороненой сталью жидкая подвижная масса. И эта субстанция быстро прибывала. Быстро это мягко сказано! Стремительно! Через секунду оба корсиканца скрылись из виду, а на их месте бурлил, клокотал, закручивался невообразимыми спиралями гейзер из живого металла.
   Моришаль стоял как парализованный. В стальном спруте чувствовалось столько дикой первобытной мощи, что становилось понятно -- защищаться или спасаться бегством нет никакого смысла. Догонит и прикончит. Так что лучше оставаться на месте, полностью положившись на волю судьбы. Черт его знает... глядишь, и пронесет.
   Как только разум возобладал над страхом капитан вспомнил о своих солдатах. Чудовище, словно не заметив, проглотило двух человек, двух его боевых товарищей. В груди Моришаля закипела ненависть. Сообразив, что винтовка полностью бесполезна, он принялся оглядываться по сторонам в поисках какого-нибудь более мощного оружия. Скалу бы на него обрушить что ли?
   -- Господин капитан!
   Вначале Огюст не поверил своим ушам, а затем и глазам. Среди извивающихся щупалец появилась голова в боевом протонном шлеме. Моришаль был неуверен, но ему показалось, что это Жорж Пери. Вслед за головой из перекатывающейся живой массы высунулась рука. Капрал помахал командиру:
   -- Идите сюда. Не беспокойтесь, это не опасно.
   Легко сказать "идите сюда". Это все равно что предложить искупаться в крутом кипятке. Правда, капрал смог... Значит сможет и он. Уязвленная гордость офицера заставила капитана шагнуть вперед. Сделано это было, ей богу, вовремя! Рядом с его левым ухом хищно взвизгнула пуля. Промедли Огюст еще долю секунды, и в башке могло стать одной дыркой больше. Снайпер! Моришаль весь напрягся словно от недоброго колючего взгляда. Еще какого недоброго, ведь на него пялились ни много, ни мало, а через перекрестие оптического прицела.
   Чутье скомандовало -- падай! Прочно вбитое в голову "левостороннее правило" подсказало и направление -- падай с прыжком вправо. Любому человеку, у которого правая рука ведущая, удобнее и быстрее удаются действия, связанные с поворотом влево. Наведение винтовки не исключение. Моришаль смекнул -- снайпер сзади. Значит, ныряй вправо и молись, чтобы твой противник не оказался левшой.
   Расчет вышел верным. Вторая пуля, выпущенная второпях, пролетела высоко над капитаном и с неожиданным звоном булькнула в тело железного осьминога. Такое впечатление, что попали по пустому металлическому ведру.
   "Ну, вот и все! Теперь конец, -- эхо от удара завибрировало в барабанных перепонках как тревожный колокольный набат. -- Во-первых, преследователям больше нечего таится, значит, пуль они жалеть не станут. Во-вторых, эта тварь сейчас рассвирепеет. А меня как всегда угораздило оказаться меж двух огней".
   Насчет шквального огня в спину Моришаль так ничего и не узнал, так как обитатель подземных недр отреагировал первым. Отрастив себе огромное жирное щупальце, осьминог во мгновение ока сгреб распластавшегося на земле человека.
   Странное дело капитан не почувствовал тяжести от навалившегося на него многотонного киселя. Из неприятных ощущений лишь слепота, а так... как будто паришь в невесомости. Правда, невесомость эта вызвана отнюдь не отсутствием гравитации. Просто такое чувство, что каждую клеточку тела что-то поддерживает и страхует. Это то ли бесчисленные микроскопические подпорки снизу, то ли тончайшие ниточки целой армии кукловодов сверху.
   Аналогия с кукловодами Моришалю не понравилась. Есть в этом что-то зловещее, намекающее на то, что он более не властен над собственным телом, над самим собой. С таким вариантом Огюст категорически не согласился. Он попробовал пошевелиться, подвигать рукой. Получилось. Только кажется, что плывешь в воде. Вначале ощущаешь легкое давление от гребка, но затем все исчезает, все приходит в норму и в равновесие.
   Так... с ним все хорошо, все в порядке. Жив, и вроде как невредим. Капитан попытался поскорее переварить клокочущий в венах адреналин. Прежде чем что либо предпринять он должен проанализировать ситуацию, понять что произошло. Итак... Рутов говорил о встрече с обитателями Воларда. Утверждал, что им помогли. Оба капрала абсолютно спокойно отреагировали на появление невиданного аморфного чудовища. А Пери, бултыхаясь в иссиня-черных волнах, даже прокричал: "Не беспокойтесь. Это не опасно". Интересно получается. Выходит, вот этот спрут, в брюхе которого он сейчас сидит, и есть таинственный абориген Воларда. Или это какая-то машина? Моришаль вспомнил старый фантастический боевик, в котором милашка Шварцнегер битых полтора часа пытался замочить робота, сделанного из серебристого жидкого металла. Что ж, похоже... даже очень похоже! Капитан призадумался. Ну, а что дальше? Долго ли ему здесь торчать и чего ждать? Не мешало бы спросить. Кого? Да того же самого Рутова или Пери. Они ведь тоже внутри. Зверюга хотя и здоровенная, но до десяти метров вряд ли дотянет. Выходит, оба капрала совсем рядом. Может покричать? Здесь ведь совсем тихо, только какое-то неясное шуршание со всех сторон, а так... Может быть и услышат. Следует только как следует гаркнуть.
   Моришаль набрал в себя побольше воздуха и открыл рот. Зря он это сделал. Капитану показалось, что ему в пасть вогнали плотный кляп. Причем кляп этот был сделан из металлической мочалки. Есть такие жесткие и колючие клубки, которыми отскребают пригоревшие кастрюли.
   Огюста пробил холодный пот. А что, если эта дрянь пролезет дальше... в горло, в легкие, в желудок? Поддавшись приступу паники, он задергался словно в конвульсиях и инстинктивно попытался выплюнуть колючего ежа, распиравшего его челюсти. Плевок получился что надо. Кляп не только вылетел изо рта, но и как настоящий кумулятивный снаряд прожег ту ненавистную стену мрака, которая маячила перед открытыми, но невидящими глазами Моришаля. Пробоина начала быстро расширяться. То ли она приближалась, то ли сам Огюст летел навстречу животворящему дневному свету. Понять было невозможно, да "головорез" и не хотел понимать. Какая разница? Ровно через мгновение он окажется свободным. Так оно и вышло. Мгла отхлынула как морская волна, а капитан остался лежать на разогретых лучами полуденного солнца грязно-желтых камнях.
   Первое, что Моришаль увидел -- был планетоход. Он стоял там же, где и раньше, там, где капитан и остановил его менее часа назад. Стальной диск, лежащий на двух широких гусеницах, выглядел одиноким и неуместным на фоне необъятной каменной пустыни.
   -- Нам следует поспешить, господин капитан, -- две пары космических ботинок заслонили величественный пейзаж. -- "Вампиры" будут здесь с минуты на минуту.
   -- Да, конечно.
   Поднявшись на ноги, Огюст с сожалением признал, что с трудом ориентируется в головокружительном калейдоскопе событий. Лишь недавно покинув тихую Землю, он еще не привык к странностям и диковинкам многоликой галактики. Не то, что Рутов с Пери, которые варятся в этой каше уже целый год.
   -- На планетоходе уйти не удастся, -- капрал Пери протянул офицеру руку. -- Уж очень тихоходная эта машина.
   -- Согласен. -- Капитан принял помощь. Поднимаясь, он крепко пожал ладонь Жоржа, словно благодаря за отменную службу.
   -- Придется кракену тащить всех до безопасного места, -- предложил Алексей Рутов.
   Моришаль не спросил кто такой кракен. Догадался сам. Однако был один вопрос, на который ответ следовало выяснить немедленно.
   -- Сколько пассажиров может взять этот ваш "автобус"?
   -- Человек пять, -- Рутов поглядел на Пери, как бы советуясь.
   -- Максимум шесть, -- Жорж кивнул.
   -- Нас девятеро, причем двое -- нэйджалы. Каждый килограммов по двести будет.
   -- Придется делать две ходки. Другого выхода просто нет. -- Алексей произнес это с тяжелым вздохом.
   Другого выхода нет, -- остальные угрюмо кивнули. Каждому стало понятно, что для них нет места в первой партии. Поедут во второй, если, конечно, она будет, эта самая вторая ходка.
   -- Жорж, ступай, договорись со своим приятелем. А мы с капитаном поторопим инопланетных олухов. -- Рутов вдруг осознал, что присвоил себе право раздавать приказы как будто он здесь командир. Сконфузившись, капрал переспросил. -- Вы ведь согласны, господин капитан?
   -- За дело! Живо! -- Моришаль не был полным идиотом, чтобы обижаться, а тем более затевать разборки в то время, когда дорога каждая секунда.
   Планетоход находился в какой-то сотне метров, так что не заметить появления "головорезов" было просто невозможно. Не удивительно, что, подбегая к застывшей машине, Моришаль с Рутовым увидели спускающегося им навстречу командора Хризика. Нэйджал ступал по трапу плавно и осторожно, как будто крался. Огюст подумал, что командор в этот момент уж очень похож на потревоженного варана. Сейчас ударит хвостом, а затем кинется наутек.
   -- Что происходит? -- Хризик не дал корсиканцам отдышаться. -- Где обещанный сигнал? И что это за конструкция, из которой вы появились?
   Конструкция? Капитана порадовало, что ящер воспринимает кракена как машину. Тем лучше. Будет легче впихнуть его внутрь. А машина или не нет, это сейчас не столь важно.
   -- Командор, ноги в руки и чешите к... -- Моришаль запнулся, соображая как получше назвать кракена, так, чтобы в голове нэйджала все срослось с нужным эффектом. Землянин еще не очень хорошо ориентировался в многообразии инопланетных кораблей и систем, поэтому ляпнул первое пришедшее на ум. -- Чешите к нашему космолету.
   -- Как, эта штука еще и летает? -- С нескрываемым восхищением воскликнул Хризик.
   -- Летает, летает, -- подтвердил Огюст, хотя на самом деле понял, что с названием он прокололся. Кракен так быстро добрался до планетохода, что капитану показалось, будто тот летел по воздуху. Хотя скорее всего все обстояло совсем иначе.
   Чтобы Хризик не вздумал задать еще какой-нибудь неподходящий к ситуации вопрос, Моришаль поспешил первым нанести удар:
   -- К нам летят флаеры противника. Через минуту они будут здесь.
   -- Уже бегу. -- Командор хотел было стартовать, но капитан остановил его, ткнув ладонью в чешуйчатую грудь.
   -- Заберите с собой второго нэйджала и одного харририанина. Все в космолет не поместятся. Сначала отправитесь вы трое, затем все остальные.
   -- Оставаясь, вы подвергаете себя опасности, -- заявил ящер.
   -- Мы можем поменяться, -- Моришаль скривил губы в ироничной ухмылке.
   -- Нет-нет! Пожалуй, вы правы. -- Инстинкт самосохранения придушил проблески благородства. -- Нэйджалы не умеют воевать, поэтому шансов продержаться у нас гораздо меньше, чем у вас.
   -- Ну, тогда нечего болтать. Забирайте своих компаньонов и ходу!
  
   Огюст Моришаль мчался что есть духу. Он обернулся лишь на мгновение. Уж очень захотелось своими глазами взглянуть на уход кракена. Ах, как он ошибался, приписывая черному осьминогу умение летать! Аморфный монстр оказался обитателем совсем другой стихии. Темные недра Воларда - вот его настоящий дом. Все это становилось понятным, глядя как чернильные щупальца впитываются в твердый каменистый грунт - легко и свободно. Издалека казалось, что искрящийся под лучами солнца нефтяной фонтан перекрывает сильная рука опытного бурильщика. С каждым новым оборотом вентиля бурлящий смолянистый поток падает все ниже и ниже. Последний доворот, и черная субстанция ударилась об землю, вздымая вокруг места своего падения высокие столбы пыли и песка. Вот и все, каменистый ландшафт как прежде пустынен и недвижим. А черный спрут казался лишь миражом, на секунду возникшим перед воспаленным взглядом утомленного путника.
   -- Жорж, сколько у нас до возвращения кракена? -- капитан метнул быстрый взгляд на бегущего рядом капрала Пери.
   -- Минут пятнадцать. -- На лице Жоржа отразилась неуверенность. -- Если, конечно, мой слит верно перевел их временные единицы.
   -- Ты правельно сделал, что назначил кракену другое место встречи. Только далековато. Вряд ли мы доберемся туда за пятнадцать минут.
   -- Вряд ли мы туда вообще доберемся, -- отозвался замыкающий колонну Рутов. -- Они откопали флаеры. Оба уже в воз...
   Окончание фразы потонуло в оглушительном грохоте. Ударная волна хрястнула меж лопаток не хуже тяжелого приклада. Моришаль не смог устоять на ногах и грохнулся на одного из харририан, который почему-то спикировал на землю еще до взрыва. Ураган бушевал всего пару секунд. Отплевываясь от набившегося в рот песка, протирая запорошенные глаза, капитан прокричал:
   -- Рассредоточиться! Атака с воздуха!
   -- Рано, господин капитан, -- боевой шлем позволил Рутову сохранить контроль над ситуацией. -- Ударили не по нам, ударили по планетоходу.
   Сквозь клубы оседающей пыли Огюст увидел покореженные дымящиеся обломки спасательного модуля. Машина, устоявшая в жестокой схватке с атмосферой Воларда, оказалась беззащитной перед ударом реактивного снаряда. Конечно, это была ракета! Правда, такой мощной ракеты капитан еще никогда не видывал. Куда там старушке "Экзосет"! Двухсоттонный планетоход разложило на сотни дымящихся пазлов, разбросанных по всей округе. Даже реактор не успел сдетонировать.
   -- "Вампиры" заходят с востока!
   Крик Пери заставил капитана вскочить на ноги. Он инстинктивно взглянул на небо. Лазурную высь пачкали клубы черного дыма исходящие от горящего планетохода, но флаеров "Архангела" нигде не было видно. Ах, да, конечно... Рутов воспользовался помощью протонного шлема. Наверняка, в нем имеется система раннего обнаружения... Моришаль наморщил лоб. И прицеливания...
   На малых высотах воздушные цели становятся уязвимыми для обычного стрелкового оружия. Во Вьетнаме, Афганистане, Ираке набитые дорогущей электроникой авиационные монстры гибли порой от обычной ружейной пули. Правда, если быть до конца честным, придется признать, что пуля была не одна. По самолету или вертолету шмалял не один десяток отчаянных парней, спрятавшихся где-то в самой гуще "зеленки".
   Да, но ведь бывали случаи... Капитан пытался вспомнить. О чем-то таком он уже слышал. Что-то из серии солдатских баек, которые рассказывают пьяные наемники в дешевых портовых кабаках. Когда речь заходила об атаке с воздуха, в компании собутыльников всегда находился очевидец дуэли какого-нибудь Рембо с авиационным мастодонтом. Чаще всего в роли противников выступали "Сикорские" и "Кобры". Однако, некоторых рассказчиков порядком заносило и они награждали слушателей головокружительной историей, в которой на орехи доставалось "Фантому" или "МиГу". Может все это и вранье, тем более, что большинство историй уж больно походили одна на другую. Однако начинались они до жути правдоподобно, вот именно так, как и сейчас -- с воздуха шла охота за беззащитными людьми, и у тех оставалось всего два выхода -- либо умереть, либо напасть в ответ.
   В этот миг капитан увидел две черные точки, показавшиеся высоко в небе. Горящие островки сухого кустарника, как и разбросанные по всей округе дымящиеся обломки погибшего планетохода дезориентировали пилотов и затруднили поиск беглецов. Их не заметили. Пока не заметили. Флаеры не изменили курс и шли точно к месту взрыва.
   -- Всем лежать! Не двигайтесь с места! -- Моришаль кинулся на харририанина, попытавшегося пуститься наутек. Капитан сбил его и всем своим весом придавил к земле. -- Они не должны распознать нас и открыть огонь. Пусть уйдут на второй заход. "Вампиры" предназначены для космоса, их разворот в условиях атмосферы не может быть уж очень быстрым.
   Откуда Огюст все это взял? Одному Богу известно. Может, сработало чутье, а может это просто инстинкт страуса, спешащего вогнать рожу в песок, когда больше ничего сделать нельзя.
   Над головой мелькнули две черные тени. От воя их двигателей заложило уши. Машины шли так низко, что Моришалю показалось, будто он чувствует вонь сгоревшего топлива и зудящее покалывание ионизированного воздуха. Ну, вот же они, так близко! Бери и стреляй. Но нет, никто из "головорезов" даже не успел поднять оружие. Флаеры на бешеной скорости унеслись прочь, чтобы затем зайти на новый круг.
   -- Вперед! Всем вперед!
   На этот раз ситуация повторилась с точностью до наоборот. Моришаль снова кинулся на все того же перепуганного харририанина, только теперь, вцепившись ему за шиворот, он заставил обитателя Агавы вскочить на ноги. Пинок в спину, и ошалевшее от ужаса безносое существо, хрипя жабрами дыхательного респиратора, рвануло с места.
   -- Не туда! -- Огюст осадил порыв инопланетянина.
   -- А куда? -- выдохнул Рутов. Он вынырнул из-за спины капитана и замер рядом, непонимающе оглядываясь по сторонам.
   А действительно куда? Моришаль окинул быстрым взглядом каменистую пустыню. Валуны помельче, валуны покрупнее, щебень, бесформенные нашлепки оранжево-желтой глины, на которых из последних сил пыталась выжить колючая пыльная трава. Вся эта местная экзотика тянулась очень далеко, аж до самых пепельно-серых гор, маячивших на горизонте.
   Н-н-да... бежать действительно некуда. И ловушку на "Вампиров" тоже не устроишь. Мысль о засаде снова воскресила в голове капитана все те же невероятные истории, в которых пехотинец неизменно брал вверх над самонадеянным летуном. Стратегия подобного поединка неизменно включала в себя три постулата. Первый -- заманить врага. Делай что хочешь, показывай ему средний палец или голую жопу, только пусть у пилота сорвет крышу и он из расчетливого охотника превратится в маньяка с трясущимися от ярости и нетерпения рукам. Второй -- заставить мишень двигаться по предсказуемой траектории, там, где самолет или вертолет не сможет маневрировать. Для этой цели покатит ущелье, каньон, улица или на худой конец лесная просека. Если выполнены первые два условия, вот тут то и приходит время применить третий постулат -- оказаться в совершенно неожиданном месте, на минимальном расстоянии от цели и расстрелять ее если не в упор, то хотя бы с наиболее выигрышной позиции. Скала, здание, дерево... вариантов множество и чем опытней солдат, тем больше возможностей он отыщет. Все вышеперечисленное выполнимо в горах. При некоторой смекалке -- в джунглях. Если уж очень постараться, то что-то подобное можно провернуть и на городской улице. Но вот насчет пустыни...
   -- Командир, они заканчивают разворот, -- голос Пери вернул Огюста к реальности.
   -- Быстрее к тем камням!
   Два валуна, каждый из которых казался размером с небольшой грузовичок, были единственным подходящим укрытием в радиусе сотни метров. Хотя, что значит "подходящее укрытие"? Может от выстрела из авиапушки или осколков ракеты камень и защитит, но вот от плазменного залпа это уж фигушки. Но другого выхода все равно нет. Не стоять же на ровном месте и гордо крутить дули заходящим в пике истребителям.
   Пока они бежали Моришаль не переставал искать выход. Ведь должно быть что-то еще! Безвыходные ситуации конечно случаются, однако крайне редко. И почему-то совсем не хочется верить, что сегодня именно такой, чертовски неудачный день.
   Нет, день сегодня точно галимый! Капитан споткнулся о предательски торчащий камень и со всего маху грохнулся на землю. Он успел спружинить руками, поэтому избежал челобитья подлюке Воларду, который задумал навечно оставить его в своих пустынных владениях. Огюст упал лицом вниз. Ему бы подняться, одним прыжком вскочить на ноги и поддать ходу, наверстывая безвозвратно утерянные секунды... Но нет, Моришаль лежал и выпученными глазами пожирал маленькую трещинку, расколовшую надвое плоский, обточенный словно морская галька, булыжник.
   Трещина! Вот оно! Здесь действительно есть несколько глубоких трещин. И капитан даже не очень врал, разговаривая с псевдодиспетчером псевдолагеря. Их планетоход на самом деле пару раз едва не угодил в зубастые каменные челюсти.
   -- Задача изменилась! Все за мной!
   В который раз Моришаль помог харририанину изменить направление. Впрочем, кто виноват, что они не понимают друг друга? Вот и приходится слова заменять рывками и тычками. Выходит грубовато, зато весьма эффективно. Да и остальные харририане уже привыкли и в точности повторяют действия своего земляка. Вот такой, блин, получается язык жестов!
   -- Нас засекли!
   Рутов мог бы и не драть глотку. То, что их засекли, стало понятно по яркой вспышке и ставшему вдруг апельсиново-огненному небу. Вот сейчас полыхнет и конец! Не останется даже пепла. Моришаль весь сжался и закрыл глаза.
   Действительно полыхнуло. Земля задрожала как будто по ней протащили гигантский вибратор для укладки бетона. Откуда-то из-за спины обрушилась горячая пыльная буря и... ну вот, пожалуй, и все. Это что ж... выходит, они промазали? В мозгу капитана недоумение готово было побороться с радостью.
   -- Они промазали! -- завопил обезумевший от счастья Пери. -- Мы вовремя свернули.
   Огюст лишь на секунду бросил взгляд в направлении двух огромных валунов, которые согласно его первоначальному плану и должны были послужить укрытием их интернациональному отряду. В разогретом колышущемся мареве было плохо видно, но каменную парочку было сложно не заметить. Отливая цветом разогретого металла, они светились в пыльной мгле, как глаза затаившегося во мраке невиданного чудовища.
   В небе снова мелькнули тени, и снова прогремел гром. Бронированные птицы пошли на новый заход, готовясь обрушить на землю еще большую стену огненного дождя. Радовало лишь одно -- капитан оказался прав. "Вампиры", быстрые и верткие в космическом вакууме, оказались неповоротливыми и плохо управляемыми увальнями в условиях атмосферы.
   -- Куда дальше, командир? -- оба капрала и едва дышащие харририане обступили Моришаля.
   -- Плохо видно, -- в клубах пыли и дыма офицер побоялся потерять направление. -- Ведите лучше вы. Там, впереди, я видел трещину в земле. Широкая. Около двух метров. Это наш единственный шанс продержаться до прихода кракена.
   -- Нашел! -- Рутов как танк ринулся сквозь клубящуюся пелену. -- Дистанция сорок три метра. До возвращения "Вампиров" должны успеть.
   Трещина оказалась старой, можно даже сказать древней. По всей видимости, возникла она еще в те далекие времена, когда в жилах планеты еще бурлила молодецкая удаль. Моришаль ни хрена не соображал в геологии, но со смекалкой у него был полный порядок. Если этот разлом действительно такой старый, то он не может быть уж очень глубоким. За тысячи лет эрозия да атмосферные бури наверняка сбросили вниз не одну тысячу тонн песка и камней. Может оказаться, что до дна рукой подать. По нему можно будет уйти. Пусть недалеко, но, по крайней мере, пилоты "Вампиров" не будут знать куда именно им следует стрелять.
   Взглянув вниз, капитан испытал горькое разочарование. Дна видно не было. Острые камни торчали из обеих стен, как зубцы двух огромных рашпилей, а между ними... между ними чернела бесконечная мрачная бездна. Но другого выхода все равно нет. Огюст нутром чуял, что "Вампиры" заканчивают разворот.
   -- Спускаемся, -- капитан попытался говорить уверенно, как будто ничего страшного не происходило и ситуация находилась под его полным контролем.
   -- Если сорвешься, то костей не соберешь, -- заметил Алексей Рутов, первым шагнув через край.
   -- Зацепись кошкой, -- посоветовал Пери. -- И сам сможешь спускаться, и одного из харририан возьмешь на буксир.
   Хорошая идея -- подумал Моришаль. Ранцевые линеметы обеспечат более или менее безопасный спуск для обоих капралов и двух инопланетян. Сам же Огюст -- заядлый альпинист. Он-то уж как-нибудь управиться сам. А вот последнему из аборигенов Агавы действительно придется попотеть. Капитан глянул на харририан, как бы выбирая себе компаньона. Взгляд остановился на технике, комбинезон которого украшали нашивки инженера третьей лиги. Вот этот наверное подойдет. Выглядит посильнее остальных, да и инженер все таки... Должен быть порассудительней простых рабочих.
   Когда Пери с Рутовым уволокли вниз двух едва живых от страха механиков, Моришаль понял, что времени для спасения самого себя у него практически не осталось. На горизонте вновь появились зловещие черные птицы. Боевые машины шли на бреющем полете, курсом прямо на них.
   -- Давай, приятель, ныряй быстрее, -- капитан подтолкнул харририанина к трещине.
   Тот глянул вниз, что-то поспешно затараторил, но с места не сдвинулся.
   -- Лезь. Сожгут к чертовой матери!
   Моришаль схватил инопланетянина в охапку и попытался спихнуть его с обрыва. Естественно, корсиканец страховал. Пока у Огюста имеется надежная точка опоры, харририанину нечего бояться, капитан удержит.
   То, что понятно человеку, далеко не всегда доходит до инопланетного разума. То ли инженер подумал, что взбесившийся землянин решил его убить, то ли идея укрыться в недрах планеты показалась ему полным безумием, а может страх харририанина заглушил в его мозгу все проблески здравого смысла. Как бы там ни было, но обитатель Агавы с силой оттолкнул Моришаля и бросился бежать.
   -- Стой, придурок! Куда?
   Капитан подавил в себе желание рвануть вдогонку. Бессмысленно. Все равно не успеет его вернуть. Их обоих накроют раньше. Долю секунды Огюст колебался, затем плюнул и полез в трещину. Его голова еще торчала над поверхностью земли, когда "Вампиры" дали залп. Краем глаза он успел взглянуть на небо. Этого хватило, чтобы понять -- потоки высокотемпературной плазмы предназначались не ему. Они неслись в направлении маленькой худощавой фигурки, одиноко семенящей по дымящейся каменной пустыне.
   Наверняка капитану не следовало на это смотреть. Лик смерти отвратителен для любого нормального человека. Только садисты или маньяки упиваются предсмертными мучениями живых существ. Моришаль не был ни садистом, ни маньяком, но все же он смотрел и смотрел. Почему? Да потому что ему почудилось... нет, он был просто уверен. Инженер третьей лиги бежал не от смертоносных боевых машин, а практически навстречу им. Он не прятался среди камней, а наоборот выбирал самые ровные и открытые участки. Неужели?! Неужели он уводит их?!
   Верна ли его догадка, капитану так и не судилось узнать. Тот, кто знал ответ, уже никогда никому и ничего не скажет. Огненные шквалы настигли свою жертву. Участок поверхности размером с половину футбольного поля, точно в том месте, где находился харририанин, зарделся малиновым светом и в тот же миг превратился в волны кипящей лавы.
   Это верно, на огонь можно смотреть бесконечно долго. Но можно ли точно также долго смотреть на погребальный огонь? Без сомнения нет! Языки пламени больше не кажутся диковинными цветами, они становятся зримым олицетворением боли и мучений навсегда ушедшего товарища. Представив это, капитан что есть сил сжал веки и поскорее нырнул в мрачный подземный мир.
   Опытный офицер не испытывал особых иллюзий по поводу безопасности. Их конечно засекли. А ударили по одиночной цели лишь для порядка. Охотники сперва загоняют жертвы спасающиеся бегством, а уж затем берутся за тех, кто словно кролики затаился в глубокой темной норе. И эту самую норку рано или поздно вскроют. Вскроют как только отыщут верный способ.
   Не надо быть крупным стратегом, чтобы придумать как поджарить беглецов, засевших в глубине узкой расщелины. Флаерам лишь следует изменить курс и вести огонь не поперек, а вдоль разлома. Зажатая среди каменных стен плазма разлетится метров на сто, ни как не меньше. И это только лишь от одного выстрела! Жутко даже подумать что будет, когда за дело возьмутся две боевые машины.
   Моришаль представил как ревущая плазма до краев заливает трещину, а затем начинает выхлестываться наружу словно волны клокочущего расплавленного металла. "Головорезу" сразу захотелось вместо спуска начать подъем. Но это полный бред! Спасения не будет ни здесь -- в недрах планеты, ни там -- на ее поверхности.
   От леденящих мыслей капитана отвлек негромкий звон металлической струны. Стропа, на которой болтался капрал Рутов, начала бешено молотить о камни. Биения выглядели размеренными и ритмичными, как бывает, когда взбираются по висящему канату. Нет, конечно, Рутов не цеплялся за тончайшую стальную нить, он лишь отталкивался от каменной стены, а микролебедка, встроенная в его заплечный ранец, уверенно тянула легионера вверх.
   -- Ты что здесь делаешь? -- Моришаль заорал на капрала, как только тот поравнялся с ним.
   -- Эти ублюдки достанут нас и здесь. -- Рутов не прореагировал на окрик. -- Так не годится. Мы тут с Жоржем подумали... Короче, можно попробовать их завалить.
   -- Завалить?! -- капитан вспомнил, что эта же отчаянная мысль тоже посещала и его голову. Только она так и осталась лишь мыслью, не воплотившись ни в какой более или менее сносный план.
   -- Ну, если не завалить, то, по крайней мере, отпугнуть, заставить пойти на еще один круг, -- Алексей поглядел вниз, где нарисовался боевой шлем Жоржа Пери. -- Мы уже продержались почти десять минут. Еще немного и вернется кракен.
   -- Но мы же за два километра от условленного места встречи?
   -- Надеюсь, он услышит, -- тонированное бронестекло было опущено, но Моришалю показалось, что россиянин хитро ухмыльнулся. -- Там внизу двое добровольцев без устали молотят камнями о стену. Кракены чувствительны к малейшей вибрации. Бог даст, наш приятель поймет, что этот шум не просто так. Кроме нас здесь шуметь больше некому. А сейчас, господин капитан... -- Рутов глянул вверх, оценивая оставшееся до поверхности расстояние. -- Прошу прощения, но если будем продолжать болтовню и дальше, то нас тут и накроют... тепленькими.
   -- Хамовато, капрал, но в целом верно. Прощаю. -- Огюст внимательно посмотрел на Алексея. -- Я иду с вами.
   -- Безсмысленно, -- Рутов остановил командира. -- Из своей G36 вы только краску на бортах у "Вампиров" поцарапаете, и то если попадете. Да и боевого комбинезона у вас нет. А там наверху может быть очень жарко.
   -- "Вампир" далеко не весь бронирован. А что касается жары... Ваши костюмы держат только до шестисот градусов. Так что если попадем под сгусток плазмы, помрем все вместе.
   Моришалю вдруг пришло в голову, что он -- офицер, командир выпрашивает разрешение у нижних чинов. Нонсенс! Возмущенный своей мягкотелостью и нерешительностью, капитан проревел:
   -- Мы идем все вместе! Повтори, капрал!
   -- Так точно. Идем вместе.
   -- А теперь вверх! Живо закончить подъем!
   В туже секунду послышалось легкое жужжание микролебедок и мелодичное подзинькивание натянутых линей. Оба капрала быстро поползли вверх, на ходу готовя винтовки к стрельбе.
   Вот так-то получше будет! -- сказал себе капитан, поплевал на ладони и вновь полез туда, откуда только что спустился.
   Поднимаясь, Моришаль думал о двух капралах, вернее о той невыполнимой задаче, которую они на себя взвалили. Хотя, если хорошо поразмыслить, то такой ли уж невыполнимой? Пилоты будут вести машины с ювелирной точностью, повторяя все изгибы протянувшейся на многие километры трещины. Это хорошо, это значит, что траектория известна! Следующее -- высота полета не превысит сотни метров. Только с такой дистанции можно вогнать большую часть плазменного заряда точно в двухметровую трещину. Возьми пилот чуток повыше, и плазма долетит до земли уже не в виде сжатой струи, а превратится в широкое огненное облако. А его не впихнешь в узкую щель, как не старайся. Между прочим, и скорость для прицельной стрельбы "Вампирам" придется убрать до минимума.
   Если бы сейчас пальцы капитана оказались свободными, а не цеплялись за горячие камни, он непременно потер бы руки в предвкушении хорошенькой драки. Теперь бы только парни не сплоховали! С их оружием, с их боевыми шлемами у ребят и впрямь появляется шанс. А он -- Огюст Моришаль... он с ними, он поможет, он сделает все от него зависящее.
   Капитан припомнил, как стреляют по всему тому, что по воле божьей или человеческой способно парить под облаками. Самый распространенный способ -- вести огонь, сопровождая цель. В этом случае дается некоторое упреждение, зависящее от скорости полета объекта. Второй вариант -- стрельба с выжиданием. Стрелок прицеливается в точку, выбранную впереди цели, и выпускает весь магазин, как только цель подбирается к этой самой точке. Хуже всего то, что в обоих этих способах приходится стрелять практически наугад. В прорези прицела -- чистое небо и только шестое, седьмое и сто тридцать пятое чувство подсказывают куда целиться и как двигать оружие.
   Правда есть еще один метод -- самый верный, но зато и самый опасный. Именно его и можно назвать истинным поединком. Это когда самолет идет в пике, прямо на тебя. Вот тут уже не нужно ничего просчитывать и продумывать. Выбрось из головы все упреждения и угловые скорости. Поднимай пулемет, винтовку, пистолет или рогатку и бей врага прямо в лоб, если конечно этот самый враг не успеет нажать на гашетку первым.
   -- Они идут! -- Моришаль услышал крик Алексея Рутова. -- Друг за другом, на высоте восемьдесят метров. Удаление пять километров.
   -- К бою! -- прокричал капитан, с досадой осознавая, что не успевает. До поверхности ему оставалось еще целых пять или даже шесть метров. -- Огонь открывайте сразу, как только будите готовы!
   Капитан прекрасно осознавал, их жизнь полностью зависит от первого залпа, который станет полной неожиданностью для уверенных в своей неуязвимости пилотов. В том, что "головорезы" не промахнуться, офицер практически не сомневался. Усовершенствованные инопланетянами FAMASы имели встроенный датчик прицеливания, дистанционно связанный с боевым протонным шлемом. В режиме "слепого боя" стрелок, лишь направлял свое оружие, а перед его глазами уже стояла картинка, на которой в прицельной рамке маячила точная точка попадания. Слит боевого шлема учитывал все: дистанцию, скорость, ветер, износ ствола и многое другое, о чем обычный солдат даже и не догадывался. Так, что в случае если цель в последний миг не сиганет в сторону, конструкторами гарантировалось стопроцентное поражение.
   Поражение -- хорошо бы! Главное попасть в жизненно важное место боевой машины, пусть даже и прикрытое броней. Плазменные пули как масло прожигают сорок сантиметров стали. Защита флаеров, какая бы она там ни была, не может оказаться прочнее.
   Итак, сейчас главное успеть! Рутов с Пери должны выстрелить первыми. Открывать огонь после Залпа "Вампира" просто уже будет некому.
   Только капитан об этом подумал, как сверху послышался грохот выстрелов, а по его каске забарабанили дымящиеся гильзы. Есть! Успели! Молодцы ребята! Сейчас я вам помогу. Я уже иду! Я уже совсем рядом, я с вами...
   Неожиданно над головой полыхнуло яркое пламя. Вернее даже не пламя... свет, кроваво-красный, зловещий, словно из преисподней. Вслед за ним в недра земли хлынул нестерпимый жар вперемешку с целым шквалом пыли и мелких камней.
   Конец! Моришаль знал, что спасения не будет. Однако человек остается человеком, и он категорически не желает умирать. Скорее инстинктивно, чем осознано Огюст вцепился в колючие камни. Он всем телом вжался с них, стараясь понадежней спрятать незащищенное лицо.
   Первое дуновение прохладного ветерка капитан воспринял как чудо. Настоящее чудо! Он жив! Как? Почему? Плазменный заряд угодил мимо двухметрового разлома и "головорезам" достались лишь отголоски его раскаленного дыхания? Может быть... все может быть. Надо спросить... надо срочно спросить у кого-то из капралов.
   Подгоняемый тревогой и любопытством Моришаль вскинул голову верх. Он хотел крикнуть, но зов, уже готовый сорваться с его языка так и застрял в глотке, накрепко закупорив ее словно кляпом. Святые небеса, что это? Что произошло?
   Каменный карниз, лишь секунду назад нависавший над капитаном, практически полностью испарился. На его месте в скале образовалась огромная оплавленная выемка. Камень внутри тускло светился от разогрева, от него клубясь и извиваясь, подымались струйки белесых дымков. Жоржа Пери нигде небыло видно. Рутов же висел на самом краю воронки словно старая, потрепанная, всеми позабытая тряпичная кукла. Он не двигался... он казался мертвым.
   Нет, только ни это! Моришаль взревел как затравленный лев. Вы чего, мужики? Как же это вас?! Позабыв о страхе и осторожности, Огюст ринулся вверх. Мысль о том, что может и ему самому угрожает смертельная опасность, не волновала офицера. Там был его солдат, его брат по духу и оружию. И он должен добраться, дотянуться, помочь, а все остальное уже не важно, в том числе и жизнь. Зачем тебе жизнь, если ты бросил товарища, если ты струсил и предал. Если все так, то ты не достоин жизни.
   Капитан оказался рядом с Алексеем не больше чем через минуту. Он втащил обмякшее тело вглубь еще дымящейся воронки и ослабил линь. Горячий камень не мог повредить капралу. Защитный комбинезон с виду казался целым... закопченным, грязным, но целым. Сам же Огюст мог рассчитывать лишь ша защиту своих прочных теплоизолирующих космических ботинок. Но не дай бог взяться за камень рукой!
   -- Так сейчас. Потерпи чуток... Черт, как же это делается? -- Моришаль хорошо помнил, что внутрь боевого комбинезона вшита автоматическая аптечка. Только вот как она включается? Можно ли ей управлять снаружи?
   Едва слышный стон донесся из-под шлема. Вслед за ним черное тонированное бронестекло бесшумно скользнуло вверх. На капитана глянули глаза Рутова. В них еще стоял туман от только что пережитого шока, но сознание быстро прояснялось.
   -- Что произошло? Вы попали? Где "Вампиры"? Говори же! -- Моришаль тряс капрала за плечи, пытаясь привести в чувства. Да, жестоко, да немилосердно, но рассусоливать небыло времени.
   -- Одного зацепили, -- едва слышно прошептал Алексей. -- Живучий оказался. Ушел гад.
   -- А второй? Где второй?
   -- Второй... -- Алексей сперва словно не понял вопроса. -- Это второй по нам и шарахнул. Из лазерной установки, должно быть.
   Рутов со стоном приподнялся и со смертной тоской оглядел по сторонам. Затем слабым грудным голосом просипел:
   -- Жорж... Выходит, Жорж накрылся?
   -- Центр воронки точно на том месте, где он находился, -- капитан вздрогнул, так как неожиданно понял, что в воздухе стоит запах женой человеческой плоти.
   -- Черт! -- Рутов застонал как от боли. -- Мы сами их навели. "Вампиры" засекли наш залп и смогли применить высокоточное оружие.
   -- И что теперь? -- Моришаль не стыдился спрашивать. В настоящий момент капрал понимал больше, чем он.
   -- А теперь все. -- Алексей горько хмыкнул. -- Он знает наше точное местоположение. Нам не уйти. Он сейчас вернется. -- Капрал посмотрел мимо плеча командира и тихо добавил -- Уже вернулся.
   Огюст Моришаль резко обернулся назад. Воронка оказалась проплавленной под углом к горизонту. Так ее выжег лазерный луч, выпущенный с расстояния в пару километров. И это означало, что никакого края, никакого пусть призрачного укрытия за спиной не существовало. Одно высокое чистое небо. Ах, если бы чистое! Бескрайнюю голубую лазурь пачкал серый инверсионный след от идущего в пике космического истребителя.
   Капитан понимал, "Вампир" врядли снова ударит лазерным лучом. Наводится больше не по чем, да и лучше действовать наверняка. Одного залпа из плазмомета волне достаточно, чтобы навсегда забыть об упрямых, причиняющих столько хлопот "головорезах".
   Дьявол, как противно, гадко и глупо! Умирать вот так... без боя, без славы, без хотя бы призрачной надежды победить. Нет! Офицеру легиона непристала такая жалкая смерть! Он умрет как мужчина, с оружием в руках! Моришаль тут же перехватил свою автоматическую G-36, передернул затвор и практически не целясь, выпустил короткую очередь.
   Грохот выстрелов отрезвил капитана. Что толку попусту тратить патроны? Он должен попасть! Пусть эти сволочи, там под непробиваемым бронестеклом кабины увидят росчерки от его пуль... увидят и узнают, что ему не страшно, что он готов умереть. Пусть не Огюст, а они содрогнутся от ужаса, потому, что поймут -- вслед за Моришалем, за Рутовым, за Пери прейдут их товарищи. Придет Мастер, придет Грабовский, придут все остальные. И вот тогда... гады, знайте -- те из вас, кто выживет, позавидуют мертвым.
   Капитан все точнее и точнее укладывал свои пули. Дела шли бы на много лучше если бы не дрожь в руках... Ох, эта предательская мерзкая дрожь! Моришаль не мог унять ее как не старался. Даже наоборот она становилась все сильнее и сильнее. Теперь дрожали не только руки, но и все тело, особенно ноги.
   -- Я ведь не боюсь! Мне не страшно! -- выкрикнул капитан и попытался пошире расставить ноги. Так устойчивей, так легче стрелять.
   Ничего не вышло. Ноги словно вросли в землю. Что за хрень такая! Огюст метнул быстрый взгляд вниз, на все еще горячий, дымящийся камень.
   Он обмер. Камня под ногами больше не было. Его ступни уже по щиколотку погрузились в бурлящую поблескивающую цветом воронова крыла массу. Не может быть! Огюст задохнулся от счастья. Кракен пришел! Кракен вернулся! Кракен успел!
   -- Алексей! -- Моришаль заорал, пытаясь сообщить товарищу радостное известие, но не успел. Капитану показалось, что земля разверзлась, и он тут же провалился в бездонную бездну.
   Вовремя, ох, как вовремя! Подумал про себя офицер, прислушиваясь к зловещему грохоту где-то высоко у себя над головой.
  
  
   Глава 17.
  
   Громадный транспортный флаер уходил в небо как-то уж очень тяжело и неуверенно, словно из последних сил сражаясь с железными оковами гравитации. Грабовский не был пилотом, но ощущал это чутьем бывалого пассажира, который провел в воздухе не один день, а может даже и не один месяц. "Гром" двигался по крутой гиперболе, словно ракета, запущенная под углом к горизонту. Скорость понемногу падала, и Марк молил бога, чтобы это было не то, о чем он думал.
   Нет, все-таки то! Черт побери, именно то! В монотонном уверенном гуле двигателей послышались странные настораживающие перебои. Их здоровое мощное дыхание как будто стала сбивать старческая отдышка. Затем последний тяжелый вздох похожий на стон, и один из мощных плазменных ускорителей оборвал свой натруженный голос.
   -- У нас кажется проблема! -- бесцветным голосом произнес сидящий рядом с Грабовским спецназовец.
   -- Флаер класса "Гром" способен продолжать полет и на одном двигателе, -- второй рейнджер словно процитировал строку из технической инструкции.
   Интонации, прозвучавшие в голосе одного из американских коммандос, показались Грабовскому смутно знакомыми. Где-то и когда-то он уже их слышал. Давно... очень давно... А, впрочем, нет, показалось. Марк постарался позабыть о голосе и задержал свое внимание на самой только что произнесенной фразе.
   "Способен продолжать полет... -- мысленно повторил Грабовский, -- Может и способен, если только машина не подхватила эту черную заразу".
   В отличие от всех находящихся на борту, Марк догадывался с чем им пришлось столкнуться. Наверняка это та самая дрянь, что сожрала подземный поезд. И откуда она только взялась здесь и сейчас? Вспомнив хищно извивающиеся черные клубы, у легионера противно заныло сердце. Ведь там, внизу, в недрах энергостанции, остались не только бойцы американского спецназа, на которых по большому счету Грабовскому было наплевать, там остались его верные друзья. Какая участь постигла их? Смогли ли они избежать встречи со смертоносным черным облаком? Тут лейтенанту на ум пришли слова этого недоноска Тэрри. Он, кажется, кричал: "Это сделал он..." Кого Тэрри имел в виду? Кто такой "он"? Быть может Николай, он же Великий Мастер? Слава об освободителе морунгов не могла не докатиться до чутких ушей спецслужб "Архангела". Так что вполне возможно, Тэрри говорил именно о Строгове. Вот только где Николай раздобыл этот чертов дым, или как там эта штука называется?
   В душе Грабовского вдруг вспыхнула надежда. Если черная туча и впрямь дело рук Великого Мастера, значит он жив, жива Луиза, живы и Микульский со Шредером. Николай ведь не дурак, и уж конечно не самоубийца, чтобы напустить эту чуму на врагов и не подстраховаться самому. Уж он то наверняка отыскал подобающее средство защиты. И перспектива закончить жизнь в виде лужи кровавого киселя "головорезам" скорее всего не грозит.
   Искренне порадовавшись за друзей, Грабовский тут же посочувствовал самому себе. На него то защита и покровительство Великого Мастера теперь не распространялись. И в случае чего черная туча сожрет Марка, не делая различий между ним и кем-то другим из компании яйцеголовых. Вот именно в случае чего... И этот случай весьма и весьма вероятен. Ведь именно в кормовую часть "Грома" ударила черная смерть, и быть может авария новейшего сверхнадежного двигателя это лишь первый звонок?
   Пытаясь понять, не одинок ли он в своих подозрениях, Марк обвел взглядом сидящих рядом людей. В десантном отсеке кроме Грабовского их оказалось семеро: трое спецназовцев, которые притащили его, сержант и лейтенант, по нашивкам оба из инженерной службы, капитан и Тэрри... тот самый недоносок Тэрри! Грабовский пристально поглядел ему в лицо, единственное лицо, не скрытое овальной маской маскирующего шлема А-420. Разведчик понял, если кто и может почувствовать неладное, так это именно Тэрри.
   Тэрри чувствовал, точно чувствовал. Марк видел, как молодой солдат что-то бормочет себе поднос. Как, словно ощущая чей-то недобрый взгляд, испуганно озирается по сторонам. Как, путаясь в чувствах и инстинктах, он остервенело трет лоб и виски.
   Да, так и есть. Оно здесь. Оно медленно подбирается, чтобы в самый неподходящий момент нанести сокрушительный удар.
   -- Капитан, я хочу с вами поговорить, -- Марк не мог больше тянуть.
   -- Что? -- командующий операцией обернулся на незнакомый голос.
   -- Садите флаер! Немедленно садите, если, конечно, хотите жить.
   -- Мы дойдем и на одном двигателе. Эта машина рассчитана еще и не на такие передряги. И вам не удастся...
   Что именно Грабовскому не удастся капитан так и не успел поведать. Транспортник содрогнулся от приглушенного взрыва похожего на глухой хлопок. Второй двигатель загудел, захрипел, завизжал как раненный зверь и почти сразу смолк. В тот же миг наступила тишина... тишина в которой все громче и громче слышался вой рассекаемого забортного воздуха.
   Летчики шутят, что планировать может даже пушечное ядро, все дело в скорости. Грабовский прекрасно знал, что именно они имеют в виду. Спортивному самолету для планирования потребуется менее ста километров в час, боевому истребителю двести пятьдесят, а вот тяжелому космическому флаеру с его куцыми, словно обрубленными крыльями, наверняка все четыреста. Но только где же взять эти четыреста, когда оба двигателя мертвы и запустить их нет ни малейшей возможности.
   Пилоты боевой машины знали ответ на этот вопрос. Они ведь были лучшими. В "Архангеле" других не держали. Обуздав беспорядочно кувыркающуюся машину, они заставили ее перейти в пике, невероятно крутое пике.
   То, что еще не все потеряно и рано читать последнюю молитву, доходило до Грабовского непростительно долго, целых две, а может и три секунды. Если воздушные ассы правильно распорядятся набранной скоростью, то у самой земли сумеют выправить флаер. А если еще не подведут аварийные тормозные двигатели, то, пожалуй, и посадят машину. Марк не надеялся на мягкое приземление. Скорее всего будет удар, очень сильный удар. Такой, что захрустят кости, а страховочные ремни в кровь разорвут кожу. Быть может, часть кресел сорвет с замков и сидящих в них людей размажет о прочные титановые стены. Все может быть.
   Однако все же есть шанс, что в этой мясорубке кое-кому пощастливится выжить. Кому? Это будет зависеть от много и прежде всего от удачи. А как там у него с удачей? Грабовский попытался вспомнить. Пока не подводила. Кстати, именно эта беззаботная дамочка снабдила Марка боевым комбинезоном, таким, какого нет ни у одного из пленивших его спецназовцев. Поняв это, разведчик немного приободрился. Нет, господа хорошие, вы думаете взяли Грабовского? А вот фиг вам! Мы еще пободаемся!
   Перегрузка истязала тела людей, от дребезжания металлических стен и рева забортного воздуха можно было сойти с ума. Кое кто из пассажиров орал, кое кто молился, и каждый... абсолютно каждый готовился к смерти. Не исключением был и Марк. Правда, существовало одно маленькое различие. Грабовский не имел в виду свою собственную смерть. Его более занимала судьба сидящего напротив здоровяка капрала. Насколько разведчик помнил, ключи от наручников были именно у него. А без ключа браслеты не снять. Электронная система взорвет их при первой же попытке взлома.
   Итак, следует выждать момент. Если транспортник на полной скорости влетит в землю, это все... продолжения не будет. Но если он все же сманеврирует и начнет тормозить...
   Отвесное падение прервалось серией толчков, после которых машина резко изменила курс. У нее словно на несколько секунд включились двигатели, и огромный черный треугольник снова попытался рвануться в небо. То-то и оно, что лишь попытался. Через несколько секунд, истратив всю набранную падением скорость, флаер начал падать брюхом вниз.
   Инстинктивно Грабовский напрягся. Какая высота? Черт, знать бы какая высота! Сколько до земли? Торможение! Когда же включится торможение?
   Флаер содрогнулся от грохота аварийных посадочных систем. Марку показалось, что под полом, прямо у него под ногами ожил вулкан. Сейчас расплавленная лава прорвется сквозь рифленые плиты настила и зальет брюхо огромной титановой птицы, выжжет, испепелит все внутри. Но страхи прочь! Не о том думаешь, лейтенант. Пора! Тебе уже пора!
   Едва совладав со вдруг онемевшими руками, Грабовский нащупал кнопку экстренного сброса ремней безопасности. Ее стоит только нажать и все те прочные мягкие ленты, так надежно удерживающие его тело, вмиг отстрелятся. И это произойдет сейчас, незамедлительно, всего за миг до страшного удара о землю. Ты безумец, Марк! -- поздравил себя Грабовский и тут же вдавил большую зеленую клавишу.
   Брыкнувшийся в турбулентном потоке флаер, как бы подтолкнул разведчика. Спасибо приятель! Грабовский прыгнул вперед, поджимая под себя колени. Что толку бить противника по лицу, если оно спрятано под прочную скорлупу защитного шлема. Лучше нанести удар в корпус, и согнутое колено здесь просто незаменимая вещь.
   Намертво пристегнутый в кресле капрал даже не имел возможности согнуться пополам. Он лишь вскрикнул и судорожно забился в натянутых ремнях. Этот короткий вопль... он прозвучал как французское "нет". Неужели этот верзила француз? Ну что ж, землячок, прости за грубость, ты ведь меня тоже не жалел.
   Марк чувствовал, что его удар сломал противнику ребра. Хорошо попал. Добавить бы. Однако, развивать свой успех разведчик не стал. Это не то... это пока может и подождать. Главное сейчас -- ключ! Он в левом нарукавном кармане, Грабовский видел, как капрал его туда сунул.
   Завладеть декодирующей пластиной и освободить руки. Капралу сейчас никто не поможет... до самой посадки не поможет. А когда флаер все же окажется на земле, Марк уже будет готов к "теплой" беседе со всей этой компанией вонючих недоносков. И он не даст Тэрри, этому гребанному гипнотизеру очухаться, он будет быстрее.
   Кольцом своих скованных рук "головорез" словно петлей обхватил шею оглушенного, парализованного болью капрала, ногами что есть силы стиснул его ноги. Да, конечно, сейчас они походили на влюбленную парочку, страстно целующуюся на темной парковой скамейке. Ну да не беда, смеяться точно никто не будет.
   Резким движением Грабовский перекинул голову противника себе под мышку. Этим самым ловкий "головорез" решил убить сразу двух зайцев. Он мог удерживаться от падения и добраться до кармана с ключом. Но не тут-то было! Сумасшедшая болтанка не позволяла расслабить руки ни на секунду. А о том, чтобы расстегивать хитрую застежку на чужом кармане... Об этом даже не стоило и мечтать.
   Что ж, Марк поступит по-иному. Решение созрело моментально. Разведчик изогнулся и как дикий зверь впился зубами в черную хлопчатобумажную ткань. Хруста Грабовский не услышал. Уж слишком это незначительный и тихий звук по сравнению с окружающим ревом и скрежетом. Но своего он добился. Марк понял это, выплевывая кусок черной тряпки.
   Сквозь клочья разорванной ткани блеснула прямоугольная металлическая пластина на длинной тонкой цепочке. Она походила на солдатский жетон. Однако, никакой это не жетон. Это именно то, что разведчик и искал, это -- ключ. Вывалившись сквозь дыру, пластина заскользила по рукаву рейнджера, и Грабовский изо всех сил рванулся за ней. Он словил, изловчился и словил. Правда при этом рывке разведчик, кажется, сломал капралу шею. Что поделать, костюмчик с экзоусилителями мощная штука, так что... так вышло. Извиняться кажется не стоило. Все равно там... на земле Марку пришлось бы убивать. Или ты или тебя. На войне другой альтернативы не бывает.
   Ну, а пока... Лейтенант намотал цепочку на руку, изо всех сил вцепился в обмякший туп капрала и специально ударился боком о подлокотник. Автоматика сработала, включив полное бандажирование. С богом! -- мелькнуло в голове Грабовского, когда мир погрузился в грохот и скрежет сминаемого металла.
  
   Грабовский приходил в себя долго и болезненно. Сначала из темноты вынырнули какие-то радужные извивающиеся потоки света. Они были похожи на змей, да и жалили как змеи. Каждое прикосновение светящихся полупрозрачных тел вызывало ноющую продолжительную боль. Но кружащие вокруг создания все же были светом, и лейтенант был готов терпеть эту муку только бы вновь не провалиться в черную беспросветную бездну. Там забытье, там холод, там смерть. А боль? Что ж с ней поделаешь? Так уж заведено, что жизнь всегда дается с болью.
   Когда сияющие анаконды все разом кинулись на Грабовского, он закричал... закричал скорее всего от страха. В неожиданно нахлынувшем море света он увидел свои руки. Они горели. Еще мгновение, другое и пальцы превратятся в жалкие дымящиеся головешки. Но пошевелиться нет сил. Можно только смотреть. Он так и лежал, покорно наблюдая как, насладившись его плотью, огненные языки медленно угасают. Вот сверху их уже совсем не осталось. Кисти рук обуглены и черны. Кроваво-красное пламя сползло под ладони, и теперь поджаривает их, словно мясо на раскаленных углях.
   Что ж, у него нет рук. Он больше никогда не опустит их в прохладную воду реки, никогда не сожмет рукоять оружия, никогда не проведет по бархатистому женскому телу. Нет! Не веря в случившееся, Марк попытался согнуть обгоревшие пальцы. И, о чудо, они послушно согнулись, почти без боли, мягко и плавно. Не может быть! Грабовский попробовал еще раз. Так и есть, работают. Что за наваждение? Почему они черные? И что за зловещее алое свечение там внизу? А, черт, почему же так плохо видно?! Марку потребовалась целая минута, чтобы разогнать окутывающую мозг туманную поволоку и кое-как навести резкость.
   -- Какой же я болван! -- с облегчением простонал разведчик. Он глядел на свои затянутые в перчатки пальцы, которые судорожно сжимали пригоршни красного песка.
   Вместе со зрением вернулся и разум. Хорошая штука! Как раз то, что нужно, когда требуется понять, что ты жив.
   Лейтенант попробовал пошевелиться. Получилось, хотя и с трудом. Что-то тяжелое и колючее давило на ноги. Приподнявшись на локте, Марк посмотрел туда. Здоровенный кусок черного крыла покрывал его словно одеялом. Столкнуть его вряд ли хватило бы сил. Но, на счастье, "головорез" лежал на песке. Мягкий грунт, а стало быть можно попробовать откопаться.
   Прежде, чем освободиться, Грабовский огляделся по сторонам. Где он? Где упавшая машина? Есть ли признаки зловещего черного облака? И вообще, выжил ли кто-нибудь еще?
   К сожалению, на свои вопросы ответов разведчик так и не получил. Он лежал на склоне развороченного взрывом бархана. Вокруг валялись куски обшивки и плоскостей, но самого флаера видно не было.
   Ну, что ж, пора выбираться, -- решил Марк и глянул на свои стиснутые в наручниках руки. Хвала всевышнему, тонкая цепочка по прежнему обвивала запястье, а стальная декодирующая пластина намертво приклеилась к магнитной застежке манжета. Грабовский смутно помнил, что во время удара, когда его оторвало от тела капрала и бросило в кувыркающийся водоворот катастрофы, он инстинктивно прятал руки. О переломах не думал, он прятал ключ. И получилось! Он смог! Вот она, эта заветная пластина, дарующая ему свободу.
   Грабовский зубами оторвал прилипший к магниту кусочек металла, перехватил его непослушными пальцами, повернул одной стороной, затем другой. Замысловатый узор из дырочек, вертикальных и горизонтальных насечек был одинаков с двух сторон. Выходит, какой стороной вставлять, нет разницы. Стараясь не думать о грустном, Марк продул щель приемника, затем вновь взял пластину в зубы и, прицелившись, впихнул ее внутрь адского устройства.
   Со звонким щелчком браслеты раскрылись. Они повисли на руках как жалкое дохлое пресмыкающееся, еще недавно ядовитое, пугающее и смертоносное, а теперь никчемное и жалкое. Глядя на них, Грабовский криво усмехнулся. Он снова начинал верить в себя.
   Выбраться из-под привалившего его обломка разведчику удалось лишь спустя четверть часа. Прочная ткань комбинезона зацепилась за рваные края металла и не позволяла просто так выдернуть тело. Грабовскому было даже страшно представить, во что превратились бы его ноги, не будь под защитной камуфлированной тканью прочного бандажирующего слоя. Но хорошо то, что хорошо кончается, и Марк, кажется, выкрутился из этой передряги с минимальными потерями.
   Оборванный как последний бездомный, грязный, с залитым кровью лицом "головорез", пошатываясь, вскарабкался на вершину бархана. Он полагал, что готов увидеть это... однако, ошибся. Открывшаяся взору картина заставила разведчика вздрогнуть. Неужели он тоже был внутри этой груды искореженного обгорелого металлолома?
   "Гром" лежал брюхом кверху. Нос и часть пилотской кабины были вмяты внутрь. От плоскостей не осталось и следа, хвост уцелел, но был согнут и торчал из-под фюзеляжа словно язык дохлой собаки, вывалившийся из разинутой в последнем оскале пасти. А сама пасть... Да, вот именно, была и пасть. В брюхе транспортника зияла огромная дыра. Это десантная аппарель не выдержала удара. Ее снесло вместе с десятью квадратами борта. Дюзы аварийных тормозных двигателей дымились от перегрева. Струйки черного дыма от них поднимались к голубому небу, делая флаер похожим на огромную подгоревшую рыбу, позабытую нерадивой хозяйкой на разогретой сковородке.
   Черный дым! Грабовского пробил озноб при виде рваных полупрозрачных клубов. Хотя нет, это просто дым... самый обычный дым. Лейтенант перевел взгляд на корму "Грома", туда, где размещались два огромных плазменных двигателя. Вот то-то и оно, что размещались... раньше размещались. Сейчас вместо них из кормы космофлаера торчали лишь оплавленные изуродованные металлические лохмотья. Двигатели сгорели еще в воздухе, и Марку подумалось, что это очень хорошо, что всем им, пассажирам "Грома", очень повезло. Естественно не потому, что сгорели, а потому, что тысячеградусный сноп огня испепелил и саму причину аварии -- эту ужасную черную чуму. Флаер как бы сам себе сделал прижигание, тем самым недопустив распространение заразы по своему совершенному мощному телу.
   Раз так, то опасности нет. Неуверенными шагами Грабовский двинулся по направлению к флаеру. Ему позарез требовались оружие, вода, продовольствие, а добыть их он мог только внутри. Кроме этого лейтенант хотел удостовериться, что он единственный из выживших. Если это так, то о нем никто не расскажет, а, стало быть, и не станут искать.
   Проникнуть внутрь погибшей машины не составило особого труда. Дыра, начинавшаяся от сорванной десантной аппарели, длинным широким надрезом вспарывала половину фюзюляжа. Она заканчивалась всего в метре от поверхности красного песка. Поэтому уцепившись за края пробоины, Марк лишь слегка подтянулся и легко перешагнул через рваные завитки разрушенного борта.
   Внутри "Грома" царил настоящий хаос. Куски обшивки, обрывки кабелей, изувеченная аппаратура, предметы из экипировки десантников, инструменты и запчасти из разбитых зипов, все это толстым уродливым ковром покрывало пол десантного трюма. Пол? Грабовский подумал, что наверняка переварил бы вид этого моря бедствия намного легче, разгуляйся оно на поверхности палубы. А нет же, все было совсем наоборот. Рифленые плиты пола оказались у лейтенанта над головой, и он словно муха делал шаг за шагом, ступая по потолку. Причем казалось, что этими аномальными свойствами обладал лишь он один. Все остальные обитатели этого жуткого места были диаметрально противоположного мнения о верхе и низе. Они привычно сидели в своих креслах, удобно пристроив ноги на фиксирующих подножках. Правда, была одна странность. Руки у большинства людей оказались задранными вверх, как будто они все скопом собирались сдаться в плен неизвестному врагу.
   Стараясь не споткнуться о разбросанные предметы, Грабовский медленно подошел к одному из кресел. Это было кресло того самого капрала, у которого разведчик отобрал ключ. Человек неподвижно висел на плотно натянутых ремнях. Отвоевался, приятель. И в этом даже не заслуга или вина Марка. Он лишь ускорил процесс. Капрал бы все равно погиб. В груди у спецназовца зияла широкая рваная рана, из которой торчал зазубренный край металла. Может кусок обшивки, может панель от какого-то прибора, может еще что... Грабовский уже собирался повнимательней присмотреться к тонкой металлической пластине, как вдруг его отвлек едва слышный ритмичный звук. Тук-тук-тук... Что-то настойчиво барабанило по его правому ботинку. Марк опустил глаза и увидел отвратительный блеск густой красной влаги. Кровь стекала по руке капрала и капала точно на ногу разведчику. От этого лейтенант уже стоял в небольшой алой лужице.
   Вмиг все изменилось. Отныне Марк не воспринимал это место как технологическое диво, пусть даже разрушенное и мертвое. Для него это была бойня... грязная бойня, а висящие вверх ногами тела стали кровоточащими, теплыми, только что забитыми тушами. На миг к горлу подкатил тошнотворный ком, но "головорез" мужественно проглотил его и попытался восстановить контроль над мыслями. Стоп, солдат! Ты чего это раскис? Трупов что ли не видел? Видел ты их... видел еще и поболее, еще и пострашнее. Обезображенных, растерзанных, размолотых в кашу. Белых, черных, желтых, женщин, стариков и детей. Да, в своей жизни ты много насмотрелся. Так что чего уж теперь? Утри сопли и делай то за чем пришел.
   Автомат капрала был на месте, именно там, где ему и полагалось -- в зажиме справа от кресла. Лейтенант осмотрелся по сторонам и заметил невдалеке какой-то прямоугольный блок с огромным количеством цветных клавиш на лицевой панели. Предназначение этого агрегата оставалось для разведчика тайной за семью печатями, но он и не пытался ее разгадать. Гораздо более важное значение сейчас имел тот факт, что корпус прибора был выполнен из прочной листовой стали. Поставив агрегат под болтающийся вниз головой труп капрала, лейтенант взобрался на него как на табуретку. Высоты как раз хватило, чтобы дотянуться до автомата. Марк отстегнул скобу блокиратора, и оружие само упало ему в руки. Ощутив его тяжесть, Грабовский повеселел. Он повертел в руках компактное орудие убийства, придирчиво изучил его состояние. Вроде бы все в порядке. Р-90 выглядел новеньким и целехоньким, в прозрачном пластиковом магазине виднелся полный комплект патронов.
   Глядя на шеренгу из пятидесяти остроконечных цилиндриков, Грабовский вдруг подумал, -- Странно, что "Архангел" продолжает использовать огнестрельное оружие. Это "Головорезы" в спешке отправляясь к звездам просто не имели возможности вооружиться чем-то более разрушительным и смертоносным. Лишь заменили боеприпасы и вперед... к черту на рога! А вот "Архангел" совсем другое дело. Учитывая нешуточный возраст проекта и его возможности, они уже давно должны были стрелять из каких-то там бластеров, фазеров или лучеметов. Но нет же, "Архангел" упрямо продолжал использовать оружие Земли. Что это? Какой-то пока не понятный, неведомый Грабовскому расчет или просто накрепко засевшая привычка? Может и так. Люди они ведь странные существа, они ведь частенько поступают непредсказуемо и нелогично, даже эти сверхчеловеки из "Архангела".
   -- Да уж... сверхчеловеки... -- задумчиво произнес Марк, глядя в ртутную глубину защитного шлема А-420. Голова мертвого капрала находилась сейчас аккурат напротив лица Грабовского, и "головорезу" на миг показалось, что рейнджер наблюдает за ним. Оттуда, из-под тонированного бронестекла, американец глядит на лейтенанта, глядит и придирчиво оценивает.
   -- Настырный америкашка, ты даже после смерти не хочешь успокоиться! -- пробурчал себе под нос Марк и уже хотел спрыгнуть со своего невысокого постамента, когда в голову ему пришла одна мысль.
   А ведь этот верзила кажется тоже француз. И если он вскрикнул по-французски, значит, это не эмигрант, позабывший свой родной язык. Это наемник, продающий свой опыт, свои навыки и рефлексы. Но разве может "Архангел" опускаться до вербовки обычных наемников? Обычных наверняка нет, а вот самых лучших, уникальных в своем роде... А почему нет? Может рейнджеры проекта сплошь и рядом состоят из элиты мирового спецназа? Все эти британские "САС", русские "Альфы", израильские "Дувдеваны" только и нужны, чтобы отбирать лучших из лучших для основной, главной работы?
   Поддавшись этой мысли, лейтенант оглянулся. Если все так, то кто тогда этот капрал? За долгие годы службы в знаменитом Втором Парашютно-десантном полку иностранного легиона Грабовский повидал почти всю элиту французского спецназа. Быть может, "головорез" не вспомнит всех по именам, но уж в лицо то... в лицо он узнает их точно.
   Марк повесил автомат на шею и на всякий случай снял его с предохранителя. Зачем? Почему? Грабовский не знал ответа. Быть может предчувствие... гадкое ощущение чего-то нехорошего, недоброго. Разведчик бегло огляделся по сторонам. Все спокойно. Значит, шалят нервы. Не очень-то он в настроении общаться с мертвецами.
   Но лейтенант должен был довести до конца начатое дело. Возможно, именно сейчас ему откроется еще одна, новая тайна "Архангела". Медленно, словно страшась, что шлем угостит его разрядом электрического тока, Грабовский протянул руку и коснулся гладкой полированной поверхности. Побарабанил по ней пальцами. Ничего не произошло. Хотя, что такого могло произойти? С такими ранами как у капрала люди долго не живут. Да что там долго, они не живут ни секунды! Стальной обломок ведь наверняка дошел до самого сердца.
   Грабовский обругал себя за мнительность и нерешительность и тут же принялся шарить по основанию шлема. Кнопку отключения он нашел сразу. Внизу слева, под самой челюстью... Марк отлично помнил уроки Великого Мастера.
   А-420 стойко пережил катастрофу и продолжал безотказно работать. Что ж, честь и хвала его создателям, гениальным инженерам с планеты Земля. Не теряя времени, лейтенант надавил на овальную выпуклую клавишу и секунд пять наблюдал, как она из желтого светлячка превращается в бурый кусок мертвого пластика.
   Конструкция А-420 не предусматривала открывающийся лицевой щиток, поэтому чтобы увидеть лицо погибшего врага, разведчику придется полностью снять шлем с его головы. Ну что ж, надо так надо. Одной рукой придерживая полированную яйцеобразную конструкцию, другой лейтенант проворно расстегнул два тонких синтетических ремешка. Готово! -- сказал себе Грабовский и стал плавно опускать шлем вниз.
   Взгляд мертвых широко открытых глаз парализовал лейтенанта. В них не было страха или боли, в них была одна лишь бесконечная мертвая пустота. Это не был взгляд человека. На Марка смотрели два объектива отключенной, или скорее перегоревшей, выведенной из строя машины. И это было как-то странно и дико. Ведь Грабовский помнил эти глаза совсем другими... слегка печальными, вечно прищуренными во внимательном цепком взгляде. Это были глаза капрала Гийома Жуали.
   У командира разведвзвода перехватило дыхание. Гийом! Это был его человек, его солдат, его товарищ, его брат по оружию. Вместе они прошли через пустыни Нигерии и Ирака, кормили комаров в джунглях Центральной Америки и боснийских болотах. Грабовский верил ему и всегда мог положиться как на самого себя. Они были одним целым, одним твердым как алмаз, нерушимым монолитом именуемым "Головорезы". А что теперь? Здесь и сейчас Грабовский и Жуали вдруг оказались по разные стороны баррикад. Невероятно, невозможно, уму непостижимо! Такого просто не может быть! И когда же он успел придать? Как смог переметнуться? Гийом ведь стартовал с Земли вместе со всеми. Вместе они были на Эктегусе, вместе летели на "Интеге", вместе высаживались на мрачную зловещую Агаву.
   На секунду перед глазами командира разведвзвода вспыхнул кадр их последней встречи. Главная десантная палуба гибнущего космического дредноута, обезумившая от страха толпа, серые борта боевых десантных машин и лицо Гийома за толстым бронестеклом пилотской кабины тяжелого транспортника "ММ". И еще... еще было что-то... То, за что зацепился взгляд тогда, и что категорически не желает всплывать в памяти сейчас. Однако это неважно... это все уже в прошлом. А сейчас многое изменилось, многое уже по-другому. Ох, Гийом-Гийом, как же так вышло? Как тебя угораздило...?
   Марк думал о своем бывшем солдате и все смотрел и смотрел ему в лицо. В посеревшей отекшей маске теперь сложно было признать некогда энергичного жизнерадостного "головореза". Да еще вдобавок и эта отвратительная лысина! Чего это Жуали вдруг надумал побриться под ноль. Грабовский непонимающе покачал головой. Он что-то не припоминал за Гийомом тяги к столь коротким экстравагантным прическам.
   Вдруг лейтенант замер, словно оглушенный раскатом грома. Догадка! Страшная догадка сверкнула в его мозгу. А быть может Гийом... Разведчика начал колотить противный мелкий озноб. Он унял его, и ставшей вдруг неожиданно слабой и влажной от пота рукой дотронулся до головы капрала. Холодное, остывающее тело. Словно смертоносную, взведенную в боевой режим мину, Марк медленно повернул лицо Гийома вбок, так чтобы взгляду открылся его бритый затылок. Господи боже мой! Лейтенант увидел то, что искал, то, чего страшился. Свежий розовый рубец пересекал голову солдата от уха до уха.
   В тот же миг мозг Грабовского пронзила острая нестерпимая боль. Солнечный день померк, а мир вокруг превратился в часто мигающее стробоскопическое шоу. И оно гасло, замедлялось. Темных промежутков становилось все больше, они начинали быстро и уверенно доминировать над вспышками света. Под ударами невидимого излучения мозг лейтенанта корчился, словно выгорая изнутри, и Марк был бессилен что-либо поделать. Все, что он сумел, так это теряя сознание инстинктивно и судорожно надавить на спусковой крючок. Солдаты должны умирать под грохот сражения! Это была последняя мысль, растаявшая в непроглядной густой тьме.
  
  
   Глава 18.
  
   Лейтенант Марк Грабовский сидел согнувшись и со всей силы сжимал огнем горящие вески. Страшная боль уходила... медленно, как бы нехотя, но все же уходила. Это ощущалось по тому, как оживал мозг. С каждой новой секундой животные рефлексы истерзанной плоти становились все более несущественными и второстепенными. Из темноты небытия стали выползать мысли... вернее обрывки мыслей, так как на построение целостной логической цепочки лейтенант все еще не был способен. Где...? Что было? Больно. Кто меня? Жив. Будет больно еще. Не хочу! Неужели я умру вот так? Глупо, чертовски глупо.
   Слово "умру" накрепко засело в мозгу человека, и самое страшное, что от него не было спасения. От него можно было лишь по-детски спрятаться, плотно закрыв лицо ладонями. И Марк, не находя ничего лучшего, именно так и поступил.
   Его поразило, что пальцы как-то странно скользят. Он словно катал по коже склизкую раздавленную на куски медузу. Мерзость какая! Грабовский оторвал руки от лица и уставился на них тупым непонимающим взглядом. Красные потеки... выходит кровь. Какая-то слизь и рваные белые куски... А это что значит? Откуда взялись? Но все-таки главное кровь. Это с меня, столько натекло? Я что ранен? Куда? Почему не чувствую боли?
   Марк начал оглядывать свое тело. Чем внимательней он это делал, тем больше росло недоумение. Вроде все цело. Откуда же тогда кровь? Не с неба же налилась! А может это чужая кровь? Точно! Того капрала... Гийома! Грабовский словно поддал своей памяти хорошеньких шенкелей, и та бешеным галопом вдруг рванула вдогонку за прошлым. Марк вспомнил все. Оборотень! Бедолагу Гийома превратили в оборотня! А это тварь еще та... не пожалеет, не отпустит.
   Но ведь отпустила! Почему? У морунга появились планы на счет "головореза"? А может опять, уже в который раз в дело вмешалась его невероятная, неправдоподобная удачливость? Как узнать? Кто расскажет? Не морунг же, в самом то деле!
   Словно и впрямь желая задать вопрос бессердечному каменному монстру, Грабовский поднял глаза вверх. Короткого быстрого взгляда не получилось. Зрелище полностью завладело вниманием лейтенанта. Отвратительное и обнадеживающее одновременно, оно означало смерть для одного из противников и жизнь для другого. Хвала всевышнему, что этим самым другим оказался именно Марк.
   Капрал весел вниз головой, намертво пристегнутый в десантном кресле. Все как и прежде, но только с одной небольшой оговоркой. Выражение "вниз головой" теперь не подходило к Гийому, ибо головы у него больше не было. Окровавленный обрубок шеи оканчивался парой разбитых черепных костей, на обрывке кожи болталось одно ухо. Вот и все. Ни от мозга, ни от имплантированной в него черной звезды, не осталось и следа.
   Кто стрелял? Грабовский медленно огляделся по сторонам. Никого. Только тишина, которую лишь то и дело нарушает негромкое позвякивание где-то там внизу, у самых ног. Марк поглядел вниз. Гильзы. Из складок его одежды одна за другой падали стреляные гильзы. Ударяясь о титановую обшивку, они и производили этот странный звук. Справа от себя лейтенант обнаружил автомат. Магазин пуст, ствол дымится, так как на нем обгорают грязь и капли крови.
   Ай да Грабовский, ай да сукин сын, -- поздравил себя разведчик. -- Успел-таки нажать. И хорошо нажать! Марк с отвращением стряхнул с себя окровавленные белые лохмотья, бывшие когда-то человеческим мозгом. Прости, Гийом, ничего личного, так вышло.
   Негромкий человеческий стон заставил лейтенанта вздрогнуть. Живые! Где-то тут есть живые! Выходит в катастрофе уцелел не только он один. Это плохо, это опасно. А вдруг дотянутся до оружия! А вдруг они тоже оборотни! Вторая опасность встревожила Грабовского куда больше, чем первая. От пули можно уйти, а вот от атаки морунга... От нее не спрячешься, не укроешься, от нее может спасти лишь... Марк призадумался... да, точно, лишь А-420.
   Лейтенант вспомнил, что всего несколько минут назад снял защитный шлем с головы Гийома Жуали. Где же он? Ах, вот... валяется в каком-то метре слева. Тоже грязный, тоже залитый кровью. Однако выбирать не приходится. Хочешь жить, тогда надевай, не мешкай.
   Затягивая под челюстью фиксирующие ремешки, Грабовский изо всех сил боролся с рвотными позывами. Внутри бронированной скорлупы нестерпимо воняло. И это даже не запах крови. Этот смрад гнили, блевонины и нечистот, поселившийся здесь намного раньше. Оно и понятно, морунг, завладевший человеческим телом, не очень-то заботился о его надлежащем содержании. Понятие гигиена чуждо его разуму. Главное, чтобы работали руки и ноги, а пот, грязь, гнилые зубы это уже не существенная деталь. Неорганическое существо врядли даже догадывается о существовании чего либо подобного.
   Стараясь смотреть сквозь засаленное стекло, а не на него, Марк двинулся вдоль рядов десантных кресел. На примете у "головореза" имелось шесть тел в десантном трюме и примерно столько же в пилотской кабине. Всех их следовало проверить. Как проверить? Разведчик решил, что пара пуль в сердце послужит надежной гарантией вечного молчания.
   Первым ему попался лейтенант из инженерной группы. Он был явно мертв. Иссеченное словно шрапнелью тело не оставляло в этом сомнения. И все же Марк взял грех на душу -- добавил, к и без того бессчетному количеству отверстий, еще несколько дырок, аккурат напротив сердца. Инженер-сержант в проверке не нуждался. Ему вспороло брюхо, и вывалившиеся кишки теперь гирляндами свисали чуть ли не до самой груди. Вот кто заинтересовал Грабовского, так это двое других спецназовцев. Марк помнил, что голос одного из них показался ему странно знакомым. А из этого следовало, что встреча с Гийомом Жуали могла стать не единственным неожиданным сюрпризом.
   Предвкушая новое неприятное открытие, лейтенант подобрался к солдатам висящим в двух соседних креслах. На первый взгляд видимых повреждений нет, крови тоже. Если они мертвы, то смерть могла наступить только лишь в следствии ударов нанесенных сорвавшимся оборудованием. Вон его сколько валяется в округе.
   Прежде чем приступить ко вскрытию шлемов Грабовский несколько раз потыкал тела стволом трофейного автомата. Ничего. Никакой реакции. Ладно, не хотите оживать и не надо. Я сам предпочитаю видеть вас дохлыми. Повинуясь этой своей мысли, лейтенант навел автомат на одного из солдат... Но выстрела не последовало, на спуск он так и не нажал. Марку стало как-то не по себе. А вдруг это никакие не оборотни, вдруг это люди, которых он хорошо знает. У них может быть своя правда и свои причины находиться на враждебной стороне. И хорошо бы их выслушать. Тем более, что с некоторого времени Грабовский сам стал задавать себе вопрос кто прав, а кто виноват.
   Марк повесил автомат на шею и ловко стал отстегивать фиксирующие ремешки на маскирующем шлеме одного из рейнджеров. Благодаря инъекциям, которые впрыснула все еще чудом функционирующая аптечка, разведчик чувствовал себя почти в норме. Голова ясная, руки не дрожат, рефлексы практически восстановились. Для человека полчаса назад выкарабкавшегося с того света лучшего состояния и пожелать нельзя.
   Когда поблескивающее цветом ртути бронированное яйцо полетело на пол, лейтенант даже не стал его ловить. Он позабыл о шлеме, прикипев взглядом к неподвижному лицу солдата. Нет... не знаю его... никогда не видел. Грабовскому даже полегчало. Чужой человек, он и есть чужой, его не так страшно... Разведчик даже не успел додумать свою мысль. Словно почувствовав его пристальный взгляд, рейнджер вздрогнул и открыл глаза.
   Марк выстрелил практически сразу. Ему даже не пришлось ждать атаки противника или разглядывать его затылок. Хватило одного лишь взгляда. Пустые, холодные, глядящие сквозь тебя глаза. Они не могли принадлежать живому существу. Он не должны были принадлежать живому существу!
   Короткая очередь прошила неподвижное, словно гипсовая маска лицо в районе переносицы. Грабовский стрелял именно туда, где по его расчетом и должна располагаться имплантированная черная звезда. Человек уже и так практически мертв, а вот с этой тварью Марк непременно должен поквитаться. Лейтенант не промазал. Пули нашли свою цель. Они раздробили ее, и окровавленное алмазное крошево фонтаном вылетело из затылка солдата.
   Еще одним морунгом меньше. Лейтенант почувствовал некоторое удовлетворение. Здесь вам не Агава и не "Ева". Новым каменным отродьям взяться неоткуда. А значит у "Архангела" стало на одного ценного, можно даже сказать уникального убийцу меньше. А почему только на одного? На двух! А сейчас как пить дать станет и на трех! Разведчик был практически уверен, что и у последнего спецназовца в голове тоже окажется страшный имплантант. Он уже хотел стрелять прямо через шлем, но вдруг остановился. Он вспомнил про голос. Тот самый знакомый голос.
   -- А черт с ним, с голосом этим, -- сказал Марк самому себе и вновь поднял свой Р-90.
   Вновь прозвучавший негромкий стон остановил его. Как будто кто-то неведомый, кто-то свыше подсказывал не делать этого. Стонал явно не висящий перед разведчиком рейнджер. По правилу исключения это мог быть либо капитан, либо Терри. Всех остальных в трюме Грабовский уже проверил, а что касается экипажа флаера... Марк посмотрел в сторону пилотской кабины. Далековато. Звук был бы едва слышным. А впрочем, черт его разберет. В этой идиотской консервной банке практически невозможно сориентироваться.
   Лейтенант уже хотел ринуться на поиски того самого таинственного уцелевшего, но притормозил. Приобретенная в разведке пунктуальность и аккуратность требовала вначале докончить начатое дело. Ладно уж, посмотрим, что за мордашка скрывается под маской железного дровосека, -- мысленно произнеся эти слова, Грабовский бесцеремонно сорвал шлем с головы спецназовца.
   -- Черт меня подери! -- вырвалось у Марка, когда он глянул на мертвое лицо. -- Еще один старый знакомый!
   Грабовский не помнил имени этого солдата. И не удивительно. Это был не его человек. Это был рядовой из взвода Фельтона. Связист кажется. Да, точно связист. Его голос вечно зудел на волне "Головорезов". Ах, вот почему Марк запомнил его голос, монотонный настойчивый как трель цикады, с легким английским акцентом. Кажется, именно из-за этого к нему прочно приклеилось прозвище "Дятел".
   Лейтенант еще раз, повнимательней взглянул на солдата. Постарался вспомнить, где и когда видел его в последний раз. Может эти сведения что-то и дадут. А вообще чего там вспоминать! Взяли парня естественно на Агаве. Там же вскрыли череп и засунули туда эту алмазную мерзость. Тут память Грабовского, услужливо подсуетившись, выдала довольно четкую, но бесполезную теперь картинку: "Дятел" груженый бухтами каких-то кабелей неловко забирается в боевой транспортник. Взбешенный Жерес орет на него, подсаживает и сам забирается следом. Стоп! Жерес? Транспортник "ММ"? У Грабовского гулко екнуло сердце. Нет, не может быть! "Головорезы" никогда не тренировались в десантировании на планету. Они высаживались всего один единственный раз... Тогда... На Агаву!
   Господи милостивый! Не может быть! Машина их командира майора Жереса погибла в небе над Ульфом. Грабовский своими глазами видел взрыв. Никто не уцелел. Это точно... верно как дважды два! Ему показалось, он перепутал. Не могли майор и "Дятел" садиться в один и тот же транспортник. И связист, и Гийом попались в лапы к морунгам позже...
   Воспоминания о Гийоме Жуали заставили Марка зашатался словно в него угодило десяток пуль. Та мелочь, которую он не смог вспомнить... Тогда, восстанавливая в памяти образ боевого товарища, лейтенант смотрел на что-то... смотрел и не видел. Однако все изменилось, теперь он видит. Теперь вот оно, то самое неоспоримое доказательство. В памяти Грабовского вновь всплыла тяжелая морда готовящегося к сбросу транспортника. Жуали возится в кабине. Его отчетливо видно через идеально прозрачное бронестекло. Пилот, словно мотылек в банке... толстой бронированной банке, под которой большими белыми цифрами выведен бортовой номер "01". Тут же в ушах Грабовского зазвучал отчаянный вопль, гремевший в эфире над Агавой: "Первого больше нет на экранах! Первый погиб! Командир погиб!"
  
   Терри повезло... несказанно, фантастически повезло. Грабовский обнаружил, что тот жив уже после того как утолил жажду крови. Попадись он Марку всего десять минут назад... Молодой спецназовец, наверняка разделил бы как судьбу летунов, так и капитана -- своего давешнего командира. "Головорез" больше не проверял кто жив, а кто мертв. Он просто всаживал обойму за обоймой в пристегнутые к креслам фигуры, полосовал очередями по распростертым на полу телам. В Грабовском бушевала ярость, он мстил за своих товарищей, за Жереса. То, что с ними сотворили... Ведь это пострашнее самых лютых зверств и пыток, это пострашнее самой смерти.
   Терри оказался в списке последним. Грабовскому даже пришлось его поискать, так как кресла на месте не оказалось. Его сорвало с креплений и забросило... Да, Марк так и предполагал... Вместе с разнообразным хламом устройство индивидуальной пассивной безопасности фирмы "Recaro" обнаружилось у запертого люка технического туннеля ведущего в правую, оторванную сейчас плоскость. Там же оказался и пассажир. Разведчика даже немного удивило, что перекатываясь по отсеку вместе с громоздким креслом, Терри не превратился в свежеприготовленную отбивную. Хотя нет, все-таки с правой рукой у него что-то не то. Сломана, скорее всего. И нос тоже... и кровь из под вогнутой на темени каски. Да... щенку тоже досталось.
   Именно время, затраченное на эти мысли, слегка остудило свирепый настрой "головореза". А давно замечено: как только уходит ярость, на свет сразу появляются наблюдательность и разум. Присев на корточки Марк вдруг заметил, что у юнца подрагивают веки. Живой, сученок! Ну, ничего сейчас он у меня получит, -- злорадно изрекло одно большое полушарие мозга. Этот пацан ценная персона. Ты что собираешься просто так взять и шлепнуть его? -- тут же поспешило напомнить второе. Грабовский взвесил оба мнения и сделал вывод, что как в первом, так и во втором есть свои рациональные зерна. Хотя нет... в первом они все же покрупнее и пожирнее.
   -- Что делать с этим полутрупом в дикой безжизненной пустыне? -- произнес он в раздумии, -- Не на себе же переть! А так, получит свои два грамма свинца и привет. И ему спокойней и мне, а уж как в "Архангеле" "обрадуются"...!
   Последней фразой разведчик буквально поперхнулся. Стоп! Они конечно же будут искать Терри, капитана и всех остальных. Это ведь не какая-нибудь патрульная группа, исчезновение которой можно просто так, тихо и незаметно списать в неизбежные, заложенные в статистику потери. Это спецподразделение... это их творение, это их элита.
   Так... и что нам дает появление здесь поисковой группы? А ничего хорошего не дает. Обнаружат они груду расстрелянных трупов и тут же кинутся искать неведомого обидчика. И ведь найдут... непременно найдут! С их то оборудованием...! Ну, а даже если поверить в чудо и предположить, что Грабовскому все-таки удастся улизнуть... Что дальше? Куда идти? В пустыню? В одиночку, пешком, без малейшей возможности пополнять запасы продовольствия и воды... главное воды! Шлема нет, костюм поврежден. Марк не сможет собирать и регенерировать использованную влагу. А значит, долго ему не протянуть. И помощи, как всегда, ждать неоткуда.
   А может попытаться позвать Николая? -- спасительная мысль сверкнула как луч света меж грозовых туч. Великий Мастер он такой... он может и услышать! Пораскинув мозгами, Марк отрицательно покачал головой. Где он этот Мастер? Наверняка за сотни километров. Чем он может помочь, кроме доброго слова?! Нет, видать все-таки придется положиться только на себя. Спасение утопающих, как говорится, дело рук самих утопающих.
   Итак, если поход в пустыню -- отпадает, то, что тогда остается? Остается не пустыня. Черт, хитро завернул! -- разведчик хмыкнул и обреченно покачал головой. А не пустыня это у нас что? Тут он замер и продолжал так стоять минуту, две, три. Марк чувствовал, что у него бешено колотится сердце, а дыхание становится частым и глубоким. Выброс адреналина, как всегда безошибочно указывал на одно -- Грабовский решился на очередную, традиционную для него авантюру.
   -- Мне нужно попасть в город, -- наконец, едва слышно прошептал он. -- А там посмотрим. Будь, что будет!
   После того как мимолетная идея превратилась в абсолютную уверенность, лейтенант присел на корточки перед телом все еще не пришедшего в себя Тэрри.
   -- Ну что, ключик ты мой золотой, поможешь дяденьке? -- Грабовский почти с отеческой заботой поглядел на молодого рейнджера.
  
  
   Глава 19.
  
   Капитан Томас Менокс даже не успел пропихнуть в себя и половину обеденного рациона, как поступила команда на экстренный вылет. Чертыхаясь, он выскочил из помещения офицерской столовой и пулей помчался в сторону подъемников, обслуживающих стартовую площадку номер шестнадцать. Его легкий транспортный флаер класса "Мул-МС" был уже наверху. Браво, видать Эверс постарался! Обрадованный тем, что часть нудной, противной работы уже выполнена пилот с ходу прыгнул в прозрачную кабину пассажирского лифта.
   На Воларде оказалась кислородосодержащая атмосфера, и процедура шлюзования отпала сама собой. Герметичный туннель тоже не потребовался и капитан из кабины лифта ступил прямо на бетон взлетной полосы.
   Эх, хорошо то как! Менокс полной грудью вдохнул, хотя горячий, но все же свежий ветер. После стоячего, пахнущего дезинфицирующими средствами воздуха угрюмых подземелий это было чудо, настоящее чудо. Однако капитану не пришлось долго им наслаждаться. Входной люк "Мула" оказался всего в паре шагов от него, а сталобыть через секунду Томас был уже внутри.
   -- Что там у нас? -- Прокричал он с порога своему второму пилоту, лейтенанту Эверсу.
   -- "Гром" из второго дивизиона грохнулся. Идем на выручку.
   -- Не фига себе! -- присвистнул капитан. На его памяти это была первая авария флаеров класса "Гром". -- Почему мы то идем? Спасатели где?
   -- Спасатели? Да вон они... -- Эверс многозначительно кивнул в сторону тесного пассажирского отсека.
   Опуская фиксаторы безопасности, капитан мимоходом проследил за взглядом лейтенанта. То, что Менокс увидел, ему не понравилось... очень не понравилось. Вместо открытых человеческих лиц в его сторону были обращены три отливающих металлом защитных шлема А-420.
   -- Ничего себе спасатели! -- Менокс перевел взгляд на напарника. -- Из зоны "А" небось? Не хотел бы я, чтобы в случае чего за мной явились эти гробовщики.
   -- Тише ты, -- зашипел на него Эверс. -- Услышат... бед потом не оберешься. Знаешь ведь, они там шуток не понимают. Давай лучше делать свою работу. Видишь, сигнал на старт уже прошел, так что как говорится, с богом!
   -- С богом! -- повторил капитан Томас Менокс, переводя двигатели во взлетный режим.
  
   Капитан Менокс вел свою крылатую машину точно на сигнал маяка. На счастье в этой части экваториального континента связь работала. Ее не забивала та странная помеха, от которой страдал весь север. Так что выжившим в авиакатастрофе несказанно повезло. А в том, что таковые имеются, Менокс даже не сомневался. Кто-то же включил маяк, чем невероятно облегчил задачу поисковым группам. Без наводящего сигнала прошли бы дни, может даже недели, прежде чем удалось бы натолкнулся на погибший флаер. В этом случае, естественно, нечего было даже мечтать, о спасении людей, тем более если они получили серьезные ранения. А так, все невероятно упрощалось. Сорокаминутный прыжок по орбитальной дуге, и "Мул", ведомый рукой опытного пилота, уже на месте.
   Картина катастрофы сверху была видна как на ладони. "Грому" действительно хорошенько досталось. Более или менее уцелел лишь фюзеляж. От остальных же атрибутов совершенной летающей машины не осталось и следа. Все, что когда-то было крыльями, двигателями, стабилизаторами, антеннами и шасси сейчас в виде покореженных бесформенных кусков металла валялось на площади в добрых пятьдесят акров.
   -- Сделайте круг и садитесь где-нибудь невдалеке, -- Менокс услышал за спиной голос. Причем фраза была произнесена явно в приказном тоне.
   -- Я могу без круга. Прямо так... -- начал было командир флаера.
   -- Вам сказано круг и лишь затем посадка, -- капитана властно и грубо перебили. -- Выполнять!
   -- Слушаюсь.
   Пилоты затравленно переглянулись и повели машину на турбореактивных маневровых двигателях, сохранившихся практически неизменными еще с эпохи самолетов вертикального взлета и посадки. Пыли и песка от этого поднялось целые тучи. Что там в них яйцеголовые смогут разобрать, Менокс не понимал. Да и черт с ними, пусть теперь сами пеняют на себя. Совесть капитана чиста, он ведь предупреждал.
   -- Все нормально, садитесь. Опасности нет. -- Скрипучий голос из-под защитного шлема прозвучал более дружелюбно.
   Флаер Менокса приземлился в полусотне метров от погибшего "Грома". Пилоты заглушили двигатели, разблокировали входной люк и приготовились к долгому и нудному ожиданию. Люди из спецзоны предпочитали работать самостоятельно и лишних свидетелей с собой не брали. А если кто из простых смертных и оказывался задействованным в их операциях, то этому бедолаге следовало только посочувствовать. Чаще всего затем его ожидала хорошенькая чистка памяти. Нет, Меноксу такая перспектива совсем не улыбалась. Хорошо, что он пилот и никогда...
   -- Капитан, вы пойдете с нами. -- Старший спецгруппы, по знакам различия майор, заглянул в пилотскую кабину.
   -- Но я...
   Менокс растерялся. Первое, что ему пришло в голову, так это строка инструкции согласно которой в зонах боевых действий первому пилоту категорически запрещалось покидать борт корабля. Однако прикройся он ей, и получится, что капитан струсил, что он хочет подставить вместо себя напарника. Майору, конечно наплевать, а вот Эверсу... Да... между Меноксом и его товарищем навечно проляжет глубокая смердящая канава. Это не хорошо... это неправильно и недостойно!
   -- Я же сказал, опасности нет, все нормально, -- Майор из зоны "А" по-своему истолковал нерешительность пилота. -- Просто вполне возможно, что нам понадобятся кое-какие ваши знания. Да и выживших двое. Вчетвером нам будет удобно их транспортировать. На каждого потерпевшего придется как раз по два носильщика.
   Черт, вот угораздило! -- чертыхался про себя Томас Менокс всю дорогу до изувеченного "Грома". И неизвестно, к чему больше относились его проклятия, толи капитан укорял судьбу, принудившую его работать в этой неуютной компании, толи крупный красный песок, который потоком лился в его низкие летные ботинки. Однако мысли обо всех неудобствах, тяготах и мерзостях жизни вылетели из головы, как только капитан оказался внутри искалеченного "Грома".
   Хаос, творящийся внутри, был понятным и даже весьма ожидаемым. Менокс воспринял его спокойно, без излишней эмоциональности. Капитан был не новичком и за свою пилотскую карьеру уже повидал несколько крупных катастроф. Но вот к чему пилот оказался точно не готов, так это к виду жертв, особенно в грузовом трюме.
   Они висели вниз головой накрепко пристегнутые в своих креслах. Под каждым из тел образовалось здоровенное бурое пятно. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это такое. Кровь! Загустевшая, уже практически свернувшаяся человеческая кровь. Она стекла туда, словно кто-то специально захотел обескровить только что убитые тела. Как на скотобойне. Для этого животным обычно перерезают горло, яремную вену. Но тут таинственный живодер поступил совсем иначе. Он зверски, изощренно раздробил черепа своих оглушенных беспомощных жертв.
   -- Работу сделали из автомата. -- Стоявший невдалеке лейтенант указывал майору на дырки в обшивке флаера и гильзы под ногами. -- Стрелявший стоял вот здесь и вел огонь снизу вверх. Затем он проделал тоже самое и с остальными.
   -- Выходит знал, что делает.
   -- Вы хотите сказать, знал о подсадках?
   -- Тише, -- майор едва заметно кивнул в сторону Менокса.
   Лейтенант виновато понурил голову и наверняка больше не произнес бы не слова, но тут к ним подошел третий член группы -- человек в войсковом комбинезоне, без знаков различия, с металлическим кейсом в руке... скорее всего штатский.
   -- Что вы на все это скажите майор?
   -- Похоже пленному удалось вырваться.
   -- Вы думаете одному человеку под силу сделать все это? -- штатский красноречиво обвел рукой окружающий кавардак. -- И свалить флаер, и справится с конвоем...
   -- Перед взлетом с "Грома" передали, что удалось взять пленного. Понимаете пленного, а не пленных.
   -- Маловероятно, -- штатский остался при своем мнении. -- Однако пусть всем этим займутся специалисты, наша с вами задача спасти раненых.
   -- Конечно, доктор, -- Майор словно сбросил путы нерешительности. -- Давайте искать. Лейтенант Хейли, черт тебя забери, почему до сих пор не включил биосканер?!
   Как только в дело был пущен электронный улавливатель биологических жизненных функций, поисковой группе осталось лишь самая малость -- побыстрее добраться до тел выживших и как можно бережней перенести их на борт "Мула". Глядя на маленький, словно портсигар, помигивающий светло-желтой волной прибор, Менокс понял, откуда его пассажиры еще в воздухе узнали о двух уцелевших в катастрофе. Однако где же эти уцелевшие?
   Первым откопали молодого рейнджера. Он лежал под грудой разнообразного битого оборудования, в углу, у самого люка технического туннеля ведущего в правую плоскость. Парню повезло, причем повезло дважды. Во-первых, он остался жив после падения тяжелой машины. Во-вторых, уцелел, когда неведомый некто вершил свою кровавую расправу уже на мертвом, лежащем на земле флаере. Мальчишку просто не заметили.
   Первый же взгляд на солдата вызвал у компаньонов Менокса бурю эмоций. Понятно, капитан не мог видеть их лица, но возгласы полные надежды, радости и облегчения говорили сами за себя. А с каким вниманием и заботой доктор кинулся оказывать первую помощь! Боже мой, капитан искренне позавидовал. Пожалуй, о нем так не заботилась даже родная мамочка.
   Когда парню оказали первую помощь, и индикаторы медицинского диагноста все как один замигали приветливыми зелеными огоньками, говорящими о том, что жизнь клиента вне опасности, группа отправилась на поиски второго счастливчика. Вернее поиски продолжили только военные. Доктор же, как заботливая сестра-сиделка остался присматривать за своим молодым пациентом.
   -- Пеленг на пилотскую кабину, -- сообщил лейтенант, глядя на экранчик биосканера. -- Кто-то из летунов. Я так и думал.
   -- Не спеши, -- многоопытный майор поудобней перехватил свой скорострельный МР-7. -- Может оказаться, что это как раз наш неизвестный "горячо любимый" друг.
   -- Так что будем ждать подкрепления? Оно прибудет не раньше чем через полчаса. Если подумать, то не так уж и много. -- В голосе лейтенанта угадывалась легкая ирония, однако свой автомат он тоже приготовил.
   Вслушиваясь в диалог двух спецов из зоны "А", Томас Менокс незаметно передвинулся в арьергард группы. Пусть эти маньяки сами лезут под пули, а он пилот и в его функциональные обязанности входит нечто совсем иное.
   -- Главную часть работы мы уже сделали, ОН жив. -- Майор словно говорил сам с собой. -- А, ладно... Давай... Глянем что там дальше.
   В пилотскую кабину они ввалились быстро и умело, по всем правилам. Лейтенант сразу прыгнул на пол, который раньше именовался потолком, и откатился в сторону, под защиту шкафа с аппаратурой контроля силовых установок. Майор прикрывал его, укрывшись за массивным ободом гермолюка. А Менокс уверенно стоял за спиной у майора и с интересом ждал, чем все это закончится.
   Ничем особым не закончилось. Тишина продолжала оставаться зловещей, почти кладбищенской. Только где-то там... вдалеке, тоненько подвывал ветер, гуляющий в дырах погибшего воздушного судна.
   -- Все чисто! Движение -- ноль! -- выкрикнул лейтенант.
   -- Мы входим. Прикрывай! -- Майор сделал шаг вперед и махнул Меноксу, приказывая следовать за ним.
   Томасу уже очень и очень давно не приходилось заглядывать внутрь флаеров класса "Грома". Он даже успел позабыть какое здесь все огромное, абсолютно не похожее на тесные кабины "Мулов" или "Центурионов", тех машин, на которых Меноксу доводилось летать в последние годы. Ну, а как может быть иначе? "Гром" ведь не легкое орбитальное такси, "Гром" -- это межпланетный космофлаер. И какому идиоту пришло в голову использовать его во внутриатмосферных операциях?!
   Обведя взглядом пилотскую кабину, больше похожую на центральный пост управления небольшого звездолета, у Менокса защемило сердце. Какую машину угробили, каких людей! Человека, который весел в командирском кресле капитан узнал сразу. Его сложно было не узнать. Его знали все. Полковник Джозеф Кинг -- наверняка лучший пилот аэрокосмической группы Амарилло. Полковник, словно ощетинившийся иголками еж, был весь утыкан осколками бронестекла. Не лучше выглядели и другие члены экипажа. Второго пилота и всю группу навигаторов размазало страшным ударом. Он пришелся по правой стороне кабины -- именно по тому месту, где располагался штурманский модуль. Остальные же... А вот, что касается остальных, Менокс был не уверен. Быть может, они тоже погибли при падении машины? Однако с такой же вероятностью их могли добить уже потом... как тех десантников, что в трюме. Следы деятельности неизвестного врага, были, как говорится на лицо. Каждый из членов экипажа получил контрольный выстрел, а вернее даже нет... контрольную очередь. Кому в грудь, кому в голову. Неведомый некто не ведал ни жалости, ни пощады.
   -- Неужели тут кто-то мог уцелеть? -- лейтенант из зоны "А" словно прочитал мысли Менокса.
   -- Кто-то ведь включил маяк, -- ответил ему майор.
   -- А вдруг это сделал сам нападающий? Вдруг это ловушка? -- лейтенант понизил голос и крепко стиснул в руке автомат.
   -- Поживем, увидим... -- судя по всему, майора терзали те же самые опасения. -- Ану, капитан, показывайте где тут включается маяк. Может там отыщется какая-никакая подсказка.
   -- Маяк относится к ведению связистов, а блок связи... -- Менокс напряг память, пытаясь вспомнить. -- Блок связи кажется вон там. За панелями контроля будет ниша...
   Капитан сделал шаг в нужном направлении, но майор жестом остановил его.
   -- Лейтенант, проверь, быстро!
   Лейтенант как раз находился невдалеке от указанного места, поэтому, не сделав и трех шагов, он уже заглядывал за идущие от пола до потолка металлические панели, усеянные сложным орнаментом из лампочек, светодиодов, клавиш и шкал.
   -- Ого, ну и драка была! -- присвистнул Хейли, уставившись на что-то за импровизированной ширмой.
   -- Что там такое?
   И Менокс, и майор очутились за спиной у лейтенанта практически одновременно. То, что они увидели, оказалось действительно достойным внимания. Побоище... настоящее побоище! Большая часть оборудования связи была уничтожена, причем уничтожена первобытным варварским методом, а именно с применением увесистого пожарного топора взятого из ремкомплекта флаера. Этот топор обнаружился тут же. Он торчал из головы лежащего в луже крови человека. Чужого, странно одетого человека. Его боевой комбинезон, по которому ползли серо-черные пятна камуфляжа не походил ни на один тип обмундирования, виденный Меноксом ранее. Но больше всего в глаза бросалась диковинная эмблема, вплавленная в ткань чуть пониже левого нагрудного кармана -- восьмиконечная золотая звезда с искусно вплетенной в нее спиралью галактики.
   -- Вот он, тот самый неведомый, грозный противник, -- с сарказмом произнес лейтенант. -- А завалил его обычный сержант... связист.
   После слов лейтенанта все взгляды переметнулись на второе тело. Человек, одетый в окровавленный летный комбинезон лежал практически на теле своего поверженного врага. Одной рукой он судорожно сжимал обрывок серо-черной камуфлированной ткани, а второй, казалось, тянулся к горлу чужака.
   -- Сержант жив, -- лейтенант сверился с показаниями биосканера. -- это был его сигнал.
   -- Переверни его и окажи первую помощь, -- приказал майор. -- Доктор вряд ли согласится оставить Тэрри. За жизнь этого пацана он отвечает головой. Так что связист это целиком и полностью наша забота. -- Майор повернул голову к пилоту. -- Помогите ему капитан. Все равно больше ничего интересного мы здесь не найдем. А я пойду, свяжусь по лазеру с группой поддержки.
   Майор быстро ушел, а Менокс вместе с лейтенантом бережно перевернули раненого связиста и начали осматривать его раны. Перематывая большую все еще кровоточащую ссадину на голове, капитан внимательно вглядывался в сержанта. Светлые, слегка вьющиеся волосы, высокий лоб, тонкие, можно даже сказать, аристократичные черты лица.
   -- Что, вспомнили его? -- взгляд капитана не укрылся от проницательного спецагента из зоны "А".
   -- Нет, -- Менокс отрицательно покачал головой. -- Из всего экипажа я знаю лишь полковника Кинга, и еще пожалуй где-то видел одного из бортинженеров, -- капитан помедлил, а затем мотнул головой в ту сторон откуда они только что пришли. -- Ну, тот труп, что у входа... А так, больше никого.
   -- Это главный мастер-сержант ВКС Эндрю Хлюппак. -- лейтенант расстегнул комбинезон раненного и ловко выудил из-под него традиционные солдатские жетоны. -- Это же надо такую фамилию заиметь! Звучит как хлюпик. С такой фамилией в армии не жизнь. Засмеют.
   Меноксу как-то очень не понравилось, что эта жутко засекреченная крыса насмехается над его крылатым собратом. Сержант был без сознания и поэтому капитан должен был ответить за него.
   -- Судя потому, что он практически голыми руками завалил этого инопланетного ублюдка, у сержанта достает сил просто и доходчиво втолковывать всяким кретинам верное произношение своей фамилии.
   Лейтенант намек понял, но на конфликт не пошел. Наоборот слова Менокса пробудили в нем профессиональный интерес. Перед тем как ввести сержанту болеутоляющее, спецагент оценивающе потрогал его плечи и руки.
   -- Отлично развитая мускулатура. Не скажешь, что человек по большей части занимается сидячей работой. Да и выносливость у него наверняка будь здоров. И еще... кожа какая-то уж очень белая. Такое впечатление, что он систематически нарушает приказ о кварцевании. Тело пахнет незнакомым горьковатым веществом. Мне аж под шлем слышно. Нет, это не дезодорант. Это какой-то особый дезинфектор. -- Лейтенант по привычке поскреб закованный в металл затылок. -- Интересный субъект. Эх, жалко личная карточка с груди потерялось, а то можно было бы проверить...
   Вдруг сержант застонал... долго и протяжно.
   -- Ладно, хватит! -- в голосе пилота прозвучало превосходство старшего по званию. -- Беритесь, лейтенант. Понесем его. А то парень еще чего доброго окочурится. Он сражался и победил не для того, чтобы потом просто так бездарно сдохнуть.
   Неизвестно возымел бы действие на лейтенанта приказ Менокса, однако именно в этот момент ожила его рация. Внутри шлема послышался характерный писк кодированного вызовы и негромкие ответы младшего офицера: "Да, сэр. Слушаюсь, сэр".
   Хейли отшвырнул пустой шприц-тюбик и без лишних разговоров подхватил раненного под руки.
   -- Берите за ноги, капитан. Живо! Мы улетаем.
   -- Что-то случилось? -- Менокс быстро выполнил требование своего странного напарника.
   -- С Тэрри... -- лейтенант осекся. -- То есть, с этим молодым рейнджером что-то не так. Его приказано срочно доставить в наш медицинский центр.
  
   На взлетном поле "Мула" встречала целая делегация медиков. К трапу флаера тут же подогнали топчан-каталку, которая из-за навешанного на нее оборудования сейчас больше напоминала какого-то сюрреалистического транспортного монстра.
   Рейнджера по имени Тэрри, вынесли на руках и бережно, словно младенца уложили на белую силиконовую поверхность, которая тут же приняла особую форму, по мнению электронного диагноста наиболее подходящую для нынешнего состояния тяжелораненого. После этого каталку быстро покатили к лифту. На ходу медики ловко, словно фокусники, цепляли на тело молодому солдату разнообразные датчики и автоматические инъекторы.
   Глядя в след удаляющемуся кортежу, Менокс подумал: "Что ж это за солдат такой? Видать не из простых смертных. Папочка наверняка какая-то важная шишка. Вот так всегда -- одним все, а другим то, что положено".
   Героическому главному мастер-сержанту Военно-Космических Сил была положена громыхающая несмазанными колесами каталка, покрытая мятой несвежей простыней, да пара санитаров, в глазах которых теплился интеллект больше соответствующий мойщикам полов. Капитан собственноручно помог вынести раненого и уложить его на жесткий топчан. Напоследок Менокс приложил пальцы к шее сержанта, что бы почувствовать бьется ли пульс. Есть! Отчетливые ритмичные удары содрогали сонную артерию. Хорошо. Значит успели. Значит довезли.
   -- Куда направлен раненый? -- знакомый голос прозвучал за спиной капитана.
   Лейтенант из зоны "А" подошел совсем тихо, словно подкрался. Он встал рядом с Меноксом и, достав из кармана небольшой блокнот, готовился туда что-то записать.
   -- В госпиталь космопорта, там еще остались несколько мест, -- лениво ответил один из санитаров. Они с коллегой были штатскими вольнонаемными и не собирались тянуться перед офицерами.
   -- Все никак не успокоитесь? -- командир "Мула", с отвращением поглядел в густую ртуть защитного шлема.
   -- Работа такая, -- равнодушно ответил лейтенант, делая пометки в блокноте.
   "Труженики хреновы, черт бы вас всех побрал!" -- про себя выругался Менокс, а вслух, обращаясь к санитарам, свирепо прорычал:
   -- Эй, вы, чего стоите? Проваливайте скорее! Что не видите, раненому плохо!
   Состояние сержанта вряд ли особо изменилось, однако капитану очень захотелось избавить его от внимания человека прячущего свое лицо под защитным шлемом. Получив нагоняй, санитары живо двинулись в путь. Менокс на прощанье глянул в лицо Эндрю Хлюппаку, и ему показалось, что губы сержанта тронула благодарная улыбка. А впрочем нет, не может быть... это только показалось.
  
  
   Глава 20.
  
   Лурийская принцесса старалась держаться с достоинством и честью. Это было тяжело... очень тяжело. Одно дело демонстрировать свою волю и непреклонность, зная что за тобой стоит правда, справедливость и здравый смысл, и совсем другое когда в душе не переставая ворочается мерзкий червь сомнений. Что же происходит на самом деле? Кто начал эту войну? Для чего? Ответы не находились, и Дэе оставалось лишь одно -- хранить достоинство существа, на чьей совести не числится ни одного черного дела.
   -- Сюда, -- конвоир, лицо которого показалось лурийке смутно знакомым, сверился с зажатым в руке планом и указал на уходящий вправо неширокий коридор.
   Ох, сколько же здесь этих чудовищных коридоров! С тех самых пор, как Дэю провели через контрольно-пропускной пункт зоны "А", доктор и ее небольшой конвой поворачивали уже кажется десятки раз. Угрюмый серый искусственный камень, который люди называют бетоном, был повсюду. Он пугал, давил и душил лурийку. Она дочь простора, утонченности и красоты чувствовала себя здесь как маленькая крылатая ящерица така, которую вместо чистого неба бросили в глубокую яму и теперь безжалостно засыпают пыльной каменистой землей. Страшно, жутко, безысходно.
   Дэя вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. И виной этому даже не безжалостные позывы клаустрофобии, причина здесь совсем в другом. Все это место, все эти люди... они словно из иного, ужасного потустороннего мира. Они полны злости, ненависти и жестокости. И Дэя знает об этом далеко не понаслышке. Два с половиной цикла назад именно здесь, на этой неизвестной космической станции, ее уже пытались сжечь заживо. Ну а то, что произошло вчера... От того, что произошло вчера кровь до сих пор леденеет и стынет в жилах.
   Доктор затряслась всем телом, вспомнив тот страшный миг, когда в лагерь повстанцев прибыл разведывательный модуль с погибшей "Новой Невады". О том, что планетоход уже прошел сигнальный периметр, лурийка узнала от явившегося за ней посыльного. Он сказал, что господин Майер просит ее прийти. Среди вновь прибывших оказалось несколько харририан, и главе сопротивления позарез был необходим человек, знающий их язык. Человек... помнится он так и сказал "человек". Гордая своим зачислением в команду Дэя начала быстро собираться. Язык фах-ри был ей хорошо знаком, и женщина радовалась окончанию своего вынужденного бездействия. Кроме этого, появлялась возможность расспросить о Марке. Марк! Она так устала от невыносимой разлуки. Она так истосковалась по его ласкам и нежным прикосновениям, тем, что люди называют поцелуями. Неведомо почему, но Дэя была абсолютно уверена, что эти харририане что-то знают о Марке. Хоть что-то, хоть самую малость, но знают.
   Переполненная надеждами, женщина кинулась к штабной палатке, но вдруг остановилась как вкопанная. Все светлое и радостное, все надежды и чаяния, все планы и стремления, все это рухнуло, превратилось в прах. Ни для чего подобного здесь не было места. Здесь полноправно царила лишь одна смерть.
   Около десятка тел, распластавшись, лежали возле только что прибывшего разведывательного модуля. Они не двигались, у некоторых из ушей, носа или глаз текли тоненькие струйки крови. Дэю очень поразило, вернее даже напугало кровотечение из глаз. Что же должно было случиться, чтобы порвались глазные кровеносные сосуды? Однако эта мысль лишь на мгновение посетила голову лурийского доктора. Невозможно думать о чем-то отвлеченном, когда тебе самой угрожает смерть.
   Смерть смотрела на нее огромными черными немигающими глазами трех харририан. Это было все равно, что находиться под дулами винтовок. Один шаг в сторону, малейшее движение, попытка к бегству и они выстрелят. И выстрел этот будет молниеносный, беззвучный и невидимый. Дэя вдруг поняла что произошло. Оборотни! Это ужасные оборотни! Они пробрались в лагерь, и теперь людям Отто не будет спасения.
   В этот самый миг где-то совсем невдалеке от лурийки прогремела автоматная очередь. Пули ударили в одного из харририан, превращая его грудь и голову в сплошное грязно-бурое кровавое месиво. Немигающие, пропитанные холодной ненавистью взгляды жителей Агавы, тут же переметнулись с женщины на нового, более опасного противника. Освободившись от их оков, Дэя рухнула на землю. У нее больше не было сил. Страх, а может быть, и взгляды этих чудовищных существ выпили, иссушили ее до дна. Сейчас она могла лишь недвижимо лежать на горячей каменистой земле, не многим отличаясь от мертвых.
   А выстрелы все гремели и гремели. Вот уже второй оборотень опрокинулся на спину и нелепо, словно поджаренный на огне арахнид, задергал конечностями. Почему на повстанцев больше не действует смертоносное излучение морунгов? Лурийка с трудом повернула голову и глянула в том направлении, откуда звучали выстрелы. Несколько человеческих фигур, головы которых украшали эллипсоподобные шлемы, объяснили все. Кто-то из повстанцев все же успел облачиться в защитные шлемы. Им теперь не страшны морунги, они теперь могут подойти вплотную и расстрелять этих тварей как бешенных змееногов.
   Только Дэя об этом подумала, как со стороны десантного модуля грянули ответные выстрелы. Из открытых дверей замершего планетохода посыпались люди в камуфлированных комбинезонах. Одновременно с этим небо закрыли черные силуэты огромных десантных кораблей. Дальше все смешалось в сплошном водовороте грохота, выстрелов, криков и стонов. Судьба лагеря, а значит и Дэи была предрешена. Это был конец.
   Лежа на земле, женщина обреченно глядела на залитое кровью поле боя. Солдаты ушли, преследуя отступающих повстанцев. И вот тогда-то произошло самое страшное... вот тогда-то и пришли они... Лурийка не видела откуда появились фигуры в белых комбинезонах. Казалось, что они материализовались из самого горячего воздуха пустыни, казалось, что это призраки, явившиеся за душами умерших. Ах, если бы за душами... но нет же они явились за головами. Какими-то зловещего вида инструментами, похожими на мощные лазерные скальпели, они отделяли головы погибших от тел и тут же прятали их в квадратные поблескивающие металлом контейнеры. Исключение не делали ни для своих, ни для чужих, ни для людей, ни для инопланетян. Когда охотники за головами двинулись в ее сторону, женщина просто закрыла глаза. Она готовилась к страшной смерти.
   -- Мы на месте, -- конвоир засунул вычерченный на куске пластика план во вмонтированный в стену приемник утилизатора. -- Дальше я поведу ее сам.
   -- Ты справишься, сержант?
   Двое других солдат переводили взгляды с сержанта на Дэю и обратно, как бы оценивая возможности своего напарника. Сержант покосился на стянутые наручниками запястья инопланетянки, на толстые перчатки, надежно укрывающие ее острые двухдюймовые когти, и утвердительно кивнул.
   -- Справлюсь, тем более что бежать нашей гостье отсюда некуда. -- Землянин внимательно посмотрел в глаза лурийке и медленно, почти по слогам повторил. -- Бежать отсюда некуда. Ты меня понимаешь?
   Дэя поняла, но ничего не ответила. Находясь в вынужденном бездействии на борту "Призрака", а затем и в лагере повстанцев, она усиленно изучала английский -- язык тех людей, среди которых доктору довелось очутиться. Он оказался легче французского, но все же без загрузочных кабин, да еще за столь короткий срок лурийка не смогла преуспеть во многом.
   -- Мы пошли.
   Сержант одной рукой взял женщину за локоть, а другую приложил к датчику сканирующего устройства. Через мгновение замок щелкнул, и разблокированная дверь с легким шипением скользнула в сторону.
   Помещения, по которым пролег их дальнейший путь, кардинально отличались от бездушных бетонных коридоров. Здесь было все по-другому. Полы и нижняя часть стен оказались декорированными красивым природным материалом. Дэя как-то читала как он называется, но сейчас вспомнить никак не могла. На память приходили лишь огромные раскидистые растения с толстым и твердым стволом. Их очень много на Земле, поэтому не мудрено, что люди с давних времен использую их как строительный и отделочный материал. И надо сказать, они достигли в этом истинного совершенства.
   Доктор отдала должное благородной красно-коричневой отделке стен и геометрической мозаике полов. В глянцевых поверхностях тускло отражался свет замысловатых, похожих на большие белые цветы, светильников. Они висели на стенах, и своим слегка желтоватым светом придавали помещениям спокойную умиротворенную атмосферу, схожую с вечерними сумерками. Светильники на стенах чередовались с изображениями. Это картины -- тут память лурийки не подкачала. Люди очень ценят их, особенно работы старых мастеров. Доктор не могла сказать точно, но как ей показалось именно такие картины и доминировали в этой подземной галерее. Обнаженные человеческие фигуры, мифические существа с крыльями, воины, облаченные в похожие на скафандры железные доспехи, диковинные фрукты и цветы. Все изображения были вставлены в массивные позолоченные рамы, от чего казалось, что это окна, и выходят они в разные миры. Совсем другие миры. Туда, где нет боли и страха, страданий и смерти. Но стоило Дэе отвести взгляд, и реальность с ужасающей жестокостью кричала ей -- ты смертница, и жить тебе осталось считанные часы.
   Вспомнив о камере сжигания отходов, женщина задрожала. Ничто, пусть даже самые шикарные интерьеры не смогут заглушить воспоминания о ней. Вонь гниющих нечистот, закопченные стены, груды грязных пластиковых пакетов и огромное черное жерло, из которого вот-вот вырвется смертоносный огонь. И это все не где-то там на другой планете... это все здесь, возможно даже за соседней стеной, возможно ведущий к жуткому крематорию туннель находится вот за этой огромной дверью.
   Эти мысли до предела напрягли нервы несчастной женщины. Поэтому когда конвоир свернул и повел Дэю к этим самым резным двухстворчатым дверям, она едва переставляла ноги.
   Оказавшись у двери, землянин приложил руку к датчику идентификатора и негромко произнес:
   -- Это сержант Смит. Пленная доставлена.
   Ответа не последовало, но видимо так и должно было быть. Сержант тут же убрал ладонь с поверхности сканера и, невесело покачав головой, приготовился ждать. Он молчал примерно два такта, затем перевел взгляд на лурийку и негромко произнес:
   -- Мы уже встречались. Я тебя хорошо запомнил.
   В голосе конвоира не было враждебности, одна пустота и усталость. Такой голос не бывает у лютого врага, именно поэтому Дэя и ответила:
   -- Твое лицо мне тоже показалось знакомым. Только я не могу вспомнить, где и когда мы встречались.
   -- Тогда лучше не вспоминай, -- человек по имени Смит сделал неопределенный жест рукой, словно отмахивался от прошлого как от мерзкого надоедливого насекомого.
   Своеобразный ответ. Лурийка вдруг поняла, что этому землянину неприятно вспоминать былое, может даже он его стыдится и сожалеет о содеянном. Это хорошо. Возможно удастся разговорить этого человека, и таким образом раздобыть хоть какую-то информацию. Марк всегда говорил, что информация это ключ к спасению. Подавив острую щемящую боль, которая возникла при воспоминании о любимом, Дэя самым тихим и кротким голосом, на какой только была способна, спросила:
   -- Куда меня привели?
   -- Кое-кто хочет с тобой повидаться.
   -- Кто?
   -- Не знаю. Это не мое дело, -- резко отрезал Смит, а затем, одумавшись, уже более мягко добавил. -- Если мы оказались здесь, это значит, что тебя ждут важные персоны.
   -- Что это за место? -- лурийка обвела взглядом диковинно оформленный коридор. -- И почему оно так странно выглядит?
   -- Странно? -- несколько тактов Смит непонимающе клипал глазами. Затем в его взгляде появилось понимание. -- Ах, да... ты ведь инопланетянка. Ты не понимаешь наших вкусов. -- Смит снисходительно улыбнулся. -- То, что ты видишь вокруг, это яркое проявление богатства и роскоши. Дорогие породы дерева, венецианское стекло, старинная мазня. Такое в нашем мире могут позволить себе лишь единицы.
   -- И это значит... -- Дэя пригласила своего собеседника закончить фразу.
   -- И это значит, что мы в резиденции Верховной Лиги.
   Верховная Лига, вот оно что! Выходит личность лурийской принцессы заинтересовала кого-то из руководства "Архангела". Удивительно, что это произошло лишь сейчас. В прошлый раз они без церемоний сунули ее в топку. Но теперь что-то изменилось. Что? Дэя попыталась совладать с нервным ознобом и начать думать.
   Сверхмощная боевая космическая станция -- главное оружие "Архангела" обезврежена. Пусть временно, пусть не окончательно, но обезврежена. Оба Источника Жизни больше не контролируются спецами проекта, а значит армия черных морунгов не пополняется. Даже наоборот, по мере того, как противники "Архангела" уничтожают этих мерзких выродков, она становится все меньше и меньше. Вот это, пожалуй, и есть основные события последних дней.
   И что они ей дают? Да очень многое. Получается, что "Архангел" сейчас ослаблен, очень ослаблен. Он не в силах тягаться с Галактическим Союзом, и, естественно, рассчитывает на перемирие. Переговоры о таком важном деле должны начинаться с жеста доброй воли. А возвращение из плена лурийской принцессы как нельзя лучше подходит для такого жеста. Я научный консультант Совета, я лично знакома с большинством его членов, верховный советник Нуд близкий друг моего отца. Я могла бы поговорить с ним...
   Тут мысли Дэи неожиданно оборвались. Она вдруг вспомнила Тогор. Такой, какой видела столицу в последний раз. Выжженная пустыня. Покореженные остовы зданий, сплавившаяся гора стекла и металла на месте "Звездной пирамиды" -- центральной резиденции Совета. Вряд ли там кто-то выжил, вряд ли уцелел хоть один член Совета. Выходит, централизованного правительства в галактике больше не существует. С кем же тогда говорить? В чем ее ценность? Что хочет от нее Лига?
   Щелчок разблокировавшегося замка оторвал доктора от раздумий. Массивные деревянные створки медленно расползлись в стороны.
   -- Иди, -- в голубом призрачном свете, хлынувшем изнутри, слова сержанта Смита прозвучали нереально, будто глас, доносящийся с небес. -- Мне туда нельзя, -- Смит легонько подтолкнул женщину, после чего отступил назад, словно нарочно не желл ничего видеть и ничего знать.
   У Дэи не было выбора. Она должна идти. И не важно, что там впереди, добро или зло, жизнь или смерть, от нее уже ничего не зависело, кто-то другой неведомый сейчас всецело распоряжался ее судьбой.
   Первые шаги лурийка сделала почти вслепую. После мягкого полумрака коридора яркий голубой свет невыносимо резал глаза. Чтобы адаптироваться к нему, понадобилось время. Десять тактов, не более. Но десять тактов это десять шагов, и Дэя прозрела, находясь уже внутри огромного сводчатого зала.
   Зал был почти пуст. Лишь дуга сверкающего белизной стола да двенадцать мягких, обтянутых белой обивкой кресел. Да и вообще, дизайнеры этого помещения оказались зациклены на белом цвете. Залитые каким-то белым сверкающим стеклополимером полы, обшитые белым пористым камнем стены, даже свисающая с потолка система голопроектирования была тоже выполнена из белоснежного пластика. В сочетании с голубоватым светом плазменных ламп картина получалась не очень приятная. На ум сразу приходила ассоциация с огромной операционной, где угрюмые хирурги потрошат не только тела, но и души.
   Движение женщина заметила не сразу, так как оно было плавным и размеренным, совсем не похожим на резкие шаги землян. Кто-то появился из бесшумно открывшейся потайной двери и теперь медленно приближался. Дэя повернулась лицом к незнакомцу, и тот моментально остановился. Их разделяло шагов десять, но даже с этого короткого расстояния лурийка не смогла понять кто перед ней. Человек ли? Гуманоид из доминионов Галактического Союза? Массивную тучную фигуру надежно скрывал широкий белый плащ с накинутым на голову капюшоном. На одежде не было ни орнамента, ни какой бы то ни было эмблемы, короче, ничего такого, что выдавало бы его инкогнито. Доктору оставалось лишь одно -- ждать, когда это существо заговорит. Или нет, принцесса сама, первая задаст вопрос. Именно этим она покажет, что не боится, что озноб, колотящий ее тело, это лишь нервы, злость и справедливое возмущение от творящегося произвола.
   -- Кто вы? По какому праву смеете меня задерживать? Я принадлежу к королевскому дому Лура -- одной из самых сильных и влиятельных звездных империй. Насилие против меня является прямым вызовом и оскорблением императорской семье и повлечет за собой немедленные ответные действия.
   Дэя говорила на межгалактическом интерлеви и надеялась, что ее поймут. Она специально подчеркнула значимость своей персоны, надеясь, что это даст ей дополнительные козыри в переговорах. Однако незнакомец не прореагировал на ее слова. Как и прежде он оставался молчаливый и неподвижный. От этого женщине стало как-то уж очень жутко. Показалось, что перед ней не живое существо, а холодная каменная глыба, для которой все разговоры и доводы, весь здравый смысл цивилизованного мира не стоят ровным счетом ничего. Новая тирада, готовая сорваться с языка Дэи, застряла у нее в горле, и лурийка так и стояла, беззвучно шевеля губами. Но долго так продолжаться не могло. Дэя быстро осознала нелепость своего положения. Злость на себя вновь придала ей силы. Чем бы таким пробить это толстошкурое создание? Ага, знаю! Доктор понимала, что поступает опрометчиво, но остановиться уже не могла:
   -- Против кого, а главное, зачем вы ведете войну? Против Галактического Союза? Черта с два! Вы убиваете всех подряд, не щадите даже собственных людей. Я знаю все, я все поняла! Живые существа для вас лишь сырье, а чужие или свои это уже не важно.
   Теперь уж точно незнакомец не сможет промолчать, -- подумала Дэя, и не ошиблась. Он и не стал молчать. И ответ этот прозвучал как гром среди ясного неба:
   -- Я оказался прав, настаивая на сохранении вашей жизни, уважаемый доктор. Такие ценные мозги просто преступление отправлять в переработку. Их надо использовать по назначению.
   Дэю поразили не столько слова говорившего, сколько его голос. Именно голос! Тихий, словно шепот, полный ни с чем несравнимых свистящих интонаций. У Дэи екнуло сердце. Она знает его... она слишком хорошо его знает!
   -- Главный советник Нуд! -- доктор с трудом выдохнула ставший бетоном воздух. -- Вы... Это Вы?! Не может быть, чтобы это были вы!
   -- Я, дорогуша, именно я.
   Существо вытянуло из-под балахона черные худощавые руки и откинуло капюшон. На лурийку глянули бесцветные, немигающие, мутные как неотшлифованные алмазы глаза. Дэя всегда удивлялась этим глазам. Они словно два бездонных водоворота обволакивали, затягивали, гипнотизировали. Все остальное лицо главного советника Нуда служило лишь их оформлением, оправой, рамой. Коричнево-черное, напрочь лишенное мимики. Складывалось впечатление, что на голову человека натянули черный шелковый чулок. Эластичная ткань прилегла настолько плотно, что практически сровняла щеки, нос, рот, подбородок, превратив лицо в подобие гладкой неподвижной маски.
   Нуд смотрел на Дэю как всегда -- спокойно и невозмутимо, с достоинством существа, за плечами у которого имелся багаж в несколько сотен лет. Доктор же в этот миг являла собой полную его противоположность. Она была вся как комок нервов, как взведенная граната, готовая вот-вот взорваться.
   -- Советник, объясните мне, что происходит?! -- вскричала женщина. Она совершенно позабыла о приветствиях и церемониях, подобающих при встрече с такой высокопоставленной персоной. Не время и не место строить из себя образец культуры и благовоспитанности.
   -- Все идет так, как ему и положено идти, -- Нуд ответил с такой уверенностью и спокойствием, что доктора прошиб ледяной озноб.
   -- Положено? -- Дэя задохнулась от негодования. -- Девять мертвых звездных систем, стертый с лица планеты Тогор, миллиарды погибших, смерть членов Совета -- это вы называете "как положено"?
   -- Не сгущайте краски, уважаемая, -- главный советник махнул рукой, и от этого жеста весь зал пришел в движение. Одна за другой открывались потайные двери, из которых появлялись новые фигуры в белых балахонах. Капюшоны на их головах были откинуты, и Дэя с изумлением узнавала знакомые лица. Советник Элайн, советник Ревер, советник Энна-Дик и все остальные, прочие члены Совета... все живы и здоровы.
   -- Но как же так? -- лурийка переводила взгляд с одного лица на другое. -- Я думала все кончено, думала все вы мертвы? А вы здесь, среди землян!
   -- Все только начинается, -- пообещал Нуд, и Дэя с недоумением заметила, что на его, доселе не ведавшем эмоций, лице проскользнуло подобие улыбки.
   -- Все начинается... -- понимая, что это истинная правда, Дэя шепотом повторила зловещие слова.
  
  
   Глава 21.
  
   Они устало брели по бесконечным подземным лабиринтам. Вот уже третий день... не позволяя себе расслабиться, делая лишь короткие привалы для тяжелого, не приносящего облегчения сна. Луизе казалось, что этому кошмару не будет конца, что она навечно заключена в это мрачное подземное царство, и жизнь ее так и закончится здесь, среди пыли, обломков камня и покореженного, изъеденного подозрительной коростой металла. Одно утешение -- рядом был Николай. Подумав о возлюбленном, Луиза что есть силы сжала его руку. Все эти дни ее ладонь не выходила из его огрубевшей, жесткой, но горячей пятерни и это был настоящий подарок, настоящее счастье. Пусть Николай держал ее за руку совсем не из-за нежных чувств, а просто вел, как поводырь ведет беспомощного слепца. Однако это совсем не важно. Главное они рядом, они вместе и теперь навсегда.
   -- Впереди завал, тупик. До него километра полтора. -- Возглас Георга Шредера вернул Луизу к реальности.
   -- Есть боковые ответвления? -- глаза Мастера требовательно уставились на солдата.
   -- Сейчас поищу.
   Шредер сделал пару шагов вперед, так чтобы никто из его товарищей не оказался между ним и пустотой туннеля. Несколько секунд он стоял неподвижно. В свете тусклого фонарика Луиза видела как Георг медленно поворачивает головой. Его боевой протонный шлем при этом едва слышно менял тональность своего гудения.
   -- Очень жаль, командир, но, по-моему, ничего нет, -- баварец повернулся к Строгову. -- Последнее ответвление мы прошли десять часов назад.
   -- Досадно, нам ведь именно в ту сторону, -- Николай задумчиво поглядел в пустоту.
   -- А почему именно туда? -- отозвался Ян Микульский. -- Куда мы идем? Господин лейтенант, может, хоть сейчас объясните?
   -- Сложно ответить. Чувствую, что нам туда. Чувствую, что там что-то есть. Какая-то странная энергетическая активность. Это наш единственный шанс выжить. Вполне вероятно, что Волард не столь уж необитаем, как предполагалось и здесь сохранилась жизнь. Тогда нам повезло. На какой бы стадии эволюции она не находилась, я с ней договорюсь, уж будьте уверены.
   -- А возле тех двух роботов вы случаем не ощущали чего-либо подобного? -- забеспокоился Микульский. -- Вдруг это та же самая штука, это то самое оружие? Энергия может оказаться совсем не биологической природы.
   -- Все равно стоит попробовать, -- Николай тяжко вздохнул, при этом его респиратор издал почти металлический скрежет.
   -- Дело ясное, что дело темное, -- укоризненно проворчал Микульский себе под нос.
   -- Может давно следовало выбраться на поверхность? -- прогудел Шредер из-под толстого бронестекла своего шлема.
   -- Бунт на корабле? -- Строгов грозно поглядел сперва на одного, а затем на другого солдата. -- Умники. У самих-то есть какие-нибудь не очень глупые предложения? Нет? Тогда и помалкивайте. Лучше займитесь делом. -- При этих словах Великий Мастер обернулся к Луизе и попросил, -- Дай им свою майку.
   Девушка все поняла. Она согласно кивнула, повернулась к мужчинам спиной и стянула рукава комбинезона. После этого корсиканка осторожно сняла с себя их общее сокровище -- тонкую хлопчатобумажную майку и, не оборачиваясь, кинула ее Микульскому.
   -- Вот, держите. Только не затрите до дыр.
   -- Вернем выстиранную и поглаженную, -- пообещал Микульский и, махнув Шредеру, отправился к ближайшей стене.
   Туннель, в котором они находились, уже давно не являлся частью подземной транспортной магистрали. Он залегал гораздо глубже и, судя по постоянному наклону, продолжал заглубляться. Одному богу известно для чего его выдолбили в прочном, похожем на грязно-желтый гранит камне. В туннеле было сыро и противно пахло плесенью. При других обстоятельствах Луиза непременно скривилась бы от отвращения, однако сейчас эта гнилая влага означала для них жизнь. Ведь, как оказалось, ее можно собирать и пить.
   При мысли о воде в горле у девушке срезу пересохло. Пить! Пить хотелось сейчас, немедленно, большими глотками, захлебываясь чистыми хрустальными струями. Луиза облизнула пересохшие губы и грустно улыбнулась. Все это будет не так... все это будет совершенно по-другому.
  
   Около часа Микульский старательно промакивал влажные стены, а затем, используя всю силу своих мускулистых рук, выдавливал мутные капли во влагоприемник боевого комбинезона Георга Шредера. Все это время Луиза стояла рядом и с жадностью глотала остатки слюны. Она бы помогла ему, непременно помогла... если бы смогла. Но вот беда, у них была лишь одна губка, способная впитывать влагу -- ее когда-то белая тонкая майка. Простенькая женская майка на тоненьких бретельках, обычная, совсем не военного образца.
   Не военного -- вот в этом то и заключалась ее главное замечательное достоинство. Вся одежда, включая белье, в которую были облачены спутники Луизы, создавалась для нужд войны. Каким-то фантастическим образом она сама очищалась, сращивала прорванные волокна, категорически отказывалась намокать. Пот, выделяемый телом, тут же превращался в гель, который затем бесследно исчезал.
   А у Шредера в его инопланетном боевом обмундировании дела обстояли еще интересней. Белье впитывало всю влагу, выделяемую организмом, абсорбировало ее и отправляло в систему очищения. Жидкость, которая получалась после этого, Луиза первое время никак не желала называть ее водой, вновь годилась для питья и подавалась в мягкий силиконовый загубник, расположенный внутри боевого шлема. Вот эта самая регенерация воды, придуманная инопланетными инженерами, сейчас и стала залогом их общего выживания. В одиночку Шредер мог бы обходиться практически без внешних источников питья, лишь изредка пополняя случайно утерянные миллиграммы, а вот вчетвером... Да, для четверых нужно было много воды. И они собирали ее... по каплям вытягивали из сырого заплесневелого камня.
   -- Луиза, на вот, попей. Ты первая. -- Георг снял с головы шлем, отстегнул патрубок и, зажимая пальцем гибкий шланг, терпеливо ждал когда девушка подойдет.
   -- Много там набралось? -- корсиканка резво подобралась к рослому десантнику. В этот момент она уж очень походила на кошку почуявшую валерьянку.
   -- Пей, тебе хватит, -- баварец ушел от ответа.
   -- Я только чуть-чуть промочу горло, -- пролепетала Луиза. Она встала на цыпочки и быстро сунула в рот пластиковую трубку, которая торчала из воротника боевого комбинезона Георга.
   Скорее всего, со стороны она походила на вампира, намертво впившегося в горло своей жертвы. Этакая маленькая хрупкая бестия, сумевшая околдовать свою мощную рослую добычу. И добыча вроде как была совсем не против. Шредер стоял не шевелясь, и даже одной рукой придерживал девушку за талию. Это успокаивало, расслабляло, заставляло почувствовать себя в прошлом. Как будто она еще маленькая девочка, дома, на Корсике, а обнимает ее отец... еще живой отец. Девушка всхлипнула и на глазах у нее навернулись слезы. Прошлое... тот тихий уютный мир, в который она уже никогда не вернется. Грудной ребенок успокаивается, когда его прикладывают к материнской груди, так и Луиза утихла, всасывая в себя струйку теплой, слегка солоноватой влаги.
   Она пришла в себя, когда вода перестала течь, и ее приходилось высасывать словно остатки коктейля из опустевшего высокого стакана.
   -- Как же это я...? -- корсиканка в ужасе отдернула голову от шеи Георга. -- Почему вы меня не остановили?
   -- Грех обижать маленьких, -- солдаты по-отечески улыбались.
   -- Но вы же остались без воды!
   -- Ничего. Еще соберем, -- заверил Луизу Микульский. -- И, надеюсь, ты нам в этом поможешь.
   При этих словах разведчик перекинул майку девушки через руку и полез в широкий наколенный карман своих летных брюк. Оттуда "головорез" извлек раскладную поблескивающую нержавейкой миску, одну из тех, которыми, комплектовался пищевой блок на планетоходе. Микульский не стал протягивать миску Луизе, а отрешенно уставился в потолок, красноречиво постукивая сосудом по своему бедру.
   -- Извращенцы чертовы, -- корсиканка вырвала миску из рук разведчика, одним ловким ударом раскрыла ее и, на ходу расстегивая комбинезон, отправилась вглубь туннеля, подальше от света фонаря.
   -- На войне как на войне, -- крикнул ей вслед Ян и вновь приложил грязную ткань к не менее грязной стене.
   -- Это что у вас здесь на войне как на войне? -- Строгов вынырнул из темноты словно привидение. Он ходил вперед, собственными глазами полюбоваться на завал.
   -- Да вот, господин лейтенант, опять обсуждаем проблему повторного использования некоторых жидкостей, -- громко, чтобы слышали все, особенно сомневающиеся, отрапортовал Ян Микульский.
   -- А-а-а... -- бесцветно протянул Великий Мастер, и по его тону стало понятно, что думает он сейчас совершенно не об освежающих достоинствах отфильтрованной человеческой мочи.
   Луизе было плохо видно издалека, однако ей показалось, что Николай что-то держит в руке. Сверток... или может небольшой мешочек. Любопытно, что же он мог там отыскать? Девушка постаралась как можно скорее справиться с возложенной на нее миссией. Меньше чем через минуту она уже двинулась в обратный путь, надежно зажав в руках наполовину заполненную миску. Не дойдя до мужчин метров пять, как раз на границе темноты и света, Луиза поставила сосуд на пол возле стены. После этого она буквально кинулась к трем присевшим на корточки "головорезам". Они что-то там рассматривают. Предатели! Могли бы и подождать!
   Протиснувшись между Николаем и Шредером, корсиканка глянула на пол, туда, куда был направлен чахлый лучик запасного карманного фонарика баварца. Раз уж мужчины с таким интересом изучают это, значит, Николай принес что-то очень ценное и любопытство Луизы сейчас будет вознаграждено. Однако какого же было удивление девушки, когда на полу вместо какого-нибудь диковинного артефакта из древней истории Волорда, обнаружилась просто небольшая горка песка, обычного грязно-желтого песка.
   -- Это что у вас тут такое? -- Луиза поочередно переводила взгляд с одного сосредоточенного лица на другое.
   -- Вот из этой штуки и состоит завал перегородивший туннель, -- объяснил Строгов.
   -- Песок?
   -- Не совсем песок, скорее измельченный камень. Песчинки разных размеров, есть почти с горошину, с острыми сколотыми краями.
   Шредер накрыл кучку своей мощной, затянутой в толстую спецперчатку пятерней. Луиза поняла, что тем самым он прижал крупинки, принесенного Строговым вещества, к датчикам анализаторов внешней среды.
   -- Состав тот же, что и у всей остальной окружающей породы, -- после секундной паузы проинформировал баварец.
   -- Мне тоже так показалось, -- Мастер кивнул. -- Поэтому и захватил с собой образец.
   -- И что все это значит? -- не поняла Луиза.
   -- Я бы тоже хотел узнать, что все это значит, -- задумчиво протянул Николай.
   Он нахмурился и от этого костные пластины которые покрывали лоб и переносицу практически сошлись, оставив для глаз лишь две узкие щели... щели сквозь которые пробивался синий, едкий как свет неоновых ламп огонь. И Луизе на мгновение стало страшно. Святое небо и это ее милый Николай!
   Девушка тут же отогнала от себя эту гадкую мысль, этот унизительный страх. Сделала она это совсем не потому, что Николай мог услышать... нет, она просто не может, не смеет думать ни о чем подобном, не смеет дрогнуть, не смеет придать.
   В то время как мысли корсиканки занимали высокие материи, Георг Шредер топтался по грешной земле. Баварец терпеть не мог слово "тайна", поэтому всегда и как можно скорее стремился объяснить все происходящее, расставить все на свои места, разложить по ящичкам и по полочкам. Делал он это исходя из простой житейской логики и собственного богатого опыта:
   -- Получается, что твердый как гранит камень вдруг, ни с того ни с сего, раскрошился и завалил туннель. -- Шредер отрицательно покачал головой. -- Не бывает такого!
   -- Раскрошился или его раскрошили! -- вставил замечание как всегда проницательный Ян Микульский.
   -- Намекаешь, что здесь тоже применяли то самое оружие? -- Георг перевел взгляд на разведчика.
   -- А бес его знает! -- честно признался поляк. -- Действие похоже, однако до этого нам не встречались примеры, когда "черное облако" так яростно набрасывалось на объекты естественного происхождения. Даже тот туннель, в котором мы раскроили робота, устоял, выдержал, дал нам возможность уйти. А прогрызи это дерьмо стену вокруг силового щита... и я не знаю, состоялся ли бы наш сегодняшний разговор.
   -- Если сожрало стены, значит жрать ему было больше нечего.
   -- Э, нет, друг мой милый... это ты погорячился с выводами! -- Микульский стал загибать пальцы. -- Во-первых, на месте гибели поезда туннель пострадал крайне не значительно. Во-вторых, какого хрена было применять оружие в пустом подземелье. И, наконец, в-третьих, ты что думаешь создатели "черного облака" дураки и сориентировали свое творение на пожирание всего окружающего? Хорошенькая у него была бы эффективность! -- Прежде чем продолжить Микульский крепко призадумался. -- Нет, я думаю, оно убивает выборочно, тех, кого и положено, тех, кого считает своими врагами.
   -- Ну, это ты загнул! -- хохотнул Шредер. -- Что бы знать кого убивать, надо обладать мозгами, пусть самыми примитивными, но мозгами. А какие мозги у газа, втиснутого в баллоны под давлением в несколько атмосфер?
   Тут Георг осекся и осоловело поглядел сперва на Микульского, а затем на Великого Мастера. Луиза не понимала значение этого немого диалога, пока Шредер не заговорил вновь:
   -- Не может быть, чтобы это были морунги, ну или какие-то там их собратья.
   -- Что, цвет не тот? -- Строгов наконец вступил в спор. -- Те были прозрачные, а эти черные.
   -- И цвет не тот, и убивают они по-другому, да и как они могли просуществовать на Воларде такую уйму лет? Чем питались? Ведь излучения Источника Жизни раньше здесь не было!
   Шредер умолк, собираясь с силами для главной, финальной фразы. И он ее произнес, с достоинством и пафосом, подобающим моменту:
   -- Над всем этим надо крепко подумать!
   -- Глубокая мысль! -- зареготал Микульский. -- За нее не грех бы и выпить! Эй, мсье бутлегер, потруси задницей, послушаем, сколько там у тебя осталось выпивки.
   -- Мало, -- баварец не прореагировал на шутку разведчика. Он, как Луизе показалось, даже стал более сосредоточенным и задумчивым. -- Грамм сто накапало. На троих это вообще ничто.
   -- А у нас тут есть пополнение наполнения, правда Луиза? -- Ян заговорщически подмигнул корсиканке.
   -- Сами возьмете, -- девушка кивнула в ту сторону, откуда только что пришла. -- Там... возле стенки.
   -- И возьмем, мы не гордые. -- Микульский стал подниматься на ноги.
   -- Я вот что думаю, -- Георг Шредер не дал разведчику сделать и шага. -- Я когда в шлеме был... Ну, когда мы, значит, воду собирали... Вроде слышал какой-то шум.
   -- Какой шум? -- в глазах Строгова мелькнули хищные искорки.
   -- Не знаю, похоже на шум воды... может подземного ручья или реки.
   -- И ты молчал? -- взревел поляк. -- Убить тебя мало!
   -- Я не уверен. -- Стал оправдываться Георг. -- Шлем работал в стандарте. Другие поисковые режимы я не пробовал. Да и на шум этот я в начале внимания не обратил. Думал помеха или фон. Он ведь не постоянный, то есть, то нет.
   -- А сейчас до тебя значит дошло? -- зло хмыкнул Ян. -- Что ж, лучше поздно, чем никогда.
   -- Пить очень хочется... -- оправдание здоровяка десантника звучало совсем по-детски. -- Вот я и решил посоветоваться.
   -- Надевай шлем, подключайся и за работу, -- приказал Мастер.
   -- Стоп! -- разведчик придержал баварца. -- Вы позволите, господин лейтенант, сперва наполнить его резервуары. Найдем воду или нет, это еще вопрос, так чего ж добру пропадать. Человек все-таки старался.
   При этих словах Ян хитро глянул на Луизу, а та в ответ показала ему сжатый кулак.
   -- Давай, только быстро. -- Строгов согласно кивнул.
  
   На вопрос "Чего так мало?" Луиза и не подумала отвечать. Даже повернулась спиной к занозе-поляку. Но Микульский этого словно и не заметил. Он острил так... между делом, а дело у него сейчас было сложное и кропотливое. Залить жидкость в отверстие диаметром в двадцатицентовую монету и при этом не расплескать, не пролить мимо, смог бы далеко не каждый. Но Микульский смог. Его нервы, казалось, были сделаны из стальной проволоки, движения точны и ловки, а глаз, как всегда, зоркий и острый.
   -- Готово! -- Ян защелкнул крышку влагоприемника и хлопнул Шредера по спине. -- Может и ты, немчура толстозадая, облегчишься?
   -- Нечем, -- Георг был до неузнаваемости лаконичен и неестественно задумчив.
   -- Ладно, тогда похлебай чуток. Только нам с лейтенантом оставь.
   Минуты тянулись невыносимо долго. Мужчины делали по несколько глотков, а затем передавали патрубок следующему. Николай пил последним. Ему как всегда пришлось вскрывать центральную мембрану своего дыхательного респиратора и пить чуть ли не залпом, надолго задерживая дыхание.
   Луиза в который раз осознала как тяжело, как мучительно доводится ее любимому. Ему никто не может помочь, ни товарищи, ни друзья, ни она со своим непонятным никчемным могуществом. Девушке вдруг стало так горько, что она готова была взвыть.
   -- Все, водопой окончен!
   Сильный суровый голос Николая вернул Луизу к реальности и напомнил о том, какая она все-таки дурра и соплячка. Ну, толку от того, если она сейчас разревется? Только испортит всем настроение, ослабит боевой дух и вдобавок ко всему потеряет драгоценную влагу. Нет, надо быть сильной, надо быть достойной его -- Великого, такого близкого и родного Мастера.
   -- Когда же вы начнете искать? -- Луиза произнесла это скорее для встряски самой себя, чем для понукания нерасторопных мужчин.
   -- Уже иду.
   Шредер надел шлем и сделал шаг в темноту, в ту сторону где находился таинственный завал. Сделал он это как-то уж очень покорно, с обреченностью приговоренного к смерти, и Луизе вдруг на секунду почудилось, что "головорез" боится.
   -- Георг, что-то не так? -- то, что лишь показалось девушке, Великий Мастер знал наверняка.
   -- Да так... -- баварец сделал паузу, как бы решая говорить или нет. -- Вдруг подумалось...
   -- Да рожай ты скорее! -- нарушая субординацию, в разговор встрял Ян Микульский. Чувствовалось, что разведчик встревожен, ему словно передалась нервозность товарища.
   Георг несколько секунд молчал, но затем все же решился:
   -- А вдруг там, за стеной, совсем не вода? Откуда на этой унылой планетенке могут взяться реки?
   -- Ты сначала хоть что-нибудь найди, -- пробурчал Ян, -- а потом уж посмотрим вода или не вода.
   -- Биологической активности вблизи нас не наблюдается, -- Николай задумчиво глядел в темноту. -- Я бы почувствовал. А что касается неорганического мира...
   -- То река или ручей как раз к нему, этому самому неорганическому миру, и относится, -- закончил за Мастера разведчик.
   -- Мы пойдем все вместе, -- Строгов положил свою когтистую пятерню на плечо Георга Шредера. -- Вместе мы сила. Вместе нам и дьявол не страшен.
   Они старались ступать очень тихо. Излишний шум мог помешать Георгу засечь это. То есть все почему-то перестали называть реку рекой и именовали ее не иначе как "это". Хотя Луиза почему-то была уверена, что за стеной действительно вода. Уж больно сыро и зябко становилось в этом мрачном туннеле. А быть может это страх? От него ведь тоже покрываешься гусиной кожей, а на лбу выступают капельки холодного пота.
   -- Четыреста метров до завала, -- в полголоса проинформировал Шредер. -- Пока ничего особенного. Сенсоры улавливают лишь незначительную вибрацию. Но это скорее всего отзвуки далеких тектонических подвижек.
   -- Блин, и слова где-то такие умные раздобыл, -- пробурчал себе под нос Ян Микульский.
   -- Читаю с экрана, -- пояснил баварец. -- Слит анализирует данные получаемые с наружных датчиков.
   -- Читай да не зачитывайся. Следи за главным.
   Георг не ответил и молчал целых пять минут. За это время их небольшой отряд сделал шагов семьдесят. Вдруг Шредер резко остановился. Он стоял как вкопанный, и казалось никакая сила не сможет сдвинуть его с места.
   -- Здесь, -- наконец "головорез" поднял руку и указал на стену слева от них.
   -- Что именно ты слышал? -- Строгов встал рядом и внимательно уставился на грязно-желтый камень.
   -- Как будто за стеной гуляет ветер, -- Шредер говорил медленно. Было видно, что он старательно подбирает точные выражения.
   -- И что, ни разу не булькнуло? -- поинтересовался Микульский.
   -- Я же говорю ветер, быстрый и легкий.
   -- Может параллельный туннель? -- осмелилась высказать предположение Луиза.
   -- Все может быть, -- поддержал ее поляк. -- И вероятно он даже чистый и свободный, без всяких завалов. Ветер ведь там.
   -- Сколько до источника звука? -- Мастер обратился с вопросом к обладателю мощного поискового инструмента под названием протонный боевой шлем.
   -- Не могу понять, -- Шредер менял режимы и настройки. -- Такое впечатление, что оно везде, что мы уже в этом параллельном туннеле. Звук теперь идет и сверху, и снизу.
   -- На внешний вид тут ничего не изменилось, -- Ян Микульский пошарил лучом фонарика по сторонам. -- Те же самые замшелые катакомбы.
   -- Можно было бы попробовать взорвать стену... -- начал было Георг, но его прервал гаденький смешок разведчика.
   -- Выздоравливает, ей богу выздоравливает! Если "взорвать", то это он, наш верный старый Георг. И даже наплевать что там за стеной, главное хороший фейерверк.
   -- Пошел ты...! Клоун хренов! Может тебе хочется тащиться назад? Километров так пятнадцать, а то и двадцать.
   -- Георг прав, -- поддержал баварца Строгов. -- Параллельный туннель решил бы много проблем. Вопрос как туда пробиться?
   -- Вопрос в толщине стены, -- подсказал Микульский.
   -- Если верить данным сканирования, то там внутри на расстоянии двух метров вообще нет никаких пустот. Однако если ориентироваться по звуку, то получается что перегородка не толще яичной скорлупы. -- Шредер выдал две диаметрально противоположные информации.
   -- Эх, была бы хоть одна граната! Мы бы эту загадку быстро разрешили.
   -- А если стрельнуть из винтовки? Вдруг пробьет. -- Луиза решила внести свою посильную лепту в процесс поиска решения.
   -- Из винтовки?! В камень?! -- ухмыльнулся Микульский.
   -- Но если стена не толще скорлупы... -- пролепетала девушка, пытаясь оправдать свое невежество.
   Повисшая в воздухе тишина подсказала корсиканке что над ее предложением задумались, причем задумались совсем без снисходительных улыбок. Затаив дыхание, Луиза ждала вердикта.
   -- Сколько у нас осталось патронов? -- вопрос командира относился к обоим солдатам.
   -- Шестнадцать. Я ничего не тратил, -- без запинки отрапортовал Ян.
   -- Восемь, -- отчитался баварец после того, как проверил счетчик на своем FAMASе.
   -- Как глубоко плазменные пули способны войти в эту породу? Георг, посчитай.
   Консультация с протонным мозгом заняла не более пяти секунд.
   -- Восемь-десять сантиметров, господин лейтенант.
   -- Возможность рикошета?
   -- От плазменных то... Практически исключено.
   Удовлетворенный ответом, Николай кивнул:
   -- Ну, что ж, попробуем. Чем черт не шутит?
   -- Патронов жалко, но ноги еще жальче, -- Микульский пожал плечами. -- Давайте попробуем.
   -- Надо стрелять в одну точку, -- предложил Георг. -- Даже если проход не пробьем, то пусть хоть вода потечет.
   Напоминание о жажде подстегнула "головорезов". Пить хотелось всем, даже Луизе, которая до этого проглотила целых пол литра живительной влаги. А что же тогда говорить о ее товарищах!
   -- Вот мишень, -- Строгов подошел к стене и двумя росчерками острых когтей процарапал на стене крест. -- Пули должны лечь точно в центр.
   -- Само собой, -- ответил Микульский.
   -- Понятно, -- подобрался Шредер.
   -- Вот и хорошо, что понятно, потому, что стрелять будешь именно ты, Георг.
   -- Господин лейтенант, но я ведь лучше стреляю, -- Микульский сделал шаг вперед, словно по команде "выйти из строя".
   -- С пяти метров и Георг не промажет, но в отличие от тебя, Ян, у него имеется защитное обмундирование. -- Строгов был непреклонен. -- Так что вопрос решен.
   За спиной Николая Луиза чувствовала себя почти в безопасности. Вот то-то и оно, что почти. Ее преследовало какое-то непонятное раздвоение личности -- безопасность для себя лично и угроза для всех них вместе. Странное чувство, как будто одновременно существуешь в двух мирах, в двух измерениях. В одном ты королева, в другом приговоренный к смерти висельник. Какой из миров реален, а какой лишь плод ее воображения? Она не знала. Но обязательно узнает. Скоро, уже очень скоро... всего через мгновение.
   При первых же выстрелах девушка заткнула руками уши, сжалась в комочек и отвернулась, не в силах бороться с инстинктом самосохранения. Плазменные пули молниями били в стену. Они входили в камень, раскаляя его до красна. Брызги расплавленной породы полетели во все стороны. Это походило на работу мощного газового резака, с помощью которого в толстом-претолстом металле упорно пытаются прожечь одну небольшую дырку.
   После восьмого выстрела в туннель вернулась благословенная тишина. Только где-то вдалеке затихало эхо, да в ушах едва слышно сверчали крохотные кузнечики. Тишина -- это спокойствие, безопасность, это хорошо... или плохо? Луиза вдруг поняла, что не слышит ни воя подземных сквозняков, ни трели капающей воды.
   -- Ну, что там? Есть что-нибудь? -- вопрос, готовый сорваться с ее губ, первым успел задать вездесущий Микульский.
   Прежде чем ответить, Шредер подошел к стене и внимательно осмотрел получившуюся воронку:
   -- Проковырял сантиметров на сорок. Ничего интересного. Один камень.
   -- И ни капли воды? -- на всякий случай поинтересовалась Луиза.
   -- Ни капли.
   -- Полагаю, больше патронов тратить не будем, -- Микульский первый решился сказать правду. -- Дохлый номер. Можно поворачивать назад и...
   -- Тихо! -- Шредер вдруг резко вскинул вверх руку.
   -- Что такое? -- в один голос вскричали обеспокоенные Строгов и Луиза.
   -- Звук... Он нарастает, приближается. Я не пойму...
   Георг не успел договорить. Стена, возле которой он стоял, вмиг перестала существовать. Сперва она очень мелко завибрировала, так мелко, что рисунок камня расплылся, превращаясь в сплошную серо-желтую пыльную взвесь. Затем в центре этой пелены проступило огромное темное пятно. Это походило на чернила, выплеснутые на белую промокашку, только быстрее... все происходило в десятки, в сотни раз быстрее. Чернота не удовлетворилась властью над плоскостью стены, она вырвалась из нее, с жадностью стараясь завладеть всем окружающим миром.
   Парализованная ужасом, Луиза даже не смогла закричать. Она стояла недвижимо и с выпученными глазами наблюдала, как антрацитово-черное нечто пожирало тело Георга Шредера.
  
  
   Глава 22.
  
   Лежа на громыхающей медицинской тележке, Марк Грабовский пытался решить одну очень важную проблему -- свалить прямо сейчас или дождаться пока санитары приволокут его в госпиталь.
   Из госпиталя вроде как сподручней. Эти два ротозея сдадут неподвижное тело и спокойно отвалят. Останется лишь улизнуть до того, как главного мастер-сержанта аэрокосмических сил Эндрю Хлюппака примут и зарегистрируют. Однако, представится ли такая возможность? Вдруг там у них все четко, отлажено, чуть ли не автоматизировано. Не успеешь опомниться, как схлопочешь штемпель со штрихкодом на лоб или пластиковую бирку в ухо. Вот тогда дело усложнится. Пациента Хлюппака станут искать.
   Но с другой стороны бежать сейчас, по пути в госпиталь, это значит завалить обоих санитаров. Тоже след, да еще какой! Этих отморозков мигом кинутся. И пусть даже Марку удастся спрятать тела, но все равно их исчезновение непременно свяжут с ним. А это не годится. Это сразу резко урежет срок его спокойного, неприметного пребывания на станции.
   Что же делать? Времени оставалось все меньше и меньше. Госпиталь космопорта не мог находиться уж слишком далеко, и они с минуты на минуту доберутся до места.
   Вдруг тележку сильно тряхнуло. Она с разгону налетела на какой-то порог, ступеньку или рельс. Грабовский был так занят своими мыслями, что оказался совершенно не готов к неожиданному сильному толчку. С губ его сорвался звук очень похожий на восклицание "черт!".
   -- Приходит в себя, -- прогудел один из санитаров.
   -- Точно, -- согласился второй. -- А этот летун, капитан, разорался: "Сержанту плохо... сержанту плохо...". Да он, по-моему, только слегка контужен.
   -- Ага, точно, -- согласился первый санитар. -- Видел я таких. Сперва лежат пластом, а потом звезданет что-то в башку, и как начнут буянить.
   Спасибо, мужики! "Головорез" от души поблагодарил разговорчивый медицинский персонал и тут же воспользовался полученной информацией.
   -- Штаб... -- простонал он.
   -- Чего? -- навострили уши санитары.
   -- Мне нужно в штаб. Сообщить... Немедленно сообщить... -- Грабовский начал шарить руками, словно ища за чтобы уцепиться.
   -- Лежи-лежи, -- один из санитаров придержал его за плечо. -- Доедем в госпиталь, там и сообщишь.
   -- Вы не понимаете! -- вскричал резко пошедший на поправку раненный. -- Это срочно. Это чрезвычайно важно!
   -- Лежи, а то...
   Санитар не успел досказать, что будет непослушному больному за нарушение постельного режима, так как получил сильный удар ногой в грудь. Медик опрокинулся на спину, а тележка резко рванулась вперед. Коллега потерпевшего санитара так опешил, что не предпринял ровным счетом ни каких действий. Он стоял открыв рот и удивленно переводил взгляд то на одного, то на другого участника потасовки.
   Грабовский же наоборот, медлить не стал. Он перекатился на бок и нелепо, как и полагается только что пришедшему в себя человеку, грохнулся на пол.
   -- Немедленно в штаб! Помоги мне встать, тыловая ты крыса!
   Оскорбление медик стерпеть не смог. На лице его отразились отвращение и гнев:
   -- Сам вставай, урод!
   Санитар принялся помогать своему товарищу, которого забияка сержант угостил ударом тяжелого ботинка.
   Если медперсонал остался глух к просьбам страждущего, то находящееся по близости двое солдат из охраны космопорта среагировали моментально. Оно и понятно, для них ведь сержант круче бога. Ребятишки кинулись к Марку и бережно поставили его на ноги.
   -- Молодцы! -- похвалил их Грабовский. -- А теперь помогите мне добраться до штаба.
   "Головорез" рассудил здраво. Если он уйдет, опираясь на солдатские плечи, санитары доложат, что раненный перекочевал в руки военных. А с них двоих, мол, и взятки гладки. Они ничего не могли поделать. Здесь ведь вотчина американской армии.
   -- О каком штабе вы говорите, сэр? -- озабоченно переспросил один из солдат, среднего роста метис со слегка раскосыми глазами.
   -- Штаб нашей авиагруппы, конечно, -- Марк ткнул пальцем в эмблему, которая была нашита на груди его забрызганного кровью комбинезона. Грабовский надеялся, что солдат узнает рисунок.
   -- Но это на другом уровне, и достаточно далеко отсюда, -- в глазах рядового мелькнул страх. -- Мы не можем отлучаться так надолго. У нас приказ...
   Фух! У разведчика отлегло от сердца. Отпали сразу две проблемы. Во-первых, не надо искать, каким-таким способом отделаться от своих ангелхранителей, а во-вторых, ему предстоит длинная дорога до штаба. Да здравствует длинная дорога! Раненый Эндрю Хлюппак может добираться туда достаточно долго... или не добраться вообще. Мало ли... свалится без чувств в каком-нибудь темном, глухом закоулке.
   -- Доведите меня до ближайшего лифта, -- прошипел Марк поддерживающим его солдатам, да так, чтобы не услышали санитары. -- А дальше я уж сам как-нибудь.
   -- Слушаюсь, сэр! -- в голосе рядового послышалось облегчение.
   Солдаты закинули руки Грабовского себе на плечи, и под испепеляющими взглядами санитаров вся троица заковыляла в недра бетонных лабиринтов.
  
   Когда двери лифта сомкнулись у него за спиной, Грабовский не ощутил даже тени гордости или удовлетворения от мастерски проделанной работы. Пробрался в Амарилло, а дальше что? Для чего он проник сюда, в самое логово врага? Только лишь потому, что не было другого выбора? Либо город, либо одинокая и мучительная смерть в огромной безжизненной пустыне? Конечно же нет. Он уже давно планировал попасть в это место, искал пути, перебирал варианты, строил планы. Где-то здесь в заключении томится отец. Он знает, он уверен. Амарилло был последним местом, где видели Александра Грабовского, и "Архангел", естественно, не позволил ему отсюда уйти. А значит все правильно. Марк прибыл по назначению.
   Залогом выживания в чужом враждебном мире является маскировка. Стать неброским, незаметным, таким как все. Сказав себе это, Грабовский потрогал запекшиеся пятна крови на своем летном комбинезоне. Да... в таком виде по городу не походишь. А если вспомнить, что и документов у него при себе никаких, то картина вообще получается невеселая.
   Хотя с документами, пожалуй, можно и обождать. Главное сейчас одежда. Но где ее взять? Марк принялся перебирать варианты. Можно украсть. Вот только где? Вряд ли мундиры сохнут прямо во дворах на длинных бельевых веревках. Можно мило побеседовать с кем-нибудь из американских вояк, с тем, кто только что сменился, и кого не будут искать хотя бы сутки. Но пока отыщешь такого, сам сто раз засветишься. Что же остается? Остается срочно валить первого встречного и как всегда надеяться на удачу.
   Только Марк принял это решение, как лифт... вернее не лифт, а перемещающаяся внутри витиеватого туннеля транспортная капсула остановилась. Уровень 3-С, на который ему указали солдаты, был успешно достигнут. Вот и добрался, посмотрим что тут и к чему. Разведчик с замершим сердцем ждал когда раскроется дверь. А вдруг за ней полно народу или того хуже -- охрана?
   Когда металлическая панель скользнула в сторону, Грабовский вздохнул с облегчением. В этой части уровня 3-С находились по большей части служебные и технические помещения, абсолютно не притягательные для холенного военного контингента. Пора уборщиков да молодая женщина, катившая впереди себя тележку с кипой холщевых мешков -- вот и все служащие, которые забрели сюда в этот час. Кстати, о времени "головорез" не имел ни малейшего представления.
   -- Который час? -- с этим вопросом лейтенант и обратился к розовощекой владелице тележки.
   -- Боже милостивый! -- вместо ответа женщина всплеснула руками. -- Что это с вами стряслось?
   -- Ничего-ничего, -- успокоил ее Марк. -- Это не моя кровь. Напарника. Погиб он. А мне хоть бы хны, только несколько царапин. Такие-то вот дела. -- Грабовский попытался добавить в свой голос побольше боли и скорби.
   -- Вам бы умыться, сержант, -- женское сердце дрогнуло.
   -- Не плохо бы, да в штаб вызывают, -- разведчик встрепенулся, словно вспомнив. -- Который сейчас час?
   -- Десять вечера, -- служащая бросила быстрый взгляд на ручные электронные часики.
   -- Успеваю. Есть еще время, -- с облегчением выдохнул Марк. -- Значит можно и умыться. А где тут ближайший туалет?
   -- В центральном вестибюле, рядом с конференц-залом -- женщина неопределенно махнула рукой. -- А здесь только небольшая прачечная. Скатерти, полотенца из баров простирнуть, -- при этих словах она красноречиво глянула на свою тележку.
   Слово "бар" приятно резануло слух. Давненько Грабовский не сиживал в настоящем баре. Выпивка, приятные собеседники, из которых при умелом подходе можно вытянуть массу интересной информации. Однако в бар не заявишься в таком виде.
   -- А в прачечной вашей вода есть? -- поинтересовался "головорез".
   -- Смеетесь? -- женщина удивленно поглядела на собеседника. -- Откуда здесь воде взяться?
   Разведчик понял, что попал впросак. Прачечная на космической станции должно быть сильно отличалась от своих земных аналогов. Воду здесь просто так не разбазаривали. Чтобы исправить положение, Марк применил всю свою фантазию и изобретательность:
   -- Я думал есть какая-то резервная емкость. У нас в доке, к примеру, имеется такая.
   -- Салфетки могу дать. Очищающие. -- Судя по всему, женщина удовлетворилась таким разъяснением.
   -- Пойдет, -- Грабовский обаятельно улыбнулся.
   -- Тогда поехали.
   Женщина взялась за свою тележку и двинулась вдоль по коридору. Марк пристроился чуть сбоку и сзади. Проходя мимо двух, болтающих друг с другом, уборщиков, разведчик постарался как можно больше спрятаться за свою пышногрудую спутницу. Чем меньше его запомнят, тем лучше. А камер наблюдения, насколько Марк мог заметить, в этой части уровня не имелось. Однако, как "головорез" ни старался, его все равно угостили длинным оценивающим взглядом. Нехорошим таким взглядом. Так шакалы смотрят на подраненного буйвола, прикидывая вцепиться или еще подождать пока гигант совсем ослабеет.
   Пластиковая карточка с груди женщины служила одновременно и средством идентификации, и ключом. Всунув ее в прорезь замка, служащая открыла дверь. Грабовский помог вкатить тележку, а следом вошли и они.
   Внутри небольшой комнаты, с пола до потолка облицованной крупной керамической плиткой песочного цвета, находилось пять стиральных машин, два довольно больших контейнера на колесиках и целая вереница встроенных металлических шкафов. Ни малейшего намека ни на кран, ни на воду.
   -- Вот вам, держите, -- женщина достала из шкафа темно-зеленую полиэтиленовую пачку с надписью "Вооруженные Силы США" и протянула ее Марку.
   Принимая салфетки, Грабовский вдруг почувствовал ее взгляд. Из материнского он все больше становился заинтересованным, можно даже сказать игриво-кокетливым. Что ж, может это даже и к лучшему. Здоровый флирт делу не помешает, а может даже и поможет. Тем более, что Марк в этом деле всегда считался экспертом.
   -- Как зовут мою благодетельницу? -- разведчик разорвал упаковку и вытянул пахнущую хвоей салфетку.
   -- Элизабет, -- женщина начала развязывать привезенные ею мешки и ссыпать их содержимое внутрь машин, -- а для друзей просто Эл.
   -- Красивое имя. Была такая актриса Элизабет Тейлор. Вы на нее похожи.
   Марк беззастенчиво врал. Элизабет походила на роскошную Клеопатру точно так же, как курица походит на павлина.
   -- Мне многие об этом говорят. -- Эл включилась в игру, причем дураку было понятно, что о Тейлор она слышит если не в первый, то во второй раз в своей жизни.
   -- Вы работаете в баре? -- Марк быстро стирал с лица грязь и кровь. В качестве зеркала он использовал полированную дверцу шкафа. Одновременно с этим разведчик старательно запоминал, как женщина задавала режим стирки.
   -- Официанткой в сети кафетерий "Флай". Знаете, такие, с синим бумажным голубем на эмблеме? -- И дождавшись от Марка утвердительного "угу", добавила, -- их на этом уровне целых четыре.
   С комфортом устроились, гады, -- выругался про себя Грабовский. Штаб, бары, кафе, все рядом, все под рукой. Хочешь -- воюй, хочешь -- расслабляйся.
   -- А как вас зовут? -- голос Элизабет перебил мысли разведчика.
   -- Меня? Э... -- Грабовский хотел сказать Эндрю, но передумал. Незачем светить Хлюппака, тем более, что именно его в случае чего и станут искать. Так что... -- Майкл! Меня зовут Майкл.
   -- Вот и познакомились, -- женщина очаровательно улыбнулась, продемонстрировав шеренгу мелких, потемневших от кофе и курева зубов.
   -- Эл, -- Грабовский специально употребил дружеское "Эл", -- сегодня я, по всей видимости, буду занят, да и день у меня выдался прямо сказать ни к черту, -- Марк тяжело вздохнул и выбросил в контейнер очередную салфетку. -- Ну а вот завтра вечером мы бы могли встретиться, посидеть, выпить рюмочку другую за знакомство. -- Он говорил самым вкрадчивым и чарующим голосом, на который только был способен.
   -- Завтра я освобождаюсь в шесть, -- Элизабет великодушно дала свое согласие.
   -- Прекрасно, значит в шесть! Где вас можно будет найти?
   -- Модуль номер двести шесть. Там одно из наших кафе.
   -- Я найду, -- пообещал Грабовский.
   Официантка загрузила привезенную поклажу в три стиральные машины и теперь не знала, как поступить дальше. Она стояла возле своей тележки, нервно покатывая ее взад вперед. Марк понял это и, учитывая их так быстро развивающуюся дружбу, осмелился попросить:
   -- Эл, может, оставите меня одного? Я бы хотел вытереть не только лицо? Проклятая кровь затекла под комбинезон. Раздражает, зудит, не могу терпеть. А мен еще черт знает сколько сидеть в штабе, рапорты писать и так далее. Поэтому, если можно, я бы хотел уделить пару минут личной гигиене, раз уж вы так великодушно снабдили меня этими замечательными салфетками.
   Элизабет ушла. Перед уходом она взяла с Марка честное слово, что, покидая прачечную, он непременно проверит, заперта ли дверь. Тот обещал. А чтобы женщина окончательно позабыла об этом мелком, совершенном ею нарушении, Грабовский на несколько секунд задержал в своей руке ее ладонь и вкрадчивым голосом произнес: "До завтра, красотка".
   Как только дверь за Элизабет закрылась, лейтенант в сердцах выругался:
   -- Черт, но ведь нормальные же, обычные люди! Какого же хрена? Что мы делим? Чего молотим друг друга без остановки?
   Правда, после этой фразы легионер припомнил, он и до этого убивал нормальных, обычных людей. И делал это не из-за какой-то своей антипатии, злости или вражды, а потому что приказывали. Приказывали ему, приказывали им, а вместе получается одна большая кровавая каша. Вот и выходит, что причина всему находится там, наверху, в мягких и удобных кабинетах власти. Как добраться до этих самых кабинетов, Марк пока не знал. Но то, что это будет легче осуществить в чистой одежде, так это точно.
   Грабовский быстро скинул с себя грязный летный комбинезон. Хотел сразу сунуть в стиральную машину, да вдруг остановился. Если Хлюппака все-таки кинутся искать, то особо пристальное внимание уделят сержантскому составу. А значит долой нашивки. Как разведчик успел заметить вольнонаемные работники на станции не редкость. Прекрасно, он изо всех сил будет косить под них. Прейдя к такому решению, Марк зубами содрал синий шеврон главного мастер-сержанта аэрокосмических сил и лишь после этого зашвырнул униформу в бункер стирального агрегата. Установив максимальную степень очистки, лейтенант нажал кнопку "пуск". Машина загудела, и в тонкой стеклянной прорези замелькал яркий зеленоватый свет. Так светится копировальное оборудование или сканер. Марк понятия не имел о принципе работы этого чуда техники. Ясно было одно -- стирка... а впрочем нет, понятие стирка здесь не годилось. Чистка шла без участия воды и пенообразующих средств. Это хорошо, очень хорошо! Грабовский одобрительно кивнул. Не надо будет сушиться или сочинять историю, как на него только что совершенно случайно помочился слон.
   Изучая стиральный агрегат, Грабовский ежился от прохладного кондиционированного воздуха. Он ведь был голым. Этакий нагой белокожи атлет в черных космических ботинках. Не желая рисковать, разведчик надел на труп Хлюппака не только свой боевой комбинезон, но и спецбелье инопланетного производства. Сам же натягивать трусы и майку мертвого сержанта побрезговал, о чем, кстати, теперь очень жалел. Войди сейчас сюда кто, картина получилась бы весьма экстравагантная. Отсутствие документов еще кое-как можно объяснить, а вот отсутствие трусов...
   Марк глянул на индикатор машины и с досадой констатировал, что чистка продлится сто семьдесят минут. Торчать здесь голым почти три часа! Это немыслимо! Сразу захотелось спрятаться. Взгляд упал на два объемистых пластиковых контейнера, те, что на колесиках. На колесиках? На полу в районе двери были отчетливо видны следы от резины. Выходит, контейнеры регулярно куда-то увозят. Это не годится. Не хватало еще, чтобы в последний момент тебя, брат Грабовский, уволокли в неизвестном направлении, да еще без одежды.
   Тогда остаются шкафы. Марк попытался вырвать одну из металлических полок, делящих утробы железных гробов на полуметровые ячейки. Черта с два! Приварены. Стало понятно, что шкафы собирались прямо здесь, и разборки они не подлежали, разве что с помощью плазменного резака.
   Что же тогда остается? Разведчик внимательно обвел взглядом прачечную. Ничего. Хоть ныряй в последнюю пятую стиральную машину или изображай мраморного атланта, поддерживающего потолок. Следуя за своей последней, прямо сказать идиотской мыслью, Марк взглянул на потолок. Обычный подвесной потолок, пара флуоресцентных ламп, решетка вентиляции... Вентиляция! Разведчик вдруг вспомнил, что в учреждениях и промышленных комплексах трубы системы вентиляции делают не из легкого стекловолокна, а из металла. Поползать по таким -- любимое занятие все голливудских киногероев. А чем он, Марк Грабовский, собственно говоря, хуже?
   Один из контейнеров пришлось передвинуть метра на полтора. Ничего, вряд ли кто-то заметит, что он стоит немного не там где полагается. Лейтенант живо взобрался на толстую пластиковую крышку и обеими руками взялся за поблескивающую белой краской решетку. Та поддалась, и с легким скрежетом отползла в сторону, в темноту, вглубь полуметровой в диаметре трубы.
   Нормально. Пойдет. Марк попробовал повиснуть на руках. Крепления выдержали. Тогда он подтянулся и, закинув локоть, сунулся в глубокий черный туннель. О том, чтобы развернуться в тесном пространстве, не было и речи. Однако следовало поставить на место решетку, а также неплохо бы расположиться лицом к входу. Тогда появится возможность наблюдать за тем, что происходит в прачечной.
   "Головорез" стал сдавать назад. Изгибаясь, как червяк в норе, двигаясь ногами вперед, он прополз над квадратным отверстием вентиляционной отдушины, прогромыхал по снятой решетке и спустя пять минут занял приемлемое положение, именно то, к которому так стремился.
   Не успел разведчик перевести дух, как за дверью кто-то завозился. Дьявольщина! Лейтенант второпях бросился устанавливать решетку. Именно в тот миг, когда та провалилась в предназначенные для нее пазы, дверь резко распахнулась.
   В прачечную ввалились трое. Один из тех уборщиков, которых разведчик видел давеча в вестибюле и два здоровяка с белыми повязками на руках. Буквы "МР" на них неоспоримо причисляли солдат к славной когорте военных полицейских.
   -- Ну и где он, твой подозрительный субъект? -- поинтересовался один из солдат у уборщика.
   -- Не знаю. Элизабет сказала, что оставила его здесь и попросила вызвать вас.
   "Ах, так, значит... Ну что ж, тогда свидание отменяется, -- с досадой подумал Грабовский. -- Не люблю я женщин, ставящих любовь ниже общественного долга".
   -- Сколько времени уже прошло? -- забасил снизу второй полицейский, по нашивкам капрал.
   -- Минут пятнадцать, -- доложил местный поборник чистоты и порядка.
   -- У-у-у! -- протянул капрал. -- Да за пятнадцать минут он уже мог черти куда уйти.
   -- Да не перегибай ты, Оскар, -- перебил напарника второй полицейский. -- Куда он мог уйти? Мы прижаты к зоне "А", а к ней вплотную примыкают выходы к наружным ангарам. В зону "А" мышь не проскочит, в ангары без свежих кодов доступа и личного ключа тоже не попадешь. Так что если это действительно чужак, и он сейчас не в штабе, значит шарится где-то по уровню или спустился на С-4. И здесь и там его быстро вычислят. Ведь он весь в крови... как говорят. -- При этих словах полицейский вопросительно поглядел на уборщика.
   -- Да-да, подтверждаю, -- тот резво закивал. -- Сам видел. Вся грудь и рукава тоже.
   -- Такого точно многие запомнят, -- капрал по имени Оскар лениво зевнул. -- Пошли, объявим в розыск.
   -- Минуточку, -- уборщик кинулся к контейнеру, который передвинул Марк.
   Заметив это движение, "головорез" похолодел. Неужто чего углядел, падлюка ты этакая!?
   Уборщик подскочил к пластиковому кубу, приоткрыл крышку, заглянул внутрь, а затем оттолкал контейнер на полагающееся ему место.
   -- Ну, что, никого? -- хихикнул капрал. -- А ты в другой загляни. Вдруг там кто засел, среди пыли и ваших тряпок с дизсредством, от которого не только тараканы, но и люди сдохнуть могут?
   Оба полицейских дружно заржали, а Марк поблагодарил провидение за то, что оно отвратило его от идеи спрятаться в контейнере.
   -- Ладно, пошли, -- рядовой оказался личностью более ответственной, чем старший по званию напарник. -- Время идет. Может Эл подняла переполох совсем не напрасно.
   -- Ох уж эта твоя Эл! -- капрал подтолкнул уборщика к двери. -- Паникерша. Сколько мы с тобой на этой станции? Четыре... почти пять лет. А кроме парочки потасовок перепившихся солдат других инцидентов пока не видали.
   -- Сейчас кое-что изменилось, -- напомнил приятелю рядовой.
   -- Да... Эта чертова война, -- погрустнел Оскар.
   -- Война, -- как эхо повторил рядовой. Словно разбуженный этим страшным словом, он поспешил обратиться к уборщику. -- Антонио, передай Элизабет, чтобы никуда не уходила. Я зайду к ней снять показания. Пусть вспомнит все, что касается этого подозрительного сержанта.
   -- Передам.
   Уборщик произнес это уже за порогом, поэтому до разведчика доле6тело лишь последнее короткое "...дам". Дверь захлопнулась, замок щелкнул, и в прачечной вновь стало тихо.
   Грабовский лежал неподвижно, а в голове роились десятки несвязных, порой даже противоречивых мыслей. Война... никто не хочет войны. Объявлен розыск... значит, времени в обрез. Комбинезон... он будет чиститься еще очень долго. Оружие... у него нет оружия. Зона "А"... Микульский рассказывал... Там резиденция Верховной Лиги... Там должны содержать отца... Там логово морунгов... Там сложная система охраны... Там...
   Перед глазами поплыл белый туман. Он так устал. Он не спал уже больше двух суток. Тишина и относительная, временная безопасность подействовали как лошадиная доза снотворного. Он только чуть-чуть... Он только немного... Глаза Марка сомкнулись, и корсиканец забылся тяжелым беспокойным сном.
  
  
   Глава 23.
  
   Дэя находилась как будто в извращенной уродливой параллельной реальности. События и факты в ней каким-то невообразимым образом оказались вывернуты на изнанку или искажены до неузнаваемости. Все, что она знала, все чему верила, оказалось ложью! Хотя, что есть истина? Субъективное, неустойчивое понятие. Если хорошенько вдуматься, то поймешь, что для каждого она своя, можно сказать персональная. Разумное существо верит в то, во что хочет верить, в то, что ему близко и понятно, в то, что не противоречит его знаниям и уровню интеллекта. Вот и сейчас, Дэя должна была решить для себя самой, какая истина приемлема для нее, принцессы Лура, доктора медицины, гражданки Галактического Союза и, наконец, просто женщины, возлюбленной землянина. Именно от этого выбора и будет зависеть ее будущее, ее жизнь.
   Лурийка вдруг поняла, что боится смерти. Может именно это, а совсем не привитое с детства благоговение перед авторитетом Совета, заставляло ее все больше и больше верить в рассказ главного советника Нуда. Однако внутри все же жило некое упрямство, протест, неутолимое стремление к правде. Они-то и подталкивали женщину все задавать и задавать вопросы:
   -- Почему это произошло? -- Дэя перевела взгляд с главного советника на третьего советника Хродуфуну. -- В чем причина такого неожиданного резкого регресса?
   -- Я бы не сказал, что он такой уж неожиданный, -- Хродуфуну навел на лурийку свой единственный глаз. Кожистое веко при этом свернулось в трубочку, образовав что-то наподобие выдвинутого вперед объектива. -- Процесс длился сотни лет.
   -- И в течение этих столетий никто ничего не замечал?
   -- Легко заметить, если что-то происходит, и практически невозможно, если не происходит ничего, -- философски заметил Нуд.
   -- Великолепно сказано, -- похвалил коллегу цептаминог, и глаз его при этом сменил окраску с зеленого на голубой. -- Надо быть воистину настоящим гением, чтобы заметить подобное и сделать соответствующие выводы.
   Хродуфуну встал и подошел к стене, испещренной бесконечными рядами буквенно-цифровых кодов. Он уверенно надавил на одну из надписей. Участок поверхности, на который легли зеленоватые присоски хранителя мудрости, тут же исчез, открывая небольшую ячейку. Дэя знала что там. Дэя знала что хранилось под всеми этими табличками. Кристаллы с матрицами памяти лучших, гениальнейших умов галактики. Те, кто навеки покинул этот мир, оставили потомкам самое ценное, что у них было -- свои мысли, свои идеи, свои находки и открытия.
   Дэя относилась к этому месту с неизменным трепетом и волнением. Она была здесь всего один раз. Там... на Тогоре... И поэтому сегодня, когда верховный советник Нуд привел ее в уцелевшее, перенесенное на станцию хранилище, доктор испытала настоящую неподдельную радость и облегчение. Какое счастье, что все это не погибло!
   Хродуфуну извлек из ячейки кристаллический элемент памяти, с виду напоминающий искусно ограненный шар для игры в луитанский крокет. Вернувшись к столу, за которым сидели Дэя и верховный советник Нуд, цептаминог бережно опустил кристалл в мягкие держатели ажурной подставки. Горящими от восторга глазами доктор глядела на вместилище мудрости одного из великих сынов или дочерей галактики.
   -- Кто это? -- Лурийка не смогла утерпеть.
   -- Это матрица памяти Донудина Тара.
   -- Учителя Тара? -- вырвался у Дэи восторженный возглас.
   Лицо старого лурийца вмиг всплыло в ее памяти. Морщины, избороздившие высокий лоб, глубоко впавшие скулы, покрытый сухой растрескавшейся коркой губы. Однако в учителе ничто так не запоминалось как глаза. Не ведающие старости, горящие настоящим юношеским задором глаза. Он так любил жизнь!
   -- Да, Донудин Тар был вашим учителем много лет, -- главный советник Нуд заговорил громко и властно, тем самым напомнив лурийке о необходимости сдерживать эмоции. Так как это всегда делал великий Тар.
   -- Простите, -- доктор понурила взгляд.
   -- Как вы помните, он умер четыре общегалактических года назад, но перед смертью, как и полагается достойному сыну галактики, он завещал нам свои знания.
   -- Учитель Тар был знаком с той проблемой, о которой мы говорим? -- Дэя вспомнила начало разговора.
   -- Он не только был знаком, он одним из первых заметил ее и активно работал над ее разрешением.
   -- И ему удалось? -- возглас Дэи походил больше на утверждение. Она не могла поверить, что существовали загадки, которые ее гениальному учителю оказались бы не по плечу.
   -- Он указал путь, по которому мы и пошли, развивая и преумножая идеи великого лурийца.
   -- Вы хотите сказать, что проект "Архангел" это идея Донудина Тара? -- доктор была ошеломлена.
   -- Нет, -- лицо Нуда как всегда оставалось каменной маской. -- Решение подкинуть в руки землян наши передовые технологии принимал Совет. Честно говоря, вначале мы рассчитывали использовать всю их цивилизацию, но в силу, я бы так сказал, индивидуальных особенностей человеческой психики на свет появился проект "Архангел". Но мы ничего не имели против. Таким образом, в нашей программе оказались задействованными наиболее цивилизованные, интеллектуально развитые слои земного населения, а стало быть, более полезные для дела.
   Полезные для дела... Бесполезные для дела... Ледяные слова Нуда вдруг покоробили женщину. Кто они эти полезные? Те, кто умеют убивать. А бесполезные? Все те миллиарды, которые погибли, жители Тогора, харририане, "Головорезы", она сама! Дэя вспомнила, что совсем недавно на этой самой станции ее поджидала лютая смерть. Но лурийка сдержалась и промолчала. Она не может судить о том, чего не знает. Вероятно, в прошлый раз весть о ее пленении не дошла до членов Совета. Судьбу доктора и ее друзей решала Верховная Лига. Люди... Да, они убивают не раздумывая. Совет знал кого выбирал. И все же это дикость и мерзость таким жутким способом вычищать целый звездный сектор. И зачем, собственно говоря, понадобилось его вычищать? Неужели для планов Совета не нашлось нескольких более или менее сносных необитаемых планет?
   Главный советник Нуд словно угадал мысли женщины:
   -- Для осуществления наших планов потребуется полная изоляция. Ни каких связей с другими мирами. На первое время мы воспользуемся инфраструктурой погибших цивилизаций. Ну а затем... Затем те, кого мы создадим, пойдут дальше, намного дальше. Они построят новый мир, они будут сильны, совершенны, полны гениальных идей и неутолимого желания познавать вселенную. Придет время, и они позаботятся о своих убогих умственно отсталых братьях, именующих себя Галактическим Союзом.
   Возможно Дее показалось, но в бесстрастных словах Нуда она уловила недобрую иронию. Особенно в этом многообещающем "позаботятся". И лурийке как-то сразу не захотелось, чтобы о ней заботились, пусть даже это будут те, кого она создаст своими собственными руками. Создаст? Доктор мысленно несколько раз произнесла слово "создаст". Если она действительно так подумала, это значит, что решение принято, ну, или почти принято. Дэя склоняется перед мудростью Совета и принимает его пусть жестокую, но наверняка единственно верную волю.
   Сомнения, испуг, внутренняя борьба моментально отразились на лице женщины. Оба советника заметили это.
   -- Я понимаю, -- Нуд немигающее уставился в глаза лурийке. -- Сейчас вы в шоке. Во что-то вы верите, во что-то нет. Поэтому прежде чем продолжить наш разговор, мы хотели бы, чтобы вы ознакомились с научным наследием вашего учителя.
   Иллюстрируя свои слова, Нуд сделал знак хранителю мудрости, и тот услужливо подвинул к доктору подставку с хрустальной матрицей.
   -- Загрузочная установка находится в соседней комнате, -- не замедлил сообщить Хродуфуну.
   -- Я с благодарностью и трепетом принимаю ваше предложение. -- Дэя склонила голову в поклоне. -- Хотя бы ненадолго воссоединиться с сознанием моего любимого учителя это великая честь. -- Произнеся эту фразу, Дэя спохватилась. -- Простите, главный советник, но объем матрицы память просто таки огромен. Он включает в себя знания, полученные донором за многие годы. Чтобы изучить работы Донудина Тара мне понадобиться время... много времени.
   -- Вам некуда спешить, -- успокоил доктора Нуд. -- У вас есть время, пока мы не поднимем станцию и не уйдем в район "Черной зоны". К сожалению это произойдет еще очень не скоро. Во-первых, имеются чисто технические проблемы со взлетом, а во-вторых, на Воларде у нас появились кое-какие интересы... Так что работайте спокойно. А чтобы процесс шел более успешно, пожалуй, я вам кое-что дам.
   Нуд запустил руку в складки своего широкого балахона и добыл оттуда небольшой, пузатый, размером с кулак цилиндрик. Серебристый металл покрывала затейливая инкрустация. На одном из концов баллончика виднелся золоченный ажурный клапан, а рядом, словно бутон экзотического цветка, свернулась прозрачная дыхательная маска.
   -- Вы знаете что это?
   -- Я догадываюсь... -- Дэя с благоговением наклонила голову.
  
   Грузный немолодой мужчина, прищурив свои маленькие хитрые глазки, внимательно смотрел на голографический экран. Изображение передавалось из помещения смежного с центральным хранилищем. Там в одной из новейших, принадлежащих лично Совету загрузочных установок, находилась лурийская принцесса. Женщина недвижимо висела в гравитационном поле, а вокруг ее головы переливался всеми цветами радуги сияющий нимб.
   -- Сколько времени прошло с того момента, как она начала загрузку? -- толстяк произносил слова медленно, едва открывая рот. Его обрюзгшая нижняя челюсть при этом практически не шевелилась.
   -- Почти двадцать земных часов. -- Главный советник Нуд стоял рядом. На губах его играла улыбка удовлетворения.
   -- Она прерывалась для приема пищи?
   -- Да, один раз.
   -- Всего один? -- удивился землянин.
   -- Всего один, -- подтвердил Нуд. -- Десять минут на поглощение активного коктейля, столько же на личную гигиену и вновь загрузка. Она словно машина.
   -- Отличный мозг, -- пожилой мужчина одобрительно кивнул. -- Побольше бы таких. Лурийка уже впихнула в себя объем равный половине Британники. Но если так пойдет и дальше, то халанит ей может и вовсе не понадобится.
   -- Ты ошибаешься, Уинстон, -- голос главного советника стал снисходительным, как будто он объяснял прописную истину. -- Матрица памяти этого Донудина Тара одна из самых больших. Через час, в крайнем случае через два, у женщины наступит торможение мыслительных процессов. Преодолеть его возможно только лишь используя наш допинг. Дэя в курсе. Она нарочно приберегла споры для этого момента. Таким способом возможно усвоить гораздо большее количество информации. А жадность уважаемого доктора к новым знаниям общеизвестна.
   -- Хорошо.
   Человек по имени Уинстон отвернулся от экрана и прошел вглубь кабинета. Там он уселся в высокое кожаное кресло и придвинул к себе круглый резной столик. На столике стояла большая, инкрустированная дорогими породами дерева и перламутром шкатулка. Открыв ее, хозяин апартаментов достал толстую гаванскую сигару.
   -- Я стал привыкать к этому телу, -- толстяк с вожделением вдохнул запах табака. -- Мне нравятся его привычки, ощущения, воспоминания.
   -- На нас возложена великая миссия, и мы не можем позволить себе даже мгновение слабости, -- Нуд с укором поглядел на собеседника. -- Единая Мать ждет, когда мы откроем ей путь.
   -- Я помню свое предназначение, -- человек тяжело вздохнул. -- Однако все выходит само собой. Порой мне что-то чудится, я что-то вспоминаю.
   -- Если Единая Мать почувствует... -- Нуд сделал многозначительную паузу. -- Твое место в этом теле займет другой. А ты вновь сольешься с ней.
   -- Сейчас это уже не важно. Я ли... другой ли... Всем нам нечего делить. Все мы частички Единой Матери. Да и, кроме того, главное уже свершилось -- долгожданная дорога найдена. И не далек тот день, когда этот мир вновь станет нашим.
  
  
   Глава 24.
  
   На губах у Строгова играла улыбка. Правда, увидеть ее никто не мог. Синтезатор дыхательной смеси надежно прятал большую часть лица, оставляя открытыми лишь ороговевшую, превратившуюся в прочные клиновидные пластины переносицу да синие, тускло горящие глаза. Именно поэтому для всех окружающих Великий Мастер, как и прежде, оставался существом из стали и камня -- спокойным, невозмутимым, уверенным и несокрушимым.
   Ах, как все они ошибаются! Как бы он хотел вновь стать обычным человеком! Чтобы верные товарищи не ежились под его немигающим взглядом, чтобы не вздрагивали, когда их собственные глаза ненароком скользнут по своему изувеченному мутациями командиру.
   Однако хватит! Чего это он вновь затянул старую песню?! Прошлого не воротишь, не переделаешь. Сейчас он тот, кто есть и глупо понапрасну истязать себя вопросами: "А что было бы..., да как было бы...?" Глупо, особенно в такой день!
   После гибели "Новой Невады", прошло всего чуть больше недели, а ему показалось, что миновала целая вечность. Вечность полная горя, боли, ужаса и смерти. Все это время Строгов не мог отделаться от мысли, что обыкновенные люди, а тем более хилые харририане и вечно трясущиеся от страха нейджалы не в силах перенести такое. Он -- да. Но ведь он все же Великий Мастер! А вот все они... они просто беззащитные создания из плоти и крови. Но свершилось чудо, они выжили, они уцелели, они нашли своего затерявшегося в песках командира. И сегодня праздник, настоящий праздник -- день их долгожданной встречи.
   Переполненный счастьем Николай обвел взглядом всех тех, кто собрался в отведенном для "головорезов" модуле. Люди не молчали, люди без устали говорили друг с другом, но этого им казалось все мало и мало.
   -- Когда эта черная дрянь хлынула из стены, я чуть не обгадился со страху... -- рассказывал Шредер понимающе кивающему Алексею Рутову.
   -- Командор, вы представляете, чтобы не умереть от жажды нам приходилось фильтровать и пить свою собственную мочу... -- вполголоса жаловалась Хризику Луиза.
   -- Нангисену немного полегчало, как только мы опустили его сюда. Однако он все еще находится без сознания. -- Моришаль с Микульским стояли невдалеке от самодельной лежанки, и капитан информировал разведчика о состоянии раненного. Тот кивал, и было видно, что поляк пытается что-то вспомнить или понять.
   То, что лишь пытался нащупать пытливый ум Микульского, Строгов понял уже давно. По сравнению с поверхностью напряженность биоэнергетического поля здесь возросла практически вдвое. А это могло означать лишь одно -- они приблизились к Источнику Жизни. Он уже где-то совсем недалеко.
   Словно пытаясь увидеть бушующее голубое пламя, Николай огляделся по сторонам. Но нет, ничего похожего. Стальные борта спасательной шлюпки и ставшая уже привычной обстановка пассажирского отсека. Взгляд, случайно угодивший в иллюминатор, натолкнулся на серебристую плиту защитного блистера. Все окна, включая лобовое стекло водителя, были плотно задраены, и от этого казалось, что они снова в космосе, и вот-вот модуль начнет свой головокружительный смертельно опасный спуск на планету.
   -- Ник, как тебе наше новое убежище? -- Огюст Моришаль закончил разговор с поляком и теперь подошел к Великому Мастеру.
   -- Не знаю... -- Строгов неуверенно пожал плечами. -- Мне здесь как-то неуютно. Не чувствую себя в безопасности.
   -- Кракены зарыли модули почти на километровую глубину. Здесь нас вряд ли засекут, а тем более смогут атаковать.
   -- Но и выбраться без посторонней помощи мы тоже не сможем.
   -- Согласен, -- капитан уныло кивнул. -- Однако, из двух зол выбирают меньшее. Сейчас нам больше следует опасаться атаки "Архангела", чем предательства кракенов, тем более что, по-моему, они на такое не способны.
   -- А кто такие вообще эти кракены? -- Не отягощенный субординацией, Хризик бесцеремонно влез в разговор двух офицеров.
   -- Машины, -- коротко ответил Моришаль.
   -- Машины? -- Луиза высунулась из-за чешуйчатой спины нейджала.
   -- Ну да, -- у капитана был вид человека, удивленного темнотой и невежеством своих собеседников. -- Разумные машины.
   -- Это что-то наподобие морунгов? -- поежился Хризик.
   -- Не могу ответить точно, -- Моришаль виновато улыбнулся. -- У меня не было достаточного опыта общения с морунгами. Не то, что у всех вас.
   Тут озабоченное лицо капитана слегка просветлело. Очевидно, в голову ему пришла хорошая идея:
   -- Пусть Рутов расскажет. Он общался с кракенами больше других.
   Все взгляды разом переметнулись на капрала. Он вместе с Микульским и Шредером стоял в сторонке. Вышколенные солдаты не решались без разрешения присоединиться к компании старших по званию.
   Николаю пришло в голову, что все это теперь условности. Когда "головорезов" осталось всего шестеро, нет смысла тянуться по струнке.
   -- Давайте сядем и поговорим, -- приказ Великого Мастера стал следствием этой мысли. Он первый сделал шаг в направлении пассажирских кресел и призывно махнул рукой солдатам.
   Когда все расселись, а Хризик традиционно улегся в проходе, Строгов повернул голову к Алексею Рутову:
   -- Выкладывай все, что знаешь о кракенах. Начни с самого начала. Где вы там их откопали?
   Рутов как будто только и ждал возможности поведать свою историю. Он с готовностью кивнул, окинул быстрым взглядом всех присутствующих, прокашлялся и начал:
   -- Так вышло, что я первым их обнаружил. В тот день мы искали объезд вокруг очередного разлома. Неглубокий такой, даже не разлом, а овраг... метров пять, но машина не пройдет. Я шел впереди планетохода, проверяя прочность грунта. Вдруг сканер засек подозрительный энергетический всплеск. Пеленг указывал на объект, находящийся внизу. Вначале я решил туда не заглядывать. Вдруг там охотник или может быть какой-нибудь робот-разведчик. Засечет, и все... жди крылатых гостей с ракетами и плазмаметами.
   -- Но потом передумал? -- то ли спросил, то ли продолжил за капрала Строгов.
   -- Передумал, -- подтвердил Рутов. -- Любопытно до жути стало. Подобрался я к краю обрыва, заглянул и обмер. Мама моя родная, а там этакая живая клякса размером с грузовик! Дергается, сжимается, разжимается, искры кое-где по черной шкуре проскальзывают. Картина, я вам доложу, не самая веселая. Такое в фильмах ужасов обычно показывают, когда хотят страху побольше нагнать. Хорошо еще, что дело все днем происходило.
   -- Ты, капрал, не отвлекайся. Стивен Кинг, блин, нашелся. -- Эффект от красочного описания смазал Моришаль. -- По делу говори. Забыл, что ли, как полагается докладывать?
   -- Слушаюсь! -- отрапортовал Алексей и, хитро ухмыльнувшись, продолжил в прежнем стиле. -- Так вот, значит, я и говорю... Только я подумал, что штука эта как пить дать местная и к "Архангелу" никакого отношения не имеет, как вдруг за спиной у меня лязг гусениц послышался. Харририанину этому, водителю хренову, ждать, видите ли, надоело. Вот он и двинул вперед. Во мне тут такая злость вскипела. А вдруг эта штуковина внизу опасная? Как услышит она гул двигателя да скрежет гусениц... Будет нам "весело". Рванулся я назад...
   -- А край оврага и не выдержал, -- догадался о последствиях столь резвого рывка специалист по горной подготовке Огюст Моришаль.
   -- Так точно, не выдержал, -- со скисшей вдруг рожей подтвердил Рутов. -- Полетел я вниз как подбитый орел.
   -- Как контуженый дятел, -- поправил его скептически настроенный Моришаль. -- И чему я вас только учил, бездари?
   -- Кто знает, господин капитан, быть может, благодаря этому полету мы все сейчас и живы, -- скромно заметил капрал.
   -- Давай дальше, -- раздраженно приказал Великий Мастер. Он следил за видеохроникой событий, которая демонстрировалась в мозгу Алексея, а всякие легкомысленные отступления тормозили и сбивали картинку.
   -- Упал я, не скажу, что на мягкую перину, но и жестким камнем это тоже не назовешь. Скорее всего... -- Рутов призадумался. -- Поролоновый мат, такой, как ковер в тренировочном зале. Все помнят?
   После того, как несколько человек утвердительно кивнуло, россиянин продолжил:
   -- Неожиданно после удара я наполовину провалился внутрь этой огромной черной медузы. Как в болото. -- Тут Алексей Рутов поморщился, явно вспомнив что-то очень неприятное. -- Самое гадкое, что провалился я не ногами, а головой. Вся верхняя часть тела аж до пупка вгрузла в отвратительную черную массу. И эта масса вдруг затвердела, стала как бетон, ни вырваться, ни даже пошевелиться. Ну, думаю, все... хана мне.
   -- И что? -- в наступившей тишине выдохнула Луиза. Это ее почти детское испуганное "и что?" вызвало улыбки на лицах мужчин.
   -- Да не волнуйся ты, живой он остался, -- не утерпел Микульский.
   -- Точно живой, -- подыграл поляку Шредер. -- Видел я его после этого как-то раз.
   Ну что с ними поделаешь! Выругался про себя Строгов. Только и дай позубоскалить. Однако, всего через мгновение Мастер успокоился. У людей настоящее большое счастье. Они встретились, хотя, пожалуй, каждый из них на это уже и не рассчитывал.
   -- Дальше, -- Николай не зло так, можно сказать по-отцовски, погрозил пальцем всем обладателям длинных языков.
   -- Минута прошла, другая, а ничего не происходит, -- продолжил рассказ Алексей. -- Думаю, делать то что-то надо. К примеру, позвать кого. Планетоход на худой конец вызвать. У водителя в рации транслятор-переводчик стоит. Худо-бедно интерлеви на фах-ри переводит. Я так с ними, с харририанами, всю дорогу и общался. Подумать то подумал, да так вызов и не послал. Засечь ведь могут. Тогда не только мне, но и всем остальным полный гаплык.
   Не успел я так рассудить, а слит мне уже на экран надпись выводит: "Получен сигнал". Ну, думаю, мои компаньоны не утерпели, вызвали все-таки. И тут на экране новая надпись: "Кто ты?". Я сперва опешил. Что значит кто я? Не успел я что-либо сообразить, а тут следующее послание: "Ты разумное существо?". Вот тут до меня дошло -- это не харририане меня вызывали, это кисель этот черный со мной разговаривает.
   Не очень-то я перепугался. Вроде как пугаться уже дальше некуда, и так дела полное дерьмо. Но меня не убивали, со мной разговаривали, и я должен был ответить хотя бы для того, чтобы просто потянуть время. Разумный, говорю, даже высоко цивилизованный. Слит перевел. Наверняка не очень хорошо перевел, так как ответа пришлось ждать долго. Я уже отчаиваться стал, когда вновь появился текст. И знаете какой? От него я прямо-таки обалдел. На экране было написано: "Помоги мне. Я неисправен".
   -- Тогда-то ты и усек, что имеешь дело с машиной? -- поинтересовался Георг Шредер.
   -- Появилось у меня такое подозрение, -- Рутов кивнул. -- Но только я не мог быть уверен, что слит все правильно перевел. Вдруг эта каракатица имела в виду "ранен", а не "неисправен". Но делать нечего, ранен ли, неисправен ли, а все равно надо помогать. Вдруг тогда он меня отпустит. Не долго думая, я сказал "согласен". Но вот только как помочь? А он -- "Утеряна согласованность между первичными сегментами. Наладь контроль и ты сможешь управлять ими". После этой просьбы я окончательно запутался. Какие еще, к дьяволу, сегменты? Какое еще управление? И тут мне в голову звезданула, как затем оказалось, великолепная идея. Раз это чудо-юдо -- машина, то пусть оно с машиной и договаривается, со слитом моего шлема, то есть. Вспомнилось как подсоединял к компьютеру новую мышку или клавиатуру. Комп подумает пару секунд, а затем и пишет: "Оборудование установлено и готово к работе". Может и тут точно так же получится. Слит опознает и возьмет под управление какие-то там первичные сегменты.
   На этом месте Алексей прервался, чтобы хоть на мгновение перевести дух.
   -- Попить хочешь? -- заботливо спросила Луиза. -- Я принесу.
   -- Не плохо бы, -- Рутов кивнул, -- а то горло саднит. Давно я столько не трепался.
   -- Только без меня не рассказывай, а то вернусь и накостыляю всем по первое число. -- Луиза встала и пошла ко встроенному в переборку пищеблоку.
   -- Она может, -- глядя вслед девушке, проинформировал группу неосведомленных товарищей Ян Микульский. -- Она между прочим голыми руками охотника уделала. Только шестеренки покатились.
   -- Способности Луизы можно будет как-то использовать? -- капитан Моришаль вопросительно поглядел на Николая.
   -- Когда она возьмет их под контроль, то да, -- Строгов призадумался. -- А сейчас я не уверен, что Луиза не наломает дров. Да и сама ее сила очень странная, не могу понять ее источник. Это что-то из другого мира, что-то пока нам неведомое.
   Корсиканка вернулась уже через минуту. Она протянула Алексею пластиковый стакан, полный коричневатой, похожей на колу жидкости, а затем укоризненно обвела мужчин взглядом:
   -- Что, сплетники, может, начнем заниматься делом?
   -- С превеликим удовольствием, -- Великий Мастер сделал Рутову знак.
   Тот облизнул мокрые губы и продолжил:
   -- Как только я дал слиту команду подключиться через внешний канал связи, удерживающие меня оковы, спали. И я сразу утонул в, ставшей вдруг невесомой, черной массе. Утонул, а затем завис где-то в глубине. Ощущения были такие, будто парю в невесомости, в бездонном космосе.
   -- Да ты, брат, прямо писатель, -- прыснул Шредер. -- Сейчас скажешь, что тут вдруг услышал голос.
   -- Не голос, а как и раньше надпись на экране: "помоги мне вернуться". Ладно, говорю, что для этого нужно сделать? Медуза и отвечает: "я задам условия, а твой мозг должен будет создать программу движения. Затем он возьмет управление на себя". Выхода другого не было, раз уж взялся за это дело, то надо и заканчивать. Тем более я уже тогда смекнул, что эти черные осьминоги могут нам очень пригодиться. Готов, говорю. И только я это сказал, как на экране словно буря началась. Какие-то символы, знаки, цифры, чертежи, схемы... у меня от них аж голова закружилась. А потом все стихло. Остались только обычные стандартные показания. Вот смотрю я на них и глазам своим не верю. Координаты мои меняются, причем меняются с бешеной скоростью, как будто на спортивном автомобиле мчусь. Но самое фантастическое заключалось в том, что машина моя неслась под поверхностью земли. Гонка завершилась почти за двести километров от точки встречи с кракеном и на глубине трех тысяч метров. Вишу я, значит, в темноте и жду что будет дальше. И тут надпись: "Мы благодарим за помощь нашему собрату. Кто ты? Где был раньше?". И самое удивительное, что это не просто слова, картинка на экране пошла, словно кино смотрю. И вижу я себя. Будто стою в огромном сводчатом зале, а вокруг десятка два черных осьминогов. Ползают, извиваются, щупальцами шевелят. Я сперва растерялся. Не может этого быть. За стеклом шлема ничего не разглядеть, одна чернота кругом. А потом до меня стало доходить. Это мой слит, видать, с ними скентовался. Вот и создает мне условия для так сказать равноценного общения.
   -- Пообщались? -- Строгову было интересно, он мог слушать и дальше, однако долг командира потребовал взять рассказчика под контроль и заставить его отвечать на конкретные вопросы.
   -- Пообщались, -- Алексей Рутов понял мотивы командира.
   -- Что они рассказывали о себе? Кто такие? Откуда взялись?
   -- Ничего конкретного. Словно цитируют работы товарища Дарвина. Жили, мол, тут всегда. Произошли от простейших, неразумных. Эволюционировали. Сейчас их полторы тысячи особей. -- В этом месте Алексей прервался и счел своим долгом похвастаться. -- Между прочим, благодарили за спасение брата. Говорили, что создавать новых кракенов невероятно сложная задача. Поэтому они всеми силами стараются сохранять каждого члена своего общества.
   -- У них имеется общество? Они как-то организованы? -- заинтересовался нейджал.
   -- У них есть что-то типа совета старейшин или как они говорят группы наибольшей емкости. Это, я так полагаю, те кракены, которые информации в себя закачали поболе, чем все остальные.
   -- Любопытно, -- Великий Мастер сразу оценил значение этих сведений. -- А где эта группа базируется? Можно ли с ней встретиться?
   -- Так я именно с ними и говорил, -- проинформировал Рутов. -- А находятся старейшины прямо под нами, двумя километрами ниже.
   -- Там их город! -- догадалась Луиза.
   -- Город... если это так можно назвать.
   -- Что значит это твое "если это так можно назвать"? -- Строгов серьезно поглядел на земляка.
   -- Насколько я понял понятия Родина, дом, семья кракенам не знакомы. Ползают под поверхностью, собирая энергию нагретого солнцем верхнего слоя. Но вот если что-то не так, что-то забарахлило или разладилось, тут они и вспоминают о своем сервисном центре, так сказать. Он то и находится здесь, прямо под нами.
   -- Короче, из твоего мутного объяснения напрашивается вывод, что о городе кракенов ты особо ничего не разузнал, -- подытожил Строгов.
   -- Честно говоря, не до этого было, -- признался капрал. -- Следовало срочно собирать всех уцелевших, а то за ними тут началась настоящая охота.
   Услышав слово "охота", Николай всполошился:
   -- Сколько шлюпок тебе удалось обнаружить и спасти?
   -- Восемь. Это если вашу не считать. Сорок девять живых душ, опять же без вас четверых.
   "Вас четверых..." Всех, кто пришел с Великим Мастером, эта фраза буквально кольнула в сердце. Луиза, Микульский и Шредер горестно переглянулись. Не нормальное, ущербное число, ведь с борта "Невады" их уходило пятеро.
   -- Жалко Марк пропал, -- одними губами прошептала девушка.
   -- И что, Ник, ты ни разу его не почувствовал? -- капитан Моришаль тоже думал о Грабовском.
   -- Ни разу, -- подтвердил Строгов.
   -- Учитывая, какая там наверху пальба была... -- вспомнил Микульский, -- накрылся мой командир.
   -- Ничего не могу сказать, -- Николаю не понравился обреченный голос разведчика. -- Может, Марк в плену. Амаралло наверняка экранирован. Я почти ничего и никого в нем не слышу.
   -- Почти? -- хором переспросили Моришаль и Микульский.
   -- Да, почти, -- Великий Мастер остекленелым взглядом уставился в пустоту. -- Только радостное шипение сотни морунгов. Они впервые за последние годы нажрались досыта.
   -- Источник Жизни? -- догадался Микульский.
   -- Он самый.
   -- Любопытно, а что кракены думают об Источнике Жизни, об Амарилло, наконец, о нас самих? -- задал неожиданный вопрос ящерообразный командор звездного флота.
   Вопрос действительно интересный, и все взоры обратились к Рутову -- единственному человеку, который мог на него ответить.
   -- Кракены никогда не сталкивались с другими разумными формами жизни, однако, в их памяти все еще живут сказания и легенды о других мыслящих существах. Надо сказать, что мы, люди, относимся к легендам со значительной долей скептицизма и недоверия, а для искусственного мозга обитателей Воларда это всего лишь информация, которая не хуже любой другой. Поэтому вопрос верить или не верить перед кракенами не стоит. Они точно знают, что на планете когда-то жили другие существа, наделенные разумом. Они временно куда-то запропастились, а вот теперь вновь вернулись.
   -- Значит, они не делают различия между нами и людьми "Архангела"? -- подумал вслух Ян Микульский. -- Это хорошо или плохо?
   -- Я вам скажу что по настоящему хорошо, -- подал голос, так долго молчавший Шредер. -- Хорошо, что мы первыми познакомились с этими головоногими. Натолкнись на них наши "друзья" из Амарилло... -- Георг многозначительно свистнул, -- вот тогда дело было бы совсем хреново. От помеси морунга с кракеном на этой планете не было бы спасения.
   -- Ладно, -- Строгов как бы подвел итог информационной части их небольшого военного совета. -- Что было бы, да как было бы, это совсем неважно. Сейчас следует определиться с тем, что нам предстоит сделать и чем нам могут помочь кракены.
   -- Господин лейтенант, разрешите, -- Рутов неожиданно перебил Великого Мастера.
   Строгов вопросительно поглядел на капрала:
   -- Ну, что еще?
   -- Я забыл сказать, -- тут Алексей на мгновение задумался, как бы подбирая слова для точной формулировки. -- Кракены ждут ответа.
   -- Какого еще ответа? -- Николай вдруг напрягся, нутром чувствуя что-то неладное.
   -- Они хотят знать, зачем мы роем туннель.
   -- Мы? Туннель? Какой, к дьяволу, туннель?
   -- В пятистах километрах к северу кракены обнаружили интенсивные горные работы. Они предполагают, что идет строительство туннеля. Его ствол должен пройти сквозь пласты каких-то там очень важных для них минералов. Вот аборигены и решили поинтересоваться, зачем это нужно и нельзя ли проложить колодец немного восточней?
   Вопрос Алексея прозвучал как гром среди ясного неба. Строгов вмиг понял все. Туннель! "Архангел" копает туннель! Для чего? Ответ может быть лишь один. Они делают то, что собирался делать и сам Великий Мастер, они рвутся к Источнику Жизни.
  
  
   Глава 25.
  
   Грабовский медленно открыл глаза. Тишина. Звенящая, неправдоподобная тишина. В прачечной ни души. Все стиральные машины мертвы и пялятся в пустоту темными потухшими глазами индикаторов. Сколько же прошло времени? А шут его знает сколько! Явно больше трех часов, так как чистка его комбинезона в установке номер четыре уже закончилась. Хорошо. Пора двигаться в путь.
   "Головорез" пошевелился, поерзал, поворочался с боку на бок, чтобы хоть как-то размять затекшее без движения тело. Легкая ноющая боль напомнила о недавней катастрофе. Хорошо, что у него были защитный костюм и универсальная аптечка. Теперешнее недомогание это лишь сотая часть от того, чтобы Марк ощущал, не окажись у него этих воистину магических вещей.
   Вспомнив об аптечке, разведчик самодовольно ухмыльнулся. Не один он испытал ее волшебное действие, Терри тоже досталось. Синтезированный протонным медиком токсин подействовал точно в нужный момент. Именно благодаря этой маленькой хитрости их так быстро доставили на станцию. Любопытно, откачали этого щенка или нет? Взгрустнув о безвозвратно потраченных на Терри ценных медикаментах, Грабовский полез вниз. Эх, сейчас бы не помешал тонизирующий коктейль! Но нет, забудь. Стимуляторов больше не будет. Отныне его тело может рассчитывать только на данную богом и приумноженную в бесчисленных тренировках силу и энергию.
   Грабовский ловко как кошка и так же мягко спрыгнул на пол. Мягко? Ну, если это называется мягко... От грохота тяжелых космических ботинок завибрировали стены. Или это ему лишь так показалось? Спрятавшись за один из баков, разведчик целую томительную минуту прислушивался, не появится ли кто на шум. Повезло. Безмолвие по-прежнему оставалось кладбищенским. Тут лейтенанту пришло в голову, что на Воларде, вероятнее всего, сейчас ночь, и большая часть персонала спит сейчас в мягких постельках. Ну, что ж, с одной стороны это даже неплохо. Он спокойно оденется...
   От беглого взгляда, брошенного в сторону стиральных машин, лейтенанту стало не по себе. Дверца приемника в четвертом по счету агрегате была приоткрыта. Переполненный нехорошим предчувствием, разведчик метнулся к агрегату.
   -- Дьявольщина! Так и есть! Выгребли. Все на хрен выгребли! -- прошипел Марк, обнаружив абсолютно пустой бункер стиральной машины. -- И куда же мне теперь голым?
   Внезапно накатившая паника заставила Грабовского кинуться проверять другие машины. Может быть в них? Ну, хоть что-нибудь. Ну, хоть какая-никакая одежонка! В одной из машин он действительно обнаружил пяток вафельных полотенец и белый поварской фартук. Нет, это не годится! Совсем не годится! Сраженный отчаянием, голый отпрыск миллионера уселся прямо на пол.
   Что делать? Грабовский сидел, обхватив голову руками, и пытался собраться с мыслями. В такую ситуацию он еще не попадал. Прямо герой-любовник, который сбежал от внезапно вернувшегося мужа. А что, неплохая легенда. Ворваться в какую-нибудь солдатскую казарму или офицерское общежитие и попросить помощи у собратьев холостяков. Наплести им про свирепого полковника, про его красотку жену. Конечно, солдатня хорошенько покуражится, но скорее всего поможет. Мужики ведь. Каждый рискует оказаться в подобной ситуации.
   Ну и бред тебе в голову лезет, мсье Грабовский! Марк затряс головой, разгоняя идиотские мысли. Во-первых, этот анекдот сразу же станет известен всему уровню, а, стало быть, и спецслужбам. Во-вторых... да оглянись ты по сторонам. Где ты тут видел квартиры старших офицеров? Где те казармы или общаги, в которых братья по духу окажут благородную помощь? Это административный уровень, дубина! Здесь только штабные офисы, да полагающаяся к ним инфраструктура, дополненная небольшой сетью кафе и баров. Голым мужикам, пусть даже в поварском фартуке, здесь не место.
   Тогда остается сидеть и ждать. Ждать, когда сюда забредет какой-нибудь уборщик или техник. А если первой придет женщина? К примеру та, что сунула в стирку полотенца и фартук. Или понадобится ей что-нибудь вот в этих, вмонтированных в стену шкафах... Шкафы! Марк как ужаленный вскочил на ноги. Он до сих пор не осмотрел эту вереницу одинаковых железных ящиков. А вдруг там отыщется одежда, халат или лучше рабочий комбинезон?
   С поспешностью грабителя, который обшаривает только что взломанную квартиру, "головорез" стал осматривать полку за полкой. Бутылки с бытовой химией, стопки салфеток и полотенец, туалетная бумага и насадки для швабр и пылесосов, ведра и банки с краской. Все это Марк быстро и аккуратно вытягивал и тут же ставил на место. Грабовский прекрасно знал человеческую натуру. Спрятать что-нибудь неположенное в неположенном месте это для нас в порядке вещей, даже веет спортивным азартом. Мол, я, расторопней и умнее всех остальных. У какого повара на кухне не отыщется баночка с отравой для тараканов или мышей? У какого оператора камер наблюдения где-то за монитором не запрятан свеженький порножурнал? Вот и эти шкафы... Как можно оставить без внимания такое укромное местечко?
   Когда за одним из ящиков Марк обнаружил небольшой черный рюкзак, у него отлегло от сердца. Есть! Нашел! Только бы внутри не оказались туфли на шпильках, кружевные чулки, пудреница и помада. Хотя не похоже. Рюкзак то черный, самый что ни на есть мужской цвет. Грабовский быстро рванул молнию и, надеясь на лучшее, заглянул внутрь. Фух, кажется, повезло! Серый армейский тренировочный костюм и кроссовки. Видать кто-то из обслуги после дежурства, сразу чешет в спортзал. Что ж, похвально, как говорится, быстрее, выше, сильнее.
   Спортивная форма оказалась на два размера больше, чем носил Марк и слегка попахивала потом. Но выбирать не приходилось, видать придется изображать этакого немытого, небритого рэпера. Зато с кроссовками был полный порядок. Громила уродился с маленькими ногами. Сорок третий размер, точь в точь как у Грабовского.
   Одетый по последней спортивной моде американской армии, корсиканец выскочил в коридор. Свои космические ботинки вместе с пустым рюкзаком он запихнул в вентиляционную трубу. Вряд ли владелец спортивной формы станет поднимать шум из-за пропажи. Скорее всего, втихаря поспрашивает у коллег и, не добившись вразумительного ответа, затаит злобу на всех них. Так что с этой стороны проблем ждать не приходилось, с этой стороны все шито-крыто. Насчет пропавшего пилотского комбинезона корсиканец так же не особо волновался. Униформа теперь была безликой. Разведчик ведь предусмотрительно содрал с нее все идентифицирующие нашивки. Поди догадайся, что за придурок решил простирнуть в казенной машине свои личные вещи.
   Двигался "головорез" легкой трусцой. Ему следовало спешить, и облик заядлого физкультурника, который не знает покоя с раннего утра, как нельзя лучше этому способствовал. О том, что наступило утро, Марк понял по открывающимся кафе и первым сонным посетителям, потянувшемся туда за чашкой традиционного утреннего кофе. Кофе! Боже, как обалденно пахнет кофе! Желудок Грабовского съежился, превращаясь в черную дыру. Он не ел почти сутки, а уж что такое кофе "головорезам" пришлось забыть уже давным-давно. Как будто повинуясь магическому заклинанию, ноги сами свернули к одному из заведений общественного питания.
   Это было не совсем кафе, скорее бар. Причем, судя по наспех вытертым столам и обилию окурков на полу, заведение работало круглосуточно. Это как раз то, что нужно! У Грабовского не было денег, и он надеялся воспользоваться уловкой, которую когда-то поведал ему... Кто же поведал? Кто-то из солдат. Марк напряг память, и улыбающаяся раскрасневшаяся от хохота ража Яна Микульского мигом всплыла перед его мысленным взором.
   Рецепт хитрого поляка оказался до нельзя прост. Находишь в баре какого-нибудь подвыпившего лоха, навязываешь ему свою горячую сердечную дружбу, и в конце он из братских побуждений оплачивает весь банкет. С выпивкой вроде как все понятно, но вот где найти простака, который пожелает оплатить завтрак? Не смотря на сложность этой задачи, Грабовский все же переступил порог модуля номер двести тридцать семь, на котором тускло светилась красная надпись "Калигула".
   Почему именно "Калигула" понять было сложно. То ли основатель заведения склонялся перед гением великого Юлия Цезаря, то ли восхищался распутной жизнью патрициев в одноименном кинофильме Тито Браса. Судя по смелому наряду и выпадавшему из глубокого выреза бюсту толстой барменши, верным казался второй вариант.
   -- Чего заказывать будешь, спортсмен? -- поинтересовалась пышнотелая красотка.
   -- Кофе. Просто черный кофе. И сделай, пожалуйста, маленькую чашку, а не эту вашу любимую извечную безразмерную бадью.
   -- Итальяшка что ли? -- барменша сразу усекла как легкий акцент, так и пристрастия клиента.
   -- Француз.
   Грабовский не стал лгать, у этой дамочки слух был дай боже. Ей не за стойкой стоять, ей в спецслужбе работать. От этой мысли разведчик сразу напрягся. А вдруг так оно и есть? Одно другому не помеха.
   -- О! -- женщина широко открыла глаза. -- Не часто мне доводилось встречаться с французами. -- По ставшему слегка игривому тону стало понятно, что легенды о страстных мужчинах с берегов Сены и Луары по-прежнему в ходу.
   -- Две недели назад перевели на С-4, так что теперь будем видеться часто.
   Одним выстрелом разведчик метил в двух зайцев. Во-первых, объяснил свое появление в этих краях, во-вторых, оставил старой деве надежду. На что надежду? Да на многое. На то, что она обзавелась новым клиентом, на то, что с горячим южанином будет приятно пофлиртовать, а со временем флирт может перерасти во что-то более любопытное. Да мало ли еще на что!
   -- Ты чего в спортивном костюме? -- барменша поставила на стойку перед Грабовским чашечку дымящегося кофе.
   -- Бегаю. Привык, знаешь ли. -- Марк втянул горьковатый аромат и закрыл глаза от удовольствия.
   -- Нашел место, -- фыркнула женщина. -- На нашем уровне серьезные учреждения. К примеру, тот же штаб летунов.
   -- Так рано же. Еще нет никого, -- лейтенант заметил небольшие электронные часы, висевшие за спиной у толстухи. Цифры на них только-только отщелкали пять пятнадцать.
   -- Рано или поздно нет никакой разницы. Не положено. Охрана увидит, получишь на орехи.
   Словно услышав слова барменши, за стеклянной стеной появился патрульный полицейский робот. Он медленно полз по пустынному вестибюлю то и дело постреливая по сторонам объективами своих кинокамер. Обнаружив машину, Марк поспешил повернуться к ней спиной. Благо предупреждение женщины, как нельзя лучше сочеталось с таким его поступком.
   -- Учту.
   Марк благодарно кивнул, отхлебнул кофе и якобы для поддержания разговора обвел взглядом замызганное помещение. С видом знатока "головорез" заметил:
   -- А у вас тут уютно. И клиенты имеются, даже не смотря на столь ранний час.
   Под клиентами Грабовский имел в виду долговязого штатского, который без тени эмоций на лице, чисто автоматически пережевывал освобожденный от фольги бутерброд, и небритого мужика в засаленном сером с красными вставками комбинезоне, уткнувшего лицо в сложенные на столе руки. Перед работягой стояла основательно опорожненная бутылка дешевого виски.
   -- Да уж, клиенты, -- раздраженно фыркнула барменша. -- Худой это инженеришка электронщик. Бутерброды всегда из дому таскает. Закажет одну-единственную чашку кофе и потом хрустит тут оберткой целый час. А Герман... -- женщина указала взглядом на рабочего, -- он как придет с ночного дежурства... всегда одно и то же. Упивается в стельку этой дешевкой. Я то и пойло это держу только для него, больше никто такую дрянь не употребляет.
   Словно почувствовав, что говорят именно о нем, рабочий зашевелился и поднял свою едва держащуюся голову. Ему было под шестьдесят. Густые седые брови, нос картошкой. Дряблая, изъеденная красными пятнами шелушащаяся кожа могла свидетельствовать о какой-то болезни, а могла быть следствием систематического воздействия вредных химических веществ. На тонких губах и тяжелом подбородке блестели капли пролитого виски.
   В целом Герман производил впечатление усталого, несчастного, опустившегося человека. При взгляде на него у Грабовского как-то сразу отпало желание ломать комедию. Может лучше извиниться, сказать, что оставил бумажник в форме, пообещать, что занесет деньги завтра и быстренько уйти? Однако, что-то удержало разведчика. Какая-то мелочь, какая-то фраза... Точно, барменша ведь сказала: "он как придет с ночного дежурства... всегда одно и то же". Интересно, что за дежурство такое, после которого человек упивается до бессознательного состояния? Чувствуя, что он набрел на что-то интересное, Марк бросился к старому рабочему.
   -- Герман, приятель, неужели это ты? -- на ходу разведчик обернулся к удивленной барменше и бросил через плечо. -- Лет так пять назад мы работали вместе, еще до того, как меня зашвырнули на этот проклятущий звездолет.
   В глазах женщины удивление моментально сменилось пониманием, а затем и уважением. Грабовский из странного незнакомца сразу превратился в заслуженного ветерана этого удивительного космического города. Марк сразу заметил эту перемену, и она его порадовала. Теперь бы точно также порадовал этот пьянчуга Герман. А то вдруг чего доброго начнет открещиваться от своего старого друга. Правда, на сей счет у Грабовского все же была некоторая уверенность. Не может американец проглотить две трети бутылки сорокаградусного пойла и остаться в здравом уме и памяти. Русский, к примеру, Рутов, смог бы, а вот янки... чахлые они все. Гонору много, а пить не умеют.
   -- Иди сюда, посиди со старым другом! -- Герман вдруг призывно помахал рукой. Правда, из-за нарушенной координации эти движения больше походили на жестикуляцию большой волосатой гориллы в тот самый момент, когда она скалит желтые зубы и отчаянно колотит себя в грудь.
   -- Иду-иду, пьянчуга ты старый! -- Марк ловко маневрировал в лабиринте беспорядочно расставленных стульев. -- Надо же, такая встреча!
   Добравшись до столика, за которым колыхалась фигура Германа, корсиканец плюхнулся на соседний стул и по-братски обнял приятеля за плечи.
   В первый миг Грабовский опешил, затем к его горлу подкатила тошнота, и лишь третьим в очереди пришел страх. От Германа пахло мертвечиной. Да, конечно, букет дополнял запах какого-то моющего или дезинфицирующего средства, что-то типа лаванды. Но только того, кто побывал на Агаве, этот синтетический цветочный аромат не обманет, не проведет. Смрад разложившейся плоти Марк теперь учует за километр, пусть он даже будет припудрен и замазан десятками других сладких и приятных запахов.
   Разведчик постарался взять себя в руки и ничем не выказать чувств. Он даже руку с плеча Германа не убрал. Только лишь на мгновение отвернул лицо в сторону и вдохнул чистого воздуха. Этот глоток очень пригодится, чтобы отвлечься, чтобы не думать, чтобы собраться с мыслями.
   -- Как живешь, Герман? -- Грабовский еще не знал, с кокой стороны подступиться к этому человеку, поэтому задал обычный стандартный вопрос.
   -- Я, значит... -- подвыпивший рабочий то ли переспросил, то ли начал отвечать, но по ходу дела забыл, о чем это его спрашивали.
   -- Где работаешь? -- Марк понял, что длинного мудреного вступления можно не делать. Сейчас Герман воспринимал лишь простые однозначные вопросы.
   -- А... -- рабочий отмахнулся. -- Все со зверьем вожусь.
   Ответ интересный, следует выяснить что он значит. Грабовский был не уверен, что на космической станции существует свой цирк или зоопарк. Тогда что за зверье такое? Может, лабораторные животные? Тоже ценная информация. Лаборатории "Архангела" не занимаются пустяками. Следующий вопрос разведчика был шагом на пути к разгадке:
   -- А где живут твои звери? Что-то раньше я их не видел?
   Марку показалось, что от этого вопроса Герман даже протрезвел. По крайней мере, в глазах его сверкнула искра сознания, причем хищного, полного подозрительности сознания.
   -- Что-то я тебя плохо помню, -- пробубнил он. -- Где встречались?
   Опасная ситуация. Герман мог оказаться не таким уж и пьяным. Или вполне вероятно, что мозг его закодирован на сохранение секретной информации. Сейчас сгорит некий биологический предохранитель, и он либо отключится, либо вцепится Грабовскому в глотку. В данной ситуации следовало действовать осторожно, очень осторожно!
   -- Мы с тобой работали вместе. Пять лет назад. -- Марк уводил собеседника от запретной темы и одновременно с этим пытался состряпать себе легенду. -- Припомни, где ты работал пять лет назад?
   -- Пять лет назад? -- лицо Германа из угрюмого стало задумчивым. -- Помню. На погрузчике в космопорту.
   -- Вот и я там работал, -- "головорез" просиял от счастья. -- Вместе с этим... Как его... Не помню как зовут... Латинос такой... маленький, плотный...
   Марк смело импровизировал. Правда, импровизация его опиралась на знание темы. Кто в Штатах традиционно занимается низко квалифицированным трудом? По большей части выходцы из Латинской Америки. А то, что они невысокого роста и совсем не тощего телосложения, знает каждый. Вот и выходит, что в пакгаузах космопорта тоже должен отыскаться хотя бы один мексиканец, эквадорец или колумбиец.
   -- С Педро что ли? -- Герман на сто процентов подтвердил теорию разведчика.
   -- С ним, родимым, с Педро! -- радостно закивал головой Марк. -- Помнится, у него сестренка была. Попка у нее я тебе скажу... -- Грабовский играл, чувствуя вдохновение. У латиноамериканцев семьи как правило большие. Должна быть и сестренка.
   -- Нету больше Люсии, -- рабочий вновь потянулся за бутылкой.
   -- Как нет?
   -- Пропала в прошлом году, -- Герман горестно покачал головой и налил себе нешуточную порцию спиртного. Своему старому приятелю он плеснул прямо в чашку с недопитым кофе.
   -- Как пропала?
   -- Дежурила в ночную смену возле периметра зоны "А". А утром ее не нашли. Только лужа крови в диспетчерской.
   Опять эта зона "А"! У Грабовского по коже пополз противный холодок. Самое странное и зловещее место на станции. Хранилище всех тайн и секретов "Архангела". Если Марк пришел сюда за ответами, то получить он их сможет лишь только там.
   -- Выпьем за Люсию, -- Грабовский поднял свою чашку. Сейчас он не врал, ему действительно хотелось почтить память девушки. Марк понимал, что с ней случилось что-то очень жуткое, и хотя в этом не было его вины, "головорезу" все равно хотелось попросить у нее прощения. Ну, если не прощения, то хотя бы почтить ее память.
   Проглотив выпивку, собеседники крепко задумались. Герман наверняка вспоминал Люсию, а Марк искал путь, с помощью которого можно было бы подобраться к интересующей его теме. И хитроумный командир разведвзвода таки его нашел:
   -- Герман, а ты чего ушел с космопорта?
   -- Я? -- пьяная физиономия скривилась в гримасе отвращения. -- А кто меня спрашивал? Перевели.
   -- А... -- протянул Грабовский с пониманием. -- Давно пора было. Ты хороший работник. Они должны были тебя повысить.
   -- Повысили, сволочи!
   Герман вмазал кулаком по столу, и от этого бутылка с остатками виски подпрыгнула и чуть не свалилась набок. Марк ловко подхватил ее и с извиняющимся видом глянул в сторону стойки. Барменша, которая в этот момент перетирала стаканы, то ли горестно, то ли укоризненно покачала головой.
   -- Повысили... Ты знаешь, куда они меня повысили? Дерьмо выгребать. Меня, оператора первого класса!
   Разведчик понял, что задел своего собеседника за живое. Теперь его следовало лишь дожать.
   -- Лопатой что ли гребешь?
   -- Какой лопатой, балда? -- Герман осклабился тупой пьяной улыбкой. -- Сунься я туда с лопатой, меня бы уже того... давно сожрали и переварили. Саперный танк у меня, знаешь, с ковшом такой?
   Срань господня! Марка словно ударило электрическим током, и от этого удара он прямо-таки прозрел. Из сумрака прошлого на разведчика глянули свирепые красные глаза, пахнуло смрадом из огромной клыкастой, истекающей ядовитой слюной, пасти. Герман мог больше ничего не говорить. Грабовский все понял. Он знал, кем работает этот человек, и знал кто эти ненасытные смертельно опасные звери.
  
  
   Глава 26.
  
   -- Ник, ты видишь что-нибудь? Тут темно как в могиле.
   Голос капитана Огюста Моришаля породил зловещее, словно насмехающееся эхо, которое отправилось гулять в густой непроглядной мгле. От этого сразу возникло неприятное чувство чьего-то присутствия, чьего-то недоброго тяжелого взгляда.
   -- Вижу, -- Великий Мастер ответил коротко и тихо, как будто и впрямь боялся потревожить притаившегося где-то поблизости неведомого демона ночи.
   -- А я ни хрена не вижу, -- прошипел с досадой Моришаль. -- Надо было конфисковать у Шредера шлем, ему-то он сейчас все равно без надобности. Выходит, тормознул. И сейчас из всей нашей троицы я один слеп как старый крот.
   -- Господин капитан, зажгите фонарь. -- Подсказал капрал Алексей Рутов. -- Теперь можно. Приехали. Кракен ушел.
   Белый луч мощного фонаря тут же прорезал тьму. Капитан включил его с невероятной поспешностью, и Строгов понял, что тот серьезно нервничает. Весь этот мрачный подземный мир, вместе с его невероятными, немыслимыми обитателями, для Огюста продолжал оставаться чем-то нереальным, чем-то из области кошмарных снов и галлюцинаций. Прекрасно понимая, что сейчас чувствует капитан, Николай вспомнил свои собственные ощущения от встречи с другим не менее темным и зловещим миром. Агава! Вот где была настоящая жуть! Как бы сравнивая, Мастер огляделся по сторонам.
   На трехкилометровой глубине их снова встретил туннель. Правда, был он гораздо выше и шире тех, по которым Николаю довелось бродить раньше. И монорельсов здесь было уже целых три -- один на левой стене и два на правой. Все разной толщины и разной конфигурации. Не один из них не походил на те массивные, мощные монорельсы по которым двигались волардийские экспрессы дальнего следования. Скорее всего, здесь ползали какие-то небольшие локальные погрузчики или технические платформы с оборудованием. Все это наводило на мысль, что "головорезы" сейчас очутились в промышленной или может ремонтной зоне.
   -- И куда дальше? -- Моришаль поводил лучом по гладким, словно оплавленным стенам, и пыльным уступам монорельсов.
   -- Я договаривался о поездке в их город, а куда кракен нас приволок на самом деле, это одному богу известно, -- Рутов сконфужено пожал плечами.
   -- Алексей, глянь на показания своего навигатора. Координаты этого места совпадают с теми, что были раньше... при той, самой первой встрече со старейшинами? -- Великий Мастер быстро сориентировался в ситуации.
   -- Почти. Разница в несколько сотен метров.
   -- Хорошо, -- Мастер удовлетворенно кивнул. -- Давайте исправим эту ошибку и добьемся полного совпадения. Нам направо, ведь верно? Там определенно что-то есть. -- Строгов уверенно двинулся в темноту.
   -- Вы правы, господин лейтенант. К тому же энергетическая активность в этом направлении постоянно растет, -- подтвердил Алексей и тут же поспешил вслед за командиром.
   -- Зато у меня все как и раньше, все без изменений. Пол ровный, стены прочные, короче, прогулка удалась, -- пробурчал капитан. -- Еще бы воздух был нормальным, а то дышать этой гадостью просто невозможно.
   Николай только сейчас подумал, что на глубине три километра действительно должны были возникнуть проблемы с дыханием. Подземелье не вентилируется уже сотни если не тысячи лет. Им то с Рутовым все равно. Их маски вытянут нужные для дыхания компоненты из какой угодно среды, а вот Моришалю... Моришалю действительно не позавидуешь.
   -- Капитан, будет совсем туго, скажи, -- Строгов критически поглядел на своего бывшего командира. -- Попросим кракенов вернуть тебя назад в шлюпку.
   -- Воздух действительно дерьмо и пропитан какой-то прогорклой, словно гарь дрянью, но потерпеть можно, -- капитан и не думал сдаваться. -- И надеюсь, кислорода мне в нем хватит. Не может не хватить. Подземелье ведь вон какое огромное.
   Моришаль был прав. Туннель резко расширялся, превращаясь в огромный зал, вернее даже не зал, а цех. Да именно цех. Это понятие пришло Николаю в голову, как только он увидел нестройные ряды странных агрегатов. Они напоминали огромные шарообразные коконы, сплетенные из паутины трубопроводов и соединенные между собой широкими лентами транспортеров. Технологический процесс здесь, по всей видимости, прервался неожиданно. Машины замерли все одновременно, так и не завершив выплавку, обработку или сборку. Вопрос только, что здесь производилось? Строгов с любопытством разглядывал детали и узлы, которые лежали на лентах транспортеров. Не понятные конструкции. У Николая сложилось впечатление, что механизмы, которые должны были сходить с конвейера, кроме довольно толстого корпуса больше не имели ничего, ни двигателей, ни приводов, ни одной шестеренки или подшипника, ни одного винтика или гайки. Для всего этого внутри них просто не оставалось места.
   -- Странные аппараты.
   Моришаль направил свой фонарь на деталь, выполненную в форме круглого древнегреческого щита. В луче света металл заискрился тысячами мельчайших звездочек, словно был покрыт слоем инея.
   -- Любопытный материал, -- капитан протянул руку и решил попробовать его на ощупь. Легкое касание и Огюст резко отдернул ладонь. -- Черт, да он мягкий, и током, гад, бьется!
   -- Да ну, не может быть, -- Рутов тут же принялся анализировать свойства материала. У совершенного протонного слита это заняло ровно пару секунд. -- Ничего особенного, -- капрал просмотрел результаты исследования. -- Железяка как железяка.
   После этих слов Рутов постучал по краю диска и тот отозвался глухим протяжным стоном.
   -- Да ты не снаружи, ты внутри попробуй, -- посоветовал Моришаль.
   Алексей воспринял этот возглас как приказ и послушно ударил по внутренней вогнутой поверхности щита. Звука не получилось. Более того, Мастер своими глазами увидел, как костяшки пальцев Рутова на сантиметр провалились в толщу металла.
   -- Ух ты! -- воскликнул россиянин и тут же без промедлений ударил по металлу еще раз, только уже гораздо сильнее. -- Действительно мягкий.
   -- Почти как живое тело! -- удивленно выдохнул капитан. -- А снаружи кожа из настоящей брони.
   -- Вот почему всей этой машинерии не требуется внутренняя механическая начинка. Система работает за счет свойств самого материала. Это как металлические мышцы. -- Строгов высказал предположение, которое напрашивалось само собой. Это был единственный вариант, хотя он и выглядел довольно фантастическим.
   -- Хитро придумано, -- восхитился Моришаль. -- Увидеть бы всю конструкцию в сборе.
   -- Может и увидим. Мы ведь еще не все здесь осмотрели и, кстати, пока не добрались до места встречи. -- Строгов перевел взгляд на Рутова. -- Капрал, сколько нам осталось? Что там говорит твой инопланетный GPS.
   -- Направо, сто семьдесят метров.
   В той стороне, куда указал Рутов, оказались пятиметровые гермоворота. Не совсем такие, как Строгову доводилось видеть раньше, но в целом с простым и понятным принципом действия. Металлические прямоугольные щиты один за другим опускались сверху вниз, образовывая что-то вроде огромной прочной жалюзи.
   -- А к нашему приходу видать готовились!
   Рутов указал на самый нижний щит. Тяжелая плита была приподнята. Под нее подсунули массивный продолговаты контейнер, с виду напоминавший небольшую цистерну или авиационный топливный бак, один из тех, что подвешивают под крыло самолета. Что-то в этом предмете Строгову показалось знакомым. Но вот что? Ладно, он вспомнит потом. Сейчас надо думать о другом, сейчас ему предстоит невообразимо сложная задача.
   -- Ну, что, с богом! Полезли! -- Великий Мастер пригнулся и ловко поднырнул под серую массивную плиту.
  
   От первого взгляда Николая затрясло как от лютого холода. Мастер как будто снова вернулся в совсем уж недавнее прошлое, в тот туннель... в тот чудовищный день, когда он выпустил на свет смертоносное черное облако.
   Следующий зал, в который пробрались "головорезы", напоминал гигантский полковой плац, на котором как на строевом смотру выстроилась целая армия. Красно-бурый камуфляж. Бочкообразные туловища, посаженные на две короткие кривые ноги. Торчащие рога-объективы, на миг блеснувшие, когда по ним прошелся луч от фонаря Огюста Моришаля. Трехметровые истуканы ни за что не испугали бы Николая, если бы ни одно "но". Тела роботов, замерших в первой шеренге, купались в волнах густого, черного как смоль, непроглядного мрака.
   Первым желанием было броситься назад. Великий Мастер быстр как молния, он успеет скрыться сам и выдернуть обоих своих товарищей. Черное облако пока ведет себя смирно. Скорее всего оно еще не почувствовало приближение людей, а значит, у них остается шанс.
   Быстрее! Они должны успеть! Строгов уже рванулся к Рутову и Моришалю, как вдруг в лицо ему ударил спокойный голос капрала:
   -- Добро пожаловать на склад готовой продукции. Так вот где обосновались наши новые знакомые. Гляньте, все уже здесь. Двадцать, как я и говорил.
   Что за черт? Николай вмиг превратился в неподвижную статую. О ком это Алексей? О старейшинах кракенов? Они здесь? А как же черное облако? Это ведь оно... струится и извивается вокруг мощных торсов огромных железных солдат!
   Медленно, словно стараясь резкими движениями не напугать неведомых, непонятных созданий, Николай развернулся. Там, в туннеле, при первой их встрече он не успел как следует разглядеть аборигенов Воларда. Все произошло очень быстро. Черный поток хлынул из стены и вмиг затопил их всех. Помнится, тогда Николай подумал, что это нефть или какой-то из ее местных аналогов. Искали воду, а нашли нефть. Так часто бывает. Но нефть или вода все едино, они утонули в ней. Потому, что идиоты, потому, что не подумали! Но секунды тикали, а Мастер даже не думал захлебываться. Была жива и Луиза. Девушка всем телом прижималась к нему и, не видя друг друга, они так и плыли в непроглядном космическом мраке. Все прояснилось лишь, когда мгла выплюнула их прямо в открытый люк спасательного модуля.
   Вспоминая недавние события, Строгов пытался вычленить из них первые кадры. Те, в которых он видел часть тела вылезающего из стены кракена. Черт побери, у него не было тела. Это было облако, настоящее облако. Немного более плотное, чем свирепый убийца американских рейнджеров, но в целом... в целом один к одному. Какого же дьявола Рутов плел об осьминоге со щупальцами, о его плотном теле? Какие тут нахрен щупальца, какое тело!
   Прямой опасности пока не возникало, и Николай стал присматриваться к наполнявшим зал призрачным теням. Следовало признать, что его первый взгляд оказался поверхностным и невнимательным. Лишь только заметив черные перекатывающиеся волнами клубы, он скоропалительно принял решение и начал действовать. А как оказалось это как раз тот случай, когда сперва следовало присмотреться.
   Черных сгустков оказалось двадцать два. Рутов здесь оплошал, пропустив двух спрутов, притаившихся в дальнем конце подземного мегахранилища. Однако, чтобы расправиться с тремя землянами, с головой хватит и той двадцатки, что поджидала их у входа. Тьфу ты, черт, опять он за старое! Строгов выругал себя за то, что продолжает воспринимать этих созданий как смертельную опасность. Может, в конце концов, выяснится, что так оно и есть, но пока эти мысли преждевременны, они отвлекают, мешают наблюдать и объективно оценивать ситуацию.
   Чтобы лучше все разглядеть, Мастер сделал дюжину шагов вперед. Извивающиеся тела, по-прежнему не проявляли активности. Как и раньше они смирно лежали между покрытых камуфляжем боевых машин. Это хорошо. Мастер вперил взгляд своих немигающих синих глаз в самого ближнего кракена. Строгов видел и в темноте, но все же для большей уверенности попросил:
   -- Капитан, подсветил.
   Когда луч света скользнул по черному чудовищу, Строгов понял, что у кракенов действительно было тело. Оно поблескивало словно змеиная чешуя. А впрочем, нет, это не блеск. Эффект мерцания отдельных чешуек возникал из-за их постоянного движения или вибрации. Да, точно, вибрации! От зоркого глаза Великого Мастера не ускользнуло быстрое и частое биение.
   Все это могло означать лишь одно -- клетки в теле кракена жестко не связаны между собой. Они как бы находились в свободном полете, а удерживались вместе лишь благодаря какому-то полю, магнитному, электромагнитному, гравитационному... не важно какому. Теперь становилось понятно, как волардийские осьминоги меняли свою форму и втягивали в себя крупные предметы, такие как человек или, к примеру, нейджал. Бесспорно, благодаря именно этой же особенности своего строения кракены и могли передвигаться в толще земли, даже в камне. Николай пока не понимал, как именно это происходит, но был уверен, что мыслит в правильном направлении. Ну, ничего, все со временем выяснится, все встанет на свои места.
   -- Алексей, -- позвал Строгов, не сводя глаз с черных медуз. -- Давай... Пора нам с ними поговорить.
   -- Я готов.
   Капрал закинул винтовку себе за спину и двинулся в сторону кракенов. Рутов специально не выбирал, он просто шел к первому, попавшемуся на глаза монстру. Для Алексея все они были одинаковые, равные, и этот принцип местной власти россиянину явно пришелся по душе. Он вплотную приблизился к шевелящейся черной туше, а затем обернулся:
   -- Господин лейтенант, а что, если вы не сможете прочесть мои мысли? Что, если тело кракена окажется хорошим изолятором?
   -- Минут через десять выбирайся назад. Объясни все кракену и выползай, будем пробовать по-другому.
   Рутов кивнул и продолжил свой путь. Подойдя к аборигену Воларда, капрал смело коснулся его рукой. Черная поверхность вздрогнула, заколебалась и на глазах превратилась в густой дым или туман. Как только это произошло, Алексей уверенно шагнул вперед.
   "Господин лейтенант, вы меня слышите?" -- голос Алексея Рутова призывно прозвучал в мозгу.
   "Все нормально, слышу, -- поспешил обрадовать капрала Николай. -- Как контакт? Подключился?"
   "Так точно, слит уже синхронизировался".
   -- Порядок, -- Строгов кивнул томившемуся в неведении Моришалю. -- Начинаем задавать вопросы.
   "Они готовы отвечать".
   -- Где мы сейчас находимся? Что это за место? -- Николай задавал вопросы вслух, чтобы их мог слышать не только Рутов, но и Моришаль.
   "Дом", -- пришел ответ от Рутова.
   -- Дом, -- повторил Николай задумчиво.
   -- Спроси, как давно они здесь обосновались, -- подсказал Огюст.
   Ответ пришел очень быстро:
   -- Они жили здесь всегда.
   -- Теперь пусть расскажут о своей истории. Кто их предки? -- Капитан вытянул из нагрудного кармана листок бумаги и читал вопросы, которые они все вместе заготовили еще вчера. Земляне пытались сформулировать их коротко и локонично. Минимум слов и максимум информации. Как раз то, что нужно для общения с машиной.
   Рутов долго чертыхался прежде, чем начал отвечать:
   "Лезет всякая дрянь. Какие-то схемы и цифры. Из слов лишь несколько: простейшие, примитивные, неразумные".
   -- Где жили их предки? -- Строгов задал вопрос не из списка Моришаля.
   -- Жили везде, и здесь тоже.
   Николай ожидал подобного ответа. Он уже давно догадался. Не хватало лишь доказательств. Но теперь... теперь все встало на свои места. Кракены это продукт эволюции того самого оружия, которое и поставило большой жирный крест на древнейшей цивилизации Воларда. Выпуская на спецназ "Архангела" зловещее черное облако, "головорезы" словно перенеслись в далекое прошлое и стали свидетелями той древней ужасной войны.
   Эволюция машин, приведшая к возникновению искусственного разума! Никто и никогда не слышал о таком. Шредер оказался прав. У того древнего смертоносного дыма и впрямь были мозги. Примитивные, но все же мозги. Стараясь сохранить себя в рабочем состоянии, черное облако искало способы пополнения энергии, возможность замены и ремонта поврежденных сегментов. Слово "сегменты" всплыло в памяти. Именно это понятие использовал Рутов в своем рассказе о первой встрече с кракеном. Теперь понятно. Сегменты это мельчайшие структурные единицы, из которых состоит все тело, все облако. Все вместе они образуют коллективный разум, характеризующий каждую отдельную особь, каждого отдельного кракена.
   Мысли о далеком прошлом Воларда, о созданных для убийства древних машинах подсказали Строгову новый вопрос.
   -- Алексей, спроси, что они знают о войне? Могут ли они воевать?
   "Они не поняли вопроса", -- сообщил Рутов.
   -- Могут ли они убивать других разумных существ? -- Мастер не стал ходить вокруг да около, он просто и доступно объяснил что такое война.
   "Они никогда не будут этого делать. Разум священен и неприкасаем".
   А эволюция пошла им на пользу, -- подумал Строгов. -- Машины додумались до того, что гомо сапиенсы не могут или упорно не желают уразуметь до сих пор. Жаль, что объяснить это людям нет ни малейшей возможности. А это значит, что хочешь или нет, а нам все равно придется действовать старыми, далеко не ангельскими методами.
   -- Ник, чего там они ответили? -- толкнул его Моришаль.
   -- Говорят, разум священен и неприкасаем.
   -- Понятно, -- капитал тут же снова уткнул луч фонаря в свою шпаргалку. -- На этот случай у нас заготовлен следующий вопрос. Они хотят сохранить в неприкосновенности запасы того сырья, через которые должен пройти туннель?
   Николай мысленно повторил вопрос и немедленно получил ответ.
   -- Очень хотят. Это сырье -- залог из существования.
   -- Хорошо, -- Огюст одобрительно кивнул. -- Передай...
   -- Да помню я, -- Николай прервал капитана и начал диктовать Рутову. -- Мы намерены помочь, но туннель строит другая группа наших собратьев. Мы должны добраться до них и поговорить, объяснить как важны для кракенов эти минералы.
   Строгов замолчал, напряженно ожидая ответа.
   "Они поняли, -- сообщил Рутов. -- Они готовы очень быстро доставить нас к месту работ".
   -- Поняли, -- Мастер глянул на капитана и утвердительно кивнул.
   -- Время, -- Огюст постучал себя по запястью, как будто там находился циферблат ручных часов. -- Нам нужно время для подготовки.
   -- Алексей, передай. Нам нужно время. Когда все будет готово, мы свяжемся с кракенами и отправимся в путь.
   "Они беспокоятся, командир. Прокладка туннеля продвигается очень быстро. Через два-три дня он достигнет залежей..." -- тут Рутов запнулся, и Николай понял, что капрал пытается прочесть мудреное название минерала.
   -- Мы постараемся уложиться в эти сроки, -- Мастер поставил точку в переговорах. -- Все, выбирайся оттуда. Следует возвращаться, времени в обрез.
   "Хорошо, только передам ответ и попроща..."
   -- Стой! -- Николай внезапно перебил солдата. -- Расскажи им, что нами обнаружено несколько древних емкостей, в которых жили их предки. Одна из этих емкостей была случайно открыта. Предки вышли наружу и стали убивать наших братьев. Мы хотим знать, насколько велика исходящая от них опасность?
   "Головрезам" пришлось довольно долго ожидать ответа. Строгов даже стал беспокоиться не сотворил ли он глупость, сболтнув о вырвавшемся на волю черном облаке.
   "Командир, -- в конце концов Рутов подал голос. -- Они посовещались и пришли к выводу, что опасность действительно существует. Рекомендуют нашим собратьям генерировать как можно меньше электромагнитного излучения и укрываться под поверхностью земли. После расконсервации их предки остаются жизнеспособными продолжительный период времени. Сколько, они точно не знают".
   -- Продолжительный, говоришь... Электромагнитные волны... -- Мастер горько усмехнулся. -- Ну, что ж, привет тебе, славный город Амарилло.
  
  
   Глава 27.
  
   Дэя ощущала себя на пике могущества. Ее мозг заглатывал и вмиг осмысливал тысячи кретов информации, причем делал он это легко, словно играючи. На лурийку вдруг накатило состояние эйфории. Она была почти счастлива. Спираль жизни, сделав какой-то немыслимый замысловатый виток, вновь вернула доктора на заслуженное, подобающее ей место. Она снова стала помощницей гениальнейших мудрейших существ в галактике! Ее работа послужит процветанию и прогрессу разума! Сомнений не осталось, учитель Тар лично благословляет свою лучшую воспитанницу. Она не может его подвести, она продолжит его дело.
   Дэя залпом допила высокоэнергетический белковый коктейль и уже собиралась вновь ринуться к заветной загрузочной установке, как на пороге комнаты появился главный советник Нуд.
   -- Как себя чувствует уважаемый доктор?
   -- Благодарю вас, главный советник, я в полном порядке, -- женщина приложила руку груди, как и предписывал жест официального приветствия.
   -- Смотрите, не переусердствуйте. Вы ведь загружаетесь уже второй день подряд. -- После этих слов Нуд счел необходимым оговориться. -- Простите, мы здесь живем по законам этой станции, а значит вынуждены оперировать земными единицами времени.
   -- Не волнуйтесь, -- Дэя понимающе улыбнулась. -- Последний год я провела среди людей, а поэтому без труда пользуюсь их терминологией и шкалой мер.
   -- И как вам люди? -- Нуд прошелся по комнате, словно старый приятель, заглянувший без особого дела, просто так, от скуки и желания поболтать.
   -- Сложные, во многом противоречивые существа. Они до сих пор не научились подчинять разуму свои эмоции и свои поступки. -- Дэя задумчиво уставилась в пустоту перед собой. -- Я понимаю почему Совет выбрал именно их для этой работы... -- женщина поморщилась, -- грязной работы.
   -- Да, у них полно недостатков, -- Нуд едва заметно кивнул. -- Но вместе с тем земляне довольно расторопны, целеустремленны, изобретательны. Вспомните хотя бы эту блестящую задумку превратить, в общем-то, безобидных существ в чудовищ, в ужас всей галактики.
   -- Вы о морунгах?
   -- Да, о них. Маленькая безобидная игра, подкинутая на Агаве в Источник Жизни, стала кодировать морунгов на убийство. А, как вам это? Разве не хитро придумано? Без такой армии мы бы долго вычищали необходимые территории. А морунги все сделали за несколько лет, чем значительно ускорили продвижение нашей программы. Но забудем пока о морунгах, сейчас мы говорим о людях... -- Нуд задумался. -- Люди... вы знаете, те два земных агента, которые подбросили "Дипломатический патруль" в Источник Жизни... Они ведь знали, что идут на верную мучительную смерть. И все равно дали свое согласие. Как вы думаете, Дэя, кто-нибудь из граждан Галактического Союза пошел бы на такую жертву?
   -- Не знаю, -- Дэя ответила очень тихо.
   -- Вот и я не знаю, -- согласился Нуд. -- Именно поэтому советом было решено использовать человеческий материал и на дальнейших стадиях проекта.
   -- Мы задействуем человеческие гены?
   -- Да, решение было принято уже давно. Так что все эти земляне вокруг нас это не только помощники и орудия, это ценные доноры.
   -- А кто еще выбран для отбора генетического материала? -- лурийка с замиранием сердца ждала ответа.
   -- Вы спрашиваете о расах?
   -- Разумеется о расах.
   -- Могу вас успокоить, лурийцы выбраны.
   Лицо Нуда по-прежнему оставалось каменной маской, но Дэя могла поклясться, что в голосе его проскользнула искра иронии. Ну и пусть. Нуд наверняка думает, что лурийка радеет за своих соплеменников. Да, конечно, радеет, однако в эту минуту она думала совсем не о них, она думала о Марке. Если в программе участвуют и земляне, и лурийцы, то это просто великолепно! У них с Марком появляется будущее, общее будущее, в котором буду жить их дети.
   Дэя никогда не думала о материнстве. Она всегда была слишком занята, чтобы обременять себя потомством. Наука и работа в администрации Совета заполняли ее всю, не оставляя места для легкомысленного понятия "семья". Но теперь почему-то все начало меняться. И легкомысленность из этого слова куда-то испарилась. Ей очень захотелось, чтобы рядом был он, тот единственный и родной, самый дорогой человек. Да, именно человек -- Марк. Они будут вместе гулять под ночным небом, вместе спать, вместе есть. Дэя вдруг поразилась, что желает того, что обычно желают земные женщины. Странно. Лурийские нравы ведь совсем не походили на нравы людей. На Луре супруги встречались только в сезон любви, конечно, если в этот момент они не были заняты на службе у общества. Плод этих встреч -- оплодотворенный зародыш всегда вызревал вне материнского организма, в фамильном инкубаторе каждого рода. Родители принимали на себя заботы о своем отпрыске только, когда он уже находился на пороге половой зрелости. Но почему-то Дэе хотелось видеть своего ребенка гораздо раньше, когда он еще совсем маленький и беззащитный. Ей будет приятно и любопытно наблюдать за ним, за тем, как он растет, за тем, как в его облике будут постепенно проступать черты двух разных рас, черты его отца.
   Размечтавшись, Дэя улыбнулась. Ее настроение и переживания не ускользнули от пытливых глаз главного советника.
   -- Пожалуй, уважаемая доктор, я вас оставлю. Вижу, вы поглощены мыслями о нашем светлом будущем. -- Нуд сделал шаг в сторону двери.
   -- Вы правы, задумалась, -- доктор виновато улыбнулась. -- Но это не повод, чтобы вы уходили.
   -- Нет-нет, мне пора. Я заглянул только для того, чтобы передать вам вот это. -- Нуд протянул Дэе серебристый, инкрустированный филигранью, цилиндрик. -- Вы ведь уже использовали тот, что я оставлял вчера.
   -- Огромное вам спасибо, -- у женщины загорелись глаза. -- Я даже не представляла какая истинная мощь скрыта в халените. Сейчас я словно...
   -- Да будет вам... Не за что меня благодарить. Теос ведь в наших руках, и мы даже заложили новые плантации грибка. Так что скоро станет возможным значительно расширить круг его потребителей.
   Нуд попрощался и ушел, оставив доктора наедине с ее надеждами и восторгами. Жизнь налаживалась, все становилось на свои места. При следующей встрече она непременно попросит главного советника о помощи. С его неограниченными фантастическими возможностями, с его абсолютной властью над "Архангелом" он поможет разыскать Марка. И все будет хорошо, все будет просто замечательно! А сейчас за работу!
   Прежде, чем снова продолжить загрузку, Дэя быстро пробежалась по тем основным пунктам, которые она обнаружила в работах своего учителя.
   Почти сто пятьдесят среднегалактических лет тому назад Донудин Тар принялся за труд всей своей жизни -- научную монографию "Эволюция". Его интересовало не столько прошлое, сколько будущее. Выведя всеобщие законы развития интеллекта, он пытался заглянуть на несколько тысячелетий вперед. И каков же был шок, когда бесстрастные формулы поведали о том, что уже через восемь общегалактических веков подавляющее большинство рас, населяющих нашу галактику, опустится к низшему, почти первобытному уровню сознания.
   Причиной такого стремительного регресса Тар назвал как ни странно все тоже развитие разума. Говоря понятнее, разум прийдет к выводу, что проще и легче быть неразумным. Зачем тратить силы и энергию на решение каких-то там проблем природы? Что они для отдельно взятого организма? Для чего они ему? Для нормального функционирования биологической особи необходимы здоровая пища, чистое питье, регулярное снятие нервной нагрузки и эффективная борьба с болезнями. Современный технический прогресс в избытке способен обеспечить все это. Поэтому можно расслабиться и спокойно наслаждаться жизнью.
   Донудин Тар был не из тех гуманоидов, которые беспрекословно верят формулам. Он стал анализировать развитие галактического сообщества на протяжении последних тысячи лет.
   Первое, что бросилось в глаза мудрому лурийцу, это катастрофический спад интереса к науке. Молодых гуманоидов, подающих заявления в академии первого класса, становилось все меньше и меньше. А даже те учащиеся, что все же решались переступить порог храма науки, в своей общей массе не отличались ни высокими интеллектуальными показателями, ни горячим желанием посвятить жизнь исследованию мироздания. В результате всего этого научные центры и проектно-конструкторские лаборатории перестали получать специалистов, способных решать сложные технические задачи. Их исследования растягивались на долгие годы, после чего чаще всего закрывались планетарными комитетами по науке, как мало перспективные или несвоевременные. Так было свернуто знаменитая программа изучения дальнего космоса и строительства межгалактического корабля. Уже столетия топчется на месте проект прорыва в пси-измерение, и звездолетам остается лишь одно -- по старинке бороздить просторы галактики, пользуясь лишь соседним Z-пространством. Остались нерешенными проблемы телепортации дальнего психомозгового контакта, получение чистого амодиума и многое-многое другое.
   Если наука и технический прогресс неуклонно угасали, то что же двигалось вперед? Донудин Тар нашел ответ и на этот вопрос. В последнем тысячелетии сектор обслуживания и производства товаров бытового потребления вырос почти в восемь раз. И это при том, что население галактики увеличилось всего в двое.
   Изготовление транспортных средств, продовольствия, одежды, предметов роскоши и прочего ширпотреба росло, лавинообразно. Причем увеличивалось их количество, стоимость, но отнюдь не качество и полезные свойства. Например, личные флаеры и скутеры были все так же тихоходны и опасны в эксплуатации, как и тысячу лет назад, зато приобрели авангардную форму и роскошную отделку салонов. Продукты питания пестрели яркими упаковками, удивляли разнообразием новых рецептов и вкусов, но, увы, по полезным и питательным свойствам все больше уступали еде, которую употребляли предки нынешних хозяев галактики. Мода... Будучи женщиной Дэя призадумалась, вспоминая слова Донудина Тара, касающиеся стилей в одежде. Как она могла этого не заметить! Ведь современная мода это лишь неустанное, циклическое копирование тенденций бывших в ходу примерно каждые тридцать-сорок общегалактических лет тому назад. Те же фасоны, те же ткани, те же аксессуары. Мозг ее современников не желал, а может уже и не был способен создать что-то новое, знаменующее собой следующий, более высокий виток эволюции. Это напоминало древнюю звуковоспроизводящую машину, заевшую на одной и той же мелодии.
   Подумав о музыке, доктор тут же перенеслась к анализу культуры и искусства сделанному ее учителем. Донудин Тар боготворил музыку. Она вдохновляла его, подпитывала энергией, придавала уверенность и силу. Причем, сознание великого лурийца было открыто для наслаждения различными мелодиями, как созданными в древние времена, так и рожденными синтезаторами современных композиторов. Однако в какой-то момент Тар осознал, что он все реже и реже слышит гармонично созданные произведения. Современная музыка превратилась в примитивный набор непрерывно повторяющихся низкочастотных колебаний вызывающих устойчивое привыкание, можно даже сказать неврологическую зависимость. Она больше не рождала высоких чувств, не разжигала стремлений к величию и совершенству разума.
   В литературе регресс начался примерно семьсот лет назад. Именно в этот период практически полностью прекратился выпуск информационных носителей наполненных поэтическими произведениями, философскими и научными трактатами, историческими исследованиями. Их больше никто не просматривал, ими больше никто не восхищался. На смену красоте слога и возвышенности мысли пришли быстро разворачивающиеся сюжеты примитивных экшенов или мистических мелодрам. В целом мирное, тихое, аморфное, бесхребетное галактическое общество, заворожено следило за сценами насилия, жестокости и дикости происходящими на развалинах своих собственных погибших цивилизаций.
   Однако скоро ушли в прошлое и сами вымышленные истории. Их фанам предложили новый продукт. Теперь каждый желающий мог создать свой мир и свою историю, погрузившись в виртуальный мир. Слит-игры стали по словам Донудина Тара самым большим, самым убийственным шагом на пути деградации личности. Они даровали игрокам острые ощущения и окончательно вырывали их из реальности, из действительности, из жизни общества.
   Итак, до отвала накормленное дешевыми синтетическими продуктами, одетое в безвкусные тряпки, обслуживаемое бесчисленной армией роботоприслуги, забывшее про горе и нужду, Галактическое общество мерно плыло по спокойному океану жизни. Ничего не желая, ни о чем не задумываясь, ни куда не стремясь. Тихая, плавная, спокойная деградация.
   Самый страшный кошмар, который мог привидеться высокоцивилизованному существу! Дэя вздрогнула, когда подумала об этом. Но ведь не могли все, абсолютно все быть так слепы, что бы не замечать очевидных вещей! Лурийка задала вопрос, на который тут же сама и ответила. Совет оказался не слеп. Совет все понял и осознал. Совет тут же принялся действовать.
   Естественно, галактическое правительство не могло вмешиваться во внутренние дела каждого из доминионов, диктовать им свою жесткую непреклонную волю, требовать действий, идущих вразрез с желанием большинства населения галактики, того самого обленившегося и атрофировавшегося большинства. Выход был лишь один -- создать новых граждан, новую расу, активную, зрелую, с заложенным в генах неустанным желанием развиваться и совершенствоваться. И, конечно же, для новой цивилизации потребовались новые миры.
   Дальше Дэя не хотела думать и представлять. То, что случилось дальше, претило ее совести, ее принципам, всему ее естеству. Эти убийства, эти зверства, эти жуткие твари, порожденные смертоносным и одновременно живительным огнем Источников жизни и не менее смертоносным гением кровожадных землян...
   Нет, лучше не думать! Видно в мире не все так просто, ясно и светло, как ей казалось раньше. Видно, движение вперед всегда дается с кровью и болью. Ну, что ж, она вынесет и это, она справится, она будет сильной. Ведь теперь у Дэи есть дело... дело всей ее жизни.
   Доктор как самую большую ценность схватила контейнер со спорами халенита и бегом бросилась к загрузочной установке.
  
  
   Глава 28.
  
   Марк Грабовский даже и не думал скрываться. Нет смысла. Все равно все наружное пространство вдоль и поперек просматривается камерами наблюдения. Оставалось надеяться, что человек, облаченный в броский серо-красный комбинезон смотрителя и появившийся из подъемника с кодированным замком, не привлечет к себе внимания, тем более что направляется он как раз туда, куда и полагается смотрителю загонов.
   Разведчик был уверен, тревога не поднимется до тех самых пор, пока не хватятся Германа. А это может произойти лишь через сутки, когда тот не явится на смену. Затем пройдет еще несколько часов, пока спецслужбы взломают его квартиру и обнаружат труп. Жаль было убивать этого, в общем-то, безобидного человека, радушно пригласившего к себе старого приятеля на рюмку доброй русской водки. Но тут уж ничего не поделаешь, Герман его запомнил... и даже не столько лицо, сколько вопросы, которые Марк задавал. По этим вопросам опытный специалист пройдет как по отчетливому, хорошо отпечатавшемуся следу. Он выяснит куда направился "головорез" и сделает соответствующие выводы. А значит, свидетеля оставлять было никак нельзя. Вот и пришлось...
   Лейтенант гадливо поежился, вспоминая тот заученный, доведенный до автоматизма захват шеи, рывок и последовавший за ним хруст позвонков. Работа не из приятных... зато результат налицо. Новенький, еще не надеванный комбинезон, пистолет, ключ от спецподъемника и свеженький код доступа на поверхность. Герман не полагался на основательно подпорченную выпивкой память. Маркером на внутренней поверхности своего нагрудного пластикового жетона он каждый раз записывал новую строчку цифр и букв. Так что теперь у Марка есть все, Марк готов... готов к самой большой авантюре, которую он когда-либо совершал в своей жизни. Однако, другого выхода нет. По-другому в зону "А" не прорвешься, хоть ты тресни, не прорвешься!
   Каждый новый шаг приближал Грабовского к гермоворотам длинного ангара. Вернее, ангаром это сооружение можно было назвать лишь условно. Скорее бункер. Этакий метров сто в длину бетонный параллелепипед. Казалось, его дальний конец не выдержал давления наваленных сверху промышленных корпусов и по крышу ушел в землю. По такой конструкции ангара легко можно было догадаться, что это не отдельное сооружение. Этот всего лишь маленькая пристройка к раскинувшемуся на тысячи акров мегакомплексу, его, так сказать, рука, простертая к самым дальним и глухим взлетным площадкам космодрома.
   Грабовский без проблем достиг ворот, на которых красовалась двухметровая красная буква "Н", вписанная в такую же красную тонкую окружность. "Головорезу" никто не встретился, никто его не окликнул. Это хорошо, пока везет. Опытный глаз разведчика сразу заметил странность в конструкции огромной двери. Ее толстая стальная рама имела скругленную по углам форму, между ней и бетонными стенами имелся зазор. Не большой, сантиметров десять. Все это могло означать лишь одно -- грузовые ворота могли выдвигаться наружу, и за ними наверняка тянулись эластичные стены соединительного туннеля. Как в аэропорту. Удобный надежный переход для очень рослых пассажиров.
   При мысли о предстоящем свидании сердце лейтенанта замерло и чуть не перестало биться. Его инстинкты хором очумелых, взбесившихся голосов твердили... нет, они кричали, они вопили в самое ухо -- ты мертвец, ты сдохнешь лютой, недостойной человека смертью. Однако Марк старался не слышать их. Стиснув зубы, собрав в кулак всю свою волю, он упрямо шел вперед.
   В одной из створок гермоворот виднелась узкая овальная дверь. Рядом с ней тускло светились два огонька. Вот именно, там были только две кнопки, и никакого кодового замка. Должно быть проектантам охранной системы даже в голову не могло прийти, что кто-то из людей, находящихся в здравом уме, может сюда сунуться. Бежать, скрыться это вполне вероятно. Именно поэтому управляющие дверью кнопки и были сделаны размером с кулак. Чтобы в страхе или спешке не промазать, не перепутать. Да уж, Марк сейчас бы с удовольствием перепутал, и вместо зеленой, отпирающей, со всей мочи врезал бы по красной.
   Словно прощаясь с этим миром, Грабовский взглянул в высокое голубое небо, вдохнул чистый пьянящий воздух и тут же, как будто испугавшись, что может передумать, быстро вмял вглубь металла зеленую светящуюся полусферу.
   Под аккомпанемент короткой, похожей на воронье карканье сирены, толстая дверь вздрогнула и, освободившись от хватки электрических замков, плавно приоткрылась. Чтобы войти лейтенанту пришлось с силой ее толкнуть. С внутренней стороны к двери была приделана раздвижная шлюзовая камера. Она бы весьма пригодилась в условиях космического вакуума, но в данный момент надобность в шлюзовании отпадала, поэтому эластичные стены были сложены в гармошку, внутренние двери раскрыты и заблокированы.
   Марк еще не переступил порог, когда в лицо ему ударило отвратительное зловоние. Чего только не намешалось в этом жутком смраде! Нечистоты, пот, гниль, вонь едкого химического выброса. Но ужаснее всего было то, что над всей этой смесью доминировал самый отвратный, самый зловещий запах, который может существовать на свете -- запах разлагающейся плоти.
   Марк заткнул рукавом нос и, стараясь сдержать позывы тошноты, шагнул вперед. Впервые мгновения истинные размеры ангара обескуражили разведчика. Снаружи это сооружение выглядело куда более скромно. Это, скорее всего, потому, что не была видна его подземная, заглубленная в недра искусственного астероида часть. Изнутри же лейтенанту показалось, что он стоит в начале шестиполосного автобана, другой конец которого терялся где-то в сумеречной туманной дали.
   Эффект тумана создавало неяркое освещение и облачка непрерывно распыляемой жидкости. Она продувалась сквозь мощные вентиляторы, которые были подвешены под потолком. Крошечные капли стремились осесть на пол, но уже на полпути бесследно исчезали, оставляя в воздухе резкий горьковатый запах. Дезинфекция, догадался Грабовский. Если бы эта синтетическая дрянь не убивала летающие в воздухе бактерии, здесь невозможно было бы находиться.
   Над головой больше ничего интересного не обнаружилось и, Марк начал внимательно оглядываться по сторонам. Пусто, только где-то там впереди тускло поблескивают силуэты двух приземистых гусеничных машин. Они сиротливо жались к одной из стен, как будто даже неодушевленному железу здесь было зябко, неуютно и боязно.
   Ладно, страх тяжелых танков, мурашки по броне бронетранспортеров это все лирика. Грабовский приперся сюда совсем не за ней. Он пришел, чтобы делать дело.
   Марк присел на корточки и внимательно осмотрел пол. Грязно. Бетонная поверхность лоснилась от черной жирной пленки. Во многих местах ее густо исполосовали глубокие царапины. Такие отметины лейтенант хорошо знал, помнил еще по Агаве. Следы от огромных стальных когтей выглядели довольно свежими. Разведчик попытался сосчитать количество прошедших здесь голов. Много. Несколько десятков, может даже полсотни. Последнее время их регулярно гоняют туда-сюда. Понятно почему. Сейчас в пустыне идет травля. Загоняют "головорезов" -- его товарищей, его друзей, его братьев. В груди больно защемило, словно старая рана противно засвербела совесть. Черт, почему они не вместе! Это же счастье стоять плечом к плечу. А там хоть смерть, хоть ад!
   Опять ты отвлекся, приятель! Грабовский обругал себя последними словами и постарался сосредоточиться на следах. Куда зверье гнали в последний раз? Похоже, что наружу. Это логично. Сейчас утро и для них начался новый рабочий день. Что ж, первая хорошая новость! Значит, в загонах может никого и не оказаться. А если так, то это удача, огромная удача! Игры в русскую рулетку с судьбой пока откладываются.
   Ободренный этой новостью, лейтенант припустил к бронированным машинам. "Бричер" стояла первой, и Марк обрадовался, узнав знакомые обводы. Он умел управлять "Абрамсом", а "Бричер" построена на его базе. Так что никаких проблем...
   Марк не добежал до инженерной машины метров пять. Остановился как вкопанный. Вот дерьмо, он не подумал... он упустил это из виду. Броню брать нельзя. Ведь ее придется бросить на другом конце загона. Это сразу заметят коллеги Германа и поднимут шум. А шума ему не надо. Когда будет нужно, шум он устроит сам. Грабовский с тоской поглядел на поцарапанную, заляпанную какими-то рыжими маслянистыми потеками машину разграждения и прошел мимо, туда, где в глубине ангара из мглы выступали еще одни мощные стальные ворота.
   Панели управления нигде не было видно. Разведчика это ничуть не удивило. А разве могло быть по-другому? Вряд ли найдется смельчак, который рискнет поднять эту мощную створку и остаться возле нее. Нет, ключики от этой дверки хранятся в том месте, где ключник не рискует быть сожранным заживо. Рассудив таким образом, Грабовский вновь обратил свой взгляд на бронированные машины.
   Пульт управления валялся на водительском сидении. Всего четыре кнопки: "открыть" -- "закрыть" для наружной двери и то же самое для внутренней. Марк испробовал первую пару, находясь еще под защитой брони. Тяжелая прочная дверь, исполосованная ржавыми ребрами жесткости, со скрежетом поползла вверх. Разведчик так и думал, за ней оказалась переходная камера. Правда предназначалась она совсем не для разделения двух различных атмосфер, она отгораживала мир жизни от мира смерти.
   Как ни парадоксально, как ни дико это выглядело, но Марку Грабовскому сейчас был нужен именно этот второй смертельно опасный безжалостный мир ужаса и смерти. А, может, все обойдется, и бестий, населяющих его, сегодня не окажется дома?
   Пытаясь унять нервный озноб, лейтенант стоял внутри большой бронированной камеры, которая была способна вместить как минимум два средних грузовика. В левой руке он нервно теребил пульт управления воротами, в правой судорожно сжимал рукоятку позаимствованного у Германа кольта. Есть кто-то дома или нет, можно было выяснить всего лишь одним способом.
   -- Что ты творишь, несчастный, -- именно с этим вздохом корсиканец и вдавил клавишу "внутренняя открыть".
   Они столкнулись взглядами, когда стальная, ощетинившаяся ребрами жесткости плита еще только доползла до половины. Охотник поднырнул под нее и немигающими налитыми кровью глазами уставился на человека. В зрачках биомеханического монстра сверкнула ярость. Марк совершенно ясно видел ее.
   Конец! Вот и допрыгался, доэкспериментировался. Грабовский попятился, медленно поднимая кольт. Он прекрасно понимал, что стрелять нет смысла. Пистолетная пальба это лишь жест отчаяния. Охотник даже не заметит укусивших его пуль. Какой ужас! Значит, сейчас все начнется и тут же закончится. Как жалко... как глупо, бездарно и безрассудно! Как он мог быть таким наивным? Этот идиотский план, построенный лишь на ощущениях и догадках! Грабовский материл себя самыми последними словами. Тупоумный убогий придурок, тебе показалось, что звери не желали твоей смерти, что они сознательно не трогали тебя ни на Агаве, ни на Тогоре, ни здесь, на Воларде! Ты почему-то поверил, что созданные из твоей ДНК, они чувствуют своего предка и признают за члена стаи! Чушь! Глянь сейчас в эти ненавидящие глаза, обзови себя кретином и приготовься к смерти.
   Марк продолжал отступать, пока не прижался спиной к ржавому металлу двери. Он так и не нажал на спуск, какой-то частичкой своего сознания все же надеясь на чудо.
   Охотник двинулся за ним. Сервомоторы его механического тела издавали негромкий повизгивающий звук. Стальные когти угрожающе скребли по бетонному полу. Зверь весь подался вперед, так что его серая будто слоновья шкура взялась крупными складками. Теперь он нависал над прижатым к закрытой двери Марком как огромная, готовая в любой момент обрушиться скала. Голова монстра опустилась до уровня человеческого лица. Она тянулась к Грабовскому и буравила его пристальным взглядом. Однако ненависть ушла. Теперь в глазах охотника светилось что-то... Марк не мог понять что. Неужто удивление? Когда расстояние, разделяющее их, сократилось до считанных сантиметров, когда Марк уже начал задыхаться от зловония ядовитой слюны, до его слуха донеслось едва слышное, словно идущее из глубин бездонного колодца, шипение:
   -- Ты приш-ш-ш-ел.
   От удивления Грабовский забыл все, даже страх. Это ему не почудилось? Охотник действительно с ним говорит?! Разум биомашины позволяет связывать звуки в слова, а слова во фразы?! Пусть примитивные, но все же фразы. Невероятно! Немыслимо! Еще более фантастическим казалось, что из утыканной огромными острыми зубами пасть доносились французские слова.
   -- Отве-е-е-ть, -- шипение послышалось вновь.
   -- Да, я пришел, -- Марк запнулся, не зная что сказать, как объяснить. -- Я пришел к вам. Я ваш отец. -- Фраза родилась сама собой, и это была правда, чудовищная жестокая правда.
   -- Ж-ж-дали. Долго.
   Оглушенный, растерянный, обескураженный, с колотящимся, щемящим от боли сердцем Грабовский смотрел на это ужасное создание. Да, он ужасен, да, он монстр, но в этом нет его вины. Его создали таким, его заставили творить зло.
   В душе Марка вдруг шевельнулось и ожило сострадание, а спустя мгновение к нему примешалась едкая горечь настоящего человеческого горя. Что же за нелюди могли сотворить такое? Зачем они покарали его, Марка Грабовского, и искалечили его детей?
   Лейтенант медленно протянул руку и коснулся жесткой серой кожи на щеке у охотника. Марку на миг показалось, что зверь даже прикрыл от вожделения глаза.
   -- Помоги... отец, -- шипение охотника прозвучало отрывисто, словно вскрик. -- Они... мучают нас.
   -- Я помогу. Покажи тех, кто вас мучает, -- Грабовский не лгал. Он и впрямь был готов растерзать ублюдков, сотворивших такое.
   -- Покажу, -- выдохнуло биомеханическое создание и, взвизгнув сервомоторами, рванулось прочь.
   Только сейчас Марк глянул вглубь тускло освещенного загона. Он понял, что ошибался. Далеко не всех охотников угнали в пустыню. Около дюжины зверомашин столпились недалеко от распахнутых ворот. Все они смотрели на него. И подобно шелесту легкого сквозняка в зловонном подземелье звучало одно-единственное, едва различимое слово -- "отец".
   Стараясь не делать резких движений, Марк двинулся прямо на них. Шел как машина, с каменным побелевшим лицом, на негнущихся ногах, с безвольно опущенными, ослабевшими вдруг руками. Он еще не до конца верил во все происходящее. Шел потому, что надо было идти. Он ведь пообещал. Кому? Себе, когда задумал это дело, тому несчастному созданию, которое умоляло "помоги".
   Охотники расступились, пропуская человека вглубь своих, мрачных, заваленных нечистотами владений. Марк в жизни не встречал ничего подобного, однако, все же был готов увидеть этот мир смерти. Ко встрече с ним друга подготовил Николай, который еще на Агаве побывал в точно таком же загоне. И вправду, описание, сделанное Великим Мастером, практически полностью подтверждалось.
   Огромные кормушки были заполнены склизкой, похожей на кисель биомассой, из которой торчали обглоданные до бела кости. Кого скормили на обед хищникам Марк понять так и не смог. Кости очень походили на человеческие, но вот только размер... Не бывает людей такого высокого роста. Выходит, все-таки животное. Знание того, что на обед охотникам подавали совсем не гомо сапиенса, не добавило аппетитности этому блюду. От запаха, которое оно источало содержимое желудка так и норовило пойти горлом. Но корсиканец мужественно держался, заставляя себя идти вперед.
   Далее на глаза Грабовскому попались сваренные из толстых швеллеров загрузочные клети. Они словно плющом были опутаны толстыми экранированными кабелями. Разведчик помнил, внутрь этих пыточных камер загоняли охотников... загоняли, чтобы загрузить в их примитивные мозги очередной несущий смерть и разрушение приказ.
   Пройдя полсотни шагов, Марк натолкнулся на парочку резервных компьютерных терминалов. Покрытые грязными бронеколпаками, они злобно зыркали на человека своими мигающими глазами-индикаторами.
   И наконец, практически в самом конце загона, разведчик увидел шеренгу паукообразных роботов. Выкрашенные в желто-черную зебру, железные арахниды ощетинились угрожающими, пугающими жалами мощных электрошокеров. Именно возле этих суровых стальных великанов и остановился говоривший с Марком охотник.
   -- Они мучают нас, -- наполненный болью голос вновь проскрежетал в ушах Грабовского.
   В это момент огромный свирепый монстр больше походил на маленького мальчика, который указывал своему папаше на обидчика, отобравшего у него игрушечную машинку. От этой сцены Марку стало по-настоящему горько. Он еще раз наглядно убедился, что этот обиженный мальчик, его мальчик -- недоразвитый дебил. Ведь указывал он совсем не на того, на кого следовало.
   Однако кое-какое рациональное зерно в просьбе охотника разведчик таки углядел. Наказать механических обидчиков все же стоило. Выведи он роботов из строя, и "Архангел" лишится возможности командовать своей бандой зверомашин... По крайней мере на время лишится.
   Лейтенант постарался не дефилировать перед объективами видеокамер, вмонтированных в крабьи туловища роботов. Вдруг эти паскуды среагируют на близкое движение и включатся. Подкравшись сзади, "головорез" по очереди расстрелял блоки управления на каждой из машин.
   -- Все, больше они вас не тронут, -- пообещал он своему безмозглому отпрыску.
   Марку показалось, что охотники ему не поверили. Для них уничтожить врага значило разорвать его на куски, растоптать, разжевать, переварить, превратив в лужу смердящего дерьма.
   Стараясь не наступить в это самое дерьмо, Грабовский начал искать еще одну дверь. Здесь обязательно должна быть дверь, ведущая в лаборатории или сборочные цеха, короче в то место, где и появлялись на свет эти свирепые создания.
   Первое, что пришло лейтенанту в голову, это спросить у охотников. Однако, секунду поразмыслив, он решил не тратить время зря. Попробуй, объясни им, что Марк ищет, а затем попробуй пойми, что они ответили.
   Положившись лишь на свое чутье, Грабовский отправился в самый дальний конец зала. Охотники не мешали. Они следовали за ним, но ближе десяти шагов не приближались. Это хорошо, иначе Марку было бы сложно сосредоточится. Ему и так нелегко. Ведь знать, что в затылок дышит целая стая чудовищ...
   Разведчик сразу забыл об охотниках, как только увидел это. В потолке виднелся здоровенный люк. Скорее, даже не люк, а шахта, уходящая куда-то вверх, в темноту. Во мраке провала чуть повыше уровня потолка мерно покачивалась толстая цепь. На ее конце, словно коготь гигантского хищника, поблескивал нержавеющий крюк.
   А вот и заветная дверка! Марк поднял руку, пытаясь оценить высоту помещения. Она оказалась метров пять-шесть, не допрыгнуть как ни старайся. Разве что, кто подсадит? Подумав об этом, Грабовский оценивающе поглядел в сторону биомеханических чудовищ.
   До крюка Марк едва дотянулся. Но когда все же сделал это, то захватил его и подтянулся на одной руке. Второй рукой он цепко ухватился уже за саму цепь.
   -- Теперь можешь уходить. Свободен! -- крикнул "головорез" охотнику, на плечах которого только что стоял.
   Биомеханическое существо не двинулось с места. Оно продолжало стоять и тупо, непонимающе глядеть вверх. Ладно, черт с тобой, стой, -- подумал Грабовский. -- Если вдруг сорвусь, будет мягче падать. Хотя срываться разведчик и не думал. Взобраться вверх по цепи для тренированного человека, каким и являлся Марк, была вполне посильная задача.
   В шахте оказалось совсем темно, и корсиканец подымался чуть ли не на ощупь. Чем закончится это восхождение, он даже не мог представить. Не может быть, чтобы колодец имел свободный открытый выход прямо в лабораторию. Во-первых, это небезопасно, а во-вторых, вонь. Кто же станет терпеть такую адскую вонь. Только Марк подумал о массивной прочной крышке, как его рука, выброшенная вверх для нового захвата, больно ударилась о гладкий металл. А вот и она -- крышка.
   Грабовский подтянулся еще чуток, понадежнее закрепился ногами и стал ощупывать гладкую поверхность над головой. Цепь исчезала в небольшом, заполненном мягким герметиком отверстии. От него в обе стороны отходили хорошо прощупываемые идеально ровные борозды. Все понятно, все проще простого -- две створки раздвигаются в разные стороны, открывая доступ... Вот именно, как открыть этот самый доступ? У лейтенанта даже на миг не возникло желание пытаться разжать мощные плиты, как это обычно делают киношные киногерои. Бессмысленно. Эта конструкция способна противостоять даже мощным механическим лапам охотников. Тогда как же попасть наверх?
   Грабовский остановил свой выбор на самом простом способе. Он достал из кармана пистолет и стал колотить рукояткой по металлу. Три частых удара, три длинных, три частых, три длинных... "SOS". Живое существо просит о помощи, и это не какой-то там безмозглый охотник, это человек разумный.
   Расчет разведчика был донельзя прост. Сейчас день, разгар рабочего дня. Даже если производство охотников в настоящий момент свернуто, то все же с большой вероятностью можно надеяться, что в цеху или лаборатории кто-то есть. Этот кто-то услышит и... Что он сделает? Свяжется с начальством или кинется спасать попавшего в беду человека? Ах, только бы он догадался, что о помощи просит именно человек!
   Неожиданно вспыхнувший свет ослепил "головореза". Он шел сверху, как будто крышка люка вмиг исчезла. Но это, конечно же, было не так. Марк продолжал ощущать тяжелое металлическое небо у себя над головой. Тогда, значит, зажгли лампы. Для чего? Чтобы осветить. Осветить для чего? Для того, чтобы разглядеть. Моргая глазами, еще как следует не прозрев, Грабовский стал вертеться в надежде отыскать камеру наблюдения. Долго мучиться Марку не пришлось. Отливающая грязно-голубым стеклом полусфера обнаружилась слева от него. Разведчик быстро, как можно незаметней сунул трофейный кольт обратно в карман и как сумасшедший замахал освободившейся рукой. Губами он как можно наглядней пытался изобразить традиционное "Help!".
   Должны открыть. Не могут не открыть. Ведь я смотритель. На мне легко узнаваемая серо-красная форма, на которой, между прочим, и нашивки соответственные имеются. Во, смотрите, гады! Грабовский нарочно повернулся так, чтобы эмблема с изображением рогатого минотавра оказалась как раз напротив камеры.
   Не известно сработала ли уловка или на то были другие, более веские причины, однако створки люка с шипением расползлись. Одновременно с этим со всех сторон в Грабовского ударили струи какого-то белого нейтрального на вкус и запах газа. Цепь, на которой болтался "головорез" не спеша поползла вверх.
   Наконец-то! Сработало! Лейтенант постарался проморгаться, чтобы после всех, выпавших на его долю, оптических и химических спецэффектов, как можно скорее восстановить зрение. Перед глазами все еще плыли белые пятна, но в целом он уже достаточно прозрел чтобы... Чтобы разглядеть два пистолетных ствола, которые угрюмо глядели ему точно в грудь.
  
  
   Глава 29.
  
   Прямо под потолком пылало солнце. Самое настоящее солнце! А вокруг него вращались планеты. Вечный Лур Дэя узнала сразу. От соседних Лура Согласия и Лура Сновидений его отличали темно-зеленый цвет и белые полосы неизменных экваториальных облаков. Другие же планеты были одна ярко-красная, а вторая черная. Красная это Лур Сновидений, а вот черная... Почему Лур Согласия стал вдруг черным? Женщина напряглась и пригляделась. В тот же миг гладкая поверхность небесного тела дрогнула и на глазах стала меняться. Она быстро трансформировалась в лицо -- черную, спокойную, почти каменную маску. Нуд стоял над Дэей и пристально разглядывал ее.
   -- Как вы себя чувствуете?
   В голосе главного советника звучало любопытство. Да, именно любопытство и не капли сострадания. Так мимоходом заглянувший в лабораторию микробиолог осведомляется у дежурного лаборанта: "Ну как там обстоят дела с образцом N 6249?"
   -- У меня явные признаки истощения мозга, -- Дэя вымученно улыбнулась. -- Следовало прислушаться к вашим советам и загружаться не столь активно.
   Тут к горлу женщины подкатил страшный рвотный позыв, и она, не сумев обуздать его, вырвала в стоящий рядом с кроватью гигиенический контейнер.
   -- Простите, -- тяжело дыша, Дэя протерла бумажной салфеткой губы. -- Все это не страшно. Все это скоро пройдет. Мне только следует немного отдохнуть и провести восстановительный курс. Вы поможете достать медикаменты? В аптечке я кое-что нашла, но это лишь десятая часть от того, что применяют в подобных случаях.
   Нуд довольно долго молчал. Он продолжал внимательно изучать Дэю. Даже наклонился вперед, как врач, желающий получше разглядеть зрачки своего пациента.
   -- Что? Что-то не так? -- тихо прошептала женщина.
   -- Нет, все так. Все именно так и должно проходить, -- Нуд удовлетворенно кивнул.
   Великий космос, Дэя уже в который раз слышала это "все именно так и должно быть" или "все идет так, как ему и положено". Что идет? Что положено? Лурийка все отчетливей осознавала, что все ее сведения, все ее знания о творящихся вокруг событиях это лишь какие-то жалкие обрывки, это лишь крошечная часть, которую ей скармливают как приманку. Вот и сейчас о чем это Нуд? Доктор попробовала предположить:
   -- Я не знала, что вы разбираетесь в медицине.
   -- В медицине я разбираюсь довольно посредственно, -- главный советник отмахнулся рукой. -- Я хорошо знаю лишь этот недуг.
   -- Да, я понимаю, -- Дэя обессилено опустила голову на мягкий подголовник. -- У вас должно быть неоднократно возникали аналогичные проблемы. Перенапряжение после частых загрузок, ведь так?
   Нуд не ответил, и доктор продолжила свои рассуждения сама:
   -- Значит, у вас должны быть соответствующие медикаменты. Прошу, доставьте их мне как можно скорее.
   -- Традиционные методы вам вряд ли помогут, -- безапелляционно произнес главный советник.
   -- Почему, ведь всегда же помогали? -- у Дэи екнуло сердце.
   -- Потому, что сейчас вы страдаете совсем не от мозгового перенапряжения. Все гораздо сложнее.
   -- Я вас не понимаю, -- женщина уже тряслась всем телом.
   -- Споры халанита проникли в ваш мозг и начали свой рост.
   -- Споры? Халанит? -- доктор не поверила в услышанное. -- Но ведь они усваиваются клетками мозга без каких-либо вредных последствий!
   -- Усваивались, -- Нуд неожиданно ухмыльнулся. -- Лет так триста назад. Но халанит живой организм, и он тоже видоизменяется, мутирует, развивается. Как вы знаете, халанит это не просто грибок, это уникальная биоактивная субстанция, реагирующая на нейронные импульсы, или проще говоря входящая в контакт с нашим разумом. Так вот, на какой-то стадии своего развития халанит "осознал", что мы уничтожаем его, что наш мозг это, если так можно выразиться, хищник, пожирающий его. Вполне естественно, что в борьбе за выживание грибок начал защищаться. В результате нескольких незамеченных нашими микробиологами мутаций он приобрел возможность сращиваться с частью клеток мозга, превращаясь в совершенно новый организм.
   -- Невероятно! -- Дэя в ужасе схватилась за свою голову. -- Что же теперь делать? Как с ним бороться?
   -- В том то и проблема, что ничего с этим уже не поделать, -- Нуд развел руками. -- С этим можно только жить, если, конечно, имеешь желание, а главное возможность.
   Главный советник Нуд сделал жест рукой, и откуда-то из-за его спины выплыли две фигуры в плащах советников. Лурийка знала их лишь в лицо. Кто-то из новых членов Советов, которые заняли свои посты сравнительно недавно. Один из пришедших держал в руке ручной ионный инъектор, в приемном контейнере которого виднелась какая-то темно-желтая жидкость. В трехпалой лапе другого был зажат уже хорошо знакомый Дэе серебристый, покрытый резьбой баллончик со спорами.
   -- Вот это вам поможет, -- Нуд взял из рук помощника инъектор.
   -- Это лекарство? -- Дэя во все глаза смотрела на как будто светящуюся изнутри жидкость.
   -- В каком-то смысле да, -- верховный советник переглянулся с коллегами.
   -- Но вы же говорили, что победить ЭТО невозможно?
   -- Победить нет, но подкормить, чтобы это создание сидело смирно и не сосало питательные вещества из неповрежденных клеток мозга, нам вполне под силу.
   Слова главного советника повергли Дэю в шок. Она поняла, она вспомнила. Тот таинственный препарат, о котором ходили жуткие слухи и сплетни! То ужасное варево, сырьем для которого служили стволовые клетки разумного гуманоидного мозга! Все это оказалось не выдумкой и не страшной сказкой. Вот он этот экстракт жизни, для которого должны были умереть десятки или даже сотни живых существ. Может, именно в этой ампуле сейчас заключены жизни тех, кого она знала, с кем делила радости и печали, кого любила.
   Как от смертельно опасной заразы Дэя отпрянула от руки Нуда, в которой был зажат готовый вонзиться ей в шею инъектор.
   -- Нет, не смейте! -- вскричала она. -- Я не хочу покупать свою жизнь ценою жизни сотен других!
   -- Вы догадались, -- одобрительно кивнул Нуд. -- Умная девочка. -- Главный советник не убрал инъектор, а лишь отвел его в сторону, чтобы пациентка слегка успокоилась. -- Поймите, Дэя, без этого вы погибнете, причем погибнете уже через несколько дней. И смерть ваша будет долгой и мучительной.
   Женщине было очень страшно, холодно и одиноко. Ее трясло как от лютой лихорадки.
   -- Зачем... зачем вы мне дали халанит, если все знали? Зачем вы сделали со мной это? -- выдохнула лурийка, подняв на Нуда свои залитые слезами глаза.
   -- Вы так рьяно стремились ознакомиться с той ерундой и чушью, которую насочинял ваш, выживший из ума учитель. Мы, естественно, пошли вам навстречу и создали подобающие условия. -- Нуд улыбнулся. -- Шучу, шучу. Конечно же, дело не в теории достопочтенного Донудина Тара. Мы просто хотели, чтобы вы были с нами. Чтобы вы были одной из нас. Нам нужен ваш мозг, очень мощный и на многое способный мозг. Поверьте, таких индивидуумов как вы, доктор, не так много на свете.
   -- Зачем я вам? -- вскричала Дэя.
   -- Вы узнаете. Узнаете, когда станете такой, как мы.
   Время разговоров прошло. Нуд махнул своим коллегам, и они втроем ринулись к скорчившейся на кровати женщине.
   -- Держите ее! -- рявкнул главный советник. -- Разверните. Мне нужен затылок.
   Дэя оборонялась с яростью и остервенением. Брыкалась, кусалась, царапала своими острыми когтями. Ее раса значительно превосходила по силе расы каждого из ее врагов. Но они были мужчины, а она женщина, они были полны сил, а она едва держалась, чтобы не рухнуть без сознания, и кроме того их было трое. Доктор понимала, что близится миг, когда ее скрутят и обездвижат как дикое животное. Вот тогда-то Нуд и впрыснет ей эту мерзость, эту выжимку из чужих жизней.
   -- Хорошо, почти получилось! -- выкрикнул главный советник, и женщина сквозь туман, застилавший ей глаза, увидела призрачный желтый огонек, который неумолимо приближался к ее лицу.
   В порыве страха и отчаяния она рванулась из объятий цепких рук. Нападавшие явно не ожидали такой прыти. Один из помощников Нуда отлетел в сторону. И тогда она ударила. Ударила так сильно, как только смогла. Прямо в него, в этот желтый драконий глаз, терзающий ее одним своим видом. Дэя больно ушибла ладонь, попав во что-то твердое. Затем где-то в стороне послышался глухой удар и гулкий хлопок лопнувшего стеклопласта.
   -- Разбила! Она его разбила! -- завопил главный советник.
   -- Вот ведьма, -- поддакнул кто-то из советников.
   -- Дура, ей же хуже будет, -- кровожадно прошипел второй помощник Нуда.
   -- Ты прав, брат мой, -- Нуд снова контролировал ситуацию. -- Приготовь контейнер с халанитом. Доктор выбрала более тяжелый и намного более болезненный путь. Ну, что ж, так тому и быть.
   От этих слов на Дэю навалился не просто страх, а дикий панический ужас. Новая доза халанита! За что ее мучают? Зачем все это? Она и так заражена. А они... они нарочно хотят набить, нашпиговать в ее голову побольше спор. Чтобы она побыстрее умерла. Нет, если бы хотели убить, то уже сделали бы это. А так... здесь что-то другое, здесь что-то страшное, может даже пострашнее, чем смерть.
   Когда навалившиеся на Дэю, рассвирепевшие фигуры в балахонах прижали к ее лицу прозрачную пластиковую маску, она старалась не дышать. Но они не отпускали и держали до тех пор, пока лурийка не стала задыхаться. Вот тогда-то ее, уже не контролируемое сознанием тело, сделало долгий глубокий вдох.
  
  
   Глава 30.
  
   -- Не стреляйте! Ради бога не стреляйте! Я свой! -- завопил Грабовский, изображая трясущегося, едва живого, насмерть перепуганного человека.
   -- Заткнись! -- один из встречавших, тот, что был одет в военную форму, угрожающе повел пистолетом. -- Брось сюда свое оружие.
   -- Помогите мне слезть, -- начал было Грабовский.
   -- Оружие, я сказал! -- рявкнул человек в форме без знаков различия.
   -- Да подавись ты, козел! -- Марк с наигранным возмущением и уже искренней злостью швырнул пистолет в хозяев лаборатории.
   -- Так-то лучше будет, -- обрадовался вояка, а затем, обратившись к своему напарнику, приказал, -- Джо, сними его.
   Молодой парнишка в белом лабораторном халате нажал какую-то кнопку на небольшом, похожем на банкомат терминале, и цепь вместе с висящим на ней Грабовским начала отползать в сторону. Словно заботясь о том, чтобы гость вновь не провалился в глубокую опасную шахту, люк под ним тут же захлопнулся.
   Теперь лейтенант мог спрыгнуть на пол. Сделал он это специально грузно и неуклюже, почти упал. Пусть думают, что у него не осталось сил, что он напуган, слаб, а, стало быть, не опасен.
   -- Вы как туда попали? -- молодой человек по имени Джо смотрел на Грабовского широко открытыми глазами. Во взгляде его не было ни враждебности, ни подозрительности, одно ошалелое безграничное удивление.
   -- Я смотритель... -- начал было Марк.
   -- Что-то не припомню я таких смотрителей, -- перебил его человек в форме.
   -- Только две недели как работаю, -- не очень уверенно сочинял "головорез". Он никак не мог отыскать убедительного ответа на вопрос, который неизбежно, рано или поздно, прозвучит: "Как ему удалось выжить, угодив в загон с охотниками?".
   Но душещипательная история Марку так и не понадобилась. Военный все равно не собирался ее слушать.
   -- Сейчас с тобой разберется кто надо. Им то ты и расскажешь кто такой и что здесь делаешь, -- мужик в форме глянул на своего товарища. -- А ну, Джо, мигом к селектору. Вызови охрану, а я тут этого голубчика покараулю.
   Молодой человек еще не успел сделать и шагу, когда Грабовский со страшной силой толкнул в него какой-то объемистый контейнер на колесиках. Высокая металлическая ванна, припаркованная невдалеке, оказалась единственным пригодным орудием, до которого лейтенант смог быстро дотянуться.
   Своей первой целью "головорез" выбрал именно Джо, и не случайно. Расстояние до парня составляло всего метров пять, а кроме того, оружием тот как следует пользоваться не умел. Это Марк понял с первого взгляда. Джо был книжным червячком, очкариком-заучкой, а никак не солдатом. Все это были явные плюсы, всего при одном, но значительном минусе -- пистолет у этого молокососа имелся самый что ни на есть настоящий.
   Джо выстелил всего один раз, да и то случайно, даже не в сторону Грабовского, а куда-то вверх. Произошло это, когда молодой лаборант принимал на себя удар громыхающего контейнера. Под защитой стальной колымаги к месту происшествия прибыл и сам его инициатор. Лейтенант понимал, что высовываться нельзя, что военный тут же угостит его порцией свинца. Он уже даже попытался это сделать, но пули лишь царапнули в толстые стальные борта и рикошетом отлетели прочь.
   Улучив момент, Грабовский вынырнул из-за контейнера и резко ударил юношу под колени. Тот ойкнул и тут же завалился на корсиканца, словно дерево с подрубленными корнями. Удачно вышло -- смекнул Марк. Пока они рядом, пока они как сиамские близнецы срослись телами, человек в камуфляже не посмеет нажать на спуск. Он рискует ранить или даже убить Джо.
   Две пули разорвали белый халат на груди молодого человека, два красных фонтанчика взметнулись перед лицом Марка. Выстрелил! Он все же выстрелил! Разведчик почувствовал предсмертные судороги навалившегося на него тела.
   Лейтенант перехватил пистолет Джо, когда тот уже практически вывалился из ослабевшей руки. Вовремя! Камуфлированная фигура стремглав кинулась в атаку. Нападавший вел себя слишком опрометчиво. Видимо решил, что все же достал незваного гостя, что кровь, разбрызганная по полу, это кровь ничтожного и жалкого смотрителя загонов. Самоуверенный ублюдок! Кишка у тебя тонка тягаться с "головорезом"! Находясь под прикрытием бедолаги Джо, Грабовский почти в упор, без всякого сожаления, расстрелял набегающего на него врага.
  
   -- Ну, ты даешь, разведчик! Проникновение на объект просто "суппер"! Все прошло "тихо" и "незаметно". А два тепленьких трупа, так это просто фигня, мелочь! Кто их заметит? -- Лейтенант с жаром распекал самого себя. -- Вот тупица, баран безмозглый, ведь можно было хотя бы попробовать... придумать... наврать... пообещать чего-нибудь... словом вариантов море. Но нет же, ты сразу устроил пальбу!
   Марк разговаривал сам с собой и в это же самое время собирал оружие и подтягивал тела к люку. У охотников сегодня на обед будут деликатесы.
   Избавившись от трупов, разведчик наконец получил возможность как следует осмотреться. Лаборатория располагалась в большом круглом зале, до потолка обшитом блестящими металлическими листами. На стенах, словно патроны в барабане револьвера, висели уже практически собранные механические тела. С точки зрения Грабовского не хватало лишь источников питания и блоков управления. Видимо эти два компонента монтировались уже в последний момент, сразу перед тем как на железный скелет натягивали живую плоть. Место, где это происходило, можно сказать, операционный стол, располагалось тут же, и на нем уже лежало готовое к сращиванию стальное тело.
   Марк поглядел на него и поежился. Не было в этой картине ничего вдохновляющего, ничего, что бы повествовало о величии и гении человеческого разума. Наоборот, казалось, что наука пошла совсем не по тому пути, и сейчас с усердием порождает на свет что-то не нужное, чуждое, опасное для нашего мира, то, что его в конце концов и похоронит. И начнется этот процесс ни где-то там за тридевять земель, а прямо здесь и сейчас. И первый, кому достанется на орехи, будет один безумный отпрыск миллионера.
   Однако впечатления впечатлениями, а дело делом, и одно другому мешать не должно. Он должен отбросить все посторонние мысли и начать искать. Именно здесь в колыбели охотников... Марк прервал свою мысль, чтобы исправиться -- в одной из колыбелей охотников. Скорее всего, так будет вернее. Да, точно... не может вот этот один единственный стол быть тем самым акушерским креслом, на котором родились тысячи биомеханических монстров, терроризирующих целые планеты. Точно, не может быть такого! Но это так... информация к размышлению. А вот думал он перед этим о другом... Ах да, конечно... Грабовский хотел сказать, что у него появилась реальная возможность проникнуть в тайну их загадочной генетической связи. Почему именно его, Марка Грабовского, ДНК пошла на создание этих исчадий ада? Ответ где-то здесь, где-то рядом, его лишь следует найти.
   Марк быстро огляделся по сторонам. В зал выходило три мощных двери, каждая из которых могла спокойно выдержать атаку вышедшего из-под контроля охотника. Через одну из них доставлялись механические тела. Это было понятно по подведенному к ней потолочному монорельсу, на котором замер поблескивающий полированным металлом однорукий робот погрузчик. Вторая дверь... Скорее всего просто вход. Широкий вход, годный не только для персонала, но и для транспортировки расходных материалов и оборудования. Хотя оборудования тут и так хватало. Особенно в зоне сборки. Всевозможные электронные блоки, емкости с биологическими растворами, мудреные пневматические машины и пугающего вида медицинские приспособления нависали над стальным ложем, едва не смыкаясь над ним в высокую арку.
   Но Грабовского не очень-то интересовало все это блестящее стеклопластом и нержавейкой пыточное оборудование. Куда больший интерес у разведчика вызывала третья дверь. Она находилась прямо напротив изголовья операционного стола. Из-под стальной, наглухо закрытой плиты к нему тянулись два утопленные в полу рельса. Приспособление как раз для того, чтобы доставлять сюда... Лейтенант поморщился, представляя, что именно прибывает сюда из соседней лаборатории. Но каким бы отвратительным не было это зрелище, он непременно должен его увидеть.
   Дверь Марк открыл без труда. Одно нажатие кнопки, и толстая створка бесшумно ушла куда-то вверх. За порогом оказался довольно длинный коридор весь утыканный кварцевыми лампами. "Головорез" прикрыл рукой глаза и быстро двинулся вперед.
   Грабовский нервничал, и прекрасно понимал почему. Сколько он уже здесь? Если считать с начала перестрелки, то минимум десять-пятнадцать минут. Это не так уж и мало. Вполне достаточно, чтобы на место прибыла охрана. Но ведь эти два кретина так и не успели ее вызвать! Хорошо, пусть вызова не было, ну а как же с камерами наблюдения? Хотя до сих пор разведчик не засек ни одной, но это не значило, что их здесь вообще нет. Опыт подсказывал, что такой важный объект не может оставаться без внешнего наблюдения. Тогда не понятно, почему над его головой все еще не свистят пули? Где подвох?
   Подумав о перестрелке, разведчику в голову пришла мысль, что после такой маленькой войны с его участием, часть уникального оборудования лаборатории придется отправить на свалку. А если учесть то затруднительное положение, в котором сейчас оказалась станция, с заменой его могут возникнуть проблемы. Вот и получается, что трогать Марка пока не станут. Будут ждать, пока незваный гость сам не покинет исследовательскую зону, и не выскочит в какой-нибудь пустой бетонный коридор. Вот там-то его, голубчика, можно будет приласкать из чего угодно, хоть из пулемета, хоть из противотанкового орудия.
   Как только Грабовский отыскал более или менее вразумительное объяснение окружающей тишины, на душе у него сразу полегчало. Если все так, как он предполагает, то дела не так уж и плохи. У него есть время во всем тут разобраться, а может даже уничтожить к чертовой матери весь генетический материал, из которого штампуют охотников. Одним махом поставить жирную точку на всем этом грязном деле. Все! Баста! Потомки Марка Грабовского больше не будут сеять смерть и разрушение в галактике! Марк настолько распалился, что дверь в конце соединительного туннеля он уже открыл ударом ноги. Это было легко, ведь дорогу "головорезу" преграждала уже не стальная плита, а сделанная из прозрачного пластика раздвижная ширма.
   Перед лейтенантом открылся мир, в котором он не понимал ровным счетом ничего... не понимал и от этого чувствовал себя беспомощным и потерянным. Что-то подобное ощущает человек, оказавшийся в чужом ночном городе. Именно ночном. В лаборатории было почти темно. Свет исходил лишь от индикаторов и экранов электронного оборудования, да от подсвеченных изнутри стеклянных цистерн. В поставленных на попа, четырехметровых цилиндрах плавали белые, еще не оформившиеся и оттого напоминающие здоровенных морщинистых жаб существа.
   Насколько Марк мог видеть, цистерн было десятка два. Все они располагались вдоль колеи, приведшей его сюда и продолжающей свой бег куда-то в темную глубину лабораторных джунглей. Да, джунгли данное словечко как нельзя лучше характеризовало это место. Светящиеся, наполненные биологическим раствором колонны отстояли друг от друга метров на пятнадцать, а между ними... Грабовский не знал, как именовалась вся та подозрительно стрекочущая, по-змеиному шипящая, натужно гудящая машинерия, которой плотно нашпиговали лабораторию. А вернее даже не лабораторию. Фабрику! Зловещую, страшную фабрику, производящую самую жуткую продукцию в мире.
   Первый практически готовый образец "головорез" обнаружил метров за шестьдесят от входа. Сперва Марк увидел стоящую на рельсах мощную снабженную четырьмя захватами платформу. Мысль "А почему она находится именно здесь?", заставила разведчика поднять голову и поглядеть вверх. Испускающая мутный желтоватый свет цистерна находилась совсем рядом. В ней как в бассейне плавал охотник. Напитанная кислородом жидкость время от времени как будто вскипала. Тогда через всю ее толщу к поверхности устремлялись тоненькие цепочки серебристых пузырьков. Получалось весьма симпатично. Словно полный аквариум шампанского -- мечта спившегося аристократа.
   Однако Марк пришел сюда совсем не для того, чтобы любоваться экзотическими спецэффектами. Не отрываясь, он смотрел на охотника, смотрел и не верил своим глазам. Это было полноценное, можно даже сказать законченное творение природы, с руками, ногами и даже гениталиями.
   Но как же так? Ведь у биомеханических зверей так мало живой плоти, только лишь голова, да кое-что из их мерзких потрохов. Первое предназначено, чтобы ненавидеть и жрать, второе -- чтобы подпитывать эту лютую злобу и ненависть мучительными голодными позывами. Вся остальная начинка огромного тела это метал, электрика, электроника.
   Марк никогда не задумывался над тем, как на самом деле создаются охотники. Раньше это ему было просто ни к чему, но вот теперь... Теперь он кажется кое что узнал, кое что понял. Грабовский ужаснулся, вспомнив широкие, блестящие нержавейкой кровостоки, которые окружали операционный стол в том первом, сборочном зале. Там же стояли и пустые контейнеры одним из которых он сбил недотепу-лаборанта. Эти железные ванны, как нельзя лучше подходили для... Ну, конечно, все лишнее, что осталось от расчлененного рослого тела, сбрасывалось вниз. Хищники всегда голодны. Они не оставят и кусочка от свалившегося с небес мясного дождя. И ничего не значит, что это мясо одного из их братьев. Возможно и сам этот брат, спустя несколько часов оказавшись внизу, будет с вожделением догрызать свои собственные кости.
   От омерзительных гнусных видений лейтенанта отвлекло движение. Находившийся в цистерне охотник, дернулся, а затем энергично замотал головой. Он будто отходил от удара, который только что пропустил прямо в свой узкий приплюснутый лоб. Хотя, может быть, так оно и было, только удар был нанесен не в лоб, а прямо в мозг. Марк внимательно присмотрелся к широким металлическим обручам, которыми словно бинтами обмотали голову ни в чем не повинного существа.
   -- Они что-то делают с его мозгом, -- прошептал разведчик, провожая взглядом жгут тонких проводов, который тянулся от головы охотника к коммутационному блоку.
   Блок был врезан в стекло огромной емкости примерно на метр ниже крышки. Снаружи к нему подводился толстый экранированный кабель. Марк проследил за зловеще отсвечивающей металлизированной змеей и обнаружил, что она заползала в большой метра два в диаметре сферический аппарат. Шар этот не был сплошным. В толстом корпусе виднелись крупные отверстия, выполненные в виде неправильных многоугольников. Через них ясно различался ядовитый зеленоватый свет, в котором клубились то ли испарения какой-то жидкости, то ли выбросы газа. Похоже внутри что-то бурлило или кипело. Весь этот процесс контролировался и поддерживался превеликим множеством разнообразной аппаратуры, вмонтированной в тело зловещей сферы. Марку сразу не понравился агрегат. Было в нем что-то от ведьминого котла, таинственного, притягательного, но вместе с тем жуткого и пугающего.
   Лаборатория причиняла Грабовскому настоящую боль. Ведь чудовищные эксперименты проводили почти что над ним самим. Все эти, томящиеся в колбах создания... они ведь наверняка созданы из частичек его тела! Вот и этот охотник... Его сейчас тоже истязают. И он чувствует боль, может быть даже еще более сильную, чем боль физическая.
   Марк сунул пистолеты себе за пояс и, ни секунды не колебаясь, бросился вперед. Подбежав к емкости с охотником, он обеими руками крепко вцепился в кабель, который соединял мозг искусственного существа со зловещим шарообразным агрегатом. Один мощный рывок, и разъем вылетел из коммутатора цистерны. Зверочеловек дернулся и тут же обмяк, словно был надувной игрушкой, из которой вдруг выпустили воздух. В этот же самый миг до Грабовского донесся тихий приглушенный стон.
   Марк вздрогнул и поднял голову на охотника. Да нет, не может тот стонать. Вернее может, но не так. То, что услышал "головорез" не походило на звериный рык, это был стон, настоящий человеческий стон. Черт побери, но не галлюцинация же это! Как только он выдернул кабель... Дойдя в своих рассуждениях до этого места, мысли Грабовского оборвались, споткнувшись о камень неожиданной догадки. Последовав за ней, разведчик повернул голову в сторону сферического аппарата.
   Марк подошел к нему очень медленно и аккуратно, словно это была мина или неразорвавшаяся авиабомба. Потеряв контакт со своей жертвой, машина погасила часть наружных индикаторов и приглушила свет в своем чреве. Это что ж тут может стонать? Грабовский был далек от мысли, что звук исходил от электронных блоков. Скорее всего это то, что находится внутри. Лейтенант скривился, представляя себе какую-нибудь бурлящую зеленоватую субстанцию, продукт извращенного гения биоинженеров "Архангела". А, может, под толстой железной скорлупой находится его двойник, и это он, другой Марк Грабовский стонет там, в глубине адской, высасывающей жизнь машины?
   Разведчика мутило от всех этих мыслей и догадок, но он все же решился узнать правду. Первый беглый взгляд внутрь ничего не дал. В сфере что-то темнело, и это что-то тонуло в клубах густых испарений, подсвеченных едким зеленоватым светом. Как же рассмотреть? Марк набрал в грудь побольше воздуха, сунул лицо в одно из отверстий и дунул изо всех сил.
   Марево дрогнуло и отпрянуло к противоположной стене, позволяя Марку прозреть. Это были лишь секунды, короткие секунды, однако даже их хватило с лихвой. От увиденного Грабовский чуть не сошел с ума. Сфера оказалась наполовину заполненной густой бурлящей жидкостью. Посреди этой отвратной ванны в коконе из проводов и трубок лежал уродливый обрубок, именовавшийся когда-то человеком. Лицо несчастного было приподнято над поверхностью, и оно сейчас глядело на лейтенанта измученными, обреченными, погасшими глазами. Но вдруг на мгновение в них блеснула жизнь. Губы зашевелились, и до слуха разведчика долетело лишь одно слово: "Марк..."
   -- Майор! -- Грабовский заорал во всю глотку и, не раздумывая, ринулся внутрь чудовищной стальной могилы, в которой заживо гнил его командир.
  
  
   Глава 31.
  
   Марк стоял на коленях, а перед ним, грузно привалившись к массивной станине своего железного аквариума, сидел человек когда-то создавший "Головорезов" -- майор Кристиан Жерес, тот, кого корсиканцы похоронили уже очень давно. Хотя впрочем, это был уже совсем не майор... это было то, что осталось от майора. Глядя на него, Грабовский не мог сдержать слез, и они текли, делая большого сильного мужчину похожим на беззащитного испуганного ребенка.
   -- Перестань, лейтенант, -- голос Жереса звучал тихо и сипло, как будто у него были надорваны голосовые связки.
   -- Как же так, господин майор? -- Марк старался не смотреть на короткие культи, оставшиеся от рук и ног командира, но все же брошенные украдкой взгляды с потрохами выдавали его мысли и страхи.
   -- А, это...
   Губы майора искривила улыбка, от которой разведчика пробил ледяной озноб. Было в ней и горе, и мука, и тоска, и еще что-то... Марку было невозможно в это поверить, однако ему показалось... почудилось, что туда примешалась, затесалась и крошечная частичка удовлетворения, почти мазохистского наслаждения, а может даже и превосходства. Но нет, все это чушь, бред! Грабовский решительно отогнал это безумное наваждение и постарался сосредоточиться на рассказе командира.
   -- Конечности ампутировали, чтобы не рыпался, не бунтовал, не пытался бежать. А потом запихнули сюда. Что-то качают из моей башки и грузят в этих тварей. Уже шесть штук таких сделали.
   -- Сволочи! -- прорычал лейтенант.
   -- Хорошие получились зверушки, злые, свирепые. -- Жерес вдруг почти истерически захохотал, вернее, пытался захохотать, но зашелся глухим лающим кашлем.
   Марк простил ему этот смех. Майор был явно не в себе. Оно и понятно. После всего, что он вынес, через что прошел... Что именно произошло с командиром "Головорезов", Грабовский не знал и даже не мог предположить, однако результат этого кошмара сейчас находился у него прямо перед глазами.
   Майор сидел в небольшой, слегка фосфоресцирующей луже, которая уже успела натечь с его тела. Жидкость как будто впитала в себя зеленоватое сияние стального кокона и теперь сама излучала такой же бледный мертвенный свет. Потеки этой странной биосмеси, словно ядовитый плотоядный плющ змеились по влажной лоснящейся коже Жереса. Отвратительный узор дополняли обрывки трубок и проводов, вживленных в искалеченное, обезображенное тело. От этого чудилось, что по майору ползает скопище гадких, сосущих кровь насекомых.
   В полумраке лаборатории Жерес казался чудовищем, появившимся из потустороннего мира. Да и все окружающее предметы, по всей видимости, также перенеслись именно оттуда. Марку никак не хотелось верить, что за всей этой мерзостью стоят люди. Его стало трясти, колотить от злости и желания отомстить. Грабовский почти ничего не соображал, да и не хотел соображать. Единственное, что требовало его клокочущее от негодования естество, так это давить и давить на спусковой крючок.
   -- Охолонь, Марк. Мне сейчас нужен твой разум, разведчик.
   Грабовский как сквозь сон услышал голос майора. Он изменился. Теперь это был тот самый голос мужественного волевого человека, которого Марк хорошо знал.
   -- Быстрее, Марк. Приди в себя, начни слушать. Мне сейчас очень тяжело. Я едва держусь, -- Жерес впился в лейтенанта взглядом, словно маг, передающий своему ученику самое главное, самое могущественное заклинание. -- Ты должен узнать все, и как можно скорее. У нас мало времени.
   -- Да-да, я слушаю, господин майор. Вы не волнуйтесь. Говорите. Они сюда не войдут. -- Разведчик взвел и положил рядом два пистолета.
   -- Я говорю не о них, я говорю о себе. Страшиться мне следует самого себя.
   -- Я не понимаю, -- Марку показалось, что Жерес бредит.
   -- Я тоже плохо понимаю, но поверь так оно и есть. Со мной что-то происходит... вернее, уже произошло. Произошло там, за чертой жизни.
   Заметив, как у Грабовского отвисает челюсть, Жерес поспешил пояснить:
   -- Я был мертв, лейтенант, точно мертв. И все ребята, которые оказались на борту моего транспортника тоже. Ты ведь сам видел, как нас перемололо в небе над Ульфом. В миг, в сотые доли секунды. Мы даже не успели что-либо осознать или почувствовать. Один хлопок и все... конец.
   -- Но ведь вы живы! И еще, я видел Гийома Жуали, и Дятла тоже видел.
   -- Нас вернули прямо с того света.
   -- Не может такого быть! -- Марк протестующе замотал головой. -- Вы бредите, командир.
   -- Молчи и слушай, -- повысив голос, Жерес заставил Грабовского заткнуться. -- Мы действительно погибли. Ты не знаешь что это такое. Никто не знает. Все эти россказни, переживших клиническую смерть... это просто детский лепет. Туннели там всякие, сияние... Чушь собачья! Нет там ничего такого! Там один мрак. И ты сам превращаешься в мрак, сгусток черной энергии, разумной энергии.
   Тут Жерес внезапно замолчал, как бы вмиг замкнувшись сам в себе. Его глаза остекленели, на лице отразилась жестокая внутренняя борьба. С майором явно что-то происходило.
   -- Командир! Командир! -- Марк испугался и стал трясти майора за голые влажные плечи.
   -- Врежь мне по роже, -- процедил сквозь плотно сжатые зубы Жерес. -- Врежь поскорее и заставь вспомнить.
   -- Что вспомнить? -- Марк почти кричал, но майор не реагировал.
   Мать твою, что же такого он имел в виду? Лейтенант лихорадочно соображал. Что вспомнить? Что человек вспоминает, когда ему плохо и тяжело? Друзей? Близких? Любимую?
   -- Майор, вспомни Катрин! -- Марк как сумасшедший стал хлестать майора по щекам. -- Вспомни ее! Вспомни! Она любила тебя!
   -- Катрин... -- Кристиан Жерес прошептал это имя одними губами. Должно быть, именно так умирающий взывает к богу. В этот миг у несчастного больше ничего не остается, только эта надежда, только этот стон.
   Жерес медленно перевел взгляд на Грабовского. В его глазах снова засветилась жизнь. Приступ закончился. Он вновь становился самим собой.
   -- Вот и хорошо, вот и славно, -- словно маленького ребенка лейтенант погладил командира по слипшимся волосам, стер ладонью выступившие у него на лбу капли пота.
   -- Спасибо, Марк. Спасибо, что напомнил о ней. Катрин это самое светлое, что было в моей жизни. -- Взгляд Жереса на секунду поплыл, но майор тут же замотал головой, возвращая себя к реальности. -- У меня мало времени, лейтенант. Это скоро вернется.
   -- Да что "это"? -- Грабовский почти закричал. Он не знал, с чем ему бороться, как помочь своему командиру, товарищу, почти брату.
   -- Слушай, Марк, слушай внимательно, -- Жерес сплюнул набившуюся в горло слизь. -- Там, в мире мертвых, нет места любви, состраданию, милосердию, короче всему светлому и доброму. Там царит лишь хаос, лютая ненависть и злоба. Попадая туда, ты забываешь обо всем. В тебе живет лишь неистребимое желание вернуться, вернуться и поквитаться с этим гребанным миром, который так безжалостно, так несправедливо вышвырнул тебя на помойку. Это страшно, Марк, очень страшно. Энергия мертвых соединяется в одну гигантскую реку, единый поток, который неустанно ищет выхода. Я знаю, я был там. Я успел вернуться до того, как окончательно растворился в черной реке ужаса. И я изменился. Я принес в этот мир зло. Оно во мне. Пока я еще могу ему противостоять, но оно становится все сильнее и сильнее. Оно пожирает меня.
   Марк слушал, не перебивая, и ему становилось все горестнее, все больнее. Жерес определенно сошел с ума, свихнулся, слетел с катушек. Он не вынес мук, которым подвергли его живодеры "Архангела". Его нельзя винить, никто бы не выдержал. Человеку просто не дано выдержать такое.
   -- Грабовский, ты слышишь меня?! Ты понимаешь, что я тебе говорю?!
   Окрик майора заставил Марка быстро закивать головой. Что не сделаешь, когда тебя просит безнадежно больной друг.
   -- Да понял я, понял, -- Марк успокаивающее потрепал командира по плечу.
   -- Ни хрена ты не понял! -- взревел Жерес. -- Они хотят соединить два мира. Они хотят выплеснуть эту черную заразу сюда!
   В первое мгновение Грабовский даже не въехал о чем твердит майор. Они? Кто они? Руководители "Архангела"? Что за бред! Мир мертвых? Это лишь выдумка, фантазия больного человека. А даже если бы он и существовал, то есть, если бы жизненная энергия, которую все именуют душой, после смерти аккумулировалась где-то там, в одном из параллельных миров, то как вытянуть ее назад? А главное для чего?
   -- Вижу, ты мне не веришь, -- Жерес чутко уловил настроение лейтенанта. -- Хорошо. Подумай, как могло случиться, что после того, как нас всех перемололо в пыль, мы вновь смогли возродиться?
   -- Ну...
   Грабовский хотел предположить, что возможно майор и не умирал вовсе, что это были лишь видения, шок от ранения. Но Марк ничего этого так и не успел сказать. Жерес не дал ему. С майором вдруг произошла какая-то перемена. Он словно оцепенел, затем весь напрягся. Он больше не смотрел на Марка. Пристально уставившись куда-то в темную глубину лаборатории, Жерес быстро затараторил:
   -- "Черная зона", лейтенант! Она им нужна была именно для этого. Там они строят свою адскую машину. Она огромна. Ее компоненты разбросаны по разным планетам, по разным мирам. Когда они закончат... Ложись, Марк!
   Возглас майора заставил Грабовского броситься на пол. Он потянулся к своему командиру, чтобы помочь... Однако, помощь Жересу уже была не нужна. Во лбу у майора зияло аккуратное девятимиллиметровое отверстие, из которого уже взяла свой исток тоненькая красная струйка.
   Марк все равно его повалил. А затем, вымазывая в горячую кровь руки и лицо, крепко обнял своего командира, самого замечательного, самого сильного человека, которого он только встречал в своей жизни.
   Жересу было уже не помочь, и разведчик оставил его мирно и тихо спать на полу... спать вечным сном. Одним рывком лейтенант откатился в сторону. Да, майор мертв, но лейтенант Марк Грабовский, слава богу, еще жив, и он отмстит, он страшно отомстит. Всем им, и прежде всего этой гадине, этой сволочи, которая вот сейчас тихо и незаметно подкралась к ним, словно ядовитая гадюка. Где же этот ублюдок? А ну, покажись!
   Человеческий профиль корсиканец разглядел в проходе между компьютерными терминалами. Эта фигура с первого взгляда обескуражила и заинтриговала разведчика. Она не пряталась и не скрывалась, она просто стояла, словно поджидая его. И еще одежда... Убийца Жереса был одет совсем не в военную или какую-нибудь иную специальную униформу, столь популярную на станции. На нем был костюм, обычный строгий деловой костюм. Пистолет с глушителем незнакомец держал опущенным, как будто не ожидая, не страшась нападения.
   Даже с расстояния в два десятка метров, а примерно столько и разделяло двух противников, Марк смог бы открыть огонь. И даже не смотря на царящий в лаборатории густой полумрак, попал бы, как пить дать попал бы. Однако, лейтенант не спешил нажимать на спуск. Потому, что ему вдруг показалось... вернее почудилось...
   Переполненный нехорошими предчувствиями, с бешено колотящимся сердцем Грабовский продвигался вперед. Он крался как кошка, тихо и бесшумно, стараясь все время оставаться под прикрытием лабораторного оборудования. Все это время "головорез" ни на секунду не выпускал из виду маячившую впереди худощавую фигуру. Черт, как жалко, что так темно! Разведчик мог бы разглядеть своего противника получше, и что особенно важно с более дальнего, а, стало быть, безопасного расстояния.
   Словно делая лейтенанту особое одолжение, незнакомец медленно и плавно поднял свободную руку и включил лампу над пультом, возле которого стоял. Голубоватый свет упал на его лицо, и Марк вскрикнул от неожиданности и удивления. Седые курчавые волосы, тонкие черты, жесткий волевой взгляд серых глаз, а также хорошо знакомая ироничная улыбка.
   -- Отец! -- Марк опустил оружие и поднялся во весь рост.
   -- Все-таки добрался, -- произнес Александр Грабовский ледяным тоном. -- Вот ты какой, Марк. Твой отец долго сопротивлялся. Он был очень привязан к тебе, и ты, наверное, привязан к нему. Именно поэтому я хотел, чтобы вы вновь встретились. Встретились, перед тем как умереть. Ну, вот и все. Прощай, мерзкий органический выродок.
   Грабовский расслышал слова, но осознать, переварить их он так и не успел. Жгучая свирепая боль, словно удар сабли обрушилась на его голову.
  
  
   Глава 32.
  
   Еще мгновение назад туннель был тих и пустынен. Желтоватый свет редких электрических ламп, да пара толстых силовых кабелей, в спешке проложенных прямо по полу, вот то немногое, что отличало его от тысяч точно таких же туннелей, густо изъевших тело красной планеты. Но вмиг все изменилось. В рукотворной пещере вдруг забурлил свирепый черный шторм. Беснующиеся, корчащиеся волны хлынули прямо из стен. Они вмиг заполнили весь каменный коридор от пола до потолка. Однако, пугающая аномалия длилась всего около минуты, не более. Словно насладившись кратковременной свободой, мрак вновь впитался в недра скалы, оставив о себе воспоминания в виде восьми недвижимых фигур, как статуи замерших вокруг одного странного колесного приспособления.
   -- Мы уже на месте? -- в тишине вдруг прозвучал громкий, отдающий машинным акцентом голос.
   -- На месте, командор. Вы что, сами не видите? -- Великий Мастер сделал широкий жест, призывая ящера оглядеться по сторонам. -- В дальнейшем соображайте быстрее, а то преспокойно схлопочите пулю.
   От этих слов два нейджала попятились и практически одновременно налетели на колесную платформу у себя за спинами. Платформа имела три метра в длину и несла на себе массивный цилиндрический агрегат. Его корпус состоял из отдельных металлических панелей, каждая из которых удерживалась парой легко открывающихся магнитных застежек. Такая конструкция позволяла в считанные секунды раздеть увесистую сигару, тем самым подготовив ее к использованию. Но активацию системы возможно было начать заранее. Панель управления не скрывалась под защитным панцирем. Она была доступна сквозь небольшую квадратную прорезь, специально проделанную в покатой стальной спине.
   Заметив, какой эффект произвели его слова, Николай пожалел, что взял нейджалов на дело. А впрочем, разве у него был выбор? Солдат, способных вести бой, и так практически не осталось. Четверка легионеров да Луиза, вот и вся его армия. А если еще из нее вычеркнуть двух-трех бойцов, на которых будет возложена забота о генераторе, то операция точно завершится, едва только начавшись. Нет, "головорезов" он не мог поставить на эту работу! Конечно, оставались еще харририанские инженеры, те самые, которые и смонтировали это чудо техники по его, Мастера, приказу... Но с аборигенами Агавы хлопот не оберешься. Во-первых, они практически не способны понимать другие языки кроме своего родного фа-хри. Попробуй, покомандуй ими в чрезвычайной ситуации. Во-вторых, харририане довольно хилого телосложения. Чтобы толкать платформу, их понадобится полдюжины, никак не меньше. И куда он потом с такой оравой беззащитных штатских? Выходит, нейджалы это все же лучшее, что он мог отыскать в их нынешнем незавидном положении.
   -- Так, внимание! Всем приготовиться! Сделаем то, ради чего мы сюда пришли, -- своим уверенным, полным энергии голосом Великий Мастер стремился разогнать страх и сомнения, которые как черви подтачивали волю его крохотной армии. -- "Головорезы", вперед, Луиза в двадцати шагах позади. Вы, Хризик, вместе со своим коллегой пойдете за нами на максимальном удалении, однако так, что бы все же оставаться в зоне видимости. Я все время буду поддерживать с вами мысленный контакт.
   Не успел Строгов договорить, как в глубине туннеля что-то заскрежетало и загрохотало. Николай поднял руку, призывая всех к полной тишине. Его команда тут же вскинула оружие, готовая в любой момент открыть огонь.
   -- Что там? -- через несколько бесконечных, тягучих как клейстер секунд прошептал Огюст Моришаль.
   -- Проходчики. Нарвались на твердую породу. -- Мастер невидящим взглядом уставился в пустоту. -- Скорее всего, это и есть тот самый минерал, о котором так пекутся кракены.
   -- Командир, может рискованно оставлять у себя в тылу этих гребанных шахтеров? -- Шредер уже в который раз затрагивал эту тему. -- Они ведь тоже военные, инженерные войска, полагаю. Как поднимутся, как дадут нам в спину...
   -- Хватит болтать! -- Строгов прикрикнул на чересчур разговорчивого рядового, чей длинный язык мог заставить обгадиться двух "храбрых" ящеров. -- Я сказал нет! Так рано светиться нам ни к чему.
   Больше с Великим Мастером никто спорить не стал. Группа построилась и бесшумно двинулась вверх по крутому, только что пробитому в скале туннелю. Для проходки применялась какая-то передавая технология. Строгов предположил, что выбранная порода не удалялась из шахты, а размельчалась и со страшной силой впрессовывалась в стены, пол, потолок. Хитро придумано! Ведь в результате этого процесса плотность и твердость окружающей породы возрастала в несколько раз, что бесспорно способствовало прочности самого туннеля. Не удивительно, что кракены пробивались внутрь так долго!
   До точки выхода оставалось еще около километра, и отряд продвигался относительно спокойно. Как фронт, так и тыл надежно контролировались системами раннего обнаружения протонных боевых шлемов. Да и чувства Великого Мастера были начеку. Они подсказывали, что ближайшая группа противника -- это кордон, выставленный на выходе из подземелья. А до него еще топать и топать!
   Воспользовавшись выдавшейся минутой спокойствия, Строгов приотстал от авангарда и подождал, пока его догонит Луиза.
   -- Ну, ты как? -- Николай обнял ее за плечи. -- Волнуешься?
   Матер понимал, что девушка сейчас чувствует что-то гораздо большее, чем простое волнение, однако, все же спросил "волнуешься?". Пусть слова "страх", "неуверенность", "растерянность" сейчас не приходят ей в голову.
   -- Немножко, -- Луиза взяла винтовку в одну руку, а другой ответила на объятие, в свою очередь притянув к себе Николая.
   Хотя Строгов сейчас и думал о них, о их прошлом, о их будущем, но все же его острый внимательный взгляд не мог не отметить, с какой легкостью девушка несла тяжелый рюкзак и полностью снаряженный FAMAS. Как игрушку, как пушинку, чуть ли не двумя пальцами.
   Николай постарался отогнать от себя неуместные сейчас мысли. Он ведь хотел поговорить... вернее, поддержать... вернее, попросить прощение за то, что потянул ее с собой.
   -- Ты правильно сделал, что взял меняя сегодня.
   Мастер вздрогнул от того, что Луиза в точности повторила его мысли.
   -- Думаешь... -- Он не знал, было ли это совпадением или девушка почувствовала, поняла, о чем он думает.
   -- Уверена.
   -- Ты считаешь, что уже готова? -- Мастер метнул на свою возлюбленную быстрый оценивающий взгляд.
   Луиза несколько секунд молчала, а затем задумчиво ответила:
   -- Когда я первый раз встретила Моришаля, он пришел, чтобы помочь мне бежать от агентов "Архангела". Так вот тогда он сказал: "Луиза, быть может, вы единственная надежда Земли". Я тогда не поверила, да и он сам, похоже, не совсем верил. Но вот сейчас мне кажется, что Огюст был в чем-то прав. Не смейся! -- Луиза укоризненно взглянула на прищуренные глаза Николая. -- Я чувствую... Что-то происходит. Прямо сейчас. Что-то темное рвется наружу. Вы все не замечаете этого, и поэтому я должна... Если не я, то больше некому.
   Что ж, это не совсем то, что Николай ожидал, но все равно потянет. Строгов кивнул, одновременно соглашаясь как с самим собой, так и с девушкой. Чувство долга это, конечно, совсем не безудержный боевой порыв, но тоже кое-что. Луиза сделает все, что сможет, а может даже и больше.
   -- Командир!
   До чуткого уха Великого Мастера долетел негромкий окрик идущего впереди Рутова. Капрал остановился, а вместе с ним как вкопанная стала и вся группа.
   -- Что там? -- Строгов поспешил на зов.
   -- Метров сто от нас, на потолке, прямо по центру. Новый потребитель энергии. И это совсем не лампа.
   -- Какой-нибудь датчик или камера, -- предположил Микульский.
   -- Похоже, -- согласился Моришаль.
   -- Выходит, больше оставаться незамеченными у нас не получится, -- Строгов размышлял вслух и в тоже время знакомил группу с планом действий. -- Я, естественно, постараюсь прикончить эту штуковину как можно быстрее, но операторы все равно чего-то да углядят. Разложат картинку по кадрам, пропустят через компьютер и выяснят, что в шахте чужие. Так что на выходе из туннеля нас уже будут ждать. -- Строгов повернул голову к Алексею Рутову и поинтересовался. -- Сколько у нас там до выхода?
   -- Двести сорок метров, командир.
   -- Двести сорок это не так много. Не успеют они подтянуть подкрепление. Так что пока будем иметь дело только лишь с охраной. Но она будет начеку. -- Тут Николай с досадой покачал головой. -- Вот проклятущая камера! Все было бы гораздо проще, не окажись ее здесь!
   Только Николай успел это произнести, как словно ожившее эхо от его слов над головой пронесся хлесткий энергетический шквал. Мастер почувствовал его, но понять ничего так и не успел. Его отвлек удивленный возглас Алексея Рутова.
   -- Господин лейтенант, источник пропал.
   -- Как пропал? -- На доклад капрала первым среагировал Моришаль.
   -- Пропал и все тут. Погас. Нету его больше на сканере.
   -- У меня тоже пропал, -- подтвердил Шредер. -- Будто выключили.
   -- Я все правильно сделала? -- в наступившей тишине женский голос прозвучал неожиданно громко.
   Как по команде все "головорезы" обернулись назад. Луиза стояла в пяти шагах от них, все еще держа вытянутую вперед руку.
   -- Да-а-а... -- ранее Рутов не видел ничего подобного.
   -- Хорошая работа, солдат, -- Мастер козырнул своей подруге и, не теряя ни секунды, приказал. -- Вперед, бегом марш!
   Пробегая тот участок, где только что таился маленький электронный шпион, Строгов бросил быстрый взгляд на потолок. Никакой камеры там, конечно, уже не было... ничего не было. Ни ламп, ни вытяжных вентиляторов. Все эти атрибуты прогресса сорвало и зашвырнуло куда-то далеко вперед, в глотку каменного туннеля. Хороший удар! Николай мысленно похвалил Луизу. Оставалось только надеяться, что уничтоженное электрооборудование не долетело до выставленного в туннеле поста.
   -- Командир, -- Шредер поравнялся с Великим Мастером. -- Впереди движение. Три объекта вышли нам навстречу.
   -- Поднажмем, -- Строгов понял, что шум в туннеле не остался незамеченным. -- Атаковать без команды. Сразу огонь на поражение.
   Контакт произошел уже через несколько секунд. Три фигуры в сером камуфляже едва только замаячили в пыльном, подсвеченном желтым светом электрических ламп мареве, как в них тут же ударили огненные росчерки плазменных пуль.
   Кто-то из патрульных еще судорожно бился, когда "головорезы" переступали через трупы. Вернее перепрыгивали. Перейти на шаг было непозволительной роскошью, потерей драгоценных секунд. Только бы успеть, только бы не упустить, не разбазарить нокаутирующий эффект неожиданности.
   -- Тридцать метров! -- выкрикнул Рутов, и сразу же после этих слов они увидели дверь, точнее ворота. Тяжелые двухстворчатые металлические ворота, которые закрывались перед самым их носом.
   -- Луиза, бей! -- выкрикнул Николай. -- Бей, иначе...
   Что будет иначе Строгов так и не договорил. В центр огромной двери словно врезался невидимый многотонный грузовик. Удар оказался столь силен, что ворота, приспособленные открываться наружу, вмиг изменили свою конструкцию и со страшным скрежетом распахнулись вовнутрь. Проход был открыт.
   Без потасовки войти не получилось. Как только корсиканцы показались на пороге технического корпуса, по ним открыли огонь. Слабый, безалаберный, неумелый, но все же огонь.
   -- Мы разберемся! -- шедшие в авангарде Рутов со Шредером прыгнули внутрь и, перекатившись, тут же скрылись за ящиками с каким-то, должно быть горным, оборудованием.
   -- Они разберутся, -- Строгов придержал Яна Микульского, готового последовать за боевыми товарищами. -- Со своими боевыми шлемами они там всех насквозь видят.
   Прогноз командира подтвердился уже через несколько секунд. Под сводами огромного ангара загремели хриплые голоса двух рассерженных FAMASов.
   -- Все, теперь чисто! -- в неожиданно наступившей тишине прозвучал крик Рутова.
   -- Входим, быстрее!
   Строгов подгонял свой отряд. Пока враг ошеломлен и растерян его следует прессовать, крушить и гнать подальше. Стоит только остановиться и увязнуть в перестрелке и все, конец! В район боя как тараканы начнут сползаться мелкие группы охраны из соседних секторов, а за ними того и глядишь подойдут ударные силы. Конечно, они и так подойдут, но только это должно произойти потом, позже, когда "головорезы" проникнут вглубь станции.
   Внутри технического корпуса было светло как днем. Хотя почему как? На Воларде сейчас действительно во всю бушевал день. Слепящие лучи солнца били сквозь прозрачную крышу. Первое, что бросилось Мастеру в глаза, были трупы. Их оказалось с полдюжины. Двое военных в камуфляже и бронежилетах, остальные -- фигуры в желтых, сделанных из тонкого глянцевого пластика робах и точно таких же желтых касках. Проходчики, без сомнения проходчики. В груди Строгова уже шелохнулась досада за безвинно загубленные души, но тут он разглядел пистолетные кобуры, притороченные к желтым комбинезонам. Да... эти люди вряд ли сдались бы просто так.
   И все же гадкое чувство вины осталось. Пытаясь избавиться от него, Николай сосредоточился на осмотре ангара. Он поднял голову и сквозь новенькое еще не запыленное снаружи и не закопченное изнутри стекло увидел голубое небо. Однако небо являлось лишь частью огромной потолочной фрески. На его фоне мрачный художник-авангардист изобразил свое жесткое, грубое, извращенное виденье окружающего мира. Исполинская бетонная стена взмывала ввысь, нависая над казавшимся теперь маленьким и убогим техническим ангаром. Серый искусственный камень жал и давил, вызывая неожиданный приступ клаустрофобии. Строгову показалось, что над ним возвышается огромное горное плато, а он стоит у его подножия, оглушенный, раздавленный, переполненный пониманием своей постыдной ничтожности. Но творцом этого нового Эвереста была отнюдь не природа. На бетонном теле Николай отчетливо видел вздувшиеся вены путепроводов, заплаты гермошлюзов и разинутые пасти ремонтных доков, видел людей -- маленькие фигурки, копошащиеся у края бетонных террас.
   Зрелище привлекло внимание не только Великого Мастера. Все "головорезы", хотели они того или нет, то и дело косились вверх. Но так не годится! То, что их должно интересовать находится совсем не на потолке.
   -- Рассосредоточиться! Взять под прицел второй вход!
   Суровый, почти разъяренный голос командира возымел немедленное действие. Корсиканцы расселись между контейнеров с горным оборудованием, которых в ангаре оказалось превеликое множество. Строгов указал Микульскому на Луизу и поляк быстро втянул ее под защиту огромного, словно купол готической колокольни конуса. Агрегат находился недалеко от ворот и его, судя по всему, спешно готовили для спуска в шахту.
   Все это было сделано очень и очень вовремя, ибо в стальных дверях, ведущих к станции, открылась узкое окошко, из которого высунулось пулеметное дуло. В ту же секунду ударила остервенелая, казавшаяся бесконечной очередь. Пулеметчик патронов не жалел. Очевидно, он хорошо знал где скрываются его противники и от этого бил точно и прицельно. Окажись у стрелка плазменные заряды, поход "головорезов" был бы уже закончен.
   Пули рвали все вокруг. По телу Мастера колотили щепки, куски разорванной пластмассы, щебень, выбитый из каменного пола. Но Николай не чувствовал боли и не получал ран. Толстые доспехи, сложенные из прочных молекулярных протеинов, надежно укрывали его тело. Строгову уже в который раз вспомнились слова Нагиры. Харририанский инженер при их первой встрече предположил, что Источник Жизни лишь инструмент, производящий мутации. Какие именно решает не он, решаем мы сами. Изменения идут в сторону недостающих организму функций. Как он был прав, этот маленький четырехрукий мутант! Строгов и впрямь всю свою жизнь мечтал о славе великого воина, непревзойденного, непобедимого, единственного в своем роде. Источник сделал его именно таким -- страшной, грозной, созданной для битвы машиной войны. Так неужели сейчас великого воина сможет остановить какой-то жалкий пулемет?!
   "Луиза, когда он смолкнет, быстро высаживай дверь".
   Отправив мысленный приказ, Строгов даже не стал ждать ответа. Луиза справится. Главное, чтобы справился он.
   Мастер рванулся из своего укрытия. Останавливаться нельзя. Сейчас он тень, привидение, призрак, несущий смерть. Прямо на бегу, практически не целясь, Строгов нажал на спуск. Его FAMAS изрыгнул длинную очередь. Пули кучно вошли в дверь. Они зажгли вокруг амбразуры плотное огненное облако, из которого во все стороны полетели брызги расплавленного металла. Что такое сантиметр стали для плазменных пуль? Ничто! С такой же легкостью они прошивают и лист бумаги.
   Пулемет вмиг захлебнулся. Николаю даже почудилось, что он услышал удар от оброненного оружия и стук упавшего тела... даже нескольких тел.
   "Пора! Луиза! Давай, девочка!"
   Строгов ожидал, что вот-вот последует удар, стальные створки вогнет внутрь, и он сходу прыгнет в образовавшуюся дыру, в огонь, в дым, навстречу опасности и смерти. Но ничего такого не произошло. Створки двери плавно и бесшумно расползлись в стороны. Из глубины туннеля, соединяющего технический корпус и станцию, на Николая глянули бесстрастные стеклянные глаза мощного боевого робота.
   Обычный человек наверняка оказался бы уже мертв, но Великий Мастер... Он успел увернуться. Ударившая из многоствольного крупнокалиберного пулемета очередь лишь пропорола глубокую борозду в каменном полу, точно в том самом месте, где мгновение назад стоял великий воин.
   Цель ускользнула, но робот был не настроен отступать. Он тут же отправился в погоню. Перемалывая гусеницами распластавшиеся на полу тела защитников ворот, машина двинулась вперед.
   Механический монстр еще даже не переполз через порог ангара, когда по нему ударил огненный шквал. Казалось пули заполнили все пространство вокруг наступающего робота. Они стаей разъяренных пчел кружились вокруг него, но так и не решались ужалить. Строгов видел это совершенно точно. Ни одна пуля не вонзилась в стальное тело. "Головорезы" словно пугали пришельца, зорко следя за тем, чтобы не причинить ему вреда.
   Защита! Какое-то силовое поле, -- мелькнуло в голове у лейтенанта. Эта мысль была единственным, что успело родиться в его мозгу. Разум тут же перепугано запнулся, предоставив тело в полное распоряжение рефлексов. Только они, выработанные годами упорных тренировок, прочно вбитые в подкорку мозга могли спасти Николая.
   Стальной убийца вновь ловко поймал Строгова в перекрестье электронного прицела. Его оружие наводилось очень быстро, почти так же быстро как двигался и сам Великий Мастер. Два многоствольных крупнокалиберных пулемета это сила, страшная сила! Они раскромсают, разрежут, развеют в пыль все, что находится внутри ангара. От них не будет спасения. И все же Николай попытался. Рванулся, прыгнул, перекатился, встав на одно колено, резко навел ствол винтовки в грудь тяжелой машины. Быть может ему удастся! Быть может защита не в силах отклонить пули, выпущенные практически в упор!
   С криком: "Получи, скотина!" Строгов надавил на спуск. Произошло невероятное. Огненные трасы не пробили бронированное тело, они словно ударили его, причем ударили со страшной силой. Получив изуверский апперкот, тяжелая машина оторвалась от земли и, кувыркаясь, улетела внутрь переходного туннеля, именно туда, откуда только что появилась. Мастер был ошеломлен. Не опуская винтовки, он поднялся на ноги и заглянул вглубь тускло освещенного коридора. Робот был там. Вернее там лежало то, что от него осталось -- бесформенная масса искореженного железа, которая смачно влипла в бетонную стену космического города.
   -- Всем вперед!
   Громкая команда заставила Николая оглянуться. Моришаль поднимал солдат в атаку. Часть работы была уже сделана, но им оставалось главное -- вскрыть проход на станцию. И медлить было нельзя.
   -- Ты цел? -- Луиза бросилась Строгову на шею. -- Я так испугалась за тебя.
   -- Я уже приметил, стоит Луизе перепугаться и у нее сразу здорово получается, -- пробегавший рядом Микульский подмигнул девушке.
   -- Он мог тебя убить, -- корсиканка не обратила внимания на едкое замечание поляка.
   -- Ты бы меня обязательно спасла, -- Николай на миг крепко прижал к себе девушку. -- Идем, нам надо спешить.
   Как они и предполагали, вход на станцию оказался надежно закрыт. Все правильно, все логично, его задраили при первых же выстрелах. Даже не подождали, пока эвакуируются горные рабочие. Безопасность Амалилло стоила несравнимо дороже, чем их жизни. Так что как ни хороши были "головорезы", они все равно вряд ли успели бы войти. Правда корсиканцы на это и не рассчитывали. Их план состоял совсем в другом.
   -- Крепите взрывчатку, живо! -- прокричал Моришаль, скидывая со своих плеч двадцатикилограммовый баул.
   Пять человек тут же последовали его примеру. Строгов, Микульский, Рутов, Шредер и Луиза приникли к краям мощных гермоворот. Они запихивали взрывчатку под массивный защитный обод, а затем намертво крепили ее полосками молекулярного скотча. Аммоналовые шашки входили в спецкомплекты спасательных шлюпок и корсиканцы нашли этому арсеналу достойное применение.
   -- Шредер, подключай детонаторы! -- скомандовал Строгов. -- Пульт у меня.
   Пока Георг возился со взрывателями, Николай отправил всех назад, под защиту стен ангара. Укрытие хлипкое, но это лучше, чем ничего. Сам же Великий Мастер остался рядом с баварцем. Так, на всякий случай, подстраховать, подсобить если что. Именно в этот момент он и почувствовал...
   С той стороны ворот находилось нечто. Нечто? Великий Мастер узнал бы это нечто из тысяч других созданий. Морунги! Их было, по меньшей мере, десяток, и они ждали.
   В первое мгновение Мастер даже растерялся. Как такое могло произойти? Откуда они здесь взялись? Атака "головорезов" казалась неожиданной и молниеносной. Учитывая размеры станции, противник просто не успел бы так быстро среагировать и перебросить этих тварей в зону прорыва. Тогда откуда? Мастер поежился, понимая, что ответ может быть лишь один. Они живут здесь. Отсеки станции, где расквартированы эти жуткие создания, где-то совсем рядом.
   -- Готово, командир! -- бодрый голос Шредера не вязался с ох какими невеселыми мыслями Мастера.
   -- Стой! Пока взрывать нельзя.
   -- У нас совсем нет времени, -- напомнил баварец.
   -- Знаю, но за дверью десять Звезд Нума.
   -- Десять?! -- Георг почти застонал, -- И что теперь?
   Строгов понятия не имел что теперь. Но корсиканцы уже зашли слишком далеко, добились слишком многого, чтобы просто так взять и отступить. Второго шанса может и не представиться, а поэтому непременно надо идти вперед, только вперед!
   -- Я поговорю с ними, -- Мастер сунул в руку солдата пульт управления взрывателями и приказал. -- Иди к остальным. Не мешай мне.
   -- Но если они поймут, что вы в пределах их досягаемости, что вы за дверью...
   -- Иди, это моя работа. И помогите Хризику подготовить нашу малютку. Она может понадобится сразу же, как только мы войдем. Живо, я сказал!
   Шредер не привык оспаривать приказы. Поэтому, выкрикнув уставное "Слушаюсь!", рядовой пулей помчался назад.
   Оставшись один, Строгов напрягся. Он постарался построить вокруг себя невидимый энергетический барьер, способный выдержать... Да нет, выдержать это дудки, хотя бы ослабить атаку морунгов. А в том, что они сразу же ударят, Мастер даже не сомневался. Но другого выхода не было. Он должен это сделать.
   Николай приготовился ко встречи с болью, поймал волну Источника Жизни, обуздал ее, трансформировал в смысловой импульс и послал в пространство безапелляционный приказ: "Уйдите!"
   Ответ пришел моментально. Только в нем не было смысла, одна лишь боль, выжигающая, плавящая мозг боль. Морунги напали все сразу. Они еще не разобрались, где именно находился их противник, поэтому атака была направлена сразу во все стороны. Энергия излучения была распылена, и лишь благодаря этому Мастер смог устоять.
   "Уйдите или я лишу вас источника силы".
   Теперь Строгов не просто угрожал, он действительно искривил биоэнергетическое поле Источника Жизни так, чтобы там, за дверью, образовался пустой мешок. Насколько ему это удалось, сказать было сложно. Однако, судя по всему, напряженность поля вокруг морунгов значительно упала. Это стало понятно, когда Мастера спросили:
   "Чего ты хочешь?"
   "Я хочу, чтобы вы ушли".
   "Мы не подчиняемся тебе".
   "Мне подчиняются все морунги", -- тут Мастер солгал, но сделал это очень уверенно. А для пущей острастки он еще больше прикрутил краник, подающий энергию в пространство за дверью.
   "Мы не знаем тебя", -- взревел хор голосов.
   Морунги по-прежнему оставались здоровы, сильны и смертельно опасны, но неожиданный дефицит питающей биокинетической энергии поставил их в тупик. Они не знали, что думать и чего ожидать в дальнейшем.
   "Я пришел с вашей родины, с Агавы. Я тот, кого называют Великим Мастером. Я тот, кто изменил Великое пророчество и указал морунгам новый путь".
   Строгов не стесняясь перечислял свои регалии в надежде, что хоть кто-то из этой группы попал на станцию уже после того, как о нем узнала вся Агава. Николай оказался прав. Морунги о нем слышали, причем наверняка что-то весьма и весьма впечатляющее. Ничем другим объяснить их ответ было просто невозможно:
   "Верни энергию, и мы покинем это место. Ты все равно не пройдешь дальше".
   Строгову очень хотелось ответить: "Уйдите, а потом я верну", но этого лучше было не говорить. Нечего морунгам знать, что метрах в пятидесяти за их спинами этой самой энергии хоть отбавляй. Поэтому Мастер ослабил хватку и позволил живительному излучению Источника Жизни хлынуть в вакуум впереди него. Практически одновременно с этим он почувствовал, как морунги стали удаляться. Их энергетический след становился все слабее и слабее, пока, наконец, не исчез. Исчез? Ну, нет! Он теперь слышался где-то в другом месте. Недалеко, метров сто от входа. Мастер понял, что они выстроились в плотный полукруг. Разомкнутая сторона этой подковы смотрела точно в направлении, откуда должен был появиться их недавний собеседник.
   Вот уроды, надуть решили! -- Великий Мастер свирепо зарычал, -- Что ж, посмотрим, как это у них получится.
   Отбежав подальше от гермодвери, Строгов махнул дожидавшемуся сигнала Георгу Шредеру.
   Заряды были заложены грамотно и умело. Прогремевший взрыв раскрошил дверь на куски. Обломки толстых плит посыпались вниз как осколки разбитого оконного стекла.
   -- Входим!
   Сквозь еще клубящиеся облака белого дыма Мастер первым кинулся в широкий, почему-то идеально круглый в сечении коридор. Строгову это как-то сразу не понравилось, но еще больше ему не понравились большие надписи, набитые красной краской с обеих сторон от входа. Предупреждение гласило: "Внимание! Вы находитесь в зоне наивысшей секретности. Немедленно активируйте личный идентификатор и путевую карту".
   Внутри коридора никого не оказалось, и это тоже выглядело странным. Где же охрана, где боевые роботы и весь остальной, полагающийся в таких случаях комитет по встрече? Неужели командование станции так полагалось на морунгов, что не предусмотрело запасных вариантов?
   Стоявшие за спиной у Великого Мастера Рутов и Шредер были удивлены не меньше. Они поводили из стороны в сторону своими боевыми шлемами и не находили целей.
   -- Помогайте, мужики!
   В тылу послышалось натужное пыхтение людей и рычание ящеров. Строгов обернулся и увидел двух нэйджалов, Моришаля, Микульского и Луизу, которые никак не могли перекатить тяжелую колесную платформу через образовавшийся у входа завал. Николай мысленно похвалил капитана. Молодец, быстро сориентировался в ситуации. Эта штуковина наш главный козырь, и его следует как можно скорее выбросить из рукава.
   Совместными усилиями им, в конце концов, удалось перетащить тяжелую конструкцию через обломки рухнувших гермоворот, после чего платформа мягко и легко покатилась по идеально ровному полу. Ее легкое поскрипывание эхом отозвалось в тишине пустынного коридора.
   -- Куда дольше? -- Микульский спросил очень тихо, словно боялся, что рядом сработает аудиосенсор.
   Строгов не ответил, а лишь махнул рукой, призывая отряд следовать за ним.
   -- Что-то мне от этого безмолвия как-то гадко на душе, -- не успокаивался поляк. -- Лучше бы уж драка.
   Ощущения разведчика разделяли и все остальные. Окружающая тишина была не только подозрительна, она просто таки вселяла ужас. Все прекрасно понимали, что это затишье перед бурей. Вот только какой?
   -- Ник, мы вошли, так не пора ли... -- капитан Моришаль взглядом указал на трехметровый цилиндр, покоившийся на платформе. -- Я бы не тянул, иначе...
   Капитан так и не успел договорить. Его голос утонул в неожиданно возникшем высоком свисте. Этот звук безжалостно терзал как барабанные перепонки, так и нервы. Отвратный вой как бы послужил сигналом. Метрах в пятидесяти от "головорезов" ожило тонкое серебристое кольцо, опоясывающее все сечение туннеля. На внутренней поверхности стального обруча вспыхнули красные точки, которые уже через мгновение превратились в тонкие лазерные лучи. Натянутая, словно в теннисной ракетке, лазерная сеть тут же начала вращаться, превращаясь в сплошной красный круг. Позади первого огненного диска вспыхнул второй, за ним третий и четвертый. Они напоминали красные огни светофора, сигнализирующие, что путь закрыт. Ах, если бы только сигнализирующие! Но нет, это были совсем не сигналы, это была кара, обрушившаяся на головы тех, кто пренебрег правилами этой зловещей подземной магистрали.
   Лазерные жернова сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее поползли на "головорезов". Одновременно с этим в тылу у корсиканцев послышался зловещий скрежет. Метнув быстрый взгляд назад, Строгов вдруг с ужасом обнаружил, что только что взорванные ворота вновь восстановились. Вместо выломанных створок из стен выползли новые, на вид ничуть не уступающие прежним. Они оттеснили громоздившиеся на полу стальные обломки и хищными зубастыми челюстями сомкнулись за спиной у легионеров. Путь к отступлению оказался отрезан.
   -- Ловушка! -- Вскричал Микульский.
   -- Нас сейчас сожжет и пепла не останется! -- поддержал его Шредер.
   Услышав эти слова, Хризик что-то взвизгнул. Через мгновение оба нейджала пулей кинулись к закрытой двери и в исступлении стаи об нее биться.
   -- Луиза, попробуй! -- выкрикнул Моришаль.
   Девушка бросила винтовку и, выставив вперед обе руки, ударила. Невидимый ураган лишь заставил огромные красные глаза моргнуть, однако, через мгновение они уже вновь горели своим свирепым кровожадным сиянием.
   -- Огонь по ободу! -- вскричал Рутов. -- Георг, давай!
   Слова Алексея утонули в грохоте очередей. Плазменные пули буквально вспороли бетон стен. Одна из них таки угодила в неуклонно наползающее стальное кольцо. Обруч лопнул и тут же, полностью отделившись от стены, свернулся в плотную спираль. Стальная змея еще висела в воздухе, когда ее нагнал второй огненный диск. В доли секунды от поврежденного устройства не осталось и следа. Но его место занял другой точно такой же безжалостный убийца. Самое страшное, что одновременно со всем этим в глубине туннеля вспыхнули новые багровые огни.
   -- Держите их, сколько сможете! -- Строгов резко развернулся к лежащему на платформе стальному цилиндру. -- Огюст, помогай!
   Под аккомпанемент остервенелой пальбы офицеры одну за другой срывали панели защитного кожуха. В считанные секунды металл исчез, открывая взгляду бесчисленные витки толстой медной обмотки, глубоко утопленные у толще прозрачного полимера.
   -- Мы не можем их удержать! Лазеры приближаются! Пятнадцать метров! -- прокричал Рутов.
   -- Готово! Отходим! Все назад!
   Строгов поблагодарил бога за идею активировать генератор заранее. Индикаторы всех систем горели обнадеживающими зелеными огоньками. Оставалось лишь настроить таймер и нажать пусковую кнопку.
   Три секунды -- это время Мастер выставил не задумываясь. Именно столько потребуется ему, чтобы дотащить Рутова со Шредером до безопасной зоны. Ну, что ж, боже помоги! Строгов вдавил большую квадратную кнопку и, отпрыгнув от платформы, крепко схватил двух отступающих корсиканцев.
   "Один", -- он мысленно отсчитал первую из отведенных секунд. Как это было уже не раз, Строгов вновь ощутил себя погруженным в мир полного временного коллапса. В нем замерли приклеившиеся к двери нейджалы, зависли в воздухе падающие у их ног Микульский, Моришаль и Луиза, всего в нескольких метрах позади споткнулся и остановился смертоносный лазерный наждак. Единственное, что продолжало двигаться, это был он сам -- Великий Мастер, а вслед за ним, словно две серые бестелесные тени, летели оба "головореза".
   "Два", -- когда они преодолели половину пути, в голове Николая вновь перещелкнул воображаемый счетчик. Быстрее, надо поднажать! Строгову показалось, что сделано всего несколько шагов, однако на самом деле он промчался около двадцати метров.
   Накрывая собой тела своих друзей, он мысленно досчитал -- "Три". Вот сейчас!
   Сзади полыхнула яркая вспышка, а следом за ней пришел грохот и пропитанная смрадом сгоревшей взрывчатки обжигающе горячая ударная волна. Она сорвала людей с пола, покатила и основательно припечатала к толстой стальной переборке. А впрочем, все это было уже потом... после того, как мир погрузился в густой непроницаемый мрак.
  
  
   Глава 33.
  
   Марк Грабовский справился с болью. Он раздавил, расплющил, перемолол ее и вышвырнул прочь из своей головы. Это оказалось неправдоподобно легко. Морунг ударил и сразу же отпустил. Странно. Непонятно. Неужели Грабовский ошибся? Но нет, не может быть. Это был именно морунг... точно морунг! Марк уже не первый раз чувствовал эту жуткую, выжигающую мозг боль и поэтому сразу узнал ее. Звезда Нума притаилась где-то поблизости, выждала момент и напала. Напала на него и на отца... Отец! Пошатываясь, лейтенант поплелся сквозь красноватый сумрак. Он шел туда, где еще мгновение назад стоял его старик.
   Черт побери, но почему же вдруг стало так темно! Аппаратура лаборатории, все и без того чахлое освещение, все нахрен вырубилось в один момент. Казалось, что электрические цепи издохли, не выдержав мучений, что на них тоже подействовала лютая ненависть, которую излучала страшная черная звезда.
   Если бы не призрачный свет красных аварийных ламп, Грабовский рисковал заплутать здесь надолго. Он мог потеряться в лабиринте огромных сюрреалистических резервуаров и безмолвных, мертвых теперь лабораторных машин. Но аварийка... аварийка позволила Марку видеть. Плохо, нечетко, расплывчато, но все же видеть. Именно благодаря ей лейтенант смог различить те два высоких, похожих на телефонные будки компьютерных терминала. Там, между ними, всего мгновение назад стоял его отец.
   Все те бесконечно долгие секунды, которые лейтенант затратил на преодоление двадцати метров лабораторных катакомб, в его воспаленном, всклокоченном и растерзанном мозгу вертелись слова отца, сказанные за миг до атаки морунга. Вернее, это были не сами слова, это было ощущение от этих слов. Отец нес какую-то бессмыслицу, какой-то бред. Подавленный смертью Жереса, ошарашенный неожиданной встречей с отцом, Марк не запомнил и четверти всего сказанного. Однако и той малой части, которая все-таки дошла до его сознания, с лихвой хватило, чтобы понять -- отец не в себе, отец болен. Но ничего, сейчас Марк отыщет его, поможет, вытянет из этого проклятого места, и все будет хорошо, все будет как и прежде.
   Александр Грабовский лежал на полу лицом вниз, скорчившись и накрыв голову руками. Рядом с ним валялся пистолет. Полированный металл тускло поблескивал в свете аварийных ламп. Вид оружия покоробил Марка. Выходит, ему не показалось. Выходит, это именно отец стрелял в майора. Зачем? Неужели он как-то причастен... Грабовский старший тихо, едва слышно застонал, и Марк, забыв обо всех своих подозрениях, бросился ему на помощь.
   Он упал на колени рядом с отцом, перевернул его, приподнял голову. Старик тяжело дышал, продолжая постанывать. На его лице застряла гримаса боли, оно то и дело судорожно подергивалось.
   -- Папа, что с тобой? Ты слышишь меня? Это я, Марк! Очнись! Ты ранен? Куда... куда попало?
   Марк кинулся осматривать неподвижное тело. Крови не видно, сердце бьется гулко и ритмично. Господи, что же тогда? Что же с ним?
   -- Папа, очнись! Ты слышишь меня?
   Марк сел на пол и притянул к себе отца. Он крепко стискивал ему руку, прижимал к груди его голову и безостановочно твердил:
   -- Папа, папа, очнись. Это я, твой Марк, я пришел.
   Когда с губ отца сорвалось первое, еще невнятное слово, лейтенант чуть не умер от счастья. Потому, что первое слово и потому, что это слово -- его имя.
   -- Марк, -- Грабовский старший едва слышно пошевелил губами.
   -- Да, папа, это я. Не волнуйся, я здесь. Теперь все будет хорошо. Скажи где болит. Я помогу.
   -- Уходи...
   Услышав этот ответ, лейтенант не поверил своим ушам. Он бредит. Вернее нет, бредит не Марк, бредит отец. Оно и понятно, ведь тот болен.
   -- Уходи немедленно, -- голос Александра Грабовского слегка окреп. Его слова перестали походить на горячечный бред.
   -- Но почему? -- выдохнул Марк, глотая горечь и борясь с недоумением.
   -- Она во мне, Марк. Слышишь, она во мне. Она убьет тебя.
   -- Кто? -- в корсиканце шелохнулось подозрение, робкое понимание чудовищной правды. Но он не желал, не смел поверить.
   -- Звезда Нума. Они впихнули ее мне в мозг. -- голос Александра Грабовского оборвался, иссяк, словно это признание стоило ему остатка сил.
   Марк тоже не мог произнести ни слова. Горе, отчаяние, безумие навалились на него, превращая в кусок безмозглой кровоточащей плоти, способной ощущать лишь одну жуткую, невыносимую боль. И эта свирепая боль терзала его с остервенением бешенного голодного хищника. Некоторое время Марк просто сидел, крепко прижав к себе отца, и выл, скулил, как раненное животное.
   -- Делай как я говорю, -- Грабовский старший спешил, у него не было времени оплакивать свою многострадальную долю.
   -- Но ты же сейчас в норме, ты говоришь со мной, ты помнишь меня, ты...
   Марк запнулся... Запнулся, так как почувствовал это. Пальцы, которыми он поддерживал голову отца, нащупали плотный грубый рубец, пропахавший весь затылок Александра Грабовского. Он не был заметен из-за отросших седых волос, но прощупывался даже при легком касании.
   -- Нет! -- не скрывая и не пытаясь унять слезы, Марк взревел от боли.
   -- Уходи, сын, спасайся. У тебя мало времени. Сейчас с морунгом что-то произошло. Он оглушен, он словно без сознания, но он жив. Я чувствую его. И он в любой момент может прийти в себя.
   -- Я не брошу тебя, -- в голосе Марка прозвучал вызов всему этому дрянному месту. -- Ведь можно попробовать вытянуть звезду, восстановить мозг.
   -- Нельзя, Марк, -- губы отца тронула едва заметная горькая улыбка. -- Ты же знаешь, что нельзя.
   -- Но почему ты? За что тебя? -- Марк кричал от отчаяния.
   -- Это кара, -- прошептал отец. -- И, скорее всего, я заслужил ее.
   -- О чем ты говоришь?
   Лейтенанту стало жутко. Он терял отца. Теперь это было уже ясно. Но неужели Марк потеряет еще и веру в него, в его светлое, доброе имя?
   -- Марк, я был одним из руководителей и создателей "Архангела". Одним из двенадцати членов Верховной Лиги, если это понятие тебе что-то говорит.
   -- Не может быть! -- лейтенант взглянул в лицо отца, он пытался понять, не бредит ли тот.
   -- Со временем ты бы все узнал... -- глаза Александра Грабовского закатились, и он вдруг захрипел задыхаясь.
   -- Отец! -- Марк вскричал в испуге.
   -- Нет-нет, я еще с тобой, -- Грабовский старший судорожно стиснул руку сына. -- Еще не сейчас. Я еще могу говорить. Из меня выдрали часть мозга, заменили каменным протезом. Отсюда эти мерзкие симптомы. Я плохо себя контролирую. Но я помню... я еще многое помню.
   Александр Грабовский открыл рот, чтобы продолжить, да так и замер, невпопад дергая губами. Из уголка рта у него потекла тягучая слюна. Марк стер ее ладонью и легонько стряхнул отца за плечи.
   -- Папа, не молчи.
   Отец встрепенулся и перевел на сына расширенные, словно от ужаса глаза.
   -- Сынок, я бы тебе обязательно все рассказал. Как только бы смог. Как только бы мы подняли Амарилло. Но твоя рота ушла раньше, и я не смог...
   Тут у старика пропал голос, и Марк не мог понять то ли от волнения, то ли это очередной сбой истерзанной, разрушенной нервной системы. Но как в первом, так и во втором случае он должен был что-то сделать.
   -- Говори, отец, говори, -- разведчик повыше приподнял голову старика.
   -- Эти инопланетные выродки что-то задумали. Они нарочно завербовали вас. Они хотели использовать вас в борьбе против своих, против Земли.
   -- И почему вы все... почему лично ты не попытался нас остановить, все нам объяснить?!
   -- Мы хотели раскрыть их планы. Мне даже разрешили подыграть вам во всей этой комедии.
   -- Комедии?! -- вскричал Марк. -- Ты называешь это комедией?! Почти все мои товарищи погибли. Я сам сотни раз мог...
   -- Ошибаешься, -- Грабовский старший не дал сыну договорить. -- Только не ты. Я сделал все, чтобы обезопасить тебя. Я раздобыл твою ДНК и сделал ее доминирующей в программе "Чистильщик". Я прикончил всех, созданных ранее биомеханических гибридов. А те, что создавались позднее, чувствовали тебя и не могли причинить вреда. Я предотвратил несколько диверсий на вашем корабле. На Агаву я привез отряд специально запрограммированных морунгов, чтобы они стали твоей тенью, твоей незримой охраной... -- тут Александр Грабовский затрясся, но сейчас это был не припадок, сейчас это был гнев. -- Эта сволочь Уинстон Келлоган, он не дал мне закончить. Он обо всем пронюхал. Он объявил меня угрозой для проекта. Меня превратили в зомби, в живого трупа, подвластного этой проклятой звезде.
   Марк слушал и не мог поверить. Все сказанное отцом было дико, ужасно, отвратительно, но вместе с тем понятно, едва ли не трогательно. Отец пытался оградить, защитить его, спасти... Спасти. Это слово засело в мозгу как свербящая заноза. А кто бы спас его товарищей, его друзей? Лица погибших "головорезов" всплыли в памяти: Тьюри, Такер, Фельтон, Монзони, наконец, Жерес.
   Воспоминания о майоре причинили разведчику острую боль. Мертвое изувеченное тело Жереса лежало тут, совсем рядом, всего в нескольких шагах, и на него невозможно было глядеть без содрогания. Конечно, Марк всегда знал, что ради великой цели приходится приносить жертвы, совершать чудовищные поступки. Так было, есть и будет. Но кто может быть уверен, что цели действительно великие, а главное честные, что мрачные гении не создают то, что возвысит одних и окончательно доконает других. И жертвы эти будут не ради добра, справедливости и процветания человечества, а ради наживы, параноидальных амбиций, власти. Таких гарантий не даст никто. Вернее даст каждый. С честным лицом, с благородством в глазах заказчики чудовищных проектов будут вещать об их благе и несказанной пользе. И это самое благо ощутят на себе миллиарды живых существ, ощутят в тот самый миг, когда заглянут в глаза смерти.
   -- Отец, зачем вы рветесь в мир мертвых? Для чего хотите затянуть их сюда? Это оружие? Вы пытаетесь создать новое, самое страшное, самое разрушительное в галактике оружие? -- Марк понимал, что тратит последние драгоценные мгновения, но он не мог не спросить, он был обязан узнать. Долг перед Жересом велел сделать это.
   -- Мертвые? -- Александр Грабовский непонимающе поглядел на сына. -- О чем это ты? Какие мертвые?
   -- Что вы... -- Марк запнулся. -- Что "Архангел" делает в "Черной зоне"? Зачем все это нужно?
   -- "Черная зона"... Она граничит с Солнечной системой. Там находились наши первые колонии... Там был Фрейзер... Они напали... Они уничтожили...
   Александр Грабовский прервался на полуслове, весь сжался, скорчился, словно от лютого холода. Губы его затряслись и прошептали всего одну фразу:
   -- Марк, он возвращается.
   Лейтенант мог не переспрашивать. Он понял что происходит. В голове "головореза" стала вновь нарастать жалящая пекущая боль. Морунг приходил в себя, оживал, восстанавливал свой неведомо почему утраченный контакт с мозгом носителя. Носителя! Марк ужаснулся этому холодному, бесчеловечному слову. Ведь носителем был ни кто-нибудь, а его родной отец.
   -- Марк, убей...
   Стон вырвался из груди Габовского старшего. Отец еще держался, но делал он это из последних сил.
   -- Убей меня, сынок, скорее. Освободи меня и освободись сам. -- Старик подобно слепцу шарил рукой рядом с собой. -- Пистолет... он где-то здесь. Быстрее, сын. Я больше не могу...
   Худая жилистая рука все-таки нащупала оружие. Отец схватил его за длинный, прикрученный к стволу глушитель и стал размахивать пистолетом, словно детским флажком на палочке. Тело уже не слушалось его, и это судорожное биение было все, на что старик оказался способен.
   -- Помоги мне, Марк... помоги... избавь...
   Эти наполненные болью слова заставили Марка схватиться за пистолет. Правой рукой он стиснул рукоятку, а левая ладонь накрыла руку отца, ту самую, что все еще крепко сжимала глушитель оружия. Она была холодная как у покойника, и этот холод, приумножаясь и разрастаясь, переползал в тело лейтенанта.
   Александр Грабовский уже не мог говорить. Он просто в последний раз взглянул на сына и потянул пистолет на себя. Когда глушитель уперся ему в лоб, старик устало закрыл глаза. Пли! Марк понял эту команду. Со страшным, сотрясающим всю вселенную воплем, он надавил на спусковой крючок.
  
  
   Глава 34.
  
   Грохот выстрелов не смог заглушить этот крик. Раскаленным огненным шквалом он промчался сквозь сознание Великого Мастера, оставляя после себя страшный обугленный ожог.
   -- Тихо всем! -- Строгов замер, предупреждающе подняв руку.
   Приказ был однозначен и требовал немедленного, неукоснительного исполнения. И все же после него в туннеле прозвучало несколько коротких очередей. Микульский поглядел на командира, с сожалением пожал плечами и виновато пробормотал:
   -- Ждать было нельзя. Оживают, гады.
   Отчитавшись за проступок, разведчик с кротким раскаивающимся видом стал вытирать свои забрызганные кровью космические ботинки об униформу ближайшего из трупов.
   -- Что ты услышал? -- Луиза бросилась к Николаю.
   -- Ты тоже это почувствовала?
   -- Кто-то кричал.
   -- Да, и этот голос... Мне показалось... Я не могу сказать точно...
   Мастер сосредоточился, собрал в кулак все свои силы и отправил в пространство самый громкий клич, на который был только способен:
   -- Марк, ответь! Грабовский, это я, Николай.
   Сам того не замечая, Строгов прогорланил свой призыв вслух, от чего все "головорезы" вмиг замерли и ошалело уставились на своего командира.
   "Ник... Это ты, Ник?" -- откуда-то из невообразимой дали, словно с другого конца галактики, пришел ответ.
   -- Марк, ты живой? -- вскричал обеспокоенный Николай. -- Что с тобой? Ты ранен?
   "Я только что своими собственными руками убил отца".
   -- Что?! -- ответ Мастера прозвучал как стон. Услышав его, корсиканцы бросились к Николаю. В их глазах горело беспокойство и тысячи вопросов.
   "Они превратили его в оборотня, и я... я не мог... -- Строгов почувствовал, что Марк захлебывается от слез. -- Ник, он все еще лежит у меня на руках. Мертвый. С дыркой во лбу. И это сделал я... Я, дьявол меня забери!"
   Строгов был ошеломлен и подавлен. Он понимал и разделял боль Марка. А, впрочем, какой там понимал! Разве кто-нибудь может понять, может представить те адские муки, которые терзают сейчас душу его друга? Убить собственного отца! Это страшно, очень страшно. Такого не пожелаешь никому, даже лютому врагу.
   Подумав "враг", Мастер встрепенулся, мигом сорвал с себя поволоку инфантильности и слабости. Они на вражеской территории, и Марк, кстати, тоже. Он погибнет, превратится в такой же труп, как и его отец, если немедленно не начнет действовать. Строгов понял, что должен помочь другу, выдернуть его из смертельно опасного оцепенения в котором тот словно неподвижная мишень в тире. Только вот для этого потребуется гораздо большее, чем увещевания, призывы и приказы, для этого придется отыскать особые, ни на что не похожие слова.
   -- Марк, они разгромили базовый лагерь. У них Дэя, понимаешь, Марк, у них твоя Дэя! И ей конец, если ты не поторопишься.
   Несколько бесконечных томительных секунд Строгов наблюдал за тем, как серая безжизненная энергия его друга светлела. Затем она стала розоветь, краснеть, багроветь, разгораясь свирепым хищным огнем.
   "Где она? Ник, найди ее". -- Когда Грабовский заговорил вновь, Николай даже испугался не перестарался ли он. Голос Марка звенел как закаленная отточенная сталь.
   -- Сложно, Марк. Очень сложно, -- Мастер напрягся изо всех сил. -- Есть какой-то всплеск, похожий на Дэю. Примерно сто метров ниже твоего уровня. Но я не уверен. Там что-то не так. Там что-то крадет, словно пожирает энергию...
   Строгов не договорил. В ответ ему послышалось лишь короткое: "Я пошел", и Грабовский сразу прервал контакт.
   -- Что, живой наш отпрыск миллионера? -- Огюст Моришаль спросил сразу же, как только Мастер повернулся к своим людям.
   -- Он уже сирота, -- Николай с силой сжал рукоятку своего оружия.
   -- Ну, мы где-то так и поняли, -- капитан переглянулся с солдатами. -- Пошел мстить?
   -- Пошел, -- Мастер уставился в пространство перед собой, как будто и впрямь наблюдал за Марком, сеющим сейчас ужас и смерть где-то в бетонных переходах верхних уровней.
   -- Плохо, -- капитан горестно покачал головой. -- Нарвется он там в одиночку. Ты бы лучше его к нам позвал.
   -- Он за своей любимой пошел, -- вмешалась в разговор Луиза. -- Как вы, Огюст, этого не понимаете?
   -- А, кроме того, далековато он от нас, -- поддержал Луизу Великий Мастер. -- Марк наверху, в наружных строениях станции, а мы черти где, почти на противоположном ее конце.
   -- И неизвестно как отсюда выберемся, -- напомнил Шредер. -- Тут десятки ходов, сотни, если не тысячи дверей. Куда идти? И сканировать не получится. Шлемы то наши погорели. Как простые лампочки, нахрен. Бах... и нету их больше.
   -- Первый раз в жизни видел действие электромагнитной бомбы, -- продолжил тему Микульский. -- А что, мне понравилось. А уж как этим тварям понравилось! -- разведчик пихнул ногой один из десяти трупов, разлегшихся на бетонном полу. -- Ишь, сволочи, надумали нам засаду устроить!
   -- Да, без бомбы оборотней нам было бы не одолеть, -- согласился Шредер. -- Эта компания еще почище лазеров будет.
   -- Все, хватит чесать языками, -- прикрикнул на корсиканцев Великий Мастер. -- Надо идти.
   -- Идти? -- Моришаль зарычал и с ненавистью огляделся по сторонам. -- Лабиринт, гребанный. Сплошные тупики кругом. Как тут поймешь, куда же идти?
   -- Нам покажут куда идти. -- Строгов пристально смотрел в сторону одного из ответвлений.
   -- Кто покажет?
   -- Те, кто решил застать нас врасплох. -- Николай обернулся к "головорезам" и, подмигнув им, тихо скомандовал. -- К бою, господа!
  
   Когда отделение затянутых в бронежилеты морских пехотинцев вынырнуло из призрачного полумрака бокового туннеля, их никто не атаковал. Американцев встречали лишь пустынный вестибюль да дюжина трупов, валявшихся в лужах собственной крови. Те еще не успели остыть, отчего через приборы ночного видения светились четкими ярко-зелеными силуэтами. При виде мертвых тел командир отделения с досадой отметил, что они опоздали. Великий Мастер чувствовал это раздражение и эту злость, читал его пасмурные, невеселые мысли. Сержанту Дэниану Смиту совсем не улыбалось бродить в бесконечном полутемном лабиринте коридоров и переходов, где его группа сразу теряла все свое преимущество. О внезапной атаке можно было забыть. Огонь первым откроет тот, у кого окажется зорче глаз и острее слух. А Смиту что-то подсказывало, что в этих способностях его люди значительно уступают своему неведомому, неизвестно откуда взявшемуся противнику. Но делать нечего, у Смита был приказ.
   Сержант осветил фонариком крайнее из мертвых тел и быстро отыскал то, что надеялся найти -- отпечатки от вымазанных в кровь подошв. Следы вели в один из боковых коридоров, который ответвлялся от основного шагов через двадцать.
   Туда! Командир морских пехотинцев жестом отправил свой отряд вперед. Солдаты быстро образовали две колонны и крадучись двинулись вдоль стен в направлении темнеющего впереди портала.
   "Пора!" -- Мастер отправил беззвучный приказ в головы корсиканцам и сам рванулся в атаку.
   В тусклом свете аварийных ламп он походил на тень, сквозь фильтры системы ночного видения -- на сгусток огня, мчащегося с бешеной скоростью. И прежде чем противник сумел что-либо понять и среагировать, этот огонь врезался в их командира и отбросил того шагов на пятнадцать. В этот же миг двое из мертвецов встали и открыли в спину морпехам остервенелый огонь. Свистящие огненные трассы прошивали защиту американцев навылет и дырявили сразу несколько тел. Остановить пули могли лишь толстые бетонные стены туннеля. От этого шквала не было спасения. Пятеро солдат полегло сразу. Их, чудом уцелевшие товарищи, попытались укрыться в боковом туннеле, но неожиданно именно оттуда в них ударили еще два ствола. Через несколько минут все было кончено.
   -- Все живы? -- Строгов крикнул вслед затихающему эху выстрелов.
   -- Порядок, -- послышался голос Рутова.
   -- Мы целы, -- откликнулся Моришаль из глубины темного коридора.
   -- Рутов, Шредер, проверить трупы, живо! Микульский ко мне!
   Не дожидаясь разведчика, Строгов занялся своим трофеем. За время короткой схватки сержант предпринял несколько отчаянных попыток высвободиться, но все они так ни к чему и не привели. Сила, вжимавшая его в пол, казалась сверхъестественной. Она каменными тисками сковала мышцы и с особенной, утроенной мощью наваливалась на те части тела, которые он только лишь планировал высвободить. Американец ничего не понимал, он был взбешен и растерян одновременно. Именно эти чувства не без злорадства уловил Великий Мастер. Однако, хватит интриговать обалделого янки. Строгов совсем не затем сохранил ему жизнь. Пришло время потолковать.
   Тяжесть парализовавшая Смита неожиданно исчезла, и наступила невесомость. Именно так показалось сержанту, когда его легко словно пушинку оторвали от пола и поставили на ноги. Но еще до того как морской пехотинец почувствовал под собой опору, быстрая и умелая рука скользнула по его обмундированию, освобождая Смита от навешенного на него оружия.
   -- Не делай глупостей, иначе не поздоровится. -- Властный голос, который до этого отдавал команды, теперь обращался к сержанту. Акцент и какие-то неправдоподобно глухие интонации заставили американца резко обернуться.
   Вокруг колыхался неясный красноватый сумрак. Именно поэтому Смиту показалось, что схватившее его существо не кто иной, как чудовищный ночной демон. Покрытый крупной ассиметричной чешуей череп, мощные роговые пластины вместо носа и щек, поблескивающая черным металлопластом маска, надежно скрывавшая всю нижнюю часть лица. Но самое жуткое, то, что заставило сержанта вздрогнуть от приступа суеверного ужаса, были буравящие его глаза. Ярко-синие, не мигающие, горящие странным ледяным светом глаза.
   В мозгу американца Строгов словно в зеркале увидел свое собственное отражение. Оно было искажено страхами сержанта, и от того казалось еще более свирепым и пугающим. Николаю вдруг показалось, что отпусти он сейчас Смита, тот не удержится на ногах и грохнется на пол. Что ж, тем лучше, рядом с Великим Мастером сержант будет паинькой.
   -- Я здесь, господин лейтенант, -- Ян Микульский вцепился в пленного с другой стороны.
   -- Ян, ты бывал на станции и сможешь лучше сориентироваться, понять то, что сержант нам сейчас расскажет. -- Строгов спешил, а поэтому говорил по-английски, стараясь объяснить роли обоим участникам допроса.
   На удивление лейтенант не услышал в ответ привычного "слушаюсь". Микульский как будто в одночасье онемел, оглох и окаменел. Он, не отрываясь, разглядывал лицо пленного. Но ступор поляка длился всего несколько секунд. Полная неподвижность вдруг сменилась молниеносным рывком. Разведчик нанес сержанту резкий удар прикладом в живот. Не спас даже бронежилет, Смит охнул и согнулся едва ли не пополам.
   -- Это я поприветствовал старого знакомого, -- ответил поляк на вопросительный взгляд командира. -- Меня зовут Ян Микульский, помнишь такого, сволочь? -- разведчик кипел от ярости. -- Это именно он запихивал нас в камеру сжигания. Живьем запихивал, гад!
   -- Ну, вот, сержант, -- Николай разогнул Смита и безо всяких усилий оторвал его от пола, -- вы теперь знаете кто мы такие и понимаете, что дела ваши плохи. А посему должны говорить. Только так вы сможете сохранить свою гребанную жизнь.
   -- Чего вы хотите? -- прохрипел Смит, отдуваясь после удара под дых. На удивление сержант задал свой вопрос на довольно приличном французском.
   -- Знаете язык? -- Мастер внимательно изучал пленного.
   -- Учили. -- Янки болезненно поморщился. -- Теперь я понимаю для чего.
   -- Догадливый, сукин сын, -- огрызнулся поляк.
   -- Вы укажете дорогу к резиденции Верховной Лиги. -- Строгов спешил.
   -- Далеко, -- Смит с кислой миной покачал головой. -- Тут нахрен все поменялось, я даже не представляю куда идти.
   -- А то место, откуда прибыла твоя группа? -- нашелся Микульский.
   -- Это уровень 20-F, там расквартирован батальон охраны.
   Смит говорил правду, Строгов это чувствовал. Сержанту незачем было врать. Сейчас он просто и доступно растолковывал "головорезам" всю безнадежность их положения.
   -- Батальон это много, -- присвистнул разведчик.
   -- Я могу принять вашу капитуляцию, -- не очень уверенно предложил Смит. -- Тогда у вас появится шанс остаться в живых.
   -- Медаль захотел, урод! -- поляк замахнулся на сержанта прикладом. -- Я тебе сейчас этими медалями всю рожу обвешаю.
   -- На каком уровне находится штаб-квартира Лиги? -- Великий Мастер остановил руку Микульского. -- Пусть вы не знаете дорогу, но должны знать уровень, хотя бы ориентировочно. -- Не дожидаясь ответа, Строгов словно клещами влез в мозг сержанта... Влез и стал там шерудить в поисках одного-единственного ответа.
   -- 15-Е -- выдохнул сержант. -- Только это все бессмысленно.
   -- Двадцатый уровень, он ведь ближе к пятнадцатому, чем тот, на котором находимся мы сейчас. -- Николай не спрашивал, он утверждал. -- Кстати, а на каком уровне мы сейчас?
   -- Тридцать второй, самый нижний.
   -- Двенадцать этажей до двадцатого и еще пять до пятнадцатого. Нам следует поторопиться. Веди! -- Строгов рванул Смита за собой.
   -- Командир! -- окрик Микульского остановил Великого Мастера. -- Боекомплект на исходе, почти у всех. Не мешало бы пополнить.
   -- Так пополняйте. Мне вас что ли учить. Соберите патроны. Мертвецы на вас не обидятся. Хотя, погоди... -- Мастер призадумался. Все плазменные заряды они успешно израсходовали. Без боевых шлемов система прицеливания, встроенная в FAMASы, просто бесполезна, это если она сама еще работает. Значит... -- Меняем оружие! -- голос Строгова загремел на весь вестибюль. -- Оставляем наши винтовки и забираем М-16 у американцев.
   -- Не люблю я эти бандуры. И нахрена они нам сдались? -- поляк произнес это как бы для самого себя, но с таким расчетом, чтобы услышал и командир.
   -- Включи мозги, разведчик, -- Николай метнул на Микульского быстрый суровый взгляд. -- На тебе комбинезон офицера ВКС, ты говоришь по-английски. Как ты думаешь какого штриха не хватает, чтобы сойти за свирепого янки?
   -- Идентификационного жетона, -- Ян прекрасно понял, что командир имел в виду оружие, но, будучи разведчиком, он не мог не напомнить: если косишь под противника, то прежде всего позаботься о документах.
   Строгов внимательно оглядел Смита и, не обнаружив на его униформе каких-либо особых нашивок, знаков или бейджей, успокоил Микульского.
   -- Если даже и существовали персональные электронные идентификаторы, то после взрыва нашей малютки они все равно ни к черту не годятся. Система сканирования накрылась, как и все остальное оборудование зоны "А". Что же касается других документов... Пошлешь на хер каждого, кто их у тебя спросит. Можешь даже двинуть по роже, для ума. Тебе что, впервой?
   -- Безумцы... -- тихо простонал Смит, ставший невольным свидетелем этого дикого инструктажа. -- Безумцы и самоубийцы.
   Строгов перевел взгляд на съежившегося янки и негромко засмеялся. Вместе с хрипом, который вырвался из клапанов его синтезатора дыхательной смеси, до сержанта долетели слова:
   -- Смит, вы скоро поймете и, надеюсь, оцените, что такое французский иностранный легион.
  
   Тридцать второй уровень корсиканцы прошли без единого выстрела. Им несколько раз попадались какие-то люди, которые сперва с радостными криками бросались им навстречу, но углядев рядом с вооруженными солдатами двух здоровенных ящеров, тут же прятались кто куда. Все они были безоружны и "головорезам" даже в голову не приходило открыть огонь. Пока все складывалось благополучно. Единственное напряжение, которое Николай ощущал поблизости, были мысли Огюста Моришаля.
   "Капитан, в чем дело?" -- Строгов дотянулся до сознания товарища.
   "А... это ты, Ник?" -- ответил Огюст.
   "Ты ничего не хочешь мне сказать?"
   "Наверное, хочу... -- Моришаль на секунду заколебался. -- Понимаешь, Ник... Луиза, она..."
   "Что с Луизой?" -- всполошился Николай.
   "Да успокойся ты. С ней все нормально. Только вот во время боя она не стреляла".
   "Не стреляла..." -- задумчиво повторил Строгов.
   "Оно и понятно, сунули девчонке винтовку и хотим, чтобы она воевала не хуже нас. -- Строгов краем глаза заметил, как Моришаль горестно покачал головой. -- Не бывает такого. В этом то и есть основная проблема. Мы ведь возлагали на Луизу некоторые надежды".
   Капитан умолк, и следующие несколько минут они шли в полном молчании. Слышалась лишь только торопливая чечетка шагов да хриплое свистящее дыхание двух подотставших ящеров.
   "Огюст, -- наконец позвал Мастер. -- Ты присмотри за ней в случае чего. Я ведь, сам знаешь, впереди на лихом коне. Мою работу... ее ведь больше сделать некому".
   "Да, ты тот самый козырь, который не подведет, -- согласился капитан. -- А для Луизы сделаю что смогу. Я ведь за нее вроде как в ответе".
   Моришаль не стал ничего объяснять, да Строгову это и не требовалось. Он ясно разглядел промелькнувшее в памяти капитана видение. Осень, Корсика, босая, трясущаяся от холода и страха Луиза и Огюст, спасающий ее от преследования угрюмых, немногословных людей в одинаковых темно-серых костюмах. С этого самого момента капитан и стал считать себя ответственным за судьбу Луизы. Моришалю подспудно казалось, что это именно он втянул девушку во всю эту жуткую историю. Ладно, пусть так и думает, Николаю незачем его переубеждать. Луиза лишь выиграет от двойной опеки.
   Занятый своими мыслями, Строгов не заметил, как его маленький отряд преодолел ступени аварийной лестницы и взобрался на тридцать первый уровень. У Смита оказался план маршрута. Обычный стандартный листок бумаги, разделенный на восемь квадратов, по четыре с каждой стороны. Каждый квадрат это уровень, в каждом отдельная схема с указанием расстояний и поворотов.
   Увидев ее в первый раз, Строгов одновременно и обрадовался и насторожился. Обрадовался потому, что уровней оказалось восемь, а не двенадцать. Четыре из них отпадали сами собой, так как выходить на них не было нужды. Аварийная лестница позволяла сразу подняться выше. Беспокойство же вселяло само существование плана. Это означало, что где-то на верху все еще функционировала компьютерная техника. Только она могла запомнить, а затем распечатать план последнего перестроения туннелей спецзоны. А раз живы компьютеры, могут быть живы и системы наблюдения, могут стоять на страже боевые роботы, поджидать несведущих хитроумные ловушки.
   Ступив на тридцать первый уровень, Великий Мастер понял, что технологические сюрпризы или даже прямое столкновение с противником это ничто по сравнению с тем, что их ожидало здесь. Весь этот, протянувшийся на километры этаж был отдан во власть морунгам. Хвала всевышнему, что на станции не было невидимок. Отключение глушилок заставило бы их тут же ринуться на поиск врагов Великого пророчества. Этих тварей не сдержали бы ни гермодвери, ни лазеры. Именно поэтому Верховная Лига разумно предпочла держаться от невидимок подальше.
   Зато со Звездами Нума дело обстояло иначе. Их использовали во всю. Именно поэтому этих тварей здесь было предостаточно. Мастер чувствовал зловещее свечение. Казалось что за каждой дверью, за каждым новым поворотом в воздухе парили куски раскаленного металла.
   Группе сержанта Смита несказанно повезло. Они прошли здесь, когда морунги еще находились в отключке, оглушенные мощью электромагнитного импульса. Но сейчас все изменилось. Звезды начали быстро оживать, все дальше запуская свои энергетические щупальца в пространство, которое больше не защищала мощная система глушения.
   -- Бегом! Всем бегом! -- заорал Строгов, почувствовав первый, пока еще безболезненный контакт с черными каменными монстрами.
   Это было невообразимо жутко мчаться навстречу миру, полному злобы, ненависти, боли и смерти. Но другого выхода у "головорезов" просто не было. Они уже зашли слишком далеко, и теперь единственной дорогой была дорога вперед.
   Боль обожгла, словно удар кнута, неожиданный, резкий, хлесткий. Кто-то из солдат застонал, Луиза выдохнула "мама", оба нейджала испуганно взвизгнули.
   -- Не останавливаться! Быстрее, как можно быстрее!
   Строгов одной рукой схватил девушку, а второй вцепился в связанного пленного. Он рванулся вперед попутно пытаясь соорудить на пути у смертоносного излучения защитный энергетический барьер. Невидимая стена получалась зыбкой и непрочной. Чтобы закрыть всю группу, щит пришлось растянуть на десяток метров, что явно не способствовало его прочности. "Головорезам" еще очень повезло, что морунги не засекли их и не сфокусировали удар. То излучение, через которое сейчас пробивались корсиканцы, было всего лишь естественным фоном, всегда окружавшим крупные скопления каменных звезд. Николай чувствовал, можно даже сказать видел его.
   В сознании Великого Мастера коридор, по которому они бежали, виделся узким проходом между двумя рядами раскаленных доменных печей. Из них с ревом вырывался огонь, жар. Хищные языки пламени тянулись к людям, стараясь выжечь, испепелить жизнь, как пожар испепеляет обреченное здание, оставляя от него лишь почерневший, обезображенный остов.
   Великий Мастер отчетливо понимал, что никто из его спутников никогда не испытывал ментальной атаки морунгов. А поэтому сейчас даже самые стойкие и храбрые из них растеряны и до смерти перепуганы. Их головы раскалываются от жгучей боли, которая все сильнее и сильнее плавит мозг. Да, именно плавит, поэтому никто, ни люди, ни тем более "храбрые" ящеры сейчас не в состоянии соображать, а тем более принимать разумные решения. Сейчас он, Великий Мастер, их память, их сознание, их разум. И от него зависит все, абсолютно все!
   -- Держаться, терпеть, не сдаваться! Вперед, только вперед!
   Строгов слышал стоны и проклятия своих товарищей, но все, что он мог для них сделать, это не дать остановиться. Еще немного, еще самую малость, повторял он про себя и все бежал и бежал.
   Дверь с пылающей над ней надписью "аварийный выход" показалась очень и очень вовремя. Стальные створки оказались распахнутыми, и за ними виднелась широкая металлическая лестница. Надежно сваренные ступени по огромной спирали уходили вверх.
   Ни секунды не раздумывая, Строгов толкнул в проход Луизу и пленного. Проревел: "Поднимайтесь вверх!" и следом за ними стал одного за другим пропихивать в дверь всех остальных членов своего отряда, людей и нэйджалов. Не сделай он этого, они так бы и продолжали бежать по чудовищному коридору, не замечая ничего вокруг, не разбирая дороги, до самого конца, до того момента, когда мозг их взорвется, превращаясь в клокочущее кровавое месиво.
   Только когда Мастер зашвырнул на лестницу двухсоткилограммовую тушу нэйджалского командора, он понял, что они прорвались. Прорвались бы, не случись вдруг это... Строгов почувствовал контакт. Его словно окрикнули, словно посмотрели вслед оценивающим недобрым взглядом. Всего через мгновение после этого мир взорвался злобным истерическим воплем -- "Убей!".
   Нэйджалы повалились первыми. Они были слишком напуганы, чтобы продолжать сопротивляться, и, почувствовав легкую добычу, морунги накинулись на них как свора обезумевших от голода псов. К расправе подключались все новые и новые звезды, и Мастер уже ничего не мог поделать. Их сила росла, а возможности Николая таяли как лед под лучами палящего солнца. Морунги сконцентрировали всю свою силу на двух ящерах, и те погибали. Да, они погибали, но своей смертью офицеры "Трокстера" давали шанс людям.
   -- Прости.
   Строгов не мгновение коснулся головы Хризика. Та судорожно поддергивалась, из разинутой пасти командора шла кровавая пена. Нэйджал испытывал страшные муки. Не в силах смотреть на них, Николай бессознательно потянулся к висевшей за спиной винтовке, но тут же отдернул руку. Нельзя. Стоит морунгам почувствовать смерть ящера, и они сразу же возьмутся за людей.
   -- Прости, -- еще раз прошептал Строгов и пулей кинулся вверх.
   Мастер помнил, зона воздействия звезды на биологический объект невелика, десять шагов, не более. Целое скопище звезд, естественно, сильнее, намного сильнее. Но их невидимые щупальца не смогут добраться дальше соседнего тридцатого уровня. А, из сего следовал вывод: он должен перебросить пятерых человек еще выше, хотя бы на двадцать девятый уровень. Правда нет, не пятерых. С ним еще этот американец, Смит. Так что выходит шестеро.
   Взглянув вверх, Николай увидел, что Луиза со Смитом продолжают ползти по ступеням. Они крепко вцепились друг в друга, они забыли, что совсем недавно были врагами. Люди объединялись, поддавшись безотчетному первобытному желанию выжить. Луиза и американец начали подъем первыми, и наверно поэтому смогли оторваться, уйти дальше других. Им тоже было больно, но эта боль не шла ни в какое сравнение со страшной мукой "головорезов".
   Шредер с Микульским поднялись всего на дюжину ступеней, и это оказался их предел. Больше рядовые не смогли сделать ни шагу. Теперь они корчились от боли, помимо воли сползая вниз. Мастер схватил обоих солдат в охапку и поволок их наверх. Вот именно поволок. Строгов чувствовал, что от его хваленой скорости остались лишь воспоминания. Конечно, он все еще намного быстрее обычного человека, но до прежнего Великого Мастера ему было далеко. Морунги пили из него энергию, и даже излучения всемогущего источника Жизни не хватало, чтобы ее пополнять.
   Ступени плыли невероятно медленно, ноги не хотели шевелиться, и Мастер ревел от злости и напряжения, пытаясь разорвать тягучую, невидимую паутину, которая преграждала ему путь. Восемь секунд бесконечного подъема забрали у него столько сил, сколько не забирали восемь часов изнурительной работы. На лестничной площадке двадцать девятого уровня он упал, рухнул прямо поверх подрагивающих тел своих солдат.
   Здесь было уже полегче. Полегче для него, но не для Микульского со Шредером. Они по-прежнему стонали, изо всех сил сжимая руками свои головы.
   -- Да уймитесь вы, твари! -- Великий Мастер в отчаянии отправил в пространство невидимый удар.
   На мгновение морунги дрогнули. Их хищные лапы отдернулись от "головорезов", позволяя им сделать короткий живительный вдох. Но это был всего лишь вдох. Мастер прекрасно понимал, что через мгновение морунги ударят вновь. Однако, у него появилось это целое мгновение!
   Вихрем Николай вновь помчался вниз. Он замедлился лишь один раз. Проносясь мимо Луизы, Мастер взглянул девушке в лицо. Она держалась, и ей это удавалось лучше остальных.
   "Вот и хорошо. Потерпи, родная. Я сейчас. Я мигом..." -- Строгов как заклинание повторял эти слова все то время, пока тащил наверх Моришаля и Рутова.
   Морунги атаковали вновь, но теперь Николаю почему-то было намного легче противостоять им. То ли помогало увеличившееся расстояние, то ли что-то еще... что-то непонятное... При этой мысли Строгова потянуло взглянуть на Луизу. Нет, ни обычным взглядом человека, а устремленным в самые недра жизни взглядом Великого Мастера. И он увидел. Будь он проклят, но он увидел это. В груди Луизы зияла бездонная черная дыра. Вернее, даже не дыра... воронка. Бешено вращающаяся темная воронка, в которую, как в бездну засасывало зловещие багровые потоки, испускаемые армией черных звезд.
   В первое мгновение Николай окаменел от ужаса. Это было все равно, что увидеть ядовитую змею, ползущую по нежному телу любимой. Но змея не жалила. Она словно была укрощена, приручена хрупкой девушкой. И это равновесие, это взаимоуважение добра и зла, жизни и смерти обескураживало, завораживало, вселяло суеверный мистический трепет.
   Луиза приоткрыла глаза и тихо прошептала:
   -- Унеси их. Я держу.
   -- Все понял, родная.
   Строгов бросил быстрый взгляд на тела Микульского, Шредера и Смита, вповалку лежащие вокруг Луизы, крикнул: "Держитесь, я скоро!", и поволок Рутова с Моришалем вглубь двадцать девятого уровня. Он хорошо помнил схему, которую показывал Смит. Этот уровень остановил свою трансформацию именно в тот момент, когда оба аварийных перехода на соседние этажи практически соединились. Сейчас их разделяло каких-то пятьдесят метров прямого чистого коридора.
   Николай поудобней перехватил уже почти бесчувственные тела своих товарищей и припустил вперед. Он не знал, сколько сможет продержаться Луиза, и беспокойство за нее заставляло Строгова все прибавлять и прибавлять скорость. Проход на верхний уровень он едва не проскочил. Раздвижные двери оказались почти закрытыми. Между зубастыми створками виднелась лишь неширокая щель.
   "И как сюда пролез Смит и его люди, когда они спускались чтобы поприветствовать нас?"
   Николай, задал этот вопрос самому себе, чтобы понять, почему сомкнулись двери. Может, просто сползли, освободившись от власти электромагнитов? Или случайный разряд статического электричества стронул пневматическую систему? Дай бог, если так. У Мастера просто не оставалось времени, чтобы задерживаться здесь, в зоне досягаемости морунгов.
   Строгов опустил Рутова и Моришаля на пол и обеими руками вцепился в толстые створки. Он рванул изо всех сил, и дверь поддалась. Не намного, сантиметров на двадцать, но этого хватило, чтобы увидеть трупы, наваленные с другой стороны. Лейтенант понял, они пытались закрыть дверь, отрезать обиталище морунгов от других помещений станции. Но у этих людей ничего не вышло. Свирепые каменные убийцы одолели их раньше.
   Мастер увидел эту жуткую сцену как наяву. Четверо добровольцев силятся вручную выдвинуть из стен две толстые стальные плиты. Их тела, их руки напряжены до предела. На губах тягучая красная пена. Из носа, из ушей текут струйки крови, а из глаз кровавые слезы. Они кричат от боли, но продолжают бороться. Пальцам не за что ухватится, и поэтому кажется, что металл, объявив людям войну, нарочно упирается.
   Они так и не успели. Морунги усилили натиск и защитники станции один за другим стали падать на пол. Их мозги вскипели как в микроволновке. Глупая бессмысленная смерть. Какая же дверь может удержать невидимые, жестокие, всегда готовые к убийству лапы темных морунгов? Николай подумал об этом и тут же взглянул на дверь, отделяющую двадцать девятый уровень от верхних этажей. Может быть именно эта?
   Мысль отложилась в голове, но проверить ее можно было лишь оказавшись с другой стороны. Прекрасно, это полностью совпадало с планами Великого Мастера. Несколькими отчаянными рывками он расширил проход до полуметра и тут же стал пропихивать в него своих едва живых товарищей. Последним в проем протиснулся сам Николай.
   Перемену Строгов ощутил сразу же. Дверь действительно держала. Великий Мастер видел потоки смертоносного излучения, врывающиеся в проделанный им узкий проем. Сами же створки пропускали лишь легкий светящийся туман, который рассеивался уже через какой-то метр от двери. Выходит, команде, пытавшейся закрыть проход, не хватило совсем чуть-чуть. Выходит, все-таки существует материал, способный ослабить адское излучение каменных звезд.
   Внутренние часы Николая кричали, вопили, что у него не осталось времени, что он опаздывает, однако Строгов все же не удержался и метнул быстрый взгляд на дверь. Со стороны лестницы ее створки были обшиты зеркальным материалом, который отсвечивал подобно жидкой ртути. Николай уже где-то видел его. Ах, да, точно, защитные шлемы А-420! Блестящими плитами была обшита не только дверь, ими были обложены все стены огромного колодца, ведущего на верхний уровень.
   Отлично! У Мастера отлегло от сердца. Значит, вот оно, то безопасное место, которое он искал! Значит, все же успел, смог! Он оставит Моришаля с Рутовым здесь, уходя, задвинет створки чудо-двери, и будет спокоен за их судьбу. Николай с чистой совестью сможет заняться спасением всех остальных. Это простой план и на него у Строгова еще хватит сил. Он очень надеялся, что их хватит...
  
   -- Что... что это было? -- сержант Дэниан Смит первым пришел в себя и первым подал голос.
   -- Это то, что твои хозяева уготовили для всего мира, -- сурово произнесла Луиза.
   Смит приподнялся на локтях и непонимающе поглядел на девушку, затем перевел взгляд на Мастера, колдовавшего над телами четырех своих товарищей, на груду трупов, наваленных у наглухо закрытой двери.
   -- Я не понимаю, -- растерянно пробормотал он.
   -- На тридцать первом уровне поселили тварей, которые ненавидят живых существ, кем бы те ни были человеком, кошкой или тараканом. Эти исчадья ада стремятся уничтожить жизнь в тот же самый миг, как только ее обнаружат. Они и есть то самое главное оружие, с помощью которого проект "Архангел" пытается поставить на колени всю галактику. -- Голос девушки дрогнул от гнева и горечи. -- Мне невероятно больно осознавать, что этим грязным делом промышляют земляне, люди.
   -- Ложь! -- корчась от боли, Смит все же сумел сесть. Связанными руками он усиленно тер лицо. -- Мы лишь защищаем земные колонии.
   -- И много колоний ты знаешь здесь, на противоположном, самом удаленном от Земли конце галактики? -- Мастер на мгновение оторвался от врачевания и пристально посмотрел на пленного своими горящими синими глазами.
   Смит ничего не ответил. Вместо него голос подал приходящий в себя Алексей Рутов:
   -- Мы прорвались?
   -- Прорвались, -- Строгов передал капрала под опеку Луизе и взялся за Микульского.
   -- Голова, -- простонал Алексей.
   -- Скажи спасибо, что твой шлем перегорел при взрыве электромагнитной бомбы. Работай он, как и прежде... и тебе конец. Ни я, ни Луиза не смогли бы помочь.
   -- Видать, что ни делается, все к лучшему. -- Алексей благодарно похлопал девушку по ладони.
   -- Надо спешить, -- слова, произнесенные слабым, едва слышным голосом принадлежали Моришалю. Капитан без посторонней помощи пришел в себя. -- Не останавливаться... Нам нельзя останавливаться!
   -- Огюст, глянь на себя, на всех остальных. После этой передряги вы едва живы. -- Николай отрицательно покачал головой. -- Нет, в бой соваться рано. Сперва оклемаетесь, хоть немного, хоть пару часов, а уж затем... -- Мастер не весело вздохнул. -- Так что придется сделать привал.
   -- Здесь?
   Луиза с беспокойством покосилась на дверь, через которую просачивалось красноватое марево. Никто бы не понял ее страха, никто, кроме Великого Мастера.
   -- Ты права, сейчас поднимем на ноги Яна и Георга и уйдем. Поднимемся выше. -- Строгов попытался добавить в свой голос побольше оптимизма. -- Думаю, мы располагаем некоторым запасом времени. Ведь нас наверняка считают покойниками. При отключенной системе глушения на нижних уровнях не выживет никто, ни одно живое существо.
   -- И мы тоже... мы тоже бы сдохли, -- медленно, словно взвешивая каждое слово, пробубнил себе под нос сержант Смит.
   -- Тебя, сержант, отправили на верную смерть. -- Это были первые слова пришедшего в себя Микульского. Они были произнесены шепотом, почти змеиным шипением, но даже в таком виде в них чувствовалось злорадство.
   -- А мы тебя спасли, -- Луиза в упор поглядела на Смита. -- Не забывай это.
   -- Черт, а где ящеры? Где Хризик?
   Моришаль непонимающе оглядывался по сторонам. Он искал своего сотоварища по спасательной шлюпке, но нигде его не находил. Взгляд капитана метался из угла в угол, пока наконец не остановился на лице Великого Мастера. Николай угрюмо покачал головой.
   -- Значит, накрылись... оба... -- с болью прошептал Моришаль. -- А я к ним почти привязался. Особенно к этому, зеленому хвастуну и болтуну с командорскими нашивками.
   -- Большие сильные существа, но воля у них оказалась куда слабее нашей. Они первые и прекратили борьбу. Легкая добыча для морунгов. Я ничего не смог поделать. -- Мастер опустил глаза.
   На миг в каменном колодце наступила оглушительная тишина. Люди глотали скорбь, боль, тоску. Все эти и без того невеселые блюда густо сдабривались серым соусом собственной беспомощности.
   Давящее, погребальное молчание неожиданно прервала Луиза. Нервы девушки не выдержали. Она кинулась к Шредеру, схватила его за плечи и стала яростно трясти:
   -- Да оживай же ты! Оживай, наконец!
   Луиза одновременно молила, ругала, приказывала и рыдала. Но Георг молчал. Он оставался глух ко всем ее увещеваниям, ко всем ее слезам.
   -- Во, как его прихватило, -- сокрушенно покачал головой Рутов.
   -- Ладно, хватит, -- Строгов встал на ноги. -- Будем подниматься наверх. Шредера понесем. Укроемся где-нибудь на двадцать восьмом.
   -- Боишься, что сюда нагрянут гости? -- пошатываясь, Моришаль поднялся вслед за Николаем.
   -- Не исключено.
   -- Согласен, -- капитан окинул взглядом солдат. -- Ну что, помятая гвардия, тогда подъем!
  
   Двадцать восьмой уровень был пуст. Где-то там, над головой Строгов чувствовал живых людей, а вот здесь была абсолютная глухая пустота, словно выкачали даже воздух. Полный вакуум.
   -- Ну, как, командир?
   Без ставшего столь привычным боевого шлема Рутов чувствовал себя неуютно. Отсюда и взялся этот вопрос, которым Алексей подчивал Великого Мастера через каждые сто метров.
   -- Ничего, все чисто, -- Строгов покрепче стиснул обвисшее на его руках тело Георга Шредера и со злостью ударил ногой в одну из дверей. Металл отозвался глухим стоном, но даже не дрогнул.
   -- Раздвижная, заблокирована, -- сделал вывод, подковылявший к ним Микульский. -- Такую только взрывать.
   -- Проверьте все остальные двери, -- приказал Мастер. -- Может, не все тут такие.
   В вестибюль, в котором находились "головорезы" выходило множество дверей. Судя по кодировке и надписям на них, по большей части это были автоматизированные хранилища. Лучшего места для укрытия и не придумать. Шансы, что сейчас сюда кто-нибудь заявится, практически равнялись нулю. Вот и хорошо. Покой это то, что корсиканцам требовалось позарез. Оставалось лишь только просочиться внутрь.
   Легионеры разбрелись по широкому коридору. Они пытались отыскать хотя бы одну дверь, которую можно будет вскрыть тихо и незаметно. Николай проводил их взглядом и подумал, что не годится так далеко отдаляться друг от друга, они же ведь не на прогулке. Но с другой стороны поблизости никого не было, он точно чувствовал, что никого.
   Неясное движение в глубине полутемного вестибюля больно царапнуло уголок глаза. Это не его люди, это дальше, гораздо дальше. Николай повернул голову и взглядом проник в красноватый полумрак, подсвеченного аварийным освещением бетонного подземелья. И тогда он увидел это... Медленно, словно в замедленном кино из-за поворота в коридор выплывали камуфлированные фигуры, головы которым заменяли огромны капли тускло мерцающей ртути.
   Боже милостивый, шлемы А-420! Во всей этой круговерти Николай совершенно забыл об их другой смертельно-опасной функции. Шлемы надежно укрывали врага от ментального взгляда Великого Мастера. И вот сейчас он попался, совершил непростительную ошибку, которая может стоить жизни им всем.
   Одинокая фигурка замерла на фоне выползающей из темноты, шевелящейся, переливающейся зловещими пятнами красной ртути змеи. Их было много, очень много. Шли они чуть ли не колонной, полностью уверенные в своей безопасности. На фоне нескольких десятков, затянутых в защитные доспехи врагов, Луиза выглядела маленькой, хрупкой и полностью беззащитной. Со стороны казалось, что она и сама прекрасно осознавала это, так как в приступе отчаяния пыталась вытянутыми вперед руками защититься от надвигающего на нее полчища.
   Но Великий Мастер понимал, что все это совсем не так. Он видел, как вокруг девушки свернулся, скрутился энергетический жгут, видел, как темная энергия ползет к ее рукам.
   "Бей! Немедленно бей!" -- выкрикнул Николай прямо в подсознание своей возлюбленной.
   Однако, Луиза словно не слышала его. Она по-прежнему недвижимо стояла, протянув руки навстречу врагу. И враг воспользовался этой великодушно дарованной отсрочкой. Стволы винтовок медленно поползли в сторону беззащитной девушки.
   Дьявол, Луиза не сможет! Николай понял это и тут же ринулся вперед. Однако он сделал всего несколько шагов. У Строгова на руках лежал раненый Шредер, М-16 болталась далеко за спиной, да и силы... они практически оставили его. Вот тогда-то лейтенант и понял, что не успеет, что он слишком далеко. Американские рейнджеры откроют огонь раньше, и Мастер уже будет не в силах остановить летящие пули. Не спасет ничто. Его любимая обречена.
   -- Луиза, на пол! Луиза, ложись! -- этот вопль был всем, чем Николай мог помочь своей подруге.
   Приказ Великого Мастера выполнил кто-то другой. Строгов вдруг увидел как, один из "головорезов", стоящий невдалеке от Луизы, прыгнул. Это был неистовый безрассудный прыжок. Его исполнитель не думал о себе, не помышлял о безопасности. Единственной его целью было достать, укрыть, защитить. И корсиканец действительно успел. Он сбил Луизу с ног, подмял под себя и, перелетев через нее, своим телом заслонил девушку. Именно в этот миг и грянул залп. Свинцовая шрапнель густо нашпиговала спину "головореза", в доли секунды обрывая его жизнь. Но даже после смерти легионер не отступил, не предал. Пули рвали уже мертвое тело, а он все сжимал и сжимал в объятьях свою боевую подругу, отгораживая ее от смерти.
   -- Сволочи!
   В Николае взревело сразу несколько голосов. К его собственному воплю примешивались крики верных друзей, плач и стон Луизы. Крик Мастера послужил командой "Пли!" и корсиканцы открыли огонь.
   Шредер полетел на пол. Строгов даже не подумал с ним церемонится. Сейчас он был способен лишь на одно -- мстить. От зоркого глаза Великого Мастера врагов не укроет мрак туннеля. "Да будет смерть!" С этим возгласом он надавил на спуск, добавляя голос своей винтовки к гремевшему в подземелье хору десятков оружейных стволов.
   Бой вскипел с яростью и остервенением. Обе стороны патронов не жалели, и двадцать восьмой уровень гремел от грохота выстрелов, визга пуль, воплей и стонов раненных и умирающих. Американские рейнджеры укрылись в нескольких боковых коридорах и оттуда поливали корсиканцев свинцовым дождем. У "головорезов" позиция оказалась намного хуже. Атака застигла их в огромном пустом вестибюле, и единственное укрытие, которым корсиканцы могли воспользоваться были узкие арки утопленных вглубь стен дверей. Дрянное, весьма ненадежное укрытие! Правоту Николая подтвердили долетевшие до него возгласы боли. Микульский был ранен в ногу, Смита зацепило в плечо. Пленный сперва делал попытки известить своих коллег, подать им знаки, сообщить кто он такой. Ничего не вышло. Схлопотав пулю, Смит утихомирился и теперь не казал и носа.
   Перестрелка не могла продолжаться долго и Строгов это прекрасно понимал. У "головорезов" заканчивались как патроны, так и силы. И первое, и второе вело корсиканцев к неминуемой гибели. Спасти всех их могло лишь чудо, ну или он -- Великий Мастер.
   Николай принялся выбирать маршрут для броска, намечать главные цели, просчитывать варианты. Конечно, он сейчас далеко не в самой лучшей форме... да что там говорить, он едва живой. Но кто же это сделает, если не он? Строгов настраивался, разжигая в себе ненависть и гнев. Перед рывком он последний раз выглянул из своего укрытия. Лейтенант хотел убедиться, что противник закис в обороне и не готовит каких-либо сюрпризов.
   Сюрпризы были. Вернее, один сюрприз, но автором его были совсем не американские рейнджеры. Вокруг того места, где лежала Луиза собиралась настоящая буря. Она появилась из ниоткуда, словно из параллельного измерения. Своим всевидящим оком Мастер узрел воронку. Только на этот раз она была больше, гораздо больше той, в которую девушка затягивала смертоносное излучение морунгов. Этот черный смерч кружился вокруг всего тела Луизы, и она как будто висела внутри него. Именно висела. Висела, а не лежала на холодном бетонном полу. И это потому, что пола больше не существовало. Не существовало ничего, ни стен, ни потолка, ни тела погибшего легионера. Только Луиза -- единая полноправная властительница свирепого безжалостного урагана. И ураган этот она вызвала совсем не просто так.
   Резким движением девушка выкинула вперед руки. Она повелевала, указывала цель для своего невидимого войска. И армия тьмы беспрекословно, слепо повиновалась ей. Черный ураган с бешеной скоростью рванулся вперед. В тот же миг Строгову почудилось, что сама гигантская древняя планета содрогнулась, застонала от невиданного по силе удара.
  
  
   Глава 35.
  
   Дверь не поддавалась. Хотя электромагнитные замки больше не держали, но Дэя все равно никак не могла разжать две сцепившиеся, словно спаявшиеся створки. Лулийка обломала когти, до крови содрала пальцы, и окончательно исчерпав все запасы упрямства и злости, бессильно опустилась на пол.
   Да, она хотела бежать. Куда? Женщина затруднилась бы ответить. Все равно куда. Подальше от этой жуткой комнаты, подальше от этих чудовищ, хладнокровно и методично превращающих ее в нечто отвратное и ужасное. И пусть Дэе суждено умереть, но умрет она не в этой клетке. Ее тело, ее мозг никогда не станут их добычей, никогда не послужат их черному делу.
   Отчаяние придало доктору новые силы. Совсем немного, совсем чуть-чуть, но их вполне хватило, чтобы вновь вспомнить о побеге. Ей следует чем-то разжать проклятые неподатливые створки. Чем? Затуманенным взором женщина обвела свою небольшую каюту. Основное освещение почему-то выключилось. Вспыхнувшие ему на смену два тусклых зеленых огонька погрузили помещение в мягкий призрачный полумрак. Такой, как бывает на Луре, в те безоблачные и тихие ночи, когда на небе сияют обе его луны. В этом царстве сумрака и теней все находящиеся в комнате предметы казались неясными и размытыми. Ни одной четкой линии, ни одной жесткой грани, короче, ничего, чтобы могло послужить инструментом, заветным ключом на пути к свободе.
   Вдруг в глаза женщине бросился отблеск металла, маленькая, едва заметная звездочка. Что-то лежало возле ее изогнутого как лепесток сцильской орхидеи ложа. Что-то закатилось...
   Доктор на четвереньках подобралась поближе и дрожащей рукой потянулась за непонятным, неизвестно откуда взявшимся предметом. Ажурная подставка из-под хрустальной матрицы памяти легла ей в руку. Лурийка задумчиво уставилась на небольшую чашу. Да, точно, подставка и впрямь напоминала чашу или кубок, выполненный в современном экспрессивном стиле: тяжелое массивное основание, длинная многогранная ножка и, наконец, несколько искусно переплетенных ассиметричных спиралей-держателей. Красивая игрушка, не более. Что в ней проку? Доктор задала себе вопрос и тут же на него ответила. Пожалуй, вот эта, выполненная из цельного стального прута, позолоченная ножка. Выглядит очень прочной. Если от подставки отломать верхнюю и нижнюю части...
   Основание отделилось довольно легко. Оно просто удерживалось несколькими пружинными зажимами, разжать которые не составляло особого труда. Что касается спиралей-держателей, то с ними пришлось повозиться. Доктор долго молотила ими по полу, пока наконец все три золоченных витка не отвалились один за другим. После всех своих стараний Дэя стала обладательницей металлического стержня размером и толщиной с карандаш. Эх, был бы он еще и заточен как карандаш! Ведь паз между дверными створками такой узкий, попробуй, воткни в него что-нибудь. Но она сделает, теперь точно сделает. Марк бы ею гордился.
   Дэя с трудом поднялась на ноги и уже собиралась вновь двинуться к двери, как неожиданно снаружи послышались шорох и возня. Страшась потерять с таким трудом добытую отмычку, женщина быстро спрятала ее в карман своего грубого, скроенного по земной моде комбинезона. И сделал она это очень вовремя. Дверь ее темницы распахнулась, и в комнату вполз третий советник Хродуфуну.
   -- Здравствуйте, доктор. Вы даже нашли в себе силы, чтобы подняться с кровати? -- в голосе цептаминога послышалось удивление.
   Дэя промолчала. У нее и так недоставало сил, и она не собиралась тратить их на пустое состязание в остроумии.
   -- Я принес вам новую порцию халанита, -- Хродуфуну не издевался, он просто информировал.
   -- Зачем? -- это был не вопрос, это был стон, вырвавшийся из груди несчастной пленницы.
   От других гуманоидных рас цептаминоги отличались излишней прямолинейностью и неумением, а может нежеланием разводить длинные церемонии. Это было известно всем. Вот и сейчас Хродуфуну не стал тянуть и лукавить:
   -- Нам нужно, чтобы вы побыстрее дошли до кондиции.
   -- Кондиции?!
   Дэя ужаснулась этому бездушному, будто взятому из поварского рецепта слову. А впрочем с ней и впрямь поступают как с дичью, заготовленной для какого-то деликатесного блюда. Ее специально нашпиговывают специями для того, чтобы потом сожрать, причмокивая и с вожделением обгладывая кости.
   -- Главный советник Нуд не сказал вам... -- гость помедлил, вникая в ситуацию. -- Он чересчур острожен. Я бы сказал излишне осторожен. Может и ваше сопротивление исчезло бы, знай вы все.
   -- Я знаю одно, вы используете меня для своих черных дел.
   -- Ошибаетесь.
   Массивное создание с восьмью конечностями переместилось в центр комнаты. Дверь, через которую вполз Хродуфуну закрылась, но правда не до конца. Между створками осталась узкая, толщиной в палец, щель. Дэя отметила это чисто автоматически, без всяких там планов или надежд на спасение. Убежать у нее все равно не получится. Цептаминог был значительно сильнее, а сейчас, когда лурийку истязали проклятые споры, то и проворнее. Без его согласия доктор не смогла бы сделать и шагу.
   -- Вернитесь в постель, иначе вы упадете, -- одной из своих конечностей Хродуфуну указал на мягкое, изогнутое под тело лурийки ложе.
   -- Конечно, вам так будет удобней впрыснуть в меня эти мерзкие споры, -- у Дэи кружилась голова, подгибались колени, но она все же продолжала стоять.
   -- А вы слепы, доктор... невероятно слепы. Вы упорно не хотите замечать то, что мы предлагаем вам.
   -- И что вы предлагаете? Кем или чем я должна стать для вас?
   -- Вот в этом и заключается ваша главная ошибка, -- единственный глаз цептаминога уставился в упор на женщину. -- Ни кем-то или чем-то... вы должны стать одной из нас. Такой, как мы.
   -- Ну, а если я не хочу?
   -- К сожалению, выбор за вас уже сделан.
   -- Вот то-то и оно, что за меня.
   -- Вы не представляете, от чего вы отказываетесь, -- в скрипучем голосе цептаминога послышались мечтательные нотки. -- Сила, могущество, власть над измерениями и мирами.
   Разговор с Хродуфуну давался лурийке с невероятным трудом. Ее мозг словно стягивала прочная, свитая из стальной проволоки, сеть. Она жала и давила, нарушала кровоток, калечила нервные волокна. Как следствие всего этого в сознании возникали пугающие мрачные провалы. И это были не просто пятна пустоты. В них шевелилось и ворочалось нечто... нечто свирепое, жадное и голодное. Должно быть именно так выглядит безумие. Дэя понимала это и лишь огромным усилием воли сдерживала жуткое чудовище, захватившее ее мозг, ее душу. Только вот этот разговор с цептаминогом... Его голос, его будто шарящий внутри черепной коробки глаз... Они отнимали силы, они помогали черноте окрепнуть и разрастись.
   -- Я все равно не понимаю, -- инстинктивно защищаясь, доктор отступила на шаг.
   -- Что ж, объясню. Но прежде я хочу, чтобы вы почувствовали ее.
   -- Кого?
   -- Единую Мать.
   -- Кто такая Единая Мать?
   -- Вы поймете. Она уже в вас. Я это чувствую.
   -- Во мне?! -- Дэя не знала что думать, что предпринять. Вмиг ей стало так страшно.
   -- Хорошо... Очень хорошо, -- Хродуфуну с вожделением закрыл свой мутно-голубой глаз. -- Ваш страх поможет ей, подпитает ее, откроет ей путь.
   Великий космос! Дэя замерла ни живая, ни мертвая. Она даже не могла представить, чего ожидать. Как маленький испуганный зверек женщина съежилась и затихла. Она прислушивалась к малейшему шевелению, к самому ничтожному шороху внутри себя. Именно в этот миг доктор и почувствовала.
   Из темных провалов ее сознания поднималось, не спешно выползало нечто. Черная жидкая субстанция просачивалась прямо в мозг. Первые, уже успевшие прорваться туда жирные тягучие фолликулы, извивались и корчились. На их поверхности то и дело проступали чьи-то искаженные жуткими гримасами лица, чьи-то пальцы то и дело скребли по черной лоснящейся пленке, тщетно пытаясь ее разорвать. В мозгу Дэи царила гробовая тишина, но тишина эта была наполнена стонами, криками и стенаниями тысяч, миллионов, миллиардов голосов.
   -- Что это? -- только и смогла простонать доктор. Отвратительное видение еще не ушло. Оно потускнело, но все еще продолжало жить в сознании оглушенной, насмерть перепуганной женщины.
   -- Это энергия, -- Хродуфуну снизошел до ответа.
   -- Энергия... энергия... энергия... -- Дэя повторяла это слово, словно вспоминая его значение. -- Откуда она взялась во мне?!
   -- Энергия ниоткуда не берется и никуда не исчезает. Она была, есть и будет, -- напомнил третий советник. -- Ее можно лишь ощущать или не ощущать, но от этого она не стает менее реальной.
   -- Но это же не просто энергия! Это... это... -- Дэя задыхалась от волнения. -- Это сама смерть! -- женщина выдохнула страшные слова, едва не срываясь в истерический крик.
   -- Вы совершенно правы, доктор, -- цептаминог удовлетворенно кивнул. -- Единую Мать часто называют именно так.
   -- Что вы хотите этим сказать? -- внутри лурийки все похолодело.
   -- Я хочу сказать, что смерть это, если хотите, тоже жизнь, только ее другая форма. Совсем другая, не похожая ни на что известное нам, живым существам.
   -- Все это не новость. Подобные теории встречались в тысячах религий на тысячах планет.
   -- Разумные существа издавна подозревали об этом. Отсюда и почитание, поклонение смерти, ритуалы жертвоприношения. Древние подсознательно ощущали, что смерть это сила, намного превосходящая все существующее в нашем мире.
   Дэе почему-то стало казаться, что ее опять, вот уже в который раз пытаются обмануть, одурачить. Доктор ни за что бы не поверила словам третьего советника, не будь этого чудовищного видения. Оно истязало ее сознание всего мгновение назад, и было столь реально! Но все же в словах Хродуфуну имелась одна существенная неувязка.
   -- Смерть -- это лишь краткий эпизод. Невозможно говорить о ней, как о чем-то постоянном, существующем продолжительный отрезок времени. Это лишь событие, действие, но никак не материя.
   -- В мире, окружающем нас сейчас, это действительно так. Смерть посещает его лишь на мгновение, но неужели вы думаете, что на этом все и заканчивается?
   Сквозь страх, оторопь, панику, сквозь гул и боль в голове к лурийке стало приходить понимание:
   -- Вы хотите сказать, что смерть или энергия погибающего живого организма уходит из нашего мира? Уходит, чтобы где-то там в другом измерении слиться в единое энергетическое поле, в... -- Дэя запнулась, пораженная неожиданному открытию, -- в Единую Мать?
   Хродуфуну гордо распрямился. Дэе даже показалось, что третий советник стал на голову выше. Под стать этой величественной позе прозвучали и его слова:
   -- Вы представляете, сколько живых существ когда-либо населяло эту вселенную? Все они там, в лоне Единой Матери. Все они образуют силу, которой нет и не было равной в этом мире. Мне, другим членам совета, а в будущем и вам выпала великая честь служить ей, быть ее представителем и глашатаем.
   -- Так вы желаете установить контакт?
   -- Контакт? -- Хродуфуну заклокотал горлом. -- К чему нам контакт? То, что мы ищем, это путь. И он ведет в этот мир.
   -- Вы хотите впустить смерть сюда?! -- вскричала женщина. Она очень верно выразилась. Не энергию, не какую-то там Единую Мать, а именно смерть, самую настоящую, лютую, беспощадную, ненасытную смерть.
   -- Исчезнут миры, исчезнут цивилизации, исчезнет сама жизнь. Скоро здесь воцарится один только мрак и хаос.
   Произнося эти слова, Хродуфуну вплотную подобрался к Дэе. В одной из его лап блеснул зловещий серебристый баллончик.
   -- Не будет мрака, не будет хаоса, и тебя, урод, тоже не будет, -- с этим криком доктор глубоко вогнала прочный золоченый стержень в большой, расширенный от удивления глаз.
  
  
   Глава 36.
  
   Фонарь горел необычайно ярко, словно сверхмощный энергетический импульс электромагнитной бомбы добавил к заряду аккумулятора еще с десяток вольт. Только вот все это обилие света сейчас было совершенно излишним. Нечего изучать, не к чему приглядываться, не за кем наблюдать. Да и не особо хотелось. Единственным желанием всех "головорезов" было отвернуться, уткнуть взгляд куда-то в серый бетон стен и не видеть ни слез Луизы, ни истерзанного десятками пуль тела капитана Огюста Моришаля.
   Луиза вцепилась в мертвого офицера и что есть силы прижимала его к себе. Она не обращала внимания на кровь, в которую густо вымазывалась ее одежда. Она, казалось, не видела и не слышала ничего. Корсиканка лишь глотала слезы и захлебываясь в них иступлено молила:
   -- Огюст, Огюст, давай, просыпайся! Оживай! Я тебя молю, заклинаю, очнись!
   -- Луиза, он умер, -- Строгов опустился рядом и осторожно дотронулся до ее плеча.
   -- Я знаю, -- всхлипнула девушка. -- Но он оживет. Я сделаю. Я уже так спасла одного человека.
   -- Не оживет, Луиза. -- Николай тяжело вздохнул, и его дыхательная маска превратила этот вздох в зловещее шипение. -- Подумай сама, на Огюсте не осталось живого места. Он мертв, точно мертв, окончательно и навсегда. Мы ему уже ничем не поможем. Нам следует позаботиться о себе, нам нужно идти. -- Строгов теребил свою возлюбленную, стараясь пробудить ее разум.
   -- Надо забрать ее, командир. У нас нет времени, -- пробубнил Рутов.
   -- Да... конечно... -- Строгов согласно кивнул и, наклонившись над Луизой, стал один за другим разжимать ее пальцы, которые цепко держали окровавленную униформу Моришаля. Одновременно с этим он отдал короткий приказ. -- Посмотрите, что там с Георгом.
   -- Я... К-короче, со мной п-порядок.
   Георг Шредер сидел невдалеке от них. Его перегоревший боевой шлем как и винтовка валялись рядом. Сам же десантник обеими руками сжимал раскалывающуюся от боли голову.
   -- Ты точно в порядке? -- к баварцу подковылял Микульский. -- А то оклемался ты как-то уж очень быстро.
   -- Жаль, аптечка больше не работает, -- вместо ответа простонал Георг. Затем, словно собирая воедино разбежавшиеся мысли, начал говорить. -- Меня как будто разбудили, выдернули из черноты. Что-то заревело, застонало, закричала женщина, -- Шредер на секунду задумался. -- Луиза... это кричала она. Именно от этого крика я и очнулся.
   К чудесам, которые чуть ли не мимоходом творила их боевая подруга, корсиканцы уже стали привыкать. Поэтому слова Шредера не вызвали у них даже тени сомнения. Девушка, сама того не ведая, вытянула Георга с того света. Все просто и понятно, и на этом точка.
   -- Возьмите, вот, -- к Шредеру с Микульским приблизился Смит. Американец протянул к ним связанные руки. В сложенных лодочкой ладонях лежали два шприц-тюбика.
   -- Это что такое? -- с подозрением глянул на него Ян.
   -- Обезболивающее вместе с каким-то там стимулятором. Вообще-то, я не очень разбираюсь. Вводят при ранениях, контузиях и в прочих дерьмовых ситуациях.
   -- А не врешь? -- Микульский не мог поверить в добрые намерения недавнего врага.
   -- Я себе уже одну ввел. А вы... -- сержант кисло скривился, -- не хотите, не берите.
   -- Все нормально, -- голос Великого Мастера положил конец колебаниям поляка. -- Колите и вперед. Микульский, Смит, вы вдвоем поможете Георгу идти. Рутов, ты выдвигаешься вперед.
   "Развязать?" -- Мастер услышал обращенный к нему мысленный вопрос разведчика.
   "Нет. Пусть помогает так." -- Строгов чувствовал, что Смит не в восторге от того, что творилось в Амарилло, но этого было чертовски мало, чтобы начать ему доверять.
   "Согласен".
   Поляк вцепился в Георга и помог тому встать. Смит подставил баварцу свое здоровое плечо. Американец кривился от боли, которую доставляла свежая гематома, но сцепив зубы молчал. Ему повезло, бронежилет выдержал попадание. Хотя, судя по боли, которую угадывал Николай, рана сержанта могла оказаться не просто синяком. Вполне вероятно, что треснула какая-то кость. Микульский выглядел не лучше. Ногу разведчика порвало конкретно. Ян, конечно, перетянул рану плотным регенерирующим бинтом из своей аптечки и остановил кровь, но все равно путешественник из него теперь получался весьма и весьма дерьмовый.
   После взгляда на всю эту искалеченную троицу, у Строгова неприятно засвербело в душе. Всего двадцать восьмой уровень, а его поредевшее войско уже выглядит не лучшим образом. И это еще неизвестно, в каком состоянии Луиза. Николай прижал к себе дрожащую, громко всхлипывающую девушку и попытался ее успокоить, поддержать, вразумить.
   -- Идем, скорее идем. Движение наш союзник, залог нашего успеха.
   -- Да-да, я понимаю.
   Луиза понемногу приходила в себя. И как только в густых облаках эмоций блеснул первый лучик разума, виновник гибели верного товарища и друга был обнаружен:
   -- Это из-за меня погиб Огюст! -- Луиза затряслась от злости на саму себя. -- Я не смогла... Понимаешь, Николай, это же были люди, живые люди. Не какие-то там монстры или роботы, а настоящие живые люди!
   Ответом девушке послужила гробовая тишина. Каждый "головорез" понимал как она права и в тоже время как не права. Война, она и есть война, и ведут ее живые люди. Так что если тебя уж угораздило вляпаться в это грязное дело, то убивать придется именно себе подобных, мыслящих, дышащих, ощущающих боль и страх живых людей. Прозрение к Луизе пришло поздно... слишком поздно. Ее другу Огюсту Моришалю пришлось умереть. Умереть, чтобы она превратилась в настоящего демона войны, несущего смерть и разрушение.
   Туннеля в том месте, где залегли американские рейнджеры, больше не существовало. Теперь это больше походило на пещеру. Огромная дыра в недрах горы. Ее дно плотным колючим ковром покрывали осколки битого камня и глыбы вывороченного бетона. Кое-где из каменных волн торчали покореженные стволы и приклады, лоскутья рванного грязного камуфляжа и куски битых защитных шлемов. Но мертвых тел видно не было, лишь свежие, густые, словно только что перемолотый клубничный мусс, красные пятна. Когда луч фонаря попадал на них, становилось заметно, что от кровавого месива поднимался едва заметный белесый пар. Корсиканцы старались обходить эти красные кляксы, но если выбора не было и приходилось переступать через них, то люди задерживали дыхание. Запах разогретой человеческой крови забивал глотку, вызывал приступы тошноты.
   "Боже милостивый, и это все натворила я!" -- Николай услышал внутренний стон своей подруги.
   "Ты сделаешь это снова. И будешь делать столько раз, сколько понадобится. -- Великий Мастер не стал врать и разводить сопли. Луиза должна понять. -- Нас мало, очень мало. И если мы не будем защищаться всеми возможными способами, то погибнем -- ты, я, Микульский, Шредер, все мы. Так что выбора просто нет".
   Слова Николая заставили Луизу сжаться в комок, напрячься и подобраться, может даже стать более жесткой и суровой. Строгов почувствовал, как в ней что-то ломается, перестраивается, трансформируется. Она начинает по-другому глядеть на этот грешный мир.
   "Моя слабость погубила Моришаля, -- наконец произнесла девушка. Старая песня, но вот только теперь в ней не было истерики и отчаяния, теперь в ней звучало холодное понимание накрепко заученного урока. -- Это была моя последняя ошибка. Я обещаю".
   "Вот и умница".
   Строгов сжал своей когтистой пятерней руку любимой. Она ответила на рукопожатие, но быстро высвободилась, потому что сразу же взяла на изготовку свою тяжелою винтовку.
   Луиза в порядке. Мастер окинул взглядом остальных своих людей. Рутов вышагивал в двадцати шагах впереди. Из выпавших на их долю передряг он выкарабкался практически без потерь. Немного похуже дела обстояли у Шредера. Баварец хотя уже и двигался без посторонней помощи, но все же еще ощущал себя как будто после конкретного многодневного запоя, медленно ориентировался и реагировал. Но он, по крайней мере, был цел. А вот Микульский хромал вовсю. Пуля зацепила икроножную мышцу на правой ноге. Регенерирующая повязка остановила кровь, продезинфицировала рану и начала заживление, но для этого требовалось время -- пару дней, которых, естественно, у них не было.
   Хуже всех себя чувствовал Смит. Похоже, ему действительно раздробило плечо. Строгов задал себе вопрос, зачем он тащит с собой американца? Может, стоило его пристрелить? План у них есть. Так что пулю в лоб и конец всем хлопотам и неудобствам, связанных с заботой об этом янки. Однако от такого поступка Николая что-то удерживало. Сержант Смит не казался ему лютым, непримиримым врагом. Его поступки, его мысли причисляли Смита скорее к запутавшимся, не знающим во что верить пленникам огромного вселенского кошмара. Так неужели Великий Мастер не даст ему шанс?
   После вдрызг разбитого, перепаханного двадцать восьмого уровня уходившая вверх аварийная лестница показалась вершиной инженерного гения, идеалом высокого дизайна. Схема маршрута утверждала, что выходить на двадцать седьмом уровне не придется. Мастер согласился с ней, оставляя за спиной дверь с тускло светящейся табличкой "27". Выше "головорезов" ждал этаж, на котором уже были живые люди. Мастер отчетливо слышал сотни голосов. Все они были растеряны, встревожены, многие даже напуганы.
   -- Всем стоп! -- Строгов поднял руку. -- Впереди люди. Персонал уровня, на сколько я понимаю. В основном штатские.
   -- Можно попробовать обойтись без стрельбы. Пока обойтись. -- Предложил Микульский. -- Пройдем по-тихому. Освещение дрянь. Так что если слегка подмаскироваться... -- при этих словах Ян оценивающе глянул на Великого Мастера.
   -- Согласен, -- Строгов прочел мысли разведчика. -- Микульский, Луиза, помогите сержанту Смиту снять его бронежилет. Капрал, дай сюда свой шлем.
   -- Не налезет, -- вернувшийся из боевого охранения Алексей Рутов, стянул с головы некогда совершенное протонное устройство.
   -- Налезет. Если его слегка модернизировать, то налезет как миленький.
   Мастер вытянул из ножен тяжелый армейский нож с широким лезвием. Ни секунды не колеблясь, он начал кромсать протонный боевой шлем. Николай вырезал мягкие защитные прокладки, а за одно с ними и всю сложную, но мертвую теперь начинку. Между делом он бросил своим солдатам:
   -- Рутов, Шредер, отдерите от своих комбинезонов звезды. Эмблемами Галактического Союза будем щеголять в другое время и в другом месте.
   -- Что делать с сержантом? -- Ян Микульский, памятуя свою давнишнюю "симпатию" к Смиту, осведомился о его судьбе. -- В расход или как?
   Николай приостановил свое занятие и в упор поглядел на морского пехотинца. В душе американца не было страха. Одна бесконечная тоска... Тоска по кому-то... кому-то уже ушедшему. Смит думал только о нем... вернее, о ней. Сержант просил прощения за то, что не смог отомстить, за то, что не понял кто тот враг, который навечно разлучил его с ней -- той единственной, которую он любил больше жизни.
   -- Сержант, -- голос Мастера дрогнул от неожиданно накатившего сочувствия, -- наш путь лежит в штаб-квартиру Верховной Лиги. Что-то не так, что-то не то творится в мире. И мы должны разобраться, понять, прервать бесконечную череду смертей, наказать виновных. Можете мне не верить, но в этой войне мы не служим ни одной из сторон и никогда не служили. Мы и есть та третья сила, которая зовется справедливостью. -- Строгов своими горящими глазами впился в сержанта. -- У вас есть выбор, или пойти с нами и стать свидетелем правоты моих слов или... -- Мастер многозначительно поднял глаза к потолку.
   -- Вы убиваете моих товарищей, моих соотечественников, -- процедил сквозь плотно сжатые зубы Смит.
   -- Может, вы пойдете вперед и договоритесь, чтобы нас пропустили без боя? -- парировал Николай. -- Что слабо? Тогда уж простите, нам придется пробиваться.
   -- Но мы делаем все, чтобы жертв оказалось как можно меньше, -- поддержала своего возлюбленного Луиза.
   Бесконечно долгую, наполненную напряжением минуту Смит молчал. Затем протянул руки к стоявшему рядом с ним Микульскому:
   -- Режь веревку, я покажу дорогу.
   Мастер кивнул и разведчик с тяжелым вздохом вытянул свой нож. Освобождая Смита, поляк угрюмо проворчал:
   -- Дорогу он покажет... Да мы ее и так знаем, так что обойдемся без одолжений.
   -- Мы отыщем другой, более короткий путь. Если получится, конечно.
   -- Что? Есть другая дорога? -- оживился Мастер.
   Смит помялся и, как бы сам сомневаясь в своих словах, заговорил:
   -- Совсем недавно ненароком подслушал разговор двух инженеров. Сперва ничего не понял...
   -- Ладно уж, хватит тень на плетень наводить, -- зашипел Ян Микульский. -- Раз начал, то говори толком.
   -- Короче, существует сеть лифтов... даже не лифтов... кабин, что ли, на реактивной тяге. Они полностью автономны, не зависят от энергосистемы станции. Это аварийный способ передвижения по зоне "А", которым распоряжаются только первые лица, члены Лиги, я так понимаю.
   -- Интересная новость, -- присвистнул Рутов. -- Что ж ты, гад, раньше молчал! Может и капитан был бы жив.
   -- Отставить, капрал, -- рявкнул на Алексея Строгов. -- Что было, то прошло. Уже ничего не изменить. Сейчас мы думаем о будущем.
   Обращаясь к Рутову, Строгов пытался подавить и свой собственный гнев. Ведь, черт побери, Алексей прав, заговори Смит раньше, все было бы по-другому, и Моришаль, и Хризик... А, впрочем, было бы глупо надеяться, что попав к ним в руки, пленный сразу размякнет и примется выдавать все тайны спецзоны. Так что невероятная удача, что сержант признался хотя бы сейчас.
   -- А как отыскать эти кабины? -- покончив с самобичеванием, Мастер вернулся к прерванному разговору.
   -- Понятия не имею, -- Смит пожал плечами и при этом тут же болезненно поморщился. -- Знаю только, что они есть на каждом уровне.
   -- Возникают какие-нибудь мысли, предложения?
   -- Ничего такого, -- сержант отрицательно замотал головой.
   -- Хреново. Что же тогда нам искать? -- задумчиво протянул Микульский. -- Ведь входы явно хорошо замаскированы.
   -- Замаскированы, -- согласился Мастер, -- но все же что-то должно на них указывать... какой-то знак, метка. Смит, вы случайно не знаете каких-нибудь эмблем или символов Верховной Лиги?
   -- Символов? -- американец призадумался. -- У них там везде число двенадцать наштамповано. Может, это и есть знак.
   -- Уже кое-что, -- приободрился Алексей Рутов. -- Можно поискать. На двадцать седьмом уровне народу, похоже, нет. Забаррикадируем входную дверь, и тогда нам никто не помешает.
   -- Ты надеешься обнаружить на одной из стен здоровенную двеннадцатку, а под ней инструкцию по открыванию двери? -- раздраженно хмыкнул Микульский. -- Держи карман шире.
   -- Ян прав. Сами мы будем искать иголку в стоге сена, -- поддержал разведчика Мастер. -- Нам позарез требуется информатор, человек, который знает уровень как свои пять пальцев.
   -- Уборщик! Идеально подойдет уборщик! -- развил идею командира сообразительный поляк. -- Маленький незаметный человечек, исчезновение которого будет замечено еще очень и очень не скоро. И отыскать такого возможно только наверху, среди персонала.
   -- Вот все и выяснилось. Значит, идем на двадцать шестой.
   Это был приказ, и "головорезы" тут же принялись приводить свои костюмы в соответствие с местной модой.
  
   Двадцать шестой уровень был отдан в распоряжение ученых, вернее инженеров, техников и механиков. Здесь находились конструкторские бюро, лаборатории, мастерские, испытательные стенды, на которых и рождались чудеса техники, верой и правдой служившие "Архангелу".
   После безлюдных коридоров нижних уровней корсиканцам показалось, что они очутились на шумной городской улице. Хотя это только почудилось. Они шли уже минут десять, а навстречу им попалось всего около дюжины человек. Все это были штатские, одетые в лабораторные робы и халаты. Все они были чем-то очень озабочены, даже напуганы. Николай недоумевал, неужели отключение электроэнергии могло вызвать у людей столь сильны испуг. Конечно, некоторые из самых головастых могли подозревать, что проблемы гораздо серьезней, что большая часть электронного оборудования издохла навеки, но все равно это еще не причина для паники. Копаться же в мыслях прохожих Мастер посчитал небезопасным. Его могут почувствовать, и тогда прощай все их инкогнито. Поглядев вслед очередному гению технической мысли, Строгов подозвал к себе Смита:
   -- Сержант, вам не кажется, что аборигены ведут себя как-то не так?
   -- Есть немного, -- согласился морской пехотинец.
   -- Поступим так, следующего прохожего вы остановите. Вы местный, поэтому быстрее других найдете общий язык со своим новым собеседником, а главное, быстрее разберетесь в обстановке. Скажете, что мы идем с нижних уровней. Связи нет. Естественно, мы хотели бы узнать про обстановку на станции.
   -- И не мешало бы выяснить, где можно разыскать обслуживающий персонал уровня, -- напомнил вездесущий Микульский.
   -- И это тоже, -- согласился Мастер.
   -- Я понял.
   Смит без лишних разговоров двинулся вперед. Теперь он возглавлял группу. Всем своим видом сержант старался показать, что он здесь пусть и не первое, но далеко не последнее лицо. Этот образ оказался весьма полезным, так как из-за поворота навстречу "головорезам" выскочило двое солдат. Завидев измученного, измазанного в кровь и явно находящегося не в лучшем расположении духа сержанта, они остолбенели.
   -- Ко мне, бегом марш! -- проревел Смит застывшим невдалеке молодым рейнджерам.
   "Приглядывайте за Смитом. Вдруг чего выкинет. -- Строгов отправил мысленный приказ своим людям. -- И меня получше заслоните. Береженого бог бережет".
   Легионеры мигом выполнили приказ, и американский сержант встречал запыхавшихся рейнджеров, ощущая "дружескую" поддержку двух рослых, суровых, не намеренных шутить компаньонов. Шредер стоял слева, Микульский справа. На комбинезоне разведчика все еще красовались майорские нашивки, именно поэтому американские солдаты сперва козырнули именно ему.
   -- Патрульная группа, господин майор.
   Разведчик не растерялся. Он как можно страшнее выкатил глаза и проревел во всю глотку:
   -- Что вы здесь делаете, мать вашу?
   -- Приказано взять под охрану аварийную лестницу, ведущую на нижний уровень, -- затараторил один из солдат, который на вид казался постарше и посмелей своего товарища.
   -- Как, всего двоим? Где остальная охрана с этого гребанного уровня?! -- Микульский толкнул Смита в спину, призывая подключиться к их "милой" беседе.
   -- Еще один пост на второй лестнице, -- пролепетал рядовой. -- Всех остальных срочно отправили наверх.
   Что ж там такого стряслось, если задействовали даже охрану нижних уровней? -- призадумался Николай. Словно прочитав его мысли Смит задал этот же вопрос.
   -- Нападение, сэр.
   -- Нападение? -- сержант невесело поглядел на свой эскорт.
   -- Точно ничего не известно, сэр. Связи нет. Прибыл лишь курьер.
   -- Следуйте на свой пост, -- Микульский вновь взял инициативу в свои руки. -- И будьте начеку. Внизу уже не осталось живых. Живых людей, я имею в виду. Так что если кто и поднимется, так это зомби. Убивать всех не раздумывая. Повторите приказ, рядовые!
   -- Убивать всех, сэр! -- хором выкрикнули солдаты, вот только голоса их теперь звучали уж совсем не так звонко, как ранее.
   Внешний облик повстречавшейся им группы произвел на необстрелянных рядовых сильное впечатление. Пыльные, рваные, забрызганные кровью комбинезоны рассказывали о жестоком бое, отгремевшем внизу. А, стало быть, эти люди последние из выживших. Они знают что говорят. Все это Мастер прочел в головах двух солдат, когда те пробегали мимо, со всех ног торопясь на свой пост.
   -- Ну, ты наплел! Какие еще к дьяволу зомби? -- прыснул Рутов, как только "головорезы" остались одни.
   -- Пусть не расслабляются там и получше тащат службу. То, что творится здесь, на двадцать шестом, их должно интересовать меньше всего. А насчет зомби... -- Ян призадумался. -- Кто знает, может где-то там внизу все еще бродят оборотни.
   -- Эх, жалко, про обслугу забыли спросить, -- Шредер словно пробудился ото сна. -- Где же ее тут искать?
   Только баварец успел произнести эти слова, как невдалеке от корсиканцев приоткрылась дверь, и в коридор высунулась худощавая физиономия в больших роговых очках.
   -- Стоять-бояться! -- рявкнул Микульский в сторону нового источника информации.
   -- Я только хотел узнать... -- промямлила голова.
   -- Мы тоже хотели узнать. Вы кто такой?
   -- Я тут работаю, -- собеседник легионеров показался из-за двери, демонстрируя свой засаленный рабочий комбинезон, на котором болтался большой, отблескивающий красный свет аварийных ламп бейдж.
   -- Кем работаете? -- разведчик продолжил допрос. Форма старшего офицера ВКС давала ему на это полное право.
   -- Моя группа отвечает за эксплуатацию бытового, технического и лабораторного оборудования на всем этом уровне.
   -- Ремонтник, значит.
   -- Инженер, -- в голосе человека прозвучала обида.
   "Конечно, не уборщик, но тоже кое-что. Может чего и знает". -- Микульский мысленно обратился к Мастеру.
   "Попробуй, только аккуратно, -- согласился Строгов. -- Пусть он даже ничего не скажет, пусть только представит где вход в лифт".
   Разведчик только соображал, как бы так похитрее подойти к этому делу, когда инженер сам, первый, обрушил на него град вопросов:
   -- Вы сверху? Как там? Отбились? Выяснили, что это было?
   "Головорезы" лишь переглянулись, но ничего не ответили. Ответил Смит. Он, естественно, не доверял легионерам. То, что ему поведал этот ужасный монстр, которого французы именовали не иначе как командиром, еще ничего не значило. Это могла быть очередная ложь. Подобного прокисшего супца Смит уже нахлебался вдоволь. Именно поэтому сержант хотел во всем разобраться сам. Что ж, пусть будет так, Мастер не стал ему мешать.
   -- Мы идем с нижних уровней и сами ничего не можем понять. Что там наверху? Что происходит? -- сержант Смит приступил к исполнению своего плана.
   -- Вы были внизу? -- инженер пропустил мимо ушей заданные ему вопросы. -- Что это было? Что за взрывы? Почему перегорела электроника? Это бомба? Кто-то подсунул нам электромагнитную бомбу?
   А он здорово переварил ситуацию! -- подумал Строгов. -- Интересно, много у них тут таких сообразительных? Николай тут же смекнул, что знакомство с инженером стоит продолжить, а то еще чего доброго нырнет под защиту бронированной двери.
   "Ян, возьми его, только аккуратно", -- Мастер немедленно отправил мысленный приказ.
   -- Внизу все очень плохо, -- играя роль командира, Микульский подал знак своему немногочисленному отряду, и те двинулись по коридору как раз в сторону развесившего уши инженера. -- Там какие-то твари объявились. Опасные. Убивают на расстоянии, словно мозг выжигают.
   Браво, Микульский, -- похвалил разведчика Мастер. -- Хорошо загрузил клиента. Не мог этот инженеришка столько времени проработать здесь, по соседству с логовом морунгов, и ничего не слыхать об этих тварях. Пускай это и сверхсекрет, но вокруг живые люди. Хоть какая-нибудь информация все равно должна была просочиться.
   Николай оказался прав. Субъект в рабочем комбинезоне призадумался:
   -- Черт, я не подумал, -- прошептал он. -- Система защиты ведь тоже вышла из строя.
   Ну, вот, что я говорил, он в курсе дела! -- обрадовался Строгов. -- Человек с широким кругозором и не менее широким кругом интересов. Такой не может не знать о реактивных кабинах.
   -- Так что там наверху? -- Смит снова попер со своим вопросом.
   -- Наверху? Ах, да, наверху... -- инженер опомнился. -- Там на город накинулась какая-то дрянь. Что-то вроде черного облака. Пожирает металл, пластик, органику... да, пожалуй, все кроме бетона. Разрушения просто колоссальные. Как остановить пока не понятно. Я слыхал, пробуют выжигать плазмометами.
   Услышав рассказ инженера, Смит побагровел.
   -- Ваша работа?! Это вы сотворили?!
   Сержант резко обернулся к Великому Мастеру. Он даже хотел кинуться в атаку, но не успел. Мощная когтистая пятерня в мгновение ока сдавила Смиту горло, а затем оторвала его от пола. Чрезмерно вспыльчивый вояка захрипел и бессильно задергал руками и ногами.
   Сцена получилась ну прямо из фильма ужасов. Такого на станции точно никто и никогда не видел, да и наверняка не пожелал бы увидеть. В том числе и очкарик инженер. Заметив острые когти, впившиеся в горло сержанта, он попятился и уже норовил юркнуть за толстую, усеянную заклепками дверь, но не тут-то было. Рутов, который предусмотрительно зашел за спину их нового знакомого, схватил того и тут же скрутил как нашкодившего мальчишку. Инженер попробовал закричать, но и тут у него ничего не вышло. Не сильный, но точный удар под дых прервал этот вопль на первом же слоге.
   -- Зачем же шуметь, -- прошипел капрал. -- Мы же тебе еще ничего не сделали... пока не сделали.
   -- Лучше было бы пройти внутрь, -- предложил Микульский. -- В спокойной обстановке побеседуем с нашим новым другом, вернее двумя друзьями. -- Поляк многообещающе поглядел на Смита.
   -- Внутрь! -- Мастер швырнул задыхающегося сержанта в открытую дверь.
   Помещение оказалось небольшой ремонтной мастерской. На многочисленных, расставленных рядами столах громоздилось всевозможное электронное оборудование. Во всеобщем бедламе да еще и при плохом освещении было толком не разобрать, какие из блоков входят в оборудование мастерской, а какие доставлены сюда для ремонта.
   Обоих пленных усадили на круглые лабораторные табуретки. И это была совсем ни какая-то там слюнявая мягкость, это была вынужденная необходимость. У Смита подгибались ноги, а очкарик инженер, на бейдже которого красовалось имя Пол Кремер, вообще чуть не потерял сознание, когда Великий Мастер приподнял тонированное стекло боевого шлема.
   -- Где все остальные ваши коллеги? -- Строгов приблизил свое лицо к лицу инженера.
   -- Убейте, я ничего не скажу, -- прогундосил Кремер.
   Понятно, значит пытаются исправить хоть что-нибудь на этой свалке горелой электроники. Мастер прочел мысли инженера и удовлетворенно кивнул. Отлично! Кремер творческий человек, а всем творческим людям свойственно подсознательное построение зрительных образов, короче, о чем думают, то и представляют. А значит наплевать на то, что он там лепечет, пытаясь строить из себя героя. Это все бессмысленно. Спроси его, хорошенько, настойчиво так спроси, и Кремер сам того не ведая покажет тебе ответ. Итак, теперь на очереди главный вопрос:
   -- Мы ищем секретный лифт, который соединяет этот уровень с резиденцией Верховной Лиги. Вы знаете где он?
   На секунду у Николая помутилось в голове. Сознание Кремера превратилось в сплошной калейдоскоп бешено мчащихся обрывочных образов и воспоминаний. Разглядеть и понять большинство из них казалось невозможным. Лишь один только раз мелькнул кадр, на котором возле самой смычки черного, отливающего вороненым металлом пола и какой-то стены едва виднелась маленькая, затертая эмблемка -- число двенадцать, вписанное в правильный симметричный ромб. Сразу после этого картинки стали тускнеть, жухнуть и темнеть, пока, наконец, не слились с густой непроглядной мглой, затопившей мозг инженера.
   Рутов едва успел удержать заваливающееся набок тело.
   -- Эй, приятель, ты чего? Помер что ли?
   Алексей попытался вернуть Кремеру прежнее устойчивое положение, но тот упорно не желал держать равновесие.
   -- Умер, -- подтвердил Великий Мастер.
   -- Как умер? Почему умер? -- выдохнула Луиза. Девушка выглядела растерянной и ошарашенной. Она тоже почувствовала... и не могла поверить в это.
   -- Закодировали его, -- внес ясность Ян Микульский. -- Я о таких трюках слыхал, только видеть не доводилось. Один вопрос на закрытую тему и тю-тю, клиент спекся.
   -- Эй, Смит, как вам это? -- Строгов перевел взгляд на американского сержанта. -- Хотите еще поговорить о жестокости? А вам случаем ничего в последнее время не загружали? -- Николай не без удовлетворения заметил страх, промелькнувший в глазах у морского пехотинца. -- Вижу, что загружали. Хотите я и вам задам пару вопросов?
   -- Не надо, -- выдохнул американец.
   Николай понял, что Смит ошеломлен, оглушен, раздавлен. Он с каждой минутой узнавал все больше и больше, и эти знания не придавали сержанту уверенности, гордости за дело, которому он служил.
   -- А вот где лифт мы так и не узнали, -- раздосадовано вздохнул Рутов.
   -- Кое-что я все-таки выяснил, -- вспоминая предсмертную горячку Кремера, задумчиво произнес Строгов. -- Я видел участок стены. Прямо возле самого пола. На нем наштампована небольшая белая эмблема: ромб, внутри которого вписано число двенадцать. Выходит, все же мыслили мы в нужном направлении. Лифт действительно помечен символом Верховной Лиги.
   -- Только где его искать символ этот, вот вопрос? -- буркнул молчавший до этого Шредер. -- Уровень то здоровенный. Одних только туннелей до десятка будет.
   -- Все-таки нам позарез нужен кто-нибудь из обслуги, -- вернулся к старой идее Рутов.
   -- И желательно не один, -- подтвердил Микульский. -- Во-первых, мрут они тут как мухи, а во-вторых, разные люди могут обслуживать разные...
   Разведчик не договорил. Его прервал стук в дверь. Селектор не работал, поэтому незваный гость просто колотил ботинком по металлу. После пяти-шести ударов сквозь бронированную дверь донесся негромкий крик:
   -- Господин Кремер! Сэр, откройте, это я, Карлос!
   -- Пусть проваливает, а то и этого придется замочить, -- прошептал Ян Микульский.
   -- Впустите его, -- неожиданно подал голос Смит. -- Похоже, это какой-то латиноамериканец, говорит с акцентом, обращается к инженеру очень уважительно. Так что на ремонтника из бригады Кремера никак не тянет. Вероятно, кто-то из самой низшей обслуги.
   -- Уборщик! -- обрадовался Рутов.
   -- Возможно, -- подтвердил американец.
   -- Значит так, -- Строгов соображал очень быстро, -- труп убрать с глаз долой. Дверь открыть. И найдите мой шлем, черт возьми. Живо!
   Пока выполнялись приказы Великого Мастера, сам он за грудки притянул к себе Смита. Янки скривился от боли в раненом плече, но Николай не обратил на это внимание.
   -- Сержант, еще раз выкинете что-либо подобное вашей недавней выходке... пеняйте на себя. Нахрена нам такой союзник, от которого только и жди неприятностей! -- Мастер отпустил американца и, надевая боевой шлем, подытожил. -- Короче, я предупредил.
   Строгов кивнул капралу Рутову и скомандовал:
   -- Давай сюда этого голубчика.
  
   Бронированная дверь приоткрылась всего на мгновение. Две сильные руки схватили маленького худощавого человечка и одним рывком втянули внутрь полутемной мастерской. Сразу после этого в глаза Карлосу ударил ослепительный луч света.
   -- Фамилия, личный номер, код доступа! Живо, холера тебя забери! -- проревел свирепый голос.
   -- Я-я-я, Карлос Альфонсо Лопес, -- выдавил из себя ничего не понимающий латиноамериканец. -- Личный номер... э-э-э, но у меня нет личного номера, и кода доступа тоже нет. Я не военный. Я приписан к этому уровню.
   -- Ах ты, гнида, урод, сучий потрох, -- продолжал реветь голос. -- Пока мы там умираем наверху, ты здесь притаился в тепле, покое и безопасности! Господин майор, разрешите я его пристрелю?
   -- Не горячись, капрал, может он нам и пригодится.
   Рядом со здоровяком, державшим Карлоса, показался другой силуэт точно такого же богатырского роста. Только этот человек прихрамывал, как будто был ранен. Хотя, наверное, так оно и было. Карлос подумал, что все эти вояки потому так и лютуют, что только что вырвались из страшного жестокого боя. Сейчас они в состоянии аффекта, а стало быть, способны на что угодно. Да, таких лучше не злить.
   -- Мы спецгруппа "Айсберг". Посланы для выполнения особо важного задания, и нам позарез нужна твоя помощь, -- не терпящим возражения голосом произнес хромой офицер.
   -- Буду рад помочь. Сделаю что смогу, -- с готовностью согласился Карлос.
   -- От тебя требуется немного...
   -- Я готов!
   -- Не перебивай, когда с тобой говорит старший офицер! -- майор начал выходить из себя.
   -- Виноват, сэр, -- Карлос слыхал, как извиняются младшие чины и счел, что подражая им, лучше всего успокоит разъяренного офицера.
   -- Прощаю, -- майор вдруг чуть ли не по-дружески похлопал Карлоса по плечу. -- Мы ищем резервный ход. Уровень не успел трансформироваться, и полученные нами схемы оказались не годными. Ты понимаешь?
   -- Понимаю, сэр! -- отчеканил Карлос. Хотя на самом деле он не понимал ни черта. Как мог существовать план того, что пока не было создано в реальности? Однако, латиноамериканец еще не выжил из ума, чтобы спорить со вспыльчивым офицером.
   -- Ты слыхал о существовании резервного хода, по которому можно быстро и без проблем подняться наверх? -- майор испытывающее уставился в глаза Карлосу.
   -- Нет, сэр, никогда не слышал.
   -- Ладно, зайдем с другой стороны. Какую работу ты здесь выполняешь?
   -- Я слежу за роботами-уборщиками, -- в голосе латиноса послышалась гордость и явное превосходство над мойщиками полов всего мира.
   -- Роботами?
   -- Конечно, сэр. Разве вы не знали? Туннели в зоне "А" трансформируются так быстро, что люди не успевают их убирать, а вот роботы...
   -- Ясно, -- майор оборвал ставшего вдруг словоохотливым уборщика. -- Но даже если ты не убираешь сам, то все равно достаточно много времени проводишь в коридорах, ведь так?
   -- Конечно, сэр.
   -- Видел ли ты где-нибудь небольшой белый знак, на котором изображен ромб, а в нем число двенадцать? Сосредоточься, вспомни, он должен располагаться где-то у самого пола.
   В мастерской стало необычайно тихо. Все находившиеся там члены таинственной группы "Айсберг" буравили Карлоса пристальными взглядами. Уборщик чувствовал их, хотя и не видел лиц людей, таившихся в темноте. Все они с нетерпением ждали ответа, но, увы, ему нечего было сказать.
   -- Нет, ничего подобного я никогда не встречал, -- сожалея, латинос развел руками.
   -- Твою мать! -- в темноте кто-то смачно выругался.
   -- А твои товарищи, другие смотрители роботов, может они знают? -- нашелся майор.
   -- Может и знают, -- Карлос пожал плечами.
   -- Где их найти?
   -- Все сейчас разбросаны по уровню, помогают ремонтникам. Я сам пришел, чтобы...
   -- Хватит! Все уже понятно. У нас нет времени на поиски и допросы всех остальных.
   Из темноты раздался новый властный голос. Он был какой-то глухой и наполненный металлическими интонациями. Карлос сразу понял, что там скрывается более высокий чин, чем беседовавший с ним майор. И этот неизвестный командир тут же приказал:
   -- Уходим. Возвращаемся к старому плану.
   Черная тень сделала шаг к двери, но вдруг остановилась. Карлос увидел, как к нему медленно оборачивается тонированное бронестекло защитного шлема.
   -- Карлос, еще один вопрос. Ты знаешь помещение, в котором полы выложены черными металлическими плитами?
   Взгляд из-под бронестекла словно прожег во лбу уборщика здоровенную, горящую огнем дыру. Чтобы отделаться от этого жуткого болезненного наваждения, Карлос чуть ли не закричал:
   -- Я был там всего пару раз. Мне запрещено туда входить!
   -- Что это за место? -- рявкнул человек в шлеме.
   -- Это... это центр разработки легкого вооружения.
   -- Оружие?! -- восторженный возглас вылетел сразу из нескольких глоток.
  
  
   Глава 37.
  
   -- Вот, пришли. Это здесь.
   Карлос Альфонсо Лопес указал на массивную дверь. Хотя дверью это можно было назвать весьма условно. Толстенная, сантиметров двадцать бронированная плита надежно закрывала вход. Рядом с ней находилась прямоугольная тумба идентифицирующего устройства.
   -- Проверьте, майор, -- человек в глухом бронированном шлеме кивнул в сторону мертвого сканера.
   Раненный майор подковылял к электронному устройству, открыл крышку сканирующей панели, разок другой нажал на погасшие кнопки и с тоской констатировал:
   -- Покойник.
   -- Плохо. Значит, наши документы и личные коды здесь не пригодятся, -- сделал вывод командир группы "Айсберг". -- Придется стучаться. Карлос, ты знаешь кого-нибудь из сотрудников центра?
   -- Всего нескольких человек, но меня знают многие. Я ведь всегда на виду.
   -- Тогда поговоришь с ними и все объяснишь. Представишь нас.
   -- Через такую-то дверь? -- засомневался майор ВКС.
   -- Попытка не пытка, -- человек в шлеме кивнул одному из солдат. -- Постучи.
   Сам командир "Айсберга" держал руки в накладных карманах своего бронежилета. Со стороны казалось, что тяжелая кевларовая одежда была не по размеру велика, и офицер поддерживал ее, чтобы та не сползала и не топорщилась.
   Размеренные удары прикладом гремели в коридоре до тех пор, пока за дверью не послышалась негромкая возня.
   -- Твой выход, -- майор Военно-космических сил подтолкнул уборщика поближе к двери. -- Ори что есть мочи, иначе не услышат.
   Карлос старался изо всех сил. И после десяти минут отчаянных, закладывающих уши воплей он все же донес до сознания находящихся за дверью людей свое имя. Возможно, оружейникам оно бы ничего не сказало... Но вдруг в их головах возник четкий образ маленького латиноамериканца с мохнатой щеткой в руках, который тщательно собирал пыль в одном из бесконечных коридоров уровня двадцать шесть. Работники центра легкого вооружения должно быть сами удивились своей великолепной зрительной памяти. Это же надо запомнить то, что может и видели всего один раз в жизни! Ведь обычно уровень убирают совсем не люди, а быстрые и проворные, плоские как сковородки роботы. Еще в головах оружейников засела стопроцентная уверенность, что уборщик явился с какой-то необычайно важной вестью. Это выглядело чрезвычайно интригующе, а главное правдоподобно. Как же еще передавать сообщения, когда вырубилась вся внутренняя связь? Поддавшись искушению, они все же решили приоткрыть дверь.
  
   Как только между медленно отползающей бронированной плитой и косяком образовалась сантиметровая щель, Великий Мастер ринулся вперед. Обеими руками он вцепился в дверь и рванул ее изо всех сил. В шестернях и гидравлических цилиндрах запорного механизма что-то жалобно заскрипело, застонало, и тонна металла, готовая вот-вот остановиться, продолжила свое движение. Невиданная живая машина брала верх над машиной железной. От мощи, которую на их глазах демонстрировал Великий Мастер, всем стало не по себе, особенно Смиту и Карлосу. Если сержант просто съежился, прекрасно понимая, что от стихии не спрячешься, то уборщик все же попытался улизнуть. Он рванулся назад, но с ходу ударился в чью-то широкую, мощную как скала грудь.
   -- Куда это ты собрался? -- проскрипел великан с лающим немецким акцентом. -- С нами пойдешь.
   Карлоса развернули и толкнули в уже открывшийся дверной проем, в море света, в которое один за другим прыгали готовые к бою "головорезы".
   Внутри действительно оказалось светло. В центре легкого вооружения были готовы к потере энергоснабжения. Около десятка переносных неоновых ламп горели по периметру небольшого зала. Но это был лишь первый зал, можно даже сказать холл, в глубине которого виднелись входы в другие широкие коридоры.
   -- Взять их.
   Строгов указал на двух отброшенных от двери, растерянных техников в серых комбинезонах, и тут же ринулся вглубь зала. Там находились еще трое людей, и они не казались столь обескураженными, как их коллеги.
   Ближе других ко входу находился человек в камуфлированной униформе. Лейтенант, насколько успел разглядеть Строгов. Он уже тянулся к кобуре, да только не успел. Николай прыгнул и повалил офицера на пол. Несильный удар и лейтенант затих в нокауте. Однако, на этом угроза не исчерпалась. Мастера очень обеспокоили два других человека. Сообразив, что центр атакован, те попытались оказать сопротивление. Делали это оружейники весьма проворно и со знанием дела. Николай заметил, как на каком-то широкоствольном, похожем на здоровенный мегафон агрегате вспыхнула панель контроля. Даже используя всю свою скорость, Мастер не успевал. А это значило, что у него просто не оставалось выбора. Через мгновение под низкими бетонными сводами прогрохотала короткая очередь.
   Оружейная пальба послужила сигналом. Конец секретности, конец тайнам. Обе стороны знают друг о друге и готовы убивать. О том, что это именно так Мастер убедился в ту же секунду.
   Заметив в одном из темных дверных проемов блеск открытой оптики, Строгов не раздумывая бросился на пол. И сделал он это очень и очень вовремя. Тонкий красный луч пунктиром прочертил воздух в каких-то сантиметрах над его головой. Сзади послышалось змеиное шипение. Промазав мимо цели, лазерный луч плавил что-то за спиной у Мастера.
   Успел, -- была первая мысль, которая со скоростью света пронеслась в голове у великого воина. Второй была -- не дать противнику выстрелить вновь. И тут, словно выполняя приказ Мастера, по врагу ударили сразу несколько стволов.
   Все еще находясь в одному лишь ему доступном мире сверхскорости, Николай как бы со стороны наблюдал за происходящим. Винтовки стреляли неправдоподобно медленно. Так же медленно летели пули. Они одна за другой входили в тело камуфлированной фигуры, которая пряталась в глубине тускло освещенного дверного проема. Солдат дергался всякий раз, когда в него попадал кусок свинца, его колени стали подгибаться, а с плеча падала неширокая, похожая на базуку зеленая труба. Последним судорожным движением стрелок надавил на спуск, и лазер выстрелил еще раз. Вреда этот выстрел не причинил. Он просто вспорол одну из толстых стальных плит, покрывавших пол.
   Стальные плиты на полу! Николай только теперь получил возможность оглядеться. Выходит, порядок! Выходит, нашли!
   Мастер не стал оплакивать только что погибшего врага. Поселившееся в нем чувство неправильности всего происходящего, замолчало, уступая место ярости человека, солдата, которого только что хотели убить.
   -- Рутов, Шредер, за мной! Микульский, Луиза, займитесь пленными и осмотрите здесь все. Вы знаете, что искать.
   Николай прекрасно понимал, что в центре по разработке легкого вооружения должны работать десятки, может даже сотни человек. Всех их в плен не возьмешь. Однако, он должен зачистить хотя бы ближайшие помещения, взять хотя бы несколько ценных пленных, ведь поиски надо с чего-то начинать.
   По своей планировке центр напоминал раскидистое дерево, ветви которого росли и вились от самой земли. Прямо от точки входа начинались несколько коридоров. Взявшись за осмотр первого из них, "головорезы" уже через несколько минут убедились, что углубляются в промышленную зону. Здесь в небольших цехах производились детали для опытных образцов вооружения. Процесс был полностью автоматизирован, поэтому обнаружить здесь людей казалось маловероятным. Кроме того, все помещения имели гладкие бетонные полы. А это совсем не то, что искали корсиканцы.
   Строгов решил здесь не задерживаться. Он не осмелился соваться в лабиринт незнакомых переходных туннелей, а поэтому принял решение вернуться к главному входу и попытать счастье в другом коридоре.
   Второе направление оказалось куда более интересным. Все встречающиеся на пути помещения можно было смело причислить к лабораториям, офисам и проектно-конструкторским мастерским. Рабочие столы, заваленные кипами бумаг, мертвые теперь компьютеры и голографические кульманы... все на месте, все как и положено. Все, кроме людей. Персонал исчез, и Строгов не без основания стал полагать, что люди ушли вглубь подземного научного центра, неся с собой весть о перестрелке, завязавшейся в районе входа. Было не понятно, на что надеялись славные оружейники. На то, что удастся уйти через другие резервные выходы или, что нападавших кто-то встретит и остановит? Вопрос кто?
   Великий Мастер прислушался, впитывая в себя малейшие биения биоэнергетического поля. Есть! Где то поблизости все еще оставалась группа людей. Вот только как ее найти? Как разобраться в лабиринте многочисленных помещений и переходов?
   "Головорезы" принялись прочесывать комнату за комнатой, зал за залом. Зоркие глаза профессионалов искали не только пропавший персонал, но и зацепки, улики. Естественно главным следом в расследовании, которое вели корсиканцы, оставался металлический пол. Но, к сожалению, а может и к счастью помещения с таким покрытием практически не попадались. Везде лежала керамическая плитка. Лишь только один раз в неясном свете аварийного освещения блеснули металлические плиты. Стальная чешуя покрывала пол длинного, словно стрелковый тир помещения. В самом его центре обнаружился диковинный испытательный стенд, очень похожий на огромного стального паука.
   На всякий случай Строгов запомнил местонахождение этого зала и повел своих солдат дальше. Он чувствовал, что люди, которых они ищут, уже совсем рядом, что вот-вот состоится их "горячая" встреча.
   Встреча состоялась даже раньше, чем Николай ожидал. Очередной примыкающий коридор выплюнул на корсиканцев двух не совсем обычных прохожих. Один из них был одет в отливающие черным глянцем доспехи и держал в руках зловещего вида оружие. То, что это было именно оружие, становилось понятно с первого взгляда. Толстый, укутанный рифленым радиатором ствол, мощная, словно сложенная из десятка отдельных элементов, казенная часть и короткий раскладной приклад. Чтобы облик зловещей машины смерти можно было сравнить с привычным автоматическим оружием, не хватало лишь торчащего снизу магазина. Но его не было и в помине, ибо стреляло это чудо техники явно не пулями. Источником его смертоносной силы была энергия, поступавшая по толстому, укутанному в бронированный экран кабелю. Кабель соединял установку с массивным ранцем. Именно его и тащил второй номер черного стрелка. В отличие от своего грозного напарника это был обычный техник, не молодой, седоватый мужчина, одетый в рабочий комбинезон. Он тяжело дышал, изо всех сил стараясь не уронить тяжелую батарею.
   На мгновение противники замерли друг против друга. Их разделяло полторы дюжины шагов, не более. С этого расстояния оби стороны словно оценивали степень опасности, исходящую друг от друга. "Головорезы" были признаны опасными, и оружие в руках черного рыцаря стало поворачивать к ним свое зловещее жерло. Однако, если огневая мощь была явно на стороне оружейников, то скоростью полностью распоряжался Великий Мастер.
   Стрелять крайне не желательно. Понимая это, рука великого воина сама собой ухватилась за ствол винтовки. Он вложил в бросок всю свою силу. Старинная русская забава под названием "Городки"! Когда кувыркающаяся М-16 ударила черную фигуру в грудь, Строгов подумал, что в этом виде спорта он смог бы стать чемпионом. Противника снесло с места, как будто тот был легкой фигуркой из пяти деревянных столбиков.
   -- Берем их! -- проревел Великий Мастер и тут же кинулся на поверженных, деморализованных врагов.
   Рутов со Шредером подоспели уже потом, после того как Мастер обезоружил человека в защитном костюме и вогнал носом в пол его подручного.
   -- Они пришли вот из того перехода, -- Строгов указал на темный портал, видневшийся в двадцати метрах впереди. -- В других направлениях пока тихо. Поэтому будем считать, что слышали нас только там.
   -- Я проверю, -- предложил Рутов.
   -- Нет, идем все вместе. Нас слишком мало, чтобы распылять силы.
   Николай как следует огрел пытающегося подняться техника и выдернул из кармана несколько длинных пластиковых хомутов, предусмотрительно захваченных в одной из мастерских. Удостоверившись теперь уже в полной лояльности двух связанных оружейников, Строгов потянулся за своей винтовкой. Но тут взгляд великого воина скользнул по неизвестному чудо оружию, и рука, словно сама собой, поползла в его сторону.
   Когда Строгов перекинул через плечо толстый ремень боевой установки, Рутов запротестовал:
   -- Нельзя, господин лейтенант. У вас нет защиты, а эта штука наверняка здорово излучает, или греется, или...
   -- Ранец мне на спину. Без разговоров! -- Николай даже не стал слушать. И это не была эйфория от обладания новой сверхсокрушительной игрушкой. Лейтенант просто готовился к худшему.
   Ранец оказался не таким уж и тяжелым, по крайней мере, для него. Великий Мастер застегнул ремни, поудобней перехватил установку и двинулся вперед. Индикаторы над рукоятью горели обнадеживающими зелеными огоньками, и Строгов подивился, что электромагнитный импульс от взорванной ими бомбы не нанес вреда оружию. А вообще чего тут удивляться, оружие должно выносить и не такие передряги. На то оно и оружие, чтобы быть всегда исправным и готовым к бою.
   Темный переход привел "головорезов" к дверям одной из лабораторий. Не задумываясь они вломились внутрь. Здесь тоже горели питающиеся от аккумуляторов лампы. Лаборатория занималась сборкой и подгонкой экспериментальных образцов оружия, и этого самого оружия здесь было полным полно. Стеллажи, стенные шкафы, столы и верстаки, все было завалено самыми разнообразными орудиями убийства, их деталями и компонентами. Персонал лаборатории насчитывал человек семь-восемь. Все они оказались на месте и все при деле. Строгов сразу понял чем занимались работящие оружейники. Насмерть перепуганная компания в спешке собирала второе, точно такое же устройство, как то, что он сейчас держал в своих руках.
   -- Все, работа закончена, господа. Фабрика закрыта, все уволены.
   Чтобы его слова лучше дошли до ошарашенной технической интеллигенции, Николай навел на них свою пушку. Эффект, произведенный этим действием, заставил его зауважать ту штуковину, которой он обзавелся всего лишь пару минут назад.
   -- Командир, -- стоявший рядом Алексей Рутов негромко его позвал. -- Здесь на полу тоже плиты.
   "Да, я вижу, -- мысленно согласился Мастер. -- Это уже третье помещение с таким покрытием".
   "Не так много. Будет легче искать этот лифт", -- согласился капрал.
   "Самим нам тут искать до скончания веков, так что без помощника..."
   Подумав об этом, Николай тут же обратился к бригаде оружейников, которые зябко ежились под прицелом его оружия.
   -- Мы тут кое что ищем. А посему будем вам очень признательны за помощь. -- Строгов сделал паузу перед главной частью. -- Где-то здесь находится секретный лифт.
   Ответа не последовало. Мастер чувствовал страх, пульсирующий в душах стоящих перед ним людей. Они слышали странные отдающие металлом интонации его голоса, видели его мощную рослую фигуру, когтистые пальцы, напряженно сжимающие рукоять оружия. Все это леденило кровь, сбивало дыхание, заставляло бешено колотиться сердца. Но в мозгах гребаных патриотов все еще теплились гордость и упрямство, все еще жила надежда, что вот-вот сюда из всех щелей полезет непобедимый американский спецназ. Дудки! Мастер заставит их распрощаться с иллюзиями, даст понять, что первой, кто войдет в это подземелье, будет костлявая старуха с длинной острой косой.
   Строгов едва заметно поднял ствол, так чтобы смертоносный луч прошел аккурат над головами несговорчивых пленных и надавил на спуск. Он думал, что давит на спуск. Но выстрела не последовало. Аппарат взвыл, и вой этот начал нарастать с бешеной скоростью. Зеленые индикаторы моргнули и тут же окрасились в желтый цвет. Через мгновение они стали оранжевыми, грозя с секунды на секунду запылать угрожающим алым огнем.
   В тот же миг Мастера ударил шквал неистово вопящих голосов. Их не было слышно, они кричали лишь в его мозгу: "Он не знает... Он нас всех взорвет! Сделайте что-нибудь!" Это была паника, настоящая паника, которая, хотел того Николай или нет, передалась и ему. Сейчас он держал в руках бомбу, и та грозила рвануть каждую секунду.
   "Сбросить заряд! Тумблер под индикаторами! Затем длинное нажатие на гашетку! Быстрее!" -- в общем хоре обезумевших от страха голосов Мастер вдруг услышал чей-то отчаянный, но осмысленный возглас. И тут же один молодой техник рванулся к нему.
   Он не успеет. Мастер имел в виду совсем не детонацию оружия. Для юноши куда более смертоносной стала молниеносная реакция "головорезов". Короткая очередь прорезала тишину, и техник упал. Упал, сделав всего каких-то пару шагов. Спасибо. Николай щелкнул тумблером и со всей силы сжал гашетку смертоносного оружия, словно это была ладонь молодого оружейника, который их всех только что спас.
   В наступившей тишине голос Строгова прозвучал необычайно громко и сурово:
   -- Повторяю вопрос. Кто знает, где находится секретный лифт?
   События последних минут значительно поколебали крепость духа всех без исключения сотрудников лаборатории. Они вдруг осознали, что их жизнь хрупка и висит на волоске. Безумные инопланетяне уничтожат всех, не пожалеют и самих себя. Им нужна информация. Информация любой ценой.
   Строгов великодушно простил перепуганным людям их ошибку. Пусть они не признали в нем человека, лишь бы только начали говорить, или хотя бы думать в нужном направлении.
   Первым голос подал немолодой уже мужчина, на шее которого почему-то висел медицинский фонендоскоп:
   -- Мы не знаем ни о каком секретном лифте. Мы занимаемся вооружением, только вооружением. Наша специфика лучевое оружие, а совсем не лифты.
   -- Я точно знаю, что лифт здесь, в вашем центре. Лифт ведет наверх. Вход в лифт замаскирован под одной из стенных панелей. Возле входа в лифт у самого пола изображена эмблема: белый ромб со вписанным в него числом двенадцать. Я спрашиваю, кто-нибудь из вас знает что-либо об этом?
   Николай нарочно повторял и повторял слово лифт, называл все известные ему приметы. Он отчаянно взывал к памяти этих людей. Как только они подумают, как только представят... он будет знать ответ.
   Но нет, в головах оружейников всплывали обычные лифты общего пользования, стандартные надписи и обозначения, нанесенные на стены и двери. Все это даже близко не походило на то, что искал Николай. В отчаянной попытке пробить глухую стену молчания Мастер чуть ли не выкрикнул:
   -- Кто может знать?
   Оружейники промолчали, но большинство из них подумало: "Заведующий лабораторией должен знать. Он всегда все знает. Он ходит в фаворитах у начальства". Это бессознательное признание сопровождалось свежей, а от этого поразительно четкой картинкой -- человек в черных доспехах вешает себе на плечо увесистую, облепленную ребрами радиатора трубу.
   Черт, это же тот самый мужик, которого Николай сшиб на подходе к лаборатории! Строгов резко развернулся, крикнул своим людям: "Держать всех на прицеле!" и тут же кинулся в полутемный коридор.
   Две фигуры находились там же, где их и оставили "головорезы". Только вот человек в защитном костюме уже пришел в себя. Он стоял на четвереньках и делал судорожные вдохи все еще не в силах восстановить дыхание после сильного удара.
   -- Подъем!
   Мастер схватил заведующего лабораторией за шиворот и одним рывком поставил на ноги. Чтобы видеть лицо своего собеседника, Строгов сорвал с него шлем.
   -- Кто вы? -- прохрипел скуластый светловолосый мужчина средних лет.
   -- Мы ищем вход в спецлифт, который курсирует между этим уровнем и резиденцией Верховной Лиги. Вы знаете, где он?
   Николаю за сегодня уже порядком поднадоел этот вопрос, а еще больше его раздражал неизменный отрицательный ответ. Неужели вот и сейчас... Сейчас все вышло по-другому. В сознании пленника на секунду возникло какое-то замешательство, а затем Мастер ясно разглядел распахнутую стенную панель, а за ней сверкающую полированным металлом кабину. И самое главное. Вся эта механизация находилась в длинном как кишка помещении, в центре которого замер паукообразный испытательный стенд.
  
   Строгов долго и задумчиво смотрел на предупреждающую надпись, выведенную крупными красными буквами на стене лифта: "Пассажировместимость четыре человека. Предельный вес девятьсот фунтов. Перегрузка может привести к аварии!".
   Ян Микульский перехватил взгляд командира и не преминул поинтересоваться:
   -- Девятьсот фунтов это сколько же будет, если в килограммах?
   -- Около четырехсот, -- невесело протянул Мастер.
   -- Да-а-а... как раз четверо, -- поляк призадумался, но через мгновение к нему вернулся утраченный оптимизм. -- Фигня все это. Лифты всегда с запасом проектируют. Помню в детстве мы загружали кабину так, что она едва ползла. Полагаю, весу тогда было раза в полтора больше, чем дозволялось.
   -- Дубина ты, Ян, -- к разговору подключился Рутов. -- То был обычный лифт, а это летательный аппарат, ракета, только движется она не в открытом пространстве, а в шахте. А перезгруз в авиации дело смертельно опасное, можешь мне поверить.
   -- Понятно, ты ведь летун, тебе виднее, -- понурив голову, согласился разведчик. -- Так что из этого всего следует? Чего делать то будем?
   -- Я поднимусь, -- решительно заявил Мастер.
   -- А кто еще? -- поинтересовался Микульский. -- Ведь лифт потянет еще троих.
   -- Я вешу гораздо больше, чем обычный человек. Кроме того, хочу взять с собой еще и эту игрушку, -- Николай показал на аппарат, захваченный у завлаба. -- Плюс защита, плюс батарея, получается добавка килограмм так в шестьдесят. Так что... -- Мастер призадумался. -- Двое. Могу взять с собой только двоих.
   -- Ян ранен, выходит, мы со Шредером самые подходящие кандидатуры, -- тут же сориентировался Рутов.
   -- Я хоть и ранен, но дам вам сто очков вперед, -- огрызнулся поляк.
   -- Пойду я.
   За спинами спорщиков прозвучал уверенный женский голос. Услышав его, мужчины расступились. Луиза вошла в образовавшийся круг и остановилась перед Великим Мастером. Девушка была по грудь каждому из солдат, изящная и хрупкая. Однако в ней чувствовалась такая сила, такое неоспоримое право на эту работу, что никто из мужчин даже и не пикнул.
   -- Ну, как, ты берешь меня с собой? -- Луиза лишь соблюла формальность, задав этот вопрос.
   -- А разве у меня есть выбор?
   -- По-моему, нет.
   Девушка обняла Николая за шею и, никого не стесняясь, крепко прижалась к нему. Строгов чувствовал, Луизе очень хотелось поцеловать его, но только вот эта проклятущая маска... Она разделяла влюбленных, всякий раз напоминая о зыбком призраке, которым для них являлось счастье.
   -- Осталось еще одно вакантное место. Кинем жребий? -- Рутов обращался совсем не к Великому Мастеру. Он спрашивал Микульского и Шредера.
   -- Мне было обещано, что добравшись до резиденции Верховной Лиги, я получу возможность узнать правду. -- Голос сержанта Смита прозвучал жестко и требовательно. -- Если обещания вашего командира не пустой звук, то третьим должен идти я.
   -- Размечтался, -- в Микульском все еще жила неприязнь к Смиту, затаенная обида и злоба. -- Ты же предашь при первой же возможности или обложаешься, увидев то, что видели мы.
   -- Ян... -- окрикнул Строгов. И когда разведчик обернулся к нему, укоризненно покачал головой.
   Николаю следовало подумать, хорошенько подумать. Кто станет наилучшим дополнением к двум монстрам, какими являлись они с Луизой. Меньше всего шансов имел Микульский. Разведчик был ранен и все сильнее и сильнее тянул ногу. Недалеко от него ушел и Шредер. Мастер чувствовал, что после атаки морунгов баварец стал реагировать не так быстро, его мучили приступы головной боли. Хотя Георг делал все, чтобы этого никто не заметил, чтобы никто не обвинил его в слабости. Остаются Рутов и Смит. Свой и чужой, здоровый и раненный, преданный боевой товарищ и темная лошадка. Выбор здесь был очевиден. Николай внимательно поглядел сперва на одного, затем на другого, кивнул и глухо произнес:
   -- Идет Смит.
   Почему Строгов выбрал именно сержанта, он сам бы затруднился ответить. Просто что-то почувствовал, что-то, а может кто-то подсказал, словно шепнул на ушко: "Бери этого, он пригодится, он не подведет". Находясь под действием этого магического голоса, Николай снял с плеча свою винтовку и протянул ее Смиту.
   -- Командир, но как же так... -- Ян Микульский попытался протестовать.
   -- Приказы не обсуждаются, солдат, -- в словах Строгова не было нажима, словно это был и не приказ вовсе, а совет. И это далеко не все, что он собирался сказать трем хмурым "головорезам". -- Вы остаетесь здесь, остаетесь всего втроем, на вражеской территории, без поддержки и скорее всего без связи.
   -- Без связи? -- Рутов вопросительно поглядел на командира.
   -- Я больше не слышу Грабовского, не слышу Дэю, -- протянул Строгов задумчиво. -- Раньше слышал, а сейчас нет. Маловероятно, что они погибли одновременно, причем, когда находились достаточно далеко друг от друга. Отсюда напрашивается вывод -- в резиденции Лиги, а может и на всех верхних уровнях вновь включили систему глушения. Так что возможно случая поговорить у меня с вами больше не представится. -- Николай сглотнул, подкативший к горлу, горький комок и внимательно посмотрел на последних из оставшихся в живых "головорезов". -- И поэтому я приказываю вам: постарайтесь уцелеть, мужики!
   С пол минуты все стояли молча, пытаясь унять горечь от расставания, боль от предчувствия новых потерь. Николай первый нарушил тишину:
   -- Если у нас все получится и удастся захватить верхушку Лиги, то я дам вам знать. Прикажу отключить глушение и свяжусь. Если операция провалится... Ну, тогда... -- Строгов бессильно развел руками, -- тогда действуйте по собственному усмотрению. Помните только одно, в живых сдаваться я вам не рекомендую.
   -- Веселенькое у нас получается прощание, а, командир? -- горько усмехнулся Алексей Рутов.
   -- Да, ты прав, -- лейтенант ободряюще похлопал земляка по плечу. -- Но добавить могу лишь совет. Попытайтесь использовать вот их.
   При этих словах Великий Мастер кивнул в сторону заведующего лабораторией лучевого оружия и того самого пожилого техника с фонендоскопом, который первым осмелился заговорить с корсиканцами. При их содействии легионеры вскрывали проход к лифтовому столбу. Теперь же эта парочка оружейников стояла невдалеке и настороженно прислушивалась к незнакомой речи. Судя по всему, они наивно полагали, что разговор агрессоров касается именно их дальнейшей судьбы.
   -- Главный инженер Самерсон мне показался вполне порядочным человеком. Его искренне напугал и одновременно возмутил рассказ об участи Кремера. Я слышал его мысли. Попробуйте с ним наладить контакт. Может, знаменитый хельсинский синдром и сработает. В конце концов, что вы теряете? Они-то все равно знают о нас.
   -- Мы попробуем, господин лейтенант, -- заверил Мастера Рутов.
   -- Как говорится, чем могу, -- Николай кивнул своим товарищам.
   На прощание Строгов обнял всех по очереди: Микульского, Рутова, Шредера. Луиза поцеловала каждого из солдат, а Смит пожал им руку. Всем. Даже Микульскому. Мастер слышал, как в момент рукопожатия поляк шепнул американцу: "Смотри у меня, предашь... на том свете сыщу". На что Смит спокойно ответил: "И тебе удачи, солдат".
   Вот кажется и все! У Николая с души свалился тяжелый камень. Он почувствовал, что американский сержант не врет. Смит действительно искренне желал удачи своему бывшему врагу. Вернее, нет, не врагу. Сейчас сержанту было стыдно за то, что он когда-то считал этого человека своим врагом. Враг кто-то другой. Смит пока не знал кто. Но он был уверен, что узнает, обязательно узнает.
   -- Грузимся!
   Великий Мастер подвел итог прощанию. Он сделал несколько шагов в сторону и нагнулся к боевому дезинтегратору "Гурон-9", который мирно и тихо лежал возле стены. Первое, что Мастер сделал, так это накинул на плечи тяжелый ранец и принялся застегивать ремни.
   -- Стойте!
   Испуганный крик заставил всех обернуться. Главный инженер Самерсон кинулся к невиданному, пугающего вида существу, которое именовало себя Мастером.
   -- Вы не можете применять боевой дезинтегратор внутри станции! -- заявил он. При этом в глазах главного инженера горели возмущение, протест, неподдельное беспокойство, а может даже и страх. -- Вы уничтожите все вокруг, сотни людей, и вероятнее всего самих себя тоже.
   Странно, но на слова инженера сильнее всего прореагировал Смит. Николай увидел, как в мозгу сержанта возникла картинка: красная планета, на теле которой светилась, разгоралась огненная оспина. Представляя вскипевший участок поверхности, Смит инстинктивно съежился. Он явно знал, что имел в виду Самерсон. Он-то может и знал, но ни Строгов, ни его солдаты не видели "Гурон" в действии, а поэтому и страха у них эта штуковина не вызвала. Мастер продолжал мыслить четко и логично:
   -- Уважаемый господин Самерсон, а какого же дьявола вы сами кинулись нам наперерез вот именно с этой игрушкой?
   -- У меня не было выбора, -- понурив взгляд, пробубнил оружейник. -- Я полагал, что черное облако с поверхности проникло уже и сюда, в глубину станции.
   -- Но когда вы увидели, что это вовсе не облако, вы все равно навели дезинтегратор на нас.
   -- Я испугался, -- честно признался инженер. -- Испугался за себя, и тогда сработал примитивный, первобытный инстинкт самосохранения.
   -- Вот и прекрасно, -- согласился Мастер. -- Я возьму эту пушку с собой и, быть может, там, наверху ее вид заставит кое кого кое о чем задуматься, сработает этот самый инстинкт. А палить из нее налево и направо я, уж поверьте, не собираюсь.
   Больше Великий Мастер не хотел терять драгоценное время. Он надел на голову позаимствованный у Рутова боевой шлем, взял в руки громоздкую трубу боевого дезинтегратора и первый шагнул внутрь реактивного болида.
  
  
   Глава 38.
  
   Рев двигателя смолк и сразу же ощутилось резкое падение скорости. Лифт хотя и предназначался для vip-персон, но все же являлся транспортом чрезвычайных ситуаций, а такие приспособления, как правило, не церемонятся ни с кем, будь ты хоть премьер-министр, хоть арабский шейх. Тугие страховочные ремни больно впились в тело. Больно? Великий Мастер не почувствовал боли, ну а это болезненное ощущение... Николай бросил быстрый взгляд на Луизу, а затем и на Смита. Точно, боль принадлежала Смиту. Натянувшиеся ремни сдавили его раненное плечо, и сержант закусил губу, чтобы не застонать.
   На секунду Строгов пожалел, что взял с собой американца. И что это ему взбрело в голову? Довериться случайному человеку, вчерашнему врагу. Хотя... Мастер не обнаружил в мыслях Смита даже намека на предательство, но и дружеского расположения к захватившим его людям сержант также не испытывал. Он был как бы сам по себе. Вел собственное расследование гибели своей жены. Неужто именно поэтому Николай и предпочел Смита верным проверенным товарищам? Мастеру требовался чей-то независимый взгляд, и он решил, что Смит именно такой человек. Сейчас Строгов был вынужден признать, что стремясь утихомирить свое растревоженное интеллигентское эго, он поступил неразумно. Собираясь на смертельно опасное дело, он взял с собой совсем не бойца, а стороннего наблюдателя, который, быть может, даже пальцем не пошевелит, если они с Луизой будут погибать.
   Лифт остановился с резким толчком. Через миг после этого его дверь просто вывалилась наружу. Легкий сизый дымок от сработавших пиропатронов еще не рассеялся, когда Смит выстрелил прямо в дверной проем. Сержант дал длинную очередь, и пули звонко ударили во что-то стоящее прямо напротив выхода. Строгов пока не мог разобраться что это такое. Какая-то колонна или столб... да, точно, столб, высотой чуть повыше человеческого роста.
   Опорожнив половину магазина, сержант, наконец, успокоился и удовлетворенный своей работой опустил ствол. Наконец наступившая тишина позволила Строгову спросить:
   -- Какого хрена, Смит?! -- Мастер отчитывал сержанта, а сам ловко расстегивал привязные ремни.
   -- "Страж". Я подумал, что его должны были здесь установить.
   -- Что за "Страж" такой? Почему вы не говорили о нем раньше? -- Николай поудобней перехватил дезинтегратор и осторожно высунулся из стальной кабины.
   Расстрелянный сержантом столб стоял в трех шагах от лифта. Примерно на уровне человеческого лица в нем виднелось правильное сферическое углубление, в котором еще несколько секунд назад что-то располагалось, что-то стеклянное... может крупный объектив или панорамная оптическая матрица. Однако что бы это ни было, Смит разнес его первыми же выстрелами. Теперь хрустящая стеклянная изморозь покрывала пол в радиусе метра от металлического часового.
   -- Караульная система "Страж". Ее блоки в зоне "А" располагаются во всех потенциально возможных точках проникновения. Но с ними можно справиться, если знать куда стрелять и среагировать первым. -- Николай почувствовал, что Смит стоит у него за спиной и с гордостью разглядывает плоды своей деятельности.
   -- Вы знали, что она здесь?
   -- Предполагал.
   -- Это сигнальная система?
   -- В основном да, правда убивать она тоже может, -- сержант ткнул стволом в центральную часть конструкции. -- Вон то закрытое сейчас окошко. Там дуло огнемета. Не знаю зону поражения, но полагаю в кабине лифта было бы жарко.
   -- Давайте выберемся отсюда поскорее, -- предложила Луиза. Она последней справилась с ремнями безопасности и теперь заняла место рядом с сержантом. -- Вдруг эта штука все же сработает?
   -- Пошли, -- Строгов шагнул наружу.
   Он оглядывал помещение, а сам все думал о Смите. Черт побери, все же следует иногда прислушиваться к внутреннему голосу. Не окажись рядом Смита, в лифте очень долго и противно воняло бы жженой человечиной.
   Вспомнив о караульной системе, Строгов задался вопросом, а работает ли она вообще? Ведь электромагнитный импульс уничтожил всю... Слово "электроника" так и осталось непроизнесенным. Взгляд Великого Мастера уперся в шеренгу точно таких же "стражей", поджидающих своих, не ведающих об опасности, клиентов напротив других лифтов. На каждом из железных столбов горели зеленые огоньки полной активации. Вот хрень какая, работают ведь! Все работают! Строгов ощутил уколы злости и досады, как будто только что кто-то неведомый, надсмехаясь над всеми стараниями Великого Мастера, показал ему оттопыренный средний палец. Резиденция Верховной Лиги оказалась твердыней в твердыне. Большинство ее систем выдержали атаку ЭМИ.
   -- Вперед, очень быстро вперед! -- Строгов понимал, что уничтожение "Стража" не останется незамеченным. Охрана уже наверняка поднята по тревоге и мчится сюда на всех парах.
   С выходом из секретного транспортного комплекса проблем не возникло. Дверь вылетела вместе с куском стены. Луиза уже так поднатарела в этом трюке, что со стороны казалось будто девушка лишь небрежно махнула рукой. Небрежно... как это верно подмечено! Три-четыре квадрата бетонного перестенка, примыкающего к двери, как не бывало.
   -- И как это у нее получается? -- поинтересовался Смит, аккуратно перешагивая через клочья искореженной арматуры.
   -- Потом как-нибудь расскажу, -- пообещал Строгов, а просебя добавил: "Если сам разберусь".
   Когда рассеялась пыль и Николай смог оглядеться по сторонам, у него вырвался непроизвольный восторженный вскрик:
   -- Что б я пропал!
   -- Красота, -- подтвердила Луиза.
   Они оказались в нешироком, отделанном полированным деревом коридоре. На стенах висели золоченный бра и картины в дорогих резных рамах. Белые, похожие на полураспустившиеся лилии плафоны сейчас не горели, но они отсвечивали неяркий свет зеленоватого аварийного освещения. От этого казалось, что вокруг ночь, и это луна играет на лепестках диковинных ночных цветов, на лицах нарисованных героев и красавиц.
   -- Тут везде так, -- пояснил Смит. -- Красиво жить не запретишь. Вон, даже аварийка не красная как везде, а зеленая. Чтобы, значит, глазам было поприятней.
   -- Смит, вы здесь часто бывали? -- Мастер сразу уловил ценную информацию.
   -- Случалось по долгу службы.
   -- Знаете планировку комплекса?
   -- Схем никогда не видел, так что имеются лишь предположения.
   -- Сгодятся и они. Куда идти?
   -- Это зависит от того, что мы ищем.
   -- Черт возьми, Смит, не стройте из себя идиота! -- рявкнул Строгов понимая, что они тратят драгоценное время. -- Вы же знаете, что мы ищем членов Лиги.
   -- А-а-а, -- протянул Смит с таким видом как будто до него лишь теперь дошли смысл и цель этой операции.
   Тут Строгов сообразил, что сержант ждет когда его по-настоящему примут в команду. Обрывки разговоров, услышанные им ранее, были не в счет.
   -- Да, мы ищем виновников страшной войны, а вы нам в этом помогаете, -- Мастер свирепо сверкнул глазами. -- Так куда идти?
   -- На станции сложилась экстремальная ситуация. Поэтому полагаю, что члены Верховной Лиги сейчас собрались все вместе. Командуют.
   -- Хорошая новость, но где именно они собрались?
   -- Идемте.
   Смит взял наперевес винтовку и, как показалось Николаю, уверенно двинулся вглубь роскошного коридора. Строгов с Луизой последовали за ним.
   -- Насколько я понял, резиденция имеет форму колеса. Знаете, такое, от древней деревянной повозки. -- Смит говорил очень тихо, как будто опасался, что его кто-то подслушает. -- По ободу идут технические или служебные помещения.
   -- Тот транспортный узел! -- сообразила Луиза. -- Тот самый, на который нас доставил лифт.
   -- Я тоже так полагаю, -- Смит согласно кивнул и продолжил свой рассказ. -- От обода отходят спицы. Это основные коридоры. В них выходят помещения, отданные весьма немногочисленному персоналу, разные там канцелярии, узлы связи, машбюро, библиотеки и все такое прочее. А вот дальше... Дальше все коридоры сходятся в центральную зону. Это как раз и есть оно, то самое место, где...
   Приближающийся топот ног заставил Смита замолчать. Он подал сигнал "внимание", поднял винтовку и быстро прижался к полировке стенной панели. Строгов и Луиза последовали его примеру, только уже у противоположной стены.
   Шесть человек, -- сосчитал Николай появившиеся в конце коридора силуэты. Все с оружием. Наступающая группа не могла их видеть. Людям здесь было темно, слишком темно. Но что такое тьма для рожденного в глубине мрачного Лабиринта Великого Мастера? Пустяки, мелочь, привычная среда обитания.
   -- Они все в форменной одежде, -- прошептал Строгов совсем тихо.
   -- Что? -- не поняла Луиза.
   -- На них не боевая униформа. Штабисты! Они бросили на нас штабистов! -- Николай шептал буквально одними губами. -- Жалко будет убивать этих недотеп.
   -- Любимый, позволь... я попробую, -- попросила девушка, и Николай сперва даже не понял о чем это она.
   Все прояснилось, когда, подпустив противника на полсотни шагов, Луиза вскинула одну руку. На мгновение под землю ворвался неистовый ураган. Невидимая волна свалила шестерых американцев и покатила их по паркетной мозаике полов. Вместе с людьми кувыркались несколько светильников и две дюжины картин.
   -- Вот и все, -- Луиза произнесла это уже достаточно громко, чтобы услыхал и Смит.
   -- Они мертвы? -- в голосе сержанта не слышалось радости от молниеносной победы.
   -- Я старалась лишь оглушить.
   -- Это правда? -- в глазах морского пехотинца промелькнула благодарность, почти преклонение.
   -- Сейчас посмотрим.
   Николай двинулся вперед. Однако, он сейчас совсем не думал о судьбе шестерых американских штабных крыс. Гораздо сильнее его занимал вопрос, почему он не слышит их сейчас и не слышал до этого? Глушилки! Единственное объяснение всему этому -- глушилки. Они вновь здесь работают. Они даже более мощные и совершенные, чем те, с которыми Мастеру доводилось сталкиваться ранее. Это ясно как дважды два. Стараясь проверить это свое предположение, Строгов мысленно позвал: "Луиза! Луиза, ответь мне!"
   Ничего. Полная тишина. Вот и доказано. Внутри резиденции можно забыть обо всех телепатических способностях. Хорошо, что Николай узнал об этом уже сейчас! Итак, с возвращением в мир обычных человеческих чувств и ощущений.
   Шестеро штабных офицеров валялись вперемешку со своим оружием и холстами древних мастеров. Если бы "головорезы" так не спешили, Строгов мог бы даже кое над кем позубоскалить. Например, вон над тем невысоким плотным майором ВКС разлегшимся на теле пышногрудой нимфы. При других обстоятельствах это действительно выглядело бы смешно. Но сейчас нет времени! Не было его даже для того, чтобы выяснить жив капитан или уже отправился навстречу с прекрасной богиней.
   Широкий коридор, уходил вправо. Он и являлся одной из тех самых спиц, которые соединяли наружные, собранные в кольцо сектора с сердцем комплекса.
   Завидев группу Великого Мастера, несколько фигур в штатском шмыгнули в двери, выходящих сюда помещений. У Строгова сперва возникло желание поймать парочку местных старожилов да расспросить как следует что тут да как, однако затем он резонно решил не тратить на это время. Они не должны останавливаться. Когда прибудут на место, вот там и поговорят... с теми, кто останется в живых.
   Шагов через сто коридор неожиданно сужался. Складывалось впечатление, что на огромную бетонную кишку надели толстое кольцо, которое сдавило ее, уменьшив сечение чуть ли не вдвое. Весь этот узкий участок был также обшит деревом, но на нем не было ни картин, ни светильников. Подозрительно все это!
   -- Всем стоять! -- Строгов остановил разогнавшегося Смита. Окрик прозвучал столь неожиданно, что сержант замер на полушаге.
   -- Что случилось? -- прошептал он, балансируя на одной ноге.
   -- Проверим кое-что.
   Не пускаясь в пространные объяснения, Мастер сорвал со стены один из светильников и с силой швырнул его вперед. Кувыркаясь золоченая конструкция влетела в зону сужения и тут же вспыхнула. Через мгновение ажурное бра превратилось во всплеск расплавленного металла, рядом с которым летели несколько капель кипящего стекла. Но все они так и не упали на пол. Все они испарились, оставив после себя лишь легкий сизый дымок.
   -- Эффектно, ничего не скажешь! -- с чувством произнес Николай.
   -- Поле, -- прошептал Смит, и голос его дрогнул. Морпех отчетливо осознал, что до смертоносной ловушки он не дошел всего один шаг.
   -- Включили персонально для нас. Вот падлюки! -- прорычал Мастер.
   -- Что будем делать? -- сержант постарался взять себя в руки.
   -- Я попробую, -- ринулась вперед Луиза.
   -- Попробуй, -- разрешил Строгов без особого оптимизма.
   Минут пять в коридоре творилось что-то невообразимое. Огромная невидимая кувалда со страшной силой и яростью крошила стены, перемалывала в щепки дорогущие панели из красного дерева, срывала доски паркетного пола. По большей части все это вмиг сгорало в невидимой высокочастотной печи. Сама же печь продолжала исправно работать, абсолютно равнодушная к безумству стихии.
   -- Не могу. Не получается, -- взмыленная и злая корсиканка упала на пол возле одной из стен.
   -- Металл это. Огромная цельнолитая конструкция. Тысячи и тысячи тонн. Ударом ее не возьмешь. -- Мастер перевел взгляд на сержанта. -- Смит, вы знали, что апартаменты Лиги отлиты из металла?
   -- Мне сообщили об этом сразу же на входе, -- огрызнулся янки. -- Сейчас еще окажется, что это спрятанный в земле звездолет, и он может рвануть отсюда в любой момент.
   -- Интересная гипотеза. Только если уж мы здесь оказались, то этот номер вряд ли пройдет, -- Мастер тяжело вздохнул, -- Ну, что ж, видать особого выбора у нас нет. Придется взять грех на душу. Так что, други мои, давайте... живо назад!
   Убедившись, что Смит и Луиза отошли шагов на десять, Николай надвинул на лицо темное бронестекло боевого шлема и еще раз припомнил всю ту информацию о "Гуроне", которую ему удалось вытянуть из главного инженера Самерсона. Вроде как на этот раз все сделал правильно: отражатели электромагнитный полей включены, система сведения выставлена на сто футов, накопитель энергии будет заполнен через пять секунд.
   Один, два, три, четыре... Строгов навел оружие на гигантскую стальную конструкцию. Пять! Зеленые огоньки на "Гуроне" замигали, послышался прерывающийся словно морзянка писк. Огонь! Николай скомандовал сам себе и плавно нажал на гашетку.
   Это не походило на обычный выстрел. "Гурон-9" просто деловито загудел. Весь его длинный толстый ствол окутали десятки извивающихся и переплетающихся молний. Николаю сразу стало как-то жутковато держать в руках этот кокон беснующегося голубого огня. Но именно поэтому он и сжимал оружие все сильнее и сильнее. Не дай бог выронаить! Не дай бог даже дернуться или пошевелиться. Ведь тогда ад может прийти и за ним.
   В той стороне, куда глядело дуло "Гурона", действительно творился настоящий ад. Металлические конструкции, бетон, дорогая отделка стен и даже сам воздух, само пространство нашего мира превращались в ничто. Дезинтегратор рвал материю на куски, распылял ее, а затем с невиданной скоростью запихивал разогретую до красна взвесь в огромную черную дыру. Бездонный провал жадно глотал огненный туман и никак не мог насытиться. Ему было все мало. Казалось, вовремя не останови этого хищника и он, не задумываясь, сожрет всю станцию, всю планету, всю галактику.
   Устрашившись дел рук своих, Строгов резко отпустил гашетку чудовищного оружия. В тот же миг черная дыра поперхнулась своим огненным коктейлем, но обуреваемая жадностью все же сделала еще один самый последний глоток. Он-то и доконал ее окончательно, он-то и стал тем плотным кляпом, который заткнул голодную глотку. Когда черный провал исчез, перед людьми осталась лишь огромное, пышущее жаром облако.
   -- Да-а-а... -- протянул Мастер, попеременно глядя то на огненные клубы впереди, то на струйки белого дымка поднимающиеся от своей одежды. -- Ну и погулял я тут. Не предполагал, что эта штука настолько мощная.
   -- Вот почему Самерсон протестовал против стрельбы внутри станции, -- подал голос Смит. -- А мы-то теперь вообще сможем идти дальше?
   -- Я целился в стены и потолок. Пол... -- Строгов пригляделся, -- пол, кажется, не задел.
   По мере того, как раскаленные газы остывали в туннеле становилось все темнее и темнее. Энергоснабжение всего этого сектора оказалось уничтоженным, а вместе с ним пропал свет аварийных ламп, сдохла система глушения. Строгов услышал, как в кромешной темноте подземелья вопят испуганные души десятков людей. Однако, там, впереди, по-прежнему было пусто и тихо, как в могиле, там по-прежнему таились тайна и угроза.
   -- Двигаем, -- Великий Мастер сделал уверенный шаг вперед.
   -- Я бы сперва проверил.
   Смит с подозрением покосился на остатки стального портала. Сержант без колебания сорвал со стены шедевр какого-то импрессиониста и швырнул его вперед. Картина свободно пролетела опасный участок, а затем угодила в зону, где на полу светились лужи расплавленного металла. Через мгновение полотно вспыхнуло небольшим веселым костерком.
   -- По-моему, это был Моне, -- Николай с тоской поглядел на огонь.
   -- Ладно, я потом новую нарисую. Выйдет не хуже, -- хмыкнул Смит. -- Если жив останусь.
   Сержант вовремя напомнил об опасности. Она подстерегала их на каждом шагу. Матер чувствовал, что это место проклято, что все здесь как-то не так, во всем присутствует зловонный запах смерти. Но пока это были лишь чувства. До источника этих страхов предстояло еще докопаться.
   Космические ботинки обеспечивали первоклассную термоизоляцию, именно поэтому "головорезы" смогли идти по разогретому дымящемуся полу. Над головами у людей висел огромный, словно в древнем соборе, купол. Выстрел из дезинтегратора вмиг испарил сотни тонн породы, бетона и металла, сотворив новую небесную сферу, которая сейчас мерцала тысячами остывающих огненно-красных звезд.
   Звезды как будто перемигивались со своими близкими родственниками -- языками хищного яркого пламени, разгоравшегося на бренной земле. Обшивка стен и паркетные полы, поддавшись жару разогретого бетона, начали гореть.
   -- Поспешим, -- скомандовал Великий Мастер. -- Нам следует оторваться от огня.
   Когда они отошли на безопасное расстояние, Смит со знанием дела заметил:
   -- Пожар, это опасно. Особенно под землей. Особенно при неисправной системе пожаротушения и вентиляции.
   -- Зато персоналу, а главное охранне резиденции будет чем заняться. Не все ж им вставлять нам палки в колеса.
   -- Ну, если подходить к делу с такой стороны... -- сержант согласно кивнул.
   -- Именно с такой, Смит. Для нас сейчас чем хуже, тем лучше.
   Строгов огляделся по сторонам. Дальше туннель имел несколько ответвлений, и было не понять, толи это продолжение зоны обслуживания, толи начало центрального ядра -- той самой, наиболее засекреченной части резиденции. Именно об этом Николай хотел осведомиться у Смита, да так и не успел. В одном из туннелей послышался скрежет, и с потолка начала быстро опускаться многослойная противопожарная переборка.
   -- Ух ты! -- повеселел Строгов. -- Нам даже подсказывают куда идти. -- Мастер тут же повернулся к своей возлюбленной и попросил, -- Луиза, займись, пожалуйста.
   За огнестойкой переборкой снова были коридоры, двери, лестницы и опять коридоры. Преодолевая их, отряд Мастера натыкался на все новых и новых людей. Кто-то из повстречавшихся бросался прочь, кто-то в атаку на "головорезов". Но чаще всего до серьезных столкновений не доходило. Луиза просто не допускала их. Начиналось все несколькими выстрелами, после которых болваны, осмелившиеся встать на пути у корсиканки, оказывались сметенными со своих позиций, оглушенными и обезоруженными.
   Примерно через полчаса такой игры в войну Строгов, который обычно гордился своей способностью ориентироваться, окончательно запутался. Заметив впереди очередное разветвление коридоров, он притянул к себе Смита:
   -- Сержант, вы хоть приблизительно представляете, где мы находимся?
   -- Смутно, -- морской пехотинец не смел поднять глаз на Мастера.
   -- Хреново, -- Мастер чисто автоматически огляделся по сторонам.
   Кругом все, как и прежде, как и везде: подсвеченные зеленоватым светом аварийки коридоры, тусклый блеск полированного дерева, картины и запах гари от разгорающегося позади пожара. Черт его знает, куда же тут идти!
   -- Я нашел!
   Возглас Смита громко прозвучал в гнетущей тишине злобно затаившегося туннеля. И это "нашел"... как бы стало продолжением нынешней жестокой реальности. Оно означало, что сделан еще один шаг на длинной военной дороге. Эх, только бы знать, куда ведет эта дорога, что в конце нее: безоблачное небо победы, мира и счастья или зловещий багровый дым, подымающийся над руинами мертвого, испепеленного мира.
   -- Что там у вас, Смит? -- Строгов попытался отделаться от своих невеселых мыслей и быстро подошел к сержанту.
   -- Я его знаю, этого мужика. Видел несколько раз.
   Смит указывал на большую картину. На ней человек в дорогих рыцарских доспехах, гордо вздымая боевой штандарт, вел в атаку войско крестоносцев.
   -- Уже хоть что-то, -- Мастер одобрительно кивнул, дальше сумеете сориентироваться?
   -- Тут уже недалеко, -- заверил своего нового командира Смит. -- От силы пять минут прогулочным шагом.
   -- И куда мы попадем?
   -- А вот этого я не знаю, -- честно признался морпех. -- Туда, куда один раз привели меня, и куда я затем водил других. -- Сержант сделал короткую паузу, словно решая сказать или нет. Но все же после некоторого колебания решился. -- Одной из моих подопечных была лурийка, доктор по имени Дэя.
   Смит ожидал, что после этого признания Мастер взорвется от гнева. Николай чувствовал это, чувствовал, как сержант весь сжался и подобрался.
   -- Дэя?! -- удивленно воскликнула Луиза.
   -- Вперед, быстро! -- Строгов оставался таким же невозмутимым и сосредоточенным. Что толку срывать злость на Смите? Он был всего лишь пешкой. А вот те, кто по-настоящему делают эту партию, там впереди... всего в пяти минутах ходьбы.
   Пять минут ходьбы в действительности обернулись десятью минутами довольно быстрого бега. Однако, в конце концов неширокий помпезно отделанный коридор привел их к массивным, украшенным богатой резьбой дверям.
   -- Здесь, -- Смит указал на тяжелые дверные створки.
   -- Знаете что внутри?
   -- Зал. Большой зал.
   -- И это все, что вы можете сказать? -- Строгов пристально поглядел на сержанта, пытаясь увидеть то, что когда-то видел тот.
   -- Я не особо интересовался, -- признался Смит. -- Считал, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь.
   -- А вот теперь придется узнать, -- Николай кивнул своей боевой подруге. -- Луиза, открой, только аккуратно.
   Строгов вновь активировал "Гурона" и, перехватив встревоженный взгляд Смита, пояснил:
   -- Это так... на всякий случай. Мало ли что там может оказаться.
   Вспомнив неистовую мощь боевого дезинтегратора, Смит поспешил убраться за спину Великого Мастера. От греха подальше. Туда же отошла и Луиза. Правда, сделал это корсиканка совсем не по своей воле. Она бы так и продолжала стоять рядом с Николаем не отправь тот ее в компанию к американскому морпеху. Когда все приготовления были завершены, Великий Мастер скомандовал:
   -- Давай!
   Невидимый молот лишь только коснулся тяжелых дубовых створок, они лишь только начали прогибаться, как зоркий глаз Мастера засек сразу несколько вспышек. Мины! Догадка сверкнула в голове Николая, но было уже поздно. Четыре мощных взрыва сотрясли стены подземного дворца.
   От немедленной смерти их спасло лишь чудо, да, пожалуй, еще то, что, готовясь применить дезинтегратор, Строгов отступил от двери шагов на пятнадцать-двадцать. Нашпигованная сотнями стальных осколков взрывная волна понеслась в сторону Мастера и его товарищей. Строгов видел этот шквал как в замедленном кино, понимал, что от него не убежать, не скрыться. Все, что сейчас в его силах, так это просто отдать свою жизнь за жизнь другого, вернее, другой, самой дорогой, самой любимой.
   Без колебаний он рванулся к Луизе, закрыл своим телом. Он быстрее раскаленной ударной волны, быстрее убийственной шрапнели, быстрее самой смерти. По его телу ударила сталь, а затем их обоих сорвало и покатило. А, может, все было наоборот? Николай затруднился бы ответить. Мир перед глазами кружился, кувыркался и горел, тело жгло, как будто его пытали раскаленным железом.
   Но рано или поздно все кончается. Кончается, чтобы началось что-то другое. И весь вопрос в том лучшее или худшее. Худшее, намного худшее, -- понял лейтенант, увидев, как в глубине разрушенного дверного проема, среди клубов пыли и лучей яркого света мелькнули черные силуэты.
   Они двигались очень быстро, ловко и проворно, почти как и он сам. Единственное, чего недоставало этим бойцам, так это боевого опыта. Фигуры в черном ринулись сквозь дыру в стене плотной, тесной группой. В такую мишень грех промазать!
   Эх, мне бы сейчас какую-никакую, пусть самую завалящую пушку, -- в бессильной ярости Николай заскрежетал зубами. -- Я бы им показал! Пальцы бывалого солдата откликнулись на его мысли и сами собой нажали на спусковой крючок несуществующей винтовки. Да, руки Мастера были пусты, в них не было оружия. Однако, стоило ему согнуть указательный палец, как где-то рядом грянула длинная, остервенелая очередь. Пули завизжали, засвистели и плотной двойной строчкой прошили дверной проем от края до края.
   Смит! Николай почему-то сразу понял, что стрелял именно сержант. И от этого знания ему полегчало. Смит не подкачал, не придал! Поддержка морпеха возродила уверенность, придала силы, заставила вихрем кинуться в бой. Вот только, вихрем не получилось. Попытавшись рвануться в атаку, Мастер ощутил резкую боль. Она словно огнем обожгла весь его правый бок.
   Ранен! Зацепило! А как там Луиза? Что с Луизой? Успел ли он? Презирая опасность, не замечая свистящих вокруг пуль, Строгов обернулся к своей подруге. Хвала всевышнему, Луиза была жива! Ее лишь контузило. От этого девушка корчилась на полу, обеими руками сжимала голову и тихо стонала.
   Сволочи! Они посмели коснуться ее, посмели причинить ей боль! Николай взревел от гнева. Карать! Всех карать! Именем Великого Мастера все они приговорены. Сейчас он готов сжечь, разгромить, разрушить все эти гребанные подземные хоромы вместе с их всемогущими, бесноватыми хозяевами.
   Строгов моментально отыскал свое оружие. "Гурон-9" лежал всего в каком-то метре. Оно и понятно, толстый экранированный кабель надежно связывал его с питающей батареей, которая по-прежнему висела за спиной у Николая.
   "Сейчас я вам устрою, гады", -- пообещал он.
   Не обращая внимания на боль, Строгов оттолкнулся и прыгнул. Его ладонь накрыла рукоять дезинтегратора и уже готова была нажать на спуск, как вдруг... Вдруг лейтенант понял, что индикаторы оружия больше не светятся. Они черны и мертвы, мертвы все как один.
   Проклятье! -- пронеслось в голове у Строгова. И тут он вспомнил, он словно увидел себя со стороны. Николай заслонял Луизу, а осколки от взорвавшихся мин летели ему в спину. Они гулко колошматили по металлу. Вот и ответ. Источник питания стал щитом, остановил большую часть смертоносной шрапнели, помог выжить. Выходит, повезло! Тогда повезло. А что делать теперь?
   Строгов со стоном разорвал ремни тяжелого, уже бесполезного ранца. Ничто не должно стеснять его движений. Сейчас его оружие это он сам, его скорость, ловкость, знания и опыт. И, кстати, неплохим дополнением к этому арсеналу будет лежащий у него в кармане пистолет.
   Винтовка Смита замолчала лишь один только раз, да и то всего на несколько мгновений. Это произошло, когда сержант заменял магазин. Своим бешеным огнем он отвлек наседавшего противника, тем самым давая Мастеру возможность прийти в себя. Строгов оценил эту услугу. Оценил и тут же вернул долг.
   Презрев боль, оставляя за собой дорожку кровавых следов, Николай рванулся навстречу врагу. Промедление смерти подобно. Смит уже сейчас схлопотал несколько пуль и давно бы отдал богу душу, не окажись на нем великолепного бронежилета последнего поколения. Еще одной удачей стало то, что рядом с морпехом свалился толстый деревянный брус, еще минуту назад являвшийся частью массивной дверной рамы. Сержант укрылся за него как за небольшой бруствер. Однако этим везение и ограничилось. Смит оставался хорошо прогнозируемой, неподвижной целью, к которой очень и очень скоро пристреляются. Так что тянуть больше нельзя. Спасением может стать лишь молниеносная контратака, схватка в ближнем бою. Великий Мастер против спецназа. Один против... сколько же их там? Восемь? Девять?
   Двоих Смит все же завалил. Пули, посланные рукой сержанта, угодили между забралами защитных шлемов и непробиваемыми пластинами нагрудников. Так что в живых осталось...
   Мастер вынырнул из темноты прямо перед самой дверью. Кто-то выстрелил в него, промазал, но не растерялся и тут же ринулся в рукопашную. Щенок, да разве тебе успеть!
   На удивление тот успел. И даже ударил Николая прикладом... Вернее почти ударил. Мастер развернул корпус, и приклад лишь скользнул по его груди. Лейтенант позволил нападавшему провалиться вслед за его же ударом, а сам ушел в сторону. Улучив момент "головорез" воткнул дуло своей "Береты" по каску врагу. Николай нажал на спуск, стараясь не думать о том, что натворит девятимиллиметровая пуля, запертая в бронированной сфере боевого шлема.
   Строгов не позволил мертвому телу упасть. Ему нужен был щит, а затянутый в новейший бронежилет покойник был отменным щитом. Именно под его прикрытием Мастер и подобрался к тому, что когда-то именовалось дверьми. Благодаря безостановочной пальбе Смита спецназовцы не прорвались в коридор. Все хотят жить, в том числе и они. Инстинкт самосохранения взял вверх над приказами и долгом. Может чуть погодя солдаты и покажут все, чему их учили, на что натаскивали, но первые минуты боя американцы определенно предпочли провести под защитой толстых бетонных стен. Лишь только некоторые осмелились высунуть нос. Вон двое из этих смельчаков валяются в лужах крови, а третий... третьего Мастер им сейчас вернет.
   Ударившая по мертвому телу очередь объяснила, что возвращению своего товарища спецназовцы абсолютно не рады, но еще больше не рады тому, кто скрывался у него за спиной. Жаль, жаль, а Мастер уже подумывал не пощадить ли кого из компании этих недоносков. То, что в атаку бросили необстрелянных солдат, Строгов чувствовал. Они пытались действовать правильно, как по книжке, но страх и неуверенность постоянно ставили им подножки, заставляли ошибаться. А ошибаться крайне не рекомендуется, особенно в схватке с такой боевой машиной, какой был лейтенант французского иностранного легиона Николай Строгов, он же Великий Мастер.
   Николай прыгнул вперед, продолжая защищаться мертвым телом. Сейчас он влетит в дверной проем и по нему откроют огонь сразу с двух сторон, причем с очень близкого расстояния. Строгов смекнул это еще до того, как оттолкнулся, и поэтому был готов. Он перевернулся в воздухе и в дверь уже не влетал, а скорее въезжал... на спине, головой вперед, скользя по покрытому щепой и камнями паркету. Сверху, словно толстым непробиваемым одеялом его прикрывал труп американца. Скорость, с которой двигался Великий Мастер, позволили ему открыть огонь первым. Сначала в тех, кто стоял справа. Там укрылись два человека. На удивление они среагировали на молниеносную атаку. Вернее, почти среагировали. Стволы их винтовок глянули на Строгова, но на спусковой крючок Мастер нажал первым.
   Целить в защищенные бронежилетами туловища было бесполезно, и Николай расстрелял весь остаток обоймы по ногам своих врагов. Пули не только рвали живую плоть, они ломали и дробили кости. Это выгладило четвертованием, после которого спецназовцы повалились как подкошенные. Они упали рядом, совсем рядом. Лейтенант слышал их крики и стоны. Молодые, практически мальчишеские голоса взывали о помощи и милосердии. На миг сердце Николая дрогнуло. Сколько же можно убивать?! Когда же конец всему этому безумию?!
   О том, что эра милосердия пока еще не наступила, Мастеру напомнил грохот новых очередей. Пули ударили слева. Мастер едва успел передвинуть свой щит. К сожалению, не достаточно быстро. Несколько свинцовых пчел скользнули по его шлему, а одна больно ужалила в плече. Черт, положение хуже некуда! Его обстреливали четыре человека, почти в упор, и Строгов не имел ни времени, ни возможности, чтобы перезарядить пистолет и ответить огнем на огонь.
   -- Ложись! Граната! -- прогорланил "головорез" и метнул во врага ставшую теперь бесполезной "Берету".
   Грохот выстрелов тут же стих.
   -- Ага, обгадились, сволочи!
   Николай оттолкнул прикрывавшее его тело. Спасибо, приятель, дальше я сам. До оружия, выпавшего из рук его врагов, было совсем недалеко, всего около метра. Строгов перекатился, отбил руку спецназовца, который все еще судорожно цеплялся за ремень своего автомата и, наконец, завладел новеньким МР-7. Сводить счеты с двумя раненными противниками он не стал. Страх и болевой шок надежно вывели их из строя. Сейчас главной опасностью оставались те четверо. Не услышав взрыва, они начали оживать, приходить в себя. Правда, до момента, когда враги вновь станут свирепыми и опасными у Николая оставались еще пара секунд. Пара секунд -- целое море, океан времени для Великого Мастера! Понимая это, он рванулся вперед. Вот она та самая рукопашная схватка, в которой и будет поставлена точка или вернее крест, такой, знаете ли, большой тяжелый крест на могиле проигравшего.
   В этом бою все время что-то шло не так. Скорость, на которую Мастер так привык полагаться, то и дело подводила его. А может дело совсем не в нем? Может, это молодые янки действуют так же быстро? Но это невероятно! Этого просто не может быть!
   Как бы и что бы там ни было, но невероятное все же произошло. Враги поднялись раньше, чем лейтенант до них добежал. Поднялись и уже наводили на него стволы своих автоматов. Что ж, если игры в сверхчеловека здесь не катят, значит Строгов сыграет с ними в сверхсолдата, сверхпрофессионала, крещенного в огненной купели иностранного легиона.
   Изогнувшись, Николай резко ушел в сторону. Словно спесивой и взбалмошной даме он уступил дорогу короткой автоматной очереди. Та с истерикой и визгом пронеслась мимо, обдав его своим горячим дыханием. Строгов знал, как и куда уклоняться. Он не только избежал встречи со смертоносной свинцовой стаей, он занял самую выгодную в сложившейся ситуации позицию. Навестись на него теперь, могли лишь двое противников. Двое из четверых, не так уж и плохо! Номера три и четыре оказались в мертвой зоне. Загороженные своими коллегами они не могли стрелять. Прекрасно, Строгов разберется с этой парочкой вторым заходом, сразу после того как уладит дела с первыми двумя.
   Не долго думая, Николай выпустил с десяток пуль в дальнего из потенциально опасных противников. Пули ударили тому в грудь и опрокинули спецназовца наземь. Николай даже не стал глядеть на его кульбит. Сейчас главным врагом оставался номер один, тот самый проворный стрелок, который уже один раз успел надавить на спуск.
   Как на дуэли они наводили стволы друг на друга. Победит тот, кто выстрелит первым. Это просто и понятно, с расстояния в один шаг увернуться невозможно... никому, даже Великому Мастеру. Николай вдруг ясно и отчетливо услышал щелчок спускового механизма. И самое обидное состояло в том, что это был щелчок совсем не его автомата.
  
  
   Глава 39.
  
   -- Патроны у него закончились, вот и не смог выстрелить, -- пояснил Строгов, глядя на спецназовца, который лежал в луже свежей, еще не свернувшейся крови. -- Только курком щелкнул.
   -- Повезло.
   Смит стоял рядом и угрюмо разглядывал разбросанные по полу труппы. Тела изогнулись и скорчились, словно перед смертью они все разом подхватили церебральный паралич. Недуг оказался столь жестоким, что переломал несчастным конечности, вывернул шеи.
   -- Лихо ты их тут... словно детей. Я так разумею, даже не стрелял.
   Американский морпех и Великий Мастер уже целых пять минут как перешли на "ты". Сделали они это сами того не замечая, легко, будто знали друг друга миллион лет.
   -- Они стояли довольно плотно, а в ближнем бою стволы больше помеха. Вот хороший нож это да, это вещь.
   Строгов нагнулся, выдернул широкий боевой клинок из горла одного из мертвецов и быстро вытер его о штанину. Изображать чистюлю было ни к чему. Вся его униформа и так взмокла от красных ручейков, которые сочились из рваных ран. Любой другой человек уже наверняка грохнулся бы от потери крови, но Мастер больше не был человеком. Могучее тело создавалось для битвы, и чтобы сокрушить его потребуется большее, гораздо большее, чем два сраных куска стали, застрявших у него в боку.
   -- Это кто такие? -- Строгов указал на мертвые фигуры в обтягивающей эластичной униформе. -- Личная охрана Лиги?
   -- А черт их знает, -- честно признался сержант. -- Я этих красавцев первый раз вижу.
   Смит ответил, а затем призадумался. Строгов понял, что тот пытается что-то вспомнить, да только никак не может. Смиту требовалось за что-то зацепиться, отчего-то оттолкнуться. Возможно, в поисках именно этой мелочи сержант и опустился на корточки рядом с одним из трупов, стянул с его головы забрызганный кровью шлем.
   -- Что б я пропал! -- простонал Смит.
   Сержант с печалью, почти с болью глядел на искаженное предсмертной гримасой лицо молодого солдата, остекленело глядящего в пустоту ясными голубыми глазами.
   -- Знаешь его? -- Строгов понял реакцию сержанта.
   -- Тэрри, -- выдохнул морпех.
   Словно эхо от возгласа Смита прозвучал голос Луизы:
   -- Мальчик еще совсем, -- пошатываясь, девушка подошла к Николаю и прислонилась к его плечу, скорее даже повисла, потому как не чувствовала сил в подламывающихся ногах.
   -- Странно... -- задумчиво протянул Строгов. -- Мне показалось, что они все тут такие, сопляки желторотые. Ума не приложу как им могли доверить охрану Лиги?
   Как бы стараясь проверить свою догадку, Мастер поддел носком ботинка тонированное забрало другого мертвеца. Бронестекло с характерным щелчком подскочило вверх, открывая взору еще одно молодое лицо.
   -- Так, значит... второй Тэрри, -- прокомментировал Строгов свою находку.
   -- Близнец? -- в голосе Луизы прозвучал ужас. -- Мы убили братьев.
   -- У Тэрри не было братьев, -- подал голос Смит. -- Он вырос в приюте.
   Это известие как будто подтолкнуло Великого Мастера. Он отстранил Луизу и подошел к третьему телу. Еще один удар, еще один щелчок отлетающего бронестекла и еще одно мальчишеское лицо с широко открытыми голубыми глазами.
   От третьего трупа Николай перешел к четвертому, затем к пятому и шестому. Каждый раз, раскрывая боевые шлемы, он видел одни и те же черты.
   -- Клоны, -- прошептал Строгов.
   -- Клоны? -- непонимающе переспросил Смит. По сержанту было видно, что тот ошарашен. Он никогда не видел клонов, больше того, он даже не задумывался над их существованием.
   -- Зачем было делать клонов, этих детей? И зачем их послали насмерть? -- Луиза опустилась на колени у одного из тел. Не отрываясь, она смотрела в лицо мертвому юноше. Смотрела так, будто узнавала его, видела в нем что-то... вернее, кого-то.
   -- Не уверен, что их послали на смерть. Скорее их отправили нести смерть другим. Нам, например. И они были полны решимости выполнить приказ. -- Это казалось нелепым, но глядя как девушка смотрит на убитого, Николай почувствовал укол ревности. -- Так что нечего тут распускать нюни. Луиза, давай, поднимайся!
   -- Но почему Тэрри? -- погруженный в свои мысли, Смит не слушал разговор Луизы с Мастером. -- Почему они сделали клонов именно с Тэрри?
   -- А, может, тот, кого ты знал, тоже был клоном? -- Строгов не терял времени даром. Он собирал оружие и боеприпасы. -- Может, натурального природного прототипа никогда не существовало? Все они из одной пробирки.
   Тут Строгов вспомнил, как молодые спецназовцы молниеносно реагировали на его выпады, как практически не уступали ему в скорости. Вместе с воспоминаниями возникло подозрение: этих ребят создали специально для охоты на него -- Великого Мастера. Они словно противовес ему. Такие же быстрые, ловкие и проворные, только вот с другим знаком. Если Строгов имел все основания присвоить себе "плюс", то они бесспорно "минус". Если он вещество, они -- антивещество. Именно поэтому их встреча неминуемо должна была закончиться именно так, как закончилась -- взрывом, разрушением, смертью.
   И все же Николаю почему-то было очень больно смотреть на погибших. Пусть они другие, пусть они враги, однако чем-то эти парни определенно походили на него самого. Мастер перевел взгляд на лежащего неподалеку клона. Да, так и есть, они похожи... и не только скоростью и рефлексами, а даже вроде как и лицом. Нет, конечно в них не отыщешь черт Великого Мастера, скорее едва заметное сходство с тем простым русским парнем по имени Николай Строгов, жившим когда-то на далекой прекрасной планете под названием Земля.
   -- Тебе тоже показалось? -- Луиза стояла рядом и в упор глядела на Мастера.
   -- Ты это о чем? -- Николай метнул на девушку быстрый взгляд.
   -- Ни о чем, -- та опустила глаза. -- Так... глупости все это. -- Луиза вдруг встрепенулась, вспомнив о чем-то важном. -- У тебя кровь. Надо перевязать.
   -- Оставь, -- Николай отвел ее руки. -- Для Великого Мастера это лишь царапины. Я залечу их и так. А кровь... -- Строгов коснулся своей липкой, словно вымоченной в жидком шоколаде куртки. -- Кровь уже почти свернулась.
   -- Нам желательно побыстрее отыскать местное начальство, -- вмешался в разговор Смит. -- Как бы оно не дало деру, обнаружив, что охраны больше нет.
   -- Тут где-то должны быть потайные ходы или, по крайней мере, один ход. -- Строгов стал быстро и внимательно оглядывать просторный сводчатый зал, который из-за своей белой отделки сильно смахивал на огромную покрытую изморозью пещеру.
   -- Почему ты так решил? -- поинтересовался Смит.
   -- Потому, что здесь была засада. А засаду не устраивают в глухом тупиковом помещении, которое можно обойти или вообще миновать, даже не обнаружив. Засада это способ преградить путь, остановить тех, кто движется в очень важном, опасном для обороняющихся направлении.
   -- Согласен, -- кивнул морпех. -- И где же нам сыскать этот самый ход?
   Только Смит произнес эти слова, как внутри одной из стен послышалось легкое шипение пневматической системы, и белые отделочные плиты стали одна за другой тонуть в ее поверхности. Свои прежние насиженные места покинуло по меньшей мере дюжина плит. Этого оказалось достаточно, чтобы в стене образовался портал, через который свободно мог пройти рослый человек. Именно такой человек и не замедлил тут же появиться. Массивная грузная фигура, облаченная в белый монашеский плащ, шагнула в зал.
   В самом начале Николаю и впрямь показалось, что он видит высокорослого негра. Однако, это было лишь первое мимолетное впечатление, которое бесследно испарилось, стоило лишь взглянуть незнакомцу в лицо. Это было не лицо человека, а скорее полуфабрикат, заготовка к нему. Нос, скулы, губы, ушные раковины лишь только угадывались. Казалось, что скульптор, задумавший вытесать портрет из черного матового камня, едва приступил к работе. Единственное, что автор создал сразу, так это глаза. Два вмонтированных в камень бесцветных мутных кристалла теперь пристально глядели на Мастера. Недобрый, ледяной, хищный взгляд, от которого у Николая похолодело все внутри. Именно по этому взгляду Мастер понял, что перед ним враг, не противник или соперник, а именно лютый заклятый враг.
   Вскрик Луизы подтвердил это. От вида зловещей фигуры она вся затряслась и побелевшими от страха губами пролепетала всего лишь одну единственную фразу:
   -- Смерть, вот она смерть!
   Что имела в виду Луиза ни Строгов, ни Смит так и не поняли. Однако слово "смерть" заставило их насторожиться. Оно означало опасность, смертельную опасность. Это почти команда "Огонь!". Строгов едва удержался, чтобы не надавить на спусковой крючок автомата. Может сообразил, что пока рано, а может его отвлекло новое движение за спиной у пришельца.
   Комбинированный серо-красный комбинезон первым делом бросился в глаза. Слава богу, это не военная униформа, это... Как только на свет вынырнуло лицо человека, Мастер тут же забыл о странной, никогда не виденной им униформе. Светлые волосы, благородный овал лица, горящие решимостью и отвагой серые глаза.
   -- Марк! -- в один голос вскричали Николай и Луиза. Они уже собирались кинуться к другу, но тот остановил их движением руки.
   -- Держите этого гада на прицеле, -- вместо приветствия прохрипел Марк Грабовский. -- А я сейчас... я вот только помогу...
   -- Смит, займись, -- Великий Мастер тут же возложил заботу о незнакомце на сержанта, а сам ринулся на помощь другу.
   В потайном туннеле оказалось очень тесно. Для одного человека вполне потянет, ну а вот двоим, пожалуй, не разминуться. Именно поэтому Грабовский не поддерживал Дэю, а тащил ее прямо на своей спине. В том, что это была Дэя, Строгов даже не сомневался. И пусть ее голова, шея и руки больше не сияли роскошной мозаикой подкожных имплантантов, однако линии ее тела, черты ее лица по-прежнему оставались интригующими и ни с чем не сравнимыми. И даже мешковатый земной комбинезон не мог их скрыть или испортить.
   -- Давай сюда, я помогу.
   На выходе из потайного хода Строгов перехватил руку женщины. Когда одна когтистая пятерня легла в другую, доктор подняла взгляд на Мастера. Она внимательно поглядела в горящие синим огнем глаза и тихо произнесла:
   -- Николай, это ты.
   -- Как ты поняла? Ты ведь никогда не видела меня таким.
   -- Я теперь многое вижу, -- на губах женщины проскользнула горькая улыбка. -- Я изменилась.
   -- Эти твари нашпиговали ее халанитом, этой дрянью с Теоса, -- пояснил запыхавшийся Марк.
   Строгов вспомнил все, что слышал о халаните, но ничего смертельно-опасного не приходило на ум. Единственный вариант это:
   -- Передозировка? -- Николай вопросительно глянул на Дэю.
   -- Хуже, -- за свою возлюбленную ответил Марк. -- У грибка оказался какой-то побочный эффект. Я еще не разобрался в чем дело. Но грибок, похоже, влияет на психику.
   -- Тьма во мне, Марк, и это правда, -- на лице лурийки застыло усталое обреченное выражение.
   -- Слыхал? -- Грабовский задохнулся от горя. -- Она бредит.
   -- Это не бред! -- взволнованный голос Луизы послышался за спинами у мужчин. -- Я чувствую эту тьму.
   Пошатываясь от недавней контузии, Луиза подошла к лурийке.
   -- Тебе страшно? -- произнесла корсиканка и протянула к доктору руки.
   Дэя буквально упала в ее объятия. Вцепившись друг в друга, они стояли около минуты. Мужчины смотрели на них и молчали, боясь помешать. Они каким-то подсознательным чутьем понимали, что творится таинство, волшебство, чудо.
   -- Я заставила ее уйти, -- наконец прошептала Луиза.
   -- Спасибо. Мне стало легче дышать, -- из глаз Дэи потекли слезы.
   Великий Мастер смотрел на женщин и осознавал, что не все так просто. Одним объятием не исцелишь Дэю, одним выстрелом не поборешь зло. Хотя, почему бы не попробовать? Строгов медленно, с неприкрытой угрозой повернул голову к мрачной фигуре, которую охранял Смит. На тонких невыразительных губах инопланетянина играла улыбка удовлетворения. Эта наглая черная рожа... Хотя пока она еще ничего не сделала, не сказала, но уже начала выводить Николая из себя.
   -- Кто это? Зачем ты его притащил? -- осведомился Мастер у своего друга.
   -- Это первое лицо в галактике, главный советник Нуд. После некоторых уговоров он таки согласился стать нашим проводником в лабиринте местных вестибюлей и переходов.
   -- Кто?! -- Николай не поверил своим ушам.
   -- Ты не ослышался, это тот самый Нуд.
   -- Как он оказался на станции?
   -- Не он один. Дэя говорит, что весь Совет Галактического Союза тоже здесь. И я склонен ей верить. Пока пробивался, подстрелил пару гадов. -- Марк ткнул стволом пистолета в сторону пленного. -- Они тоже были инопланетянами, и тоже одеты вот точно в такие же белые тряпки.
   -- Ничего не понимаю, -- Мастер затряс головой, словно пытался стряхнуть поволоку, которая скрывала от него правду.
   -- Версий всего происходящего множество, -- Марк пожал плечами. -- Где правда, а где вранье я пока сказать не могу.
   -- Полагаю, вот он знает правду, -- Мастер грозно глянул на Нуда.
   -- Знает, -- согласился разведчик. -- Только вытягивать ее из него придется долго и нудно. И опять же, фильтровать, сравнивать с показаниями других участников этого общегалактического заговора. В общем, будем живы, займемся. -- При этих словах Грабовский оживился. -- Выбираться надо поскорее. Так какой у вас план?
   -- А у тебя?
   -- Сперва никакого плана не было. Просто очертя голову рвался в эту треклятую зону "А". Хотел выведать все ее тайны, раскрыть все секреты. Ну а потом... когда нашел Дэю... -- на секунду голос разведчика дрогнул. -- Потом подумалось, что надо жить. Что надо спасти ее, во что бы то ни стало. Пришло в голову, что можно взять заложников. Кого-то очень важного и высокопоставленного. Вот тогда-то можно будет поторговаться, потребовать звездолет, оружие, свободу пленным, короче все, что можно содрать с этих милых янки.
   -- Этот в заложники не годится, -- Николай кивнул в сторону главного советника. -- Нужен кто-то из наших, земных христопродавцев.
   -- Выходит, вы ищете именно их? -- догадался Марк.
   -- Выходит, ищем, только вот найти пока не можем. Как ты думаешь, а если спросить у Нуда?
   Оба офицера одновременно повернулись к главному советнику. Тот по-прежнему стоял под охраной сержанта и казалось был безучастен ко всему происходящему. Так ли это Мастер выяснить не мог? Его телепатические способности перечеркивала исправно функционирующая система глушения.
   Спокойствие Нуда Строгова, прямо сказать, озадачило. Он помнил, как реагировали на опасность Торн, Дэя, Нагира, Фалек и другие инопланетяне, с которыми ему довелось повстречаться. Кто-то контролировал себя лучше, кто-то хуже, однако всех их все равно в той или иной мере терзали паника, растерянность, страх. Две тысячи лет тихой мирной жизни не прошли даром. Среди граждан Галактического Союза не осталось смельчаков гордо и невозмутимо глядящих в лицо смерти. Или это не так? Быть может Нуд и есть то редкое исключение? Или его раса просто лишена эмоций? Или он не считает "головорезов" опасностью?
   Последнее предположение могло стать плохой новостью. Гадкое предчувствие, вернее подозрение, просочилось в мозг Николая. Оно терзало его несколько невероятно долгих секунд, но, в конце концов, все же было отброшено за нелогичностью. Нуд не мог быть тем самым легендарным героем и храбрецом. Ведь советник все же привел Марка сюда, не устоял перед магическим действием наведенного на него пистолета.
   Пока Строгов размышлял, его друг приступил к допросу инопланетянина:
   -- Главный советник Нуд, вы знаете, где сейчас находятся члены Верховной Лиги?
   -- Возможно.
   -- Да или нет?! -- Рявкнул Грабовский, нервно поигрывая пистолетом.
   -- Я предполагаю где они.
   -- И где же?
   -- В центре боевого управления.
   -- Где располагается этот центр?
   На этот вопрос Нуд не ответил. Он испытывающе смотрел в лицо Марку, словно оценивая чего можно ожидать от землянина, что даст торг при заключении сделки с ним.
   Сейчас он дождется, -- мелькнуло в голове у Николая, и он оказался прав. Эта мысль встрепенулась и упорхнула, испуганная грохотом выстрелов. Грабовский вскинул пистолет и пару раз нажал на спуск. Пули просвистели в считанных сантиметрах от лица главного советника. Тот даже почувствовал их убийственный жар и в панике шарахнулся в сторону.
   -- Стоять! -- выкрикнул Марк и навел пистолет прямо меж глаз черной физиономии. -- Выша жизнь, советник, сейчас стоит очень дешево, так что на вашем месте я бы не искушал судьбу и все-таки показал нам дорогу.
   -- Вы потребовали довести вас до места, где произошли взрывы и только... -- начал было Нуд.
   -- Я поменял свое решение и поменяю еще раз, когда пойму, что вы зря коптите небо, -- время шло, и Марк начал выходить из себя.
   Что-то в этой милой беседе Николаю не понравилось, что-то было не так, не логично. Главному советнику не куда деваться, он должен был согласиться или Марк пустит ему пулю в лоб. Это прекрасно понимали все, в том числе и Нуд. Так какого черта инопланетянин тянул? Желал поторговаться, так почему не торгуется? Желал выиграть время, в надежде, что его спасут? Но это весьма опасное занятие. Он должен понимать -- терпение у "головорезов" далеко не бесконечно. Что же тогда?
   -- Я проведу вас, -- Нуд сдался.
   -- Тогда не мешкайте. Ведите!
   Нуд повернулся и через весь зал зашагал к противоположной стене. По тому, как он уверенно шел, Строгов понял -- знает, что делает. Вот только когда этот гад успел так хорошо изучить резиденцию Верховной Лиги, все ее секретные ходы? Вопросы, вопросы и вопросы, -- подумал Николай. Будут ли на них ответы?
   Грабовский не собирался позволять врагу самостоятельно разгуливать где тому заблагорассудится. Поэтому разведчик двинулся вслед за ним. Но, даже зная все таланты Марка, Строгов не мог быть до конца уверен, что тот справится в одиночку. Нуд не так прост, как кажется. Именно поэтому Мастер махнул американскому сержанту:
   -- Смит, подстрахуй лейтенанта.
   Услышав этот приказ, Грабовский на миг оглянулся на друга. Николай кивнул ему в ответ, мол, все в порядке, этот человек наш. Марк сделал знак, что понял, и уже на пару с сержантом повел пленного.
   -- Барышни, хватит обниматься, пора идти, -- Строгов подковылял к Дэе с Луизой.
   -- Николай, ты ранен? -- доктор обеспокоенно поглядела на залитую кровью униформу. -- Дай, я посмотрю.
   -- Некогда, -- Мастер как можно деликатней отвел протянутую к нему руку. -- Давайте, я вам помогу.
   -- Я справлюсь сама, -- запротестовала Луиза. -- Ты лучше найди мне оружие.
   Умница, похвалил свою подругу Николай. Становится настоящим солдатом. Комплимент для женщины не очень-то подходящий, может именно поэтому Строгов оставил его при себе.
   Подойдя к куче собранного у клонов оружия, лейтенант выбрал два ствола: UMP-45 для Грабовского и МР-7 для Луизы. Если уж она добровольно взяла на себя заботу о лурийке, то оружие ей понадобиться легкое, такое, из которого можно стрелять с одной руки.
   Пока Николай перебирал и заряжал автоматы его товарищи открыли потайной проход и уже готовы были войти внутрь.
   -- Ник! -- Марк призывно помахал рукой.
   -- Иду.
   Перед тем как уйти Мастер еще раз глянул на лежащие у входа трупы. Ему вдруг подумалось... нет, он был почти уверен -- это далеко не последние из тех, кому доведется сегодня умереть.
  
   Как Николай и предполагал, центр боевого управления без защиты не остался. В конце неширокого, но длинного коридора, возле той самой заветной двери стоял боевой робот. Он казался точной, только слегка уменьшенной копией того огромного гусеничного монстра, которого "головорезам" довелось повстречать внизу. До машины было метров пятьдесят. Все это расстояние предстояло преодолеть по идеально ровной, гладкой металлической кишке, в которой не наблюдалось ни единого укрытия. Стоило Грабовскому сунуться в нее, как прозвучал сигнал тревоги, а затем бесстрастный механический голос потребовал проходить по одному, четко и внятно называя свою идентификацию и код доступа. В противном случае через пять секунд нарушителям грозило немедленное уничтожение.
   -- Ну, братцы, что будем делать? -- после поспешного бегства из запретной зоны Марк не успел даже отдышаться.
   -- Справишься за пять секунд? -- Строгов внимательно поглядел на Луизу. Она сидела на полу рядом с Дэей. Обе женщины прижались друг к другу как родные сестры.
   -- Понадобится много энергии, -- корсиканка призадумалась. -- И у меня будет всего лишь одна попытка, один удар.
   -- Почему один? -- не понял Грабовский.
   -- Тут везде металл... толстый металл. Стены, дверной обод, сама дверь. А металл это не камень, не бетон. Он гнется, плющится, тянется, но не крошится, не ломается. Вот Николай со Смитом знают.
   -- Знаем, -- угрюмо подтвердили сержант с Мастером.
   -- Тогда какой выход? Почему именно один удар?
   -- Робот. Только им можно прошибить дверь, -- девушка не без искорки самодовольства приняла восхищенные взгляды бывалых солдат.
   -- Отличная идея! Но пять секунд... Это очень мало, чтобы накопить энергию для такого удара. -- Мастер вспомнил, как непозволительно медленно раскручивался вокруг Луизы черный ураган.
   -- Но мы имеем только пять секунд. Перехитрить охранную систему не получится, -- после некоторого раздумья раздосадовано процедил Марк.
   -- Перехитрить нет, но можно попробовать отвлечь. -- Николай представил, как он несется навстречу огню многостволок. По кривой, от стены к стене, уворачиваясь от следующего по пятам свинцового шквала.
   -- Ты предлагаешь себя в качестве мишени? -- Грабовский отрицательно покачал головой. -- Чтобы достать тебя в этом коридоре, роботу будет достаточно лишь на несколько градусов повернуть ствол. Ты не успеешь, даже учитывая всю твою сверхъестественную скорость.
   -- Другого выхода я не вижу. Иначе мы просто-напросто застрянем здесь и дождемся пока нас либо перестреляют, либо перетравят газом или что более вероятно отдадут на растерзание морунгам. Так что мой вариант...
   Строгов запнулся, почувствовав чей-то неприятный колючий взгляд. Его изучали, словно какую-то там двухголовую и шестиногую крысу, случайно обнаруженную на радиоактивной помойке. И взгляд этот принадлежал... Ну, конечно же, старина Нуд! Он стоял совсем невдалеке и не таясь разглядывал Великого Мастера. И не только его. Своим недобрым вниманием главный советник удостоил и Луизу. Николая особо взбесил этот липкий сусальный взгляд, которым главный советник лапал его любимую.
   -- Я поменял свое решение, -- Строгов резко поднялся на ноги.
   -- Слава богу, -- хором выдохнули Грабовский и корсиканка.
   -- Да, я поменял. И знаете почему? Потому, что нашел того, кто добудет нам необходимые секунды.
  
   Главный советник Нуд не привык к такому обращению. Он пробовал отбиваться, но против Великого Мастера вся его сила выглядела лишь жалкими потугами. Строгов схватил его и поволок к туннелю, в котором нес свое дежурство здоровенный боевой робот.
   -- Луиза, начинай! -- именно с таким криком Николай зашвырнул главу Галактического Совета на свидание со стальным монстром.
   Нуд пролетел шагов пятнадцать, а затем грохнулся наземь. Его белая мантия задралась, открывая костлявые страусиные ноги и длинный словно у ящерицы хвост.
   Однако анатомия инопланетянина сейчас не очень интересовала "головорезов". Намного важнее был план Николая. Сработает или нет? Имеется ли у Нуда код доступа или его размажет смертоносной очередью? Если верным окажется второе и прозвучит залп, то поможет ли это Луизе, даст ли это ей время накопить силы?
   " Назовитесь. Ваше имя, личный номер и код доступа на объект", -- прогремел голос охранной системы.
   Услышав его, Нуд хотел рвануть назад, да вовремя сообразил, что не успеет. Чудовище по имени Великий Мастер зашвырнуло его слишком далеко.
   -- Нуд эль Хас, двести сорок девять тысяч сто девяносто шесть. Код доступа пятьсот семьдесят девять - красный - альфа три. -- Выкрикнул он.
   На мгновение в туннеле воцарилась тишина. Нуд стоял между готовым к стрельбе роботом и погруженной в себя Луизой. Николай наблюдал за черным смерчем, все быстрее и быстрее вращающимся вокруг девушки и считал секунды. Им кажется удалось! Они выиграли уже как минимум семь секунд и в запасе оставалось еще пять...
   "Вы опознаны, -- вновь загремел механический голос. -- Код доступа принят. Вашей группе разрешен проход".
   Что такое?! Группа?! Строгов не поверил своим ушам. Нуд назвал пароль для прохода целой группы?! Выходит, существует и такое!
   По мере того как спадало напряжение, к Николаю возвращалась способность размышлять и анализировать. А что ж это наш "дорогой друг" раньше не говорил о кодах, о том, что может пройти сам и провести других? Наблюдал? Оценивал? Хотел посмотреть на что мы способны? Ну, что, посмотрел? Понравилось тебе, гад?!
   Николай тут же рванулся к неподвижно стоящему советнику. Это пока он неподвижен. Но враг, он и есть враг, того и гляди выкинет какую-нибудь пакость. Это тем более опасно, когда рядом чужой робот. Ведь не исключена возможность, что Нуд сможет ему приказать. Домчавшись до инопланетянина, Мастер тут же воткнул тому меж лопаток ствол своего UMP-45.
   -- У меня в автомате двадцать пять патронов сорок пятого калибра, -- грозно предупредил Николай. -- Затеешь играть со мной, все они твои. По стене размажу.
   Нуд выслушал угрозу довольно спокойно. Сейчас он вновь владел собой. Внешне владел, только внешне! Строгов надеялся, что раскусил это странное существо. Оно всегда, пусть даже и с неохотой, но делает то, что от него настоятельно требуют "головорезы". Значит спокойствие и невозмутимый вид главного советника это все театр, маска, под которой скрывается обыкновенная трусость.
   -- Сейчас ты откроешь дверь, -- Великий Мастер посильнее вдавил ствол в покрытую белой тканью спину. -- И даже не подумай сказать "нет". Если у тебя есть код допуска, то должен быть и ключ от двери. Ведь одно без другого просто не работает.
   Строгов оглянулся, махнул своим товарищам и довольно грубо подтолкнул Нуда вперед. Находясь рядом с главным советником, Николай и сам начал чувствовать ЭТО. Нечто неведомое мрачное и холодное жило внутри инопланетянина. Сквозь затылок Нуда ОНО глазело на Мастера. И было в этом взгляде что-то нетерпеливое, голодное, ненасытное.
   -- Открывай!
   Лейтенант попытался выбросить из головы все посторонние мысли, как только они подошли к мощной, идеально подогнанной двери. У нее была всего одна створка -- рифленая, по всей видимости, толстая стальная плита, края которой надежно закрывались широкой цельнолитой рамой. Проломить такую конструкцию...? Увидев ее вблизи, Строгов засомневался, что у Луизы вышел бы этот трюк. А посему услуга главного советника оказалась как нельзя кстати. Так что спасибо, Марк, за подарок. Это же надо, в одиночку умудрился сцапать... и не кого-нибудь, а самого главного советника!
   Нуд уже протянул свою ладонь к сканеру, как вдруг сзади прозвучал окрик Грабовского:
   -- Погоди, Ник!
   Повинуясь скорее рефлексам, чем разуму, Мастер молниеносно перехватил руку главного советника, которая уже почти легла на обведенный желтой линией круг в самом центре сканирующего окна.
   -- Что еще? -- продолжая крепко сжимать запястье инопланетянина, Строгов оглянулся.
   Марк подбежал первым. Он не стал дожидаться, пока подойдут Смит, Луиза и Дэя.
   -- Сколько времени мы уже торчим в этом коридоре? -- разведчик начал с вопроса.
   -- Минут десять-пятнадцать. А что?
   -- Центр боевого управления это довольно многолюдное местечко, особенно, если оттуда руководят такой гигантской штуковиной как Амарилло. А между тем за пятнадцать минут нашего здесь пребывания внутрь никто не зашел, а изнутри никто не вышел. В этом коридоре мы одни. -- Ознакомив друга со своими подозрениями, Грабовский перевел взгляд на небольшую белую надпись в верхней части двери. -- "Центр боевого управления", -- вслух прочитал он. -- Краска совсем свежая, блестящая, как будто только-только нанесли. Подозрительно все это.
   Таящееся где-то в глубине души беспокойство тут же вскипело, заклокотало, как внезапно пробудившийся вулкан. Все странности в поведении Нуда, его невероятные покладистость и сговорчивость нашли свое объяснение. А может он и в плен к Грабовскому угодил совсем не случайно?
   Строгов уже хотел задать главному советнику пару весьма неприятных вопросов, как вдруг замерший невдалеке боевой робот ожил. Два многоствольных пулемета быстро навелись на группу Великого Мастера.
   Кто подал команду машине, было не понятно. То ли сам Нуд с помощью какого-то там мысленного контакта, то ли кто-то другой, наблюдавший за всем происходящим со стороны. Однако сейчас это уже было не столь важно, робот вновь активировался и держал людей на прицеле. Единственный плюс состоял в том, что огонь он пока не открывал. А почему? Ответ мог быть только лишь один -- дружище Нуд! Он по-прежнему стоял среди "головорезов", крепко удерживаемый рукой Мастера.
   Главный советник Совета Галактического Союза слишком ценная фигура, чтобы ее просто так взять и пустить в распыл. Это Николай понял мгновенно, понял и тут же использовал этот единственный случайно завалившийся козырь. Строгов сгреб Нуда в охапку и мигом поставил перед жерлами многостволок.
   -- Если робот начнет стрелять, ты подохнешь первым, -- Мастер объявил приговор довольно громко, так чтобы слышал не только Нуд, но и возможные невидимые наблюдатели.
   В последующие десять секунд ничего не произошло. Все, включая робота, стояли недвижимо. Гробовая тишина свидетельствовала, что в туннеле они по-прежнему одни. Но так не могло продолжаться долго. С минуты на минуту враг опомнится и начнет действовать.
   -- Следует выбираться, -- негромко приказал Строгов. -- Отходим назад, туда, откуда пришли.
   -- Он нас далеко не отпустит, -- в тон другу предположил Марк.
   -- Луиза, -- позвал Николай.
   -- Я поняла.
   Голос девушки прозвучал как-то уж очень бесцветно и отрешенно. Из чего становилось понятно, что она начала подготовку. Только бы успела!
   "Вам надлежит немедленно войти внутрь". Голос исходил не от робота. Где-то совсем рядом, скорее всего в потолке, оказался спрятан динамик.
   -- Продолжай, Луиза, -- едва слышно прошептал Николай, после чего громко выкрикнул. -- Иначе что? Ничего вы не сделаете! У нас главный советник Нуд!
   Мастер тянул время. Бесхитростно, неловко, прямолинейно, так как это обычно делают в дешевых кинобоевиках. Но ведь и цель у него была не весть какая. Следовало выиграть четверть минуты, всего каких-то жалких пятнадцать секунд!
   Ему удалось. Вместо того, чтобы открыть огонь, робот неспешно переполз в центр коридора, тем самым отрезая корсиканцам путь к отступлению. Стальной часовой решил караулить их пока не подоспеет подкрепление. Действия ясны и понятны. Они бы возможно сработали, окажись в западне кто-то другой. Но сейчас роботу противостояли знаменитые "Головорезы".
   Беспомощная боевая машина кувыркнулась назад и, успев дать всего лишь одну короткую очередь, полетела вдоль железного коридора. В этот момент робот напоминал пулю, разгоняющуюся в канале ствола. Сейчас она вылетит на свободу и тогда... Ничего не вышло. Винтовочка эта оказалась упертой в толстую бронированную стену, после удара о которую любой предмет перестает быть не то что опасным, но даже узнаваемым.
   Однако не только робот перестал угрожать легионерам. Смерть настигла и того, кто заманил их в эту опасную ловушку. Отрекошетив от потолка, две пули снесли пол головы главного советника. Мастер видел их полет. Он вовремя пригнулся сам и успел пригнуть Луизу, а вот для Нуда не хватило ни времени, ни желания.
   Строгов выпустил из рук бездыханное тело и после того, как оно грузно плюхнулось на пол, с гадливостью вытер забрызганное белой слизью стекло боевого шлема.
   -- Отгулялся, гад, -- Марк толкнул труп носком ботинка. -- Туда ему и дорога.
   Затем разведчик обернулся к Дэе. Приняв свою подругу из рук Смита, Грабовский приказал ей:
   -- Идем. Скорее идем. Здесь не на что больше смотреть.
   -- Погоди, -- остановила его доктор. -- Давай подойдем к Нуду.
   -- Зачем? -- скривился Марк.
   -- Я должна знать. Я должна это видеть.
   -- Нечего там смотреть!
   -- Марк! -- Дэя требовательно поглядела на Грабовского.
   Разведчик переглянулся с Мастером, и, заметив его утвердительный кивок, сдался:
   -- Ладно, только быстро.
   Приблизившись к мертвому телу, лурийка опустилась на колени. Она повернула голову главного советника и отвела в сторону кусок разбитой черепной кости, который болтался на лоскутьях черной рваной кожи. Затем рука доктора проникла в рану и подцепила там какие-то серые грушевидные образования. По своей плотности и внешнему виду они напоминали тела небольших кальмаров, и, как показалось Николаю, все еще продолжали ритмично сжиматься и разжиматься.
   -- Что это? Этого не должно здесь быть! -- простонала Дэя. -- Неужели и я... неужели и у меня...
   -- Хватит любоваться этой дрянью, -- Марк поднял женщину на ноги. -- Надо идти. Ты можешь идти? Сперва доберемся до места где валяется эта долбанная жестянка, а там уж и решим куда дальше.
   Поглядев на останки некогда грозной боевой машины, Строгов подумал, что их враги доселе не ведали о той истиной мощи, которой обладала Луиза. Все ее предыдущие победы проходили вдали от глаз видеокамер, а все свидетели, испытавшие на себе ее мощь, унесли это знание вместе с собой в могилу. Так что нынешняя схватка, для всех наблюдавших за ней, стала откровением, шоком, от которого господа из Лиги не сразу оправятся. Наверняка сейчас они беспомощно клипают глазами, не в силах придумать, что бы такое противопоставить этой маленькой ведьме. Но Николай был реалистом. Он прекрасно понимал, что они все равно что-то да изыщут, не могут не изыскать, учитывая опыт и гигантский арсенал орудий убийства, накопленный "Архангелом". Из всего этого выходило, что "головорезам" следовало поспешить. Они должны нанести удар первыми.
   -- Куда дальше? -- выдохнул Грабовский, перешагивая через куски покореженного металла, бывшие когда-то роботом. -- Налево или направо?
   -- Бес его знает! -- выругался Николай. -- Спрашивать больше не у кого, твой язык сдулся.
   Тут Строгов вспомнил Нуда, таким как тот ему запомнился уже после смерти. Искаженное отвратительной гримасой восторга лицо и ставшие вдруг смолянисто-черными глаза. В момент смерти они зажглись каким-то диким, безумным огнем.
   -- Он бы тебе наплел... -- произнес Марк с сарказмом и, оглянувшись, посмотрел туда, где возле наглухо закрытых дверей мнимого Центра боевого управления, распласталась массивная туша. -- Надо найти другой выход.
   -- Где ж он, другой то? -- Мастер лихорадочно искал хоть малейшую зацепку, хоть намек на то, куда им идти, где искать следы Лиги.
   -- Может кто-то что-то заметил или почувствовал, или хотя бы о чем-то подумал?
   Грабовский обращался ко всем членам команды.
   -- Смит, ты?
   -- Ничего, -- сержант отрицательно покачал головой.
   -- Дэя?
   -- Я никогда не видела членов Лиги.
   -- Луиза?
   Корсиканка молчала, опустив глаза и кусая губы. Она едва заметно дрожала.
   -- Луиза, что-то не так? -- Строгов почувствовал неладное. -- Что? Что случилось? Говори же!
   Николай притянул девушку к себе, пытаясь успокоить.
   -- Луиза, скажи, я пойму, -- вдруг неожиданно подала голос Дэя. -- Ты ведь знаешь, что я пойму.
   -- Тьма, -- глядя в глаза лурийке, произнесла девушка. -- Она здесь. Я ее чувствую.
   -- Тьма? Какая тьма? -- не понял Грабовский.
   -- Та же, что была в том погибшем поезде. Та же, что мучает Дэю. Та же, что скрывалась в голове у Нуда.
   Последние слова Луизы словно стронули в мозгу у Николая какой-то переключатель. Неожиданно ему открылось то, что ускользало от него раньше. Совет Галактического Союза объединился с Верховной Лигой. Почему и для чего неведомо, но это сейчас и не главное. Важно то, что они вместе, они единое целое, они одинаковые, такие же как Нуд. Черные! Бездушные! Порабощенные мглой! Это именно их чувствует Луиза, это именно они вселяют в нее панику и ужас.
   -- Луиза, где? Где ты видела тьму? В какой стороне она гуще всего? -- вскричал Мастер.
   -- Она там, -- девушка неотрывно глядела вглубь длинного коридора. -- Только я не пойду. Я боюсь. Она заглотит меня.
   -- Не бойся, мы с тобой. Мы поможем, мы защитим, -- Николай успокаивал Луизу, стараясь сам поверить в свои собственные обещания.
   Вдруг он почувствовал взгляд. Грабовский смотрел на них с Луизой и удрученно покачивал головой. Строгов понял неуверенность друга. Тот сомневался в Луизе, в ее силах. Мастер как будто и в самом деле услышал его слова: "А вдруг она больше не сможет? Мы окажемся в западне. Самим нам не открыть ни одну дверь".
   Что значит не открыть?! В Строгове вскипело ущемленная гордость матерого пса войны. А мы сами, ты, я... разве мы больше ни на что не годны? Мастер уже собирался наградить друга суровым укоризненным взглядом, да так и не успел. Его взгляд застыл где-то на пол пути, зацепившись за груду искореженного металла, которая еще несколько минут назад именовалась боевым роботом. Из мешанины битых бронеплит, погнутых приводов и расплющенных сервомоторов торчала одна на вид вполне целая штуковина. Шестиствольный пулемет М-134 "Миниган". Лейтенант сразу узнал знакомую конструкцию.
   -- А, ну, погоди, родная. Я сейчас, -- Строгов отпустил Луизу и, убедившись, что та крепко стоит на ногах, шагнул к поверженной машине.
   -- Ты куда? -- крикнул ему вдогонку Грабовский.
   -- Сейчас посмотрим, что тут у нас...
   Николай разговаривал скорее сам с собой. Привычным движением он закинул за спину свой UMP-45, тем самым освободив руки. Теперь они готовы почувствовать и принять гораздо большую мощь, чем сила небольшого автомата.
   Уцепившись за мощную станину Мастер оторвал тяжелый пулемет от надломленного ударом кронштейна. Вслед за многостволкой потянулся лишь шланг от пневматической системы спуска. Питающего электрического кабеля, который Николай надеялся обнаружить, на удивление не оказалось. Озадаченный, "головорез" повертел в руках оружие и только теперь заметил небольшой прямоугольный блок прикрепленный снизу. На его крышке краснела предупреждающая надпись: "Осторожно, радиоактивность! Питающие ториевые элементы. 2 единицы". Ага, вот оно как! Значит, теперь не придется тащить с собой нелепую, громоздкую батарею. Отличная новость! Закинув себе за плечи длинную патронную ленту, Строгов стал обладателем мощного оружия, способного за минуту угостить врагов четырьмя тысячами выстрелов.
   Про врагов это он зря подумал. Как говорится, помяни черта, он и появится. В одном из примыканий послышался отчетливый топот множества бегущих ног.
   -- Уходим! -- Мастер указал направление. Это был тот самый длинный коридор, о котором говорила Луиза.
   -- Туда нельзя! -- вскричала корсиканка, но Смит схватил ее за руку и поволок в брюхо извивающейся стальной змеи.
  
  
   Глава 40.
  
   Мгла сгущалась все сильнее и сильнее. Луиза задыхалась в ней, словно это был густой смертоносный газ. Но это не газ, это страх, дикий первобытный ужас, который парализует, замораживает, убивает. Неужели никто не чувствует его? Даже Николай?
   Девушка оглянулась и попыталась глазами отыскать своего возлюбленного. Мастер шел сзади, отставая от них шагов на двадцать. Он то и дело останавливался, чтобы выпустить в преследователей короткую очередь из своего страшного пулемета. Нет, сейчас Николай ничего не замечает. Он слишком занят, он полностью поглощен боем. Луиза отдернула взгляд. Видно ей придется бороться с этим самой. Но как бороться? Кто она такая, чтобы бросить вызов самому прародителю зла, самой смерти?
   Вдруг на девушку накатила новая, еще более мощная волна холода, мрака, чьей-то невыносимой боли и страданий. Это было как шквал ледяного ветра, как удар в лицо. Луиза едва удержалась на ногах. Именно тут, в этом самом месте что-то происходило, что-то грязное, мерзкое, чудовищное.
   -- Что случилось? -- Смит, державший Луизу за руку, остановился вместе с ней.
   -- Здесь... здесь... -- только и смогла выдавить из себя корсиканка.
   -- Да что здесь?!
   Смит быстро огляделся вокруг. Ему не пришлось долго искать. Цепкий взгляд сержанта вмиг засек небольшой белый ромбик с вписанным в него числом двенадцать.
   -- Нашел! Сюда! -- закричал морпех, останавливая набегавших сзади Грабовского и Дэю.
   -- Что? -- выдохнул запыхавшийся Марк.
   -- Вот, -- Смит указал на эмблему Верховной Лиги. -- И Луиза тоже говорит, что это здесь.
   -- Вскрываем! -- Грабовский помог лурийке опереться о стену и кинулся на помощь к Смиту.
   Сержант надеялся, что стенная панель открывалась подобно той, что скрывала дверь реактивного лифта. Но не тут-то было. Луиза видела как пальцы Смита ушли под срез плиты. Он пошерудил ими там, а затем резко повернул голову к Марку:
   -- Это не маскировка. Это и есть сама дверь. Сварной металл. До сантиметра будет. -- Смит растерянно взглянул на лейтенанта. -- Что делать? Как открыть?
   -- Уйди! -- прокричал Грабовский и, как только американец шарахнулся в сторону, дал очередь из своего UMP-45.
   Тупые крупные пули оставили на металле строчку глубоких вмятин и с визгом отрекошетили в сторону.
   -- Отошли! Немедленно все отошли! Теперь пробую я!
   Луиза увидела, как подбежавший Николай без лишних расспросов навел на замаскированную дверь свою здоровенную многостволку.
   Ударившая очередь ослепила и оглушила девушку. Она словно очутилась в эпицентре взрыва. Грохот, беснующийся желтый огонь, скрежет разрываемого металла, звон падающих на пол гильз. Этот кошмар длился всего несколько секунд. Николай с удовлетворением глянул на пропоротую изуродованную дверь, крикнул "Скорее внутрь!" и тут же возобновил огонь. На этот раз он стрелял по ловким камуфлированным призракам, которые вынырнули из-за изгиба туннеля.
   Под визг пуль Грабовский со Смитом распахнули лишившуюся запоров дверь. Они стали запихивать женщин внутрь, сперва Луизу, затем Дэю.
   Переступив порог, Луизе стало казаться, что она уже умерла, и это место не что иное, как ее сырая могила. Так же темно, жутко и страшно. Свет поступал лишь сзади, из того мира, из которого она только что пришла. Но и он почему-то стал быстро гаснуть, словно могилу закапывали, скидывали в нее комья грязи и огромные тяжелые камни.
   -- Ник, быстрей! Переборка падает!
   Крик Грабовского пояснил все. За их спинами опускалась толстая дублирующая переборка, и Марк со Смитом не могли ее удержать. Между полом и неумолимо сползающей стальной плитой оставался всего метр... полметра...
   -- Николай! -- в страхе закричала Луиза.
   Словно отвечая на эту мольбу, когтистые пальцы тут же вцепились в бронированную переборку и приподняли ее. Строгов проскользнул внутрь, а за его спиной тут же упала освобожденная, больше никем и ничем не сдерживаемая плита.
   -- Вот зараза, пришлось бросить пулемет, -- в кромешной темноте послышалось злое рычание Строгова.
   -- Николай, любимый! -- Луиза бросилась на звук. -- Ты живой!
   -- Нормально. Я в порядке, -- Николай поймал ее, притянул к себе и, успокаивая, стал гладить по волосам.
   -- Я испугалась за тебя, за себя. Зачем мы пришли сюда, в это страшное место? Я не могу здесь. Оно меня убивает.
   -- Ну что ты говоришь. Ты справишься. Ты сильная. Мы здесь потому, что должны быть здесь. Потому, что кроме нас больше некому. Вспомни, ты ведь сама это говорила.
   -- Да, говорила, -- девушка спрятала лицо на груди у своего любимого. -- А вдруг я не смогу, вдруг я не готова?
   -- Мы тут все не готовы, -- прошипел Грабовский. -- Твою мать, у кого-нибудь есть фонарь?
   -- У меня, -- подал голос Смит. -- Только уж больно чахлый.
   -- Лучше, чем ничего, -- облегченно вздохнул Марк. -- Давай, включай скорее.
   В темноте послышалось шуршание, хруст расстегиваемых липучек, и только затем вместе с легким щелчком темноту прорезал тонкий луч. Желтое пятнышко скользнуло по грязным рваным комбинезонам, зацепило изможденное лицо Дэи и уткнулось в стену, на которую та опиралась. Это был ржавый необработанный металл со следами литья. Смит недолго изучал бесформенные наплывы, вкрапления и дырки. Он быстро перевел луч на чрезвычайно низкий, всего метра два в высоту потолок, а затем на противоположную стену.
   -- Везде одно и то же, -- сержант подытожил свои исследования.
   -- Это что за крысиная нора? -- Марк огляделся по сторонам и тут же сам ответил на свой вопрос. -- Потайной или резервный ход, что ли?
   В этот момент за спинами у "головорезов" что-то грохнуло. Удар, а может взрыв. Все разом шарахнулись от звенящей как колокол переборки, а Луиза, цепенея от страха, вцепилась в Николая.
   -- Граната, -- узнал Смит.
   -- Ага, -- согласился Грабовский. -- Противопехотная. Пробуют взорвать переборку.
   -- Противопехотной не возьмешь, -- как эксперт по местным дверям заявил Строгов. -- Однако они могу отыскать и что-нибудь помощнее.
   -- Давайте двигать, -- предложил Марк. -- Иди сюда, дорогая, я помогу.
   С этими словам разведчик закинул себе на плечо руку Дэи и крепко ухватил ее за талию.
   Луиза нуждалась в помощи ничуть не меньше, чем лурийка. Если Дэе для того, чтобы продолжать путь требовалось подставленное плечо Марка, то для корсиканки каждый шаг вперед был немыслим без поддержки Николая. Именно Николая. Никто другой кроме него не мог понять и помочь. Только у него были силы противостоять злу.
   Строгов словно почувствовал это и взял ее за руку:
   -- Идем.
   Луиза заметила, как в другой руке у ее возлюбленного блеснул вороненый загривок готового к бою автомата.
   -- Идем скорее. И постарайся собраться. Что толку с того, если ты будешь качаться от страха как травинка на ветру. Не сможешь защитить себя и другим не поможешь.
   -- Я понимаю, -- пролепетала девушка.
   Она действительно понимала, но страх был сильнее ее. Он не давал возможности двигаться, думать, он безостановочно выкачивал силы. А может это не страх? Может это то самое черное, зловещее болото, которое она ощущала впереди? Оно было уже совсем рядом, всего в нескольких шагах.
   -- Всем тихо! -- Николай тоже что-то услышал или почувствовал. -- Смит, выключи фонарь. Возьмитесь друг за друга и за мной. Гуськом. Я вижу в темноте, поэтому поведу.
   Строгов покрепче стиснул ладонь Луизы и двинулся вперед. Господи, как хорошо, что есть его рука, -- подумала девушка, -- живая и горячая. Это тот мостик, который сейчас соединял ее с жизнью.
   Они прошли шагов сорок, может пятьдесят, прежде чем до Луизы тоже стали доходить странные монотонные звуки. И не только звуки. Впереди что-то мерцало, скорее всего, горело, и этот огонь был красным как кровь.
   -- Вперед! -- прошептал Николай. -- Держитесь все вместе.
   Еще полтора десятка шагов, плавный поворот и узкий проход неожиданно закончился. Они оказались на пороге огромного круглого зала. В первое мгновение Луизе показалось, что она бредит или возможно угодила во временной провал, который перенес ее в древнейшие доисторические времена Земли. Именно в ту эпоху у гигантских пылающих костров шаманы произносили свои леденящие душу заклинания, а первобытные племена внимали каждому их слову, готовые жить или умереть, повинуясь воле богов.
   Все происходящее и впрямь не походило на реальность. В самом центре зала находилось около сотни гуманоидных существ. Они стояли между толстых железных сталагмитов, растущих прямо из железного пола. Грубые ассиметричные конусы были наклонены к центру зала и своими остриями указывали в одну точку, куда-то вверх, под сводчатый потолок.
   Участники обряда медленно раскачивались в такт какой-то заунывной мелодии. В основном это были инопланетяне в белых, как у Нуда, балахонах. Однако среди присутствующих находились и люди -- двенадцать фигур в черных одеждах. Луизе удалось разглядеть несколько человеческих лиц, мелькнувших в факельном свете.
   Да, зал действительно освещали факела. Они горели неестественным кроваво-красным пламенем, отчего по стенам и полу метались зловещие багровые отблески. От этого чудилось, что огромная железная пещера битком набита всевозможной нечестью, которая с упоением отплясывает жуткие дикие танцы. Встретить такое в мире электричества и передовых технологий, да еще на борту космической станции казалось невероятным. Может именно поэтому огни эти, и казались столь зловещими. Красное пламя ассоциировалось с угрозой, бедствиями, гибелью.
   -- Это что за чертовщина? -- прошептал стоящий рядом с Луизой Марк Грабовский. -- Что они тут делают? Молятся? Это что секта?
   -- Не беда, если бы только молились, -- ответил Николай. -- Но эти твари пожирают живую энергию. Они перестраивают, перенаправляют ее, они стараются...
   Строгов не успел договорить. Воздух над толпой неожиданно начал быстро густеть. Из прозрачного и чистого он становился мутным и грязно-серым, а всего через мгновение это была уже мгла, настоящая беспросветная смоляная мгла. Неожиданно в центре нее, как раз в той самой точке, на которую указывали стальные сталагмиты, из черной субстанции сформировалось лицо, человеческое лицо. Словно в ужасной беззвучной пантомиме оно корчилось от боли, оно что-то надрывно кричало, о чем-то молило. Но видно для призрака не существовало жалости и милосердия, а значит и спасения. Через миг черный скульптурный портрет взялся глубокими, быстро разрастающимися оспинами, а затем развалился на части. Образовавшиеся обломки мигом начали трансформироваться. Луиза чуть не потеряла сознание, когда поняла, во что именно превращается только что погибшая маска. В других людей. Извивающиеся от мук лица и тела. Мужчины, женщины и даже дети. Господи, дети! Она видела, как маленькие беззащитные создания кричат от страха и боли, и как неведомое нечто пожирает их.
   Именно в этот миг подобно голодным псам, стремящиеся ухватить мозговую кость со стола хозяев-каннибалов, сектанты подняли руки вверх. Они протягивали свои пальцы, когти, щупальца в остервенелой попытке ухватить и без того страдающие детские тела.
   -- Не дам! Прочь! -- закричала Луиза и ринулась вперед.
   Она не могла больше этого выносить. Девушке вдруг показалось, вдруг почудилось, что она уже видела эти грязные лапы. Они вот точно также тянулись к ней, к ее беззащитному малышу. Тогда Луиза не смогла, не устояла, не защитила, тогда она была беспомощна и слаба. Но сейчас... сейчас все изменилось, сейчас она совсем другая. Она накажет зло, пусть даже для этого придется пожертвовать всем, даже жизнью.
   На бегу корсиканка собирала силы. Делать это оказалось почему-то невероятно легко. Источник черной энергии находился совсем рядом, ее больше не приходилось выцарапывать из другого, параллельного мира. Почему все именно так Луиза не задумывалась. Ей было не до того. Девушка знала лишь одно -- она должна помочь, прекратить все это, покарать зло.
   Луиза выбросила вперед руки, и сквозь стоящую перед ней плотную толпу как будто пролетел многотонный каток. Два десятка тел вдруг исчезло. Их снесло с места и умчало куда-то в сумрак огромного зала. Разгневанную корсиканку не очень-то беспокоила их судьба. Она готовилась к новому удару.
   Существа в белых плащах бросились в рассыпную, черное облако исчезло, а в Луизу полетели пули. Двенадцать участвующих в обряде землян оказались вооружены. Вернее не так, теперь их осталось девятеро. Трех человек в черных накидках Луиза приговорила первым же ударом. Но те девятеро, что уцелели... они представляли угрозу, реальную угрозу! Смешавшись с толпой перепуганных инопланетян, люди в черном не просто искали спасения, они яростно и остервенело нападали.
   Луизе грозила неминуемая гибель, но мелькнувшая быстрая тень вдруг накрыла ее, бросила на шершавый железный пол, уволокла под защиту одного из железных столбов. Николай! Это мог быть только Николай!
   Корсиканка всего несколько раз слышала русскую речь и конечно же ничего не запомнила. Однако, сейчас Луиза поняла, что это звучит именно она. Строгов выкрикивал какие-то колючие, шипящие от перегрева слова и, не переставая, давил на спусковой крючок. От этой смеси непонятной речи, грохота выстрелов и колотящих по ней горячих гильз девушка буквально испытала восторг. Николай исцелял ее, возвращал к жизни. С каждой новой пулей, выпущенной им, приходило облегчение. Как же так? Этого просто не может быть! Убийство это неправильно, это мучительно, это грешно и страшно.
   Прогрохотала новая очередь, а вместе с ней пришло понимание. Человеческие законы здесь не применимы. Сейчас "головорезы" сражаются не с людьми. Они вступили в поединок с чудовищами, слугами самого дьявола. Это их сила истязала Луизу. Теперь же, когда они гибли будто клопы, корсиканка вновь возвращалась к жизни. И не только она, а и весь мир. Весь наш прекрасный добрый мир теперь сможет вздохнуть легко и свободно.
   Луиза крутнулась ловко и легко, словно всю свою жизнь тренировалась уходить из-под огня. Она встала на одно колено, выкинула вперед руку и летящие в них пули разлетелись в разные стороны, как будто напоролись на невидимую броню. Второй взмах, и один из самых оголтелых стрелков смолк. Вместе с ним превратились в разноцветные, дымящиеся на стене кляксы еще с полдюжины уродливых созданий. Так им и надо, гадинам! В Луизе не было жалости. Она убивала и тем самым освобождалась от грязи, скверни, темноты.
   Но неожиданно грохот выстрелов смолк. Руку Луизы, вытянутую для очередного удара, перехватила ловкая когтистая пятерня.
   -- Стой, -- выкрикнул Николай. -- Слушай!
   -- Я ничего не слышу, -- разгоряченная боем, корсиканка с ненавистью оглядывалась по сторонам.
   -- Крик, -- прошептал Николай, глядя в глубину темного зала.
   -- Ну и что, эти твари сейчас все визжат от страха.
   -- Нет, это другое... это совсем другое. Кто-то зовет меня.
   -- Как ты услышал? Как разобрал? -- удивилась девушка.
   -- Скорее почувствовал, чем услышал. Это там... -- Николай указал в сторону одного из темных проходов, такого же, как и тот, из которого пришли "головорезы". -- Я пойду.
   -- Не ходи! -- Луиза вдруг испугалась. -- Я сделаю все сама. Я не оставлю от этого места камня на камне.
   -- Ты не понимаешь, -- Строгов отрицательно покачал головой. -- Меня зовут, меня просят о помощи.
   -- Кто просит? Ты не можешь слышать! Здесь же все глушится!
   -- Не знаю как, но слышу. Этот зов словно часть меня. Надо идти, -- Николай поднялся во весь рост и вышел из укрытия.
   В этот миг Луиза заметила две быстрые человеческие фигуры. Одна справа, другая слева. Их можно было не опасаться потому, что это были друзья, это были Грабовский и Смит.
   Марк сделал знак рукой, указывая направление атаки, и они втроем ринулись вперед. Грабовский и Смит перемещались мелкими перебежками, то и дело укрываясь за железными сталагмитами. Что касается Николая, то он шел вперед, не прячась и не пригибаясь.
   По "головорезам" больше не стреляли. И Луиза не могла понять хорошо это или плохо. Скорее плохо. Потому, что еще не все участники чудовищной оргии мертвы. Луиза чувствовала их. Живые и невредимые они прятались где-то поблизости. Притаились, чтобы, выждав момент, нанести новый удар. И первый, на кого он обрушится, будет Николай. Стараясь помочь, защитить своего возлюбленного, корсиканка кинулась за ним.
   С каждым новым шагом нарастало ощущение угрозы. Казалось, что придя сюда, они совершили ошибку. И эта ошибка принесет с собой много горя, страшную беду. Хотелось закричать: "Нельзя! Стой!", схватить Николая за руку, уволочь прочь, спрятать, укрыть, сберечь. Однако ничего такого она не сделала. Она словно приговоренная медленно шла вперед, навстречу неизбежному, навстречу судьбе.
   Неожиданно из темноты выступили две фигуры. Судя по длинным черным накидкам, это были люди. Насколько Луиза разобрала, первым стоял молодой юноша. Сумрак полутемного зала не давал как следует разглядеть его лицо, однако девушке почудилось, что этого человека она уже где-то видела. Его худощавая, почти мальчишеская фигура резко контрастировала с тучным тяжелым силуэтом, находившимся сзади. Почему-то казалось, что толстяк закрывается юношей, держит у его спины ствол пистолета. Хотя, скорее всего, так оно и было.
   -- Я предлагаю сделку, -- голос толстяка оказался под стать его черной ауре, такой же мерзкий и липкий. Казалось, что об него можно основательно измазаться.
   -- Отпусти его, -- отрезал Николай. -- Он не один из вас.
   Это была правда. Луиза чувствовала это. Над душой юноши не властвовали темные силы. Она была чиста и свободна. Корсиканка подумала, что такие души бывают лишь у детей и святых. Одни еще не успели нагрешить, другим уже отпущены все их грехи.
   -- Его свобода в обмен на ваше слово, -- тучный человек держался очень спокойно, как будто был уверен, что дело выгорит.
   -- Чего вы хотите?
   -- Я хочу, чтобы вы гарантировали неприкосновенность всем находящимся в этом зале. Всем, кто еще остался в живых.
   Великий Мастер молчал, обдумывая предложение своего противника. Если Николай еще о чем-то думал, то для Грабовского это был не вопрос. Марк счел обмен неравноценным.
   -- Не дождетесь, гады! Пытаетесь спасти свои шкуры ценой жизни этого сопляка?
   Произнося эти слова, разведчик подошел достаточно близко и острый внимательный взгляд профессионала скользнул по лицу заложника. Грабовского всего передернуло, когда он разглядел юношу.
   -- Тэрри?! -- воскликнул Марк. -- Да я его сам пристрелю!
   -- Тэрри! -- Как эхо повторили Смит и Луиза.
   -- Не спешите, господин Грабовский, -- произнес толстяк. Краешки его губ дернулись в злобной ухмылке. -- Полагаю, вы измените свое негативное отношение к Тэрри, узнав кто его мать.
   Марк не ответил, но отступил на шаг. Луиза поняла, что он испугался. Испугался услышать очередную мерзкую историю о себе, о своей семье, о тех, кто ему близок и дорог. Однако, заплывший жиром субъект готовил удар совсем не по Грабовскому. Толстяк поглядел в пылающие синие глаза Николая и, пододвинув Тэрри поближе к свету, как бы между прочим проинформировал:
   -- Тэрри родился на Корсике. Мать его -- некая Луиза де-Ламарк. Кто отец достоверно не известно.
   В этот миг корсиканке показалось, что небо сорвалось и стремительно падает на землю. Тысячи, миллионы ярких белых огней, бывших когда-то звездами, завертелись вокруг бешеным смерчем. От этого сбилось дыхание, закружилась голова, подкосились ноги. Тэрри ее сын? Это казалось невероятным, немыслимым. Луиза потеряла ребенка год назад, всего год назад! А этому парню сейчас лет семнадцать. Он почти ее ровесник. Однако, не смотря на всю невероятность, абсурдность этого известия, Луиза почему-то знала, что оно и есть правда. От юноши исходило тепло близкого родного человека, и он так похож на Николая. У него тот же взгляд, хотя глаза... Глаза голубые и чистые. И в этом нет ничего удивительного, ведь это глаза его матери, ее собственные глаза!
   Луиза стояла ни живая, ни мертвая. Одна часть ее души стремилась броситься к сыну, обнять его, крепко прижать к сердцу. Но другая, та, что очерствела от горя и разлук, замаралась в кровь врагов и друзей, эта часть удерживала корсиканку. Все это... все, что здесь и сейчас происходило, было не спроста. За всем этим скрывался чей-то страшный план. Всем этим руководил какой-то злой гений. Знание всего этого парализовывало, оглушало, вселяло панический ужас.
   -- Отпусти его, я обещаю сохранить вам жизнь, -- сквозь туман, застилавший ее сознание, Луиза услышала безжизненный, словно механический голос Николая.
   -- Честного слова Великого Мастера мне вполне достаточно, -- толстяк согласился необычайно быстро и легко. Он плотоядно осклабил идеально ровные белые зубы и, подтолкнув Тэрри вперед, негромко произнес: -- Иди, это он.
   Будто робот юноша сделал полдюжины шагов вперед и остановился прямо перед Строговым. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Луизе показалось, что они разговаривают, только речь их недоступна другим живым существам. Это только их язык, только их тайна.
   Мастер нависал над Тэрри, как борт могучего боевого корабля нависает над палубой маленького прогулочного кораблика. Только вот непобедимому линкору до этого довелось повстречаться с неистовой бурей. Именно поэтому он сейчас имел жалкий, потерянный, искалеченный вид.
   Строгов стоял сутулый, с поникшими плечами и виновато опущенной головой. Его рука, еще мгновение назад крепко сжимавшая наведенный на врагов автомат, поползла вниз, и дуло оружия уставилось в пол.
   -- Я не знал о твоем существовании, -- наконец произнес Николай.
   -- А я знал о тебе, -- ледяным тоном ответил Тэрри. -- Знал с того самого момента, как у меня застучало сердце. Ведь его запустил ты. Это было больно, чудовищно больно. И муку эту ощущал не только я, эти адские страдания испытала и моя бедная мать.
   Как удар молнии на корсиканку обрушились воспоминания. Боль! Невыносимая жгучая боль! Луиза корчится от нее на мокром дощатом полу. С грохотом падают тарелки, льется вино из опрокинутых бутылок. Дядюшка Поль пытается помочь, пытается поднять ее. Но старику это не под силу. В судорожно извивающееся тело словно вселился жестокий бесноватый демон. Луизе больно, жутко и страшно. Она рыдает и кричит... кричит до хрипоты, до рвоты.
   Видение оборвалось вместе со звуком голоса:
   -- Прости, -- только и смог выдавить из себя Николай.
   -- Простить?! За все то горе, которое ты причинил мне? За страшную смерть моей матери? Никогда! Нет, и не будет тебе прощения!
   Нет! Это ложь! Луиза хотела закричать, кинуться к сыну, но не успела. Она даже не увидела что произошло. Рука Тэрри мелькнула словно тень, что-то сверкнуло. Строгов дернулся, изогнулся и весь подался вперед. В тот же миг у него из спины вырвался шипящий красный луч.
   Луиза закричала и кинулась Николаю на помощь. Она не замечала опасности, не ведала страха, она думала лишь о том, как остановить, как погасить этот страшный гейзер из огня и клокочущей сгорающей крови.
  
  
   Глава 41.
  
   Неожиданно вспыхнувшее зеленоватое поле удержало пули. Они повисли в нем, словно стайка серебристых рыбок в речной воде. Оказавшись вне опасности, толстяк тут же прокричал своему наемному убийце:
   -- Тэрри, теперь ее! Убей эту ведьму! Она помогала ему!
   Крик толстяка вмиг переключил внимание Грабовского. Именно благодаря ему, он и успел среагировать. Луиза в опасности! Марк резко развернулся и дал очередь. Внутреннее чутье подсказало выбор цели. Это не кто-то или что-то, это пустота, та самая пустота, что находилась прямо перед грудью девушки. Лейтенант выпустил туда все патроны, которые еще оставались в магазине его автомата.
   Пустота помутнела, заколебалась, словно поднимающийся от земли разогретый воздух, и вмиг превратилась в человеческую фигуру. Тэрри на полном бегу налетел на Луизу, сшиб ее с ног, и они вдвоем стали падать. Корсиканка первой рухнула на пол, а затем ее накрыл мертвец с двумя рваными кровавыми отметинами на спине. Из рукава юноши все еще продолжал бить красный луч плазменного стилета. Со змеиным шипением он вгрызся в металл пола и стал его плавить, образовывая возле руки Тэрри раскаленную кипящую лужу.
   То, что Тэрри мертв, у Грабовского не вызывало сомнений. Сорок пятый калибр это не шутки. После двух таких пуль, угодивших аккурат меж лопаток, люди не живут и сверхлюди тоже.
   Как только Тэрри был вычеркнут из списка дееспособных врагов, Марк тут же глянул на Николая. Может, свершится чудо? Может, он жив? Может, выкарабкается? Ник ведь ни кто-нибудь, Ник ведь сам Великий Мастер! Но нет, невозможного не произошло. Строгов ничком лежал на полу. Из огромной обугленной дыры в его спине поднимались струйки то ли пара, то ли дыма.
   При виде этой жуткой картины Грабовского затрясло от бешенства. Господи боже мой, да что ж здесь творится?! Что ж это за место такое проклятое, где дети убивают своих отцов? Кто ж это все измыслил? Что ж это за люди такие? Люди?! Нет, это не люди! Это зверье! Их надо истребить, испепелить, стереть в порошок, чтобы не осталось ни следа, ни даже памяти. Словно разъяренный лев Марк повернулся в сторону толстяка.
   Автор коварного злодейства уже смекнул, что не все пошло по его плану: Тэрри, на которого он рассчитывал, валялся в луже собственной крови, а в живых все еще оставались два опасных вооруженных противника. Метнув в сторону Смита суровый гневный взгляд, толстяк закричал:
   -- Все, ваша игра проиграна! Мастер мертв. Сержант, опусти оружие и останешься жить.
   Это ложь, он берет на испуг, -- успел подумать Марк прежде, чем понял, что Смит действительно опускает винтовку.
   А, черт! Предал, сучий потрох! -- выругался лейтенант и сунул руку в длинный наколенный карман своего комбинезона. Карман оказался пуст. Магазинов к автомату больше не осталось. Единственным оружием, которым теперь располагал Грабовский, был пистолет отца, который лежал у него за пазухой. Но вот только успеет ли Марк до него дотянуться?
   Зеленоватое поле вокруг толстяка моргнуло и тут же исчезло. Противник выключил его, но совсем не ради пустой бравады или от чрезмерной храбрости. Он просто сам готовился атаковать. Как только защитного экрана не стало, толстяк начал поднимать свой "Глок".
   Пистолет так и не успел навестись на "головореза". Короткая очередь прогрохотала под сводами зала. Как будто испугавшись ее, толстяк дернулся и выронил оружие. Смит оказался отменным стрелком. Почти все пули кучно вошли в грудь и голову врага.
   На то, что осталось от его недавнего противника, Марк даже не глянул. Там, в темной глубине зала, скрывались другие члены Лиги. До этого они вели себя смирно. Видать надеялись, что их хитроумный коллега уладит все самолично. Но как только у того вышла осечка...
   -- Сержант, ложись! -- закричал Грабовский и сам бросился на пол.
   В подземелье прозвучало всего несколько выстрелов, и тут же им на смену пришли другие, новые звуки. Марку даже не захотелось поворачивать голову и узнавать в чем дело. Он и так знал. Сопротивление бессмысленно. Все уже кончено.
  
   -- Итак, мне кто-нибудь объяснит, что за хрень тут творится?!
   Генерал-лейтенант Бил Менинг пристально поглядел на пятерых членов Верховной Лиги, а затем перевел свой тяжелый взгляд на группу инопланетян в белых плащах. Последними, кого командующий станцией удостоил своим вниманием, были пленные "головорезы". Те стояли над двумя распростертыми на полу мертвецами. Марк поддерживал висящую у него на плече Дэю. Смит угрюмо уставился себе под ноги. А Луиза... Луизу никто не смог оторвать от тел Строгова и Тэрри. Все попытки американских солдат поднять ее так ничем и не закончились. Девушка с неожиданной силой разбрасывала их, снова и снова бросалась к мертвым. После нескольких неудачных попыток удержать ее Менинг отдал приказ оставить несчастную в покое.
   -- Генерал, я приказываю вам немедленно расстрелять этих изменников! -- один из людей в черном грозно пошел прямо на Менинга. Дошагавши до генерала этот невысокий человек практически уперся тому в грудь. Но Менинг не дрогнул, не отступил.
   -- В своей гребанной Австралии будете приказывать, господин Андерсен! -- взревел трехзвездный генерал. -- Сперва я хочу узнать, что это за место и что это за люди? -- Менинг ткнул в сторону "головорезов". -- А больше всего мне интересно, откуда на моей станции взялись вонючие ублюдки, с которыми мы воюем вот уже который год.
   -- Выполняйте приказ! -- в свою очередь заорал тот, кого звали Андерсен. -- Или вы вдруг решили, что после смерти Кэллогана власть перешла к вам? Тут вы сильно ошибаетесь! Верховная Лига была и остается единственным полноправным руководством проекта. Или вы в этом сомневаетесь?
   Услышав фамилию Кэллоган, Марк Грабовский вздрогнул. В памяти тут же всплыли слова отца: "Эта сволочь Уинстон Кэллоган... он объявил меня угрозой для проекта". Марк проследил за взглядом Менинга и натолкнулся на тело застреленного Смитом толстяка. Ах, вот оно что! Вот кто превратил отца в исчадие ада! В бессильной злобе Марк сжал кулаки. Не он... не ему досталась честь поквитаться с этой тварью.
   Очевидно сила и авторитет Лиги были столь высоки, что выстоять против нее не мог даже Менинг. Грабовский понял это по тому, как у генерала поникли плечи. Он сдавался, пасовал перед Андерсеном. Марк мигом смекнул, что допустить этого никак нельзя. Иначе ему самому, Дэе, Луизе, Смиту, всем им конец.
   -- Господин генерал, здесь заговор! -- во всю глотку завопил разведчик. -- Земле угрожает опасность!
   Марк не успел договорить, поскольку Андерсен выхватил свой пистолет и выстрелил в него. Однако реакция лейтенанта Грабовского по-прежнему оставалась на высоте. Марк толкнул Дэю, и они вдвоем повалились на пол, практически на бездыханное тело Николая.
   Лицо разведчика оказалось в считанных сантиметрах от лица его погибшего друга. Глаза Строгова были открыты, и он словно глядел на Марка. Этот взгляд не походил на взгляды других мертвецов, равнодушные и пустые, направленные в пустоту, в бесконечность. Это был суровый взгляд сильного человека, который желал, чтобы его смерть не оказалось напрасной, который требовал довести начатое им дело до конца.
   Я сделаю, Ник... сдохну, но сделаю, -- пообещал Грабовский другу и тут же вскочил на ноги.
   Во время немого диалога двух друзей кое-что произошло. Пули, просвистевшие над головой у корсиканцев, достались американскому майору, который стоял позади них. Тот вскрикнул и схватился за грудь. Однако взбесившегося члена Верховной Лиги это не могло остановить. Андерсен так бы и продолжал стрелять, не подоспей Менинг. Генерал собственноручно выбил оружие из рук австралийца.
   Несанкционированная пальба плюс смерть старшего офицера вновь пробудили в Менинге поутихший было гнев. Грабовский видел, как на висках у генерала заиграли желваки, как плотно сжались его губы, как ходуном заходила тяжелая нижняя челюсть. Разведчик понял, сейчас самый удобный момент, чтобы подлить масла в огонь.
   -- Лига предала всех вас! -- Вновь закричал Марк.
   -- Заткнись! -- проревел Андерсен. -- Убейте его! -- На это раз австралиец обращался уже совсем не к генералу, а к четверым своим коллегам.
   -- Стоять! -- гаркнул Менинг, заметивший шевеление в рядах людей в черном. А чтобы его приказа не посмели ослушаться, тут же отправил на свидание с Членами Лиги отделение морских пехотинцев.
   Как только ситуация была взята под контроль, Менинг подошел к Грабовскому.
   -- Кто ты такой? -- он пристально уставился Марку в лицо.
   -- Я Марк Грабовский, -- разведчик с достоинством выдержал взгляд американского генерала. -- Я сын Александра Грабовского, одного из создателей "Архангела", члена Верховной Лиги.
   -- Похож, -- генерал прищурился. -- Я хорошо знаю твоего отца. Он мне много рассказывал о тебе.
   -- Вы знали его, сэр, -- по лицу Марка пробежала гримаса боли. -- Знали... потому, что он уже мертв.
   -- Тогда прими мои соболезнования, -- генерал кивнул в знак понимания, о чем-то задумался, что-то вспомнил, но тут же вернулся к действительности. -- Так о чем это ты, сынок?
   -- Лига вошла в сговор с правительством Галактического Союза. У них какие-то общие планы. А на всех нас им плевать. Все мы лишь дешевый расходный материал, который используется, а потом вышвыривается на помойку. Вышвыривается без жалости и сожаления, миллионами, миллиардами.
   -- Слова, сынок. Это всего лишь слова, -- отрицательно покачал головой генерал.
   -- Слова?! -- вскричал Марк. Он указал на притихшую толпу в белых плащах. -- Но ведь это они, Совет Галактического Союза! И они здесь, на вашей станции!
   -- Это пленные! -- встрял в разговор самый находчивый из людей в черном. -- Их взяли на Тогоре.
   Менинг ничего не сказал. Он лишь вопросительно взглянул на Марка, как бы предоставляя тому возможность для ответа. И было бы совсем не плохо, содержись в этом ответе хотя бы парочка новых доказательств.
   -- Все не совсем так, генерал, -- в разговор мужчин вмешался слабый женский голос.
   Офицеры поглядели вниз, туда, где прижавшись к рыдающей Луизе, сидела Дэя. Взгляды землян выражали абсолютно разные чувства. У Марка -- непонимание, у Менинга -- удивление. Однако, оба они молчали, ожидая продолжения.
   -- Помогите мне подняться и дойти. Я постараюсь вам показать, объяснить.
   Дэя протянула свои когтистые руки, и Марк тут же принял одну из них. Генерал секунду поколебался, но затем тоже взял протянутую ему ладонь. Грабовский заметил, как по лицу Менинга проскользнула тень растерянности и обескураженности. Возможно, тот первый раз в жизни прикоснулся к инопланетянке, и генерал явно не ожидал почувствовать в своей жилистой пятерне обычную нежную женскую руку, пуст даже и со слегка экстравагантным маникюром.
   -- Здесь, среди вас случайно нет медиков? -- лурийка говорила медленно и тихо. Каждое слово давалось ей с невероятным трудом.
   -- Медиков? -- помогая женщине подняться, Менинг с сомнением поглядел на нее.
   -- Нет, это вовсе не для меня, -- Дэя грустно, едва заметно улыбнулась.
   -- Эй! Здесь есть такие, кто хоть что-то соображает в медицине?!
   Генерал окинул быстрым взглядом всех тех, кого он привел с собой, всех тех, кого он смог собрать в суматохе и спешке, возникшей после прорыва периметра безопасности в резиденции Верховной Лиги.
   -- Я, сэр, -- подал голос какой-то капитан ВКС.
   -- Ко мне, рысью, -- приказал Менинг.
   Как только капитан подбежал, командующий станцией просканировал его оценивающим взглядом.
   -- Капитан Фишер, сэр. Учился в медицинском колледже, -- капитан понял взгляд командира. -- Затем бросил и пошел в армию.
   -- Хорошо, -- кивнул генерал, и было не понятно то ли он одобрял поступок Фишера, то ли выражал удовлетворение от его присутствия здесь.
   -- Подведите меня к телу вон того человека, -- Дэя указала взглядом на труп Кэллогана.
   -- Это нам действительно необходимо? -- по лицу Менинга было видно, что он колеблется.
   -- Убейте ее! Немедленно убейте! -- взревело сразу несколько яростных голосов.
   Грабовский увидел, как среди членов Верховной Лиги началась свалка. Люди в черном пытались достать оружие, а охранявшие их морпехи тут же кинулись это оружие отнимать. Прозвучало даже несколько выстрелов, и кто-то раненный истошно завопил.
   -- Да, теперь я вижу, что это нам действительно необходимо, -- заключил Менинг задумчиво. -- Так что показывайте, что вы там хотели.
   Опустившись перед трупом Кэллогана на колени, Дэя поманила к себе капитана Фишера:
   -- Помогите мне, капитан.
   Фишер отложил в сторону свою винтовку, и они вместе с доктором перевернули труп на живот. Грабовский, Менинг и еще пара высокопоставленных военных находились рядом. Они с перекошенными от гадливости лицами наблюдали за действиями медиков.
   На лысом затылке Кэллогана виднелись два выходных отверстия от пуль. Лурийка провела по ним пальцами, попробовала надавить на затылочную кость, но тут же отказалась от этой своей затеи.
   -- Следует чем-то ударить, разбить.
   -- Разбить череп?! -- переспросил Фишер.
   -- Да, именно, -- подтвердила женщина.
   Капитан поглядел сперва на сумасшедшую инопланетянку, затем перевел взгляд на генерала. Когда тот хмуро кивнул, у Фишера не оставалось выбора.
   -- Но чем разбить? -- несостоявшийся медик беспомощно развел руками.
   -- Прикладом, -- Грабовский указал на валявшуюся на полу М-16. Винтовка как раз оказалась старой модификацией М2 с увесистым мощным прикладом.
   -- П-п-прикладом?! -- простонал летун.
   -- Могу сделать я, -- предложил свою помощь Марк. -- С некоторых пор я об этом даже мечтаю.
   -- Так делайте уже скорее! -- прорычал Менинг, которому это все очень и очень не нравилось. Генерал сам поднял винтовку и, предварительно отстегнув магазин, передал ее Грабовскому.
   Разведчик поудобнее перехватил М-16, примерился. Отвернув лицо, он сильно и резко ударил. Послышался хруст, что-то теплое брызнуло Марку на щеку. Стараясь не думать о том, что бы это могло быть, лейтенант поинтересовался:
   -- Получилось?
   Ему никто не ответил. Вообще, вокруг стояла какая-то неправдоподобная тишина. Первое, что попалось Грабовскому на глаза, было лицо генерала Менинга. Оно вдруг стало мертвенно белого цвета, и даже кроваво-красный свет факелов не мог расцветить эту бледность.
   Опустив взгляд вниз, Грабовский увидел раздробленные черепные кости, между которыми шевелились какие-то темные студенистые отростки. Складывалось впечатление, что небольшое членистоногое забралось в морскую раковину и категорически не желало оттуда вылезать, даже когда известковый панцирь начисто расколотили.
   Однако эта отвратная картина не произвела на Марка такого сильного впечатления, как на всех остальных. Наверняка потому, что Дэя уже показывала ему это. Но только тогда серые склизкие наросты шевелились в расколотой пулями голове главного советника Нуда.
   -- Как? Неужели? -- только теперь до Грабовского стала доходить суть всего происходящего. -- И у него тоже?
   -- И у него, -- тихо подтвердила Дэя. По ее лицу промелькнула гримаса боли и отчаяния.
   -- Это не человеческий мозг, -- прошептал наконец обредший дар речи капитан Фишер. -- Я никогда такого не видел.
   -- Но это ведь Кэллоган! -- то ли спросил, то ли запротестовал стоявший рядом с генералом Менингом полковник.
   -- Многие, находящиеся в этом зале существа, уже совсем не те, кем были раньше, -- произнесла Дэя. -- Они совсем другие, и единственное их желание -- уничтожить весь наш мир.
   По мнению Грабовского его возлюбленная говорила чересчур сложно и туманно. Совсем не то, что привыкли воспринимать мозги людей в военной униформе.
   -- Какая-то инопланетная дрянь поселилась в головах как у членов Лиги, так и у руководителей Галактического Союза. Она нарочно сталкивает инопланетян и людей, хочет чтобы мы все сдохли и освободили галактику. Я понятно объяснил?
   Около минуты под сводами зала стояла гробовая тишина. Ее прерывали лишь всхлипывания Луизы да мерное потрескивание горящих факелов. Все, кто пришел с Менингом, все, кто слышал слова Грабовского были оглушены и подавлены. Люди привыкли считать себя великой, гордой, несгибаемой расой, а узнать такое... Узнать, что они лишь пешки в игре каких-то... Никто даже не мог сказать кого. Какого-то студня, бесформенных наростов, комков серой блевотины! Мерзость! Пакость! Гадость! Глаза генерал-лейтенанта Била Менинга начали наливаться кровью. Они стали красными и свирепыми, словно впитали в себя огонь факелов.
   -- Взять! Всех взять! -- проревел командующий базой. -- В камеру сжигания! И чтобы через час даже пепла не осталось!
   -- Бил, -- стоящий рядом с Менингом бригадный генерал толкнул того в бок и укоризненно покачал головой.
   -- Что, Кевин, жалко? -- набросился на коллегу Менинг. -- Полмиллиона человек, Кевин! Мы уже потеряли более полумиллиона лучших парней Земли!
   -- Эти существа могут еще пригодиться, -- настаивал на своем бригадный генерал. -- Они наши доказательства.
   -- Мне доказывать больше ничего не надо! -- не унимался Менинг. -- Может тебе надо? Может ты еще не понял?!
   -- Причем тут я или ты? -- бригадный генерал полностью владел собой. -- Есть еще Галактический Союз. Нам придется...
   Слова генерала прервало верещание коммуникационного устройства. Небольшой серебряный диск был пристегнут к ремню генерала Менинга. Это именно он издавал тот самый звук, неустанно мигая при этом красным тревожным огоньком. По вмиг окаменевшему лицу командующего станцией Грабовский сразу понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
   Вызов явно был не из обычных. Менинг уже потянулся к связному устройству, как где-то рядом послышалось новое, точно такое же верещание. Все взгляды обратились к его источнику. Красный огонек пульсировал под накидкой распростертого на полу Кэллогана. Событие сквернее некуда. Оно означало, что на экстренную связь вызывали все верховное руководство.
   -- Черт, что там еще стряслось? -- генерал-лейтенант резким рывком выдернул коммуникатор, сжал его в ладони и произнес вслух: -- Здесь Менинг.
   Больше ничего не было слышно. Командующий стоял молча, а хитроумное связное устройство каким-то невероятным образом передавало информацию прямо ему в мозг. Сообщение действительно оказалось не из веселых. Марк видел, как лицо генерала мрачнело все сильнее и сильнее. На нервы действовал еще и беспрерывный писк второго коммуникатора. Бригадный генерал, споривший до этого с Менингом, не выдержал. Он подошел к трупу председателя Верховной Лиги и добыл у того из-под одежды разрывающийся от истерики прибор. Генерал очевидно не имел права на пользование данным средством связи. Именно поэтому он выключил коммуникатор и выжидательно уставился на командующего.
   Ждать пришлось недолго. Выслушав доклад, Менинг приказал:
   -- Поднимайте в воздух все, что только можно, даже транспортники. Мы не должны дать им прорваться к станции.
   Похоже находящийся на связи офицер что-то возразил Менингу. И сделал он это весьма аргументировано. По крайней мере, командующий станцией не набросился на смельчака со своей обычной горячностью, а немедленно затребовал дополнительную информацию:
   -- Сколько машин мы потеряли? А где, черт побери, группа Олдриджа? Он должен был блокировать эту черную дрянь еще час назад!
   От ответа дежурного генерал-лейтенант стал чернее тучи. Но самое удивительное и самое ужасное, что он даже не посмел повысить голос. Наоборот Менинг стал угрюм и тих, даже как-то пришиблен. Именно такими интонациями был наполнен его последний приказ:
   -- Бросьте туда всех спасателей, всех пожарных. Пусть тушат быстрее. Может на подземных этажах еще остались живые. На этом пока все. Ждите, я уже иду к вам.
   "Ну, что там?" Когда взгляды бригадного генерала и командующего встретились, тот задал немой вопрос.
   -- Две новости, и обе хуже некуда, -- пробубнил Менинг. -- Во-первых, черное облако добралось до госпиталя космодрома. Спасти находившихся там людей не представлялось ни малейшей возможности и полковник Олдридж применил тяжелые плазмометы. Так что облака уже нет... и двух тысяч человек тоже.
   -- Боже мой, там же были женщины и дети! -- прошептал бригадный генерал.
   От этого шепота, от этого пропитанного болью голоса Марк словно прозрел. Мужчины, женщины, старики, дети, корчащиеся в языках плотоядного черного пламени. Все это он видел совсем недавно, не более получаса назад. И не где-то там на поверхности, а здесь, в этом самом проклятом зале. Так вот оно как! Так вот, значит, для чего мутанты собрались здесь! Обряд поклонения смерти! А может и что-то большее... может призыв к ней, приглашение в наш мир.
   Мысли Грабовского оборвал суровый, звучащий на повышенных тонах голос генерал-лейтенанта Менинга:
   -- Второе известие намного сквернее первого. И оно принесет с собой куда больше жертв, чем атака черного облака. -- Тут командующий сделал паузу. Он как бы набирался сил, прежде чем произнести это: -- На орбиту Воларда вышла инопланетная эскадра. По большей части это тяжелые гражданские транспортники, но они доставили сюда космические истребители. Разгрузка уже началась. Судя по всему, мы обнаружены, и враг выстраивается для атаки. Наше положение критическое, но не безнадежное. Их машины практически лишены возможности вести бой в атмосфере. Исходя из этого, мы должны...
   -- Неужели вы вновь будете воевать?! -- вскрик доктора Дэи прервал командующего.
   Менинг ничего не ответил, а лишь сурово поглядел на сидевшую на полу инопланетянку.
   -- Для чего теперь убивать друг друга? Что мы делим? -- лурийка выдержала этот взгляд.
   -- Сейчас мы всего лишь защищаемся, -- процедил сквозь зубы генерал. -- У нас нет другого выбора.
   -- Мы не должны допустить... Мы должны остановить все это! -- Дэя перевела взгляд своих усталых, горящих болезненным огнем глаз с генерала на Марка. Она как бы умоляла своего возлюбленного, заклинала его сделать хоть что-нибудь.
   -- Генерал, ваши люди пробовали наладить связь? -- Грабовский пошел по самому простому и логичному пути.
   -- Связь? -- Менинг удивленно поднял брови. -- С врагом не налаживают связь.
   -- Каким врагом! Очнитесь, черт вас подери! Оглянитесь вокруг! Вы что, все забыли? -- Марк рявкнул так, что у него самого заложило уши. Хорошо, что на нем сейчас нет формы, и Менинг не знает его воинского звания. Что ж, пусть пока так все и остается. Пусть командующий слышит голос не лейтенанта иностранного легиона, а сына члена Верховной Лиги.
   Так оно и вышло. Генерал-лейтенант Менинг призадумался.
   -- Они не поверят. У нас не осталось времени для переговоров.
   -- Поверят, если к ним обратится кто-то из этих... -- Грабовский кивнул в сторону инопланетян в белых балахонах.
   -- Хорошо, -- Бил Менинг согласился моментально. -- Даже если ничего не получится с переговорами, то по крайней мере мы выиграем время. Грабовский, выберите кого-нибудь из них, а мы займемся каналом связи.
   Генерал что-то подкрутил в своем коммуникаторе, и над ним тут же зажглась цветная объемная голограмма. Это было лицо одного из офицеров, дежуривших в командном центре.
   Марк не стал вникать в суть диалога командующего с подчиненным, а обратился к Дэе:
   -- Ты поможешь? Ты ведь кое-кого должна знать.
   -- Они ведь все уже превратились... -- с болью в голосе начала доктор.
   -- Да, я знаю, -- кивнул Грабовский. -- Но ведь не до конца. Они все еще что-то помнят, еще сохранили личность тех, кем они были. Значит, можно уговорить, напугать. Смерти боятся все. А если начнется атака...
   -- Эти не боятся, -- Дэя горько вздохнула. -- Но можно попробовать. Помогите мне встать.
   Лица под капюшонами выглядели лишенными души и самой жизни. Грабовский знал некоторые расы, но сейчас не мог поверить, что именно их представители стоят перед ним. Вот, например, этот фалиец...
   -- Первый советник Ревер, -- Дэя обратилась именно к нему. -- Вы должны нам помочь. Флот Галактического Союза готовится напасть на эту станцию. Тогда все погибнут, вы, я, члены Совета, люди.
   -- Я в курсе, уважаемая доктор. У меня превосходный слух.
   На лице у фалийца не дрогнул ни один мускул. Оно по-прежнему оставалось холодное и бездушное. Марку это не понравилось. По такому лицу не поймешь что у недруга на уме.
   -- Так вы согласны помочь всем нам выжить? -- Дэя вновь повторила свою просьбу.
   -- При одном условии, -- процедил Ревер. -- Когда установится перемирие, все члены Совета должны быть отданы на суд своих собратьев. Только наши собственные расы имеют право решать судьбу каждого из нас.
   -- Согласен, -- тут же пообещал Грабовский, а про себя подумал: "Только остановите атаку, а там посмотрим".
   -- Тогда и я согласен, -- первого советника Ревера удовлетворило обещание Марка. Он даже не потребовал, что бы слова Грабовского подтвердил кто-нибудь из руководства станцией.
   Когда два морских пехотинца подвели Ревера к генералу Менингу, тот уже заканчивал разговор с начальником связи. Коммуникатор лежал на полу, и сияющая над ним голограмма отображала стоящего в полный рост подтянутого седовласого полковника. Тот докладывал о готовности канала.
   -- Связь неустойчивая, -- обратился Менинг к Дэе. -- Переведите ему, чтобы говорил внятно и лаконично.
   Доктор уже открыла рот, чтобы начать перевод, но, натолкнувшись на взгляд Ревера, передумала.
   -- Он все понимает.
   -- Ах, понимает... -- генерал с неприкрытой враждебностью поглядел на инопланетянина. -- Тогда пусть готовится, сейчас будет переключение. -- Менинг повернулся к изображению полковника связи и кивнул: -- Давайте.
   Голограмма моргнула, и через мгновение вместо землянина в луче бьющего из прибора света сфокусировалась новая фигура. Это был тоже фалиец. Марк даже не удивился увидев его. А кого же еще могли отрядить для выполнения столь ответственной миссии, как не лучших в галактике пилотов.
   На женоподобном лице фалийского офицера отразилось искреннее удивление, когда тот увидел первого советника Ревера, стоящего в окружении землян.
   -- Советник, вы? -- выдохнул он на межгалактическом интерлеви.
   -- Вы узнали меня? -- четко и с расстановкой спросил Ревер.
   -- Конечно. Вся наша цивилизация знает вас и гордится вами.
   -- Прекрасно, -- Ревер гордо воздел голову. -- Тогда вы внимательно выслушаете все, что я вам скажу, и исполните это беспрекословно.
   -- Командующий миссией еще не прибыл в рубку, -- извиняющимся тоном проинформировал фалийский офицер. -- Но он вот-вот прибудет.
   -- Не важно, -- Ревер даже как будто обрадовался этому известию. -- Вы проинформируете его. А сейчас... Сейчас мне доставит удовольствие передать это распоряжение верному и преданному соотечественнику, который знает свой долг и не подведет.
   От слов первого советника у Грабовского гулко екнуло сердце. Что он собирается сказать? Марку показалось, что совсем не то, о чем Ревера просили. И это подозрение стало быстро перерастать в стопроцентную уверенность.
   Грабовского от фалийца отделяло метра три. У лейтенанта на руках висела едва живая Дэя. Без его поддержки она упадет. Но выбора не было. Он должен. Готовясь ринуться вперед, разведчик оторвал от себя ослабевшие руки лурийки и...
   Марк не успел. Никто не успел. Ревер пулей кинулся к тому месту, где лежал коммуникатор. На бегу он выкрикивал как очумелый:
   -- Атакуйте! Немедленно атакуйте! Здесь наши злейшие враги! Не думайте обо мне! Я умираю ради всей галактики!
   С этим воплем первый советник подскочил к связному устройству и наступил на него каблуком своего ботинка. Послышался хруст, и видеоматрица лопнула. Коммуникатор умер. Связь прервалась. Истерические крики Ревера еще звучали под железными сводами огромного зала, когда их заглушил яростный грохот автоматных очередей.
   Наблюдая за тем, как изрешеченный пулями труп первого советника утаскивают прочь, Марк не испытывал удовлетворения. Смерть слишком малое наказание для этой гадины. Да за то, что он сделал его следовало...
   -- Марк, не надо... не думай о плохом, -- едва слышно прошептала Дэя. -- Это причиняет мне боль. Твои страшные мысли, смерть этого... -- доктор запнулась, подбирая слова, -- этого существа. Все это вызывает приход тьмы, и она набрасывается на меня.
   Его возлюбленной было плохо, очень плохо, намного хуже, чем раньше. Глаза Дэи едва открывались, речь стала отрывистой и бессвязной. Ее тело обмякло, и Марк уже не подстраховывал его, а крепко держал.
   Черт, нужен врач, немедленно нужен врач! Без врача, без медикаментов она умрет. Она уже практически без сознания. Она начинает бредить.
   -- Позови снова, -- именно бредом показались Марку эти слова.
   -- Кого позвать, родная? -- Грабовский прижал ее щеку к своей. Он пытался утешить, поддержать, вразумить.
   -- Позови тех, кто на орбите, -- Дэя говорила, закрыв глаза и едва шевеля губами.
   -- Бесполезно. Они не станут слушать, после Ревера они не поверят.
   -- Буду говорить я, -- прошептала лурийка. -- Это маленький, но все же шанс. Сделай это для меня. Прошу.
   Грабовский не верил в чудеса, но отказать не посмел.
   -- Господин генерал, сэр! -- прокричал он в спину уходящему Менингу.
   Командующий услышал и оглянулся.
   -- Еще одна попытка, сэр. Позвольте. Ведь у вас есть второй коммуникатор.
   -- Некогда.
   Менинг уже собирался продолжить путь, но его остановил бригадный генерал. Он настойчиво протягивал своему коллеге коммуникатор Кэллогана. Командующий поглядел сперва на серебристый диск, затем на своего товарища, плюнул, чертыхнулся и пробубнил:
   -- Черт с вами, пробуйте.
   На этот раз связи пришлось ждать гораздо дольше. По всей видимости, инопланетяне не желали возобновлять контакт с теми, кого считали дикими, смертельно опасными врагами всей цивилизованной галактики.
   -- Они должны ответить. Должны, -- твердила Дэя, и эти ее слова звучали как заклинание.
   -- Успокойся, они ответят.
   Марк знал, что судьбы сотен тысяч людей, находящихся сейчас в Амарилло, должны волновать его гораздо больше, чем состояние одной-единственной инопланетянки, но на самом деле все обстояло совсем наоборот. Он думал только о ней. Его уже не интересовала связь с каким-то там флотом. Он ругал ее, а заодно и себя. За то, что они до сих пор торчат здесь, за то, что не уходят, не ищут врачей. Они просто тупо сидят, сидят и ждут неизвестно чего!
   Вдруг луч, бьющий из коммуникатора, изменил гамму своего свечения. Голос за кадром по-английски сообщил, что связь установлена и через несколько секунд появится картинка.
   -- Приподнимите меня, -- тихо попросила Дэя. -- Я должна попасть в фокус.
   Марк при помощи Смита выполнил ее просьбу. Он сел так, чтобы Дэя могла положить голову ему на колени. Грабовский сжал ее холодные как ледышки пальцы и постарался согреть.
   Вот так вдвоем они и предстали перед взглядом того, кто появился в световом луче. Они смотрели на него, он смотрел на них. Марку даже показалось, что это взгляд его отца: молодой, невзирая на годы, пытливый и слегка ироничный. Но нет, это инопланетянин. Очень высокий лоб, изборожденный глубокими морщинами, впавшие скулы, словно кора старого дуба коричневые растрескавшиеся губы и ни ресниц, ни бровей.
   От изучения лица старца Марка оторвала Дэя. Она как бы на миг ожила, приподнялась, протянула вперед руку и со всей еще оставшейся в ней силой выкрикнула:
   -- Учитель Тар, неужели это вы?!
  
  
   ЭПИЛОГ.
  
   Три фигуры неспешно мерили шагами бетонные плиты космодрома. Где-то вдалеке стартовали остроносые, тонкие, словно иглы истребители. Тяжелые транспортные флаеры доставляли с орбиты громоздкие компоненты новых реакторов. Исполинской, уходящей в небо колонной ярко светилась шахта орбитального силового лифта. Однако здесь, в этой отдаленной части космодрома было тихо и спокойно. Казалось именно поэтому они и пришли сюда. Под чистое небо, под свежий, еще не прокалившийся за день ветер, под ласковые лучи восходящего солнца. Все это помогало, напоминало, что они живы, что они сделали свое дело, и все было не напрасно.
   -- Красивая планета, -- произнес пожилой инопланетянин, одетый в свободный серебристо-серый костюм. -- Здесь легко дышится.
   -- Николай говорил, что это из за присутствия Источника Жизни. Мы чувствуем его помощь и поддержку. -- Марк Грабовский тяжело вздохнул и взял за руку идущую рядом Луизу. Он сдавил пальцы девушки в дружеском рукопожатии и тихо добавил: -- Мы всегда будем помнить его.
   Луиза ничего не смогла ответить. Плотный ком подступил к горлу девушки, и та лишь кивнула. Это был знак согласия и одновременно благодарность за поддержку. Однако тут корсиканка встрепенулась. Очевидно, она вспомнила, что не ей одной сейчас тяжело и больно.
   -- Твой отец, Дэя, они навечно останутся в наших сердцах. -- У Луизы хватило самообладания только на эту короткую фразу, после чего она с дрожью в голосе простонала: -- Господи, Дэя... ну неужели ничего нельзя было сделать?
   -- Ничего, -- прошептал Марк, качая головой.
   -- Ничего, -- подтвердил Донудин Тар. -- Халанит поразил все жизненно важные участки мозга. Мутации были необратимыми. Моя ученица могла жить только благодаря питающей смеси, добытой из... -- тут луриец запнулся, передернулся от гадливости и продолжил, опустив упоминание о страшном сырье, -- Дэя отказалась от такой судьбы. Она предпочла умереть. Это выбор сильного существа, это выбор настоящей принцессы.
   С этими словами Донудин Тар сунул руку в карман своего, скроенного по лурийской моде, камзола и достал оттуда небольшую коробочку.
   -- Возьмите, майор, это вам.
   -- Что это? -- Грабовский что-то почувствовал и задрожал всем телом.
   -- Это ее подарок.
   Тар открыл коробочку. На черном бархате лежал солдатский амулет -- патрон на цепочке. От тысяч других таких же медальонов этот отличался лишь тем, что в латунную гильзу была вставлена совсем не свинцовая пуля, а ее имитация, выполненная из небольшого алмаза. Мастерски ограненный камень играл в лучах солнца, разбрызгивал по черному бархату яркие радужные искры. Марк осторожно двумя пальцами взял медальон за цепочку и положил себе на ладонь.
   -- По какому-то удивительному совпадению все мы состоим в родстве с этими прекрасными камнями. Основа как их, так и нашей жизни -- углерод. Поэтому нет никакого чуда в том, что однажды мы можем стать ими. -- Старик печально глядел на бриллиант, сверкающий на ладони у землянина. -- Согласно лурийской традиции, членов королевской семьи после их смерти кремируют. Прах затем превращают в алмаз. После огранки камень помещают в огромную мозаику, которая находится в зале памяти главного королевского дворца. Так заведено. Так было всегда. Но только не на этот раз. Принцесса Дэя пожелала, чтобы ее алмаз был передан вам. Она любила вас и не захотела расставаться... никогда... даже после смерти.
   Грабовский сжал драгоценный подарок в ладони и негромко застонал.
   -- Я знаю, вам больно, майор, -- Тар глядел в сторону, стараясь не смущать землянина. -- Мы все кого-нибудь потеряли в этой войне. Мой род тоже почти весь погиб. Мутанты пытались добраться до меня, они не оставляли свидетелей. Только лишь после того, как я инсценировал свою смерть, резня прекратилась.
   -- Вы много сделали, чтобы остановить войну. И, в конце концов, именно вы повели флот в погоню за чудовищами, сбежавшими с Тогора. -- Майор иностранного легиона попытался взять себя в руки.
   -- Не делайте из меня героя. Я ведь тоже кое в чем виноват. -- Донудин Тар уставился вдаль, туда, где на горизонте в синее небо взмывали пики высоких гор. -- Эти мои идиотские теории, глупые исследования... они обернулись бедствием. Под их прикрытием совершались страшные дела! Когда я думаю об этом, мне хочется забиться в самую глубокую расщелину на самой далекой планете. Мне стыдно смотреть в глаза всем: родным, близким, ученикам, коллегам, даже тем, кто просто когда-либо слышал мое имя.
   -- Глупости, -- подала голос Луиза. -- Вас просто подставили, использовали, точно так же как использовали моего сына.
   Упоминание о Тэрри заставило совесть Грабовского противно заныть. Ведь как ни крути, а именно его пули оборвали жизнь юноши. До того как произвели экспертизу ДНК, в Марке еще теплилась надежда, что все это окажется не так, что все это окажется ложью. Но увы. Генетики Амарилло, а затем и медики Донудина Тара вынесли один и тот же вердикт -- Тэрри сын Луизы и Николая. Младенца изъяли из тела матери и с помощью технологии активной клеточной репликации за несколько месяцев развили до уровня взрослого человека. Как следовало из секретных архивов "Архангела", к которым у Грабовского как одного из новых руководителей проекта, теперь имелся неограниченный доступ, Тэрри сразу проявил феноменальные способности, недоступные обычному человеку. Не удивительно, что у бесноватых гениев смерти тут же сорвало крышу и они пожелали получить целую армию таких же сверхлюдей. Только ничего не вышло. Тэрри оставался единственным и уникальным, а клоны стали лишь жалкой пародией на него.
   Глубоко засевшее в Марке чувство вины не позволяло ему смотреть в глаза Луизы, запрещало даже заговаривать с ней первым. Поэтому он брел молча, угрюмо глядя на серый бетон взлетного поля.
   Луиза тоже молчала. Она думала о чем-то своем, по всей видимости, находясь сейчас очень далеко от этого места. И Марк не мог понять то ли в прошлом, то ли в будущем.
   Затянувшееся молчание прервал пожилой луриец:
   -- Майор, как идет подготовка вашей экспедиции? Когда вы стартуете?
   -- Как только прибудут корабли.
   -- Мне сообщили, что транспорт с Эктегуса уже вышел. Все одиннадцать боевых шагоходов класса "Сахай-47", которые эктоны обнаружили год назад, уже после отлета вашей экспедиции, находятся на борту. Машины протестированы, их реакторы перезагружены новым топливом.
   -- Отлично. Суперкрейсер "Святой Георгий" прейдет с Земли через десять дней. На его борту будет две роты нашего полка.
   -- Все эти приготовления... -- лицо пожилого лурийца исказила горестная гримаса. -- Вы действительно полагаете, что в "Черной зоне" вам предстоят серьезные боевые действия?
   -- Все может быть, -- напоминание о предстоящем деле начало выводить Марка из апатии. Он вновь стал соображать быстро и логически. -- Мне не дает покоя одна мысль.
   -- Какая? -- заинтересовался Тар.
   -- Эти создания... я имею в виду тех, кого подмял под себя халанит. Они с поразительной легкостью все как один собирались жертвовать собой. -- Грабовский призадумался. -- Они ведь не герои... совсем не герои. Тогда что это? Неужели они знали, что могут спокойно умереть, что их миссия выполнена, что неведомый некто продолжит их дело, там, в глубинах "Черной зоны"?
   -- Есть и другой вариант ответа, -- Тар успокаивающе поглядел на майора. -- Они просто находились под контролем Единой Матери. А для нее смерть это благо, источник существования.
   Услышав о Единой Матери, Грабовский кисло скривился:
   -- Не нравится мне эта теория о загробном мире. Я предпочел бы иметь дело с врагом, который разлетится вдрызг от выстрела моей винтовки.
   -- К сожалению, в этот раз мы столкнулись кое с чем другим, -- Донудин Тар помрачнел. -- Насколько мы поняли, Единая Мать это разумное энергетическое поле, заполняющее собой параллельное нашему пси-пространство. Мы давно искали пути прорыва туда, но хвала великому космосу так и не нашли. Страшно даже представить, что могло произойти открой мы проход.
   -- Ну, а то, что творили эти выродки? Разве это не проход, не портал в это ваше пси-измерение? -- неожиданно подала голос Луиза. -- Там, под землей, в ритуальном зале мы видели черный провал, в котором метались души умерших.
   -- То, что вы видели, был не портал, а всего лишь изображение, -- отрицательно покачал головой Тар. -- Это как бы видеотрансляция, репортаж из другого мира. Он стал возможен благодаря все тому же халаниту. Этот грибок и раньше обострял чувствительность органического мозга, но мутировавший халанит в сотни раз усилил это свое свойство. С помощью него гуманоиды сумели почувствовать Единую Мать, установить с ней контакт. Но сила и агрессивность этого темного потустороннего разума оказалась столь велика, что он не ограничился одним контактом. Он полностью захватил и подчинил себе сознание каждого, кто к нему хотя бы прикоснулся. Подчинил и заставил служить себе.
   -- Но у меня ведь нет халанита в голове! -- возразила Луиза. -- Почему же я вижу, почему чувствую все это?! Весь этот мрак, весь этот ужас!
   -- Луиза, вы ведь сами отказываетесь от исследований, которые мы вам предлагаем, -- возмутился ученый. -- Так не требуйте от меня ответов.
   -- Нет-нет, не сейчас, -- Луиза как-то испуганно приложила руки к животу. -- Не сейчас. Как-нибудь потом.
   В этом движении, в этом испуге было что-то... что-то понятное и знакомое, много раз виденное. В голове Грабовского уже начало складываться понимание, когда...
   -- Господин майор, мы почти закончили! -- к собеседникам подбежал сержант Ян Микульский. Поляк своим громким докладом перекалашматил все мысли Марка.
   -- Хорошо.
   Командир "Головорезов" сразу вспомнил о предстоящей работе, и уже не смог думать ни о чем другом. Он озабоченно поглядел сперва на Тара, затем на Луизу и уже в который раз переспросил:
   -- Вы точно хотите это видеть?
   -- Я хочу, -- непреклонно подтвердила Луиза.
   -- Эта процедура противоречит моим принципам, -- задумчиво произнес Тар, -- но я пришел сюда, чтобы увидеть ваши глаза, майор. Именно глаза, в тот самый момент, когда вы нажмете на кнопку.
   -- Спасибо за откровенность, -- угрюмо кивнул Марк.
   -- От вас сейчас очень многое зависит. И не только в "Черной зоне". Так уж вышло, майор, что вы стали посредником между землянами и всеми остальными цивилизациями Галактического Союза. Поэтому я хочу понять, кому мы доверяем этот пока еще очень хрупкий контакт.
   Грабовский не испытал особой радости от отведенной ему роли подопытного кролика, но ничего не сказал. Он прекрасно понимал, что именно хочет узнать Тар. Старый инопланетянин боится, что в глазах землянина вспыхнет кровожадный огонь убийцы и палача. Но только этого не будет. Марк точно знал, что не будет. Старик увидит совсем другое. И Грабовский надеялся, что об этом тот никому и никогда не расскажет.
   -- Передай лейтенанту Рутову, что одного заправщика будет вполне достаточно. -- Марк отдал приказ сержанту. -- Так что пусть отправляет вторую машину. Береженного бог бережет.
   Сам того не замечая, Грабовский использовал поговорку Николая. Луиза узнала ее и улыбнулась. Улыбнулась, наверное, первый раз за всю эту бесконечную неделю, прошедшую с того страшного дня. Девушка словно увидела дух своего возлюбленного, который продолжал жить в душах его друзей.
   -- Как-то непривычно слышать "майор Грабовский" или "лейтенант Рутов", -- прозвучал ее негромкий голос.
   -- В Легионе так заведено. Мы становимся на место погибших товарищей. Продолжаем их дело, приумножаем их славу. -- В словах Марка не было ни капли бравады. Он свято верил в то, что говорил. -- Это честь для меня занять место майора Жереса. То же самое скажет Рутов о звании и должности Николая, которые теперь перешли к нему.
   -- Нас, кажется, уже ждут.
   Донудин Тар показал на четверых рослых десантников, которые замерли невдалеке от больших гермоворот. На стальных створках виднелась красная буква "Н", обведенная тонкой красной окружностью. Ворота были приоткрыты. Через них в полумрак огромного бункера уходили толстые гофрированные трубы. Трубы заметно подрагивали. Это свидетельствовало, что закачка идет полным ходом.
   Проходя мимо десятитонной цистерны космодромного заправщика, Марк поинтересовался у оператора:
   -- Много еще?
   -- Заканчиваем. Я почти пустой, сэр.
   -- Тогда отсоединяйся и вали отсюда подальше.
   -- Конечно, сэр. -- оператора не надо было уговаривать. Он прекрасно понимал, что тут сейчас произойдет.
   Как только Луиза оказалась вблизи мощной техники, как только услышала зловещее клокотание текущего по трубам ракетного топлива, вся ее былая уверенность куда-то испарилась:
   -- А их нельзя было усыпить? Пустить какой-нибудь газ?
   -- Ничего не получится, -- Грабовский угрюмо покачал головой. -- У них нет легких. Дыханием занимается автоматическая система газообмена. А в ней установлены синтезаторы воздушной смеси. Они то и позволяют охотникам дышать чем угодно. Эти... -- Марк хотел сказать "звери", но не смог. -- Эти существа ведь и создавались с таким расчетом, чтобы они могли жить в любой атмосфере, везде, где есть хоть мизер кислорода. Так что... -- плечи Грабовского поникли.
   -- Огонь. Их ждет огонь, -- закончила за него Луиза.
   -- Да.
   Майор глядел в пустоту, и в ней словно материализовывались гигантские сутулые фигуры с серой морщинистой кожей. Они смотрели на него, и в этих взглядах не было ненависти, только одна бесконечная вселенская тоска.
   -- Марк, но почему это должен делать ты? -- вцепившись в руку Грабовского, корсиканка развернула его к себе лицом. Она, как и Тар хотела видеть его глаза.
   -- А как иначе? -- майор в упор поглядел на девушку. -- Мы, Грабовские, создали все это, мы должны и остановить. И пусть будет больно, мучительно больно, но это урок мне, это урок всем нам.
   Больше Марк ничего не стал говорить. В знак благодарности за сочувствие он похлопал Луизу по руке и быстро пошел к своим людям. Рутов, Микульский, Шредер и Смит вытянулись при его приближении.
   -- Все готово? -- майор обратился ко всем четверым.
   -- Так точно! -- как старший по званию ответил лейтенант Рутов.
   -- Как с воротами? А воспламенитель смеси?
   -- Ворота усилили. Выдержат. Воспламенителей для верности вмонтировали даже два. Так что как только закончим перекачку...
   Вибрация труб вдруг стихла, а вслед за ней послышался шум отъезжающего заправщика.
   -- Вот теперь можно.
   Рутов переключил пару тумблеров на портативном пульте управления, который словно планшет висел у него на боку. Россиянин замялся. Марк понял, что лейтенант не знает как поступить. Предложить ли командиру нажать пусковую кнопку или избавить его от этой гнусной обязанности и закончить все самому. Грабовский лишил Алексея права выбора и протянул руку:
   -- Давай сюда. Это моя работа.
   Как только тонкая коробка из небьющегося темно-зеленого пластика перекочевала в руки Марка, тот не стал больше тянуть. На кой хрен сдались эти самоистязания, когда уже все давно решено. Осталось только сделать. Майор отодвинул защитную пластинку, которая закрывала большую квадратную кнопку с надписью "Пуск". Обратив глаза к небу, он вдавил ее.
   Где-то в глубине огромного бетонного бункера послышался испуганный душераздирающий вой, а затем его заглушил рев бушующего пламени. Грабовский видел, как огненный ураган вышибает клапаны вентиляционной системы, и те один за другим взлетают в воздух. Вслед за ними в голубое небо тянулись огненные протуберанцы. Проиграв битву силам гравитации, пламя затем неспешно опадало вниз.
   На Воларде опять шел дождь. Огненный дождь. Грабовский надеялся, что для древней планеты это будет последний дождь, оборвавший чью-то жизнь. Ну, а что касается всей остальной галактики... Пожалуй, во многом это будет зависеть и от него.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   10
  
  
  
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"