Я учусь у Рауля скрываться. Тонкая ложь, раньше недоступная, стекает, пульсируя, с моего языка. И я так необыкновенно, проникновенно искренен... Мысленно аплодирую сам себе. Браво, Шандор-победитель. Теперь ты ещё и врёшь. Да так вдохновенно, что впору очередь за Оскаром занимать.
Да ты же, Шани, пёр всегда напрямую, как разбуженный носорог, чего уж там? Чего ты так боишься? Или просто не хочешь ничего менять?
А про носорога - это тоже из Рауля. Между ночью и утром несколько фраз. Так и не простил? Или просто принял, как есть? Ничего не могу прочитать в его глазах. Сейчас - ничего, а тогда, в начале... Десять лет назад! Рауль, какими юными мы тогда были, даже страшно. Почти дети. Ой, Шани, не глупи. Какое почти! Да когда ты у Рауля был первым, даже не догадываясь об этом, ему и пятнадцати не исполнилось. Об этом ты тоже не догадывался. Как-то все на равных общались, не заботясь о том, что можно причинить боль. Только потом, года через три, когда Рауль пригласил на своё восемнадцатилетие, до тебя дошло, что ты под статьёй ходил, Казанова недоделанный.
Тебе не до того было, чтобы смотреть в глаза, да, Шани? Ты со всеми танцевал, и так легко... Мальчики, девочки. Скольких ты тогда друг с другом перезнакомил, через свою койку? А то, что в неполные пятнадцать израненное, судорожное сердечко ещё не защищает броня напускного цинизма? Ну точно носорог.
А теперь ещё порция дозированной искренней лжи:
- Да, Ирэна. Конечно. Безумно устал. Конечно, я люблю тебя. Что делали? Работали, в основном. Всё-таки, совместный проект. Его связи плюс мои - должно получиться. Пили? Да, немного. Ну я же не допиваюсь до бесчувствия в компании собственных врагов. А, напал на его библиотеку. Лёг под утро. Извини, что задержался. Он? Да как всегда, в сети. Ты же знаешь, это Рауль.
Скользнуть губами по виску с мимолётной улыбкой. Всё выверено, всё просчитано. В каждом движении я спокоен. Немного устал и пришёл домой. А на дне глаз - не пущу тебя туда, Ирэна, не жди - бьётся болью и смехом, диким, безумным. Молчать. Лгать. Это не для тебя. Только для двоих. И когда жена отвернётся, губами, беззвучно:
- Рауль. Люблю.
Дома. Ужин. Душ. Постель. Всё приправлено ложью, как тонкой пряностью.
И я вбиваю себя в твою податливую плоть, я врываюсь в тебя, как захватчик. Я жаден, я ненасытен. Я как будто отрицаю для тебя то, о чём ты не можешь догадываться.
Я твой лидер, я твой победитель, и твои глаза фасеточно распахнуты. Ты стонешь подо мной - такая нежная, такая слабая. А я на тебе - воплощение силы и мужественности.
Знала бы ты, дорогая, как прошлой ночью твой безупречный мачо хныкал бесстыжей школьницей, распластанный на кровати собственного, как ты считаешь, врага... Как раздвигал ножки, стараясь раскрыться для него, так, как никогда ни для кого не открывался. И эта мысль настолько меня заводит, что я кончаю. Стискивая зубы, чтобы не простонать его имя.
2. Накануне.
Скрестить пальцы. Сплюнуть через плечо. Что там ещё надо? Стою перед дверью и мандражирую, как мальчишка. Вдохнуть, - и нажать на кнопку звонка. Выдыхаю. Ещё раз? Бросаю окурок, звоню в дверь. Повернуться спиной, чтобы не смотреть в глаза. Не успеваю. Открываешь сразу же. Ждал? Нет, всё не настолько. Кассета у тебя в руке, доставал из плеера под зеркалом. Совпадение. Уколы взглядов. Дёргает в висках, отвожу глаза. Кручу цветок в пальцах, впираюсь глазами в багровые, жёлтые пятна. Припёрся с розочкой. Дурак. Десять лет враждовали, гонялись по городам друг за другом, уничтожить друг друга готовые. Созванивались дистанцированно - только о работе. По телефону: обсудить совместный проект, вероятно, приеду, особенно не жди... Бла-бла-бла. Что же так от голоса обмираю, глаза поднять не могу? Звездец. А звездец мы не лечим. С ро-озочкой.
Ты как всегда выручаешь. Перехватываешь шипастый стебель, чётко, чтобы не уколоться.
- Рауль, я вот подумал, тебе понравится. Она не похожа на розу. Розы такого цвета не бывают.
- Спасибо.
Пальцы соприкасаются на миг. И от этого касания, взахлёб, как школьник, выпаливаю то, что хотел сказать как случайно, сделав вид, что опоздал на метро:
- Не прогонишь?
Твоя сияющая усмешка:
- Нет. И даже спать уложу. Вместе с собой. Если захочешь.
И хором: - Шампанского?
Смеёмся. Ты вовлекаешь меня в поцелуй. Не хватает рук, ты с этой розочкой, я с чёртовым шампанским. Ох, я же сейчас его уроню. Отрываюсь от твоих губ только чтобы куда-то поставить эту бутылку. Но ты уже ускользнул. Что-то говоришь мне с кухни.
Вешаю куртку, отключаю (мудрая мысль) мобильник. Тащу этот злосчастный напиток в холодильник, попутно благодаря реальность за то, что холодильники обычно на кухнях. Я-то знаю, что ночь - это так недолго, и не хочу терять и минуты, проводя её не с тобой.
Ты колдуешь над какой-то замысловатой снедью. Молодец, умница. Мне сегодня с самого утра кусок в горло не лез от нервов.
Наливаю по фужеру коньяка.
- На брудершафт?
Ты смеёшься: - Люблю инцест.
Это тоже один из наших мелких секретов. Когда семь лет назад мой напарник ушёл к тебе, от той женщины, которую отбил у меня, мы все трое побратались.
Полный фужер коньяка на пустой желудок. Я моментально начинаю плыть. Настолько, что меня выносит вверх волной безумия. Внимательно, медленно, как на рапиде, облизываю губы, отмечая, что поймал твой взгляд.
- Здесь так жарко...
- Открыть окно?
Качаю головой - с полуулыбкой. Стягиваю свитер, не забывая о том, чтоб волосы всколыхнулись волной по плечам. Расправляю плечи, слегка откинув голову. Стою в одних джинсах, босиком. Я знаю, что всё ещё хорош, даже спустя десять лет. Замечаю, как ты отдёргиваешь взгляд. Ещё очко в мою пользу.
Я уже пьян, от коньяка и поцелуев. Если не лгать, хотя бы себе - я знаю, зачем пришёл. Что-то в этом от комплекса вины. Ты, которого я не однажды ломал, которого я отрицал десять лет... Ты уже давно был умнее и достойнее всех найденных и потерянных мною на этой дороге. А то, что ты - опасен, всегда был опасен... Что ж, мы все - адреналиновые наркоманы. Я брал тебя, я ломал тебя. Теперь я пришёл отдать себя тебе. Шани, опять врёшь себе. Кроме высоких слов, Шани, тебе очень нужно, чтобы тебя трахнули. Ты б**дь, Шани. Ещё та проб**дь, Пляс-Пигальского пошиба.
Ковыряемся вилками в салатах, процеживая сквозь губы высокие разговоры. Расставляя флажки на именах старых знакомых. Умер от рака. Сторчался, но ещё жив. Тот - в Америке. У этого вышла вторая книга. Как, уже вышла? И как? Как обычно, дерьмо. Не говоря о своих чувствах, запиваем водку шампанским. А впрочем, были ли чувства? Остались ли? Мы настолько близки, и настолько опасны - хищные и ядовитые. С годами приобретя закалку булата и выдержку старого вина. А наши тела до сих пор состроены под один камертон, и звучат дуэтом без фальши. В каждом касании - мы были вместе всегда, и никогда не расставались. Даже когда мы неловко молчим, не говоря о больном, наши тела понимают друг друга с полуслова.
Шампанское и сигареты. За столом, глаза в глаза. О, дьявольски, Рауль, твои глаза - маяками безнаказанности, эталонами лукавства. От беспомощно-весеннего, боттичелевского, - к отражению индейского лета в старом серебре. Мои - отчаяние цвета ряски. Взгляды как клинки, скрещиваются. Ты невинен, как Мефистофель с чашей цикуты. Я плыву на волнах твоего безумия, надеясь, что оно одно на двоих.
Ты покачиваешь в пальцах бокал с шампанским. Резко, вдруг, - я не успеваю отшатнуться, - выплёскиваешь его мне на грудь. Наклоняешься и слизываешь капли с моих сосков. Я обмякаю, как кукла, в твоих руках. Ты видишь, ты знаешь, что мне нужно, мудрый как всегда Рауль, мой советник-змей, которого я никогда не слушал... И я такой беззащитный в опасной близости твоих ядовитых зубов... Я хочу быть твоей порочной девочкой, твоей школьницей-шлюшкой, твоей Лолитой... (Ага, Шани, хороша Лолита, гондурас старый. Ты хоть помнишь, когда тридцатник сравнял? А Рауль, между прочего, на семь лет моложе. Затейник. В детство впал? Может, пора от маразма лечиться?) Но я, видимо, вслух уже несу все эти глупости, и страстную хрипотцу можно не изображать, и так уже голос срывается. Хорош, безусловно, талантлив. Какие руки... Какие губы... Я уже на грани. Рауль, что ты творишь со мной? Я уже плохо помню, как меня зовут, а мы ещё оба в штанах. Впрочем, это я полураздет, а на твоей рубашке расстёгнуты только две пуговицы. Ну, я герой. Впираюсь в дом к человеку, которого десять лет видеть не хотел, и заставляю оказывать мне сексуальные услуги. А ты держишь меня нежно и сильно, как дорогую игрушку. Дорог ли я тебе? Или ты так привык со всеми? Я ведь знаю про тебя, что добиваешься власти через постель. Сейчас меня это даже заводит. Неважно. Что ты можешь поиметь из-под меня кроме моего тела? Я за этим и пришёл. А в остальном я тебе бесполезен. И мы снова сплетаем языки, защекотанные шампанским.
Злобная трель телефонного зуммера. Нет, Ирэна - вещь в домашнем хозяйстве бесполезная. Почему только я знаю, что лежит в холодильнике? Неужели так трудно посмотреть? Или меня проверяют, где я на самом деле? Стараясь держать голос, объясняю, что в доме является едой. Серьёзно, отрывисто, - мы же тут над проектом работаем. Совместным. (Я сижу на коленях Рауля, его ногти ищут чувствительные точки на моих позвонках. Его дыхание у меня между ключиц.) Обрываю разговор. Резко. Занят. Звякаю трубкой о рычаг, выдыхаю стоном. Рауль смеётся.
- Проект, говоришь? Ну, пошли в Сеть.
Всё просчитано, всё акварельно. Гениальный примитив. Компьютер - рядом с кроватью. Большой и удобной. Без ограничения поз. О, какая у меня фантазия.
Шампанское - залпом, до дна. Расплёскивая капли. Уже ставшая привычной игра - ты слизываешь их с моих ключиц. Смущённо, затаённо шепчу в плечо:
- Знаешь, Рауль, с меня раньше никогда не слизывали шампанское.
Горечь и ножи в твоей улыбке:
- Они плохо тебя любили.
По-хозяйски сильно проводишь рукой от скулы через ключицу к поясу джинсов. О, мы это оба знаем друг о друге: одинокое сердце и тело бессчётных постелей (цитата, конечно. Мы оба любили этот реквием). Кто ж считал? Нарезка эпизодов надежды и отчаяния. Кислотные ожоги одиночества, готовность принять любые руки, без лиц, для иллюзии обратной связи.
Ты всё ещё слишком далеко. Ты включаешь Сеть. Кулер ноет, как комар-переросток. Ты серьёзно? Нет, сегодня я хочу быть бездумным и порочным во власти твоих рук. Ну, конечно, это же Рауль. Паук, плетущий тенета слов для сетевых девочек. Ты, кажется, одновременно, что-то пишешь в каких-то форумах и показываешь мне фотосессии со своими девочками и мальчиками. Я даже почему-то не ревную. Сегодня ты со мной. Наши встречи пунктирны, и открываются с той же страницы. Но до утра осталась всего ночь. Я не хочу делиться твоим временем с Сетью. Подожди, сейчас. Я приду и украду тебя у Сети.
Нет времени для долгих поцелуев. Затяжной прыжок в тихий омут. Не будь со мной нежным. Я сам сделаю всё, смывая с себя городской смог. Тебе не придётся тратить время на подготовку. Из душа я возвращаюсь голый и полностью готовый к употреблению. Разве что подарочной ленточкой не перевязанный. Вижу по мелькнувшей улыбке, что ты ждал меня именно такого. Внезапным движением хищника опрокидываешь меня на постель, прижимая запястья запрокинутых рук. Пронзительное чувство восхитительной беспомощности. Ты опускаешься на меня, шепчешь, дыхание в дыхание:
- Скажи, чего ты хочешь?
Я уже забыл, что не люблю слов в постели. Так же, как забыл, что я никогда не подчиняюсь. Мы начали эти игры десять лет назад. Мы оба не умели играть тогда, нам подсказывали правила, неверно, не так. Ты, такой хрупкий и юный. Твои тогда ещё неумелые руки... Я любил золото твоих волос, дыхание с запахом мяты, - ты курил тогда такие смешные длинные сигареты в зелёных коробках. Кто-то тебе подсказал, что я был тогда влюблён в одного рыжего. Ты выкрасил волосы, испачкав всю ванну хной. Ты вырезал ножом на предплечье моё имя - всего четыре буквы, "ШАНИ". Когда я пел, ты сидел на полу моих ног. Я не ценил твоего доверия. Пришло время отдавать долги.
- Делай со мной, что захочешь, Рауль...
- Нет, Шани. Чего хочешь ты?
Хочется по-дурацки заорать "я хочу ТЕБЯ", но ты требуешь от меня не этого. Серебряным светятся глаза, наши волосы смешались, - водопад расплавленного золота со скользкой медовой волной. Лукавый соблазнитель Рауль, лунный лис, древний змей, юный бог тёмных народов. Я сегодня подчиняюсь тебе, и это так сладко. Я весь такой безвольный и бесстыжий. Я выполняю твой приказ, шепчу сбивчиво:
- Раскрой меня, как бутон. Нанижи меня, как бусину. Я хочу быть твоей бусинкой.
Ты видишь, что я готов, и ты нанизываешь меня. Мучительно медленно. Ты держишь сильными пальцами мои раскинутые бёдра, не давая мне двигаться навстречу. Ты держишь меня нежно, но без возможности ослушаться тебя. Я могу лишь беспомощно ёрзать и хныкать. Каждое твоё движение, каждое прикосновение неощутимо, но критично легче, чем то, что мне сейчас нужно. Невыразимая незавершенность падения во сне... Я, кажется, понимаю, что мне нужно сделать, чтобы получить желаемое... Мой мудрый Рауль, как у тебя получается, чтобы рядом с тобой я чувствовал себя настолько ребёнком? Я же взрослый и сильный, меня уважает мой отец, у меня самого двое детей... Почему в твоих глазах, Рауль, я вижу, что ещё не покинул Невер-невер-лэнд? И в выдохах между всхлипами у меня получается вставить нужные слова:
- Насади меня, как бабочку на булавку... Сделай своим до последней клеточки...
Ох, кажется, зря я это сказал. В темноте, кожей, чувствую твою усмешку. Ты врываешься в меня так, что я забываю дышать. Удивляюсь своему крику, безостановочному, как только хватает дыхания? Я бьюсь под тобой, как птица в силках. Не помню ни большей боли, ни большего наслаждения. Ты прав, Рауль. Теперь я совсем твой. Без остатка.
Открываю глаза. Кажется, я куда-то провалился. В сон, или в беспамятство. Небо посветлело. Не сильно, но, как ночной житель, я замечаю малейшие оттенки. Ты спишь. Дышишь ровно. Ресницы чуть подёргиваются. Фаза быстрого сна. Сейчас к тебе можно прикоснуться, не рискуя получить удар в ответ. Я мурлыкаю тебе в плечо. Не просыпаясь, ты обнимаешь меня. Я понимаю, что хочу тебя так же сильно, как раньше. Я прижимаюсь к тебе и скольжу кожей по коже. Почувствуй моё желание... О, эти твои ленивые улыбки.
- Шани, я сплю. Я уже сплю, котёнок.
Нежности? Значит, ты завёлся. Я краду поцелуй мягких, сонных губ. Ты накрываешь меня своим телом, и отвечаешь поцелуем более жадным. Но ты ещё не отдохнул от предыдущей серии. А мне так хочется... Спасибо, Рауль. Ты ласкаешь меня руками. Я выгибаюсь, как под током. Прости, я из тех, кто хочет всё и сейчас. Наверное, в эту ночь я пытаюсь вместить все десять лет, которые мы растеряли, растратили на других и ненастоящих.
Ты трахаешь меня пальцами, так, что я вою от наслаждения. Я никогда не говорил тебе, какие у тебя прекрасные руки? Тонкие, сильные кисти с длинными изящными пальцами...
- Рауль, сколько во мне пальцев?
Смешок в темноте:
- Ты не поверишь, один.
- А можно больше?
- Так?
- Ещё...
- Ты же с утра ходить не сможешь...
- Ещё!
- Ладно.
И я тону в ещё одном оргазме под твоими руками. Как бы я хотел суметь то же для тебя, Рауль. Я перекатываю твоё имя на языке, как леденец. Я не знаю, имеет ли это хоть что-то общее с любовью, но каждый мой вдох, каждый мой выдох - с твоим именем. И я всё ещё безумно тебя хочу.
Ты отталкиваешь меня.
- Шани! Сплю я. Сплю.
- Ну... Как-нибудь. Пожа-алуйста...
- Нет. Спи, котёнок.
Не то что бы я сразу засыпаю, но, пофантазировав о том, что ты ещё мог бы со мной сделать, я проваливаюсь в сон. Благословенный, без коридоров, по которым бегу. Сколько лет я не спал просто так. Мы вертимся во сне, мы оба никогда не умели спать спокойно. Я - щекой в твоё плечо, ты - щекой в моё плечо. Моя рука на твоей спине, твоя - на моей. Сон беспокоен. Не от боли, мы торопимся спать, пока не настало время расставаться. Хоть на минуту больше - вдвоём.
И я просыпаюсь, понимая, что ты дремлешь вполглаза. Тень поцелуя, дуэль взглядов. Я храбрюсь и не прошу у тебя аспирин, я вчера бравировал этим. Ты приносишь мне кофе в постель. Уже третью чашку. Прости. Я бессовестно счастлив. Моё утро для тебя. Даже самое дно моих глаз открыто твоей улыбке. Я весь - настроение, посвященное тебе. Мы хохочем и кидаемся подушками, как свободные дети. Ты показываешь мне яойную полнометражку. Мы кидаем на стоп-кадр то, что меня зацепило, и почти совокупляемся, нежно, и не всерьёз, как нарисованные люди.
Часы - предатель. Мне пора уходить. Даже ты не можешь почувствовать, как я хочу остаться. Искушение останавливает меня. Ты прижимаешь меня к стене. Я почти отдаюсь тебе. Пара последних сорванных поцелуев. Ты хочешь, чтобы я остался. Я тоже. Я должен идти. Я должен сделать то, что обещал. Прости. Я достаточно ценю нас обоих, чтобы с тобой оставался клятвопреступник. И, прости за слабость, я боюсь надоесть тебе. Ты слишком важен сейчас для меня. Я вернусь, обязательно вернусь, если примешь. Не прогоняй меня... Какая глупость, слёзы... Я уже иду к метро, всё дальше от тебя. Я болен тобой, Рауль. Позволь мне возвращаться. Я обещаю, в следующие десять лет я не причиню тебе боли.