Гармана разбудило прикосновение изящной женской руки, украшенной огромным серебряным перстнем с изумрудом тончайшей огранки. Не проронившей за всё время ни слова спутнице пришлось ткнуть юношу по лбу роскошным драгоценным камнем, после безуспешных попыток растолкать крепко спящего пассажира. С трудом выбравшись из автомобиля и осмотревшись, юноша решил, что находится где-то на окраине города: никаких ухоженных освещенных улиц с пальмами и высоких глухих заборов вокруг не наблюдалось.
Следом за спутниками Гарман вошёл в одноэтажный, чуть покосившийся дом с узкими окнами почти у самой земли. В небольшом помещении за овальным столом на невысоких массивных скамьях сидели трое суровых на вид мужчин в сине-желтых одеждах. Дрожащее пламя напольных светильников в углах комнаты отбрасывало на лица присутствующих кривые тени, от чего выражение их лиц казалось свирепым.
В тот момент, когда гости появились на пороге, стройная женщина в обтягивающем красном одеянии и высокой конической шапочке на голове подавала мужчинам напитки. Длинная чёрная коса хозяйки, струившаяся по оголённым плечам и тонкой смуглой шее, напоминала затаившуюся змею.
Вновь прибывших вежливо поприветствовали как старых знакомых и пригласили к столу. Гостям женщина тоже подала угощение - чай в крошечных прозрачных стаканчиках, взяв себе высокий глиняный кубок с каким-то напитком.
- Откуда ты? - хрипло спросил Гармана один из мужчин.
- Из Йезда, - устало ответил юноша, полностью позабыв, о чём его предупреждал друг учителя. - Простите мне невежливость, но где я нахожусь?
- Тебе не нужно беспокоиться, - по-арабски с небольшим акцентом вкрадчиво заговорила с ним женщина, присевшая на краешек лавки рядом. - Ты ведь неправоверный?
- Я заратуштриец, - попытался гордо ответить плохо соображавший юноша. - Можно ли мне уйти отсюда? Мой друг ждет меня и, наверное, уже ищет.
- Не спеши покидать нас. К нам нечасто заглядывают такие гости, - бесстрастно произнёс один из хозяев. Он многозначительно взглянул на спутника Гармана, нервно теребившего свою бородку и согласно кивая собеседнику: - Ты можешь оказаться полезен, а после мы тебя обязательно отпустим.
Юношу напугал голос говорящего, требующий беспрекословного повиновения, но на возражения не оставалось сил. Гармана неудержимо клонило в сон, но засыпать было очень страшно. Потеряв над собой контроль на вечеринке, одурманенный кальяном и непривычно большим количеством алкоголя, он потерял из виду Салеха и теперь не знал, где находится. Парень отчаянно пытался вспомнить, что успел натворить и как оказался в этом странном месте.
Прервав тягостные раздумья молодого человека, женщина в красном вновь обратилась к нему со странной речью, придвинувшись ещё ближе:
- Я вижу, ты потерял память. Сейчас я помогу тебе вспомнить всё, что необходимо, - вкрадчивый голос незнакомки звучал угрожающе. - Между нами не останется никаких тайн, никаких секретов.
- Уважаемая, но у меня нет секретов! - взмолился юноша, понимая, что опять угодил в какие-то неприятности.
- Есть удивительное средство, которое заставляет людей вспомнить всё, что было и даже то, чего никогда не было, - не слушая Гармана, женщина достала из складок одежды крошечный флакон и высыпала его содержимое в свой глиняный кубок. Затем она протянула питье несчастному: - Выпей это. Ну же! Не бойся.
Под пристальными взглядами воинственных незнакомцев в странных одеяниях юноша чувствовал себя ничтожной жертвой, которую привели сюда с нехорошей целью. Пытаясь найти поддержку у загадочной пары, доставившей его сюда, он натолкнулся на полный ярости взгляд мужчины с бородкой. Глаза его спутницы с обожанием и восторгом смотрели из прорези платка на кубок в руке незнакомки в красном.
Отказаться от напитка не удалось и, обреченно вздыхая, Гарман сделал несколько глотков, содрогаясь от омерзительного вкуса и неприятного запаха странного питья.
- Я не могу такое пить! Пожалуйста, - попытался он вернуть кубок. - Это отвратительно.
- Нет-нет, так не пойдёт. Ты должен выпить хотя бы половину, иначе у нас с тобой ничего не получится, - настаивала женщина, огромные широкие зрачки которой отражали огни светильников. - Остальное допью я.
- Повинуйся! - резко прикрикнул спутник на Гармана, после чего тот, зажмурившись, сделал ещё два больших глотка зелья.
- Хорошо. Теперь иди со мной, - медленно протянула хозяйка. Взяв несчастного за руки, она вытащила его на середину комнаты.
Поднимаясь на ноги, юноша был уверен, что немедленно рухнет ничком на пол, но нет - собственное тело показалось ему легким, голова ясной, а зрители дружелюбными и приятными людьми.
Сидящий с краю мужчина с пышными черными усами вытащил из-за спины небольшой бубен и, не поднимаясь со скамьи, начал ритмично выстукивать какую-то мелодию. Другие принялись негромко напевать, выкрикивая слова, понять которые не удавалось. Вместе с хозяевами пиршества за происходящим с жадным интересом наблюдали спутники Гармана.
Отпустив руки юноши, женщина отступила на шаг и начала тихонько кружиться, знаками показывая партнёру, что он должен делать также. Поначалу получалось не очень хорошо, но, опасаясь разгневать зрителей, юноша принялся стараться, испытывая восторг и необъяснимый страх перед властной танцовщицей. Та кружилась все быстрее, её длинные лёгкие юбки поднимались алой волной вокруг тела, открывая обнаженные ноги. Роскошная чёрная коса летала, словно змеиный хвост, задевая кончиком неуклюже поворачивающегося рядом молодого человека.
Бубен ускорял темп, музыканты подпевали всё громче, скандируя хором слова на незнакомом языке. Раскачиваясь и вертясь, как заведённый, Гарман уже не мог остановиться, тщетно пытаясь успеть в кружении за странной женщиной. В конце концов, он потерял равновесие и упал навзничь, но боли не почувствовал. В оцепенении юноша наблюдал за танцовщицей, которая невидящими глазами смотрела куда-то вдаль, продолжая танец.
Внезапно сидящий в центре мужчина встал и, размотав чалму, хлестнул тканью по столу так, что посуда с грохотом посыпалась на пол. Второй захлопал в ладоши над головой, что-то резко выкрикнув, а бубен в руках третьего загрохотал еще громче. Женщина, не останавливая кружение, начала сбрасывать с себя одежду - сначала на пол полетели одна за другой широкие юбки, потом она сняла рубашку и осталась голой, в ожерелье из крупных бусин, браслетах и шапочке.
Тело танцовщицы было разрисовано затейливым орнаментом, напомнившим ключнику изысканную чеканку на дорогих серебряных подносах. Возбуждённые танцем зрители вскочили с мест и начали раскачиваться из стороны в сторону, завывая и ритмично хлопая в ладоши.
Продолжая лежать на спине, Гарман с трепетом смотрел на кружащуюся в экстазе обнажённую женщину, не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой. Внезапно та упала рядом с ним на колени и быстро принялась расплетать свою длинную черную косу, медленно подползая к окаменевшему от ужаса юноше.
Окружающее казалось нереальным, будто в тумане. Гарман словно спал и бодрствовал одновременно. Его голова лежала на коленях у танцовщицы, а рядом сидели его спутники и, пытаясь ещё чем-то напоить несчастного, засыпали его вопросами. Горячась, юноша сбивчиво рассказывал склонившемуся над ним мужчине с бородкой про чашу, сталактитовую пещеру, про удивительный напиток бессмертия и никак не мог остановиться.
Как заколдованный, громким шепотом юный чеканщик повторял снова и снова, что очень важно найти секрет вечной жизни для всех людей. Со всей серьёзностью он убеждал спутника, и без того внимательно слушающего его бессвязный лепет, что в этом ответственном деле ему обязательно поможет влиятельный шейх Иса и его сын, которому он спас жизнь.
Слушая запинающегося юношу, смеялись грозные хозяева, а растрёпанная и раскрасневшаяся танцовщица щекотала ноги лежащего остриём маленького клинка. Измученного Гармана оставили в покое, только когда он потерял сознание.
Пробуждение было тяжелым. Откуда-то издалека доносились голоса людей и ритмичный металлический лязг. С трудом открыв глаза, юноша обнаружил себя лежащим в углу комнаты, где полностью отсутствовала мебель, а единственное окно у самого пола было завешано продырявленным посередине покрывалом. Дневной свет, пробивающийся сквозь отверстие, говорил о том, что кошмарная ночь позади.
Тишину в доме нарушали посторонние звуки, проникавшие в помещение с улицы через приоткрытую дверь. Гарману не удавалось разобрать, о чем за окном спорили люди. Звенело и ухало, как оказалось, где-то внутри раскалывающейся на части головы, во рту ощущался горьковатый привкус, и невыносимо хотелось пить. Отчаянно саднили мелкие порезы на ногах, о происхождении которых юноша не догадывался.
События вчерашнего вечера всплывали в голове отрывками и никак не складывались в единое целое. Юноша не знал, как после вечеринки оказался в этом месте, но зато отчетливо помнил, как с трудом выбирался из тесной машины, неудачно зацепившись рубашкой за торчащее зеркало. Комнату он не узнавал, возможно, его кто-то сюда перенёс, либо он приполз сюда сам. Малейшие попытки принять сидячее положение вызывали тошноту и пульсирующую боль в затылке.
Воздух в помещении был практически недвижим и, если бы не приоткрытая дверь, юноша наверняка бы задохнулся. Жажда вынуждала действовать, поэтому пришлось сначала сесть, а затем встать на дрожащие от слабости ноги, держась за стену. Проклиная себя за то, что не остался в темном ангаре спокойно дожидаться Мансура, Гарман лихорадочно размышлял. Следовало немедленно уносить ноги из этого страшного места и отправляться на поиски гаража Салеха, где остались его вещи и документы.
За дверью обнаружилась та самая комната, где накануне вечером черноволосая женщина развлекала своих зрителей. На ковре лежал перевернутый глиняный кубок, из которого его поили отвратительным зельем, на столе с остатками посуды зловеще поблёскивал браслет танцовщицы.
"Почему они не убили меня?" - задавал себе вопрос юноша и не находил ответа, перемещаясь по дому, казавшемуся при свете дня заброшенным. В пустых, пыльных и замусоренных комнатах кое-где стояла странная мебель, будто случайно оказавшаяся здесь, вдоль стен были расстелены ковры, валялись несвежие подушки и одеяла. Личных вещей, указывающих на то, что здесь постоянно живут люди, не обнаружилось.
Двигаясь дальше на едва уловимый запах кофе, парень оказался в узком помещении, напоминающем кухню - на высоком ящике у окна стояли кофейники и чашки, сахар в большой деревянной банке. К неописуемому восторгу чуть живого юноши в углу обнаружилась прозрачная пластмассовая бутыль с водой, и он смог утолить мучившую его жажду.
Борясь с подступающей дурнотой, Гарман прильнул к окну, пытаясь оценить обстановку снаружи. Послеполуденное солнце ещё раскаляло пыльные стены дома, но до вечера оставалось совсем немного. Улица казалась пустынной, мимо иногда проезжали легковые автомобили, изредка проходили люди. Двое мужчин, несущих на плечах большие корзины, вероятно, возвращались с работы, по другой стороне улицы шла женщина, ведя за руку заплаканного ребенка.
Набравшись духу, Гарман взял со стола браслет танцовщицы, допил оставшуюся воду и пошел к выходу. Толкнув дверь, оказавшуюся незапертой, он вдохнул пыльный горячий воздух и шагнул наружу. Ему повезло, в этот момент улица была пуста. Обойдя дом справа, парень заметил стоящий в проулке старый трехколесный велосипед, на сиденье которого лежали стопкой плоские длинные коробки. Пока он с интересом разглядывал оригинальное транспортное средство, сзади подошел человек:
- Откуда взялся? - улыбаясь выщербленным ртом, спросил немолодой араб, с трудом удерживая в руках еще две таких же коробки. - Помоги лучше, что стоишь зря.
С этими словами он предал юноше груз и стал перекладывать другие короба на широкое сиденье велосипеда. Оглядывая трущобы вокруг, Гарман осознал, что не имеет ни малейшего понятия, где находится. Он припомнил, что вчера его увезли куда-то далеко, скорее всего, на окраину Эр-Рияда.
- Я заблудился, - обратился к арабу юноша. - Мне нужен гараж Салеха, он ремонтирует мотоциклы. Знаешь, где это?
- Нет, я город плохо знаю. Только дорогу до рынка. Надо отвезти вещи одному человеку, потом поеду домой в деревню.
- Подбрось меня к центру, друг, - попросил Гарман. - Я помогу тебе. Мне бы поближе к тюрьме, вроде там находится нужный мне ангар.
- У рынка высажу. Там спросишь, - кивнул велорикша.
- Спасибо. Буду искать по памяти.
Старик только покачал головой и показал пассажиру на сиденье, куда тот пристроился, получив на руки стопку тяжелых коробок. Так даже было безопасней, в противном случае, передвигаясь пешком по незнакомому городу и оглядываясь вокруг, он наверняка привлек бы к себе ненужное внимание. Полиции Гарман не очень опасался, но, памятуя о ночных событиях, а также о том, что все его бумаги остались в ангаре, особенно лезть на рожон не следовало.
Одежда заратуштрийца выглядела несвежей и довольно странной по местным меркам, хотя велорикшу его внешность и акцент нисколько не удивили. Где-то в глубине души юноши таился страх встречи со вчерашними знакомыми, но по мере удаления от страшного места, напряжение спадало. Он был доволен средством передвижения, полагая, что в качестве пассажира ему будет проще узнать знакомые улицы и, возможно, найти три склонившиеся пальмы, единственный ориентир, который удалось запомнить.
Велорикша проехал с десяток кварталов по узким улицам, выбравшись, в конце концов, на какую-то оживленную дорогу, где автомобили отчаянно сигналили скрипящему тихоходному велосипеду. Затем араб свернул на небольшую улочку, остановился и постучал в небольшую обитую железом дверь. Ему открыла тучная женщина, которая тут же развернулась и ушла куда-то вглубь помещения. Гармана обдало аппетитными запахами: скорее всего, они подъехали к черному ходу кухни какого-то заведения.
Как и обещал водителю, юноша быстро разгрузил велосипед, сняв коробки и сложив их в коридоре у стены, после чего дверь с лязгом захлопнулась перед его носом. Поблагодарив старика, немедленно двинувшегося в обратный путь, юноша осмотрелся. Темнело, на улицах становилось безлюдно, поток машин почти иссяк.
Гарман устало и потерянно бродил по тротуарам, аккуратно засаженным красивыми пальмами, уже не различая похожие, как близнецы бесконечные дувалы, отчаявшись зацепиться взглядом хоть за что-то знакомое. Прошло никак не меньше часа, но ангар с мотоциклами никак не хотел находиться.
Прячась от каждой проезжавшей по улицам машины за пальмы и выступы зданий, юноша старался не привлекать внимания. Одетый в камень Эр-Рияд казался ему бесконечным однообразным лабиринтом с похожими, как близнецы, строениями. В какой-то момент он заметил, что ходит по кругу, по тем же улицам, и пожалел, что у него нет собой часов с компасом, тогда он бы наверняка не ошибся.
Отчаявшись, Гарман решил рискнуть и у первого встречного спросить, как пройти в сторону тюрьмы. Свернув в узкий кривой переулок, он заметил двух женщин в белоснежных абайях. Те шли навстречу по противоположной стороне, с объемными сумками в руках.
- Уважаемые! Я потерял направление, подскажите, как пройти к тюрьме? - выкрикнул юноша из-за пальмы, не отваживаясь подойти к женщинам.
Женщины тихонько засмеялись и ускорили шаг. Затем одна из них всё-таки остановилась и указала в сторону солнца, садившегося за дома:
- Иди на запад, не ошибешься.
Обрадованный юноша последовал совету, ориентируясь на угасающее свечение закатного неба, и вскоре выбрался из унылых кварталов, где безуспешно бродил несколько часов. Теперь он двигался вдоль высоких заборов, увешанных пышными зелеными гирляндами растений. Такие же дувалы были там, где жил Салех, и Гарман приободрился.
Двигаясь по освещённой фонарями пустынной улице, юноша ещё издалека заметил три высокие пальмы, склонившиеся друг к другу. Разглядев у знакомых ворот светящуюся красную лампочку, Гарман облегчённо вздохнул и, бросившись к дверям, принялся нажимать на кнопку звонка. Затем он начал стучать кулаками по створке ворот, но ответом ему была тишина.
Ничего не оставалось, кроме как ждать возвращения Салеха, и измученный юноша переместился на противоположную сторону улицы, где яркий свет фонарей не выдавал его присутствия. Устроившись рядом с невысокой разлапистой пальмой, Гарман изо всех сил старался не уснуть, наблюдая за воротами.
Спустя несколько часов тягостного ожидания послышался рёв мотоциклетного двигателя, и к гаражу подкатил знакомый итальянский байк с медным семизаром на раме и развевающимся флагом. Водитель мотоцикла снял шлем, и обрадованный юноша узнал Мансура. Следом подъехал Салех на Харлее, за которым волочился шлейф сизого дыма. С воплями радости Гарман бросился к мужчинам, боясь, что те исчезнут за дверью ангара и оставят его одного в этом недружелюбном городе.