ДОРА ШТУРМАН родиласьв 1923 году на Украине. В школе писала стихи, печаталась в детских и юношеских изданиях.
После второго курса университета была арестована (1944) за статьи, посвященные творчеству Пастернака и Маяковского, содержавшие попытку исследовать не только творчество этих поэтов, но и советский строй. Получила 5 лет с последующим
Двадцатипятилетие со дня смерти Аркадия Белинкова (1921 - 1970) всколыхнуло осенью 1995 года литературные круги России. В изданиях русского Зарубежья, ныне сливающегося в едином культурном потоке с метрополией, тоже появились о нём статьи. А.Белинков прожил за пределами СССР недолго. Он вообще прожил недолго: 49 лет, из них почти 13 лет (1944 - 1956) в заключении и два года (1968 - 1970) на Западе. Можно ли считать его писателем русского Зарубежья? Можно. И не только потому, что одна из его наиболее откровенных, блестящих и страстных книг была дописана и вышла на Западе. Ещё в ранней молодости, не помышляя ни о какой "физической" эмиграции (она была нереальна), Аркадий Белинков определял себя как эмигранта. В чём заключалась особенность этой эмиграции? Не постояв за ценой, Аркадий Белинков поставил себя вне правил игры советского писательского сообщества. Более того, он мыслил и работал вне официального идеологического поля. Естественно, что его ломали и чудом не добили. Упустив добычу, рабовладельцы дали подранку бежать и умереть на свободе.
Когда-то, в разгаре первых радужных лет "перестройки и гласности", была у меня статья, посвященная представлению об их перспективах. Статья называлась "Соблазн прогноза" ("Время и мы", Љ 104, 1989. Нью-Йорк). Редактор журнала попросил меня назвать её "Соблазн оптимистического прогноза". Но категоричность эпитета не отвечала смыслу статьи, и я отказалась. Тогда статью обрамили короткое предисловие редактора и последующее эссе В.Чалидзе, и то и другое - альтернативного содержания (сплошной оптимизм). Между тем моя статья вовсе не была пессимистичес-кой. Я просто пыталась представить себе преграды, стоящие на пути у благополучного выхода СССР из штопора. Не из "перестройки", нет, а из всего семидесятилетнего ввинчивания тоталитарной махины в пропасть с неуклонно близящимся дном.
Итак, продолжим свои размышления* о знаменательной мировоззрен- ческой трилогии. Зачином её были "Вехи", второй книгой - сборник "Из глубины", третьей - сборник "Из-под глыб". Финала у неё пока (июнь 1994) нет.
Эти парадоксально точные слова произнёс не один из могучих правителей, великих мудрецов и всесильных магов Средиземья, открытого Дж. Р.Р. Толкиеном в середине прошлого века. Вынесенные нами в эпиграф, они прозвучали в беседе двух неразлучных друзей - эльфийского принца Леголаса и гнома Гимли.. События, лежащие в основе сказания, разворачиваются на протяжении тысячелетий, в очень далёкие от нас времена. Правда, всё же на нашей планете. Хотя, кто может за это ручаться? Может быть, это планета Толкиена, а не наша?.
Мне представляется, что у этой истории есть некий общечеловеческий смысл. Подобно тому, как долженствующая вот-вот возникнуть научная дисциплина сексотология неизбежно окажется зоной стыковки ряда других наук, так и сюжет, о котором идёт речь, возник на стыке многих аспектов нашего общего бытия.
В первую, самиздатскую, редакцию моей книги "Наш но-вый мир. Теория. Эксперимент. Результат" (1969-1972), пущенную в нелегальное обращение под псевдонимом Е.В. Богдан дважды (в 1969-м и 1972-м гг.), была включена глава о сахаровском меморандуме 1969 го-да. Насколько я знаю, рукопись была передана А.Д. Сахарову. Мне даже показалось, что он намекнул на неё в интервью корреспонденту шведского радио и телевидения Улле Стенхольму (1973). Но, очевидно, я ошиблась: в дальнейших публикациях и речах он никогда о моей книге не упоминал. Когда я впервые издавала "Наш новый мир" открыто, в Израиле, Са- харов, как уже было сказано, находился в ссылке. И я исключила из обоих изданий (1981 и 1986) и этой книги раздел, посвящённый взглядам Сахарова.
Третьего ноября 1997 года В.В.Познер проводил телепередачу с борта крейсера "Аврора", превращённого ныне то ли в памятник, то ли в аттракцион. В аудитории завязался спор о достоинствах и пороках советского прошлого и демократического настоящего, о социализме и капитализме, о том, кто виноват и что делать. Ведущий заключил этот спор печальной и растерянной репликой: "Не знаю..."
Век публицистики короток из-за бренности газет и журналов. Но век поднимаемых ею проблем может быть угрожающе долгим. Итак, декабрь - январь 1991 - 92 гг.
Уникальная работа Б.Бруцкуса "Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта" (1921 - 1923), анализом которой мы открываем свою статью о его экономических исследованиях, была надолго забыта и в СССР, что естественно, и на Западе. По-видимому, его работы изымались не только из советских, но и, по возможности и при случае, также из библиотек свободного мира. Возможно, они ску- пались и уничтожались почти целыми тиражами, ибо эмигрантские тиражи бывают обычно смехотворными. Через такую процедуру советская агентура провела в своё время и Дж.Орвелла, и А.Кестлера. Этот приём не нов и для его применителей естественен. Ку-да удивительней то, что несомненный единомышленник учёного, лауреат Нобелевской премии Ф.А.Хайек, в библиографии к своей знаменитой книге "Дорога к рабству" (пер-вое русское издание Nina Каrsov, London, 1983) работ Б.Бруцкуса не упоминает, а они сотрудничали годами. Ф.А.Хайек написал сочувственное предисловие к английскому изданию труда Бруцкуса "Планирование в советской России" (G.Routledge & Sons, Ltd. London, 1935). Между двумя учёными шла оживлённая переписка. В 1920-х - 30-х гг. имя, статьи и книги Бруцкуса были широко известны научной общественности Запада и русской эмиграции. Ничего принципиально нового Хайек в основные идеи своего (покойного уже) коллеги своей нобелевской работой не внёс. Итак, обратимся к первой фундаментальной работе Бруцкуса на занимающую нас тему. Как уже было сказано, в первом (берлинском) отдельном издании она называется "Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта" (1921 - 1923).
В 1992 году в седьмой книжке "Нового мира" была опубликована статья Ренаты Гальцевой "Возрождение России и новый "орден" интеллигенции". В прошлом году на страницах журнала появились материалы Д. С. Лихачева "О русской интеллигенции" (Љ 2) и Алексея Кивы "Intelligentsia в час испытаний" (Љ 8). В предыдущем номере напечатана статья Андрея Быстрицкого "Приближение к миру". Сегодня мы предлагаем вниманию читателей большую работу нашего постоянного автора Доры Штурман "В поисках универсального со-знания". Переосмысливая статьи знаменитого сборника "Вехи", Д. Штурман продолжает разговор о месте и роли российской интеллигенции в трагических событиях отечественной истории XX века.
Жизнь продолжается, а в книге необходимо в какой-то момент поставить последнюю точку. Между окончанием книги и ее выходом в свет произойдут многие события, на которые автор уже не сумеет отозваться: книга будет в руках издателей, а затем - читателей. Мы не исследовали в ней ни публицистических книг Солженицына ("Архипелаг ГУЛаг" и "Бодался теленок с дубом"), ни публицистических глав "Красного колеса": для этого понадобились бы годы работы и тома текста. Но и рассмотренное нами свидетельствует: перед нами писатель, чей опыт и чьи мысли об этом опыте бесценны не только для его родины, но и для всего человечества. Отсюда название этой книги: "Городу и миру" - "Urbi et Orbi".
II. СОЛЖЕНИЦЫН И ДЕМОКРАТИЯ Это - историческая роковая ошибка либерализма, не видеть врага слева. Считать, что враг всегда только справа, а слева, мол, врага нет. Эта та самая ошибка, которая погубила русский либерализм в 1917. Они проглядели опасность Ленина, и то же самое повторяется сейчас, ошибка русского либерализма повторяется в мировом масштабе всюду и везде
Нередко писатель видит свое творчество иначе, чем его читатели и критики. Так, на мой взгляд, Солженицын недооценивает значение своей публицистики и ее достоинства. В публицистических жанрах, многообразие которых весьма велико, взгляды писателя выражаются в прямой внеобразной форме, декларативно и порождают такой же декларативный отклик. М. Шнеерсон в своей книге "Александр Солженицын" ("Посев", 1984) замечает: "Писатель, если он действительно велик, всегда значительнее, глубже, многограннее публициста. Ведь один живет только злобой дня, другой - вечными интересами человечества"
Запад, его внутреннее состояние, его перспективы, его взаимоотношения с остальным миром - эта проблематика приковала к себе внимание Солженицына задолго до того, как он был насильственно выдворен из СССР.
По необходимости, мы уже касались национальной проблематики, как она предстает в публицистике Солженицына, и цитировали некоторые из этих отрывков, но не исчерпали всей темы. Попытаемся дополнить прежде сказанќное.
"Если настанет время делать выбор между лёгким и правильным, вспомните, что случи- лось с честным, добрым и умным мальчиком только потому, что он случайно стал на пути лорда Волан-де-Морта. Помните Седрика Диггори" /Из монолога Альбуса Дамблдора/. Джоанна Катлин Ролинг, "Гарри Пот- и Кубок огня" (пер. с англ), стр. 657. Изд. "Росмэн", Москва, 2002.
Говорят, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Что такое река? Русло и направление потока воды? Тогда войти в нее дважды, и трижды, и еще много-много раз - можно. Вода, в которую окунулся человек однажды в этом русле? Тогда - нельзя. Если, конечно, не заставить проточную воду стать стоячей. И все же, все же...
4 января 2012 года, на 89-том году жизни скончалась Д.М. Штурман. В её архиве найдены автобиографические записи, богатая переписка и прочие материалы. По мере разбора и упорядочивания архивов, они будут публиковаться на этом сайте.
Собранные в этой книге статьи были опубликованы в 1979-1982 гг. в русских журналах и газетах Израиля, Европы и США. Поскольку у каждого из этих изданий имеется своя, более или менее постоянная аудитория, есть надежда, что каж- дый читатель найдет для себя в этом сборнике что-то новое. Кроме того, при подготовке статей к печати в иные из них бы- ли внесены поправки, сокращения и дополнения (никто из нас не стоит на месте в своих воззрениях).
Неизвестный Менделеев. Как неистребимо в человеке умном и великодушном убеждение, что разумное так же самоочевидно для всех, как и для него. И как больно каждый раз убеждаться, что не только не для всех, но даже и не для большинства. Казалось бы, всё было сказано своевременно, но на ход событий не повлияло. Люди в большинстве своём слышат лишь то, что они хотят, а потому готовы услышать. И прозорливые современники чаще говорят в пустоту, чем бывают услышаны активным большинством народа (общества). Оценить их бывает дано (и то - далеко не всегда) лишь раздумчивому, а потому мало деятельному меньшинству и потомкам. И уже после того, как сбудутся наихудшие из их опасений.
Не будучи ни литературоведом, ни киноведом, осмелюсь высказать два-три соображения, толчком для которых явились переживания и размышления нескольких российских кинематографистов, опубликованные в журнале "Искусство кино" Љ 1 за 1993 год. Это исповеди или самооценки людей, в "доперестроечном" положении которых я была дважды.
"Как это было" - так называется дневник А.И. Шингарёва, написанный в Петропавловской крепости между 27-м ноября 1917 и 5-м января 1918 гг. (Изд. Комитета по увековечению памяти Ф.Ф. Кокошкина и А.И. Шингарёва, Москва, 1918 г.). Это, поистине редкий в своём благородстве и красоте человеческий документ. Но для нас сейчас (это писалось в 1970-х гг.) особенно интересна попытка Шингарёва проанализировать социальные корни большевизма.
Трагическая история литературы советской эпохи - тема не фельетонная. О ней ещё и не начинали писать. Так, может быть, помедлим до поры до времени с ярлыками, на которых отштампованы цены?
Казалось бы, о Ленине сказано всё, что следовало сказать. Я имею в виду труды, противостоящие его апологетике. Но явление это, Владимир Ульянов-Ленин, со всеми его деяниями и их последствиями, занимает в мировой истории такое место, что исчерпать его изучение едва ли возможно. По сей день то бюст, то портрет, то рука с указующим перстом возникает за спинами высоких президиумов и над митингующими толпами. А потому позволим себе оживить в памяти российского читателя одно из мрачнейших событий 1917 года, в котором Ленин сыграл главную и типич-ную для себя роль.
Очень и очень в немногом можно быть сегодня в России и в мире уверенным, но, по меньшей мере, на один звучащий с 1986 года вопрос позволительно, мне представляется, отвечать с уверенностью: нынешняя Россия не может повернуть вспять и при этом дойти до цели предпринятого поворота.
Бывший советский, нынешний российский сатирик Аркадий Арканов не нуждается в профессиональных рекомендациях. Давно известно, что он остёр и чрезвычайно талантлив. Он ухитрялся быть таковым и в самые чёрные времена. Время, однако, сыграло с сатириками злую шутку (не только, впрочем, с сатириками). Оно показало, что в эпохи, когда рты у всех запечатаны, легче быть остроумным и талантливым, чем тогда, когда все шумят -кто во что горазд. В те времена достаточно было назвать номер анекдота (как в известном анекдоте) - и все помирали с хохоту. Намекнёт юморист или сатирик на какую-нибудь общеизвестную ситуацию - и зал лежит, весь в слезах от смеха. Теперь не то. Теперь надо быть впереди других пишущих и говорящих, открывать новые золотоносные жилы.
Книга Игоря Ефимова "Стыдная тайна неравенства" (Изд. "Эрмитаж", США, 1997) не отличается новизной своей проблематики, что отмечает и её автор, ибо поставленные в ней вопросы занимают человечество испокон веков. Их вдумчивый разработчик, философ, не рискует прослыть вторичным, Эти задачи болезненно злободневны, ибо ни теоретически, ни практически не решены. Может быть, даже и не решимы в предвидимом будущем. Поэтому такие вопросы и называются вечными. Наибольшее, что может сделать мыслитель, - это внести в их решение свой вклад. Игорь Ефимов такой вклад внёс.
Многоуважаемый д-р Волкогонов! Не впервые Ваше выступление в печати вызывает у меня ряд недоумённых вопросов. На этот раз я говорю о Вашей статье "Ленин в судьбе России" ("Русская мысль" Љ 4059 от 5-11 января 1995 г.).
Дружба с этим мальчиком, погибшим в возрасте девятнадцати с половиной лет, возникшая в 40 году на первом курсе филфака ХГУ и длившаяся три с половиной года ( из них только год и три месяца они были рядом, а остальное в переписке, которая иногда прерывалась) в большой степени сформировала мамины вкусы в литературе. С детства я слышала его имя, когда речь шла о поэтах, писателях, произведениях: Пастернак - Женечка говорил, Симонов - Женечка считал, Шкловский - Женечка, музыка - Женечка, живопись, история, юмор, стихи, поэты - всё было связано в той или иной мере с Женечкой.
Мы, Дора Штурман и Сергей Тиктин закончили и представляем на суд читателей нашу новую книгу В этом поневоле обширном обзоре мы попытались обновить в па- мяти читателя ход советско-российских событий конца 1980-х - 1998-го годов.
По страницам сборников "Из глубины" и "Из-под глыб" В настоящем материале, предлагаемом вниманию читателей "Нового мира", я продолжу свои размышления о знаменательной мировоззренческой трилогии. Зачином ее были "Вехи" (см. мою статью "В поисках универсального со-знания. Перечитывая "Вехи"" - 1994, No 4), второй книгой - сборник "Из глубины", третьей - сборник "Из-под глыб"*. Финал ее пока (июнь 1994) остается открытым... Д. Ш.
В начале 1980-х годов вынужден был эмигрировать из СССР мой молодой приятель, человек пылкий и быстрый на слово. Тоскуя по оставленным поневоле близким и спеша предупредить мои утешения, в первом же письме из Европы он написал мне: "Только не говорите мне ничего об эмигрантской культуре!.."
Мы... будем говорить вслед за авторами нескольких книг лишь о противостоянии Добра и Зла в людях, в границах, выбранных этими авторами, а не нами. Из множества книг я выбираю семитомник Дж. К. Роулинг "Гарри Потер", дилогию Дж. Дж. Р. Толкиена "Хоббит. Туда и обратно", "Властелин колец" и двухтомник К. Льюиса "Хроники Нарнии". И так как материал, заключённый в них, необъятен, я ограничусь в каждой книге одной-двумя темами,. Связующими их в некое направление.
Я проработала почти тридцать лет в советской школе, от малой сельской до областных абитуриентских курсов. Занимала должности от учителя семилетки в глухом украинском селе до завуча, а потом - и директора большой средней школы. Поэтому я не могу безразлично относиться к судьбе школы нынешней.