Штыров Валерий Яковлевич : другие произведения.

Кошка, которая гуляла сама по себе

 Женщины, подобно клопам или тараканам, неизбежно заводились в доме.
    Таня ему понравилась с первого взгляда. Она была симпатичная, но, что его больше всего пленило, нежная.  Аура нежности окружала её и истекала на окружающих. Они непродолжительное время встречались, и она оказалась в доме.
    Она настолько понравилась ему, что он даже начал испытывать к ней чувства. Или, может быть, это ему так показалось. Как бы там ни было, но из песни слова не выкинешь, и факт остается фактом: он не то чтобы признался ей в любви. Разумеется, он много раз говорил ей это слово, но это была дань сексуальному импульсу и выражала его, и оба так это и понимали, что это именно импульс, если хотите, психология, поддавленная снизу физиологией, что имело, соответственно, достижение собственно физиологических целей и ими и ограничивалось. Но тут случился факт, что он отнесся к ней иначе, как уже к части себя, он сделал попытку превратить её в часть своей личности. А это уже не требовало слов, для этого существовал особенный взгляд в глаза женщины, который говорил: ты - неразрывная часть меня, и я отношусь к тебе так же, как к самому себе. Все это в нём зрело и проявлялось непроизвольно, но, наконец, он и сам почувствовал, что именно он делает и как начал смотреть на Таню.  И когда он это осознал, взгляд его стал таким, что и Таня это вполне осознала. И они посмотрели друг другу в глаза, и он увидел,  как Таня, которая только что была открыта для него в той мере, в какой бывают открыты знакомым людям, закрылась. Она не впустила его в себя, в свою душу. 
    Не понять это было трудно, и он огорчился. Ему даже стало грустно. Ему даже стало печально, что его отвергли. Может быть, у него могло возникнуть желание расстаться с Таней и поискать ту, которая его не отвергнет. Но такого желания у него не возникло. Таня была симпатичная и её природная нежность истекала на окружающих, и в том числе на него, и ему доставалось нежности больше, чем остальным, во всяком случае, так он думал. И он стал довольствоваться тем, что было, и уже ни о какой душевной близости не помышлял. Он принял факт за данность.
    И так они жили, и ему нравилась Таня, и её нежность, и ему этого хватало. И так они прожили срок любви - что-то года полтора или около двух лет. Таня была заботливой хозяйкой, в постели же после всего говорила "спасибо", так что в конце концов и он начал её благодарить. Претензий у него к Тане не было никаких, и, если судить по поведению Тани, у неё к нему тоже.
    Но однажды она исчезла. Исчезла, как будто её никогда не было. Ростов - город большой, и сложно случайно встретиться с человеком. Через общих знакомых он узнал, что ничего с ней плохого не случилось, что она жива и здорова. И он решил, что если она ушла - значит, ей это нужно было. В любом случае он испытывал к ней чувство не то, чтобы благодарности, это было не то, но ему её не хватало. Она ушла и осталась с ним. И он скучал по ней. 

Минное поле

     Но так как присутствие в доме женщины - суровая необходимость, предписанная природой, скоро в доме появилась другая женщина.
    Это была вполне обыкновенная женщина: в меру симпатичная, в меру полная. Никакой особенной ауры вокруг неё не было, а была самая обыкновенная женская аура. Судя по обстоятельству, в котором он находился, завелась она в доме вполне случайно, в отсутствие каких бы то ни было мыслей, когда ему было всё всё равно.  Но она завелась и стала фактом его жизни, и рано или поздно, а он должен был придти в себя настолько, чтобы обратить внимание на то, с кем он живет.
    И вот в какую-то минуту он это сделал, то есть взглянул глазами на женщину, с которой живет, и увидел перед собой женщину вполне обыкновенную, в меру симпатичную и в меру полную, вполне незнакомую и поэтому чужую, и, когда он, наконец, обратил на женщину взгляд вполне сознательный, он и отнесся к ней так, как отнеслось к ней его сознание: как к человеку вполне чужому, но с которым он теперь живет. И перед его глазами встал образ другой женщины, и тоска клещами сжала его сердце, и он не хотел верить, что той, другой, которая была до этого, нет и никогда не будет, ему хотелось, чтобы она вернулась. И перед ним был совершенно чужой, незнакомый ему человек, а с кем и поделиться болью сердца, как не с чужим, посторонним, вполне незнакомым человеком. И он то, что называется, раскрыл рот. И с первых же слов встретил резкую реакцию раздражения. Он сделал еще попытку - и реакция раздражения усилилась. Чтобы не усугублять, он замолчал. Но он недоумевал: с чего бы такая реакция, что этой посторонней женщине за дело до той, другой женщины.
    После этой его попытки поделиться болью сердца женщина изменилась. Она перестала быть обыкновенной женщиной, в меру симпатичной и в меру полной. Даже в её отношениях с другими она стала иной, что уж говорить об отношениях с ним. Когда он наблюдал её в отношениях с другими, ему тяжело было на неё смотреть: весь вид её говорил о том, что она - несчастна. И она - старалась, она старалась изо всех сил. И от того, что она была несчастна, и в то же самое время ради своего счастья старалась из всех сил, насилуя себя, смотреть на неё было тяжело. Окружающие чувствовали, как этим своим насилием над собой она отнимает у них энергию. Перед ним был лунный вампир.
    В нём копились неприязнь и раздражение против неё.
    Последний случай оказался той последней каплей, которая потребовала от него принятия решения. Он попросил её что-то сделать, и она сделала. Но он уже не верил ей, и не потому, что она дала повод не верить ей, а потому, что она в его глазах была вампиром,  и в том положении, в которое она поставила себя, она действительно была им. И он начал допытывать её в правильности сделанного. Оказалось, что она сделала всё именно так, как он просил, и он чувствовал, что она не понимает причин, по которым он допытывается, и отвечает вполне искренне, то есть внутренне она относится к нему положительно. Он оказался перед выбором между её несчастным видом и тем отношением внутри неё к нему, которое в ней существовало. С одной стороны, он испытывал неловкость за себя. С другой стороны, как водится, в причинах собственной неловкости он обвинял её. Спрашивается, зачем ему всё это нужно, вся эта головная боль. К черту, со всем этим нужно заканчивать. Так думал он. Но то ли потому, что он в это время хотел женщину, то ли по какой-то неведомой ему другой  причине, но, во всяком случае, ему явилась известная обманная мысль, всё переворачивающая с ног на голову, что и происходит обычно под давлением сексуального желания: этак можно далеко зайти: увидел в человеке какую-то отрицательную черту, и сразу разрывать с человеком. Да ведь и в каждом человеке есть черты, которые тебе не могут понравиться. Так что же, с каждым человеком разрывать? А если не разрывать, то что же делать, если я видеть её не могу с её придавленным несчастным отвратительным видом? А ты на неё не смотри. Ты её не воспринимай. Отключись от неё, не чувствуй её. Не обращай на неё внимания.
    Вечером собиралась вечеринка у знакомых. Каждая семья что-то готовила, потом это складывалось и т.д. Женщина наготовила. Он предусмотрительно взял с собой приятеля, и они втроем отправились к знакомым. Он  с самого начала вел себя как совершенно посторонний человек, и на женщину смотрел как на постороннюю ему женщину. Вечеринка вполне удалась.  По окончании вечеринки присутствующие разобрали свои тарелки. Они возвращались домой. Женщина не имела вид человека, которого переехал грузовик. Женщина была вполне обыкновенной, в меру симпатичной, в меру полной.
    И тут он вспомнил, как Таня не впустила его в свою душу. Выходит, он лез в душу этой женщине, и поэтому всё случилось.

    12.09.11 г.