Ростов - город многонациональный. Кого только в нём не встретишь. Но
существует в Ростове слой мононациональный - слой бомжей. Если бы Роскомстат
озаботился подсчетом количества бомжей в России, то полагаю, что процент ко
всему населению получился бы весьма значительный. Во всяком случае, в
Ростове плюнь - попадешь в бомжа.
Вы встречали нерусского бомжа? Я - нет. Может быть, конечно, он где-то и существует, но я в это не очень-то верю.
Но даже если где-нибудь, в какой-нибудь русской земле, такой и найдется, то ведь
исключения подтверждают правило.
Существует такое понятие, как единство нации и осознание своей национальной особенности,
которым определяется граница родства между своими и чужими, которой интересы
своих ставятся выше интересов чужих, поскольку люди своей национальности
приравниваются к родственникам, а родственников нужно выручать, это - долг.
В СССР с его принципом интернационализма, стирания всех и всяческих национальных
особенностей, с его дружбой народов этот принцип всеобщего равенства и всеобщей обязательности людей разных национальностей друг перед другом был понятен
и определялся социальным строем и принципами экономического бытия, требующего
именно интернациональности. Но ведь сегодня-то ситуация совершенно иная. Сегодня
принцип "была бы страна родная", принцип примата коллективизма есть нонсенс, и
именно потому, что русский маятник качнулся в противоположную сторону - от
коллективизма к индивидуализму, и точно также, как в СССР индивидуализм выступал
в качестве отрицательной, ложной стратегии и определялся в качестве лжи, точно
также в сегодняшней России объявляется ложным всё то, что так или иначе связано
с коллективизмом, и он объявляется ложной концепцией и в качестве
единственной истины бытия объявляется бытие индивидуума.
Поразительно, как противоположности
перетекают друг в друга. Ведь когда Хрущёв объявил: "всё для человека, для его
блага", в тот же момент он и пришел к отрицанию принципа коллективизма и к
утверждению индивидуализма, а то, что после этого СССР просуществовал еще около
полувека, то это говорит всего лишь о длительности переходного процесса.
Но если
на первом месте стоит человек, то что это означает? Когда дается формулировка
"всё для человека, для его блага", то подобного рода формулировка имеет ввиду
коллективизм как механизм, средство, способ достижения блага для человека как
цели коллективной деятельности. Это -
опосредованный принцип, и он имеет ввиду отчуждение человека от себя самого, то
есть делегирование человеком части его прав и свобод коллективу как механизму
преобразования множества частных единичных сил в единый вектор действия,
обеспечивающий сложение этого множества сил, так что человек реализует своё
благо не непосредственно, а опосредованно. Убираем эту опосредованность и
получаем человека вместе со всеми его правами и свободами в качестве единицы,
противостоящей множеству таких же единиц с точно такими же правами и свободами.
И, т.о., получаем конкуренцию всех против всех, хаос и ненависть и отчуждение
индивидов друг от друга, потому что все люди в условиях конкуренции выступают в
качестве соперников. И в этих условиях всеобщей конкуренции каждый приспосабливается к жизни как может.
И тем единственным, что еще объединяет людей,
но что в то же самое время и разрушается конкуренцией индивидов, является семья. Но семья - это явление, которое обладает свойством разрастаться,
и в конечном счете -
до нации.
Итак., вторичной единицей, которая удерживает человеческие единицы на
плаву, является семья, а семья удерживается на плаву нацией, которой
принадлежат её члены. Т.о., нация есть единицей третичная.
Социальный национальный инстинкт
требует воспроизведения национальных особенностей в условиях борьбы наций между
собой за выживание в территориальном и экономическом отношениях, и это возможно
только при условии заключения браков внутри наций.
Снизу доверху, начиная
с единичности и заканчивая отношениями между нациями - всюду мы наблюдаем
конкурентную борьбу, войну всех против всех: конкуренцию между индивидами,
конкуренцию между семьями, конкуренцию между нациями за территориальные и
экономические блага, и при этом в этой борьбе национальные элементы поддерживают
членов своей семьи против членов других семей той же национальности, элементы и
семьи поддерживают элементы и семьи своей национальности против элементов и
семей других национальностей.
Сегодняшняя русская интеллигенция говорит об истине существующих отношений в противоположность отношений, которые существовали в СССР. Однако её утверждения есть точно такая же ложь, как и та ложь, в которой они обвиняют СССР, просто потому, что мы имеем дело с противоположностями,
а когда люди фиксируются на одной стороне противоположности, то тем самым для них в качестве ложной выступает её другая сторона.
Русский характер принципиально отличается от характера других наций тем, что называют широтой души и чувством свободы, в принципе, свободы от всего. Возьмите армян. У них даже имена детей ласковые. Их свобода - это их семья. Их инстинкт привязывает их к своим и близким, это их дом и их цель. В своём инстинкте они не идут дальше этих ближайших целей. Всюду мы имеем приоритет ближнего перед дальним, приоритет жалости и любви к ближнему сравнительно с дальним.
У русского нет этого. Русский индивид в себе свободен и не только ни в ком не
нуждается, но не нуждается и в самом себе. Русский человек - это человек души.
Эта внутренняя свобода как крайнее состояние человека оборачивается своей
противоположностью в социальном мире - коллективизмом.
Переход к индивидуализму, требующему от человека не жизни для души, а жизни для
материального благополучия, для брюха с его законами брюха, лишил русского человека его естественной
коллективистской социальной среды, каковыми были и царизм, и социализм.
Вопрос о том,
что для чего, душа для брюха или брюхо для души, решается прямо противоположным
образом людьми русской и западноевропейской цивилизациями: у западного человека
душа существует для брюха, и русского брюхо - для души.
Но ведь в массе своей
люди не являются существами опосредованными, вполне сознающими заложенные в них
противоположности, вследствие чего у них оказывается вытеснена, неосознанна одна
из сторон - либо материальная, либо сторона души, а этим определяются и цели как
существенные - материальные либо цели души.
В новых социальных условиях душа русского человека оказалась не у дел.
Она пытается приспособиться к окружающей её действительности, и делает это
разными способами, и одним из крайних способов приспособления является бомжевание как реализация
принципа свободы души. Бомжевание - это крайний, низший способ социального
существования, это последняя ниша, которая оставлена русской душе в сегодняшней
социальной действительности, в которой она чувствует себя свободной, ни от кого
не зависящей, принадлежащей только самой себе, и именно потому, что в
существующем социальном мире она не нужна, она вытеснена из него. Самой существенной чертой бомжа не является
отсутствие места жительства, не является также отсутствие работы - всё это
следствия, а не ключевая проблема. Бомж - это в первую очередь состояние души,
Предложите бомжу работу - он откажется от неё. Потому для него важна свобода его
души. Его душа будет работать - то есть бомж будет работать - если его душа сможет
гордиться тем, что она делает, и это ключевое условие было обеспечено для
неё в СССР. Русский человек - человек души. Что касается материального,
отношения к собственной и чужой жизни и смерти, то как русский человек
откликается на этот вопрос? - "Помёр Максим - ну и xxx
с ним. Положили его в гроб
- ну и мать его xx"
Пожалуй, это едва ли не единственное удовольствие, которому я привержен - продолжительные прогулки. У меня существует множество различных маршрутов различной длительности. Некоторые из них проходят через участок вдоль железной дороги от рощи при бывшем заводе "Красный металлист"
до железнодорожного переезда в районе конечной остановки 60 и 61 автобусов.
С одной стороны железной дороги, отгороженная забором,
расположилась окраина Нового поселения, с другой стороны - запущенная роща -
место пикников, любовников и собачников. Этот участок делится на две части
въездом на землю, принадлежащую железной дороге. Въезд разрешается
грунтовой дорогой, поворачивающей налево и заканчивающейся
тупиком. Это - любимое место автомобильных любовников, а также место
расслабления автомобильной полиции. Кстати, здесь я как-то встретился с Колей Сиротенко, с которым служил в армии. В одну из прогулок вижу привычную картину -
полицейскую машину на пятачке тупика. Прохожу мимо, дверь автомобиля открывается и показывается
полицейский, тянущий за собой бронежилет. Смотрю, что-то физиономия знакомая. Да
это же Коля! Вот так встреча! Обнялись, разговорились и пр.
Направо от въезда дороги нет, но есть тропинка, которая идет почти
до разъезда. Здесь, под забором, часто обосновываются бомжи, по тропинке гуляют хозяева с собаками, молодежь и время от времени
появляются девицы сомнительного вида.
Такова общая картина местности, на которой разыгрались описываемые ниже события.
Теперь о конкретном месте событий.
Недалеко от тупикового пятачка у дороги стоит железный ящик железной
дороги - распределительное устройство (РУ). За ним круто вверх поднимается
косогор, с верха хозяева бросают
мусор. Некоторое время назад кто-то сверху бросил сломанное кресло, обитое
красным.
А теперь всё по порядку. Где-то недели три назад во время прогулки на пятачке вижу полицейский автомобиль. Пока я подходил,
автомобиль развернулся и уехал. Смотрю вперед и вижу какое-то черное пятно рядом с
РУ. Подхожу, и вижу мужчину в джинсовом костюме, очевидно трезвого, пытающегося
ползти. Кожа почти черная, как у всех бомжей. Взгляд ясный и жесткий. Худощавый
мужчина сильного телосложения мужчина лет сорока. Смотрю, а у него правая нога
отрезана сантиметров на 20 выше щиколотки. Я понимаю, что идти он
не сможет. Спрашиваю: "Где твои костыли?" -"Украли". Думаю, чем могу ему помочь,
и ничего не могу придумать. Может быть, как-то сломанное кресло ему поможет
передвигаться? Наивно думаю, что он где-то близко здесь живет. Пытаюсь подтянуть
к нему кресло. Он говорит: "Не ломай"- "Я просто к тебе его подтяну". Подтянул
кресло, спрашиваю: "Чем могу тебе помочь?" - "Деньги можешь дать?" Недоумеваю,
зачем ему деньги там, где ничего нельзя купить. Тем не менее даю ему пятьдесят
рублей. Постоял, подумал и пошел своей дорогой.
Пару дней спустя иду той же дорогой. И вижу того же мужчину, лежащего на том же месте,
накрытого какими-то тряпками. Вместо сочувствия и жалости мной овладевает злоба. Я быстро прохожу мимо следящих за мной жестких глаз. Мужчина что-то спрашивает. "Нет"- раздраженно говорю я, торопливо проходя мимо. Я думаю, что можно сделать, куда можно позвонить, но в голове пусто. Погибнет, ясно, что погибнет.
И тут хлынули полуосенние дожди. По ночам капли дождя стучат по подоконнику.
Прошла неделя.
Очередная прогулка по прежнему маршруту. Иду и заранее нервничаю, и то, что нервничаю, создает во мне дискомфорт. Я не могу даже допустить, что мужчина всё еще там,
потому что это слишком сильно ударит по моим нервам.. И, тем не менее, не могу представить, что должно произойти, чтобы его там не было.
Выхожу к пятачку и взгляд торопливо устремляется к РУ. Мужчина
лежит на том же месте. Проходить мимо него нет сил. Я спускаюсь с насыпи в рощу внизу железнодорожного полотна
и, продираясь среди кустов, обхожу место, на котором лежит мужчина.
Лучше
не ходить по этому маршруту, чтобы не расстраиваться.
Продолжаю прогулку и
пытаюсь отвлечься.
Прошла еще одна дождливая неделя. К вечеру небо очистилось, и моё чувство сказало мне, что я могу идти.
На пятачке стоит полицейская машина. Смотрю в сторону РУ. На том месте, где лежал мужчина, виднеются черные
тряпки и стая ворон расхаживает по этому месту. Коля Сироткин с напарником подкрепляются у машины.
Хочу спросить и боюсь испортить ребятам аппетит. Наконец, не выдерживаю и показываю в сторону ворон: "А где он?" - "Труповозка
увезла"- безразлично сообщает колин напарник, жадно надкусывая будтерброд. Коля
вытаскивает из машины очередной бутерброд и протягивает мне: "Будешь?"
Я пошел прочь. Остановился на том месте, где лежал мужчина.
Из тряпок на меня
смотрело сломанное красное кресло.
К горлу подступала тошнота.