Глава 6
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Глава 6
Лошадей и вьючных верблюдов они оставили два часа назад на попечение Львам, которые стали догонять с ними свой основной отряд. Убывающая луна побледнела и катилась к краю неба, скалы потеряли свой фантастический облик и стали просто грязно белыми, ожидая солнца, которое окончательно высветлит их. Наёмники шли, вполголоса проклиная свою судьбу. Стало ещё холоднее.
Альтестейн шел, и сияющие льдами пики Диррахия вставали перед ним. Куда-то туда, за Тёмные Огни, переправившись через Фрийтос, ушли сиарры. Так говорят.
Он встряхнул головой. "Что-то приходит ко мне. Что-то разъедает меня изнутри. Это колдовство Мефестуфиса, будь он трижды проклят."
Известняк крошился под подошвами сандалий.
Их нагнал Хирт и негромко сказал Кее'залу.
- Люди спрашивают, сколь долго мы будем идти.
- А ещё? - не поворачиваясь, спросил Альтестейн.
- Еще спрашивают, почему мы разделились. Они... они боятся проводника.
Почему арагнашцы всё время сзади? Нас что, ведут на убой?
- Я надеюсь, это не твои слова, друг, - мрачно сказал "варвар". - Не ко времени ты завел эти речи. Кее'зал, собери там всех недовольных и скажи этим безумцам то, что нужно.
Туэркинтинец шумно вздохнул и похлопал по ножнам клинка.
- Подождите нас тут.
Альтестейн привалился плечом к скале и задрал голову вверх.
"Что я делаю здесь? Во имя чего? Разве не шел я в Нуанрет?..."
Проводник, оступаясь, обошел его полукругом.
- У тебя глаза человека, думающего о доме, гирдман.
- У меня нет дома, колдун, - и помолчав, добавил. - Они чуют тебя. Нюхом чуют.
- Суеверные псы, - с расстояния двух шагов, предложил. - Скажи мне, кто тебя послал.
Альтестейн закрыл глаза и левой рукой дотронулся до амулета под тканью.
- Нет.
- Ты можешь попросить меня об услуге, правда. Кто знает, вдруг я смогу тебе помочь.
Талисман немного дрожал и холодил кожу на груди.
- Кто знает... - откликнулся "варвар".
Облака на востоке слоились: нижний слой уже расцвечивало солнце, а верхний всё ещё был тёмен.
- Был ли ты в наших краях?
Газан отвернулся, словно давно уже потерял интерес к "варвару".
- Ты знаешь, что наш мир похож на бегущую лису, если смотреть с севера на юг? Только у неё горб, как у верблюда, а хвоста так и нет. Если же смотреть с юга на север, то это шебека с раскрытым парусом и не более. Где тут ваши края, когда они стали вашими и ваши ли они?
- Да. Это ты верно сказал.
Сотник уже возвращался, поправляя платок, которым повязывал голову последние три дня. Альтестейн смотрел на его покрытое рубцами лицо и ему внезапно захотелось шептать молитву. "Что мы за племя? Идем на смерть, презирая жизнь, боготворя тех, кто нас нанял и прошел все тяготы войн и походов бок о бок. Что мы за люди?"
***
Солнце светило так, что, казалось, камни должны вопить о пощаде. Наёмники прятались в душной тени скал, натягивая полотна ткани, чтобы защитить себя и дождаться, когда огненный круг сдвинется к закату. Большинство тут же впало даже не в сон, а в безразличное забытье -
усталость сделала их движения вялыми, полуоткрытые рты источали не брань, а хриплое дыхание. Молеон и Туджиби сидели у общих бурдюков с водой, следя, чтобы никто на них не покусился, этот запас они должны были раздавать только вечером.
Вернулся Эдрон, с двумя магерландцами из своего десятка взбиравшийся по тропинке вверх, чтобы осмотреться. Подошел к Альтестейну, неся свой шлем на сгибе локтя.
- Надеюсь, ты прикрыл его? - кивнул на блестящую поверхность шлема "варвар". - А то с таким маяком на голове никаких труб не надо, чтобы предупредить, что мы идём.
Ниппилар засмеялся, потом закашлялся.
- Да, я нацепил эту тряпку сверху, - он показал на платок, повязанный вокруг шеи. - Там на тропе кто-то высекал фигурки и раскрашивал их охрой и киноварью. Может, где-то неподалёку есть храм? Мы посмотрели с перевала - дальше всё те же голые камни и ничего похожего на следы человека или признаки, что рядом вода. Непонятно, сколько нам идти: то ли ночь, то ли всю свою жизнь.
- Надписи, говоришь, - пробормотал Альтестейн и потыкал ножнами в норку тарантула, засыпая ему выход. - Надо спросить проводника.
Газана он нашел в неглубокой промоине стоящим на коленях. "Варвар" помедлил, рассчитывая услышать или увидеть, что будет дальше, но дух повернул к нему голову.
- Ты становишься назойливым.
- Десятник прошел по тропе вперед и увидел какие-то рисунки. Я думаю, там есть храм.
- Наверняка там есть храм. Это очень старая земля.
Альтестейн посмотрел на нечто шевелящееся в пальцах проводника и его передернуло помимо воли. Перехватив его взгляд, Газан сказал:
- Я привык питаться только живой пищей.
Мир снова становился желто-черным. От мертвеца отрывались какие-то извивающиеся лоскуты и плыли вперёд, стремясь окутать "варвара".
- Кем ты был раньше? Как тебя звали и где ты жил? Как ты умер?
- Я читал о тебе в древних свитках. О людях с такими, как у тебя, глазами. Кто же твой хозяин, человек?
Сталь с тихим шелестом покинула ножны.
- Я. Задал. Тебе. Вопрос.
- Ты не сможешь убить меня. Кто тогда отведет вас к оазису? Здесь целый день пути, а если вы заблудитесь, то рискуете раскрыть себя или умрете от жажды.
Альтестейну казалось, что глаза его источают яд.
- Тебе были принесены жертвы, тварь. Ты поклялся на амулете отвечать на вопросы. Я развею тебя по ветру, как мне говорит эта игрушка, а если ты изловчишься и всё же убьешь меня, то мой хозяин будет знать о тебе. Иля ама истра...
Газан поднял вверх раскрытые ладони.
- Хорошо! Слышишь, смертный, остановись! Я скажу тебе...
Меня звали Тоакетс из Уатталы, я был изгнан из джунглей, прошел всю Джамархию, побывал в Чангху-Даро и учился у лучших магов Мерана. Но темное начало преобладало во мне и вновь совершив проступок, я был вынужден бежать. Несколько человеческих жизней я провёл на Юге Хибет-Курана: в Маннее, Порт-Хикуре и Онирам-Хасе. Там тоже есть мастера. Под конец я перебрался в свободный Эль-Лехейф, оттуда ушел к мерегам и прекратил скрываться. Я изучал пустыню и то, что даёт силу керкетам и не обращал внимания на знамения. В Аль-Райше меня выследил Чимтай из Пашдара. Мы бились с ним на равных, но он призвал силы севера, ураган закрутил нас и отнес к той гряде, где Чимтай и поверг меня, запечатав заклятием на вечные времена. Вы своей жертвой сняли путы...
- Как давно это было?
- Два века назад.
- Ты был умелый колдун?
- Я и сейчас умелый колдун. Но того, что ты держишь в руке, мне не перебороть, - признал Газан.
- Хорошо, - остриём клинка Альтестейн провел несколько полос в известняке. - Пойдем, посмотрим на рисунки. Если поблизости есть какое-то святилище, я хочу это знать. Тоакетс из Уатталы.
Проводник неторопливо поднялся с колен, и лицо его вновь спряталось в складках ткани.
- Как давно я не слышал этого имени... Тоакетс из Уатталы. Но оно не даст тебе власти надо мной.
В молчании они прошли по тропе, в молчании смотрели на разноцветные картинки, изображающие сцены охоты, войны и мольбы к богам. Некоторые фигуры были выполнены с неподражаемым грубым напором - ярость на лицах отображалась несколькими точными ударами резца, взмахи копий, пронзённые животрепещущие тела, царственная осанка дышала надменностью и презрением. Но самое удивительное было то, что высекалось это не в известняке, а на гранитной плите, которую потом искусно вделали в скалу.
- Кто они? - спросил Альтестейн, поглаживая камень. - Зачем они это сделали?
- Это древний народ. Они из тех, что первыми возвели основания Аль-Райша и Эль-Лехейфа и многих других городов, которые потом поглотил песок. Это было несколько тысячелетий назад. Может быть - семь, может быть - восемь, летописи уже неточны в этом времени.
- Ваша Уаттала тогда была?
- Уатталу породили сами джунгли, и только они знают, сколько эпох она стоит под луной.
- Даже так, - усмехнулся "варвар". - Что ж, я буду помнить об этом. И где здесь, по твоему, может быть храм?
- В том месте, откуда видны светила в своём полном объеме. Откуда видна звезда Даммузи. Давай поднимемся выше.
Они прошли до окончания плиты с рисунками, и Газан начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, словно стремясь что-то нащупать.
Альтестейн смотрел по сторонам и видел то, о чем говорил Эдрон - нагромождение скал, расселин, ущелий, перевалы, камни и так до самого горизонта, куда ни кинь взгляд. В воздухе лениво кружил стервятник, отклоняясь к востоку, и только это указывало на то, что, скорее всего, оазис близко, а трупы не убирают.
- Мне кажется, вход там, - рука проводника ткнула левее тропы идущей вниз.
- Ничего не вижу, - нахмурился "варвар". - Тут даже намека нет ни на что.
- Эти места сотрясали бури, каких дотоле не видывал мир. Море залило этот край огромной волной, принося с собой гибель всего живого, ветры сдирали землю, обнажая камни, всё тряслось и рушилось. Много-много веков назад. Время сгладило оставшееся. А вход наверное завалило. Но я что-то чую там.
Обернувшись, Альтестейн посмотрел назад, на неподготовленный лагерь наёмников. Маленькие фигурки были почти незаметны в тени, "варвару" даже не хотелось их пересчитывать. Он сложил руки рупором, спустился на пару шагов и отчетливо засвистел. Через некоторое время донёсся ответный свист: пиуррины его поняли. Чья-то косматая тень отлепилась от земли и побрела разыскивать Кее'зала.
Проводник бесстрастно смотрел на "варвара", ожидая приказаний, и тот махнул ему рукой.
***
Они действительно нашли трещину в камнях и принялись её расчищать. Из трещины тянуло прохладой. Когда они расширили отверстие настолько, что туда без труда мог протиснуться человек, появился воин с вязанкой хвороста и двумя факелами за поясом.
- Так, - сказал Альтестейн, оценивающе окидывая взглядом его жилистое тело, едва прикрытое тряпьём, - веревку принёс? Зажигай факел, давай мне второй и хворост. Ты лезешь первым, я за тобой. Смотри, там могут быть змеи. Ты, Газан, останься здесь. Твоему племени не пристало тревожить покой местных духов.
Проводник молча отвернулся, но "варвар" чувствовал, что внимание духа направлено на него.
То, что они увидели, пробудило в душе Альтестейна смутные мысли. Будто из глубин памяти всплывали события, свидетелем которых он был в далёкие годы. "Что же это мне напоминает? Эти переходы, эта восьмиугольная кладка, как будто кто-то мне рассказывал об этом давным-давно..."
Факел потрескивал и светил ярко. Через сотню шагов стены вертикально ушли вверх, неизвестно на какую высоту. По эху от своих шагов наёмники поняли, что оказались в большом помещении.
- Тиди омара. - забормотал на своём языке воин. - Рии ка самасса...
- Тихо, - шикнул "варвар".
Они медленно продвигались вперед. Искусно огранённые колонны выплывали из тьмы. Каменный пол в толстом слое сероватой пыли был идеально ровным. С каждым шагом Альтестейн ощущал всё большее волнение. Эдшиец, шедший впереди, крупно дрожал всем телом.
И тут они увидели четырехугольный постамент с темным углублением посередине. В углублении поблёскивали три серебряные маски.
- Не трогай, - предостерег "варвар" солдата.
- Что мы ищем здесь? - испуганно озираясь, спросил тот. Он тоже помнил, что серебро тускнеет со временем, если его не очищать.
- Божественную воду, - серьёзно ответил Альтестейн.
- Я не могу идти дальше. Как будто кто-то ворвется мне в голову, если я ступлю ещё шаг.
"Варвар" выпустил мир из себя и стал совершенно пустым, чтобы отслеживать внешнее.
- Стой здесь.
Капли бьют о палубу. Скрипят уключины. И нет ничего на горизонте.
Альтестейн обходил постамент, засветив свой факел от факела эдшийца. Увидел ряд широких невысоких ступеней. Начал подниматься. Серая пелена дождя заволокла небо. Эту страну погубила близорукость. Сверху было видно немногое, но рождалось иллюзия, что ты находишься в центре чего-то гармонично сделанного. Я больше ничего не ощущаю. Что искать, когда на тебе знаки нечистого? Что тут может откликнуться?
Гробовое молчание было ему ответом.
- Уходи, - сказал "варвар" солдату, сбрасывая с пояса веревку. - Возвращайся к нашим. Я найду дорогу.
***
Газан увидел его лежащим на спине с бездумно открытыми глазами. Факел, положенный на постамент, сгорел наполовину.
- Они не ответили тебе.
- Нет, не ответили.
- Они никому не отвечают, - принюхиваясь, сказало тело. - Мы не умеем спрашивать. Слишком многое забыто.
- Что это за маски?
- Это лики богов. Здесь молились ночи, луне и звезде Даммузи, которая должна спуститься и забрать избранных. Ты можешь рассказать об этом месте своему хозяину, он щедро наградит тебя, ибо может найти то, что скрыто от меня в этом обличье. Хотя, мне кажется, у тебя совсем не осталось времени.
- За десять лет я обошел полмира, Тоакетс из Уатталы. И единственное, чему научился, так это терпению. Время всегда есть.
- Да-да, - заклокотал дух. - Это напоминает мне кое-что, кое-какие учения. Что ж, я предрекаю, что ты вскоре обратишься ко мне, так как планы твои - всего лишь твои планы.
- Что ж, тогда я постараюсь тебя удивить своим обращением.
***
Они шли в призрачном свете месяца, суеверно молчали и зябко поёживались, оказавшись в тени утесов. Тропа была узка и извилиста, блестела кусочками слюды, молочно-белые камни, казалось, сами выкатывались под ноги.
- Пекло и холод, - бурчал Молеон, подошедший к Кее'залу сообщить, что воды осталось около трети от первоначального запаса. - Когда это уже кончится? Клянусь Триждырожденным, это как лето сменяется ранней зимой, только без осени и за один день!
В своей броне он казался ожившей глыбой черного льда.
- К утру мы сойдём с тропы и спрячемся до темноты, - сказал Альтестейн. - Вечером пошлем умельцев, чтобы схватить хоть одного разбойника, допросим его и выпустим птичку с весточкой к нашим Львам. Но воду берегите. Мало ли что.
Франн кивнул, почесав короткую бороду и остался на каменном пятачке поджидать свой десяток.
Кее'зал, сутулясь по привычке, пробирался вслед за "варваром", изредка касаясь рукой камней. Альтестейн всё поглядывал на него через плечо и сотник не выдержал.
- Что?
- Вчера я спросил тебя, как ты оказался в войсках шахиншаха, и ты не ответил. Если спрошу, уверен ли ты в своих людях, что ты мне скажешь?
- Скажу, - переводя дыхание, ответил Кее'зал, - что мы всё ещё здесь. Хотя ты нас в свои мысли не посвящаешь, а проводник, - он понизил голос, - нравится мне всё меньше.
- Какие мои мысли вы хотите знать? Всё будет зависеть от того, что нам скажет пленный.
- Это все понимают. Но все же? Путей должно быть как минимум два. А то если тебя ужалит скорпион, мы и не знаем, что выбрать.
- Ох, не обо мне ты беспокоишься, старый волк. Ладно, я скажу тебе сейчас. Все просто: если мы выбиваем керкетов из оазиса и узнаем, что караван ещё не прибыл, то мы остаемся здесь и посылаем весть в Асций и далее, в Кирайт-Сафэ. Возможно, к нам придет подмога. Если караван здесь, и его ограбили керкеты, надо вытрясти из них всё, что они взяли и мчать домой быстрее ветра. Ответь теперь ты мне.
- Да.
- Как вы схлестнулись с мазолом?
Кее'зал пригладил рукой усы и тоже обернулся посмотреть через плечо.
- Поздно вечером к нам в крепость прибыл гонец, - глухо, по-маравенхаррски, вымолвил он. - Без языка и глухой. Он передал послание на пальцах, а потом потребовал пергамент и исчертил его какими-то символами, похожими на свернувшихся в кольца змей. Наш комендант как увидел их, так затрясся весь, на пол упал, лбом к камням приложился, пробормотал что-то про себя, - я уж подумал, что он рехнулся, - и велел нам собираться. Мы должны были встретить мятежника среди холмов Гарралы и не подпустить к стенам города. Всё начиналось хорошо - мои воины дали залп, а потом прижали его людей к отвесной стене карьера, знаешь, в том месте, где добывают глину. Те падали один за другим, но тут на дороге показались всадники - доверенная сотня сипахсалара и с ходу врубились в нас. Тогда я понял, что тут что-то нечисто. Мы вырвались из кольца и оторвались, потеряв ещё десяток. Нас уже не преследовали. Я решил скрытно податься к башне и посмотреть в глаза нашему маравенхаррцу. Мы не успели - башня горела. Горели все восемь крепостей на рубеже. Тогда я вернулся к своим и мы стали уходить от облавы. А что знаешь об этом ты?
- Немногое. Мне сказали, что наемники пытались поднять мятеж, прикрываясь приказами сартханга Асция, но что сипахсалар довольно быстро разбил их, а самых ретивых отправил в столицу к палачам главного дознавателя. Что там было на самом деле, знает, наверное, только шахиншах.
Сотник скрипнул зубами.
- Что, надоело? Исин вспомнился?
- ...Я ни разу не был в Исине.
Небо светлело.
Они спустились по тропке, обогнули скалу и проводник махнул рукой в направлении узкой, даже днем, наверное, темной расселины.
- По ней можно прийти к финиковым пальмам, что растут за Ахелем.
- Где мы укроемся сейчас?
- Тут нигде нет надёжного места. Но может керкеты не заглядывают во все дыры, потому мы пойдем вон к тому уступу и расположимся под ним, чтобы нас не заметили сверху.
***
Когда горячий воздух залил всё пространство вокруг и только тень давала немного прохлады, к Альтестейну, придирчиво осматривавшему свою кольчугу, приблизился проводник и сел в двух шагах, скрестив ноги.
- Знаешь ли ты, как появились на свет мереги? - скрипуче спросил дух, и в голосе его Альтестейну почудились нотки злорадства.
- Что ж, расскажи мне, - хотя он знал это.
- Давным-давно, тысячи лет назад, когда керкеты ещё имели колесницы, их женщины обладали большей свободой. Одна из них была дочерью могучего воина и с детства умела управляться с горячими конями, копьем и луком. И она носилась по пескам Хорб-ин-Тнес, обгоняя порою ветер. Но однажды облака, неспешно бредущие на юг, увели её к морю. И судьба её была такова, что выехала она к стенам Аль-Райша, который тогда не звался так, а был центром прибрежного государства раскинувшегося от ленивых медных вод Чангхи до знойного пика Кутрума, где трескаются сами скалы. Дева медленно ехала по берегу и стены вырастали перед ней, а чайки, носившиеся над рыбацкими судами, волновали ей душу своими криками. Жители этой области знали керкетов и их обычаи, но всё равно они удивились, увидев деву такой красоты, в сопровождении всего лишь верного пса.
Она въехала в город, высоко держа голову и гордо смотря по сторонам, стражники не стали задерживать её. Так она следовала до самого дворца работорговца, слуги которого уже принесли ему весть о ней. Он сам вышел к ней за ворота, обманул учтивыми речами и её колесница, влекомая четверкой лошадей, прокатилась по камням за ограду.
Работорговец схватил воительницу, посадил на невольничий корабль и увез в Черные княжества, где издавна ценили женщин с кожей белее, чем кипящая смола.
Отец её узнал об этом во сне, собрал многие племена, и керкеты явились мстить за свою соплеменницу, предав огню и разрушению всю эту область. И пока стояли они лагерем у закопченных стен Аль-Райша (а ярость их была такова, что они прорвались в порт и дотла сожгли его со многими кораблями), в гавань стали входить суда из тростника под странными ярко-зелеными флагами. И было их так много, что они покрыли всё море до самого горизонта. Это князь Амриба, купивший строптивую и полюбивший её всем сердцем, собрал своих людей, чтобы взять это царство и, может быть, обосноваться в нем навсегда.
Отец и дочь встретились - и он убил её, ибо женщины керкетов не должны выходить замуж за чужестранцев, а войско черного князя хлынуло на землю как саранча и поглотило керкетов. Они увезли многих в рабство в свои черные земли, и только жизнь спустя потомки их подняли восстание и вернулись к этим берегам, став уже больше народом моря, чем кочевниками. Они называли себя мерегами*, брали в жены черных женщин-рабынь, и дети их были метисами. Керкеты не приняли бывших родичей, и они стали жить вдоль побережья, совершенствуясь в пиратстве и рыбной ловле. Ты похож на отверженного, варвар. Сидишь наособицу, хотя твои люди нуждаются в тебе.
Альтестейн ждал чего-то подобного.
- Они нуждаются в отдыхе и воде, глотке доброго вина и покорной наложнице после битвы, а уж никак не в моем присутствии, Газан.
- Но я пришел вовремя. Когда ещё, как не сейчас?
Альтестейн помолчал, растирая грудь.
- Помнишь, у колодца, когда мы клялись, почему ты не говорил тогда о моей душе?
- Ты понятия не имеешь, что такое душа.
- Понятия не имею, - усмехнулся "варвар". - Что ж, может, это правда. Ты действительно пришёл вовремя. Встань так, чтобы прикрыть меня от остальных.
- Смотри. Знакомы ли тебе эти знаки? - сжимая в левой руке амулет, правой Альтестейн раскрыл ворот рубахи на груди и оттянул его в сторону.
Газан долго смотрел, погрузившись в себя, только мерцали провалы глаз.
- Ты хочешь, чтобы я избавил тебя от них.
- А ты сможешь?
- Смотря, что ты за это дашь.
Коридоры были безлюдны. Пока. Альтестейн нахлобучил шлем на голову и глубоко вздохнул. Ему бы только сориентироваться, понять, где он оказался, когда выйдет отсюда. Тогда есть шанс на спасение.
Выход из подземелья сторожили и в конце коридора - "варвар" увидел неясные тени, отблеск оружия. Печатая шаг, он подошел ближе. Четверо воинов подпирали стены.
- Куда, - небрежно бросил главный. - Ждать смены!
- К Мефестуфису! - чётко ответил Альтестейн. - Появился Неназываемый!
- Кто? - стражи отлепились от стен. - Ты кто такой?!
Краем глаза Альтестейн увидел движение в конце поперечного коридора. Там уже сновали слуги.
- Я слуга Мефестуфиса! - рявкнул "варвар", крепче сжимая копьё. - Неделю сидел в камере, в темноте, выманивал Неназываемого! Он вышел! Пропусти, или мой хозяин превратит тебя в паука!
Воины отшатнулись, а Альтестейн быстро свернул направо и зашагал вперёд, выказывая необычайное рвение. Через три шага он услышал вопль:
- Колдун отбыл ещё месяц назад! А на нем доспех Хмара! Взять!
Резко развернувшись, Альтестейн всадил копье в ближайшего стража.
- Я и есть Неназываемый! - прошипел он.
Воины приостановились, но тут же напали вновь.
Меч Альтестейна ранил двоих, сам он был пока невредим и защищался с неистовством и быстротой. Его удивляло, почему стражи не подали сигнала. Трое воинов толклись в коридоре, мешая друг другу, какими бы опытными бойцами они не были. Альтестейн рыкнул, отбросил их и в красивом длинном выпаде пронзил одного. Меч остался в ране. "Варвар" шагнул назад, одной рукой ухватился за копьё, а другой удержал руку противника.
Его тут же прижали к стене. Оглушающий удар сорвал с головы шлем. Альтестейн наугад махнул копьем - задел - и древко тут же перерубили пополам. Остатком древка "варвар" грохнул того, кого всё ещё держал за руку и отпихнул его на второго, тем самым избежав гибельного тычка.
Кинжал сам собой оказался в ладони. Быстрый шаг вперёд - удар коленом в пах, полуприсед - и клинок свистит над головой - взмах кинжала распарывает руку противника, удар под колени. Три удара сердца и оба стража лежат на полу. "Варвар" поднимает меч и копьё, подхватывает свой шлем и спешит туда, где недавно видел слуг.
***
- Как будто ты не знаешь. Я отдам тебе талисман. И расскажу о том, кто послал меня.
- Это немало, но не все.
- Что ещё тебе надо?
- Я хочу и то кольцо, что ты показывал маравенхаррцам.
- ... Пусть так.
- И ещё мне понадобятся силы.
- Силы. Я не дам тебе ни одного из моих людей.
- У тебя есть четыре пленных Льва.
- Я не могу их отдать.
- Почему? Ты жалеешь их?
- Нет. Но они нужны мне так же, как и ты.
- Отдай их и мы уйдем. Вдвоем.
- Нет. Зачем мне тебе доверять? Когда мы закончим, у тебя будет всё, а у меня ничего.
- Гирдман, пойми, когда вы войдёте в оазис, я тоже туда войду и получу столько сил, сколько захочу. Тогда ты будешь не нужен мне.
- Тебе нужен будет талисман. Я видел, как ты на него смотрел.
- Возможно. А возможно и нет.
- Тогда сделка отменяется, - с облегчением сказал Альтестейн и тут же почувствовал, как стеснило грудь.
Газан смотрел на него.
- Ты глуп, чужак.
- Может быть. Иди, ты ещё понадобишься нам вечером.
Безоблачное небо напомнило ему выцветший холст. Оно не желало радоваться или что-то предвещать.
Бравиму в этот день ничто не грозило. Младшие жёны вели себя смирно, самых капризных из них он сумел улестить подарками и обещаниями. Уже время обеда, скоро пресветлый шахиншах пожелает видеть его и спросит, какая из жён более благосклонна. Справится шахиншах и о здоровье Сайиды, слава богам, ей уже лучше. Всё идёт хорошо...
И тут Бравима бесшумно догнал служка, забежал вперёд и бухнулся ему в ноги.
- Ну? - брезгливо спросил Бравим, рассматривая носки своих туфель и кисти золочёного шелкового пояса.
- Господин главный евнух, - забормотал служка, не смея поднять голову, - да не померкнет сияние ваших глаз на небосклоне царственного величия, ищет вас воин охраны Тысячи...
- Что?! - переполошился Бравим. - Зачем? Что за дело?
- Он у коридора Восхода, имеет жалобу на главного повара от луноликой Ланияры, - пробормотал служка и стал отползать с дороги.
- Проводи! - коротко бросил Бравим и зашагал вперёд.
Что ещё выдумала эта шлюха из Агирика, да рассыпятся её кости? Все свои жалобы она обязана передавать либо своим служанкам, либо коридорным евнухам. Что за воин? Откуда? Может, это отвлекающий маневр? А может, это Светлейший заглянул к жене с личной охраной, без его, Бравима, ведома, и она нажаловалась ему и теперь страж... за что? Чьи это происки? - солдаты Тысячи подчиняются только Ревальду - их военачальнику - и шахиншаху. Ревальду нет дела до придворных интриг - он гирдман, цепной пёс. Кто мог нашептать Светлейшему?
Воин ждал у коридора Восхода, невозмутимый. Он показался низенькому евнуху огромным и свирепым, как и все варвары.
- Пойдёшь со мной! - рявкнул гирдман, увидев служку, семенящего сбоку и чуть впереди евнуха. - На кухню! Показывай дорогу быстро!
Бравим потупил глаза и стерпел унижение - эти дикари с Запада всех считают врагами, выживая только за счёт своей храбрости и преданности "Царю всего благого Востока", и способны на непредсказуемые поступки. Ладно, в кухнях ещё никого не убивали. Слуги, попадающиеся всё чаще - это было их крыло дворца, почтительно уступали дорогу, послушно кланяясь или отводя взгляд. Наёмник шел и древком копья подгонял нерасторопных. Бравим взмок.
- Дозволит ли достопочтенный воин сказать мне причину немилости светозарной Ланияры? - спросил он. - В чём провинился я? Что сделал не так?
- Приказано тебя и повара доставить к дознавателю, - ответил Альтестейн, ибо это был он. И добавил, от себя: - Наверное, поперхнулась чем принцесса, а ты не уследил, жирный боров. А? - и ткнул его кулаком под рёбра.
Бравим подпрыгнул.
- Ложь! - жарко воскликнул он. - Сегодня утром я сам обходил комнаты этих прекрасных дочерей света, этих цветущих роз и не было никаких нареканий, никакого недовольства!... Я...
- Заткнись! - благодушно сказал "варвар". - Моё дело - доставить, а там разбирайтесь сами. Скоро эта дерьмовая кухня?
Да, он всё хорошо продумал. Воин, без цели бродивший среди слуг непременно вызовет подозрение, а идущий с поручением, да ещё в сопровождении главного евнуха, отвечающего за жизнь и здоровье младших жен (невероятная удача, что он углядел этого жирного с галереи), - это совсем другое дело. Слуги ничего не заподозрят, а охране здесь нечего делать - в этих стенах ничто не могло надолго оставаться скрытым. Коридоры были еле освещены, не имели открытых пролетов и в полутьме не были заметны пятна крови на штанах и сапогах "варвара" - плащ он сменил, прикрыв помятый доспех. По расчётам Альтестейна примерно через полколокола должны сменяться посты. Ему нужно непременно выбраться хотя бы в сад - тогда будет шанс. Ноздри его уловили аромат мяса, приправ и уксуса. Слуги сновали уже с подносами - близилось время обеда. Почти все сворачивали влево и Альтестейн подумал, что где то в той стороне, наверное, пирует сам шахиншах.
Бравим, подталкиваемый мощной рукой "варвара", шагнул в кухню. Шум там стоял невообразимый. Везде что-то шипело, кипело, шкворчало в клубах дыма. Альтестейн невольно сглотнул слюну - он уже и забыл, когда от души поел в последний раз.
- Кто готовит для принцессы? - спросил он у Бравима.
Главный евнух хлопнул в ладоши, остановив ближайшего к ним слугу. Тот угодливо повернулся с подносом и сделал полупоклон.
- Где повар, что готовит еду для жён из Летнего Чертога?
Слуга изогнулся и взглядом поймал поваренка. Тот торопливо подбежал, несмотря на негодующий вопль за своей спиной, переводя испуганный взор со слуги на главного евнуха. Бравим засопел, когда услышал, что повар у дальнего мангала, и уже открыл рот, чтобы рявкнуть на слабоумных - тупицы, никто даже не догадался побежать, позвать, совсем мозги сварились в этой духоте, как древко копья подтолкнуло его в спину.
- Иди, - сказал Альтестейн. - Ты, - это относилось к поваренку, - показывай дорогу.
На них стали оглядываться - у котлов дежурили не только слуги и готовщики, но и смотрители, следящие за тем, чтобы кто-нибудь из слуг и готовщиков не бросил ненароком в пищу какой-нибудь противопоказанный жизни порошок. Альтестейн сделал каменное лицо.
Повар в это время стоял спиной к мангалу, на котором доходила утка, и мешал какой-то диковинный соус в объёмистой фарфоровой чашке. На главного евнуха взглянул почти с недовольством, но узнал, узнал и пересилил себя.
- Что готовил на завтрак ты, о сын сыча?! - ритуально возопил Бравим, воздев руки к небу. - Что подложил ты сестре рассвета, ослепительной розе Хибет-Курана, скорпион Южных песков? Я отрублю тебе руки, я...
Повар утёр блестящий лоб и уже приготовился ответить, но Альтестейн треснул древком копья по каменный плитам пола и рявкнул:
- Молчать! В сад - там разберутся!
Бравим злобно покосился на него и двинулся было назад, но "варвар" толкнул его к повару и сказал:
- На внешний выход. В сад сразу.
- Луноликая сейчас там? - слабо упирался Бравим, - а я помню, что оставил её...
Альтестейн приблизил своё лицо к одутловатому, потному лицу евнуха:
- Ты плохо слышишь, лизоблюд? В сад.
Повар с тревогой смотрел на "варвара" и на свои руки, будто они были за всё в ответе.
- Тогда возьмём следящего? - пискнул евнух злорадно. - Он видел всё...
Альтестейн махнул рукой, что Бравим расценил как согласие и с радостью растопырил пальцы:
- Именем Светлейшего!
Тотчас возле них оказался неприметный с виду человек, одежда у него была вовсе не поварская - халат темной ткани и кольцо с хризолитом на правой руке.
- Угодно ли моё содействие главному смотрителю женских палат? - почтительно спросил он.
Бравим только повелительно щёлкнул пальцами. Они вышли из кухни, заставив посторониться многочисленных слуг и рабов, несущих корзины с мясом, рыбой, сырами и различными фруктами. По узеньким дорожкам процессия углубилась в сад. Альтестейн назвал Темный пруд, потому что там наиболее густо росли деревья, и это было единственное место в Саду, которое он доподлинно знал, кроме Большого Фонтана и Каскадов Смеха.
Они углубились в рощу, где привольно росли персиковые, мандариновые и сандаловые деревья справа и слева слышался звонкий смех - это развлекались жёны шахиншаха вышедшие на прогулку в сопровождении служанок.
Альтестейн огляделся - не видно ли их с террас или внешних дворцовых стен, а затем двумя ударами оглушил следящего и евнуха. Повар застыл и смотрел на него округлившимися от ужаса глазами. Альтестейн оттащил тела под кусты и погнал повара напрямик к задним воротам.
- Слушай меня, - наставлял он его по пути, с хрипом выдыхая слова, кожей чувствуя, как убегают драгоценные мгновения. - Сейчас мы подойдем к воротам, я скажу, что старший сын шахиншаха устраивает пир и потребовал голубых раков, а ты спешишь на базар, чтобы лично их выбрать. Я отвечаю за доставку. Если сделаешь хоть одно движение к стражам - умрёшь. Если скажешь что-то не то - умрешь. Мы возьмём повозку.
На воротах охрана лениво проверяла корзины и телеги, на которых подвозили припасы. Альтестейна остановили у самого выхода, когда он уже взял под уздцы мула.
- Куда?
- По приказу Светлейшего! - Альтестейн обернулся, посмотрел в сторону дворца и отчеканил:
- Даху Дустан выказал желание отведать голубых раков на пиру. Этот - едет лично отбирать их. Я отвечаю за доставку. Мы возьмём повозку, - кивнул повару. - Садись.
- Басма, - требовательно сказал один из воинов, протянув руку.
- Спросишь десятника Тайгерта! - вызывающе сказал Альтестейн. - Когда мы вернёмся.
Страж что-то проворчал, но отступил в сторону под напором мула. Альтестейн даже не повернул головы, выказывая своё презрение к внешней охране, не сомневаясь, что нажил себе смертельного врага.
"Варвар" не успел еще развернуть повозку в толчее у прохода, как взвыли трубы на угловых башнях дворца. Стражи тотчас, ругаясь, стали захлопывать ворота, расталкивая невольников и слуг.