Войско двигалось быстро, совершая дневные переходы, керкеты, казалось, были сделаны из продубленной кожи - их не сводили с ума иссушающее жаркое солнце и горячий ветер, который начал дуть в последний день пребывания в Ахеле. Разведчики маячили на склонах барханов, с гиканьем возвращаясь обратно. Альтестейн смотрел на них покрасневшими глазами и постепенно стал понимать, что к чему.
На третий день пути к основной колонне стремительно вернулись посланные вперед всадники. Тотчас же загудели блуры и карнаи, кутлу, за исключением охранников, стали быстро перестраиваться, разделяясь на три отряда: основной и за ним два поменьше, но уже виден был пыльный столб впереди, и отчетливо слышались вопли приближающегося врага.
Вьючных верблюдов заставили лечь на песок, пленных согнали и усадили спиной друг к другу, чтобы связанные спереди руки были на виду у стражей. Кее'зал попытался приподняться, чтобы увидеть хоть что-то, но получил тупым концом копья по плечам и смирился.
- Кто напал на них? - в реве верблюдов и выкриках команд еле слышно на ухо спросил антаксатец сидевшего подле него Альтестейна.
Тот повел головой, уставившись на верхушку холма, через который широким фронтом переваливали чужие всадники.
- Кутлу нарушили чужие границы без спроса и наверняка разорили пару стойбищ по пути сюда. Это керкеты колена имермети пришли отомстить за своих. Они ждали здесь, чтобы кутлу не успели вернуться и запереться в Ахеле.
- Если победят те, нас отпустят?
- Не знаю. Имермети враждуют с империей.
- Слышите, они столкнулись! - заревел Молеон. - Режьте друг друга, жрите, срамные псы, будь проклято ваше семя!...
Его опрокинули лицом в песок и держали, охаживая древками копий, пока франн, извиваясь, утробно выл.
Кутувал, запрокинув голову, хохотал, давясь слюной, несмотря на одергивания Кее'зала. Им обоим тоже досталось.
- У нас будет шанс, если охранники ввяжутся в битву, - быстро сказал Альтестейн. - Тогда в этой суматохе мы сможем попытаться... - молодой керкет ударил его концом лука по губам и "варвар" замолчал, сглатывая кровь.
Меж тем имермети охватили кутлу полукольцом и, сделав три залпа, врубились в самый большой отряд. Те воины, что скакали последними, оказались прямо перед нагруженными тюками верблюдами, которых с трудом удерживали на земле погонщики. Путь им преградил второй малый отряд кутлу.
Схватка кипела в пятидесяти шагах от пленных - чужаки хотели захватить добычу кутлу, награбленную в оазисе, и, зная привычки своих сородичей, Кучлук воспользовался этим. Его воины прорвали зыбкий строй нападавших и, забирая вправо, чтобы противник оказался напротив солнца, стали теснить имермети обратно к барханам. Один из малых отрядов сдерживал тех, что остались слева, а воины второго так и рубились с теми, что кинулись грабить вьюки.
Схватка была недолгой. Поняв, что с наскока кутлу не взять, имермети попытались оторваться и перестроиться для повторной атаки, но им не дали такого шанса. Сидящие наемники слышали торжествующие крики, которым вторили их охранники, потрясая оружием, и уныло переглянулись. Кучлук побеждал. Глухо зазвучали рога, перекрывая ожесточенные крики сражавшихся, на гребне бархана кого-то тащили на волосяной петле.
- Они будут праздновать вечером, - рискуя вновь получить беспощадные удары, склонился к Альтестейну антаксатец. - Может, тогда?
- Я скажу вам. Надо выбрать самых надежных. Ты, Туджиби, Кее'зал - с вами я буду говорить.
- Хорошо.
***
Выиграв битву, кутлу остались на месте, обирая мертвых, отлавливая чужих лошадей, уделяя время своим раненым. Раненых врагов коротко о чем-то спрашивали и, в зависимости от ответа, либо убивали, либо оказывали помощь. Густой, тяжелый запах пролитой крови стоял в воздухе.
Альтестейн смотрел, не моргая, как поджарые кони храпят, вздрагивая всем телом. Всадники на них уже белозубо усмехались, свешиваясь с седла к самому песку, чтобы подобрать что-либо. Звуки флейты вторили победной песне. Мёртвых кутлу оттаскивали на вершины холмов, что заинтересовало Шидуна.
- Что это они делают? - спросил он, толкнув локтем Альтестейна.
- У керкета любого колена на поясе есть флакон с маслом арама, привлекающим добрых духов. Если он умирает в бою не с чужеземцами, никто, даже противник не может отказать ему в последней милости - убитого стараются положить повыше, разворачивают головой на юг и мажут ему лоб этим маслом, чтобы аджун-тхели слетелись к нему и помогли его душе добраться до неба без препятствий. Поэтому керкеты стремятся унести своих с поля боя любой ценой, когда сражаются с чужаками.
- А почему головой не на восток, разве они не чтут солнце?
- У них есть предание, что в незапамятные времена восемь родов керкетов пришли с дальнего Юга, переправились через Чангху и, сокрушив древнее царство, остались в Хорб-ин-Тнес навсегда. Со временем одно колено было уничтожено в ходе междоусобной войны, другое сгинуло на западе, но оставшиеся шесть до сих помнят, откуда пришли их предки и клянутся Югом, как землёй обетованной. Солнце же для них - око бога, не более того.
- То есть они оставляют мертвецов на поживу грифам и шакалам, - суеверно сплюнул Гейри, молодой воин с Анатчеловых островов. - Твари.
- А какой смысл их закапывать, когда ветер переносит барханы с места на место? - пожал плечами Альтестейн. - Топливо же здесь дорого, и уж точно никто не станет сжигать труп в верблюжьем дерьме.
- Они будут пировать в окружении мертвецов?
- Они уже делают это. Зачем лишний раз поднимать верблюдов?
- А что будет с теми, кто выжил?
"Варвар" помолчал, припоминая.
- Победитель может взять побежденного в плен, не роняя его чести. Он должен первым заговорить с поверженным, предлагая ему на выбор службу или рабство. Если враг соглашается, тогда они оговаривают условия, и пленного отпускают его после того, как родственники принесут выкуп, или по выполнении каких-то дел. Те же, кто согласился быть рабом, теряют честь и остаются рабами до конца жизни, таких не выкупают, ибо они опозорили род. Если враг предложил сдаться сам, то он тоже становится рабом, род отказывается от него. Что будет с имермети сейчас, я не знаю.
- Но их не привели к нам, а мы точно смертники, - в пространство пробормотал Гисам. - Они где-то со Львами.
Наёмники видели, как неторопливо со свитой едет на своём вороном Кучлук, и останавливает его у группы спешенных керкетов, что окружили пленных.
- Смотрите - длинные волосы, да там две девки! - довольно-таки громко сказал Молеон.
Охрана, тоже смотревшая в ту сторону, не обратила на него внимания.
Кучлук о чем-то спросил воина, очевидно, взявшего воительниц в плен, потом обратился к старшей на вид женщине. Та что-то ответила, дерзко откинув голову, глядя прямо в глаза предводителю. Резкие слова сорвались с его губ. Жеребец тронулся с места, роняя клочья пены, но воин кутлу повис на поводьях и Кучлук вырвал саблю из ножен. Рухнул на песок воин, покатилась голова воительницы, узколицый зарубил ещё одного, громко вскрикнувшего от возмущения.
- Вы, победители, будете ссориться из-за добычи с тем, кто принес вам победу?! - закричал Кучлук так, что его было слышно по всему лагерю. - Вы, захватившие Ахель, разбившие войско шахиншаха, устоявшие против имермети, будете противиться мне, Аль-Кохара, правой руке Бен-Шанната?! Да сгниют ваши кости!
Хлестнув коня, он помчался вдоль места сражения, словно стремился заглянуть в глаза каждому.
Альтестейн, слыша эти слова, обернулся и посмотрел на охрану. Лица старших закаменели, но молодые кутлу смотрели на выходки своего вождя с пониманием.
"Варвар" вздрогнул, будто по ноге у него проползла змея, и вновь впал в задумчивость.
***
Солнце закатилось стремительно, как и всегда в пустыне. По случаю великой победы, как окрестили эту схватку глашатаи Кучлука, было разрешено разжечь костры и варить похлебку, что обычно делается только по большим праздникам. Некоторые керкеты, переодевшись во всё белое, танцевали танец свободных без оружия и неистовый танец ветра, с прыжками и выпадами пикой.
Это напомнило Альтестейну, как он вместе с Курбатом ехал в составе посольства Хэммирского каганата по землям ТиСаэ в праздник весны. Хэммиры везли мир в Хэйцюнь и не знали о том, что в горах Нолгшон уже стоит знаменитая Зеленая армия, которая, скрытно продвинувшись до самого Саламандасторна, совершит прямой марш-бросок к Конакхенду, в то время как в Алом дворце будут проводиться торжества по поводу прибытия столь важных послов. Шабур и "варвар" оказались вместе с хэммирцами случайно, после того как течения ветра унесли их воздушный корабль из Исея к южной оконечности Ялксара. Глава посольства - наследный принц Леверан -
заинтересовался рассказами Альтестейна о далёком западе и вспомнил, что лично провожал шабура вместе с купцами в далекий путь в Исей восемь месяцев назад.
Туман покрывал столицу, готовящуюся к традиционному Шествию Свирелей, когда хэммирцы прибыли туда. Восемьдесят тысяч зеркал вынесли на главную улицу и установили друг напротив друга в хаотичном порядке, чтобы в этом зеркальном искажающемся море ночью проплыли огни факелов и люди в разноцветных одеждах. Высшая знать наблюдала за этим с террас Алого Дворца, наслаждаясь сливовым вином и нежным мясом мускусного оленя...
***
Когда особо нестерпимый вой поднялся к звездному небу, Альтестейна ущипнули несколько рук.
- Почему не сейчас? - свистящим шепотом спросил Туджиби. - Смотри, они всё забыли.
Керкеты в белых одеждах метались в исступлении, перепрыгивая через пламя костров, что разгоралось всё ярче. Клинки блистали в их руках.
- Как ты собрался бежать?
- У меня лезвие в волосах. Я могу незаметно перерезать наши путы. Просто дождёмся, когда они уснут.
- Сейчас, если у нас что-то не выйдет и они нас поймают, то убьют без пощады...
- А что будет в ставке? - прервал икаонец, не дослушав. - Что изменится? Здесь мы пока помним дорогу, и недалеко от оазиса. К тому же нам могут встретиться их враги и мы получим от них помощь.
- От имермети мы не получим ничего, кроме ножа в спину, - твердо ответил Альтестейн. - Я скажу вам, а вы слушайте. Вот почему я не пойду с вами: сейчас сердца наших охранников ожесточены тем, что они не приняли участие в битве с имермети и не могут повеселиться вместе со всеми. В ставке же они либо сменятся совсем, либо потеряют бдительность, потому что не верят, будто кто-то может убежать из места, где разом обитают десять тысяч керкетов, а я сидел в их темнице и знаю, как оттуда выбраться. Ещё, когда я говорил с тем пленным, которого нам удалось увезти из оазиса, он мне сказал что в ставке есть недовольные нынешним правителем кутлу. Они могут выбрать момент празднества для того, чтобы выступить и тем самым окажут нам помощь, сами того не зная.
- Это все твои доводы? - бросил Кее'зал. - Я не верю, что мы сможем выбраться из пустыни, забравшись вглубь так далеко. В то, что кто-то там взбунтуется одновременно с нами не верю я тоже.
Гамли и Стах поддержали его слова согласным мычанием.
"Варвар" помолчал, глядя, как кружатся искры в темном небе.
- Что ж, я скажу больше, хоть это будет больно для тебя, Кее'зал. Я готов воспользоваться силой Кутувала, но только в ставке, - за его плечом сдавленно ахнул Гейри. - Он всё равно уже говорит с богами, а там священное место для кутлу, полное сил из-за их служения. Я возьму эти силы в случае нужды.
- Гарга бзак! - ругнулся туэркинтинец. - Да ты и впрямь...
- Я послан, ты сам знаешь кем - знаки его у меня на груди, - резко ответил Альтестейн. - И потому ещё жив, и вы все ещё живы, потому что можете мне понадобиться. Враг упускает это из виду, что ж, тем хуже для него. Тот, кто хочет погибнуть, может бежать сейчас, я не держу. Мне не нужны глупцы.
Настороженное молчание было ему ответом. Альтестейн знал, кто может поверить ему, и искоса смотрел лишь на Молеона с антаксатцем, которые делали вид, что вообще не слышат ничего. Пиуррин лежал на боку, не интересуясь происходящим, но с ним "варвар" перемолвился на его языке ещё вчера.
Стражи, заметив шевеление среди наемников, истолковали его по-своему. Со смехом притащили они от костров кости и бросили пленным, подзуживая их драться между собой.
Альтестейн, которому увесистый мосол попал в плечо, подхватил его и стал равнодушно обсасывать, удовлетворившись тем, что никто не сказал ему ни да, ни нет на его предложение.